Демоны должны умереть 3

Глава 1

– Это ведь легко! – Надежда Шуйская раскрыла ладонь, зажигая на ней Астральный Огонь, демонстрируя мне результат своего труда с видом победительницы.

Секунда, другая – и Огонь опал.

– Ничего сложного, – продолжила княжна, чуть побледнев, – у меня получилось за сегодня уже в третий раз, до этого он держался дольше, и…

– И этого более чем достаточно, – Шуйский-старший, до того внимательно наблюдавший за дочерью, поднялся и подошел к нам. – На сегодня достаточно.

– Но…

– Достаточно, – с нажимом повторил князь.

Надежда посмотрела на меня, но я предпочла этот взгляд проигнорировать и подбодрила:

– Отлично, что у тебя получилось преобразовать поток, мне в свое время это удалось только после нескольких лет тренировок.

– Но предположу, что вы тратили меньше, – Шуйский с серьезным видом осматривал чуть поблескивающими глазами попеременно то Надежду, то Стефанию.

Сегодня в моем «оружейном зале» было куда менее людно, чем обычно. Анна Михайловна с Нетаном предпочли заниматься исследованиями и прихватили с собой и Марту, и Марата, и даже Голицына, который все предыдущие три месяца составлял нам компанию. Георг, наблюдавший за нами еще в начале занятия, и тот пошел что-то варить. Мерин развлекал Свету в постепенно сбрасывающем листья саду…

Все при деле. Кроме, собственно, меня. Мне оставалась только роль наблюдателя, хотя кое-что я подсказывать могла даже просто смотря, как девушки тренируются проводить энергию. Вроде просто: сначала учишься формировать Астральный Шар, выводишь на ладонь энергию ровно и спокойно, потом – меняешь ей форму, потом учишься перемещать, потом – направлять вовне, потом…

«Потом» еще много. Но, как справедливо заметила Шереметьева – меня учили магии, я же должна научить уничтожать демонов, потому стоило срезать углы и дать «ускоренный курс». Но даже при этом три с небольшим месяца на то, чтобы зажигать на ладони пусть чудовищно нестабильный, но все же полноценный Огонь – что-то из области сказок. Но у Надежды вот ведь получилось.

– Мне удалось, – Надежда покосилась на Стефанию, – это вообще-то не так… Ну, в смысле – не так, как в воспоминаниях.

Я склонила голову.

– В смысле?

– Ну… – княжна на мгновение замялась, – там… Там было много желаний. Стремлений, ну, сделать все правильно, чтобы чтобы защитить кого-то, чтобы уничтожить то… существо, которое натравил на тебя наставник. А у нас ведь никого нет такого рядом. Не на кого злиться.

– Я не собираюсь призывать этих тварей и приближать Прорыв!

– Да, да, я понимаю, – Надежда подняла руки, – я не о том. Просто, ну, мне тоже поначалу… хотелось сделать все правильно. А не надо было. Это… Это удовольствие.

Я с опасением посмотрела на Шуйского. Тот выглядел вроде как обычно, но явно напрягся. На руке загорелась Печать…

– Эй, да нормально со мной все! Я просто, ну, к тому, что тут нет этого… существа, некого ненавидеть и все такое. И, ну, – она покосилась на меня, – это важно, правда, но не… не сейчас. Извини, Ника, но все-таки когда их тут нет, оно воспринимается по-другому.

– А вы их не чувствовали там? – осторожно спросила Стефания. – Ну, в Сокольниках.

– Чувствовала, да. Слабо, но это правда было мерзко. Но все равно – в воспоминании Ника зажгла Огонь когда это существо, этот мертвец, напал. Из страха, желая сразиться потому что иначе не выжить. У нас все иначе, и я подумала… - Надежда на мгновение замялась, – что Огонь, он согревает. Вспомнила, – она покосилась на Шуйского-старшего, – как мы с Верой ходили в тот поход. Огонь тогда казался чем-то чудесным, вот. А этот, к тому же, он ведь не обжигает. Но есть.

Шуйский, кажется, чуть успокоился. Да и мелькнуло на его лице какое-то странное выражение… Ну да – не до него сейчас.

Я склонила голову, раздумывая над словами княжны. А интересный у нее взгляд на мир – видеть в Астральном Огне что-то приятное, чудесное… Ладно еще в реальном огне, дающем тепло и способном делать пищу съедобной, ну и трупы уничтожать, чтобы их демоны не использовали, но это… То, что дает нам возможность бороться со Скверной, да и все. Не более.

– Ключевой образ, – задумчиво проговорил Шуйский. – Изменчивый, возможно индивидуальный. Стефания, вы…

Договорить он не успел – на обеих ладонях вассала расцвел Огонь. Стойкий, ровный, хоть сейчас какого-нибудь мелкого восставшего или Ловца сжигай. Стефания улыбнулась, удерживая образ мгновение, другое, десять…

А потом покачнулась – и я едва успела поймать ее, подхватив за плечи.

– Сядьте, – попросил оказавшийся рядом князь, – траты слишком велики. Ника, попросите Сосредоточие передать энергию. Или позвольте Стефании попросить. Поможет.

Я кивнула. Выглядела вассал правда неважно – резко побледнела, явно ослабев. А Огонь ведь всего ничего держала… Ладно, разберемся.

Я прикрыла глаза, потянувшись к Сердцу. Прося помочь, поддержать – и прося впредь откликаться на просьбы Стефании. Надо было раньше это сделать – Голицын и Марат и так могли подпитываться, у Георга давным-давно было разрешение, а про Стефанию я забыла. Надо еще с Мартой что-то сделать… Потом.

А пока – нужно помочь. Сейчас, настроившись на Сердце, я сама ощущала слабость, исходящую от Стеф. Усталость, усталость и еще раз усталость, словно она за десяток ударов сердца потратила если не все, то почти все силы.

Шуйский положил ладонь на живот замершей Стефании.

– Спокойно, я не причиню вреда. Вот, собственно, причина, по которой я призывал не торопиться с массовой передачей воспоминаний.

За три месяца, прошедшие с момента приема у Савельева, ко мне обратились почти два десятка желающих «получить возможность давать отпор опасным элементам». Самого разного возраста и положения, и вассалов прислали только некие Ковалевы, и то с сопроводительным письмом, содержащим длинные извинения. Словно меня их предложение обучить «входящего в род не по крови, а по духу», должно было оскорбить.

За это время нам удалось все обговорить, найти удобное для всех время, согласовать график… Я даже успела рассказать часть того, что я сама знаю о демонах, их видах и том, что против них помогало. Георг жаловался, что после этого цены на серебро вверх поперли, словно на дрожжах. Но пока дальше теории дело не зашло. Точнее, я постаралась объяснить во время прошлого сбора как именно можно обнаруживать демонов и как ощущать астрал, чтобы можно было их уничтожить…

Глава 2

– Я не смог ее остановить, – развел руками встретивший меня около ворот завода Хостинин. – Она уже пару недель как сама не своя. Поет редко, ничего не пишет. На репах сидит, размышляет о чем-то. Может, что-то случилось, но она не говорила ничего. А репетировать надо, так что мы все равно ее звали, концерт ведь скоро. Ну, если вы не передумали.

Я покачала головой. Организация выступлений «Оды» в здании загородного завода принесла немало мороки. И оборудование надо закупить, и бумажки какие-то, не без помощи Голицына, согласовать, и то, что Стеф обозвала «рекламной кампанией», запустить… Впрочем, в первом я положилась на Хостинина, во втором – на Голицына и Савойскую, а в третьем – на саму Стефанию. Нетан с Шереметьевой рвались помогать с возгласами «а вот когда у нас волосы были длиннее…», и вроде даже подали пару идей, но в тонкости я не вникала. А еще же пришлось все ремонтировать после драки с демонами, помещения на втором этаже переделывать под бар, кухню и комнаты отдыха, внизу организовывать гардероб...

И это еще без какого-то там дорогостоящего декора и сабвуферов за пару миллионов каждый, обошлись аналогами подешевле и попроще. И так генератор обновлять понадобилось…

Но проблемы постепенно решались. Музыканты вроде бы были довольны, но тот же Хостинин явно опасался подвоха.

– Не передумала. Вы – играете, я получаю с этого часть прибыли. Все честно.

Хостинин нервно взлохматил волосы.

– Да. Я понимаю. Просто это… Ну, неожиданно все. И… – он замялся, – вы уж простите, но от магов обычно ничего хорошего ждать не приходится. Или как в «Подполье» заставят играть что им нужно, или и вовсе… Решат что-то, и все. Ничего с этим не сделать.

– А мне казалась, ваши товарищи как раз рвались выступать перед магами.

Хостинин обернулся, и, поняв что рядом нет никого кроме нас, позволил себе немного грустную улыбку.

– Кип и Мавр – прекрасные люди и отличные музыканты. Но, боюсь, в некоторых вопросах они… Скажем так, исходят из несколько идеалистичных представлений о реальности. Да и, согласитесь – выступать перед магами не то же самое, что выступать под эгидой магов.

– Сначала одно, потом – другое.

– Да. Я понимаю. Как и понимаю то, что рядом с деньгами и возможностями всегда есть ограничения и риски, – Хостинин промолчал и через паузу добавил: – но все же я надеюсь, что наше с вами сотрудничество будет плодотворным комфортным и долговременным. И – давайте пока к насущному вопросу. Идемте, – он отворил металлическую дверь, замок в которой был врезан вместе с массивной приваренной заплаткой, закрывавшей то место, которое расплавила Савойская, кажется, вечность назад.

Я кивнула и направилась за музыкантом.

Действительно, стоило заняться тем делом, ради которого я сюда приехала. В одиночку, Ян просто подбросил до завода. Хотя со мной рвался Голицын, рвался Марат, Георг… Да все, кажется, кто был в доме. Ну кроме разве что Шуйского – просто потому, что его рвение выглядело бы странно. Впрочем, несколько указаний о том, как правильно вести себя с пленным Сердцем он мне дал, и пообещал поискать что-то о том, что будет, если представители разных родов решат вложить силы в одно Сосредоточие. Не то чтобы мои воспоминания его не убедили, но князь явно опасался того, что я «заберу» у него дочь. Вот как будто оно мне надо… Ссориться с Шуйским не было совершенно никакого желания. Хочет проверять мою идею – пускай.

Но, так или иначе – с Сердцами мне уже доводилось иметь дело в Анклаве, да и глава рода – я, мне с «наследством» и разбираться.

Хостинин запер за мной дверь и на ходу продолжил обрисовывать ситуацию:

– Мы сегодня собрались на репетицию. Все нормально было. Ну – как обычно: кто-то лажает, кто-то начинает раньше, кто-то куплеты путает, ерунда, в общем. Ну к акустике вашей столовой приноравливаемся, вот это все. Пушка даже взялась «Свободное время» петь, ее любимое. Ну раз косяк, два, три – допели худо-бедно. Она и говорит, что настроения нет, и она пока отойдет. Мы продолжили. Я не люблю, когда она курит, но – ее право, взрослая давно. Так доиграли – ее нет. Я думал что, может, прилегла, обошел все – нет. А дверь на проходной мы запираем. Мало ли. Тех двоих Потерянных давно не видно, но мало ли. Вломится еще кто… Дверь закрыта, ключ как лежал на столе, так и лежит. Ну мы еще раз все обошли – и заметили, что дверь в подвал, она, в общем…

– На ней «открывашку» использовали, – Кип ждал у входа в административный корпус, где теперь квартировали музыканты. – Такую же, как та шпик, только поменьше. Вот только в подвале – пусто. Нет никого. Как сквозь землю провалилась.

Если бы… Шуйский вот, выслушав в чем дело, заметил, что, теоретически, пленное Сердце могло перебороть скрывавшую проход к нему родовую магию. Особенно если кто-то ему в этом помог.

Астрал вокруг административного корпуса ощущался словно бы темнее и глубже, чем во время моего последнего визита. Словно бы что-то пробудилось, что-то, казавшееся бездонным колодцем, расплескивающим во все стороны черноту. Если это ощущение и пропажа Пушки никак не связаны, то я очень удивлюсь.

Странно все это. Пушка вроде бы просто Бард… Но «открывашку» и правду где-то достала: в подвальной двери красовалась дыра. Меньшая по размеру, чем та, которую создала Савойская, но удачно расположенная в том месте, где находилась замочная скважина.

– Мы не знаем, откуда у нее артефакт, – подал голос появившийся в конце коридора Мавр, – Пушка с характером, но я никогда у нее ничего такого не видел.

– И я, – поддержал Кип.

– Аналогично, – Хостинин выглядел разом обескураженным, встревоженным и виноватым.

Я первой спустилась в подвал. Здесь – никого.

Подвал как подвал… Но стоило подойти ближе к проходу в соседнее, скрытое помещение, как ощущение чужого присутствия появилось. Странное ощущение, смазанное. Словно бы что-то было рядом с чернотой, что-то… скрывалось в ней?

Впрочем, имелась у меня мысль о том, у кого можно узнать, что тут произошло.

Глава 3

На одной попытке ударить меня Пушка не остановилась. Судя по всему, певица явно не всю жизнь провела в собственном имении, как Владимировна. И сил, и злости у нее хватало, недоставало только мозгов. Могла бы и с первого раза понять, что драться со мной – так себе идея. Но нет – попыталась ударить вновь. Ногой, и хорошо так, прицельно…

В этот раз я уклоняться не стала. Возвела вокруг себя хрупкий зеркальный щит, которого как раз на один удар и хватило. Миг – и вся вложенная Пушкой в удар энергия вернулась к ней, вновь оттолкнув в стену.

– Прекрати, – я медленно поднялась на ноги, гадая, достаточно ли у нее глупости или злости для нового нападения.

Достаточно. Более чем. На сей раз она атаковала целой связкой ударов. Вот рука пошла в голову – я двинула шеей, пропуская кулак мимо, вот удар второй рукой – пришлось отшагнуть, вот локоть в лицо…

Калечить девушку не хотелось. И потому, что без нее затея с музыкантами провалится, и из-за какой-то редко появляющейся в душе жалости. Да, она напала первой, да, за это стоило проучить... И я могла бы. Вот только – ради чего? Показать свою силу? Да и не была она не то что опасным, а просто противником, вроде тех двоих встреченных мной вечность, кажется, назад опустившихся магов. Просто девочка, погнавшаяся за иллюзиями.

Я выставила щит, не дав очередному удару долететь до лица. Не успела Пушка ничего предпринять, как я без изысков толкнула ее к стене. Ну как без изысков... Третью Печать все же пришлось использовать, все-таки противница не была худощавой тростиночкой. Толкнула к стене – и окружила коконом из щитов, не давая дернуться.

– Достаточно, Пушкина, – негромко и спокойно проговорила я, – прекращай эту возню.

– Убийца! Ты должна за все заплатить!

Я вгляделась в безумные глаза певицы. Что-то приняла? Что-то узнала? Или сама себе что-то придумала?..

Был в Анклаве один парень-музыкант. Тонкая душа… Не от мира сего совершенно. Его на одержимость порой по два раза на дню проверяли, но нет, ничего такого. Просто вечно витал в своем мире.

– Пока, боюсь, платить придется тебе, – я старалась говорить негромко и спокойно, – как минимум за спасение от высушивания Сердцем. Впрочем, просто благодарности будет достаточно.

– Пошла ты!

Я не сдержала смешок.

– Ты действительно не понимаешь, что едва не погибла, зайдя сюда?

– Пошла ты! Это – Сосредоточие моего рода! Моего, убийца!

Сильное заявление.

– Чем докажешь?

Пушка издала что-то, похожее на рык, и попыталась резким движением проломить щит. Безрезультатно. Хотя силы мои, и так небезграничные, тратила. Впрочем… Я отшагнула назад и прикоснулась к черному кристаллу. Злой и яростный, он напоминал раненого пса. Огромного, с густой косматой шерстью, но исхудалого и в отсутствие хозяина привыкшего бросаться на всех. Впрочем, любой пес знает человеческую руку, а любое Сердце создано, чтобы брать, накапливать – и отдавать.

Я подарила каплю своей силы, вкладывая в передачу больше эмоции и ощущения, чем, собственно, энергию – и Черное Сердце откликнулось. Если нужно остановить врага, то всегда оно готово помочь.

Врага – не врага, но все же пусть лучше оно питает щит, чем я. Можно было, конечно, просто заломить руку Пушке да вытащить из подвала, но портить отношения с остальными музыкантами как-то не слишком хотелось. Они вряд ли хорошо отнесутся к тому, что их подруга будет вопить проклятия и идти, согнувшись в три погибели.

Притиснутая к стене Пушка тихо ругалась, пытаясь вырваться из невидимого кокона.

– Ну так – чем докажешь-то? – я шагнула ближе, разглядывая певицу и в реальности, и в астрале.

Последнее, правда, не слишком-то и удалось. Куски черноты никуда не делись, Пушка в них порядочно измазалась, да и энергии немало потратила. Только злость певицы была видна невооруженным взглядом, но сложно понять, что стало ее причиной: собственные выводы, принуждение или и вовсе контакт с Черным Сердцем. Последнее почти наверняка могло повлиять на и так явно не самый спокойный разум…

– Мое!

– С чего ты вообще это решила?

Пушка лишь плюнула в меня. Ну как...Попыталась плюнуть. Щиты пропускали звуки, но не физические объекты.

– Еще раз спрашиваю: с чего ты решила, что этот артефакт к тебе имеет хоть какое-то отношение? Отвечай!

– Пошла ты!

Я склонила голову, подойдя настолько близко, что могла различить вздувшиеся вены на шее певицы.

– Ты ведь понимаешь, что можешь сколько угодно кричать и хамить, но все равно все расскажешь? Ты – в моей власти. Полностью. Не стоит ссориться с магом, особенно находясь на его территории. Понятия не имею, кто и что тебя рассказал, но я, глава рода Ланских, ничего не знаю о твоем роде и наших старых распрях. В нынешнее же время у нас с тобой общие враги.

– Ну да, конечно!

– Хочешь верь, хочешь – нет, но это правда, – я постаралась говорить мягко и спокойно. Возможно, удастся договориться, ну или хотя бы что-то выяснить, – я не желаю тебе зла и ничего не знаю о твоих предках. О своих тоже не слишком много, но никто из них не оставил записей о том, кому принадлежало это Сердце. Почему ты считаешь, что речь идет о твоем роде?

– Так я тебе и сказала!

– Вообще-то стоит сказать. Хотя бы потому, что ты, выходит, собиралась меня обокрасть, – в этом я не была уверена, но все же можно было и припугнуть, – и, если, конечно, ты не докажешь, что Сердце твое по праву, то у тебя будет очень, очень много проблем.

– Проблем? Твой род украл у меня семью! Дом! Свободу! Я выросла как служанка, мне первые полжизни говорили, что я должна быть благодарна только за то, что мне дадут шанс на Инициацию, а вторые полжизни я слушала сожаления о том, что от моей Печати нет толку. Я начала нормально петь только сбежав! А могла бы жить в своем доме, с братом, в роскоши и достатке, а не побираться у ног всемогущего Анастаса Суворова, вымаливая у него свободу в обмен всего лишь на пару миллионов!

Глава 4

– Ника, есть одна проблема, – произнес Георг, заходя в комнату.

Я бросила взгляд на бессознательную певицу. Чай она выпила – нашатырь у музыкантов водился, так что поить не пришлось – но почти сразу вновь лишилась чувств. На вид – все как и было, пульс и дыхание – тоже. И как целитель еще от дверей что-то понял?..

– Да не с ней, – Георг мой взгляд заметил, – кто-то наблюдал за заводом, и, думаю, мы со Стеф его спугнули. Я видел движение над забором соседнего строения, думаю, там кто-то был.

– Уроды вернулись, – мрачно процедил Кип, – говорил же: шпики их отпустят.

– Разве что с того света вернулись, – откликнулась я, – они оба погибли при транспортировке.

– Действительно погибли, или так сказали? – уточнил Георг, беря бессознательную девушку за руку и прислушиваясь к дыханию.

Я пожала плечами. Голицын вроде не видел момента аварии, ему сообщили… Савойская, перечисляя преступления сторонников Меркасова, всех этих продажных законников, ничего про эту парочку тоже не говорила. Точнее, рассказала до этого их несколько раз по просьбе «важных людей», за которых поручился сам Меркасов, отпускали – и только.

– Значит, пора в гости наведаться, – усмехнулась я. – По-соседски.

– Я бы не советовал, – Георг сжал в руке какой-то амулет и положил ладонь на живот никак не отреагировавшей на это Пушки.

Я бросила взгляд через астрал – целитель явно начал работать с энергетикой певицы. Видимо и правда сил кое-кто много и бессмысленно потратил. Но вслух спросила:

– Почему это?

– Там по периметру Сигнальная Нить с фиксацией слепков ауры, – в и так не самую просторную комнату заглянула привлеченная разговором Стефания.

– Потому и не советую, – заметил на это Георг, – пока законников лихорадит, лучше не привлекать лишнего внимания к нам, и уж точно не стоит совершать проникновение со взломом. Голицын вмешается, конечно, но и ему лучше сильно не отсвечивать. Не удивлюсь, если кто-то как раз и рассчитывает, что ты или кто-то еще туда влезет.

– Там может быть что угодно. В том числе и Врата.

– Врата могут находиться в любой комнате любой московской квартиры, – парировал Георг, – ко всем вламываться будешь?

– Нет.

– Вот именно. Можно будет на них жалобу подать и добиться официальной проверки. А пока наблюдать-то не запрещено, увы. Даже за нами.

– Думаю, нам стоит вернуться к себе, – решительно заявил Кип. – Спасибо за гостеприимство, но так будет безопаснее. Концерт мы отыграем. Как договаривались, но…

– Вряд ли, – усмехнулась я.

– Это еще почему?

– Мертвецы не играют на гитарах. Это здание полностью защищенно.

– По вашим словам, – влез Кип, – а по факту Пушка ранена, кто-то наблюдает, на самом заводе черт-те что творится! Тут условия, конечно, лучше, чем у нас, но спасибо, мы лучше в своем гараже порепетируем. Меньше проблем будет.

Хостинин хмыкнул.

– Ты ведь хотел выступать перед магами? Вот и результат.

– Так, давайте по порядку, – вмешалась я, пока не начался какой-нибудь ненужный спор, – ваша подруга почему-то решила, что некогда мой род уничтожил ее, и потому она имеет право на один хранящийся здесь артефакт. И этим и обрела себе проблем – артефакт принадлежал полностью истребленной семье, и трогать его не стоило. А что именно творится на заводе?

– Да ничего там не творится, – Хостинин мрачно посмотрел на Кипа, – воображение у кого-то разыгралось. Придумывают себе страшилки о том, что тут было, и сами же боятся.

– Ага, как же, – подал голос болтавшийся в коридоре Мавр, – я, между прочим, видел тут привидение. Своими глазами!

– Пойдем, покажешь. Георг, я ведь не нужна?

Целитель покачал головой. Вот и отлично.

– Показывай, где и что ты видел.

Вот зря я, конечно, оставила пистолет дома. Решила не пугать явно не привычных к насилию и магии музыкантов, взяла только трость… И вот результат.

Мавр смутился. Бросил взгляд на Кипа, на Хостинина… И, потупившись, заявил:

– Ну, может и не привидение. Просто оно, ну, вроде как летало около большого здания, а потом улетело, вот я и подумал, что…

– Показывай, – отрезала я. – Ничего нет – хорошо, а если есть, то мне стоит знать.

– Ладно, ладно, идемте.

Я не чувствовала Скверны в воздухе, но все же, все же…

Когда мне выплатили деньги за «кровь моря», хватило на закупку достаточного количества серебра. Еще до повышения городских цен. Демоны не сумели бы зайти на территорию, и ни в одно здание здесь не сумели бы попасть… Пара верхолазов была удивлена просьбой намазать светлой пастой все заводские рамы, но дело сделали.

Так что попасть внутрь заводского корпуса твари не могли… Но пытались. Проявление, простейший, но действенный ритуал, способный показать следы Скверны, даже давние, дал отклик. Слишком сильный, чтобы быть четырехмесячной давности.

– Вот тут она летала, – проговорил Мавр, указывая на одно из окон, рядом с которым Проявление сработало ярче всего, – я думал, может, летучая мышь какая, а потом присмотрелся: она просвечивала.

– А почему «она»?

– Ну… Вроде как есть птица такая, с женской головой. Вот.

Я нахмурилась, оглядывая музыканта.

– Хочешь сказать, ты из окна корпуса видел, как около завода летала птица с женской головой? Полупрозрачная.

– Ну…

– Да или нет?

Сирин, если это была она – одна из самых неприятных Нулевых. Во многом потому, что внушает что угодно и кому угодно, и потом это внушение почти незаметно. Почти. Скверной по крайней мере не пахнет никогда.

Мавр сглотнул и отвел глаза.

– Ты подходил к ней? Что слышал? Что она говорила? Рассказывай!

– Да ничего такого!

Я вгляделась в глаза музыканта.

– Ты знаешь, что она могла приказать тебе что угодно? Убить друзей, себя, и…

– Эй, ну я же не дурак! В смысле, когда она запела – я и свалил! Или вы думаете, я Пушке даю себе в голову залезать?

А логично… Ведь группа должна чаще остальных слушать усиленные проведением энергии слова Барда.

Глава 5

– Мы хотели бы… объяснений, – бледный Кип, сидевший на стуле для посетителей, несколько раз сжал и разжал кулаки.

Мавр нарезал круги по кабинету Шереметьевой. Сама хозяйка помещения отсутствовала, оставаясь пока у меня, но временно квартировавшая здесь дочь Анны Михайловны, Василиса, любезно выдала нам ключи, невзначай поинтересовавшись, когда Иван планирует вернуться к «помощи пациентам и целителям». Что-то мне подсказывало, что очень скоро представление Мерина как ее жениха перестанет быть простым прикрытием… А пока Василиса тактично предоставила нам помещение для «ожидания и разговора», организовала чай и несколько настоек, выдала мне зачем-то плед, который надлежало набросить на плечи – и оставила одних.

Георг привлек Стефанию к помощи с раненым. Ее Печать позволяла вроде как, при должной сноровке, видеть и кое-какие отклики магического воздействия, что помогало в исцелении. Пушка пока тоже была где-то подле Хостинина, хотя у меня к ней были вопросы… Но, так или иначе, придется сначала обсудить ситуацию с оставшимися музыкантами, которых после пары проведений и препаратов признали здоровыми.

– Очень хотели бы, – повторил Кип.

– Хотели бы?! – взорвался Мавр, наконец остановившись, – какого хрена происходит?! Эта тварь нас чуть не прикончила! И все было хорошо, пока не появились вы! Хреновы маги! Хреновы твари! …!

Мавр ругнулся еще раз и со всей силы ударил по ближайшему шкафу с книгами. Я в последний момент успела выставить щит.

– Хватит. Мебель никак не виновата в ваших проблемах.

– А кто виноват? Кто?! Мы просто играли музыку! Просто писали песни, просто жили, и…

– И пока вы просто жили, демоны медленно подтачивали мир. И теперь добрались до вас, – я обвела взглядом парней. А ведь они не дети далеко… – И если ничего не сделать, то эти твари будут везде.

– Да? Серьезно? Нам не нужны ваши мажеские разборки! – продолжил метаться по кабинету Мавр. – Мы хотим просто играть музыку, и все! Просто играть! Никаких проблем, ничего такого! А теперь Пушка двух слов связать не может, из Хоста крови море вытекло! Он лежал там как переломанная кукла! А эта тварь из кишок?! Клянусь, она выглядела, как ожившие отходы скотобойни! Я на это не подписывался! Никаких концертов, ничего…

– Мавр, – негромко проговорил Кип, – успокойся, а? Давай хоть выслушаем Нику.

– Выслушаем?! А что она нам скажет, что? Какие-то сказки о своих мажеских делах? Я видел в сериалах, какие там разборки! Рода идут друг на друга из-за ерунды! Нам это не нужно!

– Мавр…

– Насчет ерунды я совершенно согласна, – проговорил я негромко и очень спокойно. – Полностью.

Ругаться и доказывать что-то не было ни сил, ни желания. Когда-то я, читая о прошлом, недоумевала: как вообще допустили Прорыв? Демоны – твари, не желающие ничего хорошего, они кровожадны, опасны, убивают и калечат…

Вот как. Потому что большинство столкнулось с ними уже когда было поздно. А до Прорыва те немногие, кому не повезло познакомиться с демонами, так же как эти двое, хотели забыть все как страшный сон.

Злиться на этих двоих не выходило. Да, они жаждали объяснений и прямо сейчас были готовы на что угодно лишь бы все забыть и вернуть все как было. Они ведь не видели демонов с самого рождения, они жили в мире, которому никто не угрожал.

– Из-за этой ерунды Хост едва не погиб! Мне сломали ребра, Пушка…

– Боюсь, в нашем с вами случае никакой ерундой и не пахнет, – негромко проговорила я. – Увы, дело не в разборках богатеев.

Проговорила – и скрестила руки, положив одну ладонь на другую. Может и правда стоит носить перчатки и в помещении… Но слишком часто приходится ладони резать.

– Дело в желающих разрушить ваш мир, – негромко продолжила я, активируя Печать Воеводы. Теперь не на страх, а на воодушевление. – И тех, кто пытаются им помешать.

Эти двое могут быть очень полезны. И – они ведь не слабаки и не трусы, Кип, ринувшийся «спасать» меня от двоих идиотов, тому подтверждение. Просто сейчас все происходящее для них слишком. И их можно понять – не боятся лишь мертвецы и безумцы.

– Это звучит как бред! Мажеская ерунда, и…

– Мавр, ты ведь видел эту тварь, – негромко проговорил Кип, – ты видел, что она творила. И это не похоже ни на… Да вообще ни на что. Это не… магия. Что-то другое.

– Да с чего бы?! Если вон эти маги придумали, как управлять всякими машинами на расстоянии, то с чего бы и им не собрать тварь из… этого?

Я позволила себе улыбку.

– Ты совершенно прав. И в том, и другом случае принцип одинаковый. Вот только и то, и то уничтожает мир. Еще немного – и те существа, что оживляют машину и груды плоти, будут тут хозяевами.

– Бред! Ерунда! Это просто… Так говорят те, кто против прогресса! Мой отец…

Мавр осекся.

– Твой отец делает деньги, – бросил Кип. – Разумеется, он уверен, что все в порядке.

Я прищурилась, рассматривая музыканта. Убрала влияние Печати – все равно не факт что поможет.

– Думаю, твой отец в курсе того, куда делась подпольная фабрика дурмана, финансирующая завод, превращавший обычное оружие в демоническое? Или, может быть, знает, кто напихал в выставочные экспонаты Клещей, едва не сожравших сотни людей?

Мавр вытаращился на меня.

– Какой дурман? Какие клещи? Он – обычный технолог! И новые станки… Подождите-ка. Это из-за вас ограничили машинерию для гражданских, так? Ваших разборок!

Я позволила себе улыбку.

– Сегодня ты увидел, что сидит внутри автономных машин. Понравилось?

Мавр побледнел.

– Бред! Там ведь никакой плоти, ничего такого. Просто магические пластины и все. С ними все работает точнее, нужно меньше сотрудников, и...

– В механизм их засовывают через пластины, а без них это выглядит как сегодня. Демоны едины, и их суть неизменна. Кто-то притащил одного к вам – и вы видели результат.

Кип покосился на приятеля, потом – на меня, остановив взгляд на забинтованной руке.

– И ты хочешь им помешать? Поэтому просила о концерте в «Подполье», потому твои знакомые с нами были, так?

Глава 6

– Я не настаиваю, – негромко проговорил Шуйский, – но все же очень рекомендую взять клятвы со всех, кого вы собираетесь допустить к этому Сосредоточию.

Я обернулась на князя, задумчиво рассматривавшего пленное – пленное ли? – Сердце. Сердце, которое все еще казалось черным, но уже намного меньше, чем раньше.

– А что вообще с ним такое? – несколько неуверенно спросила стоявшая в углу Пушка. – Почему оно злое? И почему сейчас посветлело? Вроде…

Для практической проверки теоретической идеи нужны были добровольцы. Те, кто не принадлежал к моему роду, потому сейчас в не слишком большом подвальном помещении под административным корпусом находились я, Шуйский с Нетаном и Стефанией – для контроля происходящего, и Марта с Пушкой и Надеждой – как подопытные. Артем скромно стоял поодаль – я его ничему не учила, но княжна честно призналась, что все, что могла пересказать, ему пересказала. Его участие во всем предстоящем было не обязательным, но возможным.

– Артефакты не бывают «злыми», – негромко откликнулся князь, явно собираюсь просветить не только певицу, но и всех собравшихся, – на них лишь может отпечататься разный эмоциональный фон. Сосредоточия предназначенны для впитывания и трансляции энергии, но с энергией они получают и отпечаток наших эмоций. Последним, что впитало это, были боль и страдания, потом трансляции прервались навсегда, ведь все, кто был с ним связан, погибли. Отсюда и черный цвет. Кстати, Ника, решите, собираетесь ли вы давать кровное наследование привязки. Это, с одной стороны, позволит привлекать детей и внуков наших союзников, легче связывать их с этим Сосредоточием. Но, с другой – не все из наследников захотят продолжить дело отцов, а кто-то и вовсе может оказаться… На другой стороне.

– В Анклаве не было никаких кровных привязок, – отозвалась я. – Любой мог прийти и любой мог уйти, и дети были свободны от долгов родителей.

– Анклав?.. – со сдержанным интересом спросила Пушка.

Песню она правда написала. Стихотворение, точнее. Показывала мне, но я только покивала. Содержание про борьбу с демонами, победу и смерть предателям было правильным, а во всяких ямбах с хореями я все равно не разбираюсь.

Хост пока оставался в лечебнице. По словам Георга опасности не было, но все же лечение стоило довести до конца. Старый целитель приглядывал и за ним, и за медленно поправлявшимся Богуславским. На всякий случай. Голицын тоже пропадал где-то, не то допрашивая жену Богуславского, не то пытаясь понять, с кем она была связана. Увы, к этому «Ордену» она отношения не имела, лишь призналась, что знакомые знакомых ей намекнули на нежелательность обращения к целителям, вот и отговаривала она мужа как могла. В итоге сам Богуславский вызвал бригаду, когда понял, к чему все идет. Хорошо хоть, что с приехавшими бывшими коллегами его супруга спорить не стала. «Братик» обещал рассказать, как узнает что-то стоящее.

А у меня была другая задача. Надо наведаться в Корпус, но и здесь дела не бросишь. Так что как минимум стоило разобраться с этим Сердцем и привязкой к нему, чтобы можно было передать воспоминания остальным ученикам и дать им возможность практиковаться под присмотром Стеф и Надежды. Девушки, конечно, сами пока мало что умеют, но с Шаром должны помочь, а я приезжать на выходных буду.

Но, так или иначе – сначала Сердце. Толку с наших занятий, если все равно никто Огонь использовать не сможет?

– Анклавы. Если ты действительно хочешь научиться бороться с демонами, то я все расскажу. Позже. Точнее – сама все увидишь, – пообещала я певице.

– Я не хочу просто стоять и смотреть!

– Тогда расскажу. Потом. А пока, – я повернулась к Шуйскому, – что за клятва? И зачем? Я не против, если кто-то решит передать знания другим. Чем больше тех, кто умеет эффективно бороться с демонами – тем лучше.

– Понимаю. Но вам стоит ограничить возможности применения вашего способа проведения энергии против людей. По крайней мере отсечь изначально злонамеренные варианты.

Я хмыкнула.

– Огонь нельзя использовать против людей. Пламя тоже, как и Контакт, как и защиты, и Шар, и все остальное. Разве что вложенные ментальные внушения работают, но они сработают и так, к тому же…

– Ника, ну не будьте наивны! – возмутился Нетан. – Уж можете мне поверить – все, что можно использовать во зло, будет использовано во зло. Ради себялюбия, корысти, похоти и стремления к власти. А, ну иногда еще из «лучших побуждений», и это еще хуже.

Я встретилась глазами с исследователем. Нетан в последнее время был еще более мрачным, чем обычно. Непонятно почему, вроде как их исследования о преодолении «межполовых различий индивидуального опыта» шли успешно, Марат с Голицыным не жаловались…

– Не стоит повторять моих ошибок, – раздражено бросил он, – поверьте, погано, когда вам втыкают в спину нож, но еще хуже – когда это ваш собственный, вами же врученный нож. Так что задавайте ограничения. И лучше всего еще и общее непричинение вреда.

– Вот только наемников нам не хватало! – вклинился князь. И пояснил: – рода с непричинением активно вовлекают в свои дела посторонних. А жесткую клятву, вроде той, которая мозги одному нашему знакомому молодому менталисту едва в кисель не превратила, лучше не использовать. Никогда не знаешь, как жизнь повернется.

– Ограничения по роду… кхм, организации – не ментальный блок.

– Да, это хуже. Намного хуже – поверьте энергету на слово.

Я тряхнула головой, видя, что Нетан собирается привести какие-то еще аргументы.

– Так, все, я вас поняла. Будет клятва. Сейчас придумаю, как это сформулировать, и…

Шуйский с Нетаном почти одновременно закатили глаза.

– Ника, мы же не о кровном обещании говорим, – как ребенку принялся втолковывать князь, – а о родовых ограничениях. Да, у нас не новый род, а, скорее, союз, скрепленный общей системой распределения энергии, но тем не менее – разница, по сути, минимальна. Так что, если вы не передумали и действительно готовы полноценно связаться с этим артефактом, то просто задайте Сосредоточию ограничения, и они распространятся на всех связанных с ним. Если кого-то из учеников это не устроит, то им с нами не по пути. Матвей Васильевич прав: все, что может быть использовано как оружие, будет использовано как оружие. Людьми против друг друга.

Глава 7

«Вонючая птичка» обнаружилась, стоило подняться из подвала и подойти к окну столовой.

Сирин висела в воздухе около второго этажа. В подступающих сумерках ее можно было принять за очень, очень, очень крупную полупрозрачную летучую мышь... С перьями и человеческой головой. Редкая тварь. Сирин слабы в бою, и мало кто из Истиннорожденных использовал их. Вроде как Высшие могли подчинять таких тварей… Ну или люди – призывать. Сами «птички» в пекло не лезли, уж больно часто теряли перья. Спасало их только умение летать и то, что они могли порой направлять более мелких тварей…

Или Рой.

Я ругнулась про себя. Контроллера рядом могло и не быть! А Сирин, надо будет, пролетит сквозь стену, и все. Но и призвать такую куда сложнее, чем Ловца того же.

– Ника… – осторожно начала Стефания, буквально прилипшая к окну, – это ведь… не обычная птица, так?

Надежда фыркнула.

– А ты знаешь обычных птиц с человеческими головами? Боюсь, такое на мутацию не спишешь.

– Ну, есть же Сшиватели, и…

Княжна фыркнула.

– Бред. Сказка для детей. Печать Делателей Плоти – не более чем миф, и…

Теперь усмехнулся уже Нетан.

– Юная леди, да будет вам известно, что я лично имел знакомство и с Делателем, и с последствиями его действий. Так что – нет, далеко не миф. Но будь эта тварь порождением магии, от нее бы фонило куда ощутимее. А тут… Что-то странное.

«Что-то странное»… Интересно.

Сейчас я чувствовала настороженную заинтересованность и страх. Не свои, нет – чужие. При этом раньше эмоции связанных со мной родом Георга, Стефании и Марата с Голицыным так ярко не ощущались. Как-то странно немного. Да, в Анклаве Защитники чувствовали друг друга, но…

– Мр… – кот появился на подоконнике, издав странный звук, – охотники чуют дрруг дрруга. Мррр! Птичка!

Я мысленно обратилась к Ловцу с немым, но понятным вопросом.

Тот появился на соседнем подоконнике:

– Второе Сосредоточие расширило параметры энергообмена, и…

– Манул? – княжна кота опознала, – но почему… Такой?

– Какой надо, торропыга! Охотьтесь!

И кот исчез.

– Фамильяр, – негромко прокомментировал Нетан. – Ладно, это все отлично, но что это за тварь и что нам с ней делать?

Я оглянулась на собравшихся. Тайное сообщество… Или новый Анклав. Что делать, что делать…

– Есть у меня одна мысль. Но сначала – кто скажет, что эта за тварь? Или хотя бы ее вид и как с ней бороться. Отвечу на три вопроса.

Пушка с Мартой выглядели откровенно растерянными. Стефания задумчиво смотрела в окно, а Надежда переглядывалась с Артемом. Старшие маги делали вид, что их вопрос не касается. Зря.

– Вопрос ко всем. Никто не знает, в каком составе вы окажетесь против демонов.

Нетан прищурился.

– Призрачность, полет… Призрак?

Я подавила желание усмехнуться.

– Призрак – форма, такими и Нулевые, Высшие, и Истиннорожденые бывают. Слишком обще. Еще варианты?

– Наблюдатель? – предположила Надежда. – Просто… странный.

Уверена, только про Наблюдателя она и помнила.

– Наблюдателю нужно тело, – отвергла предположение я, – или реальное, или хотя бы искусственное.

– Ну так – Архитекторы Плоти, вот это все.

– Хорошая попытка, но нет.

– А что она делает? – осторожно поинтересовалась Стефания, решившая воспользоваться подсказкой.

– Сеет раздор.

– В смысле – между людьми?

Я кивнула.

– Тогда, выходит… Это эмоции, так? Значит, это средняя, а, Нулевая, вот. Или Высшая… Наверное. Но для Высшей выглядит как-то… Странно. Они же люди бывшие, так?

Я кивнула.

– Нулевая, верно. Сирин. Что будете делать?

– Ну так – Огонь, – глаза Надежды загорелись предвкушением, – и оружие с серебряной пастой или железной крошкой, но лучше первое. Ну – пули, наверное. Оно ж летает.

– И? – я попыталась навести ее на упущенную мысль.

– И – убить!

По виду Стефании было понятно, что она почуяла подвох.

– Вот так сразу? Сейчас?

– Ну, у меня нет пистолета…

– Но есть Огонь, – я бросила взгляд на Шуйского, предостерегая от вмешательства.

– Есть, да. Вот!

Надежда сделала движение рукой – и на ее ладони и правда появился лепесток Астрального Огня. Ровный, спокойный… Прогорел правда три вдоха, но все равно куда больше, чем еще недавно.

– Хорошо. Дамы – вы видели мои воспоминания и, предположительно, будете учить Огню и еще нескольким приемам, – последнее я выделила словом, защиту-то я им показывала, – остальных. Вон там – ваш демон. Уничтожьте его.

В заброшенной столовой повисла тишина.

– Ника, я не хотел бы критиковать ваши методы, – негромко проговорил Шуйский, – но вам не кажется, что это чересчур?

Я покачала головой.

– Сирин – одна из немногих не смертельно опасных тварей. Что до… побочных эффектов ее милого голоса, то, думаю, Анна Михайловна с ними справится. Ну или я покажу, что бывает, если пустить демона в свою голову.

Стефания и Надежда переглянулись.

– От нее нужно защищать разум, верно? – негромко спросила вассал. – Вроде стены из энергии?

Я кивнула.

– И вспоминать об этом нужно в первую очередь. Идемте, дамы. Поохотимся. Остальные – можете понаблюдать.

– Ника, – Нетан покосился на напрягшегося князя, – вы уверены в том, что это не закончится чем-то... катастрофичным?

– Практика лишней не бывает, – отмахнулась я.

Огонь и холод бежали по телу. Я чувствовала себя даже лучше, чем в Анклаве… И не собиралась упускать шанс дать девушкам хотя бы попробовать в реальности убить демона.

– Для уничтожения Сирин, в отличие от многих других Нулевых, не нужен Контакт, достаточно Огня и намеренья. Хотя рисунок Контакта вы видели, он в целом прост. А дальше – идемте, – я направилась к двери, – охотники. Посмотрим, кто из вас – не добыча.

Стоило мне выйти за дверь, как Сирин открыла рот…

И не издала ни звука – нужный щит вокруг нее дался легко. Пригодилось опробованное на Хорошилове умение, что уж. Следом за первым щитом я бросила и второй, охватывая им «птичку». Скверна – суть энергия, и сделать так, чтобы защита не пропускала ее, оказалось не сложнее, чем со звуком.

Глава 8

Рюкзак давил на плечи. Я неспешно шла по узкой улице, застроенной разномастными, обильно украшенными барельефами и колонными зданиями. Амулеты, которые не то «брат» где-то нашел, не то Шуйский раздобыл, ощущались словно бы тонкой пленкой на коже. Тонкой, раздражающей пленкой. Рядом нога в ногу двигался получивший чужую внешность Голицын, регулярно оглядывавшийся сторонам.

В небольшое поселение мы приехали еще до рассвета. Ян остался в довольно массивном здании, бывшим тут чем-то вроде «временного дома», гостиницы, а мне с «братом» предстояло добираться до квартиры Михаила Борисовича Шуйского. Брат князя – тоже князь, выходит? – без особого энтузиазма, но все же согласился нас прикрыть. Рассказать какую-то «легенду», представить начальству и вот это все.

Но приехали мы рано, да и после долгого сидения очень хотелось размяться. Голицыну наверняка тоже. Так или иначе он мою идею пройтись по окрестностям поддержал.

Из всех университетов я знала только один, который стоял недостроенным в моем мире на Воробьевых горах. Здесь же вроде как действительно учили… Но где и чему было совершенно непонятно. Ряд зданий по обе стороны от шоссе пестрил самыми разными вывесками – и названия магазинов, и предложения постоя, и какие-то сауны…Тут даже на самих каменных стенах висели объявления, буквы на которых были вполне различимы в предрассветных сумерках.

«Пропала собака».

«Сбежал вассал, арап, откликается на Льва».

«Ждем вас в банях Лермонтова! Каждому юноше – по прекрасной нимфе. Знают французский и английский, поддерживают беседы на любые темы!»

Нет, ну это уже перебор.

– Я чего-то не понимаю, но тут демонов открыто предлагают! – возмутилась я.

– В смысле?! – Голицын сбился с шага и едва не свалился на тротуар.

– Ну вот, – я указала на объявление, висевшее на стене когда-то красивого, а теперь весьма обшарпанного здания. – Я не представляю, как они нимф научили языкам, они ведь не говорят, только поют и энергию тянут, но…

– Ника, – странным голосом отозвался Голицын, – «нимфы» – это… Девушки с пониженной социальной ответственностью.

– Не работающие, что ли?

– Нуу… – «брат» как-то подозрительно покраснел, – можно и так сказать. Они работают, просто… Иначе.

– Ситуация понятнее не стала. И почему – нимфы?

Голицын пожал плечами.

– Думаю, кому-то показалось, что так будет благозвучнее. Скорее всего, администрация в курсе этих «банных процедур», но объявления более… определенного толка все равно сорвали бы. Хотя вы подали хорошую идею – вполне возможно именно в бане происходят некоторые важные разговоры.

– Надо проверить.

– Да, я займусь.

– Я…

– Ника, поверьте мне на слово – это лучше делать мужчине.

– Женщин туда не пускают? – полюбопытствовала я, разглядывая находящееся прямо через пустую сейчас дорогу трехэтажное здание с вывеской «Лермонтовы бани».

– Думаю, пускают, хотя не для переговоров. Женщины в Корпусе учатся давно, но… своеобразно, Ника. Помните об этом.

– Да о чем?!

Перед отъездом Шуйский намекнул, что Надя очень рвалась со мной, но «это не то учение, о котором она мечтает». И вот Голицын о том же…

– Вам все равно не диплом нужен… Скажем так: в Корпус отдают тех девушек, которым не удается найти пару в приемлемые сроки. Чаще всего – из Разрешенных, но и дочери кого-то из опорников могут тут учиться, обычно – не признанные родами. Признанным-то партию быстро находят.

– То есть их учат как найти мужа? В, как его, Корпусе Кадетских и Вольнонаемных Армейских Чинов?

– Да нет же! Учат… Ну чем-то учат, думаю. На связисток там, на специалистов тылового обеспечения. Вроде как сейчас есть набор на тех, кто с машинами работать должен. Но все понимают, что женский пол тут не за отметками. Помните об этом, пожалуйста.

Я пожала плечами. Странно это, конечно. Зачем ехать куда-то ради поисков возлюбленного? Еще и там, где учат. Надо или учиться, или заниматься чем-то иным… Хороши мы были бы с Артуром, если бы вместо дежурств и рейдов отношения выясняли. Ну да ладно, тут-то все иначе, чем у меня на родине. Да и какая разница, моя цель – поймать Михаила Пушкина, выяснить, кто из товарищей Дубровского что знает об Ордене, и найти брата. Все.

– Если что-то не понимаете – обращайтесь ко мне, – продолжил Голицын, – Шуйский говорил о том, что у вас был… специфический жизненный опыт, и правила поведения в высшем обществе вам незнакомы. Но все же я замечу, что…

Окончание фразы перекрыл громкий вопль. Дверь «Лермонтовских Бань» распахнулись, и оттуда буквально вылетела завернутая в простыню девушка.

– Куда, сволочь?! Время еще не вышло! – за беглянкой устремился полноватый парень в обмотанном вокруг бедер полотенце. – Стой, тварь! Мы заплатили!

Девушка бежала быстро, но хромота – из раны на ноге лилась кровь – мешала ей оторваться.

Из бани выбрались еще двое мужчин, судя по полотенцам – товарищи пухлого. Один из них, длинноволосый и жилистый, взмахнул рукой – и девушка свалилась прямо на шоссе, вопя от боли.

– Сказал же – стоять! – пухлый догнал беглянку и схватил за волосы. – Ну-ка обратно давай, с...!

Я выставила щит, не давая собиравшему тащить беглянку за волосы и шагу сделать.

– Отпустил ее!

– Ника, – начал было Голицын, но наткнулся на мой взгляд и умолк.

– Эй… – пухлый обернулся и обнаружил, что у сцены есть свидетели. – Ты чего-то перепутала, милая? Может, отработаешь за нее?

Он отпустил волосы девушки и повернулся ко мне.

– А что – она получше будет, а? – длинноволосый сделал пару шагов вперед. – Что, лошок, отпускай к нам свою кралю, а то плохо будет?

– Господа, – холодно проговорил Голицын, – ваше поведение неприемлемо и отдает крайней невоспитанностью. Вы даже не поинтересовались нашими именами, а сразу перешли к оскорблениям.

– А на кой мне твое имя, лошок? Всех, кого надо, я по именам и так знаю, а коль не знаю, то и не надо. Или что – будешь Романову возражать?

Глава 9

– Вопросы есть?

Я посмотрела на Голицына, с отстраненным видом рассматривающего какие-то бумаги в рамках, висевшие на стене позади проректорского стола. У меня вопросы к этому Андрианову были. Не о специальности или условиям проживания – плевать, я все равно не собираюсь тут учиться – а о том, что за артефакт он на себе носит. И почему тут, в этом светлом здании с высокими потолками и широкими окнами, учатся люди, проигрывающие в карты вассалов и причиняющие боль банщицам.

Местный генерал, на удивление, вел себя учтиво и лишних вопросов не задавал. Провел через ворота после того, как мы устно подтвердили согласие на учебу в Корпусе и «служение Империи», привел в кабинет, дал на подпись с десяток бумажек, зачитал права и обязанности – и собирался отпустить на «первое занятие».

Пока я думала, стоит ли идти в лоб на этого генерала – по моему опыту, они этого не любили – нашелся Голицын.

– Я слышал, в Корпусе есть какая-то программа, позволяющая прошедшим Инициацию развивать свои способности. Значительно развивать.

Проректор кивнул.

– Ваша информация корректна. Мы располагаем сразу несколькими возможностями, позволяющими курсантам во время практикоориентированных занятий лучше раскрывать свой потенциал и учиться использовать свои Печати. Однако мы физически не можем взять всех желающих, потому участие в подобных инициативах возможно по итогам сдаваемых раз в полгода экзаменов, которые к тому же складываются с текущей успеваемостью.

Интересно… В местной магии я соображала пока еще мало, но одно поняла точно: чем больше использовать Печати, тем больше получится проводить через них энергии. К тому же при стрессе, шоке или каких-то экстремальных ситуациях можно было открыть потенциально существующую, но до этого неактивную Печать. Так или иначе, эти программы должны быть… Интересными.

– Текущая успеваемость... – негромко проговорила я, косясь на Голицына, – мы пропустили часть учебы. А другие варианты есть?

Проректор не сдержал усмешки.

– Вам-то оно зачем?

– Так есть или нет?

Этот генерал-Андрианов улыбнулся уголками губ.

– Кажется, я зачитывал вам правила, в которых отмечен подобающий тон и нужные слова для вежливого общения.

Я скосила взгляд на Голицына. А он вот просто спросил… Ладно, допустим. У генералов – свои причуды. Был в Анклаве один – каждый раз брызгал слюной, когда кто-то общался к нему не используя разом фамилию, имя и отчество. И на «вы», да, разумеется.

Что он там говорил?..

– Ваше благородие, – Голицын покосился на меня, – господин Андрианов, позвольте узнать о том, как можно получить доступ к возможностям усиливать Печати. Помимо учебного варианта.

Проректор чуть заметно кивнул и ответил:

– Вас может рекомендовать кто-то из преподавателей. В этом случае ваша кандидатура будет рассмотрена ответственными, и, в случае положительного решения, вам сообщат. Рекомендации родственников не принимаются. Мы готовы поощрять не только разносторонних курсантов, но и мастеров в своем деле.

– А… – начала было я, но, заметив взгляды разом и проректора, и Голицына, поправилась: – ваше благородие, господин Андрианов, позвольте узнать о том, сможем ли мы проходить на территорию Корпуса, проживая вне его.

– Я поставил вас допуск, – немного скучающим тоном отозвался проректор, – так что – да, разумеется. Михаил Борисович предупреждал, что вы настроены на увольнительные по выходным. Мы не заставляем кадетов проживать в выделенных им помещениях при условии, что они ответственно подходят к дежурствам, выполняют все учебные и бытовые обязательства. Но учтите, что вход женщин в мужское общежитие запрещен. Еще вопросы?

Голицын скосил взгляд на часы, стоявшие посередине массивного проректорского стола.

– Думаю, нам пора идти, если хотим успеть на занятия.

Проректор кивнул и указал на те из подписанных документов, которые он отложил в отдельную стопку.

– Возьмите. Предоставите в библиотеку чтобы получить учебные пособия, в столовую – чтобы вас поставили на довольствие и в очередь на дежурства, и в общежитие – получите форму, и помещения вам положены, а пользоваться или нет – решайте сами. Учтите, что большинство ваших однокурсников умеют отдавать воинское приветствие и знают основные строевые команды и формы обращения, так что советую поучиться у них принятым нормам поведения. А теперь – вольно. Идите.

Голицын коротко поклонился и покинул кабинет. Я на всякий случай повторила его жест и вышла следом.

– Что думаете? – тихо поинтересовалась я, осматриваясь по сторонам.

Никого. Кабинет этого генерала-Андрианова находился на первом этаже в совсем тихом крыле здания. Судя по большим табличкам с фамилиями на соседних дверях, здесь заседали и остальные генералы.

Голицын мотнул головой и указал на выход.

Ладно, на свежем воздухе – так на свежем воздухе. Мне сложно было понять, какие именно заклинания пронизывали камень стен вокруг – в астрале казалось, что вокруг висело что-то тяжелое и темное, окружавшее со всех сторон.

– В софийском граните сложно наверняка увидеть прикрепленные чары, – пояснил Голицын, когда мы покинули самое большое из находящихся на территории зданий и отошли на приличное расстояние по широкой подъездной аллеи, – тут могут быть и позволяющие подслушать, а шумодав тут только внимание привлечет. И – Ника, давайте на «ты». Коль мы с вами тут вроде невоспитанных провинциалов, то «вы» выдаст с головой.

Я кивнула.

– Отлично. Что думаю… Я слышал, что в Корпусе вроде как и правда есть «инновационная программа усиления магических способностей». Они, вообще-то, много где есть – тренировки, медитации, порой даже всякие забросы в леса, но… Так, давайте пойдем только по направлению к нужным корпусам, а то вряд ли опоздание в первой день нам в чем-то поможет, – трибунальщик заглянул в бумаги, которые держал в руке, а потом оглянулся по сторонам. – Так, у меня сейчас органическая химия, у вас… э, тебя – физическое самосовершенствование. Значит – стадион, – он указал пальцем на видневшийся за рядом деревьев овал, – и лаборатории, – на сей раз палец переместился на макушку находившегося за стадионом темного здания. – Идем. Не стоит опаздывать, тем более если химию ведет госпожа Менделеева…

Глава 10

– Быстро ты, – заметила Владлена, стоило мне показаться из-за двери душевой.

Жили в Корпусе в комнатах по четыре человека. Моих «соседок» не было, но и плевать. Все равно я зашла сюда просто для того чтобы переодеться в выданную форму да в душ сходить. На остальное не было ни времени, ни желания. Да и не жить мне здесь.

– Идем, – я закинула рюкзак на плечо.

– А ты, ну… Кровать занимать не будешь?

– Я не намерена жить здесь. Есть дела на выходные.

– А… – Владлена несколько погрустнела. Но все же подобралась, улыбнулась, и, подхватив свою небольшую сумку через плечо, направилась к лестнице вниз.

Девушки Корпуса действительно жили в том здании недалеко от стадиона. Старое, обшарпанное, с явно не раз и не два промокавшими потолками, оно не могло похвастаться красотой, но зато расположено было удачно. Узкая, разбитая, но не слишком длинная аллея связывала общежитие с самым большим из строений Корпуса, где и проходили почти все занятия, и именно от этой аллеи шли тропинки и к другим зданиям.

– Вообще я тебя понимаю, – заговорила Владлена, стоило нам обогнать парочку неспешно шедших девушек в форменной одежде, обсуждавших какие-то платья, – наша общага – это отстой. Блин, да ее даже ремонтировать никто не стал! Просто выселили парней, которые тут жили, в новый корпус, и все! Уроды. Ладно, о чем я… В общем, тебе интересно про пропавшего парня, да?

Я кивнула.

– Понимаю. Тут стараются такие истории не афишировать, но там вроде приезжал какой-то его двоюродный дядя со своим вассалом, оба – в умате были, требовали расследования, все дела… Но их аккуратно послали. И вообще – я не сплетница, это сеструха моя рассказала. Сводная, она выпустилась в прошлом году… Ладно, я не о том. Короче, парень был вроде первокурсник. С ним какая-то мутная история. Он, вроде как, был из магического рода, но сам неодаренный. Ну а тогда тут нашли вроде какую-то… не знаю. Сеструха говорила, что вроде как тут проход в странное место есть, или еще что, но я думаю – врет она. Легенда какая-то наверняка. Все эти исчезающие стены и ходы туда не знаю куда… Так, нам наверх.

Мы как раз дошли до крыльца основного корпуса, на ступеньках которого стоял задумчивый парень в форме. Стоило нам с Владленой подойти к выходу, как парень вздрогнул и быстрым шагом поспешил к нам. Что, союзник троих «банных злодеев», что ли?..

Я повернулась, готовясь выставить щит.

– Марианна! Я тебя не узнал в форме, – улыбнулся «парень». – Богатой будешь.

Я ругнулась про себя.

– И ты.

Голицын, а это был он, со сдержанным интересом оглядел мою спутницу.

– Это…

– Владлена Игнатова, – спохватилась я. – Алексей Саянский, мой брат. Младший.

– Разве что по твоему мнению, – с нажимом отозвался Голицын. – Рад знакомству, милейшая.

«Милейшая»?.. На щеках Владлены поступил румянец. Миг – и она как-то странно поклонилась, а вот мне захотелось со всей силы наступить кое-кому на ногу. «Братишка», что б его…

– Я слышал часть вашего разговора, дамы. И тоже заинтересован в том, чтобы узнать обо всех местных страшных историях. Надо же вливаться в коллектив. Да и следующие занятия у нас на одном этаже.

– Отлично, идем! – Владлена достала из кармана какой-то странный вытянутый прямоугольник с антенной, похожий на смартфон. Нажала на одну из кнопок – и на маленьком засветившемся экране появились черные точки, из которых сложились цифры. – Пять минут всего! Ладно, успеем, да и рассказ мой не самый большой, вот честно. В общем, – Владлена направилась к открытым настежь тяжелым дубовым дверям, – как я уже говорила, тот парень вроде неодаренным был, и…

Мы с Голицыным переглянулись и отправились догонять ее.

Большой холл был полон людей. Да все здание гудело от разговоров и движения, что уж. Туда-сюда сновали парни в блеклой форме и мужчины в чуть более нарядной. Пара девушек почти бегом устремились вверх по лестнице...

А мне чудилась Скверна. Не ощущалась, нет. Но словно бы… Она должна тут быть? Или мне бы хотелось, ведь так все было бы просто и понятно?... Я принюхалась, краем уха слушая рассказ Владлены про «какого-то» парня, который был немагом, но вроде как кто-то слышал, что он хотел получить магию и был готов на все ради этого, даже согласился участвовать в «программе для развития магического потенциала»…

– Ну и потом его никто не видел, – резко завершила свой рассказ Владлена, стоило нам добраться до второго пролета широкой мраморной лестницы.

Вроде – никаких демонов…

– Что – просто взял и исчез? – всплеснул руками Голицын.

Вот притворщик… Я прекрасно видела, что он-то явно не был ничему удивлен. Но играет, играет на публику.

– Ну вроде как. Его сосед говорил, что тот парень вроде как рассказывал, что будет какой-то эксперимент, и что он, ну, правда магию получит совсем скоро. Начал ходить куда-то по ночам, потом вроде как вообще съехал в гостиницу… А потом просто и не пришел на пары. Раз, другой, третий… Ну подумали – может, сбежал. И такое бывает. Ну или дома что случилось. Ну а потом приехали эти двое с его рода и стало понятно, что тут нечисто что-то.

– Хм… Я слышал эту историю, когда узнавал о Корпусе. Но там говорили, что вроде учения были и это все…

Владлена повела плечом.

– Так на них что угодно свалить можно. На учениях забрасывают куда-нибудь, в леса там или в степь, задачи ставят, ну и надо выживать, вот это всякое, иногда и «враги» нанятые есть. Сеструха моя участвовала, правда девушек только на выпускном курсе берут, но у них там все прям масштабно было. И бывают происшествия, но бумаги-то все подписывали… В общем, я, конечно, сама этого всего не видела, но сестре верю. И она говорила, что тот парень еще до учений пропал куда-то. Это и удивительно, если бы пропал на учениях… Ну, бывает, что сказать. Вот, с курса сеструхи девушка на этих самых учениях свалилась неудачно и шею сломала, и…

– Прошу простить, – Голицын галантно поклонился, – но мне пора на занятие. Очень рад знакомству с вами, незабвенная. Надеюсь продолжить его в дальнейшем!

Глава 11

– Как это понимать? – с ледяным спокойствием в голосе поинтересовался Михаил Борисович.

Я чуть склонила голову, раздумывая, что стоит говорить. Брат Петра Борисовича знал, кто освободил от демона его сына, но в чем он сам мог быть замешан – большой вопрос. Но все же…

– Небольшие разногласия личного характера. Насколько я понимаю, дуэли разрешены.

– Разрешены, – подтвердил Михаил Борисович. – Но не в первый же день! Я позвал тебя сюда, подписал документы, выбил место, а ты позоришь род!

Последняя фраза была сказала как-то громковато…

Я скользнула взглядом по ближайшим дверям. Все закрыты, но наверняка кабинеты за ними не пусты. Наверняка.

– Наоборот, я стараюсь его не опозорить, – пытаясь изобразить разом недовольство и нарочитую небрежность отозвалась я. – Или бастардам о дуэлях думать нельзя?

– Я тебя признал не для сомнительных разборок!

– Мне что, согласиться на поражение? И пусть превратят мою учебу в ад, а я не смогу ничего ответить, потому что их нападки будут справедливы?!

Михаил Борисович чуть заметно покачал головой.

– И вообще, – продолжила я, – они первые начали. Я ради вас стараюсь, чтобы потом не говорили… Ничего. И о вас, и о матери, и вообще!

– Это просто невозможно! – рыкнул Михаил Борисович, – Бестужева управляет своими стихийными Печатями с трех лет, у нее огромный опыт. Рюмина – превосходный боец. А у тебя что? Один щит – и все!

– Справлюсь, – буркнула я, едва заметно кивнув.

Или я чего-то не понимаю, или вся эта беседа была задумана ради этого «намека»… Ладно, учту. Хотя Печать Силы-то видели в раздевалке, как и Воеводскую. Но, с другой стороны – видели только девушки, а на дуэли-то наверняка еще зрители будут.

– Ты эту кашу заварила – ты и расхлебывай. У меня есть дела поважнее ваших разборок, но после ужина жду тебя и брата в библиотеке. У нас есть что обсудить.

– Да, ваше благородие.

Михаил Борисович кивнул и быстрым шагом направился прочь. Я обвела взглядом административное крыло. Здесь, в отличие от бурлящего за спиной холла, было пусто.

Двери закрыты. Один курсант разве что выскользнул из дальней, но запах Скверны не появился.

– Эм, Марианна, – несмело проговорила из-за спины догнавшая меня Владлена, – может, пойдем? А то с Бестыжей станется начать верещать о неявке.

– Пойдем, – я еще раз обвела взглядом таблички на дверях, пытаясь запомнить не имена с фамилиями, а должности, они в голове укладывались проще.

Зал для поединков находился в довольно отдаленном строении на окраине территории Корпуса. На вид – невзрачное одноэтажное здание, не самое маленькое, но и не самое большое. К его воротам стекался довольно тонкий, но все же заметный ручеек из курсантов, среди которых мелькали мундиры преподавателей. Судя по всему, новости тут разносились быстро. Ну или кто-то просто заметил оживление, заинтересовался, за ним другой, третий…

Из холла, оформленного в довольно мрачных тонах, да еще и украшенного череполикими барельефами, большие тяжелые двери и вели в, собственно, зал для поединков.

Ну как – зал… Зальчик. У нас в Анклаве тренировались в куда более просторном месте. А тут что? Какой-то стадион в миниатюре, только вместо рядов стульев ряды лавок, а в центре не большое зеленое поле, а квадратная площадка шагов в пятнадцать в длину на небольшом возвышении. И – все. В физическом смысле.

А вот в астрале картина была совершенно другой. Кардинально. Квадрат площадки ограждала стена энергии с такой плотностью, что от входа казалась непроницаемой. М-да… Хотя, наверное, и правильно, а то улетит еще какая-нибудь магическая атака в собравшихся.

Зрителей набилось порядочно, большинство – в форме, хотя на дальних рядах сидели несколько и в повседневной одежде. Я принялась спускаться, осматривая собравшихся. Девушки, девушки, вот пара юношей, вновь девушки… Вот, на втором ряду, прямо за спинами преподавателей, уже знакомая мне тройка любителей бани. Без полотенец, в небрежно надетой форме, они казались тут хозяевами жизни. Рядом никто не садился, в лицо им, если сами заговаривали, не смотрели. Ну-ну.

Бестужева и Рюмина обнаружились около прохода на «арену», огороженную тонкими веревками по периметру. Видимо, чтобы в пылу сражения в зрителей не врезаться. Около моих будущих противниц стояла проводившая занятие по оформлению документов преподавательница, Сергей Анатольевич и еще один новый знакомый – проректор Андрианов.

Я медленно подошла к ним, стараясь прислушиваться к своим ощущениям. Точнее, пытаясь понять, что изменилось, и почему запах Скверны, ощутимый в первый раз, сейчас исчез. Интересно…

Слуга не может скрывать свою суть. Никак. Значит – точно артефакт. Или… может, «автономная машина»? Вселить-то демона можно в любой предмет, лишь был пластина «демонодержателя» влезла.

Хотя отголоски Скверны витали в воздухе, но запах ее был слаб и совершенно не отчетлив. И шел словно бы откуда-то с тех рядов, где сидели курсанты… Хотя, может, это направление было ложным, уж больно сложно было сказать что-то наверняка.

– Саянская, Бестужева, Рюмина, – проректор осмотрел нашу тройку, – интересно. Саянская – первый день, а уже проблемы?

– Никак нет, ваше благородие, – отозвалась я.

Проблемы не у меня тут. Определенно.

– Ну-ну. Итак, дамы – если вы намерены разрешать свои разногласия поединком, то замечу, что, по свидетельству госпожи Хрычиновой, были выбраны магия и оружие по отдельности. В этом случае будет проведено два поединка – с использованием Печатей и без них. В случае невозможностей одной из сторон продолжать поединок, он будет остановлен и победа будет засчитана противоположной. То же произойдет и если кто-то по своей воле или без нее покинет площадку для дуэли. Саянская – вы были вызваны дважды, потому поражение в первом бою будет означать поражение и во втором. Вопросы?

Я кивнула и спросила:.

– На оружии – это без магии. А во втором поединке, с Печатями, я могу атаковать физически?

Глава 12

– Все просто: я молчу, а вы наступаете на хвост Романову и дружкам. Что скажете?

Суворов отпил принесенный кофе и поставил чашку так, словно пытался отгородиться от нас.

Владлена благоразумно испарилась, стоило мне заметить, что нам с Голицыным нужно обсудить некоторые «семейные вопросы». Пообещала рассказать о Вернадском позже и была такова. Я же с братом и разом и самодовольным, и нервничающим Суворовым, отправились за пределы Корпуса. Была тут, по словам Голицына, пара «подходящих мест для общения». Вот в одно из них, находившееся неподалеку от гостиницы, мы и зашли. Тут пахло вкусной едой, но, судя по ценам – не самой дешевой едой. А еще никто никак не отреагировал на извлеченный Голицыным откуда-то артефактный шумодав.

– То есть вы намереваетесь нас шантажировать? Замечу, что это наказуемое преступление, – негромко проговорил Голицын.

– Никакого шантажа! Это лишь предложение. Простое деловое предложение.

– А у меня предложение – дать тебе в морду, – я не стала придерживаться и тени приличий, – ты, гнида, на коленях ползал и умолял тебя не трогать, а сейчас что?! Шумодав есть, к нам никто лезть не будет.

Суворов сглотнул.

– Замечу, что это тоже преступление, – встрял «братец».

– На чьей ты стороне?!

– То есть я прав, – негромко проговорил Суворов, – я правильно догадался, вы…

– На нашей, – Голицын поймал мой взгляд, – и хочу, чтобы на этой стороне был и закон, представителям которого наш дорогой друг будет передан немедленно. Сейчас сюда подойдет мой хороший знакомый из Тайной Канцелярии, и…

На Суворова было приятно посмотреть – шантажист сравнялся цветом лица с идеально-белой салфеткой. Но он все-таки попытался вывернуться.

– Я – законопослушный гражданин, и коль мое предложение вам неинтересно, то я, пожалуй, пойду…

Он встал. Ну как встал – попытался. Сил после дуэли у меня было не то чтобы много, но на щит над головой умника хватило. Щит, правда, распался почти сразу, но эффекта хватило – ударившийся макушкой Суворов рухнул обратно на стул.

– Я прекрасно знаю, насколько ты законопослушный гражданин, – я не удержалась от улыбки, – человек, проигравший свое время Чернышеву. Дурман…

– Я был неправ! – вскинул руки Суворов. – Мы все разрешили с моим отцом и Петром Борисовичем, и…

– Как неожиданно – их тут нет, – тихо произнес Голицын, – а вот представитель закона, которому ты много задолжал – есть.

Суворов сглотнул.

– П-послушайте… У меня есть информация. Я готов, эээ, быть информатором, вот!

– Нет, – отрезал Голицын. – Ты будешь сугубо подследственным, и точка.

Он потянулся за телефоном, но я остановила руку «брата».

– Сначала выслушаем.

– Нет. С такими людьми не нужно иметь никаких дел.

– Я могу быть полезным!

– Выслушаем, – я почувствовала желание наложить щит теперь на Голицына, звуконепроницаемый, – а потом решим. У меня есть к нему вопросы. Например, насчет его вассала Пушкина. Выслушаем и решим, что делать дальше.

– Н… Сестра – нет. Это не приведет ни к чему хорошему.

Я скрипнула зубами. Вот же упертый!

– Мне нужна информация, – холодно бросила я, – и я ее получу, младший брат.

Последние два слова я из себя едва не выплюнула.

Я – старшая в роду. И – я хочу знать то, что знает Суворов. Точка.

– Рассказывай, – бросила я шантажисту, – расскажешь мало и неинтересно – отправишься в застенки, и пускай папаша тебя оттуда и вытаскивает, ясно?

Голицын скрипнул зубами. Бросил на меня полный ярости взгляд, но промолчал.

– О… чем именно?

– Ни о чем, а о ком. Начни с твоего вассала Михаила Пушкина и его сестры.

– Э… – глаза Суворова забегали, – я не знаю таких, и…

– Не лгать! – припечатала я, используя страх.

Печать Воеводы в этом аспекте работала, кажется, лучше, чем все остальное. Мгновение – и шантажист замер, побледнев еще больше. Сглотнул и пролепетал:

– Э… ну я правда не знаю. В смысле – этим отец занимается, и…

– Я подскажу, – бросив на меня многозначительный взгляд пообещал Голицын, – Михаил Пушкин, вассал рода Суворовых, основная Печать – Телекинез, волосы – русые, рост – метр семьдесят три, вес…

– Ладно, ладно! В общем… Я его потерял.

Я едва не подавилась воздухом. Брови Голицына удивленно взметнулись вверх.

– Как так?

– А вот так! Мы же не вместе учились, и дел я с ним его приятелями не имел. Что мне, с вассалами общаться, что ли? У меня – свой круг. О некоторых из которого я, кстати, кое-что могу рассказать, и…

– Сначала рассказывай о Пушкине.

– Э… Ну, в общем – он просто исчез.

Голицын подобрался.

– Как так – исчез?

– А вот так! Он на лето оставался тут. Нашел подработку, деньги отцу присылал – и ладно. Как и сестра его, но та вообще… Никакого таланта, балласт для рода, укатила куда-то, там деньги понятно чем зарабатывает. Ну да это не мое дело, есть деньги – и все. В общем – Михаил остался тут. А потом я приехал – а его нет. Я думал, что, может, загулял там со своими дружками или еще что-то. Но – нет его, и все.

– Но он жив, – негромко проговорила я.

Не могли же музыканты ошибиться или соврать? Или могли?

– Да, разумеется. Иначе отец уже примчался и выставил бы счет этим недоумкам-администраторам. Мне они сказали только, что «не несут ответственности за курсантов за пределами территории Корпуса и учебного времени». Словно в его пределах несут – Ланской вон тоже пропал…

Суворов сбился, уставившись на меня. Сообразил, что ляпнул.

– Рассказывай, что ты об этом знаешь! – надавила я.

– Да ничего, правда! – шантажист поднял ладони. – Просто слухи ходили, что мол неодаренного взяли, ну, в программу, которая дар позволяет развить. Об экспериментах каких-то говорили. Вроде даже его в компании Чернышева видели, а потом он исчез, да и все. Кто-то об учениях говорил, но я в это не сильно верю.

– Врешь, – бросил Голицын.

Глава 13

– Наше самозванство наверняка раскрыли, – Голицын, явно не без труда сидевший ровно, мрачно смотрел то на меня, то на Шуйского.

Вечером в закрытых фондах библиотеки было темно и тихо. И пусто, что немаловажно. Большое старое здание пропахло пылью и на удивление знакомым запахом бумаги. В Анклаве тоже была библиотека. Самая настоящая, пусть и небольшая. Док ей гордился…

Михаил Борисович на Дока походил еще меньше, чем его брат, и, похоже, никакой гордости за свои владения не испытывал. Здесь и сейчас он лишь сдвинул книжные завалы на длинном столе, за которым, судя по загоревшемся при нашем появлении шарам света, должны были сидеть посетители, и только. Вообще в этом закрытом зале царил форменный бардак. Книги высились неровным стопками повсюду, и на столе лежала их малая часть. Словно бы их куда-то собирались перенести или что-то в этом роде.

– Если вы о Вернадском, то сложно сказать, что у него на уме. Если об Андрианове, то он с самого начала обо всем в курсе.

Голицын поперхнулся воздухом.

– С ума сошли?

Бледный «брат» мне совершенно не нравился, хотя и уверял, что с ним все прекрасно, и «это пройдет». До библиотеки он дошел, хоть после короткого разбирательства у проректора я и пыталась заставить его идти в гостиницу. Не вышло.

– Нет, – холодно откликнулся Михаил Борисович. – и я, разумеется, не называл настоящих имен. Но как по-вашему я бы объяснил зачисление вас обоих, да еще и посередине семестра? К тому же – на дуэли, если вы не обратили внимания, вас, Ника, просили снять амулеты.

Я кивнула.

– И вы сняли. Все, кроме изменяющего внешность.

Вот ведь... Я провела пальцами по шее.

Амулет, стоило его надеть, словно бы втянулся под кожу. Голицын уверял, что это необходимо для того чтобы его было сложнее разглядеть… Но, возможно, он и на разум как-то воздействовал. Но, так или иначе, я в тот момент о нем как-то даже и не подумала. Сняла все остальное, и только.

Голицын ругнулся.

– Вижу, вы поняли суть проблемы, – кивнул Михаил Борисович. – Да и, давайте будем честны – с учетом того, как порывисто вы действуете, вас все равно бы быстро раскрыли. А так есть хотя бы один член администрации Корпуса, готовый прийти на помощь и уменьшить подозрения коллег.

Прийти на помощь… С демоном за пазухой.

– Иногда стоит идти напрямик и шевелить осиное гнездо, – негромко отозвался Голицын.

– Но у всего есть свои пределы. Впрочем, пока Вернадский к вашим разборкам в кафе привлек только Андрианова, а тот не даст распространиться лишним слухам. Если будут вопросы, то валите все на амулеты.

– В смысле? – не удержалась я. – Разве бросание мебелью – что- то впечатляющие? Или щиты на дуэли?

Михаил Борисович покачал головой.

– Это – нет. А вот то, что вы несколько раз подряд сдержали Плеть – очень даже. Она не берется стандартными щитами.

Я пожала плечами.

– На каждое оружие есть своя броня. И, к тому же, я вообще не понимаю, почему эти трое ведут себя как последние кретины. Их накажут? Исключат или осудят? Они напали без предупреждения, без угрозы, без…

– Ника… Я ведь могу вас так называть, верно? – не дожидаясь моего ответа, Михаил Борисович продолжил, – Романов может быть поспешен, резок, не продумывать свои действия, но он – Романов.

– И? – я впилась взглядом в младшего из братьев Шуйских, – он и его дружки опасны! А если бы мы не могли себя защитить? Должны были корчиться от боли, как Суворов? Или что?

– Сообщили бы мне. У меня, как вы видели, есть управа на этих троих. Да на всех, в общем-то, есть, если надо.

– Бред. Выставите их, да и все.

В Анклаве таких вразумляли. Действенными методами. А если уж совсем никак – то вперед, за стены, и дело с концом.

– Никто не хочет связываться с императорской семьей, – подал голос Голицын.

– Он же там… Как ты сказал – двадцать восьмой претендент на престол?

Сынок генерала, да. Но и на таких можно найти управу, если желание есть. Но у местных этого желания, кажется, не было.

– Ника, я понимаю ваше недовольство, – взял слово Михаил Борисович, – но, поверьте – так лучше. Для всех. Никто не заинтересован в… широкомасштабных проверках. Поверьте – толку в них мало, и…

Я прищурилась. Выходит, этих опасных для всех дегенератов держат тут чтобы не было скандала, так? Разрешают им дебоширить потому, что хотят что-то скрыть? Например то, что тут пропадают люди. Или то, что происходит в банях. Или то, в чем замешаны демоны…

– Куда ушел мой брат?

Михаил Борисович сбился на полуслове.

– Прошу прощения?

– Куда ушел мой брат? Где он сейчас?

– Ника, – его взгляд смягчился, – Дмитрий Ланской пропал без вести во время учений. Я сожалею, что так вышло, и…

– Сожалеете о лжи? – жалеть этого человека я не собиралась.

Он покрывает Романова. Да, он согласился помочь нам, но почти наверняка из-за сына. С которым тоже какая-то не совсем понятная история. Почему сам не пристроил его сюда? Почему этим занимался Петр Борисович?

– Вы меня в чем-то обвиняете?

– Ника, – подал голос Голицын, – не нужно.

– Нужно. Как минимум два человека уверены, что учения тут ни при чем, а вы продолжаете о них говорить?! Речь идет о моем брате!

И о потенциальном Слуге… Но это Михаилу Борисовичу знать не стоит. А вот немного эмоций и «родственных чувств» не повредит.

– Простите, Ника. Я тут ничем не могу помочь – я лишь заведую библиотекой, и то не слишком давно, а до этого работал тут простым библиотекарем. Я общаюсь только с теми курсантами, чьи силы нужно ограничить. Ваш брат к таким не относился. Но если вы сообщите мне имена тех, кто что-то знает, то, возможно, я смогу найти к ним подход или пойму, кого еще спросить.

Я бросила взгляд на Голицына. Тот на мгновение посмотрел куда-то в сторону дальнего стеллажа. Астрал дернулся, прошел через него… И трибунальщик сжал тонкий амулет, который держал в руках. Сжал, отгоняя проходящую через тело силу, убирая ее в сторону…