Дочь друга. Два запрета

Глава 1

(Игорь)

Черт возьми, наконец-то дома. Лифт открывается прямо в прихожую, и я с наслаждением вдыхаю знакомый запах чистоты и покоя. Адская командировка позади, и вернуться на день раньше – лучший подарок самому себе. Сбрасываю сумку на пол, пиджак – на вешалку, расстегиваю манжеты. Тишина. Блаженная тишина.

Она длится ровно до того момента, как я делаю шаг в гостиную.

И застываю как вкопанный.

Спиной ко мне, в той самой гостиной, которую я покинул всего неделю назад, склонилась над журнальным столом женская фигура. Узкие спортивные леггинсы так ярко обрисовывают каждую линию ее округлых, соблазнительных ягодиц, что на секунду мне кажется, будто я попал не в свою квартиру. Футболка задралась, открывая упругую полоску кожи на пояснице, а волосы небрежно собраны в пучок, из которого на шею выбиваются отдельные мокрые от усердия пряди.

И главная деталь, которая все объясняет: из ушей свисают белые шнурки наушников. Вот почему она не слышит ни лифт, ни характерный щелчок его дверей прямо в прихожей моего пентхауса. Она в своем мире, полностью поглощенная уборкой под какой-то ритмичный бит, доносящийся оттуда тихим шипением.

Мозг, заторможенный усталостью, щелкает, как замок. Конечно, это Даша. Я узнаю ее сразу: по силуэту, по наклону головы. Но та Даша, которую я видел две недели назад на дне рождения моей дочери Насти, была в нарядном платье. А эта... эта в тысячу раз реальнее и опаснее.

Я прекрасно знаю, что Даша давно не тот угловатый подросток, но сейчас, в этой бытовой, почти интимной обстановке, ее пышные формы – мягкие изгибы бедер, талия и упругая грудь, подчеркнутая простой тканью футболки, – смотрятся откровенным вызовом. Не булочка, нет. Скорее, спелый, сочный персик, от которого так и тянет откусить.

— Даша? — мой голос звучит хрипло, выдавая не столько вопрос, сколько констатацию факта, смешанного с шоком.

Она не реагирует. Продолжает тереть стол, слегка покачиваясь в такт музыке. Приходится подойти ближе и, осторожно коснувшись ее плеча, повторить:

— Даш?

Эффект мгновенный. Она взвизгивает, подпрыгивает на месте, выдергивает наушники и резко оборачивается, прижимая тряпку к груди, как щит. Глаза – круглые блюдца, полные чистого ужаса. Щеки заливает густой румянец. Да, это она. Но в ее испуганном взгляде, в том, как выгибается ее тело, я вдруг с абсолютной ясностью вижу не подругу дочери, а женщину. Аппетитную, от которой у меня перехватывает дыхание. Черт возьми.

— Игорь Андреевич! Вы... вас не должно быть до завтра! — она сжимает в руках тряпку.

— План изменился, — пожимаю я плечами, медленно приближаясь. Интерес разгорается внутри. — А это что за перформанс? Настя попросила провести инвентаризацию пыли?

— Я.. я убираюсь, — она опускает глаза.

— Погоди-ка, — медленно произношу я, делая еще шаг ближе. — Дашуня, а не хочешь ли ты мне объяснить, что дочь Владислава Михайловича, человека, который скупает нефтяные вышки на завтрак, делает в моей квартире с тряпкой в руках? Твой папа в курсе, что его наследница подрабатывает клинером?

Эффект мгновенный. Она бледнеет.

— Нет! Игорь Андреевич, он не знает! И не говорите ему, пожалуйста! Это наш с Настей секрет... Папа вечно твердит, что мы ничего сами не стоим. А я хочу доказать, что могу. Но без опыта работу не найти... Настя сказала, ваша квартира свободна... Предложила убрать и ее к вашему приезду. Настя хотела вам сюрприз сделать: чистота и порядок. Я думала, успею, и никто не узнает.

О да, дочь, сюрприз удался! Смотрю на Дашу. На эту взрослую девушку, которая пытается доказать свою самостоятельность. И вижу в ее глазах не детский упрямый огонек, а серьезное, взрослое решение. Это... сводит с ума. Два моих железобетонных запрета трещат по швам. Дочь друга? Влад, прости. Сейчас Даша выглядит как нечто гораздо большее. Подруга дочери? Настя взрослая девочка, справится.

В ее глазах читается паника, стыд и что-то еще... призывное. Мой внутренний тормоз с треском ломается.

— Хорошо, — мой голос низкий, почти хриплый. — Я сохраню твой секрет. Но и ты мне кое-что обещаешь. Никогда и никому.

Я не даю ей опомниться. Моя рука скользит по ее щеке, пальцы впиваются в мокрые от пота волосы у затылка. Я притягиваю ее к себе и накрываю ее губы своими. Это не поцелуй. Это захват. Я чувствую, как она вся обмякает, а потом ее руки цепко обвивают мою шею, и она начинает отвечать с такой же жадностью.

Дальше – все как в густом, горячем тумане. Я не помню, как мы оказываемся в ванной. Кажется, я просто веду ее за руку, и она не сопротивляется, ее пальцы лишь сильнее впиваются в мою ладонь. Дверь душевой кабины распахивается с глухим стуком. Я с силой поворачиваю ручку смесителя, и сверху на нас обрушиваются потоки горячей воды, мгновенно застилая все плотной пеленой пара.

Она вскрикивает от неожиданности, прижимаясь ко мне. Сквозь мокрую ткань футболки я чувствую каждую округлость ее груди, каждый изгиб. Мои руки скользят под ее одежду, сдирая с нее тяжелую от воды футболку и леггинсы. Она помогает мне, торопливая и дрожащая.

И вот мы уже голые, скользкие, прижатые друг к другу под обжигающими струями. Вода стекает по ее коже, подчеркивая белизну плеч и соблазнительную полноту груди. Я притягиваю ее лицо к себе, и наш поцелуй становится еще более жадным. Мои ладони скользят по ее спине, вниз, охватывая ее пышные, упругие ягодицы, прижимая ее к моему напрягшемуся возбуждению. Она стонет мне в рот, ее руки путаются в моих волосах, ее бедра непроизвольно двигаются навстречу моим рукам.

Глава 2

(Игорь)

Шелест лифта затихает, оставляя меня в оглушительной тишине. Я все еще стою в душевой, прислонившись лбом к холодной плитке. Тело горит, каждый нерв будто оголен. Возбуждение, которое я с таким трудом отбросил, не ушло: оно сжалось в тугой, болезненный комок внизу живота, в самых яйцах. Тупая, ноющая боль, знакомая каждому мужчине. Требующая разрядки. Чертов организм. В сорок с лишним лет он уже не прощает таких игр.

С глухим проклятием я отстраняюсь от стены. Снова пускаю воду. Левая ладонь с размаху шлепается о мокрый кафель, поддерживая равновесие. Правая опускается вниз, крепко обхватывая воспалившуюся, будто чугунную плоть. Это не удовольствие. Это необходимость. Гигиена. Сброс опасного давления.

Глаза сами закрываются, и в голову вламываются образы. Ее спина, выгнутая в дуге, когда она мыла стол. Влажная футболка, прилипшая к спине. Стон, который сорвался с ее губ, когда я прикусил ее нижнюю губу. Я представляю, что она не ушла. Что она все еще здесь, стоит на коленях передо мной, а ее распухшие от поцелуев губы...

Движения руки учащаются, становятся резче, почти грубыми. Голова запрокидывается назад, я упираюсь затылком в стену. Из горла вырывается хриплый, сдавленный звук, не то стон, не то рычание. Мускулы на животе и бедрах напрягаются до дрожи. И наконец, с мучительным, долгожданным спазмом, извергается горячее семя. Оно бьет струями по мокрой кафельной стене, белые капли медленно стекают вниз, смываемые струями с душевой лейки.

Я тяжело дышу, опершись о стену обеими руками. Не облегчение. Пустота. И горький привкус стыда. Я стою под ледяной водой, пока кожа не онемеет, пытаясь смыть и это ощущение, и остатки ее прикосновений, и следы своей слабости.

Через полчаса я сижу в той самой гостиной, которую она убирала. На бедрах – полотенце. В руке бокал виски. Я пью большими глотками, пытаясь загнать внутрь поднимающуюся тревогу. Что я наделал? Влад... Настя... Глупость, чистейшей воды глупость.

И тут звонит телефон. Смотрю на экран – «Влад». Сердце на мгновение замирает. Неужели она уже все...? Беру трубку, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Слушаю.

— Игорь! Ты где? — в трубке привычный, густой бас. — В городе, надеюсь? Не вздумай сегодня слинять, жду тебя к семи. Юбилей, как-никак. Таисия уже заехала, помогает с организацией.

Таисия. Еще один гвоздь в крышку моего гроба. Именно с ней все ожидают, что я появлюсь. Партнер по бизнесу. Практически официальная спутница.

— Конечно, буду, — отвечаю я, и взгляд сам падает на то место на полу, где только что стояла Даша. — Поздравлять буду.

— Отлично! Дашенька моя тоже приедет, с Настей твоей, — добавляет он, и в его голосе слышна неподдельная нежность.

Дашенька... От этого слова по спине пробегает холодок, смешанный с новым витком желания.

— Прекрасно, — говорю я, а голос звучит хрипло. — Увидимся.

Кладу трубку. Делаю последний глоток виски. Теперь вечер обещает быть гораздо более интересным и опасным, чем я мог предположить. Мы увидимся. И на этот раз вокруг будут десятки глаз. А смотреть я буду только на нее.

Глава 3

(Даша)

Боже, какой же это ад. Я сижу рядом с Настей в ее машине, уткнувшись лбом в прохладное стекло, а в голове будто заевшая пластинка: его руки, его губы, горячая вода и тот взгляд, полный звериной страсти, от которого до сих пор трясет.

Настя уверенно ведет машину по автостраде, унося нас к загородному коттеджному поселку. Именно там мой отец, Дроздов Владислав Михайлович, снял на свой юбилей шикарный особняк. Подруга без умолку болтает о предстоящем вечере, а я лишь киваю, делая вид, что внимательно слушаю.

— Ну, ты держись сегодня, — предупреждает она, — твой батя наверняка снова заведет свою шарманку про «самостоятельность» и «кто без меня чего стоит». Но мы-то с тобой знаем правду, да? Скоро он узнает, что его дочка – не лоботрясница, а сама может заработать!

Она сияет от гордости за нашу аферу с клинингом. Это ведь ее идея устроиться в агентство, где не требуют опыта, и «быстренько срубить бабла», чтобы доказать моему отцу, что я не намерена всю жизнь сидеть у него на шее. А квартиру отца Насти убрать к его приезду – это же просто блестящий ход, отдельная статья дохода.

Да, у меня есть диплом. Красный. И ноль практического опыта. Пока. А вот мои «хочу» давно перевешивают финансовые возможности, ведь папа четко дал понять: «Деньги с неба не падают, надо уметь их зарабатывать. Самой. А не прячась за моим именем». Легко ему говорить, когда у него с Игорем общий бизнес размером с небольшое государство.

И вот этот самый Игорь… Тот, с кем у моего отца партнерство. Тот, кого я с пеленок обязана называть «дядя Игорь». Тот, чьи губы я до сих пор чувствую на своей коже.

— Ты чего такая тихая? — Настя бросает на меня встревоженный взгляд. — Мой папа тебя не сильно напугал? Я же признала, что облажалась с датами его приезда!

— Да нет, все нормально, — мычу я, все так же глядя в окно. — Просто вышло неловко. Застал меня совсем врасплох.

Главное, что наш секрет с клинингом он не выдал моему отцу. А вот все, что было потом… это мое. Только мое. Как горящий уголек в груди, который я ношу с собой и боюсь потушить.

Особняк отца, когда мы наконец подъезжаем, сияет, словно новогодняя елка. Переступив порог, мы окунаемся в гул голосов. Вокруг сплошной бомонд: дорогие костюмы, изысканные манеры, томные взгляды. И среди этого блеска я сразу, будто на маяк, натыкаюсь взглядом на него. На Игоря.

Он стоит с бокалом у камина, беседуя с моим отцом и… с ней. С Таисией. Эта блондинка, их партнер по бизнесу, висит у него на плече, словно дорогая шаль. Смотрит на него так, будто он уже ее безраздельная собственность. Меня аж передергивает от внезапной волны злости. Или это ревность? Что за бред.

И в этот самый момент он поднимает глаза. Прямо на меня. Наши взгляды сталкиваются – бац! – и по всему телу пробегают мурашки. Я краснею, как рак, и поспешно отворачиваюсь, чувствуя, как сердце колотится, будто хочет выпрыгнуть из груди и сбежать.

— А вот и моя красавица! — громоподобный голос отца прокатывается по залу. Он широко улыбается, раскрывая объятия.

Я подхожу, и он прижимает меня к себе, звучно целуя в щеку.

— Ну как, Игорь? Не зря я хвастался? Говорил же, кому-то достанется настоящее сокровище: умница, красавица, и характером вся в меня! Осталось достойного жениха найти, а это, считай, самая сложная работа! — папа подмигивает мне, и я изо всех сил стараюсь улыбнуться в ответ, чувствуя, как горит все лицо.

Игорь медленно приближается. Он пахнет так же, как и тогда: дорогим парфюмом, в котором холодноватая сладость сандала и кожи пронзается острой вспышкой черного перца. Это запах мужчины, уверенного в своей власти: сложный, неуловимый, но врезающийся в память навсегда.

Он смотрит на меня не как старый друг семьи на дочь приятеля. Его взгляд скользит по мне быстрым, оценивающим движением, задерживаясь на губах, на линии шеи, и в его глазах я читаю то же самое, что было утром: осознание всего, что произошло между нами. Взгляд тяжелый, прямой, без тени стеснения, полный немого вопроса и невысказанного обещания.

— С тобой не спорю, Влад, — произносит он ровным голосом, не отрывая от меня глаз. — Сокровище. Бесспорно. Здравствуй, Даша.

— Здравствуйте, Игорь Андреевич, — выдавливаю я, уставившись в пространство где-то за его плечом.

— «Андреевич»? — смеется отец. — С чего вдруг такой официоз? Да брось ты, Игорь тебе как родной, считай, с пеленок тебя знает. Ты уже выросла из возраста, чтобы называть его «дядей». Просто Игорь. Я прав?

Просто Игорь… После того как его язык был у меня во рту?..

Таисия приближается с натянутой улыбкой и берет Игоря под руку.

— Игорь, дорогой, нас ждут. Пора начинать. Влад, пойдемте.

Она увлекает их за собой, но Игорь на прощание бросает на меня последний взгляд. Короткий, но такой горячий, что у меня перехватывает дыхание.

И весь вечер мы водим этот немой хоровод. Я чувствую его взгляд на своей спине, на шее, на обнаженных плечах. А сама, словно загипнотизированная, ищу его в толпе. Мы несколько раз сталкиваемся у стола с закусками. Его пальцы касаются моей руки, когда мы тянемся к одной и той же тарталетке. От каждого мимолетного прикосновения у меня подкашиваются ноги.

— Ты чего вся раскраснелась? — шепчет мне Настя. — У тебя лицо огнем пышет! Тебе плохо?