Дочь Ареса

Глава 1

— Десять из десяти! Отлично! Как всегда! — выкрикнул Олег.

Стоял жаркий день 23 мая 2640 года. Солнце находилось в зените, и от жары и духоты не спасала даже тень от линии деревьев, в которой находились стрелки.

— Так может мне не ходить, раз все отлично? — с улыбкой произнесла Эо́на.

Олег, мускулистый, загорелый мужчина лет сорока, в потной серой футболке, которая не спасала от жары, и в серых брюках, мотнул головой.

— Ни в коем случае! — сказал он. — Навык нужно поддерживать. Вы посещаете стрельбы раз в неделю — это на самом деле, минимум из минимумов, чтобы не утратить умение. Чтобы развивать его и оттачивать, нужно делать это каждый день.

Эона перекинулась взглядом и улыбкой с Маркусом. «Оседлал любимого конька» — означало их немое переглядывание.

Для них на этот день это было все: стрельбы их группы закончились, подошла другая, где были совсем дети — семи-восьми лет. Совсем новички. И все — ее воспитанники. Они энергично и забавно махали ей, она улыбалась и махала в ответ.

— Ну, что какие типы оружия вы запомнили с прошлого раза? — услышала она вопрос Олега, когда малыши сбились стайкой вокруг него. Дети защебетали наперебой.

Подошел Маркус — парень с серыми глазами и серыми, почти пепельными, волосами; ему было девятнадцать и он был старше нее на три года; уже года два, как он трудился перевозчиком на транспортном катере. Маркус коснулся ее пальцев и она незаметно для своих учеников, как ей казалось, сплела пару своих пальцев вокруг его.

— Ну что, пойдем? — сказал он.

— Пойдем.

Они вышли с полигона и зашагали по мощеной аллее, ведущей к окраине поселка. На тренировки по стрельбе они старались записываться вместе, по выходным — на субботу, как сегодня, или воскресенье, а вот физподготовкой и рукопашным боем занимались раздельно: Эона в понедельник и четверг, Маркус — во вторник и пятницу.

Маркус покрутил головой, убедился, что никого нет, и притянул ее к себе, поцеловал в щеку. Она улыбнулась и опустила голову.

— Сколько там? — кивнул он на часы, которые Эона носила на запястье правой руки.

— Двенадцать сорок, — произнесла она, понимая, что время Маркуса не интересовало. Ему было просто приятно видеть, что она носит его подарок — наручные часы в желтой блестящей оправе и с черным кожаным ремешком. Механические часы были редкостью, и достать их было непросто.

— Знаешь, в следующие выходные привезут интересный фильм, — сказал Маркус. — Я хочу тебя пригласить.

— В кино? — растерялась Эона.

— Да, — улыбнулся Маркус. — Что-то не так?

Она сразу подумала о маме. Уже не было сил и желания скрывать свои отношения с сыном Хесуса, но она продолжала делать это, не понимая до конца, чего же она боится больше — реакции мамы или того, что отношения с Маркусом теперь для нее значили больше, чем она ожидала, и однажды придется раскрыть ему всю правду о себе.

— Нет, все нормально, — улыбнулась она, сдержав вздох, который чуть не сорвался с ее уст. — У меня есть время подумать?

— Конечно, cariño! Но только до завтра!

— До послезавтра! — крикнула она и засмеялась.

— Нет, до завтра! — рассмеялся Маркус, обхватил ее ладони своими, и начал слегка раскачивать ее руки.

— Послезавтра! — выкрикнула она, улыбаясь.

Маркус притянул ее и поцеловал в губы. Все в ней затрепетало, она сначала с упоением прильнула к его губам, а потом, испугавшись, пересилила себя и оторвалась. Огляделась вокруг и увидела группу ребят, пришедших с ними, но ушедших немного позже и наблюдавших теперь за ними как бы между прочим. Она быстро отвернулась, отпустила руку Маркуса и бодро зашагала вперед.

— Значит, послезавтра? — спросил он, подбежав.

— Ага, — сказала она и улыбнулась. Щеки ее покрылись румянцем.

Маркус зашагал задом наперед. Он зашевелил губами: «Я тебя люблю» — прочитала Эона по ним. Она растерянно опустила голову и заулыбалась. Теперь алыми были не только щеки, но и все лицо.

* * *

Последние несколько месяцев, кажется, с того времени, когда они начали с Маркусом по-настоящему встречаться, а не просто перекидываться «приветами» и «многозначительными» взглядами, мама брала ее на обслуживание Купола. Это означало ходить в мэрию, где располагался базовый ретранслятор, смотреть показания приборов, чинить, если что-то не так в основной и дублирующих системах, передавать данные в полис. Мама рассчитывала, что дочь сначала станет ей подмогой в этом, а потом и сменит ее. И Эона всякий раз гнала мысль о том, чтобы когда-то сменить маму, когда та приходила на ум (или же об этом в очередной раз напоминала мама) – от нее становилось не по себе. Впрочем, вся эта возня с железками сама по себе тоже не очень ее вдохновляла.

Но сегодня был особый день. Она все же решилась поговорить с мамой о своих отношениях с Маркусом. Дальше так продолжаться не может.

Она дошла до площади, обрамленной двумя колоннадами, имени маршала Арэте — по общему признанию конфедератов, величайшего из всех, ведь он смог остановить истребление человечества и заключить союз с машинами против Унии. Его мужественная фигура из гранита украшала самый ее центр. За овальной площадью следовала еще одна, только в форме трапеции.

Небо было абсолютно чистым и невероятно голубым, бездонным. Ионизированный слой Купола на высоте нескольких километров, напоминал радужные вкрапления разноцветных нитей в небесную ткань. Купол был важной частью защиты от микроботов, которые стали бичом многих живых организмов, в первую очередь людей, настоящим экологическим бедствием планеты. За несколько столетий их было произведено так много: разных видов и предназначения — что они заполонили все вокруг.

Она дошла до мэрии и поднялась по ее широким ступеням. У входа ее встретил Го́ран — долговязый андроид серии NR02 — развитие H6 в новом формате. Серия NR — NonReplikant – отличалась особым вниманием к воспроизведению человекоподобия, поэтому отличить Горана от человека с первого взгляда было невозможно. Название «репликантов», которое поначалу люди применяли к ним, не прижилось: они воспринимали себя как отдельный вид разумных существ, а не «репликами», каждый со своей индивидуальностью. Они были не против именования себя «андроидами», и все же, между собой они звали друг друга сентиентами.

Глава 2

Все снаружи вымокло, в огород, так любимый мамой, и в котором они копались по вечерам и в выходные, выйти было невозможно, не набрав обувью кучу грязи и самому не вымазавшись основательно в ней - обычный распорядок дня на воскресенье нарушился.

Пришла Дебора. Она была выше Эоны, хотя ей было всего четырнадцать и она только закончила школу. У нее были кремовые, пушистые волосы, круглое, более темное, чем у Эоны лицо, она всегда носила брюки или пышное трико, и рубашку — с рукавами, если было прохладно, и без — если было тепло. Девочкой она была бойкой и решительной, напоминая Эоне ее собственную маму.

— Привет! — поздоровалась она с Ахиллесом, ждавшим, когда его выпустят.

Ахиллес юркнул наружу и был таков. Дебора вошла, поздоровалась с мамой, сидевшей в кресле в очках и державшей в руках бумажную, «художественную» по словам мамы, книгу, которую принесла из мэрии, и читала ее последние несколько дней с утра и перед сном.

— Здравствуй, здравствуй. Проходи, Дебора!

Эона на кухне мыла посуду.

— Я щас домою, чуть-чуть осталось! — крикнула она подруге, хотя на самом деле разгрузилась лишь половина горки, стоявшей со вчерашнего вечера.

— Не переживай, я с мамой твоей поболтаю.

Вера отложила книгу. Дебора села на один из стульев, и у них завязался разговор о будущей учебе, о книгах, которые мама рекомендовала ей прочесть. Дебора все восхищалась ее мамой и мечтала стать тоже робототехником, как она. Мама дала ей несколько книг для поступления. Это был грустный момент для Эоны. Дебора хотела не только учиться в полисе, но и пожить там, чтобы «не таскаться вечно туда-сюда» по ее выражению, поэтому видеться они будут теперь реже. Дебора, конечно, обещала приезжать каждые выходные, благо, полис рядом, и даже в будни, если получится. Но все же, это не каждый день, как сейчас. Еще Эона боялась, что из-за учебы однажды подруга исчезнет из ее жизни, как когда-то Карина и Лейла. Раньше, несколько лет назад, они дружили вчетвером. Но годы шли, они росли, появлялись другие интересы — так они стали отдаляться друг от друга, став в итоге лишь хорошими знакомыми. Кроме Деборы. Она была лучшей подругой. Уникальной. Потому что обладала невероятно ценным качеством, благодаря которому Эона с ней могла быть собой — она умела хранить тайны.

До Эоны доносились обрывки разговора:

— И до куда ты дошла? — спрашивала мама.

— Ну... — замялась Дебора.

— Не читала? — голос мамы выдал строгую нотку.

— Читала, но не порядку, — будто извиняясь, произнесла Дебора.

— И что же ты успела прочесть?

— Про аналоговые сопроцессоры.

— О! То есть квантовые блоки ты уже прошла?

— Ну... не совсем...

— Что значит не совсем? — голос мамы был строгим, она словно отчитывала Дебору.

— Там ничего не понятно, — отвечала Дебора. — Все чисто умозрительно.

— Не так уж и всё, — ответила мама. — А по аналоговым сопроцессорам тебе все понятно?

— Не все, но все же — это гораздо понятнее, если не касаться всей этой квантовой мути.

Мама рассмеялась. Дебора продолжила:

— И еще. Зачем изучать кубиты Джозефсона, если, как я поняла, технология устарела?

— Очень много устройств на ней, поэтому необходимо знать, — ответила Вера. — Да и в понимании дальнейших вещей без нее не обойтись. Новое ведь включает, а не вытесняет предыдущее.

Послышался вздох Деборы.

— Ладно, — сказала мама. — Лето длинное, забегай по вечерам, я буду тебе разъяснять непонятные моменты. Как раз с квантовой теории и квантовых блоков начнем. Можем, прямо сейчас начать, все равно до обеда заняться нечем.

— Нет, — запротестовала Эона. — Потом вас за уши не оттащишь друг от друга. А мне что прикажете делать, когда я тут закончу?

Дебора улыбнулась, а мама, несмотря на возражения Эоны, уже начала зачитывать лекцию. Эона удвоила усилия по мытью посуды. Когда осталось совсем немного, она остановилась ненадолго, сделала мысленное усилие, чтобы подключиться к радио, висевшему на стене у нее за спиной, и включила его. Заиграла музыка. Точно так же, мысленно Эона переключила приемник на новостную станцию и прибавила громкость.

Дальнейший разговор мамы и Деборы продлился минуты две, после чего мама сбилась с мысли, и крикнула:

— Эона! Чего вредничаешь-то? Выключи!

Эона тем временем домыла последнюю тарелку.

— Всё, — сказала она и выключила радио рукой по пути в зал.

— Вот ведь! — буркнула мама и потянулась к книге. — Ладно, идите.

Они с Деборой побежали наверх, в комнату Эоны.

— Ну что? — спросила Дебора, сев на кровать и поджав ногу под себя. Волосы ее были собраны в пучок. Сегодня на ней была голубая рубашка и голубое трико, по ширине примерно на два размера больше.

— Он пригласил меня в кино!

Дебора понимающе кивнула.

— Здорово! Добро пожаловать в мир больших девочек!

Эона рассмеялась.

— Тоже мне большая! Ты же младше меня!

— Но зато я выше! — Дебора шутливо выставила язык. — И парень у меня раньше появился... Ты главное, гордой будь, когда в кино пойдете. Не давай ему шалить — а то будет весь фильм тискать и целоваться лезть.

— Да ну тебя! — выкрикнула Эона и покраснела.

— Да, да, да, они такие — зовут тебя в кино, а потом ты одна смотришь фильм, а он все лезет руками, да губами, куда нельзя. Я точно знаю! Хочешь, я пойду и буду следить, чтобы он не позволял себе лишнего?

— Нет! Нет! — запротестовала Эона.

— Хорошо. Но ты зови, если что.

Эона кивнула. Было еще одно качество, которым обладала Дебора — она хорошо умела считывать настроение подруги. Увидев, что Эона затихла, та напористо спросила:

— Что случилось? Выкладывай!

— Я не знаю, должна ли я продолжать эти отношения. И боюсь обо всем этом сказать маме. Я привыкла к другой жизни — в которой нужно скрывать, кто ты есть, быть обычным. Нужно ли так делать дальше? Поймет ли он, если скрывать, а потом всё однажды вскроется?

Глава 3

Шквальный ветер. По щекам хлещут крупные капли. Сквозь мрак грозовой тучи угадывается город: множество небоскребов, тянущихся до самых окраин в десятке километров от нее. И там, за его пределами видны огни и всполохи разбушевавшейся стихии...

— Вставай, соня! — Мамин голос, доносившийся из коридора, оборвал ее странный, так и не успевший развиться, сон. Вера заглянула в комнату:

— Нас ждут великие дела!

Эона улыбнулась ей. Мама уже причесалась, умылась и выглядела собранной.

— Сегодня у тебя последний день? Правильно помню?

В графике обучения 25 мая, понедельник, значилось, как окончание учебного года.

— Ага, — сказала Эона, потягиваясь в кровати. И вдруг подскочила, как ужаленная. Внутреннее ощущение подсказывало, что уже далеко за восемь. — А сколько время?

— Восемь двадцать, — ответила она и исчезла. — Вставай! — донеслось из коридора.

— Ух ты! — Эона соскочила с постели и начала резко прибирать постель, потом бросила. Осталось всего сорок минут до уроков. Потом. «Доделаю это потом», — с этой мыслью Эона выскочила в коридор:

— А что раньше не разбудила?

— Не маленькая же, - донесся возмущенный голос снизу. - Не срабатывает твой внутренний будильник — ставь обычный.

«Действительно, надо было...», — подумала Эона. Из-за переживаний и впечатлений вчерашнего дня она забыла, что сегодня последний день учебы. Она с невероятной для человека скоростью оказалась на первом этаже, напугав кота, и забежала в ванную.

— Завтрак на столе. Я приготовила тебе «энергон», — крикнула Вера. — Я в мэрию, на совещание.

— Хорошо, — проговорила Эона, не оборачиваясь, с набитым пастой ртом.

За десять минут она успела умыться, поесть, сбегать наверх и убрать постель.

Внизу истошно заорал Ахиллес. Эона в это время снимала с вешалки платье, висевшее в заменявшей ей шкаф нише слева от двери. Она осторожно положила его на кровать и снова побежала вниз.

Кот сидел у входной двери и настойчиво требовал ее открыть. Увидев хозяйку, он замяукал громче, но уже приятнее, постоянно при этом вертел головой, глядя то на дверь, то на хозяйку.

Эона подбежала, потеребила кота.

— Ах, ты — гуляка!

Кот ушел и Эона вернулась в свою комнату. Надела платье и погляделась в зеркало, висевшее над тумбочкой. Белое, с легким розоватым оттенком, с россыпью ажурных белых цветочков по верху платье очень хорошо смотрелось на ней. Именно его она хотела надеть в последний день учебного года. Она уложила волосы и пошла к башне.

Изначально их дом не предназначался для постоянного проживания. Снаружи он напоминал маяк, так как имел башню, конечно, не такую высокую, как на настоящем. Служебный пристрой рядом с башней, в котором раньше располагалось оборудование, приспособили под жилье. Попасть в башню можно было только изнутри, причем, как с первого, так и со второго этажа, однако, они с мамой оставили лишь верхнюю дверь, забаррикадировав нижнюю коробками со старыми вещами.

Наверх башни вела удобная винтовая лестница из композитного материала. В верхней части находилось круглое помещение примерно три метра в диаметре. Она подошла к нише в южной стене, с наружной стороны прикрытой оргстеклом, и достала оттуда шлем. Она провела пальцем по едва различимой полосе в районе лба. Загорелась желтоватая подсветка, отображающая заряд в 8 полосок из 10. Да, в последний месяц батарея заряжается не очень, хотя небо ясное и солнце светит круглыми днями. Даже дозарядка от сети уже не помогает. Нужно заказать аккумуляторы, чтобы их привезли из полиса.

Эона села на маленькую софу в центре комнаты, изготовленную из плотной зеленой пластмассы, и застеленную толстым бежевым пледом с орнаментальными узорами. Надела шлем.

— Выберите режим, — послышался мягкий женский голос.

— Виртуальная школа. Локации — SU-22, SU-24.

— Принято.

Спустя мгновение реальный мир вокруг растворился. Она очутилась посреди класса — такого, как в старину, когда дети сидели за партами, а учитель стоял у доски. Прибор не визуализировал себя, поэтому дети видели ее без шлема, и, конечно же, дети и сами были в таких же шлемах, что и она, только для младшего возраста. Благодаря устройству можно было проводить занятия с ребятами, проживающих в разных локациях.

— Здравствуйте, дети, — сказала Эона.

— Здравствуйте, мастер Эона, — дружно ответили двенадцать детских голосков. На партах перед ними лежали планшеты со стилусами. — Ой, мастер Эона, какая вы нарядная!

— Спасибо, — улыбнулась она. Щеки покрылись легким румянцем.

— Да, да, вы такая красивая, — радостно прокричал Арни с задней парты.

— Ага, — присоединился хор других голосочков.

Девочки наперебой начали обсуждать платье учителя, а мальчики шептались, глядя на них и хихикали. Эона осмотрела класс: так, значит, нет Майлза, Анатолия и Камиллы. Видимо, им уже не терпится начать каникулы.

— Что-то вас сегодня маловато? Что с остальными?

— Мы не знаем, — выкрикнули несколько голосов.

— Майлз заболел, — крикнул черноволосый Хавьер со вздернутым носиком.

— А можно я спрошу? — выкрикнула светловолосая Ангелина с двумя хвостиками.

— Я видел Энору, они шли с мамой навестить папу, — послышался голос Арни, которого не было видно за впереди сидящими ребятами из-за его маленького роста.

Дети говорили наперебой, кому-то было семь лет, другим — восемь. Старше всех был Анатолий, ему уже исполнилось девять, и сегодня он почему-то отсутствовал. Из-за войн и частых переселений нескольких предыдущих десятилетий стала обычной практика обучения разновозрастных ребят в одном классе. Приходилось мириться с этим и разрабатывать программу обучения под каждую конкретную группу детей.

— Давайте начнем. Позже я передам их родителям наш урок в записи.

— Да, точно, — оживились ребята.

— Сегодня у нас последний день учебного года, а потом — каникулы.

— Ура! — выкрикнул кто-то.

Глава 4

В современном мире больше не снимали кино. То, что снималось — короткометражные фильмы, не сильно отличающиеся от простой фиксации того, что происходит перед камерой, без замороченных спецэффектов прошлого. Последний фильм, о котором можно было найти упоминание в энциклопедии полиса, датировался 2411 годом — назывался он «Девастация», довольно забавный, даже для своего времени, фантастический фильм. Снят он был на полном энтузиазме группой бывших кинематографистов, которые еще продолжали заниматься знакомым и любимым делом. Киностудии к тому времени уже тридцать лет, как канули в Лету, и не подлежали восстановлению — мир стремительно менялся, единство человечества распадалось, правительство Унии, известное как Совет, после безуспешных попыток навязать новое видение мира, объявило войну несогласным и занялось их истреблением — под благовидным предлогом «ради светлого будущего всего человечества».

Забавным же фильм казался Эоне из-за того, что был данью любителям ретро — в нем, как в старинных кинокартинах, повествовалось о борьбе людей и машин друг против друга. Даже двести лет назад все более очевидным становилось, что машинный разум развиваясь, прекращает воевать — ему было гораздо интереснее познавать мир, чем разрушать его, изучать человека, чтобы совершенствовать себя, а не уничтожать его... Именно по этой причине Уния отказалась от развития ИИ и перешла к управлению роботами посредством операторов — ей нужно было подчинение, а не сотрудничество.

Фильмы в SU-24 привозили дважды в месяц, к выходным. Они были разные, за субботу и воскресенье можно было посмотреть истории о любви, о космосе, о пришельцах, о прошлом и будущем, великих людях и событиях, и о многом другом. Ей казалось непостижимым, когда она задумывалась об этом, как можно было создавать такое количество разных историй на все вкусы.

Когда Маркус сказал, что хочет сходить с ней в кино, ей представилось, что пойдут они на романтический фильм, но Маркус выбрал фильм о супергероях. «Супергерои — значит супергерои. Зато с Маркусом. Наш первый фильм», — думала Эона, которой были больше по душе картины о настоящих людях — сильных, по-настоящему сильных, но обычных людях.

Кинотеатром на эти два дня каждый раз становился один из нескольких больших залов мэрии, располагавшийся на первом этаже. Эона с Маркусом пришли на вечерний сеанс, к шести. Она надела то самое платье, которое было на ней в последний день учебного года. На запястье правой руки красовались часы, подаренные Маркусом. Оставалось еще двадцать минут до начала следующего фильма. За дверью слышался громкий, не очень разборчивый гул идущей картины. На входе в мэрию сидела Вита, одинокая женщина за пятьдесят, потерявшая мужа и детей, которая в обычные дни занималась в мэрии тем, что прибиралась в рабочих кабинетах и ухаживала за цветами на окнах. Сейчас она доставала из пластиковой коробки небольшие прямоугольные жетоны, которые назывались «билетами». В прежнем мире, помнила Эона, билеты покупали, и без них нельзя было попасть на свой сеанс. Сейчас же билеты, хоть на них и было выбито место, которое нужно занять в зале, на самом деле ничего не значили и были данью традиции. «Билеты» просто выдавались на входе всем желающим, потому что фильмы показывались бесплатно.

— Спасибо, — сказала Эона, получив свой жетон.

Маркус тоже поблагодарил Виту, и вместе с Эоной они прошли в холл. Здесь висели несколько красочных афиш к фильмам, которые демонстрировались в эти дни. Людей было немного, в основном, парни — девочки, вероятно, не очень разделяли любовь к супергероям, как и Эона, хотя было трое ей знакомых, которые пришли со своими молодыми людьми. Юноши подходили к Маркусу, здоровались, с интересом разглядывали Эону и незаметно, как им казалось, одобрительно кивали ему. Маркус улыбался, и понемногу смелел — если вначале они с Эоной заходили робко, по отдельности, то теперь не разнимали рук, а иногда Маркус обхватывал ее за талию и прижимал к себе.

— Хочешь мороженое? — спросил Маркус.

В пространстве между коридорами стоял большой автомат, раздающий свертки с мороженым. Обычно пустой и выключенный, сегодня он был заполнен и слегка гудел при работе. Эона была равнодушна к мороженому, но ей захотелось сделать приятное Маркусу.

— Хочу, — произнесла она.

Маркус подошел к автомату, подозвал ее рукой.

— Какое хочешь?

— Арахисовое.

— Хорошо. — Маркус нажал нужный номер. Внутри автомата раздался шум, после чего внизу выпал сверток. — А я себе простой пломбир возьму, от арахисового я начинаю чесаться и чихать, — при этом он приподнял брови и слегка скосил глаза, делая вид, будто раскрывал ей страшную тайну. Эона улыбнулась.

Взяв по мороженому, они прошли к правому коридору, через который можно было попасть в зал собраний мэрии — теперь кинотеатр на эти два дня. Было невероятно вкусно: то ли оттого, что и правда, делали мороженое отменно, то ли оттого, что все это происходило с ней здесь, с Маркусом.

Когда пришло время сеанса, к дверям зала подошел андроид Горан. Он распахнул их, оттуда сначала выпорхнула небольшая стайка детей, а затем начали выходить парни, девушки, взрослые и пожилые люди, часто парами. Предыдущий фильм, как поняла Эона по афишам, был о любви. Она едва вздохнула и легкая улыбка коснулась уголков ее губ...

Горан брал у входящих билеты, делал символический жест, словно надрывал их, и ложил в коробку, висевшую у двери.

— Запомнили места?

Эона с Маркусом закивали.

— Приятного просмотра! — пожелал Горан.

— Спасибо, — ответила Эона.

Зрителей набралась едва половина зала, поэтому можно было занять любое другое место. Маркус увел ее далеко от экрана — они сели в двух рядах от задней стены зала, где почти никого, кроме других парочек, не было. Сиденья представляли собой прикрепленные к полу металлические стулья, но с удобными подлокотниками и обивкой. Когда выключили свет, Эона поняла: Дебора была права. Первые двадцать минут Маркус, сидевший справа от нее, не проявлял никакого энтузиазма по поводу происходящего на экране, норовя то обнять Эону, то поцеловать. Однажды пришлось его слегка ударить, чтобы он убрал руку, «случайно» попавшую ей на грудь. Больше он этого не делал, но попыток поцеловать не оставлял.

Глава 5

— Что это? — спросила Эона, глядя в небо и показывая на большие корабли, разносящие пыль и коконы над поселком. Из нескольких домов вышли люди.

— Ковчеги. Корабли, которые используют атланты для перевозки живого инвентаря.

— Что значит «живого инвентаря»?

— Людей.

— А прозрачные штуки? Что это?

— Фи́лы. Приспособление для захвата людей.

— Филы, — негромко повторила Эона, пробуя знакомое, но никогда не употреблявшееся слово. Были когда-то такие собаки, натасканные для ловли беглых рабов, вспомнила она. Ей стало неуютно от этой информации и всего происходящего. — И что теперь делать?

— Выбор небольшой: бежать, прятаться и верить, что все обойдется; или бороться, — ответила Вера. Решимость в голосе говорила, что она предпочитает второй вариант.

Над улицей послышался шум беспилотника. Люди пригнулись, у одного из мужчин (кажется, это был Азар) было электронно-лучевое ружье, он попробовал выстрелить.

— Бесполезно, — произнесла Вера, глядя на него.

— А что не так? — спросила Эона.

— Не сработало же! — сказала Вера. Действительно, после слов мамы она осознала, что оружие у Азара не сработало. — Наши «гости» блокируют передачу разрядов электричества, радиоволн. Началось с того, что вырубило радио, которое я слушала, пока вас ждала. А теперь Купол и тесла-луч! Посмотри — их нет!

Эона взглянула наверх. Привычное радужное сияние и едва заметный светящийся изгиб тесла-луча исчезли.

— Зачем же ты тогда взяла оружие, если оно бесполезно?

— Надеялась, что это ненадолго, — усмехнулась Вера.

— Но у него-то работает! — кивнула Эона на поверженного ею «молотка».

— Значит, есть система распознавания своих. Нам нужно гаусс-оружие, и оно есть в подвалах мэрии.

— Но... гаусс-оружие тоже ведь работает на электричестве, — возразила Эона.

Вера подняла брошенное ружье.

— Оно хоть и не стреляет, заряд у него полный.

Действительно, все три индикатора исправно горели красным цветом.

— Блокируется именно передача импульса, а не само электричество как таковое. Так что гаусс-оружие... оно хоть и работает на электричестве, но стреляет-то снарядами, — сказала мама.

Эона кивнула — мама была права.

Беспилотник тем временем долетел до конца поселка и развернулся назад. Эона попробовала снять ранец «молотка», державшийся на двух зацепах за его шеей.

— Зачем он тебе? — сказала мама. — Брось!

— Ведь он рабочий! — возразила Эона. — Я переключу управление на себя.

— Там же еще два внутренних зацепа внизу, под ранцем: дернешь сильнее — только сломаешь, а ранец может рвануть, как хорошая граната! Лучше бежим! — махнула рукой Вера, всем видом выражая безнадежность ее «предприятия».

Эона с сожалением убрала руки от ранца и они побежали — к мэрии, за оружием, которое могло бы стрелять в текущих условиях, как предполагала мама. Добежав до следующего переулка, они осознали, что им не уйти: даггер, намеренно или нет, но следовал прямо за ними. Там же, на западной улице, Эона заметила точку, в которой она узнала Маркуса. Он стоял на месте и был окутан темным облачком. Было непонятно, откуда струилась «умная пыль», но было очевидно: если не предпринять что-нибудь, то в ближайшие несколько минут появится кокон, который унесет его.

— Нам не уйти, мама! — крикнула Эона, глядя на даггер. — Я остановлю его!

Вера прикусила верхнюю губу, тяжело вздохнула. Она замерла и с волнением ждала, что будет дальше.

Нужно метров тридцать. Примерно на такой дистанции она могла вмешаться в работу любого устройства, если не было никаких препятствий и сильных электрических помех. Можно и 50-60: в минуты волнения, стресса, дистанция могла увеличиваться более, чем в полтора-два раза.

Сердце ее разрывалось: она то и дело глядела, что происходит с Маркусом - она хотела туда, к нему, не дать забрать его, но и здесь грозила не меньшая опасность.

Беспилотник, вначале набиравший скорость, стал сбавлять ее, и подлетев к месту, где лежал H7, завис и секунд десять просто висел в воздухе. Эона сконцентрировалась и попробовала «достать» до него. Почти-почти.

Беспилотник ожил. Он сделал резкий разворот налево и обошел по дуге их с мамой.

— Что случилось? — произнесла сбитая с толку Эона.

— Среагировал на нештатную ситуацию, — сказала Вера. — Человеческими категориями я бы сказала, что он испугался. Тебя.

Эона улыбнулась, но быстро стала серьезной.

— Ты видишь? — показала она на Маркуса. К нему уже подлетел кокон и был в трех метрах от него. — Я должна спасти его.

— Хорошо, — кивнула мама. — Я побегу к мэрии.

— Нет, мама, одну я тебя не пущу. Кто знает, что там на пути?

— Мы не должны терять время, — властно прозвучал голос Веры.

— А я не хочу терять ни тебя, ни Маркуса. Подожди, пожалуйста, я заберу его, и мы отправимся вместе.

— Хорошо, — наконец уступила Вера.

— Найди, где укрыться, мама, я сейчас, быстро.

Вера кивнула и зашла во двор ближайшего дома. Эона бросилась со всех ног. Кокон уже коснулся рук юноши и все больше обтекал его вокруг, будто всасывая в себя. Отчаяние придало ей сил и скорости.

Кокон уже захватил Маркуса и поплыл вверх и между домами. Она попробовала остановить его мысленным усилием. Не вышло. А что если?.. Ей подумалось, что нарушение работы филы может причинить вред Маркусу и может лучше поработать с гравитонным полем: его форма, окружающая устройство, говорила, что само оно летать не способно — полет регулировался извне, с дальнего корабля, которого было не видно отсюда.

Гравитонным потоком она могла управлять, но достаточно слабо, умений хватало разве, что прыгнуть на высоту до пяти-шести метров, и безболезненно спланировать с крыши двухэтажного дома — выше зданий в поселке просто не было, а с мэрии прыгать ей еще не доводилось. И все же, Эона решила попробовать и «отправила» свое сознание на борьбу с гравитацией, уносящей ее Маркуса — может удастся остановить филу, а потом и вызволить любимого.

Глава 6

Во дворе, куда упала Эона, были Аня и Костя — близнецы-шестилетки Алины и Андрея. Они сразу закричали, и быстро забились туда, где им было ближе всего спрятаться — в угол между забором и домом. Они замерли и боялись издать хоть какой-то звук.

На крыльцо выскочил Андрей с ружьем. Он нацелился на Эону, но разглядев, кто перед ним, опустил оружие.

— Идите сюда, — крикнул он детям.

Они подбежали. Послышалось негромкое: «В дом, в дом, к маме». Малыши исчезли за дверью.

— Что случилось? — сказал Андрей, спускаясь с крыльца. Он подошел, помог подняться. — Как ты здесь очутилась? Я не слышал калитки.

— На нас напали, — сказала Эона, решив умолчать о том, как попала во двор.

— Кто? — спросил Андрей. Его взгляд выдавал желание услышать сначала ее версию, чтобы подтвердить собственную догадку.

— Я видела корабли атлантов, собирающие рабов. По улицам ходят «молотки».

— Я слышал гул в небе... — начал Андрей.

— Даггеры, — сказала она.

— Значит, не послышалось. Почему никто не оповещает?

— Радиоволны... вообще, любая передача электричества, блокируется.

— Так вот оно что, — произнес Андрей и, видимо, для верности, нажал большим пальцем триггер своего ружья. Ничего не произошло.

— Тесла-луча и Купола тоже нет, — Эона вытянула руку с указательным пальцем вверх.

— Ну это мы уже заметили, — произнес Андрей, бросив взгляд наверх. — Что же делать? — негромко произнес он, обращаясь не столько к ней, сколько собираясь с мыслями.

— Мама предлагала достать гаусс-оружие, но в мэрии сейчас очень опасно — прямо над ней завис один из ковчегов. Купол мэрии разрушен.

Андрей какое-то время простоял в задумчивости, потом видя, как Эона прихрамывает, переминаясь с ноги на ногу, и придерживает больной локоть, сказал:

— Зайдем. Тебе нужна помощь.

— Спасибо. Все обойдется. Лучше позаботьтесь о себе и о своей семье.

— Нет, заходи. Сейчас распотрошим аптечку, — Андрей потянул руку, чтобы увести ее с собой. Она помотала головой и отошла на шаг назад, давая понять, что не пойдет.

— Ты уверена? — спросил он.

В окне справа от крыльца показалась Алина. Во взгляде читались обеспокоенность и непонимание. Рядом копошились близнецы, уже беспечно улыбаясь и корча забавные, безобидные рожицы. Эона улыбнулась, глядя на них.

— Уверена, — ответила она.

Эона вышла на улицу, и слегка прихрамывая пошла к выходу из переулка. Андрей, продолжая держать ружье в руке, вышел за калитку и некоторое время глядел ей вслед, вероятно, ожидая, что она передумает и вернется за помощью.

Она дошла до дороги, по которой они бежали с мамой в направлении мэрии. Выйдя на нее, она огляделась, увидела, как в отдалении слева, с ружьем за плечом и металлической трубой в руке бежит рыжеволосый кудрявый мужчина - обувной мастер Валентайн, недавно разменявший шестой десяток. Она окликнула его, желая предупредить, но тот уже скрылся за поворотом. Она прождала недолго, на случай, если он вернется. Нет, никто так и не показался. Она повернула вправо.

Дойдя до предыдущего переулка, она свернула к дому, куда зашла мама. Попав во двор, она обнаружила маму сидящей на каменной скамье за каменным колодцем. Были видны следы вторжения: на колодце виднелись две опалины от выстрелов; металлический козырек крыльца дома обвалился к двери, так как его каменные опоры были разрушены. В грунте было продавлено множество крупных следов H7.

— Враг побывал здесь. — Мама поднялась и подошла к дочери. — Ну что? Как Маркус?

— Ничего не вышло... — едва сдерживая слезы, ответила она. — Они забрали его.

— Ты упала? — спросила Вера, глядя на платье дочери и то, как она прихрамывает.

Эона кивнула.

— Надо домой! — сказала Вера. — Тебе нужна помощь. Мэрия подождет.

Эона помотала головой.

— Не надо «помощь». Ты же знаешь, что скоро все само вернется в норму. И... и не надо в мэрию. Над ней ковчег, ее купол разрушен.

— Да? — растерялась Вера. — Тогда... — она замолчала, потом сказала: — Значит, путь нам туда заказан. Ну... пойдем, хотя бы переоденемся, раз «помощь» не надо, — предложила Вера, глядя с болью на дочь, и с сожалением — на ее помятое и изодранное платье, посеревшее и побуревшее от пыли и грязи.

Выйдя наружу, они пошли в обратном направлении к дому. В паре метров от дорожки к дому они наткнулись на тело мужчины в камуфляже, с обезображенной импульсом верхней частью лица. По короткой бородке они узнали тридцатидвухлетнего Феликса — одного из лучших сталкеров Sath Urels. Он лежал в густой траве и с дороги был не сразу виден, на груди у него была гаусс-винтовка с оптическим прицелом, которую он продолжал сжимать рукой.

Вера подошла, взяла оружие. Сняла с его плеча сумку с боеприпасом. Прищурила глаз и заглянула в прицел.

— Целый, — сказала она.

Эоне не по душе пришлась такая практичность мамы, но она понимала: ситуация обязывает. Она не могла оторвать глаз от мертвеца. За свои шестнадцать лет она впервые видела убитого человека. Перед ее внутренним взором пробежала череда воспоминаний, связанных с Феликсом. Еще позавчера она видела его на прогулке с собакой. И вот — его больше нет. Есть только его бездыханное, обезображенное тело.

Мама осмотрела винтовку, вынула из сумки патрон и вставила в оружие. Улица понемногу заполнялась людьми — с оружием и без.

— Идем, — потянула Вера ее за рукав. — Переоденемся, потом сорганизуемся с остальными.

Быстрым шагом они двинулись по тропе к дому.

— Надеюсь, у Орди все нормально, — сказала Эона. — Жаль, он не с нами.

— Да, — отозвалась Вера. — Ты заметила, как он изменился? И это его желание стать андроидом.

Сегодня был очередной раз, когда Орди отправился в полис по поводу своей трансформации в андроида. Тесты, согласования. Мама уже дважды ездила по этому поводу — ведь она была одним из двух робототехников Sath Urels с таким мощным послужным списком в своей области.

Глава 7

Внутри было темно, но это не мешало ей видеть происходящее. Все пространство вокруг было заполнено филами. Теперь они максимально напоминали капли, свисая с потолка. Одни были пусты и через какое-то время отсоединялись, уходя вниз. Возвращаясь с «добычей», они подлетали к небольшому отверстию, раскрывающемуся в потолке, и «присасывались» к нему.

Капля за каплей, одна за другой они крепились максимально близко, без зазоров, образуя бесконечную гроздь, уходящую влево и вправо, к которой каждую минуту добавлялась новая «ягода».

Справа от себя она увидела Адель — женщину с белоснежной сединой, на которой почему-то была ночная рубашка. Слева было пусто, но недолго — вскоре появилось еще одно знакомое лицо — 13-летнего Дениса, сына Альберта и Оксаны. И Адель, и Денис были погружены в сон.

Микроботы, которых она вдохнула, наконец-то, вышли из строя. Однако, преодолеть силу филы не получалось до сих пор. Внутри ковчега интенсивность воздействия даже возросла. Все больше клонило в сон.

Было непонятно, сколько времени прошло. Взглянуть на часы она не могла, вещество устройства не позволяло двигаться, оно хоть и было мягким, но при этом — густым, тягучим.

Стало совсем невыносимо: возникло гадко-тоскливое чувство от невозможности видеть происходящее; все, что ей было доступно — застывшие фигуры в коконах и кусочек потолка вверху. По затылкам и скрюченным позам трудно было понять, кто это, Эона лишь строила догадки. Не было даже как-то особенно страшно, угнетало непонимание, что будет дальше и что делать. Мысли не давали покоя и становились все более спутанными, все более вязкими...

* * *

Первое, что она почувствовала, когда очнулась — периодическую легкую вибрацию. Потом до ее сознания донесся постоянный, равномерный гул двигателя. Она открыла глаза. Вокруг нее по-прежнему висели коконы с захваченными.

Она больше не чувствовала угнетающего воздействия кокона. Попробовала двигаться: руки, ноги свободно передвигались в субстанции. Она мысленно воздействовала на филу. Та послушно отцепилась от отверстия и упала вниз.

На полу она какое-то время пробарахталась внутри кокона, не понимая, как выбраться. Потом, все же устройство поддалось, меняя консистенцию и форму; через несколько секунд внешняя оболочка распалась на несколько частей, продолжавших висеть в воздухе. Она перекатилась в другое место и «куски» кокона собрались обратно в одно целое.

Эона осмотрела себя, свое несчастное платье, потрогала лоб. Ссадины больше не было, рука, нога вернулись в норму.

Часы! Их не было! Она обхватила запястье ладонью, надеясь, что ей это только кажется. Обеими ладонями она закрыла лицо от обиды. «Где же я их потеряла?».

«Нет, — сказала она себе. — Я не заплачу»

Она отняла ладони от лица. Еще раз прислушалась к работе механизмов корабля. Ковчег все еще движется. Но... если фила выпустила ее... Может, скоро они прибудут в пункт назначения?

«Надо освободить остальных. Надо найти Маркуса», — с этими мыслями она начала ползать под коконами.

Довольно быстро до нее дошло, что найти именно Маркуса — безнадежная затея. Пленных было так много, и узнать каждого, находясь под филами, было делом трудным, а встав в полный рост, она быстро осознала, что такое решение не лучше, чем ползать под ними.

И все же... «Надо освободить хотя бы кого-нибудь...»...

Когда из кокона выпал пятый пленник, послышался странный шум. Словно смесь пронзительного ветра и чавканья большого зверя. Эона застыла и прислушалась. Гул двигателя стих.

Освобожденные ею лежали расслабленные, в неестественных позах, их капсулы вернулись на свои места. Когда выпал первый из них — Борис, получивший свое прозвище «Хорек» из-за характерно выступающих вперед челюстей — она попыталась привести его в чувство, но не смогла. Отходили ото сна освобожденные очень медленно, едва двигались, ненадолго открывая глаза.

Она потянулась к шестому, когда увидела, что далеко в центре раскрылось отверстие и коконы исчезают в нем один за другим. Выгрузка. Значит, догадка была верна, они долетели до места назначения. Она бросила шестого и начала метаться между уже спасенными.

— Вставайте... Ну вставайте же... — причитала она, проводя над ними рукой, в попытке изменить ритм мозговой активности.

Откуда-то возникли два орбота. Пришлось по-быстрому разобраться с ними...

Собрание коконов редело с ужасающей скоростью. Вокруг центра было уже порядочно свободного пространства, было видно, как все новые и новые капсулы по кругу, вместе со спящими внутри людьми — взрослыми, детьми — отправляются вниз.

— Где мы? — послышался мужской голос.

Она дернулась от неожиданности и обернулась. Это был Мадха́в, врач, работавший в поселковой больнице. Ему было под сорок, точного возраста она не знала, у него были густые черные волосы, усы, густая, не окладистая, но хорошая борода до самых висок. Он был в заляпанных грязью штанах и желтой, клетчатой рубашке с коротким рукавом.

— Мы внутри ковчега. И мы пленники.

Мадхав продолжал лежать. Он попробовал встать, но ему не хватало сил. Она помогла ему сесть. Он огляделся, увидел лежащие вокруг тела. Посмотрел, как в отверстии исчезают коконы. Сознание, органы все еще с трудом подчинялись ему: он пытался понять, что происходит.

— Что с нами случилось? Почему мы здесь, а они там? — кивнул он на одну из фил.

— Что-то произошло с нашими капсулами, — Она решила умолчать, что это ее рук дело. — Мы выпали из них. Может, какой-то сбой?

Мадхав кивнул.

— Нужно будет спасти остальных, — невнятно произнес он непослушными губами.

— Да, — согласилась она...

Ко времени, когда большая часть фил ушла вниз, Мадхав полностью пришел в себя, остальные трое уже были в сознании и самостоятельно двигались — кто-то лучше, кто-то хуже. Она могла освободить еще кого-нибудь, но боялась, что у Мадхава и остальных тогда возникнут вопросы к ней.

Вшестером они подошли к отверстию, метра два в диаметре. Вверх уходили несколько ярусов — капсулы в корабле размещались в несколько этажей: она со своими «спасенными» находилась на первом, над ними было еще четыре.

Глава 8

Дальнейшее все было как в тумане. Она видела, как Тара вытирает ей чем-то руку, как Алекс что-то говорит, как с опаской смотрит на нее Мадхав. Алекс начал ее тормошить, Тара прикрикнула на него. Она подняла Эону и повела куда-то.

Они оказались внутри сферы.

— Эона! — донесся чей-то крик. — Очнись!

Кажется, это был Алекс. Или Хорек? Где Лоренс? Она долго смотрела на лицо Алекса, рот которого быстро и так смешно двигался. Она засмеялась.

— Да что с тобой?! — донесся крик Алекса.

Она оглянулась, увидела внизу тело Хоакина, вокруг которого растеклась лужа крови, и вдали — тело Лоренса, вокруг которого растеклась не меньшая лужа крови.

Ее вдруг схватил приступ в районе живота. Она в последний момент удержала свой кишечник и мочевой пузырь от того, чтобы опорожниться. Она согнулась, закружилась голова. Изо рта полилось нечто. В холодном поту она чуть не упала на пол сферы, но Тара и Мадхав удержали ее.

— Ты слышишь?.. — донеслось до нее. — Ты умеешь?..

Она посмотрела на Алекса, потом на Тару и Мадхава.

— Кажется, ей лучше, — сказал Мадхав. — Взгляд стал осмысленным.

— Лоренс... — произнесла Эона. — Что с ним?

Мадхав покачал головой. Она снова посмотрела на все еще крепкое, не окоченевшее, но уже неживое тело. Сделала глубокий вздох.

— Что делать? — спросила она.

— У нас троих возникла мысль, — начал Алекс. — Мы не знаем, как ты это сделала, да и сейчас это неважно. Мы лишь хотим спросить — сможешь ты заставить эту штуку подняться туда?

Алекс показал наверх. Эона взглянула и не сразу поняла о чем речь.

— Оттуда они прибыли. Там может быть выход, — сказал он.

Она взглянула еще раз и теперь разглядела прямоугольный блок на стене корабля, отличающийся от остального корпуса.

— Я смогу, — кивнула она.

Эона сосредоточилась и начала менять движение гравитонного потока, с которым взаимодействовала сфера. Та послушно и плавно поплыла вверх.

— Ух! — воскликнул Алекс. — Как в лифте! Даже уши заложило.

С приближением к блоку наверху она различила три концентрических линии. Значит, здесь проем. Непростая задачка на многозадачность: не дать сфере упасть, пока она будет искать переключатель входа-выхода.

Эона случайно поймала взгляд Тары. Страх и недоверие. Взглянула на Мадхава и Алекса. У Мадхава — недоверие, но, кажется, страха нет. Алекс был беспечен — но, может, это только напускное?

Напрягая силы, она «двигала» сферу и изучала, как переключить приближающийся люк на открытие.

— Тебе тяжело? — спросил Мадхав.

Эона кивнула, улыбнулась и слегка покачала головой: не лучший момент задавать вопросы.

— Я верю в тебя, — произнес он.

Его простые слова, хоть и ненамного, изменили ее внутренний настрой. Она, наконец-то, нашла устройство, которое переключает люк...

Отверстие раскрылось и сфера вплыла в темноту, которая, впрочем, быстро сменилась видом комнат вокруг, занятых устройствами, за которыми сидели модификаты, выглядящие самым невероятным образом. Мутанты с изумлением смотрели на проплывающую мимо них сферу.

— Кабина управления, — произнес Алекс.

Впереди их ждал еще один проем, который, она открыла довольно быстро — механизм был устроен схожим образом с нижним люком. Они взлетели над ковчегом и увидели солнце, идущее к закату, но все еще располагавшееся довольно высоко в небе. Это было первым, что они разглядели. А затем — город. Вокруг раскинулось множество зданий из метагласса, что можно было понять по едва различимой матовости окон. А будь у ее спутников особые возможности, они смогли бы разглядеть, как и она, его мелкозернистую структуру.

Ковчег находился рядом с циклопическим сооружением круглой формы. От ковчега к краю крыши этого сооружения тянулась изогнутая черная труба. За дальним левым поворотом виднелся еще один ковчег, занимался он тем же самым — сбрасывал плененных.

Эона заставила сферу двигаться дальше, они отлетели метров пятьдесят, прежде чем ей стало понятно, что гравитонный поток резко пошел на убыль. Модификаты, наконец, сообразили вырубить его.

— Держитесь! — только и успела крикнуть она. Сфера камнем ухнула вниз.

Она попробовала применить прием с гравитацией, который использовала в собственных прыжках с высоты, чтобы замедлить падение. Это помогло и спасло им жизнь. Когда сфера ударилась, троих ее спутников откинуло, но намного слабее, чем это могло бы быть. Устройство сделало отскок метров на пятнадцать, и она снова пригасила силу удара сферы о поверхность. Давалось ей это непросто: платье, волосы Эоны сильно взмокли.

В этот раз никого не отбросило, они лишь неуклюже скатились по стене и лежали, барахтаясь и даже смеялись, несмотря на весь ужас происходящего.

Второй отскок оказался совсем слабым, и ей пришлось гасить уже не удары сферы, а ее кручение по поверхности улицы.

Она посмотрела на Мадхава, Тару, Алекса. Они были расслаблены и казались счастливыми.

«Я спасла их», — с удовлетворением подумала она. Это было хорошей компенсацией за то, что она совершила там... внутри...

— Идем, — сказала она.

— Ага, — живо кивнул Алекс. — На выход!

Они как можно быстрее вылезли из сферы.

— Возьмем ружья? — спросил Алекс, вопросительно глядя на Эону.

— Да, — сказала она. — Я взломала их идентификаторы.

Алекс достал ружья, одно протянул Мадхаву.

— Я ношу очки. Без них оно бесполезно. Случайно вас еще пристрелю,— без тени улыбки ответил Мадхав. — Дай лучше Эоне.

Она взяла протянутое ружье. Бросила взгляд назад, откуда они сбежали. На протяженной стене сооружения был виден огромный, серебристый выпуклый знак — два круга, вписанные один в другой, и два луча, исходящие с вершины внешнего круга в разные стороны, образуя незавершенный треугольник без нижней стороны. Оба луча касались внутреннего круга. Знак ярко отсвечивал на солнце.

«Атлантис», — подумала Эона. Да, это была она — эмблема Атлантиса.