Девушка которой нет

Введение.

Июль разгорался нешуточно, обрушивая на город потоки раскаленного воздуха и обманчивое обещание беззаботности. Для большинства — это было время отпусков, купаний в озере и долгих летних вечеров под звездным небом. Для девятнадцатилетнего Семёна, однако, лето было лишь сменой одной фоновой заставки за окном на другую, чуть более яркую и навязчивую. Солнечные лучи, просачиваясь сквозь полузанавешенные шторы, лишь лениво касались пыльных полок с книгами и отбрасывали робкие тени на стены его небольшой, вечно полумрачной комнаты. Его мир, настоящий, живой, пульсировал не за стеклом, а по ту сторону матового экрана монитора.

Семён был программистом. Это не было его будущей профессией, а скорее уже сложившимся состоянием души и выбором специальности обучения в колледже его родителями, его второй натурой, его способом познания и структурирования вселенной. Девятнадцать лет – возраст, когда многие его сверстники только-только начинали барахтаться в дебрях колледжных программ, он же уже виртуозно жонглировал кодом, погружаясь в лабиринты логики и алгоритмов с той же поглощающей страстью, с какой иные постигали тайны человеческой души или секреты мироздания. Здесь, в бесконечных строках символов, в четкой иерархии функций и переменных, он чувствовал себя абсолютно уверенно. Виртуальная вселенная была предсказуема, подчинена строгим правилам, а каждая ошибка, каждый "баг", неизменно имел логическое объяснение и, что самое важное, подлежал исправлению. Ему нравилось это ощущение контроля, ясности. Мир, который он мог построить сам, отладить, заставить работать идеально.

Но этот идеальный цифровой мир был лишь эхом того, что бурлило за его пределами.

За порогом комнаты, вне зоны действия его Wi-Fi, реальность казалась Семёну куда менее податливой и гораздо более… непредсказуемой. И, что уж скрывать, откровенно враждебной. Девушки. Это слово повисало в воздухе его мыслей, словно самый сложный, неразрешимый "баг", для которого не существовало готовых библиотек или отладочных инструментов. В свои девятнадцать Семён, казалось, освоил язык машин лучше, чем язык человеческих чувств и подтекстов. Его попытки наладить контакт в реальной жизни неизменно оборачивались неловкими паузами, скомканными фразами и, в конечном итоге, мучительным, разочарованным молчанием.

Он наблюдал за другими. За тем, как легко и непринужденно они перебрасывались шутками, как непринужденно касались друг друга, как из простых взглядов и улыбок рождалось нечто большее. У него же все было иначе. Его аналитический ум, привыкший раскладывать всё на составляющие, сбоил перед лицом непредсказуемости живого, спонтанного общения. Он слишком много думал: Что сказать? Как это прозвучит? Что она подумает? Не покажется ли это глупым? – и слишком мало говорил. Он слишком сильно хотел понравиться, чтобы быть собой, и в итоге не был ни тем, ни другим. Каждое свидание, куда он попадал по настоянию настойчивых друзей или по воле случайной удачи в давно заброшенных приложениях для знакомств, превращалось в настоящее испытание. Его голос звучал чужим, ладони потели, а взгляд бегал по сторонам, пытаясь найти спасительную точку опоры в этом хаосе невербальных сигналов. И каждый раз, возвращаясь домой после очередной, неизбежной, казалось бы, попытки, он чувствовал, как невидимая, но осязаемая стена между ним и "нормальной" жизнью становилась всё выше, всё толще.

Одиночество. Это было не просто состояние, а почти осязаемое ощущение, которое окутывало его, стоило ему выйти из-за монитора и столкнуться с тишиной собственной комнаты. Это было тупое, ноющее чувство, которое не давало покоя, заставляя искать спасения в новых проектах, новых играх, новых сериалах. Лето, с его манящими обещаниями новых встреч и приключений, лишь усиливало этот гнет, подсвечивая его изолированность. Шумные голоса соседских детей на улице, доносящиеся обрывки смеха из открытых окон, запахи шашлыков с чужих дач – всё это служило болезненным напоминанием о том, чего ему так не хватало. Он чувствовал себя отрезанным, наблюдателем, чья роль ограничивалась лишь пассивным созерцанием чужого счастья.

И потому, не осознавая того до конца, он всё глубже погружался в привычный, безопасный мир цифр и символов, надеясь, что там, в этой виртуальной бездне, найдется хоть какая-то лазейка, обходной путь к тому, чего так отчаянно не хватало в его жизни.

И тогда, в самый разгар этого душного, немного отчаянного июля, когда надежда на реальные знакомства почти иссякла, а онлайн-игры уже не давали прежнего удовлетворения, Семён наткнулся на неё. Не в пыльном колледжном коридоре, не в шумном кафе, не на прохладной летней веранде, куда его иногда силком вытаскивали друзья. Он встретил её в безбрежном, постоянно меняющемся океане интернета, где миллионы людей каждый день сталкивались, не оставляя и следа, и лишь немногие, порой, находили друг друга по-настоящему. Это был не Tinder, не VK – это был небольшой, нишевый сайт знакомств, куда он заглянул из ностальгии. Её сообщения были такими живыми, она сама была такая открытая, что Семëн не всилах сопротивляться просто взял... И ответил.

Её слова, её мысли, её остроумные реплики, её смех, который он мог лишь вообразить, проникали сквозь километры проводов и экраны, создавая иллюзию близости, которой ему так не хватало. Она была яркой, умной, понимающей – идеальной спутницей для его цифрового "я", для той, тщательно оберегаемой части его души, которая боялась выйти наружу. Их общение быстро переросло рамки сайта, перетекло в личные сообщения, затем в мессенджеры, становясь воздухом, которым он дышал, светом, разгоняющим летнюю тоску и одиночество.

Казалось, он наконец-то нашёл свою половинку, свою недостающую часть, идеальное дополнение к своему образу жизни.

Семён был уверен: она была там, где-то в другом городе, живая, настоящая. Или... была ли?

Потому что чем дольше длилось их общение, чем больше обещаний встретиться давалось и нарушалось по самым немыслимым и порой слишком уж неудобным причинам, тем сильнее росло в его сознании пугающее сомнение. Сомнение, которое медленно, но верно, словно вирус, поражающий уязвимую систему, начало размывать границы между реальностью и иллюзией.

Часть 1: Мир Семёна до "Неё". Глава 1: "Код и одиночество: Введение в мир Семёна".

Дрожащий курсор на черном экране был единственной живой точкой в комнате Семёна. За окном уже давно сгустились сумерки, растворяя последние отблески жаркого июльского дня в синеве над крышами. Но Семён не замечал этого. Он был полностью поглощен тем, что происходило на мониторе – отладкой очередного фрагмента кода, который упорно не желал компилироваться. Мелкие, почти неуловимые ошибки, скрытые где-то в строках, были для него не просто техническими проблемами, а вызовом, почти личным оскорблением его аналитического ума.

Его комната, его крепость, была отражением его самого. Полумрак, рассеиваемый лишь светом монитора. Полки, уставленные книгами. На столе – всегда чистая, хотя и заставленная проводами и чашками из-под кофе, поверхность. Никаких излишних украшений, никаких случайных, беспорядочно разбросанных вещей. Всё должно было быть на своем месте, всё должно было служить цели, быть логичным. Это было его убежище от хаоса внешнего мира, от непредсказуемости, которая так часто ставила его в тупик. Он редко проветривал, не любил сквозняков, и поэтому в воздухе всегда витал легкий, едва уловимый запах электроники, старой бумаги и чего-то сладковатого – вероятно, забытой пачки печенья. Этот запах был для него родным, успокаивающим, сигналом того, что он находится в безопасности, внутри своего собственного, созданного им порядка.

Семён был интровертом до мозга костей, и это не было преувеличением. Он не страдал от одиночества как такового; на самом деле, он скорее наслаждался им. В тишине своей комнаты, в уютном коконе собственного разума, он чувствовал себя наиболее комфортно, наиболее настоящим. Здесь не нужно было подбирать слова, не нужно было гадать о чужих реакциях, не нужно было изображать энтузиазм или участие, когда его внутренний мир был сосредоточен на чем-то совершенно ином. Ему требовалось это время для подзарядки, для восстановления, после даже минимального социального взаимодействия. Каждая вечеринка, каждая встреча с друзьями, даже короткий разговор с соседом в лифте, истощали его батарейки, заставляя его возвращаться домой и закрываться в своей цифровой обители, чтобы восстановить внутренний баланс. Для него толпа была не источником энергии, а вакуумом, высасывающим все силы. Он мог часами сидеть, слушая музыку в наушниках, чтобы заглушить внешний мир, или просто смотреть в одну точку, позволяя мыслям свободно течь, анализируя нерешенные задачи или просто наслаждаясь спокойствием.

Его мозг работал как высокопроизводительный процессор, постоянно анализируя, структурируя, ища закономерности. Эта особенность делала его блестящим программистом. Он видел логику там, где другие видели хаос, находил решение там, где другие заходили в тупик. Он мог часами сидеть над одной задачей, не отвлекаясь, полностью погруженный в процесс. Для него мир был сложным алгоритмом, который нужно было понять и оптимизировать. Но та же самая черта оборачивалась против него в повседневной жизни. Он пытался применить свою аналитическую сетку к человеческим отношениям, к эмоциям, к спонтанным реакциям, которые по своей природе были нелогичны и не поддавались алгоритмизации. Он искал кнопки, которые нужно нажать, чтобы получить нужный отклик, и, разумеется, не находил их. Он пытался просчитать варианты развития диалога, предсказать реакцию собеседника, словно это была ветка кода с условиями if-else. Это приводило к постоянному чувству замешательства, к ощущению, что он играет по правилам, которые никто, кроме него, не знает, или, что еще хуже, по правилам, которых вообще не существует.

Неуверенность в себе, словно невидимая пелена, окутывала его каждое утро, стоило ему только подумать о необходимости выйти за порог. Она проявлялась не в явных комплексах, а скорее в постоянном самоанализе и критике. "Недостаточно умён, чтобы понять", "слишком странный, чтобы быть интересным", "недостаточно обаятелен, чтобы понравиться". Эти мысли крутились в голове, словно фоновый шум, заглушая любые попытки проявить инициативу. Он был экспертом в самобичевании, постоянно прокручивая в памяти прошлые неудачи, анализируя каждое сказанное слово, каждый неловкий жест. Он мысленно переигрывал диалоги, пытаясь найти "правильный" ответ, который следовало дать, но никогда не мог. Итог всегда был один: он был не таким, как все. И этот вывод, хоть и болезненный, давал ему некое извращенное утешение – ведь если ты не такой, то и ожидания от себя должны быть другими. Он верил, что его внутренний мир настолько сложен и уникален, что просто не поддается пониманию обычными людьми.

И, конечно, социальная неловкость. Это было неизбежным следствием всего вышеперечисленного. Его тело словно не слушалось его в присутствии других людей, особенно незнакомых. Руки не знали, куда деться, он часто сжимал их в кулаки или засовывал в карманы, пытаясь спрятать дрожь. Взгляд упирался в пол или метался по сторонам, пытаясь избежать прямого контакта, который казался ему слишком интенсивным, почти угрожающим. Его речь становилась отрывистой, он часто запинался, терял нить мысли, пытаясь сформулировать нечто "правильное", вместо того чтобы просто говорить то, что приходит на ум. Иногда он мог замолчать посреди фразы, потому что его мозг уже успел проанализировать и отбросить продолжение как неоптимальное. Он часто не понимал шуток, иронии, сарказма, принимая всё слишком буквально, что приводило к ещё большей неловкости и его собственному смущению, когда ему приходилось объяснять, что он не понял. Именно поэтому его друзьями были преимущественно такие же "цифровые" одиночки, как он сам, которых он знал по онлайн-играм или тематическим форумам, или старые проверенные товарищи из школы, которые уже привыкли к его особенностям и не требовали от него чрезмерного социального участия. С ними он мог быть собой, потому что они не пытались его "исправить".

В тот вечер, когда курсор наконец-то замигал в знак успешной компиляции, Семён откинулся на спинку кресла, ощущая знакомое, почти физическое расслабление. Он только что решил сложную головоломку, привел хаос в порядок. Это ощущение было для него наркотиком, единственным по-настоящему чистым и предсказуемым удовольствием.

Глава 2: "Неловкие попытки: Реальный мир свиданий".

Предчувствие перемен, смутно бродившее в глубине сознания Семёна в последние недели, не было внезапным озарением или щелчком выключателя, запускающим новую программу. Вся эта история с одиночеством и неосознанным, но настойчивым поиском девушки, которая могла бы заполнить едва ощутимую, но растущую пустоту, началась ещё полгода назад. Это было не как мгновенное изменение состояния, а скорее как фоновый процесс, запущенный где-то на задворках его психики, который постепенно наращивал свою активность, незаметно, но неуклонно потребляя всё больше системных ресурсов его мыслительных процессов. Вначале это были лишь редкие, мимолётные мысли, которые он легко отмахивал, погружаясь в очередной сложный проект или новую библиотеку, считая их "шумом" или "отходами" мыслительной деятельности. Но со временем эти "сбои" стали всё более частыми, превращаясь в навязчивые, трудноигнорируемые "задачи", которые проникали даже сквозь броню его глубокой сосредоточенности на коде.

Когда осознание необходимости заполнить эту странную, нарастающую пустоту стало достаточно явным и требовало немедленного "фиксинга", Семён, по своему обыкновению, попытался подойти к проблеме максимально логично, структурировано и рационально. Он решил, что знакомиться с девушками нужно "в живую", как это было принято, по его наблюдениям, в нормальном обществе, основываясь на данных, полученных из фильмов и обрывков чужих разговоров. Колледж казался наиболее очевидной отправной точкой. Это была среда, которая уже была ему знакома, где он проводил большую часть своего дня, и где, по идее, уже существовали некие "точки контакта". Теоретически, это должно было быть проще – люди вокруг, общий контекст учёбы, минимальная необходимость что-то специально придумывать или объяснять. Он даже проанализировал несколько типичных сценариев знакомства, пытаясь разработать универсальный "алгоритм".

Однако, реальность, как это часто бывает, быстро столкнулась с его внутренними барьерами и жестко отфутболила его логические построения. Несколько раз он предпринимал отчаянные, но обреченные на провал попытки, которые заканчивались ещё до начала. Например, он мог увидеть девушку, сидящую в коридоре на перерыве между парами, уткнувшуюся в телефон, или стоящую у расписания. Его мозг генерировал "алгоритм" подхода: "1. Подойти на расстояние Х. 2. Установить зрительный контакт (если возможно). 3. Сказать что-то о погоде/учёбе/общей ситуации. 4. Предложить помощь (если применимо). 5. Спросить имя. 6. Попытаться завязать диалог, основываясь на полученных данных." Но между командой "подойти" и её выполнением стояла непробиваемая, невидимая стена стеснения и глубокой социальной неловкости. В тот самый момент, когда он собирался сделать первый шаг, его мышцы словно сковывало невидимой цепью, а голос исчезал, растворяясь в горле. Ладони предательски потели, сердце начинало бешено стучать, словно перегруженный процессор, а в голове звучал неумолкающий, не прекращающийся внутренний монолог, отменяющий все "операции": "Что я скажу? А если она рассмеётся? А если я скажу что-то глупое? У меня нет никакого опыта в этом, это будет гарантированный, публичный провал. Вероятность успеха стремится к нулю." Эти "неудачные попытки" даже не доходили до фазы "подхода" – он просто замирал, его щёки краснели, словно от перегрева, а затем он незаметно, стараясь быть максимально незаметным, сворачивал за угол, делая вид, что направлялся куда-то ещё, лишь бы избежать потенциально катастрофического столкновения. Он пытался проанализировать каждый такой "сбой", каждую "ошибку исполнения", но единственным выводом, который он мог сделать, было: Прямое взаимодействие в реальной жизни вызывает критическую ошибку. Требуется альтернативный метод, не требующий непосредственного физического контакта.

После череды таких провалов, которые ощущались как необъяснимые исключения в его обычном, предсказуемом и поддающемся логике мире, Семён пришёл к очевидному для него логическому выводу: если прямой, фронтальный метод не работает, нужно искать обходные пути. Тогда он решил попробовать себя на сайте знакомств – самом обычном, без лишних "наворотов" и сложных алгоритмов подбора, о которых он обычно думал в контексте своих проектов. Это казалось идеальным, рациональным решением: никаких прямых взглядов, никакого мгновенного дискомфорта, возможность обдумать каждое слово, каждый "запрос" перед его отправкой. Здесь можно было сначала проанализировать "профиль" пользователя, затем отправить "запрос" (лайк или сообщение) и спокойно ждать "ответа", почти как в сетевом протоколе обмена данными. Это было гораздо ближе к его зоне комфорта.

Он зарегистрировался, создав анкету, которая, вероятно, была максимально лаконичной, фактологичной и лишённой каких-либо эмоциональных прикрас или витиеватых эпитетов, которые казались ему нелогичными и излишними. Вероятно, он указал свои интересы: программирование, технологии, возможно, несколько фильмов или книг, которые он действительно ценил за их логичность и глубину. Загрузил, скорее всего, одну-две фотографии, выбранные по принципу "нормально выгляжу, не стыдно показать, без лишних эмоций и поз". Он не пытался "продать" себя, а просто "представил данные". После этого он занял привычную позицию "ожидания" – ждал, что девушки сами начнут его лайкать, основываясь на его "данных", на том, что он считал объективной информацией о себе.

Он ждал. Один день прошёл в полной тишине. Затем второй. Неделя. Новых уведомлений не появлялось, и его "входящая очередь" оставалась девственно пустой, нетронутой. Это было недоразумение, ошибка в его расчётах. По его логике, если ты размещаешь себя в такой системе, система должна начать генерировать ответы, обратную связь. Анализируя эту ситуацию, он пришёл к выводу, что, возможно, пассивная стратегия неэффективна. Система знакомств, вероятно, требовала активного взаимодействия с его стороны, своего рода "ping-запросов" для получения "pong-ответов", или же его "данные" были недостаточно привлекательны для автоматического срабатывания триггеров у других пользователей.