Дамский выстрел - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Сергей Бакшеев (самиздат)

1

Цикл триллеров о женщине-киллере «СВЕТЛЫЙ ДЕМОН»:

1. СВЕТЛЫЙ ДЕМОН

2. ДАМСКИЙ ВЫСТРЕЛ

3. ЗЕРКАЛЬНАЯ МЕСТЬ

За три недели до первого дня, Москва

При входе в бизнес-центр Анна Уильямс привычно ослепила охранника пластиковой улыбкой. Точеные ножки проследовали к лифтам, ухоженные пальчики подхватили корреспонденцию из ячейки с надписью «GBC». В лифте перед зеркалом молодая женщина поправила медную копну пышных волос и на восьмом этаже вошла в офис, на котором красовалось полное название компании: «Global Business Communication». Анна уже пять лет работала в Москве. GBC помогала иностранным бизнесменам, приезжающим в Россию. Встреча в аэропорту, размещение в отеле, предоставление переводчика и водителя, аренда помещений для презентаций и переговоров – вот основной перечень услуг небольшой компании.

Стопка корреспонденции шлепнулась на стол, яркий ноготок коснулся кнопки кофейного аппарата. Анна Уильямс опустилась в кресло секретаря, сменила элегантные босоножки, в которых водила машину, на дорогущие туфли на шпильках и вынула косметичку. Черт возьми, за эти годы она превратилась в русскую! В любом месте первым делом подводит губы и подправляет глазки! На косметику и тряпки уходит втрое больше денег, чем в благословенной Америке. Правда, есть и положительный момент. Теперь в родной Атланте ее со вкусом упакованную фигурку облизывают все мужские глазки в радиусе полумили. Что и говорить, среди частокола целлюлитных ляжек в бесформенных шортах тугая попка под обтягивающей юбкой выделяется, как спортивный кабриолет в потоке фермерских пикапов.

Как обычно по понедельникам, босс появился с большим опозданием.

– Мне кофе и аспирин, – вместо приветствия буркнул Дэвид Бэйкер по пути в кабинет.

«А может, сразу виски?», хотела съязвить Анна, но пожалела пятидесятилетнего босса. Он тоже обрусел. Ох, и доконают когда-нибудь молодящегося плейбоя угарные уик-энды с молоденькими проститутками.

Выполнив поручение страдальца, Анна Уильямс принялась за разбор корреспонденции. Сплошная реклама. В двадцать первом веке деловая переписка ведется в электронном виде. Она хотела уже смахнуть ворох ненужных писем в мусорную корзину, как вдруг заметила среди хрустящих конвертов один невзрачный. Откуда такой примитив? Анна всмотрелась в штемпель. Калининград. Всё ясно, провинция. Самый западный осколок бывшей империи прислал рекламу некой гостиницы «Дона». Даже адрес написан от руки. Печатными буквами выведено: Джеймсу Ф. Кэли. Но такой сотрудник никогда не работал в их компании. В корзину!

И вдруг ее словно обожгло.

Джеймс Ф. Кэли. Первые буквы – JFK! Код аэропорта Кеннеди в Нью-Йорке!

Анна Уильямс прекрасно помнила секретное дополнение, которое подписала вместе с контрактом перед отлетом в Москву. Ей платили вдвое больше отнюдь не за знание русского языка, а за молчание о клиентах компании и вот за эти три буквы. Увидев их или услышав по телефону, она должна была немедленно доложить боссу.

Анна, как раскаленную пластину, подняла конверт и отнесла его в кабинет Бейкера. Хорошо, что она не вскрыла письмо. Молчать лучше о том, чего не знаешь. Так спокойнее проходить ежегодное испытание на полиграфе во время отпуска в Штатах.

Спустя пять минут Дэвид Бейкер выскочил из кабинета. Нахмуренные брови и озабоченный взгляд пытались придать солидность его помятой физиономии.

– Я срочно вылетаю в Лондон… Тетушка при смерти.

– Тетушка, – Анна понимающе кивнула.

О чем же еще может быть письмо из Калининграда с кодовыми паролем JFC.

2

Первый день, Калининград, 12:50

Всклокоченная постель остывала. Кровать снова стала большой и обрела привычную форму: у стены место для подушек, у балкона – для ног. Я прижалась к Кириллу, положив голову ему на плечо и забросив колено на живот. Дыхание успокаивалось, глаза закрылись. После многолетнего одиночества я уже неделю замужняя женщина. Какое приятное ощущение: рядом с моим бьется другое сердце.

Сегодня я с Кириллом Коршуновым прилетела в Калининград. Мужику перевалило за сорок, а ведет себя как голодный мальчишка, дорвавшийся до сладкого. Еще в самолете трогал меня за колени, жадно обнимал в такси, и, как только мы оказались в гостиничном номере, сорвал одежду и повалил на кровать. И так уже неделю после нашего воссоединения в Валяпинске. Сумасшедший! Хорошо, что сейчас жаркий июль, тело едва прикрыто, и мой гардероб утратил лишь новенькие брюки из легкой ткани, молния на которых разошлась вдрызг.

Мы поселились в отеле «Усадьба» при въезде в Калининград, в котором семь лет назад в критических обстоятельствах оказались в одной постели. И номера взяли те же: 12-й и 14-й. Мы могли бы прекрасно разместиться в одном, но в целях безопасности два смежных номера на втором этаже с единым балконом, выходящим в сад, были идеальным выбором.

Одной рукой Кирилл обнимал меня, другой за чем-то потянулся. Ему было неудобно, но он достиг цели. Зашуршала газета.

– Прочти, – категорично предложил он.

Хотя день перевалил середину, открывать глаза не хотелось. В ушах еще теплился влажный шепот, а память охотно воскрешала ласковые бестолковые слова. Кирилл приподнялся на локтях, разрушив идиллию. Я увидела перед собой первую полосу газеты «Страна Калининград» и статью с броским заголовком «Замурованная ведьма». Чтобы окончательно взбодрить меня ниже сочилась кровью кричащая аннотация: «Зловещая тайна приоткрывает кровавый занавес!»

Я недоуменно посмотрела на мужа. Он невозмутимо выбрался из постели и прошел к мини-бару. Трудно выглядеть серьезным, если ты обнажен. Кирилл это понял и натянул джинсы. Он глотнул минеральной воды из запотевшей бутылки и протянул ее мне.

– Мы приехали работать, Светлая. Времени у нас в обрез.

Смочить липкие от поцелуев губы было весьма кстати. Холодная вода растворила любовный дурман. Я не без сожаления перевела взгляд с подтянутого мужского торса на пестрые страницы. Работать, так работать. Он офицер ФСБ, а я наемный киллер. За семнадцать лет я выполнила немало его заказов. Сейчас глупо расстраиваться. Валяться в постели и читать желтую прессу – получше, чем сжимать винтовку, готовясь к выстрелу. Итак, о чем там?

«Свершилось! В преддверии празднования 750-летия Калининграда городские власти обратили внимание на самый вопиющий долгострой советской эпохи – Дом советов. Бетонная коробка на пересечении улицы Шевченко и Ленинского проспекта долгие годы портит вид нашего древнего города. Горожане метко прозвали уродливое здание «Закопанным роботом».

Я посмотрела на приведенную в газете фотографию. Бетонный куб, размеченный рябью окошек. По центру «глаза» в виде двух выступающих прямоугольников, оскаленный «рот» на месте входа в здание и широкий «нос» навес над ним. Ни дать, ни взять – голова гигантского робота, закопанного по плечи.

«На прошлой неделе строители приступили к косметическому ремонту архитектурного «шедевра». Средства были выделены на приведение в порядок «Закопанного робота» только с внешней стороны. Возможно, еще много лет мы не узнали бы страшную тайну заброшенного здания, если бы в одном из закутков нижнего этажа строители не задели неказистую перегородку. Из нее вывалился каменный блок. Конечно же, нашелся любопытный. Он направил луч фонаря в темную дыру, и в следующее мгновение бетонные стены многократно отразили крик ужаса.

Вы хотите узнать, что он увидел?»

Еще бы!

«Тогда читайте продолжение на странице 8 в разделе «Криминал».

Хорошо, что не надо ждать следующего выпуска. Я нетерпеливо перелистнула страницы. Но пройдоха журналист знал свое дело.

«Прежде чем вам откроется зловещая тайна, сделаем отступление. Вот история, рассказанная нашей газетой в прошлом году.

«– Не-е, я туда не суюсь. Зарекся. – Рассказывает бывалый бомж Василий. – И другие нашенские обходят Закопанного робота стороной.

– Почему? Сторож гоняет?

– Сторож – тьфу! Плюнуть и растереть. Там другое. – Василий мнется. – Ты в приведения веришь?

– По-моему, они бывают только в фильмах.

– Во-о, и я так думал. Пока в башке «Закопанного робота» не переночевал.

– А что случилось?

– Авария случилась. В моем подвале, где я с Немым кантовался, канализацию прорвало. Вот мы на время ремонта в «Закопанного робота» и перебрались. Нашли местечко повыше, сели, чин чинарем бутылочку белой открыли, чтобы, так сказать, новоселье отметить. Не-е, ты не подумай, водка нормальная была, не паленая. Закусь имелась, да и доза привычная. Не из-за выпивки у нас видение началось.

– А какое видение?

3

За неделю до первого дня, Калининград

Ежедневный просмотр новостей в Интернете принес долгожданные плоды. Механик увидел то, на что рассчитывал. Его пробный камешек обрушил лавину новостей. В скупых сообщениях русскоязычного Интернета говорилось, что в США арестован гражданин, подозреваемый в шпионаже в пользу России. Это произошло на следующий день после визита в Америку российского президента. Фамилия арестованного держится в тайне. Наши спецслужбы традиционно воздерживаются от комментариев, а представитель российского МИДа заявил, что это откровенная провокация, целью которой является срыв договоренностей, достигнутых во время саммита.

Механик, владевший английским языком, поискал дополнительную информацию на американских сайтах. Там шпионский скандал освещался не в пример шире. Фамилия арестованного шпиона тоже не сообщалась, но утверждалось, что под напором неопровержимых улик, он уже дал признательные показания. Одна из газет писала, что речь идет об успешном фотографе, долгие годы работавшем со многими известными персонами и популярными журналами.

Фотограф! Механик крякнул от удовольствия. Не осталось сомнения, что его письмо в адрес компании GBC господину Джеймсу Ф. Кэли дошло по назначению.

«Попался, старый фотограф. А в досье указан твой псевдоним Рыбак. Интересно, ты знаешь, с какой стороны браться за удочку? Наверное, никогда рыбу и не ловил. Это в школе дают меткие прозвища. А в секретных играх наоборот, чем дальше кличка от истины – тем лучше. Вот меня зовут Механиком. Это хорошо или плохо?»

Механик не знал ответа. Он задумался о другом. Первая часть дерзкого плана сработала. Он предъявил свой козырь. Крупный, но далеко не единственный. Настало время приступить ко второй части плана. Гораздо более опасной.

4

Первый день, Калининград, 13:05

Я дочитала статью о замурованной ведьме, взглянула на дату. Газета вышла семь лет назад. Я еще раз просмотрела жуткие снимки. Оскаленный череп на бетонной плите, вывернутые руки и беспомощно раздвинутые кости ног. Останки «кричали» болью. Захотелось помыться. Радужное настроение после бурных постельных эмоций было полностью испорчено.

– Зачем ты мне дал эту чернуху? – Я отшвырнула газету, выскользнула из-под одеяла и склонилась над раскрытым чемоданом.

– Семь лет назад в начале июля Олег Назаров прилетел в Калининград. Статья была напечатана в мае того же года. Обратила внимание на фамилию следователя?

– Кажется, Мартьянов.

– Так вот. Назаров заходил в прокуратуру к следователю Мартьянову и интересовался материалами расследования.

– История с ведьмой не журналистская выдумка?

– Про приведение с пылающим взором не знаю, но останки девушки действительно были найдены строителями.

– Назарову показали дело?

– Разумеется. Удостоверение полковника Службы внешней разведки открывает многие двери.

– Что могло его заинтересовать в деле Замурованной ведьмы?

– Наша Контора до сих пор не знает.

Я вскрыла яркий пакетик и растянула невесомую полоску новых трусиков. Тугая резинка врезалась в бедра. Теперь, покупая белье, приходилось думать не столько об удобстве, сколько об эстетическом удовольствии того, кто на меня сейчас пялился. А вот и его ладонь на моих ягодицах! Только отстрелялся, а все туда же! Значит, с фасоном угадала.

Я шлепнула Кирилла по руке. На его лице расплывалась та самая идиотская улыбка, когда кровь из головы мужчины отливает совсем к другому органу. В такие мгновения внешний вид мужиков стремительно приближается к иллюстрациям из учебника психиатрии. Пришлось вернуть любимому человеческий облик.

– Ты сказал, мы приехали работать. Личность погибшей установлена?

– Да. То есть, нет!

– Так да или нет? – Я стояла у раскрытой двери ванной, предусмотрительно прикрывшись полотенцем.

– Работать – да. Но погибшую так и не опознали. С тех пор лишь уточнили, что жертве около двадцати лет.

– Молоденькая, – вздохнула я, вспомнив себя такой же. Мою жизнь в этом возрасте разрушили, а ее и вовсе отобрали.

– Предположительно с момента убийства прошло двадцать три года, если считать до сегодняшнего дня. Кстати, в тот год старший лейтенант Олег Назаров отдыхал в Центральном военном санатории в Светлогорске.

– Так это он ее убил! Светлогоск рядом с Калининградом. Назаров убил девушку, спрятал тело, а когда нашли останки, решил проверить, нет ли зацепок против него.

– Возможно.

– Не возможно, а точно! Он насильник и убийца! Посмотри, в какой она позе.

– Понимаешь, это преступление вряд ли имеет отношение к нашему делу. – Кирилл, кажется, был не рад моему эмоциональному порыву. – Наша с тобой задача – найти исчезнувшие документы.

– А наказание убийцы тебя не волнует?

– Это дело прокуратуры. – Коршунов в процессе разговора приблизился ко мне.

– Какие же вы фээсбешники черствые. – Я захлопнула дверь перед вытянутой рукой и задвинула защелку.

– Светлая, зачем так говорить? Ты ведь работала на нас.

– Я не знала!

– Думаешь, было бы лучше, если бы твоими заказчиками были авторитетные бизнесмены?

– Отстань! Получил свое – и теперь можешь хамить?

– Прости. Давай подумаем о работе.

– Вот и думай! А я приму душ.

Теплые струи вернули душевное спокойствие. Прошлое не изменить. И забыть невозможно. А о будущем я вообще стараюсь не думать. Я долгие годы была наемным киллером. Выполняла задания неведомого Посредника. И лишь спустя семнадцать лет узнала, что за этим именем скрывается Кирилл Коршунов, офицер ФСБ, научивший меня метко стрелять. В то далекое лето его любовь вернула меня к жизни, но судьба вновь сбросила меня в пропасть. Я была уверена, что Кирилл погиб, и у меня не осталось выбора. Тогда я была Светой Демьяновой, затем Светланой Михалковой, а теперь я жена воскресшего Кирилла Коршунова и ношу его фамилию. Но в милицейских сводках все эти годы я проходила под кличкой «Светлый Демон».

Семь лет назад я прилетела в Калининград, чтобы убить Олега Назарова. Он был «кротом» в СВР, Службе внешней разведки. Тогда мне этого не сообщили. На первом этапе Посредник поручил следить за Назаровым и ждать условного сигнала. В назначенный срок произошло непредвиденное, едва не стоившее мне жизни. Это был день предательства!

Сейчас Контора хочет отыскать сверхсекретные документы, которые украл полковник Назаров. Для этого мы здесь. Я должна вспомнить каждую деталь, сопоставить свои воспоминания с данными закрытого расследования, и определить: куда Назаров мог спрятать личные досье наших агентов-нелегалов в США?

Халата в ванной не оказалось. Я обмоталась полотенцем и проскочила за верхней одеждой. Фигура у меня, что надо, мужики облизываются. Не хотелось провоцировать Кирилла на новые любовные подвиги. Ему не втолковать, что лучше меньше, да лучше. Мужчины зациклены на количестве, как будто секс — это бильярд, и надо вогнать в лузу побольше шаров. А нам нежности хочется, необыкновенной и разнообразной. И вообще, они стремятся к сексу, а мы – к интиму. А это не одно и то же. Интим – когда две души сливаются в единое теплое облако, и хорошо-хорошо! А секс – сами знаете, голая механика и испачканная простынь.

5

За сутки до первого дня, Москва

– Коршунов, у тебя шесть дней. Это крайний срок. Если не найдешь досье, мы примем радикальные меры.

– Я понял, товарищ генерал.

– Еще вопросы есть?

Офицер замялся, прежде чем задать мучавший его вопрос.

– Светлый Демон может рассчитывать на особую участь?

– Проект «СД», «Светлый Демон» закрыт. Ты понимаешь, что это значит.

Но для Коршунова «СД» была не проектом, а живым человеком.

– Даже если с ее помощью мы спасем четырнадцать разведчиков?

– Есть правила, в которых нет исключений.

– Но может…

– Коршунов, выполняй задание. Об остальном позаботятся другие. – Холодные начальственные глазки буравили подчиненного. – Не слышу ответа!

– Есть, товарищ генерал.

– Свободен.

Кирилл Коршунов вышел из «высокого» кабинета. Он отстоял еще шесть дней ее жизни. Только шесть.

Генералу Рысеву не понравился ускользающий взгляд офицера. Он знал, что за глаза его зовут Рысь, и не видел в этом ничего зазорного. Неожиданный прыжок и смертельная хватка клыками в самое незащищенное место – отвечало и его характеру. Заключительная миссия по закрытию проекта «Светлый Демон» должна быть выполнена чисто, решил генерал, и нажал кнопку связи. Настало время подчистить собственные грязные делишки.

6

Первый день, Калининград, 13:30

– Привет, Калининград. В прошлый раз меня здесь подло предали. Сейчас грозят лишить жизни. Это честнее. – Я села в низкое кресло, хотела водрузить босые пятки на журнальный столик, но воздержалась, вспомнив о коротком платье, и скромно поджала колени. – Излагай подробности.

Кирилл опустился в кресло напротив и мучительно растопырил пальцы, не зная с чего начать.

– Давай вернемся на семь лет назад, – предложил он, – в теплый по балтийским меркам июль.

– Принеси воды и надень футболку. Отвлекает. – Я пыталась бодриться и даже поиграла глазками. Наверное, у беззубой старухи это получилось бы лучше.

Белая обтягивающая футболка прикрыла черные волоски на груди Коршунова и сделала рельефнее мышцы. Боже, этот сильный мужчина – мой! Или нет? Что такое семейная жизнь? Я семнадцать лет скиталась одна и когда просыпалась, первым делом нащупывала холодную сталь оружия. А теперь по утрам мои пальцы тянутся к теплому мужскому телу.

Я проявила волю и сочла благоразумным наблюдать за пузырьками в стакане.

– Рассказывай с самого начала, – попросила я.

– В ФСБ стали подозревать, что в Службе внешней разведки завелся «крот». Были серьезные предпосылки. Началась работа. Полковник Назаров на тот момент был одним из подозреваемых. За ним установили наблюдение. Но прожженный профи заметил слежку и устроил скандал. Его понять можно, кому понравится быть на крючке у Конторы. Назаров пылал праведным гневом, сдал загранпаспорт, хотя имел на руках путевку в Турцию, и заявил, что проведет две недели отпуска в Калининграде. Его поддержало руководство СВР. Хотя мы все выходцы из одной конюшни, между нашими конторами существует конкуренция. В вечной скачке каждый борется за приз из рук хозяина.

– А кто ваш хозяин?

– Ну, ты Светлая, даешь. Портрет хозяина висит в кабинете каждого чиновника. И наблюдает.

– Их два. Который?

– По взгляду не ясно?

– Он что, и о нас знает?

– О предательстве Назарова, конечно.

– Значит, я выполняю сейчас государственное задание? – Я повела рукой в сторону разбросанной одежды и смятой постели.

– Не ерничай, – смутился Кирилл. Надо сказать, что таким он мне нравился больше, чем сухим профессионалом. Но смущение длилось не долго. – Итак, Назаров едет в Калининград. Тут и морская граница, и до Польши рукой подать. Если предположить, что он «крот» и захотел дать деру, то место выбрано идеальное. Тем более его жена и дочь в это время отправляются на отдых в Турцию. У семьи есть возможность скрыться одновременно. За женой и дочерью приглядывают наши сотрудники, а вот Назарова не решаются контролировать силами Конторы. Во-первых, наш шеф дал слово, оставить его в покое, а во-вторых, существует опасность, что у Назарова или его начальства из СВР в Конторе имеется информатор, который доложит об активности вокруг полковника.

– Спецслужбы, следят друг за другом?

– Обычная практика. Система сдержек и противовесов.

– Ну и гадюшник у вас.

– Для политиков лучше иметь под рукой несколько равноценных спецслужб, чем одну всесильную.

– Несколько бессильных, ты имел в виду.

– Не всё так плохо, Светлая. Если нет возможности привлечь штатных сотрудников, мы привлекаем…

– Наемного киллера!

– Обратиться к тебе – моя идея.

– Ах, вот кого мне благодарить за опасное приключение! Спасибо. Даже не предупредил, что я имею дело с опытным сотрудником спецслужбы.

– Это была секретная информация.

– Мне ваши секреты чуть не стоили жизни.

– Светлая, ты пойми, я не верил, что Назаров шпион, ведь были и другие подозреваемые. Тебе поручили за ним следить, собирать информацию. А ликвидация планировалась в качестве крайней меры, только после особого приказа. Я думал, до этого не дойдет.

– А ведь дошло, и очень быстро. – Я вспомнила тот роковой вечер. Я не раз возвращалась к нему, пытаясь понять, что же тогда произошло? Часть тайны Коршунов приоткрыл мне недавно в Валяпинске. Но главная загадка то выплывала из густого тумана времени, то исчезала в нем вновь, мелькнув неведомой гранью.

– Поверь, я рассчитывал провести две недели рядом с тобой. Мне знакомы эти места, здесь я поступил в военное училище. Я хотел найти повод, чтобы сообщить тебе, что я жив. Даже номер снял в том же отеле. Соседний, с единым балконом. Помнишь, как той ночью на этой кровати…

Это было частью тайны, которую мне поведали. Я спровоцировала незнакомца на секс ради липового алиби. Незнакомцем оказался Кирилл. Он спас меня от преследования, но так и не открылся той темной ночью. Сейчас я хотела разобраться в предшествующем событии.

– А что было за час до этого, тебя не волнует? В 308-м номере совершенно другого отеля!

– Я знаю.

– А вот мне далеко не всё понятно.

– Мы к этому и подбираемся.

7

За сутки до первого дня, США, Ленгли

Когда Бред Коннорс был недоволен, он хмурил брови и выпячивал сжатые губы, а если мучился сомнениями, потирал переносицу. Сейчас на лице директора по разведке ЦРУ недобрые чувства дополняли друг друга.

«Ну что тебе еще надо, старый гусь? – мысленно ругался начальник «русского» отдела Фрэнк Рассел, следя за мимикой шефа. – Мы разоблачили российского нелегала, да еще какого! Сорок лет работал у нас под носом, нанес огромный ущерб. А в России получил генеральское звание и звезду Героя. Самое время и нам подумать о наградах».

– Значит, наш агент Механик дал о себе знать спустя семь лет, – словно продолжая внутренние рассуждения, произнес вслух директор по разведке.

– Да, сэр. Воспользовался запасным каналом связи.

– Но это невозможно, – вскинул руки Коннорс. – Русские его ликвидировали!

– А как же письмо, которое мы получили? На нем свежий штемпель. – Напомнил об очевидном факте Рассел. – Механик прислал оригинал личного дела глубоко законспирированного шпиона. Это невероятная удача! Такого еще не было.

– Что же получается, семь лет назад русские устроили инсценировку?

– Тела Механика мы не видели. Где захоронен, не знаем. Русские засекретили Калининградскую историю самым тщательным образом. В свете новых обстоятельств надо исходить из того, что опытный и предусмотрительный Механик не погиб, а исчез.

– Исчез, – эхом отозвался директор и ухватился за переносицу. – Семь лет молчания… Это много. Если Механика не убили, то арестовали. И тогда, полученная информация – это провокация русских.

– С помощью нее мы разоблачили ценного агента. Это факт.

– Кроме своего имени, он ничего не сказал. А если русские разыгрывают гамбит? Пожертвовали больным стариком, чтобы заманить нас в ловушку.

– Если бы русские затеяли игру, они начали бы ее сразу. По прошествии семи лет возникает много вопросов.

– Слишком много.

– Хочу заметить, что шпион Денисенко, работавший под личиной фотографа Монтеро, награжден высшей наградой России. Таких сотрудников спецслужбы не сдают. Это деморализует действующих агентов.

– И всё же... Что говорит экспертиза?

Рассел для важности раскрыл папку, хотя и так всё помнил.

– Адрес на конверте написан рукой Механика. Буквы печатные, но на девяносто девять процентов это его почерк.

– Или высококлассная подделка.

– Обнаружено еще кое-что. Бумага содержит микрочастицы машинного масла.

– Вот как? Механик таким способом намекает, что это он?

– По крайней мере, этот факт тоже говорит в его пользу.

– Странно. Всё очень странно. – Директор по разведке потянулся к переносице, но в последний момент поправил редеющие волосы.

– Мы не знаем всех обстоятельств, сэр. Возможно, Механик решил оборвать связи и с нами и с русскими.

– Дрессированный пес не захотел кушать с руки хозяев и перегрыз оба поводка?

– У русских есть сказка о Колобке. Бабка вылепила его собственными руками, а он и от нее ушел, и от деда. И от медведя и волка. Но всё равно плохо кончил. Его перехитрила лиса.

– Вот как? Хм… Предположим, Механик решил начать собственную игру. Но где он был целых семь лет?

– Неизвестно в каких условиях Механику приходилось скрываться. Он мог получить тяжелое ранение и тайно лечиться. Или обратился к Богу – такое бывает с двойными агентами. А потом вернулся на грешную землю и вспомнил о нас. Возможны разные варианты.

– Вот именно! – воспрял духом Бред Коннорс. – Я не могу докладывать президенту непроверенную информацию. Разоблачение русского шпиона имело достаточный политический резонанс. Теперь мы должны заняться рутиной. Надо всё проверить и перепроверить! Мы не должны руководствоваться догадками.

– Да, сэр! – Фрэнк Рассел знал, что энергия шефа подпитывается блеском в глазах подчиненных. Одухотворенное лицо директора ему было милее кислой физиономии.

– Письмо пришло из Калининграда, отель «Дона». Там семь лет назад, насколько я помню, останавливался Механик.

– У вас отличная память, сэр.

– Так вот, настало время вернуться в исходную точку. Надо еще раз поворошить давнюю историю. Разгадка зарыта именно там!

– Согласен!

– Пошлите в Калининград нашего агента, который хорошо разбирается в местной обстановке. Есть на примете такой человек?

– Это не проблема, сэр. После развала Советов в соседней Литве началось разоблачение сотрудников КГБ. Их отдавали под суд как изменников Родины.

– Ох, уж эти демократии в коротких штанишках. Как будто мощное государство может существовать без рыцарей плаща и кинжала.

– Мы вовремя остановили глупый процесс. Точнее, возглавили. Отфильтровали самых толковых сотрудников и предложили им работать на нас. У них не было выбора. С одной стороны тюрьма и презрение общества, а с другой твердая валюта и наша защита.

8

Первый день, Калининград, 14:00

Я приподняла опустевший стакан. День был жарким, а вода холодной, донышко оставило влажный отпечаток на столе. Кирилл Коршунов открыл мини-бар.

– Вода закончилась. Сок?

– Может, что-нибудь поинтереснее. Мы все-таки на курорте.

Кирилл извлек маленькую бутылку белого вина и захватил два чистых бокала.

– Хотя мы на службе, но…

– Если бы знала, что ты такой зануда, ни за что бы не вышла замуж.

– А кто тебя спрашивал?

Тут он прав. Контора в своем репертуаре. Я увидела запись в новеньком паспорте, спустя семь лет после регистрации брака. И только тогда узнала свою новую фамилию – Коршунова.

– Кирилл, ты мне хотя бы покажи наш ЗАГС.

– Зачем? Тебя никто пытать не будет.

– Никакой романтики.

– Обещаю устроить праздничный ужин.

– С цветами?

– И лучшим шампанским.

– Ну, смотри, я тебя за язык не тянула. – На самом деле всё наоборот. Из мужиков приходится вытягивать даже маленькие радости.

Он разлил вино, бокалы обхватил бутон из влаги. Обошлись без тоста. Я пригубила ярко-соломенный напиток и спросила:

– Про какой инцидент ты говорил?

– Следующим утром, третьего июля, Назаров устроил скандал. – Коршунов заглянул в смартфон. – Он позвонил по телефону, указанному в рекламном буклете, который получил вместе с янтарной Царевной-лягушкой. И разговаривал с мастером Никитой Бреусовым. Назаров заявил, что ему подсунули брак, что он купил не произведение искусства, а халтуру. Мастеру стоило немалых усилий успокоить клиента и выяснить, чем же конкретно он недоволен. Оказалось, Назаров обнаружил на брюхе лягушки какую-то трещину. Бреусов предположил, что трещина возникла из-за гравировки. Мол, это не его вина, но любезно пообещал устранить дефект. Янтарь плавкий материал, и он исполнит всё идеально. В конце концов, они договорились, что Назаров сдаст лягушку в магазин, а вечером заберет ее обратно. Бреусов обещал предупредить продавщицу.

– Ваш полковник скандалист?

– Он не наш, а из СВР.

– Да какая разница! Сам говорил, что выпорхнули из одного гнездышка.

– Вообще то, сотрудники наших ведомств умеют контролировать эмоции.

– Контролировать? То есть управлять. Тогда Назаров специально устроил скандал.

– Зачем?

Я пожала плечами и предположила:

– Условный пароль. Зашифрованная информация. Контакт со связным. Что там еще практикуется в шпионском арсенале?

– Назаров знал, что его прослушивают, и вряд ли бы пошел на необоснованный риск.

– Он отнес лягушку?

– Да, отнес. А вечером получил обратно.

– Так может, это был контейнер для микропленки?

– О чем ты говоришь. Времена микропленок давно прошли. Сейчас век компьютерных технологий.

– А как же ваше чертово досье в виде обычных бумаг?

– Понимаешь, особо важную информацию: досье агентов, их донесения – до сих пор предпочитают хранить в папках. Считалось, что так безопаснее. Существует куча технических примочек для предотвращения утечки электронных данных. А вот папки… Никто не мог предположить такую наглость.

– Я поняла. С вами, чем проще – тем лучше.

– Ну-у, – беспомощно развел руки Кирилл. – Одно могу сказать, это не мой прокол.

– Иначе бы я стала вдовой.

– Кстати, о твоей гипотезе про контейнер. Янтарную лягушку мы потом обнаружили в номере Назарова. Просканировали ее, просветили и даже распилили. Обнаружили небольшую внутреннюю полость.

– Вот! Я оказалась права?

– Не совсем. Наши эксперты провели всесторонний анализ. Лягушка сделана из нескольких самородков янтаря. Никаких инородных тел внутри нее не было. Ни одного микрона.

– А если микрокапсула тоже была из янтаря?

– Не надо усложнять, Светлая. Это только в фильмах придумывают подобные заморочки. В жизни всё проще. Мы допросили продавщицу из музея, изучили все связи мастера.

– И? – поторопила я неожиданно умолкнувшего Кирилла.

– На первый взгляд всё чисто. – Коршунов хмурился, что-то вспоминая и тыкая пальцем в сенсорный дисплей.

– А на второй?

– А на второй… Никита Бреусов, тот самый мастер, который изготовил Царевну-лягушку, скоропостижно скончался от инфаркта. Прямо на улице, недалеко от Музея Янтаря. Сорок два года было мужику.

– Вот это да! Когда это произошло?

– Через два дня. Пятого июля вечером.

– Назаров причастен?

– Про это я хотел спросить у тебя.

9

Первый день, Калининград, 14:25

Я допила вино и фривольно прищурилась.

– Чем же я тебя удивила, милый Посредник?

– Выбором этой гостиницы на отшибе.

– Ты еще скажи, что я женщина-загадка. – Кошачья игривость, которую так любят мужики, мне не удалась. Ее слизнула горькая усмешка. – Я не загадочная барышня, а битая жизнью сука. С моей профессией приходится быть осторожной. Кто такой Посредник, я тогда не знала, ты умело маскировался. Я вынуждено доверяла инструкциям, но не слепо. И тем более не в тот раз.

По-моему, я разразилась самой длинной тирадой за десятилетие. На протяжении многих лет я привыкла быть одна. Если в постели с Кириллом мне сразу удалось раскрепоститься – иногда я позволяла себе сексуальные отдушины с незнакомцами – то в простом общении первые дни я чувствовала себя скованно. Я заново училась говорить. И училась улыбаться. Не тупо растягивать губы, как бывало раньше, когда требовалось ввести противника в заблуждение, а просто так, потому что мне хорошо и радостно.

– Чем же то задание отличалось от предыдущих? – насупился Коршунов.

– Я ощущала себя голой.

– Да?

– А как иначе? Прилетела сюда на самолете, без оружия. Я лет пятнадцать днем и ночью имела под рукой ствол. Только с оружием чувствовала себя спокойной. И вот… Иду на задание голой и беззащитной.

– Ну, не голой же?

– Тебе не понять. Для женщины эти слова синонимы. В некоторых случаях, конечно, голое тело помогает обезоружить глупого самца. Но это не про меня. Я предпочитаю действовать на расстоянии полета пули. Теперь понятно?

– В общих чертах.

– Где тебе. Ты и сейчас при стволе.

Мы оба покосились на кобуру, висевшую на стуле. Коршунов сдал пистолет при регистрации на самолет и получил его обратно после приземления. Хорошо быть офицером спецслужбы.

– Перейдем к делу, – поторопил он. – Итак, ты прилетела…

– И вышла из аэропорта. На мне одежда, на плече сумка, но под прицелом глаз… Ну, ты понял мои ощущения. Я села в случайное такси, по пути разговорилась. По адресу, который дал Посредник, я не захотела ехать. Настроение было подавленное, всех подозревала…

– Вот этим ты меня и озадачила.

– Я поболтала с таксистом о гостиницах. Тот стал предлагать свои услуги. Уверял, что все отели забиты, но у него есть знакомства, устроит в лучшем виде. Я киваю, но случайным доброхотам в моем положении доверять нельзя. И вот, мы еще не въехали в город, я замечаю на дороге указатель. Отель «Усадьба». Я торможу его и прошу свернуть. Водила не доволен, но я настаиваю. Сворачиваем. Уютное здание в тихом месте мне сразу понравилось. Оказалось, что отель только открылся, и свободные номера на выбор. Я поселилась в двенадцатом.

– И сообщила мне.

– Да, сразу послала по электронной почте закодированное письмо Посреднику. Проинформировала, куда доставить оружие. Чувствовала себя без пистолета безруким инвалидом.

– Венерой Милосской, – подсказал Кирилл.

– Голой и безрукой, – согласилась я. Завидую умеющим шутить. Я потеряла это качество еще в утробе матери, которую никогда не знала. – Но пальчики у меня все-таки были. Я раскрыла твое послание... Оно мне не понравилось.

– Чем же?

– Там было фото Назарова, информация о том, где он остановился, и требование, следить за ним до особого сигнала. Вот этого я не люблю. Ты связывал мне руки. – Я остановила жестом новую шутку, пытавшуюся сорваться с губ Кирилла, и объяснила. – Обычно я жду удобного момента и нажимаю на курок. А тут игра в кошки-мышки. И никаких сведений о клиенте кроме внешнего вида. Ты знаешь, мне легче работать, когда уверена, что заказали сволочь.

– Сейчас ты понимаешь нашу осторожность.

– И ты меня пойми!

Коршунов поспешил плеснуть в мой бокал остатки вина. Мужчинам знаком только один способ успокоить нервы. И еще – заискивающая улыбка, если речь идет о женщине, с которой предстоит стянуть трусики.

– Я получил твое сообщение и тут же забронировал соседний номер в «Усадьбе».

– Ты не разочаровался в моем выборе?

– Если ты про последнюю ночь, то конечно нет.

– А у тебя был кто-то еще здесь?

– Светлая, ты меня не так поняла.

– А что же ты приплел если?

– Да я… – Глазки Кирилла непривычно забегали. – Я прилетел сюда ради тебя. Я же говорил о своих планах.

– Ладно. – Наигранную вспышку ревности я посчитала достаточной. Мужчина должен чувствовать себя виноватым. Даже, если никакой вины за ним нет.

– Может, закажем обед в номер? – сменил тему Коршунов.

– Не наелся в самолете?

– Да, что там было. А тут, хороший ресторанчик.

– Предпочитаю сохранить аппетит до ужина. Ведь ты обещал нечто шикарное.

– Как скажешь, – нехотя, согласился Кирилл. Он потер лоб, возвращаясь в рабочее состояние. – Кстати, в то самое время пока ты устраивалась в отеле, Назаров посетил следователя Мартьянова.

10

Первый день, Калининград, 14:40

Андреас Станкевичус неплохо знал Калининград. В бытность сотрудником КГБ он приезжал сюда в командировки из Вильнюса, а бывшее советское прошлое позволяло ему хорошо ориентироваться как в хитросплетениях человеческих отношений, так и в подспудных слоях современной российской действительности. Ведь принципиальных изменений в России не произошло. Изменился масштаб. Мелкие прыщики на однородном теле общества взметнулись в горные пики, а малозаметные ямки разверзли пасть бездонных ущелий. Богатые стали богаче, преступники наглее, чиновники беспринципнее, артисты развязнее, а порядочные менты сохранились только в кино, да и то не во всяком сериале.

В карманах Станкевичуса имелось два фальшивых удостоверения на прежнее привычное имя Андрея Станкевича. В одном он значился полковником российской полиции, в другом – подполковником ФСБ. И возрасту соответствует, немного за пятьдесят, и достаточно скромно по нынешним временам. Судя по теленовостям, в России каждую неделю задерживают то псевдо-генерала, то лжесенатора. И каждый самозванец хотел что-то урвать или кого-то облапошить. Видимо для настоящих обладателей таких удостоверений подобные занятия дело обыденное. Поэтому они и охраняли свои кланы от проходимцев-конкурентов. Станкевич разоблачения не опасался. Его задача была скромнее – добыть информацию.

Агента заокеанской разведки под кодовым именем Чайка интересовали события семилетней давности, произошедшие в номере 308 отеля «Дона». Чем ни повод поселиться в нем? Естественно расспрашивать владельцев или руководство отеля он не собирался. Темная история касалась ФСБ, а эти ребята наверняка имеют свои «глаза» и «уши» среди персонала. Кто-нибудь да капнет. Но всякий отель живет не только официальной жизнью. Какая только шушера вокруг не вертится. Да и среди работяг всегда найдутся обиженные. А кто больше всех знает о постояльцах? Конечно же, горничные. С поиска уволенной горничной и начал свое расследование опытный агент.

Он попросил заменить полотенца. Явившаяся в номер грудастая тетка оказалась словоохотливой. Щедрые чаевые – и через пять минут Станкевич знал, что его путь лежит на городской рынок.

К рыбным рядам Станкевича вывел чуткий нос. Здесь он не удержался и купил копченого угря метровой длины. Литва по указке ЕС ввела ограничения на лов редкой рыбы, а в России запрещенные списки – дополнительный стимул для рыбаков. И ловят, и торгуют, а, заворачивая, с особой гордостью объяснят, что это редкая исчезающая порода.

Уже с покупкой Станкевич заприметил пожилую уборщицу и подошел к ней.

– Где найти Соньку Воробьеву?

– Соньку? – уборщица пытливо разглядывала незнакомца.

Можно было сунуть тетке полтинник, но Станкевич и так потратился на дорогую рыбу, поэтому грубо щелкнул милицейской корочкой перед носом уборщицы.

– Где Воробьева?

Уборщица указала на подсобку и забубнила что-то неласковое в адрес ленивой напарницы. Станкевич открыл указанную дверь. Замотанного в бумагу угря он держал наперевес, как бейсбольную биту. В подсобке дородный грузчик тискал подвыпившую бабенку. Он уже опрокинул ее животом на ящики и активно шерудил руками под юбкой, норовя затолкнуть в теплую норку свой набухший поршень. Однако процесс еще не зашел до стадии вагончика и толкача-паровоза.

– Софья Воробьева? – гаркнул Станкевич. – Вы арестованы за кражу личного имущества.

Баба замерла, мужик скосил мутный взор, переваривая услышанное. Станкевич повторил трюк с милицейским удостоверением. Он умел тремя пальцами открывать и лихо хлопать корочками.

– Хотите быть свидетелем? – миролюбиво поинтересовался он у кавалера, застегивающего ширинку. Агенту приходилось одновременно играть роль плохого и хорошего полицейского. Мужик затряс головой. – Тогда покиньте помещение.

Оставшись вдвоем, Станкевич позволил женщине оправиться и заявил:

– Я расследую кражи в отеле «Дона». Есть сведения, что ты…

– Но я уже давно там не работаю, – спохватилась бывшая горничная Сонька.

– Я знаю. Тебя как раз и уволили за кражи. А срок давности еще не вышел.

Сонька молчала. Агент продолжил давление.

– Семь лет назад у одного постояльца украли особо ценное ювелирное украшение. Ты хочешь чистосердечно признаться?

– Я? Нет. Я не брала!

– А свидетели указывают на тебя, Воробьева.

– Кто? Директриса?

– В том числе.

– Да я… Я никогда… Только если деньги открыто лежат. Ну, вы знаете, чаевые.

– Хороши чаевые. Тиснула драгоценное колье и дурочку корчишь.

– Не видела я никакого колье.

– А постояльца потом убили. Это совсем другая статья. – Станкевич грозно навис над растерянной женщиной и резко повысил голос. – Кому ты дала наводку?

– Я ни при чем. Я не занимаюсь такими делами.

– Тогда кто? Кто с ним общался? Ты убирала в 308-м?

– Да.

– Кто к нему приходил?

– Я не знаю.

11

Первый день, Калининград, 14:55

– Теперь твоя очередь вспоминать, – вывел меня из оцепенения Коршунов. – Ты же наблюдала за Назаровым третьего июля.

– Да-да. – Я не стала делиться неясной ускользающей догадкой.

– Так рассказывай.

– Я устроилась в номере, получила твое задание по электронке и взяла на прокат автомобиль. Мне помогли служащие отеля. Это был старенький «Опель» с затемненными стеклами. Поначалу я расстроилась, а потом поняла, что ничем не выделяюсь на улицах. Калининград – это кладбище немецкого автопрома.

– Скорее дом престарелых, с палатами интенсивной терапии в виде автосервисов. Но для конспирации – то, что надо.

– Я косила под отдыхающую. Поэтому напялила летнюю шляпу с опущенными полями, пестренький костюмчик, лицо прикрыла огромными темными очками, на плечо повесила сумочку, к сожалению, без ствола, и направилась к отелю «Дона». Карту города и области я изучила еще в самолете. Гостиницу нашла сразу. Осмотрелась, прикинула точки обстрела. Выбор был не велик. Чтобы мое поведение выглядело естественно, я зашла в ресторан при отеле, «Дольче вита», и решила пообедать.

– Вот! А мне запрещаешь обедать после самолета. Где справедливость?

– Я действовала по интуиции, и она меня не подвела. В ресторане я засекла Назарова...

– Ну, – поторопил Коршунов.

– Первый контакт с клиентом всегда волнующ. Присматриваешься, оцениваешь. Кто он, как себя поведет, чего ожидать? И самое неприятное… Смотришь на человека и знаешь, скоро он умрет.

– Давай без сантиментов. Как он тебе?

– Назаров выглядел уверенным в себе мужиком, но осторожным. Сидел спиной к стене, лицом к залу. Головой не вертел, но глазки то и дело сканировали пространство. Я поняла, что с ним будет не просто. Не бизнесмен и не бандит, и на чиновника не тянет.

– Это почему же?

– У тех всегда чванливость на морде при общении с обслугой. А этот на задницу официантки не пялился, смотрел в лицо и на движение рук. Он заканчивал обед, поэтому я заказала только салат и сок. Для подкрепления имиджа культурной дамочки, самое то. Как видишь, я не набивало брюхо.

– Ценю твою солидарность.

– Назаров вызвал такси по телефону. Хорошо, что я позаботилась о машине. В общем, я направилась за ним. Как оказалось, Назаров ехал в Светлогорск. Там он отпустил такси и потопал в Центральный военный санаторий. Я узнала это по табличке.

– В этом санатории Назаров отдыхал за шестнадцать лет до этого.

– Он зашел в главный корпус, потолкался у стойки регистрации. О чем спрашивал, не знаю. Ему покачали головой. Потом он заинтересовался лечебными процедурами. Взял со стенда буклет и пошел к морю. На берегу есть лифт, который опускается прямо к пляжу. Он на нем и спустился.

– Мы в курсе, что он спрашивал о свободных номерах. Ему отказали. Но пляж – это темное пятно. Что он там делал?

– Пока он ехал в лифте, мне пришлось побегать. Я спустилась по петляющим дорожкам. В лифт пускают по билетам, едет он медленно. В общем, я успела.

– Назаров тебя не засек?

– Вряд ли. Была отличная погода, много отдыхающих, мне ничего не стоило держаться рядом, но не бросаться в глаза. К тому же запоминающуюся шляпу и жакет я оставила в машине. Вышла в легкомысленном топе.

– Что дальше? – не терпелось узнать Кириллу.

Я задумалась, сосредоточилась. Затвердевшая память, как ледяная глыба под солнцем, дарила отдельные сочные капли, которые никак не хотели слиться в полноценный ручей воспоминаний. Прекрасно помню свою шляпу, босоножки, сумочку. Когда торопливо сбегала к набережной, смотрела под ноги и поняла, что если я хочу казаться отдыхающей, необходимо сделать педикюр. А вот другие детали…

Я сделал резкое движение руками, словно сбрасывала с лица вуаль.

– Знаешь, я хоть и начинающий сыщик, но так расследование не проводят. Что мы здесь видим, кроме смятой кровати? – Мы оба посмотрели на бардак, который учинили в номере. – Поэтому нам и вспоминается та шальная ночь.

– А что ты предлагаешь?

– Надо ехать на место, чтобы освежить память.

– В Светлогорск? Прямо сейчас?

– Конечно! Вызывай такси, – скомандовала я.

12

Первый день, Светлогорск, 16:15

– Вот сюда заходил Назаров. – Я вертела головой в холле Центрального Военного санатория. – Здесь всё по-прежнему. Назаров подошел к стойке, а я остановилась у стенда «Наши лучшие врачи» и делала вид, что его разглядываю. Вот этот стенд. Да и фотографии, по-моему, те же. Теперь на пляж?

Кирилл кивнул. Мы спустились на Светлогорский променад – приподнятую над песчаным пляжем широкую пешеходную дорожку, тянущуюся вдоль моря. Свежий ветер играл оборкой легкого платья. Обычно я предпочитаю брюки, платье купила ради Коршунова. Впрочем, пусть и другие посмотрят на мои ножки, мне нечего стыдиться. Да и загар не помешает. А вот педикюр теперь точно придется сделать.

Кирилл держал меня под руку. С ним было спокойно. Я вертела головой, воскрешала забытые образы и легко вспоминала.

– Назаров спустился в лифте, прошелся по променаду и присел в летнем кафе. Вот в этом. Мне пришлось тоже пить пиво. Выбрала местное, оказалось неплохое.

– Может и мне попробовать?

– Только целоваться после этого не лезь. Пиво мне нравится, а вот пивной запах изо рта...

– До вечера далеко, – хитро улыбнулся Кирилл. – Назаров с кем-нибудь разговаривал в кафе?

– Разве что с официанткой, замотанной девушкой. Он посидел минут двадцать, затем устроился на пляже. У него было и полотенце, и плавки, а у меня… Я не подготовилась к такому повороту событий. Что делать? Не торчать же часами в кафешке. Пришлось поднять на торговую улицу, пробежаться по магазинам и срочно купить купальник. Без примерки! Чувствовала себя отвратительно! Не покупка, а безобразие.

– Зачем так переживать?

– Был бы женщиной – понял. Для женщины после тридцати – купальник важнее любой другой одежды. Все тебя видят, рассматривают, оценивают. Тут надо скрыть, это подчеркнуть, чтобы не жало и не болталось, а расцветка – отдельная тема. В общем – проблема. А я схватила первое попавшееся и галопом. Ужас!

– Теперь понимаю.

– Отсутствовала я не меньше получаса, но Назаров никуда не делся. Я расположилась метрах в двадцати от него. Вот здесь, подальше от воды. Мой подопечный к этому времени флиртовал с какой-то дамой. Немолодой – и это меня удивило. Назаров – мужик в расцвете сил, подтянутый, с харизмой, а вокруг столько красоток. На пляже всегда женщин больше, чем мужчин.

– Наверное, желание раздеться и продемонстрировать свои прелести у вас в крови.

– Поговори у меня! Женщины о здоровье больше заботятся.

– Как выглядела та дама? О чем Назаров с ней говорил? – вернулся к главной теме Коршунов.

– Я не могла слышать их разговор, но поначалу он не был веселым. Это точно. Женщина выглядела расстроенной. Назаров активно пытался ее развеселить, даже затащил в воду. Она не оценила такой подход и вскоре ушла.

– Это была случайная встреча?

– Не думаю. Расстались они достаточно нежно. Прикосновение рук, теплый взгляд. Со случайной пассией, которая тебя отшила, так не прощаются.

– Он мог передать ей документы?

– О, господи! Не забывай, тогда я ничего не знала о ваших документах. Я наблюдала за клиентом, чтобы определить его маршруты, привычки и выбрать удобную точку для выстрела.

– И все-таки?

– По-моему, у него был пакет с полотенцем.

– Да в нем можно, что угодно спрятать! Что это за дама? Ты можешь ее описать?

– Дама… На время выполнения задания у меня словно включается фотографическая память. Я запоминаю каждую деталь. Но потом лучше всё забыть – иначе свихнешься. Я стираю воспоминания.

– Ну попробуй, Светлая.

– У нее была тяжелая грудь и закрытый купальник... Черный, по-моему… – Я задумалась, пытаясь припомнить что-нибудь еще, но вскоре бросила бесполезное занятие и возмутилась: – Коршунов, имей совесть, семь лет прошло!

– А еще говоришь – фотографическая память. Какого размера грудь? Покажи похожую.

Он небрежно скользнул взглядом по моему бюсту и стал высматривать женщин с формами. Ну, гад! У меня грудь маленькая, но не обвисшая. Не стыдно и топлес ходить. От досады я покрутила подбородком и ткнула его локтем в бок. Толчка оказалось мало, он продолжал пялиться на грудастых теток. Я развернулась, чтобы высказать всё, что думаю о мужском хамстве, но неожиданно замерла. Мой взгляд смотрел поверх плеча Коршунова.

– Ты чего? – насторожился он.

От променада в море тянулся мостик, который называли Капитанским. На нем работал долговязый фотограф с обезьянкой. Он активно зазывал отдыхающих сделать незабываемое фото. Я вспомнила скрипучий голос, худую фигуру и торчащие из-под бейсболки неопрятные пряди волос. Семь лет назад, потягивая холодное пиво, у меня была возможность разглядеть курортного фотографа, назойливо пристававшего к каждому зашедшему на Капитанский мостик. Но тогда он работал с пони.

– Ты хочешь найти ту бабу с большими сиськами? – спросила я Кирилла.

Мой голос был вызывающим. Мужу пришлось оправдываться.

13

Первый день, Москва, утро

Анна Уильямс теперь просматривала корреспонденцию с особой тщательностью. Ее жизнь приобрела новый смысл. Отныне она не заурядный секретарь сомнительной компании, а бесстрашный проводник демократических американских ценностей в отсталый мир тоталитаризма. Аббревиатуру JFK Анна выискивала и слева направо, и в обратном порядке, и в середине слов. Сегодня в ее руки снова попало письмо, адресованное Джеймсу Ф. Кэли. На этот раз конверт был меньше, тоньше, новее, однако опять из Калининграда.

Анна вбежала в кабинет босса.

– Дэвид, JFK!

Бейкер дико завращал выпученными глазами. Анна смутилась. Конспирация! Есть вещи, которые нельзя произносить вслух. Она положила конверт на стол изнанкой вверх, чтобы невидимый «глаз», если его внедрили враги, не смог прочесть секретную информацию.

Уильямс вышла, ободряюще вильнув боссу бедрами. Дэвид Бейкер покинул кабинет спустя пять минут. Из Лондона он вернулся в хорошем настроении. Бросил загулы, отпустил благородную щетину, а его взгляд приобрел цепкую твердость, словно босс смотрел на мир сквозь прицел пистолета. Ни дать, ни взять Джеймс Бонд в исполнении Шона Коннери. Сейчас нажмет на курок и небрежно сдует дымок из ствола. А потом разденет взглядом красотку за секретарским столом. А может, и не только взглядом.

«Ему бы животик убрать, да ягодицы подкачать», – вздохнула Анна, разглядывая возбужденного босса.

– Я должен быть во Франкфурте, – сухо сообщил Дэвид.

– Тетушке нездоровится? – подыграла Анна.

– Да. Ее перевезли в немецкую клинику.

14

Первый день, Светлогорск, 16:30

Мы шли по пляжу. Глаза цеплялись за беззаботных красивых девушек. Они молоды и здоровы, у них вся жизнь впереди, а у той в Доме советов жизнь оборвалась на взлете. Ее растерзали на грязном полу. В памяти всплывали жуткие фотографии убитой и замурованной девушки. Кто она? За что ее убили. Кто это сделал?

Я вспомнила себя в двадцать лет. Любимый муж, очаровательный ребенок и вера, что всё хорошее только начинается. Я была самой счастливой на свете, а спустя год не хотела жить. Моя жизнь рассыпалась в прах в одночасье. Приблизительно как у той девушки в «Закопанном роботе». Я выкарабкалась, а ей не оставили шанса. Неужели убийца остался безнаказанным?

– Кирилл, ты показал мне материалы дела о замурованной девушке в том состоянии, как они были в начале расследования?

– Да. Мы идем по стопам Назарова. Что видел он, видим и мы.

– Что добавилось с тех пор? Почему так и не установили личность погибшей?

– Следователь делал запросы. Общий список пропавших девушек имеется. Но он достаточно обширен, и в то же время неполон.

– Как это может быть?

– Разброс в возрасте убитой: восемнадцать – двадцать лет. В эти годы девчонка может поругаться с родителями и уехать из дома. А страна тогда была огромной, границы с Литвой не было, сюда на курорт приезжали со всего Союза. Представь, приехал парень с подружкой из Москвы или Смоленска, поссорился, дал волю рукам, и девушка погибла. Он прячет труп и о пропаже не заявляет. Для знакомых сочиняет историю, что девушка ушла от него, а отдыхали они вообще дикарями в Крыму. Да и год, когда совершено преступление, установлен приблизительно. Может, чуть раньше или позже. Получается, что для полной картины надо запросить данные о пропавших девушках по крайней мере с европейской части страны за два года. И с каждым случаем разобраться.

– Разве не этим должны заниматься следователи?

– Ох, Светлая! Если бы каждый делал то, что должен, да еще на совесть. Тогда не было бы предателей, и пропавшими досье мы бы сейчас не занимались. А лежали здесь на пляже и…

– Ну, хорошо. А если сузить круг? – не унималась я. – Нам нужен только тот период, когда здесь отдыхал Назаров. Всего недели три, не больше. Это раз! Джинсы «Монтана» – это два!

– В те годы многие их носили. Писк моды.

– Это был дефицит. Дорогущий. Я, например, даже мечтать о них не могла.

– Не сравнивай свой интернат с курортным городом.

Мы остановились, пропуская трех веселых девушек, бегущих в море. В пупке у каждой блестела золотая безделушка. Одна из девушек стрельнула глазками в моего благоверного. Я впервые за много лет почувствовала укол ревности, заметив, как дрогнули в ответной улыбке губы Кирилла, и не знала, огорчаться или радоваться тому, что я перестала быть бездушной машиной. Сомнения длились недолго, меня обожгла неожиданная догадка. Туман памяти рассеялся, и я поняла, какие улики нашли рядом с истлевшим трупом.

– Есть еще одна примета. Самая главная! – выпалила я.

– Ты, о чем? – Кирилл дернулся, переключая внимание с молоденьких тел на тридцативосьмилетнюю спутницу.

Я невольно втянула живот, которого и так не имела. И тут же разозлилась. Да во что я превращаюсь?! В куклу, которая только и думает, как она выглядит? В ревнивую жену с больным воображением? Я личность! Я такая, какая есть! И не собираюсь себя менять в угоду мужским взглядам.

– Не буду делать педикюр! – продолжая свои мысли, резко произнесла я вслух.

– Какой педикюр? – опешил Коршунов.

– Да не про педикюр я хотела сказать, а про пирсинг!

– Что?

– А вот что! Те штырьки с горошинками янтаря рядом с останками – это средство для пирсинга. Их вставляли в уши, плотным рядком сверху вниз. В те годы пупки и брови еще не прокалывали, а вот уши... Сколько штырьков обнаружено?

– Штук пять. Большинство без янтаря.

– Возможно, девушка проколола только одно ухо. Или штырьки затерялись, как и янтарь, который отвалился.

– Не знаю. Если это был пирсинг, штырьки должны осыпаться рядом с черепом. Но их нашли в стороне.

– За столько лет всякое могло случиться. Грызуны. – Я поморщилась, представляя, как смерть расправляется с юным телом. – Тогда, двадцать три года назад, на пирсинг решались самые продвинутые девушки. Они бросались в глаза. Если у нас будут фотографии пропавших девушек, мы вычислим жертву.

– Допустим, ты права. Мы просмотрим тысячи фотографий, побеседуем с сотнями людей и узнаем, кто погиб. Но мы ищем досье. Досье, а не погибшую девушку! Для нас важнее последние контакты Назарова, а не те, стародавние. У нас попросту нет времени.

– Ты сделаешь это? Для меня. – Когда просишь мужчину, надо держаться как можно ближе к нему, но делать вид, что можешь ускользнуть. Мужчины в душе торгаши. Их хлопоты взамен на наше невысказанное обещание. Их воображение само нарисует желанную картину, ну а мы всегда можем промурлыкать, что нас не так поняли.

– Что ты хочешь? – Суровость в мужских глазах таяла. Надеюсь, от моего чертовского обаяния, а не от прикосновения груди к его плечу.

15

Первый день, Светлогорск, 16:50

Неизвестный как вихрь налетел со спины и цапнул меня за плечо. Непростительная оплошность! Рука дернулась к поясу, где я обычно прятала пистолет. Но сейчас я в просвечивающемся платье, сквозь которое виден фасон трусиков, а в сумочке никчемная гордость косметических компаний.

Срабатывает рефлекс. Захват запястья и бросок через бедро. На песке субтильный молодой парень в линялой футболке и подвернутых джинсах. Его вытянутое лицо кого-то напоминает.

– Я Влад, сын фотографа, – лепечет поверженный противник. Я осматриваю его фигуру – безоружен. Коршунов контролирует окружающих, держа правую руку под курткой. Парень один. Стрельба отменяется. – Отец договаривался с вами?

Ситуация разъясняется. Парень явно похож на фотографа, только в углах глаз еще нет морщин, и бейсболку он носит козырьком назад.

– Привет, Влад. Как я тебя подколола? – свожу я всё к шутке. – Да мы это, мы!

– Тогда поехали. – Он встает и хмуро отряхивается. – Я на велосипеде.

Кирилл убирает телефон и говорит мне:

– Фотографии нам подготовят.

– Какие фотографии? – реагирует парень и начинает прокладывать путь меж распластанных тел к выходу с пляжа.

– В старье копаемся, – шучу я, стараясь не отставать.

– Да, уж, – соглашается парень и резко останавливается. – Вам придется взять такси.

– Конечно.

– Неподалеку работает мой знакомый, он знает наш дом. Лучше он вас подвезет.

– Как скажешь.

Парень опять зашагал широким шагом, взметая огромными кроссовками сухой песок. Я семенила за ним босиком. Кирилл сурово сопел рядом, весь его облик выражал недовольство. Ехать неизвестно куда, неизвестно с кем – это нарушение всех правил безопасности и конспирации, кричали его глаза. Пришлось несколько раз на ходу провести ладонью сверху вниз по его руке. Каменная суровость на лице офицера спецслужбы оплавилась в добродушную маску.

– Ну, вот. Это Павел. Он вас подвезет вместо таксиста. – Сообщил Влад, остановившись на торговой улице около лотка с поделками из янтаря. – Я помчался, компьютер пока настрою.

Павел поздоровался и предложил что-нибудь купить из сувениров. Я поняла, что роль бестолковых туристов надо играть до конца и выбрала черепашку, напоминавшую мне родного Пифика, только с плавниками. Сухопутных черепах на морском курорте не предлагали. Довольный продавец переговорил с соседней торговкой и повел нас к автомобилю. Минут через пятнадцать доисторический «Фольксваген» подвез нас к дачному домику.

– Если понадобится машина обратно, вы звякните, я подъеду. Влад знает мой телефон, – посоветовал Павел, принимая деньги.

Мы прошли крошечный дворик и постучали в деревянную дверь.

– Заходите! – послышалось из глубины дома.

Мы двинулись на голос. Влад сидел в тесной комнате за столом, заставленным всевозможным компьютерным оборудованием, часть которого находилась в полуразобранном состоянии.

– Вам повезло. Я отыскал винчестер со старыми фотками. – Парень кивнул на дисковод, от которого тянулся провод к открытой плате. – По-моему, здесь весь сезон сохранился. Дату помните?

– Третье июля.

– Ну, тогда нет проблем. Сейчас найду файлы... Та-ак, а вот и они. Всего двести пятьдесят четыре фото. Это в древние времена пленку экономили, а сейчас по десять фоток на физиономию, чтобы клиенту угодить. – Он открыл первую фотографию. На экране появился грустный пони с сидящим на нем радостным толстым мальчиком. Рядом, втянув жировые складки, тужилась полная женщина в шляпке. Влад обернулся и спросил: – Вы одна фотографировались?

– Нет. – Я изобразила самую ласковую улыбку, на которую были способны мои непослушные губы. – Можно сама поищу?

– Валяйте, – согласился Влад. – Мне как раз надо несколько фоток напечатать. Только я предупреждаю, скопировать без меня не удастся. Как найдете – позовите.

Он вышел. Я села на табуретку. Кирилл изучил обстановку и пристроился за моей спиной. Я открывала фотографии, вскользь смотрела на лица на переднем плане, и пристально изучала фигурки людей на пляже. Дело шло медленно. Приходилось каждый раз увеличивать изображение, смещать кадр внутри рамки, в надежде увидеть Назарова. Я помнила, что он был в плавках. Но каких? Раздетые люди так похожи. Особенно на нечетком увеличенном изображении.

– Нас интересует женщина, – подсказал Кирилл, заметив, что я сосредоточила внимание на мужских фигурах.

– Она должна быть рядом с ним. Его-то я узнаю, а вот ее…

– У нее большая… – Кирилл осекся и тут же исправился. – Ты сказала, что помнишь ее купальник.

– Смутно. Закрытый, в черных тонах.

– Вот и ищи его.

Подсказка оказалась верной. Цвет и форма купальника позволяли отсечь ненужное и сосредоточиться на отдельных участках фотографий. Процесс ускорился. Фотографии сменяли друг друга. Я уже прекрасно изучила философскую морду Люсьена и смогла бы его узнать среди табуна пони, но женщина в черном купальнике не попадалось.

16

Первый день, Калининград, 17:00

«Что я имею? Длинноволосая блондинка по имени Ева. Обслуживала клиента в гостинице «Дона», – рассуждал вечный агент противоборствующих спецслужб Андрей Станкевич. – Эх, в былые времена по этим данным я бы вмиг девчонку вычислил. Визит в местный РОВД – и у тебя выход на сутенера. А может сразу и координаты проститутки подскажут».

Но соваться с липовым удостоверением к бывшим коллегам рискованно. Есть другие способы. Для профессионала, каким, несомненно, считал себя Андрей Станкевич, вычислить проститутку, работавшую в конкретном отеле, рутинное дело. И хотя в последние годы сомнительная профессия превратилась в массовую, далеко не каждую шалаву пускали в приличный отель, да и сутенеры соблюдали договоренности о разделе территории. Была лишь одна загвоздка – время. Семь лет притворного стона под бесконечной чередой голых задниц не каждая выдержит. За этот срок с девчонкой могло случиться что угодно.

На подходе к «Доне» Станкевич купил яркую газету для автолюбителей. Как и ожидал, на последних страницах наряду с банальной информацией о круглосуточных саунах он нашел рекламные блоки с полуобнаженными красотками в зазывающих позах. Креативное творчество продавцов любовных утех развивалось. Пятидесятитрехлетний Станкевич почувствовал легкое возбуждение, просматривая картинки под заголовками: «Империя страсти», «Любой каприз за ваши деньги», «Отдых налево», «Вход в любую норку».

В холе отеля у стойки администратора Станкевич задержался. Он ловко изобразил смущение подобающее добропорядочному семьянину в командировке.

– Простите меня. Я хотел бы провести приятный вечер, но боюсь ошибиться с выбором. Ну, вы понимаете…

Он выложил рекламный разворот на стойку. Только агент с психологической подготовкой мог заметить, как легкая брезгливость на лице некрасивой администраторши маскируется под дежурную улыбку. Она молча коснулась ноготком «Империи страсти». Станкевичу больше запало в душу игривое приглашение во все норки, но солидному отелю подобал имперский размах.

Поднявшись в номер, Станкевич насладился копченым угрем, обильно запивая его холодной водой. После окончания трапезы агент позволил себе глоток виски из мини-бара. Годы уже не те, перед щекотливой встречей опасно расслабляться. Придав себе барский вид, он позвонил по объявлению «Империи страсти». Предстояло изобразить богатого привередливого клиента.

Спустя полчаса в его номер постучали. Станкевич открыл дверь. Перед ним стоял вертлявый прилизанный гость из той породы, которые так рьяно цепляются за ускользающую молодость, что и в двадцать пять и в сорок выглядят одинаково. Рубашка его блестела, как свежие сопли, а волосы источали густые волны парфюма, под напором которых запах останков копченой рыбы съежился до размеров мусорной корзины.

– Это тебя замучила ностальгия? – гость отодвинул Станкевича и прошел в номер. Его удовлетворила спокойная обстановка и он снисходительно улыбнулся. – Зачем тебе раздолбанная кошелка, дядя? У меня в машине две сочные телки, выбирай любую.

– Я уже в том возрасте, когда мне требуется особый подход.

– Да знаю я всё про твой возраст. Не волнуйся, любая из них поднимет твоего петушка из небытия. А то хочешь, бери обеих. Исключительные впечатления гарантированы.

– Меня больше греют воспоминания. Незабываемая ночь семь лет назад. Пышные светлые волосы, нежная кожа…

– Ты хоть взгляни на товар! – Сутенер швырнул на стол цветной буклет. – Там и Ева твоя есть.

Станкевич раскрыл эротическое портфолио. По степени откровенности глобальный «Playboy» терпел сокрушительное поражение в сравнении с провинциальной «Империей страсти». Каждая девушка была снята в двух позах, одна пикантнее другой. Под фотографиями стояли имена, явно вымышленные: Эльза, Лола, Кристина, Диана. Станкевич нашел Еву. Рыжеволосая бестия сидела на стуле и жеманно закрывала соски, заманивая клиентов раскрытой вагиной и пухлыми губками.

– Ну, как тебе телочки? – перешел на ласковый тон сутенер. – Подгоню любую. И за умеренные деньги.

Станкевич видел, что Еве на фотографии не больше двадцати лет. Та, которую он искал, даже, если она перекрасила волосы, должна быть старше.

– Давно обслуживаете эту гостиницу? – спросил он.

– Как только она открылась. Мои девочки лучшие в городе. Лично подбираю и учу.

Опытный агент услышал то, что хотел. Ну, что ж, он достаточно притворялся, изображая многолетнюю тоску по шлюхе. Пора сменить личину. Специфика профессии сутенера в том, что он лучше всего понимает язык силы. Левой рукой Станкевич всё еще держал буклет, а правую опустил в карман пиджака. Он посещал тренажерный зал, плавал в бассейне, но возраст и желание вкусно покушать брали свое. Сил с годами не прибавлялось, а сейчас собеседнику требовалось предъявить весомый аргумент. Для этих целей как раз и служил фирменный кастет, который подхватила правая рука.

– Это не моя Ева, – мотнул головой Станкевич.

– Во, уперся. Эта лучше! – Сутенер улыбнулся, не догадываясь, что его ждет.

В следующее мгновение утяжеленный кулак впечатался в его солнечное сплетение. Гость рухнул на кровать. Агент дождался, когда упавший сможет дышать, схватил его за грудки и подсунул кулак под нос.

17

Первый день, Светлогорск, 19:10

Видимо сегодня на частном извозе торговец Павел заработал больше, чем на сувенирах. Он весьма любезно попрощался с нами, доставив от дома фотографа к отелю «Гранд палас».

– Ты уверен, что нам удастся получить сведения о постояльцах? – тихо спросила я Кирилла, заходя в отель.

– Не забывай, я кадровый офицер уважаемой Конторы.

Коршунов подошел к стойке регистрации и предъявил удостоверение. После короткого звонка к нам вышел пышноусый управляющий отеля, похожий на немецкого барона девятнадцатого века, и пригласил в кабинет.

– Итак… – Представившийся Альбертом Карловичем управляющий любезно улыбнулся и взмахнул рукой над рабочим столом. – Что желаете? Чай, кофе?

Я бы не отказалась от кофе, но мужчины в отличие от женщин предпочитают идти прямиком к цели.

– Альберт Карлович, нам требуются имена постояльцев, которые отдыхали в вашем отеле семь лет назад 3 июля, – сказал Кирилл.

– Семь лет. Большой срок, – закатил глаза к бронзовой люстре осторожный чинуша.

– Только не говорите, что это непосильная задача. Не поверю.

– У нас отдыхал опасный преступник?

– Да. И если вы будете мешать следствию…

– Ну, что вы, что вы. Мы всегда готовы помочь родным органам в их нелегкой, но столь необходимой для процветания нашего общества службе. – Витиеватая фраза далась управляющему с трудом. Наверняка, в своем кабинете он привык давать разнос персоналу, а подчеркнутую вежливость использовал в общении с людьми, которые могли ему доставить неприятность. Альберт Карлович наклонился, насколько позволял широкий стол, и тихо спросил: – Что конкретно вы хотите узнать?

– Имена, фамилии, паспортные данные. Но не всех постояльцев. – Коршунов подыграл в секретность и тоже понизил тон. – Нас интересуют семейные пары с мальчиком лет пяти-семи.

Управляющий вскинул брови, распрямился и многозначительно задумался.

– Это займет некоторое время.

– Хорошо. Часа хватит?

– Я думал попросить сутки.

– Нет! Час, полтора. Мы пока поужинаем в вашем ресторане.

– О, я распоряжусь! – Управляющий почувствовал себя в родной стихии и, несмотря на вялые возражения Коршунова, тут же позвонил метрдотелю и дал инструкцию, как обслужить уважаемых гостей.

Вскоре мы сидели за столиком на застекленной террасе, откуда открывался чудесный вид на вечернее море. Кирилл о чем-то пошептался с метрдотелем, и наш столик украсила ваза с изысканным букетом, а бокалы – золотистое шампанское

– Я же обещал праздничный ужин, – игриво напомнил мне муж.

– Ты выбрал неплохое место.

– Судьба. Мы здесь благодаря твоей зрительной памяти.

– И твоей проницательности, – не удержалась добавить я. Не верьте, что комплименты любят только женщины. Мужчины обожают похвалу. Их щеки раздуваются, грудь выпячивается, нос тянется вверх, как у самолета при взлете, а глаза наливаются гордым блеском. Поэтому не переусердствуйте! А то не заметите, как ваш кавалер из славного малого превратится в напыщенного индюка. Это баб жизнь приучила сладкую болтовню делить на десять, а мужики настолько же умножают.

– За нас. – Кирилл с радужной полуулыбкой поднял бокал.

Я ответила тем же. За тонким стеклом бесконечные пузырьки поднимались тонкими струйками и дарили освобожденный аромат выдержанного шампанского. Мужчина выпил одним махом, я смаковала. Он наблюдал за мной, а мышцу его лица формировали неотразимую улыбочку, при виде которой женщины обязаны ахать и падать в обморок. Я поспешила вернуть разговор в деловое русло.

– На что мы рассчитываем, получив имена постояльцев?

Кирилл опустил взгляд на чистые приборы. Их количество возбуждало аппетит не хуже аперитива. Он ухватил булочку и пока ее намазывал маслом, рассуждал:

– Олег Назаров встретился на пляже с неизвестной женщиной. Точнее, это нам она неизвестна, а ему, судя по твоим ощущениям, дама хорошо знакома. Он мог передать ей документы? Вполне. В сумке с пляжными принадлежностями даже толстая папка незаметна. В расследовании Конторы эта дама не фигурирует. Досадный прокол. Следовательно, нам надо срочно ее вычислить.

– Ты надеешься на фотографии?

– Угу, – Кирилл мотнул головой, откусывая булочку. – Нам нужно увидеть ее лицо. На снимке курортного фотографа лицо закрыто рукой… Но если мы найдем девушку, капитанскую дочку…

– И если у нее сохранились фотографии, которые она делала в тот момент, – помогла я супругу, пока он жевал.

– В этом я не сомневаюсь. Люди редко уничтожают свое изображение.

– Она фотографировала мальчика.

– А детское – тем более! – Кирилл потянулся за моей булочкой. – Рискну предположить, это ее племянник. Она чья-то сестра – отца или мамы мальчика – недаром он называл ее тетей. Семья пользовалась частным пляжем, следовательно, отдыхала в «Гранд паласе». А девушка в тот день была их гостьей. И если мы узнаем фамилии…

18

Второй день, Калининград, 02:55

Андрей Станкевич вошел в ночной клуб «Декамерон» около трех ночи. До двух часов он спокойно спал, потом принял душ, размял мышцы и выпил пилюлю бодрости. Одет он был в простой костюм и походил на бизнесмена, сдернувшего ненавистный галстук после унылого офиса. Охранник на входе лениво покосился на седого дядечку, не маскирующего модными шмотками свой возраст. Имидж случайного посетителя был частью плана агента. Чтобы наверняка выделиться в разнузданной потной толпе Станкевич поправил уголок платочка в нагрудном кармане пиджака и нырнул в прокуренный грохочущий мрак.

Как он и рассчитывал, ночное гулянье перевалило апогей. Хорошие девочки разбежались по маминым квартирам, плохие парни напились и побузили, а плохие девочки нашли приключение на влажные дырки и сейчас с разной степенью энтузиазма пыхтели где-то в нестойких объятиях пьяных кавалеров. Клуб пустел. Лишь редкие раскачивающиеся тела мешали лучам цветомузыки прорезать пространство над танцполом.

Для начала Станкевич пристроился у барной стойки. Потягивая виски, он наблюдал за официантками. Их было двое. Одна молоденькая угловатая, другая под тридцать с белесой копной подрастерявших былое обаяние волос. «Ты то мне и нужна, Надежда Веселова», – быстро вычислил бывшую проститутку Станкевич.

Для получения информации есть два верных способа: подкуп и запугивание. Третий метод – втереться в доверие – не столь быстр и требует актерских навыков, однако избавляет от необходимости отсеивать ложь, весьма вероятную при первых двух подходах. Станкевич присмотрелся к намеченному объекту. Замотанный вид, уставшие ноги и грустный взгляд «брошенной собаки» перевесили чащу весов в пользу третьего варианта. Тем более он сулил и пикантное приключение. Агент на собственном опыте усвоил сладкую истину: хочешь залезть женщине в голову, надо залезть к ней в постель.

Станкевич занял опустевший столик, сдвинул пустые бокалы и поманил официантку с копной на голове. Это удалось не сразу, но агент сохранял обещающую улыбку.

– Надежда, вы не могли прибрать.

Официантка, заметившая солидного и трезвого посетителя, тщательнее обычного протерла стол.

– Что будете пить?

– Напиток цвета ваших губ.

Девушка невольно улыбнулась. Если что и хвалили в ее облике, то лишь волосы, и то когда-то давно.

– Красное вино? – заинтересованный взгляд ощупал нетипичного посетителя ночного клуба.

– Вы не только красивы, но и умны. – Станкевич знал, что лестью не пересолить беседу с одинокой женщиной. – Но я бы хотел, чтобы напиток напоминал еще и о ваших искрящихся глазах. Поэтому, не вино, а розовое шампанское.

– Розовое у нас только французское, дорогое. Его бокалами не подают. Надо заказывать бутылку.

– Наденька, шампанское может быть только французским.

– Вы меня знаете?

– Хочу узнать, – загадочно ответил Станкевич.

Когда бутылка оказалась на столе и официантка начала ее открывать, Станкевич остановил девушку.

– Вы правы, этот напиток нельзя пить одному. Оставьте ее, я заберу с собой.

– Вас ждет дама?

– Увы. Пустая постель в отеле. Я только что из Лондона и не могу привыкнуть к смене часовых поясов. Но благодаря бессоннице я здесь, и вижу вас, Надя.

– Откуда вы знаете мое имя?

Станкевич дотронулся до бейджика на груди официантки и надавил сильнее, чем требовало простое касание. Девушка наигранно хихикнула.

– А меня зовут Андрей. Цвет ваших губ я вижу, а вот цвет ваших сосков… Как солодовый виски или выдержанный коньяк? – Он уже понял, что для покорения бывшей проститутки необходим прямолинейный подход. – Я хочу узнать этот секрет и буду ждать вас в такси после окончания смены.

– Но… – На женском лице боролись восторг и сомнение. – Мы совсем не знаем друг друга. И мне работать еще два часа.

– За это время я перескажу вам свою жизнь. Принесите кофе. Покрепче.

Официантка упорхнула, чтобы вернуться с самой чистой чашкой и самым ароматным кофе, приготовленным в ночном клубе со времен проверки городской комиссией.

Заснули они под утро в номере гостиницы «Дона». Ласковые слова, бутылка дорогого шампанского и россыпь бутылочек из мини-бара, выпитые большей частью Надей, возродили в ней безудержную игривую кошечку Еву. Она так старалась понравиться, так чмокала, пыхтела и стонала, что устала больше кавалера. Рука Станкевича сжимала грудь уснувшей женщины, доказывая, что в нелегкой шпионской работе бывают и приятные моменты.