Чужая невеста для сына герцога

ПРОЛОГ

Пролог

Герцог Ирвик стоял на большой поляне, заросшей алыми горными маками и бледными цветами дикого клевера, рядом с телом мертвого дракона. Вдалеке возвышались гребни Шайских гор, похожие на кривые драконьи зубы, их вершины были окутаны клубящейся сизой дымкой. Охотники не обманули на этот раз и привели отряд герцога к логову зверя. Это был последний дракон, живший на границе трех королевств.

Жрец с поклоном поднес герцогу золотую чашу с остывающей черной кровью поверженного зверя.

— Повелитель, да хранят вас светлые боги, вкусите кровь и напитайтесь силой этого дракона. Попросите перед этих богов исполнить ваше желание, и герцогство Алтуэзия будет процветать много лет.

Герцог отпил из чаши, оглядел еще раз поверженного зверя и оседлал подведенного слугами коня, чтобы двинуться в обратный путь.

Потомки назовут его Ирвиком Бесстрашным, а о его победе над черным драконом долго будут слагать песни и легенды.

Отрубленную голову дракона с торчащими в предсмертном оскале страшными клыками положили на телегу, и отряд двинулся в обратный путь, оставляя после себя втоптанные в землю маки и лепешки лошадиного навоза.

Люди уехали, и скоро на поляну вышел Хранитель. Он принес тушу горного козла и жестяное ведро с ледяной водой, набранной неподалеку из горного родника. Хранитель был старым, все его тело было в шрамах и ожогах от пламени дракона, опаленные волосы на голове росли редкими седыми клочками.

Вот уже много веков каста Хранителей служила драконам, приносила им жертвы, охраняла их кладки от жадных охотников, кормила немощных и больных зверей, которые жили в черных пещерах Шайских гор на самом севере Алтуэзии.

Этот дракон был последним. Три сотни лет назад молодые и сильные драконы по неведомой причине улетели за Дымное море, остались только слабые и старые, которые не могли перенести этот перелет. А сейчас и от них остался единственный. Когда-то он был ярко-зеленым, как майская ящерица, но к старости стал совсем черным, как беззвездная ночь.

Дракон был совсем слабым, он уже не мог вылетать на охоту. Раньше его убили бы сородичи, но теперь никого не было рядом, кроме последнего Хранителя.

С больным драконом легче было справиться, ведь у него уже хватало пламени только на пару грозных огненных выдохов. Хранитель каждый день приносил ему мясо и ведра с водой, поддерживая жизнь зверя.

Подойдя ближе, Хранитель увидел тушу мертвого изуродованного дракона. От величественного ящера остался бесформенный обрубок. Голову отсекли, забрали с собой в качестве трофея.

Поляна была залита черной кровью, головки маков были поломаны и примяты

копытами десятков лошадей. Несколько мертвых стражников в оплавленных латах валялись вокруг, как игрушечные железные солдатики. Напоследок дракон забрал с собой несколько ничтожных жизней в свой последний вечный полет.

Хранитель взвыл от боли. Его божество, ради которого он жил, было мертво.

Хранителю тоже незачем было теперь жить.

Он выхватил кинжал, всегда висевший у него за поясом, и закричал на древнем языке:

— Пусть будут прокляты те, кто убил моего айгаара (1)! Пусть и через тысячу лет их дети познают мучения! Услышьте меня, древние боги, и примите мою жизнь! Огонь к огню! Кровь к крови!

Хранитель посмотрел на острое лезвие воспаленными глазами с обожжёнными белесыми ресницами, лег рядом с мертвым изуродованным, но все еще величественным драконом, и вонзил острую сталь прямо в свое сердце. Красная кровь человека пролилась на землю и смешалась с черной кровью дракона. Хранитель уже не услышал, как в небе загремел гром, и над Шайскими горами замелькали зеленые всполохи молний. Молнии били в мертвого дракона, как огненные гигантские стрелы, и загудевшее зеленое пламя поглотило тела дракона и Хранителя, скоро оставив после себя жирный серый пепел.

Старые боги услышали Хранителя. Огонь к огню. Кровь к крови. Они приняли его клятву.

(1) айгаар — господин

Глава 1.1

Глава 1.1

Алуэта, замок герцога Алтуэзского

Жрец Шу-вээс разложил перед собой потрескавшийся от времени пергамент с картой трех королевств. Он вглядывался в синие вены рек, вчитывался в названия городов, написанные на древнем языке, проводил пальцами по линиям горных хребтов и по берегу моря.

Он не любил шумный герцогский дворец, где было невозможно скрывать тайны, и предпочитал жить во флигеле в саду замка.

Жрец достал священный кубок, налил туда горькое зелье из полыни, ветреца и айчамы (1). Затем взял ритуальный кинжал узловатыми пальцами, привычным движением почти в полной темноте уколол палец и капнул свою кровь в темную жидкость. Затем Шу-вээс одним глотком осушил серебряный кубок, и рот привычно обожгла ядовитая горечь. Жрец прикрыл глаза и сосредоточился на ощущениях.

Вскоре по телу начало разливаться знакомое тепло. Голова сначала затуманилась и закружилась, а затем пришло просветление. Оранжевые глаза жреца с вертикальными зрачками загорелись глубоким янтарным светом и стали похожи на угли ночного костра. Все его чувства обострились, и тысячи образов обрушились на него, как горная лавина.

Шу-вээс услышал, как стрекочут цикады в саду, как смеются поварята на кухне, как где-то недалеко жарко стонет от любовной страсти женщина в летней ночи.

Почувствовал запахи жареной оленины и пряный аромат игристого итерлейского вина, терпкую вонь бродячего зверинца, который расположился невдалеке от замка, и пьянящее благоухание белого жасмина.

Шу-вээс всмотрелся в карту, ровная поверхность которой уже покрылась рябью. Будто мелкие волны появились на речной глади от легкого ветерка, и рисунки на карте, изображающие земли, реки, долины, горы и Дымное море, замелькали разноцветными огоньками.

Каждые три месяца Шу-вээс повторял этот обряд. В эту ночь мужская планета Треон и женская планета Эла встают в небе друг напротив друга. В этот день приходят откровения и исполняются пророчества. В эту ночь лучше всего зачинать детей и обращаться с молитвами к светлой богине Кайниэль.

Жрецу не хотелось ошибиться, как уже было много раз за последние годы. Он ловил знаки, которые посылали ему видения, складывал из них узоры и намечал пути.

Вот уже сколько раз отправлялся он с отрядом к манящей заветной цели, но она опять ускользала от него. Знаки словно размывались, таяли, как снег на солнечной поляне по весне. Прибыв на место, он понимал, что ошибся, кружил на месте, упорно пытаясь определить нужное направление, а потом понуро возвращался обратно, как старая гончая, потерявшая след.

Но сегодня Шу-вээс почувствовал яркий всплеск магии. Он провел ладонь над картой, и в руку словно вонзились сотни маленьких серебряных игл. Да, это здесь, в долине реки Арды.

На этот раз он не ошибется. Он найдет ту, которую ищет. Он найдет аэсти (2), которая спасет их мир и исполнит пророчество.

Шу-вээс прикрыл глаза. Действие зелья отступало, и он почувствовал, как болят кости, ведь ему уже почти триста лет. Магия, растворенная в нем, дала жрецу долгие годы жизни, но и он не был бессмертным. Он стареет, и давно пора уже начинать как следует учить Гийома. Надо успеть передать ему свои знания, пока тьма не поглотила его разум. Хватит уже мальчишке собирать травы да таскать мешки для ритуалов.

На рассвете, едва первые лучи солнца забрезжили над зубцами герцогского замка, Шу-вээс вошел в покои его светлейшества Ирвика Девятого, герцога Алтуэзского. Стражники беспрепятственно пропустили его, ибо знали, что жрец может приходить в замок в любое время, когда внушат ему светлые боги.

Оказалось, что Ирвик уже не спал. Он пил свой любимый утренний чай с мятой из тонкой фарфоровой чашки и просматривал бумаги, сваленные на широком дубовом столе. Ирвику Девятому было под шестьдесят, но он был по-прежнему крепок и статен, а в его темной бороде только недавно стали появляться первые нити седины.

Ирвик обернулся к жрецу. Рубиновый перстень герцога сверкнул алым в свете магической свечи, стоявшей на столе.

— Ты совсем не спишь, Шу-вээс.

— Сейчас не до сна, пресветлый (3), — покачал головой жрец. — Мне было видение. Нужно собрать отряд и отправляться в долину Арды. Кажется, там мы найдем невесту для твоего сына. Эта девушка родит избранного ребенка и спасет нашу землю, как говорится в пророчествах.

— Ты говорил так много раз, жрец, и я уже устал ждать, — сказал Ирвик Девятый, отхлебывая ароматный чай. Он все же выглядел усталым.

— Я увидел точные знаки, пресветлый, которые указывают на скорые перемены, поэтому нам надо поторопиться, — оранжевые глаза жреца сверкнули.

Герцог кивнул. Он, как и все в Алтуэзии, почитал светлую богиню Кайниэль, дарующую плодородие землям и женщинам, и обещающую справедливость тем, кто поклоняется ей.

Но Ирвик еще с детства знал, что есть более могущественные силы — древние боги, голоса которых иногда слышат высшие жрецы. Этим жрецам была доступна магия, способная защитить там, где недостаточно будет помощи светлой богини.

Шу-вээс много лет служил герцогам Алтуэзским и знал еще прапрадеда Ирвика. Без одобрения жрецов не начинались войны и не заключались браки в семье герцогов.

— О чем же говорят твои знаки на этот раз, Шу-вээс? — спросил Ирвик, вглядываясь в лицо жреца, испещренное морщинами, словно кора старого дерева.

— Вели позвать своего младшего сына, пресветлый, — попросил жрец и без приглашения уселся ожидать на красный бархатный диван, позолоченные изогнутые ножки которого были сделаны в форме лап дракона.

(1) ветрец, айчама — магические травы

(2) аэсти — избранная, носительница сильной светлой магии

(3) пресветлый — обращение к знатному человеку в Алтуэзии.

Глава 1.2

Глава 1.2

Алуэта

У Эдрика на коленях сидела улыбающаяся темноволосая красотка с расшнурованным корсажем, она теребила его золотистые кудри и прижималась к нему пышной грудью с торчащими крупными коричневыми сосками. Женщина елозила своим пухлым задом, приглашая вступить в любовную игру. Эдрик нетерпеливо стал приподнимать пышную юбку шлюхи, желая добраться до ее бедер. Вдруг девица стала весьма неласково толкать его в бок.

Эдрик застонал, и она пропала.

Вместо нее появился старый слуга Тумос, который тормошил Эдрика за плечо и безжалостно старался стянуть шелковое одеяло, расшитое изображениями разноцветных птиц.

— Просыпайтесь, пресветлый! Ваш батюшка, его светлейшество герцог Ирвик, приказал вам срочно явиться к нему! — Тумос тянул на себя одеяло, в которое упрямо вцепился Эдрик. Он не желал, чтобы слуга увидел его утреннее возбуждение. Еще больше ему не хотелось открывать глаза и вставать.

Эдрик застонал, голова трещала после вчерашней гулянки в таверне «Лилия». Он завалился туда вместе со своим лучшим другом Дайнисом Стордом, который горевал уже с неделю. Дайнис, кажется, в сотый раз рассказывал ему о том, как он застал свою любовницу с лавочником. Оказывается, он перепутал день недели, а бойкая вдовушка получала подарки сразу от двух кавалеров.

Дайнис сбросил с балкона жирного лавочника, у коварной вдовушки расколотил дорогой сервиз, деньги на который она выпросила у него же, и заявился к Эдрику, которому поведал свои злоключения. По этому поводу друзья решили напиться. Эдрик помнил, что они пришли в «Лилию», кажется, Дайнис с кем-то подрался и пел похабную песню про сдобную булочницу. Кажется, к ним за стол подсели две веселые шлюхи. Или три. Это он еще помнил, а что было дальше, оставалось как в тумане. Вроде бы капитан городской стражи тащил его куда-то…

— Тумос, во имя Тхоргха (1), нельзя же так безжалостно будить человека по утрам! — проворчал Эдрик.

— Нельзя было вчера вам напиваться до поросячьего визга, пресветлый, — возразил Тумос. Он знал Эдрика с пеленок и мог ворчать на него, не стесняясь в выражениях.

— Мы ведь только недавно с Дайнисом вернулись из Итерлеи (2), всего-то решили немного расслабиться, — простонал Эдрик.

— Вы младший сын герцога, и вам негоже шляться по кабакам со всяким сбродом, — проворчал Тумос.

Для Тумоса все, кто был ниже графа по титулу, были сбродом.

— Отец Дайниса барон из западных долин, — возразил Эдрик.

— Там на западе каждый, у кого нашлось несколько серебряных лутов (3) после Рэльской войны, купили себе баронство двести лет назад, — Тумос был непреклонен, он признавал только чистокровную знать.

— Ох, без тебя башка трещит, — простонал Эдрик.

— Ваш батюшка, его светлейшество, срочно требует вас к себе, — напомнил слуга. — Вот, выпейте лучше целебного отвара, авось, вам и полегчает, — он протянул Эдрику серебряную чашу с полынной настойкой. Тумос считал, что это хорошо помогает при похмелье.

Эдрик скривился, но проглотил горькое пойло.

Он ополоснул лицо холодной водой и прополоскал рот. В голове немного прояснилось, но во рту но по-прежнему чувствовал мерзкий кислый привкус дешевого вина.

Затем он кое-как натянул на себя вчерашние штаны и взял было рубаху. Рубаха была заляпана пятнами вина и красной помадой, к тому же от нее воняло дешевыми цветочными духами. Эдрик брезгливо бросил ее и взял чистую, которую уже приготовил слуга. Поверх рубахи он надел зеленую тунику, перепоясавшись кожаным ремешком с узорчатыми кольцами. Один сапог никак не хотел находиться, и Тумос услужливо достал из кованого сундука новую пару с серебряными пряжками.

Перед тем, как выйти из комнаты, Эдрик посмотрел на себя в зеркало. На помятом лице выделялись яркие зеленые глаза — отличительная черта сыновей герцога Ирвика. Эти глаза они унаследовали от матери, покойной герцогини Анаиры. Левую щеку украшали четыре глубокие красные царапины – следы от коготков шлюхи. На шее вообще красовался засос. Эдрик выругался, поглубже затянул ворот рубашки, надеясь, что это поможет ему скрыть следы бурной ночи, и пригладил рукой растрепанные волосы.

— Ладно, пойду, — и он вышел в извилистый коридор, освещаемый магическими светильниками. Стражники, встречавшиеся в пустых ранним утром коридорах замка, кланялись ему.

Вскоре высоченный рыжий стражник, позевывая, слегка поклонился Эдрику и распахнул перед ним дубовую резную дверью, ведущей в покои герцога Ирвика Девятого.

(1) Тхоргх — бог зла, повелитель демонов

(2) Итерлея — юго-западная пограничная провинция Алтуэзии

(3) лут — монета в Алтуэзии

Глава 1.3

Глава 1.3.

Отец находился в своем кабинете. Эдрик поклонился, войдя, и герцог Ирвик скривился. По правую руку от него стоял Камиер Бриас, главный советник герцога. Бриас был маленького для мужчины роста, по плечо Эдрику. Держался советник всегда прямо, видимо, стараясь выглядеть повыше. У него был крючковатый нос, делающий его похожим на хищную степную птицу, и пронзительные темные глаза, которые, казалось, замечали все вокруг. Его волосы были иссиня-черными. Сплетники шептались, что советник, которому уже было лет пятьдесят, красит их, чтобы казаться моложе в глазах юной жены, но никто, естественно, не осмелился бы сказать это в глаза самому Бриасу.

— Пресветлый Эдрик, да будет благословенен ваш день, — поклонился Камиер Бриас.

— От тебя несет как от портового грузчика! – поморщился Ирвик Девятый.

— Простите, ваше светлейшество, — склонил голову Эдрик.

— Ты опять шлялся по кабакам вместе со Стордом,— в голосе отца явно слышалось раздражение.

Бриас опустил глаза, когда Эдрик глянул на него. Советник наверняка знал про его вчерашние похождения, как и обо всем, что творится в столичной Алуэте.

Эдрик понимал, что отец велел ему явиться так рано не для того, чтобы выговаривать за попойку.

Сын герцога посмотрел на картину, висевшую над столом отца, на которой их предок, Ирвик Отважный, вонзал копье в черного дракона. Считалось, что именно Ирвик Первый нанес зверю решающий удар. Теперь позолоченная копия головы этого дракона висит много веков над троном герцога Алтуэзии, скаля стальные зубы и сверкая красными стекляшками, вставленными искусным мастером вместо глаз.

В детстве Эдрик любил приходить в кабинет отца, потому что там висел лучший портрет его матери, покойной герцогини Анаиры. Вот и сейчас он нашел ее глазами. Анаира здесь была совсем молодой, на ней было простое белое платье. Чуть склонив голову в рубиновой диадеме, она держала в руках томик с молитвами. Может быть, это было просто игрой света, но у Анаиры на портрете всегда было разное выражение лица. Сегодня казалось, что мать мягко улыбается только ему.

— Здравствуй, Эдрик! — из темного угла кабинета вышел Шу-вээс.

Сын герцога вздрогнул от неожиданности. Шу-вээс всегда умел двигаться бесшумно, несмотря на свой возраст.

Сколько себя помнил Эдрик, жрец всегда был таким старым. Когда они были мальчишками с братьями, то бегали иногда к его флигелю, чтобы заглянуть в окно, крикнуть что-нибудь смешное и убежать. Уже через несколько секунд Шу-вээс мог внезапно оказаться за их спинами и коснуться посохом, и они с визгом убегали, опасаясь, что жрец превратить их в дерево или камень. Но, конечно, ничего такого не происходило, это была только игра.

Эдрик вздохнул. Теперь средний брат Айвенор покоится на дне Дымного моря, его корабль «Анаира» затонул три года назад. А Равьер, старший брат, еще не оправился от полученной недавно раны.

— Светлого дня и тебе, жрец, — кивнул Эдрик.

— Мне было видение ночью, — начал Шу-вээс, не мигая и глядя на него оранжевыми глазами.

Эдрик вздохнул. И из-за этого его разбудили ни свет ни заря! У жреца могло быть по несколько видений в день, причем бывало, что они противоречили друг другу. Иногда ему казалось, что Шу-вээс давно живет разумом в мире сумрачных теней.

— Я увидел, что надо срочно отправиться в долину реки Арды и провести там ритуал искания (1).

— Пора снова найти жену твоему старшему брату, — сказал отец, хмуро глядя на младшего сына.

— Но еще не закончился траур по Джайле, — возразил Эдрик.

Знатным людям полагалось выждать хотя бы год после смерти супруги, а вторая жена брата Джайла умерла всего полгода назад. Да, старший брат Равьер дважды овдовел за пять лет, и в народе уже начинали ходить нехорошие слухи, что на старшего сына герцога Ирвика могли наложить темное проклятие. Темных проклятий и колдунов в их землях боялись, Ирвик Восьмой, дед Эдрика, жестоко подавил несколько мятежей, вспыхнувших из-за слухов о серых магах, объявившихся в Шайских горах.

— Да и сам Равьер еще нездоров, — добавил Эдрик. — Вряд ли ему пока можно садиться в седло.

Старший брат пока не оправился от раны, которую он получил в битве возле пограничной с герцогством реки Эйшанны в итерлейских землях. Эдрик и Дайнис Сторд тоже были там. Они вместе с воинами лихо бились с большим отрядом эйшанов (2). Те бежали назад в свои гнилые болота, оставив на поле своих раненых и убитых, но Равьер получил тогда колотую рану в бок. Казалось бы, она была не глубокой, но пока никак не заживала. Брат уже месяц полулежал в своей комнате, и лекарь запретил ему подниматься.

— Ему и не придется ехать, проведем ритуал без него, — сказал Шу-вээс.

— Но ритуал требует присутствия Равьера! — непонимающе сказал Эдрик.

Он знал, что из себя представляет ритуал искания, уже дважды видел его на свадьбах старшего брата. На ритуале в священном кубке смешиваются капли крови предполагаемой невесты и жениха. Если жрец одобряет брак, то начинается подготовка к свадьбе.

Если же девушек — кандидаток в невесты герцога — было несколько, то каждая из них давала каплю своей крови, и жрец решал, какая из них более достойна стать герцогиней. Так уже несколько веков подряд вступали в брак все наследные герцоги Алтуэзские.

— Вы с Равьером единокровные братья, — сказал жрец. — Твоя кровь тоже подойдет для ритуала. Выберем девушку, привезем ее сюда, а потом повторим обряд с Равьером. Только нам нужно торопиться, так сказали мне знамения.

— Возьми себе несколько воинов для сопровождения. Советник Бриас отправится с тобой, чтобы засвидетельствовать мою волю, — Ирвик Девятый махнул рукой, отпуская сына.

— Будь готов к полудню, — сказал Шу-вээс.

Эдрик еще раз глянул на портрет матери, поклонился герцогу и вышел из покоев отца.

Ему показалось, что Анаира нахмурилась, а может, это опять были отблески свечей.

(1) Ритуалом искания в Алтуэзии назывался как поиск невесты для герцога, так и выявление девушек, которых коснулась темная магия.

Глава 2.1

Глава 2.1

Вернувшись в свою комнату, Эдрик с наслаждением растянулся на широкой кровати, которую Тумос уже успел заправить парчовым покрывалом. Слуга тут же бесшумно проскользнул в дверь и спросил:

— Не угодно ли вам позавтракать, пресветлый?

— Мне угодно поспать пару часов, — проворчал Эдрик. От самой мысли о еде его замутило.

Тумос ни за что бы не признался, что он крутится здесь ради любопытства. Ему было безумно интересно узнать, зачем так рано герцог Ирвик призвал к себе младшего сына.

— Будут ли еще приказания? — Тумос во все глаза преданно смотрел на Эдрика.

— Я сегодня уезжаю на пару недель в долину Арды. Прикажи найти Дайниса Сторда, он едет со мной, — сказал Эдрик. Проще сразу поделиться с Тумосом новостью, иначе бы он заходил каждые несколько минут.

Слуга поклонился. Он даже кланяться умел с достоинством, будто его отец был когда-то не главным конюшим, а графом.

— И разбуди меня через два часа! — крикнул Эдрик уже в спину уходящему слуге. Он прикрыл глаза и сразу провалился в сон...

Проснувшись, Эдрик решил зайти в покои старшего брата. Он был у него три недели назад и еще не разговаривал с ним после своего возвращения из пограничной Итерлеи, где Алтуэзия граничила на небольшом участке юго-запада с племенами эйшанов.

Граница пролегала вдоль извилистой и быстрой реки Эйшанны, по имени которой и звались воинственные соседи. Они без конца нападали на земли соседних стран. Разоряли деревни, жгли посевы, захватывали людей в плен, а потом требовали за них выкуп или увозили на невольничьи рынки в Шанту и Акмару. Соседи предпочитали платить им дань, чтобы обезопасить свои границы. У герцога Алтуэзии был заключен договор с эйшанами, но они без конца его нарушали.

У эйшанов воевали как мужчины, так и женщины. Бесстрашные и беспощадные, с раскосыми глазами и жесткими темными или рыжими волосами, они повсюду сеяли страх. После их набегов оставались сожженные деревни, вытоптанные поля и трупы. Захватив добычу, они ускользали обратно за Эйшанну.

Им, казалось, покровительствовал сам темный бог Тхоргх, потому что за рекой с их стороны начинались топи и непроходимые болота. Преследователи увязали в них, тонули или вынуждены были поворачивать назад, а эйшаны ускользали от воинов герцога, как вода сквозь пальцы сжатого кулака, чтобы вскоре снова нанести удар.

Правители у эйшанов, или вольные князья, как они их называли, часто менялись, потому что любой знатный человек по их законам мог вызвать правителя на поединок в дни священных праздников. Каждый новый правитель почти всегда разрывал предыдущие мирные соглашения, сделанные его предшественниками, и все начиналось опять.

Приграничная Итерлея всегда была лакомым кусочком. Земли там были плодородными, на зеленых лугах всегда пасся тучный скот, на склонах рос красный и синий виноград, из которого делали знаменитое итерлейское игристое вино. Прадед Эдрика приказал построить там крепость, где постоянно находился военный гарнизон. Но эйшаны по-прежнему совершали свои набеги по всему пограничному побережью реки.

Эдрик вошел в комнату старшего брата. Окна Равьера были занавешены тяжелыми синими шторами, но они все равно не скрывали полностью яркие солнечные лучи, отчего комната казалась словно погруженной в прозрачную морскую воду.

Равьер лежал на широкой кровати. Он был одет в белую рубаху. На лоб ему упали слипшиеся пряди черных волос, которые еще больше подчеркивали бледность лица. Даже яркие глаза цвета молодой листвы, казалось, потухли. Профиль брата заострился, а лоб покрылся испариной.

У Эдрика сжалось сердце. Он любил старшего брата. Равьер был старше его на восемь лет, ему уже было тридцать. В детстве именно Равьер всегда защищал его, а в юности вытаскивал из разных передряг, в которые Эдрик умудрялся попадать с завидной регулярностью из-за своего горячего нрава.

Средний брат Айвенор был совсем другим — спокойным и мечтательным, он любил книги, музыку, картины, сам брал уроки у знаменитых художников, а по ночам смотрел на звезды в привезенную из-за Дымного моря большую трубу, установленную на крыше самой высокой башни замка. Айвенор рвался повидать мир, но его мечтам не суждено было сбыться.

Лекарь Джиор как раз сменил повязку. Он бросил старую в медный таз, и Эдрик нахмурился, увидев там кровь и гной.

— Здравствуй, Равьер! Как ты? — спросил Эдрик, затворив за собой дверь.

— Когда ты вернулся? — спросил его старший брат.

— Недавно. Я заходил к тебе несколько, но ты спал. Лекарь не разешил тебя будить.

— Мне почти все время хочется спать из-за этих лекарств, которыми меня пичкают.

Эдрику стало стыдно. Он напился вчера с Дайнисом, а старший брат лежал беспомощный на своем ложе, раненный кривым эйшанским кинжалом.

— Как ты?

— Мне уже лучше, — сказал Равьер.

— Давай выздоравливай, брат! Жрец опять обещает найти тебе невесту. Отец приказал мне сегодня отправиться вместе с отрядом в долину Арды. Когда мы приедем, ты должен быть уже на ногах и готовиться к свадьбе! Нам нужен наследник!

Эдрик взял брата за руку и почувствовал, что Равьер очень горячий.

Равьер нахмурился.

— Мне не нужна это свадьба. Еще слишком мало времени прошло после того, как Джайла…

Он не договорил и скривился, то ли от боли, то ли от печальных воспоминаний. Первая жена брата, Кирра, умерла через два года после рождения дочери Тиины.

2.2

2.2

Выйдя во двор, Эдрик направился к конюшне проведать своего гнедого жеребца Грома.

В саду он увидел свою пятилетнюю племянницу Тиину, которая прогуливалась в сопровождении двух дам - воспитательниц в серых унылых платьях и вдовьих чепцах. Он все время забывал, как их зовут, настолько они казались бесцветными.

— Дядя Эдрик! — девочка радостно бросилась ему навстречу.

— Пресветлый Эдрик, — воспитательницы, казалось, даже говорили хором, одновременно приседая в глубоком реверансе.

— Здравствуй, моя принцесса! — Эдрик подхватил девочку на руки и поцеловал в румяную щечку, а затем осторожно опустил на землю.

— Ты обещал сходить со мной сегодня в зверинец! — сказала Тиина.

— Вы были там вчера, и позавчера тоже, ваша светлость, — вмешалась одна из воспитательниц.

— А я хочу еще сходить с дядей Эдриком! — девочка в досаде топнула маленькой ножкой в красном кожаном башмачке.

— Я хотела сходить с папой, но он все время лежит и болеет, — тихо пожаловалась она дяде. Девочка уже знала, что нельзя при посторонних обсуждать проблемы семьи.

— Я хочу показать тебе медведя, льва и тигров, — Тиина теребила его за руку и заглядывала в лицо Эдрику снизу вверх, и он опустился перед девочкой на корточки.

— Принцесса, я должен уехать на несколько дней, так хочет твой дедушка, сходим с тобой куда пожелаешь, когда я вернусь, — он погладил девочку по шелковистым каштановым кудряшкам. Цвет волос Тиина унаследовала от покойной Кирры, зато сияющие зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами, достались ей от Равьера.

— Тогда привези мне подарок! — заявила Тиина.

— Обязательно, —кивнул Эдрик. — Чего ты хочешь?

— Привези мне льва. Нет, лучше тигра, — племянница взмахнула густыми ресницами, и Эдрик невольно улыбнулся. Девочка скоро вырастет в настоящую красавицу, и через несколько лет Равьера будут осаждать толпы женихов.

— Львы и тигры могут съесть маленькую девочку. Давай лучше выберем тебе пушистого котенка, когда я вернусь, — предложил он.

— А это тебя котенок поцарапал? — Тиина указала пальчиком на щеку Эдрика.

— Ага, котенок, — кивнул Эдрик.

Тхоргх, надо было все же взять у лекаря заживляющую мазь, подумал он.

Девочка важно кивнула и повернулась к воспитательницам.

Он любил и баловал племянницу, Тиина тоже тянулась к нему. Каждый шаг девочки старались контролировать воспитательницы, к ней были приставлены слуги и стражники, но ей не хватало главного — любви. Надо действительно будет подарить ей котенка, когда он вернется обратно. А еще он привезет Тиине новую мачеху. И пусть она не окажется такой сукой, как Джайла.

2.3

2.3

В полдень из замка герцога на лошадях выехал небольшой отряд – шесть солдат во главе с Дайнисом Стордом, советник Бриас, жрец Шу-вээс, его ученик Гийом и Эдрик, младший сын герцога Алтуэзского. Впереди отряда реял на ветру штандарт герцога Алтуэзии – черный квадрат с тремя алыми кругами. Красные круги символизировали рубины — любимые драгоценные камни герцогов Алтуэзии.

— А ты хорош, пресветлый, — усмехнулся Дайнис Сторд, подъехав поближе, намекая на расцарапанное лицо Эдрика, когда они немного отъехали вперед от спутников. Сам Дайнис выглядел достаточно бодро, как ни странно, хотя тоже немало выпил вчера.

— У тебя солома в волосах запуталась, — Эдрик кивнул на каштановые кудри Дайниса.

— Я проснулся утром в герцогской конюшне, видно, городские стражники туда притащили, я ведь не сын герцога, чтобы спать на перине, — улыбнулся Сторд.

— Чтобы я еще раз стал слушать про твои страдания по шлюхе, — проворчал Эдрик.

— Зато я всегда готов тебя послушать, — засмеялся Сторд.

У Дайниса был легкий характер, но Эдрик знал, что в бою тот становится беспощадным. Один из лучших бойцов Алуэты, победитель нескольких рыцарских турниров при дворе герцога, Дайнис прекрасно владел всеми видами оружия, он

был телохранителем младшего сына герцога. Сейчас Сторд беспечно насвистывал веселую песенку.

— Куда хоть мы направляемся? — спросил Дайнис, оглядываясь на отставший отряд.

— В долину Арды. А еще заедем по дороге в храм ловцов тьмы, Шу-вээс говорит, это в дне пути отсюда, — ответил Эдрик.

— Говорят, они жуткие, эти ловцы, — Дайнис воздел ладонь правой руки вверх, призывая к себе защиту светлой богини Кайниэль.

— Смотри, не свались с лошади от страха, — усмехнулся Эдрик.

Ловцов тьмы ненавидели и боялись, но они всегда принимали участие в ритуале искания, чтобы не допустить, чтобы избранная невеста была отмечена темной магией. Если же они выявляли, что в девушке скрыта злая сила, то жрецы увозили ее с собой в свой храм в Вистиинских горах, где запечатывали магию, делая девушек безропотными - покорными бессловесными созданиями.

Эдрику тоже было не по себе. Голова трещала после вчерашней попойки, и мерный цокот лошадиных подков отдавался в ушах набатом. Беспокойство за старшего брата и его слова о неверности Джайлы наполнили сердце тревогой. Его не радовали ни колышущиеся зеленые поля, простиравшиеся по обе стороны дороги, ни безоблачное синее небо, по которому проносились быстрыми стайками ласточки, ни аккуратные домики крестьян в деревеньках, через которые они проезжали, поднимая клубы пыли.

Путники заночевали в придорожном трактире, а утром они уже снова были на лошадях. К полудню они свернули с широкого Алуэтского тракта на извилистую дорогу, ведущую на север.

Шу-вээс подъехал к Эдрику.

— Нам туда, — жрец указал вперед, где на горизонте показались вершины Вистиинских гор. Где-то там находился замок ловцов тьмы.

Глава 3.1

Глава 3

3.1

Спустя несколько часов пути, свернув с петляющей пыльной дороги, всадники свернули к подножью Вистиинских гор. Наконец на мрачных вершинах стали различимы черные шпили храма ловцов тьмы. Неизвестно, когда и как сумели его построить на такой высоте. Три темные башни возвышались над ущельем подобно великанским пикам.

Это место старались объезжать стороной путники, а в сторону храма вела только едва приметная узкая тропинка, по бокам которой качались высокие синие столбики шпорника вперемешку с полынью. Лошади вдруг беспокойно запрядали ушами и зафыркали, словно почувствовав темную силу этих мест. Казалось, мрачные горы нависают и давят на плечи. Кое-где в каменных разломах плит виднелась чахлая бледная трава. В воздухе послышалось хриплое карканье вороньей стаи, и вскоре крупные черные птицы закружились над головами всадников.

— Жуть какая, — пробормотал Дайнис, задрав голову, и поднял ладонь правой руки вверх.

Эдрик заметил, что почти все солдаты поступили также. Помощь пресветлой богини Кайниэль будет нелишней в этом суровом месте.

К храму ловцов не вела ни одна дорога наверх, повсюду возвышались лишь неприступные угрюмые скалы.

— Как же мы попадем туда? — спросил кто-то из солдат.

Шу-вээс посмотрел на вершину горы, а затем встал на небольшую площадку, усыпанную острыми осколками черных камней. Он поднял руку, и от его ладони поднялся высоко вверх оранжевый луч.

Солдаты зашептались, Камиес Бриас передернул плечами.

Шу-вээс сделал знак, чтобы все отошли от него.

Спустя несколько минут послышался скрип, и сверху на толстых канатах стала спускаться большая плетеная корзина, раскачиваясь от ветра.

Она остановилась, и из нее вылезли три человека в серых плащах с капюшонами, почти закрывающими бледные лица. Это были ловцы тьмы. Они молча поклонились Шу-вээсу, отошли в сторону, и корзина, скрипя, снова стала подниматься наверх.

Вскоре корзина вновь опустилась, и из нее вышли еще три жреца.

Двое из них низко поклонились и встали рядом со своими собратьями, а третий подошел почти вплотную к Шу-вээсу. Это был главный жрец ловцов тьмы. Поверх его плаща висело ожерелье из черных крупных кристаллов.

Лицо жреца словно все состояло из резких углов: загнутый нос, изогнутый скорбно рот, к тому же одно плечо было заметно выше другого.

Под лохматыми седыми бровями светились оранжевые глаза.

— Светлого тебе дня, Шу-вээс! — он поклонился, приложив руку к черным кристаллам. Этот жест означал у ловцов уважение к собеседнику и искренность обращенных к нему слов.

— И тебе светлого дня, Тай-вээс, — проворчал старик. — Давно я не видел тебя, главный ловец. Думал, что ты уже умер.

— Я гораздо моложе тебя, — усмехнулся Тай-вээс, — и мне еще рано умирать.

— Говорят, твой предшественник разбился, поднимаясь в этой корзине, — сказал Шу-вээс.

— Ты же знаешь, боги запрещают нам менять канаты, пока они сами не порвутся под грузом грешников, — нахмурился Тай-вээс.

— Выходит, у прежнего главного ловца было слишком много грехов, — хмыкнул Шу-вээс.

Тай-вээс сверлил его сердитым зглядом.

— Не думал, что ты сам отправишься в этот раз с отрядом, — покачал головой Шу-вээс.

— Я знаю, что в последние годы ты ждешь аэсти, — сказал главный ловец. — Хочу быть рядом, когда ты ее найдешь.

— Зачем тебе моя аэсти? — насупился жрец, хотя он знал ответ.

— Сам знаешь, что, если где-то появится дева с даром аэсти, рядом может быть кайэ–эсти (1). Мы должны соблюдать священное равновесие, иначе тьма поглотит мир. Ты заберешь себе аэсти, а мы увезем темную.

— Я знаю, что вы стали путаться в своих знамениях, — сказал Шу-вээс. — Слышал, что вы увозите девиц при малейшем подозрении на темную силу. Айчама уже перестала помогать тебе, Тай-вээс.

Это была неприкрытая насмешка. Намек на то, что орден ловцов тьмы стал слабеть. Тай-вээс поджал тонкие губы. Двадцать лет назад после гибели своего предшественника он стал главным ловцом с помощью хитроумных интриг, запугиваний слабых братьев, лести и золота, предназначенных для сильных. Но его магия была слаба.

Несколько веков назад их орден был могущественным, главные ловцы были сильными магами и умели находить девушек, наделенных как светлым, так и темным даром в пределах трех королевств.

Ловцов тьмы не любили, но владыки соседних королевств дали свое согласие, чтобы жрецы могли свободно ездить по их землям. Все помнили, как девушка, охваченная темной силой, сожгла целый город и высушила полноводную реку Чаиршму.

Только король Умарты, расположенной за Дымным морем, надменно отказал ловцам. Он сказал, что Умарту защищает само море и свои маги, и главный ловец смирился.

А теперь орден ловцов стал слабеть, как и магия Тай-вээса. Жрец еще мог вызвать дождь, наслать туман или метель, но высшая сила была всегда закрыта для него. Он порой видел всполохи на своей карте трех королевств, но уже не мог точно уловить след магии. Иногда он приказывал ловцам выезжать в какую-нибудь область, чтобы поддерживать веру в могущество жрецов. Там они наводили страх на людей, проводили свой ритуал и забирали с собой одну девушку, чтобы сделать из нее безропотную.

3.2

3.2

Пять лет назад

Шу-вээс задумчиво посмотрел на мальчишку и вспомнил, как они встретились.

Жрец подобрал его в своих путешествиях на востоке герцогства. Там в низинах Шайских гор рос особый вид красной айчамы, цветущей только раз в три года. Шу-вээс набрал полную холщовую сумку редкой травы и направился в близлежащую деревню, чтобы купить хлеба.

Подходя к трактиру, он издали услышал злобный лай собак. Шу-вээс не боялся никаких зверей, это они боялись его, инстинктивно чувствуя в нем силу, которая может уничтожить и смести все живое.

Он увидел, что собаки полукругом окружили какое-то существо.

Шу-вээс подошел ближе и увидел мальчишку лет десяти, который сидел на корточках, сжимая в правой руке палку. В другой руке он держал кусок заплесневелого хлеба.

В правом глазу у мальчишки были оранжевые пятна. Жрец сразу разглядел в них отблески магической крови. Пусть несколько капель, но ему сразу хватило, чтобы почувствовать.

Мальчишка готов был драться с собаками за объедки, которые выбросила служанка из трактира.

Шу-вээс посмотрел на собак, и они глухо зарычали, капая слюнями, неохотно попятились, а затем поджали хвосты и потрусили прочь.

Мальчишка, нахохлившись, смотрел на Шу-вээса.

— Как тебя зовут? — спросил жрец.

— Гийом-урод, — хрипло сказал мальчишка, все еще сжимая палку.

— Откуда ты?

— Раньше жил у бабки Рэнны, но она померла, и теперь живу у тетки Аимы.

— Покажи, где ты живешь, — попросил жрец.

Мальчишка кивнул и подошел ближе. Шу-вээс увидел, что у мальчишки на спине торчит горб.

— Ты колдун? — спросил Гийом, отшатнувшись. Он только сейчас заметил оранжевые глаза старика.

— Я жрец из Алуэты, — ответил Шу-вээс.— Я не причиню тебе зла.

Гийом неуверенно кивнул, и они зашагали по дороге. Мальчишка был босиком, сквозь грязные дырявые обноски просвечивало худое тело.

Вскоре они подошли к богатому крестьянскому дому, на крыльцо которого вышла толстая тетка в желтом платке и оборчатой цветной юбке. По местным обычаям, зажиточные женщины надевали сразу несколько юбок, и подолы разной длины показывали, что их хозяйка живет в достатке.

— Где ты шляешься, урод проклятый, а кто свиней кормить будет, я что ли? — заорала тетка на мальчика. Тот сжался и втянул голову в плечи, отчего горб стал еще более заметным.

— Мало я тебя розгами учила, бестолкового! — Аима вопила на всю деревню.

— А ты что тут шляешься, старик, мы не подаем тут всякому сброду! — заорала тетка, переключив внимание на жреца.

Шу-вээс подошел поближе к крыльцу, и тут тетка увидела оранжевые глаза старика.

Она разом вспомнила все страшные истории про странствующих магов и заголосила, упав на колени:

— Ой, пресветлый господин, пощадите меня, бестолковую, не признала благородного человека.

— Где его мать? — спросил Шу-вээс, поморщившись. Он чувствовал волны страха вперемешку со злостью, исходящие от женщины.

— Да кто ж ее знает, непутевую, уехала она из деревни, как вот этого родила, — она покосилась на мальчишку. У бабки Рэнны жил, а когда та померла, пожалели мы с мужем его, приютили. Как к родному отношусь к нему, болезному, — голосила тетка.

— Говоришь, как к родному? — задумчиво произнес жрец.

Та кивнула, протягивая вверх ладонь.

— Где ты спишь? — спросил жрец у Гийома.

Тот указал рукой на сарай, из которого доносилось хрюканье свиней.

Шу-вээс что-то прошептал, сделал легкое движение рукой, и сарай заполыхал оранжевым ровным пламенем. Раздался истошный визг тетки и горевших свиней. По деревне поплыл густой запах жареного мяса, и через несколько мгновений на месте сарая остался пепел и тлеющие угли.

— Господин пресветлый, как же так, ведь там сорок свинок было, — заголосила Аима.

Шу-вээс поглядел на нее, тетка побледнела, упала на землю, пачкая юбки, и стала беззвучно открывать рот, силясь еще что-то сказать.

— Ты больше не скажешь ни одного слова своим лживым и грязным языком, — сказал Шу-вээс.

Он обернулся к побледневшему мальчишке, который стоял, широко открыв глаза. Аима хваталась руками за горло, шевелила губами и махала руками, в ужасе глядя на старика.

— Хочешь здесь остаться? — спросил жрец, обращаясь к мальчику.

Гийом покачал головой.

— Тогда поедем со мной в Алуэту. Только сначала пойдем к реке, помоешься, от тебя воняет свиньями.

— Ты кто, колдун? — опять хрипло спросил мальчишка, стараясь не отставать от страшного старика.

— Я жрец. Меня зовут Шу-вээс, но ты будешь звать меня айгааром. Не бойся, я не причиню тебе вреда.

«Чудное имя», — подумал мальчик.

Глава 4.1

Глава 4.1

Долина Арды, имение барона Этрана Аэрдиса

Сегодня мачеха опять ругалась с отцом. Ильеста не любила подслушивать, она просто хотела пройти в кабинет отца, чтобы взять книгу из библиотеки по истории Алтуэзии. Она любила читать, в отличие от сестер, и отец разрешал ей брать книги из библиотеки.

Старшие сестры, Таисса и Дарьола, интересовались только балами и нарядами, мечтая поскорее найти хороших женихов. Все знали, что наследником имения барона Этрана Аэрдиса согласно законам Алтуэзии станет его единственный сын Эспер, рожденный от Леонты, второй жены отца. Старшим дочерям барона очень хотелось найти хороший дом, где они сами стали бы хозяйками.

Ильеста прошла в библиотеку и расположилась в большом мягком кресле с толстым томом в кожаном переплете, отделанном серебром. Погрузившись в чтение, она вскоре услышала, как мачеха опять ругает отца.

Из-за стены комнаты, смежной с библиотекой, до нее донесся сердитый голос мачехи:

— Этран, твоя старшая дочь Таисса витает в своих мечтах выше Вистиинских гор. Ее не устроил ни один жених в этом году, а мы стараемся, тратим золото, вывозим ее и Дарьолу на балы, заказываем новые платья, сами принимаем гостей. Таиссе уже двадцать, Дарьоле девятнадцать. Ты что же, хочешь, чтобы твои старшие дочери состарились здесь?

— Леонта, дорогая, ты старше Таиссы всего ненамного, и у меня язык не повернутся назвать тебя старой, такая ты сладенькая, — голос отца был ласковым.

Дальше на несколько минут в соседней комнате наступила тишина. Ильеста покраснела, она, кажется, догадывалась, что там происходит. Девушка хотела уже выскользнуть из библиотеки, но голос отца раздался снова.

— В этом году к Таиссе уже сватались три жениха, — устало сказал отец. — Ригер Штал, вдовец с тремя взрослыми детьми, он почти что мой ровесник. А барон Гарт и вовсе старше меня.

— А Корвис Мэлл, ведь он неплох собой, хоть и младший сын, но из старинного дворянского рода, — возразила мачеха.

—Я не думаю, что он будет хорошим мужем для Таиссы, — произнес отец.

— В чем же дело? — голос мачехи, когда она злилась, был таким пронзительным, от него иногда закладывало уши.

— Я сам отказал ему, когда Корвис намекнул, что рассчитывает на большое приданое, — сказал отец. — К тому же ходят слухи, что он часто проигрывает в кости. Если я дам деньги, на которое Корвис рассчитывает, то мне потом не на что будет содержать дом и вас, — ответил барон. А ведь потом надо будет выдавать замуж и Дарьолу.

— Надеюсь, Этран, ты не давал ему в долг? — подозрительно спросила мачеха. Кажется, кандидатура Корвиса Мэлла в качестве зятя перестала устраивать Леонту.

— Дорогая, конечно нет, последние три года были не слишком урожайными, а еще я много потратил на ваши балы и наряды, на учителей для Эспера и на лечение Ильесты. Хорошо, что солевая пещера приносит по-прежнему доход, на нашу соль большой спрос.

— Ты потратил кучу денег на лечение своенравной девчонки, которой было запрещено и близко подходить к необъезженной кобыле, за которую ты заплатил столько золота!— закричала мачеха.

— Это был конь, — устало сказал отец.

— Какая разница! Эти лекари-шарлатаны всеми светлыми богами клялись, что сделают твою дочь здоровой, да только теперь нет ни денег, ни коня, а девчонка осталась хромой на всю жизнь, — возмущалась мачеха. — Кому теперь захочется взять ее в жены?

Ильесте стало больно дышать. Каждое слово мачехи впивалось ей прямо в сердце как стрела, отравленная ядом айчамы. Из глаз потекли непрошеные слезы, и она снова мысленно перенеслась на три года назад в тот день, который навсегда изменил ее жизнь

4.2

4.2

4.2. Три года назад, имение барона Этрана Аэрдиса

Две недели назад отец за огромные деньги купил племенного жеребца. Барон всегда мечтал, что у него будут породистые лошади, которые всегда дорого ценились в Алтуэзии. Он продавал десятка полтора лошадей из своих конюшен в год, но мечтал вывести новую породу.

Ильеста, войдя в конюшню, с восхищением рассматривала белого жеребца. Он был самым прекрасным животным, которое она видела. Белоснежный, с тонкими стройными ногами и серой гривой, он казался белым вихрем, который мчится по полю, подгоняемый зимними ветрами.

— Как вам Снежный, госпожа Ильеста? — спросил старый конюх Бен. Он много лет работал на конюшне барона Аэрдиса. На левом виске Бена виднелась небольшая вмятина — старый след от удара копытом.

— Он прекрасен! — искренно воскликнула Ильеста.

— Только, госпожа, никогда не подходите к нему близко, ни спереди, ни сзади, он еще совсем дикий, уже лягнул мальчишку Торма,— предупредил конюх. — Слава пресветлой богине, тот жив остался, но отлеживается уже третий день.

Ильеста не могла оторвать от коня взгляд.

Тот косил на нее огромные черные глаза, бил по соломе тонкими передними ногами, фыркал и мотал головой.

— Злится, Тхгорхова задница, — сказал конюх.— Простите, госпожа Ильеста, — спохватился Бен.

Барон строго запрещал слугам выражаться при дочерях, а Леонта за такое могла и высечь приказать.

— Шли бы вы в дом, госпожа Ильеста, пока вас здесь никто не видел, а то батюшка ваш недоволен будет,— сказал старый конюх.

Ильеста кивнула и направилась в сад. Белоснежный красавец не выходил у нее из головы.

Ильеста умела ездить верхом, она любила лошадей, в отличие от старших сестер. Ей разрешалось в сопровождении слуги или конюха кататься на смирной старой кобыле Тэнни.

Дарьола и Таисса только морщились и прикладывали к своим аккуратным носикам кружевные надушенные платочки, когда проходили мимо конюшни.

— Фу, Иль, как ты можешь выносить этот навозный запах, — не раз говорили ей сестры, но она только отмахивалась и смеялась:

— Ваши любимые духи делают из итерлейских роз, а эти розы щедро удобряют навозом!

Вечером Ильеста снова вошла в конюшню, где стоял жеребец.

— Привет, красавец, — она протянула коню яблоко, которое прихватила с ужина.

Тот забил передними копытами и зафыркал.

— Госпожа Ильеста! — в конюшню вбежал Бен.

— Что вы здесь делаете, ваш батюшка точно меня убьет, если вас здесь увидит. Но девушка осторожно протянула яблоко, и конь принял его.

Через три недели Снежного постепенно приучили к седлу, и конюх уже осторожно ездил на нем кругами внутри небольшого огороженного загона. Жеребец был уже не таким диким, он принимал от девушки яблоки, которые Иль каждый день приносила ему в карманах. Ей казалось, что конь постепенно привыкает к ней.

В тот роковой день Ильеста опять смотрела, как Бен ездит на Снежном. Она стояла по ту сторону деревянного загона.

Жеребец уже слушался конюха, но иногда все равно взбрыкивал и тряс серой гривой.

- Ему нужна твердая рука, и скоро он станет послушным, - сказал Бен, кивнув Ильесте.

— Бен, скорей, бегом в конюшню. Кажется, Вила начала рожать раньше времени, — с криком прибежал младший конюх, подзывая Бена.

Вила была красивая гнедая кобыла, одна из любимиц девушки.

— Тхоргхова задница! Рано же еще! — выругался Бен и подъехал к врытому в землю крепкому деревянному столбу. Он осторожно слез с коня и крепко привязал поводья Снежного за вбитые в дерево железные кольца.

— Стой смирно, парень, я скоро приду.

И Бен быстрым шагом пошел в сторону конюшен. Напоследок он обернулся к девушке и сказал:

— Не подходите к нему, госпожа Ильеста. Сейчас я пришлю еще конюхов, они его отведут назад в стойло.

Ильеста осталась одна. Ее так и подмывало поближе подойти к Снежному.

Она сделала несколько осторожных шагов, и конь искоса посмотрел на Ильесту огромным черным глазом.

— Снежный, красавец ты мой, —девушка протянула яблоко, и жеребец осторожно взял его, вкусно хрумкнув.

Ильеста потом не могла понять, что на нее нашло. Словно неведомая сила притягивала ее к этому прекрасному животному. Она вошла в загон и отвязала поводья, затем поставила ногу на стремя и села в седло по-мужски. Конь стоял смирно. Осторожно тронув поводья, девушка направила Снежного по кругу. Конь пошел ровной рысью.

Вскоре прибежали два младших конюха

— Он признал вас, госпожа! — восхищенно пробормотал один из парней.

— Бен приказал привести его назад, — сказал другой.

Он хотел набросить на жеребца аркан, опасаясь подойти поближе, чтобы отвести его в стойло, но промахнулся.

Конь взвился на дыбы, но Ильеста удержалась в седле, натягивая поводья.

— Тише, тише, — шептала она, стараясь успокоить Снежного.

4.3

4.3.

Ильеста пришла в себя, с трудом разлепив глаза. Невыносимо болела голова. В нос ударил резкий запах травяной настойки, и она чихнула. Сфокусировав взгляд, девушка увидела, что лежит в своей комнате. Потертый серый ковер на полу, выцветшие тяжелые портьеры из лилового бархата, потускневшая медная люстра, нависавшая над кроватью. Ильеста застонала, солнечный свет слишком бил в глаза.

— Хвала пресветлой Кайниэль, Иль, девочка моя, ты очнулась, — раздался голос старой няни Миары. По ее широкому морщинистому лицу ручьем потекли слезы, которые она и не думала скрывать.

Ильеста почувствовала, что с ней что-то не так, и с ужасом ощупала деревянные дощечки, охватывавшие правую ногу.

—Что у меня с ногой, няня? — вскрикнула Ильеста, с испугом.

— У вас сломана нога, госпожа, и лекарь наложил вам деревянный короб, чтобы она срасталась, — сказала Миара.

Ильеста заплакала.

— Ничего, моя госпожа Иль еще будет отплясывать на осенних балах, когда поправится, — зашептала няня, гладя девушку по растрепанным волосам. Вот увидите, все образуется.

Она шептала ласковые слова, как в детстве, когда Ильеста после смерти матери просыпалась от страшных снов, и от этого девушке стало немного легче.

— А уж как мы молились за вас, в храме Бринвалда (1) батюшка ваш поставил толстенную свечу, раздал большую милостыню нищим, чтобы они тоже за вас помолились. Ведь известно, чем больше людей молится, тем быстрей дойдут молитвы. А ваша младшая сестрица госпожа Аньела каждый день читала по тридцать раз просьбу светлой богине о вашем исцелении, а ваши сестрицы госпожа Дарьола и госпожа Таисса…

Ильеста не успела узнать, чем занимались старшие сестры, пока она лежала в беспамятстве, потому что в комнату быстрым шагом вошел запыхавшийся отец.

Барон Этран казался постаревшим лет на десять.

— Ильеста, девочка моя, ты наконец очнулась! — он мягко взял дочь за руку. — Ты помнишь, что с тобой случилось? — осторожно спросил он.

— Папа, что со Снежным? — с трудом спросила Ильеста, разлепив губы. Во рту было сухо, и голос был скрипучим, как ржавая цепь в деревенском колодце.

Отец опустил глаза и тихо сказал:

— Он сломал шею.

— Папа, мне так жаль, прости, прости меня, — заплакала Ильеста. Оказывается, несмотря на сильную жажду, она была способна плакать. Мысль о том, что прекрасный конь погиб, жгла ее раскаленным железом.

— Иль, не надо, не плачь, — отец погладил ее по голове. — Главное, что ты у меня осталась жива, девочка, — тихо произнес он.

— Снежный, он был таким красивым, — захлебываясь слезами, рыдала Ильеста. — Я не знала, что так получится, он меня слушался, — она рыдала.

Отец ласково тронул ее за плечо.

— Я могу купить другого коня, а вот дочь…— Лекарь сказал, тебе надо пока лежать, отдыхай,— сказал отец, легко погладив ее по голове, и вышел из комнаты.

Вскоре заглянула младшая сестра Аньела. Ильеста делила с ней комнату. Аньеле было двенадцать. Иль искренне любила ее. Их матушка, баронесса Орсия, родила четырех дочерей. Они с отцом очень хотели наследника, но рождались одни девочки. Последняя беременность далась баронессе очень тяжело, и она умерла вскоре после рождения младшей дочери, так и не сумев оправиться после трудных родов.

Барон был в отчаянии, но через год после смерти Орсии женился во второй раз на Леонте, красивой и честолюбивой дочери бедного дворянина. Леонта мечтала стать баронессой и носить красивые платья. Она сумела прибрать к рукам вдовца, а когда родила ему долгожданного сына, то и вовсе стала полноправной хозяйкой имения.

Аньела с детства тянулась к Ильесте, чувствуя, что старшие сестры больше заняты собой, а мачеха с отцом боготворят младшего брата Эспера.

— Ильеста, я так рада, что ты живая! Ты бы слышала, как Леонта ругалась с папой, — улыбнулась она, и на щеках девочки появились милые ямочки.

Аньела хотела еще что-то сказать, но тут в комнату вошел полный румяный человек в коричневом сюртуке.

— Ну вот, вы и очнулись, госпожа, — сказал он бодрым голосом, подойдя к Ильесте и поклонившись.

— Я Айрус, ваш лекарь. Вам нельзя вставать, потому что у вас сломана правая нога.

— Вам нельзя также волноваться, госпожа, выпейте это, — и он поднес ко рту девушки чашку душистого зелья. Ильеста послушно проглотила горький травяной отвар и вскоре погрузилась в глубокий сон.

Мачеха заглянула на следующий день.

— Ильеста, наконец-то ты очнулась, — сказала она, подойдя к кровати, шурша новым платьем нежного персикового цвета.

— Ты хоть понимаешь, что из-за тебя погибла лошадь, за которую твой отец заплатил двести золотых лутов!

Вот так, подумалось Ильесте. Мачеха жалеет лошадь, но не спросит, как чувствует себя падчерица. За лошадь заплачено золотом. А она, Иль, просто бесплатное приложение к титулу баронессы.

— Теперь мы еще пригласили лучшего лекаря из Бринвалда, — продолжала Леонта, осуждающе глядя на Ильесту.

— Простите меня, — выдавила Иль.

Глава 5.1

Глава 5

­5.1

После случайно подслушанного разговора отца и мачехи настроение у Ильесты испортилось. Она почти привыкла уже, что быстро устает он ходьбы, что нога ноет при плохой погоде, но научилась с этим жить. Она осталась жива, и это главное. Но слова Леонты словно сорвали корку с зажившей раны, и теперь она вновь стала кровоточить, разъедать душу.Стоило только забыться, как случайный любопытный взгляд на ее ноги или недобрые слова напоминали Ильесте про увечье.

Зайдя в свою комнату, Ильеста меленно подошла к зеркалу и придирчиво всмотрелась в свое отражение. На нее смотрела худая невысокая девушка в сером платье.

Иль считала, что ее внешность непримечательна по сравнению с темноволосыми кареглазыми сестрами. Голубые глаза, небольшой чуть вздернутый нос. Светло-русые, волнистые и густые волосы, а некоторые непослушные пряди, словно выгорев на солнышке, были золотистого цвета. Ильеста обычно заплетала их в простую косу без помощи служанки. Наверно, волосы все же были ее украшением, так всегда говорила няня.

На переносице — россыпь золотистых веснушек от частых поездок на свежем воздухе. Старшие сестры остерегались солнечных лучей и по вечерам часто накладывали на лицо сметану, чтобы кожа стала белее. Аньела, младшая сестра, иногда хихикала, что все бродячие кошки ночью проберутся в кровати Таиссы и Дарьолы, чтобы слопать эту сметану.

Девушка решила прогуляться и пошла на задний двор имения. Здесь находились птичники, две большие конюшни, коптильня, сыроварня­­­ и другие хозяйственные постройки, скрытые от лишних глаз.

А еще недавно здесь сделали сарай для ее новой любимицы.

Ильеста услышала глухое рычание, подойдя к сараю, где держали Уллу.

Улла была тьори, драконовой кошкой (1). Иль подобрала ее несколько месяцев назад. Она каталась верхом вдоль берега реки в сопровождении конюха, когда услышала в кустах какой-то шорох. Сначала она хотела проехать мимо, но потом в зарослях раздалось тихое поскуливание. Иль осторожно раздвинула колючие кусты лесной малины и увидела черный шипящий клубочек, распускающий маленький гребешок на загривке. Она раньше видела тьори только на рисунках и удивилась, обычно эти животные предпочитали жить в горах, но иногда забредали и в долину Арды. Может быть, охотники выследили и убили самку, а детеныш остался один, подумала она. Маленькая тьори шипела и выставляла лапы с острыми коготками. Она попыталась убежать, завидев девушку, сильно припадая на заднюю лапу, и у Иль сжалось сердце. Тьори тоже увечная, как и она.

Завернув шипящий клубок в подол теплого платья, она привезла детеныша домой. Оказалось, что это самка. Девушка назвала ее Уллой. Ильеста поила тьори теплым козьим молоком, а когда она немного подросла, отец запретил держать животное в доме, после того как та сильно поцарапала служанку.

Для Уллы по просьбе Иль соорудили клетку-загон на заднем дворе. Ее кормили цыплятами и мелкими кусками сырого мяса. Тьори уже почти не хромала и никого не признавала, кроме Ильесты.

Услышав рычание Уллы, Иль подошла к дощатому сараю. Она вошла внутрь и увидела, как младший брат Эспер тычет длинной заостренной пикой в деревянную клетку, стараясь задеть животное.

Улла шипела и рычала, она высоко подпрыгивала, укорачиваясь от острия, на шее у нее раскрылся драконий гребень, верный признак того, что она злится.

Черный бок тьори уже был разодран, из него капала кровь, окрашивая алым цветом чистую солому на полу клетки.

— Зачем ты это делаешь? — закричала Ильеста и перехватила руку сводного брата.

— Я просто хотел посмотреть, почему этих тварей зовут драконьими кошками, — прищурившись, сказал Эспер.

— Не тронь ее!

Но Эспер только ухмыльнулся и снова попытался достать Уллу кончиком пики.

Ильеста изо всей силы оттолкнула его от клетки, и мальчишка упал. У него потекла кровь из носа, и тьори, почувствовав запах, глухо зарычала.

У Эспера часто шла кровь носом, он рос болезненным, но злым и избалованным мальчишкой. Мачеха души не чаяла в нем, а отец радовался, что все-таки у него появился наследник. Брату дозволялось все. У Эспера даже в будни всегда была дорогая одежда, ему доставались самые лакомые кусочки за столом, к нему приезжали учителя из Бринвалда и обучали географии, истории, языкам и еще всему тому, что должен знать дворянин.

Леонта баловала его без всякой меры.

— Я скажу батюшке и матушке, что ты меня побила, пусть они накажут тебя! — закричал Эспер, поднимаясь с земли и утирая нос вышитым рукавом дорогой батистовой рубашки.

— Не смей больше трогать Уллу, а то тебе не поздоровится! — предупредила Ильеста.

Эспер зло прищурился.

— Хромая уродина! Когда я получу титул, я выгоню тебя из поместья! Или отдам замуж за старика! — закричал он.

Мальчишка побежал в дом, а Ильеста открыла засов клетки и вошла внутрь. Улла дрожала, глухо рыча, из ее теплого бока сочилась кровь.

— Девочка, обидели тебя, сейчас я помогу, — приговаривала Иль спустя несколько минут, осторожно промывая рану на черном бархатном боку Уллы.

Прижимая к себе тьори, девушка вспоминала злые слова младшего брата.

5.2

5.2

Уже с порога ее встретила няня Миара:

— Госпожа, ваш батюшка зовет вас к себе, кажется, он очень сердится, — торопливо зашептала она.

— Миара, ступай к госпоже Аньеле, — раздался вкрадчивый голос. Это был управляющий имением Лодис, полный мужчина с залысинами лет сорока пяти. Его круглое лицо напоминало чем-то круглую сдобную булку с глазками-изюминками. Улыбка его тоже была сладкой, когда он разговаривал с семейством Аэрдисов, но внешность Лодиса была обманчива. Он всегда знал, сколько стоит каждая лошадь в имении, сколько мешков соли приготовлено на продажу и сколько кур и уток в птичнике. Лодис был предан Леонте, которая выжила старого управляющего, едва выйдя замуж за барона Этрана, и упросила мужа взять своего человека. С тех пор Лодис распоряжался всеми слугами и вел учет расходов на имение. А еще он лично докладывал Леонте про все оплошности слуг.

— Госпожа Ильеста, господин барон ожидает вас в своем кабинете, — он слегка поклонился, пряча улыбку.

В разговорах с Леонтой и бароном Лодис сгибался гораздо ниже.

Ильеста направилась в кабинет отца. Здесь проходили только серьезные разговоры барона с дочерьми. Леонта уже примостилась в кресле, поглаживая пальцами новые сапфировые серьги, — очередной подарок отца.

Девушка вошла и поклонилась.

— Батюшка, вы звали меня?

— Ильеста, твой брат опять жалуется на тебя. Он говорит, что ты ударила его, — нахмурившись, сказал отец.

Этран Аэрдис тепло относился к дочерям, но долгожданный сын для него стал любимчиком.

— Он врет, он дразнил Уллу, тыкал в нее пикой и ранил до крови!

— Эта девчонка просто ненавидит Эспера, — вмешалась мачеха. — От этой твари в клетке давно надо избавиться, пока она не загрызла кого-нибудь! Куда только ты смотришь, Этран! Хватит потакать несносной девчонке!

— Леонта, дорогая, оставь нас, — ласково попросил отец.

Мачеха, высоко подняв голову, вышла, шурша шелком нового платья, сделав изящный реверанс супругу. Леонта хорошо умела изображать покорность и смирение, когда ей это было нужно. Барон Этран проводил жену взглядом и заговорил с дочерью.

— Ильеста, ты не должна ссориться с младшим братом. Он станет наследным бароном через несколько лет и получит имение после моей смерти.

— Он ранил Уллу.

— Иль, мне так хочется защитить тебя. Не задевай Эспера. А тьори действительно пора выпустить, она может причинить немало бед, если выберется из своего сарая, — сказал отец.

Ильеста поклонилась и вышла из кабинета барона. В коридоре она столкнулась с мачехой, которая наверняка подслушивала разговор за дверью.

— Если еще раз Эспер на тебя пожалуется, опять неделю будешь сидеть в кладовке с молитвенником, — прошипела мачеха.

В прошлом году назад Ильеста уже была наказана. Она тогда вступилась за маленького сына служанки. Ита, как и большинство прислуги, жила в соседней деревне. Управляющий запрещал, чтобы в доме находились дети слуг, но в этот день маленький сын Иты, конопатый мальчик лет шести, был рядом с ней в саду, где женщина, присев на корточки, пропалывала большой цветник.

Ильеста увидела их, когда шла в конюшню.

Ита опасливо покосилась на мальчика, сидящего рядом на траве, и торопливо заговорила:

— Госпожа Ильеста, это мой младший, обычно с ним бабка сидит, да только она сильно захворала, и я мальчонку с собой сегодня взяла. Он смирный, в дом не бегает, рядом со мной будет.

Иль кивнула и пошла дальше.

Но через несколько минут она услышала громкий детский плач и повернула обратно.

Она увидела, как Эспер швыряет в мальчика белые камни, которыми были выложены садовые дорожки.

— Убирайся из моего имения, деревенщина! Тебе запрещено ходить по моему саду! Я пожалуюсь матушке!

Ита заламывала руки и умоляла Эспера прекратить:

— Пожалуйста, господин Эспер, не надо, прошу вас!

Она схватила сынишку за руку и спрятала его за своей спиной, а потом упала на колени.

В это время Эспера размахнулся и ударил Иту по лицу, а потом еще раз. Ита всхлипывала, по ее лицу катились слезы вперемешку с кровью, видимо, один из камней попал в нее. Служанка умоляла:

— Господин, прошу вас, не надо…

Ильеста оттолкнула брата.

— Что же ты делаешь, Эспер!

Ита всхлипывала, прикрывая собой сынишку, тот громко ревел, закрывая грязной от земли ладошкой правый глаз, сквозь пальцы у него капала кровь.

Ильеста потащила Эспера в дом, но тот вырвался и убежал.

Отец тогда сразу вызвал девушку к себе в кабинет. Там уже присутствовала Леонта, прижимающая к себе всхлипывающего брата. Лицо мачехи покраснело от злости.

— Этран, она посмела ударить Эспера! Мерзкий деревенский мальчишка напал на него, посмел бросать камни в будущего барона! А эта девка Ита, как она могла привести своего ублюдка в имение, да еще и сказала, что у нее дома кто-то болен! А если бы эта тварь принесла из своей деревни заразу, и мой мальчик бы заболел! — Леонта горько зарыдала, закрывая лицо холеными руками, украшенными кольцами с драгоценными камнями.

5.3

5.3

Иль пошла к конюшням, чтобы немного проехаться на лошади. Ей очень нравилась верховая езда, она давала возможность почувствовать себя хоть немного свободней. Прогулки на лошади всегда поднимали ей настроение, а еще не видно было, что она хромает.

Она не боялась ездить верхом даже после того, что с ней случилось.

Ильеста вспомнила тот день, когда впервые с трудом пришла в конюшню после падения, опираясь на трость.

Рыжий конюх был ей незнаком.

Он поклонился ей и хмуро сказал:

— Светлого вам дня, госпожа.

— А где Бен? — спросила Ильеста.

— Так ведь господин барон приказал высечь его и прогнал его из имения, раз за Снежным недосмотрел, загубил коня, значит. Говорят, больно красивый был конь-то, редкой масти.

Ильесту опалило стыдом. Из-за ее необдуманного поступка пострадал старый конюх, который верой и правдой служил много лет их семье.

— А где же теперь Бен?

— Об этом сейчас только Тхоргху ведомо, — пожал плечами конюх…

Ильеста часто вспоминала этот разговор, заходя в конюшню. Через няню Миару она смогла передать несколько монет для семьи конюха, который уехал, как передали, куда-то на юг искать лучшей доли…

Ильеста направила смирную кобылу в сторону реки. Обычно по требованию отца ее сопровождал кто-то из конюхов, но сегодня девушке хотелось просто побыть одной.

Она оседлала кобылу и выехала из имения, направившись по дороге в сторону реки. У нее было там любимое место — лужайка на высоком берегу, откуда открывался прекрасный вид на долину. Внизу протекала серой змейкой быстрая Арда, вдоль которой раскинулись зеленые заливные луга.

Ильеста, осторожно спешившись, привязала поводья лошади к дереву и подошла к краю обрыва, чтобы посмотреть вниз.

Почти у самой реки паслось стадо пятнистых черно-белых коров, лениво отгонявших хвостами надоедливых оводов.

До нее донесся звук пастушьего рожка, наигрывавшего мелодию песенки о бедном парне из долины, влюбившемся в богатую девушку. Слова песни сами собой всплыли в ее памяти.

— Ах, если бы только ты смог купить

Нарядов мне дорогих…

— Я только ленту могу подарить

Для шелковых кос твоих.

— Ах, если б ты смог меня привести

В новый дом за рекой…

— Венок из маков могу сплести,

Да в поле гулять с тобой.

— Красив ты, да беден, как я посмотрю,

Что скажут отец мне и мать?

— Ночную звезду тебе подарю,

И сердце готов отдать… (1)

Ильеста невольно улыбнулась. Ей нравились народные песни, которые иногда вечером пели служанки на кухне.

Она снова посмотрела вниз. Несколько рыбацких лодок отсюда казались ореховыми скорлупками, качающимися на волнах. Немного слева был виден большой деревянный мост через Арду. С высоты мост казался просто дощечкой, перекинутой через ручей. На том берегу начиналась тракт, который вел в Алуэту, столицу их герцогства.

Ильесте нравилось мечтать, что однажды она уедет по этому тракту в другую жизнь, в которой не будет сварливой мачехи Леонты и сочувственных взглядов окружающих.

Иногда девушка представляла, что она просто уплывет по Арде в маленькой легкой лодке, которая принесет ее к Дымному море. О странах за Дымным морем слагались волшебные сказки, некоторые из них рассказывала в детстве старая няня Миара. Говорили, что там далеко в горах живут драконы. Еще рассказывали, что там есть могущественные маги, которые могут сотворить любое чудо. А еще шептались, что за Дымным морем в песчаных пустынях живут воинственные дикие племена, они ездят на огромных синих зверях, которым скармливают рабов.

Да и само Дымное море было окутано разными слухами. Говорили, иногда там появляются алые смерчи, которые могут за несколько мгновений сжечь любой корабль, неугодный морскому владыке. Рассказывали про водяных драконов и ядовитых разноцветных рыбах, живущих в водных глубинах. Но самым страшным было предание про Огненный маяк, который возникал прямо в море огромным столбом алого пламени, сбивая корабли с курса и заманивая моряков в огромную воронку. Никто не знал, что из этих рассказов является правдой, но любознательная Иль впитывала эти истории с самого детства, они поражали ее воображение. Ей хотело самой увидеть неведомые страны, но она понимала, что это только мечты.

Девушка достала из карманы просторного платья медную трубочку с увеличительным стеклом. Это был подарок отца Эсперу, но младшему брату игрушка не понравилась, он быстро ее сломал и выбросил, а Иль подобрала погнутую трубку. Ей нравилось рассматривать облака в небе.

Сейчас девушка увидела, как внизу к мосту через Арду приближаются темные точки. Поднеся к глазам трубку и прищурившись, она поняла, что это всадники. Ильеста подумала, что это не торговцы, потому что за ними не тянулись повозки с товарами. Наверно, сборщики податей, хотя обычно они приезжали осенью. Она еще немного подкрутила медную трубочку, картинка в стекле стала резче, и девушка увидела, что первый всадник держит в руках черный штандарт с тремя алыми точками. Это было знамя Ирвика Девятого, герцога Алтуэзского.

Глава 6.1

Глава 6. 1

Ильеста вернулась домой. Оставив лошадь в конюшне, она направилась к большому двухэтажному строению из серого камня, опиравшемуся на широкие колонны, оплетенные зеленым плющом. В этом доме несколько веков жили многие поколения Аэрдисов. Дом без конца требовал ремонта, но Иль любила его. Казалось, в нем живут сила и достоинство ее предков. Но происходили здесь и свои трагедии.

Когда-то давно барон Рамо Аэрдис в спальне заколол кинжалом свою юную жену после брачной ночи, обнаружив, что та не была девственницей. Старые законы позволяли делать это. Только Ирвик Седьмой, дед нынешнего герцога, отменил этот варварский обычай. Теперь провинившуюся перед семьей женщину ссылали в монастырь Печальной Девы.

Двести лет назад баронесса Мейя сошла с ума и покончила с собой, узнав, что ее любимый муж погиб на Рэльской войне. Надев подвенечное платье, она повесилась в саду на старой яблоне, оставив сиротами новорожденных близнецов.

Говорят, призраки несчастных женщин до сих бродили по ночам по дому, но Ильеста не верила в это.

Поднявшись на второй этаж, где находилась ее комната, девушка увидела, что дверь в покои старших сестер приоткрыта. Она подошла ближе и услышала, что оттуда доносятся жалостные всхлипы.

Ильеста вошла в большую комнату с выцветшими от времени шелковыми лиловыми обоями.

На кровати под розовым балдахином, уткнувшись лицом в подушки, плакала старшая сестра Таисса. Ее тяжелые темные косы разметались по спине. На полу рядом с кроватью валялись клочки бумаги. Ильеста мельком увидела обрывки слов, написанных красивым почерком с изящными завитушками

обрывки слов: «Таи…любл..обожа…прекрасн…».

— Что с тобой, Таисса? — спросила Ильеста, тронув ее за плечо.

— Корвис Мэлл, он...он женится на Лиции Штертадт, —всхлипнула Таисса, повернув к сестре заплаканное опухшее лицо. — Мне только что сказала служанка, а ее сестра работает в трактире в Бринвалде, где будет проходить свадебный обед.

— Этот слащавый Корвис?

Корвис Мэлл несколько раз приезжал к ним в дом и гулял с Таиссой в саду под строгим присмотром няни. Он писал старшей сестре записочки со стихами, надушенные приторными духами, которые Таисса хранила в резной шкатулке. Это по большому секрету сообщила ей Дарьола. Видимо, сейчас обрывки этих записок и валялись возле кровати старшей сестры.

— Ну почему, почему батюшка отказал ему?!— по лицу старшей сестры градом катились слезы.

Ильеста только сегодня утром узнала причину, по которой отец отказал Корвису, но \благоразумно решила не подливать масла в огонь сестринских страданий.

—Успокойся, не стоит о нем плакать, раз он предпочел тебя Лиции.

— Ах, Иль, ты ничего не понимаешь! Я же думала, он сделает мне предложение еще раз, когда приезжал недавно, а теперь, оказывается, Корвис женится на этой корове Лиции, — прорыдала Таисса.

Лиция была единственной дочерью богатого мебельщика, и ее отец не поскупился на приданое для единственной дочери, чтобы породниться с дворянской семьей. Иль видела несколько раз Лицию, когда семья Аэрдисов приезжала в Бринвалд, — полная добродушная девушка с круглым веснушчатым лицом с карими глазами чуть навыкате.

Наверно, стоило ее пожалеть, ведь рано или поздно она поймет, что за смазливым лицом Мэлла скрывается совершенно другой человек.

С Корвисом Мэллом у Иль были связаны только неприятные воспоминания.

Недавно, возвращаясь из конюшни, она встретилась с прогуливающейся в их саду парочкой. Таисса в своем лучшем платье чинно вышагивала рядом с Корвисом по садовой дорожке, обсаженной со всех сторон розами. Няня Миара немного отстала. Иль захотелось свернуть на другую дорожку, но это было бы слишком некрасиво, и она, прихрамывая, медленно пошла навстречу сестре с кавалером.

Таисса представила Ильесту Корвису.

— Познакомьтесь, господин Мэлл, это моя младшая сестра Ильеста.

Корвис поклонился и пристально поглядел на Иль. От него благоухало сладкими духами, которые больше подошли бы женщине. Длинные волосы были слегка завиты по последней моде на концах и изящно падали темными локонами на узкие плечи. Кажется, даже щеки его были слегка нарумянены Он учтиво улыбнулся:

— Светлого дня, госпожа Ильеста.

— И вам светлого дня, господин Корвис, — пробормотала девушка, слегка покраснев. От нее не укрылся внимательный взгляд, который Корвис мельком бросил на ее ноги.

Ильеста слегка поклонилась и поспешила в дом, обойдя парочку.

Она была уверена, что кавалер сестры продолжает глядеть ей в спину, наблюдая за ее неровной походкой. Она почти привыкла к людскому любопытству, но Корвис не особо его и скрывал, и это сильно раздражало.

Девушка еще успела услышать, как сзади донесся тихий голос кавалера Таиссы:

— Этой бедняжке одна дорога, в монастырь. Или, может, после свадьбы с вами, моя дорогая, мы сможем забрать ее к себе, будет нянчить наших будущих детей.

Ильеста не слышала тогда, что ответила сестра, но ее захлестнула жгучая обида.

Ей прочили уход в монастырь или участь приживалки, няни, которая жила бы с семьей сестры и заботилась о племянниках. Хотели решить, как поступить с ненужной обузой, куда пристроить лишнюю вещь.

6.2

6.2

Глава 6.2

Все четыре дочери барона собрались в большой комнате на втором этаже, которую делили Таисса и Дарьола.

Старшие сестры были темноволосые и кареглазые, в отца, слегка полноватые, но женщины в теле считались весьма привлекательными в Алтуэзии. У Ильесты с Аньелой цвет волос был светло-русым, как у покойной матери, и обе они были тонкими как тростинки.

— Пресветлая богиня, неужели мы будем участвовать в ритуале искания? — воскликнула Дарьола, садясь на свою кровать под серебристым балдахином.

— Говорят, ловцы тьмы живут в черном храме на вершине горы, и туда нельзя дойти по обычной дороге, — сказала Таисса.

— А как же тогда они спускаются оттуда? — недоверчиво спросила Аньела, с любопытством глядя на старших сестер.

— Наверняка им светлые боги помогают, — в комнату вошла няня Миара, которая услышала вопрос девочки.

Миара тихо смахивала слезы от избытка чувств. Новости моментально разлетелись среди слуг.

— Ох, девочки мои, как же так, вас ведь завтра в Бринвалд повезут,— причитала она.

— Няня, а что ты слышала про этот ритуал? — спросила Таисса.

— Ну, я слыхала от моей прабабки, так вот она мне рассказывала, что когда она была молодой, то в долину пару раз приезжали ловцы тьмы, и они нашли девицу, в которую вселилась темная магия.

— А дальше что было?

— Говорят, забрали с собой в свой проклятый храм на горе, да и сделали из нее безропотную, запечатали в ней все зло, — вздохнула няня, поднимая кверху ладонь правой руки.

— А как ловцы тьмы узнают, что в девушку вселилось зло? — спросила Дарьола.

— Вроде как по крови жрецы могут это понять, но толком я не знаю больше ничего, — вздохнула няня. — Известно только, что темная магия может вселиться лишь в незамужнюю благородную девицу, вот их и проверяют.

— А про безропотных ты что-нибудь слышала? — спросила Ильеста.

— Не знаю я про безропотных ничего, госпожа, да только вам, голубки мои, нечего бояться, вы ведь чтите пресветлую богиню Кайниэль, в храм ходите, откуда в вас взяться злу, — няня вздохнула.

Тут в комнату к девушкам вошла горничная, отвечавшая за одежду.

— Госпожа баронесса приказала подобрать вам нарядные платья на завтра, — поклонившись, сказала она.

Миара улыбнулась:

— Завтра вам нарядными надо быть, ведь будут знатные гости из Алуэты, да и в Бринвалд вечером надо будет поехать. А вдруг одна из вас еще и герцогиней станет, вы ведь у меня все такие красавицы, — няня обвела девушек ласковым взглядом и, всхлипнув, вышла из комнаты.

Немного визуализации

Старшие сестры Аэрдис, Таисса и Дарьола

Ильеста Аэрдис

Глава 7.1

Глава 7.1

В доме барона Аэрдиса началась суматоха. Управляющий Лодис прикрикивал на слуг, которые сбились с ног, начищая фамильное серебро и бронзовые люстры. Старый паркет в залах натирали ароматным воском, со старинных гобеленов смахивалась пыль, рыцарские доспехи предков барона Этрана подновили, убрав пятнышки ржавчины, так что они сверкали почти как новенькие.

Баронесса несколько раз приказала переставить тяжелую старинную мебель в большом зале, где планировалось принимать важных гостей.

Вечером Леонта, стоя на ажурном балконе второго этажа, с нетерпением ожидала возвращения Лодиса, которому приказала съездить в имение барона Румьера Эштаза, где в первый день остановились посланцы герцога.

Ей очень хотелось разузнать, как встречали гостей у барона Эштаза.

Наконец запыхавшийся Лодис показался на крыльце дома, и Леонта, не выдержав, спустилась к нему сама. Она приказала управляющему пройти в кабинет барона, где уже сидел Этран Аэрдис.

Лодис, утирая пот со лба, низко поклонился хозяевам.

— Господин барон, госпожа баронесса я узнал, что у пресветлого Эштаза за ужином было три перемены блюд, подавали фазанов, жареных молочных поросят и запеченного гуся с яблоками.

— А кто приехал? Что еще разузнал? — спросил Этран Аэрдис, впившись взглядом в управляющего.

— Говорят, среди посланников герцога первый советник Бриас, а также младший сын его светлейшества Эдрик.

— Камиес Бриас имеет огромное влияние в Алуэте, — задумчиво сказал барон.

— Точно младший сын герцога приехал ? — поинтересовалась Леонта.

— Я узнавал, госпожа баронесса, заплатил слугам в доме барона, — закивал головой Клодис. Липкий пот ручейками стекал по его пухлым щекам и падал на кружевное жабо.

— Это точно пресветлый Эдрик, но невесту ищут для его светлости Равьера. Еще с ними за столом сидел господин Сторд, он вроде как охраняет пресветлого Эдрика, капитан гвардии. Также с ними приехали несколько солдат и шесть ловцов тьмы. Еще я слышал, что они в наших краях уже три ритуала провели, но не выбрали ни одну девушку.

Леонта кивнула.

Лодис добавил:

— А еще прибыл верховный маг герцога, он такой жути на всех слуг нагнал, говорят, глаза красные, как угли. При нем мальчишка горбатый, вроде как ученик. А сами ловцы остановились в храме в Бринвалде, им обет не позволяет бывать в мирских домах.

Леонта подняла вверх ладонь правой руки, призывая защиту пресветлой богини. Немного подумав, она велела управляющему:

— Прикажи послать бочонок лучшего итерлейского вина, копченой рыбы, корзину груш и жареного поросенка для ловцов в храм. И смотри, завтра на обеде все должно пройти безупречно. Проследи, чтобы на служанках были чистые платья и передники. Прикажи всем слугам вымыться сегодня. Лодис кивнул, низко поклонился и вышел из кабинета, утирая пот со лба.

— Этран, нам надо постараться завтра не ударить лицом в грязь, — сказала Леонта. — Может быть, удастся потом пристроить Эспера служить в столице благодаря новым знакомствам. Да и младший сын герцога, надо постараться ему понравиться, пусть он только пресветлый, но его отец — Ирвик Девятый.

Леонта отправилась на кухню к повару, по дороге ее догнал Лодис. Баронесса глянула на управляющего и тихо сказала:

— Лодис, если мы опозоримся перед гостями, я прикажу тебя высечь и позабочусь о том, чтобы тебя не взяли ни в один приличный дом в Алтуэзии.

7.2

7.2

На следующий день дом сиял чистотой. Камины был вычищены, постели в комнатах для гостей застелили свежим бельем, благоухающим лавандой. Везде стояли букеты свежесрезанных цветов в вазах из дорогого дрейского фарфора.

С кухни доносились умопомрачительные запахи, старший повар подгонял служанок и поварят, торопясь все подготовить к праздничному обеду. Леонта постоянно заходила на кухню, наблюдая за приготовлениями, ей очень хотелось превзойти барона Эштаза. На дороге, ведущей к имению, дежурили шустрые мальчишки, которые должны были доложить, когда из-за поворота появятся всадники

И вот наконец к воротам подъехало несколько всадников. Ехавший впереди солдат в синей форме держал в руках герцогский штандарт, развевавшийся от легкого теплого ветерка.

У въезда гостей, кланяясь, встречали слуги в новых серых ливреях. На крыльце дома ожидали нарядные барон Этран с Леонтой и Эспером. За ними стояли все четыр есестры Аэрдис, по такому случаю им сделали одинаковые прически по столичной моде- заплели косы наверх венком и закрепили их шпильками с цветными бусинами.

На девушках сестрах были надеты почти новые бальные платья, на Дарьоле темно-зеленое, на Таиссе нежного лимонного цвета. Аньела была в белом платье с серебристыми вставками, в котором обычно ездила в храм.

У Ильесты не было нарядов, потому что она не ездила по балам. Сегодня она надела свое единственное приличное шерстяное голубое платье с коричневыми длинными рукавами и повесила на шею скромную серебряную подвеску с бирюзой — подарок матери. Это было ее единственное украшение. Мачеха пожертвовала ей старый кружевной воротник и маленькую серебряную брошь, которые немного оживляли платье. Наверно, на фоне старших сестер в шелковых нарядах Ильеста смотрелась блекло, но ей меньше всего хотелось привлекать к себе внимание. Она наблюдала из-за спин отца и Леонты, как всадники спешились, и тут же к ним кинулись конюхи, чтобы отвести гнедых лошадей в конюшню.

— Светлого вам дня, барон Этран, — вперед вышел невысокий мужчина с черными волосами в темной дорожной одежде. Воротник его строгого камзола украшал небольшой серебристый кружевной воротник — дань мужской столичной моде.

— Я Камиес Бриас, советник его светлейшества.

Барон поклонился прибывшим.

— Добро пожаловать в мое скромное жилище, пресветлые гости.

Барон и Эспер поклонились, Леонта присела в низком реверансе. На ней было сегодня пышное платье цвета спелой вишни с большим декольте по современной моде. Шею украшало ожерелье из сапфиров, которое дополняли крупные серьги. Наверно, к цвету платья лучше бы подошли рубины, но рубины в Алтуэзии разрешалось носить только членам семьи герцога.

На лбу Леонты красовался золотой обруч с бриллиантом — по традиции, барон подарил его жене сразу после рождения долгожданного сына. Правда, Леонта сетовала, что обруч тонкий, но ей всегда было мало всего.

Советник легко поклонился и сказал:

— Представляю вам пресветлого Эдрика, младшего сына его светлейшества Ирвика Девятого, - советник указал рукой на высокого молодого человека в зеленом камзоле с рубиновой брошью. Его золотистые волосы были собраны сзади в хвост.

— Я рад приветствовать, пресветлый Аэрдис, вас и ваше семейство, - произнес младший сын герцога, слегка наклонив голову. Он говорил немного нараспев, тягуче, будто мед падал с ложки.

— Разрешите представить, пресветлый Эдрик, моего наследника, сына Эспера, и мою супругу Леонту, — представил барон домочадцев.

Обернувшись назад, барон указал на девушек:

— Мои дочери Таисса, Дарьола, Ильеста и Аньела Аэрдис.

— Я очарован, барон, вашими прекрасными дочерьми, — с легкой улыбкой произнес сын герцога, обведя девушек яркими зелеными глазами, и щеки сестер зарделись.

Девушки снова сделали реверансы.

— Это Дайнис Сторд, капитан гвардии Алуэты, он отважно сражался у Эйшанны, —Эдрик указал рукой на своего спутника.

При этих словах вперед вышел и поклонился широкоплечий молодой мужчина с карими глазами и каштановыми непослушными кудрями. Его приветливое лицо не портил небольшой шрам на лбу.

— С нами прибыли также главный жрец его светлейшества Шу-вээс и его ученик, — Камиес Бриас кивком головы указал на старика в темном плаще, стоявшего поодаль рядом с юношей. Жрец не спешил подходить к семейству барона и наблюдал за происходящим знакомством со стороны.

— Прошу пожаловать в дом и отдохнуть с дороги, пресветлые господа, — пригласил барон.

— Управляющий покажет вашим солдатам флигель, который для них подготовили, — сказала Леонта, и Лодис засеменил в сторону спешившихся гвардейцев.

— Мы приготовили для вас скромный обед и покои, — добавила Леонта, приседая перед высокими гостями.

Гости направились в дом. Леонта немного приотстала, заметив, что жрец и его ученик остались во дворе.

Она знала, что верховный жрец пользуется большим влиянием, поэтому баронесса не обманывалась скромной одеждой Шу-вээса.

— Прошу вас также пройти с нами в дом, господин, — пригласила она жреца, подойдя поближе.

Ей стало не по себе, когда она вблизи увидела оранжевые глаза с узкими вертикальными зрачками. На ученика она и вовсе не смотрела и старалась держать себя в руках, чтобы не показать свой страх.

Глава 8.1

Глава 8.1

В доме некуда было деваться от носившихся туда-сюда слуг. Сестры, собравшись в комнате Дарьолы и Таиссы, возбужденно обсуждали Эдрика, старясь говорить шепотом.

— Пресветлая богиня, какой же он красавец, — восхищенно протянула Дарьола, обмахиваясь веером.

— Да если его старший брат хотя бы наполовину так хорош, то будущая герцогиня будет самой счастливой женщиной, — поддакнула Таисса.

— А глаза, ты видела, Иль, какие у него яркие зеленые глаза, прямо два изумруда! — восхищалась Дарьола.

— Я слышала, у всех сыновей герцога такие красивые глаза, — мечтательно промурлыкала Таисса.

Ильеста решила покормить Уллу. Ей быстро надоели восторженные аханья сестер. За обедом она в основном молчала. Наверно, посланники герцога сочтут ее деревенской простушкой, но это лучше, чем жеманные улыбки старших сестер, буквально таявших от комплиментов и улыбок красавчика Эдрика. Она не могла признать, что младший сын герцога с тягучим медовым голосом действительно красив, но чувствовалось, что он привык к восхищению и обожанию. Наверно, такой же самовлюбленный павлин, как Корвис Мэлл.

Девушка направилась на задний двор, отомкнула замок на двери деревянного сарая, где держали Уллу. Она вошла и прикрыла за собой дверь на засов изнутри. Тьори прижалась к ней, и Ильеста стала ласково почесывать ей за ухом. Улла утробно мурлыкала, ни дать ни взять большая кошка. Только в отличие от обычной кошки у нее были острые клыки, похожие на небольшие кинжалы, и смертоносные когти, способные за мгновение разодрать горло человеку.

— Представляешь, Улла, мои сестрицы сошли с ума, увидев смазливое мужское личико, — пожаловалась она.

Улла ласково потерлась головой о плечо.

Иногда Ильесте казалось, что тьори понимает каждое слово, когда она с ней разговаривает.

Вдруг Улла насторожила уши и замерла, прислушиваясь, а потом тихонько зашипела.

— Тихо, Улла, — шепнула Ильеста, и тьори затихла.

Девушка услышала шаги возле и увидела из небольшого просвета в дощатой стене, что к сараю подошли два мужчины. Она узнала зеленый камзол Эдрика. С ним рядом был капитан Дайнис Сторд.

Она замерла, не зная, что делать. Вроде бы надо было выйти из сарая, чтобы обозначить свое присутствие, но она еще не покормила Уллу. Пока она колебалась, момент был упущен. Ей пришлось затаиться, почесывая за ухом тьори. Мужчины встали неподалеку от сарая. Иль могла разглядеть даже рубиновую брошь на зеленом камзоле Эдрика.

— Надеюсь, сегодня не придется спать в очередном клоповнике, — проворчал один из мужчин.

Она узнала голос младшего сына герцога.

— Ты слишком разбаловался, пресветлый. Разве ты не дрых в простой палатке в поле и не лежал всю ночь на голой земле в засаде, ожидая набега эйшанов? И как по мне, барон Аэрдис устроил отличный обед, — чуть хрипловатый голос принадлежал капитану Сторду.

— Дайнис, ты слишком неприхотлив.

— Я же не во дворце родился.

— Тебе повезло, —хмыкнул пресветлый.

Они помолчали немного.

— Надеюсь, это последнее испытание, а то я скоро буду похож на дырявую бочку с вином, во мне скоро крови совсем не останется. Чувствую себя потом как покойник после этих кровопусканий, — проворчал Эдрик.

— Покойники не лезут под юбки служанкам в трактирах, — хохотнул Дайнис.

— Что же мне делать, если рядом нет Тайрии, а хочется сбросить напряжение. Скорее бы вернуться, и сразу поеду в приграничье. Неспокойно там, опять эйшаны нападают. Надеюсь, Тайрия скучает там без меня.

— А еще Тайрия скучает по твоим подаркам, — проворчал Дайнис.

— А мне не жалко для нее подарков, — засмеялся Эдрик. — Знал бы ты, что она умеет вытворять своими губками в постели. Знаешь, сколько у меня было женщин, но ни одна не брала член в рот так глубоко. Ты не поверишь, но она его просто проглатывает.

Ильесту бросило в жар, ладони мигом вспотели. Два мужчины в шаге от нее вели настолько непристойный разговор, что хотелось заткнуть уши. Ей подумалось, что женщины, которые проделывают такие вещи, напрочь лишены стыда!

— Избавь меня от таких откровений. Эдрик, мы с тобой сейчас в доме барона Аэрдиса, где полно благородных девиц, которым надо учтиво улыбаться. У этого бедняги четыре дочери!

— Ничего, скоро уедем из этой дыры и забудем всех этих восторженных краснеющих девиц из Арды.

— Эдрик, на ритуале будут три старших. Говорят, одна из них упала с лошади и теперь хромает.

— Которая из них, Дайнис?

— Ну, в коричневом платье, которая промолчала весь обед.

— Нечего бабам близко подходить к лошадям, пусть лучше на балах танцуют.

— Эдрик, только не высказывай свое мнение про женщин и лошадей Лерии Миртис, когда вернешься в Алуэту. Говорят, она научилась ездить верхом только ради тебя и ваших верховых прогулок. А еще говорят, что она ждет от тебя помолвочное колечко с рубином.

— Дайнис, ты скоро будешь знать больше, чем советник Бриас! А насчет Лерии — ей придется еще подождать лет пять, я еще слишком молод, чтобы жениться.

8.2

8.2

Вечером начались сборы в храм. Леонта критически осмотрела девушек и поджала губы, глядя на Ильесту.

— Твое платье никуда не годится, срочно что-то надо придумать. Люди решат, что мы обнищали!

Мачеха велела примерить ей несколько нарядов Дарьолы и Таиссы. Старшие сестры были крупнее Ильесты, и их наряды мешком висели на девушке.

Тогда баронесса позвала двух служанок, и они принесли старые платья самой Леонты. Она указала на светло-зеленое платье из бархата, сшитого по старомодному фасону с длинной юбкой, расширяющейся вниз колоколом, и широкими рукавами-буфами. Мода на такие рукава прошла лет десять назад, это знала даже Ильеста. Местами бархат немного выцвел и потерся.

— Думаю, это подойдет, настоящий бархат, а ты все равно не ездила по балам, никто не видел платье на тебе, добавим пару лент, и будет неплохо,— великодушно сказала Леонта.

Платье было слишком длинным по старой моде, и Леонта приказала служанкам наскоро подшить подол.

Иль стояла, мученически вытянув руки, в то время как две служанки ползали на полу, втыкая булавки в подол и наспех делая стежки, убавляя длину.

— Поторапливайтесь, скоро нам выезжать, — мачеха махнула рукой и вышла из комнаты, чтобы отдать последние распоряжения управляющему насчет покоев для высоких гостей.

Вечером барон, Леонта и три их старшие дочери сели в карету, запряженную парой лучших гнедых лошадей, и кучер повез их в городок Бринвалд. Карета Аэрдисов была старой, каждый год ее покрывали новым слоем краски и лака, она нещадно скрипела на поворотах и подпрыгивала на всех ухабах.

Леонта страдальчески поморщилась после очередного толчка.

— Этран, дорогой, нам давно пора купить новую карету, ты бы видел, какой роскошный экипаж подарил барон Эштаз своей жене! А внутри все обито синим бархатом, и столько мягких подушек! И для старшей дочери он купил такую милую маленькую карету!

Барон Эштаз был богат, и Леонта слишком часто приводила его в пример. Сегодня две его дочери также должна были присутствовать на обряде.

В карете было тесновато, но Ильеста почти не обращала внимания на это.

Они проезжали мимо зеленых полей, обещавших хороший урожай в этом году, и березовых рощ.

Леонта всю дорогу обсуждала обед Она была очень довольна тем, что советник Бриас похвалил фаршированную дичь и даже сказал, что только при дворе герцога подают еще таких вкусных перепелов. Затем разговор перешел на пресветлого Эдрика, который охотно поддержали Таисса и Дарьола.

У Ильесты уже начала голова болеть от восхвалений красоты и учтивости младшего сына герцога Ирвика Девятого.

Если бы они только знали, какой он на самом деле! Лицемер и развратник!

Но она молчала, погрузившись в свои мысли.

Вскоре они приехали в Бринвалд. Карета покатилась по вымощенной булыжниками улице, и ехать сразу стало комфортнее

В центре города находились лавки ремесленников и небольшие магазинчики ювелиров, портных и аптекарей. Вкусно пахло пшеничным хлебом из булочной. Из трактиров доносились ароматы лукового супа и тушеного мяса. Ильеста почти не ела во время обеда, и она почувствовала легкий голод. Горожане спешили по своим делам, уличные собаки, лежа в тени, лениво облаивали проезжавшие экипажи.

Карета Аэрдисов выехала на круглую главную площадь Бринвалда. Здесь стоял храм богини Кайниэль, напоминавшим высокую башню из белого камня с круглым куполом. Серебряный тройной шпиль сиял на солнце, создавая праздничное настроение. Карета остановилась, и слуга помог выйти семейству барона.

Рядом с храмом женщины продавали ароматную лесную землянику, орехи, букеты цветов, сладости и напитки. Любопытные горожане разгуливали по площади, надеясь увидеть что-нибудь интересное, слухи о прибытии ловцов тьмы и посланников герцога взбудоражили маленький городок.

— Пресветлый господин, купите, пожалуйста, для своей дочери цветы, и тогда ей точно улыбнется удача, ее завтра выберут невестой наследного герцога! — обратилась бойкая торговка в цветном платке к барону Аэрдису.

Но тот, отмахнувшись, прошел мимо. Остановившись перед храмом, двери которого сегодня охраняли городские стражники, Этран Аэрдис задумчиво поглядел на дочерей и сказал:

— Завтра утром мы с Эспером прибудем на ритуал. Держитесь достойно, девочки, все должно быть хорошо, положитесь на светлую богиню. Леонта, дорогая, присмотри за ними.

Мачеха важно кивнула.

Этран Аэрдис поднял вверх ладонь правой руки, сел в карету, и подковы лошадей весело зацокали по площади.

Леонта высоко подняла голову, и вслед за ней сестры Аэрдис поспешили к открытым настежь дверям храма богини Кайниэль. Ильеста, прихрамывая, шла последней, стараясь не отставать.

***

Дорогие читатели! Спасибо за лайки/звездочки! Буду рада вашим комментариям и мнениям по поводу героев, это очень-очень поможет нам с Музом! Следующая прода через день.

Глава 9.1

Глава 9. 1

Ильеста вошла в храм вслед за сестрами и Леонтой, привычно склонив голову перед ликом богини Кайниэль. Богиня обычно изображалась светловолосой женщиной в белом одеянии с серебряным зеркалом в левой руке. В это зеркало богиня могла видеть судьбы всех людей. В правой руке Кайниэль держала несколько пшеничных зерен — символ плодородия.

Богиня Кайниэль

Сестры Аэрдис во главе с Леонтой степенно прошли вперед, где стояли деревянные скамейки с красивой резьбой на спинках для знатных горожан, обитые серым бархатом.

Ильеста с любопытством огляделась. В храме было несколько знакомых ей девушек из семей местных дворян. С ними были их матери или пожилые родственницы. Все они были так нарядно одеты, будто явились не в храм, а на бал в Алуэте.

Ильеста с сестрами уселась на скамью, предназначенную для семейства барона. Леонта уселась, подложив вышитую подушечку, и стала с достоинством отвечать на приветствия присутствующих дам. Баронесса Аэрдис занимала высокое положение в местном дворянском обществе и сейчас наслаждалась вниманием к своей персоне.

Ильеста огляделась по сторонам. Мерцали свечи, жрецы храма монотонно бубнили молитвы на старом наречии. Было душно от запаха сухих трав, горящих восковых свечей и духов разнаряженных девиц.

Девушки тихонько перешептывались, прикрываясь изящными веерами.

— Говорят, младший герцог Эдрик очень красив. Моя золовка была в прошлом году на балу в столице, и она расписывала, что у него глаза как ма йская трава. А уж любовниц у него больше, чем месяцев в году. И каждой он дарит пригоршнями драгоценные камни, — возбужденно проговорила Иньера Ароас, дочь небогатого дворянина.

— Он не младший герцог, а просто пресветлый, — перебила ее Лиеза, старшая дочь барона Румьера Эштаза.

— Когда помрет его светлейшество Ирвик Девятый, тогда его старший Равьер сын и станет герцогом, а его брат Эдрик – светлостью, — довольно громко сказала Натия Миерти, пухлая миловидная шатенка, отличавшаяся веселым нравом.

— Да что ты такое говоришь, Натия, да еще в храме светлой богини, сейчас же замолчи, – зашикала на нее мать, дородная дама в широком синем платье с темными усиками над верхней губой.

— А вдруг кто-то из нас станет герцогиней, — мечтательно протянула белокурая Лиеза. — Представляете, приедет потом в Бринвалд в золоченой карете с рубинами на дверце.

Рубины были в Алтуэзии камнями герцогов, их запрещали носить даже знатным людям. Говорят, лет триста назад красавице маркизе Таймире Сэрди подарил рубиновое колье без памяти влюбленный молодой муж, и она осмелилась прийти в нем на бал в герцогский дворец. Разгневанная герцогиня Ойрия приказала стражникам выгнать маркизу с бала. А наутро слуги нашли красавицу мертвой. Таймира была абсолютно голой, ее глаза остекленели от ужаса, а из открытого прокушенного рта у нее высыпались мелкие осколки стекла, красные от крови.

Муж маркизы бесследно исчез, а герцогиню с тех пор стали шепотом называть Бессердечной Ойрией.

— А ведь старший сын герцога дважды вдовец. Может, он проклят? – прошептала Иньера Ароас.

— Говорят, обе его жены умерла родами, — зашептала Натия, и мать снова дернула ее за рукав сиреневого платья.

— А ну замолчи сейчас же! Еще подумают, что мы с батюшкой плохо тебя воспитали!

— Ох, я так боюсь, — тихонько сказала Руида Ормиш. — Вдруг от герцога Равьера вообще невозможно родить.

— Ну ты и глупышка, — снисходительно сказала Лиеза Эштаз. — Говоришь так, как будто ты уже стала герцогиней и тебе надо вот-вот рожать .

Девушки тихонько захихикали, взрослые дамы зашикали на них. Но они и сами с любопытством слушали пересуды о семье Ирвика Девятого.

— У его светлости Равьера есть дочка от первой жены, пресветлая Тиина, — подхватила Риэна, младшая сестра Лиезы Эштаз.

Подумав, она добавила:

—Пресветлый Эдрик ужинал вчера у нас, и он действительно очень красив.

— И глаза у него такие зеленые, я вчера хорошо рассмотрела, сидела на обеде как раз напротив него, и он был очень учтив, — решила вмешаться Таисса.

Почти все девушки с завистью посмотрели на Таиссу.

— Говорят, у главного жреца красные глаза, потому что он выпивает всю кровь, которую забирает на ритуалах, — с опаской сказала Руида Ормиш.

— Не красные, а оранжевые, — возразила Таисса. — Это печать магического дара.

— А я слышала, на ритуале у каждой девушки кинжалом пронзают сердце,

чтобы взять кровь, — сказала Натия, округлив голубые глаза.

Кто-то из девушек ойкнул.

— Если тебе пронзить сердце, то ты сразу умрешь, — фыркнула Лиеза.

— Нет, я слышала, что кровь для ритуала берут так – колют руку кинжалом, - вмешалась темноволосая девушка с родинками над полной верхней губой.

Это была Шуанна Жани, их семья совсем недавно переехала в долину откуда-то с юга. Отец Шуанны несколько раз приезжал в имение барона Этрана выбрать хорошую лошадь и привозил с собой Шуанну, чтобы познакомить дочь с девицами Аэрдис. Ильеста почти не знала эту девушку, а старшие сестры сочли ее слишком надменной.

— Кольнут палец кинжалом, а потом еще дадут золота, я слышала от старой служанки, к нам на юг приезжали несколько лет назад ловцы, когда искали первую жену для наследного герцога, — продолжала Шуанна.

— Дадут, если только ловцы тьмы не заберут тебя с собой в храм и не сделают безропотной, — сказала Риэна Эштаз.

Все сразу замолчали. Это было самое страшное, и это были не слухи. Иногда ловцы увозили некоторых девушек после ритуала искания с собой, где на вершинах Вистиинских гор стоял их храм. Никто не знал, что происходило за его стенами. Но стать безропотной было хуже, чем умереть, потому что этих девушек потом никто никогда не видел.