Чужое Зеркало

Отчаяние

Алекс был самым обычным офисным работником. Он трудился усердно, никогда не пытаясь увильнуть от обязанностей, чем немало радовал начальство. За долгие годы у него выработался чёткий распорядок дня, который он знал наизусть и про себя гордо называл «Дисциплиной».

Каждое утро Алекс вставал ровно в шесть, завтракал творогом с ягодами, просматривал новостную ленту, удивляясь очередным чрезвычайным происшествиям. Затем он аккуратно заправлял кровать, выходил на лёгкую пробежку вокруг дома, а вернувшись, одевался и отправлялся в офис. Работа у него была сложная и требовала большой ответственности, но он справлялся. Иногда прокрастинация мешала, однако со временем Алекс научился контролировать свои «хотелки», всегда ставя работу на первое место.

Однажды, заметив, как стремительно идёт время, он задумался о семье. Ему уже следовало искать спутницу жизни, но подходящая девушка так и не находилась. Алекс ходил на свидания, пробовал разные способы произвести впечатление, однако женщины встречались холодные, да ещё и с завышенными требованиями. После таких встреч он начинал испытывать неприязнь ко всему женскому полу. Да и сам он, как назло, выбирал именно таких особ. С одной девушкой отношения продлились больше полугода, но в конце концов она ушла, сказав, что он не способен проявить ни капли чувств, слишком холоден, а ей нужен был хотя бы намёк на любовь. Странно, ведь Алекс был уверен, что делает всё возможное, чтобы показать нежность и заботу. Но словно люди этого просто не замечали.

Дни тянулись один за другим — длинным, бесконечным веером. Жизнь Алекса не становилась ни светлой, ни тёмной — она превратилась в череду серых, обыденных событий. Он много раз пытался добавить в неё яркости: пробовал гулять, но прогулки лишь тяготили; пил алкоголь, но тот быстро вызывал недомогание; пытался танцевать, но ритм всегда казался чужим и нелепым. К тому же с детства он был чрезмерно стеснительным.

Чувство одиночества давило на него. Алекс любил бывать один, но теперь полное отсутствие общения становилось невыносимым — он не мог выдержать и минуты в полной тишине. Ему казалось, что все его усилия напрасны. Карьерного роста не было, работу сваливали на него, словно на вьючное животное, тянущее за собой непосильный груз. Коллеги не вызывали доверия — они больше напоминали ядовитых змей, готовых ухватить своё. Постепенно все люди вокруг стали казаться ему такими же. Алекс перестал ходить на мероприятия, замкнулся в себе. Хотелось вырваться из этого серого мрака, но он даже не представлял, как это сделать.

Однажды ночью он возвращался домой после работы. Начальник задержал его, заставив переделывать документы и проверять бухгалтерию. В небольшом городе в это время метро было почти пустым, что Алексу только нравилось: можно было закрыть глаза и немного отдохнуть до конечной, рядом с которой он жил. Но сон так и не приходил. Он уткнулся в телефон, перечитывая старые переписки с бывшими «любимыми» — вспоминая детали, которые когда-то обожал, и которые потом возненавидел. Мир казался всё злее, а внутри него будто закручивалась жестокая, острая воронка, порождавшая тревогу и панику. Ему стало дурно. Хотелось убежать, спрятаться, исчезнуть, лишь бы никто не видел и не касался его.

Внезапно поезд начал тормозить. Алекс был уверен: до его станции ещё рано. Снаружи царила тьма, свет исходил только от тусклых ламп в вагоне. Не было ни звука, ни шороха. Подняв голову, он заметил, что сидит один. Женщина в наушниках, молодой парень с сумкой — все исчезли, будто испарились. Мелькнула мысль, что он заснул и проснулся уже в депо, но место это совсем не походило на депо.

Вдруг вспыхнул свет. Двери распахнулись, и Алекс увидел перед собой полуразрушенную станцию. Она явно давно была закрыта: трещины в стенах, обвалившаяся плитка, шипящие провода, из которых сыпались искры. И посреди этой заброшенной громады одиноко стояло огромное зеркало, в котором отражался длинный серебристый вагон.

Алекс сунул телефон в карман куртки и осторожно вышел. Он осмотрелся в поисках лестницы или хоть какого-то выхода наружу. Обошёл станцию кругом — но нигде не было ни дверей, ни подъёмов. Всё вокруг оказалось наглухо забетонировано. Недавняя паника с новой силой сдавила грудь.

Куда он попал? Где машинист? Где все остальные?..

Он стал звать на помощь, стучал по вагонам, прошёл даже до самой рубки — но всюду было пусто. Казалось, он действительно остался здесь совершенно один. И что теперь делать? Оставалось лишь сидеть и ждать утра, пока его не обнаружат дежурные, не заметившие, что в поезде остался пассажир. Алекс обречённо простонал, опустился на жёсткое сиденье, прижавшись спиной к холодной стенке вагона, и уставился на странное зеркало посреди станции.

Оно было неподходящим, чужеродным в этом месте. На станции, где всё разрушено и забыто, откуда взялось зеркало? Алекс не понимал. Но именно в нём то и дело что-то мелькало — будто тени или клубы дыма. Он щурился, стараясь рассмотреть детали, но с такого расстояния разобрать ничего не мог.

Сначала лень брала верх над любопытством. Парень не хотел даже подниматься. Но после очередного блика, пробежавшего по зеркальной поверхности, внутри у него зашевелилось подозрение. Привстав, он медленно направился к нему, стараясь как можно дольше не попадать в отражение. Всё было спокойно, никаких теней больше не появлялось. Алекс остановился напротив, и в стекле возникло его осунувшееся, бледное лицо.

Он давно не выходил подолгу на улицу, и кожа окончательно потеряла загар. Глаза покраснели и стали сухими от долгих часов за компьютером. Тело выглядело худым, плечи поникшими.

— Неужели я так сильно... похудел? — прошептал он, удивлённо рассматривая себя. — Я ведь не был таким костлявым...

Внезапно на зеркале снова мелькнул блик — словно за его спиной кто-то прошёл, оставив длинную тень. Алекс резко обернулся. Но сзади не было никого. Лишь мигающая лампа и шипение оборванного провода.

Он почесал затылок и, тяжело вздохнув, списал всё на усталость. В таком состоянии может померещиться что угодно. Алекс уже и не помнил, когда последний раз спал нормально, полноценным восьмичасовым сном. Даже по выходным начальство находило для него «срочные задачи», которые нельзя было откладывать. Однообразная круговерть дней изматывала его до изнеможения — не удивительно, что он так сильно исхудал. Какая бы строгая дисциплина ни была, она не способна помочь человеку увидеть этот мир иначе.