Динар. Приворот на бандита

Глава 1 

____________

ДИНАР

_____________

– На тебя заказ поступил.

– Убийство или похищение? – уточняю.

– И то, и то. От фанатки – похищение. От врага – убийство. Тебе чего больше хочется?

Охрененно. Слушаю предупреждение друга и понимаю, что моя жизнь летит в какой-то пиздец.

А всё началось с того, что его девчонка накатала про меня книгу. Писательница хренова.

Расписала, какой я охуенный бандит (что правда), и какой невыносимый романтик (да хрен в жизни я буду таким заниматься, максимум – бабки дам, и пусть отваливают).

Но девчонка друга решила сделать меня знаменитым, бляха. Имя поменяла, но шизанутые фанатки раскопали «прототип».

И всё, пиздец.

Мало того что пару пришибленных прям на сходки влетают, так ещё и заказы на мою жизнь привалили.

Говорил я Хасану, что как он с девкой свяжется – проблемы будут.

Только не думал, что у меня.

– Понял, – ухмыляюсь. – Разберусь.

– Ты особо не высовывайся, – просит Хасан. – Я пока пробью по каналам, кто такой смелый.

– У тебя и база фанаток теперь есть? Жена не ревнует?

– Вот думал Еву уговорить, чтобы она про тебя вторую книгу не писала, но…

– Мудак.

Скалюсь со смешком. С Хасаном мы знакомы давно. И он один из немногих, кому позволено такое обращение.

Потому что привычка прикрывать друг друга никуда не ушла. Хоть в мирное время, хоть во время бойни.

Братья не по крови, а по духу.

Только поэтому и выжила его девчонка, которая сделала меня героем какой-то порнушки.

Я даже дочитать не смог, насколько я ебливый оказывается. Что тоже, не прям далеко от правды.

Но в последнее время дел навалилось дохрена. Разборки, покушения, очередную поставку просрали…

Не до девок было.

Но с учётом новой информации – времени вообще никогда не будет хватать. От очередных покушений придётся отбиваться.

Похер. Поднимаюсь, прощаясь с Хасаном. Принимаю решение, куда ехать дальше.

Если хоть грохнут, так хоть натрахаюсь напоследок.

– В «Порок» дальше, – сообщаю Амиру. – Позвони, пусть столик организуют.

– Столик или кабинку? – ухмыляется он в ответ.

– Не заставляй пожалеть, что я тебя правой рукой сделал.

Амир пожимает плечами, набирая нужный номер. И вот какого хера я рядом держу тех друзей, с которыми прошёл весь пиздец?

Знают же, что не грохну, и шуточки не придерживают. Но сейчас похер. Основное желание – расслабиться и слить напряжение.

А в «Пороке» для этого возможностей много. Отличный рестик, где в меню не только еда, но и девки.

Послушные, на всё готовые. Отработают любой запрос и не станут потом голову выносить.

Лучший тип отношений, отвечаю.

Телефон вибрирует, когда загружаемся в машину. Открываю сообщение, закуривая. И тут же давлюсь сигаретным дымом.

Что. За. Нахуй.

«Теперь на тебе порча, петух».

И вложение. Фотка, на которой нарисована пентаграмма. Несчастная куриная ножка в центре. И зажжённые свечи.

– Ты чего? – уточняет Амир.

– Меня, походу, прокляли, – хмыкаю, всматриваясь. – Порчу навели.

– Ты когда набухаться успел?

Просто поворачиваю экран другу, пока перевариваю эту информацию. Ебать.

Заказчики моей смерти захотели на киллерах сэкономить? Чисто через ебанашку решили зайти?

Закатываю глаза, в такую ересь я не верю. Убить может пуля и взрыв, а не какая-то абракадабра из слов.

Но, должен признать, оригинальный подход. Так мне ещё не угрожали.

– Чё, найти бабку? – ржёт Амир. – Будем снимать порчу? Яйцом покатаем?

– Эту колдунью мне найди, – кидаю на телефон. – Притащите её ко мне. Пусть расскажет, кто заказ оформил. Так и выйдем.

– Ты же в «Порок» собирался.

– Туда и привози её.

Амир кивает, меняет тачку. Не сомневаюсь, что он быстро найдёт эту ведьму дранную.

Порча, бляха. Ну хоть не приворот.

До ресторана доезжаем быстро. Захожу внутрь, где меня тут же встречает администратор Алина.

Девка с широкой улыбкой и огромными буферами. Вот это сервис, я понимаю. Мгновенно нужный настрой задаёт.

Проводит в частную кабинку, Амир не облажался. Тут же передо мной ложится увесистое меню и планшет с доступными девками.

– А если захотите чего-то особенного, – подмигивает Алина. – Я всегда к вашим услугам.

– Посмотрим.

Алину я уже нагибал. Она хороша, но я не привык одну и ту же ебать. Нужно что-то другое.

Заказываю еду и выпивку, щёлкаю зажигалкой, подкуривая сигарету. Затягиваюсь, стараясь настроиться на нужный лад.

Но сраная фотка из головы не выходит. Кто же так ёбнулся, что решил меня любым путём убрать?

Привычный азарт разгорается, прожигает вены. Скалюсь, предчувствуя охоту.

Найти ту гниду, кто по мою душу пошёл. Вытрясти ответы, вкатать в землю. Показать всем, что со мной такое не прокатит.

Я сам кого угодно уберу. Закопаю по частям. Многие уже поняли, что мне дорогу лучше не переходить.

А некоторым напоминание нужно.

– Что-то ещё? – Алина лично приносит арманьяк, перегибаясь через столик, демонстрируя лучшую часть своей личности. – Я могу…

– Пока свободна.

Обида скользит по её пластиковому лицу, но мне откровенно похер на её чувства.

Тем более что вскоре приезжают Амир с моими ребятами. Заваливаются в кабинку, под руки ведут девчонку.

– Какого хера она с мешком на голове? – охереваю в очередной раз.

– Ну это… – один из мужиков затылок чешет. – Она сказала…

– Чё ты сопли жуёшь?

– Она сказала, что взглядом порчу может навести. Мы, конечно, не поверили, но перестраховались.

Ссыкуны, бляха.

Вздыхаю, осматривая девчонку. Низенькая, худая. Фигура отличная, грудь торчком.

Тонкая пижама не оставляет много для фантазии, но при этом и разогревает желание.

Как имя заказчика узнаю, можно будет и развлечься. Не зря же сюда приехал. А эта ведьма мне настроение и скрасит.

Глава 2 

Вот есть у меня чуечка, что если этот дяденька начнёт показывать, что делают за нечаянно, то ничего хорошего меня не ждёт.

Даже не знаю, что это подсказывает…

Остатки мозгов, которые булькают в черепушке, стараясь найти выход?

Этот великан на меня так смотрит, что пчелы под кожей зудят. Жалят кончиками в местах, куда падает взор мужчины.

– Дяденька, а давайте по-хорошему, а? – я хлопаю ресницами. – Ну, я порчу снимаю, а вы меня отпускаете. Хотя знаете, я не думала, что такие взрослые мужчины в порчу верят… Но… Ох!

Идея пронзает мою голову вспышкой. Врезается подкорку, перекручивая все нейроны.

Сердце начинает биться чаще, когда я понимаю, что у меня есть выход из ситуации.

– Я ведь это… Эм… Ведьма! – произношу заговорщическим шёпотом. – А ведьм нельзя пугать! И вредить! Иначе оп – и порча на всю жизнь. И Игорёк ваш будет… Эм… Вечно с плохим настроением ходить! Не ходить, а сидеть! Да, у него ничего не будет работать!

– Я не гребу за какого Игорька ты базаришь, – скалится этот мужлан. – Но мне уже пацана жалко.

– А нечего его жалеть! Он подлый, мерзкий таракан, который… Ой, в смысле не знаете?

Я приоткрываю рот, не понимая, что происходит. То есть, это всё такие не папа Игорька?

Ну, великан, конечно, выглядит не прям уж старо. Но он крупный! И суровый!

А этого за пару лет после школы не получить. Ему точно за тридцатник. А в современном мире кто скажет настоящий возраст?

Может он старый, просто к косметологу ходит? Ну, или масочки из огурцов делает? Бабушка всегда их нахваливала!

А что, видно, что мужчина следит за собой. Вот как зубами скрипит, точно у него отличный стоматолог есть!

Как иначе эмаль не жалеть?

– Если вы не знаете Игоря… – я прищуриваюсь, не понимая ничего. – То зачем вы вообще меня пригласили?

Мужчина ухмыляется, явно потешаясь над моим выбором слов. Наклоняется ещё ближе. И от его присутствия у меня дыхание перехватывает.

Есть в этом мужчине что-то такое, отчего внутренности буквально стягивает. Всё трепетать начинает, отдавая горячей вибрацией по телу.

В каждой пульсации – сигнал об опасности. Когда мощная энергетика давит настолько сильно, что остаётся только подчиниться.

Я никогда не встречала таких мужчин, чтобы одной своей аурой к месту пришибать.

– А ты нахуя на меня порчу навела? – великан недобренько так ухмыляется.

– Я не на вас же делала! – вскрикиваю.

– А фото прислала мне. Заебистая инсталляция получилась, но я не фанат современного искусства.

– Ой! Вам? Я Игорьку отправляла! Я, наверное, циферку перепутала. Наверное, Вселенная так решила, что… Но не переживайте, я точно на Игорька наводила!

Или нет? Там не особо объяснялось, просто обидчику порча. Ну и потом я отправила фото…

А может порча переброситься на этого великана? Имён-то я не называла. Ой, как неудобненько получится.

Но я вообще не виновата! Кто верил, что какой-то ритуал сработает? Я ведь даже неправильно его сделала.

По инструкции нужно было петуха в центр положить, но в магазине не продавалось такого. Вот я и взяла с морозилки курочку…

– Я сниму! Всё сниму, – обещаю. – Вот быстренько ошибочку исправлю и домой пойду, ладно?

– Ты надеешься, что я в эту хуйню поверю? – глаза мужчины темнеют от ярости. – Выкладывай, бляха, кто тебя послал!

– Так вы же за мной и послали.

Я окончательно теряюсь. Сам и сказал меня притащить, теперь глупые вопросы задаёт.

Только по виду мужчины не скажешь, что он очень доволен моим объяснением.

Снова челюсть сжимает. Да так, что желваки ритуальный танец исполняют на его лице.

Великан недобро прищуривается, его ладонь сжимает моё предплечье. От горячего касания кожа вспыхивает.

Я инстинктивно дёргаюсь, но ничего не получается. Мужчина держит крепко, превращая свои пальцы в оковы.

– Динар, может её того… – произносит один из охранников.

– Со мной поедет, – решает Великан. Ой, то есть Динар, получается. – Прокатимся, где людей меньше. Там про своё «колдовство» и расскажешь подробнее.

Вот подсказывает мне тон великана, что не особо он настроен на милый разговор. Точно чая мне не предложит никто.

Динар шагает на выход из комнаты, продолжая сжимать моё предплечье. Кожа пульсирует, сердце трепещет всё сильнее, отдавая болезненными ударами.

Мужчина держит так, что я потом спокойненько в полицию пойти смогу. У меня на коже не просто следы, а чёткие отпечатки со всеми завитушками останутся!

Я семеню за Динаром, стараясь поспеть. Его шаг – как моих три. Великан совсем не думает, что остальные тут Дюймовочки.

Мы выходим на улицу, солнце бьёт в глаза. Я оглядываюсь, понимая, что всё это дело пахнет жареным.

Нужно что-то срочно придумывать!

– Так, я снимаю порчу! – вскрикиваю, тормозя. – Вот сейчас всё сделаю! Быстренько.

– Какого х…

– Снимаю, снимаю!

Вскрикиваю, перебивая Динара. Надо действовать наверняка и быстренько, чтобы мужчина опомниться не успеет.

Может, он так обрадуется происходящему, что меня отпустит? Или отвлечётся, а я убегу.

Я бегаю быстро! Ну, не очень, но…

– Порчу снимаю…

Я делаю пас рукой, придумывая, что делать дальше. Как там вообще было в оригинале?

Может, нужно просто всё перевернуть и получится?

– Порчу снимаю, эм, удачу привлекаю! – всрикиваю. – Синим пламенем плохое сжигаю, а… А грехи все отпускаю! Трах-тибидох-бох!

Я делаю максимально серьёзное лицо, продолжая размахивать руками. Смотрю на ошарашенного Динара.

Ой, великан выглядит так, что либо сейчас сердечный приступ получит… Либо мне его организует.

Его лицо ожесточается, губы растягиваются в хищном оскале. Мне кажется, что настоящее рычание слышу.

– Ведьма сраная, я сейчас тебе сам трах-тибидох устрою, – цедит. – Поняла?

– А вот что сразу угрожать! Я, между прочим, бесплатенько всё сделала…

Глава 3. 

Я таращусь в одну точку, даже моргать забываю.

Синяя машина ревёт огнём, языки пламени лижут капот, вырываются изнутри, пожирая металл. Чёрный дым вздымается столбом к небу, воздух гудит от жара, а стекло плавится, словно в кино.

Я понимаю, что лежу на асфальте, руки дрожат, ноги не слушаются. В ушах всё гремит, будто меня засунули в колокол и бьют в него изо всех сил.

И вот что страшнее всего — на миг у меня реально закрадывается мысль, что это я.

Что моё «синим пламенем плохое сжигаю» сработало.

Что эта нелепая тарабарщина с «трах-тибидох-бох» и размахиванием руками вдруг обернулась реальностью.

Я же смотрела прямо на тачку, когда это говорила. И вот теперь она горит.

Чёрт, а если это правда? А если я и есть та самая… ну… ведьма?!

Я хватаю ртом воздух, сердце колотится так, будто готово пробить рёбра. Но здравый смысл всё же подаёт слабый писк из угла сознания: «Эй, дурочка, ты курицу из морозилки в ритуал запихнула! Какие заклинания, ты серьёзно?!»

Я судорожно качаю головой, стирая это нелепое наваждение. Нет. Не может быть. Это просто совпадение. Совпадение на сто процентов!

Но глаза всё равно снова приковываются к пламени. Я вижу, как огонь вырывается наружу, слышу хлопки, и в этот момент во мне рождается мерзкое чувство: «А вдруг… вдруг я действительно что-то наколдовала?»

Гул в ушах рвёт мои мысли в клочья.

Я вижу по губам великана, что он что-то орёт. Лицо его перекошено так, будто сейчас он не только машину, но и меня в костёр закинет.

Только беда в том, что я слышу всё равно обрывками. И конечно же, как назло, именно те слова, от которых кровь стынет в жилах:

«…убью…»

«…сука…»

«…пиздец…»

Супер. Вот это подборочка для моих ушей. Как будто мне сейчас мало кошмариков.

— Вы бы так не кричали, — сиплю я, отчаянно делая вид, что контролирую ситуацию. — Видите же, что происходит, когда я нервничаю.

Киваю в сторону машины. Ой… наверное, зря я это сделала.

Великан красными пятнами идёт, шея и лицо будто налились кровью. Глаза темнеют, и кажется, что если он сейчас рявкнет, земля под ногами расколется.

— Я же пошутила… — выдыхаю, но не успеваю договорить.

Мир снова срывается во тьму. Мешок натягивают на мою голову так резко, что я чуть не чихаю от вони затхлой тряпки.

— Эй! — воплю я в темноту, едва не захлёбываясь собственным дыханием. — А, вообще-то, со мной только что магический акт случился! Я, можно сказать, в растрёпанных чувствах!

Ответа нет. Только лапы, тяжёлые и безжалостные, хватают меня за плечи и тащат вперёд.

А я думаю одно: может, лучше бы я реально ведьмой была… тогда хотя бы шанс выжить был бы повыше.

Меня волокут так, что ноги едва землю цепляют. Я в мешке, ничего не вижу, только спотыкаюсь об каждую трещину в асфальте.

— Полегче там! — огрызаюсь я, — у меня, между прочим тело хрупкое, изящное, не рассчитанное на такие издевательства!

Ответа ноль. Только пальцы, что вцепились в плечо так, что, кажется — синяки будут цвета баклажана.

Снаружи слышен рык. Не собаки. Мужской.

И даже через мешок я понимаю — это Великан.

Динар.

Голос у него такой, что у меня внутри всё обрывается, хотя слов я снова не разбираю. Только злость чувствую — густую, вязкую, будто в воздухе дымом повисла.

— Я… я вообще не виновата! — лепечу, стараясь перекричать гул в ушах. — Я всего лишь хотела парня наказать. За то, что он… ну… ну поспорил на меня! А что мне оставалось?!

Молчат. Волокут дальше.

— Я, между прочим, девушка интеллигентная, на ведьму вообще не тяну! — бормочу запинаясь. — Да вы, если мешок снимете, сами всё поймёте! У меня маникюр, реснички наращенные! Какая, к чёрту, я колдунья?

Где-то сбоку слышится смешок одного из амбалов. Но только на секунду. Следом идёт рычание Динара — и смех моментально в горле у мужика захлебнулся.

Я сглатываю. Отлично. Значит, веселить тут никого нельзя.

Меня резко толкают вперёд, и я понимаю, что это машина — сквозь ткань доносится знакомый запах кожи и бензина. Меня впихивают внутрь, и дверь с грохотом захлопывается.

Воздух в салоне тяжелее, пахнет его парфюмом и табаком. Даже сквозь мешок я чувствую этот запах. И от аромата запаха внутри всё трепещет ещё сильнее, потому что он такой же, как сам Динар: слишком мужской, слишком опасный.

Я дёргаюсь, пытаюсь сдёрнуть мешок:

— Ну, хотя бы дырку для воздуха сделайте! Или я сейчас не порчу наведу, а коньки отброшу!

Рядом тихо раздаётся низкий смешок. Великан.

И он звучит так, что мне совсем не по себе.

— Не рыпайся, — рявкает он так, что у меня сердце в пятки падает. — Иначе в тебе дырочка будет.

Я замираю моментально, даже дыхание задерживаю.

Сначала хочу глаза зажмурить, но мешок и так не даёт видеть ничего, кроме черноты. Да и страшно — до чёртиков. До ледяного пота на спине.

И вдруг его пальцы — тяжёлые, горячие — нащупывают мои губы сквозь ткань. Я едва не взвизгиваю, но сжимаю зубы, будто так смогу спрятаться.

Шорох.

И холодное прикосновение лезвия.

Мир сжимается в одну точку, когда острое железо впивается в ткань прямо возле моего рта. Я чувствую, как нож скользит, и ткань поддаётся. Лучик света пробивается в щель, и у меня дыхание сбивается.

— Мамочки… — выдыхаю, сама не слыша свой голос.

Лезвие двигается по кругу. Чуть в сторону — и точно кожу заденет.

Я так прижимаюсь к спинке сиденья, что кажется — сейчас сквозь неё провалюсь.

Сердце колотится так, что в висках больно, ладони мокрые, а колени стучат друг о друга.

И вот ткань вокруг губ рвётся окончательно. Я ловлю воздух, будто всплыла после долгого заныривания. Лучик света падает на подбородок и нос, а вместе с ним — холодный блеск ножа, который ещё слишком близко.

— Если пиздеть не перестанешь, — голос великана глухой, хищный, прямо у моего уха, — эту дырочку я по назначению использую.

Глава 4 

Сижу в этом мешке, как в аду на минималках.

Воздух в дырочку тянется тонкой струйкой, а мне всё время кажется, что вот-вот туда что-то сунут. И тогда — всё. Конец. Потом всю жизнь к психотерапевту ходить придётся, а я, между прочим, не планировала себе такой аттракцион.

Сначала молчу. Минуту. Две. Может, больше. Просто не шевелюсь, не дышу громко. Сердце грохочет так, что, кажется, слышно всем в салоне.

А потом… ну не могу я!

Язык — мой главный враг.

— Я же… я не хотела, — шепчу осторожно, словно проверяю границы возможного. — Ну, правда, дяденька. Это всё ошибка. Серьёзно. Я вообще добрая. Мне детей доверяют… иногда… если рядом взрослые.

Тишина. Только дыхание этого великана рядом. Тяжёлое, ровное. И от него по спине мурашки, потому что кажется, что он реально способен меня сожрать и даже не подавиться.

— Вы меня отпустите, да? — не выдерживаю снова. — Ну, то есть… я домой пойду, порчу сниму, крестиком-заговорчиком всё закрою… и клянусь, больше никогда. Ни на кого. Даже на тараканов, которые ночью шуршат!

Мешок не даёт увидеть, но я кожей чувствую, как он на меня смотрит. Тяжёлый взгляд, прожигающий до костей.

И, может быть, мне кажется… но рядом раздаётся тихий, злой смешок.

— А за тачку мою, кто бабло вернёт, которую ты подорвала? — раздаётся его хриплый голос прямо над ухом.

Я тут же вытягиваюсь вся по струнке. Даже дышать перестаю.

— Это нечестно! — выпаливаю возмущённо. — Вы судьбу гневите, а расплачивайся мне? Я же вам уже говорила, что это всё из-за…

Секунда паузы, и я сама себе перекрываю рот, понимая, что сейчас опять сморозить могу. Но язык — предатель. Он сам продолжает:

— …из-за магических сил! — торопливо добавляю. — Ну это же не я специально! Я всего лишь слегка, так сказать, на нервах была! А тут — бац! — и Вселенная решила поддержать!

Мешок чуть натягивается — он снова трогает его, будто проверяет, жива ли я ещё. И голос низкий, опасный:

— Ты сейчас серьёзно, ведьма? Я бабки на новую машину ворожить должен?

— Ну… можно и так сказать, — пробую улыбнуться, хотя он этого не видит. — Но вообще я добрый человек! Мне бы сейчас домой, чайку, сериальчик… А за машину — это ж вам не ко мне претензии, а к Вселенной!

Внутри у меня всё сжимается, потому что чувствую: если я не заткнусь, эта самая «Вселенная» скоро отправит меня в реанимацию.

— У меня предложение лучше, — голос его хриплый, и ой как не нравится он мне. Совсем не нравится.

— Меня судьба бац, а я тебя.

— Чего?! — только успеваю пискнуть, а дальше взвизгиваю, потому что его руки резко хватают меня за талию.

Я подлетаю в воздухе, мешок подскакивает на голове, и сердце падает куда-то в пятки. В следующую секунду я приземляюсь на что-то твёрдое. Очень надеюсь, что это его колени, а не… ну… не что-то похуже.

— Вот вы опять решили с судьбой шутить? — тараторю я, пытаясь хоть как-то сохранить остатки достоинства. — А она между прочим…

— Захлопнись, — рычит он, так близко, что дыхание его чувствую сквозь мешок, — иначе проёбы судьбы в таких позах отрабатывать придётся, что тебе и не снилось.

У меня дыхание обрывается. Внутри всё сжимается от ужаса. Я замолкаю моментально, даже язык прилипает к нёбу.

Потому что интонация такая, что шутить больше не хочется.

Я реально замираю. Даже воздух в лёгкие втягивать боюсь — вдруг решит, что я слишком громко дышу, и за это тоже отрабатывать заставит.

Сижу, как замороженная курица на моём ритуале, только в мешке и с сердцем, которое так гремит, что им можно рок-концерт озвучивать.

«Вот так и становятся жертвами криминальной хроники, — мелькает мысль. — В газете потом напишут: “Молодая особа погибла из-за чрезмерного чувства юмора”. И фотку из паспорта прилепят. Ту самую, где у меня лицо, как будто я уже полгода не сплю и в капитошке-картошке работаю».

Хочется взвыть, но я молчу. Потому что ещё секунду назад он обещал такие “позы судьбы”, что даже мой богатый фантазийный мир не готов представить.

Может, он просто пугает? Ну типа психологическое давление. Все ж так делают… Наверное. Хотя этот великан вряд ли из тех, кто ограничивается словами. Он слишком настоящий, слишком… опасный.

— Дыши ровно, ведьмочка, — вдруг рычит он рядом, и у меня сердце снова в горло прыгает. — А то, бляха, реально коньки отбросишь.

Ага. Спасибо за заботу, дяденька. Прямо успокоил.

Я снова пытаюсь унять дрожь в коленках и сжимаю пальцы так, что ногти впиваются в ладони. Но язык всё равно зудит.

— Я… я правда не хотела, — выдыхаю едва слышно. — Я домой хочу. Там у меня сериал недосмотрен… и чай заварен. Могу вам тоже налить, если отпустите…

В груди у него будто гул идёт — то ли он смеётся, то ли рычит. И от этого у меня холод по спине пробегает, такой, что хоть сейчас в обморок падай.

— Домой меня к себе заманиваешь?

Я дёргаюсь так, что мешок чуть не съезжает с головы.

— Ч-что? — писк вырывается сам собой.

— Чайку, говоришь, нальёшь? — я слышу, как он усмехается, и что-то мне подсказывает, что в этой усмешке столько издёвки, что мне хочется провалиться под сиденье. — Осмелела, значит. Или решила там окончательно подорвать?

— Я не приглашала! — возмущаюсь так быстро, что сама путаюсь в словах. — Это была… дипломатия! Ну… акт вежливости!

— Дипломатия, — повторяет он, и голос становится ещё опаснее, потому что в нём теперь слышится насмешка, — значит, и у меня акт вежливости будет.

А дальше... Дальше его огромные пальцы сжимают мою попку!

***

Девочки, сегодня на многие наши книги действуют большие скидочки!!! Не пропустите)

https://litnet.com/shrt/MbZg https://litnet.com/shrt/nemp

Глава 5

Через какое-то время мешок сдирают с моей головы. Я зажмуриваюсь так, что морщинки в три слоя собираются. Фонари с улицы бьют в глаза, и кажется, что мне сетчатку сейчас прожгут.

Моргнув несколько раз, пытаюсь сфокусироваться. Салон машины, силуэт великана рядом. Дышать становится легче, но ненадолго.

Я начинаю ёрзать, пытаясь хоть как-то устроиться на его коленях. Здоровяк меня не отпускает. И вдруг замираю.

Потому что кое-что подо мной начинает… твердеть.

Я каменею, даже дыхание перекрываю. В груди будто вакуум, сердце падает в живот.

И тут раздаётся громкий, заливистый ржач Динара. Такой, что у меня по коже холодные мурашки бегут.

— Ну чего застыла? — ухмыляется он, глядя прямо на меня. — Поёрзай ещё, и я сделаю тебе приятно.

Я готова сквозь землю провалиться. Лицо пылает так, что, наверное, фонари отдыхают. Я даже не знаю, куда деть руки, куда глаза, как дышать, чтоб не усугубить.

— Я… я… — запинаюсь, чувствуя, как язык в панике превращается в кусок ваты. — Я, вообще-то, не это имела в виду! Я просто… это… неудобно сидеть!

— А мне, ведьма, очень даже удобно, — ухмылка его становится шире.

Я таращусь в окно и вдруг понимаю, что дорога знакомая. Сердце подпрыгивает от радости — это же мой район! Мои фонари, мои повороты, мои родные обшарпанные дома.

«Ну всё, — думаю я, — сейчас отпустят! Просто напугали, поугрожали, и баста. У меня же дома сериал недосмотренный стоит на паузе, чай остывает…»

Машина резко тормозит возле моего подъезда. Я взвизгиваю и чуть носом в стекло не врезаюсь. Дверь со щелчком открывается — это Динар. Я мгновенно выскакиваю, как пробка из бутылки.

— Спасибо! — тараторю я, пятясь к подъезду. — Я и сама до квартиры доберусь, не стоит беспокоиться, отдыхайте!

На секунду даже правда верю, что так оно и будет. Что этот кошмар закончился.

Но за спиной хлопает дверца, и шаги ВЕЛИКАНА отдаются эхом прямо в груди. Я медленно оборачиваюсь… и встречаюсь с его взглядом.

Хищная ухмылка расползается по его лицу.

— Ты решила, что я тебя отпущу? — он тянет слова, смакуя каждое, и от этого у меня ноги ватными становятся. — Хуёвая с тебя гадалка, раз своё будущее не видишь.

У меня челюсть отвисает. Все надежды рушатся моментально, как карточный домик.

— Но… я… дома же! — лепечу, озираясь на свой родной подъезд, будто он меня спасёт.

— Ты меня в гости приглашала, — ухмыляется он, обнажая зубы, — считай, что я согласился.

Я резко оборачиваюсь на дверь подъезда. Конечно, мысль есть рвануть туда, пока он тут со своим сарказмом. Вот только…

Господи. Ключики-то дома остались. Как и телефон. Как и всё остальное.

Я цепенею, доходит, что эти шкафы меня вынесли, как мешок с картошкой, и даже не дали ничего взять.

Ой-ой-ой.

А если дверь не закрыли? Меня же могли ещё и обокрасть!

— А у меня ключиков нет, — честно признаюсь, плечами жму и делаю вид, что мне вообще весело. — Не получится. Ваши здоровяки меня без сумочки выносили.

И мило так улыбаюсь. Как будто собираюсь предложить ему скидку в ближайшей кофейне.

Великан скалится шире, глаза темнеют.

— Ты серьёзно думаешь, что это тебя спасёт?

— Ну… — тяну я, чувствуя, как щека дёргается.

— Трах-тибидох здесь не работает?

Скалится так, что мне даже обидненько становится.

— Трах-тибидох-бох может и сработает, но вам машинок не жалко? Вдруг и эти взлетят?

Скалюсь ему в ответ, а вот его громилы в момент на машинки оборачиваются и на всякий случай подальше отходят. Вот кто меня боится. Но не Великан.

Улыбка на моём лице дрожит. Зато его хищная ухмылка становится такой, что я готова сдохнуть прямо тут и сейчас.

Он наклоняется ближе, его тень накрывает меня полностью.

— Машиной у меня до хера, — шепчет он глухо. — Но я и своё заклинание могу в силу привести. Там только первого слова будет достаточно. Сечёшь, ведьма? Или объяснить?

И пальцы сжимают моё предплечье так, что я понимаю — до подъезда я сегодня точно не дойду сама.

Пока я от культурного шока умираю, Великан руку вверх поднимает и пальцами щёлкает.

Щелчок звучит так, будто приговор подписали.

Один из его шкафов сразу послушно двигается к подъезду, и тут я замечаю…

— А это что у тебя в лапах?! — у меня глаза округляются до размеров блюдец.

В его руке мои ключики. МОИ!

Как я это понимаю? На них болтается мой несчастный брелок. Мишка. Огромный. С мою голову. Такой облезлый, что даже бабушка смеялась: «Выкинь эту страшилу, сглазишь женихов».

Ага, сглазила, блин, что он теперь отлипнуть не может.

— Да вы их стырили! — взвизгиваю я, голос скачет на октаву выше. — Моих ключей у вас быть не должно! Это, вообще-то, между прочим, личная собственность!

Мишка раскачивается из стороны в сторону, мордочкой ухмыляясь, как будто сам меня предал.

Я аж за сердце хватаюсь. Это уже точно инсульт или инфаркт. Или всем вместе взятое!

— Господи, — шепчу я, чувствуя, как ноги ватные становятся. — Меня же ещё и ограбить могли! Я, может, чайник включённый оставила! Или… или носки несушеные!

Динар скалится так, что мне хочется в землю закопаться.

— Что такое, ведьмочка, к такому тебя жизнь не готовила? — Его голос низкий, хриплый, как удар молота.

— Почему же у меня выпадал горный козёл на раскладе! Только я неправильно карты растолковала.

В ответ ему выпаливаю, а он в момент меня за шкирку к себе притягивает.

— Повтори.

Рычит так, что я ногами в воздухе от страза болтать начинаю.

— Я сейчас вам ещё одну машину от страха подорву, лучше отпустите, а то я не в адеквате страшные вещи делать начинаю.

Глава 6. 

Великану не нравится моё предложение. Как я это понимаю? А вот по венке, которая на его виске надувается так, что на воздушный шарик становится похожа.

Лопнуть бы, но я крови боюсь.

Громко вздыхаю и отвожу взгляд в сторону. Опять на мишку своего смотрю, который продолжает ехидно болтаться в лапище охранника, а я таращусь на него, хоть бы ожил и по голове этому громиле настучал. Зря я, что ли, столько времени его не выбрасывала?

— Предатель… — тихонько шепчу. — Всю жизнь со мной, а в итоге предал меня за секунду.

— Что ты там трещишь?

Великан меня к подъезду подталкивает.

— Вспоминаю заклинание. Охранниками дорожите?

— А ты чем дорожишь, ведьма? Мысли читать умеешь? Угадаешь в какой позе я тебя в своих фантазиях нагибаю?

Кривлю носик. Тоже мне интригант.

— Ваша поза настолько предсказуема, что мне и напрягаться не нужно.

Язык я вовремя прикусить не успеваю.

Секунда и я щекой прилипаю к двери подъезда. Ой-ой.

— А напрячься придётся, ведьма. Иначе как ты всю ночь выдержишь?

Кошмар. Как это всю ночь?! Это вообще возможно?!

Но наш неожиданный "романтик" прерывает его охранник. Этот шкаф уже прикладывает магнит к замку. Щёлк. И дверь моего подъезда распахивается с таким видом, будто всегда мечтала пустить внутрь банду уголовников.

— Вперёд, — новый толчок в спину.

Я влетаю внутрь на дрожащих ногах, оглядываюсь по сторонам. Стены облупленные, лампочка мигает, а я понимаю: всё, спектакль продолжается, антракт отменили.

— Знаете, — пытаюсь шутить, хотя голос дрожит, — если вы сейчас увидите мой дом и решите меня убить, я пойму. Но учтите — убираться после придётся вам.

Великан скалится ещё шире, глаза блестят в полумраке.

— Убираться я точно не буду. А вот тобой займусь — это да.

И от этого «займусь» у меня сердце ёкает так, что я почти уверена: где-то наверху ангелы уже ставят галочку в графе «скоро к нам».

— Не-е-ет, — протягиваю я трагически, когда мы возле двери в мою квартиру останавливаемся. — Там же… бардак.

У меня мозг судорожно перебирает картинки: носки на сушилке, чашка с недопитым чаем на столе, тюбик с маской для волос, который я так и не закрыла… Да, мысль о порче пришла ко мне в голову совсем неожиданно. Чёртово приложение в телефоне. Больше не буду листать бездумные видосики.

Но самое страшное другое! У меня там на диване трусики валяются. Я их по интернету заказала. Я заказывала нормальные! А они какие странные пришли. Там одни только дырочки. Больше, меньше. Я вообще не поняла, как их носить нужно.

Великан рычит рядом, и это рычание звучит так, будто его вообще ничего не волнует.

Я спотыкаюсь о собственный коврик у двери и вжимаюсь в стенку, пока один из шкафов вставляет ключ в замок. Щёлк. Моя крепость пала.

Хватаюсь за косяк, словно смогу выстоять против него и его команды.

— Может, не надо? Там энергетика плохая! Порча! Карма! Да хоть тараканы! — лепечу я в отчаянии.

Динар рычит так, что у меня волосы на затылке встают дыбом.

— Шевели булками.

Меня подталкивают внутрь, и я чуть не падаю носом в тапочки. В квартире пахнет кофе и мандаринами.

— Видите? — пробую выкрутиться, размахивая руками. — Здесь живёт хаос! В таких условиях мужчине находиться вредно. У вас давление подскочит. Или язва откроется!

Великан хищно щурится.

— У меня подскочит только одно.

Я сглатываю, щёки пылают, и тут же прикрываю лицо ладонями.

Господи, а я всего лишь хотела Игорька наказать! За что мне это?!

Динар закрывает за нами дверь, и щелчок замка звучит громче любого приговора.

Динар проходит внутрь первым, словно хозяин.

Я семеню следом, кусаю губу.

На столике — кружка с чаем. На спинке дивана — полотенце, которое я бросила утром. На полу — пакет из магазина, в котором хлеб уже засохнуть успел.

И… да. Самое страшное.

На диване, в самом центре, красуются трусики. Те самые. С дырочками.

— Не-е-ет! — взвываю я и бросаюсь вперёд, прикрывая это «чудо дизайнерской мысли» своей тушкой. — Этого вы не видели! Никто этого не видел! Они сюда сами приползли, я клянусь!

Тут же хватаю в руки телефон, быстренько его в карман брюк засовываю.

Великан стоит посреди комнаты, обводя взглядом всё моё царство бардака.

Его бровь приподнимается.

— Уютно живёшь. — Хмыкает так, что у меня щёки вспыхивают. — В самый раз для ведьмы.

— Я не ведьма! — огрызаюсь автоматически. — Я… я... Просто с даром!

Он медленно переводит взгляд на меня, прижавшуюся к дивану, и ухмылка становится ещё шире.

— Ну так воспользуйся им по назначению, детка. Выжми из себя по максимуму. Кто тебя послал?

Я сглатываю, но язык сам несёт:

— Я же уже говорила! Это всё Игорёк! Засранец, спор на меня устроил! Я просто… ну… хотела его слегка наказать. Карму подправить, так сказать.

— Карму, — повторяет он глухо. — Так ты и мне её подправить решила?

— Это совпадение! — взвизгиваю я. — Вселенная просто… перепутала адрес!

Он подходит ближе, и его шаги такие тяжёлые, что, кажется, пол ходуном ходит.

Я отступаю, прижимая диванную подушку к груди, будто она меня спасёт.

— Знаешь, детка, — шепчет он, нависая надо мной, — в жизни нет совпадений. Есть только твои ошибки.

И пальцами касается подушки, которую я держу, так, будто вот-вот выдернет её вместе со мной.

Но тут происходит что-то странное.

Сначала — звонкий треск. Я вздрагиваю так, что чуть подушкой себе нос не ломаю.

Звук бьющегося стекла расползается по квартире, а потом… как в замедленной съёмке по коридору катится что-то круглое.

Я таращусь и в ступоре думаю: «Лимончик?..»

Правда, очень похоже. Жёлтенькое, аккуратное… только искры вокруг как-то не по-лимонному летят.

— Твою мать!!! — орёт Великан так, что стены дрожат.

Дальше всё превращается в хаос.

Я не понимаю, как именно меня подхватывают — руки, словно тиски обхватывают талию, и в следующий миг я уже лечу сквозь дверной проём. Меня вышвыривают прямо на лестничную площадку, как котёнка, которого застукали на кухонном столе.

Глава 7. 

Я лежу на холодном полу лестничной площадки, уши всё ещё звенят так, будто в них засунули целый хор барабанщиков. В груди колотится сердце, дыхание рваное, словно воздуха не хватает.

Вокруг дым стелется клубами, пахнет гарью, металл звенит о бетон. Осколки стекла посыпались под ноги, и они так ярко блестят в свете мигающей лампочки, что глаза режет.

Я пытаюсь поднять голову — и тут до меня медленно, как сквозь вату, доходит.

Это же… моя дверь. Мой коридор. Моя квартира.

Её взорвали.

Мою. Квартиру.

— Нет… — шепчу я, и голос чужой, дрожащий. — Нет-нет-нет…

Я тупо таращусь на распахнутый проём, из которого клубится дым. Там, где ещё пару минут назад были носки на сушилке, кружка с чаем, дурацкие трусики на диване…

Теперь там ад.

Меня накрывает так, что руки сами подгибаются. Я пытаюсь встать на колени, пальцы царапают бетон, и только теперь из горла рвётся истерический смешок.

А я всё парилась, что меня могли ограбить... А теперь даже грабить нечего…

Я пытаюсь сфокусировать взгляд. В ушах всё ещё звенит, дым режет глаза, но… я начинаю замечать.

Никто за мной не смотрит.

Громилы разбежались, один матерится в коридоре, второй что-то орёт во двор, Великан с кем-то переговаривается… а я?

А я невидимка.

Ни один хрен здоровый не держит меня за руки. Никто не тянет меня обратно.

И тут до меня доходит: у меня есть шанс!

Настоящий, шикарный шанс слинять отсюда.

Плевать, что квартиру мою в труху разнесло, и теперь я бомжик бездомный.

Плевать, что ночевать придётся в ближайшем мусорном баке.

Ну да, придётся ещё победить в бою какого-нибудь бомжа за уголок потеплее. Но это уже детали, тактику на месте продумать можно.

Главное — удрать! Сейчас!

Я замираю на секунду, а потом медленно, аккуратно, почти незаметно начинаю ползти к ступенькам. Коленки дрожат, ладони скользят по бетону, но я двигаюсь.

Вниз, туда, где свобода.

«Ну же, Заря! — твержу себе. — Момент шикарный, не провтыкай!»

Ещё чуть-чуть…

Ещё шаг, и я с лестницы скачусь, и всё — ищи свищи!

Но не тут-то было.

Железные пальцы вцепляются мне в шкирку так резко, что я аж взвизгиваю. Меня дёргают назад, и воздух перехватывает.

— Ты на кого, сука, работаешь?! — рык Динара грохочет прямо в ухо, и всё внутри у меня сжимается так, что кажется — сердце сейчас реально сдаст позиции.

— Я?! — тараторю с ходу, тараща глаза. — Я ни на кого! Я студентка! На стипендию живу! Иногда на подработку хожу… ну, типа официанткой… или репетитором… хотя в математике я не очень…

Он щурится, и я чувствую, как ладонь на затылке крепчает. А у меня в голове паника, и язык, как всегда, его несёт без тормозов:

— Теперь вот на бомжей работать буду! Потому что у меня дома больше нет! И знаете, кто виноват? ВЫ! — указываю пальцем, прямо в его грудь, пока он держит меня за шкирку. — Пока вы в моей жизни не появились, у меня всё было! Квартира! Чайник! Носки на сушилке!

Я уже на визг срываюсь, но не останавливаюсь:

— А теперь что? Квартира в труху, я бездомная, ночевать буду в мусорном баке! И это всё — вы! До вас у меня вообще проблем не было! Максимум, Игорёк-мудак и тройка по философии!

Я тяжело дышу, волосы липнут к лицу, а рот всё ещё болтает:

— Так что, дяденька, если уж на кого я работаю — то на Вселенную. Она мне заказы кидает. Типа "накажи засранца". Я стараюсь! План выполняю! Но видимо, Вселенная решила, что теперь я должна на вас работать…

Губы сами растягиваются в нервной ухмылке.

— Хотите, я и вас устрою в подрядчики. Вакансии всегда открыты.

Он трясёт меня так резко, что у меня голова откидывается назад, зубы клацают, и я реально чуть язык не прикусываю. Воздух вырывается из груди, а слова, которые готовы были слететь с языка, застревают комом. Я захлопываюсь от страха, как устрица в ракушке.

— Проверьте, — рычит он, обращаясь к своим шкафам, — не сбегал ли кто-то на неё похожий из дурки за последнее время. А если сбегал — карточку с диагнозами мне на стол!

Рот у меня сам собой распахивается.

Это он про меня, что ли?!

— Ну, знаете ли!.. — начинаю я возмущённо, но тут же его взгляд врезается в меня, как нож.

— Рот держи на замке, — цедит он хрипло, глаза опасно темнеют, — иначе, клянусь, бляха, будешь им от заката до рассвета работать по назначению.

***

Мои хорошие, а пока мы ждем продолжение , предлагаю заглянуть в историю еще одной огненной парочки)

Нет, я, конечно, знала, что моя пятая точка неприятности притягивает, но чтобы настолько буквально. Я всего лишь наклонилась, чтобы упавшую карточку поднять. Дрожащими пальцами пропуск сжимаю. Выпрямляюсь и громко сглатываю.

Сзади в меня кто-то вжимается. Как бульдог в спину дышит. А если вспомнить, что я ночью в закрытом офисе моей подруги нахожусь, то....

— ПОМОГИТЕ!!!! НАСИЛУЮТ!!!

"Зейнал. Его невинная игрушка"

https://litnet.com/shrt/0xB5

— Такой юркой в койке будешь. Тебе провтык отрабатывать. Так что то, что с фантазией — ценю.
Громадный бандит меня к стене прижимает.
— Пожалуйста… я просто пришла… за подругу…
— Подругу? — он хмыкает. — Так значит, ты за двоих отрабатывать решила? Щедрое предложение.
— Отрабатывать?! — у меня в горле ком. — Нет-нет-нет! Я ничего не должна!
Он наклоняется ближе, так что его губы едва касаются мочки моего уха.
— Должна, зайчуля. Теперь ты должна всё. А долги я забираю с процентами.
Я всего лишь хотела помочь подруге. А в итоге... Оказалась пленницей отбитого преступника, который хочет со мной поиграть. И от своих игрушек он отказывается только когда их сломает...

Глава 7.1 

Машина гудит ровно, мотор урчит низко, а в салоне стоит тишина такая, что слышно, как мои зубы едва не стучат друг о друга.

Я реально сижу тихо.

Во-первых, страшно.

Во-вторых, мешок на голову забыли надеть. И я, дура, сама себе внушаю: «Тихо, Заря, не дразни зверя. Не провоцируй. Сиди, как мышь в уголке».

Сижу.

Но страх внутри начинает меня колотить сильнее, чем любая тряска на дороге.

Особенно когда за окнами фонари становятся всё реже, дома мелькают всё дальше друг от друга, а потом вовсе остаются позади.

Мы выезжаем за город.

И тут меня реально пробивает холодный пот.

В городе хоть люди есть. Хоть кто-то. Можно орать, махать руками, падать под машину — ну, мало ли, шанс, что спасут.

А здесь? За городом? Кто меня услышит? Ежи да совы?

Я сжимаю пальцы в кулаки так, что ногти впиваются в ладони.

«Только бы он молчал, — думаю я, — только бы не заговорил. Потому что если заговорит, я точно ляпну что-то не то и меня тут же прикопают в канаве».

Но хуже всего то, что он молчит.

А его молчание тяжёлое, липкое. Давит так, будто весь салон этим заполнен.

Я украдкой смотрю на него. Великан держит руль спокойно, взгляд на дороге. Ни один мускул не дёргается. Но от этого спокойствия страшнее в сто раз.

Тишина такая, что у меня барабанные перепонки зудеть начинают. Не могу я так. Лучше пусть он орёт, чем молчит, как похоронная процессия.

Я сглатываю, открываю рот и тихо выдыхаю:

— Ну… дорога красивая. Лесок. Воздух, наверное, свежий… Птички, совы… романтика прям.

Он не отвечает. Даже бровью не ведёт.

— Я, вообще-то, на свежем воздухе всегда лучше сплю, — продолжаю я сиплым голосом. — Если вдруг… ну… вы меня в лесу прикопать собрались, то хотя бы под ёлкой, ладно? Я их люблю. Симметричные они.

Я сама чувствую, как голос срывается в истерику, и тороплюсь добавить:

— Шутка. Чисто шутка!

И тут он, наконец, поворачивает голову. Его взгляд такой тяжёлый, что у меня по спине ледяная волна пробегает.

— Ты рот закрыла — и держи его закрытым, — цедит он. — Или я тебе гарантирую такую романтику, что ты до утра в позе ёлки стоять будешь.

Я захлопываюсь моментально. Даже дышать стараюсь носом тише, чтоб не подумал, что это опять я «шучу».

Но внутри, конечно, голос не замолкает:

«Ну всё, Заря. Вот и дошутилась. Теперь твоя романтика — это дерево, лопата и вечная прописка в лесу».

Колёса гулко стучат по асфальту, и я считаю фонари, будто это может отвлечь. Раз, два, три… а потом — темнота. Фонари закончились.

Я напрягаюсь, вытягиваюсь по струнке, потому что чувствую — машина сбрасывает скорость. И точно: миг — и мы сворачиваем с трассы.

Фары выхватывают обочину, потом кочку, потом гравий под колёсами. Машину трясёт, и меня вместе с ней.

— Ой-ой-ой, — вырывается у меня. — А это мы куда? Я не заказывала экскурсию в ночной лес…

Он молчит. Руки на руле, взгляд вперёд. Слишком спокойно.

У меня внутри всё сжимается. Сердце колотится, как бешеное.

«Всё, Заря, приехали. Вот оно, твоё финальное место прописки. Под ёлочкой. В позе ёлочки. С табличкой "Порча недорого, но и не факт, что удачная"».

Я в панике хватаюсь за сиденье, начинаю лепетать:

— Слушайте, может, вы меня себе оставите? Ну, я тихая, честно! Я даже соседям никогда не жаловалась, когда они дрелью в три утра херачили. Я вообще идеальный сожитель!

И тут он резко бросает на меня взгляд.

В глазах — мрак.

— Сиди ровно.

Я замираю. Даже дыхание замирает.

А машина всё глубже уходит в темноту. Дорога уже не дорога, а узкая колея, и ветки бьют по стёклам, будто пытаются выцарапать меня изнутри.

И тут… я вижу свет.

Между деревьев впереди — настоящий свет в конце лесочка! Машина прорывается сквозь темноту, и где-то там, маячит дом.

Сердце у меня подпрыгивает.

Вот оно! Знак! Карма меня всё-таки не бросила! Это моя награда, вот честно. Ну, не зря же я ей курочку с морозилки в жертву приносила!

— Спасибо, Карма, — бормочу я, прижимая ладони к груди. — Я всегда знала, что мы с тобой подружки!

Машина выезжает к огромным кованым воротам. И как в кино — они начинают разъезжаться сами собой, стоит нам подъехать ближе. Ворота раздвигаются, и мы въезжаем на территорию, которая размером с половину моего района.

Газон ровный, как по линейке. Фонари светят мягко, золотисто. Вдалеке — огромный дом, похожий на замок.

И тут меня начинает тихонько трясти. От страха.

— Идеальный сожитель, говоришь? — голос Великана тянется рядом, и меня снова сковывает.

Я медленно поворачиваю голову.

Он тоже смотрит на меня — и улыбается. Недобренько так. Улыбка, от которой мороз пробегает по коже.

— Я плату за проживание натурой беру, — шепчет он глухо. — Так что учи позу ёлочки.

Я сглатываю воздух, глаза расширяются до предела.

— Мамочки… а можно просто в рассрочку?..

Глава 8. 

Он молчит секунду, а потом ухмыляется так, что я реально думаю — лучше бы он орал на меня. Потому что его улыбка заставляет меня нервничать ещё сильнее. Я и так несу всё, что в голову приходит. А сейчас функция фильтрации вообще вырубится.

— Рассрочку? — тянет он, хрипло, будто смакуя каждое слово. — А тебе есть чем отдавать?

Я дёргаю плечом, выдавливаю жалкую улыбку:

— Ну… я и дерево изображать могу! Хотите, берёзку? Или, там… иву. Очень трогательно получается, со слезами.

На секунду в машине повисает тишина. И вдруг Великан взрывается громким, хриплым ржачом.

Так смеётся, что у меня сердце замирает, а коленки подкашиваются.

— Берёзку, значит? — скалится он. — Вот и проверим, что ты изображать умеешь.

И пальцы его тянутся ко мне, сжимают за подбородок так, что я писк выдыхаю. Он разворачивает моё лицо к себе, наклоняется ближе.

— Если в моём доме хоть что-то разобьётся, начнётся, или что-то в этом роде, — его голос становится тише, но жёстче, — учти: а моём рабстве до конца дней окажешься.

Меня будто током прошибает. Я хлопаю ресницами, пытаясь хоть что-то вякнуть. Но язык прилипает к нёбу.

Я сглатываю, горло сухое, будто песка наелась.

— Ну, знаете… — лепечу я сипло, — берёзки, вообще-то, живут долго. Прям символ стойкости. Может, и я так смогу… лет триста… так что лучше изначально обговорить условия.

Его пальцы сильнее сжимают мой подбородок, и я тут же захлопываюсь, как устрица.

— Вот и стой, — цедит он, глядя прямо в глаза, — как берёзка. С корнями в землю. Пока я не решу, что пора сломать.

Я пискнуть хочу, но вместо этого только киваю. Челюсть он всё же отпускает, и я с облегчением вжимаюсь в сиденье.

И в этот самый момент я проклинаю тётку, которая мне этот чёртов приворот продала.

Вот бы до неё добраться! Она мне как минимум за квартиру деньги должна!

Великан глушит мотор, разворачивает голову ко мне.

— Вылезай.

Я застываю.

— А если… я тут, в машине… берёзкой притворюсь? Ну, вы же говорили проверить…

Он ухмыляется медленно, с тем самым взглядом, от которого мороз по коже.

— Проверю. Но уже внутри.

Я делаю вдох, выдыхаю… и вываливаюсь наружу. Ноги дрожат так, что я чуть не падаю сразу на брусчатку. Но удерживаюсь.

Мы идём по аллее к дому, и у меня сердце замирает: окна светятся, огромные, высокие… и мне на секунду кажется, что внутри будет всё готово. Знаете, так мило: спальня для пленницы, еда, тёплый плед. Может, даже шампуньчик с ромашкой.

Великан открывает дверь, и я спотыкаюсь на пороге, заходя внутрь.

И сразу чувствую, как меня накрывает.

Тут всё слишком… идеально.

Гладкие стены в тёплых тонах, пол сияет так, будто его натирают круглосуточно. Журнальный столик — стеклянный, на нём аккуратно разложены какие-то журналы, как в дорогих салонах. У стены — встроенный шкаф, светятся подсветки, а на полках — скульптуры, тонкие вазы, аккуратные чёрные коробки.

Я делаю шаг, и каблуки цокают по полу. Этот звук такой громкий, что сердце только сильнее в ужасе заходится.

— Я это… наверное, всё-таки лучше в машине, — бормочу и пятюсь к двери. — Я… э-э… неаккуратная, да! Тут случайно всё разнесу, а потом испугаюсь и разнесу остальное.

Я обвожу взглядом столик со стеклянной поверхностью и вазы на полках — у меня сразу в голове картинка: я задеваю локтем одну, она бьётся, и как домино падают все остальные.

Великан поворачивает голову и скалится хищно.

— Только попробуй что-то тут разнести, и ты узнаешь, что такое ебашить без передышки.

Я сглатываю, обхватываю себя руками и думаю:

«Ну всё, Заря. Даже чихнуть страшно. Тут не дом, а минное поле из дорогих безделушек. Одним неловким движением — и подписала себе пожизненный приговор».

Он идёт уверенно, не оглядываясь, а я, как испуганный щенок, семеню за ним. Шаг влево, шаг вправо — и, кажется, меня тут же размажут по полу.

Коридор широкий, свет мягкий, всё дорогое и современное. Мы сворачиваем, и я оказываюсь на кухне. Огромной. Тут, наверное, можно корпоративы проводить. Белые фасады, глянцевые поверхности, всё блестит так, будто на них ни разу никто не готовил.

Динар останавливается, разворачивается ко мне. Его взгляд скользит по мне так, что у меня внутри всё холодеет.

— Насчёт сбежать, — произносит он спокойно, будто речь идёт о погоде, — даже думать не советую.

Я моргаю, и у меня где-то внутри что-то обрывается.

— Везде камеры. — Он кивает куда-то в угол, и я действительно замечаю маленький чёрный глазок под потолком. — И охрана по периметру.

Я сжимаюсь ещё сильнее.

— Через пять минут, — продолжает он, — выпустят псов. Они натренированы рвать чужаков на лоскутки.

У меня в животе всё переворачивается. Псы. Огромные, с клыками, которые во сне будут сниться.

— Ну мне так-то и бежать некуда. Мою квартирку вы сожгли. Кстати, когда мы обсудим компенсацию?

Он скалится на мои слова не добренько.

— Я в душ. А ты… сварганишь что-нибудь пожрать. Быстро.

— Чего?! — писк у меня срывается сам собой.

— Польза от тебя какая-то должна быть, — бросает он и уходит в сторону коридора, а я остаюсь стоять на идеально блестящей кухне, чувствуя себя поваром-любителем в программе «Выживи, если сможешь».

Я глотаю воздух, вцепляюсь в край столешницы и думаю:

Интересно, а тот факт, что в последнюю свою готовку я соседа случайно отравила ему озвучивать нужно?

Глава 9 Динар

Динар

____________

Вода хлещет по спине, а в голове мысли роем.

Заказ на мою жизнь, порча какая-то куриная и эта ведьма рыжеволосая, которая ввалилась в мою реальность с визгами и тараканами в башке.

Смеяться хочется.

Если бы не машина, что полыхнула на моих глазах.

"Трах-тибидох-бох", бля.

Хер его знает, совпадение это или нет, но пока ржать я не собираюсь. Пусть и выглядит девка так, будто её из дурки на экскурсию отпустили.

Вытираюсь, натягиваю штаны и футболку. Хожу по дому босиком — пол подогревается, уютно. Трахаться можно прямо на полу. Ради этого и проводил.

Иду на кухню. Оставлять эту полоумную надолго одну нельзя.

Сука, так ещё немного — и я в карму поверю.

Из-за одной ненормальной мне хату подорвали.

Вторая, тачку вдребезги разнесла заклинанием.

Это я ещё не вспоминаю про сумасшедших, которые после того, как про меня книга вышла, будто с катушек слетели. И, блядь, я скоро реально бояться начну.

Они, суки, точки переговоров палят, припираются.

Баб в моей жизни и так до хера было, теперь же ебаное лайфшоу. Смотрите в прямом эфире, сука.

Так что девка — временное развлечение. И одновременно шанс вытрясти инфу.

Кто её прислал, какого хуя она на меня вышла и зачем весь этот цирк с пентаграммами.

Сворачиваю в кухню. И вижу картину маслом: эта крошка носится по кухне, как белка в колесе. В глаза мне не смотрит, но губы шепчут что-то себе под нос. Молитвы? Заклинания? Или список продуктов вспоминает.

На плите что-то булькает. Запах странный.

Ни мяса, ни нормальной еды не слышу.

Аромат какой-то… кислый.

— Ну и что это за хуета? — спрашиваю, облокачиваясь на дверной проём.

Она дёргается, как будто я её током шарахнул. Поворачивается ко мне с глазами, как у перепуганного котёнка.

— Это… — заминается, — суп.

— Суп, бляха, — повторяю я, подходя ближе.

Заглядываю в кастрюлю.

На поверхности что-то плавает.

Я хмыкаю.

— Ты его из чего варила, из проклятых куриных лапок?

Она хлопает ресницами и лепечет:

— Это… то, что было в холодильнике…

Отхожу на шаг, взгляд цепляет тарелку на краю столешницы.

Какая-то хуета. На кашу похожа.

Беру в руки, верчу. Вижу — серое, густое, как цемент.

Хмыкаю. Ладно, по хер, я так жрать хочу, что и это хрючево зайдёт.

Беру ложку, загребаю немного, в рот отправляю.

Секунда, сука. Одной секунды достаточно, чтобы понять, что это хуета какая-то.

— Ебать, что это за дрянь?! — сплёвываю тут же в раковину, отплёвываюсь, будто яд в рот попал.

А эта глаза выкатывает так, что я реально на миг думаю — сейчас коней от страха двинет. Половник в руки хватает и ко мне идёт, будто я святотатство какое-то совершил.

— Вы что сделали?! — визжит, как резаная. — Вы что-о-о… О горе нам, горе! Это же для домового прикормка!

Я застываю, ложку отбрасываю в сторону.

— Чего, блядь?.. Для кого?!

Она машет половником у меня перед лицом, будто крестом от нечисти.

— Для домового! Его нельзя трогать! Теперь он обидится! Всё, мы прокляты!

Она машет половником, как шаман с бубном, глаза в пол-лица, рот не закрывается:

— Всё! Домовой уйдёт! Мы без защиты останемся! Он ночью в угол сядет, глаза светятся, будет стонать, а утром — всё, не проснёмся! Это ж катастрофа мирового масштаба, понимаете?! Надо срочно печенье испечь! И молочком залить! Может, простит…

Я таращусь на неё, моргаю пару раз, потом прикрываю глаза ладонью.

— Пиздец… — выдыхаю.

А она продолжает, будто не слышит:

— И ещё под порог соль надо! И веник в угол — обязательно ручкой вверх! А то всё, конец! Он нас в лес заведёт и там бросит!

Я смотрю на неё и понимаю, что у меня башка раскалывается. Сначала порчи, теперь домовые, завтра, сука, черти с гармошкой припрутся.

Но что-то внутри меня ёкает.

Да не может она быть настолько ебанутой по-настоящему.

Я щурюсь, наблюдая за ней. Она скачет, таращит глаза, но…

Сука. Слишком уж натурально? Или слишком уж переигрывает?

Мысль закрадывается:

«А если она специально дурочку из себя строит? Чтобы меня усыпить. Чтобы я расслабился. А потом — хуяк нож в печень».

Я скалюсь, вырываю у неё половник из рук и швыряю в мойку.

— Всё, рот закрой, — рычу. — Если ещё раз скажешь про своих духов и домовых, я лично покажу тебе, что значит быть прикормкой.

Она хлопает ресницами, губы поджимает, но глаза всё ещё блестят — то ли от страха, то ли от какой-то своей игры.

И у меня в голове снова крутится:

«Но сбежавших из психушки я проверю. Уж слишком натурально отыгрывает».

Глава 9.1 

Я сажусь на край стола, закуриваю, выдыхаю дым. Зеленоглазка ресницами хлопает. На суп свой косится. При любых отраву какую-то варит. Зелье, бляха.

— Ладно, ведьма, — хриплю щурясь. — Если ты реально с домовым общаешься, тогда пусть он тебе помогает на вопросы отвечать. Спроси у него, что я с тобой сделаю, если ты мне имя заказчика не назовёшь.

Она хлопает глазами, дёргается, но быстро морду кирпичом строит.

— Домовой не болтает! У него правило — "никому ничего"! Только намёками… может ночью подсказать.

Я ухмыляюсь, зубы оскаливаю.

— Ночью, говоришь? Значит, мне просто тебя к себе в кровать уложить надо? Тогда, может, и домовой разговорится.

Она пищит, щёки красные, глаза бегают.

— Это… не так работает! Ему печенье нужно! И молочко! И… и чтоб вы добрый были!

Я затягиваюсь ещё раз, смотрю на неё в упор.

Я блядь скоро ёбнусь тут.

— Добрый я буду только в одном случае. Когда ты перестанешь нести эту ахинею.

Она молчит секунду, прикусывает губу, а потом вдруг взрывается:

— А вы попробуйте быть добрым, это же всё от вселенной. А она всем всё по заслугам раздаёт! Вот у вас машину взорвали. Это же уже звоночек... А порча... ну не просто же так на вас перекинулась, и вообще...

Я замираю, вглядываюсь в неё.

Сука. Реально на голову ахнутая.

— Тогда получается, ты с судьбой тоже в хуевых отношениях?

Скалюсь, затягиваюсь снова. Ведьма хмурится. Не нравится ей мой вывод.

— Это ещё почему? Я хороший человек.

— Ну, стали бы в хату хорошему человеку бросать гранату?

Она на секунду замолкает, потом резко выдыхает и начинает тараторить так, что я даже бровью дёргаю:

— А, вообще-то, мне всегда везло! Всегда! Я в автобус садилась — место свободное находилось, контроль никогда не ловил, даже мороженое мне двойное наливали! У меня судьба со мной в лучших отношениях была, пока… — тычет в мою сторону пальцем, глаза горят, — пока вы не появились!

Я ухмыляюсь, выпускаю дым.

Она продолжает, уже почти визжит:

— Все неприятности только с вами начались! Это ж гранату в квартиру кинули не просто так, а из-за вас!

— Квартира твоя? — скалюсь я.

— Тёти! — чуть не плачет она. — А она скоро вернётся! И что я ей скажу? Что я пыль подмела, а остальное — бац, и стены нет?!

Я хохочу, качаю головой.

— Скажи, что Вселенная по справедливости решила вашу хату в труху снести.

Она хлопает ресницами, губы дрожат.

— Ну да, конечно! Меня вашей кармой зацепило и что теперь делать?!

Она глаза таращит, будто я ей только что смертный приговор зачитываю.

— Конечно! — вскидывается, руки размахивает. — Меня вашей кармой зацепило и что теперь делать?!

Я скалюсь, затягиваюсь, выдыхаю ей дым почти в лицо.

— У тебя карма по пизде пошла с твоего свидания с тем… — щёлкаю пальцами, будто вспоминаю, — как там того еблана зовут? Игорёк?

Она вздрагивает. Я вижу, как губы у неё поджимаются. Значит, попал в точку.

— Вот ему и предъявишь, — ухмыляюсь. — За гранату, за тачку, за хату. Скажи: «Игорёк, сучара, это всё из-за тебя».

Она хлопает ресницами ещё чаще, потом вдруг выпаливает:

— А я, между прочим, вообще-то жертва обстоятельств! Я его прокляла, не вас! Это Вселенная сбилась с маршрута! Она, наверное, пьяная была!

Я ржу хрипло, наклоняюсь ближе.

— План у меня есть, как Вселенную наебать, — хриплю, глядя прямо в её зелёные глазища.

Ведьма ресницами хлопает. И глаза такие доверчивые, что самому смешно. Как не воспользоваться? Раз Вселенная мне эту ебанашку закинула, значит, извлеку максимум пользы.

— И как? — охает и тихо спрашивает. Голос дрожит, будто боится, что сама судьба подслушает и раком её поставит. Но раком поставлю я. Боком. На столе. На полу. По-всякому трахать буду.

Я скалюсь, затягиваюсь сигаретой и выдыхаю дым ей в лицо.

— Знаю, как карму очистить. За пару раз всё иссякнет, и карма как новенькая станет.

Она моргает, будто до неё не доходит.

— Так… свечки нужны? Может, крестик? Или стишок какой придумать?

Я чуть не ржу в голос, но держусь, ухмылка только шире.

— «Трах-тибидох» подойдёт.

— А как он нам поможет? — она на полном серьёзе.

— Я тебя трах-тибидох буду, а ты будешь докрикивать «бох-бох-бох», — рычу с ухмылкой, приближаясь так, что она к стене жмётся.

Смотрю на неё сверху вниз. Щёки горят, губы поджала, ресницы дрожат. Сука, сама понимает, что влипла. Но язык у неё — как и у меня — без тормозов.

***

Мои хорошие, сегодня на мою историю действует скидочка) Не пропустите)

"Любовь Шаха"

https://litnet.com/shrt/QAau

Каид Шахин не умеет любить. Он умеет только разрушать. Человеческие жизни. А что же будет со мной? С той, которая скрыла от него самое важное... Его ребёнка?
- Цветочек вырос, стал ядовитым, - надвигается на меня, вынуждает забиться в угол.
- Не трогай, или я...
- Что? - Горячее дыхание обжигает кожу, - Я совершил ошибку, отпустив тебя, больше я так не облажаюсь.
- Я не хочу, слышишь?! Я тебя ненавижу!
- А я тебя хочу. Придётся смириться с этим фактом.
Его огромная ладонь накрывает мой живот. Живот, в котором бьётся сердце нашего ребёнка. И малыш как будто чувствует это, ударяет ножкой туда, где прижимается ладонь его отца.

CFgEeNAn

Глава 10 

Рот открываю, закрываю. Как рыбка на суше.

Пытаюсь не травмировать свою психику и убедить себя, что я ослышалась.

— Кто сдох? Зачем? И вообще, зачем это кричать? — выдыхаю сипло. — Или нужно кому-то сообщить?

Есть у меня подозрение, что этот Великан просто издевается. Но пока точно не уверена. Мало ли, у него в роду реально всё через такие «ритуалы» проходили?

— Мне не нравится такой ритуал, — добавляю с дрожью в голосе, сильнее вжимаясь в стену, будто могу раствориться в ней.

Ага, конечно, не нравится. Как будто у тебя выбор есть. Сейчас он тебе сам всё объяснит на практике.

Я судорожно машу руками, пытаясь изобразить дипломатичность:

— Может, ну его, этот трах-тибидох? Давайте йогой займёмся. Там тоже позы всякие… полезные для кармы.

Смотрю на него снизу вверх. Он ухмыляется так, что у меня холод по спине пробегает.

Ох, Заря. Сейчас начнётся твой первый в жизни фитнес-ритуал. Только не в спортзале, а в логове маньяка.

— Йогой? — Великан хрипло усмехается, и у меня сердце падает куда-то в пятки. — Ты серьёзно?

Я торопливо киваю.

— Ну да! Йога — это универсально! Там поза собаки мордой вниз, поза дерева, поза берёзки… очень безопасные варианты, между прочим! И ни один не требует кричать «сдох» или «бох-бох-бох»! И даже поясницу не заклинит!

Он скалится, и я понимаю: ой-ой. Моё выступление не впечатлило.

— Поза берёзки, значит? — тянет, ухмылка у него нехорошая. — Подскажу сразу: берёзка будет стоять раком.

Я хлопаю глазами, внутри всё сжимается в узел.

— А может, давайте просто… свечку зажжём? — бормочу. — Ну или молоком кого прикормим… кота там, домового, Вселенную… кого угодно!

Он смеётся низко, хрипло, и этот смех у меня мурашками по спине пробегает.

— Нет, ведьма. Я сам тебя прикормлю.

Его ладонь цепляется за мою талию, сжимает так, что я пискнуть только успеваю. Великан тянет меня ближе к себе, дыхание горячее, слова — пошлые, как всегда.

— Ты визжишь — а я только сильнее вставать буду. Хочешь, проверим?

Я всхлипываю, но взгляд всё равно тянется на плиту.

Давай, кастрюлька, сделай чудо! — молюсь.

Он прижимает меня ближе, бормочет низко, хрипло:

— Я тебе и карму прочищу и горло. Знаешь, как горловой спасает ситуацию? После него как новенькая будешь.

Сердце у меня в пятки падает. Я вжимаюсь в него всем телом и таращусь на кастрюлю. И тут — крышка подпрыгивает, суп вырывается через край, брызги шипят на плите.

Я чуть не ору от счастья.

Божечки, я и правда ведьма!

И тут же, трясущимися руками упираюсь ему в грудь:

— Пустите! Отпустите! Иначе мы сейчас вместе ваш дом сожжём!

Великан, наконец, отпускает мою талию, и я почти бегом кидаюсь к плите.

Дрожащими пальцами хватаю полотенце, вытираю брызги супа, которые по всей поверхности разлились. Вонь стоит такая, что реально хоть противогаз надевай.

Но хуже всего — его взгляд. Я спиной чувствую, как он сверлит меня, будто решает, с какого боку удобнее меня распластать. Я начинаю нервничать настолько, что чуть кастрюлю с плиты не скидываю.

— Плиту вырубай, — командует холодно. А у меня мурашки морозные от этого тона.

Я вздрагиваю.

— Так, ещё же не готово, — лепечу, пытаясь найти хоть секунду отсрочки. — Нужно время… Вы сами говорили... Что есть хотите. А я старалась, я же...

— Плевать, — обрывает он. — Я сегодня с десерта начать хочу. На стол сама залезешь или помочь?

Я кусаю губу. Медлю. Пытаюсь прикинуть, смогу ли просочиться в вытяжку. Вряд ли. А ритуала, как превратиться в пёрышко, я, увы, не знаю.

— Ну, ведьма, долго ждать?

Громко выдыхаю, тянусь к панели. Пальцы дрожат, но я всё же нажимаю кнопку. Плита гулко щёлкает — звук точно был. Значит, выключилась.

Хватаю полотенце, снова начинаю тереть плиту. Любая мелочь, лишь бы отсрочить свою ужасную судьбу.

Но Великан нетерпеливый. Подходит, выдирает у меня полотенце и бросает куда-то в сторону.

— Хватит ёрзать.

Он дёргает меня ближе, и прежде чем я хоть слово пикнуть успеваю — ладонь спускается ниже. Сжимает попку так, что я писк сдерживаю зубами.

— Вот это другое дело, — хрипло ухмыляется, пальцы нагло вжимают меня в него. — Я уж думал, из кухни выйду голодный.

— Э-эм… — только и выдыхаю, но тут он легко подхватывает меня обеими руками и усаживает прямо на столешницу.

Холодный камень под бёдрами, а сам он нависает сверху, запах табака и мужского жара сбивает дыхание.

— Десерт под рукой, — усмехается, — и даже приборы не нужны.

Его губы касаются моей щеки, потом резко смещаются к уху. Шёпот хриплый, грязный:

— Знаешь, что лучше всего для кармы? Когда берут долго. Жёстко. И до визга.

Я застываю, пальцы сами вцепляются в край столешницы.

Ритуал, как в пёрышко превращаться я не знаю. Но походу неплохо справилась с фитнес-ритуалом. Только без йоги и инструктора.