Долг леса

ПЕПЕЛ ОТ СКАЗКИ

Элис верила в сказки. В её мире, пахнущем тёплым хлебом и смолой, это было так же естественно, как дышать. Она выросла на историях, которые матушка шептала ей у потрескивающего камина, — о рыцарях с честными глазами, о принцах, чьи прикосновения были нежнее лепестков роз, о любви, что побеждает любое зло. Эти сказки жили в ней, окрашивая мир в пастельные, акварельные тона. Даже когда матушка угасла, как свеча на сквозняке, и отец утонул в вине и тихом отчаянии, Элис цеплялась за них, как за спасительную соломинку. Она всё ждала, что однажды её принц прискачет из-за леса и унесёт её в страну, где нет боли.

Но однажды осенью, когда небо над долиной стало свинцовым и низким, из леса вышли не принцы.

Они вышли молча, словно сама тень деревьев сгустилась и обрела плоть. Их было трое. Сначала Элис, выглянувшая из окна, подумала, что это галлюцинация, порождённая страхом, что годами жил в подкорке каждого жителя деревни. Но нет. Они были настоящими.

Двое шли сзади, молодые, с плечами, готовыми разорвать кожаную броню. Их глаза, жёлтые, как у волков, с любопытством и насмешкой скользили по жалким избам. Но впереди всех шёл Он.

Гром.

Его имя пришло в её сознание само, как приходит знание о грозе, когда видишь сперва молнию. Он был на голову выше других, и каждое его движение было обдуманным, полным сокрушительной силы. Кожа — цвета окислившейся бронзы, испещрённая шрамами, которые сливались в причудливый, ужасный узор. Тяжёлая челюсть, массивные клыки, отбрасывающие тень на губы, сложенные в подобие усмешки. И глаза… Элис замерла, встретившись с ними взглядом. Это были не глаза. Это были две узкие щели в иной, чёрный и холодный мир, где не было места ни сказкам, ни жалости.

Отец, побледневший как полотно, с перекошенным лицом вывалился из двери трактира, бормоча что-то о неурожае, о долге, о пощаде. Гром прошёл мимо него, словно мимо придорожного столба. Его взгляд, тяжёлый и физически ощутимый, пригвоздил Элис к месту. Она стояла на пороге, закутавшись в свой старый, поношенный платок, пытаясь стать невидимой, раствориться в стене.

«...и могучий воин, увидев её неземную красоту, опустился перед ней на одно колено...» — бессмысленно пронеслось в голове.

Гром не опустился на колено. Он медленно, с ленивой грацией большого хищника, приблизился к ней. Воздух вокруг наполнился его запахом — дым, пот, прокопчённая кожа и что-то ещё… дикое, первобытное, от чего по коже бежали мурашки. Его рука в грубой кожаной перчатке поднялась, и толстый палец провёл по её щеке, от виска к подбородку. Прикосновение было обжигающе-холодным, шершавым, оставляющим невидимый след. Элис вздрогнула, сердце заколотилось где-то в горле.

— Дань не уплачена, — его голос был низким рокотом, идущим из самой груди. Он был похож на скрежет валунов, перекатывающихся в глубине ущелья. — Берём другое.

Мир Элис сузился до размера его огромной фигуры, заслоняющей свет. Она попыталась что-то сказать, но из горла вырвался лишь сдавленный, жалкий звук.

— Н-нет… — прошептала она, и это прозвучало так же нелепо, как просьба к лавине остановиться.

Его пальцы сжали её подбородок, заставив грубо запрокинуть голову. Больно. Унизительно больно.

— Ты, — прорычал он, и это слово прозвучало как печать, как клеймо. — Твоя плоть. Твоя покорность. В счёт долга.

В её висках застучало. Плоть? Покорность? Это были слова не из её сказок. Это были слова из кошмара, который вдруг стал явью. Она увидела, как ухмыльнулся один из младших орков, тот, что с длинными клыками. Другой, молчаливый, смотрел на неё не отрываясь, и в его взгляде она прочитала нечеловеческий, всепоглощающий голод. Не к еде. К чему-то иному.

— Или мы сожжём эту деревню дотла, — сказал Гром без тени эмоций. Он просто констатировал факт. — Выбирай.

И тут она поняла. Самый страшный обман её сказок заключался не в драконах или злых колдуньях. А в том, что у героя всегда есть выбор. В реальности выбора не было. Ни у неё. Ни у кого.

Горячие, предательские слёзы покатились по её щекам, смешиваясь с пылью на её лице. Но слёзы были бессмысленны. Они ничего не меняли. Гром развернулся и пошёл прочь, его широкая спина была ответом на все её немые мольбы. Он даже не сомневался, что она последует.

Младшие орки шагнули к ней. Их руки, сильные и цепкие, взяли её под локти. Это не была поддержка. Это был захват. Её пальцы судорожно вцепились в края платка — последний якорь, связывающий её с тем миром, где она была Элис, а не «данью».

Они повели её. Прочь от дома. Мимо отца, который, рыдая, опустился на колени в грязь. Мимо притихших, испуганных лиц соседей, прятавших глаза. И впереди был лес. Тот самый тёмный лес из её детских снов, который теперь раскрывал свою пасть, чтобы поглотить её.

Сказка кончилась. Остался лишь пепел на губах и тяжёлая поступь орков, уводящих её в новую, чёрную реальность.