Девочка, я о тебе мечтаю

ПРОЛОГ.

— Сломала кофеварку? — поймал я ее за руку в кухне. 

Коснулся ее и снова словно пришло током... Не могу ее трогать. Я теряю над собой контроль. Но не смог побороть желание прикоснуться.

— Кажется, да, — закусила она нижнюю губу от волнения и отняла у меня свои пальцы.

— Слушай, ну мне придётся рассказать отцу, что ты косорукая и портишь вещи. Пусть выгонит тебя. 

В ее глазах заблестели слёзы.

— Не говори. Пожалуйста, — заломила она свои маленькие ручки. — Мне некуда идти, ты же знаешь.

— А кого это волнует? — усмехнулся я. — Мы тебя, сироту, и так по доброте душевной пригрели, а ты вещи портишь. Нет, я всё-таки скажу ему. Пусть тебя вернут туда, откуда забрали. 

Я сделал пару шагов от неё и обернулся. Девочка опустила голову. Рыжие волосы, на которых красиво играли лучи солнца, упали на лицо. Из глаз капали слёзы на ее сцепленные между собой до белых костяшек пальцы.

— Значит, так, — поставил я руки в боки и, наклонив голову набок, наблюдал за ней. — Ты хочешь остаться в этом доме?

— Да... — тихо ответила она.

— Тогда тебе придётся играть по моим правилам. Одно мое слово — и ты вылетишь отсюда пробкой. Ты это понимаешь?

— Понимаю.

Я подошёл к ней ближе и поднял пальцами ее подбородок на себя. В который раз словно провалился куда-то, глядя в глубину ее глаз.

— Тогда будешь делать то, что я скажу тебе. Ясно?

— Что ты хочешь, чтобы я делала? — тихо спросила она, понимая, что в моей полной власти.

Так и было — она в моей власти. Наконец-то. 

Нежная, красивая до дрожи и такая слабая. Теперь моя.

Прекрасное чувство...

— Даже и не знаю, что с тебя взять-то кроме анализов… — наклонил я голову и наблюдал на неё, словно рассуждая. — На что ты мне, такая бестолковая, сгодилась бы.

Она смотрела на меня с волнением и настороженностью,будто ожидая приговора.

— Поцелуй меня.

— Ч-что? — расширила глаза девчонка и отпрянула от меня, врезавшись в стол бедром.

Я последовал за Котёнком и поймал её в капкан, поставив по обе стороны от девчонки руки на столешницу буфета.

— Целуй меня, сказал. Ты глухая, а, рыжая? 

— Но я думала, что ты...

— Мне плевать, что ты думала, — оборвал я ее, ощущая, как меня начинает потряхивать от близости к ней. Я жадно втягивал в себя запах её волос словно зависимый. — Целуй. В губы. 

Она нервно сглотнула и осталась неподвижной. А я уже просто умирал от предвкушения, желая ощутить сладость и мягкость её губ, которые никто никогда не целовал. Я буду первым...

— Умеешь?

— Нет... — почти шёпотом ответила она, словно мышка, которую загнали в угол.

— Щас научишься.

1.

РОМАН.

Громкая музыка разносилась по всему дому. Девчонки, напитки, бассейн — мы провожали последнее лето перед вступительными экзаменами и грядущим, самым важным учебным годом. Скоро мы разлетимся кто куда, а пока мы отрываемся и прожигаем нашу жизнь.

— Скучно как-то, — заявил Архип, перекатывая по барной стойке свой стакан.

— Нормальная туса, — пожал я плечами. — Чё тебе ещё надо?

— Драйва не хватает.

— Иди окуни в бассейн одну из подружек Инги — будет тебе драйв.

— О нет, они же верещать будут потом до ночи.

— Ну тогда предложения закончились.

— Зато есть предложение у меня, — вклинился между нами Самсонов.

— Какое? — поднял я брови вверх.

— Но Роману оно не понравится, — ответил главный балагур нашего, теперь уже одиннадцатого “А”, класса.

— Ты мне хочешь предложить поцеловать нашу рыжую заучку? — моё лицо приобрело выражение крайнего отвращения. — Даже не проси. Я лучше съем перед ЗАГСом свой паспорт.

— Да нет, — заржал Семён. — Но тоже неплохо. В смысле поцеловать прилюдно заучку — надо запомнить.

— Вот чёрт, подал идею...

— Должно же это случиться хотя бы в наш последний учебный год. А то только ругаетесь всё.

— И не мечтай, — фыркнул я.

— Так ему есть кого целовать, — промурлыкала над моим ухом Инга, обвивая мою шею руками. — Зачем ему кто-то ещё?

— Уверена, что я этого хочу? — сжал я её руку на своей шее.

— А разве нет? — уселась она ко мне на колени и заглянула в глаза.

— Не уверен.

— А так?

Инга потянулась к моим губам. Инга — негласная королева школы и уверена, что любой парень готов на всё, лишь бы только она улыбнулась ему. Но она ошибается, думая, что особенная и для меня.

Для меня особенная та, кого я никогда не поцелую. И это не Инга. Но мне нравится, как она бегает за мной. Это забавно.

— Подожди, — увернулся я от её губ и заставил девушку встать с моих колен. — Тут Сеня предлагает какой-то прикол.

— Короче, сегодня снова проходят уличные гонки, — он поиграл бровями, намекая мне на вкусный куш, который я не раз уже имел возможность урвать для нашей банды.

Прав у меня нет, мне только семнадцать. А вот водить я умею с двенадцати лет, обожаю и понимаю механизм автомобиля. Поэтому участие в гонках было бы само собой разумеющееся, если бы они не проводились нелегально и не являлись бы столь опасными… Тем более накануне первого сентября.

— Я пас, — заявил я. — Отец меня убьёт, если узнает.

— Да ладно тебе, — продолжал подбивать меня Самсонов. — В первый раз, что ли… Там сегодня такой куш.

— Сколько?

— Больше двухсот тысяч!

— Ни хрена себе, — подавился я содержимым своего бокала. — Двести, блинская муха, кусков?!

— Ага. Погнали, Ромыч.

— Ты их всех как детей сделаешь.

— Гульнём потом.

— А папе не скажем!

— Ты же лучший, Питер!

— М-м… Ну чёрт с вами! — вскочил я на ноги.

Гонки я обожаю, но, слава богу, пока ещё ни разу не попадался на них. Участвую не столь часто, но иногда весьма успешно.

— Погнали!

1.2.

Нас встретили на поле для гонок, а точнее, это был заброшенный аэродром, фырканье мощных моторов и смех парней и девушек. Здесь мы были едва ли не самыми молодыми гостями и гонщиками — в основном собирались уже студенты.

— О, Питер подвалил, — тут же протянул мне руку Миха, отвечающий за ставки. — Ты сегодня на трибуне тухнешь или гоняешь?

— Гоняю, — ответил я и крепко пожал его руку в ответ.

— Вау, круто! — оценил Миха. — Чья тачка?

— Архипа, как и всегда.

— Да-да, моя, — навалился на меня мой друг и соратник с первого класса.

Архипу есть восемнадцать, он старше нас на год. Его родители жили за границей и забирали его с собой, и первый учебный год он пропустил, а затем оказался с нами в классе, когда предки Арха приняли решение вернуть свои кости обратно на родные просторы. Ему принадлежала отличная мощная спортивная иномарка, на которой мы уже и успели сорвать несколько кушей на ставках.

— Поедешь с Питером? — спросил Миха уже друга.

— Естественно, шеф.

— Тогда ставка от тебя не принимается.

— Эй, почему? — возмутился Архип. — Раньше ж можно было.

— Правила изменились, — развёл руками Миха. — Ты заинтересованная сторона, и тачка твоя.

— Козлы, — обиделся Арх.

— Сам бородатый, понял? — отбрил его парень. — А вас, дамы и господа, попрошу вложиться в общий банк. Кто готов поставить на победу Питера?

Ребята сделали свои ставки, и мы принялись готовиться к заезду. Поставили машину на исходную точку.

— А поцелуй на удачу? — залезла ко мне в окно Инга.

— Сегодня нет.

— Почему? — надула губы девчонка. — Ты же всегда меня целовал перед заездом.

— Время идёт, всё меняется.

— Чего?

— Ничего, — ответил я и нажал на кнопку стеклоподъемника, отрезая бубнёж блондинки от нас под ржач друга.

— Чего ты с ней сегодня так? — спросил он.

— Да бесит, — нахмурился я, сжимая руль. — Надоела уже.

— Красотка — и надоела?

— Дело не в красоте же, — ответил я. — Да и красота бывает разная.

— Хрена се, — уставился на меня Арх. — Это ты чего сегодня такой нудный-то?

— Подумать захотелось для разнообразия.

— Понял, — кивнул Архип. — А я думал, томик Ницше начал читать по ночам.

— Пока не так всё плохо.

— А, ну ясно-ясно… Вон, сигналы дают! — кивнул в сторону линии Архип.

Мы тут же сосредоточились и отбросили в сторону шутки. Сейчас надо выложиться на трассе по полной, объехать круг вокруг аэродрома и вернуться на исходную точку первым. Деньги из кубышки меня мало интересуют, а вот драйв от быстрой езды и победы — это очень вкусно для меня…

Поцелуй на удачу бы пригодился… Только не от Инги. Перед глазами на миг появилась она — опять улыбается, лучится вся, словно маленький рыжий котёнок… Улыбается, только не мне.

2.

Дома разложила по полкам продукты.

Меня никогда ещё не звал на свидание никто из этих золотых детей. Они предпочитают не обращать на меня внимания. Впрочем, это лучше, чем подвергаться издёвкам из-за яркого рыжего цвета волос и отличных отметок по всем предметам за четверти.

Прошедший год, проведённый в компании мажоров и дочек богатых родителей, был для меня тяжёлым — мне пришлось многое стерпеть, потому что цель оправдывала средства — я хотела учиться последние два года в этой элитной гимназии, грант в которую я и выиграла на олимпиаде по нашему региону и получила льготное место среди отпрысков состоятельных бизнесменов, госслужащих и чиновников. Я приложила много усилий, чтобы выиграть эту квоту. Только радость длилась недолго — едва я переступила порог новой школы в форме, на которую мы снова с бабушкой работали всё лето, как меня встретило напряжённое молчание и оценивающие взгляды новых одноклассников… Все они, конечно, были в курсе, что я из небогатой семьи, сирота и ученица бюджетного места, за которое их родители выкладывают каждый год суммы с пятью нулями. Стоит ли говорить, что я так и не стала там своей? Прошёл год, а я все ещё серая тень, «отсядь от меня» и «рыжая, дай списать!»…

Снова вздохнула и на миг прикрыла глаза, чтобы успокоиться и выровнять дыхание.

Спокойно, Катерина!

Мы с бабушкой и не такое переживали.

Вытерплю. Зато я получаю крутое образование и поддержку учителей, что директор даже обещала договориться с университетом, в котором я хотела бы получить высшее образование на факультете иностранных языков.

— Катёнок, ну ты чего стоишь? — мягко тронула меня за плечо бабушка, и я словно вынырнула из своих мыслей. — Пельмени кто просил?

Катёнок — это прозвище мне дали ещё родители: ласковое производное от имени Екатерина.

— А…Я что-то задумалась, — поторопилась я начать подготовку к приготовлению теста.

И тесто, и фарш для пельменей мы с бабулей делаем только сами — вкус такого домашнего блюда несравним со вкусом магазинных полуфабрикатов.

Пока ждала тесто и крутила фарш из мяса на электрической мясорубке — мой подарок, на который я копила почти полгода, бабушке на её юбилей, — всё думала о предложении Димы сходить в кино. Это, получается, свидание? Но я словно совсем этому не рада. Дима — приятный парень, симпатичный и один из немногих одноклассников, кто видел во мне человека, но на свидания с ним мне ходить не хочется. Пожалуй, напишу ему завтра, извинюсь и скажу, что не смогу составить ему компанию. Причины я сама не понимала, но мои тараканы в голове явно проголосовали против Димки.

Возможно, дело в том, что он мне приятен, но не более того, а давать ложные надежды я не хотела.

А может, причина в том, что место в моем сердце уже занято…

Занято тем, кого любить нельзя ни в коем случае, потому что объект моей глупой детской симпатии относится ко мне едва ли не хуже всех в этом классе. Любить такого — это остаться с сердцем в бинтах, это получить в душу ножевую рану…

Я всё понимала. Но взяла и влюбилась. Глупому сердцу никто приказывать так и не научился, оно, шальное, всё стучало и стучало о нём, грохотало в ушах и больно било по рёбрам каждый раз, едва он оказывался рядом или я случайно пересекалась со льдом его голубых глаз… Умных глаз в сравнении с большей частью нашего класса, которая ходила на занятия просиживать форменные штаны и юбки. Точнее, ездила — они приезжали в гимназию на шикарных иномарках.

И только я одна ездила на учёбу на автобусе, что являлось ещё одним поводом для насмешек.

— Ну что, помощь требуется? — услышала я позади себя голос бабушки. Она села на табуретку возле стола. — Старушечий патруль прибыл к месту назначения!

— Да нет, бабуль, — улыбнулась я ей, сворачивая очередной аккуратный пельмешек. — Старушечий патруль пусть выезжает обратно и смотрит сериалы про сводных сестёр. А я тебя, как готово будет, позову ужинать.

— Ну, смотри сама, — прокряхтела она. — Умница ты у меня. И руки у тебя золотые. Достанется кому-то такая жена — повезёт ему!

Я мягко рассмеялась в ответ. Вот уж о чём я не думаю вообще — об отношениях и замужестве. Мне сейчас просто некогда, да и не нужно это всё — глупости эти все любовные. Я только и мечтаю, что закончить школу, получить аттестат с золотой медалью, стать студенткой и забыть уже эти холодные голубые глаза, которые так и преследуют меня во сне.

— Так а кто меня учил? У меня есть шикарный учитель в области кулинарии.

— Девочка моя, — приобняла меня бабушка и поцеловала в щёку.

— Ну, бабуль… Я ж в муке вся.

— И ничего, чай, она не заразная же. Ладно, кухарь… Я пошла. Щас как раз, пока дойду до зала, ты уже все и сваришь. Раз, два — взяли!

Бабушка с усилием поднялась с табуретки и отправилась в зал. Вскоре в комнате послышались голоса привычного телевизионного сериала.

2.1

— Алло, — прижала я трубку телефона к уху плечом.

— Привет, — услышала я на том конце провода голос подруги Дашки Суворовой, моей бывшей одноклассницы. — Как дела?

— Нормально, — отозвалась я. — У тебя что-то срочное? Я в муке вся просто.

— А, печёте что-то?

— Лепим. Пельмени.

— Пельмени — это я люблю! Щас буду.

— Кто бы сомневался, — усмехнулась я.

Даша просто обожает нашу с бабулей стряпню. Скажи ей про пельмени или пирожки — она тут как тут.

— К чаю что-нибудь купить? Может, рулет? Со сгущенкой.

— Давай. До встречи тогда.

— Пока.

Суворова прискакала еще до того, как я закончила бы лепить последнюю партию, чтобы затем отправить их в морозилку про запас. А еще партия уже кипела в кастрюльке на плите.

— Здрасьте, Полина Ефимовна! — поздоровалась она с бабушкой.

— Привет, Дашенька! Молодец, что забежала.

— Как ваше ничего?

— Скриплю помаленьку!

— Вот и прекрасно. А я вам рулет принесла, со сгущенкой.

— Очень хорошо. Попьём все чайку опосля.

3.

— Подъём! — Кто-то шлёпнул меня по заднице.

Надеюсь, это не Наташа… Хотя голос явно мужской. Спросонья ничего не пойму…

Оторвал голову от подушки, кое-как разлепил глаза и сфокусировал взгляд на тёмном пятне напротив меня. Пятно медленно, но верно превратилось в моего отца.

— Ну па-а… — прокаркал я хриплым со сна голосом.

— Вставай, — сказал он. — Завтракать вместе будем.

Значит, станет сейчас песочить. Фетиш у него такой — под чашку кофе распекать меня, жующего омлет.

— А сколько времени?

— Половина седьмого.

— О боги… — простонал я.

Как я отвык после длительных каникул вставать в такую рань! Пытка…

— Давай умывайся и спускайся. Через час выезжаем уже.

— Ты отвезёшь меня на линейку сам?

— Конечно, — кивнул отец. — Ты же выпускник. Хочу посмотреть линейку.

— Воу. Ты же вечно занят.

— А сегодня свободен. Половину дня. После линейки домой, Наташа обещала праздничный обед.

На этих словах меня перекосило, и папа, конечно, заметил это.

— Лицо попроще, сын, и не показывай такое выражение Наташе.

— Наташа, Наташа… — передразнил я его. — Господи, какие все идиоты, когда влюбляются. Ты хоть о чём-то кроме неё думать и говорить можешь?

— Хм, — усмехнулся отец. — А ты уже достаточно взрослый, чтобы к этим идиотам присоединиться.

— В смысле? — не понял я, взлохмачивая волосы пальцами и зевая.

— Тоже влюбишься, — пояснил отец. — Вот тогда и посмотрим, как запоёшь ты.

— О нет, — встал я на ноги. — Этот придурочный мир не для меня. Я в душ.

***

Как я и предполагал отец, едва мы успели нормально поесть, уже за чашкой с кофе принялся сверлить меня взглядом. Наташи с нами не было — в такие моменты она оставляет нас наедине.

— Ну что? Щас меня в камень обратишь взглядом, Медуз Горгон.

— Не коверкай персонажей мифов Древней Греции. Она — женщина.

— А что поделать, если ты, как она, смотришь, только он?

— Не паясничай, — обрубил отец. — Ты когда за голову возьмёшься, Рома?

— Зачем за неё браться? — поднял я брови вверх. — Она и сама прекрасно болтается.

— Роман, — нахмурился отец, и я понял, что с шутками пока стоит завязать.

— Я слушаю тебя, папа.

— Я задал вопрос: когда ты возьмёшься за ум? Последний учебный год, а ты вытворяешь что? Гонки, КПЗ… Что ещё?

— Пока всё, — не удержался я.

— Но ты наверстаешь?

— Не планировал.

— Слава богу. А я думал, у тебя есть план “как довести отца до могилы”.

— Да брось, пап, — пожал я плечами. — Я не специально же.

— Роман, — оставил он даже кофе и устремил взгляд на меня. — Я тебя прошу как взрослого человека — прекращай так себя вести. Думай об учёбе, не встревай никуда, не устраивай драк. И никого не доставай.

— Да кого я достаю?

— Мы прекрасно оба знаем кого. Сделай так, чтобы меня не вызвали в школу к директору уже второго сентября, не позорь отца.

— Никого я трогать не собирался, — пробурчал я.

— Что тебе сделала эта рыженькая девочка?

Я промолчал. Хороший вопрос — что? Только ответа у меня и самого нет. Просто раздражает своим видом, с первого дня, как пришла учиться к нам. Умница чёртова… Всем её в пример ставят, и учителя, и даже отец как-то меня ею попрекнул — вот, мол, учится девочка, старается, на льготном месте, не то что я, лоботряс! И как после этого к ней нормально можно относиться?

— Так что она тебе сделала? Не слышу ответа.

— Ничего, — процедил я сквозь зубы. — Просто бесит. Сирота казанская, всем её жаль.

— Прекрати так говорить о девочке, — обрубил отец. — Чтоб я больше не слышал такого в адрес кого бы то ни было. Понял?

— Понял, — рявкнул я и нахмурился.

— Не трогай девчонку, Ром, — настаивал отец. — Далась она тебе. Вот играешь в группе своей — играй, спускай пар там. Столько энергии в тебе, не туда ты её направляешь.

— Да не нужна она мне, па! — вскочил я на ноги. Я как раз кофе благодаря отцу выпить не смог. — Чего ты ко мне привязался с ней?

— Вот и не трогай.

— И не собирался! Заняться нечем больше?

— Ну-ка стой, — не дал мне уйти отец. — Я ещё не договорил.

Я обернулся к нему. Он так и продолжал сидеть за столом и смотреть на меня поверх сцепленных между собой пальцев.

— Я уменьшаю твой лимит на карте.

— Что?!

— Сильно уменьшаю.

— Ну пап!

— Это твоё наказание за КПЗ. Хватит только на очень мелкие расходы.

Хотелось бы заорать, что он не прав и это несправедливо, но как раз всё ровно наоборот. И поэтому я просто понуро опустил голову.

— А если ты будешь вести себя так, что меня станут снова вызывать в школу, — продолжил говорить он. — Я лишу тебя денег вовсе. Ты понял?

— Понял, — процедил я сквозь зубы.

— Я очень на это надеюсь, — не поверил мне отец, но, видимо, решил всё же закончить неприятный для нас обоих разговор. — Иди собирайся. Скоро будем выезжать.

Я пошёл в свою комнату, чтобы там надеть школьную форму. Обернулся у лестницы, ведущей на второй этаж.

— Я тоже надеюсь.

— На что? — поднял голову отец.

— Что ты не потащишь на линейку эту свою.

— Эту свою зовут Наташа.

— Потому что придёт мама.

— Я в курсе, — ответил папа. — И Наташа не поедет с нами, можешь расслабиться.

— Хоть одна хорошая новость за сегодня, — буркнул я и ушёл наверх.

3.1.

— Готов? — окинул взглядом меня отец, когда я спустился в форме со второго этажа.

— А сам как думаешь? — задал вопрос я.

— Опять ёрничаешь, — покачал головой папа. — Если у Ромы плохое настроение — всем лучше спрятаться.

Наташа уже крутилась возле отца, помогая ему завязать галстук. Он будто сам разучился это делать… Прекрасно раньше завязывал и без неё.

— Петь, повернись на меня. Ну откуда у мальчика настроение, если он просидел полночи в камере? Оставь в покое его. Ну красавец!

Это она сказала моему отцу, когда закончила с галстуком. Снова неосознанно скривился — терпеть не могу эти телячьи нежности! Как отцу это нравится? Гадость же… Ещё и Наташа защищает меня — приплыли.

4.

Я не слышала, что парни говорили друг другу, но Алла Дмитриевна их еле разняла.

— Безобразие! — пыталась отдышаться она. Прическа сбилась, одежда немного перекосилась, как и у взъерошенных парней. — Затеяли драку прямо на линейке! Вашим родителям я об этом непременно доложу!

Отец Романа уже смотрел в сторону нахмуренного сына, но подойти ближе было нельзя. Но, судя по взгляду папы Питерского, его ждёт та ещё головомойка…

— А теперь — идёмте в свой класс! — скомандовала Алла. — У нас классный час с вами и получение расписания на завтра…

Мы все нестройным отрядом пошли следом за классным руководителем.

— Ай! — взвизгнула я от неожиданности на лестнице, ведущей на второй этаж, где располагался закреплённый за нами класс.

Кто-то смачно, абсолютно наглым образом, бессовестно шлёпнул меня по заду! В полном шоке я обернулась, но позади оказались девчонки. Я нахмурилась и с подозрением пропустила их вперёд. Дурочки они, что ли, совсем? Или это всё же не они и тот, кто это сделал, позорно сбежал? Тогда я снова повернула голову и пропустила сзади идущих.

Мимо прошёл хмурый Роман, который даже не взглянул на меня, словно я была одним из элементов перил лестницы.

Я нахмурилась ещё больше. У меня два варианта: хлопнули меня по попе либо девчонки, которые шли позади, ради шутки, либо… Питерский.

И только я об этом подумала, как в желудке что-то ёкнуло.

Питерский ударил меня по… попе?

Даже мои брови невольно полезли наверх, а губы растянулись в улыбке — мне самой стало смешно от такой глупой догадки. Роман не стал бы меня трогать! Он — последний, кого интересует мой зад!

И не девчонки — им-то это зачем?

Хотя если выбирать между ними — пусть это окажутся девчонки…

Пропустив почти всех, я шла за ребятами последняя.

— Кать, чего отстаёшь? — дождался меня Дима и пошёл рядом.

— Да задумалась просто, — ответила я.

— О том, какое кино ты хочешь посмотреть сегодня? — спросил он.

— Э-э… — замялась я. Идти с ним на свидание у меня желание так и не появилось. — Дим… Ты извини, но я не смогу пойти.

— Почему? — Парень явно расстроился.

— Бабушка себя не очень хорошо чувствует, — ответила я. Извини, бабуля! Дай бог тебе здоровья! — Я останусь с ней.

— А, тогда — конечно, давай перенесём, — кивнул он. — Может, тогда завтра? А бабуле сил побольше!

Я поджала губы. Вот настырный. Но так не хотелось бы потерять нормальное отношение хоть кого-то в этом классе.

— Я пока не знаю, Дим, — сказала я. — Ничего обещать не могу. Зависит от того, когда поправится бабушка. Я не могу ходить и развлекаться в такой ситуации, сам понимаешь…

— Понимаю, — ответил Попов. — Ладно, пока выберу фильм.

Чёрт. Ну как ему сказать, что с ним вообще не пойду? Духу не хватило.

— Посмотрим, Дим.

— Понял.

— А что у тебя за война с Питерским? Что вы не поделили на линейке? — спросила я. Всё же очень любопытно… — Что он тебе говорил?

— Ой, да придурок он, — ушёл от ответа Попов. — Не обращай внимания даже.

Дальше расспрашивать у меня бы и не вышло — мы пришли к классу.

4.1.

Алла Дмитриевна долго говорила об организационных моментах. Продиктовала расписание нашего первого учебного дня завтра, а затем перешла к беседе. Вызывала по одному одноклассников к доске и просила выступить: рассказать о том, как они провели лето.

— Катя Романова, — назвала учитель мое имя.

Настала моя очередь выходить к доске. Мои успехи за лето весьма скромные на фоне других. Я даже стеснялась рассказывать о своих каникулах перед всеми. Им это точно неинтересно… Но делать нечего, и я поднялась со своего стула и отправилась на середину класса, к доске, которая всегда заставляет меня волноваться по полной.

По дороге между рядов я ощутила, как кто-то больно потянул за косу!

— Ай! — пискнула я и ухватилась за собственные волосы.

Повернула голову и обнаружила, что моя резинка с белым бантом, которая закрепляла одну из кос, теперь в руках Питерского. Именно он нагло и довольно больно стянул ее с меня и теперь под гогот друзей победно вешал бант себе на пиджак как трофей.

— Очень весело, — высказалась я, чувствуя, как распускается коса.

Убрала ее за спину, заплету уже после выступления у доски. Только нахмурилась. Придурок! Как же я его не выношу…

Попыталась абстрагироваться от всего и встала к доске лицом. На миг прикрыла глаза, чтобы выровнять дыхание. Затем повернулась к классу. Неловко сцепила пальцы рук между собой под взглядами одноклассников, как и всегда пренебрежительными.

— Итак, как вы, Катенька, провели лето? — спросила Алла Дмитриевна. — Список литературы, который задавали вам, прочли?

— Да… Я прочла, — кивнула я, ощущая, как взгляды становятся еще более пренебрежительными… Кажется, из всех я одна и прочла весь список.

— Кто бы сомневался… Заучка, — не преминул воспользоваться возможностью в очередной раз поддеть меня Питерский.

Холодные голубые глаза так и припечатывали к доске. Руки дрожали, колени тоже. Ну почему я так его боюсь? Мне кажется, что я просто даже не вижу никого, только эти глаза жесткого избалованного мальчишки...

— Так, тишина, — постучала указкой по столу Алла и повернулась снова ко мне. — Это похвально, Катя! Недаром вы у нас лучшая ученица гимназии!

Градус в классе упал ещё ниже. Зря Алла об этом говорит — потом я неизбежно подвергаюсь нападкам одноклассников. Но сказанного уже не воротишь…

— Спасибо, — скупо ответила я.

— Так как вы лето провели? — задала вопрос учитель. —

— Да ничего интересного не происходило… Индии, слонов и путешествий у меня не было. Я работала.

— Вот как… Где же?

— В детском лагере. В Анапе. Частично и отдыхала, выходит.

— Кем же вы там работали, Катенька?

— Прислугой, кем ещё… — влез в наш диалог Питерский. — Посудомойкой, наверное… На что она ещё годится, да и подальше от нормальных людей возле мойки и посадили.

5.

РОМАН.

Я смотрел на неё и мечтал прожечь взглядом насквозь.

Чёртова заучка! Так умыла меня перед всем классом! Что теперь пацаны обо мне думать будут?

Камикадзе.

Я ей это так просто с рук не спущу!

— Можете садиться на свои места, — сказала Алла, и мы под гомон одноклассников заняли их. — Тишина в классе! Продолжаем.

Алла Дмитриевна довела классный час до конца, раздала всю необходимую информацию для завтрашнего учебного дня и отпустила нас. Однако меня все же попросила задержаться.

— Роман, — обратилась она ко мне, когда мы остались наедине.

Я поднял на неё глаза, ожидая, что она скажет дальше. И быстрее бы уже сказала — мне надо ещё разобраться с зарвавшейся заучкой!

— Вы действительно осознали свою вину и хотели извиниться? — спросила она.

Конечно, мля! Горел желанием.

— Да, — кивнул я. Зачем уж развивать эту тему, раз Алла сама всё придумала с помощью рыжей.

— Что ж… Это уже большой прогресс для вас. Тогда я, в честь праздника сегодня, вашему отцу об инциденте в женской уборной сообщать не стану. Но буду надеяться на вашу сознательность!

Я с удивлением посмотрел на неё. Сильно меня это, впрочем, не спасёт — отец видел потасовку с Поповым на линейке. Но всё же одной головомойкой меньше. — Спасибо, Алла Дмитриевна.

— У всех должен быть шанс исправиться. Только щеколды будут везде теперь убраны — из-за вас, Питерский.

Я пожал плечами в ответ.

— Могу я задать личный вопрос, Рома? — спросила осторожно Алла. — Чем вам так не угодила эта девочка? Зачем вы её обижаете?

— Не можете задать вопрос, — нахмурился я. Вот это уж не касается училки!

— Так я и думала, что вы ответите мне именно это, — вздохнула она. — Только позвольте всё же дать совет: если девочка вам… нравится, то это не способ её добиться.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, Алла Дмитриевна, — равнодушно отозвался я. — Вы извините, но меня ждёт отец.

— Пора взрослеть, Роман, — произнесла она. — Иначе можно потерять нечто важное.

— Отлично сказано, — кивнул я. — Так я пойду? Отец ждёт.

— Идите, Роман, — ответила классный руководитель, явно сокрушаясь о том, что её слова остались мной не услышаны. — До свидания.

— До свидания, — отозвался я и, поправив на плече рюкзак, вышел в коридор.

Осмотрелся вокруг себя.

Блин, и где её искать теперь? Наверное, ушла уже. А Попов, как собачонок, следом побежал. Алла потратила драгоценные минуты на бессмысленную болтовню.

Тут мой взгляд зацепился за рыжую. Она с кем-то заболталась по телефону и стояла у окна на первом этаже.

***

КАТЯ.

— Да, — говорила я в трубку. — Классный час закончился. Сейчас уже буду выходить и…

Телефон вырвали из рук. Я обернулась и наткнулась на Романа.

Опять он?! Да отстанет он от меня сегодня уже?

— Дай сюда, — протянула я руку за телефоном, на котором он нажал кнопку отбоя и поднял его вверх, чтобы я забрать не могла.

— Прыгай, — изогнул он одну бровь.

— Отдай телефон, я сказала, — повторила я, смело глядя в холодные глаза избалованного гадкого мажора.

— Прыгай, я сказал, — повторил и он. — Хочу поиграть с тобой в «собачку». Ты высоко прыгаешь, а, заучка?

— Питерский, ты просто идиот, — вздохнула я, начиная злиться и не понимая, как отнять свою дешёвенькую модель смартфона, которая ему точно ничем более не интересна кроме того, что моя.

Его глаза тут же стали ещё злее и ещё холоднее.

— Я щас его вообще разобью о стенку, — ответил он, сжав телефон в кулаке.

— Не надо, — вырвалось из меня помимо воли. — Я не смогу купить такой же…

— А мне плевать, — усмехнулся он и взглянул на смартфон. — Дерьмо какое… Как ты им пользуешься вообще?

— Нормально, — отозвалась я. — Не все родились принцами, как ты, Питерский.

— Ну да, — окинул он меня презрительным взглядом. — Некоторые рождаются, чтобы нас обслуживать. И телефоны у них соответствующие.

Нервно сглотнула ком в горле. Когда же этот год закончится? Мои нервы не выдержат просто.

— Отдай мне телефон, Ром, — устав пытаться вырвать его силой под смех мажора, попросила я.

— Никак, что ли, не достанешь? — ржал этот конь на весь коридор. — Че ты такая короткая и недоразвитая, а? Ущербная со всех сторон.

— Это ты шпала недоразвитая! — вспылила я и ударила его по груди. Рома машинально перехватил мою руку и сжал запястье пальцами. — В рост вытянулся, мышцы нарастил, а про мозги… забыл!

Последние слова я договорила, растеряв былой пыл и испугавшись. От Романа снова стала исходить ощущаемая кожей опасность. Он наклонился ниже, чтобы то, что говорил он, слышала лишь я одна.

— А ты себя всё глубже закапываешь, да, заучка?

— Ром, просто отдай мой телефон, — почти шептала я, пытаясь вырвать свою руку из захвата. — Меня бабушка ждёт, она будет волноваться. Да и тебя отец ждёт, я видела, что он здесь.

— Я ведь могу твою жизнь совсем в ад превратить, — проигнорировал он мои слова. — Превратить тебя в обслугу, в рабыню.

Я смотрела на него широко распахнутыми глазами.

Что?

— Ты сама сбежишь отсюда и лишишься своего прекрасного бесплатного места. То, что было — просто цветочки. А сейчас начнутся лютики. Или я сделаю так, что ты здесь учиться перестанешь, или ты будешь делать то, что я тебе скажу. Ты меня поняла, Катя?

***

Меня всю перетрясло. Я не могу лишиться этого места! Я не могу потерять это место, но и быть его служанкой я не готова тоже. Я смотрела на него, закусив нижнюю губу, и не знала, что говорить. Рома легко может устроить мне всё то, о чём сказал минуту назад.

— Я не слышу ответа, — изогнул он одну бровь. — Опять прикидываешься глухой, рыжая? Хочешь жить в аду?

— Я тебя поняла, — сказала я.

— И?

— Не хочу жить в аду.

— Тогда первое, что ты сделаешь сейчас — извинишься передо мной за цирк, который ты устроила в классе, «идиота» и «шпалу».

6.

РОМАН.

Моргнул и словно очнулся, получив довольно мощный удар в грудь от рыжей.

Она убежала по коридору на улицу. Я тупил ещё несколько минут и смотрел ей вслед, прежде чем тоже пошёл. У ворот гимназии ждал отец.

Душу заполнила горечь, прямо першило в горле. Руки отчего-то дрожали.

Что это на меня нашло вдруг? Зачем я пытался её поцеловать?

Её? Рыжую заучку и нищенку?

Где-то вдалеке пищала настойчивая мысль, что я хотел этого уже давно. Я ловил себя на мысли не раз, что смотрю на её губы, изучаю их и думаю о том, как бы ласкал их… О том, какие они на вкус. Наверное, сладкие, как вишня, или как этот запах ванили, которым она пахла сегодня. Он до сих пор словно витал возле меня, или мне так казалось, но аромат ванили от ее рыжих волос до сих пор стоял в мозгу.

Думал о том, насколько они мягкие и нежные. Как она сама. Я представлял, как она отвечает мне и я слышу… её тихие стоны взаимного удовольствия.

Так было в моей голове. В жизни же всё вышло иначе.

Она отпихнула меня от себя, как пса паршивого.

Смотрела как на мерзкого таракана, которого она презирает и мечтает раздавить.

Впрочем, здесь нет ничего удивительного после нашего с ней «общения» весь прошлый год. Кроме одного — почему теперь так погано на душе?

Подумаешь, заучка какая-то целоваться не захотела со мной… Вот ещё повод страдать!

Однако на душе словно выла вьюга.

Много ли девчонок отказывали мне в поцелуе?

Нет. Только одна — заучка.

Даже смешно… Я усмехнулся сам себе, сбегая по ступенькам крыльца гимназии. Меня продинамила заучка! А я поплыл от её губ… Просто плыл от неё в этом грёбаном школьном коридоре...

Надо что-то с этим делать. Как-то выбить эту дурь из своей головы. Сегодня я захотел ее целовать, а завтра что захочу? Обнять? Я не хочу хотеть заучку!

Чёрт… Пытаюсь о ней не думать, и опять беру и думаю.

Как ты меня задолбала уже, рыжая!

Бесишь. Зачем ты только пришла сюда учиться?

Мой покой отняла. Моё спокойствие и дзен пошатнула.

Поднял глаза и встретился взглядом с ней. Она стояла и точила лясы с Поповым.

Руки сами собой сжались в кулаки.

Козел тупой, опять возле неё трётся.

Я тебя отважу от неё, зуб даю.

Но не сегодня. Меня ждёт отец.

Огромным усилием воли я заставил идти себя прямо, к машине отца и не идти за угол за ними. То, что Попов явно попёрся её провожать, едва не заставляло крошить зубы. И почему меня так это беспокоит, чёрт возьми? Мне должно быть плевать на то, кто провожает рыжую… Должно быть. Но мне не плевать.

— Ну наконец. Ты где застрял? — отчитал меня отец, едва я оказался напротив него и матери. — Все уже разъехались давно.

— Извини, — ответил я ему. — Алла Дмитриевна задержала. Привет, мам.

Мои губы тронула улыбка. Я видел, как к самому началу мероприятия подошла и мама. Она прилетела специально ради моей линейки. Мама живет в США, очень много работает и прилетает в Россию не часто.

— Здравствуй, сынок, — она обняла меня и посмотрела мне в лицо, задрав голову. — Какой ты вымахал за лето, с ума сойти! Огромный, красивый. Ух!

Она потрепала меня за волосы как маленького, вызвав мой смех.

— Алла хотела поговорить по поводу твоего поведения на линейке? — спросил отец, как всегда насупив брови. — Ты что опять за цирк с конями устроил, Ром?

— Петь, ну давай не сейчас ругать его, — обратилась к нему мама. — У него праздник. Дома поговорите, не в дверях же гимназии это делать?

— Да-да, ты права, — крякнул папа. — Побеседуем дома. Поехали тогда. Нас ждёт Наташа.

— Я с мамой поеду, — сказал я, оставшись на месте.

— Что? — поднял брови вверх отец. — Как это? А обед Наташи? Она старалась ведь.

— Да не нужен мне обед твоей Наташи! Я ее каждый божий день вижу, — проворчал я.

— Сын, — строго посмотрела на меня мама. — Так нельзя говорить. Уважай выбор отца. И раз вы договорились — езжайте и празднуйте. А мы с тобой увидимся завтра. Договорились?

Не хотелось соглашаться, но я понимал, что мама права.

— Договорились, — ответил я и пошёл к своему месту в машине. Открыл дверь и сел в салон. Отец сел с другой стороны.

— Ну, когда это закончится уже? — спросил он.

— Что именно?

— Да всё и сразу. Оскорбления Наташи, отвратительное поведение в школе? Как ты умудрился устроить дебош прямо на линейке?

— Ты обещал, что мы поговорим позже, — ушёл я от ответа.

Не поговорим. Не собираюсь ничего ему рассказывать.

Повернул голову и увидел идущую по тротуару Катю. Она шла одна.

Не понял.

Нахмурился.

А где же Попов? Неужели отправила его туда, где ему самое место — на хрен?

— Ну это что ещё за дрянь? — услышал я и обернулся на отца.

О чём это он говорил? О том, что я пялюсь на рыжую? Да, это действие — та ещё дрянь, но сделать с собой ничего не могу. Отец же протянул руку и сорвал с нагрудного кармана моего пиджака бант, который я снял с косы заучки.

— Ты теперь трофеи от своих девиц и домой таскать будешь?

— Отдай, — попросил я, остановив на нём тяжёлый взгляд.

— Да выкинь ты его. Зачем он тебе нужен?

— Отдай, говорю, — попросил я снова твёрдо и спокойно.

— Да на, — кинул мне на колени бант Кати отец. — Только умоляю — трусы не начни таскать домой!

***

— Да не стану я ничего таскать больше, пап!

— Смотри мне… Взрослый парень. Наверняка у тебя уже целая коллекция…

Папа не прав. Коллекцию никакую я не собирал, и кто попало в ней точно не окажется. Если только у неё не рыжие волосы...

Сжал в руке бант и спрятал его в карман школьного пиджака.

Зачем он мне?

Да чёрт его знает.

Отец смотрел на меня как на имбецила, пока я нежно укладывал его себе в кармашек.

Рука не поднимется его выкинуть.

Это не просто бант. Это её бант. И я чувствую дебильную потребность его сохранить.

7.

Листая ленту социальной сети уже перед сном в кровати в своём смартфоне, получил сообщение. Точнее, сообщения-то я получаю довольно часто, только отвечаю далеко не всем — так и висят диалоги непрочитанными.

Архип. Этому придурку отвечу.

Ну что там ему надо?

Развернул и вчитался.

“Эй, ботан, учебники собрал уже?”

Хмыкнул. Вот зараза.

Да, я стараюсь учиться нормально — отец за тройки пилит. Но не всегда получается, а иногда тупо лень. Только до “ботана” мне явно далеко. Арху проще живётся — его дома так не терроризируют по поводу отметок. Меня же за “тройбан” в четверти легко могут опять лишить… чего-нибудь. С моими попадосами наступит день, когда отбирать у меня будет нечего кроме обеда в школьной столовке, а сам я скоро в одних трусах останусь, хоть и брендовых.

“Я думал, учебники ты принесёшь”, — ответил я ему.

“Чего это я?” — пришёл тут же ответ мне.

“Тебе бицухи ещё качнуть не помешает”, — отправил новое сообщение в диалог я.

“Ой, мля, Ахиллес тут выискался…”

Я усмехнулся и закрыл диалог. Ахиллес — не Ахиллес, а кое-что я накачать успел. Прекрасно в курсе, что в классе являюсь самым высоким и огромным среди парней, так что с этим спорить и насмехаться над этим глупо и бесполезно.

Опять телефон оповестил о входящем сообщении. И опять Архип.

Не договорил, что ли, про персонажей мифов?

“Кстати, есть инфа о прослушивании для нашей группы”, — прочёл я.

“Ну-ка?” — проявил любопытство я.

Да, пусть я и не собираюсь связать свою жизнь с искусством, но получить драйв от выступления на публике на каком-то крутом фестивале и, возможно, заработать денег или какой-то приятный приз типа записи песни в студии я бы не отказался. Я, Архип и ещё два парня — близнецы из десятого класса Даниил и Назар — проводим несколько дней в неделю в нашем гараже, оборудованном под наше помещение.

“Завтра скажу. Спи”, — пришёл новый ответ от Архипа.

Я недовольно поджал губы. Ведь не скажет теперь. А мне гадай и не спи полночи, что там за такая “инфа”.

“Ты просто мастер повесить интригу, мля!” — написал ему и застыл над диалогом.

Пальцы стали сами собой выполнять привычные уже манипуляции.

Зайти в профиль Архипа. С него — в профиль Попова. С профиля Попова — на страничку Рыжей…

Добавить её в друзья, чтобы не лазить каждый раз по этой цепочке? Да ни за что на свете! Чтобы она ещё узнала, что я в её профиле уже прописку себе оформил? Ну сейчас прямо. Лазил через друзей и буду лазить.

В очередной раз просмотрел её страничку. Ничего нового. Она скромно живёт, не любит выставлять напоказ свою жизнь и фоточки своего завтрака, обеда и ужина, как многие девчонки. Новые посты там появляются очень редко. Последние свежие — пейзажи моря и она в форме вожатой детского лагеря. Улыбается, сидя на камне и обнимая свои колени. Блики солнца играют на её волосах, веснушки кажутся ещё более яркими на бледной коже.

Красиво. Очень. Зря она стесняется их и своих рыжих волос. Сама даже не осознает, как необычна её красота и как она натуральна.

Я понял, что она там вожатой работала, конечно. Просто не удержался её потроллить сегодня.

Вздохнул и закрыл её профиль, в очередной раз чувствуя себя воришкой. Ничего никогда ей не пишу, не лайкаю и не комментирую фото — молчаливый зритель.

Пытался уснуть, ворочаясь с боку на бок. Покоя не давала одна мысль: Катя была онлайн. С кем она переписывается? Кто-то ведь пишет ей, и она отвечает… И Попов был в сети. Она общается с ним?

Ответов на мои вопросы мне получить негде, конечно, и поэтому я изо всех сил пытался гнать эти мысли, в которых она флиртует в переписке с тупым валенком Поповым… Вроде бы я всё это придумал, и, может, на самом деле она переписывается там не с ним, а с какой-то подружкой, или просто ленту новостей листает, а вот табло Попову раскроить почему-то хотелось по-настоящему…

***

Несмотря на бессонную ночь, к классу алгебры я пришёл одним из первых. Уныло подпёр плечом стену и пялился в окно. В поле моего зрения показалась она — по школьному двору шла Романова. Сегодня без бантов уже, коса теперь одна. Я снова заскрипел зубами — Попов крутился возле неё, активно что-то рассказывая ей, а она заливисто смеялась.

Его табло точно очень пострадает!

— Питер, — позвал меня кто-то.

— Чё надо? — рыкнул я и обернулся.

— Оу, — изогнул одну бровь Архип. — Кто это так мальчика уже с утра разозлил?

— И тебе привет, — хмуро отозвался я.

— Привет, — кивнул он. — А если серьёзно? Ты чего рычишь с утра пораньше? Я почти испугался и чуть не убежал.

— Да… Неважно.

— Отец мозги опять выносил? — назвал Архип наиболее частую причину моего плохого настроения. — Наказал?

— Ага, — соврал я, не планируя называть ему реальных причин. — На финансовую диету посадил, строгую.

— Бедняга, — хмыкнул Арх. — Я куплю тебе в столовке булочку, так и быть.

Только, когда вернул взгляд на школьный двор, там уже не было ни её, ни Попова. Значит, скоро она поднимется к классу. Отчего-то я ощутил волнение и покалывание в пальцах. Я что — жду её появления и волнуюсь как первоклассник?

— Так что там за инфа про прослушивание? — спросил я Арха, чтобы и самому на что-то другое переключиться.

— Четырнадцатого нас могут прослушать для отбора на фестиваль осени. Помнишь, “Нурбания”?

— Ого, — округлил я глаза. — Туда только серьёзные группы попадают.

— Но у нас тоже есть шанс. Особенно с последними песнями близнецов.

— Да, конечно, — кивнул я. — Попытка — не пытка. Но там в какое время надо быть?

— Я думаю, что весь день займёт, — ответил Арх. — Очередь живая, коллективов заявлено много. Нужно сегодня подавать заявку и прямо к раннему утру туда ехать.

— Чёрт, — процедил я сквозь зубы, ощущая, как закипаю внутри.

— Что?

— У отца свадьба четырнадцатого.

— Блин, — огорчился Арх. — Тогда мы в пролёте… Твой отец точно против будет, чтобы ты вместо его свадьбы пытался пройти прослушивание.

8.

РОМАН.

Полы помыть всё же пришлось — проблемы с Аллой и отцом мне не нужны.

Пока ехал из гимназии и уже у себя в комнате всё думал о том, что случилось в классе.

На фига я полез её целовать? Я же хотел заставить заучку мыть полы!

Кажется, рядом с ней меня совсем коротить стало…

Я теряю над собой контроль. Просто не могу держать свое тело и чувства в узде, когда вижу её близко, ощущаю её тепло и имею возможность прикоснуться.

Чувства?

Я сказал “чувства”?

Упал лицом в подушку.

Бли-и-и-н…

Кажется, Архип прав, и я испытываю к ней что-то.

Раньше просто нравилось троллить её и когда она бесится, но теперь я как больной слюни пускаю при виде неё и хочу узнать вкус её губ.

Перевернулся на спину и выдохнул.

Пора с этим завязывать. Мне нельзя к ней подходить и трогать её. Иначе я вовсе с ума сойду, а ещё спалюсь как младшеклассник. Не хочу, чтобы надо мной ржали все.

Это просто наваждение нелепое какое-то. Не может она мне нравиться. Не может!

Но осознание, что подходить к ней больше нельзя, дало и новую мысль — что мне будет трудно это сделать.

Я подсел…

Только Катя меня не переваривает, от поцелуев бежит как от огня и боится.

До сих пор стоит в ушах её фраза — я боюсь тебя.

Которая по необъяснимым причинам причиняла мне боль…

***

— Да, а потом мы ещё уток кормили, помнишь?

— Ага, скормили им полбатона! — смеялся я, вспоминая тот день рождения в этом самом кафе.

Я и мама сидели за столиком у окна и болтали. Как хорошо, что она прилетела!

Мы говорили о гимназии, об отце и нашей группе. Только с мамой так легко. Отец всё чаще рычит и приказывает, хоть и любит меня — я это понимаю.

— Ром, я… Хотела тебе кое-что рассказать, — смущённо улыбнулась мама и гялнула на меня.

Я смотрел на неё в ожидании продолжения.

— У тебя появится брат или сестра, — сказала она. — Мы с Джоном ждём малыша.

Фу мля. Невольно сморщился.

Начинается…

— Ты не рад? — огорчилась мама, уловив, конечно, мою смену настроения.

— Да нет, мам, — покачал я головой. Ну не люблю я детей — так и не мне их нянькать. Пусть рожают хоть футбольную команду — это их дело. Но всё же что-то такое царапнуло сердце. Я больше не буду единственным сыном у мамы… Но я понимаю, что у неё теперь другой муж, и ей хочется построить с ним свою семью, раз уж наша не сложилась. Я постараюсь это принять, а сейчас не огорчать маму своей кислой миной. — Я пока не понимаю, как к этому относиться, если честно. Но ты сама рада?

— Конечно, — ответила она. — Ты у меня вырос. А так хочется снова подержать на руках лялечку от любимого мужчины.

— Ну фу, ма… — отмахнулся я. — Гадость же! Я рад, что ты рада, но давай без этих вот соплей.

— А между прочим, — хмыкнула она. — Эти самые “сопли” скоро появятся и в твоей жизни. Ты ведь у меня уже вон какой жених!

— Да прекрати, ма! — нахмурился я. — На фига мне оно надо? Живу себе спокойно.

— И нет девочки?

— Какой еще девочки?

— Ну как — какой? — округлила она глаза. — Любимой, конечно.

Задумался. Почему-то всплыл образ Рыжей.

Да ну на фиг!

Изыди!

Уйди из моей головы, зараза!

— Нет у меня никакой… девочки…

Мой взгляд зацепился за уже реальный облик заучки. Романова шла практически под руку с Поповым ко входу в кафе.

Она пришла сюда с ним?

Она С НИМ?

За несколько секунд они дошли до двери, а я совершил разбег от спокойного зайчика до бешеного кровожадного медведя…

***

Они вошли в кафе и сразу увидели меня. Её голубые глаза встретились с моими. На лице Заучки отразилась то ли злоба, то ли брезгливость, то ли страх.

Ага, я — противный, значит, а с ним по кафе ходит?

Очень мило.

Грудь болела так, словно в неё наживую гвозди забивали.

Сердце стучало как бешеное.

Это же неправильно. Почему Катя с ним?

Ну почему?

Сейчас они сядут напротив нас и будут ворковать?

Пусть только протянет свою лапу к ней или поцелует...

Тогда я за себя не отвечаю. Скину эту падаль в речку, да и всё.

С другой стороны, почему она не может ни с кем ходить? Рыжая не моя жена.

Откуда вообще эти дурацкие мысли о том, что она не имеет права с ним ходить?

Мне должно быть фиолетово.

Но мне красно.

Виду красный цвет тряпки перед быком, роль которой исполнял Попов.

Я ведь не предъявлял свои права на неё.

А хотел бы?

Даже и не знаю.

Ну вот, в голову полезли ещё более дурацкие мысли.

Может, я скоро и жениться захочу?

Сарказм, конечно.

Попов тоже обернулся, увидел меня и нахмурился.

«Парочка» стала шушукаться. Романова что-то шепнула Попову и потянула его за руку, которую мне так нереально сильно хотелось ему оторвать. Считаю, что без одной руки ему будет лучше.

Они ушли, а я сидел и смотрел в пустую вазочку от мороженого. Этот прекрасный вечер с мамой, какой выдаётся так редко и ещё не скоро повторится снова, был безнадёжно испорчен.

— Ром, — услышал я голос мамы как в тумане. — Ты меня совсем не слушаешь. Что у тебя с лицом?

— А… — свёл я брови вместе, пытаясь угомонить эту дикую боль в груди. — Извини, я… задумался.

— А с лицом что? — изогнула одну бровь мама.

— А что с ним?

— У тебя такое выражение было, будто ты прямо сейчас на кусочки кого-то изорвёшь, — сказала негромко мама. Да, иногда моя сила, и даже дурь, с мозгом расходятся. Мне нельзя терять над собой контроль. Иначе я могу наломать не только дров, но и чужих костей... — Сын, держи себя в руках, прошу.

Я лишь сжал губы плотнее.

Не объяснять же ей всю ту вьюгу, что бушует сейчас внутри меня? Да и не поймёт она. У неё с Джоном всё прекрасно.

— Этот парень тебя как-то задевает? Кажется, это с ним ты на линейке затеял потасовку.