День света

Глава 1. Светлая печаль

— Да что ж такое! По мосту нормально не пройти, везде всё заставили хрен пойми чем! — вскрикнула девушка, едва не запнувшись о коробку с гирляндами, и нервными движениями оттряхнула юбку, будто бы успела упасть. Парень подхватил ее под локоть и сплел их пальцы. — Совсем людям уже гулять негде!

— Простите, — сдув челку и спустившись со стремянки, вежливо проговорила Хенджи, хотя на самом деле извиняться было не за что и хотелось сказать что-то вроде «нужно смотреть под ноги». Однако она решила просто не встревать в конфликты, так как терпеть этого не могла, и собрала гирлянды обратно в коробку, проводив всё еще ругающуюся девушку взглядом. Может быть, просто не в духе. Бывает. А вообще отчасти она даже права.

Сколько они с Хонджуном и Ёсаном, товарищами-волонтерами, бились над тем, чтобы мост, да и потом все отдельные участки района вдоль реки Хан и площади, перекрыли, всё по очереди, чтобы избежать вот таких вот эксцессов. Однако администрация города всё равно не позволила, сославшись на то, что инициатива — это хорошо, но День Света проводится впервые и отнюдь не по воле правительства, поэтому и за подготовку волонтеры должны отвечать сами. Хенджи эти глупые отговорки неимоверно раздражали, но она была вынуждена проглотить собственный язык и пойти развешивать гирлянды, сталкиваясь с недовольными людьми по сто раз не дню. Ей просто хотелось, чтобы День Света стал идеальным и чтобы многие из тех, кто потерял близких, тоже, как и она, мог проститься с ними, найдя, возможно, с помощью праздника плечо, на которое можно опереться.

И пусть правительство не врет, что инициатива не его! Его, просто заниматься как подобает никто ничем не хочет.

Осталось всего полтора месяца, а впереди еще столько дел… Хенджи не знала, когда всё успеет. Хорошо, что вокруг много неравнодушных и готовых помочь. Но только, видимо, не сегодня. Жарко, душно, люди ходят с ручными вентиляторами, почти раздетые, покупают себе холодные напитки и мороженое. Надо бы чуть позже сделать так же, но пока что Хенджи изо всех сил пыталась закончить с этой гирляндой, привставая на носочки, несмотря на шатающуюся стремянку, и чувствовала боль в плечах из-за того, что приходится слишком высоко поднимать руки.

— Айщ! — вырвалось у Хенджи, когда она попыталась обвить гирляндой узор, а в итоге порвала один из проводков и порезала средний палец. — Проклинаю свой рост! — она быстро высосала кровь и разочаровано вздохнула. Один огонек на этой чертовой гирлянде не загорится. И даже если никто не заметит, всё равно очень обидно.

Дальше работа совершенно перестала клеиться. Хенджи попыталась попросить помощи у нескольких проходящих мимо мужчин, но те либо говорили, что спешат, либо посылали ее, будто она распространяет какой-то СПАМ, либо шли в наушниках и вообще не слышали. Но это просто невозможно. Хенджи и шторы-то никогда не любила вешать, потому что руки потом три дня болели, а здесь задача еще труднее. И Хонджун с Ёсаном не помогут, сами-то не особо высокие. А впереди еще столько завитков…

Хенджи вновь сдула челку, уже пожалев, что недавно попросила подстричь ее в парикмахерской именно так, и потянулась к еще одному завитку, собираясь после этого слезть со стремянки. Но это произошло раньше, чем она ожидала, и совсем не так, как хотелось бы. Услышав рев мотора и ощутив, что начинает падать из-за соударения с чем-то тяжеловесным, Хенджи рефлекторно схватилась за гирлянду, но потом всё же грохнулась на асфальт, ощутив сильную боль в колене, локте и голове. Кажется, сильно ушиблась… По крайней мере кости так загудели, а кожа так засаднила, что на глаза против воли навернулись слезы.

— Господи, вы не ушиблись?! — воскликнул мужской голос, и Хенджи почувствовала, как ее кто-то бесцеремонно хватает под мышки и ставит на ноги, а потом стряхивает с плеч дорожную пыль. — Кто ж ставит кучу коробок с тележкой на прохожей части? Вам надо в больницу.

— Вот именно — прохожей! А не проезжей! — воскликнула Хенджи, сделав два шага назад и посмотрев на парня.

Правда, для этого пришлось хорошенько задрать голову и приложить ладонь козырьком, пока незнакомец, нахмурившись, читал имя на ее бейджике. Странный парень. Весь в черной коже, в перчатках без пальцев и в «дизайнерских» дырках, на ногах высокие ботинки со сложной шнуровкой, везде цацки: куча колец, подвеска, уши проколоты. Нефор какой-то. Еще и брови, похоже, красит. Короче, весьма неприятная личность. Да и чего от этих готов еще ждать?

— Долго еще в гляделки играть будем? Или поедем в больницу? — спросил парень, уперев руки в бока и отойдя в сторону. Только теперь Хенджи заметила валяющийся в ее коробках мотоцикл. — Тц, еще и байк поцарапал. Из-за вас всё, — проговорил парень, излишне нежно погладив царапину и поцеловав руль. — Прости, малышка, — нежно пролепетал он мотоциклу.

— Вы ему еще песенку спойте и пластырь приклейте, вдруг заживет! — крикнула Хенджи и села на корточки, чтобы собрать гирлянды и прочие украшения, а также поднять тележку, но потом посмотрела на разбитый локоть и цокнула. Со лба слетела небольшая капля крови и распласталась по горячему асфальту. Отвратительный день. — Металлолом это, вот что… Не надо кататься там, где ходят люди.

Обычно вежливая и добрая, Хенджи уже не выдержала. Сколько она сегодня наслушалась, но не сбивал ее никто.

— Не надо оставлять свое имущество там, где они ездят. Ну что? Ты садишься или где? — спросил парень, похлопав по месту позади себя.

— Или где? Сказала бы, да неприлично, — Хенджи достала из заднего кармана целый, к счастью, телефон и написала Хонджуну, попросив прийти к ней. В это время парень уже завел двигатель. — Никуда я на этом корыте не поеду, трястись еще! Без вас справлюсь! Спасибо, что подняли! — ядовито крикнула Хенджи.

— Ну и пожалуйста! — с титанической долей сарказма ответил парень, опустив визор.

— Ну вот и всё!

— Таблеточек попейте, тетя!

— Нахал!

— ПМС-ница!

— Хамло неформальное!

Глава 2. Суровый бизнес

Поставив на верхнюю полку все цветастые подарочные коробки, преимущественно в фиолетовых, розовых и голубых тонах, Хенджи слезла вниз, на сей раз пристально, и даже не моргая, смотря на пол, чтобы не упасть. С позавчерашнего дня ненависть к стремянкам стала неотъемлемой частью ее жизни, но что поделать, иногда нужно примиряться с врагами для достижения целей. Госпожа Чха, продавщица, принимала поставку цветов и умело, как настоящий заправский сержант, командовала, куда ставить привезенные комнатные растения вместе с розами, хризантемами, гвоздиками, лилиями, тюльпанами, гардениями и прочим ассортиментом магазина «Youth», сетью которых владела семья Квон. Хенджи пришла не только для того, чтобы помочь госпоже Чха разложить новый товар по местам и навести порядок, но и для того, чтобы отобрать цветы для Дня Света, вернее, постараться составить композицию для гирлянд и декоративных горшков, которые будут висеть в центре города. Именно сеть магазинов «Youth» решила взять на себя это бремя.

— Такое ощущение, что белые хризантемы подошли бы как нельзя лучше для такого дня, но это как-то грустно, тебе не кажется? — спросила госпожа Чха, когда занесли последнюю партию цветов и поставили во флорариум.

Хенджи, до этого присматривающаяся именно к белым хризантемам, вынуждена была согласиться.

— Можно переплести их с чем-то еще, — сказала Хенджи, начав листать купленную недавно книгу, описывающую символику различных цветов и животных. — Розы неплохо подошли бы, но мне это кажется банальным… А вот гипсофилы… Начало нового этапа жизни, — бубня себе под нос, прочла Хенджи, — рождение, обновление, искренность. Думаю, гипсофилы отлично подойдут. Сочетаются ведь? Чисто внешне?

— Как флорист, могу сказать, что варианта лучше ты бы не нашла, — ответила госпожа Чха, расставляющая по полкам кактусы. — Эти гирлянды можно повесить где-то недалеко от реки, где покрасивее, чтобы хризантемы не запачкались. Вот только кто будет плести гирлянды?

— Несколько девушек и двое парней из волонтерской команды уже вызвались. Мы заказали много цветов, думаю, должно хватить, но если что, вы знаете, что делать, — улыбнулась Хенджи, но тон ее скорее не терпел возражений.

Когда отца не стало, мать настолько сильно горевала и ушла в себя, что чтобы не потерять бизнес, Хенджи взяла на себя за него большую часть ответственности. Поначалу ее не слушали и она не понимала, что нужно делать, но за несколько месяцев научилась управляться с поставками, с договорами, бухгалтерскими книгами, даже в цветах стала разбираться. Хенджи всегда было проще справляться с горем, когда она занималась делом, и она загрузила себя учебой и работой на максимум, лишь бы не позволять глазам плакать. Позже мать, немного оправившись, вернулась к ведению бизнеса, больше всего на свете виня себя за то, что дала слабину и позволила дочери повзрослеть раньше, чем надо бы, но Хенджи не жалела, что поступила именно так: взвалила на себя ответственность и помогла маме прийти в себя, чтобы научиться жить заново, пусть даже и без близкого для них обеих человека.

Расставив вместе с госпожой Чха на полки привезенный товар: от цветов до коробок, ленточек, пленок и статуэток, Хенджи привела еще кое-какие дела в порядок, позвонила товарищам по волонтерской команде и направилась на то же самое проклятое место, где ее сбили совсем недавно. Дела там еще не закончены, но очень хорошо, что Хонджун согласился помочь. Пусть он был невысоким, но точно дотянется до узоров на фонарных столбах. Взяв свой фиолетовый велосипед и закинув в прикрепленную спереди корзину гирлянды, Хенджи добралась до места назначения чуть больше, чем за полчаса, и припарковалась подальше от прохожей части, лишь бы избежать повторения недавних эксцессов.

— Немного повыше, — скомандовала Хенджи, держа в руках один конец гирлянды и внимательно следя за тем, как Хонджун наматывает на узор второй. — Нет, не ровно, теперь пониже. Вот так, здорово! Хотя…

— Это я твой командир, а не ты мой, — попытавшись придать голосу как можно больше строгости, возмутился Хонджун, но Хенджи только улыбнулась, зная, что он это не всерьез. — Там много еще? Мы уже тут сколько? Час? Больше?

— Два, — вздохнула Хенджи и с облегчением посмотрела в корзину, в которой осталось всего две гирлянды, пусть и довольно длинные.

Решив всё же не мучить себя, пусть осталось и немного, Хонджун и Хенджи взяли себе по айс-латте с необычной пломбирной и ананасовой добавкой и, облокотившись на парапет, вновь заговорили о празднике: эта тема просто не собиралась сходить с их уст, пока День Света не закончится. Но вскоре беседа плавно перетекла на обсуждение недавней волонтерской акции по помощи нуждающимся детям и старикам, а потом и вовсе на минувший в университете семестр. Хонджун был старше на два года и с высоты своего опыта мог поделиться многими аспектами учебы. Они с Хенджи знали друг друга давно, но никогда близко не общались, скорее были просто знакомыми, каковых у нее — не сосчитать.

Углубившись в работу и учебу, чтобы позабыть горе, Хенджи отринула практически все житейские радости: за день она настолько сильно уставала от людей, что предпочитала проводить вечер в компании хорошей книги, сериала или фильма, выйдя из соцсетей, ну или вовсе погулять в одиночестве, подключив к телефону наушники, помечтать или поплакать о своем, лишь бы только никому не показать свои слезы. Хенджи хотелось поддержать мать, показать ей пример стойкости, как это делала раньше сама госпожа Квон. А теперь, углубившись в подготовку к празднику, Хенджи почувствовала, что наконец-то начинает оживать, что ее сердце тянется к людям, стремится обрести друзей, новых знакомых. Волонтерская команда очень в этом помогала, а Хонджун вместе с Ёсаном и еще одной девчонкой, Мирэ, притягивали к себе больше всех остальных.

— Короче, преподаватель Нам может показаться милахой, — подводя итоги, сказал Хонджун и полностью осушил свой стаканчик через трубочку, — но это заманиловка такая, чтобы проверить, кто реально нормально учился, а не пользовался его добротой. Советую хорошо работать на занятиях и сразу притаскивать домашку… Невовремя принесенные конспекты помечаются карандашиком. Я кое-как сдал ему экзамен, и тот… Можно сказать, завалил, помогло только то, что я полистал учебник утром в автобусе. Мы сдачу этой сессии потом три дня отмечали, курс дружный. А у вас?

Глава 3. Правильная девочка

Отчаянно следя за временем и стараясь не прозевать назначенный час, Юнхо то и дело смотрел на настенные часы, потом наигрывал первую пришедшую в голову мелодию на гитаре и вновь либо кидался к телефону, либо глядел вперед себя на стрелки. Монтирующие в другом углу ролик Сан, Уён, Сонхва, Чонхо и Минги пытались поначалу подключить Юнхо к процессу, но тот отнекивался и повторял, как его домашний попугай, что полностью им доверяет и что они ему сейчас музу спугнут. Правда, на самом деле творческий процесс стоял на месте: какие-то пара новых нот для припева, несколько перечирканных листов со строчками о любви и ни одного подходящего варианта.

— Ну что это такое? Какие еще лебеди? Какие еще отражения? — спросил Сонхва, внимательно прочитав наброски слащавого текста, явно напоминающего что-то из популярной некогда попсы. — Банально! Первая влюбленность должна ощущаться не так, будто ты страдаешь, а так, будто бы… Или это о расставании?

— Да хрен его знает, — пожал плечами Юнхо. Он и так знал, что текст никуда не годится, но только получил лишнее подтверждение. — Я хотел что-то нежное, светлое, о первой любви, наверное… Чтобы выдерга Кан Ёсан остался доволен. Вот лучше ты, обольститель, возьми и напиши, чего я-то?

— Я попробую что-то набросать на эту мелодию, но… Ее тоже много где надо переделывать. Куплеты нормальные, спокойные, а дальше… — Сонхва поставил ноты на синтезатор и попробовал наиграть то, что получилось. Куплет шел действительно плавно, а вот на припеве стала отчетливо видна какая-то дисгармония и чрезмерный надрыв, будто кто-то умер. — Я подумаю, что можно сделать… — сказал он, отойдя в сторону, и по-матерински нежно поправил волосы Сана.

Юнхо тяжело вздохнул, высоко подняв плечи, и кивнул. Кто угодно из парней справится с песней о любви, при этом сохранив стиль и индивидуальность группы, лучше него. Он и не влюблялся-то никогда, так только, были у него недолгие отношения и связи, случайный секс с приятными девушками, с которыми они на утро расходились по обоюдному согласию, а вот этих всех чувств, волнений перед свиданиями, переписок ночи напролет, прогулок под луной — никогда. И всё же одну девушку Юнхо ждал прямо сейчас, оттого и поглядывал на часы, чтобы не попасть впросак. Но — о ужас! — с этой болтовней уже стукнуло два часа, а привезти цветы обещали с двух до трех.

— А чего мы, кстати, ждем? — спросил Уён с гитарой наперевес, жамкая пальцем одну и ту же струну. — Нам таки должны наконец-то диван привезти?

— Цветочки любишь? — сев на одно колено и посмотрев в замочную скважину, спросил Юнхо. Показалось колесо велосипеда, но это не то, а какого-то мужика. Уён только выгнул бровь, ничего не ответив. — Сейчас приедут к нам цветочки, я решил, что неплохо было бы украсить гараж акантами — всё же цветок музы, творческого начала и всё такое. Для вдохновения нам.

— Ты нигде головой не ударялся? — покрутил пальцем у виска Чонхо. — С каких пор ты начал интересоваться символикой и цветами?

— Идет, идет! — громко воскликнул Юнхо, соскочив с бетонного пола и, спотыкаясь, понесся в сторону собственной гитары. Подхватил ее, чуть не уронив и не сломав гриф, надел гайтанРемень у гитары. через плечо и посмотрел на сжимающего палочки Минги, сидящего за ударными. — Ну? Чего стоите?! Играем! Живо!

— А что играть-то? — спросил, неоднозначно переглянувшись с остальными, Сонхва.

— Что-нибудь! — в панике воскликнул Юнхо, услышав стук ставящегося на ножку велосипеда, и решил взять дело в свои руки, заиграв первое что пришло в голову — «Halazia».

Сонхва, опешив поначалу, начал петь только со второй строчки, зато руки только лишь благодаря мышечной памяти принялись давить по клавишам. Потом, когда пришла пора вступать Уёну, в гараж громко постучались, но никто не отрывался, играя и при этом морщась от того, что совершенно ничего не понимают. Придя на выручку, Сан соскочил со стула, открыл дверь как раз тогда, когда запел Юнхо — даже чуть громче, чем нужно. Хенджи вздрогнула от неожиданности, из корзинки вылетела пара акантов, а пол задрожал, как только Минги ощутимо ударил по тарелкам и затем — по барабанам. Проследив за взглядом пришлой, Сан вскинул брови, поняв, что они с Юнхо узнали друг друга, правда, пока тот изо всех сил делал сосредоточенный вид, незнакомка хмурилась и цокала, качая головой из стороны в сторону, но не спешила никого прерывать. Вскоре ее нога даже затопала в такт мелодии.

Минги начал читать рэп-партию, не отвлекаясь от ударных, а Юнхо едва заметно улыбнулся, продолжая перебирать руками струны и смотря на Хенджи, настроение которой несколько сменилось: недовольство ушло, а вместо него на лице появилось сосредоточение — она вдумывалась в текст и пыталась осмыслить его быстрее, чем услышит следующую строчку. Этого-то Юнхо и добивался — хотел ненавязчиво показать свою музыку, при этом не выглядя чересчур настойчивым. И кажется, Хенджи даже нравится, раз она так внимательно слушает и смотрит на них без отрыва. Снова запел Сонхва, пришло время финальной части песни. Чонхо затянул высокие ноты, и затем уже Уён и Юнхо более всех ушли в отрыв, стирая подушечки пальцев об струны в мозоли.

— Браво, — сказала Хенджи, поаплодировав наполовину саркастично, а наполовину искренне. — Только если вы, господин Чон, хотели со мной увидеться, вы просто могли подъехать к магазину и подождать меня там, а не вызывать… непонятно куда, — она помотала головой, осмотрев гараж, увешанный плакатами, нотами и инструментами, а потом робко, почувствовав на себе заинтересованные взгляды пяти пар глаз, протянула Юнхо корзинку с акантами. — Не забудьте расписаться.

— Это не мне… — нахмурился Юнхо, делая вид, будто он здесь не при делах и будто не ожидал увидеть Хенджи. — Это вон, эти два совсем-не-гея развлекаются, — он кивнул в сторону Сана, и тот, открыв рот от возмущения вперемешку с шоком, одними губами прошипел какое-то ругательство. — Сани, ты мог хоть предупредить, что своему любовнику цветы заказал, мы бы тут тогда песни орать не стали!