Дети Адама. Явь vs/and Навь

Почему моя книга называется "Дети Адама. Явь vs/and Навь"

Немного "отсебятины".

Я долго думала, как назвать книгу.

Жанр обязывал совместить несовместимое).

Наткнувшись на информацию о первой жене Адама по имени Лилит -женщине, сотворенной из плоти/земли по образу и подобию Бога. Что отличало ее от Евы, которая по сути своей - клон Адама из его же ребра с подправленными параметрами, согласно желаниям мужа.

К чему я это?

Если брать библейский сюжет за основу получается, что дети Адама и Евы, как и дети Адами и Лилит - люди, имеющие внешние данные, а так же некие физиологические особенности и способности, доставшиеся от отца и матери. Мы знаем, что отец у них общий, а вот матери разные!

А если предположить, что Лилит несколько отличалась от Адама заданными характеристиками? Это бы объяснило , мягко говоря, нестандартность потомков: клыкастых, оборачивающихся и т.д.

Эта часть умозаключений поясняет начало заголовка "Дети Адама". Что же касается составляющей "Явь vs/and Навь", тоъ я решила обратиться к славянскому фольклору, где представление о нечисти и нежити базируется на триединстве мира.

А именно Прави (мир Богов), Яви (наш мир) и Нави (мир мертвых и нечисти).

И, заметьте, согласно былинам, легендам и сказкам, представители каждого из миров вносили изменения в генофонд населения любого из пластов бытия.

Боги влюблялись в смертных, смертные соблазнялись нечистью, нечисть стремилась угодить богам.

"Правь, Явь, Навь" пришлось отбросить из-за выбранного временного промежутка и нежелания "подниматься" в Правь и "опускаться" в Навь.

Явь - место приключений Меркулова и Каминского. Но остановись я на данном названии - как впихнуть в роман "нелюдей"?

Пришлось вернуться к библейской трактовке "различия видов".

Поэтому было принято решение назвать книгу "Дети Адама", так как что нечисть, что люди потомки одного и того же человека, а значит в состоянии сосуществовать в моей книге на одном пласте мироздания. Казалось бы - можно успокоиться.

Но!

Всегда есть место этому самому "но". В основе же славянский фольклор!

Поэтому путь будет "Дети Адама. Явь vs/and Навь".

Приятного прочтения.)

Как выглядят мои герои :)

Снимки взяты из открытых источников. Эти мужчины реальны и наиболее соответствуют моему представлению о Меркулове и Каминском. Мысленно поместите их в 1956 год и переоденьте согласно эпохе).

Меркулов

Каминский

Глава первая. Упырь.

1.

В конце мая тысяча девятьсот пятьдесят шестого года беспересадочный вагон Гродно-Москва (поезд Гродно-Ленинград) выплюнул из раскаленного нутра на не менее прожаренный перрон приграничного Гродно взмокшего до звона в ушах капитана московского УГРО.

Меркулов Константин Игнатьевич (тридцати шести лет от роду, из крестьян, женат, в партии с сорок второго года, воевал, имеет награды) не любил суету вокруг своей персоны. Поэтому от сопровождения встречающих отказался. Оглядевшись по сторонам он, следуя изученной накануне карте, пружинистой походкой направился к цели.

Город, приветливо зажигая на его пути свечи отцветающих каштанов, стремился показать себя во всей красе. Тяжелым плющом на старых стенах, коваными решетками крошечных балкончиков, вековой мудростью в глазах, обмахивающихся, по причине жары, кружевными платочками старушек и яркой, наглой красотой блестящих на солнце новеньких плакатов. За одиннадцать лет время слизало следы войны. По вымощенной брусчаткой мостовой катили пузатые автобусы, перевозя пионеров, уютных нарядных стариков и кокетливых, спешащих на работу барышень. Те, кто разделял с приехавшим необходимость прогуляться по утреннему бульвару, с любопытством разглядывали целеустремленно идущего мужчину. Тот - жилистый, черноволосый (в мать) с резкими, словно каменными чертами лица - по сторонам не смотрел, хотя тяжелый взгляд серых "монгольских" глаз от встречных любопытных не прятал.

Меркулов был человеком дела. И дело, приведшее из шумной столицы в провинциальный Гродно (о, этот снобизм москвича в первом поколении!) не требовало отлагательств. Полчаса на представление высокому начальству, пятнадцать минут на то, чтобы обжить письменный стол у окна и еще час до начала рабочего дня на изучение собранных гродненскими коллегами материалов.

Ровно в девять тридцать Меркулов поднял голову и приготовился встречать будущих коллег.

Первой в кабинет скользнула женщина в синем платье. Память услужливо подсказала - Карпович Данута Станиславовна (сорок лет, замужем, мать трех дочерей погодок, временно переведена из машинописного отдела в помощь московскому начальству). Женщина на меркуловский кивок приветливо улыбнулась и устроилась за соседним столом. Расчехлила машинку и словно растворилась в интерьере. Еще через пять минут, окинув пустой стол слева, москвич встал и, отточенным годами движением достав портсигар, сердито затянулся. Дверь тут же распахнулась и на пороге "нарисовался" хозяин "необжитой территории".

- Proszę o wybaczenie, Pani Danuta, autobusy mnie nie lubią! (Прошу прощения, Пани Данута, автобусы меня не любят!) - Щегольская шляпа приземлилась на единственный рожек колченогой вешалки. - Pan..? (Пан…?)

Меркулов осмотрел будущего коллегу и внутренне скривился. Панич, как он есть. Холеный, белокожий, красногубый. Тонкий, как барышня. Настоящий буржуй. Недобитый.

- Товарищ. - Губы Меркулова стали еще тоньше. - Меркулов Константин Игнатьевич.

Вошедший слегка поклонился. Качнулась русая - до золота - шевелюра:

- Каминский Казимир Тадеушевич. Пану-товарищу что потребно?

Каминский говорил по русски без акцента, но слова переплетал так причудливо, что Меркулову сразу показалось - над ним издеваются. Сосчитав до десяти, он выпустил изо рта струю дыма и сунул под нос скривившемуся буржую удостоверение.

- О... - Каминский переместился с носка на пятку. - Пан-товарищ есть московское начальство? Спасибо, что почтили своим вниманием, как же мы без Вас?!

Меркулов очень бережно закрыл удостоверение.

- Казик, не дури. - У машинистки Дануты оказался мягкий, но очень твердый голос. Присмирели оба. И "панич" и "мужик".

Первый скользнул за стол и уставился на второго преданными глазами. Второй, мысленно поминая родню буржуя нехорошими словами, неторопливо подошел к рабочему месту опоздавшего и с иезуитской четкостью разложил перед ним снимки из дела.

- Без "нас" вы имеете пять растерзанных тел. Женщины. Возраст от семнадцати до двадцати пяти лет. Блондинки.

Каминский побледнел. Дернул тугой воротник. Меркулов презрительно буравил коллегу взглядом - "слабак".

- Семь. - Карие глаза встретились с серыми и Меркулов с уважением понял, что потерявшая свежесть горловина щегольской рубахи признак гнева, а не слабости. - Я, пан-товарищ, с утра был у Абрама Исраиловича в морге. Есть еще два тела. На три месяца старше, чем первое из этих.

- Матка Боска... - Ахнула, спрятавшись за машинкой Данута Станиславовна. - Чистый упырь!

Мужчины синхронно повернулись в ее сторону. Женщина стала еще незаметнее. Убедившись, что комментариев больше не будет, говорящие вновь сосредоточились друг на друге.

- Что навело вас на мысль о том, что ... - Меркулов перевернул снимок под номером один и, прищурив правый глаз, прочел. - Шишковская Амалия не первая жертва?

- Он точно знал что делает. - Каминский поочередно ткнул пальцем в оставшиеся четыре снимка. - Движения четкие, рука не дрогнула ни разу. Явно убивает не впервые. Даже, я бы отметил, любит это делать. Co jeszcze powiedzieć? (Что еще сказать?) Тела выложены "на показ". Что бы сразу нашли. Он нас, как вы, русские, говорите... "ни в грош не ставит". Свидетели? Как всегда никто ничего не видел. Значит, умеет следы заметать. Матерый "хищник". В отчете все написано, пан-товарищ следователь.

- Читал. Рад, что и вы делаете тоже самое. - Московский следователь не хотел обострять и без того не сложившиеся с первых минут отношения. Но ничего с собой поделать не мог. - Однако ваш вывод не имеет под собой твердой почвы. Преступник может быть егерем, мясником, врачом. И дело не в опыте убийцы, а в его профессионализме. Не согласны, товарищ Каминский?