Чужестранец в землях мечей

Глава 1. Чужестранец и кузнец.

Дороги Великого Инза, особенно его окраинных княжеств и экзархатов, нынче были опасны. Разбойники множились, как вши в одежде нищего и мыши в амбаре лентяя. Вот и эту дорогу в поросших лесом горах тоже стерегла пара лихих людей.

– Брат, путник идёт! – с этими словами прибежал Чунта Второй, стоявший на посту, к Чунте Первому. Тот сидел у костра на прогалине, в стороне от дороги, и ощипывал на суп пойманного утром пернатого прыгуна. – Богатый, по всему видать! Одежда вся цветастая, красная с синим! А за собой ведёт странное животное, навроде безрогой антилопы. А идёт один, без слуг и охраны!

– Богатый, говоришь? – спросил Чунта Первый, поднимаясь с брёвна и стряхивая с себя пух и перья нелетающей птицы. – Без охраны, говоришь? Никак этот богатый человек решил поделиться своим богатством с бедными нами?

Заржав с собственных слов, он взялся за длинный меч.

Надо сказать, выглядели братья Чунта как и пристало разбойникам: высокие, крепкие, жилистые, загорелые, косматые, украшенные шрамами и цветастыми татуировками, в грязной и потрёпанной одежде из дорогого шёлка. Обычно им достаточно было выйти из леса, как путник уже лез за кошельком, в надежде разменять его на собственную жизнь. Даже если не разбирался в том, что их татуировки значили, и не сразу признавал в братьях дваждырождённых

Но сегодня всё пошло наперекосяк. Пока путник огибал крутую скалу и подходил к расположенному за ней удобному месту для засады, он казался обычным человеком. Высоким и худым, с осанкой бойца, уверенным шагом и мечом на поясе, но без всяких признаков сверхъестественной силы дваждырождённого, видимых или невидимых. Вот только стоило братьям сделать первый шаг к дороге, как он остановился. И поглядел прямо в их сторону.

Одежда его была инзийской, с иголочки, даже запылиться не успела, но лицо выдавало в нём чужеземца. Ещё более загорелое и обветренное, чем у братьев-разбойников, но со слишком длинным носом и слишком тяжёлым подбородком для урождённого инзийца. К тому же, путник носил роскошные усы, но стриг свои чёрные волосы и брил бороду – редкая мода в этих местах.

Не сговариваясь, братья спрятались за ближайшими деревьями и замерли неподвижно. Они были опытными разбойниками. Уже то, что чужестранец среагировал на первое же их движение, подсказывало им — он сильнее их, намного сильнее. Оба Чунты были лишь на Ступени Детства, начальной для всех дваждырождённых. Их сила, выносливость, ловкость и острота чувств, находились на пике человеческих возможностей, или близко к нему. Драться они умели прекрасно и могли похвастаться просто сверхъестественной живучестью. Вот только для дваждырождённых мастеров боевых искусств такие вещи были лишь самым первым шагом на Пути.

А докуда успел дойти этот человек? Неужели Ступень Молодости? Братья чувствовали себя как пара тигров, которые решили было поймать собаку на обед, а та вдруг обернулась императорским псом, полутора саженей в холке.

– Эй, вы там, – окликнул их чужестранец. Говорил он на Общем с явным акцентом, но вполне разборчиво. – Какого беса попрятались? А ну выходите!

Братья переглянулись. Чунта Второй повёл взглядом в сторону лесной чащи. Но Чунта Первый, который, в соответствии со своим прозванием, был старше и умнее, взял на себя инициативу. Он вышел из укрытия и, махнул рукой, указывая брату сделать то же самое.

В чём ведь самое худшее, если не повезло налететь на дваждырождённого намного сильнее себя? В том, что когда разрыв слишком высок, слабому трудно даже оценить силу сильного! Особенно если тот её намеренно скрывает. Если братья Чунта приняли путника за простого смертного - значит наперёд не скажешь, насколько он их сильнее. Они были привычны бегать по горам и чащобам, знали эти места как свои пять пальцев. Может и скрылись бы от чужестранца, который тут впервые. А может оба умерли бы, не успев сделать и полшага.

Так что пришлось выходить на дорогу, как нашкодившим мальчишкам, которых зовёт грозный отец.

Чужестранец поглядел на них так, словно они встретились посреди шумного города, а не на лесной дороге, где, если что, потом и костей не найдёшь. Даже к мечу не потянулся и не отпустил поводьев странного четвероногого, которое шло за ним. Оно, кстати, и вправду отчасти смахивало на очень крупную серую антилопу без рогов, но зато с роскошной гривой и хвостом.

– Кто ж вы будете? И звать вас как? – спросил он повелительным тоном.

– Охотники мы местные, ходим вот по горам за зверем. Я – Чунта Первый, а это братец мой младшенький, Чунта Второй. Вы уж простите, что сразу не признали такого удальца, не вышли поприветствовать, как обычаем положено, мало ли кто тут ходит, сами понимаете... – затараторил первое, что пришло на ум, старший брат. Его пробил пот, когда он осознал - ничего лучше этой чуши с ходу в голову не приходит.

– А меня звать Орриком из Дейнца. Охотники значит, – чужестранец смерил братьев таким взглядом, что их бросило из жара в холод. – Я б на вашем месте поискал себе другое занятие.

Подождал пару ударов сердца, и объяснил:

– Уж больно у вас рожи разбойничьи. Вот нарвётесь как-нибудь на дваждырождённого, который считает, что плохих людей надо убивать – так он вас и расспрашивать не станет, сразу снимет головы. Ну ладно, идите.

*****

Даже несколько часов спустя Оррик время от времени усмехался, вспоминая, как разбойники ломанулись в лес, не разбирая дороги. Эх, если бы все его проблемы решались так просто!

Оррик из Дейнца, что находился в далёкой стране Яннарии, у самого западного океана, пустился в путешествие по Полому Миру примерно пять с половиной лет назад. Дорога его лежала на восток, в самый центр колоссального континента, в Страну Семи Звёзд, о которой даже полубессмертным чародеям и искушённым собиратели тайных знаний было известно немногое. Что Оррику там понадобилось, он ещё никому не рассказывал. Как видно, что-то очень важное, раз уж он терпел все опасности и невзгоды. А опасностей и невзгод в своём путешествии по высоким горам, жутким пустыням, бурным водам и таинственным странам, ему встретилось столько, что на десяток жизней хватит.

Глава 2. Наследник Аолан.

Ждать неделю без определённых обещаний Оррик не собирался. Он и так уже слишком часто шёл против духа своего обета не проводить более трёх дней и ночей под одной крышей, соблюдая лишь его букву. Но отчего бы и не задержаться на день-другой? Кормили платежеспособных постояльцев на почтовой станции плотно, кусачих насекомых в комнатах не водилось, помещения не провоняли, хозяин был разговорчив, а служанки любезны. Лошади, опять же, нашлось подходящее стойло и корм – как видно, здесь не впервые сталкивались с экзотическими животными. Неплохое место, чтобы отдохнуть и набраться немного сил перед продолжением его бесконечного путешествия. И заодно собрать всю сколько-нибудь осмысленную информацию о Хальге с Бальжимой, которая имелась у местных.

– Я ещё сущим сопляком был, когда этот одноногий колдун сюда перебрался, – сообщил Оррику местный приказчик товарищества торговцев солью. – Не знаю, какими ветрами его занесло, только уже тогда он был одноногий. Сдаётся мне, что прочие подземные жители его изгнали. За поганый характер, хехехе. Да только наверняка не скажешь – молчит, словно за зубами у него все ихние сокровища спрятаны. Сперва пил он много, да по пьяни буйствовал, половину округи запугал. А потом как-то приехал в его логово старый князь… ну тогда ещё не старый, нет, в самом соку тогда наш князь был. Так вот, с тех пор колдун поуспокоился, больше никаких непотребств. Князь его и деньгами жаловал и девку, вон, подарил – ну, ясно, не за красивую бороду подарил. Только что бы этот карла князю ни обещал сделать – пока не сделал, хоть лет уж прошло немало. Наследник наш в этом году к нему уже ездил, вернулся злой как… ладно, не моё это дело, а наследника предки пусть благословят здоровьем и умиротворением!

Прочие, с кем Оррик успел поболтать, рассказали ещё много, вот только никаких правдоподобных деталей к сведениям приказчика не добавили. Поскольку вламываться в дом Хальга с целью ограбления Оррик не собирался, то и способа извлечь выгоду из скудной полученной информации не видел.

*****

В первую ночь на постоялом дворе Оррик уже успел вволю выспаться. Как дваждырождённому, близкому к завершению ступени Зрелости, ему вообще требовалось гораздо меньше сна, чем простому смертному. Поэтому на вторую ночь, когда все в здании уже спали, он лежал на постели, заложив руки за голову, расслабившись, вбирая в себя множество мелких ночных звуков, от цикад за окном, до храпа хозяев внизу и цокота коготков крысолова на чердаке.

Один очень старый и опытный дваждырождённый не так давно сказал ему, что обострённая интуиция в критические моменты, инстинктивное предвидение опасности, в общем, то, что Оррик полагал «шестым чувством» – это действительно шестое чувство, первые зачатки способности ощущать духовные тела. Способность эта позволяла угадывать присутствие и намерения других существ даже безо всяких особых приёмов и техник. Ещё тот дваждырождённый добавил: если Оррик желает когда-нибудь перейти на новую Ступень, то этими зачатками нельзя пренебрегать. Чтобы достигнуть в своём развитии Ступени Зрелости, дваждырождённый, особенно дваждырождённый, идущий Путём духовных боевых искусств, должен, среди прочего, контролировать свою духовную силу почти так же, как физическую. Самый-самый минимум – это уметь скрывать собственную и чувствовать неприятельскую. Оррик же был обучен лишь первому, да и то без полного понимания, что он делает, примерно как школяр может зазубрить правильный ответ, не понимая, почему он правильный.

Вот только практических советов по решению проблемы тот дваждырождённый дал мало. По причине разницы в Путях – сложно чародею понять «внутреннюю кухню» мастера боевых искусств. Оррику пришлось думать над этим самому. «Расслабленное» внимание, не обращённое ни на что конкретно, но ничего не упускающее, показалось ему вполне подходящим упражнением.

Может это упражнение уже чего-то дало, а может, обычные чувства Оррика были достаточно острыми, но незнакомца он обнаружил ещё в коридоре. Хоть тот и шёл тихо, словно крадущаяся кошка. Если точнее – «шла». Оррик понял, что была женщина до того, как она осторожно попробовала незапертую дверь и вступила внутрь.

В тусклом свете полярной луны и звёзд Оррик увидел, что перед ним Бальжима.

А Бальжима увидела, что Оррик уже не лежит, а сидит на кровати и нацеливает на неё кинжал.

Один удар сердца они молчали.

– Чем обязан? – тихим голосом поинтересовался Оррик

– Ты сказал, что всегда рад выслушать красивую женщину, – Бальжима подняла руки ладонями вперёд, вымученно улыбнулась. – Ну вот, я хочу, чтобы ты меня выслушал.

– Видать, стар я стал, раз красивые женщины вламываются в мою спальню посреди ночи ради разговоров. Ну ладно, валяй. Тебя Хальг прислал?

– Да. Можно мне сесть?

– Садись уж, раз пришла, – Оррик опустил оружие, но совсем его не убрал.

Бальжима же села на уголок кровати и заговорила:

– Ты уже, наверное, расспросил людей про господина Хальга?

– Расспросил.

– Тогда должен знать: господин Хальг заключил сделку со старым князем. У него сейчас нет мечей на продажу, потому что много лет он ковал только один меч. Князь хочет получить волшебное оружие, достойное стать сокровищем рода.

– Что-то мне подсказывает – твой господин Хальг повздорил с заказчиком.

Бальжима скривилась:

– Это тоже. Старый князь и его наследник, Аолан, когда-то нанесли господину Хальгу жестокое оскорбление. Вдобавок, Аолан, тот, кому сейчас достанется законченный меч – настоящее чудовище, кровожаднее всякого оборотня. Господин Хальг сказал, что вам представляется случай получить оружие, о котором и не мечтали – если только вы поможете ему отомстить.

– А господин Хальг не боится, что дваждырождённый, готовый наняться в убийцы, просто придёт к нему и заберёт меч силой, раз уж его зарезать будет явно проще, чем этого Аолана?

– Меч искусно спрятан. Аолан должен быть здесь уже завтра. Господин Хальг готов рискнуть.

Глава 3. Достойный.

оружием.

Вторая поездка к усадьбе Хальга оказалась оживлённее первой, но не потому, что Оррику пришлось развлекать Аолана разговорами, а потому, что фороракосы наследника и его воинов явно зарились на лошадь Оррика, едва повинуясь поводьям, пока Оррик не занял позицию на пару десятков шагов позади маленького отряда. С обычной лошадью свирепые нелетающие птицы с клювами как топоры и крючковатыми когтями на длинных ногах расправились бы в два счёта, а вот серая кобыла, по мнению Оррика, не стала бы лёгкой добычей даже для всей стаи. Но сейчас не место и не время это проверять.

Добравшись до ворот Хальга, Аолан спешился и ударил в них несколько раз тупым концом копья, позаимствованного у одного из своих воинов. Когда ворота открылись, он обменялся парой слов с оказавшимся за ними Хальгом. И тут же крикнул в сторону Оррика, всё ещё державшегося на почтительном расстоянии:

– Заезжай внутрь, привяжешь своё животное там пока, чтоб не мозолило глаза нашим скакунам. Вы, посторонитесь, – он бросил копьё обратно его владельцу, который, как и двое товарищей, оставался в седле.

Оррик только хмыкнул. Даже не очень искушённый человек тут заподозрил бы – ему хотят отрезать возможность для побега. Но раз уж взялся играть, то играй.

– Что, всё смотришь волком на такого удальца как я? – говорил Аолан к Бальжиме в тот момент, когда Оррик въехал на двор. – Вынесла б лучше вина! Мне есть что отметить – Хальг всё же выполнил своё обещание. Да и тебе тоже – моего терпения оставалась только на донышке, так будь рада, что не пришлось отвечать вместе с ним!

Бальжима, стоявшая на крыльце, поклонилась Аолану, бросила многозначительный взгляд на Оррика и ушла внутрь дома. Оррик же, тем временем, спешился и привязал лошадь настолько в стороне, насколько это было возможно. Как видно, скоро тут пойдёт потеха. А в живучести серой кобылы и её способности восстанавливаться после ранений он слегка сомневался – в отличие от своих собственных.

Еле успел Оррик разобраться с этим, как заскрипела тяжёлая дверь, и показался Хальг, держащий в руках длинный свёрток. Выглядел гном торжественно и мрачно.

– Господин зря сомневался в моём искусстве, – пробурчал он, протягивая свёрток Аолану. Тот выхватил его из рук гнома нетерпеливым движением. Тяжёлая ткань затрещала, когда он поспешно сорвал и отбросил её. Внутри оказался длинный и прямой одноручный меч, с маленькой – очень уж маленькой, на взгляд Оррика – круглой гардой по местной моде, в безыскусных ножнах из дерева и простой меди. Аолан глядел на него не больше пары секунд, а затем выхватил, таким резким движением, что не отступи Хальг сразу, то мог бы лишиться половины лица. Отшвырнул ножны вслед за тканью.

Меч, хоть и тщательно отполированный, не заблестел на ярком утреннем солнце. По клинку переплетались замысловатые узоры из тёмно-серых участков и более светлых прожилок, отчасти напоминающие бегущие облака.

– Будь я проклят! Хальг, ты не зря тянул время и отцовские деньги! Эй, странник, только погляди! Может ты и не чувствуешь волшебство, но разве этот меч не великолепен даже на вид?

Оррик пожал плечами:

– Я каких только мечей не встречал за свою жизнь. Этот действительно один из лучших.

В следующий миг Оррик обнаружил, что остриё меча нацелено ему прямо в лицо. Аолан осклабился:

– Осталось лишь напоить этот меч кровью, чтобы наши с ним узы сделались прочными. Доставай-ка клинок и покажи, что умеешь, напоследок.

Оррик отступил на шаг назад, на лице его отобразилось смятение, хотя в уме он ставил десять к одному на развитие событий в подобном духе и уже корил себя, что не проткнул Аолана со спины, пока тот любовался мечом:

– Боги на небесах, ты спятил? Мы же разделили еду и вино!

Аолан рассмеялся. Сейчас он выглядел пьянее, чем давеча на почтовой станции. Бальжима как сквозь землю провалилась, Хальг бочком отступал к своей кузнице, но ещё успел выкрикнуть:

– Только не у меня на дворе!

– Заткнись, старый крот! А ты Оррик, посуди сам – кто же убивает мастера, который, в конце концов, сделал обещанное? Девка не врала, значит пусть тоже живёт. Мои верные воины и подавно заслужили лучшей участи. Не приносить же в жертву духу меча простых людишек! Я-то боялся, что придётся предки знают сколько караулить дваждырождённого на перекрёстке, но судьба соблаговолила послать мне тебя! Чужеземного странника, да ещё, я погляжу, восьмибожника. Мой занудный папочка, знаешь ли, до сих пор ворчит на покойного императора, который слишком привечал вашу чужеземную веру и чужеземцев вообще. Так что давай, доставай меч, у тебя есть три вдоха, а потом зарублю как цыплёнка!

– Духов меча не бывает, – заметил Оррик, извлекая из ножен новый инзийский меч и старый, повидавший немало переделок, кинжал. Заметил слишком спокойно, сработала вредная привычка поучать, но вовремя заставил руку дрогнуть, вытащив кинжал неуклюже, со второй попытки, чтобы сохранить впечатление испуга. Ну, если на то пошло, волшебные предметы, обладающие собственным разумом, , могли существовать не только в легендах, просто если б Хальгу было под силу выковать нечто настолько чудесное и невероятное…

В этот момент Аолан атаковал, и Оррику стало не до праздных рассуждений. Таланта в боевых искусствах у наследника было не отнять. Сам Оррик в его возрасте только поднялся на ступень Молодости, Аолан явно находился уже на втором её круге, да и среди достигших сравнимых высот потягаться с ним могло бы лишь меньшинство. Меч в его руке превратился в размытое пятно, гонимую ветром полосу серого тумана. Удары сыпались справа и слева, сверху и снизу, и напрямую в грудь! С двумя клинками, поспешно пятясь под натиском, Оррик еле-еле отражал бесконечный вихрь атак. На миг показалось, что Аолан прижимает его к срубу колодца и сейчас продырявит, но Оррик ушёл от удара, изогнувшись, как травинка на ветру. Самый кончик меча Аолана зацепил колодезную цель, выбив сноп искр, и та жалобно завизжала, заскрипела, еле держась на половинке разрубленного с одной стороны звена. Оррик же нырнул влево, пинком запустил в ноги Аолану удачно подвернувшуюся бадью. Тот словно бы отвлёкся, отбивая её, Оррик попытался атаковать выпадом в шею, но тут же отшатнулся, а на боку его синей куртки появился заметный разрез, края которого немедленно потемнели от крови.

Глава 4. Ученик.

Постоялый двор в горах отличался от государевых почтовых станций, расставленных вдоль основных дорог Великого Инза, как небо от земли. Здание давно облезло и покосилось, бревенчатые стены заросли склизким мхом. Сквозняки из многочисленных щелей продували основной зал, где постояльцы собирались, чтобы поесть и поговорить. Свет-камней в канделябре под потолком осталось меньше половины. Но и так можно было разглядеть грязь на полу и паутину по углам, изрезанные ножами столы и колоды вместо скамей с табуретками. Запах дешёвого пойла и подгоревшей еды въелся во всё – не избавиться, не спалив здание.

А всё же одно совершенно неоспоримое преимущество перед благоустроенной почтовой станцией у этого постоялого двора имелось. Здесь никто не интересовался тем, разыскивают ли очередного клиента люди местного князя или слуги императора, и если да, то за какие преступления.

Оррика же разыскивали и те, и другие. Конечно, среди непочтенной публики, которая пила, ела и галдела вокруг, тоже могли найтись желающие отделить его голову от плеч. Уж очень дорого она сейчас стоила. Но в этой пёстрой компании контрабандистов, воров, нищенствующих монахов из храмов предков и храмов признанных богов, просто нищих и, наконец, явных лесных разбойников, Оррик заметил не более пары дваждырождённых, с которыми не смог бы разделаться одним щелчком. Первым из них был местный вышибала, вряд ли заинтересованный в том, чтобы идти на огромный риск и заодно гробить репутацию заведения как убежища.

А вот второй… второй неискушенному взгляду был приметен разве что тем, что казался слишком нормальным для разбойничьего притона. На вид ближе двадцати, чем к тридцати, привлекательное, начисто выбритое лицо. В добротной, но простой одежде из дешёвой синей ткани, без татуировок и украшений, любимых теми, кто желал выставить напоказ свою удаль. Даже меч на поясе ничем не отличал его от сына зажиточного торговца или деревенского богача. В Великом Инзе с презрением и недоверием относились, что к чародейству, что к искусству изменений. Состоятельный человек, желающий сыну второго рождения, обычно покупал ему меч и место ученика в ближайшей школе боевых искусств. Вложение средств, вдвойне разумное в нынешние неспокойные времена.

Вот только хоть этот человек и скрывал свои способности, но не очень искусно. Даже обычные лихие люди, неспособные отличить дваждырождённого ни по заметным глазу движениям, ни по количеству незримой духовной силы, инстинктивно ощущали, что рядом с ними не простая деревенская собака, а матёрый волк. И старались его не задевать.

Поэтому когда Оррик, расспрашивавший лысеющего хозяина заведения о дороге дальше на восток, испытал смутное ощущение опасности, он краем глаза поглядел на этого воина. А тот и вправду встал, зашагал к стойке и Оррику. Люди перед ним расступались. Оррик повернулся было в его сторону – и в этот момент, по лицу и направлению взгляда хозяина, осознал, что кто-то бесшумный и неощущаемый приближается совсем с другой стороны. Явно не с добрыми намерениями.

Дальше всё произошло быстрее, чем искра вылетает из кремня. Оррик начал разворачиваться, ладонь уже на рукояти меча. Молодой воин схватил с ближайшего к нему стола полупустую бутыль и метнул её – явно мимо Оррика. Совершенно неприметный пожилой человек в пёстрой одежде бродячего фокусника, получил этой бутылью в грудь. На ногах устоял. Вот только короткий, тонкий нож, который он как раз извлекал из рукава, при этом вонзился в запястье ему самому.

Лже-фокусник взвыл от непереносимой боли. Устремился к выходу с невероятной прытью, одним прыжком вскочил на стол, прыгнул снова, пролетел прямо над головами онемевших от изумления постояльцев. Ни Оррик ни воин не успевали его перехватить. Но вот сидевший у двери вышибала, хоть и казался натуральным дубом, что по сложению, что по сообразительности, среагировал быстро. От удара его могучего кулака прыткий старик снова взлетел в воздух, только приземлился уже безо всякой грации. Люди шарахнулись от него во все стороны – а Оррик и воин подскочили, наставив мечи.

Но грозить оружием больше не требовалось. Неудачливый убийца попытался вскочить, но его тело свела судорога, он покатился по полу, содрогаясь и хрипя. Кожа на запястье успела совершенно почернеть. В зале воцарилась тишина, не считая звуков агонии,

– Мать его за ногу! Охотник за головами под моей крышей! – первым высказал очевидное хозяин. – Не трожьте тварь! Пусть сдохнет от собственного яда!

Оррик пожал плечами и ударил мечом. Потом ещё пару раз, пока не убедился, что убийце точно конец. Не обращая особого внимания на хозяина, обернулся к юноше:

– Премного благодарен за своевременную помощь. Я – Оррик, чужестранец с далёкого запада. Могу ли я узнать, кому обязан?

Воин ответил очень вежливым полупоклоном. И тон его тоже был очень вежливым:

– Моё имя – Номин. Я – странствующий ученик школы Заоблачного Пика. Я узнал вас по описанию, почтенный Оррик и рад был помочь. Я слышал, вас ищут по всему Инзу из-за того, что вы избавили мир от Аолана, сына князя Намагана, известного своими злодействами.

– Не стану отрицать, мир от него избавил именно я, пусть и не из благородных побуждений.

Посетители, хозяин и вышибала меж тем лишь перешёптывались, опасаясь мешать любезной беседе двух столь выдающихся людей.

– Я также слышал, что Аолан был известен как мастер меча. Среди прочих, он убил первого ученика школы Полярной Луны, а школа так и не осмелилась мстить.

Оррик пожал плечами:

– Сил и таланта у него было довольно много, но самоуверенности – ещё больше. Не та победа, чтобы ею гордиться.

– Вы похвально скромны, почтенный Оррик.

– Как и подобает человеку, который мог бы сейчас погибнуть, если б не ваша помощь, почтенный Номин.

Номин улыбнулся, но глаза его неожиданно стали жёсткими:

– Почтенный Оррик. Я помог вам не ради награды или ответной любезности. Но всё же, не могу ли я попросить вас кое о чём?

– Попросить можете. И я даже постараюсь выполнить просьбу, если она мне по силам.

Глава 5. Встреча в лесу.

Оррик никогда не любил благородное искусство охоты. Может быть потому, что в детстве его возможности охотиться ограничивались ловлей кроликов и голубей на еду – добыча, неспособная разжечь в сердце азарт. Может быть потому, что к тому времени как его положение достигло высот, при которых участие в больших охотах стало для него обязанностью, азарта в его жизни уже хватало на четверых. И стрелять животных, не способных отстреливаться – а из лесных чудовищ на далёкой родине Оррика осталась лишь горстка настолько скрытных и опасных тварей, что и самому императору не смогли бы устроить охоту на них ради забавы – казалось делом скучным.

Но «не любил» и «не умел» – разные вещи. Не пережил бы он пяти с лишним лет странствий по бесконечным просторам Полого мира, если бы не сноровка в ловле себе на обед всего, что подворачивалось по пути. Сейчас повезло: подвернулось создание, напоминавшее хорошо знакомого оленя, только с роскошной, ярко-рыжей шерстью. Довольно осторожное, но куда уж ему было увидеть или услышать Оррика.

Оррик подошёл шагов на пятнадцать, прежде чем решил, что ближе его могут учуять. Не торопясь прицелился и с силой метнул короткое копьё, отобранное у давеча попавшегося разбойника, шайка которого отчего-то решила, что награда, объявленная за голову Оррика – это выгодное предложение.

Олень скакнул лишь один раз, когда брошенное со сверхчеловеческой силой копьё попало в него. Потом ноги подломились. Остриё вошло прямо в сердце и пробило тело навылет. Оррик подошёл к туше, примеряясь, как её удобнее свежевать и разделывать.

– Многие чудовища, – заметил он вслух, доставая нож, – любят говорить, что как мы охотимся на вашего брата, лесного зверя, ради пропитания и удовольствия, так и они охотятся на нас, людей. Я сам такое слышал из первых уст трижды, не меньше.

Оррик присел и сделал начальный разрез на шкуре:

– Даже не удаляясь своим рассуждением в божественные высоты, скажу: в такой логике есть порок. Если бы ты мог сказать человеческим языком, что хочешь жить… а ты явно не мог, нет в тебе никаких признаков волшебства и необычности. Но если б мог – немногие люди прикончили бы тебя чисто ради еды. Да и тех мы бы, пожалуй, приписали к чудовищам в человеческой шкуре…

Хотя Оррика и пробило на философию, бдительности он не ослаблял. То, что рядом с прогалиной, где смерть настигла невезучего оленя, находится ещё один человек, он заметил, едва олень испустил дух. Не просто человек, почти наверняка дваждырождённый, пусть слабый. Скрывается для человека слишком умело. Оррику очень хотелось окликнуть его или выхватить оружие. Раньше он так бы сразу и сделал.

Но сейчас ему предоставлялся превосходный шанс попробовать, насколько развились его чувства, в реальной переделке, которая стоит сотни контролируемых тренировок. Насколько он может отследить действия незнакомца по слуху… нет слух был не главным. Иначе, не стал бы Оррик усложнять себе задачу болтовнёй. Важнее было, насколько он может чувствовать присутствие этого человека по его духовной силе. Хотя бы сейчас, в идеальных условиях. Когда поблизости больше нет крупных существ – если кто и был, предсмертный взвизг оленя всех спугнул. И кгда человек – дваждырождённый, у которого силы в духовном теле больше, чем у простого смертного, но который совершенно не обучен её скрывать.

– Эй, ты! Бродяга!

Оррик чуть улыбнулся, прежде чем встать и обернуться на голос. Новое чувство его не подвело. Он не просто точно определил местоположение незнакомца: интуитивная убеждённость, что тот не станет нападать внезапно, оказалась верной.

Оказался этот незнакомец сущим мальчишкой. Больше лет восемнадцати Оррик ему бы не дал. Стройная фигура, тонкие черты лица и длинные чёрные волосы, собранные в хвост на затылке позволили бы этому юноше при желании сойти за девушку. Если руки как-нибудь спрячет – уж очень крепкие и жилистые, хотя и с ухоженными ногтями. Сейчас эти руки держали наготове тугой лук, со стрелой на тетиве, но целиться в Оррика юноша не спешил. Лук, с отполированными до блеска круто изогнутыми плечами, был с виду очень дорогим. Как и покрытый красным лаком колчан со стрелами. А вот одежда на юноше выглядела добротной, но простенькой – шаровары и зелёная куртка без украшений – да к тому же плохо подогнанной.

– Не очень-то вежливо так обращаться к старшему, – спокойно заметил Оррик.

Юнец, видно, услышал в его словах один лишь намёк на разницу в силе, разом нахохлился:

– Не очень-то вежливо перехватывать чужую добычу в последний момент!

Оррик повёл левой рукой, испачканной в оленьей крови, по сторонам:

– Здесь лес. Кто смел, тот и съел. Может бродягам и запрещено тут охотиться, да мне-то что за дело. Я и так вне закона.

Юноша чуть побледнел, но не попятился и стрелять со страху не стал. Прежде, чем он успел ещё что-то добавить, его утроба высказалась первой – чётко слышимым бурчанием.

Оррик с трудом сдержал смешок и продолжил примирительно:

– Но и поделиться в лесу с голодным сами Небесные Боги велят. Помоги только разделать и приготовить тушу. Да, звать-то тебя как?

Юноша чуть замялся и ответил:

– Илнав.

– А меня Оррик. Из Дейнца, что в… Да не важно в какой стране, ты вряд ли о ней слыхал. Ладно, давай-ка браться за дело, олень сам себя не зажарит.

*****

В те времена, когда Оррик вращался в высоких сферах, ему доводилось говорить с книжниками и мудрецами, убеждёнными, что жизнь диких людей, промышляющих охотой, прекрасна, так как избавлена от каждодневного тяжкого труда. Почему-то, ни один из этих мудрецов не пытался проверить свои теории практикой – ну, скаежм, разок сходить на охоту и попробовать собственноручно привести тушу крупного зверя в пригодное для еды состояние.

К счастью, сноровки в этом у Оррика хватало. Вот юноша оказался довольно криворуким, несмотря на силу и ловкость – повезло ему, что не пришлось разделывать оленя и складывать костёр своими силами.

Ещё и темнеть не начало, как они уже сидели у огня, утолив первый голод, и наблюдали за приготовлением следующей порции оленины – чтобы поджарить тушу целиком пришлось бы, для начала, перетаскивать целые упавшие деревья, а этого никому не хотелось. Своих ездовых животных, серую кобылу Оррика и крупный, глянцево-коричневый, с чёрным хохолком, фороракос Илнава они привязали на противоположных концах прогалины, чтобы хищная нелетающая птица не набросилась на четвероногое.

Глава 6. Покушение.

– Помоги мне добраться до… – заговорил Илнав, но Оррик оборвал его:

– Тихо!

Он напряжённо всматривался и вслушивался. Темнеть ещё не начало, но лес был плотным и сумрачным, поросшим роскошными кустами – полно мест, где искусный дваждырождённый может укрыться. Не было ли смутное предчувствие Оррика раньше вызвано появлением убийцы? Убийцы, который решил выждать удобного момента, увидев, что намеченная жертва находится в компании сильного дваждырождённого? И подавив жажду крови, скрыл себя от ещё незрелого духовного чувства Оррика?

Эх, жаль, не было способа сообщить юнцу об опасности так, чтобы возможный наблюдатель в лесу этого не заметил.

Не обнаружив ничего подозрительного, Оррик сказал:

– Я, конечно, не мудрец, и не святой. Добродетель моя, видят Восемь, сомнительна. Но предательские заговоры мне не по душе. Да и оказаться удобным для всех виновным, после того, как твоё исчезновение обнаружат и начнут распутывать следы, мне не хочется. Я помогу тебе. Если, конечно, тут и вправду заговор.

– Что надо делать? – Илнав быстро одолел первоначальный испуг.

– Убираться. Куда ты хотел?

– В Моланг.

– Надеюсь, твоя птица умеет бегать ночью, – мысленно Оррик выругался. Прикрывать мальчишку по дороге будет сложно. Фороракос может стать неуправляемым, если окажется слишком близко от потенциальной добычи. Значит, придётся держаться на расстоянии. Вот уж выбрали себе инзийцы ездовое животное не как у людей.

С другой стороны, если убийца уже рядом, он, пожалуй, нападёт прежде, чем они вообще успеют уехать с этой поляны. Иначе ему придётся тратить время на возвращение к собственному скакуну, вряд ли спрятанному слишком близко, и он сильно отстанет.

Вслух же Оррик сказал просто:

– Сперва, я седлаю лошадь. В этот момент будь начеку, не отвлечься я не смогу. Потом ты седлаешь птицу и гонишь туда, где, по твоему разумению, Моланг. А я стерегу тебе спину в процессе. Потом сажусь на лошадь и еду вслед за тобой.

Илнав медленно кивнул. Теперь он озирался по сторонам, как и Оррик. Они встали, надели пояса с мечами и двинулись к лошади.

Оба ожидали беззвучного нападения профессионального убийцы. Поэтому звук тяжёлых шагов целой группы людей, которые вовсе не прятались, застал их врасплох. Илнава, по крайней мере. Он даже меч выхватил – лук-то со стрелами так и остался недалеко от огня. Оррик же просто обернулся в сторону звуков.

Костёр свой Оррик с Илнавом не прятали. Неудивительно, что приближающиеся люди не блуждали, а вышли чётко на прогалину. И неудивительно, что они оказались разбойниками. Цветастые куртки, цветастые татуировки, свирепые рожи. Оружия – мечей, кинжалов, топориков и копий – на целое войско. Хотя было разбойников всего восемь. Возглавлял шайку широколицый детина в алом шёлковом кушаке.

Вышли на прогалину они как хозяева леса. А увидев Оррика, замерли, как зайцы, услышавшие хищника. Неудивительно. Даже Илнав в этот момент покосился на Оррика с испугом. Ему-то казалось, что чужестранец немногим сильнее его самого. Но сейчас Оррик вдруг претерпел изменение, не менее грозное, чем у любого оборотня – облик может и остался прежним, но от одного его присутствия по спине шёл холодок.

– Здравствуйте, удалые люди, – вежливо поприветствовал разбойников Оррик, затем обратился к широколицему. – Не ты ли будешь Санпал, здешний атаман?

– Ну, положим, я буду, – глаза Санпала так и бегали от Оррика к Илнаву. – А ты кто?

– А я Оррик, чужестранец. Кстати, я вас искал. Есть у меня к тебе, Санпал, и к твоим людям одно дельце, которое будет вам выгодно. Вот только сперва друга до города провожу.

Санпал облизал пересохшие губы. Оррик видел, что почти все подручные главаря – простые смертные. Сам он либо только на основании Ступени Молодости, либо недалеко ушёл по первому кругу. Должен понимать, что Оррик может убить их всех без особого труда, даже если Илнава вообще не считать. Но колеблется. В сговоре с организатором убийства и боится, что за трусость с него потом шкуру сдерут? Но оно же будет потом. Люди, склонные думать насчёт «потом» редко становятся разбойниками.

– Послушай, Оррик… – заговорил Санпал.

Но Оррик почти не обратил внимания на его слова. Всё это время он напряжённо прислушивался к звукам леса, к малейшим сигналам, способным предупредить о внезапной атаке со спины.

Оррик сам не был уверен, сумел ли он услышать тихий щелчок хорошо смазанного механизма – или всё же почувствовал движение чужого духовного тела, вызванное намерением убить. Но он толкнул Илнава как раз вовремя. И прилетевшая сзади-сверху короткая оперённая стрелка вместо юноши попала в землю.

– Бей-убивай!!! – заорал Санпал и бросился вперёд, замахиваясь на Оррика двузубым копьём.

– Спиной к дереву! – крикнул Оррик Илнаву, выхватывая меч.

Ни рукоять, ни ножны меча Оррика не несли особых украшений, и оттого этот меч мог показаться заурядным – пока оставался в ножнах. Его покойный создатель окрестил своё творение Мечом Штормовых Туч и по длинному, стройному клинку действительно бежал серый, волнистый узор, напоминающий гонимые ветром тучи. В плане баланса он был достаточно близок к привычной Оррику шпаге. Но главное, он был волшебным. С лезвием, заточенным до невозможной для любого обычного металла остроты. Которое при этом не тупилось и не щербилось. Меч Штормовых Туч почти невозможно было погнуть, сломать или расплавить – и для этого даже не требовалось наполнять его собственной энергией Второго Дыхания, как могли рефлекторно делать со своим оружием большинство дваждырождённых. С ним и расход сил в бою был меньше, и осторожности не требовалось – подставляй хоть под удары, способные пробить крепостную стену, твои кости всяко сломаются раньше, чем он.

В общем, насколько Оррик мог судить, это был самый простой и незамысловатый из всех волшебных мечей. Но простой – не значит слабый. В чём и убедился Санпал, когда почти небрежный удар отсёк наконечник его копья во вспышке сине-белых искр – усиление оружия Вторым Дыханием не помогло. Тут бы Санпалу конец пришёл, если бы Оррик не отвлёкся, пытаясь понять, откуда скрытый в зарослях убийца сейчас нацеливает следующий выстрел. Отвлекаться в бою – обычно сразу смерть. На счастье Оррика, Санпал ему в подмётки не годился.

Глава 7. Не все случайности случайны.

Оррик поставил бы сто к одному, что простые разбойники, кто не был убит наповал, не смогу сказать ровно ничего полезного. И не особо огорчился, увидев, что они уже доходят до состояния, в котором допрос без некромантии не провести. Вот если бы удалось взять живым атамана Санпала или худого убийцу… Но, как Оррику ещё в молодости вбил в голову его отец, человек суровый и практичный, сдерживать удары в бою насмерть – значит оскорблять самих Небесных Богов, пренебрегая ниспосланной тебе воинской удачей. Попытайся Оррик не убить, а отключить Санпала – вполне мог бы сейчас валяться тут на прогалине, весь почерневший от яда.

Так думал Оррик, посиживая в сторонке под деревом, где меньше воняло кровью и ожидая, пока исцеляющая пилюля произведёт своё действие. Его раны были не слишком серьёзными, несколько минут покоя – и тело как новенькое.

Илнаву так вовсе потребовалось больше времени на то, чтобы усесться спокойно и выровнять дыхание, чем на само исцеление. Он оглядел сцену побоища. К порхающим бабочкам уже присоединились мухи, слетавшиеся на кровь. Повернулся к Оррику:

– Спасибо. Я обязан тебе жизнью. Может, окажусь обязан снова, если это ещё не все убийцы.

– Поставлю десять к одному, что все. Сдаётся мне, это покушение планировал недоумок. То, как тебя выманили в лес, вскроется, как только начнут копать. Вскроется ведь?

Илнав кивнул, а Оррик продолжил:

– Будь у него покровители, способные замести дело под ковёр – не нужно было бы таких сложностей. Тебя бы убили прямо в твоей постели. Недоумок не подумал о том, что его разорвут на части лошадьми… хм, в Инзе нет лошадей, как у вас казнят подобных преступников?

– Суровые у вас законы. У нас просто рубят головы. Со времён Амтанна Умягчителя Нравов – только мужчинам и дваждырождённым в роду до третьего колена, – довольно свирепым тоном ответил Илнав.

– Однако, мягкости прямо через край. Ну, в общем, раз недоумок даже не сообразил, что подговорившие его на это дело на него же всё и свалят, да ещё вовлёк в исполнение простых разбойников – вряд ли он подстраховался, наняв несколько убийц, а если бы и нанял, они пришли бы все разом.

– Понятно, – Илнав проверил зажившую рану, подёргал рукав туда сюда, пытаясь скрыть окровавленную дыру. Убедившись, что это невозможно, снова глянул на Оррика.

– В общем, я даже ещё не знаю, как тебя отблагодарить и вознаградить. Поезжай со мной, там видно будет. Насчёт того, что ты вне закона, не волнуйся. Уж об этом я смогу позаботиться.

Оррик помотал головой:

– Когда мне нужна награда, я оговариваю её наперёд. Да к тому же нет у меня желания оставаться в землях Великого Инза надолго. Я собираюсь дальше на восток. Если я поеду с тобой – то сперва меня задержит расследование покушения, а потом твоя благодарность. Нет, спасибо.

Илнав посмотрел на Оррика весьма пристально:

– Ты хоть понимаешь, от чего отказываешься?

Оррик усмехнулся:

– Такое пренебрежение моей наблюдательностью немного обидно, ваше императорское величество.

Илнав сел очень прямо, но в лице не изменился:

– Когда ты догадался?

– Лихие люди, с которыми я общался недавно, судачили, что императорский двор будет возвращаться в зимнюю столицу через Моланг. Для них это важное событие, шанс подзаработать. Нет, не воровством – императорская свита большая, денег у неё много, есть чем платить за девок и азартные игры. Я вообще стараюсь быть осведомлённым о правителях всякой страны, в которой провожу более дня. Особенно с тех пор, как однажды заколол высокородного наглеца, навроде вашего Аолана, не зная, с кем ввязался в драку, а потом долго отбивался от посланных его семьей убийц. Ты – явно принадлежишь двору, у молангского князя нет подходящих по возрасту детей. Но у министров, вельмож и членов императорского клана молодых сыновей хватает, всех я знать не могу. Конкретное подозрение у меня возникло, когда ты походя упомянул, что у тебя есть карманная волшебная реликвия, некоторые твои речи его подкрепили. Ну а убедился окончательно я вот только что. Видно, ты перенервничал в бою и не учёл: все в Великом Инзе знают, что истребление родственников полагается как особое наказание за преступление против особы императора. Полагаю, этот ваш Умягчитель Нравов прописывал всё же законы, а не казни по праву сильного. Так что никакой хитрости или особой догадливости тут нет, государь Аамарн. Просто я знал больше, чем вы думали.

Государь вздохнул:

– Называй меня Илнав. Не люблю моё тронное имя. Но если ты обо всём догадался, должен же ты понимать, какая возможность тебе предоставляется? Пусть и немного у меня пока власти, но вполне достаточно, чтобы одарить тебя состоянием и поместьем, достаточным для спокойной жизни. А если ты не просто изгнанник, и спокойная жизнь тебе не по нраву – о, с твоим острым клинком и острым умом ты сможешь оказать мне и Великому Инзу ещё немало услуг, займёшь высокое положение!

Оррик слушал с улыбкой. Но ответил весьма серьёзно, даже торжественно:

– Конечно, понимаю. Боги на небесах, ещё лет шесть назад я думал, что для меня нет лучше удела, чем быть верным псом у трона великодушного государя. И шесть лет назад я бы, конечно, согласился. Может, чуть поупрямившись для вида, чтобы набить себе цену. Но то было шесть лет назад. А с тех пор я, во-первых, понял, что навлекаю несчастья – то ли Отступник затаил на меня особый гнев, то ли нрав мой таков. Моя компания полезна лишь тем, кто и так уже в беде. Во-вторых, дал великие и нерушимые обеты перед лицом Восьми, которые зовут меня в дорогу за Поющее Море, на бескрайний восток. А в-третьих, получил шанс стать не слугой, а повелителем, да ещё с любящей женщиной рядом – но и от этого отказался, чтобы продолжить свой путь.

«– И в четвёртых, –» подумал Оррик про себя, «–сдаётся мне, что ты хочешь приобрести слугу-чужестранца, который во всём зависит от твоих милостей, а потому ради тебя будет как лошадь пахать и под стрелы убийц подставляться. Желание понятное и для правителя похвальное, но извини.»

Глава 8. Встреча по дороге.

– Приношу всяческие извинения почтенному господину путешественнику, – заявил Оррику смотритель почтовой станции. – Но подать вам мяса на ужин не выйдет. Может закажете лапшу? Сладкий рис? Пироги с овощами?

– Но почтенный, – вежливо-настойчивым тоном возразил Оррик. – Я даже здесь, в зале, чую запах жарящегося мяса.

– Ах, почтенный господин путешественник, –запричитал смотритель. – Вы же сами видите, что наша станция стоит на перевале, люди здесь селиться не хотят, до деревни, где можно купить какую-никакую живность на еду, почти полдня пути, охотники добычу продают не каждый день.

Он понизил голос:

– Обычно мы держим запас для почтенных господ, но так уж вышло, что вон тот… господин явился раньше вас и купил себе на ужин последнего поросёнка, который у нас был. Нет, не думайте, заплатил как полагается.

Оррик глянул в сторону единственного гостя почтовой станции, кроме себя. А тот глянул в ответ, видно услышал весь разговор. Для дваждырождённого это могло быть несложно. А перехвативший у Оррика поросёнка гость явно был дваждырождённым.

Одного взгляда хватило, чтобы понять, почему смотритель, говоря об этом человеке, счёл нужным особо упомянуть о его платежеспособности и не сумел добавить «почтенный» к «господину».

Дваждырождённым-то он может и был, но почтенным определённо не выглядел. Высокий, худой, жилистый, довольно молодой, нестриженный-небритый. Длинные и необычно светлые волосы собраны в хвост. Одежда из дешёвой серой и синей ткани, потёртая, выцветшая, не раз заштопанная, на поясе ножны с кривым ножом. А ещё одни ножны, с длинной саблей, положены на скамью рядом, чтоб не мешались. Лицо суровое, особенно для своего возраста, взгляд насторожённый. Добавить ещё татуировок и безвкусных украшений – получится вылитый разбойник. Хотя, для дваждырождённого разбойника такой большой силы – на глазок, основание ступени Молодости – он был слишком плохо одет. Настоящий лесной удалец в лепёшку разобьётся, но ради показа своей крутости будет ходить в шелках, пусть даже замызганных и рваных.

Оррик повернулся обратно к смотрителю. Тот не показывал испуга, который могло бы внушить присутствие разыскиваемого злодея в зале. Оррик сам недавно был вне закона в Великом Инзе. Он прекрасно знал, что людям на почтовых станциях полагалось помнить описания опасных преступников наизусть. Значит, молодой человек хоть и выглядел как бродячий головорез, но оставался в ладах с законом.

– Ладно, – покачал головой Оррик. – Лапша так лапша. Приготовьте…

– Постой-ка, – гость встал со своего места и громко обратился к Оррику. Явно он и вправду услышал весь разговор. – Путник, по всему видать, ты – настоящий дваждырождённый. И держишься по-благородному. Хочешь – садись со мной за один стол, а не хочешь – мы этого нещастного поросёнка поделим. Не такой уж я, это, невежда, знаю, как полагается себя вести, встретив на дороге героя. А имя моё Чион.

– А моё – Оррик, я путешественник из Яннарии, что у западного океана. Не смею отказаться от любезного приглашения, – он направился к столу Чиона.

А Чион окликнул смотрителя:

– Эй, хозяин! Ты там про лапшу с пирогами говорил? Сделай мне ещё полную миску, или даже две, да пирог побольше, полпоросёнка маловато будет!

Оррик немного удивился такому аппетиту. Может, конечно, поросёнок был маленьким. Или новый знакомый со вчерашнего дня не ел.

– Вчера, понимаешь, лёг спать голодным, – Чион не упустил мимолётную реакцию Оррика. – А то скоро уже приду в Бугуо, кто знает, как там дело повернётся, вот подумал, надо б наесться, да заодно побаловать себя хоть раз.

Оррик, конечно, уже слышал о городе, куда направлялся и сам. Бугуо, потускневшая жемчужина Великого Инза, один из торговых городов, разбросанных по узкой полосе земли между горами и берегом Поющего Моря. По рассказам, ещё десятилетие назад, в блеске он не уступал столице. Но с тех пор область тряхнуло большим мятежом. Жизнь более-менее вернулась в норму, но по дороге Оррику уже случалось замечать следы войны. Да далеко ходить не надо было – почтовую станцию, в которой он сейчас сидел, явно отстроили недавно. А по соседству виднелись зарастающие развалины небольшого поселения, которое так и не отстроили. Впрочем, проблемы местных Оррика касались постольку-поскольку. Бугуо должен был уже восстановиться в достаточной мере, чтобы в него вновь зачастили корабли заморских торговцев. Оррик надеялся пересечь Восточное Море на одном из них. И слова Чиона его немного насторожили.

– Если не секрет, что у тебя там за дело, после которого случая поесть как следует может больше не представиться?

На этот раз удивление отразилось на лице Чиона:

– Ты что, ни беса не слыхал?

– Я чужеземец, проездом из далёких земель в далёкие земли. Не знаю даже, что я должен был слышать.

– Призрачный Клинок вернулся в Бугуо! – ответ прозвучал, как если бы это объясняло всё.

– Извини, я даже не представляю, говоришь ли ты о смертном, чудовище или оружии.

Чион ещё раз оглядел Оррика своими светло-серыми глазами, покачал головой и сказал:

– Однако. Ты хоть про мятеж в год Грифона-то знаешь?

– Знаю немного. Считай, в прошлое десятидневье в первые о нём услышал, так что поправь, если ошибаюсь. Сперва экзарх Северного Приморья сговорился с парой крупнейших князей и попытался отложиться от Великого Инза. Потом коалиция князей помельче, собравших войска якобы ради восстановления императорской власти, решила, что им нравится быть самовластными хозяевами и пригласила на помощь морских варваров – хороший способ завоевать независимость, что и говорить. Потом князья-главари вроде бы перессорились между собой и перебили друг друга, а столичная армия изгнала чужеземцев и кое-как восстановила спокойствие.

Чион фыркнул:

– Вот оно как теперь говорят, значит? Ладно, плевать. Слушай Оррик. У Поборников – они ведь сперва называли себя Поборниками Трона, ты их «коалицией» обозвал – был очень искусный убийца. Такой искусный, что и лица-то его никто кроме их совета князей ни разу не видал. Думаешь, потому его и прозвали Призрачным Клинком? Нет, не потому. Народу он покрошил столько, что не всякое кладбище вместит. Но потом чегой-то Призрачный Клинок не поделил со своими хозяевами. И пятерых главнейших Поборников нашли изрубленными так, что тела разделаны почище туш на бойне, а одежда и доспехи совсем невредимы. Вот за этот-то приём Призрачный Клинок и заслужил своё прозвание. Ну и исчез он как сущий призрак. Даже следов найти не могли.

Глава 9. Кто ищет, тот найдёт.

В иной ситуации Оррик мог бы перехватить Чиона, прежде чем тот выкинет глупость. Но сейчас у Оррика была лошадь в поводу. Хоть и спокойная, но вполне могущая перепугаться, искалечить себя и затоптать случайного человека, если рядом с ней опять начнётся драка, или там хозяин куда-нибудь рванёт со сверхъестественной скоростью.

Так что Чиону никто не помешал дойти и рявкнуть:

– А ну отпусти парня!

Крепкий незнакомец резко повернулся к Чиону. По выражению круглого лица незнакомца можно было понять, что день его складывается неудачно, и что он намерен на ком-нибудь за это отыграться. А по тому, как выражение изменилось при виде вооружённого и опасного человека, можно было понять, что отыгрываться он предпочёл бы на ком-нибудь побеззащитнее. Но не мог же он сразу сдать назад, не теряя лица!

– А кто ты такой, чтобы мне указывать?

Оррик тут ответил бы без лишней грубости. Но Оррик был ещё слишком далеко…

– А я твой папаша, готовый отшлёпать вас обоих! Чтоб не измывались над слабыми!

И костлявый, и круглолицый были дваждырождёнными, пусть и слабыми. Законченных трусов среди дваждырождённых не бывает. Так что круглолицый ощерился:

– А не много ли ты на себя берёшь, дикарская морда?!? Мы – Верные дваждырождённые, служащие императору под началом господина Минмаара! – он указал пальцем на синюю ленту, перехватывающую его волосы. – И этого вора, который пытался срезать у меня кошелёк, мы накажем, как полагается. Только попробуй помешать!

Чион и круглолицый разом схватились за мечи и уже готовы были их выхватить, но тут наконец подоспел Оррик, понявший, что лошадь в жизни не натворит ничего хуже, чем сейчас могут натворить люди. Чион только взялся за саблю из ножен, как Оррик схватил его за запястье. А круглолицего пригвоздил к месту одним лишь суровым взглядом. Костлявый чуть побледнел, его хватка ослабла. Мальчишка, рука которого до этого момента была вывернута так, что он мог только стоять на цыпочках и скулить, чуть пришёл в себя и тут же закричал – видно страх преодолел даже давление Оррика:

– Ничего я не срезал, господин! Я случайно, случайно, просто бежал, вон, из того переулка, просто наткнулся, господин!

Оррик поморщился. Он дал бы пятьдесят на пятьдесят, что мальчишка – ну и неприятным же мальчишкой он был, долговязый, с широким, грязным лицом, редкими волосами, ртом как у жабы и резким, пронзительным голосом – действительно был вором. Дал бы и больше, но одежда на этом переросшем лягушонке казалась добротной, просто угвазданной в грязи.

Пока Оррик думал, исходящая от него угроза чуть ослабела, а костлявый вновь заломил мальчишке руку так, что тот взвыл от боли.

– Полегче! – Оррик рявкнул и хватка костлявого тут же стала менее жестокой. – Кошелёк он, значит, срезать хотел? А у него хоть было чем срезать-то?

Костлявый глянул на круглолицего. Но круглолицый уже слишком много наговорил, чтобы легко отступить:

– Мне что, в пыли возиться, искать, куда он выбросил нож или бритву! Ещё чего! Цэрен, сломай…

– Погодите, погодите, почтенные господа Верные! И вы, почтенные дваждырождённые гости, тоже погодите!

Оррик лишь в последний момент заметил, что столь неудачно перегородивший дорогу купец слез со своей повозки и торопится к ним. Даже странно – всё-таки купец не только был простым смертным, не только был изрядно упитан, но и заметно прихрамывал, опираясь при ходьбе на отполированную палку.

– Так уж вышло, что я как раз глядел в вашу сторону, когда всё произошло. Мальчик действительно налетел на вас случайно, видать заигрался! Могу в том поклясться предками и священным именем императора! А моя клятва, хотя и простой я человек, кое-чего стоит. Я Юндул, фарфоровых дел мастер, торгую лучшими вазами во всей области от имени нашей деревни, моих товаров ждут и судья, пошли небеса ему здоровья, и градоправитель, и почтенный господин Минмаар тоже. Вы, почтенные господа, случайно ошиблись, с кем не бывает, но проявите же великодушие, достойное дваждырождённых, тем более Верных Императору, чья справедливость всем известна!

Он тяжеловесно поклонился.

Круглолицый и костлявый мрачно переглянулись. Они родились не вчера. Должны были понимать, что сила сейчас не на их стороне. Должны были понимать, что нет более жалкой затеи, чем попытка гнуть своё, когда ты одновременно неправ и слаб. Должны были понимать, что купец сейчас дал им последнюю возможность относительно благопристойно отступить.

Так что круглолицый ответил вежливо, хоть и выглядел кисло:

– Что ж. Видно мы и вправду ошиблись. Цэрен, отпусти мальчишку.

Оказавшись на свободе, мальчишка разом метнулся к ближайшему проходу между домами. Остановился на миг, чтобы отвесить поспешный поклон в сторону своих спасителей – и тут же исчез.

Оррик уже начал надеяться, что круглолицый с костлявым решат забыть весь случай как страшный сон. А то ведь свои же поднимут на смех. Но тут Чион насмешливо фыркнул. Круглолицый, уже разворачивавшийся, чтобы уйти, глянул ещё раз в их сторону. Настолько ненавидящим был его взгляд, что надежды Оррика развеялись как дым.

– Благодарю за помощь, почтенный, – Оррик кивнул купцу Юндулу, отошёл, взял под уздцы лошадь, погладил её по шее в награду за то, что, в отличие от некоторых, она повела себя смирно, и, вернувшись, к своему дорожному товарищу:

– Ну, поздравляю, Чион. Полчаса в Бугуо, а уже нажил на ровном месте себе смертельных врагов, хорошо, если только двух. И мне заодно. Но мне-то без разницы, я здесь ненадолго.

Чион чуть покраснел, скорее со злости:

– Они б искалечили парня. С раздробленной рукой проще уж камень на шею и в омут. А исцеляющая пилюля стоит дороже его самого.

«– Не личный ли тут опыт? –» подумал Оррик. «– Вряд ли. Нищие не вырастают в таких верзил.»

А вслух засмеялся и сказал:

– Я тебя не попрекаю. В молодости мне случалось наживать врагов ещё резвее. Как говорил мой отец, мир его душе, если у дваждырождённого нет врагов, то он святой или затворник. К нам это явно не относится. Просто, будь готов, что шакалы сейчас побегут жаловаться к тигру. Ну да ладно, пошли, надо ещё найти гостиницу.

Глава 10. Судья и начальник стражи.

Судья Зандан, выносивший в Бугуо вердикты от имени императора, и начальник стражи Анба, отвечавший за их исполнение, различались настолько, насколько могут различаться два дваждырождённых их одного народа, живущих в одном городе и не подвергавшихся никаким чудесным превращениям.

Зандан был немолод, высок и дороден, покрыт густым загаром, носил роскошную чёрную бороду, двигался неторопливо. Ещё не раскрывая рта, он уже создавал впечатление человека рассудительного. Если не знать его должности, можно было бы даже счесть его вид добродушным. Как и полагалось служителю закона при исполнении, он носил меч – короткий и непримечательный.

Анба же был невысок ростом, бледен, чисто выбрит, резок и в тоне своих слов, и в движениях. Он казался столь полным энергии, что ему трудно было стоять на одном месте, а лицо его, с плотно сжатыми губами, выглядело напряжённым и злым. На его боку красовался длинный меч – в дорогих ножнах, покрытых красным лаком, но без лишних украшений.

И речи его соответствовали внешности:

– Господин судья, этому чужестранцу место в тюрьме. Пока мы не выясним, кем был убитый, дело остаётся тёмным. Разве в Великом Инзе позволено колоть людей направо и налево?

– Позвольте, почтенный начальник стражи, – Оррик сидел на постели в своей комнате гостиницы «Весёлый генерал». Сидел, заложив ногу за ногу, с таким видом, будто происходящий допрос его нисколько не волновал.

– Позвольте. Как уже установил почтенный судья, покойник, которого унесли ваши люди, проник в гостиницу ночью, как вор. Проявил способности дваждырождённого. Вскрыл дверь в мою комнату, ударом меча. Мне что, надо было ждать, пока он пустит мне кровь, чтобы начать защищаться? Это я тут должен спросить, позволено ли в Великом Инзе убивать людей.

– Помолчи! – Анба резко повернулся к Оррику на каблуке.

– Спокойнее, друг мой. Надо быть спокойнее, – вмешался судья Зандан. А затем обратился к Оррику:

– Но всё же вам придётся остаться у нас до выяснения всех обстоятельств дела. Не в тюрьме, конечно. В управе есть место для гостей.

Оррик поглядел на судью, размышляя, достать ли золотую императорскую байсу прямо сейчас или сперва попрепираться. Чисто из вредности. Конечно, судья лишь выполнял свой долг, Оррик много лет служил трону и закону, так что прекрасно его понимал. И он обходился с подозрительным бродягой-чужестранцем довольно учтиво, пусть это вежливость и могла объясняться простой боязнью клинка Оррика. Наконец, не стоило забывать: дваждырождённый, заслуживающий имени дваждырождённого, должен быть учтив с другими и не должен зазря раздувать вражду.

Но всё же, как раздражал выматывающий нервы допрос после смертельной схватки!

Прежде чем Оррик успел прийти к решению, снаружи раздался поспешный топот сапог и в проёме двери появился один из стражников, покрасневший и запыхавшийся. Своих товарищей, карауливших в коридоре, он просто отпихнул в стороны.

– Господин судья! Г-господин судья! Там это… Призрачный Клинок ещё одного зарубил! Только нашли!

– Бесы меня сожри! – Анба, естественно, среагировал первым. – Где труп?!?

– Тут это… того… его сюда несут!

Увидев как исказилось лицо Анбы, явно собиравшегося гневно вопросить, зачем здесь нужен труп, стражник поспешно выкрикнул.

– Он живой ещё!

Немая сцена была весьма красноречива хоть и продлилась всего несколько ударов сердца. Сразу стало понятно – до сих пор от Призрачного Клинка ещё никто не уходил живым.

– Погоди здесь, будь любезен, – бросил судья Зандан Оррику, перед тем, как устремиться вслед за Анбой, молнией вылетевшим из комнаты.

Оррик, однако, любезным быть не собирался. Хотя бы потому, что его вновь мучило плохое предчувствие. На этот раз относительно того, кто мог оказаться выжившей жертвой легендарного убийцы. Он встал и последовал за двумя чиновниками. Стражники, оставшиеся в коридоре, дёрнулись было загородить проход, но примёрзли к месту от одного его взгляда.

*****

Плохое предчувствие Оррика сбылось. Едва он успел спуститься в главный зал, как пара стражников в жёлтом втащила внутрь Чиона. По груди и бокам потрёпанной куртки молодого воина растеклось полосой пятно тёмной крови, хотя сама куртка не пострадала. Левый её рукав тоже был заляпан кровью. Глаза остекленели, почти как у покойника и смотрели в никуда.

– Да живее уже говори, что видел! –Анба, успевший выскочить наружу, вернулся в зал чуть не наступая Чиону на пятки.

– Погоди, – окоротил его судья. – Дай-ка сперва посмотрим, насколько он ранен. Усадите молодого человека сюда.

Пока стражники тащили Чиона к стулу, Анба глянул по сторонам и обратил внимание на спустившегося по лестнице Оррика:

– А ты что здесь делаешь?!?

– Да вот, пришёл посмотреть, что с моим другом, – спокойно ответил Оррик.

Начальник стражи злобно глянул на него. Но ловля Призрачного Клинка явно была неизмеримо важнее схватки между двумя залётными головорезами. Так что Анба вновь повернулся к Чиону.

Судья Зандан меж тем проверил пульс Чиона и нахмурился. И Анба нахмурился тоже – сильнее прежнего. Зандан потянулся было расстегнуть куртку, посмотреть рану на груди. И тут Чион вдруг ожил, оттолкнул судью, чуть не опрокинув стул вместе с собой. Судья проворно отступил на пару шагов, поднимая руки в успокаивающем жесте.

Зато начальник стражи ринулся вперёд. Скорости ему было не занимать. Чион и головы повернуть не успел, как Анба ухватил его за ворот куртки и рванул с такой силой, что ткань лопнула, обнажив грудь, на которой не было никакой раны, только бледная полоса свежей кожи.

Тут Чион и вправду опрокинул стул, пытаясь отстраниться и запахнуть разорванную одежду. Всё-таки боевого опыта и решительности у него не хватало. Потому что пока он это делал Анба уже обнажил меч. И плохо пришлось бы Чиону, если б Оррик не предугадал действий начальника стражи. Серый клинок его меча встретил сверкающий клинок Анбы в воздухе – с такой силой, что искры энергии разлетелись на ползала, а смертные стражники аж присели от режущего уши лязга.

Глава 11. Об убийцах и мятежниках.

– А ты, ну, в самом деле можешь, как ты это там сказал, «стимулировать память»?

Солнце уже высоко стояло в небе. Оррик и Чион сидели в гостевых покоях городской управы Бугуо. Ну, то есть называлось это место городской управой. И действительно выполняло функции управы. Но с виду оно куда больше напоминало цитадель, обнесённую высокой стеной, с казармами, стойлами для фороракосов и арсеналом внутри. Цитадель выглядела новенькой. Доверие к местному населению после недавней смуты прямо било через край.

Перед ответом на вопрос Чиона, Оррик ещё раз тщательно прислушался. Нет, он по-прежнему не слышал и не чувствовал ничего подозрительного, никаких признаков присутствия людей, которые могли бы подслушать их разговор. Как в коридоре, так и в соседних комнатах.

Конечно, это была ненадёжная мера предосторожности. Но полной надёжности не давало ничто. Почти каждое правило имело исключения. Исчерпывающий каталог способностей дваждырождённых, не говоря уже о разных волшебных тварях, обитающих в этом мире, существовал разве что в небесных чертогах. Если без конца осторожничать и перестраховываться – то не останется ни времени, ни воли, чтобы действовать.

Сказав себе это, Оррик негромко ответил:

– Нет, конечно. Но мне известно, что в боевых искусствах существуют приёмы и техники, которые могут манипулировать памятью смертного. В Инзе Путь духовных боевых искусств знают глубже, чем в любой другой стране, которую мне довелось видеть. Я предположил, что про такие техники должны быть известно судье и начальнику стражи, которым по их роду занятий важно знать как можно больше о подобных вещах. И я не ошибся.

Чион вдруг призадумался. Так что Оррик добавил, прежде чем оборотень успел прийти к логичному выводу.

– Извини, не было ни времени, ни возможности спрашивать у тебя, хочешь ли ты стать приманкой для Призрачного Клинка. Мои слова ему точно передадут ещё до следующей ночи, ведь их слышала добрая дюжина человек, а что знают хотя бы трое, то знает и свинья. Мне ты показался настоящим бойцом, я подумал – ты захочешь отомстить за то, что он попытался с тобой сделать.

– А лопухом, который расплывается от первой же похвалы, я тебе не показался? – пробурчал Чион.

– Нет, а что? Кстати, Призрачный Клинок всё равно попытался бы добраться до тебя. Видишь ли, по словам судьи, ты третий смертный, ушедший от него живым. Первые двое были во время смуты, лет девять назад, когда он ещё даже своего прозвища не заработал. Так что ты для него – ходячее пятно на репутации. Которое он пожелает стереть. Но только лишь ради репутации торопиться он не будет, выберет время и место грамотно. А вот ради того, чтобы разделаться с человеком, способным его опознать – будет. Я надеюсь. Потому что заставить Призрачного Клинка торопиться и ошибаться – единственный способ его поймать.

Чион только фыркнул. На его лице читалось недоверие.

Оррик покачал головой. Он прекрасно понимал Чиона, хотя и находил его прямолинейную, открытую недоверчивость забавной. Если б не вчерашний случай с уличным мальчишкой, Оррик, чья недоверчивость была несравненно глубже и утончённее заподозрил бы – битый жизнью оборотень почуял человека, которому на него не плевать и сейчас создаёт в этом человеке чувство вины.

– Послушай, Чион. Я не обещаю, что ты выйдешь из этой переделки живым. Но я обещаю сделать для этого всё, что в моих силах. Пусть будет в этом мне свидетелем Всевидящий Золотой Судья и пусть Многоликая отвернётся от меня, если моё обещание окажется ложным.

Чион опустил глаза:

– Но тебе-то зачем лезть в эту переделку, Оррик? Ты ж не хотел задерживаться в Бугуо. Или ты с первой встречи мне лапшу на уши вешал?

– Боги на небесах, конечно нет! – Оррик покачал головой снова, на этот раз куда энергичнее. – Я тебе говорил чистую правду. А зачем мне лезть в переделку? Например, затем, что этой ночью меня тоже пытались убить. Не знаю, связан ли незадачливый убийца с Призрачным Клинком и всей прочей суматохой в Бугуо. Но хотел бы знать.

Как и часть сказанного Орриком раньше, это было правдой лишь технически. Но что поделаешь – самому Оррику его истинные мотивы сейчас, по здравом размышлении, казались слишком мальчишескими и он не желал о них распространяться. Вряд ли даже сам Чион поймёт его готовность лезть в неприятности ради человека… то есть оборотня, с которым он знаком без году неделю.

– Кстати, про прошлую ночь, – Оррик решил сменить тему. – Вот хотел спросить – какая блажь понесла тебя на улицу? Ты что, всё-таки собрался ловить Призрачного Клинка.

Чион заметно покраснел:

– Ну, нет. Просто, Оррик, когда ты ушёл, я там ещё долго разговоры говорил в зале. Меня даже угощали. Видать, Верные многих нынче допекли. Познакомился там с одной…

– Можешь не продолжать, понятно. А Призрачный Клинок напал сразу на выходе? Или всё-таки похоже, что вы встретились случайно?

Чион аж вспыхнул:

– Не была она приманкой!

– Спорить не буду. Но если твоя жизнь тебе ещё хоть немного дорога, больше никуда, ни с кем, ни для чего не уходи. Если твоя красавица вновь подаст весточку – тут же ко мне. Если не подаст – забудь пока про неё. Если не хочешь, чтобы она стала очередной жертвой, конечно. Я тут поспрашивал у судьи о тех, кого покрошил Призрачный Клинок. После его возвращения минимум девять трупов, ты должен был стать десятым. Все недруги Верным или связаны с Поборниками. Из них пара – совсем мальчишки, одна – вообще служанка в доме известного человека. Сдаётся мне, этот убийца легко может и заложницу взять и зарубить женщину, просто чтобы ты вспылил.

– Понимаю, – кивнул Чион.

Оррик сомневался, понимает ли он что-то на самом деле, но заглянуть ему в голову не мог, поэтому перешёл к следующему важному вопросу:

– Как ты вообще себя чувствуешь?

– Боишься, что я опять расклеюсь? – криво усмехнулся Чион.

– Ну, это тоже. Но ещё хотелось бы знать, полностью ли ты восстановился. Всем известно, что волшебные исцеляющие средства, хоть чары, хоть небесное вино, хоть пилюли здешние, не идеальны. Могут оставить жуткий шрам или что-нибудь не вылечить, особенно если запоздать с ними. А твоя регенерация?

Глава 12. Враждующие.

– Достопочтенный Нимбу, – ответил судья тоном, куда менее учтивым, чем его слова. – Вы просите невозможного. Во-первых, Чион, оборотень, о котором вы говорите – важнейший свидетель. Если бы я выдал его кому бы то ни было, то мог бы сразу выбрасывать свой меч и судейскую печать. А во-вторых…

– Не надо морочить нам головы! – резко оборвал его князь. Потом выдохнул и продолжил спокойнее. – Всякому ясно, за кем охотится Призрачный Клинок. Двоё учеников моей сестры убиты. Погиб почтенный знакомый моего отца. Старые друзья нашей семьи лишились своих людей. Все жертвы связаны со мной и моей роднёй.

Без околичностей сказать «c Поборниками» князь на людях, конечно, не мог, этим он сам уличил бы себя в заговоре с целью создания партии. Что в Великом Инзе считалось уже почти что изменой.

– Опасность грозит нам, заинтересованы в поимке убийцы мы, потому и оборотня надо держать у нас. Хотя бы ради того, чтобы надёжно его защитить. Я слышал, – князь глянул на начальника стражи, – почтенный Анба этой ночью и так уже чуть не снял ему голову.

Анба сделал шаг вперёд, обходя судью. Геле сделала полшага, становясь прямо за плечом брата. Оррик, державшийся, вместе с Чионом, на несколько шагов позади судьи, напрягся для броска.

– Это было недоразумение! – воскликнул судья прежде чем кто-то успел сделать или сказать что-то ещё. – Да и под силу ли вам защитить Чиона, если вы не защитили стольких до него!

– Разве возможно защитить каждого мелкого человека? Оборотня же мы будем охранять всеми силами, – тон князя стал заметно примирительнее.

Оррик усмехнулся. Похоже, молодой князь только с виду был суров и непреклонен, а почуяв, что дело может и впрямь дойти до драки, начал сдавать.

Чион беспокойно переступил с ноги на ногу, Оррик чуть наклонился, чтобы прошептать ему на ухо:

– Если хочешь жить, не вздумай идти с князем.

– Угумс, – Чион только кивнул. Геле на миг отвлеклась от Анбы, чтобы зыркнуть в их сторону. За полтора десятка шагов расслышать каждое слово дваждырождённому было нетрудно. Но Чиона следовало предупредить прежде, чем ему на ум придёт глупая идея – выбить такую идею из юношеского ума, когда она уже пришла, не так-то просто.

Оррику поглядел на Геле в ответ. Глава школы боевых искусств значит. Лицо у неё было из тех, что в Инзе считались классически красивыми, с очень светлой кожей, блестящими глазами и тонкими чёрными бровями. Но была в выражении этого лица и немигающем взгляде некая холодность. Холодность чрезмерная даже для опытной дваждырождённой перед недругами. Случись им встретиться в более спокойной обстановке, Оррик может и поинтересовался бы, не даёт ли глава школы особых уроков наедине. Сейчас же сердце и разум единодушно заявляли, что с этой женщиной следует держаться настороже.

Все эти мысли промелькнули в голове Оррика за то время, которое понадобилось судье Зандану, чтобы придумать ответ:

– Я заверяю вас, достопочтенный Нимбу, что безопасность Чиона и здесь обеспечена наилучшим возможным образом. А утверждать иначе – значит оскорблять не только нас, государевых слуг, но и самого государя императора, чей посланник сейчас стоит здесь, – сказав это, он полуобернулся в сторону Оррика.

Оррик еле удержался от вздоха, доставая золотую байсу. Отступник знает, как опять получилось, что он оказался втянут в политические игры страны, через которую хотел проехать не задерживаясь.

– Я и вправду ручаюсь за безопасность Чиона, – сказал он. – И я сделаю всё, на что мне хватит сил и времени, для поимки Призрачного Клинка.

Князь Нимбу замер и замолк. Глаза Геле нехорошо блеснули. Может у неё и были наготове аргументы, но в присутствии брата она не решалась взять разговор на себя. Что ж, яблочки с яблони далеко друг от друга не падают.

Прежде чем кто-то успел ещё что-то сказать, снаружи, из-за стен цитадели послышался шум. Толпа Поборников попятилась. Люди оборачивались в сторону, которая от Оррика находилась слева, некоторые уже потянулись к рукоятям мечей. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто пожаловал на сцену.

– А вот и Верные подходят, – весело сообщил очевидное Анба. Судья ожёг его мрачным взглядом и Анба замолчал. Оррик воспользовался моментом, чтобы выступить вперёд и обратиться к князю:

– Достопочтенный, я думаю, ваши опасения уже развеяны. Для поимки Призрачного Клинка будет сделано всё возможное. Прошу вас, уведите отсюда этих неравнодушных поданных, – Оррик махнул рукой, ещё сжимавшей светящуюся байсу, в сторону Поборников, – пока не приключилось какого-нибудь досадного недоразумения.

У Нимбу сузились глаза, заиграли желваки на скулах. Не ответив Оррику, он развернулся и направился к своим людям, маша им рукой.

Здоровяк-телохранитель последовал за ними по пятам, а вот Геле отошла было на пару шагов и задержалась. Смерила Оррика взглядом с ног до головы:

– Едва мой дорогой брат приехал в Бугуо, как над ним уже насмехаются. Но ещё увидим, кто будет смеяться последним, – сказав это, она развернулась и поспешила за Нимбу.

– Кстати, когда Нимбу приехал в город? – спросил Оррик у Зандана.

– Два дня назад, после восьмого убийства Призрачного Клинка и драки Поборников с Верными у харчевни «Птица счастья», – машинально ответил судья. Затем обратился к Анбе:

– Стой тут и карауль ворота. Это приказ старшего по рангу. А я пойду, послежу, чтоб чего не вышло.

Говорить ему пришлось громко, почти крича, потому что из-за ворот доносился нарастающий шум голосов. Пока партии обменивались оскорблениями, но кто знал, сколько им осталось до перехода к обмену ударами.

– Слушаю и повинуюсь, достопочтенный старший. Постараюсь уж не напугать бедных детишек! – несмотря на язвительный тон, Анба повиновался приказу. Встал с самым вызывающим видом, скрестив руки на груди, но с места не сдвинулся.

А Оррик меж тем задумался. Убрал байсу, потёр двумя пальцами подбородок. У него пока были только догадки, не обременённые доказательствами. И вообще, князь ему не понравился. Но всё же, всё же…

Глава 13. Призрачный Клинок – я?

Спустя несколько часов и много десятков прочитанных бумаг, Оррик сидел за массивным столом из отполированного дерева в гостевых покоях и думал.

Покои были роскошные, в самый раз обладателю золотой байсы. Среди прочих атрибутов богатства и утончённости, в них нашлись доска и набор искусно вырезанных прямоугольных костей для местной игры, правил которой Оррик не знал. Да и знать не хотел. Кости, часть с точками, обозначающими числа, часть со стилизованными изображениями, нужны ему были лишь как незамысловатое подспорье для приведения в порядок мыслей. В родной Яннарии он бы воспользовался игральными картами, но увы, последняя колода ему попалась годы назад.

Итак… Оррик теперь твёрдо знал, что убийства, поставившие Бугуо на грань смуты, не причинили Поборникам существенного вреда. Все погибшие были мелкой сошкой, а то и вовсе никем, просто людьми, когда-то задевшими кого-то из Верных, как Чион. Это факт. Он выложил на стол кость с шестью красными точками, самым большим числовым значением в игре.

Убийца с призрачным клинком хорошо осведомлён о происходящем в городе. Как бы он мог найти Чиона в первую же ночь, если бы не держал руку на пульсе городских дел ещё твёрже, чем судья Зандан, даже и не слыхавший о том, что Оррик и Чион успели поссориться с парой Верных, пока Оррик сам ему не сказал? Убийца либо входит во внутренний круг одной из враждебных партий, либо постоянно получает от них новости. Обоснованное предположение, но не факт, совпадение исключить нельзя. Оррик выложил рядом с первой костью вторую, на четыре красные точки.

Этот убийца допустил грубейшую ошибку, не убедившись в смерти жертвы. То, что Чион был оборотнем, его не извиняет. Оборотни в Великом Инзе не так уж редки, иные даже живут среди людей открыто. И регенерация – не единственная способность, позволяющая вроде бы слабому противнику, с боевыми умениями не выше первого круга Молодости, пережить вроде бы смертельный удар. Есть, например, приёмы, создающие короткоживущую иллюзию. А ведь убийце даже не надо было срочно убегать, спокойно мог бы отрубить Чиону голову для надёжности. Его крайняя небрежность – факт. Шесть красных точек.

Оррик отвёл взгляд от костей с красными точками. Теперь, как насчёт убийцы, пришедшего к нему в гостиницу «Весёлый генерал»? Судья Зандан в итоге опознал его. Нашёл зашитый под кожу знак одной из находящихся вне закона школ боевых искусств. Школы, где готовили убийц, школы Тридцати Двух Масок. Потом ещё выяснил, что убийца приехал в Бугуо почти сразу вслед за Орриком, на фороракосе, еле живом после долгой скачки. Этот тип почти наверняка не связан с происходящим в Бугуо. Вероятно он хотел получить награду за голову Оррика, которую обещал князь Намаган. Это всё было бы очень близко к факту – если бы эта информация не исходила от судьи. Записи об убийствах, произошедших в Бугуо, подделывать заранее было просто незачем, лгать о широко известных фактах местной политики было бессмысленно, а вот тут приходилось принимать слова судьи на веру. Оррик выложил чуть в стороне кость с тремя чёрными точками. Столкнувшись с преступлением или заговором, слепо верить нельзя никому.

И если уж зашла речь о блюстителях закона в Бугуо. Начальник стражи Анба попытался убить Чиона, как только нашёл подходящий предлог. Конечно, оборотни внушали простым двуногим вполне обоснованный страх. Мало того, что сама сила оборотней была устрашающей, мало того, что поедание этих простых двуногих приносило им пользу, они ещё и могли заразить тяжело раненного или сильно больного человека, превратить его в нового оборотня, только не способного контролировать свою звериную половину. И всё же, пугаться оборотня, явно находящегося в шоке, окружённого несколькими сильными дваждырождёнными, до такой степени, чтобы сразу выхватывать меч? Это ещё можно было бы понять в стране, где оборотней принято убивать на месте. Но не в Великом Инзе. И в чрезмерно горячий нрав Анбы Оррик теперь тоже не верил. Слишком тихо и послушно начальник стражи вёл себя во время конфронтации у ворот. Нет, Анба хотел убить Чиона, потому, что у него была причина для убийства. Это факт. Оррик поставил на стол кость с шестью синими точками.

И вздохнул. Что и говорить, с установленными фактами тут было негусто. Как некогда сказал ему один чародей, когда речь идёт о преступлении или заговоре, где замешаны дваждырождённые – не пытайся восстановить картину по тем деталям, что ты сумел найти. Это невозможно сделать с уверенностью, ведь исчерпывающий каталог способностей дваждырождённых существует разве что в небесных чертогах. Ищи мотив.

Но как установить – установить, а не придумать – истинный мотив при такой ничтожной информации? Оррик выложил на стол четыре кости с изображениями. Свившийся кольцом дракон, ширококрылый феникс, оскалившийся тигр и ещё какой-то монстр вроде черепахи, но с длинным хвостом. Минмаар, Геле, Анба, Зандан. Четыре наиболее значительных дваждырождённых в городе. Очевидный мотив устроить возвращение Призрачного Клинка есть у каждого. Минмаару и Анбе совсем не помешает небольшой бунт, который можно подавить, с почётом и выгодой для себя. Заодно изничтожить соперников и сделаться самой большой силой в Бугуо. Если князя Нимбу выманит в город и убьёт легендарный убийца, Геле, как выяснил Оррик, станет опекуншей при его младенце-сыне. Который очень легко может умереть от какого-нибудь несчастного случая, открывая ей путь к наследованию княжества. Зандан, как судачат слуги и стражники, в плохих отношения со сбежавшим градоправителем – теперь у него появилась прекрасная возможность подкопаться под начальника, столь явно показавшего свою непригодность.

Вот только, пока что это всё предположения. И что касается предположений… Оррик подумал и поставил рядом с четырьмя костями, символизирующими четырёх дваждырождённых пятую, белую и пустую.

А затем повернулся к кровати, на которой посапывал уснувший прямо в одежде Чион. Физиологическая потребность в отдыхе у дваждырождённых на Молодости сильно снижалась. То, что молодого оборотня сморил сон, едва ему выпала возможность отдохнуть, указывало, скорее всего, на то, что регенерация после ужасающего ранения далась ему непросто.

Глава 14. Мышеловка.

В этот день уже никто не открывал ворота цитадели и не выходил для бесед. И вообще улицы Бугуо оставались необычайно пустынными.

Князь Нимбу был мёртв. Зарублен Призрачным Клинком прямо в собственной спальне. Всякий понимал, что Поборникам теперь остаётся либо искать мести, либо отказаться от своего названия, по-тихому разойтись и надеяться на великодушие врагов.

Второй вариант их, похоже, не устраивал. Стражники наблюдали со стен, как группа воинов в полном боевом облачении, под предводительством старого телохранителя князя, в молчании прошествовала к закрытым воротам и приколотила к ним послание. Никто не осмеливался выйти наружу, чтобы забрать и прочитать его, пока Поборники не скрылись в дальнем конце ведущей к воротам улицы.

Язык послания был цветистым. Когда судья Зандан зачитывал его перед маленьким кружком старших чиновников и офицеров стражи Оррик восхитился способностью автора оскорблять без грубых ругательств. А требования в нём содержались простые. Выдать оборотня Чиона. Выдать владельца поддельной императорской байсы. Срок – до завтрашнего полудня.

– Может ещё и наши мечи с печатями им сдать? – стукнул кулаком по столу Анба, когда судья дочитал до конца.

– Почтенный начальник стражи Анба, – хмуро и формально обратился к нему Зандан. – Не надо махать кулаками. Лучше скажите, сколько стражников насчитали на утренней поверке?

Ответ не утешал. За ночь и утро куда-то испарилась почти четверть. Из казарм сбежать было не так-то просто, зато ночные дозоры у городских ворот, услышав новости, растаяли как снег летом – даже один из офицеров исчез. Ворота теперь никто не караулил и никто не мог помешать оставшимся княжеским людям, если бы те подтянулись из Юншата. Верные не показывались – заперлись в школе Минмаара и окружающем квартале. В цитадели ходили разговоры: Минмаар ждёт прямого столкновения Поборников с императорскими людьми. Тогда можно будет в решающий момент выступить на сцену со своими Верными, переломить ход сражения и завоевать славу истинного восстановителя порядка.

– В общем, на что только люди не надеются, когда попадут в мышеловку, – заметил Оррик позже, пересказывая произошедшее на совете Чиону. – Даже на таких двуличных подонков, как Минмаар.

– Что-то уж больно ты весел для человека, который тоже в эту мышеловку встрял, – заметил Чион. Оборотень, напротив, был мрачен.

– Опасность, – сказал Оррик, открывая объёмистый сосуд со сливовым вином, – теперь уже неизбежна. Что теперь толку быть мрачным и задумчивым? Ты вон тоже, когда шёл в Бугуо, решил попраздновать, поесть вволю на предпоследние деньги.

Говоря это, Оррик обвёл взглядом комнату и покосился в сторону одной из боковых стен. Он решил не предупреждать Чиона, что прямо сейчас их могут подслушивать. Тому спокойнее будет.

– И то правда, – Чион обозрел стол, который слуги накрыли на четверых, благо про возможность голодной осады на кухне пока не думали, но ничего не взял, словно боялся объесть Оррика, если приступит первым. С трудом оторвал взгляд от жареной утки и сказал:

– Я вот всё спросить хотел. А почему тот вонючий… в смысле, Янжин, тебя совсем не почувствовал? У него же точно был второй круг Молодости. Там же, говорят, редко кто не может чуять духовные тела. Да этот петух и не вышел бы, тряся гребнем, если б не считал, будто за спиной у него чисто. Ты извини, что спрашиваю про твои умения, я ж не невежда какой, знаю, наглость это, но раз ты…

– Ничего страшного, – Оррик, в этот момент разливавший вино, покачал головой. – Меня в своё время упорно учили, скрывать чувства, оставаться непроницаемым, изображать, при необходимости, простого смертного. Ещё прежде, чем я вообще про «духовные тела» узнал. У такой подготовки есть свои недостатки. Я с трудом учусь применять свою духовную силу активно. Зато я могу прекрасно скрыть себя от лопухов вроде Янжина, которые так полагаются на сверхъестественные чувства, что забывают пользоваться чувствами обычными. Поставлю десять к одному, он думал, что заранее обнаружит любого дваждырождённого ниже Зрелости по движениям духовного тела. создаваемым эмоциями и намерениями. Сам понимаешь, желание убить – чувство сильное, охота на других дваждырождённых – дело нервное. Почти всякий себя выдаст, как бы ни был хладнокровен. Ключевое слово – «почти». А вот если бы Янжин больше полагался на глаза и уши, то заметил бы меня раньше, чем мой меч оказался у него в спине. Я не знаю техник, которые могут скрыть человека от обычного зрения, даже не пробовал учить, слишком серьёзные у них недостатки. Теперь-то понятно, Чион? Ну, раз понятно, то берись уже за еду.

Некоторое время еда поглощала всё внимание обоих. Как обычно, Чион атаковал блюда так, словно перед этим три дня голодал.

– Кстати. Янжин одно заметил верно – в зверочеловеческой форме у тебя шансов было бы больше. Почему ты медлил с превращением, хоть он и давал тебе время? Потому, что оно отбирает много энергии? – поинтересовался Оррик, когда с едой было в основном покончено.

– Угу, – Чион кивнул. – Ну, то есть, если перекинуться просто в волка, то не особо. Да только от волчьего тела в серьёзной драке никакого проку, разве если ноги уносить. А вот если в большого зверя… Тут да. Брюхо прям сразу к хребту подводит, так, понимаешь, жрать хочется. Ну, и одежде от превращения конец придёт. Но голод хуже.

– А всё же, – сказал Оррик. – В следующей переделке превращайся в «большого зверя» сразу, если только успеешь. Тогда тебя, самое меньшее, сложнее будет зарубить одним ударом. Я не так буду за тебя волноваться, а, значит, не отвлекусь посреди боя, и мы оба не сдохнем. Ну а если выйдем живыми, то вопрос с едой уж как-нибудь да решим.

– Понял, – Чион серьёзно кивнул.

Потом поколебался некоторое время и, наконец, спросил:

– Господин Оррик. Я тут, того… В общем, ну, не могу понять, чего вы со мной возитесь. Вы же, вроде, уже узнали, что убийца, которого вы в гостинице проткнули, с Призрачным Клинком рядом не сидел. И вообще не хотели в Бугуо задерживаться. И путь ваш лежит за море. Так, ну, это, на что вам я?

Глава 15. Оборотни.

Оррик совсем не удивился, когда вывести его из города взялся сам начальник стражи Анба. Как и тому, что Анба взялся за это дело в одиночку.

Они прошли узким, тёмным, сырым и пропахшим плесенью подземным ходом, где даже Анбе приходилось пригибаться. Ход вывел их в погреб дома внутри стен. Сейчас дом стоял пустым, живший тут офицер стражи укрылся в цитадели вместе с семьёй. Пустым, но ещё не разграбленным. Видно горожане уже успели наесться беззаконий вволю во время прошлого мятежа, и сейчас надеялись только, что всё как-нибудь устаканится.

Выйти из города оказалось совсем просто. Никто не стерёг даже главных ворот, не то, что калиток рядом с ними. Разбойников, способных воспользоваться таким счастливым случаем, всё равно не водилось в пределах нескольких дней пути.

Эта ночь тоже была ясной. Почти полная блуждающая луна высоко стояла в небе, и найти тропку к Зелёной горе среди полей и заборов не составило бы труда даже обычному человеку. Чион нервничал, оглядывался и принюхивался, словно ожидал засады за каждым кустом. Оррик сохранял невозмутимость статуи. А вот Анба с самого начала был в хорошем настроении, словно опасного предприятия ему как раз и не хватало для счастья.

*****

Маленькое существо удобно устроилось… устроилась на ветке дерева, прислонившись к стволу. Сейчас её почти невозможно было заметить даже очень сильным дваждырождённым, пока она сама не привлечёт к себе внимания. Вот, скажем, человеческая женщина, нервно ходившая взад-вперёд под этим же самым деревом, не замечала ничего. Хотя невидимая наблюдательница сидела прямо у неё над головой уже немалую часть часа.

Волшебство, которым наблюдательница скрывала себя, было достаточно близко к грубым заклинаниям невидимости, которыми пользовались смертные.Такое должно сойти ей с рук. Даже если всё-таки не сойдёт – отторжение не будет убийственным. А боль наблюдательница охотно потерпит, ради возможности своими глазами увидеть то, что скоро произойдёт в этом горном лесу.

Заметив движение ниже по дороге, наблюдательница улыбнулась во весь свой широкий рот. Откинулась назад, сунула руку в карман, вытащила оттуда пригоршню лесных ягод, непонятно как оставшихся целыми и нераздавленными, и приготовилась наслаждаться зрелищем.

*****

Ночью на Зелёную гору действительно не совался никто. Стражники, с которыми успел пообщаться Оррик, были твёрдо убеждены: по старому договору чуть ли не с самим Всепобеждающим Владыкой, духи и нечисть вольны творить там любые ужасы от заката до рассвета. Только храм госпожи Кааси оставался для них запретным.

А вот днём жрецы и паломники часто ходили к этому храму. Дорога к нему извивалась по лесистому склону, огибая утёсы и кручи, перескакивая через ручьи и овраги по довольно прочным деревянным мостикам. Жрецы расчистили и приспособили для отдыха путников несколько ровных мест, попадавшихся вдоль этой дороги.

Второе из этих мест было обширно – гладкая поляна между пологим склоном, поросшим непролазными кустами, и крутым обрывом. Вот там-то навстречу трём путникам и вышла высокая женщина в чёрном, которую все трое просто не могли не узнать. Даже при лунном свете.

– А ты что тут делаешь? – Чион был единственным, кого встреча застала врасплох. Он схватился за рукоять сабли, начал пятиться. Полуобернувшись, увидел, что Анба немного отстал от них с Орриком и теперь стоит у входа на поляну, преграждая путь, с нехорошей улыбкой на лице. Взгляд оборотня заметался взад-вперёд, губы скривились в свирепом оскале.

– Я полагаю, – заговорил Оррик спокойно, – госпожа Геле пришла сюда чтобы нас убить. Или мне стоит называть тебя, тем именем, которое ты себе незаслуженно присвоила – "Призрачный Клинок"?

– Призрачный Клинок? – воскликнул Чион, изумляясь ещё сильнее.

– Ага. Ну приглядись же к ней в этом свете, принюхайся. Не узнаёшь ту, которая чуть не развалила тебя напополам?

Чион сделал шаг вперёд, пристально уставившись на Геле. Затем его лицо исказилось ещё сильнее, Оррик почти что мог слышать скрежет зубов. Тело задёргалось, швы на одежде затрещали и полопались под натиском распирающих её изнутри мускулов. Чион упал на одно колено, из искажённого его лицо сделалось нечеловеческим. Превращение теперь можно было остановить, только убив Чиона. И момент превращения, когда оборотень не может ни бежать, ни защищаться, лучше всего подходил для убийства. Геле, однако, лишь неторопливо достала клинок. Изогнутое лезвие вспыхнуло неестественно ярко в лунном свете.

– Сделаешь один шаг ко мне – сдохнешь, – ледяным тоном пообещала она. – Теперь наверняка.

Чион испустил глухое ворчание, поднимаясь с земли уже пугающим полузверем. Глаза волчьей головы остались примерно на том же уровне, что были глаза человеческой. Вот только стоял он настолько сгорбившись, что широченные плечи оказались выше макушки. А руки, на которых отросли когти, более подходящие кошке, чем волку, свисали до земли. Теперь Чион весил минимум раза в полтора больше своей человеческой формы, несмотря на болезненную худобу – все рёбра видны под шкурой. Он подобрал упавшую в момент превращения саблю и злобно, но вполне осмысленно, глянул на Геле. Подался было вперёд, но тут Оррик без страха положил ему руку на мохнатое плечо:

– Погоди, Чион. Остынь самую малость. Геле и её сообщник, непочтенный Анба, оказали нам любезность, даже не попыталась напасть внезапно. Окажем им ответную любезность и узнаем, о чём им хочется с нами поговорить.

Чион фыркнул, его новое тело аж дрожало от желания драться, но он не сдвинулся с места.

Анба же, услышав слова Оррика, зашёлся хохотом. – Пффхахаха! Похоже, что непочтенный императорский, так сказать, посланник раскусил нас и заранее знал, что его здесь ждёт! Мне любопытно – как и откуда?

– Я могу потешить твоё любопытство. Но вопрос за вопрос. Так как ты, Анба, обманщик и предатель, которому на слово верить нельзя, отвечай первым. С чего это ты назвал меня «так сказать, посланником»?

Глава 16. Схватка мастеров.

Хоть Чион и казался рвущимся в бой, по правде говоря, он испытывал сильнейшее желание бежать. Его сердце сжималось каждый раз, как ночной ветерок доносил до него слабенький запах благовоний от одежды Геле. Мерзкий голос в голове нашёптывал, что разница между незаконченным первым кругом Молодости и завершённостью всей Ступени слишком велика и никакая сила оборотня тут не поможет, что он уже убедился в этом на собственной шкуре, что между ним и Геле с Анбой лежит бесконечная пропасть. Чион не знал, сумел бы он не струсить, если бы на горной поляне сразу пошла схватка двоих против двоих

Но враги решили начать с поединка.

В тот момент, когда мечи Оррика и Анбы скрестились, Чион на миг забыл дышать и едва не отскочил назад, потрясённый быстротой атаки начальника стражи. Но прошло лишь несколько ударов сердца, как испуг Чиона начал отступать. Да, Оррик и особенно Анба двигались очень быстро, быстрее, чем возможно для простого смертного или дваждырождённого на Детстве. Но он, Чион, мог видеть все удары до единого. И понимать суть их приёмов. Конечно, между способностью проследить удар со стороны и способностью отбить удар, направленный в тебя – большой разрыв. Но не бесконечная пропасть!

Не успел Чион ощутить подъём духа, как его сердце сжалось снова. Да, он ясно видел ход боя – и он видел, что преимущество за Анбой!

Первый выпад Оррика едва не проткнул начальника стражи насквозь. Но ярость застилала глаза Анбы не настолько, чтобы забыть про все навыки и умения мастера боевых искусств. Он успел извернуться, вместо пробитого лёгкого получив лишь поверхностный порез. А затем его движения стали идеально выверенными, словно единственной ошибки ему хватило, чтобы полностью остыть и повести бой, сочетая горячий напор с холодной головой. Оррик отступал под его атаками, как гонимый ветром лист. Не прошло и пары десятков ударов сердца, а противники уже обменялись доброй сотней выпадов. Оррик пропустил два. На рукаве его куртки и на штанине выше колена появились разрезы, где дорогая синяя ткань чуть потемнела от крови. Наконец, он уловил момент и отскочил на добрую дюжину шагов, разрывая дистанцию.

Анба не торопился его преследовать. Начальник стражи картинно крутанул блестящим мечом:

– У тебя, чужеземец, слово острее, чем клинок. Я вижу твоё фехтование насквозь!

Оррик усмехнулся, становясь в новую стойку и нацеливая свой собственный меч, кажущийся почти чёрным в лунном свете, на Анбу:

– Только зелёный юнец, не нюхавший настоящей крови, начинает хвалиться, едва оцарапав противника.

«Или выдаёт свои способности, хотя бы даже намёком,» добавил Оррик про себя. Ведь сказав такое вслух, он бы и сам выдал, что уже проник в суть этих способностей.

– Попробуй-ка зацепить меня ещё хоть раз, мальчишка. Я поставлю свой меч против палки от метлы, что у тебя не получится!

– Убогая похвальба! – воскликнул Анба, вновь устремляясь вперёд. Но на этот раз бой и вправду пошёл совсем иначе. Оррика словно подменили! Теперь он уже не отступал, а стоя на месте отражал все атаки. И не просто отражал – Анба раз за разом отшатывался, а на его одежде одна за другой появлялись окровавленные дыры.

У Чиона чуть челюсть не отвисла при виде такого перелома в ходе поединка, а Геле хмурилась всё сильнее и сильнее. Сам Анба словно не мог поверить в происходящее и продолжал наскакивать на Оррика. Кровь у дваждырождённых останавливалась быстро, их непросто было ослабить накоплением мелких ран – а ран тяжёлых он пока не получил.

– Хватит! Отступай! – вдруг крикнула Геле.

Но было уже поздно. Анба снова ринулся вперёд, его клинок на миг обратился в подобие трещащей, извивающейся белой молнии. Только скорости настоящей молнии это удару не придало, хотя он всё-таки был очень быстрым. Чион не смог ничего разглядеть, для него всё движение руки с клинком слилось в одну вспышку. А вот Оррик смог и разглядеть, и отвести удар, и тут же сделать выпад, пробивший Анбе грудь.

Начальник стражи отступил на несколько шагов. Сплюнул кровь, с выражением полного неверия на лице. Оррик его не преследовал.

– Хватит! – повторила Геле выступая вперёд и поднимая свой элегантно изогнутый меч. – Теперь моя очередь драться. Анба, ты болван. Ты слишком распустил язык! Этот варвар догадался, что своим необычайным духовным зрением ты заранее видишь все его намерения! И он просто избавился от намерений! Парировал и контратаковал на чистых рефлексах!

Анба не ответил. Он был занят тем, что дышал, тяжело и прерывисто. Чион примерился потихоньку подобраться поближе к нему, но начальник стражи тут же направил на него злобный взгляд. С пробитым лёгким и кучей мелких ран, Анба рисковал быстро остаться без Второго Дыхания – потому и не рвался теперь в драку. Однако, какой-то запас сил у него ещё был. На Чиона вполне может хватить. Оборотень замер, разрываясь между желанием броситься, как только Геле завяжет бой с Орриком и опаской.

А Оррик тем временем рассмеялся вновь:

– Хаха! Не стану скрывать, подмечено верно. Кстати, ты тоже желаешь подъёма на Зрелость, Геле? И думаешь, что поединок со слабейшим тебе поможет?

– Я желаю отрезать тебе твой болтливый язык Мечом Морозной Луны.

– Какое красивое название для меча, и какие некрасивые слова! Не привык отказывать прекрасным дамам в их желаниях, но боюсь, что тут придётся сделать исключение. Даже при всём моём почтении к слабому полу.

Геле напала, бесшумно и стремительно, как скользящая тень. Лунный свет сиял ярче дневного на её клинке. Чион только сейчас сообразил, что это совсем не обычный меч. Сияющий и тёмный клинки столкнулись раз, другой, а затем блеск меча Геле на миг поблек, словно яркая сталь по волшебству сменилась серой дымкой.

– Осторожно! – невольно выкрикнул Чион.

Тёмные капли крови брызнули на мох и первые опавшие листья. Естественно, не из жестокой раны, которую призрачный меч оставил на бедре Оррика – о ней свидетельствовала только потемневшая от крови ткань. А из вспоротого бока Геле.

Глава 17. Проклятый клинок и Призрачный Клинок.

Геле поглядела на Минмаара, потом на Оррика, потом снова на Минмаара и сказала:

– Убивай сам. Мой меч сломается от такой победы.

Она медленно зашагала к тому месту, где, рядом с Минмааром и Чионом лежал Анба.

– Геле!

Оррик усмехнулся, глядя на этот спектакль. Он хотел нанести Минмаару удар с помощью своего приёма стремительного рывка и спрятанного в рукаве куртки ножа – в самый последний момент, когда тот полностью поверит, что Оррик сдался. Шансы вовремя отбросить его от Чиона, да ещё выжить потом самому были не нулевые. Но явно не выше шансов случайно вытянуть четыре светила в картах. Поэтому сейчас Оррик решил немного выждать и посмотреть, что будет.

– Геле!!! – повторил Минмаар.

Геле обожгла его презрительным взглядом:

– Покажи уже на что горазд, учитель Минмаар. А мне надо позаботиться о моём…

Она на ходу вложила меч в ножны и начала наклоняться к Анбе. Дальше всё произошло очень быстро.

Минмаар ударил со скоростью молнии. Серебряный клинок по самую рукоять вошёл в грудь Геле прямо напротив сердца.

Оррик бросился вперёд, так что клочья мха разлетелись фонтаном из под ноги. Он врезался в Минмаара и они покатились по земле. Нож в руке Оррика воткнулся Минмаару прямо в шею.

Вот только силы у того от ранения не убавилось. И в рукопашном бою он разбирался лучше, намного лучше Оррика. Подсёк его ударом ноги, не давая вскочить, вмиг вывернул руку, едва Оррик успел достать ещё один припрятанный нож, скрутил таким захватом, что захрустела половина костей, приложил головой об подвернувшийся древесный корень раз, другой третий. Оррик обмяк, ненадолго оглушённый ударами, которые раскололи бы череп простого человека как яйцо. Не успел Оррик хоть немного прийти в себя, а его уже подняли, крутанули в воздухе и с размаху приложили всем телом о ствол дерева. Затем острая боль пронзила его правое плечо. Оррик наугад пнул противника, во что-то попал. В следующий миг Минмаар выхватил ещё один меч и яростным ударом приколотил второе плечо Оррика к дереву.

Несмотря на боль и шум в голове, взгляд Оррика уже прояснился достаточно, чтобы увидеть, как Минмаар выдёргивает нож из шеи и пренебрежительно отбрасывает в сторону. Рана не просто отказывалась кровоточить – она затягивалась на глазах.

Увидев, куда смотрит Оррик, Минмаар скривил губы:

– Ты чё, думал твой блохастый друг – единственный оборотень в Великом Инзе? Да таких отбросов как он вообще терпят, чтоб в случае чего сваливать на них погрызенные трупы!

Оррик лишь тяжело дышал, обвиснув на удерживающих его тело клинках. Боль была терпимой. Ключевые внутренние органы не повреждены. Но попытка дёрнуться сейчас закончится лишь тем, что Минмаар быстро исправит свою недоработку. На поясе у него ещё оставался один меч. Да ему и голых рук сейчас хватит, чтобы разделаться с Орриком.

Минмаар шумно выдохнул, сплюнул.

– Один Чёрный Князь знает, что теперь со всем этим делать, – он махнул рукой туда, где лежали Чион, Геле и Анба. Анба попытался подползти к Геле, но смог лишь дотянуться кончиками пальцев, прежде чем потерял сознание. – А вот на ком я сейчас за всё это отыграюсь, я знаю и сам.

Он не торопясь достал из ножен последний меч:

– И ведь всё шло просто отпадно! Судьба даже приволокла нам тебя и того болтливого убийцу на твоём хвосте. Твоя смерть объяснила бы, куда делся Призрачный Клинок. Но мои сообщники оказались мальчишкой и тупой шлюхой!

Оррик прохрипел:

– Думаешь, твоей курочке приглянулся петушок помоложе?

Минмаар ответил жестоким пинком в пах. Даже Оррик, устойчивый к боли дваждырождённый, едва сдержал крик. Здравый смысл говорил ему заткнуться. Так можно будет протянуть дольше. Надежда на помощь, которой требуется лишь дождаться, была слабой, но реальной, не ожиданием чуда с Небес.

Сейчас Оррик был не в настроении слушать здравый смысл. Едва сумев снова вдохнуть, он продолжил:

– А я вот думаю, на мальчишку она и не смотрела, пока до неё дошло, что даже в вашей шайке подлецов ты самый жалкий подлец!

Минмаар аж заскрежетал зубами, поднимая меч. Наставил его в лицо Оррику:

– Для начала оттяпаю-ка я тебе язык, заморская гнида. Думал сперва распросить, как ты наложил руки на золотую байсу, ну да бес с ней.

И тут сердце Оррика пропустило удар. Не от угрозы Минмаара, которую тот, конечно, исполнил бы. А от того, что ему было видно происходящее у Минмаара за спиной.

В следующий миг сам Минмаар застыл как парализованный. Ледяной ветер, от которого тускнели цвета и острее становился контраст яркого лунного сияния с глубокой тенью, прокатился по всей поляне, накрыв и его. Заморозить тело Минмаара такая мелочь, конечно, не могла. И всё же Минмаар застыл, не в силах даже повернуть голову. Поэтому он не видел того, что видел Оррик

Геле встала на ноги. Не так, как мог бы встать опытный мастер боевых искусств, а медленным, неестественным движением, словно незримая сила тянула её вверх за плечи. Меч Морозной Луны окружало холодное белое сияние, куда ярче прежнего. Такой же холодный свет лился из глаз женщины. Её лицо казалось не просто бледным, а белым как снег. Одежда и волосы не просто чёрными, а сплетёнными из самого мрака ночи. А её духовная сила… Оррик даже не сразу понял, что ледяной ветер был не физическим потоком воздуха – а ощущением от её чудовищной, неконтролируемой жажды убийства!

Минмаар, при всех своих недостатках, был закалённым воином и прекрасно разбирался в духовных боевых искусствах. Он мог сложить два и два. Сумев стряхнуть оцепенение, он развернулся стремительным движением, которое могло тут же превратиться в бросок и удар мечом.

Вот только по сравнению с Геле – или с существом, в которое она сейчас превратилась – он с тем же успехом мог бы стоять на месте. Оррик так и не заметил, когда она сдвинулась с места. Может и заметил бы, если бы следил очень внимательно, но сейчас он был слишком занят, пытаясь вырвать один из прибивших его к дереву мечей. Геле вдруг волшебным образом перенеслась шагов на двадцать. Без взрыва выбитой ногой земли на том месте, где она стояла или пропаханной во мху борозды перед местом, где она остановилась, хотя по поляне пронеслась волна уже настоящего ледяного ветра. А правая рука Минмаара, вместе с мечом, словно сама собой отделилась от локтя и улетела прочь по широкой дуге.

Глава 18.Школа Проклятых Клинков.

Оррик с замиранием сердца подошёл к месту, где открывался вид на Бугуо, и тут же воскликнул:

– Чтоб мне провалиться прямо до Нижнего Мира!

С такого расстояния, да ещё ночью, сложно было разглядеть детали. Но уж густую россыпь факелов вокруг цитадели и на её стенах он видел чётко. Как и то, что некоторые из домов рядом с цитаделью уже пылали. Бунт явно начался.

Чион тоже поспешно подошёл к обрыву – но ничего не сказал. А вот Оррик дал волю чувствам:

– Доигрались! Эти недоумки, эти скорпионы безмозглые, решили, можно из-за какого-то паршивого княжества, так просто довести дело до грани смуты, а потом обратно всё отвести? Поубивал бы их по второму разу! Как я теперь заберу мою лошадь?!?

– При всём моей неуважении к недостойным Анбе, Геле и Минмаару, – заметил Юндул, – это не только их вина. Они играли с огнём, да. Но думаю, что дом в итоге загорелся не по неосторожности глупых детей. А потому, что кое-кто намеренно забросил разведённый ими огонь на крышу.

– Это почему ты так думаешь?

– Сейчас объясню

Юндул, прихрамывая – хромота его была неподдельной – подошёл к телу Геле, снял с него ножны, отрезал полу одежды. Поднял с земли её меч, обернув сперва рукоять получившимся куском ткани, и показал Оррику:

– Я вижу, что ты, почтенный Оррик, здесь недавно, времени копаться в местной истории у тебя не было. Иначе ты бы обязательно спросил, откуда у ненаследующей дочери в роду князей Юншата мог взяться меч, который, даже не беря во внимание его проклятой способности, достоин быть ценнейшим сокровищем всего рода.

– А это её… преображение, и было проклятой способностью меча?

– Оно точно не было переходом на Зрелость, как ей показалось, – Юндул аккуратно спрятал меч в ножны. – Именно с этим мечом я раньше не сталкивался. Но если мои старые глаза и скромные знания меня не подводят, он на время дал Геле невероятную силу Второго Дыхания. Сражаться с настоящим мастером боевых искусств Ступени Зрелости она бы, пожалуй, не смогла – опыта нет, сравнимой закалки тела нет, приёмов и техник нет, кроме тех, что заключёны в самом мече. Но никто ниже Зрелости не смог бы победить её в честном бою лицом к лицу.

Юндул произнёс это так, словно сама идея честного боя лицом к лицу его смешила.

– Сдаётся мне, плата за подобную силу – смерть владельца через несколько минут, – ответил Оррик. – Ты намекаешь, что она этот свой Меч Морозной Луны не сама нашла в какой-нибудь старой могиле. Что его ей дали. А кто по доброй воле расстался бы с таким сокровищем, если бы его использование ещё и можно было пережить? Воскресители у вас в Инзе тоже есть, как я слышал. Но повреждения от использования проклятой способности этого меча должны быть такие, что восстановить тело для воссоединения с душой сможет лишь тот, кто сам не ниже Зрелости.

– Верно. Меч ей дали. И благодаря тому, что я узнал, когда был Призрачным Клинком, я могу предположить, кто именно его дал…

– Погоди-ка! – воскликнул Оррик, поднимая указательный палец. – Почтенный Юндул, ты совсем недавно жаловался, что я могу впутать тебя в мои дела. Но не ведёшь ли ты сейчас разговор к тому, что всё это дело куда глубже, чем мне казалось. И не для того ли, чтобы впутать меня в ваши дела?

Некоторое время на поляне царило молчание. Первым заговорил, как ни странно, Чион:

– Эмммм, Оррик, но ведь если эти трое вправду были не сами по себе…

– То мне плевать! – Оррик мрачно поглядел на Чиона, потом покачал головой, увидев растерянное выражение на лице оборотня, и ответил спокойнее.

– Послушай, друг. Я странтствую уже скоро как шесть лет. За это время я усвоил одну простую истину. Если бы я пытался исправлять всю несправедливость, попадающуюся мне на пути, и побеждать всех злодеев подряд, то, наверное, давно уже был бы мёртв. А если б и не был, то уж точно не доехал бы в этом году до Великого Инза и не встретил бы тебя.

Оррик сделал глубокий вдох и продолжил.

– Я уже провёл в Бугуо свои три дня и три ночи. Отомстил тем, кто пытался убить тебя. Выяснил, что меня пытались убить, тогда в гостинице, из-за моих прежних дел, а не из-за заговора в Приморье, кто бы за этим заговором не стоял. Пора бы уже покинуть этот город и вообще Великий Инз! Но вот, оказывается, что человек, перед которым я теперь в огромном долгу за спасение моей жизни, имеет счёты с целой треклятой тайной организацией? Организацией, способной учинить два мятежа за десяток с небольшим лет? Боги на небесах и дьяволы в преисподней!

Оррик заскрипел зубами и яростно пнул первую попавшуюся кочку. Он только что вышел живым из опаснейшей схватки, потребовавшей предельного напряжения телесных и душевных сил, так что его самоконтроль сильно ослабел. Наконец он глянул на Юндула:

– Ну ладно, рассказывай. Я вижу, корабли, что ещё оставались в гавани Бугуо, сейчас спешат поднять якоря, сегодня торопиться уже некуда

Юндул покачал головой:

– Я и сам знаю не так много. Чтобы не утомлять вас сейчас рассказом о временах, когда я был сильно моложе и считал, что недостатки нашей страны можно исправить с помощью убийств, скажу самое главное. Во время прошлого мятежа мне довелось близко познакомиться повстречаться с проклятыми волшебными мечами и человеком, который их раздавал. Князья, возглавлявшие тогда Поборников, сделались его марионетками благодаря этим самым мечам. Этот человек… он был живым доказательством того, что убийство и вправду может кое-что исправить в нашем мире. Звали его Алагай. Я думал, что зарубил его. Сам чудом не умер от рук его телохранителей – отделался, как можете видеть, увечьем, которое было уже не исправить когда я, наконец, дополз до целителя.

Юндул пожал плечами:

– К тому времени, как я восстановился до моего нынешнего подобия формы, с мятежом было покончено. В области восстанавливался мир. Я уже познакомился с моей будущей женой. Меня давным-давно тошнило от убийств. Злодеи, сделавшие из меня Призрачного Клинка, ради своей личной выгоды, были мертвы. Слуги императора под началом генерала Омурана к тому времени собрали все или почти все проклятые мечи, которые успел подарить своим подручным Алагай. Мне хотелось тихой жизни, и я предпочёл думать, что на том и истории конец. Что если были у Алагая подручные, то…

Глава 19. Тренировки.

Оррик, превозмогая боль, выдохнул сквозь сжатые зубы. Его нога подкосилась от сильного удара, который пришелся сзади, и он упал на одно колено. Но удар был нанесён лишь деревянной палкой, а не клинком, поэтому Оррик сразу же вскочил на ноги. Он с трудом контролировал дыхание, его кожа была покрыта потом, всё тело болело, но не обращал внимания такие мелочи.

– Давай ещё! — потребовал он.

– Сперва передохни, почтенный Оррик, иначе результат не изменится. Успокойся, очисти ум.

– Легко тебе говорить, — пробурчал Оррик.

Юндулу действительно было легко говорить. Он-то сидел на камне у края залитой солнцем поляны и помахивал палкой толщиной в два пальца, которую держал в правой руке. Ну сущий немолодой торговец, сидящий на облучке повозки и подгоняющий запряжённого в неё быка.

Вот только до того, как Юндул занялся изготовлением дорогих фарфоровых ваз и торговлей ими, он был знаменитым дваждырождённым убийцей, известным людям как Призрачный Клинок. Так что при каждом взмахе, половина палки исчезала в его собственной тени и появлялась из другой тени, рядом с Орриком, сохраняя силу и скорость удара. Поляна была небольшой, и раскидистые деревья, листва на которых уже начинала желтеть, отбрасывали тени повсюду. Предсказать, откуда прилетит удар, у Оррика не получалось.

Юндул поднял палку с назидательным видом:

– То, чего я прошу, должно быть просто для столь искусного бойца. Почтенный Оррик, ты превратил превосходящего по силам противника в решето, очистив ум и лишь реагируя на его атаки за счёт рефлексов. Здесь принцип похожий – почему же тебе ничего не удаётся? Потому, что ты не доверяешь собственному духовному чувству и пытаешься предсказать, как я нацелю удар, отслеживая направление моего взгляда. Но если бы всё можно было отследить одними лишь глазами, то духовное чувство было бы ненужным!

– Что поделаешь, – мрачно ответил Оррик. Он давно привык раздавать, а не слушать поучения и нынешняя смена ролей ему не нравилась. – Не учился я видеть духовные тела, когда закладывал основы боевого искусства. И кстати, мы уже не первый день знакомы, может хватит уже «почтенных»?

Юндул в ответ улыбнулся:

– У тебя на самом деле очень интересный стиль, скажу это без лести. И судя по тому, что ты мне рассказывал, боевым искусствам у вас в Яннарии учат очень интересным образом. Я бы сказал, практичным...

Юндул вдруг взмахнул палкой вновь. Но на этот раз Оррик легко шагнул в сторону, пропуская палку мимо ноги. И уставился на Юндула с некоторым изумлением, не уверенный, ударил ли тот на самом деле.

– Вот! – провозгласил Юндул. – Вот о чём я говорю. Ты можешь избежать моих ударов, когда сам не портишь себе всё дело чрезмерной концентрацией! Так, о чём это я говорил? О боевых искусствах вашей Яннарии. Хоть Путь, по которому мы идём, и называется Путём духовных боевых искусств, но…

На середине слова он ткнул палкой в тень рядом с собой. На этот раз Оррик ожидал внезапной атаки – и получил палкой по плечу.

–Да, вот об этом я говорю, именно об этом, – Юндул назидательно поднял палец, пока Оррик потирал новый ушиб.

– Ну да ладно, – Юндул отложил палку и скрестил руки на груди, показывая, что сюрпризов больше не будет. – Так вот, о Пути духовных боевых искусств. У нас в Инзе считают, что раз уж в названии Пути есть слово «духовный», то учеников нужно наставлять в использовании духовного тела чуть ли не сразу после Второго Рождения. Причём всех аспектов этого использования – обнаружения чужой духовной силы, сокрытия своей, и направления этой силы в приёмы, которые невежественные крестьяне называют колдовскими. Помимо всего прочего, если ученик попадётся способный, то чем быстрее и глубже он погрузится в познание таких вещей, тем быстрее сможет поднимать уровень Второго Дыхания и двигаться по Пути.

– Я заметил. Мастеров боевых искусств на втором круге Молодости, а то и вовсе на завершённости Ступени, у вас тут в Инзе как собак нерезаных, извини за грубость. Конечно, страна большая, народу много – но ведь время-то почти мирное.

Юндул пожал плечами:

– Ты заметил верно. Но у такого подхода к обучению есть и свои недостатки. Для начала, ученик без выдающихся способностей, со средненьким духовным восприятием, может просто не осилить те огромные скачки, которых он потребует. Даже если будет очень усерден. Может упасть в бездну отчаяния и остановится в развитии навсегда, не перейдя со Ступени Детства на Молодость. Может быть и так, что человек попытается усиливать все аспекты работы с духовным телом гармонично, а в результате все они потом окажутся равно бесполезными в настоящем бою. Особенно это Детства касается, когда и Второго Дыхания ещё мало и духовное тело почти как у обычного крестьянина. Ну а ещё один недостаток ты и сам сможешь назвать. Сможешь ведь?

Оррик кивнул:

– Я был бы полным ослом, если б после недавней ночки на горе не смог его назвать. В боевых искусствах Инза не хватает боевого искусства. Я уже спрашивал себя – почему? После твоих слов могу ответить – у вас любят перескакивать через основы, гнать учеников выше и дальше. Потом такой боец привыкает побеждать за счёт того, что превосходство во Втором Дыхании делает его тупо сильнее и быстрее. Или рано развивает чудесную способность, например, очень острое духовное зрение, с которым можно предсказывать намерения противника по движениям его духовного тела, дальше во всём полагается на неё. А когда дом уже построен, то фундамент заново не переложить.

Юндул засмеялся, потом ответил:

– Смею предположить, почтенный Оррик, что на твоей родине привыкли именно фундамент класть тщательно – отработка обычного фехтования до тех пор, пока оно в самые кости не въестся, потом практичные чудесные приёмы, которые можно заучить за счёт одного лишь непрестанного усердия в упражнениях. Без вызывания огня с молниями на острие оружия и прочих красивостей, не столь уж смертоносных, на самом-то деле. Так ведь?

Глава 20. Ступени.

Оррик, как и многие дваждырождённые, мог не спать целыми днями без ущерба для ясности ума. Но после таких подвигов ему всё же требовался отдых. В доме Юндула, он не отрывался от подушки с заката и до рассвета.

На вторую ночь Оррику даже приснился сон, чего с ним не случалось уже давно. А если и случалось, то проснувшись, он всё забывал. Да и на этот раз запомнил смутно. Сон его был полон тумана – в буквальном смысле. Тумана, который не могли разогнать даже кроваво-красные сполохи с неба. И в этом тумане словно бы ворочалось, бормотало и хныкало какое-то существо, которое невозможно было разглядеть. Оно казалось то гигантским зверем, то ребёнком, то женщиной. Сколько бы Оррик ни шёл на звук – так и не смог увидеть это существо вблизи.

Проснувшись, Оррик подумал, что недавние приключения уж слишком его вымотали. Это было наиболее вероятным объяснением. Но за завтраком всё же поинтересовался у Юндула, не может ли обостряющееся духовное чувство так подавать ему предупреждение.

Юндул задумчиво выловил ещё кусочек тушёной птицы из острого соуса, прожевал и проглотил, прежде чем ответить:

– Сомневаюсь. Духовные чувства – это не способность заглянуть в будущее, чтобы увидеть там предупреждение об опасности, у которой пока нет никаких видимых признаков. Со стороны может показаться, будто их обладатель предвосхищает опасность до появления её признаков. Но ключевые слова здесь – "может показаться". Воин начинает реагировать на удар прежде, чем он нанесён, увидев намерения противника по движению потоков цвета в духовном теле. Разведчик замечает засаду прежде, чем та даёт о себе знать, почуяв враждебность сидящей в них людей. Следопыт обнаруживает бесшумно крадущегося призрачного барса у себя за спиной, услышав биение жизни всех существ. Ни один из них не способен увидеть, услышать или почуять дракона на другой стороне гор, который собирается превратить в пепел всю страну. Я это всё тебе говорю к тому, что если бы ты этой ночью почувствовал некую опасность, нет никакой причины, по которой я не почувствовал бы её ещё раньше. Знаки её присутствия достигли бы нас обоих, а не передались бы одному тебе неким путём, понятным только Небу.

Чион хотел что-то спросить, но закашлялся, когда наспех проглоченный кусочек булочки попал не в то горло.

– Ну вот, сам видишь, – заметил Юндул, когда Оррик закончил хлопать оборотня по спине. – Ни я, ни ты не предвидели неприятности, которая случилась с молодым Чионом.

Чион только вздохнул, уставившись в стол.

Но Оррик всё не мог успокоиться:

– А может тут дело в некоем волшебстве, под действие которого попадал только я? Например, волшебстве проклятого Меча Морозной Луны?

– А это, сон не может быть просто сном? – спросил наконец Чион то, что хотел.

– Может, – ответил Оррик. – На свете всё может быть, даже бродяга, которому недостаёт подозрительности.

Чион хмыкнул:

– Человек, который раньше зайдёт прям в засаду, чем убьёт по подозрению, говорит, что мне подозрительности недостаёт.

Юндул засмеялся, а потом сказал:

– Оррик, мы оба проверили этот меч. Двумя разными техниками проверки. Только невероятно могущественный и загадочный волшебный предмет, обладающий собственным разумом, мог бы запутать нас обоих. Но клинок, обладающий собственным разумом, убил бы нас обоих на Зелёной горе, если хоть половина историй, которые рассказывают о разумном оружии, правда. И давно прославился бы не только на весь Великий Инз, но и за его пределами. Говорят, что последним разумным оружием в этой части Полого Мира была Плакальщица. И что её последний носитель превратил в пустыню и кладбище треть нынешних земель Инза, прежде чем был сражён Всепобеждающим Владыкой Мечей.

Неожиданно Юндул прервал свою лекцию и задумался, потом покачал головой:

– Есть, конечно, смутное предание, дошедшее с тех времён не в официальных записях, а через рассказы, передававшиеся в школах боевых искусств – дескать, под конец жизни Всепобеждающий Владыка собрал целый арсенал проклятого и просто слишком опасного в людских руках оружия, а перед смертью спрятал его где-то. Но если бы Школа Проклятых Клинков раздобыла Плакальщицу, им не нужно было бы плести заговоры. Её носитель просто изрубил бы всех, кто осмелится встать у него на пути. И будь Меч Морозной Луны настолько же могущественным и загадочным, его обладательница тоже смогла бы просто крушить всех подряд грубой силой. Но ничего подобного не произошло. А значит всё, что может Меч Морозной Луны – ледяные удары и возможность на короткий срок усилить Второе Дыхание обладательницы вдвое. Поглощая её духовное тело, от чего она, конечно, умрёт, не успеет и чашка чая остыть. Кстати, Чион, не желаешь взять этот меч себе? Мне он как-то без надобности.

Чион, уже успевший снова набить рот, чуть не поперхнулся:

– Кто, я?

– Да, ты. Ведь если оставить его Оюне… – как раз в этот момент женщина, о которой говорил Юндул, вошла в гостиную с подносом. Ростом она была высокой, куда выше самого Юндула, а лицом красивой, хотя и немного суровой. Как Оррик уже успел заметить, обе женщины Юндула были дваждырождёнными, хотя, похоже, не выше Детства. Повезло ему со спутницами жизни – простой человек хрупок, живёт не намного меньше, но дряхлости и нездоровью поддаётся гораздо быстрее. И, что немаловажно, из него куда проще выманить или выбить секреты.

– О, вот и ты, дорогая, птица сегодня вышла отлично, положи-ка нашему гостю ещё порцию, – Юндул кивнул в сторону Чиона.

– Уже несу. И да, мой любезный супруг, если мне будет позволено сказать, –ожидать позволения или непозволения, Оюне, однако, не стала, – хоть волшебный меч и можно спрятать рядом с обычными, а всё же нелюбезно с твоей стороны было бы отдавать мне оружие, избавляющее от лишних сестёр и жён. Да и господину Чиону оно раньше пригодится.

– Эт о чём она? – тихо спросил Чион, когда Оюне уже вышла, пока перемешивал мясо с соусом и лапшу с овощами. – В смысле, о чём это ваша почтенная жена?

Глава 21. Выученные уроки.

Юндул нарочно подобрал для тренировок самую тихую и идиллическую поляну в своём лесу, где игра света и теней от раскидистых деревьев в ясный день была достойна кисти художника. Даже насекомые тут попадались только безвредные, во всяком случае, ранней осенью. Но теперь тишину этой идиллии нарушали смачные звуки ударов и тяжёлое дыхание.

Оррик вытер пот со лба, отхлебнул воды из принесённой фляги, аккуратно смахнул с себя пару белых бабочек, как видно, привлечённых запахом пота, и встал в стойку.

– Давай ещё, Юндул! А ты, Чион, смотри внимательнее!

Юндул, хотя и сидел всё это время сиднем, тоже успел вспотеть. Он вынул руки из рукавов своего халата, раздевшись до пояса.

Неудивительно – теперь он махал палкой так быстро, что она была похожа на расплывчатое коричневое пятно в воздухе. И снова палка исчезала до половины то в его собственной тени, то в тени дубка, под которым он сидел, и выскакивала то из одной, то из другой тени рядом с Орриком.

Но Оррика со вчерашнего дня как подменили. Он избегал атак даже под самыми невозможными углами, то шагом в сторону, то перескоком, то резким изгибом тела, то отводя удар палкой в собственной руке. Не всех атак, отнюдь не всех. Но там, где вчера он получил бы десять ударов, теперь он получал один. Почувствовав, в какой-то момент, что сейчас будет атака параллельно земле на уровне груди, Оррик подставил свою палку, чтобы встретить его жёстким блоком. Если повезёт, у Юндула онемеет рука.

Но вместо этого палка Юндула нематериальным призраком прошла через палку Оррика и не со всей силы, но довольно звонко ударила в грудь. Оррик восстановил равновесие, лишь отступив на два шага.

Юндул ехидно улыбнулся:

– Извини, почтенный Оррик. Решил, на всякий случай, показать тебе истинную форму моей техники – Школе Проклятых Клинков она известна и нельзя исключать, что они передали её кому-нибудь ещё. Признаться, хоть я и мечтаю забыть свои дни как Призрачного Клинка, а всё же меня раздражает, что кто-то посмел взять себе моё прозвище, обладая лишь половиной от моих умений.

– Да уж, – Оррик потёр свежую ссадину на груди. – Понимаю. Спасибо, что напомнил про великую истину о сражениях дваждырождённых, а то я уж сам в ней почти усомнился. Да и у Чиона могут быть вредные мысли.

– Это какую же истину, почтенный Оррик?

– Да такую, что при встрече с равным или более сильным, надо смело нападать, потому что в глухой защите ты проиграешь. Знаю, сам показал, что это верно не всегда. Но чаще всего верно.

Юндул хихикнул:

– Хех. Да, чаще всего верно. Даже если брать одни лишь боевые искусства, то приёмам и техникам нет числа. Многие несут в себе хитрости и ловушки, которых сложно избежать, если не знаешь их сути наперёд. А от некоторых, самых лучших, таких как мое сочетание касания-через-тени и призрачного оружия, сложно защититься, даже если всё знаешь прекрасно. Уж если не повезло, и ты не сумел убить противника, прежде чем он вообще достал меч – не давай ему опомниться и подобрать лучший приём, наседай без пощады, пока его голова не слетит с плеч.

– Сурово, – заметил Чион.

Юндул вздохнул:

– Чион, знаешь, почему ты ещё жив? Потому, что из трёх ваших противников на Зелёной горе двое решили поиграть в честный бой благородных воинов. То ли просто по глупости, то ли их малый путь не слишком подходил для стези убийц и предателей, которую они выбрали. Только Минмаар действовал так, как полагается, да и он сорвался, едва что-то пошло не по его хотению. А вот вы с Орриком весьма грамотно поступили, когда ловили желающих от тебя избавиться на живца, пусть и выловили не ту рыбку, на которую надеялись. Вы сумели убить такого известного бойца как Янжин, почти не пострадав, только под конец самую малость расслабились. Мудрые сказали бы: различие чувствуется по результатам.

Чион вздохнул:

– Да понимаю я. Не вчера родился. А всё ж мечталось, когда шёл в Бугуо, что стану императорским человеком или хоть к князю какому-нибудь прибьюсь. Стану, как это ты сказал, благородным воином.

– Чего же ты не пользуешься шансом? Судья Зандан про тебя пока не забыл. Придётся потерпеть неприятные расспросы, но, думаю, он выполнит обещание подобрать тебе место, – заметил Оррик.

Но Чион решительно замотал головой:

– Хорош я буду, толстея на императорских харчах как свинья, пока вы тут жизнями рискуете, чтобы весь Инз не укатился прямо в Нижний Мир.

Помолчал немного и добавил:

– И потом, когда ещё выпадет другой такой случай набраться сил и добыть богатства? Да никогда! Вот, вы тут мне волшебный меч подарить хотите. Да тот бесценок, за который его можно сбагрить, будет больше, чем жалование лет за двадцать верной службы.

Оррик улыбнулся:

– Я едва не начал подозревать, что ты не тот, за кого себя выдаёшь. Но сейчас ты меня успокоил.

– Да ладно, – Чион уставился в землю. – Я ж просто говорю всё как есть, чтоб всё честно было. Чтоб ты сразу понимал, с кем дело имеешь. Ещё подумаешь, что я – настоящий удалец.

Оррик не сдержал смешка:

– Нынче я до сокровищ не жаден, но поверь моему слову – в твоём возрасте я только и думал, как бы шпагой добыть себе богатства. Чтобы его пропить и прогулять с друзьями, конечно – но если б довелось мне в молодые годы побывать бродягой без дома и крова, я бы, может, стал бережливее. А если б сейчас молодой и бедный удалец, вроде тебя, стал бы меня уверять, что о богатстве не думает, то я бы решил, что он либо двуличный обманщик, либо тронутый. В общем, человек, от которого лучше держаться подальше.

На этот раз засмеялся Юндул. Когда Оррик и Чион поглядели на него, он пояснил:

– Крепко ты меня сейчас припечатал, Оррик. Но должен сознаться – хоть в возрасте Чиона я и не думал о деньгах, но это от того, что я действительно был не в своём уме. Человек в своём уме не стал бы Призрачным Клинком, куклой в руках негодяев. Ну да ладно. О наших полных треволнений жизнях мы потом поговорим, если случай представится.

Глава 22. Преследователи.

Светлобородый мужчина в серой одежде и широкополой шляпе стоял перед пустым и запертым домом Юндула, уперев руки в бока. А второй, с длинными усами, в такой же одежде, примостился на столбе ворот, как птица на ветке. Высокая стена с воротами, ограждавшая двор им, конечно, помешать не могла. И прочную дверь дома любой из них мог выбить одним пинком. Вот только они уже поняли: дом пуст.

– Может обыщем тут всё? – с некоторой надеждой поинтересовался светлобородый.

– И что ты хочешь найти? Дневник с записью «сегодня проводили нашего чужеземного гостя, который поехал туда-то»? Я тебя разочарую, ищейка ты наша – дневника там не будет.

Светлобородый злобно фыркнул, повернулся к товарищу:

– От этого Юндула пахнет волком в овечьей шкуре. Клянусь своими потрохами, он не просто так связался с чужестранцем и не просто так сейчас вдруг исчез вместе с семьёй.

– Спасибо, Наставник, а я-то и не заметил. Если Юндул непрост, в его доме тем более не останется никаких наводок! Пошли обратно в деревню. Может, деревенские чего полезного скажут, если спросить по всем правилам. Не волнуйся, возможно, ещё успеешь сегодня обнести чей-нибудь дом, хехе.

– Да заткнись ты, – огрызнувшись, светлобородый всё же развернулся – и с одного скачка взлетел на верх стены, а со второго спрыгнул вниз.

Дом Юндула стоял на отшибе, но отношения с «деревенскими», обитателями слободы фарфоровых дел мастеров, он поддерживал самые лучшие. Поэтому к моменту возвращения парочки в деревню, их встретила небольшая толпа крепких мужчин. В основном обычных работяг, с топорами и заступами. Но старейшина, его брат и старший сын опоясались настоящими мечами и вооружились копьями, один из юношей держал на плече окованный железом посох и выглядел так, словно всерьёз занимался боевыми искусствами, а рядом со старейшиной стоял мужчина с внешностью старого солдата и арбалетом наперевес. В общем, не та компания, с которой стоит связываться случайным бандитам, когда этих бандитов только двое.

– Опять пришли людей пугать? Разворачивайтесь и убирайтесь. Чтоб вас больше здесь не видели, – старейшина с ходу взял быка за рога.

– Или чё? – ухмыльнулся светлобородый.

А его товарищ, не настроенный попусту ввязываться в драку, просто сделал три шага вперёд. Вроде бы просто сделал три шага. Но всё создаваемое им впечатление изменилось в один миг. Конечно, никто из убогих местных дваждырождённых не успел развить духовные чувства. Но чтобы ощутить намеренно созданное незримое давление этого не требовалось. Не будь его – лишь трое или четверо присутствующих, те, кто хоть как-то разбирался в боевых искусствах, заметили бы, как чуть изменилась осанка длинноусого, его походка, дыхание, как движения стали нечеловечески плавными. Но давление объяснило сразу всё и всем. Только что напускавшие на себя грозный вид мужчины бледнели и пятились, один вообще упал на задницу.

Длинноусый чуть улыбнулся, подкрутил вислый ус и заговорил:

– Мы не требуем многого. Просто расскажите всё, что знаете о чужестранце по имени Оррик и о том, куда он поехал. И ещё о том, куда пропал ваш сосед Юндул. И тогда сегодня не прольётся кровь. Ваши детки не осиротеют. Никто не выместит плохое настроение от зашедших в тупик поисков на ваших жёнах.

Старейшина, как и полагается по должности, был здесь сообразительнее других. Он поспешно поклонился в пояс:

– Почтенные дваждырожденные! Мы бы и рады рассказать вам всё, да только даже я сам знаю очень мало! Разве же нам кто-то что-то говорит?

Глядя в землю, он не заметил, как настроение длинноусого резко переменилось. И виноват в этом был сам старейшина – не стоило ему прятать глаза.

– Чен! – обратился он к товарищу. – Старейшина что-то знает. Его и сыновей берём живыми!

– Ах ты! – у старого солдата хватило соображения понять, что сейчас произойдёт – и смелости выстрелить из арбалета. Но даже он замер, скованный ужасом, когда светлобородый Чен отбил арбалетный болт почти небрежным движением руки в латной перчатке. В следующий миг мир вдруг невероятным образом завертелся и закружился вокруг старого солдата. Деревенские с воплями бросились врассыпную, когда прямо в их нестройную толпу отлетела его голова, снесённая одним ударом кривого меча длинноусого. Старейшина схватился за свой клинок и успел достать его из ножен – но не успел замахнуться, прежде чем Чен, словно прошедший десять шагов за один, нанес меткий удар ребром ладони в шею.

*****

Ведро холодной воды в лицо привело старейшину в себя. Он находился на ближайшем дворе, рядом с колодцем, а оба его сына лежали лицом вниз неподалёку. Светлобородый головорез вдавливал одного из них в землю, наступив на спину. Не успел старейшина вглядеться в то, насколько досталось мальчикам, как его ухватили за волосы и заставили смотреть вверх.

– Значит так, мил человек, – обратился к нему длинноусый. – Ты сейчас подробненько расскажешь нам всё, что знаешь о приезжавшем к Юндулу чужестранце. И о самом Юндуле. Прям с момента, когда Юндул у вас впервые появился. Каждый раз, как мне покажется, что ты врёшь или юлишь – будем отрезать по кусочку от твоих сыновей. Начиная с пальцев. Понял?!?

С этими словами он резко встряхнул старейшину, так что у того искры из глаз посыпались от боли – казалось, его волосы сейчас вырвут с корнем.

– Понял! – заорал он.

– Вот и ладушки. Я, Сультим, человек не кровожадный. Расскажешь всё как есть – и ты со своими щенками уйдёшь отсюда живым. А если решишь, что раз я не кровожаден, так можно Оррика или Юндула, бояться сильнее, чем нас двоих – ну тут уж меня не вини.

Чен только усмехнулся самым уголком рта, услышав такие речи. Сультим, похоже, сам порой верил, что не кровожаден. А просто настойчив, усерден и готов тщательно, по нескольку раз, перепроверять всё сказанное на допросе. В конце концов, не ему же придётся руки пачкать.

*****

Чен и Сультим припозднились на условленное место встречи. Блуждающая луна уже взошла, всё ещё достаточно полная и яркая, чтобы деревья отбрасывали мрачные тени на лесную прогалину. И командир уже какое-то время ждал своих подчинённых. Не разводя костра, словно ночной холод ему был не страшен. Его крылатая бестия приподнялась и глухо заворчала, услышав их приближение – звук, даже за пару десятков шагов отдававшийся аж в костях.

Глава 23. Энхэ.

Школа Утренней Росы была богата, хотя и стояла у дракона на рогах. Насколько Оррик успел разобраться, инзийские школы боевых искусств часто располагались в глухих горах, потому что начинались они с одного или нескольких мастеров, решивших уйти подальше от цивилизованной жизни, с её соблазнами и интригами, чтобы целиком посвятить себя постижению Пути.

Вполне естественное желание. Между барьерами, разделявшими Ступени, по Путям можно – и нужно – подниматься за счёт тренировок. Но чем дальше человек продвигается, тем усерднее надо тренироваться. Сам Оррик до своего путешествия провёл несколько десятилетий без существенного прогресса – оставшегося от службы, семейной жизни и придворной политики времени хватало лишь на поддержание формы. Да и во время путешествия продвинулся только после того, как получил подсказку насчёт новых умений и несколько месяцев пытался их практиковать. Потому многие дваждырождённые и стремились к уединению, когда достигнув определённых высот, чувствовали, что их прежний образ жизни стал гирей на ногах.

Кто-то быстро поднимал Второе Дыхание и возвращался. Кто-то так и оставался на новом месте. Рано или поздно ко вторым начинали стекаться ученики. Если наставник не был хитрым проходимцем, просто желающим поднять денег на обучении сыновей провинциальных богатеев, то сперва один человек мытьём или катаньем набивался в ученики к могучему и нелюдимому мастеру. Один ученик превращался в нескольких. Ученикам, не столь твёрдым в постижении Пути, как старые отшельники, не хотелось жить в пещерах и хижинах. Школа обзаводилась постройками. Потом появлялось хозяйство, а от него и до слуг недалеко. Со временем, если наставник оказывался действительно достойным своего звания – и не сбегал подальше в горы, от вновь настигшей его суеты – школу ждало богатство, а порой и могущество. С ними приходила политика, желал того основатель школы, или нет. Оррик сразу понял суть этой системы, хотя у него на родине подобное обычно практиковали священники и чародеи, а не воинские люди.

Всё это сейчас было для Оррика не отвлечёнными рассуждениями. Благодаря вышеописанному процессу, в Школе Утренней Росы состояло несколько дюжин учеников. Пусть это число включало не достигших второго рождения – всё равно многовато. Новый наставник, возможно с проклятым оружием, обладающим неизвестными свойствами, плюс толпа людей, по крайней мере, знающих, с какого конца браться за меч – слишком большая сила, чтобы вламываться к ним в ворота с оружием наперевес и выколачивать информацию.

Так что по дороге Оррик расспрашивал об этой школе кого мог и где мог. Он успел составить несколько примерных планов проникновения внутрь, но пока ещё не решил окончательно, стоит ли действовать украдкой или хитростью.

Но сейчас он заподозрил: все его его планы только что накрылись. Подозрение было обоснованным. А обоснованием был труп, который лежал прямо посередине горной дороги.

Оррик спешился и надёжно привязал лошадь, прежде чем его осмотреть. Покойник был молод и одет в дорогую широкополую накидку поверх продырявленного доспеха. Такие накидки, синие, с вышитыми белыми облаками, должны были носить полноправные ученики Школы Утренней Росы. В причине смерти сомневаться не приходилось – всех ранений и не сосчитать, в спине три глубоко засевшие стрелы, голень правой ноги переломана так, что торчит кость, в руках зажаты ножны от меча – видно пытался использовать как костыль, прежде чем кончились силы.

Люди болтают, что если дваждырождённый не умер от ран сразу, то потом наверняка отлежится и отлечится. Это не то чтоб неправда – просто люди забывают, что это верно, когда имеется возможность отлёживаться. А вот если вместо этого идти до полного изнеможения холодной осенней ночью по горной дороге…

Оррик покачал головой.

– Что-то, видать, стряслось в этой школе. Снова, – заметил Чион, также спешившийся и оставивший свою птицу на почтительном расстоянии.

– Угу. А вот кстати и люди, которые расскажут, что там стряслось. Ну, или попытаются нас убить. Это уж как кости лягут.

Внешность людей, nолько что показавшихся из-за поворота горной дороги, указывала, что второй вариант не исключён. Выглядели они удачливыми разбойниками – увешанные оружием с головы до пят, в цветастых, изодранных и замызганных одеждах, с татуировками чуть ли не по всему телу и буйными шевелюрами, даже не собранными в хвост на затылке, а прихваченными лентой на лбу, чтобы не лезли в глаза. Единственным исключением был идущий впереди предводитель… Нет, предводительница.

Хотя и она выглядела грозно. Ростом не уступала самому высокому из следующих за ней громил. Вооружена была ничуть не хуже любого из них – длинный прямой меч и кинжал на широком кожаном поясе, ещё один меч на узкой перевязи за спиной. В плечах была поуже, а всё же её сложению позавидовал бы атлет или циркач-акробат. На лицо, что в Инзе, что в родных землях Оррика, её сочли бы в лучшем случае не уродиной – скуластая, загорелая, со злым огоньком в раскосых чёрных глазах. И вообще из женственного в ней были разве что стройные ноги и блестящие чёрные волосы, заплетённые в толстую косу. Одета тоже по-мужски – в шаровары с сапогами и синюю шёлковую куртку, сидевшую на ней мешковато, видно снятую с чужого плеча. Разве что её одежда была не по-разбойничьи чистой, а шаровары – аккуратно заштопанными.

Если пятёрка громил показалась Оррику немногим страшнее кукол для отработки ударов, то при виде этой женщины у него зачесались руки сразу выхватить меч. Да и она тут же вперилась в него подозрительным взглядом, остановившись в доброй дюжине шагов. Остальные разбойники встали как вкопанные, как только остановилась она.

– Я, Оррик из Дейнца, что в далёких западных землях. А это мой добрый друг и товарищ, Чион. С кем имею честь встретиться?

Женщина ещё раз осмотрела его с ног до головы и ответила, с некоторым весельем в голосе:

– Моё имя Энхэ, а ещё меня порой зовут Колючкой. Ну а это мои бравые ребята. Знаешь, ты меня обидел сейчас, Оррик.

Глава 24. Разбойничье гостеприимство.

Разбойники сумели захватить горную крепость, в которую теперь превратилась обитель Школы Утренней Росы, не причинив ей особых разрушений. Как похвасталась Энхэ по дороге, она сама и её отборные люди пробрались туда, спустившись по высокой и почти отвесной скальной стене, защищавшей школу с тыла. Когда, уже поздно вечером, они подошли к крепости, и Оррик увидел громаду скалы позади, он невольно почувствовал уважение к Энхэ и её разбойникам. Несмотря на то – или благодаря тому – что сам был мастером ползать по утёсам. На фоне скалы, сама крепость казалась птичьим гнездом, примостившимся на уступе – а ведь крепость была велика и с трёх сторон окружена мощными стенами из серого камня.

Впрочем, верховный наставник школы и его старшие ученики считали себя в безопасности не от того, что их обитель располагалась в прекрасно укреплённом самой природой и искусством строителей месте, а от того, что не верили, будто горные звери и простые разбойники могут быть для них угрозой.

– И старый индюк даже был прав. Он просто думал, что я была далеко, когда я была уже близко! А не будь меня и не будь Мергена, второго в моём отряде, то даже если б все удальцы на пару десятидневий пути вокруг собрались и застукали их прям в постели, он и его старший ученик вдвоём разогнали бы всех!

– Храбрости тебе не занимать, – заметил Оррик.

– Хехе. Говоришь почти как книжник. Я как-то больше привыкла слышать про себя «отбитая на всю бошку».

– Можешь верить, можешь нет, но я долго занимал почётное положение при государевом дворе в моей родной Яннарии. Разве смог бы я его достигнуть, если б не умел красиво говорить? Люди и так болтали, что если я не побреюсь день, то становлюсь похож на разбойника. А если б я ещё и разговаривал как разбойник, они могли бы вообще догадаться, что в моих рассказах о благородстве и древности моего рода правды едва ли половина.

Энхэ засмеялась. Казалось, она уже совсем забыла, что ещё этим утром они с Орриком вели нешуточный поединок, раны от которого до сих болели. А вот Оррик не забыл. Нет, Оррик знавал людей, способных искренне подружиться с тем, кого минуту назад пытались продырявить на дуэли. Сам таким когда-то был. А вот была ли такой женщина, ставшая не просто дваждырождённым мастером боевых искусств, но и атаманом в шайке разбойников, которую вряд ли удержишь в повиновении без жестокости, коварства и двуличия?

Приятно беседуя и тая в душе неприятные мысли, они достигли ворот бывшей Школы Утренней Росы. Там несли караул с полдюжины отборных головорезов. Но куда надёжнее вооружённых людей новое разбойничье гнездо охранял страх. Подход к воротам украшали свежевбитые колья, а на колья были насажены человеческие головы. Около пары десятков. Оррик поморщился, услышав жужжание уже налетевших мух. На миг обернулся в сторону Чиона, который вёл свою птицу в поводу чуть позади. Но Чион и бровью не пошевелил при виде отвратительного зрелища. Впрочем, все головы принадлежали взрослым мужчинам, как видно, наставникам и ученикам школы. А отношения с такими людьми у Чиона были сложные.

– У нас гости! – объявила Энхэ на полдвора, едва разбойники у ворот успели её поприветствовать. – Храбрый Оррик из далёких земель и его товарищ Чион. Мерген ещё не вернулся? Нет? Всё равно, накрывайте на стол! Надеюсь, хватило ума без меня найти погреба и разобраться, что делать на кухне?

– Обижаешь, госпожа. Мы того, слуг приставили искать и разбираться! Только вас с Мергеном и ждали для пирушки.

Пиршественные столы были поставлены не в столовой, а в бывшем зале для церемоний школы – чтобы затащить их туда, разбойники вышибли красивые резные двери. Не прошло и четверти часа, как слуги со служанками принялись заставлять столы едой. Выглядели они не слишком напуганными. Похоже, Энхэ держала свою шайку в кулаке, так что даже в её отсутствие разбойники не увлекались обычными разбойничьими забавами.

А судя по тому, что подавалось на столы, Школа Утренней Росы отнюдь не бедствовала, даже после прихода нового наставника. Пока готовились главные блюда, почётным гостям, которых атаманша усадила рядом с собой за дальним у входа столом, подали салаты полудюжины видов, из зелени, грибов и копчёностей, а чтобы запивать всё это – неплохое сливовое вино.

Оррик заметил, как многие из разбойников, занимавших места поскромнее, косятся на него и слышал их перешёптывания. То, что он на равных обменялся ударами с Энхэ, вызывало среди них недоверчивое восхищение. Оррику это не слишком нравилось. Он снова и снова задавался вопросом, зачем Энхэ сама позвала его сюда. В разбойничьей шайке любой удалец, сравнимый по силам с атаманшей, мог быстро стать угрозой для её положения. Тем более, что Энхэ, всё таки, женщина, ей поддерживать свой авторитет сложнее.

Но такие мысли не отражались на его лице. Отпив ещё вина – Энхэ демонстративно приказала разливать себе и Оррику с Чионом из одного кувшина, хороший способ сразу показать своё расположение и успокоить возможные подозрения – Оррик обратился к атаманше.

– Позволь полюбопытствовать. Ты решила напасть именно здесь от того, что тебе место приглянулось? Или мой недруг, Лунсан, покойный глава школы, чем-то тебе насолил?

Энхэ, развалившаяся в единственном здесь настоящем кресле, недавно принадлежавшем этому самому главе школы, усмехнулась:

– Хехе. И то, и то. Лунсан был тем ещё ублюдком. Насолил не только мне. На старого наставника, говорят, навёл порчу, а потом своими руками добил. С посланником экзарха, говорят, общался через губу. При прежнем наставнике я б сюда не полезла. Бунт по всему Приморью, знаешь, ещё не начался от того, что никому не охота высунуться первым и получить по лбу. Но ради мести за такую вонючку как Лунсан, экзарх напрягаться не будет. Я надеюсь. Не тогда, когда весь край может полыхнуть.

– Я погляжу, ум у тебя такой же острый, как и клинок, – улыбнулся Оррик.

– Да уж не дурой родилась, пусть по-книжному и неучёная. Кстати, скажи-ка мне вот что: ты же Инзе приезжий, как сам говорил. Да и слова произносишь не как западники или южане, а вовсе на чужеземный манер. А где ты повстречал Лунсана раньше, чтоб затеять с ним вражду?

Глава 25. Игры.

Жаргалма, огромный, заросший щетинистой бородой разбойник, одним взмахом ручищи очистил половину ближайшего стола от блюд и выложил на него три жёлтые игральные кости. Практически такие же, как в родных краях Оррика. Некоторые вещи не менялись, в какой бы стране ты не очутился.

– Значит, говоришь, кости подвластны воле случая? – Энхэ закатала рукава. Она была весела, отчего её лицо сразу стало куда симпатичнее. Но глядела по-прежнему пристально и жёстко. Опасный блеск не пропал из глаз. – Проверь-ка их сперва! Чтобы не было потом разговоров про обман и колдовство.

Оррик коснулся тщательно отполированных граней кончиками пальцев, ненадолго замер, не отрывая от костей взгляда, потом взвесил их по одной в руках. Как и многие мастера боевых искусств, Оррик знал технику духовной проверки, позволяющую уловить, есть ли у предмета чудесные силы и если да, то какие. Его вариант техники был примитивнее чем инзийский, не так удобен. Зато ему можно было научить, не требуя от ученика глубинного понимания сути духовного тела. А при прямом касании и наличии хотя бы небольшого времени, в надёжности он не уступал. Так что Оррик скоро мог с уверенностью сказать:

– Обмана нет. Самые обычные кости.

– Хехе. Ну тогда смотри.

Энхэ сгребла кубики, несколько вздохов перекатывала их в руке, а затем метнула на стол. Бальжи ахнула. Чион, тоже успевший встать и подойти поближе, стиснул зубы. А Оррик давно заметил знающие взгляды и перешёптывания разбойников, так что ни разу не удивился, увидев три шестёрки. Когда Энхэ гордо подбоченилась, глядя на него, он лишь улыбнулся и сгрёб кости со стола.

– Один император – в наших краях тоже есть император, хотя и не такой всевластный, как государь Инза, – заговорил Оррик, перекатывая игральные кости в руке, оценивая мельчайшие нарушения в их симметрии, созданные резьбой по граням – как-то сказал, что в его краю ему не подвластны три вещи. Служители Восьми, течение рек и игральные кости. Этими словами он жаловался на то, что недостоин великих предков и не достиг должных высот в искусствах Второго Дыхания.

Сказав так, Оррик тремя щелчками пальцев отправил три кубика в полёт. На этот раз ахнули все, кроме Энхэ – когда кубики, брошенные Орриком, приземлились один на другой, образовав столбик. Самый верхний показывал шестёрку. Энхэ медленно протянула руку и подняла его. Кубик под ним тоже лежал шестёркой вверх. Как и последний, третий. Ахи и охи изумления сменились восхишённым гомоном.

Энхэ покачала головой – а затем неожиданно расхохоталась и воскликнула:

– Ладно, Оррик, признаю, твоя взяла. Да уж, видать игрок из тебя получше, чем из меня.

– Я может и победил в игре, – провозгласил Оррик зычным голосом, перекрывая поднявшийся шум, – но в великодушии проиграл. Ты же поняла, что кости я предлагал с умыслом. Могла бы вместо них потребовать партии в «четыре стороны света» или ещё какую инзийскую игру, у которой я и правил не знаю.

– Ладно, хорош хвалить, – отмахнулась Энхэ, хотя и без видимой злости. Забирайте этих вертихвосток.

Оррик бесшумно выдохнул. Всё прошло куда лучше, чем он боялся. Наскоро задуманные предосторожности не понадобились. Меж тем, Чион, вместо того, чтобы сразу направиться к женщинам, выступил вперёд, поклонился Энхэ со всем уважением, сложив руки ладонями к себе, и заговорил:

– Почтенная Энхэ! Я, значит, в речах не силён. Но кой-чего в этой жизни понимаю. За добро привык платить добром, а за великодушие – щедростью.

Он снял с пояса клинок, драгоценная природа которого была видна уже по длинной рукояти, блестевшей отполированной костью и серебром и протянул его атаманше:

– Так что прими от меня в подарок этот меч. Не очень хороший это подарок, может тебя обидеть, но другого нет, звиняй. А зовётся он Мечом Морозной Луны.

Энхэ была матёрой разбойницей и предлагаемое сокровище взяла не раздумывая. Оррик смотрел за этим с замиранием сердца. Всё-таки, учитывая второе свойство Меча Морозной Луны, подарок мог и вправду обидеть Энхэ. Сам Оррик три раза подумал бы, прежде чем его подносить. Но Энхэ не замерла на пару вдохов, используя технику проверки, а лишь выдвинула клинок из ножен и оглядела драгоценное оружие с восхищением, даже счастьем, прежде чем воскликнуть:

– Вот уж подарок так подарок! И без всяких чудесных свойств, такой стоил бы целой дюжины красивых девушек. А сердце мне подсказывает, что чудесные свойства у него есть.

– Сердце у тебя чуткое, – вмешался Оррик. – А про его чудесные свойства я потом объясню.

Энхэ кивнула. Силы нехитрого волшебного предмета, вроде меча, можно было постепенно понять и освоить даже без особых техник, просто пользуясь им, но чёткое знание ускоряло и упрощало процесс. Убрав Меч Морозной Луны в ножны, атаманша на миг задумалась и сказала:

– Погоди-ка, Чион. Нехорошо будет, если люди скажут, что ты у меня в гостях остался без меча из-за каких-то там пленниц, – она вернулась к своему креслу и сняла со спинки висевшую там перевязь со своим вторым мечом. – Да и таскать три клинка разом как-то несподручно.

Она отцепила от перевязи меч в ножнах и ловко бросила его Чиону, так что тому ничего не оставалось, кроме как поймать.

– Вот тебе мой ответный подарок! И я б сказала, такому здоровяку как ты, он подойдёт больше.

Кривой меч в покрытых блестящим алым лаком ножнах действительно был широким и тяжёлым. Гарды у него не имелось вовсе, а неудобная с виду рукоять на треть общей длины казалась сделанной из чёрного камня. Оррику он показался неприятным и зловещим, а вот Чион был очарован – тут же выдвинул клинок из ножен и застыл, вглядываясь в великолепную сталь и загадочные письмена – не Общий, не Высокое наречие и даже не древнеинзийские знаки, а что-то скорее похоже на гномские руны. Взгляды почти всех прочих людей в зале сейчас тоже были прикованы к необычному клинку. Оррик, стоявший рядом с Чионом, воспользовался моментом, чтобы двумя пальцами коснуться навершия рукояти – и про себя вздохнул с облегчением. Меч и вправду был неприятный, стало даже понятно, почему предыдущий владелец не сумел толком воспользоваться его чудесными свойствами, чтобы защитить себя от Энхэ – но именно для Чиона подходил прекрасно. Небесные Боги сегодня глядели на них с благосклонностью.

Глава 26. Засада.

– В общем, Мерген… – начала объяснять Энхэ, кривясь от боли.

Но Оррик прервал её:

– Лучше не говори. Остриё копья у тебя на волосок от глотки прошло, не беспокой рану, пока действует исцеляющая пилюля.

Энхэ зло сверкнула глазами, но послушалась. Сейчас они вновь сидели в покоях атаманши. Небольшой свет-камень в лампе превращал темень лишь в полумрак. К счастью, пока у Оррика имелись исцеляющие пилюли, зашивать раны не требовалось, так что и хорошего света не требовалось. Исцеляющие пилюли, как и небесное вино, как и распространённые на низких Ступенях лечащие заклинания были не всесильны. Они лишь многократно ускоряли и избавляли от большей части осложнений естественный процесс заживления ран – так что порой им требовалась помощь костоправа. Например, когда перед заживлением нужно было, собственно, вправить вывернутую или сломанную кость, чтобы человек не остался навсегда калекой от неправильно пошедшего процесса исцеления. Что в своё время случилось с Юндулом. А хороший полевой хирург мог пришить отрубленное ухо, палец, иногда даже конечность достаточно ловко и быстро, чтобы у волшебства появился неплохой шанс заново срастить плоть и кости. Но для ранения Энхэ подобных ухищрений не требовалось – достаточно будет и покоя. Не больше чем на полчаса, но обычно хватало и четверти часа.

Оррик коснулся тряпки, намотанной на ладонь, под которой находился всё ещё ноющий порез, оставленный Энхэ в утреннем поединке. На такую неприятную мелочь и пилюлю тратить нечего, заживёт если не к утру, то через пару дней. Илнав щедро сыпанул Оррику пилюль, но после всех последовавших злоключений, их осталось лишь одиннадцать, не считая только что проглоченной Энхэ.

– К тому же, – сказал Оррик. – Видят Боги, в вашей истории и чужестранцу всё понятно. Тебе нужна шайка побольше и посильнее, потому что наступает смута, в такое время сильный разбойник может прыгнуть высоко, если грамотно разыграет свои кар… хорошо бросит кости. Мерген думал так же. Вы объединились, чтобы провернуть нападение на школу. Но кто будет вожаком? Место на вершине – лишь одно. Ты была немного лучше как боец, он сперва признал твоё главенство. Но признал не просто так, а рассчитывая потом воспользоваться твоим главным слабым местом. Тем, что ты хоть и дваждырождённая, а всё же женщина. Сперва попытался сам подбить к тебе клинья – при удаче он тут же стал бы главным в глазах всей шайки, ну да кому я это объясняю. Ну а когда не вышло... Я немногое успел услышать из того, о чём там Мерген говорил с прочими заговорщиками, но думаю, что сегодня ты его порядком разозлила, задела за живое, да ещё подкинула удобный повод для предательства – явное предпочтение, оказываемое чужаку. Так что он ломанулся строить козни едва мы ушли с пира.

– И, – Оррик поднял палец в наставительном жесте. – Ты, всё это, конечно, сделала нарочно. Нет, не оправдывайся, пожалей свою рану. Ты постаралась завести с нами дружбу сразу, как оценила мои умения не просто так, а от того, что тебе, в твоей ситуации, не помешал бы могущественный союзник. Который, к тому же, приятнее и симпатичнее Мергена. Но ты не моя почтенная матушка и не Милосердная Всепомощница, чтобы делать мне добро бескорыстно, а я не себялюбивый мальчишка, чтобы принижать благородные поступки, в которых есть некий расчёт. Ты мне по-прежнему нравишься. Просто не хочу оставлять между нами… недопониманий.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Оррик сказал:

– Пойду, найду немного еды. Сама знаешь, после волшебного исцеления желудок аж к хребту прилипает.

Когда Оррик вернулся с кувшином вина и длинным блюдом, нагруженным остывшими пельменями и ломтями нарезанного хлеба, уцелевшими на пиру, Энхэ была уже как новенькая.

– Шрам остался? – поинтересовалась она у него, поднося лампу поближе к шее.

– Нет. Только полоса кожи без загара.

– Ну ладно. Давай сюда жратву. Сказала бы я тебе пару тёплых за то, что ездил мне по ушам, пока я и ответить не могла, но за такую, как там её, предупредительность, прощаю.

Оррик усмехнулся и поставил свою добычу на тумбочку. Энхэ пододвинула тумбочку к постели, взяла краюху хлеба и поглядела на Оррика:

– Не хочешь, значит, недопониманий? Раз так, пока я ем, расскажи-ка, а чего ради ты решил мне во всём подыграть и что вообще искал в этих краях. Только честно.

– Да и я раньше не врал. Были у меня основания думать, что господин Лунсан принадлежит к врагам одного человека, которому я сильно обязан. Увидев, какой меч ты у него забрала, я уверился, что да, принадлежит. Нет, знаешь ли, в Приморье других людей, раздающих проклятые мечи своим союзникам… – Оррик кратко, не называя имён, пересказал и без того скудную информацию о заговорщиках, которых уже привык называть Школой Проклятых Клинков.

– Так что любопытно мне теперь будет послушать о том, какими друзьями тебе грозил покойный Лунсан и порасспросить выживших учеников о том, не проговаривались ли глава школы и их подручные при них о чём-то интересном. Но этим всем и завтра можно будет заняться. День был такой, что, признаться, загадки с заговорами уже поперёк горла стоят. Сейчас меня больше занимает другой вопрос.

– Это какой же?

– Тот, о котором мы не договорили из-за всех этих Мергеновых козней. Понравился ли я тебе вправду?

Энхэ отложила недоеденную горбушку и сладко потянулась, демонстрируя, что некоторая женственность в её фигуре всё-таки присутствовала.

– Ну, раз ты весь из себя разумник, то попробуй угадать.

*****

Свою повозку с волами Юндул отдал семье, для их переезда в безопасное место. У него сейчас было припрятано достаточно денег, чтобы купить себе фороракоса. Вот только уне вязалось владение свирепой птицей с образом мирного, пухлого, калечного и не то что бы очень богатого купца Юндула. Фороракосов в Великом Инзе вообще было не так уж много. Держать всеядную, но всё же требующую для поддержания здоровья изрядного количества мяса, птицу – слишком дорогое удовольствие для богатея средней руки, каким прикидывался Юндул. Покупку могут заметить. Могут возникнуть вопросы. А полностью менять личину… Юндул, на самом деле, не был мастером перевоплощений. Он хорошо умел лишь играть безобидного обывателя и скрывать свой истинный облик, когда шёл на очередное задание. Да и насчёт последнего он уже не был уверен с тех пор, как охромел и растолстел.

Глава 27. Генерал.

– Да, я. – ответил человек в чёрном. А затем исчез, словно в воздухе растворился, только маленькое облачко пыли взметнулось над дорогой.

Юндул воспользовался временем, которое дал короткий обмен словами, чтобы левой рукой незаметно достать нож, спрятанный в рукаве. Услышав – и почувствовав по смене расположения теней – что человек в чёрном появился слева и позади от него, он инстинктивно попытался отскочить и одновременно ткнуть ножом через ближайшую тень. Но ему не хватило скорости. Чудовищный удар в бок подбросил его в воздух и отшвырнул на десяток шагов. Прежде чем Юндул успел хотя бы выплюнуть снова наполнившую рот кровь, меча полоснул его по левой кисти и тут же – по правой лодыжке. Пальцы, удерживающие нож разжались – даже Второе Дыхание не заставит руку работать, когда она висит на куске мускулов и кожи.

– Не узнаю тебя. Похоже, передо мной и вправду торговец Юндул, – человек в чёрном потёр разрез на одежде у основания шеи, над панцирем, оставленный появившимся из тени ножом. Кровь еле выступила на ткани – ранение было совсем неглубоким, такое и единождырождённому ничего не сделает. – Убийца Призрачный Клинок сумел бы увернуться от простого пинка. Похоже, я слишком осторожничал.

Юндул снова сплюнул кровь. Почти все его силы уходили на то, чтобы просто оставаться в сознании и циркулировать энергию в искалеченном теле, одной лишь чудесной силой проталкивая кровь через артерии и предотвращая немедленный отказа уцелевших органов. О сражении думать больше не приходилось. Миг назад Юндул уже собирался было вложить последние крохи энергии в отчаянный удар здоровой рукой, который мог стать только красивым жестом, показывающим его непоколебимый боевой дух. Но раз с ним заговорили… Раз противник перешёл к атакам, не нацеленным на то, чтобы немедленно убить, едва лишь подумал, что его преимущество теперь неодолимо… Возможно, шанс выжить ещё оставался. Надо было только проверить, не желает ли человек в чёрном, чтобы его жертва просто помучилась подольше.

– Я тебя… тоже не узнаю, – Юндул скривился от боли и напряжения, но сумел продолжить. – Генерал Омуран… С каких, сука, пор, ты стал подставкой к проклятому мечу?!?

Омуран просто засмеялся, хотя из-под приглушающей звуки маски смех прозвучал не слишком весело. И сказал:

– Ты не узнаешь меня потому, что вообще никогда меня не знал. И не хотел знать. Ты устал и сломался, твоя собственная сила была тебе не по плечу, вот ты и построил у себя в голове образ благородного и верного трону генерала, которому можно спихнуть твою маленькую коллекцию проклятых мечей, собранных с трупов бунтовщиков, чтобы самому больше о ней не думать. Точно так же, мои солдаты вообразили себе строгого, но любящего отца-командира, а простолюдины Приморья – своего в доску веселого парня. Но я всегда оставался самим собой – даже если был готов пить с деревенским быдлом на их праздниках, или заботиться, чтобы солдатня не передохла раньше времени от плохой кормёжки. Или там с благосклонным видом выслушивать сопливые признания убийцы, решившего предать своих хозяев, когда до него, наконец, дошло, что у людей, пользующихся ночными убийцами, благие намеренья бывают только в сказках. Забавная игрушка у меня на поясе здесь совершенно ни при чём. Она слишком слаба, чтобы повлиять на мой рассудок.

Говоря всё это, Омуран аккуратно вытер меч об одежду Юндула и убрал его в ножны. Коснулся небольшой сумки на поясе. В его руке по волшебству появилась пара пилюль, одна золотистая, другая красноватая, и плоская коробочка, покрытая чёрным лаком. Пока Юндул скрипел зубами от злости и бессилия, Омуран опустился на колени рядом с ним, положил коробочку на траву, открыл её и достал длинную, чёрную иглу, покрытую замысловатой вязью крохотных знаков.

– Думаю, тебе хочется пожить ещё. Но если я не прав, можешь дёргаться, пока я ввожу обездвиживающие иглы. Если я и не разозлюсь достаточно, чтобы пришибить тебя, то отклонение иглы на волосок в твоём состоянии будет смертельным. Или просто не глотай вот эти пилюли.

– Зачем я тебе? – поинтересовался Юндул.

– Мне – низачем. Полезной информаци из тебя не выпытать. По крайней мере, этого не сделать достаточно быстро, чтобы она осталась полезной. Но мой новый Наставник довольно злопамятен. Полагаю, он бы предпочёл получить тебя живым.

Что и говорить, эти слова прибавили желания стиснуть зубы и сопротивляться до смерти. Но если бы Призрачный Клинок имел склонность отбрасывать прочь свою жизнь из-за страха перед болью и страданиями, он не прожил бы достаточно долго, чтобы стать Юндулом.

*****

К тому времени, как Омуран вытащил обвисшего мешком Юндула на дорогу, его подчинённые оправились в достаточной мере – спасибо регенерации и исцеляющим пилюлям – чтобы согнуться в приветственном поклоне. Правда светлобородый Чен тут же упал на одно колено, хватаясь за грудь и еле сдерживая глухой кашель – как видно, атака собственного командира вырвала из него слишком большой кусок, чтобы регенерация могла залатать всё идеально.

– Что смогли, вы сделали, – снисходительно оценил их усилия Омуран. – Я упомяну об этом перед Наставником. Если он будет доволен поимкой Призрачного Клинка, то может и наградить вас.

Омуран приподнял маску и дунул в извлечённый из своей волшебной сумки свисток. Раздался звук, почти неслышный, не потому, что он был тихим, а потому, что он находился на грани человеческой слышимости. Оба подчинённых невольно глянули на небо.

– Почтенный Омуран, но что теперь? – спросил длинноусый Сультим.

– Хороший вопрос. Теперь я вас оставлю. Этот толстячок всё же когда-то звался Призрачным Клинком. Вне надёжной темницы его можно обезопасить, только удерживая на иглах. А на иглах он проживёт недолго, даже после пилюль, которые я ему скормил.

Техника парализации иглоукалыванием не просто так требовала исключительной точности – она нарушала движение энергии в теле. Если выполнить её идеально, печальные последствия для здоровья будут всё равно, только появятся не сразу. Если б Омуран не дал пленнику исцеляющую пилюлю и энергетическую пилюлю, тот, в его-то состоянии, умер бы после ввода первой же иглы.

Глава 28. Наставник.

Юндул в прошлом, когда ещё не звался Юндулом, не раз попадал в оковы – и спасался из них. Будь у него время восстановиться, он бы за несколько дней преодолел даже эффект парализующих игл. Но на этот раз он оказался в плену у тех, кто знал все его трюки и был к ним готов.

Он был погружён по самую шею в полупрозрачную массу, которую мог сравнить с приплюснутым, почти бесформенным, шаром липкого, очень плотного и омерзительно живого желатина. Везде, где она касалась кожи, тело мгновенно немело, утрачивало всякую чувствительность. Юндулу сперва даже показалось, что у него больше нет тела ниже шеи. О том, чтобы пошевелить хотя бы пальцем и речи не шло.

– Акбат залечит оставшиеся ранения и позаботится о твоих физиологических потребностях, – объяснил хмурый слуга-гном в серой одежде. – Не пытайся использовать Истинное Дыхание. Даже если удастся, это спровоцирует акбата и он начнёт выделять кислоту. Человека кислота акбата растворяет за несколько секунд.

– Всё объяснил? – поинтересовался Омуран, лично наблюдавший за тем, как Юндула обволакивала бесформенная тварь. – Тогда пошёл вон.

Гном отвесил поклон на непривычный манер, прижимая руки к бокам, и без промедления вышел из мрачной тюремной камеры, прикрыв тяжёлую дверь. В камере не было ни единого окошка, только гладкие стены, вырезанные в сплошном сером базальте и пара свет-камней под потолком.

Омуран протянул руку и аккуратно, стараясь даже перчаткой не касаться полупрозрачной слизистой массы, извлёк иглу из основания шеи Юндула.

– Говорить можешь теперь?

Подумал немного, взял с каменного стола котелок на длинной ручке и протянул к губам Юндула. Тот жадно отпил оказавшейся там воды. А когда Омуран отодвинул котелок прочь, недобро поглядел на него и сказал:

– Могу. Но о чём нам говорить? Разве что, вот – ты правда думаешь будто не изменился с тех пор, как нацепил Меч Тёмных Страстей, самый коварный из проклятых клинков, которые раздавала дуракам Школа Проклятых Клинков, или как там на самом деле называется ваше тайное общество?

– Наставнику нравится имя «Школа Бесчисленных Клинков». Ты почти попал, хаха. Но теперь я понимаю, как это Наставник и его люди столько времени водили тебя за нос и пользовались тобой словно тряпкой для собирания грязи. У них это вышло потому, что ты наивно веришь в людскую доброту и честность, раз уж пытаешься свалить мои поступки на какой-то меч. В твоём возрасте пора бы знать, что грифоны не питаются травой!

У Юндула расширились глаза, хотя и не от тех слов, на которые сделал акцент Омуран:

– «Наставник»? Значит, Алагай жив?

– Зависит от того, что ты считаешь жизнью. Впрочем, сейчас он сам будет здесь, и ты увидишь всё собственными глазами.

Не успел Омуран договорить, как дверь снова открылась, и в камеру вошёл молодой человек, которого Юндул вроде бы никогда раньше не видел. «Вроде бы» потому, что внешность этого юноши была вполне заурядной – если бы не халат из лучшего синего шёлка, покрытый витками замысловатых узоров и не пояс из дорогой кожи со сверкающим золотом и бирюзой длинным прямым мечом, он легко затерялся бы в толпе инзийских горожан.

В первый миг Юндул просто вглядывался в его лицо. Чувства Юндула сейчас были ослаблены, до уровня обычного человека, а то и ниже. Лишь когда Омуран обернулся и почтительно поклонился новоприбывшему, Юндул почувствовал исходившую от него духовную силу и понял, что эта сила ему знакома. Знаком был и меч, висевший у юноши на поясе – великолепный меч с необычной для Инза гардой-крестовиной. И вот тут Юндул испугался по настоящему, до холодного пота. Не потому, что он понял, в чём здесь дело, а наоборот – потому что он не мог этого понять. Алагай каким-то образом выжил после падения с высоченного обрыва – падения отдельно от собственной головы? Но зачем ему было менять облик? И ходить в новом облике среди своих собственных подчинённых? Или…

Взгляд Наставника лишь на миг задержался на Юндуле, прежде чем нацелиться на Омурана:

– Да, это и вправду мой блудный ученик, – заявил он, не утруждая себя приветствием. – Хорошая работа. Не уверен, что она стоила бы неудачи в поимке Оррика. Но радуйся: похоже, Оррик снова дал о себе знать. Если ты ещё не слышал, Лунсан из Школы Утренней Росы убит, а школа захвачена. Как говорят, разбойниками. Но мне в это не верится. Даже по сроку пути, если предположить, что Оррик выехал из Бугуо на фороракосе, совпадение почти точное. Лети туда немедленно.

– Наставник, – недовольно ответил Омуран. – Я и так сильно загонял Янтаря. Война уже началась, но ещё не разгорелась всерьёз. Мы пока – единственное противоядие против летающих всадников экзархов Северного и Южного Приморья. Вы же сами знаете, если все люди, на которых мы пока можем надеяться, поднимут знамя восстания, у них в лучшем случае будет всего два птенца грифонов. Кое-как способных поднять человека в воздух, но уж точно ещё не обученных для сражения.

– Ты что, хочешь сказать, я про это забыл? Я не забыл. Вбей уже себе в голову: если кто-то способен отслеживать наших интересы и снимать с доски один камушек за другим, значит в опасности мы сами. Что гораздо важнее. Желающих посражаться против трона мы, если что, всегда новых найдём. А, и ты ещё не слышал: этим утром с юга, из Фан Нара, пришли вести. Императорские лакеи попались в засаду, один грифон у них убит, двое ушли ранеными. Теперь ещё долго будут осторожничать. Пока до министров двора не дойдёт, что в Приморье опять всё всерьёз, и они не подгонят хоть какие-то подкрепления. Так что давай, двигайся. Сам жри пилюли, если понадобится. Но не упусти следа в Школе Утренней Росы.

– Повинуюсь, Наставник, – Омуран ещё раз поклонился, сложив перед собой руки ладонями к груди, и поспешил к выходу.

А Наставник вновь глянул на Юндула. Юндул к этому времени успел привести мысли в порядок. По манере речи он окончательно признал существо, ранее известное ему как «Алагай». И по всему выходило – это существо могло перерождаться или менять тела. Прежде Юндул такие вещи встречал только в сказках и историях. Но Наставник явно обладал незаурядными способностями даже для Ступени Зрелости, раз уж Омуран был готов целовать его пониже спины. Вряд ли кто-то среди живых точно знает, какие сказочные чудеса Наставник может сделать былью.

Глава 29. На великой реке.

Вечерний паром, пересекающий реку Лэн, плыл всю ночь, чтобы прибыть к другому берегу только утром, и то, если повезет с погодой. Не очень удобно, учитывая, что несколько кают для богатых пассажиров, имевшихся в кормовой надстройке, успели снять другие путники. Но зато на этот раз народу на пароме было немного. Никто не мешал развести серую лошадь Оррика и фороракоса Чиона по разным концам обширной палубы. И не суетился прямо над ухом. А одна ночь без сна для Оррика, да и для Чиона тоже, была лишь мелким неудобством.

Первые пару часов Оррик развлекал себя и оборотня, травя байки. Утомившись от разговора, решил размять ноги, разогнать кровь, полюбоваться пейзажем.

Но любоваться было особо нечем. Оба берега Лэн скрывались в ночном мраке и поднимающейся от реки дымке. Видны были лишь высоко поднятые огни больших свет-камней, обозначавших причалы и опасные мели. Звёздное небо было, как обычно, прекрасным. Молодая блуждающая луна и полярная луна сегодня сверкали одинаковым холодно-белым светом. Но уж на что на что, а на звёздное небо Оррик успел за время своих странствий насмотреться сполна.

Он постоял у фальшборта, прислушиваясь к скрипу вёсел и плеску воды. Большая серая ночная бабочка приземлилась на фальшборт рядом с ним, сложила крылья. Сможет ли взлететь снова? Осенние ночи становились всё холоднее, лишь немногие, особенно упрямые, насекомые, ещё доживали бессмысленные остатки своих жизней.

– Искренне сопереживаю, – сказал Оррик бабочке.

Может быть, подействовала обстановка – на него накатилась волна меланхолии. Несколько месяцев, ушедших на путь по землям Великого Инза, остались позади. Очень насыщенных месяцев. Даже в самые бурные годы своей юности Оррику не удавалось наворотить столько дел за такой короткий промежуток времени. Теперь, всё неторопливо обдумав, он был готов побиться об заклад на свой волшебный меч и чудесную лошадь, что дело тут не в слепой случайности. Нет, случайность — точнее, то, что играло её роль — явно была не слепа. Раз за разом Оррику выпадали именно такие встречи с людьми, которые могли втянуть его в самую гущу неприятностей.

Он снова поглядел на звёзды в небе, нащупал серебряную звезду Восьми Небесных Богов под одеждой у себя на груди. Даже вспомнил и прошептал коротенькую молитву Многоликой – «О ниспослании пути во мраке». Обычно Оррик оставлял молитвы священникам и полусерьёзно говаривал, что его шкура – не такая ценность, чтобы ради её спасения лишний раз беспокоить Небеса. Но сейчас он совсем не отказался бы от совета свыше. Святые отцы говорили, что когда Провидение Восьми вмешивается в жизнь смертного напрямую, смертному всегда даётся об этом некий прямой или косвенный знак. В прошлом году Оррик смог лично убедиться, что это правда. А сейчас такого знака не было. И неудивительно – с чего бы Восьми заботиться о стране нечестивцев, поклоняющихся бессчётным ложным богам и убеждённых в равнодушной отстранённости Небес? Значит, на его судьбу сейчас влияла иная – и вряд ли добрая – сила. Или знак всё же был, а он просто его не заметил?

Оррик верил в собственную наблюдательность и поставил бы минимум три к одному на «иную силу». Возможно, начавшую следить за ним ещё с момента его появления в Инзе. Это могло означать, что он выйдет из-под её влияния, покинув Инз. Но предположения предположениями, рассуждения рассуждениями, а чувства чувствами. И Оррик чувствовал себя почти что дезертиром, бегущим из военного лагеря в преддверии решающего сражения. Не то что бы его особенно волновало, что заговорщики сделают с Великим Инзом. Полый Мир почти бесконечно огромен. Если браться за решение проблем всех стран подряд – то живи Оррик десять тысяч жизней одновременно, всё равно этих жизней не хватит. Нет, в его сердце место имелось лишь для одной страны – его родной Яннарии. Но в Инзе он успел подружиться с некоторыми благородными людьми. Или не совсем людьми. Как он там говорил Чиону? «Если есть у меня хоть одно достоинство, так это то, что друзей я в беде не бросаю»? А и Чиона, и Юндула, и Илнава, и, в конце концов, Энхэ, затянет в свой водоворот надвигающаяся беда – в этом сомневаться не приходилось.

Но, с другой стороны, Оррик принёс обеты перед лицом Небесных Богов. Его путешествие было назначено ему свыше, во исполнение этих обетов и разрешение долга, который он чувствовал за собой. Оттого-то Оррик и надеялся на знак Небес, подобный тому, который получил в прошлом году, в Мерани. На знамение, указывающее, что сражение с Школой Проклятых Клинков, или как там она называлась на самом деле, будет богоугодным делом. Другой человек давно бы уже усмотрел этот знак в чём угодно, но Оррик оставался честен с самим собой.

Он ещё раз поглядел на бесконечно далёкие звёзды в небе. И его глаза вдруг сузились. Когда, закрывая эти звёзды, в вышине скользнула крылатая тень. Грифон. Не частое зрелище в Великом Инзе. Но и не такое уж редкое. Большая часть грифонов принадлежала императорскому дому. По крайней мере, формально – некоторые экзархи и генералы в пограничных областях были не слишком послушны двору. Самые богатые и сильные из княжеских родов, потомков соратников Всепобеждаюшего Владыки Мечей, тоже владели грифонами. Так что Оррик за время своего путешествия по Инзу уже не раз видал этих чудищ, летящих в вышине по делам своих хозяев.

Оррик почти не насторожился, увидев грифона сейчас. Пока тот не нырнул вдруг вниз.

– Чион! – позвал Оррик. Его рука машинально опустилась к рукояти меча. – Очнись! Там…

Ночное зрение Оррика оставалось примерно в пределах человеческого – разве что совсем недавно стало чуть лучше, потому что обострились все его чувства. Над носом парома и на его кормовой надстройке были установлены большие белые свет-камни, в предупреждение рыбачьим лодкам и плоскодонным торговым судам. Вот только этим камням было, пожалуй, намного больше лет, чем самому парому, сила, приданная им алхимией, успела истощиться. Даже собственную палубу создаваемые ими круги света перекрывали не полностью. Поэтому Оррик раньше услышал свист воздуха, рассекаемого могучими крыльями, чем увидел грифона. Чудище вынырнуло из ночного мрака, разметав в клочья молочную дымку над водой, и пронеслось вдоль борта, так что волна воздуха ударила Оррику в лицо, смела и унесла вдаль невезучую ночную бабочку, заставила даже парус чуть заколебаться. Серая кобыла заржала, забилась, пытаясь разорвать привязь и путы на ногах. Прежде чем грифон снова исчез во мраке, Оррик успел увидеть всадника в чёрном на его спине. Тот словно бы разглядывал паром, людей на его палубе. Крылья хлопнули во мраке, громче пушечного выстрела. Грифон пошёл на разворот.