Цвет ночи. Глубокий красный

Глава 1

- Чертовы ведьмы.

Зейн ухмыльнулся, поняв, что все же произнес это вслух.

Пахло кровью, мокрым асфальтом и нездоровым любопытством, и никто, разумеется, его не услышал.

Собравшаяся у оградительной ленты в переулке жидкая толпа зевак гудела потревоженным улием. Кто-то даже вслух, едва не плача, сокрушался над тем, что ублюдок выбрал себе в жертву такую красотку.

Зейн мимоходом прикинул, насколько опасным психом нужно быть, чтобы счесть красивым то, что осталось от девицы.

Нарочито грубо сколоченная деревянная вывеска с идиотским названием «Ведьмина лавка», подсвеченная дешёвой гирляндой, болталась на ветру, звеня навешанными на неё не менее дешёвыми колокольчиками. Патрульные и группа экспертов, прибывшие на место убийства первыми, не скрываясь, морщились, слыша этот звук. Очевидно раздражались на создаваемое им ощущение исковерканной реальности, но возиться над останками молоденькой гадалки не переставали.

Останков на улице, правда, было не так уж много.

Запах крови был почти осязаемым, висел в воздухе плотной дымкой, вероятно, сбивая с ног молодых вампиров, если они сейчас находились поблизости.

Оставалось лишь надеяться, что никого из них он не растравит в мере, достаточной для того, чтобы попробовать повторить подобное.

Впрочем, на глаза Смотрящему без повода и при подобных обстоятельствах молодняк старался не попадаться, и ради их же собственного блага, он надеялся, что все они додумались убраться как можно дальше.

Люди из себя ничего интересного не представляли - полицейские, любопытствующие, пара извращенцев, заводящихся от вида мертвых тел, несколько перепуганных девочек с темным отпечатком нехорошей магии на них…

Простыня, которой накрыли останки, скрывала многое из того, что его интересовало, и, давя в себе продолжающее стремительно нарастать раздражение, Зейн почти смирился с тем, что осмотреть их спокойно ему удастся не раньше следующей ночи.

Конечно, можно было беспрепятственно пройти в морг в любой момент, привычно отвести людям глаза. Сделать так, чтобы даже те, кому не посчастливилось обладать по-настоящему острым восприятием, запомнили его лишь смазанной тенью без особых примет и конкретного образа.

В таком случае с сотрудниками пришлось бы повозиться, тем самым создав для копов некоторую напряженность, связанную с затягиванием необходимых исследований.

Лишний раз создавать ее без острой на то необходимости он не хотел. За семьдесят лет правления в Нью-Йорке Смотрящий Зейн пару раз лично давал офицерам показания, и от местного Общества в целом требовал уважения к людским законам.

Пусть исследуют, все равно ничего не найдут.

В этом он был абсолютно уверен, потому что разорвать пополам молодую женщину было… не человеческим стилем.

Люди много чего способны сотворить друг с другом, да и с самими собой, - он прикрыл на мгновение глаза, позволяя себе в очередной раз погрузиться, почти нырнуть в одуряющий запах пролитой крови, - но подобное было слишком затратно и грязно.

Или не слишком?

Кровь погибшей девицы была не просто отвратительной, она оказалась ни на что не годной, - много алкоголя и травки, некачественные лекарства, которые она принимала в недалеком прошлом, не модная, но по-прежнему пикантная болезнь…

Через витрину осиротевшего магазина стали заметны яркие вспышки фотокамеры - эксперты документировали детали, тщательно снимали нижнюю часть туловища, очевидно, оставшуюся там, и Зейн сделал шаг вперед, приближаясь к ленте, неуловимо и незаметно скользя среди людей и заставляя их расступиться и дать ему место.

Видеть сквозь стены и ткань не умел даже он, но странным образом задержался глазами на кончиках густых рыжих волос, торчащих из-под небрежно наброшенной боровшимся с приступом тошноты стажером простыни.

Девушку он не знал и не слишком сожалел об этом, но, вероятно, красивой она при жизни все-таки была.

В такой толпе делать было нечего, и Зейн поднял взгляд, ища того, кто позвонил копам.

Того, что успел это сделать за те десять минут, в течение которых он пропустил звонок от узнавшего первым Айзека.

По идее, с умника как раз сейчас должны были снимать показания, и можно было перехватить его после, чтобы считать информацию из первоисточника, с глубины зрачка…

Он не закончил эту мысль, встретившись взглядом с тем, кто стоял напротив, точно так же предпочитая оставаться в тени.

Другой вампир.

Вампир, которого он не почувствовал и не заметил.

Подобное явление перед Смотрящим над городом для любого, - почти для любого, - было чревато как минимум потерей одной из конечностей, но вспыхнувшая наконец в полной мере злость таяла, разбиваясь о растерянность и постепенное, хмельное, заставляющее внепланово усомниться в самом себе, узнавание.

Яркий отпечаток двадцать первого века - джинсы, куртка, коротко остриженные, теперь не доходящие даже до плеч, лишь до середины шеи, волосы…

Холодом то ли ночным, то ли этого узнавания протянуло по позвоночнику, ударило по всем инстинктам сразу.

Лицо осталось прежнем. Не академически правильные, но удивительно красивые черты, четкий, немного капризный изгиб губ. И глаза. Зеленые, яркие. Капля насмешливого любопытства, растворенная в самой глубине этой зелени.

Это могло быть, и, скорее всего, являлось лишь миражом, без предупреждения начатой игрой подсознания, свидетельствующей о том, что скоро придет пора принимать меры, но он должен был убедиться.

В несколько стремительных, на взгляд человека, сошедших бы за телепортацию шагов он обошел толпу, оказываясь рядом прежде, чем та, кого он видел, но не ощущал, растворится в ночи.

- Фредерика?

- Эрика.

Она не тронулась с места, как будто только этого и ожидала. Вскинула голову, отбрасывая волосы с лица, чтобы можно было развеять любые сомнения, рассмотрев детально. Исправила коротко, почти весело.

Такая же настоящая, как прошедший ранним вечером дождь и труп, лежащий под белой простыней на мокром, пропитанном кровью асфальте.

Глава 2

Эрика растворилась в ночи так, будто ее и не было, и ещё пару минут Зейн стоял, мрачно разглядывая кирпичную кладку стены.

Если бы он мог дышать, сейчас было бы самое время осознать, что во время этого разговора задерживал дыхание.

Словно отмерев, он развернулся, окинул взглядом переулок, в котором делалось уже откровенно тесно, и скользнул на людную улицу – подальше от расшатывающего разум запаха дурной крови, поближе к собственным мыслям, которые только предстояло собрать во что-то относительно целое.

Несколько десятилетий не принесших ни намёка на результат поисков обернулись встречей, которой он меньше всего ждал.

Которой он так… хотел? Жаждал?

Анализировать собственные чувства сразу вслед было делом неблагодарным и не слишком плодотворным. Сначала следовало решить насущное, и первым делом он написал сообщение, уточнил, может ли приехать.

Необходимости в этом не было, но он всё равно делал это из соображений исковерканных приличий.

Не дожидаясь ответа, Зейн решил мысли и об этом отложить на потом, набирая номер Айзека.

Тот определённо ждал его звонка, хотя и поднял трубку только после четвёртого гудка.

– Ну как? Успел взять мерзавца за задницу, Смотрящий?

Даже по телефону от него, казалось, ощущался аромат потертой кожи, краски для волос и поразительно несоответствующего всем внешним атрибутам отличного парфюма.

Зейн коротко хмыкнул про себя, убедившись, что с собственным восприятием всё, как и ожидалось, в порядке. Проблема в самом деле была в чертовой Фред… Эрике.

– Разумеется, нет. Нашлось кому позвонить копам.

– И Смотрящий не стал с этим связываться?

Айзек выразительно присвистнул в ответ и не стал продолжать.

– Не зарывайся, – ответное предупреждение было чисто номинальным, и они оба об этом знали.

Айзек с его высокими сапогами, кожаными куртками и выкрашенными то в чёрный, то в зелёный, то в синий цвет прядями был официальным лидером местных панков, анархистов и ищущих себя. Он частенько брал под своё крыло новообращённых и откровенно бесперспективных, иногда даже воспитывал из них нечто стоящее. В свои без малого двести лет он умудрился фактически создать государство в государстве, и не стеснялся говорить о том, что не прочь был бы принять на себя обязанности Смотрящего в случае, если Мастер Зейн наконец устанет от этой ответственности.

Тем не менее, бросить вызов он не пытался, – то ли больше трепался, чем хотел, то ли слишком трезво оценивать очевидный исход, – и Зейн, от ответственности всё никак не устававший, прощал ему многое, включая то, что было непозволительно другим.

– Скажи мне лучше вот что: тебе или твоим ребятам попадался за последние недели в городе кто-то новый?

Последовала пауза, в течение которой Айзек очевидно соображал.

– Да, была одна. Моим парням она не понравилась, – судя по короткой усмешке, сопроводившей прозвучавший наконец ответ, возникшая неприязнь кончилась как минимум, безобразным панковским наездом, как максимум не менее безобразной склокой. – Такая, знаешь, выебистая типа тебя, с легким немецким акцентом. Старше меня лет на сто.

– Но восемьдесят, - Зейн поправил машинально, мысленно отметив, что акцент тоже был чем-то новеньким.

– Да похрен, - Айзек перебил ожидаемо резко. – Когда я попытался выяснить, с хуя ли некая залетная сучка ломает руки моим мальчикам, она сказала, что приехала ненадолго по делам и является твоей личной гостьей. Это неправда?

Вопрос он задал уже совсем другим тоном, вкрадчивым, обманчиво спокойным и откровенно обещающим резню в случае, если выяснится, что гостей Смотрящий не принимает.

Зейн поднял взгляд к подсвеченному неоновыми вывесками небу и поймал себя на кривой пространной улыбке.

– Все так. Мне жаль, что твои мальчики пострадали, следовало сказать мне сразу. Надеюсь, она принесла тебе извинения?

Айзек хмыкнул так, будто едва сдерживался от того чтобы засмеяться в голос.

– Да, представь себе. Так что я счел инцидент исчерпанным, но в следующий раз непременно пожалуюсь Смотрящему.

Зейн только хмыкнул ему в тон, сворачивая тему и прекрасно зная, что этого не будет.

С самонадеянностью любого едва ступившего порог зрелости в полтора столетия вампира Айзек предпочитал решать свои проблемы сам.

С учетом его стремления держаться особняком и откровенно паршивого характера, пребывая в статусе Смотрящего, Зейн считал себя обязанным от потенциальных проблем избавлять его по возможности загодя, чтобы не быть вынужденным разгребать собственные.

– Спасибо. Отличная работа.

Вместо ответа Айзек снова хмыкнул, очевидно сдержавшись от того чтобы послать его куда подальше, и сбросил соединение.

Практически одновременно с этим дисплей подсветился уведомлением об ответном сообщении, коротко оповещавшем о том, что его ждут. Как ни парадоксально, это стало пока что самым приятным событием за вечер.

Глава 3

Путь до Статен-Айленд даже с его сверхскоростью занял больше часа.

Вероятно, разумнее было бы взять машину, но от этой идеи Зейн отказался, поймав себя на том, что уже неприлично долгие десять секунд разглядывает собственное отражение в темной витрине случайного магазинчика.

Высокий, худой длинноногий брюнет чуть за тридцать. Тонкие черты лица, волосы ниже лопаток, не стянутые сегодня в хвост. Стильное пальто чуть ниже бедра.

Человек как человек, типичный обитатели Манхэттена. И правда, нисколько не изменился за прошедший век…

Очередь в кондитерской тоже отняла время, в итоге до места он добрался как раз к тому моменту, когда снова начал накрапывать холодный и колючий, совсем не летний дождь.

Дом Мердоков, огромный, старый, пахнущий деревом, самим своим видом просился на обложку журнала с каким-нибудь идиотским названием вроде «Счастливая семья». Цветные витражи на первом этаже, крепкие перила веранды, увитые замысловатым для неосведомленных гостей узором, тринадцать, - он считал,- широких каменных ступеней, аккуратно подстриженная лужайка.

Зейн счел бы себя никоим образом не причастным ко всей этой традиционно-семейной пасторали, если бы не три с лишним года, прожитые здесь.

Земля под ногами едва ощутимо завибрировала при его приближении, и он нехотя, почти дежурно улыбнулся, словно отвечая на приветствие.

Дверь в этом доме запирали только уходя или на ночь, да и ключи у него никто не забирал, но все же с некоторых пор он предпочитал пользоваться звонком.

Секунда, две, три.

– Когда ты так делаешь, я начинаю настораживаться, - вместо приветствия Джон поморщился, когда в лицо ему с улицы полетели гонимые ветром капли дождя, снял очки, отступая в прихожую.

– Хочешь сказать, тебя смущает тот факт, что я пытаюсь соблюдать правила приличия? - дверь Зейн за собой закрыл сам, протянул ему черную квадратную коробку из кондитерской, искусно перевязанную серебряной лентой. – Для Кэт.

– Спасибо, – забрал ее Мердок только после того, как протер и снова надел очки, прищурился на мгновение даже за стеклами, словно оценивая его состояние. – Я передам, когда вернется.

– Она не дома?

Странным образом они, не видясь неделями, все еще могли разговаривать друг с другом так, будто расстались пару часов назад. Так, будто он все еще жил в этом доме и оставался частью семьи, и это было отчасти смешно, отчасти дико.

Джонатан Мердок, - профессор английской литературы, несостоявшийся священник, известный своим смертным знакомым как редкий зануда, остепенившийся охотник на нечисть, и в целом, весьма приличный человек, – был не меньшим гарантом спокойствия и безопасности в этом городе, чем сам Зейн. В определенном смысле и с некоторых пор даже большим, но проверять, кто из них двоих окажется хуже, даже самым рисковым обитателям Туманных Земель не хотелось.

– Ей же девятнадцать, черт возьми, конечно, нет. К тому же, у нее новая подружка. Она рассказала ей, что училась ездить на первых Харлеях, и теперь они вместе пропадают вечерами на трассах или в мотоклубах, - Джон, очевидно, оставшийся довольным увиденным, качнул головой, предлагая тем самым переместиться из прихожей в гостиную. – Как я понимаю, она не совсем человек, но хорошо, что она заводит новых друзей.

– И тебя совсем не беспокоит, что твоя дочь таскается с вампирами?

Освещение в гостиной, не иначе как в ожидании его прихода, сменили на более мягкое, в камине потрескивали дрова, и Зейн прошел к нему ближе, коротко коснулся кончиками пальцев перил ведущей на второй этаж широкой лестницы. Замерзнуть он не мог, и сейчас почти жалел об этом, оправдывая для себя этот порыв тем, что стоило как минимум обсохнуть.

– С каких пор ты сомневаешься, что моя дочь при необходимости справится с вампиром? - Оливия вышла из кухни, остановилась в дверном проеме, разглядывая его. – Если это не вопрос жизни и смерти, ты мог бы для начала переодеться.

– Лив, вероятно, хотела сказать, что этот вампир, по словам Кэт, еще не настолько ископаемое, чтобы нам всем было о чем беспокоиться, - Джон наклонился, чтобы погасить оставленную в пепельнице дымящуюся сигарету, и, выпрямляясь, окинул его еще одним внимательным взглядом. - Но сухая рубашка тебе не помешает точно.

Несмотря на то, что постоянно Зейн здесь уже не жил, его комната по-прежнему принадлежала ему, – первая на втором этаже, ближайшая к лестнице, с отдельной ванной, гарантирующая вампиру полную автономию даже в условиях совместного проживания с людьми. Его вещей там было достаточно, чтобы задержаться хоть на месяц, и, смывая под душем запах крови, грязного переулка и собственной унизительной растерянности, он слишком отчетливо понимал, что ехать к ним сегодня было необязательно.

Можно было позвонить или поговорить с Лив завтра, когда с ней все равно понадобилось бы увидеться по делу. Необязательно настолько же, насколько им - отправлять его приводить себя в порядок, заведомо зная, что осложнения и смерть от подхваченной по глупости пневмонии ему не грозят, а залитый им ковер они приведут в порядок также легко, как поставили фильтры, не позволяющие табачному дыму оседать в воздухе.

Подставляя затылок под горячие струи, Зейн тихо хмыкнул, привычно подумав, что колдуют в этом доме еще чаще и естественнее, чем курят, и это, если вдуматься, могло бы быть смешно. Но не было.

Возможно, чистая, пахнущая им самим и этим домом рубашка подействовала умиротворяюще. Возможно, дело было в безразличном ему, но создающем нужную атмосферу запахе лимонного пирога, доносящемся из кухни. Или в них самих, - не хотелось вдумываться, но, спустившись обратно в гостиную, он однозначно ощущал себя уже на этом свете.

– Итак? Надеюсь, ничего катастрофичного не случилось? - Лив, убиравшая короткие волосы под заколку, поймала его взгляд в большом зеркале и удовлетворенно кивнула, и так поняв ответ.

Это зеркало в свое время повесили специально ради него, убрав со смежной с прихожей стены старинное в резной деревянной оправе, великолепно гармонировавшее с интерьером.

Глава 4

Просыпаться до захода солнца дома в одиночестве стало для него почти привычно. У Мердоков же Зейн проспал до глухой и уютной темноты и, очнувшись, чувствовал себя вполне пригодным к нормальному функционированию.

Дом словно обволакивал, по собственной, как могло показаться по незнанию, воле окутывал ощущением безопасности и спокойствия. Прислушавшись к себе, Зейн подумал, то за это Лив нужно будет отдельно поблагодарить.

За прошедшие десятилетия от нескольких поколений семьи, живших здесь, эти стены впитали разное, но пришедшая ниоткуда и слишком поспешно ставшая миссис Мердок женщина будто играюче уравновесила все это, превратив ничем, кроме изящества архитектуры, внешне непримечательный особняк фактически в неприступную ни для чудовищ, ни для вполне земных тревог крепость. Кого-то, - особенно тех, для кого Джонатан был не первым знакомым Мердоком, - это умиляло, иных заставляло нервничать, гадая, кого или что она могла бы подчинить, если справилась с подобным.

За пять лет тесного знакомства с ними Зейн подобными вопросами не задавался ни разу, слишком хорошо зная истинный потенциал их обоих, и лишним подтверждением тому, что догадки его всегда были верны, служило полное отсутствие голода в момент пробуждения.

С начала лета, - с тех пор как пришли его кошмары, - он пару раз допустил малодушную мысль о том, что даже для вампиров, оказывается, существует старость. Иначе ощущение тоскливого погребального холода, приходящее первым по вечерам, объяснить попросту не удавалось.

До определенной степени это казалось даже логичным. Точно так же, как был логичен естественный отбор для потенциально бессмертных: кому-то из новообращенных предстояла Вечность, кто-то погибал в первый же год по собственной глупости, от рук охотников или выйдя на солнце от отчаяния, пришедшего вместе с осознанием того, что жизнь, как дар, утрачена безвозвратно, а голод не притупляется месяцами.

Свою роль в этом процессе играло множество факторов, начиная с качества передаваемой крови и заканчивая предрасположенностью.

Кому-то дано стать Бессмертным, кого-то перемалывает эволюция.

С каждым десятилетием последних становилось все больше, в то время как те, кто теоретически мог бы воспроизводить разумных и способных к выживанию молодых вампиров, все чаще осознанно отказывались это делать, либо погружались в бессрочный сон.

Были еще и те, кому своей кровью делиться было категорически противопоказано, и к ним, строго говоря, относился он сам. В свете вчерашних событий это могло бы показаться по-настоящему забавным, но, поймав свое отражение в зеркале в ванной, Зейн признал, что улыбаться ему не хочется.

Порядок, заведенный им в Нью-Йорке предполагал, что отчитываться о своем прошлом вновь прибывшие и желающие остаться должны были только перед Смотрящим и лишь до определенной степени. Он не спрашивал настоящих имен, не выпытывал неудобных фактов из подчас слишком длинной и скучной биографии, безошибочно и виртуозно отличая правду от лжи.

Это было удобно, открывало множество возможностей, благодаря которым на подвластной ему земле десятилетиями царил мир, и это же лишало его самого возможности задать прямой вопрос при следующей встрече: делилась Эрика с кем-то своей кровью за прошедший век или нет?

Теоретически она была достаточно стара, чтобы сделать это. Практически - не обладала всей полнотой необходимых в конкретно ее случае знаний.

Собственное вгрызающееся в позвоночник и вызывающее неприятный зуд между лопаток любопытство, – появилась у нее новая семья после отречения? – уже сейчас откровенно раздражало, в то время как на ответ, по всей видимости, рассчитывать не приходилось.

Спускаясь вниз, он прислушался, и с некоторой досадой обнаружил, что дома только Джон.

Очевидно, не так давно вернувшийся с работы Мердок даже не успел избавиться от костюма, только снял пиджак. Держа его в руках, он стоял посреди гостиной, внимательно читая что-то с экрана телефона, и выглядел при этом настолько нормальным, что настроение поднялось само собой.

– Котёнка снова нет.

– Она тебя ждала, потом попросила передать спасибо за пирожные, – в качестве аргумента, почему его не дождались, Джон продемонстрировал ему часы, показывающие почти десять вечера, и оказалось, что читал он новостную ленту. – Ничего не хочешь мне сказать?

– Не раньше, чем поговорю об этом с твоей женой, – Зейн через строчку пробежал глазами заметку о вчерашнем убийстве и коротко поморщился. – Лив же сегодня в ночную?

– Да, должна быть, – Мердок всё ещё смотрел так, будто чего-то ждал, и Зейн предпочёл не задумываться, чего именно.

– Хорошо. Тогда я сейчас…

Его собственный телефон ожил, словно специально подгадав момент.

Номер, с которого пришло сообщение был незнакомым, но содержание простора для фантазии не оставляло: «Ты мне нужен как Смотрящий» и адрес.

Неслучайная фраза с очевидным смыслом, после которой от улучшевшегося минуту назад настроения не осталось и следа.

– Видимо, не прямо сейчас, так что будем на связи.

Глава 5

Эрика в самом деле ждала его по указанному адресу, – в переулке, соседствующем с тем, где они встретились вчера. Прислонившись к кирпичной стене, она упиралась в неё согнутой ногой и смотрела в небо.

Слишком выразительная поза, предназначенная для единственного зрителя и попавшая точно в цель.

Даже издали от нее пахло кровью, быстрым сексом и ночной свежестью.

Добровольное согласие, разумеется. С ее внешностью и умением очаровывать сложно представить того, кто смог бы устоять.

Зейн, не скрывая, скользнул взглядом по изгибу спины и профилю, красиво подчеркнутому новой причёской.

– Я уже решила, что Смотрящий меня не удостоит, – она оторвалась от стены лишь после того, как он приблизился.

– Ты не сказала, что это срочно, – остановился Зейн на небольшом, но расстоянии.

Со стороны могло бы показаться, что он старается не вторгаться в чужое личное пространство, на деле же так удобнее было смотреть. Теперь, когда шок первого узнавания остался в прошлом, пришло время признать: то, что он видел, ему нравилось.

В особенности – то, что это в самом деле была она, и никуда исчезать прямо сейчас, по всей видимости, не собиралась.

– Не так чтобы очень, но я сочла, что тебе нужно видеть. Не то опять решишь всё повесить на меня, – Эрика, всегда болезненно чуткая к его взглядам, откликавшаяся на интонацию или невинный с точки зрения окружающих жест, сейчас этого одобрения как будто не заметила.

Прошла мимо, кивком предлагая следовать за собой к выкрашенной в чёрной цвет двери очередной псевдомагической лавки.

– С каких пор ты шатаешься по таким местам? – Зейн задержался у двери, ища глазами вывеску, но таковой здесь не оказалось.

– Я приехала, чтобы встретиться с этим парнем, – Эрика вопрос очевидно пригнорировала, толкнула дверь и обернулась через плечо, прежде чем войти. – С шаманом.

– Если бы в этом районе был хоть один настоящий шаман, я бы об этом знал, – Зейн вошёл в магазин следом, мельком отмечая про себя, что никакого акцента в ее речи нет и в помине.

Как только он плотно закрыл дверь, Эрика щелкнула выключателем старомодного торшера на высокой ножке.

– Кажется, мы уже выяснили, что ты знаешь о своём городе далеко не всё. Или, по крайней мере, не об этом.

Отвечать расхотелось, когда Зейн заметил то, ради чего его позвали.

Крови было сравнительно немного. Она разлилась широким бурым пятном по старому зелёному ковру только в одном месте, почти в самом центре комнаты. Чуть в стороне лежала оторванная по локоть мужская рука, мёртвые пальцы которой сжимали бубен.

Эрика молча наблюдала, как он подходит ближе, делает круг, пробует распознать запах.

– Как я уже сказала, у меня было к этому человеку дело, – решив, что подождала достаточно, она опустила руки в карманы куртки и качнулась с пятки на носок вместо того, чтобы, в соответствии с ожиданиями Зейна, подойти ближе. – Понимаешь, что мне хотелось бы знать в связи с этим?

– Где остальной шаман? – Зейн присел на корточки рядом с рукой и только после поднял на нее взгляд.

При таком освещении и в момент, когда инстинкты оказались сознательно обострены, его обычно карие глаза заметно темнели. Так, как Фредерике когда-то нравилось. Так, как он умел делать и без расчленённых и потерянных трупов.

Впрочем, сейчас это никакого эффекта, очевидно, не возымело. Она просто продолжала смотреть на зажатый в мёртвой руке бубен.

– Да, можно и так сказать. Я не чувствую его среди живых и не нахожу ничего, указывающего на то, что его обратили. Так что да, мне хотелось бы понять, какого чёрта и где блядское тело.

– Не скатывайся в мат, – Зейн одернул машинально и выпрямился, чтобы, наконец, встретить ее взгляд, слегка недоуменный и почти насмешливый.

Эрика смотрела так, будто ждала от него объяснений допущенной бесцеремонности, и само по себе это было поводом замять, отложить туда же, куда и мысли обо всех прочих переменах, – на потом.

– Что за дела у тебя могли быть с шаманом? И с недоумком из этого района в частности.

– Это личное.

Она всё-таки подошла, опустилась на корточки рядом с лежащей на ковре рукой, что-то внимательно разглядывая, а потом взяла её за запястье и подняла, поднося ближе к глазам.

– Тебе это о чём-нибудь говорит? - развернув руку, она продемонстрировала Зейну бубен, по всей окружности расписанный странными, как будто ломанными символами.

Тот, в свою очередь потянулся, кивнул, призывая отдать, и Эрика отдала, убрав пальцы раньше, чем Зейн успел бы их коснуться.

С одной стороны, это неприятно кольнуло момоходом, с другой – пробудило совершенно неуместный здесь и сейчас азарт.

Он заставил себя сосредоточиться на символах, рассмотреть их под разным углом.

– Черт его знает. Нет. Можно показать Лив.

– Ведьме? – выпрямляясь, Эрика хмыкнула более чем выразительно.

– Так я бы её не называл, – Зейн подбросил руку с зажатым в ней бубном в ладони, решая что-то для себя, а после принялся разгибать мёртвые пальцы.

– Ну да, ну да. Дурная слава Мердоков, охотников и чернокнижников. Кто на этот раз? – не проявляя к происходящему ни малейшего интереса, она прошлась по комнате, окинула равнодушным взглядом ряд цветных бесполезных склянок, стоящих на полке.

– Учёные, исследователи и наблюдатели, – Зейн помедлил долю секунды, а после приблизился к не, демонстрируя добытый бубен. – Я как раз собирался к ней по вчерашнему делу. Хочешь со мной?

Глава 6

Морг Полицейского Управления не спал никогда.

Сейчас, прежде чем пройти внутрь через чёрный ход, пришлось пропустить очередную машину, привезшую два плотных пластиковых пакета.

Зейн проводил не обративших на них внимания санитаров глазами, и бросил короткий взгляд через плечо, проверяя, следует ли Эрика за ним.

Та держалась на полшага позади, демонстрируя таким образом не почтение, но используя то, что Зейн вел, как прекрасную возможность осмотреться.

Это был хороший момент для того, чтобы прислушаться, но с очевидным недовольством признать, что не ощущается она… никак.

Эрика шагала за его спиной почти неслышно даже для вампирского слуха, а все инстинкты молчали.

Не помогли бы, даже вздумай она напасть, а между тем, за то, насколько подобное в процентном соотношении вероятно, Зейн бы не поручился.

Длинный коридор закончился, и он толкнул дверь знакомого кабинета, обозначив своё присутствие лишь коротким, чисто номинальным стуком.

Лив, говорившая по телефону, махнула им рукой и быстро попрощалась.

В белом халате поверх одежды и при неестественном освещении она казалась строже и старше, чем была, но волосы оставила распущенными. Свет от электрической лампы красиво ложился на короткие, до плеч, пряди цвета вороного крыла, и Зейн малодушно порадовался тому, что шрам на её шее сейчас практически невозможно заметить.

– Итак. Это и есть мисс Потенциальная Проблема? – Оливия обошла стол и остановилась в паре шагов, с откровенным интересом разглядывая Эрику не меньше минуты, после коротко кивнула Зейну. – Ладно, вкус у тебя есть. Вы по поводу вчерашнего?

Взгляд Эрики даже без обостренного восприятия ощущался ввинчивающимся в затылок раскалённым сверлом.

– И не только, – она обошла Зейна, чтобы кивнуть Лив так, словно они знакомились само по себе и некому было их представить. – Приятно познакомиться, миссис Мердок.

Чего-то двойного, странного, с первого раза нечитаемого в этом было едва ли не больше, чем прямого смысла, и Лив прекрасно поняла, ответила ещё одним долгим внимательным взглядом.

– Взаимно.

Она снова отошла на два шага, и, даже предчувствуя надвигающуюся катастрофу, Зейн подавил улыбку.

Это была их старая с Лив привычка: разговаривать так, чтобы избавить её от неловкости, сопряжённой с необходимостью откровенно задирать голову для того, чтобы посмотреть ему в лицо. Учитывая, что Эрика была ниже его самого всего на пару дюймов, ей миссис Мердок тоже ростом доставала едва до плеча.

– Так что у вас еще? У девчонки обнаружились дополнительные части тела?

– Скорее наоборот, – Эрика перехватила инициативу слишком быстро, освоилась моментально, как будто ничего и не было. – Кое-кого не досчитались. От шамана, работавшего с ней по соседству, осталась половина руки и бубен.

– Надеюсь, ты не связался с шаманами? - взгляд Лив метнулся к Зейну, после она коротко кивнула самой себе. – Давайте с него и начнём.

Он молча передал ей пакет с бубном, от которого теперь пахло разложением еще острее, и миссис Мердок, натянув перчатки, отошла ближе к лампе, внимательно его разглядывая, повернула по часовой стрелке, потом наоборот.

Зейн воспользовался паузой, чтобы посмотреть на Эрику, но та не отреагировала, разглядывая Лив чересчур внимательно. Так, будто видела или чувствовала то, что ей знать не полагалось.

Впрочем, не стоило исключать, что так оно и было.

После обряда отречения Эрика не ощущала его также, как он сам не ощущал ее, но это никоим образом не означало, что она не могла считать что-то с Лив. В конце концов, клиническая смерть оставляет отпечаток не менее яркий, чем окончательная, а скрывать подобные происшествия специально смысла не было.

Сплетничать и задавать неудобные вопросы любопытствующие прекратили после того, как в отношении двух первых смельчаков Джон принял меры, и тема закрылась сама собой, за полтора прошедших года у многих стерлась из памяти.

Словно отзываясь на его мысли, Лив потерла ладонью шею там, где остался шрам, поморщилась и вернула бубен.

– Можете это выбросить или вернуть копам. Или сожгите, если очень хочется, но там ничего нет.

– А символика? – убрав бубен обратно в пакет, он попытался поймать ее взгляд в немом вопросе, но Лив прекрасно умела игнорировать такие вещи, когда хотела.

– Просто картинки. Скорее всего, какая-то ерунда из Интернета. Это ничего не значит, но на клиентов могло производить дополнительное впечатление. Что за дела у тебя были с шаманом? - она переключилась на Эрику быстрее, чем можно было предполагать.

Без малейшего опасения или недоверия, и это оказалось странным образом приятно. Даже после всего случившегося она осталась безоговорочно уверена в том, что Смотрящий её прикроет – встанет между ней и опасностью, если всё выйдет из-под контроля и она не успеет отреагировать сама.

Эта уверенность разливалась в воздухе, забивая собой даже невыветриваемый из этих стен трупный запах. Прямо сейчас она была скорее наглядно-показательной, но от того не менее ценной.

– Это личное, - Эрика демонстрацию очевидно оценила, равно как и полное отсутствие страха, и вероятно, именно этот момент можно было счесть окончательным установлением пусть вооруженного, но нейтралитета.

Лив только кивнула, принимая такой ответ, и обойдя Зейна, вышла в коридор.

– Тогда идем смотреть труп. Уверена, вы будете в восторге.

На этот раз Зейн пропустил Эрику вперед, воспользовался шансом по пути окинуть взглядом прямую спину и стройные бедра.

Действительно, ее появление в новом веке и в таком виде лишний раз свидетельствовало о полном порядке с собственным вкусом.

Не дожидаясь их, Лив прошла к холодильникам, выдвинула один из ящиков и убрала простыню.

Разорванное ровно пополам тело лежало на каталке неподвижно, хотя можно было предположить всякое. Лицо погибшей практически не пострадало, но на правой щеке был заметен след, не имеющий ничего общего с трупными пятнами.

Глава 7

«Александрия» встретила их мягким рассеянным светом и тихой музыкой.

Это место, использовавшееся Смотрящим по четвергам для ведения не имеющих отношения к смертным дел, считалось одним из лучших баров в районе и неплохим рестораном.

Зейн вложил немало денег и вдохновения в то, чтобы заведение слыло таковым. Вопреки всем существующим шаблонам о принадлежащих вампирам барах.

Переступив порог, он на всякий случай бросил быстрый взгляд в висящее у входа большое зеркало.

Это была одна из лучших идей для «Александрии», позволяющая ей быть в равной степени популярной среди людей и нелюдей. Накинутый им самим сложный заговор без дополнительных усилий накрывал каждого поймавшего отражение посетителя легким, минимально необходимым мороком. Благодаря ему даже подземники с зеленой кожей, расположившиеся сейчас за дальним столиком, выглядели для людских глаз обычными, в меру симпатичными, но ничем не примечательными парнями.

Эрика за спиной тихо, но выразительно хмыкнула, явно поняв и оценив, и оборачиваться к ней, чтобы что-то пояснить, Зейн не стал.

Помимо подземников, в зале сидели три вампира и с десяток людей. Еще два столика были зарезервированы: судя по тому, что на одном из них уведомление о брони было зеленым, на другом - коричневым, за один ждали людей, за другой – кого-то, кто теоретически мог бы их съесть.

Впрочем, подобных инцидентов в «Александрии» за сорок лет ее существования не было ни разу, и в будущем не предвиделось.

Огненно рыжая кудрявая Джина отвлеклась от протирания стакана и приветственно махнула ему из-за стойки, после задержала заинтересованный взгляд на Эрике, и пришлось, наконец, признаться себе, что таких взглядов в ближайшее время, судя по всему, будет даже слишком много.

– Мы в кабинете, но если небо не начнет падать на землю, ни для кого, кроме Мердоков и Айзека, меня нет, – Зейн наклонился к ней, оперевшись о полированное дерево, послал короткую улыбку и опустил несколько сотен в круглую вазу из непрозрачного стекла, стоявшую под табличкой, на которой было вытеснено: «Чаевые».

– Будет сделано! - взгляд девушки снова переместился ему на плечо. – Что-то будете пить?

Поворачиваясь к Эрике, чтобы переадресовать вопрос ей, он мельком отметил на Джине очередную короткую на грани порнографии юбку.

Около двух лет назад, когда она только встала за стойку, он еще пробовал беседовать об этом. Впоследствии, заметив в один из вечеров ее неприлично довольную улыбку и следы укусов на внутренней стороне бедра, которые даже не попытались прикрыть шортами чуть длиннее, от этой идеи отказался. Со временем у них сложился неплохой тандем: она развлекалась как хотела и была надежна, как швейцарский банк, а он щедро платил и гарантировал ее полную безопасность.

– Благодарю, не стоит, – Эрика же взглянула на девушку лишь мельком.

Ее внимание привлекла широкая прямоугольная доска, расположенная рядом с полками за стойкой в дальнем углу. К ней канцелярскими иголками крепили фотографии, – уже несколько десятков из разных лет и дат. Сам Зейн был лишь на одном снимке - неровный оттого, что камеру, по всей видимости, держали на штативе в вытянутой руке, кадр. На заднем плане, судя по антуражу, гремела хэллоуинская вечеринка. На переднем плане Зейн в черной шелковой рубашке и с завязанными на пиратский манер волосами обнимал за плечи совсем юного мальчишку, одетого по случаю маскарада то ли рок-звездой, то ли завсегдатаем БДСМ-клуба – растрепанная прядь отброшена на висок, тонкая полоска кожаного ошейника на горле, три сережки в левом ухе и открытая дерзкая улыбка, прямой уверенный взгляд.

Зейн мысленно выругался, безошибочно поняв, куда она смотрит, но лишь кивнул Джине.

– Идем.

Узкая металлическая лестница в дальнем конце зала вела на второй ярус в его кабинет, где точно не было ничего двусмысленного и сбивающего с толку.

Эрика остановилась на пороге, с очевидным любопытством осматриваясь в новом для себя помещении.

Три стены были отделаны в темных тонах, четвертая - зеркальный снаружи витраж, открывающий превосходный обзор зала. Узкий черный диван возле нее. Пара шкафов, большой стол и глубокое кресло хозяина. Чуть скромнее, но тоже удобное – для посетителей.

Зейн проводил здесь много времени, временами практически жил, и это ощущалось.

– Так что же? Это правда, что миссис Мердок обязана тебе своей красивой шеей и новой интересной работой? – наконец насмотревшись, она прошла к окну, окинула взглядом сидящих за столиками и у бара людей и нелюдей.

– Я не хочу об этом говорить, – вышло, быть может, резче, чем хотелось бы, но Зейн предпочел не заострять внимание.

Сбросив пальто прямо на спинку кресла, он занял свое место, возвращая едва не выбитую опору.

Эрика ответила коротким пожатием плечами, соглашаясь, что нет так нет. Развернулась и, поколебавшись долю секунды, села напротив, положила руки на подлокотники.

– Может, расскажешь хотя бы, с каких пор тебя потянуло на детей?

Она слишком стремительно и уверенно перехватывала инициативу, спрашивая даже о том, повода к чему, по сути, не было, и пришлось напомнить себе, что злиться на нее за это – не лучший вариант. Более того, теперь требовалось ответить хоть на что-то.

– Это Дэнни, бывший бармен. Работал тут пару лет назад до Джины.

Ни слова лжи, и, судя по короткой усмешке, тронувшей губы Эрики, такой ответ она сочла удовлетворительным.

Снимать куртку она не стала, всем своим видом давая понять, что внимательно слушает – всё, что Смотрящий желает изложить ей, но не более. Это заставило, наконец, собраться, вернуться мыслями к делу.

– Что ты видела вчера?

– Ничего, — она бросил еще один взгляд в сторону стены, от которой только что отошла, и только после посмотрел на своего бывшего Мастера прямо. – Правда, ничего. Я договорилась о встрече с шаманом Джулианом и шла к нему. Свернула не в тот переулок и наткнулась на то, что осталось от девчонки. Позвонила копам. Ни людей, ни нелюдей там больше не было. Незадолго до меня побывали вампиры, но это были мальчики твоего Айзека.

Визуал. Эрика

- У Кэт новая подружка. Она рассказала ей, что училась ездить на первых Харлеях, и теперь они вместе пропадают вечерами на трассах или в мотоклубах, - Джон качнул головой, предлагая тем самым переместиться из прихожей в гостиную. – Как я понимаю, она не совсем человек, но хорошо, что она заводит новых друзей.

Глава 8

Непроходящий голод первых десятилетий остался в прошлом настолько давно, что Зейну было трудно его вспомнить.

Присутствие новообращенной теперь уже Эрики когда-то стимулировало память и инстинкты, но чем старше та становилась, и чем быстрее притуплялась ее жажда, тем стремительнее меркли воспоминания, и вызвать их даже в рамках внезапного акта мазохизма было всё сложнее.

Впрочем, подобным Зейн занимался редко, предпочитая просто наслаждаться моментами, когда горячая и живая кровь стекала по горлу, распаляя сбереженную душу и хрупкий разум.

Лишь иногда он ловил себя на том, что почти скучает по зуду в кончиках пальцев, бьющемуся пульсом в висках адреналину и характерному покалыванию на губах, сопровождающим стремительную и агрессивную охоту.

В его возрасте убийство становилось уже подлинной роскошью, не имеющей с необходимостью ничего общего, а для Смотрящего, задавшего курс на максимальную интеграцию в человеческое общество, и вовсе считалось почти непозволительным.

Он давно брал немного, урезонивая себя и сознательно отказываясь от пьянящего адреналина, убаюкивал потенциальных жертв взглядом, не оставляя даже смутных воспоминаний о случившемся.

Добровольное согласие, полученное от прелестной девы или падкого на опвснве приключения юноши, тоже давно стало пережитком старины, в определенный момент Вечности превратилось в пресную и предсказуемую до мелочей игру.

Вся эта извращенная почти-тоска по острой потребности в обжигающей, пульсирующей в момент агонии крови могла порождаться лишь чересчур спокойной, сытой и размеренной жизнью. В середине двадцатого века таковая казалась наилучшим, самым безопасным выбором, альтернативой которому был лишь сон в глубокой могиле, неограниченный и до неприличия напоминающий упокоение.

Несколько раз ему доводилось видеть вампиров, пробуждавшихся в совершенно новых и непонятных для себя временах, в изменившихся до неузнаваемости городах, глупо упокоенных лишь потому, что ослабели настолько, что не сумели прогрызть бетон и камень, выросшие над ними за десятилетия.

Кого-либо судить он сам также давно отвык, но для себя подобный вариант никогда не полагал даже сколько-нибудь приемлемым.

Впрочем, о спокойной жизни теперь, по всей видимости, можно было забыть, и считая звезды после первой на сегодня крови, Зейн усилием воли подавил в себе некоторое подобие предвкушения.

Это был плохой симптом, и не только потому, что один за другим гибли те, кого он обязался защищать.

Необходимость отойти от дел и скрыться на несколько дней от Общества была бы сейчас слишком несвоевременной. Для кого-то, быть может, даже убийственной. Но что оказалось важнее, – и много хуже, – она была чревата новой пустотой, вернувшейся необходимостью метаться по миру и искать. Зейн понимал, что в этот раз, точно зная, что поиски не напрасны, не остановится, даже не обнаружив ни единого следа, провалится в эту муть с головой. Значит, нужно было удержаться, зацепиться за рациональную реальность и как следует опереться на нее.

Эрике ничего не стоило исчезнуть снова, - временный номер телефона, адрес, который она Смотрящему не сообщала, никаких обязательств.

Ночь проходила за ночью, и даже когда миновала десятая, новое убийство не случилось.

На это время она пропал с радаров, не звонила, не писала, не появлялась.

Выяснить тот самый адрес для Смотрящего не составило бы труда, но Зейн не стал делать этого из принципа, не спеша вторгаться туда, куда, с большой долей вероятности, вскоре пригласят добровольно и с радостью.

Пока у нее есть личный интерес, Эрика никуда не денется. В их случае это уже было много.

Что это за интерес на самом деле - все еще оставалось вопросом, и в этом плане он уже начинал всерьез задумываться о том, чтобы подключить собственные старые связи и связи Мердока, чтобы выяснить.

Останавливала его лишь мысль о том, насколько подобное вмешательство может нарушить предложенную ему и принятую им игру с очевидным исходом и нежелание чересчур торопиться.

Результаты экспертизы, полученные Оливией за прошедшие дни, как и ожидалось, не дали ничего, но анализ крови убитой подтвердил венерическую болезнь, определенную им по запаху. Это была слабая, хлопотная, но зацепка, позволяющая отслеживать поток клиентов в клиниках, где лечили подобное.

Методично и с максимальной осторожностью, чтобы не привлечь преждевременного внимания, проверяя автосервисы, разборы и подпольные автомастерские, Смотрящий с большим неудовольствием отмечал, что ему с трудом хватает рук и глаз.

Посвящать в происходящее слишком многих не стоило не только потому, что это грозило ударить по его собственной репутации, но и в первую очередь, в интересах дела. Приходилось опираться только на отдельных, надежных и хорошо проверенных представителей пострадавших диаспор, но зато с их помощью удалось в рекордные сроки организовать ненавязчивое, но постоянное патрулирование города.

Оно не приносило ничего, и Зейн не обольщался насчет того, что оно могло стать причиной затишья. Скорее, это было попыткой сделать хоть что-то в обстоятельствах, при которых сделать что-либо по определению невозможно.

Безумный Зейн не выдвинул бы свою кандидатуру, не был бы избран и не оставался бы на протяжении десятилетий Смотрящим над Нью-Йорком, если бы оказался неспособен решать возникающие проблемы.

Решение было лишь вопросом времени и крови, и именно последнее ему категорически не нравилось. Данных для анализа не хватало, молчали даже никогда не подводившие осведомители, но помня о том, как важно удержаться в реальности именно сейчас, Зейн смирял собственную злость.

Раздобыть конфиденциальную информацию о шамане Джулиане не составило большого труда.

Скучные, не отмеченные ничем даже мало-мальски любопытным счетаа. Потраченный на порносайты трафик. Спонтанные, судя по содержанию корзины, покупки в сомнительных оккультных магазинах.

Вопреки здравому смыслу, к которому сам же так старательно взывал, дольше всего Зейн просидел над сведениями об авиаперелетах. Токио, Варшава, Стамбул, Ванкувер, Вена, Санкт-Петербург. Шаман действительно много путешествовал, выбирая города, в которых вполне реально было встретить клиентов, заинтересованных в его предложении.

Глава 9

– Хорошо, что входила пара вампиров. Даже они, правда, немного в шоке, но я пообещала им коктейли за счет заведения, – на ходу Джина говорила сбивчиво, тихо, но достаточно четко.

В проеме открытой двери на улицу их ждал бледный до зелени Артур с упаковкой плотных мусорных пакетов в руках.

На манжету его рубашки попала крошечная капля крови, которой было достаточно, чтобы Эрика ускорила шаг.

Людям стоило отдать должное – гости в зале продолжали отлично проводить время, лишь изредка бросая слабо заинтересованные взгляды на небольшой переполох.

Шум и свет отдалились, когда она прикрыла за собой дверь, отрезая себя и остальных от чужого приятного вечера. За это время Зейн успел опуститься на корточки и поднять пакет, которым Артур успел прикрыть напугавшую их находку.

В луже густой, стремительно растекавшейся крови лежала оторванная голова почти в два раза превосходящая размерами человеческую. Грубая и толстая темно-синяя кожа, густые складки век, маленькие, аккуратно изогнутые рога.

Смотрящий выругался коротко и так, чтобы расслышать могла только Эрика. Расслышать, и так же едва различимо хмыкнуть, соглашаясь, что таким словам детишек учить точно не стоило.

– Вы что-нибудь трогали? – не вставая, Зейн повернулся к застывшим тут же людям.

– Нет, – Джина заправила за ухо прядь, брошенную в лицо ветром, и, судя по голосу, уже окончательно справилась с собой. – Она тут и лежала. практически на пороге. Ты его знаешь… Знал?

– Да, знал, – Зейн бросил еще один нечитаемый взгляд на голову, и тут же слишком резко выпрямился. – Как давно уехала Кэт?

– Сразу, как вы ушли, – девушка все же посмотрела на лужу крови под ногами, инстинктивно отступила на шаг и наступила на ногу пялившемуся туда же, куда и она, Артуру.

Тот заботливо и с очевидной готовностью подхватил ее за плечи.

«Абонент временно недоступен».

Зейн посмотрел на телефон с возрастающей тревогой и набрал номер Кэт еще раз.

«Абонент временно недоступен».

Прежде чем смолк металлический голос автоответчика, экран вспыхнул входящим вызовом: «Мердок».

– Где Кэт? – в сложившихся обстоятельствах Смотрящий решил, что приветствие можно опустить.

– В такси на полпути домой, – Джонатан очевидно сбился с тона, и вместо продолжения взял короткую паузу. – Она позвонила мне, сказала, что у нее садится телефон. Все в порядке. Опять?

– Да, – Зейн провел ладонью по волосам и посмотрел в небо.

Несколько секунд подлинного ледяного животного страха требовали минуту на то, чтобы успокоиться и прийти в равновесие, но этого времени здесь и сейчас у него не было.

Убедившись, что все в порядке, Джина высвободилась из начавших становиться чересчур навязчивыми объятий, но в последний момент задержала руку парня, заметила кровь, чертыхнулась, и развернулась к Эрике.

– Мне нужен коготь. Клык, нож, – плевать. Срочно, пожалуйста.

Просьба была неожиданной, но вроде бы невинной. Трепавшийся по телефону слишком нервный Зейн чуть нахмурился, неотрывно наблюдая за ними, но откровенного недовольства не выражал, и та поднял руку, выпуская длинные и крепкие когти.

Джина коротко кивнула в знак признательности, облизнула губы, и, перехватив ее запястье поудобнее, полоснула себя по руке.

Рана вышла неопасной, но крови было достаточно, чтобы пролиться на асфальт и в достаточной мере испачкать Артура, когда она схватила его за рукав окровавленной ладонью, перекрывая своим запахом чужой, способный взволновать кого-то в зале.

Прижимая трубку плечом, Зейн вытащил из кармана носовой платок, протянул ей, кивая в знак благодарности.

– Человек или нет? – знавший его ритмы слишком хорошо Джон выждал достаточно, прежде чем спросить.

Такая осведомлённость столь опасного человека могла бы стать поводом для тревоги. Если бы это был не Джон.

– Нет, – смотреть на Эрику, помогающую Джине зажать порез, малодушно не хотелось, и он предпочел скользнуть взглядом по асфальту, подумать, что нужно принести шланг и отмыть. – Трэвис, Джон. Эта мразь убила Трэвиса.

Теперь настала очередь Мердока замолчать, и молчание это было мрачным.

– Положили на порог «Александрии». Кэт только что вышла отсюда, и я… Забеспокоился.

Согласно всем законам и традициям, мелочи вроде человеческих эмоций не должны были беспокоить вампира, но сообщая такие новости Мердоку, лучшее, что можно было сделать – говорить, переключать, нести любую чушь, но не позволить ему провалиться в то, что он сейчас чувствовал.

Впрочем, за годы практики Джон научился держать себя в руках не хуже, чем он сам.

– Приезжай и привози. Вместе посмотрим, – это было не предложение, а требование.

Хотя и лишнее, по большому счету.

После случившегося Зейн приехал бы и так.

– Кстати, если твое бесценное Творение еще с тобой, пригласи ее тоже. Я хотел бы познакомиться.

Теперь развернуться и поймать взгляд Эрики, молчаливо спрашивая согласие, пришлось, потому что весь разговор она, судя по всему, слышала прекрасно.

– Уверен, что сейчас это уместно?

Мердок странно хмыкнул, послышался щелчок зажигалки.

– Кэт велела мне вмешаться, пока ты, поддавшись благородному порыву, ее случайно не упокоил. Так что да, в самый раз.

Визуал. Зейн

Высокий, худой, длинноногий брюнет чуть за тридцать. Тонкие черты лица, волосы ниже лопаток, не стянутые сегодня в хвост. Стильное пальто чуть ниже бедра.

Человек как человек, типичный обитатели Манхэттена. И правда, нисколько не изменился за прошедший век…