Дети морей

Пролог

Где-то на далёких островах Тихого океана или Карибского моря, где морские волны накатывают на песчаные берега, есть сказка о бравом капитане и смелой женщине. Говорят, их любовь проходит даже через самые суровые шторма. Иногда её тихое пение можно услышать даже в плеске скал, а его корабль можно увидеть в полуденных миражах. И они, сливаясь воедино, приводят путников к берегам.

А началось это ещё тогда, когда в море впервые вышел безымянный капитан бравого фрегата. Этому бравому мореходу покорились даже своенравные воды Тихого океана. И каждый свой поход он благодарил ту, что ждала его на берегу. Настоящая смелая черноокая красавица, выходившая на берег моря даже в самый лютый шторм, раскрывающая руки солёным брызгам и напевающая песни во славу моря. И каждый в городе знал, что он вернётся к своей возлюбленной, и она, залившись весёлым и счастливым смехом, обнимет его и поклянётся всю жизнь его оберегать от цепких синих глубин. И вот однажды, когда на океане стоял четырехдневный шторм, сносящий своими крепкими и мощными волнами каменные берега, обрушиваясь своей мощью на безвинные берега и дома людей. Много тогда вынесло на берег причуд с морских  глубин. И многое поглотило. Никто уже не верил в то, что вернётся безымянный капитан из последнего похода, да вот только вышла вновь та женщина к морю, зашла в воду по колено, а то и по пояс и, громко запев, усмирила лихой океан. И на утро, в полдень по часам, вышел из серой дымки фрегат того самого капитана. И они, поклявшись перед самим богом, решили, что отныне будут показывать дорогу к маякам тем, кто сбился с курса. А на утро их видели уходящих на небольшой шхунке далеко в море на полных парусах, одни, без команды и припасов.

На самом деле так могла бы начать история любви мужчины и женщины, где они, преодолевая шторма жизни, приходят к единственной любви, которая укладывалась во фразу: «И жили они долго и счастливо». И началась бы она, наверное, с того, что дерзкий пират похищает с берега прекрасную девушку, чьи очи и воля покоряют его холодное сердце. И она, вспоминая историю о любви двух отчаянных сердец, держится за эту крупицу света в своей жизни. И они, вместе преодолевая злость и устои, находят друг в друге крохи симпатии, которая разрастается в пламя страсти и любви.

Но это, увы, история не совсем о любви прекрасной женщины и бравого капитана, хоть и о моряках, в чьих жилах течёт морская вода, чьи глаза зорко смотрят на морскую гладь. Эта короткая история о том, как однажды встретились сильная женщина и прозорливый мужчина на просторах синих вод.  И о том, что в океане могут быть погребены сотни историй, и это – одна из них.

Глава 1

Никлаус Майклсон

— Как вы его назовёте? – прощебетала тоненькая девушка-служанка, смотря на раскрасневшееся лицо своей госпожи, губернаторши Эстер Майклсон. Женщина разродилась не так давно и теперь просто отдыхала, смотря на новорожденного младенца. Мальчик, как сказали повитухи, родился здоровый и крепкий.

— Никлаус. – Прошептала Эстер, прижимая ребёнка к себе и счастливо улыбаясь. – Такой же крепкий, как и его отец. Ты займёшь место адмирала, будешь королём семи морей и всего океана.

Губернаторша мягко укачивала и себя, и малыша, прикрыв глаза и загадочно улыбаясь.

— Чему Вы улыбаетесь, госпожа? – вновь спросила служанка, наблюдая за матерью младенца.

— Он вырастит настоящим покорителем моря. ­– Майклсон поцеловала ребёнка в лоб и, тяжело вздохнув, откинулась на подушки, обессилено опуская голову к груди. – Давина, принеси воды и чистые пелёнки. Хочу, чтобы рассвет Никлаус встретил в покрывальце нашего герба.

Девушка, поклонившись, шустро направилась к выходу из комнаты, но не успела она коснуться ручки, как дверь открылась от громкого удара кулака в неё. Давина успела только вскрикнуть и отшатнуться, наблюдая за тем, как статный и высокий, даже можно сказать мощный, мужчина очутился на пороге. Его властные руки крепко стискивали эфес рапиры, цепкий, пронзительный взгляд мужчины был направлен на Эстер.

— Хочешь, чтобы этот бастард занял место среди моих детей? – глухо прорычал он, презрительно хмыкнув, глядя в глаза жене. – Чтобы все мои дети ели за одним столом с этим ублюдком?

Эстер молча стиснула зубы, стараясь не отводить взгляда от лица мужа. Но, не выдержав, опустила глаза.

— Майкл, – тихо прошептала она, – не убивай его хотя бы. Выгони из замка, но, пожалуйста, не убивай. Отдай его отцу!

Губернатор, криво и надменно усмехнулся.

— Покойник, – его взгляд источал холод и искреннюю ненависть, рот кривился в гримасе, которую можно было назвать отвращением и гордостью, – не сможет позаботиться о выблядке. А ты, дорогая женушка, завтра же отправишься в монастырь на материк. А с этим, – он коротко кивнул на ребёнка, – я сам разберусь. 

Сложно представить, что может быть страшнее гнева адмирала, который поймал свою ненаглядную жену в объятьях другого, да ещё и капитана из его флота, как его там звали? Энсел? Да, кажется, именно так, и ходил он на корвете. Что же, в какой-то мере Майкл был достойным отцом: он словно бы дикий волк рвался в разведку на небольшом судне, изящно обводил врагов вокруг пальца и, уничтожая основные силы противника, выходил победителем. Майклу он напоминал крадущегося зверя, способного одним взмахом лапы переломить хребет врагу. Пронырливый волк смог обвести вокруг пальца и своего адмирала.

— Что ты будешь с ним делать? – Эстер прижала к себе сына, с первородным ужасом смотря на искажённое в ярости лицо мужа. – Майкл, - она попыталась рвануть вперёд, ведомая паникой и страхом, но тело, изнеможенное после родов, не позволило ей этого сделать, останавливая приступом резкой боли внизу живота, – прошу... – её голос напоминал тихое шелестение ветра, - он всего лишь младенец...

— Замолчи, – коротко бросил адмирал, презрительно смотря на женщину, – радуйся, что не послал тебя на виселицу за измену или не забил камнями, как блудную простолюдинку. Мне мерзко на тебя смотреть, Эстер, ты опозорила меня перед всеми, продала свою честь и верность какому-то капитану. Эстер, чем ты думала?

Он, ухмыльнувшись, посмотрел на когда-то красивое лицо жены: сейчас оно было перекошено в испуге и панике, полопавшиеся капилляры на щеках и прокушенные губы – всё говорило о том, что роды дались ей тяжело. И всё-таки Майкл не собирался идти на поводу женских слёз и заверений, хотя ему и пришлось признать, что это его ребёнок, чтобы не уронить свой статус в глазах других, он не собирался предавать свою гордость, а так же роднить своих детей с порченой кровью.

Адмиральша отвела взгляд, обнимая ребёнка и словно бы прячась за ним. Но постаралась ответить достаточно сильным голосом, чтобы не робеть перед своим мужем и не давать слабину.

— Майкл, – её голос всё-таки зазвенел от слез, – ты постоянно в походах, ты сильный боец, ты сильнейший из командиров, но... – она поджала губы, - но... я... я не знаю.

Он так и подозревал.

— Энсел даже сказал, что ты сделала для него кольцо из лунного камня, сказала, что оно будет оберегать его от бед на море во время его походов. Вот только не смогла ты его уберечь от пули в лоб.

Сложно представить, что может переживать женщина, находящаяся во власти страха и паники, отчаянья и боли, а так же понимания, что её вина в этом есть, и пострадает невинное дитя.

— Сделала, – подтвердила Эстер, – и сама же подставила его под твой гнев. Желая уберечь от бед на море...

Майкл ухмыльнулся, сделав короткий жест служанке, которая всё это время оставалась в комнате, тихонько сжавшись в углу комнаты в маленький комок.

 — Забери ребёнка, отдай его кормилице Далии. После подготовь свою госпожу к поездке в монастырь на материк. Собери всё необходимое, выбери самые скромные и закрытые платья, остальное раздай служанкам и знатным горожанкам в городе. Будут спрашивать – скажешь, что госпожа отправляется в Англию на лечение от тропической болезни.

— Х-х-хорошо. – Прощебетала она, кивнув, сделав неуклюжий поклон из-за торопливости и напряжения, коротко приблизившись к Эстер, Давина  без усилий забрала спящего младенца из рук женщины, которая невидящим взглядом смотрела куда-то в стену.

— Теперь отдыхай, Эстер, тебе предстоит долгая дорога. – Пропустив вперёд служанку, адмирал вышел из комнаты, закрывая за собой дверь.

Губернатор прекрасно знал, что нет ничего страшнее, чем остаться наедине со своими мыслями. От других людей можно сбежать, заткнуть голос в своей голове пустой болтовнёй, рассматриванием картин или прогулкой в компании кого-то. А вот в одиночестве приходится слушать назойливый голос собственного я, которое рвётся наружу. Приходится слушать голос своих эмоций и страхов. Это была отличная пытка, которую применяли к особо строптивым матросам. Воронье гнездо, грузовой трюм – отличные места, чтобы свести человека с ума и заставить его глотать собственную мораль.