Детектив Фокс. Дело о забытой перчатке

Глава 1. Одни расстройства

– Я не отдал бы этой истеричке ни одной монеты, а вы говорите о целом парокаре! – раздавался из-за закрытых дверей кабинета шефа громкий голос мистера Уиттена.

– Целый? Ты полагаешь, что после того, как ты с друзьями въехал в витрину магазина, мой парокар можно назвать целым? – не уступала ему в громкости миссис Уиттен. – Да я на его ремонт потрачу все, что получу!

– Твой? Получишь? Ты ничего не получишь, слышишь? Ни-че-го! Я заберу у тебя даже твои бесчисленные тряпки!

– О, теперь они стали тряпками? А раньше тебе нравилось, когда я покупала новое платье для того, чтобы ты мог появиться со мной в свете! Нет, ты даже сам отправлял меня с шофером за ними!

– Да! Отправлял! Я же не знал, что он не только возит тебя в магазин! Изменить мне с этим…

– Я?! – крик миссис Уиттен перешел на секунду в визг, и я даже прикрыла уши, покосившись на дверь кабинета. – Я изменила тебе? Да как твой язык повернулся сказать мне такое?! Это ты, ты таскался всюду с этой вульгарной девкой, мисс Лилли Райс! Театры, модные показы, выставки! Сколько, по-твоему, я должна была все это терпеть?!

– Она мой секретарь, Лаура! В твоей пустой голове с кудряшками не умещается мысль, что мужчина может общаться с женщиной по рабочим вопросам?!

– Ха! Рабочим вопросам! Ты так это называешь? Да ты посмотри на себя! Если бы не моя красота, где были бы твои рабочие вопросы? Если бы не моя репутация, не мое имя, ты бы никогда даже не попал бы на любое мало-мальски важное событие в городе!

– Логика не твой конек, дорогая! Меня принимали в высшем обществе и до женитьбы на тебе! Это я, дурак, выбрал актрису вместо того, чтобы жениться на дочери банкира! Идиот! Сейчас жил бы себе припеваючи, нянчил бы внуков!

– Мистер Уиттен, – услышала я голос шефа и едва разобрала фразу, на фоне криков супругов показавшуюся мне сказанной чуть не шепотом, ­– при всем моем уважении, так мы ни до чего не договоримся. Миссис Уиттен, не стоит так расстраиваться. Вот, возьмите платок.

– О, ты уже и этого прибрала к своим коготкам! – взревел мистер Уиттен.

– Гектор! Как ты можешь?! Мистер Фокс наш консультант! И он совершенно не в моем вкусе!

Я прыснула. Самомнение шефа явно пострадало, раз он даже не нашел, что сказать.

– Ты не веришь мне! Обвиняешь в чудовищных вещах! А я, я всегда любила только тебя! Только ты… Нет! Нет! Я больше не могу это выносить! – Даже мне через дверь было понятно, что миссис Уиттен в данный момент играет. Я услышала, как она всхлипнула и зарыдала. Прямо как Исадора в недавней постановке «Любовь и ненависть», где миссис Уиттен представляла главную героиню, только во втором составе. Застучали каблучки, и я приготовилась сосредоточенно писать.

– Дорогая! – послышался голос мистера Уиттена.

Дверь распахнулась, и ужасная семейная сцена переместилась в приемную. Миссис Уиттен пронеслась мимо меня, рыдая в платок шефа. Я точно знаю, что это его платок, потому как лично покупала его вкупе с еще пятью штуками такого же светло-коричневого цвета. Семь монет за полдюжины, сплошное расточительство.

Мистер Уиттен догнал супругу за пару шагов до выхода и, развернув к себе, со страдальческим видом посмотрел в ее заплаканное, но все еще прекрасное лицо.

«Вот же, – подумалось мне, – умеют некоторые плакать красиво. У меня выходит всегда просто ужасно. Глаза тут же краснеют, нос, из которого еще и льет, как из ведра, опухает, кожа на лице идет пятнами, и все это не проходит еще с час после окончания самих рыданий. У миссис Уиттен же лишь чуть порозовели щеки и едва увлажнились глаза».

Я опустила взгляд в толстый гроссбух, пока меня не застукали за подсматриванием. Мистер Уиттен покосился в мою сторону, и я хмыкнула про себя.

Мужчины, вообще, и этот, в частности, даже не предполагают, что если женщина не смотрит в их сторону, то это вовсе не значит, что она их не видит. Заблуждаясь, как и все, на этот счет, мистер Уиттен решил, что может поцеловать свою жену прямо у меня перед носом, не то за тем, чтобы окончательно примириться, не то действуя на древних инстинктах. Но та вдруг резко отодвинулась.

– Не путай меня со своей секретаршей, Гектор, – холодно проговорила она и, окончательно вырвавшись из объятий мужа, вышла.

Тот снова покосился на меня, показалось, что с недовольством. Даже его усы зашевелились. Я-то тут при чем?

– Я свяжусь с вами завтра, – вернувшись широкими шагами к кабинету шефа, строго проговорил он и, наконец, покинул нас.

Я облегченно выдохнула. Однако услышав нервные шаги шефа, расхаживающего по кабинету, заскрипела от досады зубами и, расставшись с планами спокойно подбить никак не сходившиеся с моими расчетами итоги прошлой недели, окончательно закрыла бухгалтерию.

К тому моменту, когда мистер Фокс возник на пороге, на моем столе уже появилась бутылка шерри, маленькая рюмочка и шоколад с сырной начинкой в хрустальной вазочке. Шеф молча подошел, убрал шерри и рюмку в шкаф, достал оттуда бутылку виски и широкий стакан, в который тут же щедро плеснул напиток. Бросив на меня быстрый говорящий взгляд, влил в себя содержимое стакана и, вернув все на место, ушел обратно в кабинет.

Я ждала и считала. Пять-четыре-три-два-один…

– Они сведут меня в могилу, – донесся голос шефа из кабинета.

Он не выходил, а я не лезла с замечаниями и советами, молча ожидая, когда мистер Фокс сам придет ко мне за сочувствием.

– Он еще ничего. Но когда она начинает кричать, клянусь, мне хочется засунуть ей в рот чернильницу, Кис-Кис.

– Это крайне неэстетично выглядит, – пробурчала я, обижаясь, что из двоих скандалистов шефу не понравилась именно миссис Уиттон, хотя ее муж был намного грубее и неотесаннее, на мой взгляд.

– Что? – переспросил шеф, не разобрав моих слов.

– Я только-только достала вам эту чернильницу! – Пришлось повысить голос, но на последних словах осечься, так как мистер Фокс все же решил перебраться ближе. – Пожалейте мои ноги, шеф.

Глава 2. Две полосы

Я решила зайти к Ашули по дороге домой. Уж больно хотелось побыть одной, пошагать, подумать, пофилософствовать. Однако погода явно противилась этому. Хоть и без дождя, но на улице было холодно и промозгло и казалось, что он вот-вот застучит по тротуару ледяными пальцами. Ветер раздувал полы пальто и гнул поля у шляпы, так что пришлось прижать ее рукой и прибавить шагу, благо, кожевенная мастерская располагалась всего в трех кварталах от дома мистера Фокса. Представляя, каким чучелом я сейчас предстану перед хозяином мастерской, философски пожала плечами. Я не кокетничать сюда пришла, а по делу.

Дверь ответила звонком на мое приветливое пожатие ручки. В нос ударил терпкий, густой, сладковатый запах дубленой кожи, будоражащий, волнующий и переворачивающий все внутри. Я на секунду прикрыла глаза от удовольствия.

Мистер Краус, кожевенник, стоял за рабочим столом и перебирал готовый материал, раскладывая шкурки красного оттенка. Увидев меня, он улыбнулся. Морщинки лучами разбежались от его глаз, а спина чуть распрямилась.

– А-а-а, – протянул он, – мисс Фэлкон. – Заходите, заходите скорее. На улице, вероятно, ужасная кутерьма. Миссис Краус понесла молочнице бутылки, и я теперь волнуюсь.

Я представила миссис Краус и хмыкнула про себя, подумав, что волноваться можно за кого угодно, только не за этого великана в юбке. Пригладила волосы, поправила шляпку и поздоровалась.

– Мистер Фокс велел…

– Забрать его перчатки, – закончил за меня хозяин мастерской. – Сию минуту. Подождите. Сейчас принесу.

Он, привычно горбясь, вышел через проход и вскоре вернулся с парой кожаных перчаток из тончайшей кожи, которую шеф не решался чистить самостоятельно, доверяя лишь мистеру Краусу.

– Вот, ваш заказ, – морщинистые узловатые пальцы с въевшейся в ногти краской протягивали мне белоснежные перчатки. Я даже забеспокоилась, не останутся ли следы от рук кожевенника на белой коже, но нет, краска любила своего хозяина и не посягала на плоды его труда.

– Как всегда идеально, мистер Краус, – осмотрев перчатки и не найдя и следа от ужасного винного пятна, заметила я. – Вы просто волшебник.

– Это не я, это моя Тонечка.

Миссис Краус носила странное, но очень звучное имя, Антонина. Однако я ни разу не слышала, чтобы ее супруг хоть раз назвал ее им. Только Тонечка. Всегда. Сила воли и терпение у Тонечки были железными. Мистер Краус талантливо кроил и шил вещи, а она их восстанавливала после вот таких, как у мистера Фокса, казусов.

– Взяли новый заказ, мистер Краус? Необычный цвет, – кивнула я на стол с выделанными и окрашенными шкурками.

– Бордо, – гордо проговорил мастер, хитро мне подмигнув. – Не у каждого кожевенника есть такой колер. Да и заказчики такие не у всякого найдутся.

Я прониклась тайной и наклонилась ближе в предвкушении раскрытия личности заказчика.

– Сама леди Экройд заказала.

Я еле сдержалась от недовольной гримасы при звуке ненавистной фамилии.

– Ну, ее муж может себе позволить эксклюзивные заказы.

– Нет-нет. Она уже не замужем за этим воротилой, – уверил меня мастер.

– О ком ты там говоришь, Мольтон? – послышался с порога голос миссис Краус, обернувшись, я увидела и ее саму, входящую в мастерскую. Вид у Тонечки был ничуть не лучше моего. Ее по-генеральски мощная фигура была завернута в коричневое пальто с кожаными манжетами, ворот которого встопорщился, вуалетка на голове встала дыбом, а из-под самой шляпки торчали растрепанные ветром волосы. – Погода нынче кошмар.

– Тонечка, – бросился помогать супруге раздеваться мистер Краус, – там что, дождь?

– Нет, но кажется, что сейчас что-то, да надует. – Голос у миссис Краус был под стать ее фигуре: громкий, сочный, низкий с легкой хрипотцой. Она отстегнула шляпу с вуалеткой, повесила ее на крючок и принялась приглаживать волосы своими не по-женски большими руками, закалывая шпильками пепельные пряди. – Так о ком ты говорил, Мольтон?

– О леди Экройд, Тонечка.

– Милая, но совершенная сумасбродка, – безапелляционно заявила та.

– Тонечка, – укоризненно, но тепло сделал замечание мистер Краус.

– Что? Я знаю, что говорю. Судите сами, мисс Фэлкон, отродясь не слышала, чтобы леди летали.

– Летали?

– Да. Она заказала нам перчатки, и сама рассказывала, как собирается стать… как же, простите меня боги, называется это страшилище?

Миссис Краус взглянула на мужа.

– Дирижабль, дорогая.

– Точно. Ди-ри-жабль. – Тонечка посмотрела на меня. – Мисс Фэлкон, вы видели их вблизи? Я-то сама нет, но мне рассказывал Мольтон. Вот эта сигара в небе, которая кажется малюткой, на самом деле огромный пузырь. Как наш дом.

Она сделала большие глаза.

– Даже больше, дорогая, даже больше.

– И что же? Все богатые люди летают на дирижаблях, – не поняла я в чем заключалась особенность бывшей жены Экройда.

– Но она собралась им управлять! – воскликнул мистер Краус.

– Управлять? – невольно удивилась я смелости женщины. – Сама?

– Конечно, сама. Вот, хотела заказать нам перчатки к первому полету. Говорила, соберутся газетчики, нужно выглядеть с шиком.

Я уже не слушала, как мистер Краус расхваливает свои изделия, а думала о том, как это восхитительно, наверное, летать. Чувствовать себя свободно, словно птица. Подумать только, женщина – и пилот дирижабля!

– Вот увидите, мои перчатки принесут ей удачу. Таких больше ни у кого нет. Видите, мисс Фэлкон, – мастер взял со стола расчерченную заготовку и поднес мне рассмотреть, – я даже уже монограмму выбил на отвороте.

На будущем отвороте и впрямь виднелись две буквы Э. Эвелина Экройд. Фамилия вновь опустила меня с небес на землю, заставив вспомнить, кто именно ее носит.

– Чудесная монограмма, мистер Краус. Надеюсь, леди оценит вашу работу по заслугам.

– Надеюсь, мисс Фэлкон, надеюсь, – скромно проговорил мастер.

– Еще бы! – прогрохотала его супруга. – Таких перчаток больше ни у кого не заказать. Только ты, Мольтон, можешь сделать такую качественную вещь. Вот, – она указала на свою пару простых кожаных перчаток, – сами пощупайте, мисс, тонкая кожа, а не мерзну. Все потому, что голова у моего мужа умная, а руки золотые. Он мне вшил туда тонкий подклад. А с виду и не скажешь вовсе.