D.S. Откровение

ГЛАВА ПЕРВАЯ

НОЯБРЬ 2017

Надоедливая трель будильника вгрызалась в моё уставшее сознание.

Какого чёрта?

С трудом открыв глаза, старалась проснуться. Выходило плохо. Зевая, вяло покрутила головой в поисках телефона. Под подушкой его не было, как и рядом, наскоро ощупав плед, ничего не нашла.

Эта истеричная мелодия выводила из себя. Господи, неужели я сама её выбрала?

Чертыхаясь и ругаясь, пыталась найти источник раздражения. Вспомнив о тумбочке, резко потянулась рукой.

– Что за… – опрокинув стакан с водой и чуть не завалив торшер, я окончательно проснулась.

Нет, это не будильник. На треснутом экране смартфона маячило знакомое лицо.

Ирка.

– Да, – сев на кровати, тяжело вздохнула.

– Манюня, привет! Ты что, спишь ещё?

Грязно выругавшись, бросила взгляд на левое запястье: половина третьего дня.

– Я вчера фотосет последний обрабатывала. Легла с петухами. Так что да, разбудила. Будь готова к встрече с мегерой.

Хриплый кашель в трубке заставил меня поморщиться.

– Ну, если ты только ко мне приедешь. Собственно, поэтому и звоню. Да, я заболела. И у меня горит срочный заказ. Градусник с яростной отметкой в тридцать девять с половиной прозрачно намекает, что сегодня из кровати мне не встать.

– Так я тебе зачем? Звони в скорую и нотариусу, составляй завещание. Даже болезнь не освободит тебя от моего возмездия, ты просто не представляешь, как я сейчас зла!

Теперь уже сиплый смех сменился лающими звуками.

– Заказ вкусный. И я бы тебе его просто так не отдала. Осталось всего четыре часа до начала, и вряд ли найду себе замену. Вероятность того, что резко выздоровею, уже ушла в минус. Тем более, там дел на вечер. Только съёмка. И всё. Никакой обработки и прочего. Тебе даже оборудование выдадут.

Вот тут у меня глаза полезли на лоб. Это всё здорово, но моя фотокамера естественное продолжение моих глаз и рук. Ирке ли этого не знать. Что-то попахивает работа…

– Как ты себе это представляешь? – я усмехнулась, сощурившись, посмотрела в окно. Солнце вовсю жарило. Поразительно. В ноябре-то.

– У них техника лежит для меня. Я не на мыльницу людей снимаю, – Ирка попыталась повысить голос, удушливый кашель заставил её прерваться, остаток фразы она пробубнила себе под нос. – Тем более сильно профессионально снять и не получится. Короче, просто прийти, снять всё на их камеру. В конце тебе заплатят кругленькую сумму. Наличными, правда. Даже домой отвезут.

– Кругленькая насколько?

От озвученной суммы сердце радостно ёкнуло. И это за один вечер? Запахло ещё сильнее. Даже не так, начало откровенно пованивать.

– А что за мероприятие?

На том конце трубки послышалось копошение. Ирка определённо мялась.

– Слушай, замена тебе нужна или кому? – поджав колени к себе, боролась с нежеланием встать прямо сейчас, но мягкий, тёплый плед не хотел меня отпускать.

– Вечеринка в закрытом клубе.

– Пф-ф-ф… Удивила.

– БДСМ-клубе.

– Э-э-э-э…

Звон моей челюсти, наверное, было слышно и на первом этаже. Нет, я, конечно, люблю работать в неформате, но не настолько же!

– Слушай, это хорошие ребята. Доводилось снимать их, и не раз. Всё чин чинарём. Я им уже написала. За тобой приедут в семь. Потом расскажешь.

– Эй?!

Ирка буркнула слова прощания, явно уходя от неприятного для неё разговора, и нажала на отбой.

Я устало упала на подушку, зажав телефон в руке. Перезванивать бессмысленно – Ирка не ответит. Вот же ж… Надеюсь, тебе сейчас икается. Мало того, что устала как собака, не выспалась, теперь ещё и ехать фиг знает куда.

Сунув ноги в холодные тапки, мгновенно покрылась мурашками от свежести. Шлёпая голыми пятками, рванула в душ.

В начале седьмого вечера мне позвонили. Мужчина с приятным баритоном представился Сергеем и сказал, что заедет минут через пятнадцать. Отлично, успею допить кофе. Поспешно прихлёбывая из чашки, в очередной раз корила себя за нерасторопность и лень. Было же время собраться.

Запрыгнув в тесные джинсы, я натянула фланелевую рубашку и одним движением взъерошила короткие рыжие волосы. Так, очки. Как назло, я снова засунула их во вселенскую червоточину. Обыскав всю квартиру, нашла их под подушкой. Да, это определённо самое лучшее место для хранения.

Затренькал телефон. На экране был уже знакомый номер. Сбросив вызов, метнулась в коридор.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Шарф, шапка, парка и мои любимые конверсы. Да, рюкзак с различной нужной мелочёвкой. Сунула телефон в карман джинсов, послала воздушный поцелуй себе любимой в зеркале и, хлопнув дверью, помчалась вниз, перемахивая через каждые три ступеньки.

Возле подъезда ждал презентабельный белый БМВ, правда, прилично заляпанный грязью. Ну, немудрено, ведь конец ноября. У нас редко в это время снег лежит. Солнце уже скрылось, оставив серые осенние сумерки.

Я опасливо подошла к машине. Собравшись с мыслями, открыла дверь и запрыгнула на заднее пассажирское сиденье. За рулём оказался молодой мужчина, его можно было бы принять за моего ровесника, но холодный лёд глаз и жёсткая линия губ говорили об обратном. Обернувшись ко мне, приветственно махнул рукой.

– Вы Сергей?

– Да.

– Простите, я видела, что вы звонили, но никак не могла найти эти дурацкие очки… – уловив знакомое выражение на лице мужчины, поспешно полезла в рюкзак и вытащила паспорт в кожаной обложке. – Да, я – совершеннолетняя. Мне двадцать пять уже. Так что…

Но меня оборвали на полуслове.

– Вы в его вкусе.

Поперхнувшись, я попыталась откашляться. Ещё и покраснела как рак.

– Это такой способ знакомиться? – посмотрела в глаза-ледышки, поёжившись как от холода, хотя в салоне было более чем тепло. – И что теперь, в секту свою затащите?

Сергей громко засмеялся. Мотнув головой, он отвернулся, посмотрел в зеркало заднего вида и взялся за ключ в замке зажигания.

– Пожалуй, самое мягкое слово, которое я слышал. Нет, у нас не клуб педофилов и сексуальных маньяков. Всё по обоюдному согласию. И если так переживаете, то даю слово, что вас никто не тронет.

ГЛАВА ВТОРАЯ

МАЙ 2012

Майские праздники уже прошли. Теперь на носу была сессия. Никогда не любила это время. Начинается бесконечная нервотрёпка. Это только так кажется, что сессия у студентов. Для преподавателей – сущий ад, по крайней мере, для молодых. Таких, как я.

В школе, конечно, лучше. Там в июне практически свободен. ЕГЭ остроты добавляет, но подготовка уже пройдена. Остались только экзамены. И конец мучениям.

Меня же ожидают жаркие дни в душных аудиториях с не менее замученными студентами. Ну вот кому в такое время хочется повторять и учить интегралы?

Я стояла у дверей университета, тоскливо взирая на тёмные окна. Привычка приходить заранее осталась ещё с детства.

Поздоровалась с ребятами на пункте охраны, приложила пропуск к небольшому окошку у турникета. Секунда и торопливо застучала каблуками по мраморным ступенькам.

В аудитории было душно и пыльно. Меловая доска вся в разводах. Вздохнув, бросила сумку на стол и взяла тряпку. Это всё начинало надоедать: каждый раз перед уходом я намывала её, но буквально через день наблюдала знакомую картину. Просто бесит уже!

Сжимая тряпку, направилась к раковине в лаборантской. Там было ещё хуже. Спёртый воздух, тонувший в пылевой завесе, вызвал у меня резкий приступ кашля. Бросившись к окну, с громким треском деревянной рамы открыла створку и с наслаждением вдохнула ещё прохладного утреннего воздуха.

Совсем я забегалась, тут нужно было навести порядок. Давным-давно. Завал коробок: различные бумаги, старое оборудование – всё осталось от прежнего хозяина кабинета. Кипа списанных учебников и пособий, которые надо разобрать и расставить на стеллаже.

Мебель вообще нужно было, по большому счёту, ремонтировать. У шкафов отвисли дверцы, стеллаж покосился на один бок. Придётся пожертвовать каким-нибудь пособием и положить его под ножку.

Второй год преподавания – и мне выделили аудиторию. Невероятная честь! Нужно гордиться, отряхиваясь от злости и раздражения. Способный кандидат наук идёт к светлому и прекрасному.

Ага, как же. Нет, эту аудиторию я делю со своим бывшим научным руководителем, который спит и видит меня в науке. Умудрился протащить на защиту через три года, а не четыре. Я всё это время жила как загнанная цыганская лошадь, у которой грива в лентах, а задняя часть — в мыле.

Далось мне всё это, какой чёрт дёрнул поступать в аспирантуру?!

Мама.

Вздохнув, обвела тоскливым взглядом лаборантскую. Может за зачёт «автоматом» выбрать парочку студентов, чтобы они тут пошуршали чуток?

Нет. Через себя я переступить не смогу: проклятая честность и совестливость покоя не дадут. Значит, ближайшая суббота пройдёт под девизом: чистой швабре – чистый пол.

Намочив тряпку, я полчаса намывала доску, пока она не стала удовлетворять моим высоким стандартам чистоты меловых досок. Иногда удивляю себя своей способностью к сарказму. Куда она только исчезает, когда дело перестаёт касаться меня?

Кошмар просто, а не доска. Почти все уже перешли на маркеры, а мы по старинке. Мелом. Я уж про интерактивные доски молчу. Хорошо хоть проектор есть, но и тот на ладан дышит.

Чертыхнувшись и чихнув не один раз, вспомнила, что не распечатала материалы к лекции.

В секретариате мгновенно подсунули кучу документов, где ещё вчера должна была стоять моя подпись. Потом завкафедрой решила, что сейчас именно тот момент, чтобы провести ликбез о посещаемости и успеваемости. К тому же я напрочь забыла про конференцию, и что в типографии до сих пор ждут мою статью. Водоворот дел утащил меня на дно.

В итоге вернулась я вся измотанная, с кипой как попало сложенных бумажек и дурным настроением. Слава Богу, всё-таки конец года и, к тому же, сегодня более или менее адекватные второкурсники. Им не надо объяснять, кто я и почему на лекциях нужно работать.

С удивлением отметив, что сидит только один поток, хмыкнула. Странно, изменений в расписании я не видела. Ну ладно…

Группа с педагогики. У них только эта лекция и пересекается с МФИ-шниками. Вот последних как раз и не было. Что, в принципе, не удивительно.

Я поздоровалась, попросила старосту составить мне список присутствующих. Нужно же знать, сколько вариантов практических материалов выдавать.

Пока девушки готовились к блиц-опросу, я перевязала растрепавшийся хвост, незаметно под столом сняла туфли и сунула ноги в удобные старые мокасины. Попробуй-ка восемь часов на каблуках отстоять. Но негласный дресс-код запрещал ходить в обуви на плоской подошве. Очередная прихоть нашего начальства

Отсортировав восемнадцать комплектов дополнительных материалов, начала спрашивать по прошлому теоретическому блоку, чтобы понять, что мои студенты помнят, а что упустили.

Я немного расслабилась. Так вышло, что на педагогике в этом году было только два парня. Они считали выше своих сил посещать мои занятия. Поэтому наша лекция проходила в чисто женском коллективе.

Девочки – умнички. Хорошо отвечали, мы даже немного пошутили. Закончив с опросом, я поставила большинству присутствующих по плюсу в свой журнал. Если человек трудится, это нужно отмечать.

Исписав половину доски сложной формулой, изредка спрашивая, всё ли в порядке, услышала топот ног. Хлопнула дверь, и в аудиторию ввалилась куча мала.

– Явились, не запылились, – еле сдержала себя, чтобы не наорать на этих лоботрясов.

– Мария Васильевна, здравствуйте! Мы не хотели, так получились.

Эти девятнадцатилетние лбы, хохоча и кривляясь, с вызовом смотрели на меня. Для них я – никто, пустое место. Всего лишь объект для сальных шуточек. Не сказать, что дураки, учёба им даётся, но вот дисциплина хромает на обе ноги. Сколько раз я отмахивалась от них перед сессией и скрепя сердце шла на уступки, закрывая хвосты. Благодарность была краткосрочной. Иногда мне казалось, что память у них, как у золотой рыбки.

Выгнать значит снова на ковёр идти. Впустить – простить, и без того сядут на шею. Но мысль о скорой расплате обнадёживала. Ух и достанется им на зачёте! Сто шкур спущу. И завкафедрой мне не помеха.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

НОЯБРЬ 2017

Руки инстинктивно сжимали чашку. Стуча ногтями по гладкой керамике, я старалась не смотреть на Машу. На меня будто ушат грязи вылили.

Она так спокойно обо всём этом рассказывала.

Мы замолкли. Я не слышала музыки, не обращала внимания на других людей. Передо мной была только зияющая чернота кофе с терпким ароматом коньяка. Иногда в поле моего зрения попадали губы Маши, аккуратно подведённые тёмной помадой.

– Прости, что перебиваю… Почему ты не рассказала?

– О чём? – Маша почти бесшумно прихлебнула кофе. На её лице не дрогнул ни один мускул.

Да уж, спокойна как удав. Сколько прошло времени? Почти пять лет?

– О том, что случилось, об Олеге, в конце концов.

– Хм, если честно, до сих пор не знаю. Я оказалась не готова к тому, что произошло со мной.

– Можно ли, вообще, быть готовой к такому?

– Оказалось, можно.

Удивлённо подняла на неё взгляд, Маша о чём-то думала, смотря словно сквозь меня.

– Ладно, я тебе перебила. Продолжай.

АВГУСТ 2012

– Ты чего на обед не идёшь?

Немного хриплый голос после сна заставил меня всё-таки открыть глаза. Рядом стояла соседка по палате. Таня куталась в розовый махровый халат, переминаясь с ноги на ногу. На её смешных тапках-зайцах тряслись длинные уши. Выглядело это всё забавно.

Я улыбнулась.

– Не хочу.

– Ну давай хоть чай принесу? Сегодня чай и, по-моему, печенье. Так принести?

Она подошла ко мне совсем близко. Настолько, что я инстинктивно вжалась в кровать, накрываясь одеялом. Улыбка сползла с моего лица и вернулась прежняя хандра. Как же всё надоело. Вся эта грёбаная, беспросветная жизнь.

Видимо, мой взгляд был красноречивей любых слов. Его оказалось достаточно, чтобы Таня покраснела и осеклась:

– Прости.

Не хотела её обидеть. Ведь она ничего такого не помышляла. Глаза наполнились слезами от невыносимого жара. Медленно моргая смотрела, как Таня разворачивается и уходит, негромко хлопнув дверью.

Я снова отвернулась к стене и закрыла глаза. Спать совершенно не хотелось. Но смотреть было невыносимо тяжело: от высокой температуры глаза чудовищно болели.

Мои сидения в ванной не прошли даром. Отрешённость и невнимательность, холодная вода и, здравствуй, цистит. Боли были адские. Казалось, что всё внутри сплели в тугой узел. Огненные волны выжигали всё, заставляя корчиться и рыдать.

Вместо того чтобы обратиться к врачу, мама решила полечить меня домашними методами. Сунула бутылку с горячей водой, обёрнутой полотенцем, между ног и поила малиной. От этого стало только хуже. В итоге меня в полубредовом состоянии забрала неотложка ночью.

Капельницы, осмотры врачей, уколы. Боль долго не хотела отступать, стирая дни, превращая время в тягучий, мучительный кисель. Но всё же я была ей благодарна: она выветрила напрочь все мысли из моей головы, дав такой желанный отдых.

Несколько дней провела в желанном одиночестве, отходя от непонятного состояния. Это было почти замечательное время. Я вовсю наслаждалась тишиной и покоем. Но как только боль ушла, вернулись старые знакомцы: навязчивые мысли так и лезли в голову, отравляя мне жизнь.

Самоедство привело к тому, что когда на пороге палаты в обнимку с объёмной спортивной сумкой появилась пухленькая Таня, я была чрезвычайно рада. Она поступила по плановой госпитализации, несмотря на свой мимолётный интерес, не стала вдаваться в её болячки. Вокруг неё сразу засуетились врачи, многих она знала поимённо. Не в первый раз здесь, видимо. Лекарств у неё была полная тумбочка.

Таня оказалась очень живой девушкой, смешливой и заводной. И хотя мне совсем не хотелось разговаривать, она нашла ко мне подход.

– Ты здесь не в первый раз?

– Ну да, а как ты догадалась? – девушка мягко улыбнулась, продемонстрировав мне весьма милые ямочки на бледных щеках.

– У тебя лекарств больше, чем у меня продуктов дома. Не просто так их пьёшь, верно? – я повернулась набок и поморщилась от неприятных ощущений – отсыревшая от слёз подушка холодила кожу.

– Наградила меня матушка природа, – Таня продолжала улыбаться, развязывая пакет с яблоками. – Хочешь?

– Нет, спасибо, – тоскливо посмотрела в окно.

Солнце светит, погода хорошая, а мне так тошно, что даже кусок в горло не лезет.

Дав понять, что разговор закончен, повернулась на спину и закрыла глаза. Хотя присутствие другого человека успокаивало, но не настолько, чтобы стало спокойно и уютно. Чувство отвращения к самой себе никуда не ушло. Иногда мелькала крамольная мысль, что, может, не лечиться? Оставить всё как есть. Что, если это наказание за всё? Ведь произошедшее…

Врачи же словно чувствовали мой настрой, пытая своими бесконечными расспросами. В кабинете у гинеколога я еле сдерживала слёзы. С апатией смотря в потолок, представляла как лечу с крыши многоэтажного дома. От прикосновения мужской ладони чуть не завыла в голос.

– Всё в порядке?

– Да, просто… Показалось, – я скрестила руки на животе. Почему так долго?

Врач осматривал меня, брал мазки и почему-то молчал. Почувствовал что? Неужели выдала себя чем-то?

– Можешь вставать и одеваться.

Неловко топчась на месте, натягивала футболку. Было до ужаса страшно и противно. Ведь это всего лишь обычный осмотр у гинеколога. Что было бы, если я решилась сказать правду? Пришлось бы сесть, всё рассказать, показать. И, наверное, не один раз. Щёки вспыхнули болезненным румянцем. Почему стыдно мне, а не ему? Разве я напала на него? Сделала ему так больно? Лишила сна и рассудка? Нет. Но стыд и отвращение к себе испытывала только я. Накинув халат на плечи, вышла из-за ширмы. Мужчина кивком указал на стул.

– Жалобы есть?

– Нет.

– Ты даже не спросишь, что с твоими анализами? – врач снял очки и пристально посмотрел на меня.

– Анализы как анализы… Были бы плохими, мне бы уже медсестра сказала. Значит, всё в норме.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

СЕНТЯБРЬ 2012

Я прочитала больше половины писем. Кинув взгляд на часы, устало выдохнула и потёрла глаза. Сто с лишним сообщений, а заинтересовал меня пока только один парень, его почту переписала на лист. Вот что значит искать алмаз в пыли. Но алмаз ли это?

Запустив руки в волосы, тупо пялилась в мерцающий экран монитора. Правильно ли то, что делаю? Нужно ли это? Или я действительно качусь по наклонной в пропасть?

Осторожный стук в дверь.

– Да?

– Машунь, с тобой всё в порядке? – от слишком мягкого обращения вздрогнула. – Ты даже ужинать не пришла.

– Да, мам. Немного зарылась в бумагах и устала, но… да, со мной всё в порядке.

Удивительно, как легко ложь слетает с моих губ. Даже и глазом не моргнула. Когда я научилась врать? Или всегда умела, но сама не замечала?

Мама внимательно смотрела на меня, её взгляд буквально буравил меня.

– Может, поговорить хочешь? Пойдём, чай попьём.

Хотелось уткнуться носом в клавиатуру и просто уснуть. Нет больше сил бороться с усталостью. И мама… Только я немного отпустила ситуацию, как вдруг она проснулась. Неожиданно.

Я со вздохом встала со стула и подошла к двери.

– Мам, всё действительно хорошо. Прости, но я так устала, что ничего не хочу.

– Ладно. Ладно, работай, не буду отвлекать.

Я сдержанно кивнула и прикрыла дверь. Может и резко, но сейчас совсем не время для душевных разговоров. Выдохнув в очередной раз, вернулась к письмам.

В информационном потоке нашлись предложения и от девушек, но гомосексуальные отношения, которые они предлагали, меня не интересовали. Похоже, я сама создала себе идеальный образ, начитавшись романов. И теперь мои иллюзии разбивались о бездушные строки электронных писем.

Так, парочка «хаспадинов». Ну, это даже не смешно. У меня, может, и появились странные наклонности, но уровень интеллекта остался прежним.

И бесконечный поток совершенно безликих писем.

Стало немного обидно. Нет, я, конечно, не ожидала бурного наплыва поклонников. Но всё же…

Ещё в четырёх просили сразу же фото, где я была бы голой. Да-да, конечно. Я, может, и не нормальная, но не настолько.

«Мария, здравствуйте! Ваша запись меня заинтересовала. Предлагаю личную встречу. Поговорить. Жду Ваш ответ по этому адресу…»

Хм. Ещё один вариант. Итого: две электронные почты и один номер телефона.

Сегодня среда. На почту можно ответить и сейчас, а вот позвонить лучше завтра, сегодня уже поздно. Я взглянула на часы: половина десятого вечера.

Двоим отправила один и тот же текст, что готова встретиться в людном месте в субботу. Посмотрим, что ответят. Ну а номер телефона оставила на десерт. Почему-то именно на него я возлагала особые надежды.

Лекции закончились в три. В целом всё шло отлично. Олега я не видела, и это меня устраивало. Даже чисто гипотетическая возможность встретиться с ним просто убивала. Но…

Людмила Александровна больше не подходила ко мне. Складывалось ощущение, что я теперь в её глобальном чёрном списке. На мне нарисовали огромный жирный красный крест. Только до сих пор непонятно – это начало конца или снайперская мишень?

Нервно хмыкнув, закрыла аудиторию и оглянулась по сторонам. Никого. Глухой стук каблуков раздавался эхом в пустом коридоре. Уверенным шагом направилась к секретариату. Ещё один день прошёл, и это просто замечательно. Я жива и не сошла с ума. Завтра будет новый день и новая попытка удержаться на плаву.

Рывком открыла дверь на себя. Люда, как всегда, сидела за компьютером и что-то ошалело печатала. Очередные документы? Отчёты?

– Привет, Люд! Я всё. Ключ Евгений Михайлович просил оставить, так что вот, – связка звякнула о полированный стол.

– Тебя Людмила искала. Очень хотела тебя видеть.

Сердце ёкнуло. Нехорошо.

– Завтра зайду. Я уже и так опаздываю.

– Но… – Люда оторвалась от монитора и наткнулась на мой взгляд. – Сегодня?

– Всё, ты меня не видела. Я убежала! – хлопнула дверью и стремительно бросилась к выходу. Не дай бог столкнуться с Людмилой Александровной. В четыре мне уже нужно быть на другом конце города.

Сегодня утром позвонил Игорь, как всегда, не вовремя: прямо на середине лекции. Выскочив в коридор, слушала вполуха. Из разговора я поняла, что девочка-десятиклассница, и ей нужно помочь с алгеброй, так как выяснилось, что она нужна при поступлении. Цена более чем адекватная: пятьсот рублей академический час, три раза в неделю. Это при хорошем раскладе двенадцать тысяч в месяц, как минимум. И что я в этом институте забыла?

По дороге к метро решилась позвонить. Трубку долго не брали. Я уже хотела сбросить вызов, как на том конце раздалось хриплое «алло».

– Здравствуйте, я Мария, вы написали мне на почту по поводу встречи.

– Я понял. Вы сегодня во сколько освободитесь?

Сердце сделало сальто к пяткам, в горле пересохло.

– Около шести.

– Давайте так, в начале седьмого я вас жду в центре…

Он назвал станцию метро и место, где будет ждать. Я что-то сдавленно проблеяла и повесила трубку.

Всё было как в тумане, мои ноги сами шли знакомой дорогой. Голова резко опустела, и мне точно нужен был кирпич, чтобы не улететь.

Держась за поручень в шатающемся вагоне метро, я прижалась разгорячённой щекой к холодному металлу. Мысли метались, толкались в моей голове. Пыталась хоть что-то уловить, осознать.

Мне было очень страшно! Я серьёзно готова к такому важному и опасному шагу? И сделаю его? Вот так вот резко, сегодня. Шаг в пропасть или… на другой берег?

Готова или нет? Нет. Но зная себя, уверена – мне не нужны пути отступления. Иначе я, как последняя трусиха, рвану в кусты. И этого себе точно не прощу. Струсила однажды и отравила этим себе всю жизнь.

На ватных ногах я пришла к нужному дому и позвонила в домофон.

Новостройка, полы, выложенные гладкой плиткой, большие светлые окна. Едва не поскользнувшись, схватилась за стену. Да уж, мне за всю жизнь не заработать на квартиру в таком доме. Ну а тому, кто додумался такой плиткой выложить пол – долгих лет жизни.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ДЕКАБРЬ 2012

— Прошу прощения, пробки, будь они не ладны, – приятный голос рассеял наваждение.

— Д-да… — неуверенно проблеяла, всё ещё чувствуя солоноватый привкус моря. Неужели это всё по-настоящему?

Непринуждённый тон совсем не вязался с первым впечатлением, что он произвёл на меня. Словно это два абсолютно разных человека.

Мужчина задержался передо мной ровно настолько, сколько было нужно, чтобы рассмотреть его.

Ему нельзя было дать и сорока лет. Среднего роста, статный, подтянутый, со спортом явно на «ты». Он расстегнул пиджак и сел напротив меня.

Пожалуй, он старше, чем кажется. Его выдавали тёмные волосы с лёгкой проседью и небольшие морщинки вокруг глаз. Аккуратный прямой нос и немного узкие для его лица губы. Прямо сейчас он что-то говорил мне, а я, как дура, сижу и пялюсь на него.

— Угу…

Недоумённый взгляд заставил меня встрепенуться.

— Простите, я отвлеклась.

— На меня?

Стыдливо опустив глаза, стала пристально рассматривать свои руки. Выглядели они просто ужасно. Кошмар! Спрятала их под стол.

— И как? Страшный?

— Нет, совсем нет. Очень красивый…

Мельком взглянула на него, уголки его губ слегка приподнялись вверх. Спустя мгновение до меня дошло, что я сморозила.

— Я совсем не это хотела сказать. Нет, страшным не выглядите. В смысле… Ну…

Блин, что за каша у меня в голове! Краснея от стыда, смотрела на свои колени. Я просто кожей чувствовала его взгляд. Меня буквально ощупали с головы для ног. И ему явно было смешно. Ну ещё бы! Нервно стуча ногой, молила бога, чтобы лимонад принесли быстрее. Когда официант подошёл к нашему столику, я чуть ли не силой вырвала стакан из его рук.

Оба мужчины удивлённо посмотрели на меня. Я же с наслаждением пила свой лимонад и ни на кого не смотрела. Пока в стакане ещё что-то плещется, я не оторвусь от него.

— Ристретто, пожалуйста. Всё, да.

Я буквально шипела от ледяного лимонада, мне нужно срочно остыть, иначе уровень фатальных ошибок будет стремиться к бесконечности.

— Меня зовут Егор Аркадьевич. – мужчина сцепил руки в замок и упёрся запястьями в стол.

— Мария… Маша.

— Костя сказал мне.

Ага, вот как зовут того знакомца. Неловкая пауза. Наверное, стоит посмотреть на него? Искоса взглянула на него, его лицо казалось отрешённым, хотя взглядом он задумчиво изучал меня. Вспыхнув и покраснев с новой силой, крутила в руках почти пустой стакан.

Странно, в прошлые разы у меня не было такой реакции. Значит ли это, что… он мне понравился?

— Вы новая в Теме? Опыта, я так понимаю никакого.

— Да…

— Даже не пробовали?

— Нет.

— Так с чего решили, что вам это нужно?

Я замялась. Это допрос какой-то, а не беседа. Как я могла ответить на последний вопрос? Сказать правду? От одной только мысли стало плохо.

— Прочитала книгу. – ложь вырвалась сама. Поняв, что сказала, посмотрела на мужчину и тут же наткнулась на его холодный взгляд. Он всё понял? – Мне понравилось, заинтересовалась этой темой и решила попробовать.

— Что за книга?

— «История О».

Мужчина поморщился, теперь он разминал свои пальцы. Выглядел очень недовольным. Надеюсь, я всё не испортила?

— Встань. – грубый оклик.

Внутри всё запротестовало, но тело само решило. Я подскочила как ужаленная, не зная, куда девать свои руки.

— Повернись.

Словно кукольная балерина я медленно крутилась, терзаясь двумя вопросами: какого чёрта я это делаю, и какого чёрта ему это нужно? Я топталась на месте ещё минуту или две, пока он не разрешил мне сесть.

Щёки рдели как маков цвет, сердце колотилось в груди, норовя выскочить и унестись прочь. Ладони вспотели, теперь мои руки намертво прилипли к ногам. Я мяла свои колени в ожидании вердикта. Оторвать взгляд от стола было очень сложно. Скатерть уже изучила вдоль и поперёк, закрой я глаза, её узор и плетение без труда всплыли бы в памяти.

Это действительно так для меня важно? Не совершаю ли я сейчас самую страшную ошибку в своей жизни.

— Если ты скажешь, что ещё и девственница, — он слегка растягивал слова, недовольно стуча пальцем по столу. – Это…

— Нет, я была замужем. — торопливо перебила его, теперь мой взгляд остановился на его руках.

— Во-первых, запомни – меня перебивать нельзя. Поняла?

Испуганно подняла голову. Мужчина строго одёрнул меня, совершенно не изменившись в лице. Словно сказал что-то совсем обыденное.

— Да.

— Во-вторых, брак не является весомым аргументом в пользу отсутствия невинности.

Я опять вернулась к скатерти. Просто невозможно оторваться от этого прекрасного рисунка! Ругая себя, зажмурилась и закрыла лицо руками.

— В-третьих, если уж ты так серьёзно настроена «попробовать», — демонстративно выделил это слово, слегка повысив голос, — ты всегда должна смотреть мне в глаза, если я не требую другого.

Вот и пошли отличия реальности от мифических миров беллетристики. Мне стоило громадных усилий поднять на него глаза. Всё то же спокойное, безразличное лицо. И только его взгляд говорил о том, что он чем-то обеспокоен. Или рассержен. Трудно понять.

— Ты действительно этого хочешь? Не хотелось бы тратить время впустую.

— Да.

— Хорошо. Ты свободна в следующую субботу?

Задумалась. Двадцать девятое число. Особых планов не было. На носу Новый год, но… Так ли теперь это важно? Соглашаться или ещё потянуть резину? Может, найдётся кто-то ещё? Или… Нет. Я сдержанно ответила:

— Да, свободна

— Я заеду за тобой с утра. Оденься тепло, поедем загород. Если не понравится – вернёшься вечером.

Вариант того, чтобы я добралась сама, похоже, даже не обсуждался. Я хотела спросить, можно ли доехать до этого места самостоятельно, но ляпнула совершенно другое:

— А если понравится?

— Тогда мы с тобой решим, что будет дальше.

Мой потолок был самым захватывающим действом моей жизни. По-другому я никак не могла объяснить свою любовь к нему и многочасовое бдение с рассматриванием белоснежной штукатурки. Кажется, я выучила все трещинки. Иногда они выливались в странный фантасмагоричный рисунок. Пыльная люстра совдеповского образца напоминала о тщетности бытия и уборке.