Чуть Чудь

Выставка

Антон ужасно ненавидел шумные сборища людей. Даже в любимых компьютерных играх прокачивался в одиночку, отказываясь от вступления в кланы, гильдии и прочие скопления «живого» общения. Ему претила излишняя суета во время прохождений заданий и бесконечная беготня с «прокруткой» сюжетных линий. Но порой встречались квесты, где объединение с другими игроками являлось обязательным. Лишь в таких случаях, скрипя зубами, Антон подыскивал куда приткнуться для совместного эвента. И сейчас он чувствовал себя похожим образом.

А всё потому, что старшая сестра заставила сводить двойняшек-племянников на какую-то познавательную выставку каких-то там достижений. Вот так, заядлому интроверту и домоседу Антошеньке всучили билеты, рекламный буклет и пинками выставили вон, перекинув на карточный счёт деньжат на сувениры, перекус и прочие непредвиденные расходы.

— Дядя Тоша, смотри! — племянники потащили его к одному из стендов. Потом к другому, третьему, пятому, десятому и так до бесконечности.

Антон не пытался вникнуть в суть выставки. Он нехотя тащился за ребятнёй, следя чтобы те ничего не трогали и не убегали слишком далеко. Залы менялись, но ему они казались совершенно одинаковыми. Везде в полумраке мерцали информационные табло, заменяющие экскурсоводов. Выставленные «достижения» так же подсвечивались, чтобы посетители могли лучше рассмотреть их.

Племянники вовсю веселились. Они увлечённо фотографировали друг друга у каждого экспоната, пересылая снимки одноклассникам и родителям через социальные сети.

В какой-то момент Антон очутился возле очередной выставочной витрины, стоящей в центре просторного зала. Сквозь неё молодой человек прекрасно видел племянников, что носились туда-сюда-обратно. В стеклянном отражении, как в зеркале, проступило унылое выражение лица Антона.

А за ним…

Из-за плеча выглянула пара зелёных глаз, поблёскивающих в темноте, как у кошачьих. Антону показалось, что за его спиной появился низкорослый коренастый мужчина средних лет и не моргая осматривал его, точно выставочный экспонат. Цепкий взгляд незнакомца не просто приковал к себе внимание оцепеневшего юноши, он заставил его забыть обо всём: о сестре, что будучи старше его на десять лет заменила пропавших без вести родителей; о её муже, бесконечно скитающегося по командировкам, чтобы обеспечить не только свою семью, но и сидевшего на шее шурина-студента; о племянниках, доставляющих столько хлопот на этой выставке. Низкорослый мужчина расплылся в улыбке и лукаво, по-кошачьи, прищурил оба глаза. Вместе с тем, в зале как будто потемнело и стало пугающе тихо: ни шагов посетителей, ни разговоров, ни детской беготни.

Антон резко обернулся!

Племянники промчались мимо него, оживлённо обсуждая комментарии к только что отправленному снимку. Никаких коротышей средних лет, да и вообще других мужчин в зале не оказалось. Теряя равновесие, Антон пошатнулся и, сделав неуверенный шаг, замер на месте. Под подошвой неприятно скрипнуло. Нечто твёрдое оказалось под ботинком. Антон нагнулся и поднял с пола небольшой гладкий камушек бурого цвета со светлыми прожилками.

— Дядя Тоша! — окликнули племянники. — Здесь мы всё сфотали!

— Ага, — кивнул Антон и на ходу пихнул находку в карман джинс.

Не прошло и десяти минут, как утомительному хождению по залам, наконец-то, пришёл конец. Казалось, теперь с чистой совестью пора возвращаться домой. Вот только двойняшки начали ныть, что устали и хотят перекусить. Пришлось Антону отвести их в ближайшее кафе, отстоять в очереди и после терпеливо сносить гам жующих посетителей.

И только вечер принёс с собой радость относительной тишины, когда наушники воцарились на ушах Антона, а перед глазами замелькали просторы новёхонькой игры. В ней было всё, как он любит: скромные деревушки с немногословными жителями, древние развалины с таящимися монстрами, загадочные подземные пещеры и просторные поля душистых трав, леса, озёра, горы и реки. Никакой шумной цивилизации с её невыносимо высоким темпом жизни загнанной лошади. Расслабляющая мелодия фоновой музыки порадовал не только слух, но и душу, заставляя почувствовать гармонию с самим собой.

Наслаждаясь игрой, Антон сам не заметил, как время перевалило за полночь и побежало в сторону рассвета нового дня. Лишь когда первые лучи солнца прокрались в комнату, ударив в глаза засидевшегося геймера, тот понял, что переусердствовал. Пока сестра не заметила ночных посиделок, он поспешил выйти из игры, выключить компьютер и шмыгнуть под одеяло.

Едва голова коснулась подушки, сознание Антона провалилось в глубокий сон. В нём он снова оказался на выставке в том самом зале, где ему привиделся кошкоглазый коротышка. Толстое стекло, ограждающее центральный экспонат, с оглушительным звоном разлетелось на осколки и те, падая, рассыпались по полу мелким бисером. Антон невольно вздрогнул, но с места не сдвинулся. Он уставился на парящий в воздухе здоровенный кусок золотистого камня.

«Самородок? Бывают же такие? Вряд ли…» — сам себе ответил Антон и огляделся.

Выставочный зал изменился, превратившись в просторную пещеру с высокими сводами, по которым стекали капли воды. Экспонат в виде огромного самородка приобрёл человеческие очертания. В них угадывались покатые плечи, округлости бёдер и даже выпуклости женской груди. Не одетая и не нагая, золотая дева кружила в центре пещеры, нашёптывая слова на незнакомом языке. Местами, казалось, будто она звала кого-то.

— Я? — откликнулся Антон и тут же проснулся.

Старик-картошка

В комнате Антона царил полумрак, отчего та выглядела совершенно чужой и незнакомой. Нащупав лежащий на постели халат, парень попытался его надеть. Но, не то с спросонья всё из рук валилось, не то дремота не отпустила. В общем, ничего путного не вышло.

Вдруг, совсем рядом звонку чихнули. Антон от неожиданности аж подпрыгнул на месте. Чиркнула спичка, лишь на миг озарив спальню парня, и сразу же погасла. Следом вспыхнул новый язычок пламени и на этот раз он исходил от лампы, которую держал в руках взлохмаченный старичок. Его лицо походило на прошлогодний пророщенный картофель: землистый, сморщенный, с белёсыми пупырышками и торчащими кривыми отростками-бородавками.

— Ты кто? — сипло выдал Антон, попятившись от внезапного гостя.

Тот коротко ответил на непонятном языке и вопросительно поднял кустистую бровь. Повисло неловкое молчание. Его прервал внезапный кашель незнакомого старика. По морщинистым щекам покатились слёзы.

— Водички? — Взволновано поинтересовался Антон, готовый вот-вот бегом сорваться на кухню. Но дед покачал головой, словно отказываясь. Когда же кашель унялся сам собой, то старик опять заговорил. Его речь журчала, словно ручей, в который то и дело кидали камушки. Слова звучали как бы на распев — плавно, с переливами, с языковым клацаньем и цоканьем.

Заслушавшись, Антон совершенно выпал из реальности, а следом и из постели. Падение на пол мгновенно привело парня в чувства. Ощупывая деревянные половицы, он нехотя признал, что находится не в своей комнате.

А где?

— Подождите! — Антон замахал руками, привлекая внимание старика. — Где я? Только по-русски. Я ваших «шпреньканьей» не понимаю.

Дедок внимательно выслушал, наглаживая седую окладистую бороду. Постоял вот так молча, подумал с минуту, а после заметался вокруг опустевшей кровати, заглядывая то под подушку, то под одеяло. Хотел было Антон спросить, что тот ищет, но тут старик торжествующе поднял над головой, найденный в перевёрнутой постели, гладкий красноватый камушек со светлыми прожилками. Парень сразу узнал вещицу. Именно на неё он наступил у витрины на недавней выставке, а после случайно притащил домой. Видимо, когда переодевался, находка выпала из кармана и затерялась в постели. А сморщенный дедок её нашёл.

— Что это за… — Антон не успел договорить, как старик, напевая себе под нос, кинулся к массивному дубовому столу в центре комнаты. Там вспыхнули сразу две лампы и закипела работа.

«Где это я вообще оказался? Как?!» — опомнившись, Антон заозирался, не веря собственным глазам. Всё, кроме кровати, было другим. Комната превратилась в крестьянскую горницу под старину. Он увидел аккуратные стены из покатых боков толстых брёвен, между которыми кое-где торчала посеревшая пакля. Задрал голову, а там бревенчатые перекрытия держали деревянный потолок, по которому дрожащими пятнами расползся свет, зажжённый в комнате масляных ламп.

«Сон?» — Антон ущипнул себя за руку и чувство боли убедило его в обратном. Страх подкрался к сидящему на полу растерянному парню. А вслед за ним явился чудаковатый дедок и, клацнув ножницами, бесцеремонно срезал со лба Антона прядь волос. И без того невеликая чёлка в мгновение ока превратилась в торчащий как попало ёжик. Старик же радостно вернулся к столу и продолжил работать с красноватым камушком.

«Вот же…» — злость закипела в душе Антона, а кулаки зачесались, жаждая драки, но тут вернулся дедок и...

С широкой улыбкой, почти потерявшейся в густой бороде, он вручил парню кулон на длинной металлической цепочке. Любопытно, что красноватый камень с прожилками теперь оказался вдавленным в прозрачный желтоватый кристалл, внутри которого как будто застыли золотистые не то иголки, не то нити. Местами они собирались в пучки, напоминающие обрезки волос.

Антон взял кулон в руку. Старик тут же завёл своё треньканье. Только теперь каждое слово стало понятным парню.

— Так-то лучшее. А то выпучил глазёнки, как тот пыжик. Эх... Вот же морока, — ворчал дедок, а вместе с тем бесстыдно разглядывал «гостя» со всех сторон.

— Пыжик? Я-то? Обзываться-то зачем? — Антон был не сильно любознательным городским парнем и о смысле слова «пыжик» мог только догадываться.

— А кто ж ещё? Вот скажи мне, друг любезный, с какой такой надобностью ты на своей кровати въехал ко мне в хоромы? Я тебя к себе не звал, не приглашал, стол не накрывал, — старик махнул руками в обе стороны, показывая пустоту. — Мне ж теперича через тебя к печи не подойти, да наружу не выйти. Дверь то она вон, где осталась.

— Это не я! Оно само, — Антон бросился оправдываться. Вот только дедок его слушать не стал. Взмахнул рукой, да по макушке парня как треснет ладошкой. От внезапного удара у того чуть челюсти друг в дружку не вошли.

— Ага. И сердце яшмово к тебе само в руки прыгнуло, а опосля в простынях схоронилось. Так? — старикашка пригрозил пальцем, при этом странновато гримасничая.

— Сердце? Какое ещё сердце? — от услышанного Антон совсем растерялся. — Просто камень какой-то. Я на него случайно наступил.

— «Просто камень», говоришь? Ты когда в руке-то его держишь, слышь, как оно стучится, как бьётся-колотится? Ровнёхонько. Тока странно… Без души оно. Будто одичало. Вот! Пришлось оправу хозяйскую справить, да на цепь посадить, покуда оклемается, — дедок сокрушался, а сам, то с одного бока к парню зайдёт, то с другого. — Эх, волосяшек у тебя маловато. Не старый ведь. Молодой. Знать, болел много.