Чужестранец и чудовища

Глава 1. Чародей Амаредес.

Впоследствии Оррик спрашивал себя, как же он ухитрился снова попасть в переплёт и когда допустил ошибку. Ответ был однозначен – в тот момент, когда отбросил дурные предчувствия и подошёл к воротам дворца Амаредеса, чародея-правителя Кеферна. Почему же Оррик их отбросил и откуда эти дурные предчувствия вообще взялись?

Оррик приехал в город Кеферн весной, в пору, когда город был красив. Бегущие с гор каналы наполнились водой, а многочисленные сады и аллеи расцвели, добавляя зеленый к его обычным цветам: белому – покрашенных стен, красному – черепицы, гранитно-серому – мостовых. В воздухе царил приятный запах цветов вместо типичной городской вони. Спешащие по своим делам горожане почти сплошь носили добротную одежду из тонких тканей, крашеных в зелёный, синий и алый. И разговаривали приветливо, даже с весьма подозрительным чужеземцем. Кухня оказалась вкусной, хотя повара чересчур увлекались замысловатыми комбинациями специй, непривычных путнику из далёких краёв .

Как ни крути, Кеферн был хорош и благоустроен, но всё же Оррику здесь не понравилось. На то имелись две причины. Первая из них состояла в подозрительной натуре Оррика, и его склонности к пессимизму. Усугублённых приключениями, которые он пережил за шесть с лишним лет странствий, с тех пор как покинул свою далёкую родину.

Сама внешность Оррика с первого взгляда говорила всем, что перед ними человек многоопытный, битый жизнью и не стесняющийся давать ей сдачи. Был он высок, худ и жилист. После визита к цирюльнику этим утром, его смуглое от загара лицо с тяжёлым подбородком и худые щеками было гладко выбрито, длинные усы и жёсткая чёрная шевелюра – аккуратно подстрижены. Из зеркала, поднесённого для оценки работы мастера, на него теперь глядел суровый, грубоватый воин, а не полудикий головорез. В том же зеркале Оррик заметил несколько седых волосков. Ничего не поделаешь. Пусть он и был дваждырождённым – сверхчеловеком, обладающим, среди прочих преимуществ, завидным здоровьем и долголетием – удивительно, что после всех перенесённых испытаний, седина не появилась раньше.

Кеферн стоял на перекрестье торговых путей, ведущих в дальние страны. Внешность Оррика могла бы и не привлечь особого внимания – на городском базаре попадались куда более необычные люди, не говоря уж про окололюдей. К тому же, Оррик успел купить себе халат и шаровары местного кроя. Но его потёртый кожаный пояс и оружие ставили крест на любых надеждах казаться кем-то кроме странствующего воина. На левом боку Оррика висел длинный меч в лакированных ножнах – такие делали за бесплодной степью и морем, в далёких землях Великого Инза. А на правом – толстый гранёный стилет, ещё более редкой гномской работы.

В общем, Оррик с виду казался стреляным воробьём — и был таковым на самом деле. Потому и не мог не заметить подозрительных пятен на фасаде местного благополучия. Например, как все замолкают и замирают при появлении стражников правителя в белых плащах с капюшонами и белых масках. Или того, что стража скрывает свой облик – наверняка не просто так. Или того, что стоит разговору коснуться правителя Амаредеса, как горожане начинают повторять стереотипные славословия. Оррик побывал во многих странах, знавал многих правителей и по опыту знал, что чрезмерный порядок и видимое благополучие тоже могут быть признаками нехорошего места. Отблесками золотой клетки, обитатели которой надёжно защищены от опасностей, кроме самой страшной из всех — жестокости хозяина.

Вторая же причина того, что Оррику тут не нравилось, состояла в репутации Кеферна и его правителя. Нельзя сказать, что эта репутация была такой уж пугающей. Всё же почти никто не обвинял чародея Амаредеса в нечестном ведении дел с другими дваждырождёнными или нарушении законов гостеприимства. И даже в какой-то выдающейся, по здешним меркам, жестокости по отношению к простым смертным его, на самом деле, уличить не могли – а ведь Оррик много расспрашивал о нём у костров на стоянках в продуваемой ветрами степи и в душных караван-сараях. Ну, подумаешь, превратил своих слуг и стражу в нечто околочеловеческое. Ну, подумаешь, ввёл суровые законы, а осуждённых преступников вместо публичной казни забирает в свои подземелья. Оррик за свою жизнь навидался всякого, и подобные вещи его давно не трогали. А в стереотипные ужасы – дескать, Амаредес правит Кеферном уже века три, продляет свою жизнь самыми жуткими и нечестивыми способами, выращивает в своём дворце бездушных слуг, подчинённых его воле, призывает демонов и якшается с джиннами, да и сам уже давно не человек, а упырь или оборотень, питающийся людьми – Оррик просто не верил.

Но всё-таки попадались в рассказах об Амаредесе мерзкие детальки, казавшиеся невыдуманными. Говорили, например, что он повсюду скупает не только пойманных чудовищ или окололюдей, но и людей, которым не повезло родиться с редкими мутациями. Или что в Кеферне есть обычай отдавать чародею детей с физическими или умственными недостатками – хотя и туго приходилось тем, кто пытался отнести во дворец ребёнка, просто сочтённого лишним ртом. Увидев своими глазами, как раболепно ведут себя жители города, Оррик уже не сомневался, что такой обычай вправду существует.

В общем, хоть Оррик и убеждал себя, что на любой заурядной войне творятся намного худшие жестокости, хоть и списывал свои чувства на чрезмерную подозрительность, это место воняло. Как бы не хуже, чем, скажем, Ваану, где дела обстояли просто и понятно – вот деспоты, поклоняющиеся волшебству ради волшебства, силе ради силы, а вот все прочие в метафорической и буквальной грязи под их сапогами. В этих краях тоже водились подобные типы – вот, скажем, Гхарран, правитель области к югу, по слухам, смотрел на вещи именно так. Но кефернский чародей явно смотрел на них иначе. Может, созданная им золотая клетка должна была служить фермой для разведения людей? Оррик не испытывал ни малейшего желания узнавать. Он опасался, что если узнает слишком много, то просто не сможет не сунуться под топор. Рассуждать о том, что всех богомерзких негодяев на Полом Мире всё равно не перебьешь, гораздо проще, когда один из этих негодяев не похваляется своими делами, сидя перед тобой.

Глава 2. Легенда о Семи Звёздах.

– Вот и замечательно, – Амаредес перевёл взгляд на служанку. – Пусть нам с моим дорогим гостем принесут угощение. Да не забудь ещё сказать, чтобы ему приготовили комнату получше.

Оррик снова вздохнул и отпил из кубка. Назвался гостем – прими угощение хозяина. Вода оказалась в меру холодной и вкусной. Первое в этом доме, что ему понравилось.

Амаредес облокотился локтями на стол, глядя на своего гостя и дружелюбно заговорил:

– Вижу, что не слишком-то вы довольны моей ценой. Ну-ну, не стоит придавать своему лицу такое суровое выражение, я ещё не слеп, способен заметить луну на небе в безоблачную ночь. Подозреваю, что вам, чужеземцу, не знакомому ни с кем из заслуживающих доверия людей в наших землях, наговорили про меня всяческих ужасов.

Оррик покосился по сторонам. Чародей усмехнулся, но его глаза оставались холодными, непроницаемыми:

– Да, каюсь, мои вкусы достаточно эксцентричны. А простой народ так же скор на осуждение странностей правителя, как медлителен в признании его благодеяний. Но могу вас заверить: даже если вы обойдёте все земли на тысячу вёрст окрест, вы не услышите, как меня обвиняют в коварстве, обмане и двуличии. Подумайте сами: разве смог бы я до старости править торговым городом и приумножить его богатства, да ещё в стране, где я окружён соперниками, если бы пошёл слух, что в обращении с уважаемыми гостями, такими как собратья-дваждырождённые, я не чуждаюсь насилия или хитростью заманиваю их на погибель? Разве смог бы я столько лет прятать свою истинную натуру? Пусть мои рабы и хранят молчание о секретах своего господина, проболтались бы те, кого я обманывал, а заставь я их сомкнуть уста навсегда – само их исчезновение сказало бы ещё больше. Походите по городу, поговорите с приезжими гостями на базаре и в караван-сараях – вы сами убедитесь в моей полной правдивости. И потому я надеюсь, что наше время вместе не будет омрачено недоверием.

Оррик угрюмо посмотрел в полупустой бокал с водой. Сказанное он знал и так. Амаредес же вызывал всё больше отвращения с каждой минутой разговора. Многословное обоснование собственной честности, опять похвальба тем, насколько запуганы его рабы, снисходительное высокомерие… Он поднял глаза на Амаредеса:

– Если вы желаете, чтобы наше общение не было «омрачено недоверием», ответьте на один вопрос. Как мне сказали, вы давно интересуетесь Страной Семи Звёзд. Почему же вы не отправились туда сами?

– Никакой великой тайны в этом нет. Так уж вышло, что ко времени, когда осознал я всю сложность и опасность путешествия в достаточной мере, чтобы подготовиться к нему должным образом, моё тело начало сдавать. Я глубоко постиг тайны жизни, намного пережил срок, отмеренный мне природой и судьбой, но и у моего искусства есть пределы. Сейчас мои силы истаяли, я уже не тот дваждырождённый, что прежде; и вшивые псы, прежде дрожавшие передо мной в страхе, осмеливаются скалить на меня зубы. Боюсь, что даже путешествие к туманной границе Страны Семи Звёзд для меня теперь непосильно. Ведь пролегает эта граница в горах Короны Мира, которые поднимаются так высоко, что обычный человек и дня не протянет среди их пиков. А окружает горы бесконечная пустыня, где хозяйничают драконы и прочие волшебные существа. Подобное путешествие для меня и в лучшие мои годы было бы непростым – так уж получилось, что по природе я домосед, немалая часть моего могущества лежит в моём дворце, моей лаборатории, моих созданиях. Но приди я туда хоть с целым войском таких как они, – Амаредес повёл рукой назад, в сторону своих безмолвных телохранителей, – пустыня поглотит это войско, не подавившись. Даже самый безопасный из знакомых мне путей полон устрашающих препятствий, которые под силу преодолеть лишь могущественным дваждырождённым. А достигни я туманной границы, то при том уровне Второго Дыхания, который ещё посилен моему дряхлому телу, мне вряд ли будет под силу её пересечь, потому что она расступается лишь перед теми, кто способен сконцентрировать и направить достаточно энергии.

Чародей пригляделся к Оррику:

– И раз уж речь пошла о доверии, не буду вам льстить, молодой человек, а скажу то, что думаю. Вы испытания туманной границы не пройдёте совершенно точно. Если, конечно, за моим столом сейчас не сидит гений Ступени Зрелости, обладающий методами сокрытия физической и духовной силы, которые превосходят моё старческое разумение.

Оррик покачал головой:

– Боюсь, что ничем подобным я не обладаю. Но за предупреждение спасибо.

Человек, рассказавший Оррику про Амаредеса, рассказал кое-что и про путь к Стране Семи Звёзд. Недостаточно, чтобы всерьёз повысить шансы добраться до неё. Но достаточно, чтобы поймать кого-нибудь на явных противоречиях. Слова Амаредеса пока совпадали с тем, что Оррик уже слышал.

Чародей усмехнулся, как будто умел читать мысли:

– Я, как видите, оказал вам некоторую любезность, сразу сообщив важный факт, да в придачу поведав не так уж мало о самом себе. Не желаете ли вы ответить на любезность любезностью и рассказать, что и зачем вы ищете в таком ужасающе опасном месте как Страна Семи Звёзд?

Оррику захотелось смеяться, хотя виду он не подал. За всё время своего путешествия, он об этом не рассказывал никому. По крайней мере, не рассказывал полной правды. А старый негодяй вдруг решил, что уж ему-то Оррик выложит всю историю начистоту?

– Я слышал несколько легенд о том, как Страна Семи Звёзд получила своё название. Согласно одной из них, её погибшие короли якобы стянули с неба семь звёзд, чтобы те сияли над вершинами их башен. Но другая утверждала, что «семь звёзд» – это семь чудесных сокровищ, нарушающих привычные законы искусств Второго Дыхания и нашего мира вообще. Вот одно из них мне и нужно. А уж какое из семи и зачем – это секрет, который я не хочу раскрывать даже намёком. Ведь вы и по намёку сможете многое угадать.

Чародей тоже усмехнулся, огладил бороду:

– Действительно, могу, хотя, если признаться честно, не думаю, что секреты вашей дальней страны и тем более одной конкретной семьи в этой дальней стране настолько уж интересны. Оставьте их при себе, если вам так угодно.

Глава 3. Слабость.

За три дня пребывания в гостях у Амаредеса Оррик не обнаружил никаких прямых признаков враждебных замыслов. Чародей принимал его каждый день за обедом и делился новой информацией о дороге к Стране Семи Звёзд. Крохами новой информации. Вроде бы и разговаривали они подолгу, но красноречие Амаредеса не знало удержу, и каждый раз получалось так, что говорил он много, а сказано в итоге оказывалось мало.

– Твой господин весьма словоохотлив, – заметил Оррик за завтраком, который подала ему Ленли на четвёртый день. – Он не пробовал завести себе учеников или вот кому-нибудь из вас дать образование, чтобы было с кем языком почесать?

Ленли опустила глаза. Оррик считал вопрос риторическим и не предполагал иной реакции, но неожиданно рабыня ответила:

– Господин, да продлятся его дни, раньше брал учеников. Иные теперь правят собственными городами. Я видела последних. Один ушёл искать счастья, когда я ещё была маленькой. Второго убили три года назад, в битве у Вадель-Мекра. С тех пор господину, да продлятся его дни, не с кем побеседовать, потому что даже улучшенному смертному не сравниться с дваждырождённым.

Звучало искренне – но ровно то же Амаредес приказал бы говорить, если б стремился просто задержать гостя у себя.

– Разница в умственных способностях куда меньше, чем в физических, – пожал плечами Оррик. – На известных ступенях и кругах дваждырождённые думают быстрее, но едва ли глубже. Впрочем, не мне указывать твоему господину, как жить.

Оррик отпил холодной воды из кубка и обвёл заставленный едой стол рукой:

– Опять не ешь?

Он уже на второй день предложил Ленли завтракать вместе с ним, заявив, что угощений во дворце Амаредеса всё равно подают на целого великана, а он, Оррик, чувствует себя неудобно, когда кто-то смотрит ему в рот за трапезой. Это было враньём, ведь до своего путешествия Оррик вёл обычную жизнь умеренно состоятельного аристократа. Да и расположить к себе не простую, а доверенную, служанку столь примитивным образом, он особо не надеялся. Но почему бы не попытаться, если попытка ровно ничего не стоит?

Ленли осторожным движением взяла с блюдца пару крупных изюмин:

– Простите. Наша еда строго расписана нашим господином, да продлятся его дни, чтобы дать нам здоровье и долгую молодость. Я и так уже попробовала всего понемногу. Но если вы приказываете…

– Да не приказываю я ничего. Хочешь – ешь, не хочешь – не ешь, – Оррик потёр себе лоб, выразив раздражение. Ленли тут же замерла, то ли в испуге, то ли изображая испуг, и Оррик чуть не выругался.

Ему неожиданно пришла в голову мысль: а вправду ли рабство на его родине запретили только из соображений человеколюбия и благочестия? Со служанками он разу не чувствовал себя так неудобно. Ведь у них всегда была возможность уйти… хотя Оррик прекрасно знал, что любой вылетевший из прислуги без рекомендаций хозяина, особенно женщина, сильно рискует уйти камнем на самое дно. А всё же, легко думать, что слуги и служанки остаются с тобой по своей воле, так что и ощущения от их компании были совсем другими. Право слово, Оррик не понимал, кому может прийти в голову желание владеть смертными, словно наделёнными речью орудиями. Точнее, кому – понимал. Таких людей на своем веку Оррик повстречал немало, и Амадерес не был первым, не станет и последним. Он не понимал, откуда такие люди берутся.

Ну да ладно. Пофилософствовать можно потом, в более располагающей к этому обстановке. А сейчас пора снова прогуляться в город.

*****

Гулрух поджидал Оррика у выхода на внутренний двор и встретил его вежливым поклоном. Но при этом перегородил собой коридор.

– Приветствую господина гостя. Можно просьбу?

– Приветствую начальника стражи. Можно. Говори.

– Господин гость. По вам видно – вы во всяких переделках побывали, прошли огонь и воду, сражались и с людьми, и с чудищами. Такого опытного бойца не каждый день встретишь. Может, померяемся умениями в дружеском поединке? На учебных клинках? Разрешения господина Амаредеса, да продлятся его дни, я спросил. Так что?

– Ничто, – равнодушно ответил Оррик. – Не интересно.

Лицо Гулруха осталось совершенно непроницаемым:

– Неужели я недостоин, господин гость?

– Просто не люблю дружеские поединки. Мой малый путь в пределах великого Пути боевых искусств для них не подходит. Я слишком увлекаюсь и могу убить противника – даже затупленным клинком. А теперь посторонитесь, любезный.

Гулрух посторонился. Выражение его лица так и не изменилось, но Оррик чувствовал чужой взгляд на своей спине, пока не вышел за ворота. Ишь, какой хитрый. Решил так вот просто разведать умения Оррика, не довольствуясь примерным пониманием его уровня Второго Дыхания и Пути, которое мог получить на глазок. Интересно, была ли это придумка Амаредеса или самого Гулруха?

*****

Прошло ещё три дня, за которые Оррик узнал немало. И не только о Стране Семи Звёзд.

– Господин Амаредес, да продлятся его дни, потерял своего любимого ученика три года назад, когда правители-чародеи Семиречья побили Гхаррана Ужасного, – сообщила Оррику уже давно известный последнему факт дочка хозяина, распоряжавшаяся в оружейной лавке.

Потом огляделась по сторонам, как будто могла увидеть шпиона, ухитрившегося остаться незамеченным в светлом помещении. Продолжила заговорщическим тоном:

– С тех пор наш добрый господин, да продлятся его дни, почти не выходит из дворца. Оттого стража на воротах и улицах нынче и распустилась. Сами ведь видели. А почему не выходит – про то всякое говорят, только я такие глупости повторить не решусь, даже не просите.

– Мало ли что говорят, – Оррик пожал плечами и принялся разглядывать скромный нож, выбранный из предлагаемого здесь арсенала. Похоже, девушка больше ничего не знала, а дальше будут только байки с выдумками. Поддерживать разговор смысла нет.

То, что она знала, совпадало с услышанным от ещё двух человек. Амаредес сильно сдал за три года после окончания большой войны чародеев-правителей. И порядка в его городе заметно убавилось. Такая слабость не могла быть притворной. Одно дело в разговоре выставить себя надутым индюком. Другое дело реально запустить управление. Оррик знал несколько вполне достоверных историй о хитроумных интриганах, притворявшихся дряхлыми, больными, даже безумными, чтобы усыпить бдительность своих противников. У них была общая деталь: их герои пускали в ход своё притворство в моменты, когда были лишены власть и не вели дел правления. Показать слабость, когда ты уже сидишь на троне – значит создать себе двух новых противников на каждого обманутого. Слишком рискованно даже для могучего дваждырождённого, большая часть силы которого заключена в нём самом.