Девятая невеста

Глава 1

Любовь живет в душе, не в сердце.
От сердца ей нужна лишь кровь.
И никуда от чувств не деться,
Ведь кровь — вино. Вино — любовь.
Дурман, надежда и улыбка:
Твоя, моя, иль чья еще?
Не пой ты, пташка, громко шибко.
Любовь в тиши, в румянце щек.

Отрывок из поэмы «Дан и Анетта».

Глава 1

Я смахнула выбившийся из прически локон и в который раз воззвала к богине, но так и не определилась, что именно хотела попросить: чтобы этот путь скорее закончился или продолжился вечность.

Мы ехали уже добрых полдня, и ухабистая дорога с каждой кочкой лишь добавляла мрачности моему и так кислому лицу. А кислым оно было, потому что меня отправили в поместье будущего мужа, чье имя пугало всех девушек королевства. На его счету было уже восемь пропавших невест! За год, между прочим. Что с ними стало — одной богине известно. Ведь стоило им попасть за стены замка, как их больше никто не видел. И теперь — вот досада! — следующая на очереди я. Девятая.

Новость о свадьбе пришла вчерашним утром в черно-белом конверте с гербом королевской семьи — золотым ястребом. Папенька даже не зачитал письмо вслух, просто протянул мне листок без слов, без эмоций. Будто предчувствовал, что именно так все и будет. А я, как сейчас помню, опустилась на диванчик в гостиной, пробегая взглядом по ровным и красивым строчкам, и пожалела, что не выскочила замуж за недалекого графа Даста, который очень настойчиво просил моей руки. Все о любви мечтала. Надеялась встретить своего единственного и неповторимого. И вот вам, пожалуйста: меня потребовали — не просто попросили руки, а именно потребовали в замок для бракосочетания с принцем.

— Госпожа, с вами все хорошо? — разбил мое уныние голос служанки.

Я тяжело вздохнула.

— Да, — и, стиснув зубы, чтобы не клацали на кочках, процедила: — Так хорошо, что бежать хочется. Без оглядки.

— Ну что вы, госпожа! — попыталась утешить меня Марька, чей голос подскочил вверх, когда нас вновь швырнуло на кочке. — Уверена, все будет хорошо.

Ага. Хорошо. Конечно. Сама, вон, отвела взор, не желая встречаться со мной взглядом. Тут не то что служанке, но и дракону понятно, что ничего хорошего не будет. Мое замужество напоминало больше жертвоприношение, чем что-то радостное. А что? Вдруг, этот принц, как в страшных сказках, питается плотью и душами невинных невест? Или узнает их поближе, теряет к ним интерес и потом избавляется, пока его не связали узами брака.

— Обещаю, я буду всегда рядом и защищать вас! — добавила Марька, а я открыла рот, чтобы съязвить, но ощутила, как от ее наивных слов по душе растеклось тепло, и передумала.

Я снова уныло вздохнула, с тоской вспоминая, как Марька пришла в наш дом три года назад. Тогда мне хватило одного взгляда, чтобы понять — судьба подкинула мне настоящий подарок. Все потому, что природа наградила нас удивительно похожей внешностью. Темными волосами, бледной кожей, худощавой фигурой. Даже в лице служанки я узнавала знакомые черты и не брезговала пользоваться этой схожестью: часто выдавала Марьку за благородную леди, а сама сбегала от назойливых гостей. Например, от графа Даста, чье внимание не давало продохнуть. Или тайно навещала праздники простолюдинов, которые были моим вторым развлечением после книг.

Не сказать, что я не любила пышные балы аристократов, где все пропахло интригами и снобизмом. Просто семьи, подобные моей, мало интересовали зажиточных особ. От брака со мной не поиметь ни денег, ни земель, ни высокого титула. Посему пользы от моей белой рученьки, кроме самой рученьки, ни-ка-кой. И в светских кругах все мое веселье проходило не за танцами с кавалерами, а за столом с закусками или на диванчике в углу. Вот папенька и симпатизировал графу Дасту, который оказывал мне всяческие знаки внимания.

Как папенька часто говорил: пусть граф не блещет умом, зато он не извращенец и не садист. Но сердцу ведь не прикажешь. Поэтому граф стабильно становился жертвой наших с Марькой подмен, а папенька сильно и часто на нас за это злился. Однажды даже чуть не выгнал Марьку из нашего дома! Но я отвоевала ее голодовкой и заверениями, что больше не стану эксплуатировать прислугу в подобных «несуразных» целях.

С тех пор я, правда, перестала устраивать подмены, но сегодня все изменилось. Папенька сам приказал Марьке нарядиться в мое платье, а меня заставил надеть что-то попроще, чтобы сойти за служанку.

И пусть он не назвал причин такого решения, после слов служанки о том, что она будет меня защищать — все встало на свои места. Ведь даже до меня доходил слушок, что из-за слабого здоровья короля и странностей с невестами аристократы стали нервными, а разбойники — особенно активными.

Похоже, батенька рассчитывал, что в случае нападения нас перепутают и вместо меня схватят Марьку. На выкуп-то у нас денег нет… По этой же причине он дозволил ей поехать со мной в поместье «Жениха Смерти», хотя там и без нее слуг достаточно. Причем высококлассных.

— У тебя волосы растрепались, — коснулась я выбившегося из пучка служанки локона и случайно дернула его, когда нас вновь тряхнуло на дороге.

Марька охнула и быстренько поправила прическу, после чего опять уставилась в окно, а я в очередной раз вздохнула и задалась вопросом: почему принц так внезапно обратил внимание на меня — дочку бедного графа из захолустья? Побоялся растущих слухов и выбрал невесту, чье исчезновение не принесет бурной молвы?

Глава 2

От неожиданности я вздрогнула и чуть не выронила книгу. Оглянулась и встретилась взглядом с мужчиной удивительной красоты. Одетый в изумрудную мантию, штаны и рубаху с золотистой вышивкой, он напоминал сказочного персонажа. По его плечам струились сверкающие золотом локоны, а небесно-голубые глаза и улыбка светились необычайным теплом и мгновенно располагали. Один вид незнакомца ошеломил меня настолько, что из головы вылетели все здравые мысли.

— Добрый… — начала я и запнулась, потому что не знала, как нему обратиться.

Он точно не принц, но стати и привлекательности ему не занимать. Тонкие черты лица, прямая спина, широкие плечи. Одежда сшита из дорогой ткани, а на шее сиял золотой медальон с крупным рубином.

Так кто же он такой?

— Арон, — будто прочитав мои мысли, представился незнакомец и склонил голову в легком поклоне. — А вы?

— Марька, — соврала я, не моргнув и глазом: — Я тут… Это…— залопотала в поиске оправдания, почему здесь нахожусь.

Но из-за растерянности перед таким красивым мужчиной не смогла придумать ничего гениальнее, чем:

— Сижу.

Блестяще! И главное — ни капли лжи. Вот только если я решила представиться, как служанка, то должна приветствовать знатных особ стоя и в поклоне.

— Простите, ваша…

Кто? Светлость? Милость? «Уважаемость»? Я снова растерялась, а когда попыталась вскочить на ноги, Арон остановил меня взмахом руки.

— Арон. Просто Арон, — произнес он мягко и указал на место рядом со мной. — Здесь свободно?

Все еще сгорая от стыда, я кивнула и немного насторожилась. Арон назвал имя, но не титул. Это необычно. Еще никто не отменял господского снобизма, и каждый граф, герцог и даже простой барон не упускали похвастать своим превосходством — особенно перед служанками. Так в чем же подвох?

— Слугам негоже называть господ по имени, — потупилась я, на что Арон поинтересовался:

— А вы — служанка?

Он неспешно обогнул скамейку и сел рядом, принеся с собой легкий цветочный шлейф с древесными нотками, который меня заинтриговал. Отчасти даже напомнил о доме, где тоже часто пахло травами или целебными настойками из-за вечно докучающего папеньке артрита.

— А вы? — так же уклончиво поинтересовалась я. — Господин?

— Для кого-то да, для кого-то нет, — загадочно ответил Арон, а его глаза сверкнули озорством.

Я смутилась и вновь уткнулась в раскрытую книгу, где на двух страницах красовалась большая иллюстрация: озеро и мужчина с девушкой на руках. И тут же залилась краской, когда бархатистый голос Арона прозвучал до бесстыдного близко:

— Красавица…

Мое дыхание перехватило от столь внезапного комплимента, но не успела я что-либо сообразить, как Арон вдруг произнес:

— Отличный выбор. Чудесная и добрая сказка, достойная девичьих очей.

Воздух стремительно покинул мои легкие.

Перестав заглядывать в мою книгу, Арон откинулся на спинку скамейки, а я чуть не застонала от собственной опрометчивости. Точно! «Красавица» — всего лишь название сказки, но, одурманенная обществом красивого мужчины, я совсем об этом позабыла. Эх, Цесса-Цесса... Правильно папенька говорил, когда сердился: «Нет у тебя ума в голове, только дерзость и опилки!»

Сухо сглотнув, я снова покосилась на Арона. Этот человек точно не из простых — и дело не только в титуле. Сидя на расстоянии вытянутой руки, он ощущался неприлично близко. Вольностей не позволял, но кружил голову очарованием. Да еще вопросы каверзные задавал! Вот, например:

— И давно прислугу обучают грамоте?

Я слишком громко для притворной невозмутимости захлопнула книжку и ответила:

— Не учат.

После чего указала на обложку, где была нарисована девушка и преклонивший колено рыбак.

— Картинки. В них вся суть!

— Ах, картинки, — кивнул Арон, продолжая на меня смотреть. — И как же я сразу не догадался.

Мы неловко замолчали. Хотя, судя по расслабленной позе Арона и его дразнящей улыбке, неловкость испытывала лишь я одна. Поэтому, когда подул ветер и остудил мое лицо, я порадовалась возможности разрядить обстановку.

— Какая замечательная погода! — произнесла я, и…

Будто назло вдалеке послышался гром.

— Не находите? — еле сдерживаясь, чтобы не заплакать от собственной беспомощности, упрямо закончила я и улыбнулась.

К гадалке не ходи — в глазах Арона я теперь та еще недотепа. Но если уж позориться, то позориться до конца!

— Нахожу, — к моему удивлению согласился мужчина и посмотрел на кромку темных туч, показавшихся из-за макушек деревьев. — Но только рядом с вами.

Богиня… Мне показалось, что мое сердце сейчас остановится. Я, конечно, любила комплименты, но еще никогда они не поднимали во мне столь сильную бурю эмоций. Харизма Арона и его притягательная внешность были пострашнее самого острого клинка — поражали в самое сердце. И пусть я не привыкла доверять первым встречным, но перестать восхищаться новым знакомым тоже не могла.

— Вы со всеми так любезны или только со мной? — смущенно поинтересовалась я.

Но Арон вместо ответа загадочно улыбнулся и неожиданно произнес:

— «Парит над землей, точно вольная птица.

Нежностью манит и пламенем уст.

Согревает меня лишь девы улыбка»...

— «…И с ней я потерян, и без нее пуст», — закончила я отрывок из поэмы «Дан и Анетта», а Арон рядом со мной вздохнул:

— Все верно, леди Цессая. Не умеете вы лгать.

Книга выпала из моих рук.

От стыда, что я так глупо попалась на уловку, мои щеки опалило румянцем. Да таким жарким, что к ним страшно было прикоснуться — вдруг обожгусь! Но не успела я превратиться в уголек от смущения, как из-за угла замка выскочило несколько встревоженных слуг, среди которых впереди всех бежал уже знакомый мне лакей.

— Похоже, вас нашли, — заметил Арон, даже не удостоив шумных слуг коротким взглядом. — И пришло нам время расстаться.

Он поднялся со скамьи и, плавно ее обойдя, провел пальцами по гладкой извилистой спинке. Ни ткань платья, ни расстояние не помешали мне ощутить тепло его ладони, что проскользнула совсем близко от моей спины. А шепот заставил покрыться мурашками:

Глава 3

— Простите меня! — рыдала Марька посреди небольшой полянки, окруженной рододендронами.

Она стояла на коленях и каждый раз, когда кланялась, касалась лбом травинок. Но Рензел Тайс был полностью поглощен игрой в крокет и совсем не замечал стенаний служанки.

Оставаясь холодным и безразличным, он старательно целился молоточком для крокета в деревянный мячик. Никто и ничто не могли его отвлечь: ни я, ни толпа слуг, ни стенающая Марька, ни даже подступающая гроза. Но вдруг в момент удара из аккуратно зачесанных волос выбилась черная прядь и упала принцу на глаза. Его рука дрогнула. А мячик проскочил мимо ворот.

Рензел недовольно цыкнул, а я хмыкнула и тут же приосанилась, когда принц обратил на меня взор. Его пронзительные льдисто-голубые глаза будто заглянули в мою душу и безжалостно вытряхнули все сокровенное ему на ладонь. Казалось, от принца ничего не утаить. Его не обмануть. От него не спрятаться и не сбежать. Только надеяться и верить, что мне хватит смелости и сил дать ему отпор. Хотя бы зрительный…

Я тяжело сглотнула, но пересилила страх и не позволила себе отвернуться. А все потому что в памяти всплыло папенькино наставление, которое он дал, когда подарил мне щеночка: «Не отводи взор первой, если не хочешь, чтобы псина посчитала себя главной».

Принц, конечно, не «псина», но вдруг с ним тоже сработает. Как с Кичем. Поэтому я не сдавалась. А принц не уступал и тоже продолжал морозить меня льдистым взглядом. И когда наше беззвучное противостояние затянулось, набирая все больше холодного накала, Марька вдруг схватила меня за подол и взвыла:

— Госпожа-а-а!

Я опасно покачнулась, а слуги зашептались. Почти никого не оставила равнодушным попытка Марьки утянуть меня на землю. Никого, пожалуй, кроме троих: принца, рыцаря в золоченых доспехах и пожилого дворецкого в черном фраке.

И если дворецкий оставался невозмутимым, словно все мирское его не касалось. Смотрел строго вперед, а его серые выцветшие от старости глаза выражали только готовность подчиниться в любой момент принцу. То темноволосый рыцарь с горбатым носом и румяными щеками хоть и старался сохранять военную выдержку, все равно нервно подергивал пышными усами.

— Госпожа! Прошу, спасите! Помогите!

— Марька! — шикнула я. — Успокойся.

— Я не хочу умирать!

— Марька…

Да что ж такое-то… Еще немного потянет, и я точно упаду!

— Я же вам три года верой и правдою… Три года верой и правдою!.. Помилуйте! Защитите!

— Отпусти! Ох… — в отчаянии выдернула я подол из ее цепких пальцев и, расправив плечи, загородила Марьку собой.

Трава тихо зашелестела за моей спиной, когда служанка снова ко мне подползла и ухватилась за край юбки. Только в этот раз она не стала за нее тянуть и повела себя гораздо сдержаннее. Похоже, поняла, что я ее не брошу. А Рензел тем временем не проронил ни слова. Он исподлобья наблюдал за нашим представлением и покачивал в руке молоточек для крокета.

— Ваше высочество, — воинственно произнесла я. — Марька не сделала ничего дурного, поэтому прошу ее не трогать. Но если вы настаиваете, то я предпочту сама наказать свою, — выделила я, — служанку.

Слуги перестали шептаться, и я ощутила их липкое внимание. Повисла гнетущая тишина, которую нарушил тихий раскат грома. А каменное изваяние — Рензел, который из-за аристократической бледности больше напоминающий глыбу изо льда нежели живого человека, наконец-то заговорил:

— Будь по-вашему.

Его мягкий, бархатистый голос смешался с дуновением ветра, перехватил мое дыхание и отдался легкой вибрацией в груди. Особенно, когда принц отвернулся и отдал приказ рыцарю в золоченных доспехах:

— Сэр Ларис, будьте добры: вручите леди меч.

«Меч?» — не поверила я.

— М-меч? — запнулся сэр Ларис.

Дворецкий не шелохнулся.

— Угу, — промычал принц и вернулся к игре в крокет. — Моя невеста пожелала сама наказать свою служанку. Разве могу я отказать?

Слуги зашептались. Марька взвыла с большим энтузиазмом, а я невольно попятилась и чуть на нее не наступила. Мои руки и душа похолодели, когда рыцарь бросил на меня встревоженный взгляд и задергал усами.

— Ваше высочество, — извиняющимся тоном пробасил сэр Ларис. — Вы уверены? Разве стоит так… Да еще леди и… Кхм… Меч.

Тук! Глухой удар отправил мячик точно в маленькие воротца, а Рензел хмыкнул — и лишь тогда обратил внимание на рыцаря в золотых доспехах.

— Сэр Ларис, — отдал он молоток для крокета невозмутимому дворецкому, и — о, богиня! — тот впервые пошевелился! — Чтобы добиться расположения женщины, стоит выполнять ее капризы и желания, особенно когда она так настойчиво просит. Разве вы не согласны?

— Согласен, ваше высочество, — тут же откликнулся Ларис и дернул усами.

— Тогда, какие у вас вопросы?

— Никаких, ваше высочество, — отрапортовал рыцарь и смирился: — Как пожелаете.

С тихим шелестом он вытащил меч из белых ножен и двинулся ко мне. Его тяжелые доспехи грозно лязгнули, грузный шаг смял сочную траву, как страх — мое сердце. А я опять попятилась, но замерла, когда почувствовала за спиной Марьку.

Глава 4

«Разве я могу отказать моей невесте?»

«Моей невесте…»

«Невесте…»

Тьфу!

Я еле сдержалась, чтобы не передернуть плечами. Фраза «моей невесте» прозвучала из уст принца точно приговор, и мириться с этим прискорбным фактом я не намеревалась.

Его невеста? Да ни за что! Рензел непременно от меня откажется. Уж я об этом позабочусь.

— А какой у него голос! Слышали-слышали, госпожа? — шептала Марька, пока невозмутимый дворецкий вел нас в замок.

К счастью, он держался на почтительном расстоянии и вряд ли нас слышал. По крайней мере я на это надеялась.

— Как вспомню! Так опять мурашки бегают! — поежилась Марька, держась за плечи.

Я же понадеялась, что мурашки у Марьки бегали от страха, а не от того, что породило в ее голосе очевидный восторг.

— А глаза какие... Глаза! Видели-видели, госпожа? Словно в душу смотрят. Он такой краси-и-ивый, — протянула служанка, а я глубоко вздохнула.

Порой наивность Марьки тесно граничила с глупостью, что радовало меня и раздражало одновременно. Благодаря этой черте, Марька не умела хитрить и плести интриги, что дорогого стоило. К тому же из-за своей простоты и наивности она была всецело мне предана, а если ее еще подкормить чем-нибудь сладеньким — Марька костьми ляжет, но выполнит любую мою прихоть.

И все же, пусть Марька казалась недалекой — совсем глупой она не была. Знала, кто ее кормушка, и не хотела терять пригретое место — бралась за любую работу, терпела все мои капризы и выходки, а какие хорошие советы давала! Иногда в ее удивительной голове появлялись поистине чудесные идеи, а порой и такие вот мысли… Как с принцем. И все же, не будь Марька прислугой — точно стала бы моей подругой.

— Впервые вижу, чтобы жертва восхищалась палачом, — осадила я пыл служанки. — Марька, принц грозился отрубить тебе голову!

— Но его высочество пошутил! — выдала она самый весомый, на ее взгляд, аргумент и посмотрела на меня опухшими от слез глазами, отчего я опять вздохнула.

И что мне на это ответить: «Да, он пошутил?»

Шутки шутками, но в них была доля правды, как в словах Марьки — истина. Например, в том, что взгляд Рензела, будто в душу смотрел. Каждый раз, когда наши глаза встречались, меня пробирала дрожь и становилось не по себе. Как не по себе становилось и от его темной и холодной красоты. Рензел — не Арон, от которого так и веяло теплом, а скорее пронизывающий до костей ледяной дождь.

В небе сверкнула молния, прогремел гром, а мои плечи поникли, стоило вспомнить о таинственном мужчине в саду. И почему мой будущий муж не такой же светлый, как лучи весеннего солнца? Не такой очаровательный, как песнь соловья? И обходительный, как истинный джентльмен? Если рядом с Ароном хотелось забыть обо всем, то рядом с Рензелом все равно, что ходишь по краю пропасти.

«Ну а что ты хотела‚ Цесса? — угрюмо подумала я. — Недаром он Жених Смерти».

Таким, как Рензел, неведомы нормальные человеческие чувства. Не удивлюсь, если слухи не лгут, и предыдущие восемь невест погибли от его рук.

Слухи, слухи, слухи…

Вот бы узнать что-то, кроме них.

Глядя на спину дворецкого, для которого мы словно не существовали, я прекрасно понимала: верные слуги — залог того, что ни одна королевская тайна не покинет стен замка. Поэтому даже не надеялась, что кто-то здесь расскажет мне правду. Уж точно не Арвел.

— Как красиво! — продолжала трещать Марька, разглядывая замок. — Даже не верится, что мы будем тут жить!

Может, будем. А, может, не будем…

«Помоги мне богиня! — мысленно взмолилась я и добавила: — И заткни Марьку. Хоть на чуть-чуть!»

Но богиня то ли не услышала меня, то ли надо мной потешалась. И только мы оказались в замке, как Марька забормотала тише, но усерднее и с редким попискиванием:

«Какие стены… Какие окна! Ах, а какие красивые цветы в вазочках… А подсвечники! Люстра! И…»

О, богиня!

«Лестница!»

И это мы только прошлись по холлу, где лестница и правда была красивой: из молочного мрамора и с резными перилами. Но больше всего мое внимание привлекла покрывающая ступени темно-бордовая дорожка.

«Словно кровь», — угрюмо подумала я, хотя в мой прошлый визит такие мысли меня не посещали.

Воистину все познается в сравнении.

— Леди Цессая, — вдруг позвал меня дворецкий, а Марька под его острым взором мгновенно смолкла и покорно опустила голову. — Королевское поместье очень большое, в нем легко можно заблудиться. Поэтому я прошу вас быть внимательной и запомнить хотя бы дорогу к своим покоям.

Он слегка поклонился и вежливым жестом предложил мне первой подняться по «кровавым» ступеням:

— Прошу вас.

Сверкнула молния. От грома зазвенели стекла, а я поджала губы и понадеялась, что это не дурной знак. Но даже если так — бежать все равно некуда. От судьбы не уйдешь. Поэтому я придержала подол юбки и начала подниматься вверх, попутно слушая рассказ дворецкого о поместье.

Глава 5

Дождь лил так, будто у богини отобрали любимую игрушку, и она никак не могла успокоиться. Плакала, плакала и плакала крупными каплями, которые разбивались о стекла, каменные стены замка, дорожки сада и щелкали по листьям. Ветер выл низким голосом и нещадно трепал ветки деревьев, а я сидела возле окна и старалась не думать о плохом.

Как только Марька помогла мне смыть запах лошадиного пота и растерла меня ароматными маслами, коих было огромное множество на полочке в ванной, она тут же меня покинула. А я, не находя себе места от одиночества, принялась бродить то тут, то там, дивясь, какие все-таки роскошные покои мне выделили. В моем родном доме ни одна комната не могла похвастать подобным простором и убранством. Даже кабинет папеньки, где он принимал важных гостей, а потому был обставлен самой красивой мебелью.

С интересом оглядывая каждый уголок своей новой спальни, я сначала постояла и похмыкала возле огромного окна, где открывалась взору ярость грозового неба. Потом осмотрела огромную кровать с балдахином из небесно-голубого тюля. Погладила столик из красного дерева, где уже остыл мой обед из нескольких блюд. А после подошла к узкому шкафчику в углу комнаты, где задержалась дольше всего.

Литература — моя страсть. Я с наслаждением провела пальцем по практически одинаковым корешкам, твердо вознамерившись взять одну из историй, чтобы скоротать время за чтением, но заметила под вазой с полевыми цветами старую, потрепанную временем книгу.

Она отличалась от других книг, которые ровными рядами стояли на полках, и напоминала каплю несовершенства среди моря идеала. Отставив в сторону подсвечник, который помогал мне разгонять грозовой полумрак, я аккуратно вытащила ее из-под вазы и внимательно осмотрела.

Она была очень старой. Почти рассыпалась в моих руках, но от этого казалась только загадочнее и привлекательнее. Как что-то подобное могло попасть туда, где даже цветы в вазе были как на подбор?

Сев в мягкое кресло, я с трепетом положила ее на стол и открыла.

Увы, книга была сильно испорчена. Страницы пожелтели, кое-где не хватало листов, а буквы стерлись и почти не читались, но мне хватило первых строк, чтобы узнать: это уже знакомая мне с детства история о боге Солнца и богине Луны.

Вот только та, которую мне читала нянечка, была куда тоньше той, что я нашла. Поэтому я с нетерпением открыла первую страницу и погрузилась в чтение.

Начало было знакомым:

«Бог Солнца создал цветы, траву, деревья и мужчину. А богиня Луны, увидев, как страдает все живое под палящими лучами светила, подарила миру воду, небо, ветер, а мужчине — женщину.

На следующий день бог Солнца увидел, что кто-то изменил его мир. В нем появились пустоты — облака, которые мешали узреть творение. И сколько бы бог Солнца ни пытался их разогнать — все было тщетным. Небеса все сильнее и сильнее затягивались белой пеленой, будто отрезали себя от взора Светила, и бог впал в ярость.

Он ярко вспыхнул, намереваясь испепелить облака, а с ними и старый, испорченный мир, чтобы воссоздать его вновь. Но от рек, озер и морей поднялись темные тучи и защитили все живое. Ночью же вода вернулась на землю росой и дождем. А днем все повторилось.

И чем усерднее бог Солнца пытался сжечь расстроившее его творение, тем гуще становились облака, пока однажды небеса не затянуло тяжелое беспросветное полотно. Мир надолго скрылся от взора Солнца и Луны. Тогда же бог и богиня впервые встретились.

Богиня призвала бога одуматься, ведь он создал нечто невероятно прекрасное, только очень одинокое. Одинокое, как он сам… Ведь земле нужно небо. Растениям — вода. А мужчине — женщина.

«Посмотри! — воскликнула богиня. — Посмотри, как твой мир счастлив!»

И разом обрушила облака дождем на землю. Тогда же в мире случилась первая гроза…»

За моим окном тоже прогремел гром.

«Небеса очистились, но бог Солнца даже не взглянул на свое творение. Он смотрел только на нее — богиню, ибо понял, что был одинок. Понял, почему он создал этот мир. И почему разозлился.

Но теперь он нашел ту, кто не боится взирать на его лик и может развеять его бесконечное одиночество. Он нашел свою женщину. Свою любовь.

Бог Солнца пал на колено перед богиней и взмолился разделить с ним бремя вечности. А она, восхищенная его красотой, мощью и теплом, согласилась. Однако перед этим взяла с него обещание, что он больше не будет пытаться разрушить созданный ими мир, и к следующей встрече люди станут любить светило даже больше, чем холодный блеск луны. Лишь тогда он получит то, чего так сильно желает. И бог сдержал свое слово. А богиня подарила ему счастье...»

Я осторожно перевернула хрупкую страничку и под вспышку молнии прочла самую яркую строчку в книге: «И родила богиня сына».

Да, и родила богиня сына.

«Любовь бога и богини оказалась прекрасной и печальной. Ради существования мира они редко виделись, и еще реже касались друг друга. Иначе их страсть порождала бури, беспокоила моря и океаны, а земля страдала от разрушений и хаоса. Но время не погасило пыла влюбленных, ведь что такое десятки, сотни или тысячи лет в сравнении с вечностью — лишь миг. И эта крепкая любовь принесла свой плод — дитя. Дитя, рожденное в день, когда над миром зажглось огненное кольцо».

Глава 6

Либо богиня меня не услышала, либо она надо мной потешалась.

Нисса, конечно, оказалась девочкой хорошей и в меру болтливой, зато дворецкий — коварным и находчивым, потому что прислал мне служанку, которая работает в замке меньше месяца.

Конечно, ей все нравилось: и экономка — золотая женщина, и выдержка мистера Арвела — пример для подражания. Король вовсе добрейшей души человек и позволяет слугам отдыхать. А принц! Ведет себя учтиво даже с такой чернью, как Нисса! И это не я обозвала ее чернью, а она сама себя.

М-да… Служанка даже не застала последнюю невесту принца, отчего показалась мне бесполезной, однако кое-какой толк все же от нее был: я смогла получше разузнать про Марьку. Ведь мистеру Арвелу веры нет — слишком он предан его высочеству и…

О, богиня! Почему в мыслях я произношу «его высочество» голосом дворецкого? Жуть какая.

Итак. Мистер Арвел лично побеседовал с Марькой и рассказал ей о порядках в замке. Что странно. Обычно хлопоты со слугами брала на себя экономка. Но Нисса заверила, что дворецкий всегда первым давал инструктаж, рассказывал обо всех обязанностях, порядках и наказаниях. Особенно о наказаниях, среди которых самым безобидным было: лишение жалования или выходного дня. Однако какими бы строгими ни казались требования, многие радовались возможности работать в замке, потому что платили здесь щедро. Вот и Нисса очень благодарила судьбу и богиню за то, что получила шанс прислуживать королевской семье.

Далее, после индивидуальной беседы, Арвел передавал новых слуг на попечение экономке. И уже она показывала, где, кому и куда позволено, а где не позволено ходить в королевском поместье, что значило: Арвел не только меня одну предостерег не бродить по замку в сумерках. Строгий запрет на блуждания по коридорам после заката он давал всем молодым слугам, и особенное «нельзя» касалось западной части поместья, где жил принц. Случайность? Нет — не думаю.

Вот и Марьке без особого приказа или сопровождения мистера Арвела, экономки или Лорриха, тоже нельзя было соваться в другие части замка. Только до моих покоев, кухни, уборной комнаты для слуг и обратно.

При упоминании Лорриха… Богиня! Чудное же у него имя — Лоррих… Нисса вдруг побледнела. А на вопрос: «Кто это?» ответила, что мистер Лоррих — личный слуга и секретарь его величества. Даже Арвелу нет такого доверия, как Лорриху.

И что же в итоге я получила из нашей с Ниссой беседы — еще больше вопросов, запретов и замученную Марьку. То, что моя служанка сейчас замученная и наверняка пыхтела, пытаясь запомнить все правила, я даже не сомневалась. И сегодня уже не надеялась с ней увидеться. Но верила, что Марька со всем справится, а заодно раздобудет хотя бы что-нибудь полезное о замке и его обитателях. Она у меня девочка наблюдательная.

Как только Нисса собрала меня к ужину, я поняла, что больше ничего полезного от нее не добиться, и позволила ей покинуть мои покои. Перед уходом она долго благодарила меня за вкусное угощение, я же не упустила возможности пообещать наградить ее шоколадом, если она поможет Марьке освоиться на новом месте. Еще один хороший урок от моей мачехи: всегда подкармливай своих пташек, чтобы они служили верой и правдой. И сработало! Нисса с радостью согласилась помочь, а я, похоже, обзавелась первым союзником.

Правильно говорят: «все, что ни делается, — к лучшему». Вот и сейчас — дворецкий настоял на обеде и даже не понял, что принес в мои покои самый настоящий козырь в игре «попала или пропала». А потом просчитался, когда привел наивную девочку Ниссу, думая, будто мне от нее никакой пользы не будет. Но я привыкла смотреть не только в прошлое, мистер Арвел, но и в будущее! И в будущем Нисса вполне еще может оказать мне ценную услугу.

— Апчхи! — разлетелось эхом по замку, когда я покинула покои и мы с Арвелом скрылись за поворотом коридора.

Бедный стражник. Долго же он терпел.

— Леди Цессая, замечательно выглядите, — сделал мне комплимент дворецкий, будто пытался извиниться за нерадивого охранника.

— Благодарю, мистер Арвел. Ваша служанка очень старалась.

— Рад это слышать. Нисса сравнительно недавно в нашем замке, поэтому позвольте узнать?

— Конечно, я внимательно вас слушаю.

Удивительно, но «позвольте узнать» не было прелюдией перед главным вопросом. Арвел в самом деле поинтересовался, можно ли ему у меня узнать.

— Правильно ли я понял, что вы остались довольны ее работой?

— Правильно, — согласилась я.

— В таком случае не желаете ли сменить служанку?

Я чуть не споткнулась на ровной дороге, а Арвел, заметив мою реакцию, пояснил, почему сделал мне это сомнительное предложение:

— Ваша служанка, насколько я знаю, выходец из простолюдинов. Наша прошла прекрасное обучение, чтобы прислуживать королевским особам. Она знает толк в нарядах, украшениях, прическах.

— Значит ли это, что Нисса не останется без работы, если я откажусь?

— Ни в коем случае. Слуги ее уровня очень ценные.

— Тогда я отказываюсь от вашего предложения, — решительно заверила я. — И уверяю, моя Марька нисколько не хуже.

Отчасти я слукавила. Нисса, правда, справлялась лучше, например, с моей непокорной шевелюрой. Марька часто дергала мои волоски, отчего впоследствии страдала от господского нытья, а Нисса работала гребнем так быстро и ловко, что я порой не понимала: расчесывает она меня или просто гладит. Но в отличие от королевской служанки, у Марьки было два неоспоримых преимущества: первое — я ей доверяла, второе — даже дергая мои волоски, она делала это с любовью.

Глава 7

Стоило мне войти в столовую, как вспыхнула молния и прогремел гром.

Замок вздрогнул, а король перестал о чем-то переговариваться с мужчиной в черном фраке и обратил взор кристально-голубых глаз на меня.

— Леди Цессая, дочь графа Адье, — седовласый правитель с кучерявой бородой приветливо улыбнулся. — Рад наконец с вами увидеться.

Снова вспыхнула молния, прогремел гром, а я присела в реверансе:

— Ваше величество, король Эльен Тайс.

И следом поприветствовала сидящую рядом с ним женщину средних лет:

— Ваше величество, королева Астария Тайс.

Королева тоже улыбнулась и слегка склонила голову, отчего ее черные косы мягко скользнули по плечам.

Астария почти не изменилась с тех пор, как я впервые ее увидела. Тогда, будучи еще ребенком, я посчитала ее богиней из легенд, спустившейся к нам с небес на землю, и сейчас придерживалась того же мнения. Она мне казалась самой прекрасной женщиной на свете! Тонкие черты, пухлые губы, белоснежная кожа и стройная фигура, что не давали форы молодым девам. А в улыбке Астарии чувствовалась все та же искренность без намека на хитрость и фальшь.

Королева была не только красива, но и добра. Она всегда помогала людям и не боялась брать на себя тяжелые дела королевства, когда королю нездоровилось. Что в последнее время становилось чаще из-за его возраста. Но Астарию нельзя было назвать мягкой женщиной. В ее характере присутствовала жесткость, присущая сильным правителям, и особенно заметна она была, когда речь шла о суде над убийцами и ворами.

Королева Астария всегда была для меня примером для подражания, и пока я росла без матери под надзором вечно недовольной мачехи, стала для меня источником вдохновения и той, на кого я больше всего стремилась походить.

Ярла знала об этом и часто брюзжала, мол, даже в спокойной заводи волны случаются. Но гадости о королеве говорила всегда тихо и только дома, поскольку народ очень любил Астарию. И сейчас, когда я оказалась перед «матерью» всего королевства, в груди зажегся благоговейный трепет.

— Не скромничай, дитя, — жестом пригласила меня сесть за стол Астария, отчего широкий рукав ее воздушного желтого платья слегка колыхнулся. — Правители мы для чужих. Для своих мы — семья.

Ее мягкий тембр чем-то напомнил мне голос Рензела. С его уст тоже слова лились, словно ручеек, правда, ледяной, как зимняя стужа, а у Астарии голос согревал и располагал. Лишь однажды в замке я испытала похожее чувство: когда встретилась с Ароном.

— Я… Я не ваша семья, — вырвалось у меня, за что я тут же извинилась: — Простите.

— Полно, дитя, — успокоила меня Астария, чьи глаза цвета грозовых облаков отразили блики свечей. — Днем позже, днем раньше — но ты станешь нашей дочерью. Поэтому не бойся и будь как дома.

Богиня. Воистину богиня! Но не от божественного рода, а от простого люда!

Испокон веков в семье Тайсов рождались только мальчики, поэтому настоящий наследник богов — король Эльен. А королева Астария — дочь недавно почившего герцога Хастора, чей дальний родственник — граф Даст отчаянно желал стать моим мужем.

Я посмотрела на королеву и почувствовала, как в горле растет ком.

Ярла никогда не называла меня своей семьей. А Линни всегда обращалась ко мне в уменьшительно ласкательной форме, как дети, когда клянчат конфетку у вредной тетеньки. Хотя в ее защиту стоит отметить, что она никогда не говорила «лист», «дерево», «птица», а только «листочек», «деревце», «птичка» и так далее. Как же это раздражало.

— И вот опять, — вздохнул король, с нежностью взглянув на свою супругу, — все взоры обращены на королеву, а короля никто не замечает. Будто его не существует.

Астария улыбнулась:

— В таком случае зачем нам король?

— Действительно, когда у королевства такая очаровательная королева. Наверное, чтобы она не заскучала, — рассмеялся правитель, а щеки королевы окрасились в едва заметный румянец. — Я ведь прав?

— Ты всегда прав, — улыбнулась Астария, а я смущенно потупила взор.

Обычно семья Тайсов не показывала чувства на людях, но здесь — дома — они позволили себе быть кем угодно: любящими родителями, супругами, друзьями или просто людьми. И мне было приятно увидеть эту их сторону жизни, надежно скрытую от чужих глаз.

— Лоррих, будь добр, — довольно погладив бороду, распорядился король. — Помоги леди Цессае занять место у стола.

В тот же миг из тени замка появился мужчина в черном фраке и учтиво выдвинул мне стул по правую руку от короля с королевой. Однако я не спешила садиться. Сначала огляделась в поиске Арвела, к которому уже успела привыкнуть, но так его и не обнаружив, еще раз покосилась Лорриха.

Теперь понятно, почему Нисса так его опасалась. Лицо у него было такое, будто из лисьей морды вылепили орлиную, а уже потом человеческую.

Вьющиеся на концах черные волосы Лоррих тщательно зализал назад, и теперь они сверкали влажным блеском. Его прищуренные темные глаза будто кого-то выискивали, всех остальных в чем-то подозревали. Острый крючковатый нос грозил учуять любую проделку. А тонкие губы сжимались в такую строгую ниточку, что, не дай богиня, если они разомкнутся. Кому-то точно не поздоровится.

Глава 8

Почти всю ночь я ворочалась без сна, и дело было не только в голоде. Даже не в скандале с принцем, потому что в этом вопросе мне хватило просто порычать в подушку. А в письме.

Когда я ворвалась в спальню и бросилась в постель, то наткнулась на конверт. Он был вскрыт, отчего я подумала, будто кто-то трогал мои личные вещи. Но когда я достала листок с посланием, то поняла, что это мне дали заглянуть в чужую тайну. И не в чью-либо, а самого принца.

Почерк я сразу узнала: писал папенька. Только содержание письма было совсем ему не свойственное. Обычно папенька был суровым и кратким человеком. Не терпел слез, не лебезил, ничего не просил — без острой необходимости — и не рассыпался комплиментами. Но в письме его тон был совсем другим, отчего мне перехотелось проклинать принца всю ночь, а только смотреть в темный потолок и размышлять.

Папенька очень просил принца меня беречь и умолял не расстраивать правдой о долге, который оказался куда ужаснее, чем простой проигрыш в карты на балу. Наша семья была на грани полного разорения. И уже давно.

В прошлом году во время грозы в папенькины угодья ударила молния. Я и сама помнила, как замок пропах дымом, а на улице расстелилась белая мгла, но тогда папенька всех успокоил, что ничего серьезного не произошло. На самом же деле разгорелся сильный пожар! Сначала в лесах, а потом перекинулся на поля и уничтожил большую часть взошедшего урожая. Поэтому папенька сильно потратился, чтобы семья и люди нашего графства смогли пережить минувшую зиму.

Вскоре финансы начали сильно поджимать, и папенька из-за отчаяния прибегнул к картам. Думал: поймает удачу за хвост и быстро поправит положение, пока Ярла, Линни и я не прознали о печальном положении дел. Но в пух и прах проигрался. А принц охотно воспользовался его просчетом и предложил свою «помощь».

Грустно осознавать, но без компенсации принца папенька вряд ли бы смог сохранить наше поместье и пополнить запасы к зиме. Так что Рензела спас наше графство Адье. Но какой ценой…

Я взяла папенькино письмо, которое с ночи оставила лежать возле подушки, и посмотрела на него уже при свете дня. Ничего не изменилось. Все тот же аккуратный почерк, наша семейная печать и мольбы сберечь его любимую «дочурку Цессу». А еще сделать ее счастливой.

— Ох, папенька… — чувствуя, как наворачиваются слезы, уронила я руку с письмом на грудь.

И почему принц решил отдать мне его письмо? Пытается мной манипулировать? Или все-таки не хочет, чтобы я грустила?

В дверь постучали.

— Леди Цессая, — поклонился дворецкий, когда я открыла. — Его высочество просил не тревожить вас утром, но вы пропустили завтрак, а уже настал обед. Изволите пройти в столовую или приказать принести кушанье в ваши покои?

— Благодарю за заботу, мистер Арвел, — немного вяло ответила я. — Принесите обед в мои покои. И пришлите служанку.

— Слушаюсь, леди Цессая.

Он снова отвесил низкий поклон и, прежде чем я закрылась в своих покоях, поинтересовался:

— Какую служанку изволите видеть?

— Марьку, — сразу ответила я и вспомнила, что совсем забыла побеседовать с Рензелом о судьбе Ниссы. — Вы не говорили с принцем о Ниссе?

— Нет, леди Цессая. Вы хотели обсудить этот вопрос с его высочеством сами, и я следую вашей воле.

Хм… Раз так.

— Спасибо, мистер Арвел, — улыбнулась я. — Вы очень любезны.

— А вы очень добры.

Он в третий раз отвесил поклон, а я вернулась в комнату, схватила со стола гребень и принялась сама расчесывать спутанные после ночных метаний волосы. А то Марька придет и отругает меня за такой колтун…

Арвелу стоило отдать должное. В отличие от слуг в доме папеньки, он тонко чувствовал потребности господ. Даже вчера, когда принц приказал проводить меня в покои, дворецкий держался на расстоянии, давая мне иллюзию, будто я одна. А сейчас предложил отобедать в своих покоях. Да еще спросил, какую служанку я желаю видеть, что приятно. Хотя тут наверняка не обошлось без принца и его приказа лишний раз меня не драконить. Арвел все-таки человек подневольный.

Ух, ненавижу, не прощу, не забуду. Второй шанс не дам!

Будь Рензел хоть чуточку чист сердцем и душой, я бы еще послушала Астарию и пошла бы ему навстречу. Но принц поступил со мной, как с вещью: увидел, купил и даже не забрал — подождал, когда доставят в замок. А еще шутки у него отвратительные.

«Вы мне подходите», — вспомнила я его слова и скривилась.

Ну и что, что он смог отличить меня от Марьки. Да если бы Ярла не предупредила его в письме, он бы даже не попытался искать различия! Так что не верю я, будто он внимательно за мной наблюдал. Я вот его на балу вообще только мельком видела.

В дверь робко постучались, а я бросила щетку на стол и вновь пошла открывать.

Первой вошла щуплая женщина с подносом в руках, отчего комната мгновенно наполнилась ароматом блюд, а следом за ней Марька. Я тяжело сглотнула, когда рот наполнился слюной, и только незнакомая служанка покинула мои покои, как тут же принялась за первое блюдо — свекольный суп. А Марьке вручила сладкий пирожок и приказала рассказывать.

— Ой, госпожа! — мигом защебетала Марька, плюхнувшись по другую сторону стола, куда я указала. — Я думала, будет хуже, но тут все такие обходительные, участливые. Мистер Арвел строгий, конечно, но очень вежливый. А экономка!.. В поместье господина Адье нас бранили почем зря, а тут за дело и по делу. И личные комнаты какие, госпожа! Просторные! Не то, что конура у…