Чувствовать свет...

Пролог

Я провожаю его до кабинета, сама не понимая зачем. Он, знающий этот дом наизусть, как свои пять пальцев, уже давно не нуждается в моей помощи.

Собравшись с духом, он нащупывает прохладную кованую ручку и, нажав на неё, толкает дверь. Два шага в полумрак, словно поглотивший его, – и дверь медленно закрывается, оставляя зловещую щель.

Я застываю, не в силах пошевелиться, боясь услышать для себя самое страшное. Но и уйти не могу. Ноги будто врастают в дорогой паркет, обрекая остаться и узнать то, чего подсознательно ждала всё это время, но отчаянно надеялась избежать.

Внезапный голос хозяина дома заставляет меня вздрогнуть, словно от удара тока, и напрячься, вслушиваясь в каждое слово, словно от этого зависит моя жизнь.

— Я полагал, ты проявишь больше благодарности, Сергей, — голос Чащина ровный и холодный, как лезвие ножа. — Я дал тебе всё. Обеспечил будущее и продолжаю это делать, несмотря на твою… особенность.

— Я не просил об этом, отец. Равно как и не просил решать за меня, с кем мне делить жизнь.

— Не смей дерзить мне! — отец взрывается, но тут же обуздывает гнев. — Этот брак — не прихоть, а необходимость. Объединение наших семей укрепит империю, которую я строил для тебя.

— Империю, воздвигнутую на лжи и манипуляциях? Благодарю, отец, но я откажусь от неё, как и от брака, который ты мне навязываешь.

Раздаётся смешок, зловещий и тягучий, словно ядовитый дым, от которого по спине бегут мурашки.

— Романтика слепого юноши… трогательно до глупости. Но мир жесток, Сергей. И я сделаю всё, чтобы защитить… наши интересы. Даже если это означает сделать жизнь твоей милой сиделки и её семьи… невыносимой. Подумай хорошенько, сын. Выбор за тобой.

В кабинете повисает тишина, густая и давящая, словно саван. Сердце колотится в груди исступленно, отчаянно, кажется, его безумный ритм эхом отдается во всем огромном доме. Я съеживаюсь, словно загнанный зверек, в мучительном ожидании ответа, умоляя в душе услышать твердое "нет", но его слова обрушиваются на меня, как лавина, погребая под собой все надежды.

— Хорошо, но с условием: ты пальцем не тронешь ни ее, ни ее семью. И выплатишь им столько, чтобы хватило Горюнову подняться на ноги.

Мир вокруг меркнет, и я чувствую, как проваливаюсь в ледяную бездну, где нет ни света, ни спасения. Холод сковывает меня, проникая в самую душу, отчего сначала начинают дрожать руки, потом ноги, и, наконец, все тело сотрясает крупная дрожь. Кровь будто превращается в лед, перестав нести жизнь. Я задыхаюсь, слезы беззвучно катятся по щекам, и единственным желанием сейчас стало исчезнуть, раствориться в небытии.

Не помню, как ноги сами несут меня в комнату. Плотно прикрыв дверь, я сползаю по ней на пол, словно сломанная кукла. Решение созревает мгновенно, и уже через несколько минут я застегиваю молнию на чемодане, наспех набитом вещами, смешанными с самой жгучей обидой и невыносимой болью, какую я когда-либо испытывала.

Глава 1

— Чащин! Серёга! — доносится до меня эхо дружеских голосов. — Ты сегодня с нами?!

Чёрт возьми! Совершенно вылетело из головы: отец закатывает внеплановый ужин с очередным бизнес-воротилой, и пропуск чреват последствиями, горшими, чем атомный взрыв в моей комнате. К тому же, он вскользь обронил, что речь пойдет обо мне, и если меня не будет — новой тачки не видать, как собственной шевелюры, если вдруг облысею. Придется сжать волю в кулак и высидеть эти нудные посиделки.

— Сегодня никак! Зажигайте там без меня! — кричу в ответ, разворачиваясь к выходу из института.

МГИМО… В наших кругах его окрестили Московским Государственным Институтом Мажоров и Олигархов. Половина студентов — золотая молодежь, купающаяся в роскоши, а другая — те, кто потом и кровью выгрызал себе место под этим солнцем.

По правде сказать, я не горел желанием сюда поступать, в том числе и потому, что языки — не моя стихия. Нет, я свободно болтаю на английском и немецком, сносно изъясняюсь на китайском, но искреннего интереса не испытываю. Однако экономика вызывает во мне ещё более стойкое отторжение, граничащее с аллергией. Поэтому, когда отец поставил ультиматум: МГИМО или ВШЭ, выбор был предрешён, как восход солнца на востоке.

Мой отец, Чащин Юрий Николаевич, — нефтяной магнат, акула нефтеперерабатывающего бизнеса. Властный, беспринципный человек. Он с дьявольской скоростью взлетел по карьерной лестнице, заняв неплохую высоту и цепко удерживая свои позиции в списке самых перспективных бизнесменов города. Во мне он видел преемника, не считаясь с моими желаниями и моими мечтами о будущем.

Даже мать, сбежавшая семь лет назад, когда мне едва исполнилось семнадцать, в тихую гавань Германии с новым мужем, твердила о моём долге перед отцовской империей. Я знал, что дело вовсе не в долге, просто она считала, что как сын я должен получить всё. И, конечно, понятия не имела, какими грязными методами этот человек, мой отец, пытается втиснуть меня в рамки ненавистного наследства.

Вынырнув из дверей института, я прямиком направился к своей видавшей виды, но всё ещё бодрой BMW. Едва коснувшись ручки дверцы, почувствовал, как на шею мне обрушилась маленькая катастрофа. Даже оборачиваться не нужно — и так знаю, кто это.

Олеся Сажина. Однокурсница. Хорошая девчонка, но, мягко сказать, глуповатая. И, как она считает, моя девушка. Эта уверенность в её глазах непоколебима, а вот меня терзают сомнения. Сомнения в том, что именно она — та самая, которая мне нужна.

Наше сближение оказалось до оскомины тривиально. В тот вечер, в галдящей компании друзей, мы праздновали очередной день рождения. Среди пестрой компании оказалась и Леся. Её взгляд, словно притягивающий магнит, настойчиво искал мой, а улыбка обещала больше, чем просто дружеское участие. Я, поддавшись искушению, позволил себе слабость. К счастью, пламя не разгорелось до греховного костра. Но теперь Леся, словно тень, преследует меня, упорно рисуя перед всеми картину наших несуществующих отношений, представляя себя моей девушкой.

Темноглазая шатенка, одарив меня быстрым поцелуем в губы, прищуривается, словно оценивая.

— Сереж, правда, что ты сегодня не идёшь с нами в клуб? И почему эта новость долетает до меня не от тебя, а через третьи руки?

«Ну вот, началось», — проносится в голове. Терпеть не могу эти допросы с бессмысленными выяснениями отношений.

— Вспомнил только сейчас: обещал отцу быть на ужине. Важная встреча с партнером, мое присутствие обязательно.

— Зачем? Тебе же это совсем неинтересно.

Вот в этом она, пожалуй, права. Но что я мог поделать? Всё, чем пользовался, где жил и, кажется, чем дышал, принадлежало властному родителю. Он намертво перекрыл мне кислород, пока не закончу учёбу и не стану его правой рукой в фирме, постепенно зарабатывая авторитет и вникая в суть дел. Но объяснять это Лесе я не собираюсь. Принципиально. — Лесь, так надо. Тем более, если я сдержу слово, возможно, сбудется моя мечта. Так что давай, детка, оторвись там без меня по полной. Автоматически чмокнув её в щеку, ныряю на водительское кресло.

— И ты вот так просто меня отпустишь одну? — в голосе звучит напускная печаль. — А если ко мне кто-нибудь пристанет?

— Ну… Если это будет достойный экземпляр, советую не упускать шанс. Хлопнув дверью, давлю на газ. Сколько раз я уже намекал ей, что между нами ничего серьезного быть не может, но она то ли по глупости, то ли нарочно делала вид, что не понимает. И это выводит из себя.

Подъезжая к дому, бросаю взгляд на часы. Чёрт! Десять минут седьмого. Отец будет в ярости, пусть и скроет это за маской радушия перед гостями. Пунктуальность — его фетиш. И я нутром чую, после званого ужина меня ждёт очередной нудный монолог в его кабинете.

Паркуюсь возле особняка рядом с лощёным седаном представительского класса, несомненно принадлежащим нашему важному гостю. Времени на то, чтобы загнать машину в гараж, уже не остаётся. Поднимаюсь по ступеням, словно взбегаю на эшафот. У двери меня встречает Алексей — личный водитель и по совместительству телохранитель отца.

— Опаздываешь, Серёж, — его ухмылка и лукавый взгляд меня настораживают. — Хорошо, что Юрий Николаевич сегодня в благодушном настроении. Тебя ждёт приятный сюрприз, парень!

— Не по мне его «сюрпризы» в последнее время, — бормочу я, переступая порог.

— Этот тебе точно придётся по вкусу! — доносится мне в спину.

Вхожу в гостиную, откуда слышатся радостные голоса и смех. Сразу же извиняюсь за опоздание.

— Всем добрый вечер! Прошу прощения за задержку. Дороги сегодня — кромешный ад.

— Здравствуй, сын! — в голосе отца сквозит неестественная благожелательность. — Позволь представить: Быковский Владислав Павлович, заместитель министра энергетики и, смею заметить, весьма уважаемый мной человек. А это его очаровательная дочь — Камилла. Надеюсь, вы с ней найдёте много общего.

Лишь сейчас замечаю девушку, стоящую за спиной гостя. Она рассматривает меня с неприкрытым интересом, даже оценивающе. И тут до меня доходит, в чём суть отцовского «сюрприза».

Глава 2

Я сижу за длинным столом, лениво покачивая в руке стакан с апельсиновым соком, словно отмеряя секунды до неизбежного. Слева, как незыблемая скала, возвышается отец, а напротив, в чётком построении, расположились гости. Даже здесь, в этой тщательно выверенной мизансцене, сквозит отцовская воля: будущая невеста — прямо перед глазами, как трофей, который мне на хрен не нужен.

Стройная, темноволосая брюнетка с кукольной внешностью, наверное, запросто поймает в свои сети любого, но только не меня.

Мой взгляд ускользает от её натянутой улыбки, скользит по полированной столешнице, ловя блики пляшущих свечей, и на мгновение я забываю о гнетущей реальности.

Вся эта суета, этот нарочитый пафос, эти титанические усилия отца — всё кажется мне бессмысленным и чуждым. Я не хочу быть его марионеткой, которую он пытается из меня создать. Я не хочу этого брака, этих чужих амбиций. Мои мечты — как стая диких птиц — рвутся на свободу, но им так и суждено умереть в клетке долга, ради человека, который никогда не удосуживался узнать, чего я хочу на самом деле.

А я хочу свободы. И нахожу её в рёве моторов и визге шин уличных гонок, в которых я тайком от отца участвую. Новая тачка — вот о чём я грежу, вот что манит меня к горизонту.

Непередаваемое ощущение, когда ты мчишься по ночной трассе, вдавливая педаль в пол, оставляя соперников глотать пыль, и видишь впереди лишь манящий свет финишных огней. Адреналин обжигает кровь, сердце колотится как пойманная птица, и тебя переполняет ни с чем не сравнимая свобода и безудержный драйв.

В эти мгновения ты — властелин этой дороги, её хозяин и повелитель. Именно это пьянящее чувство, этот безумный риск всё ещё держат меня на плаву.

Гонки. Они не просто часть моей жизни, они — мой кислород. Но сейчас, когда я начинаю понимать, что задумал мой отец, я с ужасом осознаю, что эта моя свободная жизнь может вот-вот закончиться. Сомнения терзают меня, как хищные звери. И я уже сомневаюсь, смогу ли я и дальше наслаждаться этой опасной, но такой желанной свободой?

Отец сидит за столом, выпрямившись, словно натянутая струна, и лицо его хранит ту самую строгую маску, какую он носит всегда, даже в часы, предназначенные для гостей. Кажется, он не позволяет себе ни на миг расслабиться. Я знаю: в моих глазах он видит не сына, а наследника, продолжателя династии. Того, кто взвалит на себя груз его дел, примет бразды правления и расширит границы влияния сразу после окончания института.

— Ты знаешь, Сергей, — произносит он, не отрывая взгляда от гостей, и в голосе его звенит металл, — я всегда говорил, что семья — это краеугольный камень. И вот, смотри, перед нами открывается новый проект, участие в котором жизненно необходимо. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?

Я лишь мрачно киваю, подавляя бунт, ведь отцовский авторитет давит, словно гранитная плита. В этот вечер все нити ведут к одной цели — моей женитьбе.

На столе, ломившемся от различных блюд, нет сейчас ни одного, способного вызвать хотя бы искру аппетита. Каждый кусок мяса кажется пропитанным ядом, каждое слово, сорвавшееся с губ отца, отрывает от меня частицу моей души.

— Мы уже обсудили перспективы сотрудничества с Владиславом Павловичем, и полагаю, настало время поговорить о вашем с Камиллой будущем, — произносит отец, встретившись с ней взглядом, и в его глазах едва мелькает усталая радость, словно он достиг вершины, на которую карабкался долгие годы.

— Мне кажется, это решение несколько… преждевременно, не находишь, Камилла? — бросаю взгляд в сторону девушки, ищу в её глазах хоть искру поддержки, но она лишь молча опускает взгляд в тарелку, словно там скрыт ответ на мой вопрос.

— Глупости! — гремит над столом голос её отца. — Моя дочь — идеальная партия для такого перспективного молодого человека, как ты, Сергей! Она прекрасно справится с ролью жены!

Словно стальные иглы, взгляд моего отца пронзает меня насквозь. Понимаю, сопротивление бесполезно. Они уже всё решили. Всё предрешено.

— Думаю, Сергей лишь намекает на то, что им с Камиллой стоит узнать друг друга получше, прежде чем… торопиться, верно, сын?

Вновь лишь молча киваю. Отец поднимается, звякает бокалом:

— Сергей, ты всегда мечтал о новой машине. В честь нашего нового партнерства и в знак моей веры в тебя и в наше общее будущее, я решил сделать тебе небольшой подарок, — он достает из кармана связку ключей, протягивая её мне. — Вот. Твоя новая Chevrolet Camaro ждет тебя в гараже.

Мечта, воплощенная в металле и блеске хрома. Скорость. Свобода. Вот он, момент триумфа, когда кровь должна закипеть от восторга. Но вместо этого — ледяной холод сковывает сердце. Я знаю, что этот подарок — лишь подкуп, замаскированный под щедрость.

— Спасибо, — сухо отвечаю, принимая ключи. Холодный металл обжигает ладонь.

Отец, упиваясь моей покорностью, вновь растворяется в гостях, щедро раздавая советы, приправленные «жизненной мудростью», и не уставая восхвалять свой безупречный выбор. Всё вокруг кажется натянутым, фальшивым, словно декорации к плохому спектаклю. Воздух сгущается от лицемерия, и я, задыхаясь, решаюсь на побег.

— Мне не терпится уже обкатать свой подарок. Вы не будете против? — слова срываются с губ, словно я отталкиваюсь от берега, готовый броситься в бурный поток, лишь бы не видеть больше этих масок и приклеенных улыбок.

Отец уже собирается извергнуть гневную тираду, но мой «будущий тесть» неожиданно выступает в мою защиту.

— Конечно, нет! Великолепный подарок! Будь я на твоём месте, сам бы не усидел!

— Благодарю за понимание, — я одариваю собравшихся натянутой фальшивой улыбкой, словно актер, играющий свою роль, и поспешно покидаю это лицемерное застолье. — Было очень приятно познакомиться!

Приблизившись к своему новому автомобилю, я ощутил, как восторг смешивается с горечью. Устраиваюсь в водительском кресле, вдыхаю запах новой кожи, и двигатель оживает под моими руками, отзываясь тихим рыком, полным сдержанной силы. Открываю ворота гаража нажатием кнопки на пульте и выезжаю в почти накрывшую город ночь.