Дети Нави. Банная Невеста

Пролог

И с чего это я дорогая? Что на него нашло? Какая муха его укусила? С чего это он такой подозрительно ласковый?

Внутри меня всё бурлило, как кипящий котёл.

Напряжение сковало тело, словно ледяные оковы, и я не могла оторвать взгляд от его фигуры, чувствуя, как сердце стучит всё быстрее. Волны тревоги накрывали меня, словно цунами, а в голове метались мысли: что он задумал? Зачем явился сюда? Что за игру он затеял?

— Изволь в баньку напроситься, — произнёс красавец-колдун, встав у порога с лёгкой, почти издевательской усмешкой, которая, казалось, скрывала нечто зловещее. Его голос, мягкий, как бархат, обволакивал, но в нём таился холод, который пробирал до самых костей. — Пусти меня, банница, пусти в баньку… Да зла не причини.

Я сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, оставляя следы.

— Что он делает? — прошептала я, затаив дыхание, наблюдая за его высокой тёмной фигурой, которая в дверях казалась почти тенью, скользящей в полумраке.

— Как что? — отозвались поленья, удивлённо переглядываясь. Их голоса дрожали, словно они сами боялись того, что сейчас произойдёт. — Сам напрашивается! Беда-а-а! Хитрый, очень хитрый!

— Ну, это я уже поняла, что сам напрашивается, — зло ответила я, нахмурившись. В моих глазах вспыхнул огонь. — Он явно напрашивается на неприятности.

Я тут же вспомнила, как этот самый колдун бегал за Катенькой, пока его мать изводила его жену и детей. И ведь извела! Прямо такая злость взяла. Тоже мне ходок по Катенькам! И что, что красивый? Даёт право налево? Или быть почётным быком-осеменителем всей деревни?

Этот ветреный колдун со странно-неподвижным взглядом, гипнотическим и притягательным, словно у змеи, нагнулся и вошёл в маленькую дверцу бани.

— Так нет же! — пронеслось шёпотом поленца. Их голоса дрожали, но в них слышалась тревога. — Он напрашивается, чтоб ты ему ничего не могла сделать!

Внутри меня всё сжалось ещё сильнее. Волнение и гнев боролись у меня в груди, как два зверя, готовые разорвать друг друга. А вдруг не справлюсь? Что, если он сильнее? Что, если его магия сильнее моей?

— А вот и ты, обдериха! — произнёс колдун, взглянув на меня своими равнодушными, холодными глазами, которые словно пронзали насквозь. Любая женщина не смогла бы пройти мимо такого взгляда, не почувствовав легкое волнение и кокетство. Но я не была той, кто поддаётся на его чары.

— Вот кобель! — поморщилась я, скрестив руки на груди. Мой голос дрожал от гнева. — Посмотри на него! Такой взгляд — кобелиный. И зачем сюда пожаловал?

— За детьми, — коротко ответил он, повернув ко мне голову и взглянув на меня оценивающим взглядом, в котором таилась какая-то тайна. В его глазах я увидела что-то, что заставило меня вздрогнуть.

Что-то подсказывало, что он посильней меня будет.

— Видел, как ёжики чихают? — усмехнулась я, пытаясь скрыть свой страх за насмешкой. Но в глубине души я понимала, что это только начало.

Нет, всё-таки в нём что-то меня настораживает. Этот колдун слишком уверен в себе. Он не похож на тех, кто пришёл с миром. Его взгляд полон холодной решимости, а движения — грации хищника, готовящегося к прыжку.

— Вот тебе, а не дети! — скрутила я кукиш. — Или ты думаешь, что сможешь легко обмануть меня? Я что, не знаю, как ты к Катеньке бегал, пока твоя мать твою жену законную с детьми в бане заперла? На смерть отправила?

Мои слова прозвучали громко, и колдун вдруг изменился в лице. Его взгляд стал тяжёлым, как камень, а губы скривились в презрительной усмешке. Он словно почувствовал, что я знаю о нём куда больше, чем следовало бы.

— И ты что? После такого ты решил вдруг стать чудесным отцом? Ах, я вспомнил! У меня же тут дети есть! Ой, как здорово! Иди-ка ты к своей Катеньке! Катись к Катеньке! — в сердцах произнесла я, упирая руки в боки. — Да тебе мышь полевую доверить нельзя!

Колдун бросил на меня взгляд, полный удивления и злости. Его глаза сверкали, как два темных омута, в которых можно было утонуть. Он откинул длинные густые тёмные волосы за спину и усмехнулся.

— Значит, так, да? — спросил он, его голос был холодным, как лёд. — Я с миром пришёл! Поговорить хотел.

— Мир положи здесь. Бери сто кукуев за пазуху и катись отсюда! — произнесла я в гневе. — Ничего ты у меня не получишь! Тоже мне! Отец года! Не надо, не надо… Ой, а что? У меня дети есть? Ой, давайте я поиграю в заботливого папочку! Ты безответственный! Иди к своей Катеньке! Пусть она тебе рожает! О, а где мои детки? Куда я их положил? Ой, под лавкой нет? Нет! В печке нет? Нет! О! Погодите! Да я на них кукуй положил! Поэтому их не видно! Сейчас как кукуй сниму, так сразу яжебатем стану! А потом новую бабу найдёшь и снова дети не нужны? Ах, всё, я поиграл! Забирайте!

Каждое слово, сказанное мной, было наполнено горечью и злобой. Я ненавидела этого колдуна всем сердцем. У меня эти Катеньки и так поперёк горла стоят! У меня там своя Катенька всю жизнь мою, все мечты мои и надежды под откос пустила! И тут ещё одна Катенька — разлучница нарисовалась!

— Прокричалась? — спросил колдун, глядя на меня в упор. Его глаза зловеще сощурились, а губы сжались в тонкую линию. — Я ведь от своего не отступлю!

— Я тоже! — ответила я, глядя на него, как на злейшего врага. Мой голос дрожал от ярости, но я не собиралась идти на попятную.

Колдун что-то бросил на пол, похожее на горсть пыли, и начал что-то шептать. Его зловещий шёпот расползался по бане, словно ядовитый туман. Я почувствовала, как воздух вокруг стал тяжёлым и душным.

— Бежим, — дёрнули меня поленца в темный угол бани. Они были моими верными спутниками, и я доверяла им.

В этом тёмном углу, который казался таким маленьким, на самом деле места было, как в трёхкомнатной квартире. Ого! Вот тебе и быть нечистой силой.

Я огляделась по сторонам. Отсюда всё было видно, что творилось в бане. А творилось там настоящее безобразие! Колдун начал колдовать, и его волосы поднялись вверх, а вокруг его широко расставленных ног в красивых кожаных сапогах вертелся вихрь.

Визуал.

Глава 1

Деревенский воздух был насыщен ароматами навоза, влажной земли и хвои.

Я глубоко вдохнула, стараясь запомнить это чувство. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шорохом листвы и редким криком ночной птицы.

Я усмехнулась, вспомнив, как подруги рассказывали о своих поездках. Ну еще бы! Нормальные девушки ездят отдыхать и шопиться во Франкфурт-на-Майне, а я ради моего жениха Димы и из-за уважения к его родителям приехала подыхать и “жопиться” в какую-то Запиздошинку на Нюховке или Теребушку на Вобле, где из развлечений — медведь, вышедший из леса, или пьяная драка.

Дорога из шумного мегаполиса в глушь была долгой и утомительной. Я долго думала, в чем поехать на такую важную встречу. Хотелось выглядеть нарядно, чтобы показать, как важно для меня знакомство с будущими свекром и свекровью. В итоге нацепила белый свитер и новенькие джинсы.

Я подняла голову, чтобы полюбоваться звездным небом. В городе такого не увидишь из-за смога. Небо раскинулось надо мной, словно огромный купол, усыпанный сверкающими огоньками.

"Ого!", — восторженно шептало что-то внутри.

Внутри меня разливалось тепло от литра чая с травами. Этот чай был особенным — душистым, терпким, с легким привкусом меда.

Даже воздух здесь казался другим — свежим и чистым, без городской суеты и выхлопных газов.

Где-то неподалеку шумели старая слива и яблоня, покрытая ажурными зеленоватыми наростами. Я спустилась вниз по скрипучим деревянным ступенькам, чувствуя легкое беспокойство.

Отойдя на несколько шагов от дома, я ощутила, как очарование сменилось первобытным страхом. Все вокруг казалось чужим и враждебным. Темнота скрывала все вокруг, и казалось, что в ней притаился какой-то монстр.

Я бросила взгляд на старую поленницу и несколько покосившихся сараев. Половина фильмов ужасов начиналась именно так: девушка выходит из дома, а тут к ней чудовище крадется…

"Крадется!", — дрожащим эхом отозвались мурашки по моему телу. Волосы на затылке встали дыбом. Я сглотнула, чувствуя, как внутри все сжалось. Тело словно оцепенело, и я не могла пошевелиться.

В животе завязался неприятный узелок. Обернувшись, я вздрогнула — мне показалось, что по поленнице кто-то проскакал. Небольшой темный силуэт, пугающий и непонятный. Как будто пушистый человечек.

"Ой!", — запоздало что-то ойкнуло внутри меня. Ноги словно приросли к земле.

"Кошка!", — успокоила я себя. "Это всего лишь кошка!", — повторяли нервные клетки, пытаясь успокоить друг друга.

Я выдохнула и включила телефон, но сигнала не было. Я посмотрела на поленницу, а потом поежилась.

"Сама ты кошка!", — раздался скрипучий, недовольный голос. Я подпрыгнула и начала озираться, как ошалелая.

Кто это сказал?

Мне тут же захотелось вернуться в дом, в тепло и к людям. Дремучий бор шумел, словно пытался напугать меня. У соседей свет не горел, только тусклая лампочка освещала крыльцо, перед которым стояла старая ржавая машина. Не было привычной ленты фонарей, витрин, вывесок — только тишина и темный силуэт машины Димы, стоявшей возле деревянного забора.

"Все ок", — написала я подруге. "Кажется, я им понравилась. Меня угостили классным чаем с вареньем. Мы очень мило поговорили. Они много спрашивали про то, кто я и где работаю. Очень милые люди."

Я набирала сообщение, надеясь, что оно отправится. Несколько раз я нажимала на кнопку отправки, но связь не ловила.

"Ладно, потом расскажу", — улыбнулась я. Главное, что я смогла произвести хорошее впечатление на родителей Димы. И мне они очень понравились. Милые, простые и добрые люди.

От этой мысли мне стало теплее. Я начала осторожно подниматься по скрипучим ступеням, стараясь не издавать лишнего шума. Чувство, что за мной кто-то наблюдает из темноты, никуда не девалось.

Я подошла к двери, как вдруг услышала приглушенный голос из дома: "Не пара она тебе, Дима. Даже домовой ее не принял!"

Этот голос я узнала.

Это была мать Димы, Ольга Валерьевна. Ее голос звучал строго и недовольно.

Визуал

Глава 2

Я остановилась, услышав негромкий разговор, который явно не предназначался для моих ушей. Спряталась за углом дома, стараясь не выдать своего присутствия. Но голоса, доносившиеся из комнаты, были слишком громкими, чтобы их можно было проигнорировать.

— Мать права, — раздался глуховатый низкий голос, принадлежавший отцу Димы. Он прокашлялся, и я услышала характерный кашель старого курильщика, словно кто-то поджигал спичку и тут же тушил её. — Худющая, тощая… Не баба, а былинка… А этот наш грюкал! Явно из дома выгонял. Он всегда так делает, когда ему кто-то не нравится!

— Вот-вот! Как она рожать собралась? — с упрёком спросила Ольга Валерьевна, голос которой звучал резко и раздражённо. — Бабы-то раньше в поле рожали да в бане. А тут что? О! Тоща, как палка. Там эти капельницы, кушетки… Всё вот это вот… Кесаревы всякие…

— Сын, я, конечно, не хочу лезть в твои отношения, но мы — люди простые. Деревенские. Мы всю жизнь в деревне прожили… Слушай мать. Она дело говорит.

— А на огороде что? Она же наклониться — голова закружится! Она и в жизни ничего не посадила. Ходила, у меня спрашивала: «А это че?» А это? — продолжала Ольга Валерьевна, словно учитель, отчитывающий нерадивого ученика.

Мне вдруг стало так неприятно! Словно окатило ледяной водой. Я стояла, сжав кулаки, и чувствовала, как внутри меня нарастает ком обиды. Эти люди, которые казались такими милыми и гостеприимными, на самом деле смотрели на меня свысока.

— Да она огурцы от кабачков отличить не может! Тоже мне! В лесу палки не нашёл! Ты посмотри по сторонам! Вон сколько девушек ходит вокруг! А это — принцесса! — Ольга Валерьевна прокашлялась и звякнула кружкой. — Вы с ней не одного поля ягоды. Ей другой нужен… Ты помнишь, как отцу помогал в детстве… Ты у нас парень рукастый… Обычный, крепкий, деревенский… Забор починить, ставни поправить. А она что? Приехала в светлых штанах и в свитерочке белом! Сразу видно, что белоручка! Такие печку только на картинке видели.

Внутри меня всё кипело. Я крепко зажмурилась, чувствуя, как меня трясёт. Нет, значит, они улыбались, чаем поили, рассказывали про жизнь в деревне. Такие милые, такие добрые. А тут…

— Мы же этот дом вам оставим! — добавил отец, пока мать звенела кружкой. — И что вы с ним делать будете? Ну, ты — понятно. А она? Будет по деревне в своих белых штанах ходить, так засмеют её ведь! Скажут… Нет, сын, ты на меня смотри. Не надо глаза отводить. Деревенские сразу скажут, где ты такую взял белорученьку! Лучше уж мы с матерью тебе это скажем, чем люди посторонние.

— Вот и кружку за собой не помыла! — добавила мать, а я вспомнила, что даже чай не допила! Ну вот это уже было обидней всего! — Придёшь домой, а она эти… суши ваши заказала и сидит. Нет, чтобы борща кастрюлю наварить! Или что? Всё за неё сделают, да?

А вот это неправда! Я хорошо готовлю! И суши заказываю только по праздникам! Но слова матери Димы вонзились в меня, как острые иглы.

— Диана хорошо готовит, — послышался голос Димы, который звучал неожиданно спокойно, словно он пытался защитить меня.

— Знаю я ваше хорошо! Приехал к нам, тарелку супа умял! — заметил отец. — Потому что зажарочка, всё как надо! И жирок плавает! Вот это суп! А не ваше это… из пакетика высыпала, ложкой повертела и нате! Жуйте! Суп такой должен быть, чтобы ложка стояла! Да на такую хохлянку ни один деревенский мужик не позарится.

Я закусила губу, чтобы не расплакаться. Слова отца ранили меня до глубины души. Я не была той, кем они меня видели. Я не была белорученькой, не была фифой. Я была просто человеком, который большую часть времени проводит на работе и всячески пытается сэкономить время на готовку! А у них в деревне кроме огорода и работы никакой нет. Вот девки деревенские все как одна — домохозяйки.

— Тебе девка деревенская нужна, — продолжала мать Димы, словно она читала мои мысли. — Деревенские бабы — не фифы какие. Ты хоть раз маникюр видал у кого в деревне? А у этой ногти вон! С блестючками. Что такими ногтями сделаешь по хозяйству? Кошке глаз выколешь! Да и только. Вон, Маринкина дочь выросла! Кстати, Марина нас в гости зовёт. Ты же её дочку Катеньку помнишь? Ты в неё влюблён был! Вы с ней в одном классе учились…

— Катька? — внезапно оживился голос Димы. В нём ясно чувствовались нотки неподдельного интереса. — Катька Шаповалова? Она что? Развелась?

Визуал

Глава 3

В этот момент мне всё стало ясно. Словно невидимая волна прошлась по моему сознанию, всколыхнув что-то давно забытое и давно похороненное в глубинах памяти. Я никогда не слышала о Катеньке. Дима никогда не упоминал её имени. Но что-то говорил про школьную зазнобу. Я тогда подумала, что это просто детская влюбленность. И даже посмеялась. А тут, оказывается, не до смеха было.

Я осторожно заглянула в окно.

Ольга Валерьевна, сидевшая за столом с чашкой чая, посмотрела на сына с довольной улыбкой. Её голос звучал мягко, но в нём чувствовалась скрытая насмешка.

— Ну да, — произнесла она, — институт бросила, а теперь к матери в деревню вернулась. Мать заболела, так Катька всё бросила и к ней. Вот и поговорите… Она — девка простая. Ей всякие эти Бали-Мальдивы не надо. И обои по сто раз менять не будет! У неё другие дела в доме есть, кроме как лежать и про обои думать.

Я сжала зубы, вспоминая, как с гордостью показывала Диминым родителям фотографии ремонта и обои, выбранные для нашей будущей ипотечной квартиры. Как мы вместе выбирали цвета, текстуры и узоры. Как мечтали о том, как будем жить в этом семейном гнёздышке, окружённые уютом и теплом.

— Мы же тебе добра желаем, — добавил отец, поглаживая свою густую бороду. — Деревенские бабы они простые. Без этих завихрений. Будет тебя баба обслуживать, а чем плохо? И стирать, и готовить, и убирать! И детей здоровых рожать. И машинка ей не нужна. Она тебе и в тазике простирнёт и прополощет… Без нытья всякого.

Я опустила голову, пряча лицо в руках. Слёзы начали наворачиваться на глаза, но я изо всех сил пыталась их сдержать. Дима молчал. Его молчание было хуже любых слов. Он не спорил, не возражал. Не защищал меня. И это было обидно вдвойне.

Я снова подошла к окну и осторожно заглянула между занавесок. Дима сидел за столом, покрытым клеёнкой, и смотрел в свою кружку с чаем. На его лице не было ни эмоций, ни мыслей. Он просто сидел, погружённый в свои мысли.

А мать вздохнула, начала выставлять на стол блины и прятать банку с земляничным вареньем. Я видела, как она аккуратно закрывает крышку и прячет банку.

Я отвернулась, прислонившись к старому, потрескавшемуся бревну избы. Воздух был свежим и прохладным, но он не приносил облегчения. Я чувствовала, как внутри меня всё кипит и бурлит, словно раскалённая лава.

— Отлично! — сжала я кулаки, чувствуя, как гнев начинает застилать глаза.

Я твёрдым шагом вошла в дом, стараясь не смотреть на Диму. Ольга Валерьевна, увидев меня, улыбнулась ещё шире.

— О, Дианочка пришла! — произнесла она, ставя на стол тарелку с блинами. — А я блинчики приготовила. Вот варенье новое достала. Такого ты ещё не пробовала. В том году закрывала… Земляники ведро принесли, а мне его куда девать, вот и решила варенье сделать!

Я посмотрела на Диму, сидящего за столом. Его взгляд был пустым и пристальным, словно он пытался что-то понять, но не мог. Этот взгляд убил меня окончательно.

— Ты куда? — тихо спросил Дима, глядя на меня.

— Домой, — отрезала я ледяным голосом. — Не пара я тебе, Димочка, ой, не пара!

Дима молчал. Его молчание было как приговор. Я схватила свою сумку и направилась к двери.

— Вот, что я и говорил, — вздохнул отец, вставая из-за стола.

Я открыла дверь и вышла на улицу. Боль, ярость и обида захлестнули меня с головой. Я смахнула слёзы и, не оглядываясь, пошла к остановке.

— Расписание пригородных поездов! — вбила я в поисковик, пытаясь поймать хоть какой-нибудь сигнал. Я была готова вызвать такси, сколько бы это ни стоило.

Я остановилась на пороге, как вдруг услышала тоненький, скрипучий голос.

— Пшла вон! Хозяевам не нравишься, мне и подавно!

Я обернулась и увидела маленького старичка, стоящую у забора. Её глаза были полны ненависти и презрения. Но самым страшным было то, что они светились в темноте.

Я бросилась прочь, а потом устала. Бок заколол. Я шла по тёмной деревенской улице, чувствуя, как сердце разрывается на части. Я знала, что никогда не вернусь сюда. Никогда больше не увижу Диму. Никогда не почувствую тепло его рук. Никогда не услышу его голос.

Но в то же время я знала, что это к лучшему. Я не могла жить в мире, где меня не понимают и не принимают. Я не могла быть частью семьи, где нет места для моих мечтаний и стремлений.

Я смотрела на закат, который окрасил небо в яркие цвета, и чувствовала, как в моем сердце зарождается новая жизнь. Жизнь, в которой я буду сама себе хозяйкой. Жизнь, в которой я смогу делать всё, что захочу.

И пусть это будет нелегко. Пусть это будет больно. Но я готова. Я готова начать всё сначала.

Визуал

Глава 4

Дима даже не побежал за мной. Не сделал ни одного шага, чтобы вернуть. Его безразличие было как удар под дых, выбивший из меня воздух. Я шла куда глаза глядят, дрожа от холода и боли, и не могла поверить в происходящее.
Лишь в конце улицы я не выдержала и обернулась.
Тишина и закрытая дверь дома говорили красноречивее любых слов.

— Ип! — всхлипнула я, но тут же гордо подняла голову, пытаясь сдержать слезы. Внутри меня все тряслось, как осиновый лист на ветру. В эту же секунду я осознала, что счастье, которым наслаждалась, было всего лишь миражом. Не было его. Не было той любви, о которой я мечтала.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать горькую правду. Я не нужна. Просто не нужна. Иначе бы Дима уже выбежал из дома, завел машину, и мы бы вернулись в город. Но его молчание говорило громче любых слов. Все разрушилось, как карточный домик, оставив меня на осколках мечты.

С шумом втянув воздух, я размазывала слезы по щекам, чувствуя, как они обжигают лицо. Все планы на свадьбу, на ипотеку, на счастливую жизнь с двумя дочками и лабрадором — все рухнуло в бездну.

— Ничего не будет! — заревела я, зажимая рот рукой, словно пытаясь удержать внутри бурю эмоций. — Ничего… Ни двух дочек, ни прогулок в парке, ни тех долгих вечеров, когда мы смеялись и строили планы. Все, ради чего я жила столько времени, все превратилось в ничто.

Внутри меня жгло что-то невыносимо болезненное. Это была не просто боль от разбитого сердца, это было ощущение пустоты, которое заполняло меня целиком. Хотелось схватиться за грудь и вырвать сердце, чтобы избавиться от этой невыносимой боли.

Что-то меня шарает из крайности в крайность.

Даже если Дима сейчас выбежит и скажет, что мы немедленно уедем, я… Я не знаю, как поступлю. Честно, не знаю. Я стояла на дороге, чувствуя, как дождь начинает хлестать по лицу, и понимала, что должна что-то сделать. Но что? Куда идти? К кому обратиться?

В голове все смешалось, словно в калейдоскопе. Нервный комок давил на горло, вызывая тошноту. Я шла, не задумываясь, куда иду, чувствуя, как холод пробирается под свитер. Надо бы где-то посидеть, отогреться. Но где?

Может, тут неподалеку есть федеральная трасса? И я смогу на свой страх и риск поймать попутку до ближайшей цивилизации.

Конечно, у меня был выбор — вернуться в дом, досидеть до утра в компании людей, которые мне глубоко неприятны. Но я не могла. Я не могла остаться в этой «доброжелательной атмосфере».

Руки замерзли так, что я почти ничего не чувствовала. И, кажется, потерялась. Мелкий холодный дождик сорвался с весеннего неба, безжалостно хлеща мое разгоряченное лицо. Я увидела небольшую избушку возле реки и решила подойти к ней. Дверь была открыта, и я, оглядевшись, вошла внутрь.

Внутри было темно и сыро. Деревянные лавки, старая кадушка и несколько веников. В углу стояла печь, сложенная из камней. Это была баня? Настоящая деревенская баня? Я не могла поверить своим глазам.

Сыро, мрачно, неуютно. Фонарик на телефоне выхватывал очертания бревенчатых стен, покрытых плесенью и мхом.

— Н-да… Теперь я понимаю, почему в баню ходят пьяные и с девушками! — поежилась я. — Одному-то тут страшно!

Сейчас я бы и сама не отказалась от компании девиц легкого поведения. Они — дамы с большим жизненным опытом. И видели многое. Так что старой банькой их не удивишь. «Будешь плохо учиться — будешь вон как Иришка с мужиками по баням!» — в сердцах говорила вечно усталая и вечно недовольная мать.

Я стояла в центре этой мрачной бани, чувствуя, как внутри меня что-то меняется. Страх постепенно уступал место чему-то другому. Возможно, это было смирение. Или, может быть, это была надежда.

— Ладно, — выдохнула я, бросая сумку на лавку и слыша, как по крыше забарабанил дождь. Я встала, скрипнула половицами и прикрыла дверь.

— Первый весенний дождь, — прошептала я, открывая телефон.

От капель на экране слова и буквы расплывались.

— Электрички… — пыталась найти я расписание. — Рас-пи-са-ни-е...

Но вдруг я услышала голосок. Тихий, но настойчивый.

— Ты будешь нашей мамой?

Визуал

Глава 5

От этого голосочка вздрогнуло внутри всё.

Я замерла, словно окаменев, не в силах пошевелиться. Неожиданный вопрос, заданный тонким детским голоском из темноты, застал меня врасплох. В ушах зазвенело, а нервные клетки будто взбесились, заставляя сердце биться быстрее. Я была уверена, что нахожусь здесь одна!

В голове пронеслось множество мыслей.

Брошенные дети, пьющие родители... Деревенька явно не процветает. До нее пять часов на электричке, а потом еще по ухабистой дороге на телеге с конями, знающими все местные болота и колдобины. Глухая провинция, где люди, кажется, живут по своим странным законам. И куда вряд ли заглядывает опека!

- Так ты будешь нашей мамой? - тоненький, жалобный голосок, словно шепот ветра, снова прозвучал в тишине.

Я вздрогнула и медленно повернула голову, пытаясь разглядеть источник звука. В темноте мелькнула чья-то тень, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Сердце сжалось от боли и жалости. И немножечко от страха.

- А сколько вас? - спросила я, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя внутри все кипело от тревоги. Не от хорошей жизни дети оказались здесь, в этом заброшенном месте. Может, им негде жить? Или что-то еще хуже?

Воображение начало рисовать жуткие картины. Пьющий отец с топором в руках, рогатая белочка, бегающая по дому, мать, лежащая на полу или на кладбище, в полном неадеквате. Несколько босоногих детей, которым срочно нужна помощь. Но где же социальные службы? Телега с ними, наверное, утонула в одном из болот, а соседи махнули рукой на детей. "Пустяки, дело-то житейское!" - вот их, вероятно, ответ.

- Двое, - всхлипнул голосок, и я почувствовала, как слезы навернулись на глаза. Как же мне хотелось помочь этим детям!

- Все хорошо, малыши, - произнесла я, стараясь говорить как можно ласковее. "Срочно! Срочно спасать детей!" - билось у меня в голове.

"Надо связаться со службами опеки, пусть они разберутся!"

Я снова схватилась за телефон, но не успела набрать номер, как из темноты выскочили две фигуры. Они были похожи на что-то среднее между детьми и поленами. Их глаза светились в темноте, как два зловещих огонька.

- А! - вскрикнула я, отшатнувшись. Сердце забилось как бешеное. Я сжалась, поджав ноги, и почувствовала, как страх сковал меня. Эти фигуры, похожие на полена, схватили меня тоненькими, но сильными ручонками и начали тащить куда-то по полу.

- Пустите! - взвизгнула я, пытаясь вырваться.

Телефон выпал из моих рук и упал на пол, освещая фонариком зловещие очертания старой бани. Из моей сумки посыпались карточки, салфетки, духи и несколько помад. Я пыталась кричать, но крик застрял в горле.

Меня резко дернуло за ноги, и я почувствовала, как проваливаюсь в какую-то темную дыру в полу. Крик так и не вырвался наружу, а тьма поглотила меня.

Визуал и пояснение по фольклору

Такие поленца, чаще всего из осины, называли подменышами. Именно ими подменяли детей бане, стоило матери зазеваться. Поэтому существовали правила, как правильно мыться в бане с дитем. Сначала моешь ребенка. При малейшем шорохе - хватать ребенка и бежать из бани. Потом быстро моешься сама. В любой момент банники могли забрать малыша, и ты его никогда не увидишь.

Глава 6

Я упала на что-то мягкое и, словно в замедленной съемке, ощутила, как мир вокруг меня поплыл. Сознание медленно возвращалось, и я прошептала, не веря своим ощущениям:

— Ой. Не ешьте меня!

Два полена, стоявшие неподалеку, ожили. Они бросились ко мне с такой радостью, что я невольно отшатнулась. Но одно из них, с большими карими глазами, которые смотрели на меня с детской непосредственностью, заставило меня застыть на месте.

— Мама! — воскликнули поленца, обнимая меня своими маленькими ручками. — Теперь у нас есть мама! А у бани — Обдериха!

Я огляделась, пытаясь понять, где я оказалась. Это было странное место, похожее на ад, где забыли включить отопление. Вокруг меня простиралась бескрайняя чернота, в которой иногда мелькали красные отблески, словно угли в печи. В воздухе витал странный запах, смесь чего-то горелого и одновременно сырого. Где-то вдали раздавалось раздражающее «кап-кап», и я почувствовала, как жажда начинает мучить меня.

— Мама дорогая, — выдохнула я, обняв себя руками, словно это могло защитить меня от всего, что здесь происходило. — Что за место? Кто вы такие?

Поленца переглянулись, и в их глазах мелькнула лукавая искорка. Они явно что-то скрывали.

— Обдериха! — хором произнесли они, как будто это было самое важное, что они могли сказать.

— Сами вы обдериха! — я дернулась, не понимая, что они имеют в виду. Слово «обдериха» звучало странно и обидно, но я была уверена, что это не имеет ко мне никакого отношения. — Что за глупости?

Я попыталась обойти поленца, но они снова бросились ко мне, словно маленькие дети, ищущие защиты.

— Банная хозяйка! Вот ты кто теперь! — воскликнула одна из них, ее голос звучал радостно.

Я пока что не разделяла детской радости.

— Да нет у меня никакой бани! — я поежилась, чувствуя, как холод пробирается под мою одежду. И что это за белая рубаха на мне?

- Ты теперь нечистая сила! - обрадовали меня.

- Да ладно вам! Я чистая! - принюхалась я к себе. Интересно, если есть "нечистая сила", то где-то должна быть "чистая слабость"?

Поленца снова переглянулись, и я заметила, как в их глазах мелькнуло что-то странное. Они явно знали больше, чем говорили.

— Ты теперь наша мама! — послышались радостные всхлипы, и я почувствовала, как мое сердце сжалось от жалости.

Слово "мама" каким -то волшебным образом действовало на меня.

Я опустила взгляд и увидела, что на мне действительно была белая длинная рубаха, похожая на ночнушку с вышивкой. На ней не было ни пятен, ни швов, она выглядела так, словно была сшита специально для меня. А вот под рубахой не было ничего!

— Ого! — выдохнула я, чувствуя, как напряжение начинает отпускать меня. — Это же сон!

Я просто уснула в бане. И это все мне снится. Завтра я проснусь, спрошу у местных про электрички и буду собирать вещи, обзванивая объявления в поисках нового жилья.

Мысль о сне успокоила меня. Я расслабилась и даже попыталась улыбнуться. Но вдруг все вокруг вспыхнуло, словно кто-то подул на угли. Пламя взметнулось вверх, обжигая мою кожу. Я шарахнулась в сторону, чувствуя, как страх сковывает меня.

— Обдериха!!! — раздался громкий, полный ярости мужской голос. — А ну быстро выходи!

Визуал

Глава 7

— Это что? Меня? — спросила я, глядя, как вокруг всё снова вспыхивает. Свет, словно живое существо, извивался и корчился, превращаясь в странные фигуры и силуэты. Я не могла понять, что происходит, но чувствовала, как внутри меня нарастает паника.

— Обдериха! — снова крикнул голос, рокочущий, как гром в ночи. Он пронёсся вокруг меня, проникая в каждую клеточку моего тела.

— Да иди ты в баню! — огрызнулась я, потирая плечи. Я не собиралась терпеть, чтобы меня называли каким-то странным именем. У меня было своё имя! Будьте так любезны!

— Я и так в бане! — послышался насмешливый голос. Там, за пределами моего восприятия, явно кто-то потерял остатки терпения. — Ладно, не хочешь по-хорошему, будет как я скажу… Слово моё — закон! Не перебить его, не сломать…

Внезапно меня дёрнуло и потащило в сторону. Я почувствовала, как что-то невидимое, но сильное схватило меня за руку и потянуло вперёд. Вокруг меня раздавалось странное заклинание, которое читал этот таинственный "кто-то". Я не могла разобрать слов, но чувствовала, как они проникают в мои мысли, вызывая тревогу и беспокойство.

— А!!! — закричала я, когда меня вытащило из темного угла и бросило на дощатый пол знакомой баньки. Я упала на колени, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Кругом было темно, только дневной свет пробивался сквозь щели в стенах.

— Ох, мамочки… — прошептала я, поднимаясь на ноги.

Это был он. Тот самый мужчина, который звал меня. Я замерла, не в силах отвести от него взгляд. Его высокая фигура, тёмные волосы, струящиеся, как густая вуаль ночи, и светлые глаза, как бездонные омуты, притягивали меня, словно магнит.

Время словно остановилось. Я стояла, не зная, что делать. Это был не просто красивый мужчина. Это был настоящий красавец. Он стоял в полумраке, окутанный лёгкой завесой загадочности, и я чувствовала, как моё сердце начинает биться быстрее.

Я никогда не видела таких мужчин. Обычно такие красавцы всегда были для меня чем-то недосягаемым, чем-то, о чём можно только мечтать. Но сейчас он был здесь, передо мной, и я не могла отвести от него глаз.

Его черты лица излучали некий загадочный шарм. Глубокие, светлые глаза смотрели на мир, словно неживые, выцветшие. Они были настолько холодными, что я почувствовала, как по моей спине пробежал холодок.

— Че творит! Ой, че творит! — запереживало что-то внутри, когда я понимала, что его взгляд просто режет душу на части, как нож масло.

Я не могла поверить, что он смотрит на меня так, будто я для него ничего не значу.

На мгновенье мне стало стыдно, что я вот так вот любуюсь незнакомым мужчиной, забыв про Диму. Но по сравнению с ним Дима был… обычным, что ли… Короткая стрижка, русые волосы, обычное, совершенно типичное лицо, голубые глаза… Таких обычно фотографируют для рекламы новостроек вместе с семьёй. Симпатичный, да и только.

Но сейчас передо мной стоял настоящий красавец. Его тёмные волосы, струящиеся, как густая вуаль ночи, падали на широкие плечи, придавая ему какого-то величия. Его фигура была стройной и сильной, а глаза светились загадочным светом. Или мне показалось?

— Очень уверенный в себе мужик! — подумала я, пытаясь понять, что он здесь делает.

Его уверенность и спокойствие вызывали у меня восхищение и тревогу одновременно.

"Рядом с таким по-любому где-то должна быть баба!" — подумала я с досадой. И тут же решила, что мне ничего не светит. Я была обычной девушкой, не из тех, которые умеют на первом свидании раскручивать мужчин на квартиры и машины.

Глядя на него, я ощутила, как сердце забилось чаще, а разум наполнился сотней догадок и вопросов. Кто он? Зачем он меня звал? Я хотела задать ему эти вопросы, но он уже сделал шаг вперёд, и я почувствовала, как моё дыхание становится тяжелее.

— Здравствуйте, — поздоровалась я, немного смущаясь. — А что вы хотели?

Я собиралась задать ещё один вопрос по поводу сумочки и телефона. Мало ли, а вдруг он их видел, как вдруг мужчина мощным рывком схватил меня за горло и вдавил в стену. Я почувствовала, как его пальцы впиваются в мою кожу, оставляя следы.

— Ты… — начал он, но его голос был холодным и угрожающим. — Ты не понимаешь, с кем связалась.

Я замерла, не в силах ответить. Его глаза, как два бездонных омута, смотрели на меня, и я чувствовала, как моё сердце сжимается от страха.

Визуал и пояснение по фольклору

Баня издревле считалась сакральным местом. Строили баню на нехорошем месте, где граница яви и нави или граница с миром мертвых была наиболее тонкой. Баня нужна была не только для мытья, сколько для ритуалов, гаданий, лечения, родов, обмывания покойников и невест. И конечно же для колдовства.

Глава 8

— Где дети, обдериха! — послышался вкрадчивый шепот, который никак не сочетался со стальной хваткой сильной руки, перекрывшей мне воздух.

Я от неожиданности даже не сразу поняла, что произошло. Этот человек явно не был обычным. Его движения были точными и уверенными, а в голосе звучала странная смесь угрозы и безумия. Он был похож на хищника, вышедшего на охоту, но вместо того чтобы напасть сразу, он сначала хотел узнать, где его добыча.

Да он какой-то маньяк! Он явно нездоров! Я в упор не знаю ни про какого ребенка! Помню, что должна одному клиенту нашей фирмы пакет документов, но еще никто в здравом уме не называл счет-фактуру ребенком! Или он хочет ребенка от меня?

Эм! Если он еще раз так сделает, то максимум, что я рожу ему, — ежика. И пусть он называет его Сигизмундом! Но я бы этому психу даже ежика бы не доверила! Ишь ты! Бросается тут на людей! Я начала судорожно искать способ выбраться из его хватки, но он был слишком силен.

— К-к-какой? — икнула я, чувствуя, как мои ноги отрываются от пола. Воздуха катастрофически не хватало. — А ну прекратите! Вы что? Сумасшедший?

Мужчина ничего не ответил, только еще сильнее сжал мою шею. Его глаза горели холодным огнем, а лицо исказилось яростью. Он явно не собирался церемониться со мной. Я почувствовала, как мои ноги начинают подкашиваться, и в голове пронеслась мысль: «Если я сейчас упаду, то он меня просто добьет».

— Где мои дети? — сквозь зубы, опаляя меня дыханием, произнес мужчина. Его голос был низким и хриплым, как будто он давно не разговаривал.

Я попыталась вырваться, но он держал меня слишком крепко. Я чувствовала, как его пальцы впиваются в мою кожу, оставляя следы. В этот момент я поняла, что он не просто сумасшедший, он опасен.

Красавец явно не желал со мной церемониться! Он приблизил свое искаженное яростью красивое лицо ко мне вплотную. И я заглянула в холод его глаз. Руки у него тоже были холодными, как лед.

— Сейчас покажу тебе, где твои дети… — прошептала я, пытаясь, как учили учебники самообороны, наглядно и больно показать коленом, где живут его еще не родившиеся дети!

Но мои попытки были тщетны. Мужчина был слишком силен, и я не могла вырваться. Внезапно он отдернул руку, цедя сквозь зубы ругательства. Я уперлась ему в грудь руками, чтобы оттолкнуть, как вдруг увидела нечто странное! Незнакомец отшатнулся, а у меня рука почернела! На его рубахе появился след, словно кто-то прожег ее. Я резко и испуганно отдернула руку. И только тогда меня отпустили.

— Кхе! — закашлялась я, потирая горло и глядя с обидой на незнакомца. Тот смотрел на прожженную дыру и ожег на груди в виде моей пятерни. Его брови удивленно поднялись.

— Ты что? Марку оставила? — прошипел с яростью красавец, который явно не дружил со своей кукушкой.

— К-к-какую марку? — спросила я едва слышно. — Почтовую? Или марку ма-машины?

Я трясла рукой, сжимая ее в кулак. Честно, я до сих пор не верила, что оставила ему ожог! Хотя в одном журнале я читала, что при угрозе жизни старушки через трехметровый забор могут перемахнуть, а щуплые девушки железные двери выбивают.

Еще один резкий взгляд незнакомца заставил меня поежиться. Да, бывают же такие люди! Зря я тут губу раскатала на красивую внешность! Я почувствовала, как страх сковывает меня, но в то же время в моей голове начала зарождаться мысль о том, что, возможно, я смогу использовать эту ситуацию в своих интересах.

— Ничего, я тебе устрою! — зловеще пообещал красавец, вылетая из бани.

Его шаги были тяжелыми и уверенными. Но я не собиралась сдаваться. Я должна была разобраться, что происходит, и почему этот человек преследует меня.

Визуал

Глава 9

Я медленно огляделась, пытаясь собрать мысли воедино. Сумка и телефон исчезли в неизвестном направлении, оставив меня наедине с утренним полумраком и туманом, который обволакивал всё вокруг. Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и подошла к крошечному кривому окошку.

— Так, ладно! — сказала я себе, стараясь не паниковать. — Придётся идти обратно к Диме. Без телефона и сумки, где лежали все мои карточки, я далеко не уеду, особенно когда тут психи водятся. Но, может быть, он сможет мне помочь. Пусть займет мне до получки. Или хотя бы до дома довезет!

Я осторожно открыла дверь и вышла на улицу. Утренний туман окутывал всё вокруг, словно мягкое одеяло.

Где-то вдалеке я услышала тихое женское пение.

Голос был мелодичным и завораживающим, и я даже остановилась, чтобы прислушаться. Это было что-то особенное, что-то, что пробудило во мне зависть. Нет, а что? Работы здесь нет, остаётся только петь!

Я пошла по мокрой траве, пытаясь найти дорогу. Туман был густым, и я не могла разглядеть ничего дальше нескольких шагов. Но я помнила направление, в котором шла вчера вечером. Я шла вперёд, стараясь не сбиваться с пути, и вскоре увидела перед собой дом родителей Димы.

Однако, подойдя ближе, я заметила, что машины Димы нет на месте.

— Что? Уехал? — удивилась я, оглядываясь по сторонам. Нет, ну разве можно быть таким козлом! — Или Катеньку повёз кататься? Которую со школьной скамьи любил?

Поднявшись по деревянным ступеням, я постучала в дверь. Звук был похожим на тот, что я слышала вчера, но дверь почему-то выглядела немного иначе. Я постучала ещё раз, а затем опомнилась. Может, я ошиблась домом?

— Чаво надо? — раздался недовольный женский голос. Дверь открылась, и передо мной предстала незнакомая рыхлая женщина. Она была одета так, словно сбежала с какой-то ярмарки: один платок на голове, другой наброшен на плечи, а на шее висели красные бусы.

— Простите, а вы не подскажете, где Дима? — спросила я, стараясь не показывать своего беспокойства.

— Иииии! Дыму ей, дыму! Обдериха! — закричала женщина, зашаталась и рухнула в обморок.

Я огляделась, не зная, что делать. Внутри дома всё выглядело иначе, чем я помнила. Не было ни вешалки для одежды, ни линолеума, ни розеток под выключатели. Стены были бревенчатыми, как в бане.

— Ну и дела, — пробормотала я, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

— А ну! Кто такая? Пошла вон отседова! — раздался знакомый старческий голосок. Я не успела опомниться, как на меня набросился маленький, но очень ловкий дед, похожий на кота. Он был ростом чуть выше колена, но двигался с удивительной скоростью.

— Ай! За что?! — вскрикнула я, получив ложкой по голове.

— Меня что? Хозяйка зазря кормит, а? А?

Визуал и пояснение по фольклору

Домовой - это дух хранитель дома. Если хозяин кормит домового, то он силен. Если не кормит - слаб. Домовой защищает дом от другой нечистой силы.

Глава 10

Дедок вел себя как боевой петух на деревенской площади, наскакивая на меня и ловко отпрыгивая в сторону. Его глаза горели, как два уголька, а руки дрожали от нетерпения. Неужели это тот самый, о ком мне рассказывали? Домовой?

— Осторожней! Вы чего прицепились? — отбивалась я, стараясь не упасть с крыльца под его натиском.

Да с такой прытью у него пенсию отобрать надо. И мне отдать, как слабосильной и чахлой.

— А ну марш в свою баню! — кричал дедок, его голос дрожал от возмущения. Я пятилась, пока не уперлась в ворота. — А то дворового позову! Он тебя отмутузит! Он, знаешь как, полуденницу мутузил!

— Кого? — переспросила я, вжимая голову в плечи. Его слова звучали как из сказки, но реальность была слишком жестокой.

— Пошла вон! — продолжал он, его голос становился все громче. — Ходют тут всякие, а потом здоровье пропадает да деньги из дома утекают!

— Мужчина, успокойтесь! — прикрикнула я, но тут же получила по макушке. Удар был несильным, но я отшатнулась, делая еще один шаг назад.

— Все! Там и стой! А к нам в избу не ходи! — фыркнул по-кошачьи дед и черной тенью бросился в дом.

Он добежал до хозяйки, схватил какую-то тряпку и начал ею обмахивать.

— Вставай, хозяюшка… — начал он жалобно и заунывно, но та не подавала признаков жизни.

Дед взгромоздился ей на грудь и произнес: «К худу или к добру?».

— А! — заорала баба и подскочила, словно ее разбудили от страшного сна.

Я огляделась по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Деревня выглядела какой-то странной и нереальной. Не было ни столба высоковольтной линии, ни машин, которые я видела вчера. Не было ни единого пластикового окна — только деревянные дома с резными ставнями. Зато я слышала взволнованное ржание лошадей и жалобное мычание коров.

— Это что получается? — пробормотала я, осматриваясь с сомнением. — Где я? Это точно та деревня? Или…

Да быть такого не может! Все вокруг казалось каким-то старинным, как на картинке из книги. Я чувствовала, что попала в другой мир, в другую реальность.

— Ой, ой! Едва за тобой поспели, мама! — слышались голоса, и я обернулась, увидев двух поленцев, которые быстро шли ко мне. — Быстрее в баню! Сейчас петухи кричать будут!

— Ну и что, что… — начала я, как вдруг послышался сиплый петушиный крик.

И тут случилось то, чего я никак не ожидала. И даже представить себе не могла.

Визуал

Глава 11

- Ай! - дернулась я, чувствуя, что голова раскалывается, словно колокол. - Ай…

Мир вокруг меня закружился, и я упала на колени, обхватив голову руками. Боль была невыносимой, она проникала в каждую клетку моего тела, заставляя меня корчиться и стонать. Я не понимала, что происходит, но одно было ясно — это не просто головная боль.

- Быстрее! В баню! - слышались голоса, далекие и приглушенные, но настойчивые.

Я попыталась подняться, но ноги не слушались меня. Собрав последние силы, я встала и, не думая ни о чем, побежала за поленцами, которые, казалось, задорно скакали по дороге.

Я ворвалась в баню, чувствуя, как боль отступает, оставляя за собой лишь легкую дрожь. Это было странно, но я не могла остановиться, чтобы разобраться в своих ощущениях. Внутри бани было темно и сыро, но я не обращала на это внимания.

- Охохоюшки! - выдохнуло одно полено. - Что ж ты, мама, гулять пошла с утра?

Мое тело все еще звенело, как натянутая струна. Я не могла поверить в то, что услышала. Нечистая сила? Банная хозяйка? Это было похоже на какой-то безумный сон.

- Это что значит? - спросила я, кривясь и морщась.

- А то, что ты теперь — нечистая сила! Обдериха, банная хозяйка! - вздохнули поленца. - И наша мама!

Да какая нечистая! Я было зашлась от возмущения, а потом опустила взгляд на свою рубаху. Ну да, нечистая… Не самая, так сказать, стерильная сила…

- А где моя одежда? - спросила я, вспоминая свои штаны и ценник на них.

- Обдериха в рубахе ходит! - заметили поленца. - Нет ее! Все! Мы сожгли!

- То есть, погодите… - начала я, а потом устало выдохнула. Приехали.

Ну, раз рубаха последняя, то почему бы не постирать ее? Вон ушат стоит!

- А где тут воду можно взять? - спросила я в поисках крана.

- В реке! - послышался голос полена.

Что вокруг происходит? Как меня вообще угораздило? Ни сумки, ни телефона, вокруг все как будто из позапрошлого века, какой-то красивый псих, который от меня требует детей, ни Димы, ни его семи… И да, я — нечистая сила.

Сразу вспомнились далекие отголоски сказок, которые я слышала в детстве. И страшилки про домовых.

- Ладно, пойду воды наберу, - вздохнула я, беря ушат и направляясь к реке.

От бани до реки было недалеко, всего несколько шагов. Я вышла на улицу и увидела небольшой грубо сколоченный причал, который тянулся вдоль берега реки. Камыши шептались на ветру, а туман стелился по воде, создавая атмосферу таинственности и загадочности.

Я спустилась к причалу и начала набирать воду в ушат. Тихий шелест воды и бульканье создавали ощущение спокойствия, но я знала, что это лишь иллюзия.

Ой, что-то не тревожно...

“Рыба, наверное!” — подумала я, спускаясь возле причала и пытаясь набрать воды.

- Год от года все хуже и хуже… - послышался тихий женский вздох, и я чуть не выронила ушат. Кто это?

Я обернулась, но никого не увидела. Голос доносился откуда-то из камышей, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

- Кто здесь? - прошептала я, стараясь не выдать своего страха.

Голос депрессивной личности доносился откуда-то из камышей.

Визуал

Глава 12

- Совсем мужик перевелся, - прозвучал тонкий, словно шепот ветра, голосок. И снова горькие, надрывные вздохи, которые, казалось, могли прорезать тишину.

Такие вздохи, полные отчаяния и разочарования, часто можно услышать на женских форумах, где женщины делятся своими бедами и ищут утешения. Но здесь, на берегу реки, они звучали особенно остро, как будто сама природа сочувствовала им.

Я огляделась, пытаясь понять, откуда доносится этот голос. Вдруг мой взгляд упал на девушку, которая стояла в воде. Ее длинные, мокрые волосы облепили плечи и белую, мокрую рубаху, а васильковые глаза смотрели прямо на меня с какой-то странной меланхоличной отрешенностью.

- Привет, - тихо произнесла я, не зная, что еще сказать.

- Я же говорю, мужики все сволочи! - всхлипнула мокрая девушка, и я заметила, как ее глаза вспыхнули странным, неестественным светом.

- Козлы… - добавила она, будто выплескивая всю свою обиду и злость.

Я кивнула, вспоминая недавние события своей жизни. Да, в мужчинах действительно есть что-то такое, что заставляет женщин страдать.

- А меня вот Ефим бросил, - продолжила девушка, и ее голос задрожал от обиды. - А я с горя утопилась... Теперь вот русалкой плаваю...

Русалкой? Я не поверила своим ушам. Неужели передо мной стояла настоящая русалка? Но как это возможно? Я ведь всегда думала, что русалки - это просто выдумки из детских сказок.

Девушка ловко ушла под воду, а затем вынырнула на небольшой дощатый кривой причал, который тянулся вдоль берега. Она достала гребень из волос и начала аккуратно расчесывать длинные, спутанные пряди. В воде болтались две бледные ноги, облепленные мокрой рубашкой.

Эм... Не русалка она никакая. Вон! У нее ноги! Я-то думала там рыбий хвост, а там две обычные ноги. Даже разочарована!

- Козлы они все... - вздохнула она, продолжая вычесывать колтун из водорослей. - Обманщики и предатели... Да как их земля носит!

Я почувствовала, как мое сердце сжалось от сочувствия. Но в то же время я не могла не задаться вопросом: что с ней не так? Вроде бы с виду обычная девушка, но что-то меня в ее облике настораживало.

- Угу, - ответила я, стараясь скрыть свое удивление. - Понимаю.

- Ничего ты не понимаешь, - сказала она, грустно глядя на туман, который стелился по реке. - Ты ведь не знаешь, каково это - быть отвергнутой, когда все твои мечты рушатся.

Я задумалась. О, нет! Я действительно знала, каково это, когда тот, кого ты любишь, уходит. Прямо вот в памяти еще свежо! И я решила поддержать девушку.

Я подумала, что мне тоже есть что сказать.

"Сквозь череду дней, окрашенных в серый мрак, я погружаюсь в бездну разочарования, где каждый шаг кажется предательством. О, как же трудно мне, женщине, дарить любовь, окруженной стеною недопонимания и равнодушия, построенной из разрушительных слов и ложных обещаний. Каждый раз, когда сердце открывается, как весной распускается цветок, я лелею надежду, что найдется тот, кто оценит мою глубину, увидит в моих глазах свет!"

Я собралась с духом и вложила все это в короткое и емкое: "Угу!"

Русалка вздохнула, и я заметила, как в ее глазах мелькнуло что-то похожее на уважение. В воздухе отчетливо запахло женской солидарностью.

- Так ты топиться пришла? - спросила она, приподняв одну бровь.

- Нет, просто к водичке решила подойти, - ответила я, чувствуя, что меня неправильно поняли. - Ведь жизнь продолжается, несмотря ни на что.

- Ну что ж, удачи тебе, - сказала русалка, и в ее голосе прозвучала легкая насмешка. - Может быть, однажды ты встретишь того, кто действительно оценит тебя. Я вот уже почти сто лет жду.

Я улыбнулась, хотя перспективы столетнего ожидания меня не грели.

Она на секунду повернулась ко мне спиной, а у меня желудок подскочил к горлу и потребовал тут же вернуть блинчики обратно. Спины у нее не было. Вместо спины зияла жуткая... дыра... На примере этой дыры можно было спокойно показывать анатомию. Я прижала руку к лицу, убеждая желудок, что мне показалось. Но желудок так явно не считал. У него было хорошее зрение и отличная память.

- Ах, Ефимушка мой, - вздохнула она, грустно глядя на туман. - Если бы ты только знал, как мне плохо без тебя.

- А где он сейчас? - спросила я, стараясь не показывать своего ужаса. Хотя нервные клетки все еще трясли друг друга с криком: "Ты это видел? Видел?!" Это ненормально!

- Так утопила я его лет сто тому назад, - ответила красавица, и в ее голосе зазвучала улыбка. - Легче немного стало. А потом снова утопить захотелось. А уже всё. На один раз удовольствие. Пойду утоплю кого-нибудь... Есть у тебя кто-то на примете?

Ну, как бы…

- Есть! - кивнула я.

Погодите! Кажется, есть у меня тут один знакомый!

"Я тебе еще устрою!", - вспомнила я голос, и у меня опять заныла шея.

О, а почему бы и нет?

Мало ли, вдруг он в следующий раз с ножом на меня бросится? Нет, а кто знает, что у него на уме?

- Этот... как его... - начала я, понимая, что разговариваю с настоящей русалкой. Прямо как с соседкой.

- И кто же это? - оживилась русалка, а в ее глазах вспыхнул хищный блеск. - С удовольствием утоплю! Люблю топить мужчин!

Визуал

Глава 13

Я попыталась живо описать неизгладимые впечатления от встречи, а перед глазами стояла красивая высокая фигура.

- А! Это колдун! Лизар! - заметила русалка с усмешкой. - Черномазией занимается... Раньше простым парнем был. Ни о какой черномазии не промышлял. Я его еще молодым дураком помню. Вместе на вечорках сидели. Женился, да на ком! Девка-то видная была... Аглаферой звали. Мы ее попросту Грушей кликали. Вот мы тогда думали, свезло Груньке, так свезло. Отец его рано помер. По весне, кажется. Когда он сам еще под стол бегал. Отец его красавцем был, да всю жизнь по бабам шлялся. А все хозяйство мать его держала. Баба суровая, Аглаей звали. Ее на деревне даже собаки боялись. Бой-баба. Как на мирской сходке рот откроет, так никто слово поперек не скажет. Она-то хозяйство крепко держала. Семья зажиточной считалась. Не нравилась Грунька Аглае... Что-то невзлюбила невестку. Говорит, красивая. А раз красивая, так гулящая. А мужик — голова, а баба — шея. Он поначалу жену свою защищал, отмахивался, так мамка его Груньку-то пуще гнобить начинала. Молодые уже избу хотели свою справить, чтобы от мамки подальше. А как Грунька понесла, так Аглая вообще лютовать стала. Не нужны мне, дескать, твои выродки. Знаю я, что ты у нас по деревне гуляешь! Грунька в слезы. Совсем лица на девке нет. Сама свадебке не рада. А как родила, да дети подросли, так Аглая вообще как с цепи сорвалась. На людях да при сыне — с уважением да любовью, но все и так знали, что не даст она девке жизни. Аглае-то Катька нравилась. Такую невестушку себе хотела. Одна Катенька осталась. Да мать с ней неходячая. Вот и стал Лизар по хозяйству потихоньку помогать Катьке да мамке ее.

Катенька? Вот прямо… Я едва не подавилась этим именем. Что ж мне все Катеньки попадаются! Словно имен других нет!

- У них-то с Катенькой что-то было когда-то. Да не сложилось. За ручки с вечорок два раза шли рядком, да возле яблони стояли, разговаривали. Сама видела! У меня изба напротив была. А потом по осени Катьку замуж выдали. Да помер муж ее к Святкам. Так дитятко и не успели. Вот и сидит Катька вдовицей с мамкой. А Грунька-то вся извелась, когда он к Катьке бегать начал. Аглая ей все рассказывает, что вот, мол, от нее непутевой к хорошей девке ходит. Грунька-то молчала, все молча сносила. Даже мужу жаловаться перестала… Придет, бывало, сюда, сядет на бережку и давай слезы лить. А тут я… Я уже тогда утопилась. Вот и сидели мы с ней. Ее я не трогала. Все-таки подружки были закадычные.

Я слушала это все, а у меня в голове не укладывалось.

- И вот однажды был Лизар у Катеньки. Ведомо, за какими-такими делами он к ней ходил. Грунька-то совсем подурнела от жизни такой. Ее свекровь работой так упахала, что красота с нее тут же сошла. А Катька по сравнению с ней еще какой красавицей была. Грунька решила с дитями в баньку пойти. Две дочки у них было. Пошла она в эту самую баньку, как вдруг сижу я, волосы чешу, из баньки пар идет, а тут Аглая крадется. «Прости мне, грехи мои!» — бормочет что-то. «Грех, что сотворю, на себя возьму. Да лишь бы сыну лучше было! Не пара они, не пара! И дети невесть от кого прижиты!»... Я как услыхала, так сразу вынырнула. Аглая подперла баньку пнем-колодой. Ну, думаю, открою… Вон уже вечереет. Сейчас обдериха разойдется. Не любит она, когда вечером в баню ходят. Слышу — барабанят, выйти не могут. Я к двери, давай колоду откатывать да дверь открывать, а Аглая, как увидела, так бросилась ко мне. Полыни нарвала и давай меня полынью охаживать. Потом полынь везде понатыкала, чтобы я к бане подойти не могла. А я-то сама еле живая… В воду упала и сижу. А она жжется... Больно — спасу нет!

У меня дар речи пропал. Это ж надо быть такой тварью!

Визуал

Глава 14

Постояла Аглая. А из бани крики страшные… Грунька-то кричала, умоляла, а потом как заверещит. Старая обдериха уж больно лютая была. В баньку только днем пускала. И стихло все. А потом Лизар прибежал, баню открыл… Вошел, а потом кричал так, что прямо сердце кровью обливалось… Вышел, пошатываясь, и вот сюда на отмель сел. Лицо в руках спрятал. Сидит он ни живой ни мертвый… Говорит, что видал, что жена там лежит, а с нее кожу содрали да на каменку натянули. А дочки его пропали бесследно. Обдериха их забрала. А я ему всё и рассказала. Думала, мать он свою забьет поленом. Тихо было на деревне. Я всё ждала. А потом весточка долетела, что пропал Лизар. На десять лет пропал. Мать его вся извелась да с горя почернела и померла… А потом вернулся, да его сразу и не признали. Уходил парнем глупым и несмышленым, а вернулся колдуном. Как идет по деревне, так страх на людей накатывает. На другую сторону улицы переходят. Говорят, что к старику-колдуну пошел. А тот его все десять лет учил, учил, да бесов ему передал. Дед, говаривают, без малого триста лет прожил. А то и больше. И вот живет Лизар уже лет сто… А с того момента ни седого волоска. Вон какая силища в нем!

- Ого! - выдохнула я, удивляясь все больше и больше. А у мужика-то трагедия!

- С того момента он обдериху невзлюбил! - заметила русалка, спокойно расчесывая волосы. - Прежняя обдериха старая была, так золой рассыпалась. И вот ты появилась… Ладно, пора мне! А то там плескаться начали! Может, кого и потоплю! А то скучно мне… И вечер томный…

И она нырнула в воду.
Что? Уже вечер? Да? Ох, ничего себе я тут засиделась!
Я потащила тяжелый ушат в баню. До сих пор не могу поверить, что я какая-то обдериха.

Придя в баньку, я скинула с себя грязную рубашку после драки с домовым и погрузила ее в воду. Порошка не было. Пришлось стирать так…

Я стояла голая, чувствуя себя немного неуютно, но как поступить, если это у меня одна единственная рубашка.
Поленца притащили мне какой-то обмылок размером с мизинец. Мыло пахло неприятно. Не сиренью и не духами.

Но с ним дело пошло веселее. Мылилось оно ужасно, постоянно выскальзывало из рук. Мне приходилось ловить его по всей бане.

Когда я в очередной раз наклонилась за ним, пытаясь нащупать его на полу, свечка на окне дрогнула и дверь открылась.

- Ой, - дернулась я, понимая, что сейчас на мне из одежды только совесть.

Визуал

Глава 15

На пороге стоял незнакомый упитанный и совершенно голый мужчина. У него была окладистая борода и довольно добродушное лицо с хитрыми глазками. Сам он выглядел простовато. Даже немного неотесанно. Обычный бородатый деревенский мужик. Только голый. Я тщательно отводила глаза, чтобы не смотреть на дары матери природы.

- О, - заметил нежданный и незваный гость, глядя на меня. Я попыталась встать бочком и прикрыться руками, глядя на мужика с явным возмущением.

- Здорово, банница-красавица! - довольным басом произнес незнакомец, что-то явно пряча за спиной. - Услыхал я сегодня от русалки одной, что в баньке у реки банница новая объявилась… Говорят, красавица! Гляди-ка, не соврали!

Я недоверчиво посмотрела на вошедшего. Неужели он тоже нечистая сила, раз меня не боится?

- И глаза в пол-лица, ясные-ясные… Как два ковша с водицей чистой, - заметил мужик с улыбкой. - А тело бело-бело, как камень с жару… А волос долгий, что вода текущая… Смотрю я на тебя, да глаз отвести не могу. И даже коли отведу, все равно не забуду такую красавицу. Ну, девка. Ну, хороша!

С каждым его словом я чувствовала некоторое смущение. А на душе так приятно стало. Вон сколько комплиментов за один раз. Мужчины они с комплиментами не дружат. Красиво? Угу! Вкусно? Нормалек! Мне идет? Ага! Вот и все комплименты. Лимит исчерпан. А тут прямо, словно водой теплой окатило.

- И где же вас таких берут? - спросила я, чувствуя, как пытаюсь не улыбаться. А так хочется. Вот что с женщинами комплименты творят.

- Каких таких? - задорно усмехнулся мужик. - Отвечай, девица-красавица…

А глаза-то у него и вправду искоркой горят. Странный. Да вот с каждой секундой разговора, с каждым комплиментом все симпатичней и симпатичней казаться начинает.

- Ну, с комплиментами… - смутилась я.

- А! - рассмеялся незнакомец. - Так из бани у ручья! С другого конца деревни. Банник я в тамошней бане!

- А! Коллега! - улыбнулась я.

- Ну какой я тебе калека! - чуть нахмурился мужик. - В самом расцвете сил!

- Ну, я имею в виду то, что мы оба из бани, - ответила я, забыв про стирку.

- Я вот тут подарок тебе принес, - заметил банник. Наконец-то он достал руку из-за спины, а в ней была черная курица.

- Спасибо, - кивнула я. Нет, мужик основательный. Другой бы цветов надрал, а этот сразу курицу решил подарить. С козырей зашел. С холодильника.

- Очень милая курица, - добавила я, глядя, как курица ходит по бане.

- Может, помощь какая нужна? Смотрю, у тебя банька старая, - вздохнул он. - Обдериха прежняя совсем ее запустила. А ты, смотрю, не только красивая, но и хозяйственная девка! День только банствуешь, а вон уже мыть да стирать! Правильно! Баньку в чистоте держать надо!

- Ага, - кивнула я, решив не разочаровывать восторженного мужика.

- Холодная у тебя баня! - заметил банник. - Давно не топлена… Ща поправим!

Он щелкнул пальцами и дунул, как вдруг печка вспыхнула.

- Теплышко, теплышко! - послышались голоса поленец. Они радостно прыгали возле каменки. А я сама чувствовала, что становится хорошо.

- Ай, какие у тебя детки славные! - рассмеялся банник. - Только к огню близко не подходите. Угорите!

- Ой, - перепугались поленца.

- А коли матушка ваша согласиться, то будете меня папкой звать! - усмехнулся банник.

А… У меня внутри вместо кардиограммы вдруг полоска нарисовалась. Мысли все разлетелись.

- Нет, а что? Банька у меня поболе твоей будет! Не сырая, не старая… Всегда натопленная. Люди вон сколько в ней моются. Да дарочки щедрые носят! А я еще бусы просить буду для жены любимой! Будет она у меня как царица ходить! - расхваливал свою баньку банник. - Я же не лютый… Когда кожу в последний раз на каменку натягивал, уже и не упомню… Хотя было дело… Пугнул я знатно. Да не до смерти! Но красавцем уже не будет. А нечего в баньке жену обижать! - вздохнул банник. - А у тебя тут дети мерзнут. В моей-то тепло…

Я посмотрела на бревнышки, понимая, что меня тут сватают!

- Детей я люблю. Никогда не обижу, - заметил банник. - Ну что, пойдешь за меня?

Визуал

Глава 16

Некоторое замешательство заставило меня продолжать улыбаться, хотя внутри всё кипело. «Что?» — подумала я, не веря своим ушам. «Вот так просто? С ходу?» Я всегда считала, что замуж зовут подруг только в романтичных историях, где олигархи появляются как по волшебству.

— Ну я… как бы… — начала я, прокашлявшись. — Мы с вами впервые видимся, вообще…

Банник, казалось, растерялся. Его взгляд стал ещё более удивленным, а на лице проступило выражение, которое можно было бы описать как смесь смущения и недоумения.

— А че на вы? Я что плохого сделал? Али сказал? — переспросил он, нахмурившись. — На «вы» к вражине обращаются. А разве я тебе вражина какая?

— А… Я просто с уважением, — ответила я, тоже растерявшись.

Я почувствовала, как мои щеки начинают гореть. «Ну вот, теперь он думает, что я к нему как к врагу», — пронеслось у меня в голове.

— Раз с уважением, то на ты! — кивнул банник, выжидательно глядя на меня.

Банник кивнул, но в его глазах всё ещё читалось замешательство. Он выжидательно посмотрел на меня, словно ожидая, что я продолжу.

— Конечно, предложение очень лестное, — произнесла я, чувствуя, как мои мысли начинают путаться. — Но вот так вот прямо резко… Быстро… Я… Я не могу так!

— Понял, всё понял! — ответил банник, махнув рукой. — Щас, щас!

И прежде чем я успела что-то сказать, он исчез, оставив меня в обнимку с моим легким замешательством. Ну разве можно вот так вот слету? А? А как же узнать друг друга получше? А вдруг я люблю чай, а он кофе? Какие-то точки соприкосновения… Интересы какие-то узнать… Зачем-то же люди встречаются? А вдруг он сейчас такой милый, а потом как начнет меня с топором гонять? А пьющий или нет? Тоже бы выяснить! У кого бы узнать? Хотя знаю, у кого…

Я вышла из бани, нацепив на себя мокрую рубаху. Холодная, липкая, она заставляла неприятно ежиться.

Я тихо позвала:

— Эй, — голос мой дрогнул, и я, к своему стыду, не знала, как назвать русалку по имени. В воздухе повисла неловкая пауза. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шелестом камышей и плеском воды. Но тут я услышала легкий всплеск, и из глубины реки вынырнула русалка. Её волосы, похожие на шелковые нити, переливались на солнце, а глаза блестели, как два изумруда.

— Год от году всё хуже и хуже, — вздохнула она, и в её голосе мне почудилась глубокая тоска. Русалка провела рукой по воде, отгоняя резвую водомерку, и снова посмотрела на меня.

Она вынырнула прямо передо мной.

— Слушай, тут дело есть, — прошептала я, чувствуя, как внутри меня нарастает тревога. — Тут ко мне какой-то банник приходил… Это ты ему про меня сказала?

Русалка кивнула, её глаза сверкнули лукавым огоньком.

— А! Да… Обмолвилась словечком. А что? Новостей у нас мало. А что такое?

Я нахмурилась, не понимая, почему она так спокойна.

— Что ты ему такого наговорила, что он свататься пришел? — спросила я, стараясь не выдать своего раздражения.

Русалка прищурилась, её взгляд стал острым, как лезвие ножа.

— Да поди ж ты! Врешь ведь? — она сощурила глаза, проводя рукой по воде, словно пытаясь избавиться от наваждения. Я увидела, как она отгоняет резвую водомерку, и это движение почему-то показалось мне странным.

— А зачем мне врать? — опешила я. — Пришел, курицу принес… Сказал, что жениться хочет!

Русалка всплеснула руками, её лицо озарилось искренней радостью.

— Иди, не раздумывая! — воскликнула она. — Еще бы! Он мужик хороший. Надежный… Вот был бы таким мой Ефимушка, так я бы, быть может, не потопилась бы вовсе… Банька у него светлая, хорошая... Люди туда постоянно ходят. Так что соглашайся! Свезло тебе, обдериха. Вот мне замуж кто предложил бы!

Я вздохнула, чувствуя, как её слова проникают в самое сердце. В её голосе звучала такая искренняя надежда, что я невольно улыбнулась.

— И ты туда же? — спросила я, стараясь скрыть улыбку.

Русалка нахмурилась, её взгляд стал серьезным.

— Сама свое счастье упустишь, потом как я горевать будешь! — заметила она и, не говоря больше ни слова, нырнула в темные воды реки.

Странно все получается. Ну да ладно… Я вошла в баню, радуясь теплу, как вдруг увидела несколько чумазых девушек, стоящих возле раскаленной печи. Это что за слет Золушек в бане? Что за симпозиум, как правильно просить фею, чтобы в полночь исчез только принц, а платья, кареты и прочие атрибуты роскошной жизни остались!

- А вы кто? — спросила я, удивляясь.

- Матушка Обдериха, — стали кланяться мне золушки. Все перепачканные в саже, растрёпанные, голые, худенькие… Их было пятеро. — Мы же из золы… Пришли у печи погреться… Не серчай на нас…

- Точно, золушки! — удивилась я, видя, как девки тут же исчезают в темноте. — Ну, детки, рассказывайте, кто еще в бане живет? Кроме нас?

- Да так... — заметили поленца.

Не успела я присесть на лавку, как вдруг услышала, как открывается дверь.

- Матушка обдериха, банница дорогая, — послышался глуховатый, холодный голос, который я меньше всего ожидала услышать.

Неужели колдун в баню явился?

Визуал и пояснение по фольклору

В баньку напрашиваться надо было. Банники очень церемонные. Напросишься в баню, есть шанс, что твою кожу на печь - каменку не натянут. А вот если не напросился, то банники над тобой полную власть иметь будут.

Глава 17

И с чего это я дорогая? Что на него нашло? Какая муха его укусила? С чего это он такой подозрительно ласковый?

Внутри меня всё бурлило, как кипящий котёл.

Напряжение сковало тело, словно ледяные оковы, и я не могла оторвать взгляд от его фигуры, чувствуя, как сердце стучит всё быстрее. Волны тревоги накрывали меня, словно цунами, а в голове метались мысли: что он задумал? Зачем явился сюда? Что за игру он затеял?

— Изволь в баньку напроситься, — произнёс красавец-колдун, встав у порога с лёгкой, почти издевательской усмешкой, которая, казалось, скрывала нечто зловещее. Его голос, мягкий, как бархат, обволакивал, но в нём таился холод, который пробирал до самых костей. — Пусти меня, банница, пусти в баньку… Да зла не причини.

Я сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, оставляя следы.

— Что он делает? — прошептала я, затаив дыхание, наблюдая за его высокой тёмной фигурой, которая в дверях казалась почти тенью, скользящей в полумраке.

— Как что? — отозвались поленца, удивлённо переглядываясь. Их голоса дрожали, словно они сами боялись того, что сейчас произойдёт. — Сам напрашивается! Беда-а-а! Хитрый, очень хитрый!

— Ну, это я уже поняла, что сам напрашивается, — зло ответила я, нахмурившись. В моих глазах вспыхнул огонь. — Он явно напрашивается на неприятности.

Я тут же вспомнила, как этот самый колдун бегал за Катенькой, пока его мать изводила его жену и детей. И ведь извела! Прямо такая злость взяла. Тоже мне ходок по Катенькам! И что, что красивый? Даёт право налево? Или быть почётным быком-осеменителем всей деревни?

Этот ветреный колдун со странно-неподвижным взглядом, гипнотическим и притягательным, словно у змеи, нагнулся и вошёл в маленькую дверцу бани.

— Так нет же! — пронеслось шёпотом поленца. Их голоса дрожали, но в них слышалась тревога. — Он напрашивается, чтоб ты ему ничего не могла сделать!

Внутри меня всё сжалось ещё сильнее. Волнение и гнев боролись у меня в груди, как два зверя, готовые разорвать друг друга. А вдруг не справлюсь? Что, если он сильнее? Что, если его магия сильнее моей?

— А вот и ты, обдериха! — произнёс колдун, взглянув на меня своими равнодушными, холодными глазами, которые словно пронзали насквозь. Любая женщина не смогла бы пройти мимо такого взгляда, не почувствовав лёгкое волнение и кокетство. Но я не была той, кто поддаётся на его чары.

— Вот кобель! — поморщилась я, скрестив руки на груди. Мой голос дрожал от гнева. — Посмотри на него! Такой взгляд — кобелиный. И зачем сюда пожаловал?

— За детьми, — коротко ответил он, повернув ко мне голову и взглянув на меня оценивающим взглядом, в котором таилась какая-то тайна. В его глазах я увидела что-то, что заставило меня вздрогнуть.

Что-то подсказывало, что он посильней меня будет.

— Видел, как ёжики чихают? — усмехнулась я, пытаясь скрыть свой страх за насмешкой. Но в глубине души я понимала, что это только начало.

Нет, всё-таки в нём что-то меня настораживает. Этот колдун слишком уверен в себе. Он не похож на тех, кто пришёл с миром. Его взгляд полон холодной решимости, а движения — грации хищника, готовящегося к прыжку.

— Вот тебе, а не дети! — скрутила я кукиш. — Или ты думаешь, что сможешь легко обмануть меня? Я что? Не знаю, как ты к Катеньке бегал, пока твоя мать твою жену законную с детьми в бане заперла? На смерть отправила?

Мои слова прозвучали громко, и колдун вдруг изменился в лице. Его взгляд стал тяжёлым, как камень, а губы скривились в презрительной усмешке. Он словно почувствовал, что я знаю о нём куда больше, чем следовало бы.

— И ты что? После такого ты решил вдруг стать чудесным отцом? Ах, я вспомнил! У меня же тут дети есть! Ой, как здорово! Иди-ка ты к своей Катеньке! Катись к Катеньке! — в сердцах произнесла я, упирая руки в боки. — Да тебе мышь полевую доверить нельзя!

Колдун бросил на меня взгляд, полный удивления и злости. Его глаза сверкали, как два темных омута, в которых можно было утонуть. Он откинул длинные густые тёмные волосы за спину и усмехнулся.

— Значит, так да? — спросил он, его голос был холодным, как лёд. — Я с миром пришёл! Поговорить хотел.

— Мир положи здесь. Бери сто кукуев за пазуху и катись отсюда! — произнесла я в гневе. — Ничего ты у меня не получишь! Тоже мне! Отец года! Не надо, не надо… Ой, а что? У меня дети есть? Ой, давайте я поиграю в заботливого папочку! Ты безответственный! Иди к своей Катеньке! Пусть она тебе рожает! О, а где мои детки? Куда я их положил? Ой, под лавкой нет? Нет! В печке нет? Нет! О! Погодите! Да я на них кукуй положил! Поэтому их не видно! Сейчас как кукуй сниму, так сразу яжебатем стану! А потом новую бабу найдёшь и снова дети не нужны? Ах, всё, я поиграл! Забирайте!

Каждое слово, сказанное мной, было наполнено горечью и злобой. Я ненавидела этого колдуна всем сердцем. У меня эти Катеньки и так поперёк горла стоят! У меня там своя Катенька всю жизнь мою, все мечты мои и надежды под откос пустила! И тут ещё одна Катенька — разлучница нарисовалась!

— Прокричалась? — спросил колдун, глядя на меня в упор. Его глаза зловеще сощурились, а губы сжались в тонкую линию. — Я ведь от своего не отступлю!

— Я тоже! — ответила я, глядя на него, как на злейшего врага. Мой голос дрожал от ярости, но я не собиралась идти на попятную.

Колдун что-то бросил на пол, похожее на горсть пыли, и начал что-то шептать. Его зловещий шёпот расползался по бане, словно ядовитый туман. Я почувствовала, как воздух вокруг стал тяжёлым и душным.

— Бежим, — дёрнули меня поленца в тёмный угол бани. Они были моими верными спутниками, и я доверяла им.

В этом тёмном углу, который казался таким маленьким, на самом деле места было, как в трёхкомнатной квартире. Ого! Вот тебе и быть нечистой силой.

Я огляделась по сторонам. Отсюда всё было видно, что творилось в бане. А творилось там настоящее безобразие! Колдун начал колдовать, и его волосы поднялись вверх, а вокруг его широко расставленных ног в красивых кожаных сапогах вертелся вихрь.

Визуал

Глава 18

Колдун меня еще не заметил.

- Здорово мама придумала! Выманить из бани, а потом он войдет, не напросившись! Ну еще бы, как подмену увидит, так влетит сюда, забывая обо всем! - слышался гордый голосок поленца. Кажется, его слышала только я. - И не напросится.

О, какая я, оказывается, интуитивно гениальная! Мысль показалась мне здравой. А то что это получается. Раз в баню напросился, так всё? Можно тут цирк с конями устраивать?! Я подумала и решила, что так было задумано изначально. И даже кивнула себе.

Я почувствовала, как внутри меня поднимается волна раздражения. Этот колдун, Лизар, был слишком самоуверенным. Он считал, что может диктовать свои условия и что ему всё сойдет с рук. Но я не собиралась позволять ему разрушить мою баню и мою жизнь.

- Баю-баюшки, баю… - мурлыкала я, стараясь не смотреть на получившегося малыша. Он напоминал мне соседского лысого кота Симбу, который однажды встретился и оставил неизгладимый след в моей душе и в моем подъезде.

Некрасивых детей не бывает. Так все говорят. Но эти все не видели то, что я держала в руках. Я посмотрела на куренка и почувствовала, как мое сердце сжалось. Он был таким беззащитным и беспомощным.

- На! - выдала я, понимая, что для этого ловеласа мне даже курицу жалко! Вот такой я гуманист.

- Вот! - вручила я куренка.

Только бы сработало! Я понимала, либо я слишком неопытная обдериха, либо он слишком сильный колдун. Я склонялась ко второму. И от этой мысли было как-то не по себе…

А что, если сделать над собой усилие и попытаться решить вопрос мирным путем? Что-то мне подсказывало, что если снесут мою баню, то мне придется искать новое место. А тут хотя бы крыша над головой. Символическая.

- Это что? - недоверчиво спросил Лизар, глядя на сверток.

- Ребенок. Как ты и просил, - ответила я, видя, как сверток в его руках ворочается.

- А мои где? - спросил колдун, когда я покосилась на бесов, застывших над полоком. Я даже видела, как два беса переглянулись, а один терпеливо вздохнул.

- Пока не нашла. Нашла вот этого, - заметила я, стараясь мило улыбаться.

- Что-то с ним не так, - произнес наконец Лизар, которому тоже таинственные «все» говорили, что дети должны быть милыми и симпатичными.

- Да, я знаю, - произнесла я, глядя на колдуна. - Но что? Если ребенок некрасивый, то что? Он от этого перестает быть ребенком? Или что? За ним ухаживать не надо! Любить его необязательно!

Я чувствовала, как мой голос снова срывается в нотки скандала.

- А что у него с глазами? - спросил колдун, опуская взгляд вниз.

- Они такие у всех детей! - обиделась я, вспоминая голубые странные глаза младенцев.

Куренок посмотрел на меня и мигнул. На секунду его глаза заволоклись пленкой, а потом снова стали обычными.

- Да, это у всех детей так! - кивнула я, понимая, что сделаю всё, лишь бы он ушел! И бесов своих увел!

- Откуда он у тебя? - спросил Лизар, пока куренок подмигивал ему сразу двумя глазами.

- Нашла под полоком, - ответила я, нетерпеливо поглядывая на дверь. Я стояла и ждала, когда красивые сапоги развернутся и направятся прочь.

- Что-то с ним не так, - снова произнес Лизар. И тут же бросил взгляд на меня. Я в ответ просто пожала плечами. А хотелось пожать ему шею.

- А ты что? Каждый день младенцев видишь? Да ты небось даже детей своих не видел! Всё на жену свалил! На, нянчись! А то не мужское это дело детьми заниматься! Тоже мне! Идеальный отец. О, я правильно запомнила? Две девочки? О, живы? Отлично! Я спать! - кипятилась я, понимая, что зреет очередной скандал. Внутри меня что-то орало, размахивалось руками, собиралось лезть в драку, но я старательно тормозила себя.

- Ну выйди и посмотри! - кивнула я на дверь.

«Ну когда же он свалит!» - нетерпеливо корчилось что-то внутри меня.

Лизар махнул рукой, отзывая бесов. Вот не поверите! Когда бесы отцепились от полока, мне прямо на душе легче стало!

Словно по беззвучной команде, бесы тут же исчезли, а мы с колдуном остались тет-а-тет.

Наконец, сапоги скрипнули, а я выдохнула. Уходит. Вроде бы.

- Как баньку запереть? - настороженно спросила я, глядя на дверь.

- Обдериха прежняя как-то запирала… - неуверенным голосом произнесло одно полено.

- Кажется, она рукой водила по двери. А иногда приказывала! - поддакнуло второе.

- Запрись! - приказала я двери.

Дверь мне, разумеется, не ответила.

- Ко! - послышался голос курицы снаружи, а следом ругань, а я поняла, что неприятности уже на подходе!

Визуал

Глава 19

Ускоренный курс обучения на обдериху у меня не сильно получался. Я водила рукой так, словно мою окно. Но тут либо нервы вступили в преступный сговор с ситуацией, либо я еще очень неопытная нечистая сила, но получалось слабо.

- Ты меня обманула! А ну быстро открывай! - рявкнул голос. А у меня вдруг резко стало получаться! Видимо, это осталось еще от начальства. Стоит рявкнуть, как сразу и отчет готов за двенадцать лет, при условии, что фирме всего пять. И тренды рынка просчитаны на два столетия вперед. И две тысячи писем на почте разобраны за пять минут.

- Ой! - дернулась я, видя пар, идущий из ладони, как из утюга.

- Да! Да! - радовались поленца. - Именно так она и делала! У нее тоже пар шел!

Пар впитывался в дверь, а я услышала мощный удар. Били явно ногами! Я была уверена, что дверь вылетит! Еще бы! Ее с такой силой ударили! Но нет. Дверь держалась.

- Открывай! - полный ярости голос требовал свидания. Я же водила руками, чувствуя, что от этого зависит моя жизнь.

И тут он притих. Обычно, когда мужик притих, это значит, что он что-то смотрит в наушниках. Но поскольку тут не было ни наушников, ни смартфона, то тишина вызывала опасения.

Я увидела, как в оконце скребутся бесы. Они облепили окно, как комары таёжную избушку июльской ночью. И мерзко скребли когтями по мутному стеклышку.

Дверь почему-то вздрогнула. Еще раз, потом еще раз! И тут же вылетела из петель, заставив меня отпрыгнуть, как резвая лань.

На дверь наступил черный сапог. Глаза колдуна сверкнули яростью и ненавистью. Я сглотнула, понимая, что он от меня не отстанет!

“Только бы не напросился!”, - подумала я.

- Матушка банница, банная хозяюшка! - произнес молодой колдун, а внутри меня что-то заорало: “Не-е-ет! Только не это!”.

- Пусти меня в баньку! Да зла не причини! - послышался насмешливый голос. Его красивые губы искривились в улыбке.

Я поняла, что дело пахнет жареным. И помощи ждать неоткуда.

- Где мои дети! - прорычал колдун, а я попыталась хотя бы обдать его паром, но… не смогла.

- Что? - спросил Лизар, глядя на мою руку. - Не получается?

Я стиснула зубы.

Моя рука была поднята вверх и зажата в его стальной хватке.

- Итак, слушай меня внимательно… - послышался голос. - Если ты не вернешь мне моих детей, я…

- Да я лучше умру! - процедила я, чувствуя, как ярость смешивается с каким-то странным чувством, создавая умопомрачительный коктейль эмоций. Я не могла осознать, что чувствую. Но рука моя задрожала в его руке, и я почувствовала, как пальцы милостиво отпускают меня. Не мужик, а американские горки! И немного колесо Оборзения!

Воспользовавшись секундой заминки, я осознала, что сейчас сижу на раскаленной печи, как на стуле. И не чувствую боли.

- Подумай хорошенько, - произнес колдун, сощурив глаза.

И тут я вспомнила про дипломатию. Мне всегда казалось, что это слово состоит из “диплом” и “маты”. То есть диплом по матам.

- Давай договоримся, - прошептала я, чувствуя, как внутри, против моей воли рождается какое-то странное влечение… “Да нет! Это же просто адреналин!”, - уверяла я себя. - Я поищу у себя под полоком… Идет? Просто там народу! Я сама еще не разобралась, кто есть кто! Я поспрашиваю… Я просто здесь совсем недавно. И еще не во всем разобралась…

Я честно смотрела в глаза, понимая, что ничего не смогу сделать.

Внезапно рука отпустила меня. Я не понимала почему и искала ответ в его холодных бесстыжих глазах.

- Я здесь совсем недавно. И еще не во всем разобралась… - проникновенно произнесла я. - Я вообще не знаю, кто у меня под полоком живет… Есть там твои дети или нет…

Сейчас я готова была сказать все, что угодно, лишь бы он ушел.

- Их там может и не оказаться… - произнесла я, понимая, что даже если они там, я ему их не отдам. - Мне, между прочим, дела не передавали! И подпись я нигде не ставила!

- Значит так, - отчеканил колдун, глядя мне в глаза. - Если я узнаю, что ты воруешь детей или причиняешь вред людям. Поверь, я тебя уничтожу…

Последние слова опалили меня, а я почувствовала странное волнение.

- Ты меня поняла? - спросил Лизар и нахмурился.

- Да, - кивнула я, поглядывая в сторону полока.

Он резко отпустил меня и вышел. С улицы раздался приказ, и бесы, облепившие окно, тут же исчезли.

- Ой, мама дорогая! - прошептала я, опираясь на раскаленную печь. На руке не было ни следа ожега. Я дотронулась еще раз. Ничего. Словно я руку на стол положила.

- Вы как хотите, а я хочу отдохнуть, - выдохнула я, глядя на дверь бани, которая лежала на полу. - Или дверь сначала починить?

В починки дверей я явно не была мастером. Но я кое-что умела. А ныть и показывать пальцем. А потом бегать и приносить то молоток, то гвозди, наслаждаясь чувством сопричастности.

Я полезла под полок. Пусть там и казались глухие доски, но я легко прошла сквозь них, как привидение проходит сквозь стены.

Под полоком было тепло. Я нашла груду старой одежды и улеглась спать. Поленца исчезли в темноте.

Только я закрыла глаза, как вдруг послышались голоса.

- Давай лучше в баню возле ручья пойдем? - спросил мужской голос. - А то тут обдериха лютая! Она моего деда между каменкой и стеной затащила, когда он на третий пар пошел.

- Да ты видал, что банник не в духе! - послышался второй голос. - Вон как дверью хлопал. Так что лучше сюда. Тем более, что там третий пар! А тут точно никого не было.

- Надобно дверь приладить! А то что это? Все нараспашку! - послышался первый голос. - Да, хорошая когда-то была банька.

Я шумно вздохнула, понимая, что ужасно хочу спать, а все эти разговоры про титьки какой-то Меланьи меня порядком раздражают. И про чью-то корову, которая издохла на той неделе.

Я только прикрыла глаза, задремав, как послышался плеск и мужской гогот.

- Да не правда! Там не аршин! - спорили мужики, а я закатила глаза, тихо рыча.

- Потише можно!!! - рявкнула я.

Визуал

Глава 20

Я? Отбивать? Да они шутят!

Оторопев от новостей, я никуда не спешила. Роды я видела только по телевизору в сериале. И то минуты две. В основном две коленки, искаженное мукой лицо роженицы и счастливое лицо врача: «У вас мальчик!».

- Я… я никуда не пойду, - ответила я, услышав ужасающий женский мучительный крик.

- Да как не пойдешь! - послышались голоса поленцев. - Кто как не ты от нечистой силы дитя отбивать будет! Ты же обдериха! Ты должна роженицу и детей защищать!

Защищать я могла только научную работу. И то в институте. Пару раз защитила старушку от нападок соседей. И один раз себя от претензий начальства. Собственно, на этом моя практика заканчивалась.

- А ничего, что я тут совсем недавно, - пробормотала я, понимая, что защитник из меня так себе.

Но крики были всё громче. Иногда к ним присоединялся голос, который явно принадлежал пожилой женщине: «Тужься, дитятко, тужься!».

Поленца смотрели на меня, а я на них. Ладно, сделаю, что смогу. Но результата не обещаю.

Я вскочила и направилась в сторону бани. Только я увидела свечку на окне и услышала плач младенца, как свечка мигом погасла, словно кто-то смахнул пламя рукой. Ой…

- Батюшки светы! - послышался голос старухи. - Обдериха, хозяюшка! Выручай…

Я сама не поняла, что происходит, но в бане как-то потемнело. Теперь я различала лишь силуэты. Благо печь горела, порождая тусклый, но уютный свет. Бедная, измученная родами женщина лежала на полоке, а бабуська росточку с двенадцатилетнюю девочку стояла и прижимала к себе ребенка.

Мимолетный взгляд на окно заставил меня оторопеть. В окно смотрела жуткая огромная рожа со светящимися глазами.

Я даже толком сориентироваться не могла, как вдруг дверь в баню распахнулась. Бабка завизжала, а я так и не решалась вылезти из темноты.

- Дитятко отдай! Сгинь, нечистая сила! - кричала бабулька, а меня что-то дернуло.

Плач младенца резанул меня, как нож, а я преодолела страх и выбралась из темноты.

Моим глазам предстала картина, от которой в обморок падают даже видавшие виды мужики. Огромная черная лохматая скотина с рогами пыталась выхватить ребенка из рук бабульки. Совсем крошечный младенец, видимо, чуял беду, поэтому плакал и захлебывался, пока мать лежала без сознания.

«Жива ли она?» - пронеслось у меня в голове.

- Обдериха! Помоги! - кричала бабуська, пытаясь что-то прочитать, но либо из-за страха, либо от волнения она сбивалась.

Я бросилась к огромной черной махине и приложила к ней свои руки.

- Давай! - рычала я, как вдруг почуяла запах паленой шерсти. И уже потом услышала визг.

Обрадовавшись результату, я уже хотела выдохнуть, как вдруг бабку дернула мелкая тень. Вертлявая, темная, неуловимая, казалось, она ловко скачет по бане.

- Помо… - начала бабулька, а я стащила с нее это что-то и как следует отутюжила.

Тень с визгом вырвалась из бани, едва не унеся с собой дверь.

- Ой, матушка, что ж твориться-то, - причитала бабулька, а я бросилась в дверь, как вдруг увидала такое, от чего тут же захотелось зайти обратно. Все вокруг кишмя кишило всякой нечистью очень нелицеприятного вида. Они спорили, кому достанется младенчик. И некоторые озвучивали планы на будущее, похожее на меню в ресторане.

- Пошли вон! - заорала я, сжимая кулаки.

Ага! Так они и пошли-потопали! Прямо разбежались. Несколько особо рьяных попытались прошмыгнуть мимо меня, но я перегородила им путь.

- Прочь! - взвизгнула я, чувствуя, как раскалились мои ладони.

- Неужто обдериха новая появилась? - послышался скрипучий голос. Две сороки обернулись жуткого вида бабками в лохмотьях.

Это кто еще такие? Хотя, разбираться будем после!

- Да баня пустая была! - рычал жуткий голос.

- Наш младенец! - скрипели бабки, как вдруг за моей спиной послышался крик.

Я обернулась, видя, как на бабке сидят еще две сороки, пытаясь достать младенца.

- Так, куры-гриль! - заорала я, размахиваясь раскаленными руками.

Бабка завертелась, упала, но дите упало ей на грудь и не пострадало. Я боялась хватать ребенка горячими руками, поэтому решила сосредоточиться на обороне.

- Так вот откуда вы лезете! - воскликнула я, видя, как сквозь окно просачивается черная тень.

Бабка оклемалась, схватила ребенка, а потом положила его рядом с пришедшей в себя матерью. Я же чувствовала, как меня дерут когтями, рвут клювами и пытаются уронить на деревянные доски пола.

- Ииии! - пищала роженица, слабыми руками прикрывая ребенка, как вдруг бабка стремглав выбежала из бани. Так, а вот это новости!

Глава 21

Я смотрела на бледную не то от пережитого, не то от ужаса мать, которая прижимала к себе дитя. Сейчас она выглядела как привидение. Ну и жесть! Попробуй роди ребенка нормально!

То ли нечисть устремилась за бабкой, то ли решила дать нам передышку. Или собрались в кучку, чтобы построить планы, поглядывая на баню, но я чувствовала, что не выстою.

Бледная мать смотрела на меня с мольбой. А сморщенный, покрасневший от плача ребенок оглашал плачем старую баню.

Я понимала, что выйти на улицу нельзя. Здесь окно разбито. Они быстро доберутся до дитя. Поэтому заняла оборону возле матери.

Судя по тому, как взмокла моя рубашка и болело все тело, рожала не она, а я! Несколько проворных мелких чертей пробрались в окно, но тут же забыли, зачем пришли, когда я схватила за хвост самого последнего.

- Жжется! - визжал черт, но двое его юрких собратьев попытались добежать до матери.

Я не стала дожидаться у моря погоды, поэтому размахнулась чертом, словно сумочкой, и смела его коллег по рогато-копытному цеху. Они ударились о стены избы.

- Жжется! - слышался визг.

Я была вооружена и очень опасна.

Молодая мамочка все еще пребывала в состоянии шока. Если сравнивать шок с лесом, то после увиденного она заблудилась в чаще.

- Пошли вон! - орала я, размахивая оружием.

“И тебя, дружок, с днем космонавтики!” - мысленно сочувствовала я бедняге. Он был небольшой, размером с толстого кота. Хвост у него был длинный и очень удобный. Если бы я оставляла отзывы к товару, то я написала бы что-то вроде: “Эргономичный, но шумный. Зато удобно сидит в руке! Однозначно рекомендую к покупке!”

- Жжется! - уже на грани хрипоты орал чертик.

Не знаю, или его истошные крики, или моя смекалка, но соваться к нам опасались. Пока что.

- Аааа! - уже хрипло орал несчастный. - Аааа!

Но на помощь ему никто не спешил. Я размахивала им, как лассо. Пусть увидит американские горки. А то что? Живет в деревне. Из интересных новостей - корова сдохла, Дунька беременна. А тут целая культурная программа!

- Куда пошли! - грозно закричала я, отбивая чертом что-то крупное. Пока что меня спасало то, что окошко было маленькое, и оно целиком не пролезало.

- Ну давай, давай, - подманивала я, слыша истошное: “Жжется!”.

Отогнав зловредную тушу, я выглянула в окно, как вдруг у меня в глазах потемнело. Там их было столько, что я поняла. Не отобьюсь! И тут я увидела бабку, которая влетела в баню так же шустро, как вылетела.

- Позвала! - выдохнула она. - Идет! Я-то уже не могу. Старая стала… Зубов-то два осталось! Поэтому и силы колдовской с гулькин нос.

Я была немного занята. Изо всех сил, не жалея нервных клеток, я запихивала обратно в окно любителей детей.

- Жжется! - уже полностью отчаявшимся голосом всхлипнул черт. Он уже не чаял вырваться и потерял всякую надежду.

И тут я выглянула в разбитое окно и увидела… Лизара. Шел он медленно, вальяжно. Ветер трепал его длинные темные волосы и черную рубаху на груди, обнажая внушительный пресс. Черные брови нахмурились, а потом лицо приняло насмешливое выражение.

- Не переживай, сейчас он им как вмажет! - утешала я себя, вспоминая силу колдуна.

- О, Митюха, какая встреча! - усмехнулся Лизар, похлопав страшного упыря по плечу, которое торчало из рванины рубахи. - Смотрю, плохо лежится…

- Да, могилу подтопило, - сипло произнес упырь, одна нога которого представляла собой голую кость.

- Белчиха и Сарафаниха, а вы здесь какими судьбами? - усмехнулся колдун, проходя мимо двух сорок.

- Да вот услышали, что младенчик родился, - заметили ведьмы. - Так отведать захотелось.

Вместо того, чтобы раскидывать нечистых, Лизар общался с ними, как со старыми друзьями. И это меня возмущало! Сердце требовало героических подвигов, а не пожимание руки какому-то старому сморчку.

- Как твое, еретничье? - спросил с улыбкой Лизар.

- Все вы там будете! Вон, видал, ноги стерлись! Теперича с петухом путают! - послышался скрежещущий, как нож по металлу, голос. - Стопа развалилась, лапа осталась. Баба одна муку просыпала, дескать, кто к ней ходит. А я и не замечал, а потом глянул на следы - петух петухом!

Общение превратилось в светский раут.

- А ты чаво енто пришел? - спросила карга.

- Да тоже за ребенком, - заметил Лизар, кивнув на баньку. - Мне волосы с головы младенца нужны. Некрещеного. Буду кикиморку делать. Плотники просили. А то часто стали хозяева им деньги зажимать. Вот и попросили. Всей артелью скинулись.

- Понятненько, - согласилась нечисть, а у меня глаза на лоб полезли. Он что? С ними заодно?

Глава 22

— А ты куда, милок! — прокаркала она, её голос дрожал от негодования. — Не лезь вперёд, не твоё это дело!

Лизар усмехнулся, его лицо осветила луна, придавая ему зловещую красоту. Его длинные тёмные волосы развевались на ветру, словно тени. Он остановился перед старухой, и его взгляд стал холодным, как сталь.

- Как куда? Мне только волосы! - усмехнулся Лизар, пока я сглатывала нехорошие слова. - А вас я знаю… После вас ничего не останется! Вы же его запекать будете… А мне оно не надо.

Он встал перед бабками, которые злобно засопели. Очередь из нечистой силы заволновалась такой наглости. А когда колдун сделал шаг вперед, так вообще разразилась бранью.

- После нас будешь! - заметили бесы, кучками собираясь под баней. - Мы первые были!

Нечистая сила заволновалась, как стая волков, почувствовавших угрозу. Бесы, собравшиеся под баней, зарычали, их голоса слились в единый гул. Они злобно засопели, их маленькие глазки горели ненавистью.

- Я занимал еще девять месяцев назад, - усмехнулся Лизар, глядя на недовольные рожи. Кто-то даже прихрюкнул от неудовольствия. - Когда она ко мне за заговором приходила да настойку просила, чтобы не так тошнило!

Один из бесов даже прихрюкнул от неудовольствия, его маленькие когти заскребли по земле.

От возмущения у меня даже руки раскалились.

- Тетенька, - скребли меня когти. Бес смотрел на меня очень проникновенным взглядом. - Пустите меня… Я больше так не буду… Я вон на пьяниц перейду…

- Помолчи! - фыркнула я, глядя на спор между Лизаром и каким-то огромным рогатым чудовищем.

- После меня будешь! - рычал он, а я смотрела на колдуна, которого ничуть не смущал грозный рык, похожий на раскаты грома.

- После тебя я только в аду гореть буду! - заметил Лизар, пока свирепая махина нависала над ним. - И то, если бабки меня не отмолят. Я сейчас им спины да суставы лечу. Так что еще неизвестно.

- Да я тебя! - зарычало чудовище, многозначительно не закончив фразу.

- Жене такое скажешь, - бросил колдун, пока ветер трепал его волосы. - То-то рада будет! Как же он был красив в лунном свете, серебрившем его кожу. - Мне просто волосы срезать! И всё! Дальше - что хотите, то и делайте! Мое дело малое.

Он подошел к избе еще ближе, а я отпрянула от окна, чувствуя, как в груди изо всех сил бьется сердце. Мать и бабка забились в угол и что-то шептали. Мать была на грани обморока. Бабка почти в обмороке.

- Тетенька… - взвыл бес, которого я все еще держала за хвост. Пахло шашлыками. - Тетенька…

И из его желтых глаз покатились слезы.

- Цыц! - цыкнула я на него, а он зажмурился.

Дверь в баню отворилась, а я услышала поступь шагов.

- Ребенка мне быстро! - произнес Лизар. Он даже не говорил, а шипел.

Мать, находясь на грани обморока, прижала кроху к себе. Ночную тишину разрывал детский плач.

- Быстро, я сказал! - прошептал Лизар.

- Ага, волосы срежешь, да на растерзание кинешь! - произнесла я, становясь между ними.

- Ты должна была роженицу защитить. А если не умеешь, то дитя сюда давай! Или что? Спорить со мной будешь?

Я выдохнула, не желая двигаться с места.

- Я вынесу его в безопасное место, сверкнул глазами колдун. Но я ему не шибко верила. - Потом отдам…

- А где расписка? - спросила я, сощурив глаза.

- Моему слову верят, - произнес Лизар.

- Тебя чертом хоть раз били? - спросила я, показывая несчастного. - Или сегодня особенный день?

Не верила я ему. Ой, не верила! Как можно верить тому, кто своих детей проворонил!

Бабка, может, и была согласна. Но мать вцепилась в дитя мертвой хваткой. Мне казалось, что она не отдает отчета своим действиям.

- Долго он что-то! - прокряхтел голос под окном, заставив меня вздрогнуть. - Может, навалимся дружно? А?

Лизар посмотрел на окно, а потом на нас.

- Ну что? Доигрались, - усмехнулся он. - Так бы я уже дитя вынес!

Я сглотнула, понимая, что сегодня для многих особый день. Получить до чертиков чертиком почти равносильно получить щами по щам и леща лещом.

Глава 23

- За меня отошли! - произнес Лизар сквозь зубы.

Я даже не пошевелилась. Мать, бабка-повитуха с младенцем на руках забились в угол.

- Тебя это тоже касается, обдериха! - произнес колдун с таким высокомерием, что я с шумом недовольства втянула воздух.

- Даже не подумаю! - произнесла я, размахивая бесом.

- Дяденька, дяденька! - вцепился бес в рубаху Лизара. - Возьмите меня в услужение! Я прошу вас! Буду вам молоко у коров воровать! Дяденька, отберите меня у нее!

- Своих хватает. Куда девать не знаю, - усмехнулся колдун, скинув его руки.

- Да что за день сегодня такой! - всхлипнул черт, озвучив общественное мнение.

Первыми навалились черти, но их тут же отбросило так, что многие попали в реку. Резким движением руки Лизар отмел их, глядя на наступающих из-под шторки черных волос. Было в нем что-то грубое, жестокое, в то же время ядовито-коварное и до стыда притягательное… Не мудрено, что девки за таким в очередь строятся! Удивляюсь, как за него еще убиват не начали!

- Отошла! - крикнул он, оттолкнув меня себе за спину. Я в этот момент почувствовала себя очень слабенькой нечистью. Даже не серединка на половинку. Такая маленькая, никчемненькая…

Рев за окном раздался такой, что изба зашаталась. Кто-то лез по крыше, а я пыталась понять, где именно, вертя головой.

- Не мешайся! И под ногами не вертись! - снова гневно бросил Лизар, как только я отпрянула от его отведенной в сторону руки. Из нее вырвалась такая мощь, что банька захрустела по швам. Красивые губы что-то сосредоточенно шептали, а глаза были прикрыты.

До чего же он злющий!

Но я отвлеклась. Казалось, кто-то огромный пытается вырвать баньку с корнем, как дерево, поэтому нас шатало по бане. В какой-то момент я увидела, что Лизар вот-вот потеряет равновесие и упадет прямо на раскаленную печь. В последнюю секунду я успела встать между ним и печью.

И тут послышался крик петуха. Хриплый, совершенно немелодичный, раздражающий. Такой, какой стоял у меня на будильнике.

- Кукареку! - закричал петух, а баня с грохотом встала на место. Только сейчас Лизар, навалившись на меня, смотрел на красные камни печи. Я не чувствовала ни жара, ни боли. Но вот запах паленого меня слегка смутил.

Колдун сделал шаг назад, отходя от меня. Я отлипла спиной от печи, глядя ему в глаза.

- Видимо, я должен тебе сказать: «Благодарствую!» - произнес он, сдув темную паутину волос назад. Даже сейчас он был восхитительно красив. Словно в нем дышала живая необузданная сила и ярость. Ярость ожесточала черты его лица, делала взгляд впечатывающим, почти осязаемым.

- Не стоит! - выдохнула я. - Не утруждай себя…

И тут я бросила взгляд на угол. Мать лежала в отключке, это было понятно. Бабка тоже лежала в отключке, положив голову на плечо роженицы. На коленях возле обессиленной женской руки плакал сверток. Мне хотелось подойти и взять его, но Лизар опередил меня и схватил кроху на руки.

Но крик петуха всего лишь ослабил нечисть. Как вдруг я услышала голос. Басовитый, густой, красивый. Он явно принадлежал мужику солидному. К тому же еще и «окающему». Сочное «о» в исполнении его баса было просто музыкой для ушей.

- Сгинь, о-о-отрок! - послышался голос и вздох. Я выглянула в окно, видя, как к нам идет батюшка. Он был рослым, солидным, не лишенным живота. С длинной, чуть посеребренной сединой бородой-лопатой. - А ты на исповедь можешь не хо-о-одить, Митришна. Знаю я про твои дела темные! Сказывали люди!

Он вошел в баню, как вдруг увидел нас с Лизаром.

- Ну что ж! Лучше по-о-оздно, чем как вы! Итак, я полагала, что вы венчаться удумали! Благословляю ваш брак, хотя и, видимо, поздновато.

Батюшка посмотрел на дитя и вздохнул.

- Но ничего! Сейчас по святцам имя дадим, и живите себе дружно.

- Мы не венчаться! Это новая обдериха! - усмехнулся колдун.

- Сила нечистая? Ай-я-яй! Как не стыдно-то! Людей, небось, губишь? - спросил батюшка. Он ничуть не удивился. У него даже глаз не дрогнул.

«Русалка, русалка, русалка, ночная бабочка, куда смотрел отец!» - невпопад пронеслась в голове песня.

- Так не губи. Узнаю, что губишь, эпитимью наложу! - произнес батюшка. - Что ж, будем знакомы. Я - отец Никифор.

- Очень приятно, - вздохнула я. Меня сейчас колбасить должно или потом? Я что-то не поняла? Тут сам батюшка стоит, а я пока еще не бьюсь на полу и не выкрикиваю ругательства.

- Так, что тут у нас? - спросил отец Никифор. - Митришна, погоди!

В окно появилось уродливое лицо ведьмы. Отец Никифор взял да достал огромную старую книгу, которая в его руке смотрелась как блокнот.

- Сегодня у нас седьмое! Протальник по старому. А что у нас седьмого? Анфиса, Афанасий, Вавила, Варадат, Вячеслав, Лимней, Маврикий, Разумник, Тит, Фалассий, Фёдор, Филипп, Фотий. Какое имя берем?

Я посмотрела на мать, которая лежала в отключке. Что-то я явно не так представляла имена. Я искренне была уверена, что половину деревни зовут Иван, а другую половину — Настя. А тут такое разнообразие.

- Мать там, - кивнул Лизар.

- Будет, значит, - протянул батюшка задумчиво. - Фалассием.

Мне кажется, мать будет не в восторге. Ну, я бы на ее месте точно не была. Я была уверена, что имена дают родители. А тут никого не спросили.

Батюшка зачерпнул воды из таза и провел обряд крещения. А потом посмотрел на черта, который внезапно притих. Я отпустила его на пол, но у бедолаги не было сил даже встать.

- А этого я с собой возьму, - произнес батюшка, беря черта за хвост. - В колокола звонить будет. А то у меня покойник на покой отправился. Заменить некому. И людям потеха. Как третий раз колокол прозвонит, так будешь с колокольни падать.

- Нет! - дернулся черт, пытаясь убежать, но попробуй убеги тут, когда тебя мощная ручища к выходу тянет. - Не буду я в колокола звонить! Нет!

- Всё, я крестил! Расходимся. Кто грехи отмаливать, завтра приходите! - послышался его бас. Он так же спокойно вышел и направился прочь. Удивительный человек. Спокоен, как каменная глыба.

Пояснения по фольклору

Имена раньше выбирались не просто так. И вовсе не родителями, а по Святцам. В этой церковной книге были записаны возможные имена мужчин и женщин, родившихся в этот день. Так что в деревнях жили люди с очень редкими, а порой даже забавными именами. Евтропий, Горгония, Евагрий и Агофодор. Почему же тогда на Руси считалось, что много Иванов? Просто имена некоторых святых часто попадались. Например, имя Иван или Иоанн упоминалось в святцах более 300 раз!

По поводу черта и колокольни. В Боровичском уезде Новгородской губернии, например, было принято креститься лишь при третьем ударе колокола: крестьяне считали, что до этого на колокольне находится черт. Черт упадет оттуда только тогда, когда колокол начинает звонить в третий раз. Но обычно эту миссию выполнял покойник. Поэтому ночью колокольню обходили стороной.

Глава 24

Новость пришибла меня, как тяжелый удар молота. Я присела на корточки, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Несколько раз вдумчиво моргнула, пытаясь осознать услышанное.

- В смысле жениха? - спросила я так осторожно, как могла.

— Тише, мама ведь всего не знает! — шикнуло одно из поленец на другое. Их глаза-щелки сверкнули в полумраке, как у заговорщиков.

— Марку ставит банная невеста, когда жениха себе выбирает! У него след остается! — продолжало первое поленце, его голос был хриплым и приглушенным. — Предыдущая обдериха не любила, когда кто-то ставил метку. Это означало, что невесту отдавать надо. А ей-то кто служить будет?

Я вновь вспомнила тот страшный след на груди, который напоминал ожог. Родильные муки я уже видела, но свадьба... Осталось на свадьбе не помереть!

— Ей опять детей воровать придется, — тихо заметило второе поленце, его голос был почти неслышен. — А потом растить... А пока они вырастут... Да и не все вырастут...

— Ой, ужас-то какой! — прошептала я, поежившись от мрачных мыслей. — А вас как зовут? Или правильнее будет спросить: как вас называют?

Поленца переглянулись, их деревянные лица не выражали никаких эмоций.

— Никак, — осторожно произнесло левое поленце, его слова прозвучали так, будто оно говорило через силу.

— У нас имен нет, — выдохнуло второе поленце, словно это было для него чем-то постыдным.

— Как это имен нет? К вам же как-то обращались? — спросила я, пытаясь понять, как такое возможно.

— Мы уже забыли. И имена, и кем мы были раньше, — тихо прошептало левое поленце, его голос дрожал. — Но вот когда подрастем, то мы тоже себе женихов выберем, марки поставим, а когда нас отсюда заберут, то, может, все и вспомним!

- Нам имя должны дать! По святцам! Рубаху принести и крестик!

Я смотрела на два маленьких деревянных чурбачка, чувствуя странную смесь жалости и нежности. Во мне проснулось что-то теплое, что-то, что уже третий год напоминало о себе ноющей болью в сердце. Такая нежность, которая уже третий год намекала, что пора бы покричать в роддоме.

— А если я вам дам имена? — спросила я, улыбаясь, хотя внутри меня все дрожало. — Просто, чтобы удобней было? Просто, чтобы были. Какие имена вам нравятся?

Я решила дать им свободу выбора.

Поленца задумались, их деревянные головы склонились друг к другу, словно они обсуждали что-то важное. Я с улыбкой ждала их ответа, хотя внутри меня все сжималось от странного предчувствия.

Внутри меня, правда, все слегка подергивалось при мысли, что сама как бы предложила Лизару жениться. Я всегда считала, что это — привилегия мужчины. И даже с сочувствием относилась к тем дамам, которые брали быка за рога, мужика за причиндалы, отбирали у него паспорт и под конвоем вели подавать заявление.

— Мы решили! Мне нравится... — начало левое поленце, его голос был неуверенным, словно оно боялось ошибиться. — Мне нравится имя Асклепиодота!

— А мне Нунехия! — послышался голос второго поленца, его голос звучал более решительно.

Я сглотнула, пытаясь не выдать своего удивления.

Я и первое повторить сразу не могла, а тут вторым решили меня добить.

- А можно покороче? - взмолилась я. - Ас… что там?

- Асклепиодота!

- Ася! - улыбнулась я. Так, запомнили. Эта с сучком — Ася.

— Нунехия, — подсказало второе поленце, его голос был мягким, почти нежным.

Нунехия — такие имена вообще! Нунехия — такие роды! Мне многое хотелось послать к великой богине спокойствия и невозмутимости Нунехии.

— Нуня, — кивнула я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. — Ася и Нуня. Вот и отлично!

И тут я услышала чьи-то женские голоса. Они были тихими, но я все равно насторожилась.

Кто-то явно направлялся к бане. Гурьба девчонок под покровом ночи… Что? Уже ночь? Ничего себе время летит!

- Давай, ты первая! - слышался подначивающий шепот. - Ты предложила, вот ты и первая!

Я насторожилась.

- Это что такое? - спросила я шепотом у Аси и Нуни.

— Они гадать сейчас будут! — радостно прошептали поленца, их глаза-щелки загорелись. — Давно здесь не гадали. С тех пор, как прежняя обдериха с девки кожу сняла, так вообще гадать перестали.

Послышалась возня, а в дыру пролезла девичья рука.

- Страшно мне! - всхлипнул кто-то.

- Да ладно! Тебе же самой хочется узнать, каким жених будет? - спорили девушки полушепотом.

- И? И что мне делать? - почти беззвучно спросила я, видя, как перед носом торчит рука и подрагивает пальцами.

- Будущее покажи! - прошептали поленца.

Я заглянула в ладошку, понимая, что я так себе хиромант.

- Ты на кого собралась гадать? - слышался шепот возле стены бани.

- На кого? На Лизара!

Глава 25

Я чуть не поперхнулась от возмущения. Что значит на Лизара!

И тут я осознала, что откуда-то во мне проснулась… ревность. Так, тише. Быть может, дело как раз в том, что я никогда не ревновала. У меня и в мыслях не было ревновать Диму. Он никогда не пропадал по вечерам, не устраивал игры в загадки, угадай, где я был и с кем. Даже на лжи я его никогда не ловила. Я считала, что у нас в отношениях царила гармония. А выяснилось, что «гармонь и я». Беру гармошку и весело с приплясыванием ухожу в закат.

- Жди понос, - ядовито произнесла я, отчего-то испытывая явное неудовольствие от протянутой руки. Вот если бы я тонула, то совсем другое дело. Или в руке были бы деньги…

- Ой! - послышался писклявый голосок, а рука тут же исчезла.

Шелест продолжился. «Мамочки! Страшно!» - лепетал голосок, а я прислушивалась. «Ну, ну, что ты слышала?!» - наседали на девку подруги. «Она мне беременность нагадала! От Лизара! Понесу, дескать, я от него!»

Что? Какая беременность? Обычный понос со всеми вытекающими последствиями! Вот что я нагадала!

- А давай ты! - снова послышался голосок.

- Боязно. Может, ты… - прошептал кто-то, а в дырку лезла рука. И снова пустая.

- А за кого я замуж выйду, матушка-обдериха! - пискнул голос и тут же умер на последней ноте.

Нет, а почему бы и нет? Устроить этому красавцу праздник жизни! Нет, конечно, он помог, но что-то злорадное требовало сатисфакции. Хотя бы за пренебрежительное отношение!

- За Лизара! - ответила я.

Рука тут же высунулась.

Сделал каку, жди аншлага. Только я его вряд ли увижу. Но ничего. Пусть понервничает.

- Лизар мужем твоим станет! - тут же выдала я загадочным голосом.

Руки менялись, а я упрямо утверждала, что их судьба — Лизар! Может, оттого, что хотелось уколоть колдуна побольнее. А может, я просто не знала никого в деревне.

Девки уже успели разругаться, а я со спокойной душой решила отдохнуть, полезая под полок.

Я только улеглась, как вдруг в баню кто-то завалился: «Пусти, не обдериха-матушка». Я махнула рукой. Пусть моются! Под полоком стало приятно тепло. Я улеглась поудобнее. Через какое-то время я снова услышала: «Банница, пусти нас да не обидь…»

- Мойтесь, - пробурчала я. Так, а где мои поленца?

Я осмотрелась, но не увидела их.

- Ася! Нуня! - позвала я. Но никто не отозвался.

Я решила вылезти и посмотреть, а вдруг их кто-то обидит? А вдруг они в бане, а их кто-то пустил на растопку?

Я вылезла из-под полока, как вдруг голый мужик, который только опрокинул на себя ушат с водой, проплевался и открыл глаза, увидев меня.

- Ииии! - завизжал он, повышая тональность с каждой секундой.

- Да мойся ты! - махнула я рукой, слыша уже писк. Мужик прикрыл свое мужское естество ушатом, продолжая визжать.

- Что я там не видела?! - с раздражением произнесла я, видя выпученные глаза и открытый рот. - Послушай, дружочек. Или ты сейчас прекратишь визжать, или…

Но остановиться мужик уже не мог. Может, он и хотел, но не мог.

- Так! Послушай! Я живу в бане! - с уже нескрываемым раздражением произнесла я, шаря глазами по баньке. - Я всю деревню по пиписькам могу отличить!

- Я не хочу быть натянутым! - произнес мужик, съежившись и прикрыв глаза.

Поленцев тут не было.

- Ладно, мой своего петушка, - усмехнулась я, отправляясь обратно. Интересно, куда это они периодически пропадают?

Мужик собирался и чертыхался. Он дал деру так, что дверь похлопала ему напоследок.

- Н-да, - выдохнула я. - Загадка!

Я стала укладываться подремать, но тут стало так душно. Внутри пара было столько, что я не видела вытянутую руку. И духота стояла такая, что я чуть не померла.

- Кхе! - задохнулась я. Даже мне было душно! Это что такое творится!

Глава 26

Казалось, баня не там, а прямо тут!

- Да что это такое?! - возмутилась я, чувствуя себя как пятилетний ребенок, чихнувший в присутствии бдительной бабушки. В этот момент у бабушки в голове воет сирена. Все окна закупориваются, «шоб сквознячков не было!», на беднягу тут же надевается свитер, теплый платок, носки, в которых вместо валенок по снегу ходить можно. Три пары. И все это под одеяло. А на плите, ну чтоб теплее было, парит огромная кастрюля.

- Это третий пар, - послышался голос. - Третий пар моются!

- А вы где… кхе! Были? - спросила я, превозмогая ужасную духоту.

- Здесь! - послышались голоски.

- Не надо обманывать! - строго произнесла я. - Вас тут… кхе! Да что такое?

Меня явно кто-то со свету решил сжить! В голове уже был пар. От пара, словно от тумана, ничего видно не было. Я когда-то слышала от Димы, что третий пар банники почему-то не любят! А теперь я знаю, почему! Дышать нечем!

- Так, надоели! - выдохнула я, наощупь пытаясь покинуть полок. Пора выбираться.

Где-то в голове пронеслась нахохлившаяся бабка из маршрутного такси. «Окна закройте! Дует!» И все едут, как в парилке, протирая запотевшие стекла, чтобы увидеть, какая остановка и где проезжаем!

- Так, граждане-товарищи! - задохнулась я, видя трех мужиков, один из которых подливал из ковша воду на камни. - Закругляйтесь с третьим паром!

Оторопевшие мужики смотрели на меня в ужасе. Бабы, румяные, белые, разрумяненные паром, немного рыхлые, открыли рты и застыли. И вся эта композиция застыла в позах весьма двусмысленных и очень неприличных. Через мгновенье ковш грюкнул об пол, а шлепанье босых ног и хлопанье дверей возвестило, что результат достигнут.

- Устроили мне тут бордель! У меня, между прочим, приличная баня! Тут даже роды принимают! - выдохнула я.

Третий пар! Третий пар! Я нахохлилась, чувствуя, как пар ломится из открытой двери. Хоть проветрю! Дышать невозможно, а жить подавно! Тут и зачинаются.

Отдышавшись на улице, я закрыла баню и полезла под полок. Досыпать.

Проснулась я от странного вскрика!

- Сгинь! Чудовище! Убирайся, тварь!

Голос был мужской. И очень срывающимся.

Поленца лежали рядом, а я напомнила себе узнать, куда это они ходят? Но сейчас в баньке происходило нечто интересное!

И тут послышался шорох. Я бросилась разбираться. Фантазия разгулялась не на шутку! На секунду я представила чье-то неудачное свидание. Это что за баба такая, раз мужик так верещит? Мне уже было обидно за весь женский пол! Понарожали, значит, неженок и эстетов. Прыщ вскочил — фу! Чудовище! Тьфу ты!

- Так это что тут происходит? - спросила я, чувствуя, что ко мне стучится синдром вахтерши.

И тут я увидела картину. Одна из моих невидимых Золушек держала за руку перепуганного парня, у которого в руке был зажат камень.

- Приходи завтра! Посватайся, и обдериха меня отдаст! Крест освященный, имя по святцам и рубаху новую! - прошептала золушка, отпуская руку несчастного.

Парень бросился бежать из бани, едва завидев меня. Он едва не убежал с дверью. Золушка подняла на меня глаза и тут же сжалась: «Матушка-обдериха! Не ругайте меня!»

- Эм… - опешила я, слыша, как на ветру хлопает дверь. - А за что ругать?

- За то, что покинуть вас хочу, - вжала голову в плечи девушка. На ней было столько копоти, словно она шашлыки на горящих покрышках жарила.

- Да не буду, - заметила я, слыша, как дверь снова хлопнула. На этот раз окончательно. - А за что? Ты так решила, это — твое право…

- А если он вернется, вы дадите мне приданное? - спросила золушка, глядя на меня блеклыми горящими в темноте глазами. - Хотя он не вернется…

Я тоже была такого же мнения, вспоминая, как сверкали лапти парня.

- А всё потому, что на улице девки ходят красивые, а я… - всхлипнула бедняжка. - Он у меня уже третий…

- Третий? - удивилась я. Ну, тут и удивляться нечему.

- Да, - вздохнула бедняжка, вжав голову в плечи. - Один так и не пришел… А со второго обдериха кожу сняла!

Глава 27

Ситуация выглядела довольно тоскливо. Я хоть и польстила девушке, но понимала, что выглядит она жутковато. На мгновенье я представила парня, который зачем-то пробрался в баню, а его схватило что-то черное с горящими глазами и замуж потребовало… Кстати, зачем ему в баню? А вдруг ему по нужде приспичило, а там кругом люди. А тут в баньке тихо, спокойно, девки не глазеют и мухи не кусают…

- Ну что ты хнычешь? - усмехнулась я, видя, как Золушка понуро опустила голову. - Если он не придет завтра, то значит это не твой человек. Оно тебе надо? Уйдет за хлебушком на тридцать лет, а ты как дура не знаешь, куда бежать и в какие колокола звонить!

Женская солидарность плескалась через край. И что-то мне подсказывало, что паренек не придет. Ну, я бы на его месте эту баню десятой дорогой обходила…

- Ты в следующий раз его не за руку хватай, а за… - понизила я голос до шепота. - Поверь, после такого он готов будет жениться сразу. Вот прямо сию же минуту. На чем угодно… И сразу испытание. Если ухватиться не за что, или выскользнул - не твой мужик. А вот если держишься крепко, так еще и двумя руками, то тут однозначно брать надо!

Золушка подошла к окну, правда, без особых надежд. Послышался тихий всхлип. Где-то на улице гуляли девки и пели песни. Правда, ни одну до конца не допевали, поэтому получалось попурри. Ветер размазывал слова так, что я слышала только «ой, да любовь…» и «Ванечка-Ванюша». Остальное я могла просто угадывать.

- Да не надо раскисать, - попыталась утешить я бедную девушку. - А хочешь, я тебе женихов наловлю? А?

Мне было так жаль девушку, что прямо сердце кровью обливалось.

Она вздохнула и поползла под полок. Ничего, подождем.

Я собиралась искупаться, сняла рубаху, как вдруг услышала скрип двери.

- Кто там? - спросила я крайне недружелюбным голосом. И тут же увидела Банника.

- Ну че, хозяюшка! Ай, хороша, не могу! Прямо не девка, а сказка! - улыбался он.

Я смотрела на него с некоторым негодованием. Вот стоит мне только раздеться, как он тут как тут! Ему что там? В бане звоночек звенит: «О! Разделась! Беги!»

- Прости, - как бы вежливо намекнула я. - Я не одета.

- Ой, да ладно! - махнул рукой Банник. - Я голых баб за свою жизнь насмотрелся. И тонких, и в теле, и молодых, и старых!

Я почти успокоилась. Профессия у него такая.

- Но такую красу впервые вижу! Вся такая ладненькая. Стройная, как березка, - добавил Банник, а я снова напряглась. - Ну что? Довольна?

- Эм… Чем? - спросила я, пытаясь мило улыбаться.

- Ну я людей в твою баньку нагнал! - послышался хохот. - Я же как дверь закрыл, так люди и отпереть не могли. Вот и решили, что я не в духе. Стали еще одну баньку искать, и про твою вспомнили! С опаской, правда. Не сразу, конечно! Но ведь силушка твоя растет, коли в баньке кто-то парится! Но вспомнили. А я еще среди домовых шум пустил, что в баньке обдериха новая. Старая была лютая, а эта…

- Добрая? - спросила я.

- Нет! Еще злее! - усмехнулся Банник. - Чтобы они с тобой повежливей были. А то люди они… Ты им только волюшку дай, сделают из баньки черт знает что! Не хватало, чтобы черти услышали про обдериху новую. А то такой разгул устроят.

Так вот кому я обязана толпами людей. Теперь понятно.

- Ну что? Надумала замуж за меня? - спросил Банник, а я понимала, что ну… как бы… Вот бывает же такое. И вроде бы мужик хороший, и всецело положительный. А вот положиться на него всем своим телом не хочется?

- Пока думаю, - улыбнулась я, понимая, что помощь его неоценима. - Слушай, а ты себе русалку не хочешь?

Нет, а что? У меня есть отличная одинокая знакомая.

- Не! Этим вертихвосткам я не доверяю! Они ветреные! - махнул рукой Банник. - Другое дело ты, банница-красавица!

Глава 28

- Ну, я же сказала, что еще думаю, - улыбнулась я, понимая, что мужик хороший. Такие на дороге не валяются. Обычно таких хватают сразу, тащат домой и там холят и лелеют. И я понимала, что нужно хватать, тащить к себе, но что-то внутри противилось этой мысли. «Дура ты! Хорошего мужика упустишь!» - ворчала я на себя, но при этом понимала, что ничего особенного я к нему не чувствую. «Стерпится — слюбится!» - ворочалось что-то внутри, а я поморщилась.
- Ну, думай, думай, - заметил банник. - Как надумаешь, так дашь знать!

И он исчез.

Я вздохнула и поплелась спать. Наутро я проснулась от того, что в баньке кто-то парится. Потом пар прекратился, а я чувствовала тепло. Приятное тепло разливалось по телу. Потом баня стала остывать, а потом снова кто-то пришел. Хорошо-то как. Надо бы здесь уют навести, а то выглядит это все как-то захудало.

Пока я лежала и думала, где бы раздобыть мебель, я поймала себя на странной мысли. Я не ем.

Я забыла, когда в последний раз ела! И при этом не чувствую себя уставшей, слабой или изможденной. Наоборот, после пара я как-то приобордрилась.

- Так, - выдохнула я, решив сделать некоторые улучшения. А то что это я тут сплю, как бомжик на тряпках?

- Мне нужно раздобыть мебель? Лавки, стулья, кровать, - задумалась я, видя, как поленца играют вокруг меня.

Я решила умыться и направилась к реке, видя туманный серый день. Послышался плеск, а передо мной вынырнула русалка, сложив руки на берег, словно за школьной партой.

- Ну как дела? - спросила она.

- Да так, потихоньку, - усмехнулась я. - Помаленьку.

- Думала, что нечисть тебя и твою баньку снесет! А тебя Лизар спас, не так ли? - спросила русалка.

- Ну, я бы поспорила, - заметила я, чувствуя, как смущаюсь. - А у тебя как?

- Да так, потихоньку. Одного за ноги дернула. Но это не здесь, это в соседней деревне. Второго песней заманила. Скука…

- А-а-а, - вздохнула я.

- А я вижу, что к тебе народ в баньку повалил! Черпают и черпают воду! - заметила русалка. Такое чувство, словно она ходит вокруг да около, хочет что-то сказать, а не решается.

- Выкладывай, - вздохнула я. - Что на этот раз.

- Лизарушка на тебя ужасно зол! - заметила русалка. - Ты всем девкам в деревне его нагадала, вот они за ним и бегают. Проходу не дают.

- И чем ему плохо? - спросила я с обиженной насмешкой. - Он еще тот бабник. Пусть выбирает. Да за это он мне как минимум «спасибо» должен. Не говоря уже о чем-то посущественней.

- А он злится, - заметила русалка. - Извести тебя обещал. Он бы и баню твою сжег, если бы не дети. Он все еще верит, что они в баньке остались нечистой силой!

- И откуда ты все это знаешь? - спросила я, поглядывая на русалку, которая пожала плечиком. Мокрая рубаха рельефно облепила ее грудь да так, что мужчинам даже места для фантазии не осталось.

- Так он мне жаловался. Водицы для колдовства набирал, вот и разговорились, - усмехнулась русалка. - Он сейчас бабу какую-то отпаивает. От испуга. Она с тех пор, как нечистую силу увидела, так онемела. Говорят, обдериху видала. В дом стучалась к ней. Вот и отпаивает. Эх, год от года все хуже и хуже…

Мне стало немного неловко. А с другой стороны, кто виноват, что у кого-то нервы слабые? Нет, в самом деле! Но тут я почувствовала укол ревности. А с чего это он тут к русалке ходит? А? Она что, личный психолог? Ему что, пожаловаться некому? Или их что-то связывает?

Если раньше я смотрела на русалку как на приятную знакомую, с которой можно поболтать, то сейчас взглянула на нее как на соперницу.

- Мне вот интересно, - начала я издалека. Ревность, словно зверь в клетке, рычала, обещая разнести и клетку, и все вокруг. - А почему он к тебе ходит?

«Р-р-р!» - прорычала ревность, сощурив хищные глаза. Клетка заходила ходуном. Нет, я всю жизнь неревнивой была, дескать, вот, смотри, я тебе доверяю! И вот до чего додоверялась! Бросили меня ради Катеньки! А я-то, дура, думала, с чего это он дочку непременно Катенькой назвать хотел. Как вспомню, аж бесит!

- Я слушать умею. Да и скучно. А так люди много чего рассказывают. Бабы так вообще, пока белье полощут, не замолкают. Ну всем косточки перемоют! - заметила русалка, прочесывая пальцами волосы. - Вот баньку твою нахваливали. А недавно узнала от Лизара, что ты ему марку оставила! Дескать, как жениха присмотрела…

О, новости какие!

- Спрашивал он, не знаю ли я, или кто из нечистых, как ее снять можно? - заметила русалка со вздохом.

Глава 29

А вот это прозвучало как-то обидно! Прямо как плюнули в женскую гордость. Я почувствовала, как от обиды у меня скулы сводит, а внутри все бушует. Но при этом я постаралась сохранять спокойствие и равнодушие.

- А ты ему что? - спросила я, пытаясь проглотить комок обиды. Нет, значит, я ему как невеста не угодила! Брезгуют, видите ли, мной!

Сейчас я почувствовала в полной мере то, что чувствует бедная Золушка, у которой уже три мужика с крючка сорвались! Прямо растоптали женскую гордость.

- Ну, я сама не знаю, - заметила русалка. - Я к водяному. А пир горой. Сидит, значит, мельник и жена его. Мельник спокоен, а жена во все глаза таращится. Мельник такой говорит, мол, жена попросилась на водяного посмотреть. Спрашивает, с кем я пью. Всю деревню обошла, справки навела, а водяной такой, пусть смотрит. А ей накладывают еду, наливают питье. Ест она. А у водяного, что у лешего, есть нельзя!

- Отравят? - спросила я, вспоминая одну престарелую сотрудницу на работе, которая любит баловать отдел пирожками-пармезан и плюшками-горгонзолой. С легким налетом аристократической плесени для лучшей усвояемости.

- Кто? Водяной? Нет! Просто останешься в его царстве навсегда, - махнула рукой русалка. - Я же смотрю, мол, куда ты, дуреха, в себя еду пихаешь. Вон уже три тарелки слопала. А она ест и ест… Мельника-то он отпустит, а вот жену его… Короче, баба сама виновата. Я жду. Так что водяному недо этого было.

- А что с женой мельника случилось? - спросила я с тревогой.

- Не знаю еще. Потом расскажут, - усмехнулась русалка.

Значит, снять марку хочет. У меня просто внутри все негодовало. Не невеста я, значит! Не гожусь!

И тут я почувствовала, как воспоминания о Димочке и его производителях снова накатывают на меня. “Не годится невеста!”, - звенел в голове голос Димочкиной мамы. Обида, словно черная туча, разрасталась внутри.

- А когда он это спрашивал? - спросила я, чувствуя, что пора бы остановиться и смириться, но что-то внутри требовало ответы на вопросы.

- Слушай, сказать тебе кой-что хотела, - заметила русалка. - Тут паренек один на спор в баньку ходил. Девки его подначивали ночью в баньку зайти. Чтобы доказать, какой он храбрец. И камень с каменки принести, чтобы видно было, что не в предбаннике топтался… А какой дурак ночью в баню попрется? Я тут сидела, слушала. Думала, чем дело кончится. Выбежал, как ошпаренный. Правда, с камнем. А потом голову опустил. Чуть не плачет. Его расспрашивают, а он что-то бурчит.

- Ну, - тянула я продолжение. - И что дальше?

- Он поутру к отцу Никифору пошел, - усмехнулась русалка. - Там возле церкви колодец есть. Я из него слушала.

- Понятно, - проворчала я. Не бывать свадебке.

- Он говорит, мол, девушка замуж просится. Нужно имя по святцам, крест освященный, а рубаху он сам найдет… Отец Никифор отказал ему. А парень говорит, что пообещал!

О как! Я, кажется, ошибалась на его счет. Мужик слово держит.

- Уламывал он Никифора, а тот ни в какую. Говорит, иди, отрок, с миром! А парень настойчивый, требует имя посмотреть и крест дать. Отказал ему отец Никифор, сказал, что негоже нечистую силу замуж брать. Посоветовал к деревенским девкам присмотреться. Парень расстроился и ушел. Долго они разговаривали, но никак… А потом он к Лизару пошел. Что было дальше, не знаю. Колодец от дома далеко, я ничего не слышала.

Я вспомнила про Золушку, которая ждет. А принц-то у нас не промах! Не то, что Лизар. Я решила во что бы то ни стало помочь парню.

- А как бы мне с отцом Никифором переговорить? - спросила я.

- Ну, в церковь тебя не пустят. А вот… Он сегодня в баньку собирался. Не в твою, правда. В свою.

- Вот бы в нее попасть! - заметила я. - Я даже не знаю, где баня находится! И кто в ней живет!

- Никто не живет. Он освятил ее, - заметила русалка. - Так что тебе там худо будет. Я разок помыться в ней хотела, так жглось, что пришлось в твою идти…

Жглось, значит. Ну ладно. Попробуем.

- Веди! - собралась я. - Пойдем разговаривать. А то что это такое! Раз нечистая сила, так сиди в девках!

- И то верно! - усмехнулась русалка. - Вот по улице идешь, потом сворачиваешь. Там дорога и дворик небольшой со ставнями резными оконца. Банька в крапиве. Рядом колодец.

Я выдохнула и направилась по улице. Из окон на меня смотрели домовые. Провожали нехорошим взглядом. “Пошла вон!”, - послышался недовольный сопящий голос одного домового, который ставни чинил.

Людей почти не было. Я свернула, видя небольшой дворик и колодец.

- Я тут! - послышался голос русалки. - Дуй в баньку!

Банька была солидна. Новенька. Не посеревшая, уныла, как моя.

Я дотронулась до двери, чувствуя, как меня словно током шарахнуло легонько. Такое чувство, словно я ткнула пальцем в неисправный выключатель. Я толкнула дверь, входя в баньку.

- Быстрее! - послышался голос русалки, а я уже вошла внутрь, чувствуя, как невидимая сила пытается меня вытолкать обратно. - Он уже собрался!

- Пустите, очень надо! - взмолилась я.

И тут босой ногой почувствовала, словно иду по раскаленным углям. Опустив глаза вниз, я увидела обычные доски. Превозмогая боль, я юркнула под полог.

- А-а-а! - хотелось орать мне от невыносимой боли. Но я постаралась взять себя в руки.

Дверь в баню скрипнула, и послышались шаги. Я сидела и дышала сквозь зубы, стараясь не орать.

- Ну что ж, с Богом! - выдохнул отец Никифор, а я услышала возню в предбаннике. Он что-то напевал, а я жмурилась и терпела боль.

Наконец показались босые ноги, послышался плеск.

- Отец Никифор, - обратилась я, ожидая визгов, воплей и выломанной двери. - Дело есть…

- Это что такое молвит? - нараспев густым басом спросил отец Никифор, вызывая у меня просто невероятное уважение.

- Я, - простонала я, пытаясь выбраться.

- Ишь ты! Нечистая сила пробралась, - послышался вздох. - И что нечистой силе надобно?

- Поговорить про свадьбу, - прошептала я, понимая, что от боли соображаю очень худо.