Доказательство противоестественной магии

пролог

Всё началось со дня рождения Немца — да-да, Елены Немичевой, которую подруги ещё со школы звали только так. Просто от фамилии отгрызли кусок, а что вы хотели? Шутки шутками, но к своим 52 годам Немец уже привыкла к этому прозвищу, как к старому халату — удобно, родное, и менять не собирается. И вот, на её 52-летие, четыре бесстрашные, слегка поседевшие, но не сдающиеся подруги — Литовкина Наталья (Литва), Славгородская Алёна (Слива), Светлана Найденова (Найда) и Молчанова Наталья (Молчаниха) — совершили подвиг дружбы. Разбросанные жизнью по разным городам (две в Элисте, другая в Павловом Посаде, четвёртая в Химках), они прикатили в Москву с одинаковыми футболках и банданами с гордой надписью на них: «Банда ведьм».

«А чего? Весело же!» — беззаботно ржали они, не подозревая, что Вселенная — та ещё буквоедка. Она не шутит. Она всё воспринимает буквально.

Знай они, чем обернётся эта выходка — не то что банданы бы сожгли, а на всякий случай заперлись бы дома на месяц, обложившись чесноком, святой водой и иконой. Но увы — рок уже хихикал в кулак, потирая руки. Пьяные мечты – опасная штука

День рождения удался на славу: вино лилось рекой, водопадом, цунами, разговоры грели душу, а воспоминания поджаривали мозг до хрустящей корочки. К полуночи три «ведьмы» уже блаженно посапывали, разложившись по диванам, как мешки с картошкой. На поле боя остались только Немец и Литва — женщина с характером шторма, упрямством бульдозера и скоростью мысли опьяневшего гепарда.

— А помнишь, Ленчик, как мы запоем фантастику глотали? — ностальгически вздохнула Литва, размахивая бокалом так, что вино угрожающе плескалось на грани катастрофы. Ещё полградуса — и красное пятно на белой блузке Немца стало бы историческим.

— Да мы и сейчас её читаем! — фыркнула Немец, но глаза её уже блестели. Не просто так. Опасным блеском.

— А помнишь, как мечтали стать попаданками? — Литва закатила глаза с таким видом, будто вот-вот вызовет демона. Или сама станет им.

— Литва, для тебя всё что угодно?! — засмеялась Немец, но в голосе уже дрожала та самая нотка. Та самая, из- которой в студенчестве они оказывались то на крыше общежития, то в милиции, то в чужом городе без денег.

— Ладно, давай мечтать!

И две взрослых, солидных тётки, нагрузившиеся алкоголем до состояния "ой, всё", пустились в бурные фантазии о приключениях в иных мирах.

Вселенная: "Ну вы просили!" И в этот момент что-то пошло не так. Может, звёзды встали криво. И рулетка Вселенной остановилась именно на них, потому что в параллельном мире маг, тоже напившись, неправильно чихнул.А может, сама Судьба, услышав их, решила: "А давайте-ка повеселимся!" Так или иначе, реальность дёрнулась, как плохой сигнал телевизора. И... БА-БАХ!

ГЛАВА 1

"Господи, какие же они неудобные, эти каменные полы!" — первая мысль, пронзившая сознание Немца, когда она попыталась пошевелиться. Её спина ныла так, будто по ней не просто проехался танк, а целая колонна бронетехники. С трудом разлепив веки (кто-то явно забыл предупредить, что утро после дня рождения должно начинаться с кофе, а не с ощущения, будто тебя использовали в качестве коврика для ног ), она уставилась в потолок. Высокий, сводчатый, с паутиной в углах, где кажется, ещё шевелилось что-то мохнатое и явно недружелюбное — прямо как в средневековом замке после особенно бурной вечеринки троллей.

— Твою мать… — рядом раздался хриплый голос, больше похожий на рык голодного медведя, только что разбуженного посреди зимы. — Что за дрянь мы вчера пили?!

Немец медленно повернула голову — шея скрипела, словно несмазанная дверь в заброшенном доме — и… застыла, как вкопанная. Перед ней сидела орк-женщина.Да-да, именно орк.

Ну, кто ещё мог так выглядеть? Гладкая зеленоватая кожа, будто вымоченная в малахитовой краске, выпирающие клыки, способные перекусить стальной прут, и копна чёрных, длинных кудрявых волос, . Её рост возвышался над всеми окружающими, словно дуб среди кустарников — внушительно, неоспоримо и с налётом "я здесь главная, вопросы есть?" Мускулы её рук были рельефны настолько, что, кажется, могли бы служить учебным пособием по анатомии для начинающих воинов. Казалось, она источала не только дикую, звериную мощь, но и какую-то первобытную грацию — противоречивую, но оттого ещё более завораживающую. Взгляд её, несмотря на зеленоватый оттенок кожи, был пронзительным и умным, словно за ним скрывался целый мир, недоступный для обычных смертных. Словно она была не просто орком. Она была самой природой — дикой, неукротимой и совершенно не собирающейся просить прощения за своё существование. Запах звериных шкур, влажной земли и древних трав витал вокруг, смешиваясь в густой, почти осязаемый кокон.

— Мама… — выдохнула Немец, чувствуя, как мозг отчаянно пытается перезагрузиться.

Орк (а точнее, Литва в новом "амплуа") оскалилась.

— Я не поняла… Где Немец, Слива, Найда, Молчаниха?! — её голос звучал так, будто она пережёвывала гальку, да ещё и с удовольствием.

— Я здесь… — из угла донесся испуганный, мелодичный голосок, словно серебряный колокольчик, упавший на бархат.

Они разом повернулись и…

Увидели эльфийку. Да, да, это была она! Белоснежные волосы, ниспадающие ниже пояса, струящиеся, будто жидкое серебро. Кожа — безупречно гладкая, словно выточенная из мрамора, но тёплая, живая, сияющая изнутри. Заострённые уши, изящные черты лица, хрупкая фигура, от которой веяло такой грацией, что, казалось, она вот-вот растает в воздухе, как утренний туман.

И в тот же момент… Раздался душераздирающий, полный ужаса крик:

— НОГИ! ГДЕ МОИ НОГИ?! ААААА!

Медленно, с ощущением, будто они вот-вот узрят нечто, после чего спать спокойно уже не получится никогда, они повернулись на крик.

И увидели русалку. Но не просто русалку. Самую прекрасную из тех, что они когда-либо видели. Её кожа сияла перламутровым светом, будто впитала в себя лунные блики. Глаза — большие, цвета морской волны, в которых плескалась настоящая тоска по чему-то безвозвратно утерянному.

А хвост… О, этот хвост! Переливающийся всеми оттенками изумруда и бирюзы, будто сотканный из самого моря. Но самое странное было в том, что чем громче орала русалка, тем быстрее её хвост превращался в человеческие ноги. Буквально на глазах. Перестав орать, русалка с облегчением уставилась на свои новоприобретённые конечности и принялась щупать их с выражением человека, который только что обнаружил, что у него выросли дополнительные пальцы.

— Ты кто?! — прохрипела Литва-орк.

— Найда… — машинально ответила русалка, не отрывая рук от своих ног, словно боясь, что они вот-вот снова сольются в хвост.

— А ты кто? — Литва ткнула пальцем (точнее, когтем, больше похожим на кинжал) в эльфийку.

— Слива… — та ответила певуче, словно пробуя новый голос, и тут же замерла, осознав, насколько он теперь отличается от её привычного.

— Дай угадаю… — Литва медленно перевела взгляд на Немца. — Ты — Немец. Теперь осталось найти Молчаниху.

И тут… Раздался стук.Монотонный. Настойчивый.Такой, от которого по спине пробежали мурашки.

— Та-а-ак… — Литва встала, как охотник, почуявший добычу, и двинулась на звук, её мощная фигура отбрасывала на стены угрожающие тени.

Остальные поплелись за ней, переступая через обломки мебели (кто-то тут явно не жалел интерьера, да и вообще, судя по всему, был большим поклонником тотального разрушения).

Когда они обошли груду поломанной мебели, перед ними открылась картина странная, тревожная и откровенно сюрреалистичная.

Маленькая девушка — ну очень маленькая, метр сорок от силы — сидела на развалинах стены, яростно стуча по камням каким-то загадочным предметом. Её тёмная кожа контрастировала с ярко-рыжими, почти огненными волосами, которые вились непослушными прядями, словно пытались сбежать с её головы.Изумрудные глаза — большие, как у совы, и такие же пронзительные — были прищурены в сосредоточенной гримасе. Брови нахмурены так, будто она решала мировую загадку, а не колотила по кирпичам. И самое странное — камни в её руке. Они то появлялись, то исчезали, словно подчиняясь какому-то неведомому ритуалу.

Литва-орк нависла над ней, как грозовая туча. Её зелёная тень накрыла гномиху (а кто же ещё это мог быть?), делая её ещё меньше, ещё хрупче.

— Ты Молчаниха?! — гаркнула Литва голосом, похожим на обвал в горах.

Девушка взвизгнула, швырнула камни в воздух (те испарились, не долетев до пола) и шлёпнулась на груду кирпичей, прижимая к груди оставшиеся, словно это были её последние сокровища.

— Я... Да... — прошептала она заикаясь. — Вы... кто?..

Её глаза — эти огромные, светящиеся изумрудные диски — расширились до предела, наполняясь чистым, неразбавленным страхом. Литва тяжело выдохнула.

ГЛАВА 2

— Я, вампир? — прошептала Немец, с ужасом разглядывая свои бледные руки с неестественно длинными ногтями. Голос её дрожал, глаза были полны паники. — Господи, я вампир! — её крик эхом разнёсся по каменным стенам. — Я сгорю на солнце, меня сожгут, проткнув осиновым колом! Я не отражаюсь в зеркалах, у меня не бьётся сердце, я буду пить сырую кровь... — она зарыдала в отчаянии, повалившись на колени и обхватив голову руками. — Я даже "Сумерки" не смотрела! Это наверное позор для вампира!

— Ты не сгоришь на солнце, — спокойно заметила Слива, указывая пальцем куда-то вверх.

Все подняли головы. В потолке зияла огромная дыра, и через неё лился яркий солнечный свет, который падал прямиком на Немец, освещая её как на сцене. Немец зажмурилась от страха... и через секунду осторожно приоткрыла один глаз.

— Ой, — сказала она с удивлением.

— И ты увидела себя в зеркале? — пискнула Молчаниха, тыча пальцем в треснувшее зеркало, где всё ещё было видно вампирское отражение.

— Ну, а если нас проткнуть и сжечь, мы все умрём, Ленчик, — философски заметила Литва, похлопывая её по плечу рукой. — Ты не особенная.

Немец чуть поутихла, кажется, успокоилась. Но ненадолго.

— А кровь? — снова всплеснула она руками, глаза её снова наполнились ужасом. — Я не хочу пить кровь! Я веган! Ну, почти. Я буду убийцей! — она глянула на неподвижное тело колдуна и снова зашлась в истерике. — Я уже убийца! Меня в тюрьму! Пожизненное!

Слива, вздохнув, бодро подскочила к "трупу" и наклонилась, старательно пытаясь нащупать пульс.

— Не-е, живая тварь! — воскликнула она с явным облегчением. — Найда, твой выход! И помни — брызгай водичкой только по нему, это он, а не мы, хотел тебя убить! Попробуй режим "брызги", а не "цунами"!

Все, на всякий случай, дружно отпрыгнули назад, принимая оборонительные позы. В этот момент колдун, решив подать признак жизни, слабо застонал и медленно приподнял голову. Его взгляд был мутным и совершенно потерянным. Но русалка, уже глянув на него с немым возмущением, не стала ждать.

— Хочу воды! — громко и чётко заявила она, и в голосе её звенела непоколебимая решимость.

И тут же в лицо колдуна с оглушительным рёвом ударил концентрированный поток ледяной воды, словно из гидроусилителя пожарного катера. Струя была такой силы, что его голову с грохотом отбросило назад о каменный пол. Заодно волной накрыло и всех остальных, оставив их мокрыми, ошалевшими и отплевывающимися. В наступившей тишине, нарушаемой лишь мерным капаньем воды с потолка, Слива с невозмутимым видом принялась выжимать свои густые и длинные волосы.

— Я думаю, ему было больно, — констатировала она, как заправский эксперт. — Но зато освежающе.

— Ты его добила, — с плохо скрываемым сарказмом сказала Немец, стряхивая с себя воду и с облегчением понимая, что не стала убийцей. — Значит, убийца не я, и не дворецкий, а Найда! Поздравляю, дорогая, ты — официальный палач в нашей банды.

— Светик, ты пойди его по щечкам, на всякий случай, может и очнётся, — мягко, почти матерински попросила Литва, снимая с себя мокрую накидку и бросая её на пол с тихим шлёпком. Она смотрела на смущённую Найду с ободряющей, но усталой улыбкой.

Найда, вздохнув и поморщившись, нехотя присела на корточки рядом с бесформенной грудой мокрого бархата и седых волос, которая когда-то была грозным колдуном. Она осторожно, будто боясь обжечься, взяла его за щеки и жалобно, почти плача, прошептала:

— Ты живой? Давай же, скажи что-нибудь! Хоть слово! Хоть ругательство!

Раздался тихий, хриплый стон, а затем глубокий, надрывный кашель, от которого всё тело колдуна затряслось. Все вокруг разом выдохнули с таким облегчением, будто только что избежали коллективного пожизненного заключения.

Когда он наконец пришёл в себя, кое-как доковылял и плюхнулся в единственное уцелевшее кресло, в комнате воцарилась тягостная тишина. Он сидел, обмякший и побелевший, и молча их разглядывал. Его глаза, тусклые и уставшие, медленно сканировали каждую из них, останавливаясь то на клыках Литвы, то на сияющей коже Сливы, то на бледном лице Немец.

— Ээээ, с чего начнём? — пискнула Молчаниха, первая нарушив молчание. Она сделала крошечный шажок вперёд, ломая напряжённую паузу.

— Кто вы такие? — медленно, с трудом выговаривая слова, спросил он. Голос его был хриплым и разбитым.

— Люди, — твёрдо, с достоинством начала объяснять Слива, скрестив руки на груди. — Вернее, уважаемые, солидные и состоявшиеся женщины. Мы требуем объяснений, на каком основании мы оказываемся здесь, в вашем мире, без нашего на то согласия!

— Вы... люди? — недоверчиво, с явным изумлением окинул взглядом компанию колдун. Брови его поползли вверх. — Подождите, вы же из другого мира. Я вызывал демонов из нижнего мира. Там... там есть люди?

— Не из нижнего мира и не путайте всё! — спокойно, но с железной ноткой в голосе ответила Молчаниха. — Мы из мира людей, где магии нет, не было и не предвидится, и нам сейчас очень, знаете ли, нелегко со всем этим... разбираться.

— Вам нелегко? — с горькой, ироничной усмешкой произнёс колдун, обводя взглядом тот апокалиптический хаос, что царил в его некогда величественной лаборатории. — Вы были людьми и не обладали магией?

Все дружно закивали, как группа провинившихся школьниц. В этот момент в его глазах что-то щёлкнуло. Взгляд зажёгся внезапной догадкой, диким, почти безумным восторгом. Он резко вскочил на ноги, задев опрокинутый стол.

— Я... Я взял сознание людей из другого мира, создал тела существ этого мира и переселил туда сознание людей из мира без магии?! — воскликнул он, и голос его звенел ликованием и ужасом одновременно. — Я... Я — великий маг! Я совершил невозможное!

— Дайте подумать! — выдохнул он и заходил по лаборатории, сметая остатки стекла ногами и бессвязно бормоча себе под нос, полностью погрузившись в водоворот собственного открытия.

— Слушай, а по жрать у тебя ни чего нет? — вдруг громко и уверенно заявила Литва, прерывая его размышления. — Пригласил гостей — корми, пока думаешь! — Она упёрла руки в бока, и её орчий вид внезапно стал напоминать разгневанную столовую даму.

ГЛАВА 3

Утром, еле разлепив глаза, первое, что увидел колдун, были пристально смотрящие на него глаза вчерашних гостей. Они стояли полукругом, и в их взглядах не было и намёка на утреннюю сонливость — только заряженная, напряжённая решимость. Солнечный луч, пробивавшийся сквозь пыльное окно, ярко высвечивал их лица: суровое лицо Литвы, полные тревоги глаза Найды, испуганно-сосредоточенный взгляд Молчанихи и холодную, аналитическую ясность во взоре Сливы.

Память о вчерашнем дне тяжело и неприятно пронеслась в его голове. Со стоном он инстинктивно потянулся к ближайшей бутылке, ища спасения в забытьи.

— Ну, уж нет! — громоносно, с рычащим оттенком прозвучал голос Литвы. И она грубо отшвырнула бутылку подальше, та звякнула и покатилась по каменному полу. — Сначала ты нам расскажешь всё о нас. Кем ты нас сделал? — она наклонилась к нему, и от её близости стало тесно. — Потом, вернёшь домой. А потом хоть запейся! И заметь, не мы к тебе напросились, а ты, гад, забрал нас из дома, семьи, любимых работ!

— И нелюбимых тоже! — не к месту, но с искренним возмущением вставила Найда, словно это было принципиально важное дополнение.

Колдун, видя непреклонные, как скала, выражения лиц своих собеседниц, понял, что сопротивление бесполезно. С тихим стоном и проклятием, с трудом поднявшись, он прошаркал к потертой тумбочке, стоящей в углу комнаты, и достал оттуда маленький пузырёк с прозрачной зеленоватой жидкостью, которая подозрительно поблёскивала в утреннем свете.

— Что? Это зелье для быстрого опохмела, — буркнул он, не дожидаясь вопроса, и залпом выпил содержимое.

Прошло буквально несколько мгновений, и глаза колдуна прояснились, в них появилось острое, искрящееся осознание. Тело перестало быть ватным и подкошенным, движения стали чёткими и уверенными. Он величаво устроился в мягком кресле, с достоинством расправил складки на своем камзоле и ехидно усмехнулся, глядя на них сверху вниз.

— Ну вот, теперь я вполне готов к вашим вопросам, — начал он, сладко растягивая слова и скрещивая руки на груди с видом полного превосходства. — Итак, дорогие мои незваные гости, начинайте спрашивать. Только, пожалуйста, по очереди. Я человек терпеливый, но не безгранично.

— Не нравится мне что-то его тон, — задумчиво сказала Литва.

— Ну и ладно. Начнем с меня! — стремительно выпалила Немец, её глаза загорелись алым азартом. Она буквально нависла над колдуном, засыпая его вопросами так быстро, что он едва успевал моргать. — А я как могу превратиться в летучую мышь или туман? А где вампиры живут? А почему я не обладаю совершенной красотой? И вообще, что я магического могу? Я хочу всё и сразу!

— Что за чушь?! — искренне опешил колдун, отшатнувшись в кресле, будто от внезапного порыва ветра. — Превратиться в мышь, а тем более в туман, невозможно! Это сказки ! Про тебя я мало что знаю. Знаю только, что вас — единицы на этой планете. И редко кто выжил после встречи с вами, когда вы в своей... истинной ипостаси. — Он сглотнул, и его взгляд на мгновение стал отстранённым, он вспомнил Немца в своей ипостаси. — Одно знаю точно: вас на этой планете боятся все без исключения. Вами пугают детей, вами пугают в храмах, люди носят на себе обереги от вас, чтобы вы к ним не приближались. Которые, как я понял, совсем не работают, — уже уныло пробормотал он, с досадой сорвав с шеи какой-то замысловатый медальон и с силой зашвырнув его в угол. — Вы обладаете мгновенным перемещением, невероятно развитой регенерацией и большой физической силой. Это всё, что я знаю. А насчёт красоты... ну, какова природа, такова и внешность, — закончил колдун, разводя руками с видом человека, который констатирует очевидный, но досадный факт.

— Ух, ты, мгновенное перемещение? — встрепенулась Немец, и её лицо озарилось восторгом первооткрывателя. — А как это работает? А, дайте догадаюсь, нужно сильно захотеть!

И в ту же секунду она пропала. Воздух с шумом хлопнул, и она тут же материализовалась, с грохотом влепившись в дверной косяк.

— Вы видели, получилось! — радостно, чуть ли не визжа от восторга, закричала она, ощупывая свой явно сломанный нос, который с противным хрустом сам вправился на место буквально за минуту. — Да и мне не больно! Бинго!

Не успели все опомниться от этой выходки, как она снова радостно закричала:

— А так я могу?! — и опять исчезла.

— Ура-а-а! Я как Капитан Америка! — донеслось сверху.

Все, как по команде, подняли головы и увидели, как она, раскачиваясь, висит на массивной старинной люстре. Люстра жутко затрещала, заскрипела и с громким металлическим стоном стала падать вниз, увлекая за собой восторженного вампира.

— Хочу воды! — испуганно, почти рефлекторно, выкрикнула Найда.

И в следующее мгновение на всех обрушился мощнейший поток ледяной воды, смешанный с обломками люстры, кусками штукатурки и мокрой, но невероятно довольной Немец.

— Смотрите, смотрите! Как быстро у меня срастается рука! — Немец продолжала радоваться, демонстрируя под странным углом торчащую кость, словно это был выигрышный лотерейный билет. Она, казалось, вообще не замечала, что вся компания стоит по щиколотку в мутной жиже, а с потолка капает и течёт ручьями.

— Ты, Карлсон, недоделанный! — зарычала Литва-орк. — Ещё одна такая "сдача" ГТО, и я отправлю тебя в окно. Надеюсь, ты там долго и мучительно будешь срастаться!

— Найда, а можно водичку хотя бы подогревать? — выплюнув кусок штукатурки, с дрожью в голосе спросила Слива, пытаясь отжать свои насквозь мокрые белоснежные волосы.

— Угу, только орчанку об этом не проси, — мрачно, выжимая свой дорогой камзол, процедил колдун.

— А нет, Литва, не стоит беспокоиться! — тут же спохватилась Слива. — Будем считать, мы закаляем своё здоровье и дух! Экстремальное закаливание!

— Девочки, простите, я случайно... — Найда, растерянно заложив руки за спину и краснея, пыталась объяснить свою роль в произошедшем. — Сначала я испугалась за Немец, а потом испугалась самой люстры, и... так вот получилось!

ГЛАВА 4

— Эй, приходи в себя! — тихо, но настойчиво повторяла Слива, гладя Найду по щеке. — Всё хорошо... Всё хорошо... — но её собственный голос выдавал панику.-Найдочка, ну что ты так переживаешь? — участливо, почти шёпотом говорила Слива, нежно поглаживая холодную руку подруги. — Мы же вернёмся домой, не переживай. Мы никуда без тебя не денемся! Мы все вместе.

— А если мы задержимся? — запричитала Найда, медленно приходя в себя. Голос её был слабым, дрожащим, полным настоящей, животной паники. — У меня двое детей, четверо внуков разного возраста... Я с ними-то не всегда справляюсь! Я не хочу столько детей! — она почти завыла, в ужасе зажимая лицо руками, будто уже видела перед собой орду голодных, кусачих мальков.

— Слушай, — ободряюще, стараясь звучать уверенно, сказала Литва, опускаясь на колени рядом с диваном. — Колдун упомянул какой-то определённый возраст. Может, ты ещё не достигла его? Может, у тебя ещё лет сто впереди? — в её голосе сквозилa наивная, но искренняя надежда.

Слива резко повернулась к колдуну, её эльфийский взгляд стал острым, как шило.

— Сколько лет ей должно быть? — выдохнула она, впиваясь в него глазами.

На что он лишь развёл руками и пожал плечами с видом полного безразличия учёного, наблюдающего за подопытным кроликом.

— Ууууу! — заголосила Найда с новой силой, её тело содрогнулось от рыданий. Потом её взгляд встретился с растерянным, но полным сочувствия взглядом Немец. В глазах русалки вспыхнул огонёк отчаянной идеи.

— ТЫ! — почти крикнула она, хватая Немец за руку. — Он говорил, что тобой пугают детей! Ты мне поможешь, ведь так? Помнишь, я с тобой дружу с младенчества! Ты будешь... ты будешь самых отвратительных есть! — выпалила она, и в её голосе звучала смесь истерики и дикой, абсурдной надежды.

— Чего?! — поперхнулась Немец, отшатываясь так, будто её облили кислотой. Её вампирское достоинство было оскорблено до глубины души. Она отрицательно замотала головой, пытаясь собраться с мыслями.

-Найда, — начала она успокаивающим, но твёрдым голосом, — я не уверена... вернее, я уверена, что даже пятьдесят не управляемых четырёхлеток похоронят вампира под толщей воды, игрушек и криков. — Она сглотнула, её взгляд стал отсутствующим, будто она мысленно уже пыталась отбиться от воображаемой орды. — А тут... больше сотни...

У Найды расширились глаза от ужаса, в них читался настоящий, животный страх перед будущим. Губы её задрожали.

— Воды...Она прошептала едва слышно, словто моля о спасении:

Тут же, словно по мановению её тревоги, мощный, неконтролируемый поток воды обрушился на всех присутствующих, мгновенно залив всю комнату снова. Вода с грохотом стекала по стенам, оставляя за собой мутные, влажные следы, а воздух густо наполнил резкий, прохладный запах свежести и отчаяния.

— Вот уже второй день чувствую себя бельём, которое постоянно замачивают, полощут и ни разу не отжимают! – Её голос звучал смешанным чувством глубочайшего раздражения и лёгкой, уставшей иронии.Сидя на пуфике, орчанка, с громким хлюпаньем выливая воду из своих сапог, выразительно, с тяжёлым вздохом произнесла:

— Я тоже ни разу такой чистой не была, — поддержала её с горьковатой усмешкой Слива, беспомощно отряхивая свои белоснежные волосы, которые теперь висели тяжёлыми, мокрыми прядями, как морская трава.

— Хорошо, Литва постоянно не требует огоньку, — буркнула Молчанова, отряхиваясь, как мокрая курица, и с благодарностью глядя на орчанку.

В гнетущей тишине комнаты все живо представили эту адскую картину — бушующее пламя, пожирающее всё вокруг, — и молча, с содроганием кивнули друг другу, осознавая, что быть мокрыми — это куда предпочтительнее, чем обгоревшими до хрустящей корочки..

— И всё же, выход должен быть, — задумчиво, с намёком на надежду, начала Немец, обращаясь к Гере. — Слушай, Гера, имей же хоть каплю совести! Ведь эта русалка постоянно тебя спасает! Пусть и такими... экстремальными методами.

— Ха-ха, ну нашли лекаря! — расхохотался маг — Русалы не обладают лечебной магией, они мастера на умерщвление! Даже потомство своё прореживают сами! — Он произнёс это с циничным презрением.

— А я говорила, что именно она тебя спасала! — решительно, почти тыча в него пальцем, настаивала Немец, глядя прямо в глаза Гере, не позволяя ему отвертеться.

— Ладно, — махнул рукой Гера с видом человека, соглашающегося на абсурдный эксперимент. Он достал из складок камзола маленькую серебряную иглу. Он резко проколол ей собственный палец и протянул руку Найде, истекающую каплей алой крови: — Лечи, — произнёс он с ехидной, неверящей усмешкой.

Найда, сама не веря в слова Немца, кончиками пальцев коснулась его раненого пальца. На глазах у всех изумлённых зрителей рана тут же закрылась, словно её и не было вовсе, не оставив ни малейшего следа.

— Не может быть... — растерянно, про себя пробормотал колдун, вновь с силой проколов палец, уже глубже. Найда, словто во сне, повторила движение, и снова палец зажил мгновенно, по мановению волшебной палочки.

— Этого не может быть! — вскричал Гера, вскакивая на ноги. Его лицо выражало не просто удивление, а настоящий шок, смешанный с суеверным страхом. — Ты не можешь быть целителем! Целителями и созидателями являются эльфы!

В этот момент его взгляд, полный смятения, упал на Сливу, вспомнив её манипуляции с костями, и он нервно, сдавленно выдохнул, бледнея:

— Значит... значит, мертвая крыса мне не привиделась?

В шкафу её заперли, — спокойно, словно сообщая о погоде, ответила Слива, удивлённо приподнимая изящную бровь.

У колдуна сразу поблекли глаза, словно в них погасли последние свечи надежды. Он безвольно рухнул в очередной обморок, сопровождаемый лёгким, хриплым звуком падения мокрой тушки на пол. На сей раз девушки даже не моргнули, лишь с покорной покерной миной приняв на себя очередной внезапный водопад, обрушившийся с потолка. Найда решительно подошла к нему и, словно мстя за прошлые обиды, смачно хлопнула его по щекам.

ГЛАВА 5

Быстро собрав обед из того, что было под рукой – свежего хлеба, сыра, ветчины и свежих овощей – компания уселась вокруг длинного стола. Атмосфера была напряжённой, густой, как смог; молчание, нарушенное лишь приглушёнными звуками жующих челюстей, словно подчёркивало тяжесть происходящего. Каждый кусок давился комом в горле.

Насытившись и откинувшись на спинки стульев, Литва, ломая тишину, задала вопрос, который висел в воздухе:

– Так о каком дерьме ты говорил? Неужели всё действительно так плохо?

Гера, высокий, худощавый мужчина, чья серебристая причёска отливала сединой при тусклом свете, грустно улыбнулся. Его глаза, обычно полные огня и высокомерия, теперь были бездонными колодцами печали.

— Да, всё именно так плохо. — Его голос был тихим, надтреснутым. — Я был одним из самых одаренных магов в мире, всего три ступени отделяли меня от звания архимага. Но теперь... теперь я просто никто. Мы действительно связаны. Если вы погибнете, погибну и я. Даже если этого не случится, за тот хаос, который я внес в мироздание, меня ждёт судьба хуже смерти. В лучшем случае – повешение, а ваши жизни будут стерты с лица земли чистильщиками. Без следа.

Девушки тревожно переглянулись. В их глазах читался ужас, смешанный с нежеланием верить.

— Ведь мы в мире магии, где всё возможно! — решительно, почти вызывающе произнесла Литва, ударив кулаком по столу. — Не верю, что здесь нельзя отменить какое-либо действие и сделать всё, как было! Должен же быть способ!

Мрачное выражение лица Геры постепенно, словно сквозь толщу тёмной воды, стало сменяться проблеском надежды. Медленно, но уверенно, он поднялся из-за стола, отодвинув стул с оглушительным скрипом. Шагая к массивному, тёмному дубовому шкафу, заставленному бесчисленными артефактами, он едва сдерживал волнение. Долго, с тихим шуршанием и лёгким бряцанием, он что-то перебирал внутри, пока его пальцы не наткнулись на заветный, глубоко запрятанный отсек. С усилием отодвинув тяжёлые полки, наполненные другими пыльными предметами, он, наконец, извлек его.

— Вот оно! — воскликнул Гера, и в его голосе прозвучала давно забытая нота торжества. Он торжественно поднял над головой странный артефакт. Это была тонкая, витиеватая золотая ветвь с единственным сверкающим золотым листом, на котором таинственно мерцали древние руны. Свет от лампы играл на её идеальной поверхности, создавая завораживающие, живые блики.

— Этот артефакт – Загогулина Отмены, — пояснил Гера, с благоговением бережно положив его на стол. — Я... украл его, будучи студентом, в хранилище академии магии. Как я мог о нём забыть? Это... это наша надежда!

-Ну, во-т, а ларчик-то просто открывался! — радостно, с облегчением выдохнула Немец, её глаза засветились. — Все! Поехали домой! — Она уже мысленно собирала чемоданы.

— Есть одна проблема, — уточнил он, с трудом подбирая слова. Его пальцы нервно перебирали золотую загогулину. — Будучи бедным студентом, я не имел возможности оплатить свои расходы, я... вынужден был продать три ключевые части этого артефакта. — Он замолчал, не в силах встретиться с их взглядами. — Но не всё потеряно! Я помню, кому их продавал!

— Дебил, что ли? — резко, с неподдельным изумлением вырвалось у Сливы. — А целым не мог продать?

— Не мог! — вспылил Гера, но тут же сник. — Тогда бы меня поймали, осудили и сгноили в магической тюрме! А так... я их задвинул как обереги от вампиров. — Он произнёс это с такой горькой иронией, что Немец непроизвольно фыркнула.

Гера тяжело опустился на стул, словно кости его внезапно стали свинцовыми.

— "Тогда я был молод и глуп ," — продолжал он, глядя в пустоту. — "Этот артефакт был экспериментальным, и его охрана была слабой. Вот почему я смог его украсть. Но сейчас... сейчас это наша последняя надежда, хоть и весьма, весьма шаткая."

Все взгляды упали на артефакт, лежащий перед ними. Он действительно выглядел довольно странным — простая золотая загогулина с одним-единственным листом, казалось, не содержала в себе и капли былой мощи. Он напоминал скорее изящную безделушку, чем инструмент спасения.

— Да, кажется, он может и не сработать, — задумчиво, с лёгкой усмешкой произнесла Литва, слегка постукивая по холодному золоту своим пальцем. — Но деваться некуда. Надо попытаться. Сидеть и ждать чистильщиков — не наш стиль.

— Надо ехать, — твёрдо сказал Гера, но его уверенность поугасла, когда он окинул взглядом всех присутствующих.

Он обвёл их взглядом — орчиху, вампиршу, эльфийку-некроманта, русалку-целительницу и гнома говорящего с камнями. Его лицо исказилось гримасой горькой насмешки и безнадёжности.

-Хотя... не знаю, как мы поедем... — он горько рассмеялся. — У меня нет магии, я — никто. А вы... посмотрите на себя! — его голос сорвался на истеричный шёпот. — Плюётесь магией налево и направо, как... как неуправляемый фонтан! Мы привлечём внимание всех стражей в радиусе ста миль! Мы — ходячая катастрофа!"

Все пожали плечами с видом полной безнадёжности, но с твёрдым намерением не сдаваться.

— Научи нас, — тихо, но с неожиданной твёрдостью попросила Молчаниха, глядя на него своими большими, серьёзными глазами.

— Как я вас научу? — Гера всплеснул руками, и в его голосе зазвучали ноты отчаяния. — Даже если бы у меня была магия, на вас бы это не сработало! Нас, магов, учат годами: сначала теория, заклинания, затем применение. А вы... — он с горькой усмешкой обвёл их взглядом, — не зная ни одного заклинания, уже умеете сжигать, заливать водой, ломать... — добавил он с нарастающим раздражением в голосе. — А Некроманты — это отдельная тема! — он почти выкрикнул последние слова. — Во-первых, не бывает эльфов-некромантов! В других расах они есть, но некроманты-женщины... их нет ни в одной расе! Все эти маги — мужчины!

— Сплошной сексизм эта твоя некромантия! — возмущённо фыркнула Немец, сверкнув клыками.

— Что такое... «сексизм»?-Гера с искренним, неподдельным недоумением в голосе спросил: — Ущемление прав женщин! — решительно, с вызовом ответила Немец, будто произносила кредо.