Ди V Инквизитор Часть 1 Люди в белом

Глава 1. Локация 0. В органах работают профессионалы, способные сделать всех даже без вины виноватыми.

Дима спал как младенец: сладко и безмятежно. Ему снился, как и положено молодому человеку его возраста, красивый сон с эротической начинкой. Но вот что конкретно — не запомнил. Потому что, даже не удосужившись разбудить, его жёстко взяли в захват под белы ручки, стащили вместе с матрацем на пол и куда-то поволокли спиной вперёд. Хорошо, что не вперёд ногами.

Жалкие попытки отбрыкаться успеха не возымели. А когда до сонного осознания дошло, что его волокут по больничному коридору, Дима вообще перестал сопротивляться и впал в ступор. Мысли скакали горными козами по его мозговым извилинам, оглушая копытами и издевательски мекая. Он ведь только что был в раю, и на тебе — больничный ад реальности.

Вытянутые ноги, скользившие по линолеуму пятками, замотанные грязными бинтами и одетые в пижамные штаны, моментально дали понять, что его вернули в реальность в том виде, в каком забрали. Но сделали это как-то неправильно. За время, проведённое в виртуальной школе, здесь должны были пройти доли секунды. Поэтому оказаться он должен был в кабинете Сан Саныча, мимо которого его только что проволокли.

Тут до него дошло, что голова кружится и очень хочется спать. Так сильно, что брось его сейчас носильщики, он моментально вырубится, не долетев до пола. Но те не бросали, а продолжали тащить в неизвестном направлении. Дима задрал голову, повертев из стороны в сторону, стараясь рассмотреть похитителей его тела, и тут опять чуть не уснул, потому что глаза тут же закрылись от дикой усталости. Но при этом всё же успел понять, что тащат его два санитара.

Вот только когда поволокли вниз по лестнице, а пятки больно начали пересчитывать ступеньки, Дима вновь был вынужден краткосрочно вынырнуть из полусонного состояния и помочь насильникам, перебирая ногами, изображая лунную походку. Быстро надоело. Попытался подтянуть ноги, повиснув на несунах, но ни сил, ни гибкости не хватило задрать их выше головы.

Наконец оказался на улице. Определил это по порывистому ветру, резко забравшемуся под безразмерную пижаму, и громкому шуму множества машин: где-то рядом была дорога. Да ещё, чёрт бы их побрал, штаны начали спадать, оголяя зад и держась исключительно на переде. Трусов на нём не было. Стационар зажал нижнее бельё.

Санитары на всём протяжении пути ни разу не остановились, не задержались, не перекинулись ни словом. Тащили молча, мощно, как два бульдозера на сцепке. И вот они резко встали как вкопанные, подняли Диму на ноги и, не поворачивая, спиной вперёд кому-то передали, как эстафетную палочку, впервые заговорив. Один из санитаров солидным басом отчитался:

— Нате вашего задержанного.

— Что это с ним? — тут же прозвучал чуть ли не детский испуганный голосок. — Он что, при смерти? Нахрен он нам такой нужен!

При этом руки держащих поменялись, и захват за подмышки стал не столь болезненно крепким. Димино тело держали скорее напугано, исключительно боясь, что оно упадёт. Но с другой стороны — ни в коем случае не желали его выпускать из цепких рук.

— Под укольчиком он, — буркнул всё тот же бас. — Никто ж не сказал, что вы его забирать будете.

— И что нам теперь с ним делать? — спросил другой голос из-за спины, более зрелый.

— Да ничё, — с облегчением выдохнул один и тот же говорливый санитар, — через часок-другой очухается. Да, глядишь, пока везёте — растрясётся. Укольчик так себе, слабенький. Простое успокоительное.

— Ничего вы его успокоили, — буркнул молоденький. — Как нам теперь его транспортировать?

— Волоком, — в недоумении пробасил санитар, — вам, чай, не привыкать.

Послышались уходящие шаги, и Дима приоткрыл один глаз, стараясь не выдавать, что его, кажется, уже растрясли и он начал выходить из липкого, необоримого сна. Две гориллы в белых халатах с закатанными рукавами и безразмерных белых шапочках, зацепленных на лопоухие уши, шагали вразвалочку обратно в больничные двери, которые учтиво придерживала та самая медсестра, что в первый день встретила его с допросом в туалете.

И тут Дима понял: психушка для него закончилась, а вот куда его отсюда этапируют, догадался практически сразу — в полицию. Это до него дошло, когда два полицейских и выскочивший из-за руля им в помощь третий не совсем ласково принялись упаковывать его в легковушку неопределённой иномаркости.

Сначала в салон залез щупленький и с подростковым задором принялся суетливо командовать: «Давай-давай, на меня». Он затягивал Димину тушку на заднее сидение, заваливая размякшее тело на себя. Второй толкал, ухватив задержанного за широкие штаны, от чего те принялись трещать в его руках, вызывая у полицейского неудержимо льющийся мат. Блюститель порядка на полном серьёзе боялся, что потом ещё заставят отвечать за порчу муниципального имущества в виде казённой больничной пижамы.

Третий схватился за ноги и как-то ловко сунул их в салон одновременно с головой, отчего Дима оказался в нескромно согнутом положении с задницей наголо, что явно нервировало второго. Он почему-то категорически отказывался притрагиваться к оголившейся части руками. То ли брезговал, то ли боялся заразиться чем-то психически заразным.

Но всё же через минут пять кантования наряд полиции благополучно справился с поставленной задачей. Хотя изначально издевавшийся над ними Дима в конце концов просто решил им помочь. Вернее, вынужден был помочь, иначе они бы его сломали к чёртовой матери. Да и голый зад надоело светить кому ни попадя.

Глава 2. Локация 0, 42. Хождение по мукам не идёт ни в какое сравнение с мытарствами по кабинетам бюрократии, а те — с поиском работы.

Три месяца. Целых три грёбаных месяца Дима пытался восстановить документы, доказывая во всех инстанциях, начиная от управдома и заканчивая мировым судьёй, что он Сычёв Дмитрий Вячеславович, а не корова Акайская, нашедшая и потерявшая себя на Байконурской помойке. Как ни странно, но самый быстрый проход кабинета оказался как раз у мирового судьи.

Зашли: папа, мама, сын. Судья на них взглянул и, задав лишь один вопрос: «Подтверждаете?», тут же направил на выход, указав, что решение можно будет забрать завтра. Во как быстро. Вот только в очереди к нему стояли полтора месяца.

Наконец Дима восстановил себя документально практически полностью, только права не вернули, заставив пересдавать. Но так как машины теперь не имелось, то и права посчитал пока лишними, перейдя на прекрасно работающий московский городской транспорт, с выделенными по всему городу отдельными полосами движения и забившими на московские пробки большой бордюрный собянинский болт.

И вот когда Сычёв облегчённо выдохнул, получив заветный паспорт и прочие идентификаторы, без которых жить в стране не рекомендуется, он по наивности подумал, что ад закончен, но неожиданно наткнулся на новые проблемы. Куда более адские. Он попытался устроиться на работу по специальности. Лошара.

В прежней компании ему не отказали, но и предложили не то, на что рассчитывал. Объём работы больше, зарплата меньше. А когда узнал, что все друзья, работавшие с ним, уволились, то и торговаться не стал, послав через кадровичку бывшего начальника в дальние дали. Хотя, выйдя из офиса, сам себя отругал. Нельзя было так делать. Недаром же говорят: не плюй в колодец — это неэстетично, и не жги мосты — это пожароопасно.

Начались хождения по унижениям. Десятки резюме, десятки собеседований, десятки разочарований. Всё никак не могло состыковаться: либо условия не устраивали, либо работодатель — сука. Дима выходил каждый день на поиск работы, как на работу, только с отрицательной зарплатой: тратя на поездки и перекусы, но при этом ни копейки не зарабатывая.

Через две недели бестолковых мытарств он опустился ниже плинтуса, на самое дно: подсел на «Авито» в раздел бесплатных объявлений. Здоровому лбу стало стыдно сидеть на шее родителей, и он решил устроиться хоть куда-нибудь, успокаивая себя тем, что это только на первое время. А там обязательно что-нибудь подыщет более подходящее.

Первое же объявление, попавшееся на глаза, его изрядно удивило. Некой компании «AL+BA», непонятно чем занимающейся, требовался человек со способностями к программированию. Не программист в той или иной среде, не спец по айтишному железу с проводами, а человек со способностями. Это как? В этой компании сами для себя написали язык программирования, которому надо будет обучаться с нуля? Или это что-то другое?

Телефон, указанный в объявлении, соответствовал обычному мобильному номеру МТС, что называется, на физлицо. Дима, находясь дома в одиночестве, так как родители, в отличие от него, работали, сидел на кухне в одних трусах и чашкой кофе, тупо пялясь то на ноутбук, то на мобильник. Надо бы позвонить, думал он, ломом же не перешибут. Но с другой стороны — какое-то пакостное предчувствие зашевелилось внутри.

Организм на интуитивном уровне всячески сопротивлялся набрать номер. Даже живот, сволочь, заболел, урча всеми смотанными в клубок кишками, утверждая, что там Диму ожидают проблемы на задницу. На их кишечную задницу, мля! Но всё же содержимое головы победило содержимое заднего прохода, и соискатель, не поднимая мобильника со стола, набрал указанный номер, включив на громкую.

Первые же слова, донёсшиеся с того конца соединения, заставили Диму подавиться кофе, выплеснув набранное в рот и забрызгивая ноутбук с мобильником. Он выпучил глаза и чуть не уронил со стола телефон, когда судорожно пытался его схватить, чтобы тот не замкнул, чего доброго, и не прервал соединения. А всего-то милый, приветливый женский голос просто поприветствовал абонента:

— Здравствуйте! Вас приветствует Искусственный Разум компании AL+BA! Если вы звоните по поводу трудоустройства, наберите цифру «1» в тоновом режиме. Если вы желаете получить услугу, наберите «2» или дождитесь оператора.

— Искусственный Разум? — изумлённо выдавил из себя Дима, прокашлявшись. — Серьёзно? Или вы с дуру разум с интеллектом попутали?

С той стороны молчали, ожидая его действий. Дима, отдышавшись и утерев висевшим на соседнем стуле кухонным полотенцем лицо и руки, добрался до залитого кофе мобильника и второпях нажал цифру «1».

— Принято, — подтвердил набор приятный ангельский голосок. — Назовите себя.

— Сычёв Дмитрий Вячеславович, — наклонившись над телефоном, чётко проговорил молодой человек и замер в ожидании дальнейших указаний.

После небольшой паузы из мобильника послышалось:

— Вам назначено собеседование на завтра в 12:34. Будьте добры не опаздывать. Это в нашей компании не приветствуется. Вам надлежит прибыть в бизнес-центр «Око» по адресу 1-й Красногвардейский проезд, дом 21, строение 2. В указанное время на ресепшене первого этажа, вход «Б», вас будут ожидать. Время ожидания две минуты. Спасибо за внимание.

И всё. Пошли короткие гудки. Дима как сидел прибитый грязным полотенцем по лицу, так и продолжал сидеть, молча в тряпочку. Только через несколько секунд спохватился и кинулся в поисках бумаги и ручки, чтобы записать услышанное, но тут же сообразил, что это лишнее. Открыв на ноутбуке карту Яндекса, он сразу же укрупнил район Москва-Сити и нашёл эту «Башню Око». Нашёл и вход «Б», и аж два ресепшена.

Глава 3. Локация 42. Хорошо жить не запретишь, но требуется разрешение, иначе — конфискация с последующей не жизнью.

Диме выделили под рабочий кабинет трёхкомнатную квартиру в противоположном крыле от начальства. Напротив по коридору располагался кабинет напарницы. Он с удовольствием направился на экскурсию по своему рабочему месту, которое больше походило на роскошные апартаменты. Обрадовал новобранца и тот факт, что с виртуальным миром будет знакомить не спесивая девица, а сам творец.

Огромная квартира оказалась целым лабиринтом, в котором, если бы не Емельян Ефимович, то Дима бы точно заблудился. Первое, что несказанно удивило и одновременно порадовало молодого человека, так это наличие трёх сортиров в разных углах квартиры, двух ванн с панорамными стёклами от пола до потолка с видами на Москву с высоты птичьего полёта и одного душа площадью с его комнату у родителей.

Аж три гардеробных, не считая встроенных шкафов. В самой большой хранились вещи на выход. Там же на полочках в несколько рядов стояла аккуратно расставленная обувь, но только летняя. Видимо, её замена производилась под сезон. А вот в самой дальней от входа гардеробной, в районе непосредственно его рабочего кабинета, шмотки для носки дома: халаты, пижамы, футболки, шорты, штаны-распашонки на резинке. Там же он обнаружил майки, трусы с носками и прочую мелочь, типа носовых платков.

В третью гардеробную, где стояла навороченная стиральная машина, больше напоминающая инопланетный космический корабль, заглянул лишь мельком. Встроенные шкафы, вмонтированные в разных стенах квартиры, даже не открывал, чтобы мозги не поплыли от обилия пока не нужной информации, типа что где лежит.

Ему бы для начала научиться ориентироваться на общем плане, не запутавшись в поворотах, а потом только изучать углы с закоулками. Сычёв на первый взгляд даже не смог определить примерную площадь трудовых апартаментов всего этого великолепия. Как минимум несколько сот квадратных метров.

Крайне удивил факт наличия в рабочем кабинете спальни с траходромом три на три. Кухонный модуль с огромным холодильником, причём заполненным на халяву всякими вкусностями под завязку. Это же запредельная мечта любого офисного планктона: «Ну вот поели — можно и поспать. Ну вот поспали — можно и поесть».

Но особо в этом нагромождении «всего и сразу» удивляло, напрягало и раздражало то, что всё в этой квартире было белым. Не только интерьер, мебель, пол, стены с потолком и шторы с сантехникой. Вся одежда была исключительно белого цвета, от носков до шляп и кепок. Обувь белая. Даже зонты, висевшие на отдельной вешалке, выглядели идеально белоснежными.

— Емельян Ефимович, я так понимаю: белое — это заводские настройки, — выдвинул предположение Дима, по ходу соображая, как здесь всё разукрасит.

— И да, и нет, — старчески проскрипел дед, больше по поведению напоминающий завхоза общаги, продолжая шаркать тапками в направлении кухонной секции. — Этот мир таков, каков есть. Его нельзя менять. А работничать бушь во всём белом. Так завещает закон, то бишь устав компании. Дома у себя разукрашивай, сколь хошь. А тута — трудяжное место. Чё дали пользовать, то и вертать обратно бушь.

— Рабочее место — это та комната, где кресло-реклайнер стоит с видом на Москву, — недовольно парировал наезд новенький. — А всё остальное зачем? Кухня, спальня, ванны с душем.

— Остальное к нему в нагрузку для перекуров, — выдал экскурсовод, останавливаясь у кухонной барной стойки.

— Не курю, — недовольно буркнул Дима, неуютно чувствующий себя в строго ограниченных рамках неважно по какому поводу.

— Никто не заставлят. Перекуры они не для курева, а для подумать. Люба работа, даже самая малая, должна зачинаться с большущего перекура. Так прадедами было заповедано. Табака ещё было нема в те времена, а перекуры имелись как должное.

— А я могу тут пожить какое-то время? — закинул удочку родительский нахлебник.

— Живи сколь хошь. Никто не гонит. Только никаких гостей со стороны и девок на ночь.

Наступила пауза. Дима обдумывал. Ефимыч его разглядывал, наклоняя при этом седую головёнку то на один бок, то на другой, словно издевался.

— Ну хорошо, — хлопнул себя по ляжкам новый арендатор, соглашаясь со всеми критериями сдачи жилья, — мир константен, изменению не подлежит. Но моё-то виртуальное тело можно будет подкорректировать? Подлечить там, почистить по закромам, лишнее убрать.

Сычёв за эти три с лишним месяца, несмотря на мытарства и хождения по конторам, без контроля со стороны Господства совсем распустился. Халявная жизнь в раю, когда можно было свой организм совершенствовать, не прилагая к этому никаких усилий, оказалась сродни наркотику: привыкаешь быстро, а отвыкнуть не получается.

Жирком заплыл, пресс спрятался. Под жирком отходы жизнедеятельности скопились, надувая окружность. Мышцы того и гляди атрофируются. Зарос во всех местах, как бабуин. Конечно, это всё можно поправить самостоятельно, но лень-матушка, вскормлённая райской зависимостью, совсем распоясала.

И сейчас, попав в очередной виртуальный мир, порождённый очередным Господством, он даже обрадовался всеми фибрами своей души, что вернёт халявный контроль над телом с прежними райскими возможностями. Но обломался.

— А вот это вот видал? На-кася выкуси, — с издёвкой закатал ему губу Ефимыч, при этом высушенными до состояния воблы костлявыми пальцами скрутил фигу.

Да какую! Большой палец у дедка вылез настолько далеко, что он умудрился им потрепетать перед Диминым лицом, словно змеиным жалом. Это настолько поразило молодого человека, что он, забыв про отказ, сам свернул фигу и попробовал повторить этот фокус. Ничего не получилось. Но тут же вспомнив, что его только что кинули через бедро, как маленький ребёнок заканючил:

Глава 4. Локация 0. Ведение по телефону нетелефонных разговоров преследуется по закону подлости.

Начальник отдела УВД ЦАО города Москвы, находясь на рабочем месте и загадочно улыбаясь, крутил в руках мобильный телефон, изображая спиннер. Получалось не очень, но его это не особо расстраивало. Полковник полиции Морозов Илья Сергеевич, называемый за глаза среди сослуживцев как Дед Мороз, детально продумывал предстоящий телефонный разговор со своим подмосковным коллегой.

На сказочного Деда Мороза он даже близко не был похож. Бороды нет. Волос на голове тоже. Вместо шапки — фуражка. Вместо шубы — мундир. И данное прозвище ему дали не за то, что носил фамилию Морозов. Просто он сказочно ненавидел детей и очень любил подарки. Вот и сейчас, вертя телефон, полковник тщательно обдумывал, какой же подарок стрясти с коллеги, чтобы было, так сказать, для души и от всей души дарителя.

То, что рука руку моет, он с утра помнил, когда мыл их после туалетной бумаги. И что мусор за порог не выносится, тоже. Мусора и сами через любой порог переступить в состоянии. Но и не оподариться за счёт опростоволосившегося коллеги ну никак не мог. Сущность всеми фибрами души противилась вот так запросто замять прокол чужого подчинённого. А вот что попросить у полковника Карпенко, чтобы не обидеть и не нажить врага, но и самому себе приятное сделать, тут фантазия разбегалась глазками на 360°.

Полковник полиции Карпенко по прозвищу «Ать-Два» тем временем находился на своём рабочем месте и гипнотизировал кипу бумаг, старательно хмуря брови. Со стороны могло показаться, что он одним видом пытается до смерти запугать эту макулатуру, испепелив взглядом, но бумаги оказались не робкого десятка и никуда со стола сбегать не собирались.

Ать-Два был ещё тот (мат: нехороший человек), походивший и видом, и закидонами на сказочного генерала, который больше всего в жизни любил командовать: неважно кем, неважно чем, неважно где, когда и сколько. Да, по сути, он вообще ничего, кроме этого, и делать не умел. Виктор Олегович был абсолютно уверен, что невозможного в этом мире не существует, если это поручено подчинённым. Главное — правильно мотивировать, то есть наорать как следует, и всё невозможное будет исполнено.

И тут зазвонил мобильник. Посмотрев на экран, Виктор Олегович даже обрадовался, что получил законную отсрочку от бумажной каторги. А значит, рапорты, плодящиеся на столе, как кролики в вольере, могут подождать. Карпенко откинулся в кресле, нажал кнопку вызова и, приложив к уху, тут же по-генеральски поздоровался:

— Полковник Карпенко на проводе.

Несмотря на то, что личный мобильник — это не служебный телефон, и проводов у него никогда не было и нет, Виктор Олегович всегда и по любому девайсу для переговоров в пространстве озвучивал эту фразу вместо «Алло».

— Здравия желаю, Виктор Олегович, — поприветствовал незнакомый голос в трубке, но по одной интонации было понятно, что его обладатель тоже, как и он, любит командовать. — Вас беспокоит начальник отдела МВД города Москвы, полковник Морозов Илья Сергеевич.

— Здравия желаю, Илья Сергеевич, — скривился Ать-Два на неприятный для него тон разговора, мгновенно почувствовав, что тот от него явно что-то хочет, и по званию он ему ровня, не наорать, — что случилось такого-эдакого, что вы вместо служебной связи используете личную. Я так понимаю, что это не о работе?

На другом конце тяжело и долго выдыхали. Натужно. С огорчением.

— И да, и нет, Виктор Олегович, — наконец задумчиво проговорил абонент и тут же резко поменял тон на запугивающий: — Понимаешь, коллега, у меня в обезьяннике тут один твой кадр присел. Взяли на мелком хулиганстве в особо крупных размерах.

— Копейкин? — не задумываясь предположил Карпенко, даже не сомневаясь, что угадал, и при этом скривился так, что посмотришь на него, и лимон для закуски не потребуется.

— Он самый, — усмехнулся Морозов. — По твоей инициативе злодействовал?

— Кому хоть морду набил? — поинтересовался Карпенко, словно не расслышал вопрос, продолжая кривиться.

— Да бери выше, Виктор Олегович, — поменял тон разговора Морозов, с лёту предположив, что начальник о самодеятельности подчинённого не в курсе или делает вид, что не в курсе. — Здесь вандализм по цене всего вашего отдела со всей оргтехникой и полным запасом туалетной бумаги у завхоза. Влетел капитан на несколько миллионов.

— Не понял, — недоумённо прервал его Карпенко. — Копейкин и членовредительство — это понятно. А вот вандализм и Вася — вещи несовместимые. Это на него не похоже.

— Ну сам посуди. Твой амбал под покровом ночи тайно проник в одну из высоток Москва-Сити, причём, замечу, хорошо охраняемую. Пробрался в лифт и разобрал его. Да так разобрал, что вызванная утром бригада спецов по обслуживанию этой техники не поверила в увиденное. Стояли у раскрытого лифта минут пять в шоке. Оказалось, твой орёл умудрился разобрать даже то, что в принципе разобраться не могло.

Морозов нервно посмеялся, прервав рассказ, словно сам себе не веря, и продолжил с интонацией недоумения:

— Представляешь, Виктор Олегович, он ухитрился даже клёпки расклепать и точечную сварку разварить. Как выразились спецы: произвёл разборку на молекулярном уровне. Ты где таких умельцев берёшь, Карпенко? И что, интересно, он там искал?

Начальник Копейкина что-то невнятное прорычал, явно матерное, но про себя и невнятное, и после паузы выдавил:

— Накажу мерзавца.

— Да это ещё не самое интересное, Виктор Олегович, — весело прервал рычание Морозов. — Я не понимаю другого: он произвёл разборку без шума и пыли, после чего под утро просто вышел к охране и сдался. Охранников чуть кондрашка не хватила. Они даже не слышали ничего. И по камерам не видели. Хотя, как утверждают, не спали на посту. Почему он не ушёл, как пришёл, а сподобился на явку с повинной? Он у тебя что, ненормальный какой-то?