Дом для Притворщика

.1. Голос призрака

Уход человека из жизни — не одномоментный процесс.

После того, как замерло сердце, наступает период, называемый клинической смертью. Он продолжается, пока структуры мозга сохраняют жизнеспособность, и длится от трех-пяти до пятнадцати минут.

В зависимости от температуры среды и тела, а также особенностей организма конкретного человека время клинической смерти меняется в меньшую или большую сторону.

Околосмертные переживания перечислены следующим образом:

Слышатся звуки, похожие на жужжание, гудение.

Возникает чувство умиротворения, отступает боль.

Ощущается отстранённость, присутствует феномен выхода из собственного тела.

Происходит путешествие через тоннель.

Возникает ощущение полёта, парения в небесах.

Видятся другие люди. Часто это покойные родственники.

Происходит встреча с духовным существом, от которого исходит яркий свет.

Видятся картины прошедшей жизни.

Возвращаться к жизни не хочется.

Чаще всего «клиники» испытывают от двух до шести перечисленных ощущений.

Состояние человека, пережившего клиническую смерть, зависит от общей способности организма справляться с экстремальными физиологическими стрессами, а также от того, насколько далеко зашли разрушительные процессы, вызванные остановкой дыхания и кровообращения.

Как относятся к жизни те, кто преодолел клиническую смерть? После успешной реанимации большинство приобретает стойкое убеждение, что смерть — это не конец. Многие осознанно обращаются к религиозным ценностям, начинают особенно ценить жизнь, воспринимать каждый новый день как подарок, видеть не замечаемую прежде красоту природы и доброту людей.

Пережившие клиническую смерть перестают строить масштабные планы, а некоторых тянет вернуться обратно, в то блаженство, покой и тишину, которые были испытаны, пока шла реанимация.

___________________________________________________________

Ощущения полёта, парения в небесах Гарри не познал, путешествия по тоннелю Гарри не испытал, встречи с духовным существом, от которого исходит яркий свет, Гарри не видел, картин прошедшей жизни — тоже. Видел он призрачный вокзал Кингс Кросс, беседовал с давно умершим Дамблдором и всё это время старался не смотреть на существо-под-скамейкой, не слушать стоны существа-под-скамейкой и не думать о существе-под-скамейкой. В момент расставания со стариком Гарри почувствовал странное нежелание покидать это место.

Существо за их спинами скулило и ныло. Гарри и Дамблдор дольше прежнего сидели в молчании. И в эти долгие минуты до Гарри медленно, как мягко падающий снег, доходило осознание следующего шага.

— А теперь я должен вернуться, да? — робко уточнил он.

— Как хочешь, — благодушно пожал плечами Дамблдор.

— У меня есть выбор? — легонько удивился Гарри.

— Конечно, — улыбнулся Дамблдор. — Мы ведь на вокзале Кингс Кросс, говоришь? Я думаю, если ты решишь не возвращаться, ты сумеешь… так сказать… сесть в поезд.

— И куда он меня повезет? — с сомнением посмотрел на старика Поттер.

— Вперед, — просто сказал Дамблдор. Снова молчание.

— Бузинная палочка у Волан-де-Морта.

— Да. Бузинная палочка досталась Волан-де-Морту.

— Но вы хотите, чтобы я вернулся?

— Я думаю, — сказал Дамблдор, — если ты вернешься, есть шанс, что с ним будет покончено навсегда. Обещать я не могу. Я только знаю, Гарри, что возвращения сюда тебе нужно бояться куда меньше, чем ему.

Гарри снова взглянул на ободранное существо, дрожащее и задыхающееся в полумраке под скамейкой.

— Не жалей умерших, Гарри. Жалей живых, и в особенности тех, кто живет без любви. Твое возвращение, может быть, послужит тому, чтобы стало меньше искалеченных душ, меньше разбитых семей. Если это кажется тебе достойной целью, то сейчас нам пора проститься.

Гарри со вздохом кивнул. Конечно, уйти отсюда не так трудно, как отправиться на смерть в Запретный лес, но все же здесь было тепло, светло и уютно, а впереди его ждали, он знал это, боль и новые потери. Он встал, Дамблдор тоже поднялся, и они долго глядели друг другу в лицо.

— Скажите мне напоследок, — попросил Гарри, — это все правда? Или это происходит у меня в голове?

Дамблдор улыбнулся ему сияющей улыбкой, и голос его прозвучал в ушах Гарри громко и отчетливо, хотя светлый туман уже окутывал фигуру старика, размывая очертания.

— Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?

Дамблдор ушел в туман. Гарри стоял и смотрел, как он клубится, плывет, меняет форму и очертания. И собирался с духом. Ему предстояло шагнуть в такой же туман, чтобы вернуться обратно, в боль и страдания. Он до сих пор не понимал, где находится… Здесь было хорошо, тепло, уютно, нестрашно. И тем жутче ему становилось при мысли о возвращении ТУДА. Там боль, страх, новые потери… Там Волан-де-Морт.

«Нет! — раздался призрачный голос. — Не Волан-де-Морт и даже не Том Реддл. Сын, вернись! Вернись ко мне, сынок! Заклинаю тебя — вернись! Не сдавайся!!!»

Гарри встревоженно завертелся на месте. Крикнул в густеющий туман:

— Кто это? Кто здесь?!

«Ты мой сын! Иди ко мне!!!» — отчаянный, душераздирающий крик в ответ. На ум Гарри пришло воспоминание о битве на кладбище, когда погиб Седрик Диггори — тогда к нему явилась тень отца…

— Папа? — обнадеженно позвал Гарри.

«Да, сынок! — облегченно воскликнул голос. — Иди ко мне, давай вместе покончим с этим!»

Пробуждение-возвращение из небытия прошло незаметно — просто как проснулся, встал и пошел… Вернее, его понесли. И всё то время, пока его нес Хагрид, Гарри сквозь полуопущенные веки видел змею, ползущую за Волан-де-Мортом. Вот только… странное что-то происходило со змеей: она начала мерцать, то змеей виднеется, а то в баллон превратится. Баллон этот, похожий на водолазный резервуар с кислородом, ехал на узенькой тележке, прицепленной к поясу человека палкой с ремнем, от баллона к ноздрям тянулись трубочки… Шуршали по траве не то змеиное туловище, не то колесики.

.2. От смерти к жизни

Гарри уныло обмяк, тоскливо прислонившись боком к стене возле заколоченной двери. Как он мог забыть, что Дурсли ещё прошлым летом уехали по его же настоянию?.. Уехали по засекреченному адресу, который им предоставил Орден Феникса.

— Мистер Поттер… — позвал было Северус и осекся, когда Гарри взглянул на него тем обреченно-отрешенным взглядом, которым смотрит смертельно уставший от жизни человек. Фраза, сказанная Поттером, только подтвердила впечатление.

— Хватит уже, сэр… Ну какой я вам Поттер? — отведя глаза, дополнил едва слышно: — И не Поттер я вовсе…

С последним словом погасли искорки в глубине потускневших зеленых глаз. Северус занервничал, узнавая страшные признаки посттравматического синдрома, а Поттер, как он успел понять перед последней битвой, был и вовсе убит Авадой Темного Лорда, чем тот хвастался, демонстрируя мертвого парня. И один черт ведает, что происходит с человеческой психикой после визита на тот свет… Ясно было только одно — мальчик перенес клиническую смерть без положенной в таких случаях госпитализации и должной профессиональной помощи врачей-реаниматоров.

— В таком случае, как мне вас называть? — осторожно спросил Северус. Гарри безучастно пожал плечами.

— Дядя Вернон называл меня мальчишкой, — уныло сообщил он Северусу.

— Вы можете обратиться к соседям? — чувствуя подступающее отчаяние, спросил Северус. Гарри всё так же безучастно помотал головой, окончательно теряя интерес к происходящему. Оставив его, Северус обошел три дома по соседству, спрашивая, не знает ли кто, куда уехали Дурсли, и не могут ли уважаемые господа соседи приютить их племянника Гарри Поттера? У него в школе карантин и…

— Чего-о-о? Карантин у психов?! Да идите вы!.. — и дверь с грохотом захлопнулась перед носом Северуса. Из дальнейших расспросов и легоньких незаметных легилименций профессор узнал, что все соседи и знакомые уверены, что этот странный Поттер, ненормальный племянничек Дурслей, записан в школу имени святого Брутуса для подростков с дурными наклонностями! Вот, значит, как? Вот как Петунья позаботилась о пл… простите, а он племянник? В этот момент Северус оказался рядом с фонарным столбом, о который он тут же побился головой — легонечко и аккуратненько. О, тухлая печень дракона, о, сгнившая селезенка летучей мыши, о… не потрошенный, бум-с, флоббер, бум-с, вурм!

Услышав неподалеку мелодично-чугунное «бум-с, бум-с, бум-с…», Гарри невольно заинтересовался, повернув голову, посмотрел в сторону звука и увидел невероятное, по своей сути немыслимое зрелище — его строгий, непоколебимый профессор зельеварения методично и обстоятельно долбился лбом в чугунный фонарный столб. Это его так поразило, что он на какое-то время позабыл о своем горе. Подойдя поближе, Гарри с неистощимым интересом принялся внимательно смотреть, как профессор Снейп стукается лбом об столб — честно говоря, это было такое упоительное зрелище… Периферийным зрением заметив рядом с собой кое-чье лицо с любопытнейшим выражением, Северус опомнился и прекратил изображать эльфийскую истерику. А Гарри поспешно спросил, пока смелость опять не убежала:

— Сэр, а как вас кислородный баллон укусил? Вот тут… — юноша осторожно показал пальцем на шею, — у вас рваные раны были…

— Как по вашему, какой породы была Нагайна? — вопросом на вопрос ответил Северус. Гарри задумался.

— Ну, с виду вроде полоз, вот только они такими большими не бывают… — с сомнением протянул он. — И узор на шкуре какой-то слишком… геометрический.

— Браво! Вы помните это сложное слово! — Северус два раза соприкоснулся ладонями. И продолжил более ровным тоном: — Геометрический узор на шкуре говорит о том, что змея искусственного, неестественного происхождения. Более того, она вообще не живая, а, скажем так, голем, созданный для поддержания жизни, он совмещал в себе сразу две функции: служить кислородным резервуаром и казаться для всех змеей. Ах нет, была ещё и третья функция — быть крестражем. Так что… как ни абсурдно это звучит, но меня действительно укусил баллон. Неядовитый.

— А как же мистер Уизли? Его на моем пятом курсе укусила огромная змея, — озадачился Гарри.

— Тогда голем исполнял функцию змеи, и в его задачу входило проникновение в отдел Тайн, устранение препятствий в виде лишних свидетелей… яд, к слову, был синтетическим, поэтому колдомедики Мунго не смогли его идентифицировать.

— Как всё просто… — подытожил Гарри. Посмотрел на небо. — Кто-то звал меня там.

— Кто? — испугался Северус. Бросил быстрый взгляд на коварные небеса. Снова напряженно уставился на парня. Значит, всё-таки побывал там? Да, ребёнок?..

Шорох колес проезжающей машины не привлек их внимания, ни к чему волшебникам опасаться автомобилей. А зря… Гарри стоял лицом к дороге и потому увидел, как у крадущегося лэндровера опустилось тонированное заднее окно. Ствол глушителя Гарри уже просто угадал. Видел он это не раз в шпионских боевиках по телевизору… Прыгнув вперед, он просто упал на Северуса, опрокидывая того вместе с собой на газон. Пули с разочарованным визгом вонзились в стену, просвистев у них над головами. Северус, крепко обняв Поттера, сумел трансгрессировать из положения лежа…

Приземлились они где-то на задворках. Скатившись с Поттера, Северус рывком встал и торопливо проверил себя и парня на предмет шальных пуль — оба оказались целы и невредимы, только штукатуркой обсыпанные. Гарри поднялся медленней, встал перед Снейпом и пристально уставился ему в глаза.

— Что?.. — спросил с опаской тот, настороженно следя за каждым движением парня.

— Кто такой этот гребанный Волан-де-Морт, черт возьми? — сквозь зубы выцедил Гарри.

— Всё, что знал, я уже сказал вам! — четко проговорил Северус. — Ни больше ни меньше. Мало что известно относительно прошлого Рейнса. Скорее всего, он начинал простым психиатром и выполнял те же обязанности, что и остальные члены Центра. Но в какой-то момент Рейнс отбросил клятву Гиппократа ради не совсем этических экспериментов. Выращивал особенных детей и создавал из них наемных убийц, социопатов. Известно, что он проводил эксперименты с неким мальчиком и ответственен за его превращение в Анжело — искусственного волшебника. На данный момент он больше всех желает… то есть желал возвращения какого-то очень волшебного Притворщика в Центр, говорят, кучу народа уничтожил ради Притворщика. После пожара в начале восьмидесятых в SL-27 постоянно возит за собой баллон с кислородом, он же Нагайна для магов, Рейнс не хотел афишировать свои физические слабости и недостатки, поэтому и явился перед нами в тот памятный год, в турнирный, в образе страшного Темного Лорда. До этого он все годы скрывался среди магглов, руководил Центром, искал дополнительные способы обрести бессмертие.

.3. Буридановы муки

Телефон затрясся в лихорадке виброзвонка, Джарод поспешно вынул его из кармана, бросив взгляд на светящийся экран «сименса», вдавил кнопку приема и поднес к уху.

— Да, Сидни?

— Джарод?.. Свершилось! — в голосе Сиднея звучит ликование. — Запомни эту знаменательную дату — второе мая девяносто восьмого года, в этот день умер Уильям Рейнс!

— Паркер?

— Найден мертвым, его парашют не раскрылся. Свитки пропали бесследно, Джарод, их не смогли найти.

— Да к черту их, я и так знаю, что в них. Как мисс Паркер?

— Горюет. Хоть и знает, что Паркер ей не отец, и всё равно горюет.

— Это делает ей честь, — мудро заметил Джарод. — Она осталась человеком. Но со стороны Паркера было свинством предавать её и сигать с парашютом из неуправляемого самолета.

— Который ты всё же посадил, — хмыкнул Сидней.

— Жить хотелось, — в том же тоне отозвался Джарод.

— Ты сейчас где?

— На пароме, — Джарод посмотрел на удаляющийся, тающий в утреннем тумане берег Острова Призраков. — Покидаю Оркнейские острова.

— Не покидай пределы Англии, Джарод! — в голосе Сиднея прозвучало напряжение. — Звонил майор Чарльз, сообщил, что Гарри найден и находится в Коукворте, это где-то в Манчестере!

— Понял, Сидни, спасибо… — убирая телефон в карман, Джарод негромко пробормотал: — Вот теперь я точно запомню дату. Вообще-то с этого и надо было начинать…

Пассажирский паром лениво покачивался на серых волнах Северного моря, неторопливо шествуя по архипелагу средь хаотично разбросанных островов, коих было семь десятков. Погоня за матерью в этот раз привела Джарода сюда — в северошотландский архипелаг Оркнейских островов, на Остров Призраков. Встретиться им помешали Чистильщики из Центра и мисс Паркер. Снова.

В течение долгих лет Джарод искал своих родителей, несколько раз издалека видел маму, узнал о существовании младшей сестры, пережил, к сожалению, гибель младшего брата, совсем недавно расстался с отцом... Параллельно с вечным убеганием от Чистильщиков, поисками самого себя и своих родителей, постоянной помощью случайным людям, нуждающимся в поддержке, Джарод все эти годы преследовал ещё и личную цель — найти своего сына. Как он узнал из случайно оброненной фразы мистера Лайла, у них у всех для создания клонов брали не только кровь и прочие частички биоматериала, но и сперму. Из всех химер выжили и полноценно развились только двое — клон Джарода и его ребёнок, чей зародыш был выращен в пробирке, а после помещен и доношен суррогатной матерью.

— Ты слишком живучий, гад, — сказал ему однажды мистер Лайл. — У тебя самые живучие гены. Поэтому твой ребёнок станет резервным телом для Рейнса, когда он всё подготовит для полноценного перерождения.

Но увы. Планам Рейнса помешали — вмешались волшебники, которым в те же годы срочно понадобился сторонний ребёнок для подмены. Было произнесено пророчество о падении Темного Лорда, и колдуны решили подсуетиться, потому что как раз несколько объектов пророчества ожидали пополнения в семье, и был придуман гениальный план Дамблдора — заменить одного из малышей на подставного, никому неизвестного и ненужного маггла… Научники заказ приняли и в уже созданный эмбрион Джарода внедрили ген внешности некоего Поттера. А Поттер оказался магом…

В итоге Гарри родился настоящим человеком, с собственной душой, и потому стал непригодным для господина Кощея Не-Бессмертного, да ещё — вот ужас-то! — продолжал быть угрозой для жизни Рейнса, по-прежнему оставался Дитем Пророчества. Это, разумеется, ему не понравилось, и он приложил максимум усилий, чтобы поймать и убить испорченный материал. В результате вышло то, что вышло. Развязалась война, научные сотрудники Центра и волшебники загнали друг друга в угол. Уильям Рейнс, в мире магов известный как Волан-де-Морт, не победил ни в чем: ни бессмертия не обрел, ни запасным телом не обзавелся… проиграл со всех сторон. И умер как волшебник — от собственного убивающего заклятия.

Джарод хмуро оглядел горизонт. Глубоко вздохнул, пытаясь восстановить хронологию мыслей, но они скакали из настоящего в будущее и назад, в прошлое, никак не желая выстроиться в плавную цепочку… Когда он встретился с отцом и рассказал ему о судьбе Кайла, майор Чарльз расстроился и в свою очередь поведал о причастности мистера Паркера к убийству своей жены Кэтрин Паркер. Джарод очень хотел увидеть мать и сестру. Но майор Чарльз сам потерял связь с ними много лет назад, когда ушел на поиски сыновей.

Нечаянно именно папа подсказал Джароду, что у него могут быть свои дети, когда показал, что он нашел, сломав код украденных дисков. После просмотров DSA они выяснили, что на складах «Пакор» хранились биологические материалы. Даже замороженные эмбрионы. Яйцеклетка его матери тоже хранилась там. После долгих поисков они нашли месторасположение секретной генетической лаборатории «Донотерейс». Осталось проникнуть туда и всё разведать.

Один из сотрудников Донотерейс заметил незваных гостей и поднял тревогу. Убегая, они столкнулись с мисс Паркер, Брутсом и Рейнсом. И вот тут-то их ждал невероятный сюрприз — с ними находился клон, четырнадцатилетний Джарод… Центру удалось клонировать его, использовав яйцеклетку Маргарет.

Клона удалось похитить. Провожая взглядом шестиместный самолетик, на котором улетали майор Чарльз и мальчик-клон, Джарод сжимал в кармане диск с кодом — ХХХ-80-1. Именно из-за этого диска пути Джарода и отца разделились: Притворщик остался, чтобы найти своего ребёнка. На тот момент его сыну исполнилось уже шестнадцать лет. Но даже сейчас, два года спустя, узнав полное имя и местонахождение сына, Джарод не рискнул явиться к нему, потому что за ним шла охота. Чистильщики сразу и без колебаний убивали всех, кто имел хоть какое-то отношение к Притворщику, как это чуть не случилось с Эмили, которую выбросили из окна после встречи с Джародом. Чуть не потеряв родную сестру и понимая, что люди из Центра ни перед чем не остановятся, Джарод никому на свете даже не заикался, что знает, где его ребёнок.