Дом для Тихих

Пролог. Катастрофа в нашем мире

Я сидела на скамейке, наблюдая, как ветер играет с опавшими листьями. Они кружились над детской площадкой, будто пытались станцевать последний танец перед зимой. Закрыв глаза, я подставила лицо осеннему солнцу — его тепло уже не обжигало, а лишь нежно ласкало кожу, напоминая, что холодные дни совсем близко. В руках я сжимала стаканчик с кофе, который успел остыть, но сделала глоток по привычке — горьковатый вкус разлился по языку, такой знакомый и успокаивающий.

Позади, на площадке, возились мои второклашки — Анечка пыталась вдевать нитку в иголку для куклы, а Ваня сосредоточенно лепил из пластилина динозавра. После уроков я часто приводила их сюда — пусть побегают, пока я проверяю тетради. Учитель начальных классов — это не профессия, это состояние души. Ты не просто учишь их читать и писать. Ты учишь их быть. И в ответ они дарят тебе весь свой маленький, такой хрупкий и безоговорочно доверчивый мир. Я любила их всех — и тихоню-Анечку, и непоседу Ваню, и даже хулигана Степку, который сейчас пытался залезть на горку с обратной стороны. Любила их смех, их любопытные глаза, их веру в то, что я всегда всё знаю и всегда помогу.

Внезапный визг качелей заставил меня вздрогнуть. Открыв глаза, я увидела маленького мальчика в ярко-синей куртке — такого цвета, будто кто-то вырезал кусочек безоблачного неба и накинул на ребенка. Он отчаянно сжимал цепи качелей, а воздух вокруг него... он дрожал, как над раскаленным асфальтом в знойный полдень.

— Мама! — его крик пронзил меня до глубины души. В следующий миг скамейка рядом с ним взорвалась, разлетаясь на щепки. Осколки дерева со свистом пролетели мимо моего лица, одна из щепок вонзилась в ствол березы прямо рядом со мной.

Все вокруг замерли. Женщина с коляской окаменела, прижимая младенца к груди. Старик выронил газету, его руки сами собой сжались в кулаки. Кто-то упал на землю, закрывая голову руками.

А я уже бежала. Мои ноги несли меня вперед, не спрашивая разрешения у разума. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что я никогда не бегала так быстро, что сердце сейчас выпрыгнет из груди... Но это не имело значения. Единственное, что имело значение — этот перепуганный ребенок и странный вихрь, который начинал формироваться вокруг него, поднимая с земли листья и мелкий мусор.

Я рванула вперед, сердце бешено колотилось, будто пыталось вырваться из груди. Мальчик стоял, широко раскрыв глаза, а вокруг него уже вился настоящий смерч из листьев, песка и мелкого мусора. Его синяя курточка хлопала на ветру, как парус в шторм.

— Господи, что происходит? — Пронеслось в голове, но времени на раздумья не было. Я прыгнула, накрывая его собой, как живым щитом. Его маленькое тельце дрожало у меня под руками.

— Всё хорошо, — прошептала я, прижимая его к себе, тем самым голосом, которым утешала разбитые коленки и первые детские обиды. Его страх был почти осязаем — он бился в моей груди горячими волнами, смешивался с бешеным стуком моего сердца. Я чувствовала, как его крошечные пальцы впились в мою куртку, цепляясь за меня, как за последнюю надежду.

Но мы опоздали.

Раздался звук, от которого заложило уши — будто миллион зеркал разбились одновременно. Я успела увидеть, как пространство перед нами буквально разрывается, образуя фиолетовую пасть, светящуюся ослепительным, неестественным светом.

Меня вырвало из реальности с такой силой, что перехватило дыхание. Ощущение было такое, будто нас смыло в гигантскую воронку, в сливное отверстие вселенной. Я судорожно сжала мальчика, с тем же материнским, безотчетным инстинктом, с которым всегда оберегала своих учеников, боясь потерять его в этом безумном вихре.

— Держись! — закричала я, но мой голос потерялся в оглушительном грохоте. Мир вокруг нас начал распадаться на части — сначала исчезла детская площадка, затем деревья, потом даже небо... Все превращалось в размытые цветные полосы, как на испорченной видеопленке.

Последнее, что я успела подумать, — это о них. О Ване, Анечке, Степке. Оставила ли я их в безопасности? Поймут ли они, что я не бросила их, что я просто... должна была помочь другому ребёнку?

Последнее, что я почувствовала — это невероятное давление, будто нас пропускают через мясорубку мироздания. А потом... Потом не стало ничего. Только фиолетовая пустота, поглотившая нас целиком.

Глава 1. Чужая

Боль пронзила меня, как раскалённый нож. Я застонала, ощущая, будто меня переехал грузовик. Веки казались свинцовыми, но я заставила себя открыть глаза.

Надо мной колыхались странные синие ветви — не просто голубоватые, а пронзительно-синие, словно вырезанные из сапфира. Я резко приподнялась, и мир завертелся в бешеном вальсе. Пришлось ухватиться за ближайший ствол — его кора была гладкой и тёплой, как шёлк под солнцем.

— Мальчик?! — вырвалось у меня хриплым шёпотом. Я озиралась, но вокруг не было ни души. Только этот невероятный лес с перламутровыми стволами и цветами, светящимися в тени мягким розоватым светом. Моё сердце бешено колотилось — я ведь точно помнила, как сжимала его в объятиях, когда нас затягивало в эту... дыру? Воронку? Я даже не знала, как это назвать.

Тишина стояла оглушительная. Настолько глубокая, что я слышала, как по листу рядом ползёт жук размером с ладонь — его панцирь переливался металлическим блеском, а усики шевелились с почти механической точностью. Я машинально отползла подальше, натыкаясь на какие-то упругие стебли.

— Где… — попыталась я крикнуть, но голос сорвался на хрип. Горло пересохло, будто я неделю не пила воды. Я сглотнула, чувствуя вкус меди на языке.

И тогда я подняла голову. Над кронами синих деревьев, в разрывах между листьями, висели... два солнца. Одно — привычное, но меньше земного. Второе — крошечное и ослепительно-белое, с голубоватым оттенком. Они висели рядом, как два глаза гигантского существа, равнодушно наблюдающего за мной.

По спине пробежали мурашки. Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Боль подтверждала — это не сон. Воздух пах пряностями и чем-то электрическим, совершенно незнакомым.

"Я должна найти его", — подумала я, с трудом поднимаясь на ноги. Ноги дрожали, но держали. Где-то в этом странном мире был перепуганный ребёнок, и я поклялась себе, что найду его, даже если для этого придётся разгадать все загадки этого невозможного места.

Я брела сквозь этот странный лес, спотыкаясь о переплетённые корни, которые словно нарочно цеплялись за мои лодыжки, будто живые щупальца. Каждый шаг давался с трудом — голова гудела, как раскалённый котёл, а в горле пересохло так, будто я неделю шла через пустыню. Язык прилип к нёбу, и даже сглотнуть было мучительно больно.

"Вода... Надо найти воду..." — эта мысль стучала в висках в такт учащённому сердцебиению.

Синие деревья с их перламутровой корой образовывали то плотные стены, сквозь которые едва пробивался свет, то внезапно расступались, открывая поляны, усыпанные невероятными цветами. Те светились мягким светом — одни розоватым, другие голубоватым, будто кто-то развесил среди травы крошечные фонарики. Их лепестки переливались, словно сделанные из тончайшего шёлка.

Я уже заметила ручей с искрящейся, словно насыщенной блёстками, водой и потянулась к нему, когда внезапный звук заставил меня вздрогнуть. Низкое, глубокое рычание, от которого по спине пробежали мурашки.

Из-за зарослей странных кустов с фиолетовыми листьями вышло... существо.

Это был зверь, напоминающий волка, но будто сотканный из самой ночи. Его шерсть переливалась глубокими синими и фиолетовыми оттенками, словно в ней были запечатлены звёзды и космическая пыль. Каждый волосок светился едва уловимо, создавая эффект мерцания. Глаза горели холодным серебристым светом, как два маленьких месяца в кромешной тьме.

Оно не нападало. Не скалило клыки. Просто стояло в трёх метрах от меня, изучая своим неземным взглядом. Его грудь медленно поднималась и опускалась, а из ноздрей вырывались маленькие клубы дыма или пара — я не могла понять.

Я замерла, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Инстинкты кричали "беги!", но разум понимал — любое движение может спровоцировать атаку. Так мы и стояли — странная неземная тварь и я, чужая в этом невероятном мире, — в немом противостоянии, которое длилось вечность.

Его нос дрогнул, словно улавливая мой запах. Затем оно сделало шаг вперёд..

— Не шевелись, — раздался спокойный, низкий голос прямо у меня за спиной.

Я застыла, не смея даже дыхание перевести. Краем глаза заметила движение — мужчина в потрёпанном зелёном плаще, с выгоревшими на солнце заплатками на плечах. Его руки, покрытые сетью тонких шрамов, медленно поднялись в странном, почти ритуальном жесте.

Между его пальцами вспыхнули золотистые нити — не просто свет, а что-то осязаемое, живое. Они переплелись в воздухе, образуя сложный узор, напоминающий паутину. От них исходило мягкое тепло, и я почувствовала, как по моей коже пробежали мурашки.

Зверь фыркнул — звук, больше похожий на шипение раскалённого металла в воде. Его звёздная шкура задрожала, контуры стали расплываться, как дым на ветру. Ещё мгновение — и от него осталось лишь несколько искр, медленно угасающих в воздухе.

Я резко обернулась к незнакомцу, сердце колотилось так, что, казалось, вырвется из груди.

— Спасибо, — прохрипела я, голос предательски дрожал.

Травник — он явно им был, в его потрёпанной кожаной сумке торчали пучки странных сушёных трав, а за поясом виднелся небольшой серп с причудливым узором на лезвии — пристально изучал меня. Его глаза, серые, как пепел, сузились.

— Ты вообще понимаешь, где находишься? — спросил он, и в его голосе сквозило не столько раздражение, сколько странная смесь любопытства и... жалости?

Глава 2. Первая магия

Дорога к Двум Башням оказалась короче, чем я предполагала. Возможно, этот странный мир сам подгонял меня к цели — тропинка под ногами то сужалась, то расширялась, словно живое существо, а корни деревьев тактично убирались с пути, когда я приближалась. Уже к полудню, когда меньшее солнце стояло прямо над головой, синий лес неожиданно расступился, словно театральный занавес перед кульминацией сцены.

Я застыла на холме, бессознательно сжав в руке мешочек Эрвина. Передо мной раскинулся город, зажатый между двух исполинских башен из бледного, почти молочного камня. Башни вздымались к небу подобно клыкам какого-то древнего чудовища, их шпили терялись в облаках. От них расходились концентрические круги улиц, образуя причудливый узор, напоминающий мишень.

Но больше всего поражали детали: фонари здесь не просто висели — они жили. Сотни светящихся сфер свободно парили в воздухе на разной высоте, мягко покачиваясь, как пушинки в невидимом потоке. Их свет плавно перетекал от золотистого к голубому, когда под ними проходили люди — будто реагируя на настроение прохожих. Один, пролетая рядом со мной, вдруг вспыхнул нежным розовым — я невольно улыбнулась. Вывески были не просто табличками — они общались. Деревянные буквы шевелились, перестраивая сообщения, а некоторые и вовсе шептали зазывные фразы, каждая со своим характером: "Починим ваши кристаллы, или вернём деньги!" — звенел юный голосок с соседней вывески, где стеклянные шары сами собой складывались в пирамиду и рассыпались снова.

Люди... О, их наряды были сами по себе картиной: статный мужчина в мантии цвета лесной глубины, по которой пробегали золотые узоры, словно солнечные зайчики. Девушка в плаще, переливающемся, как крылья стрекозы — от изумрудного к синему с каждым шагом. Старушка, чья юбка буквально цвела — живые бутоны раскрывались и закрывались по ткани.

Я шла, разинув рот, постоянно спотыкаясь, потому что глаза разбегались во все стороны. Ноги сами несли меня вперед, пока я пыталась понять, как вообще работает лавка, где товары сами упаковывались в бумагу, которую складывали невидимые руки. Замечала, как уличные мальчишки играли с чем-то, напоминающим живую ртуть — серебристая субстанция перетекала у них между пальцами, принимая разные формы.

Город дышал магией. Она витала в воздухе, смешиваясь с запахом жареных каштанов, или это были вовсе не каштаны, и звоном колокольчиков. Я чувствовала себя слепой, которой внезапно вернули зрение — слишком ярко, слишком много, слишком... нереально.

И где-то в этом буйстве красок и чудес был он — мальчик в синей куртке. Я сжала кулаки, чувствуя, как решимость прогоняет головокружение.

Рынок Двух Башен обрушился на меня какофонией звуков и запахов, от которых сразу закружилась голова. Гул сотен голосов смешивался с магическими трелями невидимых существ, создавая оглушительную симфонию городской жизни.

Я протискивалась между лотками, едва успевая уворачиваться от парящих подносов, которые сами разносили заказы.

И вдруг — первый крик. Пронзительный, как нож по стеклу.

Подросток лет двенадцати, в потрёпанном бархатном камзоле с выцветшими нашивками, вдруг согнулся пополам, как будто его ударили в живот. Его пальцы впились в деревянный прилавок, оставляя дымящиеся следы.

Воздух вокруг него закипел, искривляясь, как над раскалённой сковородой. Витрины с зельями задрожали, и бутылки начали лопаться одна за другой, осыпая толпу разноцветными брызгами: алые капли превращались в миниатюрных птиц, которые тут же растворялись, синие — застывали кристаллами прямо в воздухе, зелёные — прорастали мгновенными цветами на одежде прохожих

— "Тихий!" — завопила женщина с огненными волосами, хватая своего ребёнка и прижимая к груди. Её крик был полон первобытного ужаса.

— Совет! Где Совет?! — рявкнул мужчина, отшвыривая свой лоток с хрустальными шарами, которые разбивались, превращаясь в лягушек.

Паника расползалась быстрее, чем пролитые зелья. Толпа металась, как испуганный зверь в клетке. Кто-то упал, и по нему уже бежали другие. Лотки опрокидывались, выпуская в воздух странных существ — то ли товар, то ли охрану.

А в центре этого хаоса стоял мальчишка, вокруг которого пространство рвалось на части, как бумага в огне. Его глаза, широко раскрытые от ужаса, метались по сторонам, и я поняла — он не контролирует это. Он так же напуган, как все остальные.

Тело само рванулось вперед, будто кто-то дернул за невидимые нити, привязанные к моим суставам. Толпа расступалась передо мной — или это я, не чувствуя ударов, пробивала себе путь локтями?

Подбежала, схватила парня за плечо.

Мои пальцы впились в грубую ткань его камзола, и сквозь нее я ощутила жар — не просто тепло, а что-то глубинное, пульсирующее, как раскаленное ядро под тонкой коркой земли. Его кожа горела, но не обжигала — скорее, вибрировала, будто под ней билось второе сердце, перекачивающее не кровь, а чистую энергию.

— Тихо, — прошептала я, и мой голос прозвучал странно — не громко, но так, что он должен был слышать.

Я не знала, что делаю. Не понимала, почему тянусь именно к нему. Но в голове звучал лишь один приказ: Успокой. Останови. Спаси.

И — о чудо — буря стихла.

Не сразу. Сначала воздух вокруг нас дрогнул, будто невидимая рука провела по поверхности воды. Потом треск и гул магии начали затихать, как волны после шторма. Разбитые бутылки перестали взрываться новыми фейерверками, витрины перестали дрожать, а люди замерли, не решаясь даже дышать.

Глава 3. Город теней

После инцидента на рынке я едва успела улизнуть от серых плащей Совета, нырнув в зловонный переулок за гостиницей "Серебряный корень". Прижавшись спиной к влажной кирпичной стене, я судорожно развязывала мешочек Эрвина дрожащими пальцами. Каждая жилка в моих руках пульсировала, будто под кожей завелись крошечные молнии.

Сердце колотилось так сильно, что я почти слышала его стук в ушах. Но это был не только страх. Что-то новое, странное щемило в груди — ощущение связи, тонкой как паутина, но прочной как стальной трос. Где-то в этом безумном городе был он — тот самый мальчик из портала. Я могла почти чувствовать его присутствие, будто невидимая нить вибрировала между нами, натягиваясь сильнее с каждым моим шагом в неправильном направлении.

У фонтана с ржавой водой, где продавщица в лохмотьях жарила на углях жуков-скрипачей, их лапки подергивались на решетке, издавая писклявые звуки, я рискнула спросить:

— Где искать... особенных детей?

Старая карга с лицом, напоминающим сморщенное яблоко, фыркнула, обнажая черные десны с тремя желтыми зубами. Ее пальцы, кривые от артрита, продолжали переворачивать жуков.

— Тихих? Ха! — ее хриплый смех превратился в кашель. — В Башню Молчания их, милочка. На исправление.

Последнее слово она произнесла с такой ядовитой интонацией, что по моей спине пробежали мурашки. Ее грязный ноготь, желтый как старый пергамент, указал на запад, где над зубчатыми крышами возвышалась мрачная цилиндрическая башня.

Она отличалась от других городских построек: глухие стены без единого окна, лишь щелевидные бойницы наверху, неестественно черный камень, поглощавший солнечный свет. Тишина — даже ветер будто затихал, приближаясь к ней. Над главными воротами — символ в виде сжатого кулака, высеченный в камне

Я невольно прижала руку к груди, где странное тянущее ощущение внезапно стало острой болью. Мальчик был там. Я знала.

Старуха скривила беззубый рот в подобии улыбки:
— Ищете кого-то конкретного, голубка? Поздно. После Башни они уже никого не ищут.

Ее смех преследовал меня, пока я пробиралась через толпу, следуя за невидимой нитью, которая вела к черной башне. Каждый шаг вперед отзывался страхом — но остановиться было уже невозможно.

Решив немного отдохнуть я завернула в ближайшую таверну. Там царила удушливая атмосфера, пропитанная запахом перегоревшего эля и чего-то металлического — возможно, крови или алхимических реактивов. Я протиснулась в угол, где тень от коптящей лампы создавала островок относительной незаметности.

За соседним столом два магистра в потертых мантиях перешептывались, их лица искажались в гримасах то ли от страха, то ли от отвращения:

— Третьего на этой неделе забрали… — бормотал первый, крутя в пальцах мутный бокал. Его ноготь был неестественно синим — побочный эффект постоянной работы с зельями. — Говорят, после процедур они даже плакать не могут... Слезные протоки... ну, ты понимаешь.

Его собеседник, коренастый мужчина со шрамом через губу, судорожно сглотнул:
— Ты видел глаза того мальчишки из Ткацкого квартала? Как стеклянные... Будто внутри никого нет. — Он сделал странный жест — прикоснулся к виску, затем к сердцу, явно защитный знак.

Я замерла, случайно опрокинув кружку. Пенный эль разлился по столу, выписывая странные узоры, на мгновение напоминающие искаженные лица.

За стойкой бородатый бармен, чья левая рука была механической его латунные пальцы ловко перебирали бокалы, заметил мой интерес. Он нарочито громко поставил передо мной кубок с вином:

— Не повторяй их судьбу, красавица. — его голос звучал как скрип не смазанных шестеренок. — Пей да иди. Башня никого не отпускает.

Меня схватили на рассвете у восточных ворот, когда первые лучи солнца только начинали золотить зубцы городской стены. Они вышли из тумана — трое в серых плащах с капюшонами, их движения точные, отработанные, будто ловля беглецов была для них привычной утренней гимнастикой.

Мои ноги предательски подкосились, когда они бросили меня на колени перед Ним.

Он вышел из тени медленно, словно давая мне время рассмотреть каждый элемент своего облика: мундир цвета воронова крыла с серебряными застежками, начищенными до зеркального блеска — слишком парадный для ночного дозора. Сапоги из мягкой черной кожи, бесшумные, как у хищника. Перчатки с вытканными рунами подавления, слабо пульсирующие голубым светом. Но больше всего поражали его волосы — черные, как смоль, но с проседью у висков, будто кто-то провел по ним кистью с серебряной краской. Не возрастная — слишком аккуратная, почти искусственная.

— Вы подавили всплеск на рынке. — его голос был ровным, холодным, как отполированное лезвие. В этом не было вопроса, только констатация факта. — Как?

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу.

— Я просто... успокоила его. — мой голос звучал хрипло после ночи бега по переулкам.

Мужчина наклонился ближе, и я увидела его глаза — изумрудно-зеленые, холодные и ясные, как зимний лес. В них не было ни гнева, ни любопытства — только холодная аналитическая оценка, будто я была интересным экземпляром в его коллекции.

— Значит, вы не знаете, что такое настоящее подавление магии. — он произнес это почти с сожалением, проводя пальцем по рукояти кинжала у пояса. — Мы могли бы вас научить.

Глава 4. "Серебряный корень"

Тени сгущались быстрее, чем я ожидала.

Днём этот город был шумным, ярким, почти ослепительным — фонари-сферы переливались всеми цветами, вывески пестрили движущимися буквами, а люди щеголяли в одеждах, которые, казалось, сотканы из самого света. Но с заходом малого солнца всё изменилось.

Я прижимала к груди мешочек Эрвина, пробираясь сквозь вечернюю толпу. Фонари теперь светили тусклым фиолетовым, отбрасывая на стены длинные, дрожащие тени. Воздух наполнился странными звуками — где-то в переулке скрипело, будто старая дверь на ветру, а с крыш доносился шорох, словно что-то ползло по черепице. Я не видела, что именно, но по спине пробежали мурашки.

"Серебряный корень". Где же ты?

Я уже обошла полгорода, вглядываясь в вывески. Одни шептали зазывные фразы, другие перелистывали названия, как страницы книги. Но ни одна не называлась так, как нужно.

И вот, в узком переулке за рынком, где воздух пах мокрым камнем и чем-то жареным — не то мясом, не то каштанами — я наконец увидела его.

Небольшой трактир, затерявшийся между пестрых лавок. Никаких парящих огней, никаких шепчущих букв. Просто деревянная дверь, потрёпанная временем, а над ней — вывеска с изображением корня, переплетённого серебряной нитью.

Я замерла.

Так вот он какой — "Серебряный корень".

Ничего общего с яркими, кричащими тавернами, мимо которых я проходила. Никакой магии на показ. Только твёрдая, старая дверь, из-под которой пробивался запах тушёного мяса и трав. Тёплый, густой, почти осязаемый.

Я сделала глубокий вдох и потянула за железную ручку.

Дверь открылась с тихим скрипом, впуская меня внутрь.

Я замерла на пороге, позволяя глазам привыкнуть к мягкому свету. Трактир оказался... не таким, как я ожидала. Уютным, но странным — в этом мире даже обычные вещи не могли быть просто обычными.

Столы здесь были вырезаны из черного дерева с причудливыми прожилками, будто кто-то запечатлел в них молнии. А стулья — из светлого, почти белого дерева, создавая резкий контраст. Я провела пальцами по краю ближайшего стола — поверхность была идеально гладкой, но теплой, как живая.

Мое внимание привлекло движение на стенах. То, что я сначала приняла за обычные пучки сушеных трав, оказалось... живым. Растения мягко шевелились, будто дышали во сне. Один особенно крупный пучок с серебристыми листьями даже повернулся в мою сторону, как бы рассматривая меня.

"Даже травы здесь следят за гостями," — мелькнула у меня мысль, и я невольно сглотнула.

За стойкой, освещенная колеблющимся светом масляной лампы, стояла женщина. Ее кожа цвета темного меда отливала золотом в свете пламени, а узкие, раскосые глаза, ярко-желтые, как у кошки, изучали меня без слов. Когда она медленно моргнула, мне показалось, что веки у нее смыкаются вертикально, как у настоящего хищника.

Я подошла ближе, стараясь не спотыкаться о неровные половицы.

— От Эрвина Старого, — прошептала я, сжимая в потных ладонях тот самый мешочек с ягодами.

Женщина прищурилась еще сильнее, и в ее взгляде появилось что-то проникающее в самую глубину души. Без слов она кивнула и жестом, полным странной грации, указала на узкую деревянную лестницу в углу зала.

— Третья дверь, — сказала она голосом, который напомнил мне шелест сухих листьев. — Ужин принесу.

Ее желтые глаза скользнули к моим ногам, и я вдруг осознала, как неуместно выглядят мои грязные сапоги на чистом полу таверны. Но когда я подняла взгляд, чтобы что-то сказать, женщины уже не было за стойкой — лишь легкое движение занавески на кухне выдавало ее исчезновение.

Я вздохнула и направилась к лестнице, чувствуя, как за моей спиной шевелятся те самые "засушенные" растения. Их тихий шепот преследовал меня, пока я поднималась по скрипучим ступеням.

Третья дверь скрипнула, открываясь в небольшую комнату. Я замерла на пороге, осматривая свое временное убежище.

Комната оказалась маленькой, но чистой — на удивление чистой для такого места. В углу стояла узкая деревянная кровать, застеленная шерстяным одеялом грубой вязки. Я провела по нему ладонью — жестковато, но теплое. Лучше, чем холодная земля под открытым небом.

У противоположной стены — простой стол с толстой восковой свечой в железном подсвечнике. Пламя уже горело, будто кто-то ждал моего прихода. Его свет дрожал на стенах, отбрасывая длинные тени.

И окно.

Я подошла к нему медленно, словно боялась, что вид исчезнет, если я сделаю резкое движение. За мутным стеклом, вдалеке, чернела Башня Молчания. Она возвышалась над городом, как гнилой зуб, вонзившийся в небо. Ее очертания казались неестественными — слишком прямые, слишком правильные среди хаотичных крыш и извилистых улиц.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.

Там тот самый мальчик. Я это чувствовала всем нутром.

Мальчик, которого я не знала, но уже обещала найти. Ребенок, вырванный из своего мира, как и я. Только он был там один. В этом... этом месте, где ломали таких, как он.

Желудок сжался в комок. Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить его лицо — светлые волосы, испуганные глаза, синюю куртку, которая выделялась на фоне осенней листвы. Но детали уже расплывались в памяти.

Глава 5. Караван

Через час я уже стояла у восточных ворот, притворяясь торговкой. Корзина с травами тяжело давила на плечо, а платок щекотал кожу, напоминая о своем магическом свойстве.

Город только просыпался. На улицах было мало людей — несколько торговцев, спешащих на рынок, пара стражников, зевающих у ворот. Я сделала вид, что поправляю товар в корзине, украдкой наблюдая за дорогой.

И тогда услышала — сначала глухой стук колес, потом фырканье животных.

Они появились из утреннего тумана, как призраки.

Черные повозки.

Я замерла, наблюдая как караван медленно приближается. Это было зрелище, от которого кровь стыла в жилах — черные повозки с узкими решетчатыми окнами, больше похожие на передвижные тюрьмы, чем на транспорт. Их тянули странные существа, напоминающие гиен, но с перепончатыми крыльями, сложенными вдоль спин. Самое жуткое было то, как их кожа шевелилась — будто под ней постоянно двигались тени, образуя и распуская чудовищные узоры.

Пальцы сами собой потянулись к платку на лице. Я поправила его, убедившись, что все волосы надежно спрятаны, и намеренно ссутулилась, изображая сгорбленную старуху. Корзина в моих руках казалась непозволительно легкой для настоящей торговки, но я надеялась, что в предрассветной суматохе этого не заметят.

— Звездопад для сна, кровохлест для ран… — бормотала я про себя, перебирая пучки трав, которые хозяйка таверны вручила мне. Особенно я рассчитывала на плакун — сероватые веточки с мелкими липкими листьями. Всего щепотка могла заглушить магию на час. Именно его я положила сверху, чтобы был на виду.

Сердце бешено колотилось, когда я приблизилась к ближайшему охраннику. Его лицо было изуродовано магическими ожогами — кожа на правой щеке напоминала расплавленный воск, а глаз на этой стороне был мутно-белым.

— Целебные зелья, господа? — прошамкала я, нарочно делая голос хриплым и старческим. — От судорог, от боли... Особенно после ночных дозоров помогает...

Охранник фыркнул, но его единственный зрячий глаз с интересом скользнул по содержимому корзины. Грубой рукой он выдернул пучок плакуна, понюхал и сунул за пояс.

— Ты чего тут шляешься, бабка? Это не место для торговли.

Я нарочно закашлялась, прикрывая лицо трясущейся рукой.

— А где же тогда? В Башню везешь — там и продашь. Слышала, нынешние охранники жалуются на боли в костях от сырости...

Его усмешка обнажила несколько черных зубов.

— Бойкая старушенция. Ладно, проходи. Но только до первых повозок — дальше не пустят.

Я кивнула, стараясь, чтобы дрожь в руках выглядела как старческая слабость, а не страх. Первый шаг сделан. Теперь нужно было увидеть, кто находится в этих черных повозках. И главное — узнать, есть ли среди них мальчик в синей куртке.

Сердце бешено стучало, когда я пробиралась между повозками. Сквозь решетки доносилось тихое шуршание и прерывистое дыхание. Дети. Здесь везли детей. Мои пальцы сжали ручку корзины так сильно, что прутья затрещали.

Я пригнулась, делая вид, что поправляю травы в корзине, и украдкой заглянула в узкое решетчатое окно последней черной повозки. Сердце бешено колотилось — каждый удар отдавался в висках, смешиваясь с гулом крови в ушах.

Внутри пахло потом, страхом и чем-то металлическим — возможно, кровью. В полумраке, на грязном полу, сидели дети. Их было человек шесть — от малышей лет семи, до подростков с уже огрубевшими от невзгод лицами. Некоторые сжимались в углах, обхватив колени, другие смотрели в пустоту стеклянными глазами — взглядами, в которых не осталось ни страха, ни надежды.

И тогда я увидела его.

Тот самый мальчик.

Он сидел ближе к двери, прижав колени к груди. Его синяя куртка, та самая, цвета кусочка неба, теперь была грязной и порванной у плеча. Лицо бледное, почти прозрачное, с синяками под глазами — словно он не спал все эти дни. Но когда он поднял голову и наши взгляды встретились, я увидела — он узнал меня.

Его глаза — такие живые на фоне других — расширились. В них мелькнуло что-то дикое, первобытное. Не просто надежда — узнавание. Как будто я была последней ниточкой, связывающей его с тем миром, откуда мы оба пришли. Его губы дрогнули, шепча что-то, чего я не могла разобрать сквозь толстое стекло.

Я инстинктивно потянулась к решетке, забыв о маскировке. В этот момент маленькая девочка у противоположной стенки вдруг содрогнулась всем телом и с глухим стоном рухнула на пол. Ее тело начало биться в судорогах, а изо рта повалил сизый дым, словно внутри нее что-то горело.

— Она закипает! — крикнул кто-то внутри повозки, и воздух вокруг девочки начал дрожать, как над раскаленным асфальтом в знойный день.

Чей-то тонкий, перепуганный голос вонзился в мои уши. Я не сразу поняла, что происходит — девочка у противоположной стенки вдруг выгнулась в неестественной судороге, её пальцы скрючились, а изо рта повалил густой сизый дым. Он стелился по полу повозки, обволакивая ноги других детей, и пах, как горелая резина.

— Тихáя! — проревел охранник, и его голос пробился сквозь нарастающий гул в моих ушах.

Двери черной повозки распахнулись с лязгом. Внутри началась давка — дети метались, цеплялись друг за друга, но стражники хватали их за руки, за воротники, за волосы, вытаскивая наружу. Моего мальчика толкнули в спину так сильно, что он споткнулся о порог и рухнул на колени прямо передо мной.

Глава 6. Судьбоносная встреча

Я услышала её раньше, чем увидела.

Тонкий, прерывистый плач пробивался сквозь гул города, как нож сквозь ткань. Он доносился из-за груды развалин на самой окраине Ткацкого квартала, где обвалившиеся стены домов образовывали жутковатый лабиринт. Это были не просто всхлипы испуганного ребёнка — звук дрожал, как натянутая струна, готовящаяся лопнуть. Воздух вокруг вибрировал, и я почувствовала знакомое покалывание на коже — так же дрожала атмосфера перед тем, как кто-то открыл портал.

Я осторожно пробиралась между каменными глыбами, каждая из которых могла быть чьей-то разрушенной жизнью. Под ногами хрустели осколки странного синего стекла, отражающего свет обоих солнц. Когда я обогнула последний выступ руин, передо мной открылась небольшая площадка, окружённая полуразрушенными стенами.

И там, в самом углу, прижавшись спиной к стене, будто пытаясь провалиться сквозь неё, сидела девочка.

Она казалась такой маленькой — на вид лет семи, не больше. Её тёмные, почти чёрные волосы слипались от слёз и пота, а огромные глаза, казалось, занимали половину её бледного личика. Но больше всего меня поразило выражение этих глаз — в них читался такой первобытный ужас, что у меня сжалось сердце. Она не просто боялась чего-то вокруг — она боялась самой себя.

— Не подходи... — прошептала она, и её голосок задрожал, как лист на ветру.

В тот же миг воздух вокруг неё взорвался.

Невидимая сила ударила мне в грудь, отбросив на шаг назад. Пыль взметнулась вверх смерчем, мелкие камешки застучали по стенам, а мои волосы рвануло в стороны, будто невидимая рука дёрнула за них. Ветер завывал, как раненый зверь, вырывая из руин куски штукатурки и разбрасывая их по площадке.

Я прикрыла лицо рукой, сквозь пальцы наблюдая, как девочка сжимается в комочек, зажмуриваясь. Её маленькие ручки судорожно сжимали подол платья, а по щекам ручьями текли слёзы.

Она боялась себя.

И её страх был не пустыми словами — с каждым её всхлипом ветер усиливался, становясь почти осязаемым. В воздухе запахло грозой, хотя небо было ясным. Я понимала — если не остановить это сейчас, через несколько минут от всего квартала останутся только воспоминания.

Я не думала.

Не было времени на размышления, на взвешивание рисков. В тот момент, когда очередной порыв ветра вырвал из стены кусок камня, пролетевший в сантиметре от моей головы, тело решило за меня.

Я просто шагнула вперед — прямо в этот безумный вихрь, где воздух резал кожу, как тысячи лезвий.

— Стой! — закричал чей-то голос сзади. Возможно, это был тот парень с рынка, которого я заметила краем глаза, когда бежала сюда. Но его предупреждение потерялось в реве бури.

Я уже обхватила Лиану руками, прижав ее дрожащее тельце к себе. Она вскрикнула от неожиданности, пытаясь вырваться, но я только крепче сжала объятия.

Ветер взревел с новой силой, будто разъяренный зверь, почуявший угрозу. Он бил мне в лицо, ослепляя, вырывал дыхание из легких, заставлял слезиться глаза. Камни и мусор хлестали по спине, но я лишь прикрыла девочку своим телом, продолжая держать.

И тогда...

Тишина.

Не постепенное затихание, а мгновенное — будто кто-то выключил звук во всем мире. Магия Лианы втянулась в меня, как вода в песок, оставив после себя лишь легкое покалывание в конечностях.

Я почувствовала, как что-то горячее и колючее разливается по венам, наполняя их странной энергией. Голова закружилась, в глазах помутнело, но я не отпустила девочку, даже когда колени предательски подкосились.

— Всё... кончено? — прошептала Лиана, нерешительно глядя на свои ладони, где еще секунду назад кружились миниатюрные смерчи.

Я кивнула, хотя сама едва держалась на ногах. В горле пересохло, а сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди.

— Да. Ты в безопасности.

Но это была ложь.

Потому что в этот момент из-за угла разрушенного здания вышел он. Его черные сапоги бесшумно ступали по обломкам, а серый плащ не шелохнулся, хотя вокруг еще кружили остатки пыли. Лориан.

Он остановился в трех шагах от нас, его изумрудные глаза изучали меня с холодным любопытством ученого, рассматривающего интересный образец. В воздухе повисло напряженное молчание, прерываемое только прерывистым дыханием девочки, прижавшейся ко мне.

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Он видел все. Видел, как я поглотила магию девочки. И теперь в его взгляде читался единственный вопрос: "Как?"

Тени вокруг сгустились неестественным образом — будто сам воздух съёжился в страхе перед этим человеком. Даже свет, пробивавшийся сквозь развалины, стал тусклее, окрасившись в свинцовые оттенки. Казалось, сама реальность затаила дыхание.

Он стоял в нескольких шагах от нас, абсолютно неподвижный. Этот проклятый серый плащ — символ всего, что я ненавидела в этом мире — даже не шелохнулся, хотя остатки ветра ещё трепали мои волосы и одежду малышки. Его холодные зелёные глаза, напоминающие зимний лес под утренним солнцем, методично изучали меня. Но в них не было ни гнева, ни удивления — только тот же ледяной расчёт, с которым хищник оценивает добычу.

Я резко прижала девочку к себе, чувствуя, как её маленькое сердечко бешено стучит. Моя свободная рука непроизвольно сжалась в кулак. Если он сделает хоть шаг в нашу сторону...

Глава 7. Новый дом

Я крепко держала Лиану за руку, пока мы пробирались по узкой, почти заросшей тропинке. Колючие ветки кустарников цеплялись за одежду, оставляя мелкие царапины на коже, но я не обращала на это внимания. Мы шли уже больше часа, уходя все дальше от шпилей Башни Молчания, от серых плащей, от всего этого кошмара.

Лиана молчала всю дорогу. Только ее тонкие пальцы то и дело сжимали мою руку — сначала крепко, почти болезненно, потом слабее, будто проверяя: а вдруг я исчезну, если она отпустит?

— Смотри, — наконец сказала я, останавливаясь и указывая вперед.

За разросшимися деревьями и кустарниками показались очертания старой усадьбы. Когда-то здесь явно жили богатые люди — высокие колонны у входа, резные деревянные ставни, даже остатки сада с одичавшими розами, пробивающимися сквозь сорняки. Но годы, а может, и десятилетия забвения сделали свое дело: крыша местами просела, стены покрылись глубокими трещинами, а вместо стекол в окнах зияли черные дыры, словно пустые глазницы.

— Здесь... страшно, — прошептала Лиана, прижимаясь ко мне.

Я почувствовала, как ее ручка задрожала в моей.

— Здесь безопасно, — ответила я, хотя сама не была до конца уверена в своих словах.

Мы осторожно поднялись по скрипучим ступеням крыльца. Дверь, когда-то массивная и красивая, теперь висела на одной петле. Я толкнула ее, и она с жалобным скрипом поддалась.

Внутри пахло пылью, затхлостью и чем-то еще — может быть, старыми книгами, может быть, плесенью. Пол скрипел под ногами, а в высоких потолках гулял ветер, проникая сквозь щели. Но главное — здесь не было и следа магии. Ни мерцающих защитных рун, ни следов чар, ни даже намека на ту энергию, что наполняла город. Только тишина, нарушаемая шелестом листьев за окнами, да редкими каплями дождя, пробивающимися через дыры в крыше.

Лиана медленно повернулась ко мне, ее огромные глаза блестели в полумраке.

— Это... наш дом? — спросила она, и в ее голосе прозвучала какая-то новая нота — не страх, а осторожная надежда.

Я присела перед ней, чтобы быть на одном уровне, и улыбнулась, хотя комок подкатывал к горлу.

— Да, малышка. Наш.

Она вдруг бросилась ко мне, обхватив мою шею тонкими ручонками, и я почувствовала, как ее горячие слезы капают мне на плечо.

— Спасибо, — прошептала она так тихо, что я едва расслышала.

Я погладила ее по спинке, глядя через ее плечо на пустые, запыленные комнаты. Это было не убежище. Еще нет. Но оно могло им стать.

И для начала нам предстояло вдохнуть в это место жизнь.

Кухня встретила нас запахом затхлости и забвения. Дверь, сопротивляясь, издала протяжный скрип, будто недовольная тем, что потревожили ее многолетний покой.

Помещение выглядело так, словно хозяева покинули его в спешке. Массивный дубовый стол, некогда гордость хозяйки, теперь был покрыт серым войлоком пыли. Я провела пальцем по поверхности, оставив четкую борозду — под слоем грязи древесина все еще сохраняла благородный темный оттенок.

Шкафы с потрескавшейся голубой краской скрипели на петлях, когда я открывала их один за другим. Внутри — пустые банки с остатками засохших трав, несколько ржавых столовых приборов, перевязанных паутиной.

— Смотри! — Лиана указала на чугунную кастрюлю, забытую на плите. Внутри чернело нечто, напоминающее окаменевший суп.

— Фу-у-у! — она сморщила носик, зажав его пальцами, и тут же чихнула, подняв новое облако пыли.

Я рассмеялась и потянулась к ставням. Дерево скрипело, сопротивляясь, но после третьего рывка створки сдались.

Солнечный свет хлынул в комнату, превращая пыль в золотистые вихри. Лучи высветили трещины на стенах, следы мышиных лапок на подоконнике, но вместе с тем показали, что основа еще крепка.

— Вот так лучше, — я удовлетворенно оглядела комнату.

Во дворе мы нашли колодец с покосившимся навесом. Ворот давно сгнил, но цепь еще держалась. Я опустила найденное ведро, услышав желанный плеск воды.

— Дай попробую! — Лиана потянулась к черпаку, прежде чем я успела остановить ее. Холодная вода брызнула во все стороны, когда она с жадностью прильнула к ковшу. — Ой! Холодная! Но вкусная...

Мы вернулись в кухню с ведром чистой воды. Лиана, встав на шаткий табурет, с энтузиазмом принялась вытирать окна, оставляя за собой больше разводов, чем чистоты. Я наблюдала, как она старательно высовывает язык от усердия, и решила не поправлять ее — пусть чувствует, что делает что-то важное.

Пока она возилась с окнами, я скребла пол жесткой щеткой, смывая годы грязи. Вода в ведре быстро превратилась в мутную жижу, но под ней проступала крепкая деревянная основа — темный дуб с красивой текстурой.

— Юля, смотри! — Лиана вдруг закричала. — Я нашла...

Она держала в руках маленькую фарфоровую чашку с синими цветами — единственную уцелевшую из сервиза.

— Она красивая, — прошептала девочка, осторожно проводя пальцем по трещинке на боку.

— Теперь она твоя, — сказала я, и ее глаза загорелись, как будто я подарила ей не разбитую чашку, а целое сокровище.

Мы продолжали уборку, пока солнце не начало клониться к закату, окрашивая комнату в теплые золотистые тона. И с каждым очищенным углом, с каждым вымытым окном, это место все больше становилось нашим — не просто убежищем, а домом.

Глава 8. Новый гость

Третий день в усадьбе начался как обычно. Я разводила огонь в очаге, а Лиана, стоя на табурете, старательно расставляла на полке наши скромные запасы — несколько глиняных мисок, деревянные ложки и ту самую фарфоровую чашку с синими цветами.

Громкий удар в дверь заставил нас вздрогнуть. Это был не стук — скорее удар ногой, резкий и нетерпеливый.

Мое сердце замерло. Рука сама потянулась к ножу, лежавшему на полке у входа — обычному, без магии, но с отточенным до блеска лезвием.

— Лиана, в кладовую, — тихо приказала я.

Девочка испуганно кивнула и скрылась за дверью. Я глубоко вдохнула, прижала нож к бедру и приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы видеть гостя, но иметь возможность резко захлопнуть ее при необходимости.

На пороге стоял мальчишка. Лет десяти, не больше. Всклокоченные рыжие волосы торчали в разные стороны, словно он только что встал с постели после бурной ночи. Свежая ссадина на скуле, порванный рукав рубахи, взгляд — дерзкий и одновременно испуганный, как у загнанного, но не сломленного зверька.

— Ты та, которая гасит магию? — выпалил он, даже не поздоровавшись. Его голос звучал хрипло, будто он долго кричал или плакал.

Я сузила глаза, оценивая ситуацию.

— А ты кто?

— Кай, — ответил он, словно это объясняло все.

— И что тебе нужно, Кай?

Он нахмурился, будто мой вопрос был верхом глупости, и нетерпеливо дернул плечом.

— Меня родители сдали в Башню. Я сбежал. Теперь мне некуда идти.

Его слова повисли в воздухе. Я заметила, как дрожат его пальцы, сжатые в кулаки, как подрагивает нижняя губа, которую он кусал, чтобы скрыть дрожь.

В кладовой послышался шорох — Лиана, наверное, прильнула к щели, чтобы рассмотреть гостя.

Я вздохнула, окинув взглядом двор за спиной мальчишки — пусто. Никаких серых плащей, никакой засады.

— Заходи, — наконец сказала я, отступая и пропуская его внутрь.

Кай переступил порог, оглядываясь с видом опытного разведчика. Его взгляд задержался на очаге, где варилась похлебка, и я увидела, как он сглотнул слюну.

— Лиана! — позвала я. — Иди познакомься. У нас гость.

Когда девочка робко вышла из укрытия, Кай нахмурился еще сильнее.

— Ты тоже... — начал он, но не закончил.

— Да, — тихо ответила Лиана. — Я тоже Тихая.

В воздухе повисло молчание, которое я прервала, протягивая Каю деревянную миску с дымящейся похлебкой.

— Ешь. Потом расскажешь, как тебе удалось сбежать.

Кай жадно набросился на похлебку, заглатывая горячие куски так быстро, будто боялся, что еду у него отнимут. Лиана примостилась напротив, наблюдая за ним с любопытством, смешанным с осторожностью.

— Ты давно... на улице? — робко спросила она, крутя в руках край своего платья.

Кай поднял глаза, проглотив очередной кусок.

— Два дня. А ты?

Лиана опустила взгляд.

— Три недели, — прошептала она так тихо, что я едва расслышала. — После того как... после того как я испортила праздник в школе. Ветер... он просто вдруг... — ее голос дрогнул, и она замолчала, сжимая кулачки на коленях.

Я осторожно положила руку ей на плечо.

— Она не виновата, — сказала я Каю. — Никто из вас не виноват.

Мальчик хмуро кивнул, отодвигая пустую миску.

— Мои родители сдали меня в Башню сразу, как только магия проявилась, — неожиданно начал он. — Говорят, так будет лучше... для всех.

Он говорил ровным голосом, но его пальцы сжались в кулаки так, что костяшки побелели.

— А как ты сбежал? — спросила я.

Кай усмехнулся — жесткая, недетская улыбка.

— Они думают, мы беспомощные. Но это не так. — Он вытащил из кармана маленький металлический предмет — похожий на гвоздь, но с затейливым узором. — Нашел это в мастерской. Когда меня вели на "обследование", я подождал, пока охранник отвернется, и...

Он сделал резкое движение рукой, показывая, как вставил предмет в замок магических наручников.

— Они сломались? — широко раскрыла глаза Лиана.

— Нет. Но ослабли на секунду. Этого хватило. — Кай гордо поднял подбородок. — Потом я спрятался в повозке с мусором. Они даже не искали меня толком — думали, я не решусь убежать.

Лиана смотрела на него с восхищением, смешанным со страхом.

— А если... если они найдут тебя?

— Тогда убегу снова, — твердо сказал Кай. Его взгляд скользнул ко мне. — Ты же поможешь? Ты же можешь... остановить это?

В его глазах читалась не только надежда, но и вызов — будто он проверял, готова ли я к тому, что начиналось.

Я посмотрела на Лиану, потом на Кая, и медленно кивнула.

— Да. Я помогу. Но вам двоим придется научиться помогать себе самим.

Кай усмехнулся — на этот раз по-настоящему, по-детски.

— Договорились.

Глава 9. Поход в город

Рассвет только начинал окрашивать небо в персиковые тона, когда я пробиралась через рослую траву к заветной поляне. "Лунная слеза" сверкала в первых лучах солнца, будто кто-то рассыпал по земле серебряные монетки. Я опустилась на колени, осторожно проводя пальцами по нежным лепесткам.

— Простите, — прошептала я, словно растения могли меня услышать. — Возьму только немного.

Каждый стебель я срезала с особым вниманием, оставляя корни нетронутыми. Эрвин учил: "Бери не больше трети, и поляна будет благодарна". Траву аккуратно завернула в кусок чистой льняной ткани — ту самую, что нашла в сундуке на чердаке. Сверху прикрыла спелыми яблоками: и для маскировки, и чтобы аромат перебил характерный запах "лунной слезы".

Когда я вернулась в дом, Лиана уже сидела на крыльце, кутаясь в свое одеяло. Ее большие глаза были полны тревоги.

— Ты вернешься? — она вскочила и ухватилась за мою руку, маленькие пальцы сжались так крепко, что побелели суставы.

За ее спиной Кай делал вид, что занят починкой забора, но я видела, как он украдкой поглядывает в нашу сторону. Его обычная дерзость куда-то испарилась — остался только мальчишка, который слишком хорошо знал, что значит остаться одному.

Я присела, чтобы быть с Лианой на одном уровне, и положила руку ей на плечо:

— К вечеру обязательно. Обещаю.

— А если... — она закусила губу, — если серые плащи...

— Они меня не поймают, — я улыбнулась, надеясь, что говорю убедительнее, чем чувствую. — У меня есть план.

Кай не выдержал и подошел ближе, стараясь сохранять равнодушный вид.

— Она же не пропадет, — буркнул он, но в его голосе не было обычной бравады.

Я повернулась к нему:

— Кай, пока меня не будет, ты за старшего. Следи, чтобы Лиана не полезла на самые высокие ветки.

Он фыркнул, скрестив руки на груди:

— Ага, как будто я смогу ее остановить, — но при этом кивнул, и в его глазах появилась странная серьезность.

Я поправила корзину на плече, окинула взглядом наш дом — уже не такой заброшенный, как неделю назад, — и двух детей, которые стали мне дороже, чем могла предположить.

— В кладовой есть похлебка и ягоды. Воду вскипятите перед тем, как пить. И... — я сделала паузу, — если что-то пойдет не так, прячьтесь в подвале. Там, где мы храним яблоки.

Лиана кивнула, а Кай лишь поднял подбородок:

— Да ладно, справимся.

Я еще раз улыбнулась им и повернулась к дороге.

Дорога в город заняла несколько долгих часов. Я шла по обочине, держа корзину с драгоценной травой крепко прижатой к боку. Каждые несколько минут я оглядывалась через плечо, рука непроизвольно касалась ножа за поясом. Но серых плащей нигде не было видно — только редкие путники, спешащие по своим делам, да торговые повозки, громыхающие по каменистой дороге.

Когда показались первые дома, я свернула в переулки, избегая главных улиц. "Серебряный корень" выглядел так же, как и в моей памяти — неприметная дверь с вывеской в виде переплетенных корней.

Открыв дверь, я сразу ощутила знакомый густой аромат — смесь дыма, сушеных трав и чего-то еще, неуловимого, что делало это место особенным. В воздухе висела тихая беседа нескольких завсегдатаев, прервавшаяся на мгновение, когда я переступила порог.

Хозяйка с кошачьими глазами стояла за стойкой, протирая бокал. Ее желтые зрачки сузились, заметив меня.

— О, смотрите, кто вернулся, — она прищурилась, поставив бокал с легким стуком. — И не одна, если верить слухам.

Я подошла к стойке, оглядываясь по сторонам. В углу сидел незнакомец в дорожном плаще, слишком увлеченный своей кружкой эля.

— Мне нужно поговорить, — тихо сказала я.

Хозяйка кивнула и жестом показала пройти за стойку, в маленькую заднюю комнату, где хранились бочки с вином.

Здесь, в полумраке, я выложила на стол сверток с "лунной слезой". Хозяйка развернула ткань — и замерла. Ее зрачки расширились, став огромными черными кругами на фоне желтой радужки.

— Где ты... — она начала, но тут же покачала головой. — Нет, не говори.

Ее пальцы, обычно такие уверенные, дрожали, когда она осторожно перебирала серебристые цветы.

— Мне нужна еда, — сказала я. — Мука, крупы, молоко. Мясо, если будет. И еще кое-что…

— Это... — она сделала паузу, подбирая слова, — стоит вдесятеро больше, чем тебе нужно.

Я кивнула, наблюдая, как она быстро, почти бережно, свернула ткань обратно. Немного постояв хозяйка пристально посмотрела на меня, затем резко встала.

— Подожди здесь.

Она вышла, оставив меня в комнате, где только тикали старые часы на стене. Через несколько минут вернулась с листком пергамента и карандашом.

— Вот список надежных торговцев. Тех, кто не побежит сразу к Совету. — Она протянула мне бумагу. — Я пойду с тобой.

Я хотела возразить, но она резко подняла руку:

— Не спорь. Ты даже не представляешь, что держишь в руках.

Ее желтые глаза в полумраке светились, как у ночного хищника.