Дар первой слабости

Глава 1

Стоя на просторном балконе в отведенных мне покоях, я наблюдала, как Второй генерал Артгейта, Калеб Вэйн, пересекает двор собственного замка.

Его темные волосы были собраны на затылке в небольшой хвост, у пояса висела сабля, а рядом крутились несколько собак.

Замершие в восхищении мальчишки побросали свои нехитрые игры и смотрели на него издалека, а попадавшиеся на пути взрослые быстро, но очень учтиво кланялись ему.

Следом за генералом семенил немолодой мужчина в капитанской форме. По крайней мере, с балкона мне казалось, что он всего лишь капитан – в воинских званиях Артгейта я все еще разбиралась плохо, и это нужно было как можно быстрее исправлять.

Мужчина был почти на голову выше Вэйна, но трепетал перед ним и готов был не просто выполнить отданный приказ, а реализовать любую прихоть.

Надеясь, что почувствовать мой презрительный взгляд этот человек не мог, я сосредоточилась на хозяине замка.

За те три дня, что я провела здесь, он не нашел времени для того, чтобы удостоить меня своим вниманием, и я все еще не знала, стоит ли мне печалиться по этому поводу, либо, наоборот, радоваться этому.

Если смотреть непредвзято, Калеб Вэйн был даже красив: правильные, но не приторно безупречные черты лица, зеленые глаза, темные волосы. Увидев его вблизи всего один раз, когда он вел переговоры с братом, я обратила внимание и на безупречную военную выправку, и на соответствующий разворот плеч.

Вот только смотреть на него непредвзято я, увы, не могла. Сначала потому, что мы принадлежали к слишком разным мирам, и его король отправил его, чтобы подчинить мое княжество. Потом – потому что он, как ни горько мне было это признавать, добился успеха.

Стремительно, почти бескровно, ошеломительно легко.

Как оказалось, всего-то и нужно было, – предложить солдатам нашей армии денег и службу, за которую им будут платить постоянно.

Будучи с собой честной, я не могла их в этом упрекнуть.

Княжество Валесс переживало не лучшие свои времена, даже мне, старшей дочери покойного князя Карла, приходилось довольствоваться малым. Молодой князь Рамон, мой брат, делал все, что было в его силах, но люди устали бедствовать и терпеть лишения.

«Если этот год снова окажется неурожайным, нам придется трудно, Марика», – говорил мне Рамон весной.

Я старалась ободрить его, как могла, но для себя знала, что так и будет.

Валессу было суждено продолжать приходить в упадок, а нам – ждать, когда люди взбунтуются и окажутся готовы присягнуть на верность новому сюзерену.

Так все и произошло. Король Артгейта Филипп послал на нас свою армию, но мы сдались практически без боя.

Это была третья его попытка, и она увенчалась успехом. Предыдущие две закончились ничем, благодаря отцу – князь Карл дрался за свои земли, как лев, и других вдохновлял на это. Я смутно помнила второй, и как мне, семилетней девчонке, тогда казалось, последний раз. Наш замок был взят в осаду, и матушка все время проводила в молельне, прижимая к себе меня и Рамона, а отец не сходил со стены.

Он победил тогда, заставил короля Филиппа отступить перед своим упрямством, но теперь, пятнадцать лет спустя, все сложилось иначе.

При всем желании Рамон не мог предложить своим людям то, что было в Артгейте в избытке: деньги, здоровый скот, торговые пути на Юг.

Так княжество Валесс стало еще одной провинцией процветающего королевства, а я – заложницей в замке Второго генерала.

Трезво понимая, что на мятеж мой брат даже при всем желании в ближайшие десять лет будет неспособен, Его Величество потребовал от него гарантий – одну из сестер.

– Решите сами, кто именно, – бросил ему Вэйн отрывисто, почти зло.

Я не видела его в этот момент, потому что подслушивала их разговор, стоя в потайной комнате в библиотеке.

Рамон ненадолго замялся, и я могла очень ярко представить себе, как он прикусывает от досады губу.

– Марика, – ответил он наконец.

Генерал Вэйн хмыкнул, очевидно, удивленный такой поспешностью.

– Вы не спросите ее?

– Она старшая из нас. Она поймет.

И правда, брата за этот выбор я не могла винить тоже. Кристине семнадцать, Джули едва исполнилось девять. Отдать врагу ребёнка или цветущую невесту Рамон просто не мог, значит оставалась только я.

Вэйн уехал в тот же вечер, не остался ночевать ни в нашем замке, ни в своём лагере, а я стала готовиться к путешествию, не дожидаясь, пока Рамон соберётся с духом, чтобы сообщить мне об этом.

Прощаться, кроме девочек и их старой няни Ванды, мне было не с кем – отец умер пять лет назад, матушка последовала за ним через два года. Брат вовсе не вышел меня проводить, и я сочла, что это к лучшему – ни к чему было принуждать его смотреть мне в глаза, ему и так пришлось несладко.

Зная о стране, в которую мне предстояло отправиться, только из книг, я полагала, что меня разместят в монастыре – почему бы ещё мне было запрещено взять с собой даже личную служанку?

Альтернативой монастырю могла бы послужить тюрьма, но эту мысль я постаралась отогнать от себя как можно быстрее. В конце концов, я была заложницей, а не пленницей, да и генерал обращался с Рамоном и его людьми сносно. Своё обещание, данное солдатам, он выполнил, они получили ровно столько, сколько он им посулил. Унизить брата и подчеркнуть его положение он тоже не стремился.

Разумеется, оставались традиции, и, будучи прекрасно осведомлённой о том, как победители обычно обходятся с женщинами побеждённых, я приказала себе готовиться к чему угодно.

Однако меня привезли в замок Зейн.

– Милости прошу, княжна. Я Эльвира. Я провожу вас в покои, которые граф Вэйн приказал приготовить для вас. Надеюсь, вам будет там удобно, – меня встретила статная женщина лет сорока со строгой причёской.

Она занималась в замке всем, что касалось хозяйственной части, и, как мне показалось, до определённой степени даже сочувствовала мне.

Это стало отличным поводом, чтобы расспросить её по дороге.

Глава 2

Госпожа Эльвира говорила, что я могу принимать пищу там, где мне будет удобно, – в столовой или у себя, – но есть я предпочитала в своих комнатах.

Просторная и светлая гостиная с балконом, спальня, ванная, гардеробная.

Многие семьи в Валессе обходились меньшим пространством, и, разбирая свои немногочисленные вещи, я чувствовала себя почти униженной тем, как мало места они заняли.

Мне было практически нечего брать с собой в дорогу, – точно так же, как не с кем было прощаться уезжая. Сундук с книгами – на случай если мне не будет позволено пользоваться библиотекой или она окажется плохой. Одежда. Нехитрые приспособления для приготовления духов и мазей.

Смирившись с тем, что колдовская сила во мне не пробудится уже никогда, несколько лет назад я нашла некоторое утешение в этом – делать женщин красивее с помощью своих навыков, отточенных годами.

Кристина моих увлечений не разделяла – она была твердо намерена выйти замуж и узнать, чем одарила ее природа.

До определенной степени мне было жаль пропустить столь важный для нее момент, находясь вдали от дома, но ничего поделать с этим я уже не могла.

Прикрываясь перед самой собой памятью о долге и договоре, я старалась не думать о том затаенном презрении, с которым сестрица смотрела на меня всякий раз, когда что-либо напоминало о том, что у меня нет силы. Она отчаянно не хотела повторить мою судьбу, и до определенной степени я ее в этом поддерживала, но все же ее взгляды нередко вонзались в лицо острыми иголками.

В былые времена, когда княжество развивалось, а не умирало день ото дня, невесты из Валесса пользовались огромным спросом. Особым, уникальным магическим даром была наделена каждая из нас, и у каждой он был удивительным. Одни умели говорить с травами и просили поля быть плодородными. Другие безошибочно считывали ложь и становились своим мужьям самыми надежными советчицами. Третьи предсказывали будущее. Поговаривали, что моя прабабка, мадам Клариса, могла убить взглядом, и именно при ее муже, князе Гордоне, Валесс не ввязался ни в одну войну – враги, хотя таковые и были, просто опасались связываться со скорой на расправу с ними и беззаветно любящей мужа княгиней.

Наш дар всегда был сюрпризом, потому что раскрывался он лишь после того, как девушка становилась женщиной. Не только местные мужчины, но и гости из дальних земель едва ли не выстраивались в очередь, чтобы гарантированно жениться на девственнице, да еще и обладающей колдовскими способностями.

Отец старался подходить к подобным бракам разумно, объясняя это тем, что валесские женщины должны работать прежде всего во благо Валесса, и во время его правления браки с чужестранцами стали скорее исключением, чем правилом.

Обычно наши девушки выходили замуж рано – самым подходящим возрастом для замужества считался расцвет девушки, шестнадцать – девятнадцать лет. Я же замуж так и не вышла, и в свои двадцать два считалась в Валессе уже старой девой. Мой дар по-прежнему спал, лишь изредка беспокоя меня цветными и теплыми снами, от которых не хотелось просыпаться, и я запретила себе думать о нем, посвящая время созданию ароматов и кремов.

Я не знала, будет ли мне позволено заниматься этим в Артгейте, но все равно взяла с собой все необходимое.

После улыбки Вэйна, подаренной мне со двора, на душе стало тоскливо.

Мне принесли легкий ужин, и, покончив с ним, я собралась заняться делом, чтобы отвлечь себя от ненужных и невеселых мыслей, но в дверь постучали.

Госпожа Эльвира и слуги обычно стучали настойчивее, а после предупреждали меня, кто и зачем пришел. Теперь же за дверью молчали, и от нехорошего предчувствия у меня похолодели пальцы.

Встречи с Калебом Вэйном я не боялась просто потому, что не видела смысла бояться неизбежного. Или я просто убедила себя в этом. Сейчас под сердцем противно ныло от неизвестности, и я приказала себе собраться.

Можно было встать и открыть перед ним дверь.

А еще можно было повести себя как старшая княжна правящего дома Валесса.

– Войдите! – я отдала предпочтение второму.

Генерал остановился на пороге.

С трудом заставив себя сидеть у стола спокойно, я смотрела на него, а он – на меня, и всего на секунду, но он показался мне чудовищем.

За день Вэйн успел переодеться и избавиться от сабли, доходящие до плеч, – короткие по меркам Артгейта, но все равно слишком длинные для Валесса, – волосы лежали свободно. В пылающем непривычно ярко закатном солнце он выглядел подлинным порождением беспощадного южного огня, которому невозможно было, да и не хотелось сопротивляться. Согреет или сожжет – исключительно его решение, на которое все равно не удастся повлиять.

– Мое почтение, княжна. Надеюсь, вы простите меня за то, что не засвидетельствовал его раньше.

Он был безукоризненно вежлив, говорил без издевки или затаенного веселья, и я почувствовала, что начинаю неуместно закипать.

Давя это не просто неуместное, а откровенно опасное чувство, я все же поднялась ему навстречу.

– Оставьте, граф. Вам нет нужды соблюдать эти условности. Скорее уж просить прощения нужно мне, я не хотела быть бестактной сегодня.

Бровь Вэйна взлетела вверх, выражая вполне искреннее удивление, но он не разозлился. Это было уже хорошо.

– Вы мне не помешали. Скажу вам больше, княжна Марика, вы меня выручили. Капитан Гадон глуп, и оттого бывает не в меру навязчив. Ваше присутствие позволило мне отделаться от него.

– Что ж, значит, я рада, что сумела быть вам полезной.

Это была просто вежливая, ни к чему не обязывающая фраза, но вот тема, выбранная генералом, интриговала. С чего ему распространяться при мне о своих людях и своих делах?

Тем временем Вэйн подошел ближе, окинул взглядом расставленные на столе склянки и шкатулки с травами.

– Что это будет?

– Полынные духи.

– Вот как? – он поднял на меня взгляд и вдруг улыбнулся. – Я подумал, что приворотное зелье для меня, и настроился чувствовать себя польщенным.

Глава 3

Он ушёл, не получив, да и не ожидая от меня ответа, а я ещё долго мерила гостиную шагами, стараясь унять дрожь.

Калеб Вэйн ни минуты не казался мне простым человеком и, само собой, я не ждала, что мы с ним станем добрыми соседями. Однако наш разговор меня взволновал. Было в нём что-то тёмное и двусмысленное, как будто по-настоящему генерал заговорил со мной только в самом его конце, когда позволил себе вслух меня оценивать.

За окном давно стемнело, но я не спешила ложиться спать, потому что интуиция подсказывала, что он вернется. Договорить ли, или задать еще один неуместный вопрос – не важно. У меня не было ощущения завершенности этой встречи.

Однако время шло, генерал не приходил, и, в конце концов, обвинив себя в излишней мнительности, я приняла ванну и переоделась.

Горячей воды и ароматических масел у меня было вдоволь, приготовленное Эльвирой полотенце оказалось большим и мягким, и на фоне всего этого простая ночная сорочка, которую я привезла с собой, казалась едва ли не издевательством.

Проклятый граф был прав в своей иронии – я в самом деле не просто привыкла к бедности, я начала с ней смиряться. При отце мне не приходилось думать о таких вещах, как выбор ткани для платья, или новом белье. После его смерти мы не могли позволить себе тратиться на это больше необходимого.

И тем не менее здесь и теперь мой небольшой гардероб превратился в почти что позорное клеймо, самое наглядное доказательство нашего поражения.

Вытянувшись на в меру мягкой перине, я наслаждалась возможностью лежать на ней и старалась не думать о том, что подобного не могли себе позволить мои сёстры.

Пока не могли.

Владычество короля Филиппа расширяло для них возможности заключить удачный брак. Рамон наверняка поторопится с этим.

Валесс был очень ценным приобретением для Его Величества, и если я буду вести себя достойно, не исключено, что таким образом он постарается наладить отношения с молодым князем, привязать его к себе не только силой, но и устроенной судьбой девочек.

В полусне я позволила себе подумать, что если так, все может сложиться весьма неплохо. Нужно только подождать. Найти правильный подход ко Второму генералу. Быть может, даже извиниться перед ним за свою дерзость при случае, ведь попранная гордость – невысокая цена за такие перспективы для Джули и Кристины. К тому же, мне хотелось, чтобы его предложение быть в замке не пленницей, но гостьей оставалось в силе.

С этими мыслями я уснула, а проснулась от того, что на меня кто-то смотрел.

– Кто здесь? – я спросила негромко, но требовательно, садясь на кровати, и тут же поняла всю абсурдность этого вопроса.

В стоящем у окна кресле расположился Калеб Вэйн.

– Что вы здесь делаете?

Лунный свет бил ему в спину, мешая разглядеть выражение лица, но меня он видел прекрасно, поэтому я сочла за благо натянуть одеяло выше и не вставать.

– Я много думал после нашего разговора, – у него был негромкий и совсем не заспанный голос, но, к счастью, он был абсолютно трезв.

– И вы решили поделиться со мной выводами незамедлительно?

Я запоздало прикусила язык, но Вэйн только усмехнулся.

– Я захотел узнать, почему вы не стали княгиней Валесской, а уступили престол брату, но вы ведь не ответите, не так ли?

Это было скорее утверждение, чем вопрос, и я покачала головой, успокаиваясь.

– Так было целесообразнее.

По законам Валесса правителем в самом деле мог стать либо мужчина, либо старшая дочь князя. При наличии младших братьев и сестер, такой удел для не вышедшей замуж женщины был даже предпочтительнее – что ни говори, называться правящей княгиней приятнее, чем старой девой, а избавить от груза ответственности прочих членов своей семьи считалось у людей хорошим делом.

– Скажите уж честно, что не хотели унижать его, – Вэйн снова усмехнулся, но совсем не обидно. – Не злитесь, это просто мысли вслух. Вы, насколько я мог понять, умны, но не бравируете этим. Решительны в своём стремлении остаться собой, но при этом дальновидны. Немного зная о Валессе, но не зная вас, я опасался получить почти монашку, которая запрется в своих комнатах и примется денно и нощно молиться Пречистой Богине. Однако Эльвира доложила мне, что вы осмотрели замок и не выразили ни малейшего желания стать скорбной затворницей. Будучи такой молодой, вы держитесь строго и сдержанно, как почтенная дама. Обдумав всё это, я заключил, что мне повезло. Если бы Валессом правили вы, эта победа не далась бы мне так просто. Хотя… – он поднялся и медленно подошёл к окну. – Как знать, быть может, она стала бы более сладкой.

Вэйн отдернул штору, позволив бледному свету залить комнату целиком, и мне пришлось приложить усилие, чтобы выражение моего лица осталось бесстрастным.

Пока он говорил, я слушала его, затаив дыхание, и с некоторым трепетом находила, что он во многом прав. Впрочем, умение быстро делать правильные выводы было обязательно для генерала.

– Уж не хотите ли вы сказать, что перестали получать удовольствие от своих побед?

– О нет, нисколько! – он развернулся ко мне, и теперь я видела, что он улыбается, немного устало, но искренне. – Я ещё не настолько устал от жизни. Но, согласитесь, иметь достойного врага всегда приятнее.

– Быть может. У меня нет врагов.

– Не беспокойтесь, княжна, они у вас очень быстро появятся.

– Я не горю желанием заводить их.

– Поверьте, это неизбежно. Я уже упоминал, что вы очень красивы, а красивая женщина в моем доме вызовет кривотолки. О наличии у вас активного дара вас никто спрашивать не посмеет, но непременно спросят меня. А я, разумеется, буду только загадочно улыбаться.

Он смотрел на меня, стоя в изножье кровати, и мне стоило определенного труда не натянуть одеяло до подбородка.

– Вы опасаетесь, что меня отравит одна из ваших многочисленных любовниц?

– Скажем так, я не стал бы исключать, что кто-то попытается.

– И в мою спальню ночью вы явились для того, чтоб ускорить этот момент?

Глава 4

Лицо обожгло от чудовищного стыда, и я почти вскрикнула, коротко и жалко, понимая, что не справлюсь с Вэйном физически. Пусть он и не был настоящим здоровяком и оказался выше меня всего на полголовы, у меня банально не хватило бы сил, чтобы оттолкнуть или ударить его. Да и после… Что было бы после?

Словно не замечая ни моего смятения, ни последней моей попытки вывернуться и отползти в сторону, он снова прижался к моей щиколотке губами. На этот раз – на другой ноге.

Воздух от этого сделался таким горячим, что мне оставалось только коротко хватать его губами.

Вэйн тем временем потерся о ставшую такой чувствительной кожу небритой щекой и двинулся выше к колену. Короткий, как будто успокаивающий поцелуй пришёлся под него.

А потом его рука скользнула выше, по внутренней стороне моего бедра – уверенно, с нажимом, отводя мою ногу в сторону.

Его взгляд обжег не хуже ведра ледяной воды, опрокинутого на голову.

– Сколько мужчин смотрели на тебя здесь? Сколько трогали тебя здесь?

Его ладонь легла на мою промежность, соскользнула по густой и липкой влаге, от ощущения которой мне захотелось провалиться сквозь землю.

– Не надо! Пожалуйста…

Просьба вырвалась против воли, слетела с губ сама собой.

Вэйн поднял голову, и при мысли о том, куда он смотрел, прежде чем взглянуть мне в лицо, я залилась краской.

– Почему?

– Я не хочу. Ты ошибся. Я просто…

Я задохнулась, потому что нелепая попытка одернуть рубашку обернулась провалом – он приподнялся, становясь на колени, чтобы было лучше видно, и провёл обеими ладонями по моим рёбрам, поднимая подол почти до талии.

Там, где он касался меня минутой ранее, всё горело, и я заерзала, беспомощно хватаясь за простыни.

– Ты просто не можешь позволить себе такую слабость – хотеть врага, того, кто унизил твою семью поражением. Ты вообще редко позволяешь себе слабости, – теперь Вэйн гладил меня сверху вниз, от бедра до колена, и в горле начало пересыхать. – Только от тебя уже ничего не зависит. Ты, должно быть, не в курсе, княжна, но у нас с твоим братом был ещё один уговор.

Его слова хотя бы немного отвлекали от этого позора, от густого и холодного кома в груди.

Я хотела спросить его, о чем идёт речь, но не успела, потому что Вэйн стремительно и беспощадно склонился надо мной, прихватил губами кожу в чувствительном местечке, где бедро переходило в ногу, задел горячее и влажное своей дневной щетиной, и меня выгнуло под ним так сильно, что пальцы, в которых я мяла простынь, свело от напряжения.

Он тихо, но очень довольно хмыкнул и погладил меня раскрытыми ладонями снова.

– Мы ведь с ним оба мужчины. А он знает, какое впечатление ты должна производить на южан.

Чувствуя, как сжигающий разум и тело стыд переправляется в злость, я повернула голову и посмотрела на него. Прямо в глаза.

Вэйн глядел на меня не отрываясь.

– Я могу делать с тобой что угодно. Единственное условие – домой ты должна вернуться девственницей. Если твоя невинность будет утрачена, я обязан на тебе жениться. А брак в мои планы, поверь, не входит. Так что ничего страшного. Просто немного удовольствия.

Он наклонился снова, и мне показалось, что я лечу в бесконечную темную бездну.

Ни слов, ни мыслей не осталось, когда генерал, убеждённый в своём праве, в первый раз провёл кончиком языка по пылающей коже, растирая густое и горячее.

Давясь раскалённым воздухом, я запрокинула голову, пытаясь глотнуть его как можно больше, а он двинулся вверх. Потом – вниз.

Ощущения были настолько новыми, немыслимо сильными, похожими на пытку огнём – ни вдохнуть, ни выдохнуть, только застонать чуть слышно от беспомощности, от страха, от вернувшегося стыда.

От того, как мало этого показалось, когда он отстранился.

У меня не было ни сил, ни желания на это смотреть, и потому я заставила себя приподняться, опереться на дрожащие руки – и всё лишь для того, чтобы увидеть, как Вэйн немного сместился, чтобы удобнее было подхватить меня под бёдра, заставить приподняться.

Я хотела сказать ему, что это неправда. Что не верю ни единому его слову, потому что Рамон…

Теперь, когда ему стало удобнее, его язык начал двигаться быстрее – короткими, стремительными, дразнящими прикосновениями, и я изогнулась под ним снова, забывая последние приличия, теряя контроль, а потом ещё раз и ещё.

Казалось, он ласкает меня везде и сразу, и это действительно было… лаской.

Задыхаясь и ненавидя его, я застонала сквозь зубы от досады и беспомощности, потому что это было хорошо.

Невыносимо, чудовищно, непозволительно хорошо.

Вэйн в самом деле не собирался причинять мне боль, но когда он дотронулся до меня пальцами, дважды с нажимом провёл вверх-вниз там же, где только что касался языком, мир для меня куда-то провалился снова.

Он развёл пальцы, обеспечивая себе лучший доступ, проникая языком в самое моё естество, и мне осталось только отчаянно кусать губы, чтобы не выдать, насколько…

Он остановился. Замер, глядя на меня так, что этот взгляд был не менее ощутим, чем самое требовательное прикосновение.

– Неужели и правда никого?..

Его голос звучал хрипло, сорвано, но изумление в нём было абсолютно неподдельным.

Меня трясло от гаммы чувств, которым я не могла подобрать названия, тело отказывалось подчиняться, словно меня лишили воли управлять им, но я заставила себя опереться на локти, привставая снова.

– Дурак самоуверенный!

Голос предсказуемо дрогнул, но прямо сейчас мне было абсолютно всё равно, что и как можно ему сказать.

Казалось, я сгорала изнутри, а взгляд Вэйна стал глубоким, мутным, очень нехорошим.

К счастью, раздеть меня полностью он не захотел или поленился, но и того, что было, оказалось достаточно, чтобы…

Я не успела закончить эту заполошную мысль, потому что на этот раз он поцеловал меня в самый низ живота – так осторожно и нежно, словно хотел извиниться.

Глава 5

«Ты не можешь позволить себе такую слабость – хотеть врага. Ты вообще редко позволяешь себе слабости», – слова Калеба Вэйна стучали в висках мерзкими назойливыми молоточками, когда я стояла перед зеркалом.

Проспав дольше обычного, я старательно оттягивала момент, когда придётся подняться с постели и посмотреть на себя, но, как ни странно, ничего ужасного со мной и правда не произошло.

Напротив, у той, кто смотрела на меня из зеркала, было непривычно спокойное лицо.

Впервые за много недель я выспалась как следует – крепко и сладко, без тревог и подернутых маслянистой плёнкой сновидений, – и благодарить за это, по всей видимости, следовало хозяина замка.

Чутко прислушиваясь к себе, я находила, что по-прежнему не испытываю к Вэйну ненависти, хотя теперь он заслуживал ее еще больше. Скорее уж случившееся вызывало у меня недоумение и…

Я сделала глубокий вдох, пытаясь понять, насколько мне на самом деле стыдно за то, что произошло.

Если он был убежден в том, что я занималась подобным прежде…

Собственно, почему нет?

В отличии от матери я никогда не была помешана на поклонении Пречистой Богине, не приветствующей «разврат». Солнце всходило на востоке, трава летом становилась изумрудно-зеленой, а валесские девушки занимались любовью, сохраняя свою невинность в целости.

Я не предавалась подобным утехам в первую очередь потому, что среди симпатизировавших мне мужчин не нашлось никого, кто был бы мне достаточно приятен, и только после - потому что была старшей дочерью князя.

Вэйн действительно обошелся со мной очень бережно… Настолько, насколько хозяин ситуации может обойтись с той, кто оказалась в его руках.

Оставаясь в той же спальне, я с некоторой оторопью смотрела на кровать и чувствовала, как внутри поднимается незнакомый мне доселе щекочущий жар, но.. и только. Даже на щеках не проступил румянец.

Было ли это смятение моей настоящей реакцией, или же я просто обманывала себя, прячась за него от собственной удушающей беспомощности?

Существовал только один способ это проверить, поэтому, одевшись, я спустилась в сад и направилась к пруду.

Я не изменилась, и мир остался прежним, но отчего-то казалось, что даже ветер сегодня касается кожи особенно ласково. Внизу живота по-прежнему ощущались отголоски вчерашнего невыносимо смущающего тепла, но с каждым шагом я, как ни парадоксально, чувствовала себя все более свободной. Как будто именно теперь, в неволе, не принадлежа себе, опороченная, но я впервые сделала то, что мне по-настоящему хотелось.

Позволила себе слабость…

Я вынуждена была признать, что Второй генерал Артгейта оказался, как минимум превосходным тактиком - настолько точно он попал в цель парой случайных фраз.

Сначала я должна была соответствовать своему статусу. Потом - быть достойной опорой молодому князю. После для Валесса наступили слишком темные времена, чтобы я могла себе позволить думать об удовольствиях или давать слабину.

Просто довериться кому-то более сильному, более уверенному, - пусть и не совсем по доброй воле, - оказалось обжигающе сладко.

Непростительная слабость или сила, которой я просто не смогла сопротивляться - как ни назови, до определенной степени он был прав. С балкона я наблюдала за ним не просто непростительно пристально, а внимательнее, чем хотела бы сама.

Уходя вчера, он, к счастью, не попытался извиниться, - ему хватило ума и зрелости, чтобы не ставить ни меня, ни себя в еще более неловкое положение.

Это можно было использовать, попытаться узнать и понять его лучше, чтобы однажды применить полученные знания себе во благо.

Можно было сделать вид, что вовсе ничего не произошло, и все, что было прошлой ночью, - и неконтролируемая горячая дрожь, и тугой звенящий узел в солнечном сплетении, и отчаянный глубокий стон, сорвавшийся с губ, - просто привиделось мне в очередном запутанном и мутном сне.

Забавно окажется, если генерал Вэйн отдаст предпочтение этому варианту…

Я увидела его, подходя к озеру, и хотя могла свернуть, - Вэйн стоял ко мне спиной, - не стала этого делать.

Второй Генерал… Выше его в воинской иерархии Артгейта были лишь сам король Филипп и принц Эрвин - младший брат Его Величества, по совместительству Первый генерал.

О доблести принца Эрвина тоже слагали легенды, но, насколько я могла понять, он побеждал оружием там, где Вэйн предпочитал брать умом и хитростью.

Предпочитал и преуспевал.

То ли услышав шуршание моего подола, то ли, просто почувствовав мое приближение, Вэйн повернулся.

Он позволил мне подойти ближе и остановиться рядом с ним, глядя на воду, и только потом тихо и благожелательно хмыкнул:

– Приятно видеть тебя здесь.

– Если ты пытался таким образом сделать из меня затворницу, это был отвратительный план, – я вернула ему эту мимолетную усмешку, но смотреть предпочла на крошечных рыбок, плещущихся у самого берега.

Взглянуть в лицо человеку, стоящему рядом, да, к тому же, ничуть не смущенному этой встречей, я так сразу не решалась – боялась, что он увидит что-то, чего видеть не должен.

– И ты говоришь мне «ты».

Теперь в его голосе послышалось хорошо затаенное, смешанное с удивлением веселье.

– Ты же не ждал, что я стану величать тебя титулами?

Желание повернуться оказалось сильнее доводов разума, и, уставившись Вэйну в лицо, я предсказуемо осеклась.

Он улыбался.

Смотрел на меня внимательно, чуть настороженно, словно не знал, чего от меня теперь можно ждать, но улыбался.

– Ты дала повод надеяться, что этого не произойдет.

Разговор получался странным, как будто и правда не случилось никакой катастрофы.

Как будто именно это и должно было рано или поздно произойти.

– Я хотела бы прогуляться по лесу, если разрешение еще в силе, – я снова повернулась к воде, сочтя за благо перевести тему.

– Разумеется. Я выделю тебе подходящее сопровождение завтра. Тебя это устроит?

Глава 6

Разбудила меня Эльвира.

– Княжна, если ваши планы не поменялись, сопровождающий будет ждать вас во дворе через час.

Судя по свету и возмутительно радостному щебету птиц, стояло совсем раннее утро – лучшее время для прогулки по лесу.

К тому моменту, когда я оделась, завтрак уже был подан в гостиную – лёгкий, вкусный, дополненный неизвестным мне лакомством с цветочным ароматом.

Всё снова выглядело так, словно все и вся в замке Зейн только и думали о том, как мне угодить, и я приказала себе успокоиться. Неизвестному солдату, приставленному меня охранять, ни к чему было вникать в такие тонкости, а продолжать злиться на Вэйна…

Не желая развивать эту мысль и слишком углубляться в неё, я спешно спустилась во двор, и сразу же задержалась взглядом на высоком, светловолосом человеке. Он был одет на военный манер просто, но не носил ни сабли, ни знаков воинского отличия. В чертах его лица и манере держаться угадывалось что-то настолько валесское, что я даже сбавила шаг, чтобы рассмотреть получше и попытаться вспомнить, доводилось ли мне видеть его прежде.

Если это был один из солдат Рамона, перешедший на сторону Артгейта…

Мужчина первым шагнул мне навстречу и опустился на одно колено, приветствуя на валесский же манер:

– Рад встретить вас, княжна! Меня зовут Эдмон. Я маг, служащий графу Вэйну. Мне поручено сопровождать вас.

– Встаньте, – я попросила коротко, точно так же отдавая дань традициям родных земель. – Вы родом из Валесса, Эдмон?

Выпрямившись, он коротко и тепло улыбнулся мне:

– Да, княжна. Граф счёл, что вам будет спокойнее с человеком, близким по крови.

Я кивнула и жестом пригласила его проследовать к воротам.

– До определённой степени это так. Поэтому я первым делом попрошу вас забыть о валесском церемониале. Вы, я полагаю, превосходно осведомлены о моём положении здесь, – краем глаза я отметила, что Эдмон вежливо кивнул. – Мне бы не хотелось лишний раз подчёркивать его.

– Но называть вас княжной вы всё же позволите?

Он едва заметно улыбался, и я невольно улыбнулась в ответ, хотя и по-прежнему не глядя на него.

Вести себя в привычной манере, чувствовать себя старшей княжной, а не заложницей – это могло бы стать настоящей отдушиной. Второй генерал Артгейта дарил мне её так щедро и настолько походя, что я при всём желании не смогла бы такой дар принять.

Самообман – вот в чём заключалась самая большая и непростительная из возможных слабостей. Прятаться за неё я не могла, да и, если быть с собой честной, не хотела.

Дежурившие у ворот солдаты поклонились мне и поприветствовали Эдмона как доброго знакомого.

«Какая она красавица!», – восхищённый шёпот донёсся до моего слуха, когда мы уже вышли за стену, и я сама не поняла, что испытала в первую очередь.

Именно об этом предупреждал меня Вэйн – хочу я того или нет, моя внешность неминуемо производила на южан впечатление.

Стоило ли мне, как и всякой женщине, чувствовать себя польщённой их восторгом?

Или же, напротив, сделать выводы и в самом деле покидать отведённые мне комнаты как можно реже?

За воротами вопреки ожиданиям, не стало дышаться легче и не возникло искушения сорваться с места и бежать.

Быть может, генерал был прав, упомянув очевидный факт, – это не в моих интересах.

Быть может, я не видела большой разницы – внутри стен или за ними, эта земля принадлежала графу Калебу Вэйну. Более того, она его любила.

Даже если бы мне взбрело в голову скрыться, оставив его гадать, ушла ли я по доброй воле или меня увели силой… Даже сумей я вернуться в Валесс… Мне хотелось бы остаться уверенной в том, что на родине я смогу при необходимости скрываться хоть всю жизнь, но и тут не следовало себя обманывать: мечтающие выбраться из нищеты люди выдадут меня сразу же, как только их обо мне спросят. Что до Рамона… Брат никогда не умел врать.

– Скажите, Эдмон, какие распоряжения дал граф на случай, если я попытаюсь от вас сбежать?

Это, конечно же, была чистейшей воды провокация, причём, грубая, но мне слишком хотелось услышать ответ.

– А вы намерены? – казалось, маг был неподдельно удивлён. – Если вы уже пошли на такое ради Валесса…

В его голосе слышалось не менее искреннее смятение, и я окинула его коротким взглядом.

– И всё же?

Эдмон шёл, заложив руки за спину, и смотрел себе под ноги.

– По правде сказать, никаких. Насколько я мог понять, господин Вэйн не рассматривает такой вариант.

Я отвернулась, чтобы он не увидел мой смешок и не мог истолковать его превратно.

Лес действительно подступал к самому замку – мы шли совсем недолго, едва ли больше получаса, а впереди уже показались мощные старые стволы.

– Граф не хочет, чтобы его вырубали, хотя и понимает потенциальную опасность такого соседства. Он говорит, что этот лес не позволит его врагам, если таковые найдутся, прийти сюда безнаказанно.

Очевидно, устав от затянувшегося молчания, Эдмон решил развлечь меня беседой, и я снова посмотрел на него.

Этот человек выглядел спокойным. Некоторое смущение в его голосе и жестах ощущалось, но в нашем случае оно было неминуемым. В целом же он чувствовал себя если не своим в этих местах, то хорошо освоившимся.

– Как вы, валессец, попали на службу ко Второму генералу Артгейта?

Послушать про лес наверняка было бы полезнее, но придания и сказки мне мог рассказать кто угодно в любой момент. Остаться наедине с магом, о котором я не далее как вчера спрашивала…

Это было бы идеальной ловушкой. Такой же грубой и очевидной, как моя недавняя попытка заставить его стушеваться.

Что ж, один — один, граф Вэйн.

Эдмон же, казалось, не чувствовал никакого подвоха. Напротив, на его губах проступила почти мечтательная улыбка.

– Вы были маленькой и, вероятно, не помните эту историю. Она случилась пятнадцать лет назад. Мне было столько же лет, сколько теперь вам, и я бежал из Ванесса в Артгейт. Замок Зейн оказался первым на моей дороге. К тому времени я был порядком измучен скачкой и очень хотел пить. Я постучался в ворота, граф велел меня впустить.

Глава 7

Как и в прошлый раз, госпожа Сюзанна ждала меня в моей гостиной, однако сегодня она явилась одна.

– Дорогая княжна, надеюсь, вы простите мне такую фамильярность, но я взяла на себя смелость! – стоило мне войти и поставить корзину, она бросилась к лежащим на диване пакетам и протянула мне один из них. – Как и обещала, я шила всю ночь и закончила его без примерки, но это неправильно, так чудовищно неправильно, когда столь юная и прекрасная особа ходит в старом платье! Прошу вас, примерьте! Если оно вам подойдёт и понравится, сегодня я буду спать со спокойным сердцем!

Напор и беспрерывный щебет этой женщины заставляли меня почти теряться – в Валессе, который я никогда прежде не покидала, было не принято разговаривать так, тем более, со мной. Тем не менее Сюзанна не пыталась смутить меня нарочно, она просто вела себя так, как привыкла вести.

– Благодарю вас…

– Госпожа Эльвира предупреждала меня, что сегодня вы осматриваете здешние леса и наверняка устанете, но, признаться, я просто не утерпела!

От моей благодарности она буквально просияла, и мне ничего не оставалось, кроме как взять пакет.

– Если вы ещё немного подождёте…

– О, я буду счастлива! Здесь так красиво, а я люблю красивые комнаты, – Сюзанна обвела гостиную выразительным взглядом. – Граф Вэйн знает толк в красоте, но мужской костюм – это в первую очередь ремесло. В этом замке так редко бывают красивые гостьи, которых я могла бы порадовать… По правде сказать, их нет с тех пор, как его матушка покинула этот мир. Простите, я непозволительно много болтаю!

Она махнула рукой, останавливая себя, а я невольно улыбнулась.

– Прошу меня простить, я не могу предложить вам напитки или…

Сюзанна махнула рукой снова и вдруг улыбнулась мне в ответ почти неуместно ласково:

– Оставьте. Вы ещё не освоились и не знаете, чего ждать. Благо генерал Калеб сумел настоять на вашем пребывании здесь.

Я кивнула ей и, прихватив свёрток, направилась в спальню, и только когда я переступила порог, смысл сказанного ею дошёл до меня в полной мере.

– Настоял? Что вы имеете в виду?

Перекрикиваться из разных комнат было чудовищной неучтивостью с моей стороны, но если я хотела получить хоть какой-то ответ, спрашивать нужно было сейчас, не оставляя ей возможности сделать вид, что забыла о своих словах.

Сюзанна же тихо и низко засмеялась.

– Ооо, это было настоящей мистерией! Граф устроил целое большое собрание во дворе и объявил, что в замок вскоре приедет юная гостья, которой совсем не хочется здесь быть. Вы, вероятно, заметили, как мы относимся к нему?

Я кивнула, снимая своё платье, а потом ответила вслух:

– Да. Люди его любят.

– Вам, должно быть, сложно это понять, и кто вас за это осудит, – до меня донеслись тихие шаги, Сюзанна, не торопясь, расхаживала по комнате. – Но в роду Вэйнов принято сечь детей до крови за попытку отнестись к простым людям как к скоту. Так что уважение они впитывают с молоком матери.

Я усмехнулась, припоминая уважение, оказанное графом Вэйном мне позапрошлой ночью. К счастью, нас с Сюзанной разделяли стены, и видеть этого она не могла.

– Так вот, он предупредил нас, что Его Величество был против вашего пребывания в замке, – Сюзанна громко и выразительно вздохнула. – Насколько я поняла, король опасается, что вы станете сеять смуту и порочить доброе имя генерала. Но граф убедил его, что вы должна оставаться при нём. Так что, думаю, он найдёт способ развеселить вас.

Теперь мне захотелось рассмеяться.

Быстро смыв с себя пыль, я развернула новое платье и замерла, разглядывая его.

Оно было изумрудно-зелёным, под цвет моих глаз. Красивого, сдержанного, но вместе с тем, достаточно насыщенного оттенка. Крой был в меру скромным, в меру игривым.

Надевая его, я с отстранённым удивлением думала о том, что Сюзанна дважды за один разговор назвала меня юной. По меркам Валесса я уже начинала увядать. Для южан же едва перешагнула порог совершеннолетия и вот-вот могла бы начать задумываться о том, чтобы выйти замуж.

Едва ли портниха, говорящая о графе Вэйне с едва ли не материнской нежностью, могла об этой разнице не знать. Значит, Сюзанна подчёркивала её намеренно. Понять бы, зачем.

Расправив подол, я взглянула на себя снова и замерла. Из зеркала на меня смотрел кто-то другой. У неё всё ещё было моё лицо, но оно казалось посветлевшим и правда совсем молодым. Глаза сделались выразительнее, а губы ярче и как будто чётче очерченными.

Слегка смущённая такими метаморфозами, я молча вышла к Сюзанне, предлагая судить ей.

Увидев меня, портниха всплеснула руками, а потом прижала их к сердцу.

– Простите мою вольность, милая, но до чего же вы прелестны! Преступление, когда настолько красивая девушка одета бедно! Вы довольны?

Признаться даже само́й себе, что я была в восторге, казалось опасным, и я просто кивнула, а потом всё же улыбнулась ей:

– Вы удивительная мастерица, Сюзанна.

– По такой фигурке грех не шить! – казалось, она засмущалась ещё сильнее, чем смущалась я, в потом кивнула на стол. – Простите меня ещё раз, княжна, я позволила себе любопытство. Что так пахнет? Никогда не слышала ничего подобного.

Я прошла к столу, невольно отметив, что даже двигаться в новом платье стала свободнее.

Сюзанна указывала на склянку, с которой меня застал Вэйн в нашу первую встречу.

– Полынные духи. Они как раз настоялись, – попытавшись, но не сумев представить, какой подвох в этом можно усмотреть, я протянула пузырёк Сюзанне. – Возьмите. Если вам понравится, я сделаю ещё.

– О нет, это слишком!.. – она отступила на шаг, словно это были не простенькие духи, а ядовитая змея, но я перехватила её запястье и вложила флакон в ладонь.

– Прошу вас, возьмите. Мне будет приятно.

Пусть и просто выполняя распоряжение своего графа, эта женщина доставила мне больше радости, чем я смела надеяться, и, глядя на то, как она убирает пузырёк в карман, я улыбнулась снова.

Глава 8

– Не думала, что Второй генерал Артгейта может ошибиться дверью в собственном замке.

– Ни при каких обстоятельствах.

Он странно улыбнулся, а потом обвёл пальцами линию моего подбородка.

Прикосновение вышло мягким, словно он гладил меня незаметно для себя самого задумавшись.

А я продолжала лежать, не пытаясь ни вскочить, ни оттолкнуть его руку, потому что это было бы глупо. Если бы я решила избегать его общества, уйти следовало вчера, когда он ждал меня у пруда.

Он ведь совершенно точно меня ждал.

– Что тебе нужно?

Вышло не слишком учтиво, зато прямо.

Он выглядел бы полным дураком, если бы остановился и ушёл в прошлый раз, но у него не было причин являться сегодня. Скорее уж прямо наоборот после той чудовищной неловкости.

– Хотел тебя увидеть.

Вэйн ответил с полувопросительной интонацией, немного иронично, но без насмешки, поэтому засмеялась я.

– Не верю.

– И не нужно.

Он потянулся и коснулся моей шеи осторожным сухим поцелуем.

Мурашки побежали по спине, прежде чем я успела опомниться, и, пользуясь тем, что я всё ещё не сопротивлялась, он двинулся выше, к уху, поймал губами мочку.

Я задохнулась и зажмурилась, прислушиваясь к этим ощущениям, к тому, как тепло и щекотно стало внизу живота, а вдоль спины пробежал холодок.

Вэйн придвинулся так близко, что я теперь могла чувствовать тепло, исходящее от его тела, но не пытался обнять. Только продолжал водить губами по шее, отвлекая внимание, мешая думать связно.

– Ты ждала меня вчера.

Он снова не спрашивал, а утверждал, и я открыла глаза, повернула голову так, чтобы помешать ему себя касаться.

– Нет.

На этот раз улыбнулся он.

– Не верю.

– Не нужно, – я тоже вернула ему его фразу, приподнимаясь, наконец, на локте. – Ты уже получил что хотел.

Он был первым мужчиной, оказавшемся настолько близко ко мне. Даже те, кто стремился приблизиться в прошлом, не получали такой возможности. Теперь же, когда я осознала это, вместе с незнакомыми теплом, во мне начало расти напряжение.

– Я бы сказал, что только попробовал.

– Не…

Моё дурацкое «Не смей» сгорело на его губах, когда Вэйн поцеловал меня. Осторожно, почти целомудренно, но моментально лишив воли к сопротивлению.

Я просто не двигалась, не понимая, как следует реагировать на подобное, а он ловил губами мои губы осторожно, почти нежно, словно вовлекая в эту незнакомую мне, но интересную игру.

Воздуха быстро перестало хватать, хотя в спальне было свежо.

Затылок под волосами взмок от внезапно накатившего жара, и я упёрлась ладонью генералу в плечо, поняв, что могу просто его оттолкнуть, но он склонился надо мной, упираясь рукой в подушку, и отстранился немного, чтобы заглянуть в глаза.

– Хватит, — вместо приказного и требовательного тона получился унизительно испуганный шёпот.

Моё сердце билось так быстро, что в тишине он должен был тоже услышать, и... сделать что? Проявить невиданное благородство, встать и уйти, имея возможность остаться?

Вэйн ничего не сказал, просто поцеловал меня снова. На этот раз по-другому – влажно и медленно, заставив окончательно потерять ориентацию в пространстве и времени. Его язык разомкнул мои губы, и я просто подчинилась, даже не подумав о том, чтобы его укусить.

Не настаивая на ответе, он целовал очень медленно, непристойно и глубоко – достаточно, чтобы я заёрзала на простыне от смущения, потому что лежать стало неудобно.

Тело откликнулось на такое простое, казалось бы, но абсолютно новое прикосновение мгновенно – влажным и густым жаром, от стыда, за который мне захотелось провалиться сквозь землю.

Случалось, что люди целовались у меня на глазах, и никогда в этом не было такого… Безумия. Простое действие — не слишком красивое, но, должно быть, приятное, когда тебе по-настоящему нравится тот, с кем ты этим занимаешься.

Я никогда не думала, что это может быть так, а Вэйн не оставлял мне времени на то, чтобы примириться с этой мыслью.

Когда всё внутри обдало очередной волной иссушающего влажного жара и дышать стало нечем, он немного отстранился, всё также внимательно глядя мне в лицо.

– Поцелуй тоже первый, княжна?

Он не насмехался, не подчёркивал тот очевидный факт, что нецелованная двадцатидвухлетняя девица – это однозначно бракованный товарец, но признаться в подобном вслух, да ещё ему почему-то показалось немыслимым.

– Отпусти меня.

– Не отпущу.

Такой простой ответ.

Я правда ждала другого?

Позволив себе и мне отдышаться, Вэйн поцеловал меня снова, на этот раз агрессивнее, поймав мой подбородок пальцами. Больно он не делал, но от ощущения его власти надо мной начала кружиться голова.

Вторая его рука легла мне на живот, – горячая через тонкую ткань сорочки, – и тут же соскользнула ниже.

– Нет! – мой протест вышел невнятным, и я скорее выдохнула его Вэйну в губы, чем произнесла чётко.

Если он опустит руку ещё ниже и почувствует…

Сделав вид, что вовсе не расслышал, он смял пальцами подол, забираясь под него, и я вздрогнула всем телом, когда это всё-таки произошло – его ладонь уверено и неторопливо скользнула по самому сокровенному. Он словно проверял, смог ли добиться желаемого результата, а я, не помня себя, задыхалась, потому что Вэйн раздвинул пальцы, раскрывая меня для себя, растирая по нежной коже густую влагу.

– Мне кажется, что всё-таки «да», – он, наконец, позволил себе коротко и победно улыбнуться, а потом поцеловал меня опять, лишая возможности ответить.

Проведя ладонью вверх-вниз уже резче, он задержался пальцами на набухшем бугорке, надавил не слишком сильно, но так, что я охнула, выгибаясь перед ним.

Прокатившееся по телу удовольствие оказалось похожим на вспышку – ярким, стремительным, лишающий воли. Руки позорно ослабли, я перестала понимать, что нужно сделать, чтобы его оттолкнуть, а Вэйн начал двигать пальцами быстро, ритмично.