Чувства Каэля

Глава 1. Потеря

Мир стал серым.
Не потому что шёл дождь — просто краски исчезли.
Дома, деревья, люди — всё выглядело одинаковым, безжизненным,
словно кто-то стер их из картины пятнадцатилетнего Каэля.

После смерти матери дни потянулись один за другим,
как старые, потускневшие фотографии.
Утро начиналось звуком чайника и кашлем бабушки,
которая теперь жила с ним и старалась делать вид, что всё под контролем.

— Каэль, ты в школу опоздаешь, — повторяла она почти каждый день.
Голос её был тихий, усталый,
но в нём слышался страх —
будто она боялась, что однажды он просто не встанет.

Школа теперь казалась чужой планетой.
Толпа учеников, смех, звонки —
всё звучало будто из-под воды.
Учителя смотрели с жалостью,
а одноклассники — с неловким сочувствием,
которое было хуже любой грубости.
Он сидел у окна и наблюдал,
как капли дождя медленно скатываются вниз.
Иногда ему казалось, что дождь плачет за него.

На переменах он почти не разговаривал.
Однажды одноклассница Мира принесла шоколадку,
робко улыбаясь.
Он поблагодарил, но так и не открыл её.
Шоколадка растаяла в кармане и прилипла к подкладке куртки —
маленькое доказательство того,
что он всё ещё что-то чувствует, но не знает что.

Дома бабушка ставила перед ним тарелку супа.
— Ты должен поесть, Каэль, — говорила она мягко.
— Твоя мама бы хотела, чтобы ты ел.
Он кивал, но ложка всегда тонула в тарелке,
а суп остывал вместе с домом.

По ночам бабушка шептала молитвы в соседней комнате.
Иногда её голос дрожал, как свеча на сквозняке.
Каэлю казалось, что если она перестанет —
мир просто рассыплется в пыль.

Однажды вечером, когда за окном выл ветер,
он лёг и долго смотрел в потолок.
Тени от веток колыхались,
словно кто-то невидимый шевелил их руками.
Он думал, как странно —
всё вокруг живёт,
а внутри у него — пустота.
Он просто хотел заснуть и не проснуться.

И вдруг где-то далеко, на границе сна,
он услышал шёпот.
Кто-то звал его по имени.
Сначала тихо, как будто издалека:

— Каэль…

Он вздрогнул, подумал, что это бабушка,
но комната была пуста.

Шёпот повторился — ближе, теплее,
будто кто-то говорил не голосом,
а прямо в сердце:

— Каэль… проснись…

Мир вокруг начал растворяться.
Потолок стал мягким, как облако,
а стены — текучими, словно дым.
Он попытался крикнуть,
но вместо звука из его рта вырвался тёплый свет.

Свет обвил его, словно одеяло.
Потом наступила тишина —
такая глубокая, что в ней слышно было только собственное дыхание.

И где-то в этой тишине
послышался смех.
Лёгкий, искренний,
как будто за гранью сна кто-то всё ещё умел радоваться.

Каэль потянулся к этому звуку — и провалился.

Глава 2. Пробуждения

Каэль очнулся от странного ощущения — будто кто-то гладил его по волосам прохладным ветром.
Он не сразу понял, где находится.
Под пальцами — мягкая, тёплая трава, а не простыня.
Воздух пах не комнатной пылью, а… тыквами.
Сладко, немного дымно, словно он уснул на осенней ярмарке.

Он приоткрыл глаза.
Над ним раскинулось светлое небо, но странное —
в нём плавали осколки луны, как разбитое зеркало.
Каждый кусочек тихо вращался, отражая солнечный свет,
и между ними медленно проплывали лёгкие облака —
в форме котов, лестниц и часов.

Каэль сел.
Вокруг росли деревья с радужными яблоками —
их листья переливались, как бензиновая плёнка,
а плоды сверкали всеми цветами,
словно внутри них кто-то зажёг фонарики.
С ветки упало одно яблоко,
и когда оно коснулось земли,
из него вылетел крошечный смех — прозрачный, как пузырёк.

— Доброе утро, соня, — раздался голос позади.

Каэль резко обернулся.

Перед ним стоял человек... Или почти человек.
Он был высокий, бледный, с ярко-рыжими волосами и одной, густой монобровь, которая, казалось, жила своей жизнью.
На его шее, ушах, пальцах и даже запястьях висели маленькие тыковки — живые, с крошечными мордочками.
Они мигали глазами и тихо посапывали.

Губы у незнакомца были голубые и широкие,
и когда он улыбался, казалось, что сама улыбка вот-вот сорвётся с лица и улетит.

— О, ты наконец-то проснулся! — воскликнул он радостно,
будто Каэль не чужак, а старый друг. —
Я уж думал, будешь спать до конца сезона падающих облаков!

Он протянул руку, вся унизанная кольцами с маленькими тыковками.
Каэль медленно пожал её, чувствуя, как под кожей проходит лёгкая дрожь — будто этот человек искрился изнутри.

— Где я?.. — прошептал Каэль.
— А, так ты не помнишь! Ну, бывает. Иногда миры перемешиваются, иногда люди падают между ними, —
сказал рыжий легко, словно объяснял, почему небо голубое. —
Ты теперь у нас.
В Краю Чудиков, ха! Красивое место, если не смотреть вниз.

Каэль машинально посмотрел вниз — и ахнул.
Он стоял не на земле, а на огромном куске острова, висящем в воздухе.
Под ним — туманная бездна, в которой плавали ещё десятки островков.
На одном виднелись цветущие поля, на другом — сверкавший озёрный круг,
а где-то вдалеке блестел замок, сложенный будто из стеклянных корней.

— Меня зовут Гаудим, — представился рыжий,
поправляя одну из тыковок, что болталась у него на ухе.
— Смешное имя, знаю. Но ты можешь просто звать меня Гауди.
Все зовут. Даже те, кто не умеет говорить.
— Мы… знакомы? — осторожно спросил Каэль.
— Конечно! — без колебаний ответил Гаудим, будто это само собой разумеется.
— Мы друзья. Или будем, если ты не испугаешься нашей компании.

Он подмигнул, и одна из его маленьких тыковок хихикнула.

Гаудим обернулся, сделал приглашающий жест:
— Пойдём, покажу тебе наш мир. Только осторожнее, не наступи на лужу отражений — они кусаются, когда злятся.

Каэль пошёл за ним.
Под ногами шуршала трава, похожая на перья.
Где-то вдали слышался смех — звонкий, как детский, но не совсем человеческий.
В воздухе плавали шёпоты, как комары на закате —
словно сам воздух разговаривал.

Они шли по тропинке, где вместо камней лежали разноцветные пуговицы,
а вдоль пути росли кусты, из которых вылетали письма —
маленькие, сложенные в самолётики, с надписями вроде:
«Не забудь улыбнуться» или «Ты существуешь — и это уже чудо».

— Красиво, да? — сказал Гаудим, когда они поднялись на холм.
— Это место немного странное, но у него доброе сердце.
Он поднял руку и показал вдаль.
С холма открывался вид на огромный базар,
раскинувшийся между летающими островами.
Мосты из стеклянных корней соединяли их,
а на площадях кипела жизнь.

Каэль видел существ, которых не мог даже придумать: Медлительного жука в плаще который продавал баночки с запахами воспоминаний.

Женщину с тремя лицами, одно из которых всё время спало.

Котенка без тела, летавшего как воздушный шар и торгующего снами.

Торговца облако, разливающего дожди по бутылкам.

Мальчика с крыльями из нот, который играл музыку, когда шел.

— Это наш народ, — сказал Гаудим с гордостью.
— Смешные, странные, шумные. Но без них этот мир бы не дышал.
Каэль стоял, поражённый. Всё казалось слишком живым, слишком нереальным.
Даже воздух тут звенел — от смеха, запахов, шепота, света.

— И ты говоришь… я теперь здесь?
— Хм, — протянул Гаудим, поворачиваясь к нему.
— Времена тут течёт по-своему. Может, ты здесь всего минуту.
А может, уже целую вечность. Кто знает?
Он улыбнулся — так искренне, что Каэль вдруг почувствовал,
как где-то внутри него шевельнулось что-то тёплое, почти забытое.

— Пойдём к замку, — сказал Гаудим. — Там узнаешь больше.
Он поманил его рукой, и тыковки на пальцах звякнули, как маленькие колокольчики.

Каэль шагнул за ним, и мир, казалось, стал немного ярче.

Дорога к замку была как сон, растянувшийся на закате.
Каэль шёл за Гаудимом, стараясь не отставать,
но его всё время отвлекали звуки и запахи.
Земля под ногами дышала — то слегка поднималась, то оседала,
словно кто-то невидимый спал прямо под ними и переворачивался во сне.

Гаудим шёл уверенно, размахивая руками,
и его маленькие тыковки тихо позванивали, словно стая колокольчиков.
Иногда он останавливался, чтобы показать Каэлю что-то странное:
цветок, который мурлыкал от прикосновения,
или дерево, из ствола которого текли ноты, а не сок.

— Привыкай, — говорил он весело. —
Тут всё живое. Даже то, что делает вид, будто нет.

Каэль кивал, но чувствовал, как внутри у него растёт лёгкий страх.
Он по-прежнему не понимал, где он, почему, и почему все вокруг ведут себя так,
будто давно его знают.