Пролог
Голова кружится от одного бокала шампанского, невольно заставляя вспомнить предостережения отца относительно выпивки в ночных клубах.
В кои-то веки выбралась! Вечная охрана, вечные запреты… в пекло!
— Лана, пошли танцевать, — тянет подруга за руку, но я отмахиваюсь от неё, чувствуя, что со мной явно что-то не так: зрение затуманено, дышать трудно, сознание размыто.
Спрыгиваю с барного стула и, качаясь, по стенке дохожу до туалета.
Понимаю, что нужно вызвать рвоту, пока не поздно.
Как назло, все кабинки заняты… Нет времени ждать! Пока эта гадость окончательно не всосалась в мой организм.
Выбегаю на улицу и жадно хватаю ртом воздух.
— Тебе плохо? — спрашивает незнакомая девушка, лицо которой даже рассмотреть сложно.
— Туалет…
— О, малыха, пошли со мной, — берет меня под руку, за что в этот момент я ей не то что благодарна... новенькую Bentley отдать готова. — Я тоже постоянно бешусь, когда запираются в туалете, чтоб потрахаться, а нам даже пописать негде. Так что не переживай, доведу куда надо.
И в этот момент я ей так верю. Голос кажется таким нежным, добрым…
Смаргиваю морок с глаз и даже немного прихожу в себя, когда оказываюсь посреди темной улицы совершенно одна.
Сознание тут же подкидывает обрывки воспоминаний из далекого прошлого, о котором мечтаю забыть, автоматом вызывая рвотный рефлекс.
Ну вот, и пальцы не понадобились…
Сижу на корточках несколько минут, пока не начинаю чувствовать себя лучше. Полностью очухавшейся себя, конечно, не ощущаю, но хотя бы в адеквате.
Оглядываюсь и не могу понять, куда идти. Телефона нет, людей на улице тоже.
— Черт возьми! — пинаю валяющуюся жестяную банку, а затем прислушиваюсь и… за ее грохотом об стену слышу… крики?
Подсознательно считаю себя кошкой, потому что в эту же секунду вместо того, чтобы тикать подальше, бегу в сторону мольбы о помощи.
Ну не может дочь министра внутренних дел спокойно относиться к бесчинствам в городе. Особенно, когда слышит, что в ней нуждаются. Даже не просто нуждаются… кажется, кого-то убивают.
Добегаю до склада и осторожно открываю дверь. Сквозь щель рассматриваю огромного мужчину в черной рубашке, брюках и… кедах? Модник нашелся.
Игривая фраза, мелькнувшая в голове, тут же сменяется паническим страхом, когда я вижу, как он отходит в сторону, открывая обзор на прикованного к стулу полуживого человека. Он стонет и кричит о помощи, но бандит хладнокровно подходит к столу, берет с него нож и, развернувшись, одним взмахом вонзает его в голову сидящего.
Нутро сжимает от неподдельного ужаса. Цепенею от увиденной жестокости и забываю, как дышать. Слезы градом стекают по щекам, но шок всё равно заставляет продолжать находиться в прежнем состоянии.
Где гребанный инстинкт самосохранения, черт тебя дери?!
Закрываю рукой рот, чтобы не издать ни звука.
И, кажется, теряю сознание, когда бандит поворачивается и вонзает свой острый взгляд в мой мелькающий между проемом глаз. Голова туманится, и я заваливаюсь назад, судорожно пытаясь перебирать ногами, но их будто невидимыми путами сплели. Я иду и спотыкаюсь. Встаю и снова падаю. Делаю глубокие вдохи, но, кажется, сегодня я наказана, и кислород мне не светит.
Хватаюсь за горло, расстегивая пуговицы ненавистной рубашки. Не замечаю, как срываю несколько их них, лишь бы вдохнуть…
Боюсь умереть от страха, нехватки кислорода, гадости, которую мне подсыпали, а в итоге умираю в моменте, когда слышу совсем близко за своей спиной:
— Рыпнешься, распотрошу и собакам скормлю.
Стою не двигаясь. И не потому что пригрозили. А потому что колени трясутся так, что сил идти нет.
— Развернись, — строгое.
И я повинуюсь. Снова встречаюсь с гипнотическими черными глазами и успеваю заметить, что этот дьявол невероятно красив. Таким только в аду на подиуме стоять…. Сознание окончательно туманится, и его лицо начинает плыть…
— Твою мать…, — слышу последнее, прежде чем наступает чернота.
Открываю глаза в каком-то темном подвале. Голова раскалывается, но сознание, на удивление, приходит в норму. Я четко вижу помещение, грязь под каблуками… Оглядываю себя и отмечаю порванную рубашку. Воспоминания больно бьют в голову, напоминая о событиях «до».
Черт подери, умудрилась же вляпаться.
— Очухалась? — слышу в темноте голос, а потом, когда он делает шаг на свет, заполняя пространство мрачной аурой, уже и вижу вчерашнего бандита.
Сердце снова начинает исполнять похоронный марш в ускоренном ремиксе, но, на удивление, сегодня не так страшно. Хочется понять, что ему от меня нужно и как действовать дальше, чтобы выбраться.
Папа наверняка начнет меня искать уже утром. Мне нужно всего лишь время потянуть.
— Ну, здравствуй, Беслана, — удивляет бандит знанием моего имени, подбираясь медленно, грациозно, словно барс к антилопе.
Я ему покажу, какая я антилопа! Век не забудет вкуса. Траванется так, что свет белый видеть не захочет.
1
Глава 1
Лана
Быстро перебирая ногами, бегу по лестнице головного кампуса своего университета.
В сотый раз думаю о том, насколько идиоткой нужно было быть, чтобы поступить на экономический факультет, абсолютно точно имея гуманитарный склад ума.
Что ж.
Одна из тех многих вещей, которые я делаю потому что «нужно», а не потому что «хочу».
Иногда чувствую себя членом королевской семьи, для которых жизнь — запланированный пошагово показ мод, где они — главные манекены, а их поступки — самые обсуждаемые вещи сезона.
Будучи дочерью министра, не сильно-то и отличаюсь, за одним лишь исключением… Я с такой жизнью никогда не соглашалась раньше и впредь не собираюсь.
Вопрос лишь в реализации, над которой я столько лет работаю, но подходящий случай все не приходит…
Бедро отдает вибрацией по всему телу. Забыла, что выключила звук на телефоне. Тяну руку в карман своих широких классических брюк красивого розового цвета и достаю мобильник.
«Папочка».
2
— Привет, пап, сессию сдала. Хочу, наконец, отдохнуть, — отчитываюсь отцу о последнем и, несмотря на внутреннее неприятие, успешно сданном экзамене.
Дико устала, так как просидела в аудитории почти восемь часов. На улице уже стемнело… Поэтому не удивляюсь, когда смотрю на новенькие часы Grand и вижу девять вечера.
— Я много раз говорил тебе, сейчас очень опасно. Близится смена власти в криминальных кругах, поэтому бесчинств куча. Я постоянно на работе, не могу следить за тобой и очень волнуюсь, — голос отца тихий и кажется усталым.
— Когда-нибудь я смогу жить свободно? Или меня всю жизнь ждет золотая клетка, пап? — сбрасываю звонок, не дав ему ответить, потому что уже знаю ответ на свой вопрос.
Однако знать — не значит смириться.
Сажусь в свою красную Bentley, завожу и с ревом выруливаю из университетской парковки. В зеркало заднего вида наблюдаю свою круглосуточную охрану и недовольно закатываю глаза.
Гонку что ли устроить назло этим бесячим?
3
Выжимаю педаль своей гоночной принцессы и моментально отрываюсь от черных тонированных внедорожников. Адреналин бурлит в крови, заставляя почувствовать хоть какое-то подобие жизни. Имитирую жалкую пародию остросюжетного кино, пока ещё могу себе это позволить.
Точнее. Пока отец позволяет мне.
Оторвавшись, поворачиваю на рандомную улицу, делаю несколько крюков, а затем оставляю машину у обочины и прыгаю в такси.
Улыбка натянута до ушей, когда сижу в салоне и пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце. Только в такие моменты я ощущаю, что живу. Только будучи свободной я могу дышать полной грудью.
— Девушка, вам куда? — спрашивает мужчина азиатской внешности.
Недолго подумав, называю адрес популярного ресторана, в который много раз ходила.
Дико хочется есть, да и возможности охранников отлично представляю. Найдут быстро, даже кайфануть не успею, поэтому, напитав свое эго адреналином, еду получать физическое насыщение.
4
Расплатившись, выхожу на улицу, встречающую меня легким теплым ветерком и мнимым ощущением безопасности.
Почему мнимым?
Потому что несмотря на все свое безрассудство, улица показала мне, насколько жестокой она может быть к тем, кто ее недооценивает.
Захожу в ресторан, внешне напоминающий замок в эпоху средневековья, внутри которого царит аура венецианской роскоши: бархат, изумрудные и бордовые цвета, тёмный дизайн с серебряными акцентами и огромные хрустальные люстры.
— Здравствуйте, мисс! — приветствует хостес. — Вам как обычно?
— Нет, не хочу в свою кабинку, сегодня я буду в общем зале.
— Эмм, хорошо, — запинается девушка, сжимая тонкие, накрашенные красной помадой, губы. — Только хочу сразу предупредить, что сегодня в нашем ресторане отмечает важное событие очень влиятельный человек. Общий зал был полностью забронирован им. Безусловно, вам мы место выделим, но… возможно, вам будет неуютно.
— Остановитесь, — перебиваю девушку, хотя и не планировала этого делать, поэтому извиняюще улыбаюсь ей и смягчаю интонацию на умоляющую, — я дико голодная и хочу сесть, наконец, за стол в общем зале. Других пожеланий нет. Проведете?
5
— Простите, — нервничает девушка, вызывая у меня неприятное ощущение вины где-то в груди. Черт, все-таки задела ее. Не умею я вовремя остановить вечно рвущуюся наружу грубость, а потом сама же страдаю…
Да уж. Видимо, поговорку «язык мой — враг мой» придумали исключительно для меня и про меня.
— Ничего, я просто правда есть хочу, — говорю по пути к залу и продолжаю улыбаться, отчего уже челюсть сводит..
Когда останавливаюсь на входе и оглядываюсь, понимаю, почему девушка пыталась меня отговорить.
Если бы не вечный самоконтроль на публике, то я бы уже стояла, разинув рот в очевидном для всех аху.. удивлении.
А все из-за заполненного зала молодыми накаченными парнями, которые хамовато горланят и лапают сидящих у них на коленях проституток.
И сейчас все эти похотливые лица направлены в одну сторону. Мою.
Черт…
Лучше бы в кабинку пошла.
6
Стараясь не замечать сальных взглядов, криков и шепотков, прохожу к столу. Захотела свободы, выхода из зоны комфорта — получай.
Как вообще директор ресторана допустил развести у себя такой балаган, ума не приложу.
Затылок жжет от какого-то маниакального ощущения стороннего взгляда на себе. Заглядывая в меню, терплю до последнего, чтобы не повернуться.
Я выдержу. Спокойно поем среди людей без надоедливой охраны и поеду домой.
Так… Тартар из дорадо с авокадо, жареные артишоки, хумус с печеным бататом… Спину жжет с той же силой. Я отчетливо ощущаю, что на меня смотрят! Нутром чувствую!
Цыпленок с кус-кусом…
К черту!
Разворачиваюсь и бегло оглядываю присутствующих. А затем цепляю взглядом верхнюю террасу. Развалившись на огромном кресле, я вижу, как, уперев лицо одной рукой, в мою сторону смотрит мужчина. Не вижу его лица, так как освещение в ресторане приглушенное, но ощущаю его гипнотическое воздействие. Сглатываю собравшуюся во рту слюну и отворачиваюсь.
Нервно сжимаю в руке меню и ощущаю некое… волнение?
Мне что, нравится?
7
Не успеваю это точно понять, потому что отвлекаюсь на голос официантки.
— Это подарок от хозяина вечера. Попросил передать, что заказал вам то же самое, что и себе. Еще он просил передать, чтобы вы ощущали себя здесь комфортно и заказывали все на ваш вкус. За его счет.
Рот раскрывается в беззвучном удивлении, когда девушка ставит передо мной Пина Коладу и нарезанный ананас рядом.
Что за «подарок» такой ещё?
Во-первых, заказывать девушке еду в ресторане — это даже не муветон, это андеграунд какой-то!
Во-вторых, ананас? Черт возьми, пина колада? То же, что и ему? Вот же засранец! И, возможно, я бы даже нормально отреагировала, если б Леха на лекциях не кричал во весь голос, что специально ест со своей девушкой ананасы, чтобы… цитирую: «она с удовольствием глотала мою сперму, а я упивался ее киской».
Волна протеста прокатывается по всему организму. Ощущаю себя… униженно. Думал, сосать ему буду?
Нервно выдыхаю, до боли вонзаясь ногтями в сжатые кулаки. Ещё и это его «за его счет».
Ты кем себя возомнил, придурок?
8
Поднимаюсь, с шумом отодвигая стул, отчего скрежет о плитку слышен на весь зал, разворачиваюсь и гневным взглядом впериваюсь в сидящего напротив грубияна.
— Он? — киваю девушке, на что она кивает.
— Пожалуйста, убери это сейчас же и принесите мне… стейк с кровью, пожалуйста.
Сейчас я тебе устрою, уродец. Сжимаю в кулаке салфетку, после чего стряхиваю невидимые пылинки со своих брюк и, делая большие уверенные шаги, направляюсь в сторону туалетной комнаты. Специально громко цокаю каблуками, привлекая на себя внимание.
Пусть смотрит на то, что никогда ему не достанется. Отсасать ему? Да я скорее сдохну.
Захожу в туалет, открываю сумочку и достаю оттуда карандаш для губ. Прости, любимый, жертвую тобой ради благой цели — отомщения во имя справедливого распределения социальных слов населения.
Простыми словами — гандона на место ставлю.
Привыкли, заразы, вести себя как господины. Я сейчас покажу тебе, как принижать чьей-то достоинство. Царапаю на салфетке записку, после чего достаю изо рта жвачку и клею сзади. Распределяю равномерно, растягивая. Так, чтобы уж наверняка.
9
Возвращаюсь к столу и вижу официантку со стейком. Прохожу, сажусь на свое место и с остервенелостью вонзаю нож в стейк, представляя на месте мяса — лицо ублюдка. Потрошу так, что это становится похожим на месиво. А потом вонзаю сверху нож и довольно смотрю на свое творческое произведение.
— Спасибо огромное, но можете отнести это тому мужчине? И записочку, — кладу ее легонько на поднос, который был у официантки, так, чтобы не прилипла к дну. На ее непонимающий взгляд, брешу, — мы с ним давно знакомы. Решили разбавить сексуальную жизнь и ролевуху закатили, поэтому я и тут. Типо первое знакомство, — подмигиваю ей. — Только пусть сам возьмет, не хочу, чтобы другие видели…
Девушка скептично оглядывает стейк и мнется.
— Добавьте в счет своих чаевых один ноль.
Действует, как всегда, стопроцентно. Она выдыхает и согласно кивает, после чего направляется в его сторону.
Сердце отбивает чечетку в один тон со стуком ее каблуков. Адреналин снова вспыхивает в крови, и я уже думаю, что не нормально желать испытывать его постоянно. Однако это не просто желание… Это какая-то жизненно-необходимая потребность.
Мысленно считаю про себя барашек, пока не слышу гневное:
— Блять!
10
Не могу отказать себе в удовольствии развернуться. После чего вижу очертания того, как он нервно отдирает мою жвачку от руки.
Следом замечаю испуганную официантку, которая стреляет в меня гневным взглядом и скрывается в служебном помещении.
Ну что ж. Не поем я сегодня. Встаю со стула, беру сумочку и уже хочу уйти, как меня останавливает холодное:
— Поднимаетесь наверх сами или помогаем.
Стою на месте, не разворачиваясь, и громко, холодно произношу.
— Я выбираю третий вариант. Домой уйти, — делаю шаг вперед, но тут же ощущаю тяжесть чей-то мерзкой руки на своем плече.
— Абориген, вижу, слова ты плохо воспринимаешь, — разворачиваюсь, охреневая от такой наглости, и автоматом сдирая с себя его руку. — Тебе по пальцам объяснить? — показываю ему средний, — видишь его? Так понятнее?
Бандит скалится, а потом резко делает присед и закидывает на свое плечо.
— Ты совсем ахренел? Живо поставь меня на место! — избиваю его спину руками, но ему, кажется, все равно.
Он лишь смеется и говорит то, после чего я больше никогда не захочу сбегать от охраны, чтобы почувствовать себя свободной… Свободной — это значит быть уязвимой. Прав был папа.
Есть мысли что случится дальше?❤️ Жду в ваши комментарии🔥
11
Глава 2
Радмир
Делаю глубокую затяжку, чувствуя, как чертов никотин заполняет лёгкие до упора, а затем, откинув голову, медленно выдыхаю.
Сегодня решил собрать своих быков, чтобы дать им, наконец, немного расслабиться.
Последние деньки знатно нас всех потрепали. Попытка левых уебков отобрать мою власть в столице хоть и закончилась для них плачевно, ущерб они все же нанесли. Но отличная еда и трах восстановят мужиков лучше всяких больничек.
Специально купил для этого рест. Мне было важно, чтобы мы все поместились, поэтому средневековый замок — лучшая идея для таких головорезов.
Ухмыляюсь.
Ещё пару лет назад я бы постремался этого слова, а сейчас — это моя сущность, моя вторая ипостась, часть меня, без которой уже нет жизни.
— Босс, там девку завели, сказали постоянная их, шишка какая-то, не смогли отказать, — докладывает бык, пока я докуриваю сигарету.
Ахуеваю от наглости как хостес, так и девицы.
Небрежно наклоняюсь и сразу же цепляю взглядом хрупкий силуэт.
На автомате делаю анализ: на правой руке часы с бриллиантами, блик которых невозможно спутать с обычными камнями; брендовая, идеально сидящая одежда, сумка и туфли; длинные шоколадные волосы уложены в, как женщины привыкли думать, идеальные волны, которые, по их меню должны вызывать у мужчин восторг.
Хотя по факту нахуй нам не всралась их забитая лаком солома. Естественные волны и природная небрежность — вот, что действительно сексуально.
Скольжу взглядом по правой ладони… кольца нет. Одна. Когда поворачивает голову, вижу, как смущается от взглядов моих быков. Как поджимает пухлые, накрашенные розовой помадой, губы.
Вся в этом мерзком розовом цвете… Почему-то дико раздражает… и в то же время будоражит. Представляю, как разрываю на ней это уебское тряпье, ставлю на четвереньки и, намотав волосы на кулак, насаживаю на член.
Сам не понимаю, что в ней так цепляет! От этого бешусь ещё больше. Обычно принципиально на баб не смотрю, сами на шее виснут, а тут залипаю, как пацан мамолетний.
И было бы на кого? Мажорка хренова. А как опускают мажорок?
Правильно.
Место показывают.
— Ну пусть сидит, раз «шишка». Асик, надо бы угостить девушку. Закажи наш набор для отсоса, — откидываюсь на спинку и с интересом наблюдаю за реакцией принцессы.
Упиваюсь ее злостью, плещущей со всех ее сочных дырочек. Ядовитая энергетика ярости заполняет все ее пространство, а я пью ее, словно нектар.
Маньяк. Да и похуй.
Наблюдаю за тем, как со скрежетом отодвигает стул и с горделивой осанкой пиздует в «уборную».
Цаца невьебенная.
И не таких ломал.
Пока она сидит в кабинке, почти забываю о ней, однако мажорка нехило так удивляет. Отправляет ко мне официантку с подносом. Даже со своего места вижу торчащий в стейке нож и хищно ухмыляюсь.
А девка-то зубастая… Но я таким зубы стачиваю. Сосать мешают.
— Девушка просила передать вам записку, — тараторит официантка.
Ее голос дрожит, а руки трясутся, из-за чего тарелка на подносе раздражающе звенит.
— Я проверю, — делает шаг Аслан, но я жестом руки останавливаю его.
— Неси, — маню двумя пальцами, и девушка ставит передо мной поднос.
Теперь могу рассмотреть «шедевр» со всех сторон.
Стейк с кровью, больше походящий на месиво, напоминал мне мужика, которого я грохнул утром. Мне не привыкать, принцесса.
Однако интерес подожгла однозначно.
Тянусь рукой к записке и бегло ее читаю.
«Посмотри на мой тебе подарок. Именно это я сделаю с твоим членом, если ты все же захочешь засунуть его в мой рот».
Крепко стискиваю зубы, скалясь, и сжимаю записку в кулаке.
Но ощущаю не мягкость элитной бумаги для салфеток, а…
— Блять! — не выдерживаю и громко матерюсь. Эта сука прилепила к записке жвачку!
Вот же стерва…
— Ко мне, быстро, — рычу быкам, а сам брезгливо отдираю резиновую хуйню.
Но избалованная курица не сдается… Слежу за взмахами ее аппетитной задницы, когда собирается слинять.
Конечно, мои пацаны не дают ей уйти.
Встряла, сучка. Закатываю глаза от воображаемого траха ее дерзкого ротика, а когда снова возвращаюсь к ней, хищно скалюсь…
Стоит такая невьебенная — на лице ни капли страха. Лишь высокомерный взгляд и…
«… по пальцам объяснить? Видишь его?»
Ахуеваю, когда тычет в лицо моему главному головорезу средний палец.
Да что ж ты за ебанутая такая?
Теперь рассматриваю ее не просто как девушку, а как редкий эксклюзивный экземпляр, отличающийся просто катастрофической наглостью…
Конечно, мои быки быстро ее пакуют. Закидывают сочную задницу на плечо и несут ко мне, словно порося на вертеле.
Тощего, правда, но от этого не менее аппетитного.
Закидываю ногу на ногу и с нескрываемым удовольствием смотрю на ее трепыхания. Но не успевают ее донести до лестницы, как дверь с грохотом распахивается и помещение заполняют вооруженные до зубов бойцы.
12
Глава 3
Лана
Впервые в своей жизни я благодарна тому, что папа делает все возможное, чтобы обеспечить мою безопасность.
Если бы сегодня я оказалась не дочкой влиятельного политика, а обычной девушкой, то уже стояла бы в разорванной одежде между ног какого-нибудь урода.
Представляю, и мурашки по коже бегут…
Запихнув меня в машину, охранники сразу же звонят отцу и включают громкую связь.
Я правда наворотила дел… Даже их осуждающе-испепеляющие взгляды не раздражают. Я их понимаю…
— Прости… — начинаю первая, потому что правда сожалею.
— Ты знаешь вообще кто там был? Ты вообще в курсе, что… — напрягаю перепонки, выслушивая все маты, которые несутся из динамика, — гребаный Радмир Темнов — глава всей мафии столицы, бандит, каких поискать. Я всю структуру веду к тому, чтобы его и тех выродков, что с ним работают, закрыть! А ты! Собственноручно в лапы зверя бежишь! Беслана, ты меня до гроба доведешь! — буйствует отец, а я втягиваю голову в плечи, мечтая слиться с сидением.
— Пап, я ж не знала. Поесть нормально не могу, чтобы рожи охранников не видеть, ну ей Богу, ты можешь меня тоже понять?
— Не могу! — злобно рявкает в ответ. — Даже не проси понять такое безрассудство, когда я прямым текстом говорю тебе об опасности. Мать с ума сойдет, если узнает!
— Ага, на Бали прямо таки это единственное, из-за чего с ума сойти можно, — не знаю зачем, язвлю в ответ, хотя папа в этой ситуации последний, кто виноват.
— Наш развод на тебя никак не влияет. Она любит тебя не меньше, чем я!
— Давай не будем. Переходи сразу к наказанию или встретимся дома?
— Я сегодня не приеду…
— Ну конечно, — не скрываю насмешки, хмыкая. — Даже покушение на убийство и расчленение дочери не заставит великого Эдуарда Салимова приехать, чтобы побыть вместе с ней, — обижаюсь, абсолютно точно осознавая, что веду себя по-детски. Но обидно вообще-то.
— Твоя б воля, и эти покушения были бы по десять раз на день, Беслана! Боюсь, что тогда мы умрем с голоду, если будем отмечать вместе каждое! — не остается в стороне отец.
— Тогда встретимся через неделю! Не забудь отправить со своими шестерками моё наказание! — да простят меня хорошие охранники, которые работают, чтобы заработать денег для семьи, а не которые исподтишка пялятся на меня в душе, крадут мои вещи или докладывают отцу даже о том, что по их мнению я излишне часто заглядываюсь на какого-то парня…
Изверги! Нелюди! Звери!
— Я приеду завтра, — выдыхает отец устало, — обязательно проведем весь день вместе. Обещаю. Тем более, мне нужно поговорить с тобой на одну очень важную тему.
Инстинктивно напрягаюсь, но вопросов не задаю. Знаю, что при других не расскажет.
— Люблю тебя, пап, — говорю абсолютнейшую правду, сдавшись великой силе эмоций.
— И я тебя, дорогая. Если бы знала, как сильно…
До дома едем молча. Всю дорогу залипаю в новостной ленте, читая новости о криминальном авторитете Радмире Темнове, но такое имя нигде не светится, однако... Я все равно нахожу нужную мне информацию.
В интернете лишь какие-то сплетни и слухи. И ни одной фотографии…
«А чего ты хотела? Посмотреть красив ли тот, кто чуть тебя на свой тапок не натянул?»
Брр…
«Криминальный авторитет по кличке «Темный» оккупирует всю зону Москвы и Московской области.
По данным разведывательных служб, с его приходом к власти, уменьшилось количество бесчинств. Однако увеличилось количество «казненных» до вынесения приговора и вступления решений суда в законную силу.
Гуманисты и общественники выдвигают лозунги о запрете самосуда и требовании немедленного заключения под стражу местного головореза.»
Выключаю телефон и кидаю его на сидение. Все закончилось. Больше не высовываюсь!
Проехав главные ворота, а после этого пройдя все степени безопасности, захожу в свою комнату и с разбега прыгаю на кровать.
Да уж, этот день не может быть хуже!
Так я думала, пока не взяла трубку внезапно зазвонившего телефона…
13
— Лана, быстро собирай вещи, ты едешь ко мне! — раздается в динамике холодный голос мамы.
Эвелина Стилл (таковой она стала, когда развелась с отцом и для прикрытия поменяла фамилию) — светская дама и по совместительству моя мать, для которой нет ничего важнее ее внешнего вида и количества девяток на счету.
После развода она быстро нашла папе замену и уехала с ним жить на острова. Может показаться, что я виню ее в этом, на деле же просто негодую от осознания того, что именно мне досталась такая мать.
Что ж.
Зато все компенсируется вниманием отца.
Поэтому сейчас, когда она так внезапно звонит, становится действительно интересно. Что же такого она узнала, что заставило ее пройти сквозь выстроенную между нами годами стену холода?
— С чего вдруг? — спокойно отвечаю, откинувшись на подушку.
— Мне рассказали про твою выходку! Ты даже не представляешь, что это за человек! Он отца убил, чтобы место босса в бандитском мире получить, а теперь ты попала ему под руку! — обычно спокойный и отстраненно-холодный голос матери обретает ядовитые эмоциями краски.
Чудное зрелище. Видеть беспокойство от матери — действительно чудо.
— У меня охраны разве что на зубах нет, мам. С чего такая паника?
— Если ты сегодня же не едешь сюда, я приму другие меры, Беслана! Всем они понравятся, но тебе — нет! У меня одна дочь. И терять ее из-за какого-то бандита не собираюсь.
— О, — не выдерживаю я, — ты вспомнила, что у тебя дочь есть? Тогда, когда мне это нахрен не свалилось! А где ты была, когда я действительно нуждалась в тебе? Когда плакала ночами, звала тебя?!
Она молчит, раздражая этим ещё больше…
— Вот именно, мама! Ты жила жизнью, в которой мне не было места! Так с чего взяла, что сейчас имеешь право диктовать, что мне делать?!
Сбрасываю звонок и утыкаюсь лицом в подушку.
Я не буду плакать! Я сказала себе, что больше не буду плакать! Я сказала себе, что больше никому не позволю меня обижать! Не позволю относиться так, словно я игрушка, которую можно пинать в понравившуюся сторону.
Силой стискиваю челюсть и подскакиваю на ноги. Нервно хожу по комнате, а потом решаю отвлечься, позвонив единственному на свете человеку, который меня понимает.
— О-оль, — тяну я нарочито слащаво и беспомощно.
— Лана, ты чего так поздно, случилось что-то? — встревоженно спрашивает подруга, и я выдыхаю… Вот оно — беспокойство во всем его проявлении.
— Да, Оль, все как обычно…
— Снова сбежала? — вздыхает обреченно. — Ну нахрена, скажи? Ведешь себя как ребенок.
— Душат они меня, Оль. В глотке сидят. Постоянный контроль, постоянно смотрят… Даже в носу поковыряться не могу без свидетелей, потому что папа даже в ванной камеры установил, за которыми тетя Лида смотрит! Ну правда, ну просто нет больше сил!
— Ты в курсе, что обычные люди покрутили бы пальцем у виска, если бы ты им рассказала о своих проблемах.
— У всех свои проблемы, Оль. У меня такие… Но это ещё не всё. Я тут… встряла немного.
— Так, — настороженно меняет тон, — говори.
— Короче нахамила бандюгану, который всей столицей заправляет…
— Ты что? Ты… Лана… — тянет подруга, мелькая истеричными нотами в голосе. — И что теперь? Как выбралась? Что тебе сказали? Что будет?
— Остановись ты, — перебиваю гневный монолог подруги, — папа с охраной успел, поэтому все обошлось малой кровью… Но теперь папа боится, что бандит будет меня преследовать… А звонок мамы только ещё больше меня насторожил. Она звонит раз в месяц по минуте… а тут сказала, чтобы я к ней срочно ехала! Ну что за бред?
Подруга какое-то время молчит, а потом уверенно произносит.
— Если даже она встрепенулась, Лан, значит ты правда встряла. Не высовывайся какое-то время и веди себя, блин, нормально! Хватит приключений с тебя. Тот день закончился! Не пытайся своими действиями постоянно себе что-то доказывать. Ты пережила его! Ты справилась! Все давно закончилось!
— Не могу, — в горле образуется трудносглатываемый ком, когда вспоминаю ту самую злополучную ночь, изменившую мою жизнь на «до» и «после». — Я каждую ночь вижу сон, в котором я такая же слабая, как в тот день! Каждую гребаную ночь вижу, как…
— Успокойся, тише, Лана, все хорошо! Ты уже давно не та девочка. Ты выросла. И стала невероятно сильной и бесстрашной.
— И глупой…
— Нет, просто ты этими действиями пытаешься себе что-то доказать. Не нужно… хватит…
Но маятник запущен… Калейдоскоп воспоминаний, всплывающих в голове, уже не остановить.
Ад, который я каждый день пытаюсь забыть, яркими красками мелькает перед глазами, возвращая туда…
В ту ночь, когда я не смогла… себя защитить…
14
4 года назад
Меня окутывает холодным, всепоглощающим ужасом, когда вижу несколько пар сальных, направленных на меня, глаз.
Дрожь, бегущая по телу, добирается до самого сердца, заставляя его биться со скоростью света.
Дико тошнит.
Вытираю вспотевшие ладони о платье и медленно отступаю назад.
Их лица плывут из-за заливших моё лицо слез.
— Пожалуйста, — одними губами.
А в ответ лишь усмешка.
— Я хочу домой, — выходит хрипловато, но хотя бы звучно.
— Ты дома, котенок, — скалится мерзкий и до безумия страшный бандит.
Он подходит все ближе и ближе, а я отступаю, вторя каждому ему шагу в обратном направлении до тех пор, пока не касаюсь лопатками чего-то твердого…
Оборачиваюсь и с ужасом понимаю, что «кого-то»…
— Пакуем девку, заебали тянуть. Ее пахан условий не выполнил, значит надо его замотивировать и скинуть видео, — слышу отдаленно его слова, но сути не понимаю.
Мне страшно.
И холодно.
И хочется домой.
— Иди сюда, лапа, — говорит бандит, нависая надо мной.
Взвизгиваю, когда он хватает меня в охапку и запихивает в машину.
Я смотрела много фильмов про похищение и смеялась над главными героями, когда они не могли выбраться из элементарных ситуаций, а теперь я сама такая…
Вместо того, чтобы отбиваться и пытаться выбраться, я просто немею и плачу.
Руки не слушаются, а ноги сотрясаются в треморе. Внутри все колотит. Ощущаю себя ужасно. Словно… меня скоро убьют.
И лучше бы хотели убить, чем то, что случилось на самом деле…
— Проходи, будь как дома, — издевается бандит, после чего больно толкает меня в сторону кровати.
Пока один настраивает направленную на кровать камеру, остальные медленно обступают ее.
Я взбираюсь к середине и, поджав под себя ноги, нервно раскачиваюсь.
«Папа спасет меня, папа обязательно спасет меня».
— Готово, — говорит их главный, а потом подходит к кровати и начинает… стягивать с себя рубашку.
Если я думала, что до этого момента боялась, то нет! По-настоящему страшно мне становится сейчас, когда огромная массивная туша надвигается на меня.
Я прекрасно осознаю, что именно он хочет сделать. Осознаю… и впадаю в откровенный, поглощающий меня ужас.
— Умоляю! Хотите, на колени встану? Умоляю! Пожалуйста, я хочу домой! — соединяю ладони в умоляющем жесте, но какой смысл молить о милости у дьявола?
Когда огромные бугаи держат меня за руки и за ноги, а тот, что посередине, тянет свои руки ко мне, я закрываю глаза и просто думаю о солнце, море, пляже, папе…
Я больше не двигаюсь, не сопротивляясь…
Я принимаю то, что произойдёт.
Я слабое, беззащитное, амебное существо. Была бы сильнее, не допустила этого… Была бы сильнее, дала бы отпор… но я не такая…
За принудительной прострацией не замечаю, как атмосфера комнаты меняется: громкие крики, шум треснувшей мебели, грохот тел и топот ног.
Осторожно открываю глаза и оглядываюсь: вокруг меня лежит куча тел… Взвизгиваю, увидев на них кровь, и тут же оказываюсь в коконе теплых рук.
— Тише, маленькая, тише, закрой глаза. Закрой, — гладит меня по голове какой-то парень, прижимая лицо к своей груди.
И, на удивление, так хорошо становится. Так тепло. Наверное, моя нервная система нуждалась в передышке… И, почувствовав хоть небольшое послабление, полностью сдалась.
— Пожалуйста, отвезите меня домой, — плачу, уткнувшись в тёмную футболку, боясь оторвать от него лицо и снова увидеть ужасы жизни.
— Все закончилось, слышишь? — продолжает гладить. — Все закончилось. Больше никто тебе не навредит. Твои родители ждут тебя, — он подхватывает меня на руки и выносит из злополучного дома.
А я обнимаю его так крепко, как только позволяют ослабевшие руки.
— Спасибо, — произношу в футболку, стискивая ее в кулаке. — Вы полицейский?
Парень издает что-то вроде смешка и, чуть подумав, отвечает.
— Я тот, кто никогда в жизни не позволит никому обидеть маленьких девочек.
— Я не маленькая, — зачем-то пытаюсь опровергнуть.
— Ну, через пару лет может и не будешь… а сейчас всё равно маленькая.
— Я слабая… — вырывается у меня то, о чем думала с того самого момента, как меня похитили.
— Тогда стань сильной, — говорит стальным голосом. — Стань настолько сильной, чтобы больше никогда не допустить подобного, поняла меня?
Киваю.
После этого меня передали в руки людям моего отца, а я так и не увидела лицо своего спасителя. Отец попросил больше не упоминать события тех дней… после них мне и была приставлена эта многочисленная охрана.
Однако с того самого момента я дала себе установку больше никогда не быть слабой! Больше никогда не позволять так с собой поступать! Больше не давать другим чувствовать над собой превосходство.
15
Голову стискивает жестким шипованным обручем и давит, давит…
Ебануться просто…
Эта дерзкая сучка — дочь Салимова? Та самая девочка, которая дрожала в моих руках, пока я злой нес ее к родителям? Которая умоляла ее не трогать… Которую собирались…
Разворачиваюсь и нервно отшвыриваю стакан с виски в стену.
— Блядь! — вырывается с рыком.
Оперевшись о стол, пытаюсь восстановить дыхание, но нихуя не выходит.
Думал трахну деваху разок - другой, развлекусь с наглой сучкой так, чтобы добренькой стала… а тут.
Бешусь люто.
Никогда ещё не ощущал такой острой потребности в присвоении чего-то. Но с ней не могу, блять! Так, как хотел, не могу!
В голове лишь слезы подростка, умоляющего ее спасти… Лишь слова о том, что она оказалось слабой.
Стопорю себя на этой мысли и складываю дважды два.
Вот в чем дело…
Я сам создал эту зверицу… Это я дал ей совет стать сильной, но это, блять, не означало надеть сучью шкурку и вилять своим красивым задом без охраны.
— Бесл-а-ана, — смакую на языке ее имя.
Самоуверенный бесенок, который нашел себе на зад приключений.
Что ж. Я люблю совмещать приятное с полезным. И тут, мой строптивый бесенок, ты мне очень поможешь…
— Ас, — зову помощника, — на следующей казни хочу лично принять участие. И не я один… Хочу подготовить грандиозное представление для одного человека, — глаза помощника вопросительно расширяются, но я лишь скалюсь от предвкушения охоты…
Чувствую себя зверем, заметившим добычу. Она на прицеле, на расстоянии вытянутой руки, но ты терпеливо ждешь, когда сможешь не просто «зацепить» ее, а сожрать полностью.
Сегодня маленькая глава, но зато я подготовила для вас визуалы ❤️ Наслаждаемся и смотрим🌸 Следующая прода будет 11 сентября в 00:03
16
Мои дорогие, делюсь с вами визуалом Радмира. По ходу книги буду радовать вас и другими визуалами, но если и этого вам недостаточно, тогда всех приглашаю на мою страницу инст( запрещенная в РФ сеть) - ariya_gess ❤️
Радмир Темнов - босс организованный преступной группировки столицы и области.
Получил место после того, как убил своего же отца. Радмир стремится к увеличению власти, надеясь стать главным боссом страны. А для этого ему нужна наша дерзкая малышка Беслана.
После того, как он узнал в ней ту самую девочку, которую когда-то спас, меняет свои планы и решает заполучить и власть, и девушку другим путем…
А каким, узнаем в книге. И что по этому поводу думает сама Беслана?
17
Салимова Беслана - наша дерзкая пантера, которая пережила нападение и после этого обзавелась «броней».
Беслане 20 лет, она учится на экономическом факультете лучшего вуза страны, но никогда не хотела для себя профессии в этой сфере.
Она попадает в устроенную Радмиром ловушку и чувствует себя в западне. Что же сделает наша малышка? Как защитит себя? Что предпримет?
Позволит ли Радмиру себя использовать или начнет вести свою игру?
Все это вы узнаете, глубже окунувшись в историю ❤️
Если нравится история, поставьте, пожалуйста, звездочки❤️ и подпишитесь на автора 🔥 А также жду ваши комментарии относительно визуалов. Так себе их представляли?
18
Глава 4
Лана
На следующее утро папа, как и обещал, приезжает домой. Правда, не с утра, а к обеду.
Быстро добежав до кухни, достаю дополнительный набор столовых приборов и кладу во главе стола. Если честно, когда не увидела его за завтраком, психанула и не положила приборы.
Думала, опять не приедет.
Но дверь отворяется и пространство заполняет мощная энергетика самого любимого человека на свете.
— Пап, — улыбаюсь, но подходить боюсь.
Переминаюсь с ноги на ногу и нервно дергаю рукав кардигана.
— Иди сюда, дорогая, — папа в пригласительном жесте разводит руки, и я тут же срываюсь с места, чтобы через секунду утонуть в терпком аромате его парфюма и крепких объятиях рук.
— Прости, — хлюпаю носом, но он лишь смеется.
— Так себя ведешь, будто я тебя ремнем воспитываю. Если бы за каждую твою выходку я наказывал тебя, может их стало бы меньше?
Отстраняюсь и смотрю ему в глаза.
— На этот раз же все серьезно, да? Раз она тоже позвонила…
Отец устало выдыхает и тянет меня за стол.
— Давай поедим, Беслана. Я должен с тобой поговорить на очень важную тему. Твоя мама звонила мне вчера и мы с ней приняли очень важное для твоей жизни решение. Тебе придётся смирится для твоей же безопасности. Твоя выходка не просто глупость. Она — угроза твоей жизни.
Стою, стиснув от шока рот, потому что если его открою, боюсь, закрыть больше не смогу…
— Не тяни! — на грани истерики. — Что вы придумали на этот раз?
— Боюсь, тебе это не понравится…
— Не понравится что? — жду своего приговора, внутренне натягиваясь, как струна.
— Мы с мамой решили, что безопаснее всего тебе будет выйти замуж.
Брямс. И перетянутая струна лопается, делая инструмент непригодным для существования, бесполезным…
Мотаю головой из стороны в сторону, как заведенная кукла… Не могу поверить, что слышу это от папы… Не могу поверить, что после всех слов любви он говорит именно это!
— Максим имеет огромную власть. В свои тридцать два он уже опытный прокурор с большими связями. Если кому-то я и смогу доверить тебя, то только ему.
— Осознаешь, что сейчас меня как корову на базаре пристроить хочешь? С чего я должна замуж за него выходить? Охрана не справляется?! — собираю все силы и со злостью выпаливаю, вскочив со стола.
— Сядь, — в приказном тоне. — Я не закончил.
— Прости, ты не закончил, но я уже по горло сыта! — направляюсь в свою комнату, но холодный тон намертво припечатывает к мраморной плитке.
— Беслана, если ты сейчас же не вернешься, я велю расписать вас завтра же! Не заставляй меня идти из крайности в крайности! — кричит отец, заставляя меня вздрагивать после каждого слова. — Я пытался нормально до тебя информацию донести, но, видимо, слишком избаловал тебя!
— Позволить мне самой решать с кем провести остаток жизни — это значит баловать? Почему тогда сам с мамой развелся?!
— У нас с твоей мамой совершенно другая ситуация. Что касается тебя. Максим очень порядочный мужчина… — отец перечисляет все его положительные качества, но я до сих пор на этапе осмысления информации о моей свадьбе, поэтому с радостью все пропускаю.
— Он сделает тебя счастливой. Когда я показал твои фотографии, он глаз от тебя отвести не мог, сразу предложил не медлить…
— Вот ты вроде умный мужчина, пап! С чего незнакомый мужчина будет желать жениться на девушке, которую видел лишь раз и то на фото? — не унимаюсь я, потому что все кажется кромешным бредом.
— Хватает того, что он знает меня! — отрезает отец и на этот раз сам встает из-за стола. — Я дам тебе время подумать. Посидишь в квартире, примешь решение. Но после того, как завтра встретишься с Максимом.
— А меня ты не забыл спросить?
— Не забыл поставить перед фактом. Ты ведешь себя как ребёнок, так почему я вообще должен давать тебе право выбирать?! Сейчас для меня самое главное — обеспечить тебе безопасность на случай…
Он запинается, а у меня ноги подкащиваются.
— На случай чего? — голос преломляется от внутреннего спазма. — Пап? Тебе что-то угрожает? Или… ты что, ты…
— Это не твоя забота, милая, — его голос меняется. Он становится тихим, усталым. — Пока я ещё что-то могу решать в своей жизни, я сделаю всё, чтобы ты была в безопасности, счастлива и ни в чем не нуждалась. И даже если ты сейчас не понимаешь меня, не страшно. Надеюсь, что когда-нибудь поймешь.
Он выходит из дома, хотя обещал провести этот день со мной…
Одинокая слеза стекает по щеке, но ощущается, словно на ее месте кислотой выжигают.
Господи, если с папой что-то случится, я не переживу…
19
Глава 5
Радмир
Всю эти дни мне не дает покоя та инфа, что поступила о Беслане. Кручу ее в голове, мозгую, но, блять, все равно не приживается.
В голове сидит знатно, сучка. И не вывести, нет лекарства.
Всегда был избирателен в девушках. Не трахал направо-налево. Максимум отсос, и то в резиновом обмундировании, и чтобы не прикасались… Чтобы даже пальцем не трогали!
С детства такой. Постоянно видел, как отец напивался и ебал то одну, то другую… а после этого шел и избивал мать. В тот момент мне казалось, что это из-за женщин.
Я ненавидел их всех, потому что хватало того, что из-за них страдает одна… единственная. С тех пор не терплю прикосновения.
Конечно, это не значит, что я шарахаюсь каждый раз, когда меня трогает какая-нибудь красотка. Просто расставляю границы и ставлю перед фактом, что больше она так делать не будет.
Но Беслана…
В тот гребаный день, когда узнал, что отец шантажирует Салимова дочерью, окончательно взбесился. А новость о том, что тело мамы нашли повешенным в холле нашего особняка, усугубило ситуацию.
Гнав на полной мощности, я быстро приехал домой, ввалился в холл и, падая на колени возле обмякшего тела, окруженного охраной, уткнулся ей в волосы. Она никогда не была настолько ледяной.
За всю свою жизнь, я первый раз почувствовал холод от мамы.
Крепче сжимая ее тело, будто это могло продлить уже разрушенную между нами связь, я, скрипя зубами, стонал от невыносимой боли, разъедающей нутро.
Казалось, будто вся злость, скопившаяся годами на отца, вырвалась на ружу вместе с гортанным рыком, направленным в небо.
Я уже знал, что сделаю с ним. А информация о том, что ещё и ребёнок может пострадать, лишь дала ему небольшую отсрочку.
Оставив ненадолго маму, я приказал начать приготовления к похоронам, а сам, взяв с собой всех верных мне быков, поехал спасать девчонку.
Ее маленькое хрупкое тело, лежащее на кровати в окружении стаи моральных уродов разбудило во мне гребаного монстра.
Переломив нескольким из них хребет, я силой душил главного, пока не послышался хруст шейных позвонков и не показались закатанные в агонии глаза.
Я бы соврал, если бы сказал, что убийства таких тварей не приносят мне удовольствие… я питаюсь их страхом. Тем самым, которым они также питались, но только от подростка… ребёнка!
Сам не понимаю, как оказался возле девочки и уже гладил ее волосы. Подняв ее на руки, я не хотел ее отпускать. Мне казалось, что если я отдам ее кому-то, ей снова причинят вред.
Охренел, когда ее рука, висевшая безвольно, каждый раз задевала мою. И при этом меня это не раздражало. Потому что эта девочка в моих руках была другой…
Душил в себе противоречивые эмоции, напоминая себе, что ей шестнадцать, и именно поэтому ее прикосновения и не вызывают такого отторжения.
От греха подальше вернул ее соглядатаям ее отца и решил больше никогда не вспоминать о том, что испытал в тот день.
Я стыдился этого. Потому что не считал себя моральным уродом. И потому что не хотел признаваться в том, что на этом свете все же есть девушка, которую мне хотелось… обнимать.
Однако для меня это лишь гипотеза. Вспоминая сучью натуры повзрослевшей девчонки, я уже сомневаюсь, что захочу «обнять» ее, а не раком поставить. Мне просто необходимо в этом убедиться. И если я окажусь прав… чувствую, что больше никогда не отпущу ее.
20
Глава 6
Лана
Всю ночь ворочаюсь от терзающих голову мыслей, из-за чего наутро просыпаюсь в настроении злого огнедышащего дракона.
А постановка меня перед фактом о сегодняшней встрече с предварительно одобренной кандидатурой моего будущего мужа распаляет ещё больше.
Наспех накинув на себя синие джинсы, белую футболку и захватитив кожанку, обуваю белые кеды и выхожу из дома.
— Доброе утро, Беслана Эдуардовна, — воодушевленно подхватывают мой темп подоспевшие стервятники.
— Везите, — открываю дверь одной из сопровождающих меня машин, — не хочу напрягать даже палец из-за него, — добавляю в ответ на удивленные лица охранников.
Конечно, ведь я с момента получения прав не позволяла им меня куда-то меня возить.
Я сейчас пофиг. Пусть хоть на другую планету везут. После разговора с папой, я сомневаюсь, что ещё распоряжаюсь своей жизнью.
До ресторана, в котором состоится наша встреча, доезжаем быстро.
Захожу внутрь на удивление одна и, окинув пространство возле себя взглядом, выдыхаю. Думала, будут даже на встрече присутствовать, чтобы не дай Бог упустить что-то и не доложить отцу.
В ресторане царит полумрак и тишина. Ну конечно… Он пуст. Забронирован лично для нашей встречи. Интересно, прокуроры в нашей стране действительно столько зарабатывают?
Прохожу вглубь зала и натыкаюсь на взгляд ярко голубых глаз. Заметив меня, он улыбается и, взяв лежащий рядом букет кустовых роз, направляется в мою сторону.
По пути успеваю его разглядеть: идеальный классический костюм, темные, слегка откинутые назад волосы, небесного цвета глаза, прямой аристократический нос и четко очерченные губы. А ещё ямочка… прямо сейчас, когда он улыбается, смотря на меня.
— Доброе утро, Лана, — говорит прокурор, а я замираю от того, что не чувствую внутреннего отторжения.
Мне нравится его внешность, его голос, даже его парфюм, отдающий перцем и немного цитрусом.
А ещё… Лана… Откуда он знает, что меня раздражает, когда меня называют полным именем… Неужели перед нашей встречей папа выдал всю мою подноготную?
— Доброе утро, — беру букет и… улыбаюсь в ответ? Я что, действительно это делаю?
— Прекрасно выглядишь, — оглядывает мой домашний наряд Максим, после чего издает короткий смешок, — если думала, что обтягивающие джинсы меня оттолкнут, то ты ошиблась… твоя задница в них как на ладони просто.
— Моя… что? Ты не охренел? — выпадаю от беспардонности и наглости. Он ещё и забавляется?
— Расслабься, я не хочу этого напряжения между нами. Ты словно проволокой обмотана, на которой висит табличка «не тронь — ебану».
На этот раз не выдерживаю и тоже смеюсь.
— Мне кажется, тебе было бы полезно получить разок, — подхватываю его фамильярный разговор.
— Думаю, у тебя ещё будет возможность мне это продемонстрировать, — улыбается одними губами, после чего подает локоть.
Я смущенно подаю руку и иду с ним к столу. Не скажу, что он понравился мне, но и негатива к нему я не ощущаю. Теперь хочется понять его мотивы участия в этом дурдоме, потому что сейчас он кажется мне достаточно вменяемым, чтобы понять, в какое дерьмо влезает.
— Ну, давай к делу, — предпочитаю рубить на корню, — сколько пообещал тебе мой отец? Зачем тебе это?
Он с ухмылкой смотрит на меня, а потом уже серьезное добавляет.
— Твой отец помог мне, когда я в этом очень нуждался. В любовь я не верю, поэтому, когда твой отец озвучил его проблему, согласился ему помочь. Потому что семью я хочу, но вот жениться по любви... Не-а. Веры в женщин тоже нет.
— А мне веришь?
— Так нас не будут связывать чувства, так что все будет строиться сугубо на уважении и взаимопонимании. А для этого нужна полная и безоговорочная отдача обоих, Лана. Потому что если мы поженимся, я не буду петь тебе серенады о любви, но всегда смогу обеспечить безопасность. От тебя лишь требуется верность и уважение.
— И что это за жизнь будет? Разве тебе не хочется построить семью с той, которую полюбишь? К которой будешь лететь домой, только бы поскорее увидеть?
— Ты рассуждаешь как ребёнок, но в этом есть своя прелесть, — улыбается он, а меня передергивает от того, насколько он хладнокровен.
— Просто я хочу именно такого. Чтобы сердце трепетало. Чтобы колени подкашивались. Чтобы дышать хотелось лишь им…
Его глаза темнеют. Кажется, будто зрачок полностью окутывает радужку.
— Я постараюсь сделать всё, чтобы ты смогла меня полюбить, — говорит он, а у меня мурашки бегут от его интонации.
— Я, может и смогу. А ты?
Он молчит, глядя мне в глаза, а после этого побеждено отводит взгляд.
— Обрекать меня на заведомую невзаимность — жестоко. Не хочу такую безопасность, где могу страдать больше, чем в руках у врагов, — поднимаюсь со стула и хочу уйти, как он останавливает меня за руку.
— Лана, ты же понимаешь, что уже все решено. Сейчас твоя безопасность на первом месте, — холодно отрезает он. И я вижу в его глазах неподдельное волнение.
21
Глава 7
Лана
Добираемся до дома быстро. Предупреждаю охрану о гостях и забегаю к себе. Нервно хожу из стороны в сторону, по привычке кусая ногти.
Черт возьми, да зачем мне вообще муж? Я, может, всю жизнь хочу девой ходить. Как же бесит!
Не успокаиваюсь все то время, что жду подругу. Когда дверь открывается и заходит Оля, моментально кидаю взгляд на Машу: миниатюрная, но высокая, моего телосложения и в огромном готовском оверсайзе с капюшоном.
Заговорщически ухмыляюсь, разглядывая девчонку.
— Блин, Лан, мы только на тусу собрались, накрасились. Пойдёшь с нами? Или у тебя как на кичмане? Строгий режим, отбой в восемь?
— Да иди ты, — спрыгиваю с кровати и обнимаю подругу. — Маш, любишь тусовки?
— Терпеть не могу, — монотонно отвечает неформалка.
— Тогда хочешь остаться у меня? Свобода-а-а, фильмы смотреть сможешь.
— С удовольствием, — падает на мою кровать, забираясь на неё с огромными черными ботинками.
М-да. Чего не сделаешь ради побега.
— Оль, слушай, знакомый программист уже зациклил камеры на моменте, когда я типо легла спать, поэтому они нихрена не поймут, если с тобой отсюда выйду я.
— Бля, Лана-а, ты хоть день без приключений можешь? Тебя бандит ищет, замуж выдают, а тебе все адреналина мало?
— Я не из-за этого. Бесит, что меня как товар какой-то на полку выставляют: «Берите все, кто хочет, ток это… ее защищать надо». Как же бесит! Хочу найти людей, которые доки левые делают. Сбегу на какое-то время, пока все не утихнет… Бабла дофига, заранее нал снимала.
— Ну ты даешь, Лан. И куда пойдёшь?
— По России покатаюсь. Она ведь такая красивая у нас, а я, считай, совсем ее не видела… Хочу на море, в горы, на экскурсии, водопады… — закрываю глаза, представляя свободу. Как же мало нужно для счастья…
— Я, конечно, в очередном шоке от твоих авантюр, но ты ведь не откажешься от идеи, даже если я тебе не помогу, поэтому че уж там, давай, — крутит в воздухе руками, — делай то, что у тебя лучше всего получается — твори безбаш.
Улыбаюсь ей и снова обнимаю. А потом мы одновременно резко поворачиваемся на Машу.
— Ну что, Машуля, — медленно подходим, — пора меняться.
Следующие десять минут мы боремся, толкаемся, кувыркаемся на кровати в попытках снять с Маши одежду. Под конец она сдается и, стянув с себя безразмерное худи и штаны, кидает их в мою сторону.
— Заебала, на, — швыряет сначала один ботинок, потом второй. — А я заберу твои часы, — кидается к полке, на которой стоят мои красивые, а я, скрепя зубами, терпеливо не двигаюсь.
Пусть забирает. Моя свобода сейчас важнее часов, стоящих целое состояние.
Напоследок делаю несколько записей на диктофон и отдаю его укрывшейся под одеялом Маше.
Переодевшись, кидаю в сумку сменную одежду и обувь и, натянув капюшон пониже, выхожу с Олей из комнаты.
Идем медленно, стараясь не привлекать внимание.
— Беслана Эдуардовна осталась в комнате? — спрашивает один из амбалов.
Нет, блять, третей по воздуху плывет. Ну что за идиоты.
— Да, можете сами проверить. Она расстроилась… Мы ее успокоили, и она уснула.
Сердце гулко колотится в груди. Кажется, что вот-вот они меня раскроют.
— Девчонка голову поднять не хочет? — говорит второй и делает шаг в мою сторону.
Боже. Сейчас он стянет с меня капюшон и все насмарку. Один шаг, второй, третий.
— Сними капюшон, — звучит грозное на ухо, и я до скрежета сжимаю зубы.
Вот и свобода…
22
— Аа-а-ааа, — слышу записанные ранее на диктофон свои же стоны и глупо улыбаюсь.
— Слышали? Идите, мож ей плохо там, — рявкает Оля, прижимая меня к себе ближе.
— Да походу очень хорошо, — бубнит амбал, но вперёд все же проходит.
— А то сестру мою тут как на досмотре терроризируете. Кичман чистой воды…Пойдем, Маш, пойдем, — тянет к выходу, сильнее прижимая к себе.
Ай-да, Олька! Ай-да актриса!
Как только захлопываю за собой дверь Олиной тачки, тут же нажимаю на газ. Снова любимый гормон заполняет пространство моего тела, словно наркотик: плывет по венам, вызывая дикий кайф.
Выжимаю педаль газа и кричу во все горло:
— Да-а-а, черт возьми!
Оля сидит рядом и смеется.
— Да уж, угораздило ж с такой шумоглловой сдружиться.
— А сама-то?
— Я ж сама паинька…
— Это ты своему Игорьку рассказывай. А я-то тебя знаю… Кстати, об Игорьке. Ну что там у вас? Когда пиздастрадания завершатся долгожданным хэппи эндом? А то я уже устала смотреть серии драмы круг за кругом, — останавливаюсь на светофоре и поворачиваю голову на подругу.
Она заметно сникает. Настроение падает. Черт.
— Он говорит, что любит, но я каждый раз слышу слухи о том, как он ебет ту или другую девку. Запарил уже. Как можно встречаться с таким?
— Так может дело и в тебе? Думаю, он забудет как вообще выглядят другие бабы, когда твоя виноградинка, наконец, решится дать сок под ним, — смеюсь и резко страгиваюсь с места, заставляя нас с силой вжаться в кресло.
— Ты неисправима, я ж говорила тебе?! Сама сначала своим советом воспользуйся.
— Вот сегодня как раз намерена! Найду красавчика и изнасилую его! — круто заворачиваю в сторону клуба, не сбавляя скорости.
— Я даже представляю эту картину. Лана такая: «Слышь, пацан. Сиськи нравятся? Да. Ебаться хочешь? Да. Тогда ебись конем!»
Нас разрывает от смеха, потому что это гребаная суровая правда. Я лучше себе палец откушу, чем позволю использовать меня в интимном плане.
Пошли нахуй! Я себя слишком ценю для этого. Хочу влюбиться без памяти. Чтоб колени дрожали, живот бурлил от взбунтовавшихся бабочек, а сердце горели, не давая мозгу даже мысли вставить…
Вот так хочу…
Да клуба доезжаем быстро. Переодеваюсь на заднем сидении, натягивая джинсовые шорты и белую объемную рубашку. Немного спускаю ее, оголяя плечо. Волосы распускаю, позволяя локонам спуститься каскадом по спине. Достаю косметичку, делаю несколько акцентирующих мазков, крашу губы блеском и выхожу из машины.
— Ну боги-иня, — тянет Оля, оглядывая меня оценивающим взглядом.
— Ой, да перестань. Даже платье не надела, схватила первое попавшееся.
— Ну-у, это тот случай, когда «подлецу все к лицу».
— Ты себя-то видела? Дочь Зевса и Афродиты…
— Мои родители будут в восторге, — ржет Оля, — вообще-то Афродита дочь Зевса, — толкает меня в плечо подруга и мы, хохоча, заходим в клуб.
Атмосфера тусовки на высшем уровне: зажигательные треки, толпа веселящейся молодежи, куча выпивки, светомузыка и легкий дым, витающий в воздухе.
От обилия полуголых тел на квадратный метр становятся дурно.
Отхожу подальше, к барной стойке.
— Давай выпьем, а то как-то по настроению не дотягиваем, — предлагает подруга, и я с ней соглашаюсь.
Заказав два бокала шампанского, делаю большой глоток и чувствую, как алкоголь медленно обжигает горло от основания и до самого желудка.
Морщусь, но тут же растекаюсь в улыбке, потому что чувствую опоясывающее тепло. Алкоголь начинает разгонять кровь по организму… то, что нужно.
— Пошли танцевать, — тянет Оля на танцпол.
Звуки музыки отдают вибрацией в ушах. Тело, словно движимое потоком волны, обретает аморфное состояние и живёт своей жизнью. Я выгибаюсь, кручу бедрами, огибаю изгибы тела… Мне так хорошо…
Сквозь пелену морока, ощущаю наглые прикосновения чужих рук на своей талии… И пока до меня доходит, что кто-то нарушает моё личное пространство, я уже стою повернутая к парню, губы которого находятся в сантиметре от моих.
Хочу врезать ему, оттолкнуть, но не могу. Силы словно высосали. Их нет…
— Иди нахер, — толкает парня Оля и принимается вытаскивать меня из танцпола.
— Куда пошли? Это моя телка, — слышится в спину, но я не могу даже голову повернуть. Состояние нестояния.
— Телку в трусах своих увидишь, — показывает ему фак подруга, а я только и могу, что закатиться смехом.
— О-о, подруга. Дела совсем плохи! — сажает меня на стул, а потом сильно двигает к стойке, придавливая, чтобы не свалилась.
— Спасибо, — голос двоится, и я падаю головой на свою руку.
— Воды ей, пожалуйста. С непривычки развезло наверное.
Она протягивает мне стакан, и я залпом выпиваю его.
23
Глава 8
Радмир
Уведомления охраны о том, что мой бесенок покинула дом без охраны, заставляют начать немедленную реализацию плана.
Отследив маршрут Бесланы, понимаю, что движется в сторону клуба. Лучше не придумаешь…
Организовываю подготовку склада, отправляю туда своих людей и очередного морального урода, с которым давно хотел лично расправиться.
Направляю в клуб заранее нанятую девку с небольшим подарочным пакетиком. Ее работа состоит в том, чтобы подкупить официанта и подмешать «подарок» моей гордячке. После чего помочь ей «дойти» до нужного места.
Сижу в ожидании и не могу найти себе места. Кажется, словно сам себя в ловушку загоняю. Мысль о том, что подослал человека подсыпать Беслане препарат, воротит горло.
Я дышать не могу!
Как же хуево ощущать это щемящее давление в левой стороне груди.
Не выдерживаю и срываюсь в клуб. По пути решаю, нахуй с этим ебаным планом и запугиванием. Я же не мой отец. Неужели не смогу приструнить ее сам? Найду способ сблизиться с ней. Может, поухаживаю? Пара букетов и красивых слов и расстелется передо мной как миленькая.
Сам в ахуе от этих мыслей, но ахуй-ахуем, а я уже стою возле входа в заведение и думаю, заходить или нет.
В сомнениях беснуюсь недолго.
Рывком тяну на себя дверь и захожу внутрь. Атмосфера помойки никогда не вызывала восхищения. А клубная атмосфера сродни мусорки: много всего и воняет.
Глазами ищу свою фурию и стопорюсь. Грудь начинает пульсировать, в носу горит от быстрого дыхания. Кулаки чешутся, чтобы разломать тут все, когда вижу, как Беслана в своих шортах, больше похожих на трусы и ничего не скрывающей рубашке, трется о пах какого-то уебка. Он трогает ее… сжимает ее талию, разворачивает и склоняется, чтобы…
Отворачиваюсь, нервно приводя дыхание в норму, но нихуя не выходит. Агония собственничества внутри тела плавно трансформируется в ярость и жестокость.
Выхожу из клуба злой до чертиков.
И я хотел за ней ухаживать?
Зверею на самого себя за эту тупость, за эту мимолетную слабость! Как хотел изначально ее лишь нагнуть, так и сделаю.
Новости о том, что мы уже были знакомы, размылили представления о ее действительной натуре. Я забылся. А когда это происходит, я проигрываю, жёстко попадаю и огребаю по полной.
Такое уже было раз. Больше не допущу.
Завтра будет большая глава и момент из пролога❤️ Пишите ваши комментарии- как вам книга? Как герои? Очень интересно узнать мнение каждого😊❤️
24
Глава 9
Неужели голова так кружится от одного бокала шампанского? Невольно заставляя вспомнить предостережения отца относительно выпивки в ночных клубах, и до меня, наконец, доходит.
— Лана, пошли танцевать, ты уже отошла? — тянет подруга за руку, но я отмахиваюсь от неё, чувствуя, что со мной явно что-то не так: зрение затуманено, дышать трудно, сознание размыто.
Спрыгиваю с барного стула и, качаясь, по стенке дохожу до туалета.
Понимаю, что нужно вызвать рвоту, пока не поздно.
Как назло, все кабинки заняты… Нет времени ждать! Пока эта гадость окончательно не всосалась в мой организм.
Выбегаю на улицу и жадно хватаю ртом воздух.
— Тебе плохо? — спрашивает незнакомая девушка, лицо которой даже рассмотреть сложно.
— Туалет…
— О, малыха, пошли со мной, — берет меня под руку, за что в этот момент я ей не то что благодарна... новенькую Bentley отдать готова. — Я тоже постоянно бешусь, когда запираются в туалете, чтоб потрахаться, а нам даже пописать негде. Так что не переживай, доведу куда надо.
И в этот момент я ей так верю. Голос кажется таким нежным, добрым…
Смаргиваю морок с глаз и даже немного прихожу в себя, когда оказываюсь посреди темной улицы совершенно одна.
Сознание тут же подкидывает обрывки воспоминаний из далекого прошлого, о котором мечтаю забыть, автоматом вызывая рвотный рефлекс.
Ну вот, и пальцы не понадобились…
Сижу на корточках несколько минут, пока не начинаю чувствовать себя лучше. Полностью очухавшейся себя, конечно, не ощущаю, но хотя бы в адеквате.
Оглядываюсь и не могу понять, куда идти. Телефона нет, людей на улице тоже.
— Черт возьми! — пинаю валяющуюся жестяную банку, а затем прислушиваюсь и… за ее грохотом об стену слышу… крики?
Подсознательно считаю себя кошкой, потому что в эту же секунду вместо того, чтобы тикать подальше, бегу в сторону мольбы о помощи.
Ну не может дочь министра внутренних дел спокойно относиться к бесчинствам в городе. Особенно, когда слышит, что в ней нуждаются. Даже не просто нуждаются… кажется, кого-то убивают.
Добегаю до склада и осторожно открываю дверь. Сквозь щель рассматриваю огромного мужчину в черной рубашке, брюках и… кедах? Модник нашелся.
Игривая фраза, мелькнувшая в голове, тут же сменяется паническим страхом, когда я вижу, как он отходит в сторону, открывая обзор на прикованного к стулу полуживого человека. Он стонет и кричит о помощи, но бандит хладнокровно подходит к столу, берет с него нож и, развернувшись, одним взмахом вонзает его в голову сидящего.
Нутро сжимает от неподдельного ужаса. Цепенею от увиденной жестокости и забываю, как дышать. Слезы градом стекают по щекам, но шок всё равно заставляет продолжать находиться в прежнем состоянии.
Где гребанный инстинкт самосохранения, черт тебя дери?!
Закрываю рукой рот, чтобы не издать ни звука.
И, кажется, теряю сознание, когда бандит поворачивается и вонзает свой острый взгляд в мой мелькающий между проемом глаз. Голова туманится, и я заваливаюсь назад, судорожно пытаясь перебирать ногами, но их будто невидимыми путами сплели. Я иду и спотыкаюсь. Встаю и снова падаю. Делаю глубокие вдохи, но, кажется, сегодня я наказана, и кислород мне не светит.
Хвастаюсь за горло, расстегивая пуговицы ненавистной рубашки. Не замечаю, как срываю несколько их них, лишь бы вдохнуть…
Боюсь умереть от страха, нехватки кислорода, гадости, которую мне подсыпали, а в итоге умираю в моменте, когда слышу совсем близко за своей спиной:
— Рыпнешься, распотрошу и собакам скормлю.
Стою не двигаясь. И не потому что пригрозили. А потому что колени трясутся так, что сил идти нет.
— Развернись, — строгое.
И я повинуюсь. Снова встречаюсь с гипнотическими черными глазами и успеваю заметить, что этот дьявол невероятно красив. Таким только в аду на подиуме стоять…. Сознание окончательно туманится, и его лицо начинает плыть…
— Твою мать…, — слышу последнее, прежде чем наступает чернота.
Открываю глаза в каком-то темном подвале. Голова раскалывается, но сознание, на удивление, приходит в норму. Я четко вижу помещение, грязь под каблуками… Оглядываю себя и отмечаю порванную рубашку. Воспоминания больно бьют в голову, напоминая о событиях «до».
Черт подери, умудрилась же вляпаться.
— Очухалась? — слышу в темноте голос, а потом, когда он делает шаг на свет, заполняя пространство мрачной аурой, уже и вижу вчерашнего бандита.
Сердце снова начинает исполнять похоронный марш в ускоренном ремиксе, но, на удивление, сегодня не так страшно. Хочется понять, что ему от меня нужно и как действовать дальше, чтобы выбраться.
Папа наверняка начнет меня искать уже утром. Мне нужно всего лишь время потянуть.
— Ну, здравствуй, Беслана, — удивляет бандит знанием моего имени, подбираясь медленно, грациозно, словно барс к антилопе.
Я ему покажу, какая я антилопа! Век не забудет вкуса. Траванется так, что свет белый видеть не захочет.
— Иди к черту! — плюю ему под ноги, замечая, как желваки на его скулах начинают ходить ходуном.
25
Глава 10
Радмир
— Я-я, — заикается и смотрит на меня испугано, — не буду.
Будешь, сучка, будешь. Как обжиматься с тем утырком, так за здрасьте, а тут скромницу врубила.
— Тогда помогу, — дергаю в разные стороны рубашку, на которой и без того нет пуговиц, наваливаюсь на девушку, прижимая к стене и втягивая ее сладкий аромат с шеи.
Мои руки накрывают ее грудь, заставляя моего дерзкого бесенка скулить от бессилия… И меня это раздражает до чертиков! Хочу, чтоб стонала от удовольствия!
Вспоминаю, как нес ее на руках, когда она вырубилась. Не хило так флешбекнуло в прошлое…
И… Что там я хотел доказать себе? Что не чувствовал к ней отвращение, потому что подростком была?
Хуйня, блять.
Смотрю на неё сейчас и сожрать хочется. Стиснуть в медвежьих объятиях так, чтоб кости трещать начали, чтоб дышать без меня не могла.
Я становлюсь маньяком. Ее личным маньяком. А она… Мой возбудитель. Мой красный флаг на жизненном пути. Мой край света и бездна, шагнув в которую меня ждет пустота.
И я, мать его, шагаю.
Отслеживая ее неравномерное дыхание и вздымающуюся грудь, медленно наклоняюсь. Еле ощутимо касаюсь щекой ее щеки и плавно провожу по ней.
Она стоит напряженная, словно вот-вот взорвется. Пользуюсь случаем и веду носом по ее щеке, приближаясь к губам.
Понимаю, что касалась этими блядскими губами уебка в клубе, но даже это не останавливает от дикого, разъедающего желания смять их, всосать, оттянуть, укусить до крови, а потом зализать…
— Не смей, — проговаривает ледяным голосом в губы, при этом бесстрашно смотря мне в глаза.
— Что? — ухмыляюсь, скалясь, но не отстраняюсь.
— Не смей меня целовать, чертов ты ублюдок! — повышает голос Беслана, выводя меня из себя ещё больше.
Силой хватаю ее за шею, сдавливаю, постепенно усиливая нажим и наблюдая за реакцией.
Гордячка выпучивает глаза, но стоически держит лицо. Какая же упертая…
— Ты сама поцелуешь меня, — шепчу ей в губы. — Ты будешь умолять поцеловать тебя, либо сама поцелуешь, — отпускаю ее и отхожу на два шага.
Она меня правда доведет. С ума сводит, сучка!
Наблюдаю, как, согнувшись пополам, судорожно вдыхает кислород и кашляет.
— Я сказал тебе раздеться. Иначе сейчас же приедут мусора и получат все доказательства того, что ты грохнула винного магната.
Вижу в ее глазах страх, который она уже не может скрыть, и улыбаюсь. Бойся, сучка.
Сначала нахамила, потом в голову залезла, а после этого с другим обжималась…
Сукаааа.
— Ас, давай мусоров подго…
— Нет! — ее голос срывается. Чувствую, что напряжена до предела.
Не плачет, но в глазах скопились слезы.
Закрыв глаза, она стягивает с себя сначала одно плечико, потом второе. Отбросив рубашку в сторону, расстегивает шорты, спускает их по стройным ножкам и откидывает к рубашке, оставаясь передо мной в белом кружевном комплекте белья. Скольжу взглядом по идеальным пропорциям стройного тела, и в паху стреляет. Сглатываю скопившуюся слюну, словно пацан малолетний, который первый раз телку голую увидел…
А тут даже не голая, а все равно прет жестко.
— Дальше, — пытаюсь держать голос отстраненным, но хрипотца все же срывается.
— Не буду! — скрестив руки на груди, она, подняв высоко подбородок, нагло смотрит мне прямо в глаза. — Ты не сказал, что нужно снять все! Если не моральный урод, то сдержи слово и отпусти. Я сделала, как ты хотел.
— Я лишь хотел поближе рассмотреть игрушку, — ухмыляюсь. — Разве говорил, что после этого ты свободна? Не-е-ет, кукла, тебе надо будет кое-что сделать…
— И что я должна сделать? — вижу, как нервно дергается ее губа.
Храбрится, а на самом деле боится меня. Да и будучи раздетой, явно чувствует моё превосходство.
— Все просто. Выйти за меня замуж
26
— Все просто. Выйти за меня замуж, — сам ахуеваю с того, что выдаю. Но на самом деле, это пиздец как мне на руку.
С ее помощью нагну несгибаемого папашу и обрету полную власть… А после этого можно и место пахана брать.
— Что? — мгновенно леденеет принцесса, поубавив пыл.
Руки опускает, дрожит и пятится к стене.
Не спасёт тебя, кукла, не спасёт…
А потом делает резкий выпад в сторону двери. Ухмыляюсь, поймав ее одной рукой. Закидываю на плечо и хлопаю по голой ягодице.
— А! Урод! Пусти меня, ненормальный! — кричит фурия, а я лишь улыбаюсь.
— Завтра мы расписываемся, моя прекрасная невеста. Хочу, чтобы ты выспалась перед таким важным событием, — укрываю ее задницу пледом и бегу с ней к машине.
Мои люди без всяких вопросов забегают в свои тачки, чтобы ехать за нами.
Сажаю ее на заднее сидение и протискиваю подальше. Сам сажусь рядом.
Эта фурия моментально ползет к другой стороне и дергает за ручку, открывая дверь.
Блять.
Успеваю схватить ее за ногу.
— Ты абсолютно точно ебанутая!
— Пусти! — отбивается второй ногой, но я ловлю и ее.
Подтягиваю ее к себе и нависаю сверху.
— Захлопывай! — обращаюсь к подбежавшим быкам.
Они закрывают дверь и заводят машину.
Смотрю на часто вздымающуюся грудь бесенка, и в глазах плывёт от картинок ее предполагаемого наказания.
— Ты в курсе, что будешь наказана за это?
— Ты в курсе, что мой отец тебя на кол наденет? — не сдается фурия.
— На кол? Хорошая идея, дорогая не-вес-та, — толкаюсь в неё оканемевшим членом, и она тут же застывает. Страх попеременно мелькает в глазах наравне с безумием.
Она хочет вытворить очередное бедствие, но на этот раз правда боится.
Стягиваю с неё бретельку бюстгальтера, опускаю голову к ее груди и обхватываю сосок… Сминаю его губами, жадно вылизывая розовую бусину. Какая же, сука, вкусная.
Руки исследуют ее напряженное тело… Сминаю второе полушарие, бедра, руки…
— Ай, — вырывается у неё, и я, даже будучи затуманенный похотью, поднимаю лицо, чтобы… встретиться с заплывшим от слез ничего не выражающим лицом.
Беслана просто лежит как оловянный солдатик и плачет, глядя в потолок.
Перевожу взгляд на свою руку, до сих пор сжимающую ее предплечье… Черт возьми… я же порезал ее.
— Перестань, — провожу тыльной стороной руки по ее щекам, вытирая слезы. — Тебе не говорили, что мужчины не тащатся от женских слез?
— А тебе не говорили, что женщины не тащатся, когда их насилуют?! — злобно шипит в ответ.
— Вставай, оберну тебе руку, — хочу помочь ей, но она лишь хлопает своими ладонями по моим рукам.
— Не трожь меня!
Поправляет лямку бюстгальтера и садится, отползая подальше.
— Иди сюда, я помогу тебе.
— А ты иди в задницу, тебе только там помогут!
— Злишь, бесенок, — рычу, еле сдерживая гнев.
— Бесенок? — выпучивает глаза фурия. — Ты вообще охренел? Себя-то в зеркало видел? Психопат хренов!
— Ты, блять, можешь хоть ненадолго свой рот закрыть? На минуту стать нормальной девушкой, а не дьяволицей с рогами длиной в китайскую стену!
Она строит недовольную гримасу, высоко задирая нос и хмыкая.
— Лицо попроще! Зазвездилась что-то.
— Это заводские настройки! Так что терпи такую, какую родители нарисовали!
Я их кисточки…
— Сюда, сказал, иди! — хватаю за здоровую руку и тяну на себя.
Немного перегибаю, из-за чего она врезается своей грудью в мою.
Член снова пульсирует в штанах, требуя свое. Блять!
Достаю из кармана платок и перевязываю ей руку.
— А теперь отвернулась к окну, и чтобы я тебя не слышал, поняла? — сжимаю ее щеки, нарочно заставляя губы вытянуться.
Как же хочется ее поцеловать… Но, сука, хуй ей! Не стану целовать ее, пока сама не попросит.
Она мотает головой, мысленно соглашаясь. Всю дорогу сидит, не рыпаясь.
Когда подъезжаем к моему дому, открываю дверь и отдаю приказ своим людям ехать домой. Они сразу разворачивают машины и уезжают. Для нас медленно открывают ворота, за механизмом которых я машинально наблюдаю, сам летая в думках.
Слышу ерзанье на фоне, но стоит мне только повернуться, ахуеваю от резкого рывка за шею, а после этого ощущаю прикосновение теплых мягких губ к своим…
27
Мгновение, и она уже сидит на моих ногах, обхватив затылок и умело орудуя во рту языком. Всего секунду медлю, давая ей право вести, а потом вгрызаюсь в ее губы.
Виртуозно вальсирую языком, одновременно жадно сминая податливое тело.
Как же она вставляет, как же заводит… С пол-оборота, с одного гребаного взгляда.
Бестия трется своей голой задницей о мой пах, ноготками впивается в голову и шею и целует. Со всей статью отдается. Позволяет делать с ней все, что хочу: кусать, облизывать, поглощать…
Спускаюсь к ее вкусной шее и провожу по ней языком, вырывая из ее губ протяжный стон.
— Пусть уйдет, — шепчет бесенок, подставляя под поцелуи свою охрененную грудь. Хочется снять с неё этот гребаный бюстгальтер, но она остраняется. — Водитель. Пусть он выйдет, — уже напористее.
— Мих, ушел, — отдаю приказ водителю и снова нападаю на ее рот.
Никогда ещё так сильно мне не хотелось женских прикосновений… Да че там. Я хочу, чтобы меня трогала только она…
Каждое прикосновение к коже распаляет, словно вводит магму по венам.
Огненная девочка, сладкая, чувственная.
— С ума схожу от твоих губ, — шепчет мне на ухо, — позволь…, — скользит своими пальчиками по прессу вниз и, подцепив за край, стягивает с меня футболку.
Наклоняется и проводит языком по яремной впадине и я выпадаю… Откинув голову назад, закрываю глаза и даю ей возможность сделать то, что хочет.
В голове пустота… она вытеснила все мысли своими прикосновениями. И я пиздец как этому рад.
Держу ее талию, периодически сжимая пальцами, оставляя свои отметины. Моя…
Она ведёт своим язычком вниз, огибая все изгибы мышц.
— Хочу попробовать тебя, — расстегивает ширинку, одновременно поглаживая член.
Кажется, я готов кончить от одного ее прикосновения к голой коже, но она медлит с боксерами. Расслаблено лежу, позволяя ей делать со мной, что она хочет.
И слышу щелчок и резкий рывок.
Твою мать…Она открыла дверь и выскочила.
Нервно застегиваю штаны и выбегаю за ней. Сучка натягивает на себя мою футболку и бежит по трассе, сворачивая в сторону лесной зоны.
Мой дом находится за городом. Вокруг лес и больше ничего в пределах тридцати километров. Куда собралась, дикарка?!
Злюсь и в то же время как психопат ржу над ее выходкой.
Дебил, бля. И ладно поверил, что целует реально. Но отсос…
Бегу за ней, все ещё замечая темную мелькающую шевелюра среди деревьев.
Ну как мог так попасться? Да потому что впервые девка отказывает! Впервые сопротивление вижу. Все же как одна готовы из трусов выпрыгнуть, стоит только посмотреть на них.
Но не она… Дикарка! Фурия! Бесенок…
Оглядываюсь и прислушиваюсь, потеряв ее из виду.
— Больная, тебя звери сожрут тут, вернись! Тут даже машины не проезжают, сдохнешь, бля! — кричу, хер на что надеясь.
В фильмах антигерои тоже кричат, чтобы жертва выходила. И че? Нахуя?
Чувствую себя маньяком. А может и правда подыграть?
— Где же моя дикая строптивая кошечка? Иди сюда, кис-кис. Я тебя так накормлю, век белковой пищи не захочешь, сучка!
Хруст дерева и снова рывок. Бегу за ней, но она резко меняет направление и… подвернув ногу, падает со склона к речке.
— Твою мать! — осторожно спускаюсь и подхожу к ней. Она в сознании, но отползает от меня с дикими глазами и держится за руку. Бля, упала на порез?
— Не рыпайся, иначе изнасилую так, что сидеть месяц не сможешь! — цежу сквозь зубы и, наклонив корпус, перекидываю ее через себя, как мешок.
— Отпусти меня, — говорит спокойно, без спеси. — Что я тебе сделала? Отпусти, хватит издеваться. Ты уже достаточно намучил меня. Мой папа итак собирается меня замуж за левого чувака отдать, думаешь, я этого боюсь? Давай поженимся, но отпусти, пожалуйста. Не трогай меня… Я все, что нужно сделаю.
Вообще не ожидаю от него ничего подобного, а поэтому даже не знаю, что ответить.
Папаша собрался ее замуж выдать?
Внутри поднимается волна ярости. Сжимаю кулаки и сильнее стискиваю в руках девчонку.
— Ты. Никуда. Не идешь.
— Но почему? — бьет здоровой рукой дьяволица. — Ты же сказал, что жениться хочешь! Уверена, для этого есть причины, но тут- то я зачем?
Доношу ее до дома и, открыв дверь, ставлю на ноги.
— Потому что до этого момента не знал, что ты такая охуительно сладкая, — ухмыляюсь, закусывая губу, — спасибо, что показала демо-версию нашей завтрашней брачной ночи, Беслана.
Ее глаза вспыхивают страхом. Она пятится назад, но я крепко держу ее за запястье, а потом рывком тяну на себя, хватая за горло.
— Посмей ещё раз так со мной поиграть, и я накормлю тебя своим семенем и оттрахаю так, что не то что сидеть, лежать не сможешь. Не зли меня, бесенок. Мне понравится, тебе — нет.
28
Глава 11
Беслана
Хочу ответить что-то гадкое, чтобы уколоть, но… боюсь. Чем вообще думала, когда целовать его полезла? Конечно — одним местом!
Хочется закрыть рот подсознанию, которое шепчет, что я как маньячка с берлинским синдромом пялилась на его губы с того самого момента, когда он первый раз меня чуть не поцеловал.
И потом, в машине… он ведь хотел этого, но откинул меня, словно вещь какую-то.
Конечно, я вспомнила его угрозу. Я должна была сама поцеловать его, чтобы он ослабил хватку.
Своих цепных псов распустил. Когда отдавал им приказ, дверь открыл. Оставалось лишь избавиться от охранника, усыпить его бдительность и… суметь остановиться.
Потому что каждое его прикосновение, каждый взгляд поднимали мое давление.
И сейчас, когда он зло стреляет в меня своими глазами, единственное, что я хочу сделать — заставить его влюбиться в меня так, чтобы пылинки сдувал, чтобы только со мной мило разговаривал, чтобы я стала его слабым местом…
Если у таких, как он, они вообще бывают. Глядя на разъяренного тигра, мечтаю оказаться его тигрицей, а не куском мяса, которое он проглотит.
Мысленно провожу параллель между ним и Максом. Оба красавчики, оба хотят на мне жениться из-за отца… Ну чем не пчелиная матка, блин.
Молчу и с гордо поднятой головой смотрю на бандита уничтожительным взглядом.
— Заходи, давай. Твой дом на ближайшую вечность, — скалится мудак.
Хочется заехать по его красивому лицу, да вот отдачу, боюсь, не выдержу.
— Мой папа заберет меня, — произношу спокойно, садясь на диван.
— Твой папа нихрена не сможет сделать, когда ты станешь моей женой. А если сделаешь какую-нибудь хуйню, лично позабочусь, чтобы тебя определили в самую жесткую женскую колонию, — от его слов хочется спрятаться под одеяло и никогда не вылазить. И этот человек меня привлекает?!
Правильно папа говорил, что я сумасшедшая… Жаль, что для полного понимания мне нужно было встретиться с ним…
— Я-я не хочу в тюрьму, — обнимаю свои ноги, кутая их под объемной футболкой.
— Правильно, — кивает, а сам проходит к бару, достает оттуда бутылку со стаканом и плескает в него оранжевую жидкость. — Потому что таких фурий бешеных, как ты, там ебут палками во все щели, — делает глоток, победно смотря в мои распахнутые от ужаса глаза.
— Быстро наверх, завтра будет очень интересный день.
Моментально срываюсь, чувствуя, что он неторопливо поднимается за мной. Оттягиваю край футболки, лишая его возможности очередной раз насладиться стриптизом, как слышу:
— Уже завтра сама раздеваться будешь, к чему эта напускная скромность, Беслана?
— Лана! — огрызаюсь в ответ, резко поворачиваясь у самого конца лестницы. — Ненавижу свое полное имя, меня называют Лана.
— Бес-ла-на, — по слогам проговаривает он, проводя языком по своим зубам. — Я буду называть тебя так, как захочу, поняла меня? — ведет костяшками пальцев по шее, задевая нервные окончания.
Корю своё тело за предательство, но ничего поделать не могу.
Сделав ещё один шаг, он становится впритык ко мне, а потом рывком разворачивает и, сев на лестницу, сажает меня на себя. Инстинктивно обхватываю его шею руками.
Он наклоняется и сталкивает наши лбы. Это кажется таким интимным. Слово все то, что было до этого, не настолько нас сблизило, как один этот жест.
— Ты... — начинаю я, но он кладет свой большой палец мне на губы, а потом гладит их.
— Дико голова болит. Давай помолчим немного и просто посидим так.
Теряюсь от резкого скачка в его настроении.
Не знаю зачем, но я веду ладонями с его шеи вверх, кутаясь в жестких темных волосах. Немного надавив, делаю круговые движения, как всегда делала отцу. Бандит делает резкий выдох и закрывает глаза, позволяя мне продолжать делать ему массаж.
— Если хочешь, могу сделать и шее. У тебя мышцы напряжены, от этого и голова болит…
Ловлю его растерянный, но между тем недоверчивый взгляд, и отвечаю ему тёплым, заботливым.
— Давай это сюда, — вынимаю стакан из его руки.
— Хорошо, можешь продолжить в комнате, — скептически смотрит мужчина, а потом поднимает меня на руки и заносит в первую от лестницы комнату.
Он садится на кровать, а я тем временем запрыгиваю на неё, став за его спиной. Становлюсь на колени, стараясь не прижиматься близко, но он лишает меня этой возможности, отсев назад так, что его спина полностью лежит на моей груди, а голова откинута на моё плечо.
Начинаю массировать плечи, шею. Делаю нежные поглаживания, ощущая, как его кожа горит под моими пальцами. Немного отстранившись, тяну его на свои колени. Он ложится и продолжая тяжело дышать, берет мою руку, снова запуская себе в волосы.
Я поддерживаю его приглашение. Делаю ему массаж около получаса, пока не замечаю, что его дыхание становится равномерным и спокойным.
Так я и думала. Стоило лишь немного приласкать, как тут же задрых.
29
Еле дыша, аккуратно приподнимаю голову и, выскользнув, кладу ее на кровать. Он продолжает равномерно дышать, но страх быть пойманной бьет по вискам огромной битой.
Может привязать его?
Шарю глазами по комнате и цепляюсь лишь за его расстегнутый ремень… Так и не успел застегнуть, когда за мной погнался.
Осторожно тяну его на себя, умоляя Всевышнего сжалиться и не позволить ему проснуться…
Тяну, что есть силы, и, наконец, вытягиваю кожаную «веревку». Берусь за его руки, плавно массируя, чтобы избежать резких прикосновений, которые могут разбудить.
Завожу их за голову и стягиваю вместе с шеей. Спасибо папе, который водил меня на курсы по самообороне. Уж что-что, а узлы вязать из подручных средств я могу.
Не дожидаясь, пока у него затекут руки, спрыгиваю с кровати, предварительно стащив у него с кармана телефон.
Спасибо, Господи, за что, что он кнопочный.
Пока бегу по лестнице, набираю заученные наизусть цифры.
— Пап, — мелькаю истерикой в голосе. — Он забрал меня.
— Не выключай трубку, службы уже работают над определением твоего местонахождения. Что ты видишь вокруг?
— Я в его доме, — говорю шепотом, остановившись у входной двери.
Наблюдаю в окно за движениями на улице и понимаю, что охраны либо нет, либо она следит из других мест.
— Пап, я возле выхода. Боюсь идти дальше, вдруг охрана.
— Пока стой на месте, если есть время. Если нет, выходи осторожно, оглядись и беги что есть мочи туда, где много людей.
— Много людей? Здесь пустошь, пап! Лес вокруг! Я уже убегала в лес, ногу подвернула только.
— Идеально! Беги в лес, я уже нашел тебя, люди едут. Держись, моя девочка, — в голосе папы прослеживается страх и нарастающая истерика.
— Прости, папа.
— Я разберусь с тобой, когда ты будешь в безопасности. А сейчас не выключай трубку и… беги, котёнок!
И я бегу. Врываясь в одной футболке в прохладное осеннее… уже утро, бегу к воротам.
Шум позади меня заставляет желать проглотить внутренности. Не оборачиваюсь, боюсь. Бок колит, словно в меня палят карабинами.
Дергаю ворота за ручки… Заперто.
Оборачиваюсь и моё сердце делает пронзительный острый удар: на меня несется охрана с огромными доберманами на цепях.
Молю Вселенную о прощении. Обещаю вести себя хорошо. Готова даже вернуться обратно к целующему меня бандиту, только… Кто меня спрашивает?
Один из охранников отпускает цепи и теперь на меня несутся три разъяренные голодные собаки.
Твою мать!
Сердце грохочет в груди так, что отдает в уши. На адреналине прыгаю на ворота, хватаюсь за заостренную на самом конце пику, больно вонзающуюся мне в руку.
Но мне все равно. С диким криком я подтягиваю свое тело, перекидываю ногу через острые железки и прыгаю в тот момент, когда собаки подбегают к воротам и подпрыгивают за моей ногой.
Падаю с другой стороны, больно ударившись порезанным плечом, прокатываюсь по земле и, простонав ругательства, встаю на ноги.
Слышу звук металлической расщелки и понимаю, что ворота открываются.
Как и моё второе дыхание.
Я бегу так, как никогда в жизни не бегала. Готова выплюнуть свои легкие, только не остановиться.
Лай собак позади пугает настолько, что я не разбираю дорогу. А еще понимаю, что уронила телефон.
Бегу и пытаюсь думать. Куда деться? Что делать? А вой там временем все ближе и ближе…
Забегаю в кусты, желая хоть немного отдышаться и оглядеться, как ощущаю пустоту под ногой и проваливаюсь под землю.
Вокруг темно, я падаю, кажется, целую вечность, пока голова не ударяется о что-то крепкое и сознание не сливаются со мраком, отраженным в моих глазах.
30
Глава 12
Радмир
***
Сжимаю руками огромную жилистую шею, которую хочется раздробить, стереть в пыль. Булькающие звуки, льющиеся изо рта отца, напоминают кипящее вонючее варево.
— Ты убил ее! Ты все равно в итоге убил ее! — цежу сквозь стиснутые зубы, все сильнее усиливая хватку рук.
Отец издает нечленораздельные звуки, но некоторые слова я все же улавливаю краем сознания.
«Ненормальная», «больная», «сбежала».
***
Острая боль, пронзившая голову, заставляет распахнуть глаза.
— Сбежала, ненормальная! Босс нас в стружку закатает, — слышу крики быков, а сам всё ещё провожу параллели со сном.
Сон… Черт его дери. Несколько дней в напряжении без сна дали о себе знать. Свалился от чертовых рук ведьмы.
Хочу потереть ноющие виски, но стоит потянуть руку, как жесткая кожа впивается в шею и запястья. Боковым зрением вижу стянутый у шеи ремень, фиксирующий руки.
— Сука! — вскакиваю на ноги и одним рывком срываю его с себя.
Пряжка отлетает к стоящему напротив кровати комоду, а я — разъяренный, выхожу из комнаты.
— Где она? — рычу на охрану, которая семенит за мной.
— Босс, перепрыгнула через ворота и в лес убежала.
— А вы на какой хуй мне тогда сдались? — хватаю за грудки и одним ударом валю говорившего.
— Босс, мы на неё собак пустили, найдут.
В этот момент меня словно за сердце хватают и вырывают его нахрен. Стою, оторопело вглядываясь в лицо быка и думаю, хребет ему проломить или череп раскроить, но вместо этого ошалело хватаю, приподнимаю и ору на ухо.
— Ты, блять, че сказал, уебок? Каких нахуй псов? — гнев захватывает все сознание, не давая здравому смыслу протиснуться сквозь.
Валю охранника на землю и силой пинаю ногой голову.
Остальные стоят рядом, не дыша и боясь что-то ляпнуть.
— Собак обратно! — кричу им. — Если они сделают что-то с девушкой, я самолично посажу каждого с ними в клетку. Предварительно не покормив!
Последний раз бью пустоголового ублюдка, после чего взмахом руки зову за собой охрану и бегу в лес.
Но стоит нам выбежать за ворота, слышится вой вертолета и сирен.
— Еба-а-ать, — шарю руками по карманам, а потом сжимаю лоб, понимая, что, блядь, эта ведьма позвонила отцу с моего телефона.
— Босс, надо валить!
— Кому, бля, надо? Приведите мне ее живую и здоровую! Быстро!
— Но мусора…
Вытаскиваю припрятанный нож и кидаю в сторону его головы так, чтобы задел только ухо.
— Еще раз возразишь мне, он попадет в голову. С мусорами я сам буду разбираться, девушку быстро нашли!
Пока охрана разбегается по лесной зоне, я держусь из последних сил, чтобы не рвануть за ними. Сука. Ее папаша сейчас мне все планы испортит.
Встречаю подъезжающие машины мусоров с улыбкой.
— Руки за голову, — направляют в меня свои пукалки, пока я откровенно ржу над ними.
— А вертолет так и будет сверху летать? Где сажать собрались?
— Руки за голову! — повторяет опер, и я выхожу из себя.
Подхожу в упор, глядя прямо в его глаза.
— Стреляй, бля.
Он молчит, а остальные подоспевшие тем временем окружают мой дом.
— Если стрелять не собираешься, дай телефон, — сука, из-за этой девчонки столько проблем.
Нервно тру глаза. Терпение кончается.
— Ты же знаешь к кому приехал, — повышаю тон голоса. — Быстро дал мне телефон, иначе через час половина города будет огнем полыхать. А отвечать за это будешь ты, — скалюсь на сыкливого оперативника, который уже достает мобилу.
Набираю нужные цифры и говорю всего одну фразу.
— Убрал нахуй, иначе я за себя не отвечаю, — выплевываю в трубку, и только когда слышу в ответ удовлетворяющий меня ответ, киваю и возвращаю его обратно.
— Поболтай, — киваю.
Опер подносит трубку к уху, пару секунд слушает. Его лицо искажается в гримасе ужаса, а потом он, опуская пистолет, разворачивается.
— Уходим, — звучит громкое.
— Но…
— Уходим, сказал! — кричит он, запрыгивая в машину.
Через минуту от оперов не останется и следа, а крутящийся наверху вертолет просто не может приземлиться. Негде.
Смеясь, машу рукой будущему тестю и направляюсь в лес.
По-любому Эд отправил за девчонкой своих людей. Мне нужно найти ее первым!
31
Но ничего не меняется спустя час, три, пять… А к вечеру мы находим собак. Бесланы нигде нет…
— Сука, — плюю под хрустящие под ногами палки. — Ты станешь моей женой! Завтра ты станешь моей! — пинаю хворост, и тут раздается крик моего главного помощника.
— Босс. Девятая трасса. Везут в личную клинику ее отца. Она без сознания, подозрение на сотрясение.
Почему-то эта информация больно бьет по ребрам. Перемалывает их, отчего дышать невозможно. Стою, стараясь не показывать как эта инфа ебанула по моим нервам и внутреннему состоянию.
До скрежета стискиваю зубы и цежу сквозь них:
— Машину. Я лично заберу невесту обратно.
Беслана
Открываю глаза и натыкаюсь на свет, больно сверлящий зрачок. Оглядываюсь и не вижу ничего, кроме белоснежного пространства палаты.
После кромешной темноты, в которую с адским грохотом головы о камень столкнула меня Вселенная, мне хочется исчезнуть, только бы в глазах не контрастировало оттенками моей расшатанной нервной системы.
Черное…
Белое…
Как бесконечно меняющиеся полосы моей жизни. Интересно, сейчас я на какой? На белой? Или эта комната — иллюзорность реальной картинки.
Все зависит от того, по чьему приказу я здесь.
Дверь отворяется и в палату заходит… папа.
— Господи, папа, прости, — подтягиваюсь на кровати, но он не дает мне встать — стискивает в объятиях.
— Тише, тише, моя хорошая, все закончилось. Ты поправишься, и я увезу тебя за границу. Там вы с Максом поженитесь, и тебе больше никто не будет угрожать, — гладит меня по голове, а я до сих пор, как заезженная пластина, кручусь вокруг фразы о замужестве.
Мозгую информацию, но стадию принятия не прохожу. Чувствую себя бараном на убой. Овечкой. Жертвой. Почему я должна замуж выходить из-за какого-то психопата?!
— Не выйду, — отстраненно.
Папа отшатывается и заглядывает мне в глаза.
— Ты не понимаешь, что и кто за ним стоит. Даже я не могу защитить тебя, дорогая.
— Ты знаешь, что ему от меня нужно? — интересуюсь, чтобы хотя бы для себя иметь понимание причин поведения папы.
— Нет. Я думаю, он зациклен на тебе. Ты красивая. Ты ему отказала…
— Это из-за тебя, — останавливаю его монолог. — Он хочет женится на мне из-за тебя, папа. Может оставишь свою должность и заживем, наконец, счастливо? Это не мои действия приводят меня к аховым ситуациям. То, что я делаю — поправимо. Но то, что делаешь ты — нет. И пока ты держишь в руках власть, я всегда буду на мушке. Как и ты.
Он осторожно подсаживается и целует меня в голову.
— Я ни за что не отдаем ему тебя. Я смогу защитить тебя.
— Не сможешь, — хмыкаю, догадываясь, зачем он мне это говорит.
Он не может. Поэтому пытается доказать и мне, и себе, что это всё ещё возможно.
— Я хочу отдохнуть, пап. И ты тоже отдохни. Слишком много произошло. Я в безопасности.
— Пока ты в России, ты не будешь в безопасности. Он найдет тебя. А значит нужно как можно скорее уехать. Завтра рано утром мы вылетает во Францию, сделаем несколько пересадок в Европе и полетим в Австралию.
— Надеюсь, ты передумаешь с замужеством, пока я не наделала ещё больше глупостей. Потому что выходить за Максима я не намерена.
— Хватит! — резко перебивает отец, добавляя в голос жесткости. — Я сказал, что вы поженитесь! И это не обсуждается!
— Тогда будь готов потерять меня ещё столько раз, сколько раз ты не будешь считаться с моим мнением.
— Тебе вырасти надо для этого. И быть в безопасности. Твой гнев я как-нибудь переживу, — встает с кровати и выходит, а я лежу, уткнувшись в свои ладони и мечтаю обзавестись навыком останавливать слезы по своему желанию.
К сожалению, сейчас мне он совершенно недоступен.
32
Наплакавшись, я постепенно засыпаю. Утром папа, как и предупреждал, подготавливает меня к скорому отлету.
Нас сопровождает нереальная суета: гонка за безопасностью, бумажная волокита, поддельные документы.
На каком-то этапе я просто перестаю все контролировать. Отец не дает мне и малейшего шанса.
Когда я уже сижу пристегнутой к креслу, папа, наконец, произносит:
— Во Франции пойдем в посольство. Макс уже ждет тебя там. Вас распишут, после этого едете в Италию, а оттуда в Сидней.
Он говорит это таким спокойным, расчётливым голосом, что становятся тошно. Да, он мой родитель. Но я не маленькая девочка, которую можно швырять из стороны в сторону.
— Лучше бы я за него вышла… Хотя бы в своей стране осталась бы, — бубню себе под нос, но папа слышит.
— С ума сошла? — звереет и резко поднимает мое лицо. — Ты вообще обезумела из-за своих выходок! Если посмеешь сделать какую-то гадость, — грозит мне пальцем, — я тебя отправлю к матери. Она предлагала исправительный интернат для своенравной молодежи. Вот там ты точно будешь в безопасности!
Я не верю тому, что он говорит это серьезно! Не хочу верить! Отшвыриваю предательские мысли, но они все же находят выход из моего организма… через соленые капли, сорвавшиеся из глаз.
Отворачиваюсь, не желая с ним больше разговаривать.
Через несколько часов мы приземляется в аэропорту Шарль-де-Голля, и сразу же едем в подготовленный папой отель. Все происходит настолько сумбурно, что я даже не успеваю насладиться красотами Франции. Все то, на что я могла бы часами смотреть — пустышка, мелькающая на заднем плане.
Сегодня я стану женой… Пытаюсь подготовить себя к этой мысли, но нихрена не выходит! Внутреннее сопротивление рвет глотку изнутри! Царапает стенки! Сжимает органы!
Интересно, какого сейчас ему? Как это — ощущать, что тебя обвела девчонка?
— Надень этот белый костюм и выходи. У меня есть минут десять, Максим уже ждет нас в посольстве.
Ничего не выражающим взглядом скольжу по отцу и, взяв пакет из его рук, захожу в номер.
Быстро принимаю душ, надеваю на себя не костюм, а белый саван, и выхожу.
— Доволен?
— Не артачься и быстро за мной!
В глазах пустота… Делаю шаги механически… Потому что надо. Сажусь в машину, с отцом не говорю. Зачем? Он все равно не остановит этот харкорный перфоманс!
Когда подъезжаем к зданию посольства, руки начинают дрожать. Сглатываю скопившуюся слюну и, делая шаг из машины, кричу во все горло:
— Чтоб все тут сгорело к чертям собачьим!
Думала, станет легче, но не становится. Папа с недовольным видом тянет меня за руку, а я стопорю его ногами, лишь сильнее раздражая.
— Ты помнишь, о чем я сказал тебе! — цедит сквозь зубы. — Испортишь — полетишь в исправительное учреждение, клянусь!
Хныкаю от бессилия и думаю, на какой из красивых бордовых штор этого мерзкого помещения я могла бы повеситься?!
Проходя дальше, вижу, что Макс уже стоит и о чем-то разговаривает с маленьким седовласым очкариком.
— Здравствуйте, — пожимает отцу руку. — А вот и невеста, — улыбается мне, представляя меня этому маленькому мужчине. Как я поняла — тому самому послу.
— Добрый день, Беслана Эдуардовна. Проходите в зал переговоров, я подойду туда со всеми документами.
Следующая глава будет завтра в 10:00❤️
33
Натянуто улыбаюсь, а сердце барабанит в ушных перепонках от нервов.
Прохожу в кабинет вместе с Максом.
— Прекрати волноваться. Я здесь только ради тебя и твоей безопасности, Лана. Ты же помнишь, что мы — друзья, — берет в руку мою ледяную от страха ладонь и подносит к своим губам.
Ожидаю, что поцелует, но он обволакивает мою ладонь своими, сооружая кокон, и дует тёплым воздухом из рта.
— Ты ледяная.
— Я просто нервничаю…
— Так, а вот и документы. Господа, я должен удостовериться в вашей воле. Ответьте, вы заключаете данный союз по своей воле? — произносит подоспевший к нам посол.
Союз… Забираю ладонь у Макса и хмыкаю. Как нельзя точно описывает наши отношения.
— Да, — произносит уверенно Макс.
Когда же оборачивается на меня и утешительно улыбается, открываю рот, но не могу вымолвить и слова.
Тошнота подкатывает к горлу.
Дышать становятся тяжело.
Кашляю и оборачиваюсь. Пространство комнаты заполняется тёмным, как пелена в моих глазах, дымом.
— Черт возьми, Лана, бежим! — хватает меня Макс, но оглушающий взрыв откидывает его от меня на немалое расстояние.
Падаю, больно ударившись ногой, и не могу встать. Ничего не вижу. Пространство полностью заполнено гарью. Она проникает глубоко в легкие, выдирая их со следующим после вдоха кашлем.
Пытаюсь встать, но отсутствие кислорода заставляет осесть на пол и закрыть глаза… Последнее, что вижу — яркие всполохи пламени, обжигающие все, что ещё несколько секунд назад находилось возле меня.
Сквозь туман в голове слышу мужские голоса, но никак не могу на них отреагировать. Сознание, как и тело —ватное. Лишь когда меня касаются уже привычные жесткие пальцы, я сквозь морок ощущаю всплывшие флешбеки прошлого и теплоту человека, когда-то спасшего мне жизнь и заставившего навсегда поверить в то, что я сама могу быть сильной.
Инстинктивно жмусь к нему крепче, пряча голову в теплой кофте мужчины. Если это сон, то я бы хотела не просыпаться. Потому что с того самого дня, когда произошло переломное событие в моей жизни, я поняла одно: тот мужчина, который меня спас, единственный, кого я полюбила за все свои двадцать лет жизни.
Маленькая глупая девчонка, влюбившаяся в аромат и поступки человека, лица которого даже не видела. И вряд ли увидит. Сколько ни пыталась выпросить у отца о нем информацию, итог один: ничего.
И вот теперь, когда я лежу в его руках и снова ощущаю этот кокон тепла, обволакивающего все тело, расслабляюсь.
До того самого момента, пока не слышу на ухо:
— Я исполнил твое желание, бесенок. Здесь все полыхает! А теперь… я покажу тебе, как правильно нужно привязывать людей к кровати ремнем. Да ещё и так покажу, что после этой ночи никто и никогда не посмеет тебя у меня забрать. Сегодня ты станешь моей.
Судорожно распахиваю глаза и встречаюсь с его пылающим бешенством взглядом.
— Попалась, моя дорогая без пяти минут же-на.
___________________________________________________
Дорогие мои, после этой проды книга становится платной ❤️ Впереди нас ждет уйма приключений героев, их неоднозначные решения, предательства, отчасти своего рода жестокость, а потом описательная часть с причинами этого хаоса. В конце будет грандиозный капздец, который никого не оставит равнодушным! Это определенно будет огненно🔥
🫶🏻 Приятного чтения, мои дорогие🔥
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги