Дороже клятвы

Пролог

18 лет назад.

Темнота ночи скрывала за широкой колонной мальчишку. Тот вжимался в неровную каменную кладку, будто пытался с ней слиться. Он прислушивался к звукам, раздающимся по гулким коридорам замка на многие метры, но пока все было тихо. Осмелев, парень выглянул из-за колонны и осмотрелся. В центре зала догорал брошенный на пол факел, едва освещающий открытое пространство. В его тусклом свете у противоположной стены можно было разглядеть тело юной девушки, только вчера вступившей в цветущую пору. Обернувшись по сторонам, и едва сдерживая слезы, мальчик быстрыми осторожными перебежками приблизился к ней, взял за ещё теплую руку и завыл, стиснув зубы.

– Хлоя… – нежно звал он её, – Хлоя…

Парень одернул вниз задранный подол платья, как мог, стянул на груди разорванный лиф. Смерть, наступившая недавно, исказила нежные черты, навсегда оставив на ее лице гримасу боли. Девушка казалась бы живой, если бы не ужасающая рана на вспоротом горле. Ублюдки убили её, после того, как насытились. Всё вокруг было перемазано кровью: пол, платье, волосы и нитка блестящих жемчужных бус. Заплакав, мальчик протянул руку и закрыл широко распахнутые синие как грозовое небо глаза.

– Я отомщу за тебя, Хлоя! – хрипел он. – Клянусь! За каждую твою боль сторицей воздам!

Юноша гладил её лицо, такое невинное, целовал лоб и щеки, поправлял растрепанные волосы. Он забыл о времени и слишком долго задержался здесь. Когда на лестнице раздались глухие шаги и голоса, бежать было уже поздно.

– Всё кончено? – спросил кто-то.

– Да. Милорд велел собрать всех выживших во дворе, мужчинам выколоть глаза, а женщин отдать на потеху. Потом всех убить, – отвечал второй голос.

– Слыхал, как визжала эта свиноматка, жена графа, когда мы её дочку жахнули? А как сама потом стонала да подмахивала? Наверно муженек давно уже силу свою растерял, не мял её как следует. Как она потом смешно трепыхалась, когда я в неё меч засунул! – снова говорил первый. Судя по разговорам их было двое.

Парень сжал кулаки: гнев медленно вытеснял горе. Захватчики вероломно напали ночью, вырезая всех на своём пути, не щадя ни стариков, ни младенцев, насилуя и убивая женщин, девушек, и даже маленьких девочек. Напавшим оказался граф Родерик Десмонд, бывший друг и соратник его отца графа Коула Невилла, убитого на развязанной королем Ричардом войне. Тот самый граф Десмонд, качавший детей Коула на руках, дававший им гарантию безопасности и даже договорившийся о браке с наследником Невилла в случае, если у Родерика родится дочь. Мальчик узнал того по задранной вверх морде волка на гербе. Воспользовавшись объявленной королём войной на Востоке, и отсутствием в крепости защитников, граф Десмонд вероломно захватил земли графа Невилла. Сам король Ричард не вникал в междоусобные разборки, полностью сосредоточившись на войне.

– Говорят, щенка Невилла так и не нашли!

– Да лежит мертвый в какой-нибудь канаве, где этой свинье и место!

Шаги приближались и мальчик, вжимаясь в пол, медленно отползал назад под защиту колонны. Он не успел. Когда до спасительной темноты оставалось метров пять в зал вошли два наемника графа Десмонда.

– Так вот же он! – воскликнул тот, кто назвал его в разговоре свиньей. – Держи его!

Они начали обходить юного графа Невилла, окружая с двух сторон.

– Тебе все равно конец, Дерек! – воскликнул уже второй. – Сдавайся и умрёшь лёгкой смертью!

Дерек, подобравшись для рывка, затравленно переводил взгляд с одного нападавшего на другого: оба высокие и в летах. По внешнему виду и по повадкам было понятно, что они не один год провели в боях. Что мог противопоставить им двенадцатилетний юноша? Парень пригнулся и бросился бежать в освободившийся проход, но это оказалось ловушкой. Нагнав его прыжком, один из нападавших вывернул ему за спину руки, пока второй неспешно подходил к ним, обнажая кинжал.

– Милорд сказал всех мужчин ослепить. Что ж, приступим! Держи его крепче, – добавил он своему напарнику, и тот, одной рукой прижав парня к себе спиной за вывернутые руки, другой силой оттянул ему голову за волосы.

Острое лезвие оказалось в опасной близости от лица юного графа, и тот затрепыхался, безнадёжно пытаясь вырваться из крепкой хватки закалённого в боях воина.

– Какие чистые синие глаза, – глумился мерзавец. – Оставлю их себе на память. Смотри, что у меня есть, – с этими словами свободной рукой он полез в мешочек на поясе и вытащил из него два маленьких окровавленных сгустка. – Узнаешь чьи?

– Ублюдок! – Дерек плюнул говорившему в лицо, не прекращая попыток вырваться.

– Ну что ты, я ж не изверг какой, сначала убил это свиное отродье, прямо возле его мамаши. Вот так! – мерзавец взмахнул ножом и оставил на лице Дерека кровоточащую полосу. Лезвие рассекло правую щеку и верхнее веко, чудом не задев глаз. Дерек закричал от боли, затрепыхавшись в руках второго ублюдка. – Вот так, только по горлу. Но с тобой поступлю иначе.

– Фред, давай быстрей! Не тяни уже! – рявкнул стоявший за спиной.

– Заткнись, Джон, куда тебе торопиться?! Там и без нас справятся! Или ты мало девок попортил? Так нам ещё хватит!

Воспользовавшись их перепалкой, тем, что внимание было сосредоточенно друг на друге, Дерек с силой пнул пяткой в коленную чашечку тому, кого назвали Джоном, а второму резко ударил между ног. Кинжал выпал из ослабленных рук Фреда, со стоном схватившегося за ударенное место, и со звоном откатился в сторону. Вывернувшись из рук первого наемника, для которого его сопротивление оказалось полной неожиданностью, схватив упавшее оружие, Дерек бросился бежать вдаль по коридору. Рана на лице болела и кровоточила, но юноше было не до неё. Зажимая ладонью правый глаз, мальчик, спотыкаясь, но, не останавливаясь, мчался в глубины замка. Враги быстро опомнились и бросились вдогонку. Удары их сапог зловещим гулом разносились по коридорам, и парню казалось, что его окружают со всех сторон.

1

– Стойте прямо, госпожа, – проговорила служанка, стоя за спиной и затягивая шнуровку на моем платье.– И придержите волосы.

Я послушно перекинула через плечо густую огненную волну, заструившуюся до середины бедра.

– Платье невероятно подходит вашим глазам, – продолжала ворковать эта добрая пожилая женщина.

– Спасибо, Мэгги, – одними губами прошептала я и улыбнулась. Меня всегда смущали комплименты.

– Это не мне нужно говорить спасибо, – назидательным тоном произнесла Мэгги, продолжая колдовать над платьем. – А вашему отцу. Милорд так любит вас, что ни в чем не отказывает. Какие ткани он вам привёз из последнего похода! Нанял лучших портных! Многие ли отцы так любят дочерей? Готово! Посмотрите на себя!

Я подошла к огромному зеркалу – предмету зависти моих подруг, коих у меня почти не было. Его подарил мне отец на восемнадцатилетие, привезя из последнего похода вместе с нежнейшими тканями, искусными украшениями и драгоценными камнями. Я засмотрелась на собственное отражение: платье из зелёного шёлка выгодно подчеркнуло все нежные изгибы тела, а изумрудного цвета глаза казались ещё ярче. Я не представляла, что могу быть такой красивой. Нет, я не должна так думать, как говорит наш преподобный отец Георг, юным девушкам стоит больше проводить время за молитвой и меньше перед зеркалом. За дверью послышался шум, и в комнату вошёл высокий мужчина с сединой в волосах и бороде.

– Доброе утро, отец! – тихо поприветствовала я его, почтительно опустив голову, а стоявшая рядом служанка согнулась в поклоне.

– Доброе, Марисоль! – пробасил вошедший. – Всё готово?

– Осталось уложить волосы, милорд, – ответила Мэгги за меня.

Отец подошёл ко мне. Обхватив руками за плечи, долго и внимательно меня разглядывал и, кажется, остался доволен увиденным.

– Ты моя красавица! – воскликнул он. – Вот-вот начнется праздник урожая! В замок прибудет много крестьян с ближайших деревень. А через два дня мы приглашены ко двору герцога Девонского. Там ты, наконец, познакомишься с его младшим сыном Робертом, твоим женихом! Ты знаешь, как давно мы с его отцом планировали этот брак? – я кивнула, и мой отец продолжил. – В столь непростое время, когда старый король умер, и идёт борьба за трон, мы должны иметь сильных союзников. Когда ты родилась, я пообещал твою руку сыну нашего сюзерена. Я отдаю за тобой роскошный замок и земли. Поверь мне, у тебя будет высочайшее положение в обществе.

– Конечно, отец. Как скажешь, отец, – поклонилась я снова.

– Вся в мать! – снова воскликнул он, крепко прижав меня к себе и целуя в макушку. – Красивая и послушная! Как ты напоминаешь мне её! Я так нежно любил мою Элизабет, и так горевал, когда её не стало. Но ты смогла дать мне новый смысл жизни!

– Спасибо вам за всё, отец, – его слова откровенно смущали меня, всю жизнь, насколько я себя помню, я боялась не оправдать его надежд.

– Ах, что за прелестное создание! – продолжал он восторгаться собственной мною. – Ты будешь украшением для своего мужа. Достойная женщина из достойного рода! Дочь Родерика Десмонда возвысит своего отца! Марисоль Десмонд станет герцогиней Девонской! И когда с нашей поддержкой брат усопшего короля займёт трон, он отблагодарит нас! Продолжай! – последнее слово относилось к Мэгги. Она проворно подскочила ко мне, словно ей было двадцать лет, а не пятьдесят шесть, и, усадив меня на низкий пуф, принялась искусно укладывать волосы в косу, которую умела заплетать только она.

Мой отец встал у окна, задумчиво глядя куда-то вдаль. Он перебирал пальцами по каменному подоконнику в такт только ему известной мелодии.

– Я сделал все, чтобы мои дети ни в чем не нуждались. Я обеспечил землёй твоих братьев, а тебя ещё и титулом! Ты даже не представляешь, что для этого мне пришлось сделать.

– Что, отец?! – его слова разволновали меня. Он столько делал и делает для меня и братьев! Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отплатить ему за всю любовь и заботу?

Мой вопрос прозвучал неожиданно громко, что отец вздрогнул, будто очнувшись от воспоминаний.

– Не бери в голову, моя дорогая! – ответил он.

– Я же вижу, что вас что-то беспокоит, отец, – настаивала я. – Скажите мне, облегчите душу.

– Ах, свет мой, – улыбнулся он. – В неспокойные времена мы живём. Бастард на Севере собрал войско и уже готовится штурмовать столицу. Он объединился с Черным Дьяволом, хочет стать королём. Мы не можем допустить, чтобы правителем стал незаконнорожденный! Вся надежда на тебя, душа моя. Скрепив наш военный союз родственными узами, мы с герцогом Девонским окажем принцу Уильяму помощь в борьбе за трон.

– Я не подведу, отец! – с горячностью воскликнула я, приложив руки к груди. – Во всем, слышите, во всем вы можете положиться на меня!

– Я не сомневаюсь в тебе, моя дорогая! – Отец прошёлся по комнате, рассматривая её роскошное убранство. – Я каждый день благодарю Элизабет за то, что она подарила мне такую послушную дочь! – Он остановился у раскрытой шкатулки с драгоценностями, запустил в неё руку, пальцами перебирая бусы, цепочки, ожерелья.

Тем временем с прической было покончено, и служанка с поклоном удалилась, оставив нас наедине. Я подошла к моему отцу, положив ладонь на изгиб его локтя.

– Эту шкатулку я привёз твоей матери. Я ещё не знал, что она умерла, подарив мне тебя, – Отец прикрыл глаза, и его лицо исказила гримаса боли.

2

Распахнутые настежь ворота замка пропускали бесконечную вереницу жителей окрестных деревень, желающих преподнести дары своему сюзерену. Повозки, груженные собранным урожаем, беспрепятственно въезжали во внутренний двор. Отец стоял в самом центре, принимая подношения фермеров. Рядом с ним находился мой старший брат Генри со своей семьей: женой Мэри, дочерью Сьюзан и сыном Стивеном. Повсеместно крестьяне разгружали телеги, а барды славили щедрость господина. Я подбежала к отцу и встала по правую руку.

– Ах, какая тыква! – восхищалась я. – Какая брюква! Репа просто чудо! – я старалась сказать доброе слово каждому.

– Веди себя сдержанней, – сказал отец на ухо. Он надменно принимал поклоны и слова благодарности от крестьян. – Дочери графа Десмонда и будущей леди Девонской не по статусу рассыпаться в любезностях перед челядью.

– Простите, отец, – тихо отвечаю ему, почувствовав легкий укол совести за то, что вызвала его недовольство.

Он всегда был таким: важным и гордым. Никогда не показывал своих слабостей и этого же требовал от нас. Отец мог гордиться Генри, женившись на Мэри, урожденной графини Рассел, выбранной ему отцом, он исполнил свой сыновний долг. Генри всегда и во всем был послушен лорду Родерику.

– Госпожа! Госпожа Марисоль! – услышала я знакомый голос. Обернувшись, я увидела спешащую ко мне жену местного мельника. Сложив на груди руки в молитвенном жесте, она обратилась ко мне с пламенной речью: – О, госпожа! Как я хочу сказать спасибо вам за лекарство, данное моему Джерому! Если бы не вы, не было бы сейчас моего мальчика!

– Рада была помочь, Сара, – улыбнулась я. – Значит, у твоего сына прошла лихорадка?

– Практически сразу! – восторженно воскликнула женщина и отошла, уступая место другим желающим выразить почтение своему господину.

Я бросила быстрый взгляд на отца, как он отреагирует на мое общение с женой мельника? С семи и почти до восемнадцати лет я воспитывалась в монастыре Святой Анны, с утра и до вечера проводя время в молитвах, обучаясь грамоте, вышиванию и выполняя различную посильную работу, там же я и познала лекарское искусство от сестры Мередит. Да, в монастыре я изучила много наук, кроме одной: как быть дочерью Родерика Десмонда, и эти полтора месяца, что я жила в родовом замке, я боялась только одного – не оправдать надежд собственного отца. Он нечасто навещал меня, может, раз пять за все время моего пребывания в монастыре Святой Анны, и никогда не задерживался дольше нескольких минут. В свой последний приезд незадолго до моего последнего дня рождения отец окинул меня оценивающим взглядом и радостно воскликнул:

«Какая ты красавица! Ты так похожа на мою Элизабет, свою мать! Герцог Девонский останется доволен такой невесткой!»

В тот день граф Десмонд забрал меня домой. Перед отъездом я выслушала очередное напутствие матушки Вирджинии: «Во всем! Слышишь, во всем почитай своего отца! Ни в чем ему не перечь!» Сестра Мередит подарила на прощание молитвослов и книжку с описанием лекарственных трав, которую она переписала с огромного монастырского лечебника специально для меня.

– Ты не видела Джеймса? – вопрос отца вывел меня из задумчивости. – Его нет все утро.

– Нет, отец, – проговорила я, чувствуя досаду от того, что могу расстроить его своим незнанием. Вот как ему это удается, не сказав ни слова, вызвать в душе бурю эмоций? Генри такой же, во всем подчиняется отцу, участвует во всех походах, выполняет все распоряжения, даже в жены взял хромую, ведь на этой женитьбе настоял отец, поскольку за Мэри давали хорошее приданное. – Я найду его, – не выдержав душевных метаний, я отправилась выполнять неявное распоряжение отца.

Джеймс же совершенно другой. Он старше меня всего на три года, и до моего отъезда в монастырь мы были очень дружны с ним. Он даже учил меня держать меч и показывал, как наносить удары, у меня плохо получалось, поскольку оружие даже учебное, казалось невероятно тяжелым. Я нашла брата на заднем дворе, он седлал лошадь, а на земле валялся огромный мешок.

– Что ты делаешь? – спросила я его. Джеймс вздрогнул, услышав мой голос.

– А, это ты? – с облегчением выдохнул он, и потянулся за лежащим под ногами мешком.

– Тебя отец ищет.

– Пусть ищет! Не говори ему, что видела меня, – приладив сбоку мешок, он запрыгнул в седло. – До вечера у меня будет фора, а там сам дьявол меня не найдет!

– Так куда же ты?

– Примкну к армии принца! Ты знаешь, что наш старик учудил? Хочет женить меня на Карен Бэйли!

– Ну и что? Хорошая девушка, дочка барона!

– И стать как Генри?! Нет уж!

– И к армии какого принца ты хочешь примкнуть?

– Какого-нибудь! Кто ближе окажется! – фыркнул брат и схватился за поводья. Я подошла ближе, и прикоснулась к его руке.

– Ты расстроишь отца, – начала я, но Джеймс перебил меня.

– Давайте! Пляшите тут под его дудку! А я по его правилам играть не буду! – С этими словами он отцепил мою руку и направил лошадь в сторону ворот. Джеймс накинул на голову капюшон, надвинув его на глаза, и скрылся в толпе.

Прижав ладони к пылающим щекам, я поспешила вернуться к отцу. Я шла, не обращая внимания на крестьян, заполонивших внутренний двор. Многие из них уже закончили подношения и приступили к выпивке. Отец приказал выкатить из погреба бочки с вином, которым угощались всех желающие. Тут же устраивали свое представление приглашенные циркачи и акробаты. По натянутой между двумя вкопанными столбами веревке вышагивала гимнастка с длинным шестом, придерживаемым в качестве балансира. Рядом цыганка устроила зажигательный танец, заставивший столпиться многих мужчин вокруг нее. Чуть далее ребятишки смотрели выступления цирковых шутов. Я же думала о том, как сказать отцу об отъезде Джеймса. Я так углубилась в собственные мысли, что не заметила внезапно выросшего передо мной мужчину, буквально впечатавшись в него. От падения меня уберегло только то, что он схватил меня за талию, тем самым еще крепче прижав меня к себе.

3

«Мы еще успеем познакомиться поближе» – слова таинственного незнакомца гудели в голове тревожным набатом весь день. Я рассказала об этом случае отцу, когда нашла его на том же месте в окружении семьи. Пришлось поведать ему обо всех обстоятельствах происшествия. Как я и ожидала, отец разразился гневной бранью в адрес Джеймса, а потом приказал страже найти напугавшего меня мужчину. Они обыскали весь замок и внутренний двор, но никого подозрительного не обнаружили.

Отъезд брата подкосил меня, он единственный, с кем у меня были теплые отношения, а встреча с чужаком поселила в сердце беспокойство. Я только к вечеру смогла немного отвлечься, когда слуги накрыли праздничный стол. Когда крестьяне разбрелись по домам, а ворота замка были наглухо закрыты, лишь тогда моя мятущаяся душа нашла некоторое успокоение, втянувшись в привычный обиход.

– Что прикажешь делать с Джеймсом? – спросил Генри, наливая себе в кубок вино и отламывая ножку запеченному поросенку. Жир стекал с его пальцев, и он обтер их об штаны, вызвав у Мэри брезгливую гримасу. Та отодвинулась от него насколько позволяло место за столом.

– Ничего, сам прибежит, когда деньги закончатся! – отрезал отец и, омыв руки в чаше с водой, аккуратно вытер их чистым искусно расшитым полотенцем и потянулся за лепешкой.

Генри досадливо сморщился. Я слышала, что отец нещадно собственноручно сек его за малейшее неповиновение. Он старше нас с Джеймсом более чем на двадцать лет, рожденный от леди Розалин, первой жены графа Десмонда, первенец, наследник, к нему отец предъявлял самые высокие требования.

– Ты слишком добр к нему, отец! Мне бы ты и меньшего не спустил! – брат с грохотом опустил кубок на дубовый стол, расплескав при этом вино. Мэри попыталась взять его за руку, но Генри оттолкнул ее: – Отвали! – рявкнул он и начал неуклюже выбираться из-за стола, перевернув при этом свою тарелку, полную еды.

– Сел на место! – рыкнул на него отец, и Генри поспешил подчиниться, подбежавшая служанка подняла упавшую тарелку и водрузила ее на стол, но брат отодвинул ее, потянувшись за вином. – Сколько ты уже выпил? Нахлестался за весь день как сапожник!

Я опустила глаза и погрузила ложку в овощное рагу. Кусок не лез в горло, но я заставляла себя раз за разом глотать ароматное варево, Клэр, наша кухарка, со своими помощниками сегодня постарались на славу, жаль, никто не может по достоинству оценить их трудов.

– У Джеймса в отличие от тебя есть стержень! – презрительно процедил отец. – Иногда я думаю, что не того сына выбрал в наследники!

– Просто ты никогда не любил мою мать! – запальчиво крикнул Генри, он снова принялся за еду, впервые открыто выраженная неприязнь к отцу, однако, не умерила его аппетит. Я с удивлением посмотрела в его сторону: что на него сегодня нашло, он никогда не позволял себе говорить неуважительно со своим сюзереном? – Ты был бы счастлив, если бы я сдох тогда от лихорадки, как она!

– Мне ничто не помешает сделать наследником Джеймса, если я того пожелаю, но я чту традиции! – отрезал отец и снова потянулся за вином, Генри последовал его примеру, опрокинув при этом кубок Мэри. Та, взвизгнув, вскочила на ноги, пошатнувшись из-за хромой ноги, и принялась стряхивать с себя красные брызги, которые быстро впитывались в ткань ее платья. – Визжишь как свинья! – неприязненно поморщился брат.

– Не смей так говорить с дочерью моего лучшего друга! – отец с силой ударил кулаком по столу, я едва успела поднять чашу с травяным чаем, который предпочитала вину, чтобы тот не разлился. Тихо извинившись, я выбралась из-за стола, не желая слушать их ссору. Обернувшись на выходе, поняла, что мой уход остался незамеченным.

Я вернулась в свою комнату, тут же следом за мной вошла Мэгги. Верная служанка принесла поднос с едой и поставила его на столик.

– Я заметила, вы почти ничего не ели, госпожа, – мягко проговорила она, расставляя на столе миски с мясом и овощами, а так же чашку с чаем, положив рядом большой кусок хлеба.

– Благодарю, Мэгги, но мне действительно не хочется, – ответила я, но села на отодвинутый стул.

– Вы расстроились из-за отъезда господина Джеймса, или из-за ссоры господина Генри с вашим отцом? – участливо спросила пожилая женщина.

– Не знаю, – призналась я. – Столько всего сегодня произошло. Вроде праздник, все должны радоваться, но... как-то не получается.

Придя к себе, я немного успокоилась, а аромат еды, заполнивший комнату, напомнил мне, что за весь день я съела только пару ложек рагу. В желудке заурчало и я, покраснев, потянулась за хлебом.

– Так-то лучше, – довольно произнесла Мэгги.

– Давай со мной, – предложила я, но служанка наотрез отказалась, заверив меня, что успела нахвататься на кухне. Я не поверила ей, и, разделив еду поровну, придвинула половину ей.

– Ваш отец убьет меня, если узнает, – начала она, но я ее перебила.

– Он не узнает. Он сейчас занят более важными вещами, указывает Генри его место, – сказала я, горько усмехнувшись.

– Что вы такое говорите, госпожа?! – ахнула служанка и тут же прикрыла рот ладонью. – Лорд Родерик души в вас не чает! И в господине Генри тоже! Просто отъезд господина Джеймса сильно расстроил его, ведь лорд Родерик так любит младшего сына, хоть господин Джеймс и огорчает его частенько.

– Джеймс – единственный, кто не боится нашего отца. Он всегда делал, что хотел. В этом он больше всех похож на него. Может, поэтому, отец любит его больше всех?

4

Мы настороженно прислушались к доносящимся звукам с первого этажа, и я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Посмотрев на Мэгги, я увидела, что она тоже побледнела. Даже тяжелая дубовая дверь не могла заглушить людских криков и звона оружия.

– Что это может быть, Мэгги? – пролепетала я, стиснув на груди жемчужные бусы, которые не успела снять. Отец не одобрил мой выбор, а я сама не могла объяснить себе его. Сегодня я впервые ослушалась отца, потому что нежно любила это украшение, такое простое и незатейливое, но вместе с тем, казавшееся мне изысканным.

– Не знаю, – покачала головой служанка. – Вот что, госпожа: я схожу проверить, а вы оставайтесь здесь. Я уверена, что кто-то просто перепил, но вы спрячьтесь в шкафу на всякий случай, и ни под каким предлогом не выходите!

И, прежде чем я успела сказать хоть слово, служанка выскользнула за дверь, оставив меня одну мучиться в неизвестности. Я беспокойно металась из угла в угол, кусая губы, поглядывая на захлопнувшееся полотно, и пыталась упорядочить тревожные мысли. Я старалась найти хоть какое-то приемлемое объяснение происходящему. Может, крики и звон оружия просто нам послышались? Ведь наш замок хорошо охраняется, отец не жалеет денег на наемников, а значит, все обитатели в полной безопасности! Скорее всего, рыцари приняли лишнего и решили тряхнуть стариной, посоревноваться, кто лучше владеет мечом! Я даже смогла убедить себя, что все именно так и было.

Но время шло, а Мэгги не возвращалась, и я уже не могла оставаться в своей комнате, мне казалось, что сами стены начали давить на меня. Отбросив предостережения пожилой служанки и ее совет спрятаться в шкафу, я набралась смелости и распахнула дверь, предварительно накинув на себя халат из зеленого бархата. Меня тут же оглушила какофония разнообразных звуков. Прокляв собственные любопытство и неосмотрительность, я уже ступила назад, как меня тут же бесцеремонно схватили чужие сильные руки и поволокли в сторону лестницы. В ужасе я закричала, но никто не поспешил мне на помощь. Я отбивалась, пыталась вырваться, упиралась, хваталась за стены, но меня грубо били по рукам, продолжая тащить вниз. Отчаявшись, я лягнула схватившего меня мужчину, попав ему по ноге, тогда тот не церемонясь, ударил меня в ответ по лицу. Вскрикнув от боли и неожиданности, я обмякла.

– Еще выкинешь что-нибудь подобное, и я размозжу тебе голову! – проорал он мне над ухом. Сердце зашлось в бешеном ритме! Боже, что здесь происходит?! Кто этот человек?! Почему никто не спешит меня освободить?!

Парализованная страхом, я беспомощно вертела головой: кругом царили хаос и смерть. Это не может происходить с нами! Кто эти вооруженные люди?! Пока меня, бессильно свисающую с плеча, несли в общий зал, я в ужасе смотрела, как вокруг умирают рыцари отца и наши верные слуги. Напавшие на нас не щадили никого: ни женщин, ни стариков. Я истошно завопила, увидев Мэгги, лежащую в луже крови посреди зала. Никто не спешил ей на помощь. Там же на коленях со связанными за спиной руками стояли мой отец и старший брат. Мэри, жена Генри, рыдала, прижимая к себе Стивена и Сьюзан.

– Кто вы? Что вам нужно? – услышала я гневный голос отца, так похожий на тот зычный бас, к которому мы все привыкли.

На моей памяти, граф Десмонд всегда держался гордо, даже высокомерно, ни в каких ситуациях не давая уронить собственное достоинство. И потому, внимая его уверенному тону, я на краткий миг поверила, что скоро все закончится. Но последовавший вслед за его словами мощнейший удар, опрокинувший отца навзничь, заставил меня истошно завопить:

– Отец! ОТЕЦ!!!

Лорд Родерик с трудом поднялся, пошатываясь и утирая капающую кровь с разбитого лица, и я почувствовала, как липкий страх кандалами сковывает тело.

– Дьявол, смотри, что я нашел! – воскликнул несший меня мужчина. Он бесцеремонно сбросил меня к ногам высокого человека, которого назвал Дьяволом.

При падении я больно ударилась о каменный пол, но ужас, парализовавший все члены, не позволил даже вскрикнуть. Я подняла голову и замерла: на меня, не мигая, уставился мужчина со шрамом на правой щеке. Тот самый, с которым я столкнулась днем. Ухмыльнувшись, он поддел меня носком сапога, острием меча провел по груди, спустившись к животу, и надавил на него.

– Вот и свиделись, миледи! – сказал он, недобро оскалившись.

– Пожалуйста, пощадите, – еле слышно прошептала я, обреченно глядя в его мигом потемневшие глаза.

– Не смей! Не тронь мою дочь! – рявкнул отец, порываясь встать на ноги, но град ударов, пришедшихся по всем частям тела, заставил его растянуться на каменном полу. – Я заплачу! Отдам все, что скажете! – прошелестел он, сплевывая кровь и выбитые зубы.

– Заплатишь, не сомневайся, – прохрипел незнакомец, не сводя с меня пламенного взгляда. – Помнишь Коула Невилла, чью семью ты поклялся защищать, и которую так беспощадно вырезал?

Я слышала звуки, вылетающие из его рта, но они никак не хотели складываться в понятные мне слова. О чем говорит этот страшный человек? Широкими глазами я неотрывно смотрела на него, пока медленно не осознала смысл сказанного. Мысленно застонав, я приложила ладонь ко рту. Отец не может быть причастен к этому ужасному преступлению! Все знают, что Невиллов убили враги короля Ричарда, те, кто сейчас примкнули к лагерю бастарда, не признав притязания его брата, законнорожденного принца. Наш род чудом уцелел в тех беспорядках, только союз с герцогом Девонским спас нас. Отец и Генри рассказывали нам с Джеймсом об этом еще в детстве. С трудом оторвавшись взглядом от человека со шрамом на лице, я посмотрела на отца. Парализованная ужасом, я наблюдала, как мой отец, грозный граф Десмонд, стоял на коленях белее полотна, словно перед ним предстал призрак. Он открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить ни слова.

5

Черный Дьявол, захвативший замок, приказал запереть нас в темнице. Он с наемниками пробрался внутрь во время празднования Дня Урожая, воспользовавшись ослабленным вниманием защитников крепости. Отца и Генри заперли в отдельной камере, приковав кандалами к стене. В кромешной темноте, разбавленной лишь тусклым светом факела, горящего в конце коридора у охраняющего нас стражника, я не могла разглядеть, в каком состоянии они находились. Мэри плакала, прижимая к себе моих племянников. Они примостились на кучке сырой прогнившей соломы и дрожали от холода. Чтобы не замерзнуть, я измеряла шагами тесную камеру и куталась в обрывки халата. Мне казалось, что я вся покрываюсь инеем, и даже в царившем здесь мраке видела пар, исходящий изо рта, когда мы с Мэри перебрасывались редкими фразами.

– Когда нас выпустят? – всхлипывала Сьюзан. – Мы Десмонды! Они не имеют права нас здесь держать! Когда принц узнает, он казнит их!

– Как бы нас не казнили, – пробормотала я как можно тише, но Мэри меня услышала.

– Что ты такое говоришь?! – взвизгнула она. – Они не посмеют!

Я пожала плечами и продолжила хождение: хотелось бы мне в это верить! Когда нас притащили сюда и впихнули в узкий каменный мешок за железной решеткой, я несколько часов не могла осознать происходящее. Из памяти не выходили ужасающие сцены прошлой ночи, они причудливым калейдоскоп крутились в моей голове, все глубже погружая меня в бездну отчаяния. Я не могла поверить в услышанное: мой отец и старший брат оказались виновными в страшном преступлении, о котором много лет говорили все жители королевства. Лорд Родерик долгие годы разыскивал убийц семьи своего друга, когда же нашел, приказал повесить их вокруг замка. Король Ричард за верную службу подарил ему земли, принадлежащие ранее графу Невиллу. Эти земли мой отец и планировал отдать герцогу Десмонду в качестве моего приданного на свадьбе с его сыном Робертом.

Хлоя... Я не могла заставить себя забыть леденящую душу судьбу этой девушки, и хуже того, что в этом страшном преступлении обвинили моего старшего брата. Бусы, которые я так беззаветно любила, оказались сняты с ее безжизненного тела. Воспоминание о быстром взмахе ножа яркой вспышкой возникло в памяти, и я резко прижала руку к горлу, едва подавив вскрик. Я обернулась, но в темноте никто не заметил моего жеста. Мэри с детьми продолжали всхлипывать, ютясь на жалкой кучке прелой соломы.

– Я хочу есть, – ныл Стивен. – Когда нас покормят?

– Я пить хочу, – расплакалась Сьюзан.

Я не знаю, сколько времени мы находились в темнице, по ощущениям около суток, но нас ни разу не покормили, и не дали воды. В углу нам поставили ведро для оправления нужд, что добавляло зловония к царившему здесь тяжелому смраду. Я всхлипнула, вспомнив, как Дьявол разодрал на мне одежду на виду всех: рыцарей, слуг, наемников; и опрокинул на стол, как будто я была зажаренным поросенком. Несмотря на то, что я долгие годы воспитывалась в монастыре, я представляла, что именно этот страшный человек собирался сделать со мной. Его откровения зловещим колоколом звучали в памяти. Вчера он пощадил меня, но дал ясно понять, что я об этом пожалею.

– Отец, – позвала я сначала тихонько, а затем все громче, – отец! Отец! ОТЕЦ!!!

– Он не может ответить, – услышала я ответ стражника. На меня обрушились самые дикие подозрения и предположения. Прижав руку к губам, я старалась не расплакаться.

– Почему?

– Дьявол велел отрезать ему язык! – хохотнул наемник.

– О Боже! – заскулила я, прикусив пальцы.

– Я тебе сам язык отрежу и скормлю свиньям! – громогласно пробасил лорд Родерик. – Вот только выберусь отсюда!

– Отец! – воскликнула я и рассмеялась от облегчения. Я не могла остановиться, от хохота сползая вниз по решетке, прижимаясь к ней всем телом, сгибаясь пополам как от боли в животе. – Отец!

– Прекрати немедленно! – мою истерику прервала хлесткая пощечина. – Ты пугаешь детей! – воскликнула подскочившая Мэри. Будто в подтверждении ее слов Сьюзан и Стивен тут же разревелись.

– Прости, – пробормотала я, прижимая руку к щеке.

– Это ты меня прости, – вздохнув, Мэри опустилась на колени рядом со мной и обняла. – Как долго нас здесь будут держать?

– Я не знаю... Отец! – снова позвала я. – Как вы? Как Генри?

– Заткнись немедленно! – отозвался стражник. – Обвиняемым в измене принцу Эдварду, наследнику престола, запрещено разговаривать друг с другом! Еще слово, и граф Невилл точно прикажет отрезать всем вам языки! И не только языки! – на этом месте он снова хохотнул. – Начнет, пожалуй, с, как его там, Гарри, или Генри!

– Что ты мелешь, пустоголовый болван! – рявкнул лорд Родерик. – Вас всех четвертуют за измену принцу Уильяму!

– Этот трус уже бежал из Олдкасла, пока вы сидите в этой дыре! – издевательски произнес наемник Дьявола. – Принц Эдвард готовится к коронации!

– Врешь, сукин сын! – взревел отец.

– А когда его коронуют, вас всех казнят!

– О Боже! – воскликнула Мэри. Обнявшись с детьми, она расплакалась. – Их-то за что, они же дети! Это все из-за твоего брата! – заорала она.

– Неужели ты веришь тому, что сказал тот, кого называют Дьяволом? – спросила я, хотя сама не знала, чему можно верить.

6

Стражник выпустил меня из камеры и тут же запер ее на огромный амбарный замок.

– Шагай! – наемник ткнул меня в спину, понуждая идти быстрее.

Проходя мимо камеры отца и Генри, я бросилась к разделяющей нас решетке и прижалась к холодному железу всем телом, пытаясь просунуть голову между прутьями.

– Отец! – позвала я. – Генри! Как вы?!

Во мраке подземелья, едва освещенном факелом в руках стражника, я с трудом разглядела две темные фигуры, прикованные к стене. Старая цепь лязгнула, когда они пошевелились.

– Марисоль? – пробасил отец. – Куда ты ее ведешь, сукин ты сын?!

– Не твое дело! – отрезал стражник. – Видимо, Дьявол решил закончить начатое! Должно быть, и с нами поделится!

Он снова коротко хохотнул над последними словами и, схватив меня за плечо, с силой отодрал от решетки, в которую я вцепилась до побелевших костяшек, едва услышав его слова.

– Нееет! – проорала я, вырываясь из рук наемника Дьявола, протягивая ладонь с растопыренными пальцами к отцу, пытаясь схватиться за прутья, от которых меня оттаскивали.

Железные цепи загрохотали, когда лорд Родерик задергался в сковывающих его кандалах.

– Отпусти ее! – зарычал он. – Иначе, клянусь вашим Дьяволом, я порежу тебя на мелкие кусочки!

– Скоро тебя порежут! Вас всех! – огрызнулся наемник. – Пошла! – рявкнул он мне и грубыми толчками вытолкал из подземелья.

Полуденное солнце ослепило меня, стоило только ступить во внутренний двор. Глаза слезились от яркого света, и я остановилась, чтобы проморгаться, тут же получив жесткий толчок в спину.

– Пошевеливайся! – гаркнул ведший меня мужчина.

– Куда ты ее, Бран? – спросили его двое стражников, охранявших вход в темницу.

– Дьявол велел привести!

– Зачем?

– А дьявол его знает! – на этих словах все трое залились противным гоготом.

– Слушай, если он решил оприходовать ее, займи нам очередь! – сказал один из них, отсмеявшись.

– За мной будете! – бросил через плечо названный Браном и продолжил тащить меня к входу в замок.

Страшные слова стражников придали мне сил, и я, изловчившись, вырвалась из цепкой хватки наемника, бросившись бежать в сторону ворот. Но далеко мне убежать не дали, повалив в грязь уже через пару шагов.

– Далеко собралась? – услышала я рык у себя над ухом. – Еще подобная выходка и перережу тебе сухожилия! Поняла меня?!

Не дожидаясь, пока я встану, мужчина поволок меня по земле. Я тщетно пыталась подняться на ноги, вырвать руку из его железной хватки. Остатки моего халата вывалились в пыли, пока он дотащил меня до входных дверей.

– Отпусти! Отпусти меня! – истошно кричала, насильно влекомая наемником по коридорам замка в сторону трапезной. Однако мой крик так и остался без ответа.

– Вот, Дерек, как ты приказывал, – сообщил мужчина, вступив в трапезную, бросая меня ему под ноги, как в ту ночь, когда они захватили замок.

Дерек Невилл стоял в центре помещения в окружении наемников. Они расступились, когда стражник отшвырнул меня от себя, и я больно ударилась коленями и локтями о каменный пол. Вот сейчас все и произойдет! Сначала Дьявол, потом его приспешники, а затем мне перережут горло, как той несчастной, за которую этот страшный человек и пришел мстить. Я задрожала. Лохмотья моего одеяния уже почти ничего не скрывали, обнажая все изгибы тела. Я видела хищный блеск, горящий в глазах окруживших меня мужчин. Сердце замерло, стало трудно дышать. Я инстинктивно потянулась к горлу, вспомнив, как Дерек держал меня за него. Острые воспоминания вызвали спазм в груди, я снова открывала и закрывала рот, глотая воздух, слушая насмешки и скабрезные намеки, не сводя взгляда с возвышающегося надо мной мужчины со шрамом, ожидая приговор.

– Встаньте, миледи! – его грозный голос раскатился по трапезной, приглушая смешки наемников. Пошатываясь, стягивая на груди обрывки одежды, я поднялась на ноги, не смея отвести взгляд от говорившего, как завороженная разглядывала его иссеченное лицо. – Мне сказали, вы знаете лекарское дело.

– Д... Да, – заикаясь, тихо произнесла я. – Я... я... обучалась этому в монастыре Святой Анны.

– Мой человек при смерти. Исцелите его, и я облегчу вашу участь.

– Я все сделаю, но умоляю, пощадите Мэри с детьми! – выпалила я, прежде чем успела осознать, что говорю и прижала ладонь к губам,

– Ты просишь не за себя? – его брови удивленно поползли вверх, даже наемники замолчали, перестав обмениваться сальными шутками.

– Так будет честно. Если мой отец совершил чудовищное преступление, она и дети ни в чем не виноваты. Я надеюсь, что высокий королевский суд разберется во всем, – сказала я, стараясь держаться с достоинством.

– Судить вас буду я! По закону мести! – отрезал Дьявол, разглядывая меня, и в его глазах загорелся странный огонь, обжегший меня даже на расстоянии.

7

Меня привели в комнату к тяжелораненому. В затхлом помещении на грубо сколоченной узкой кровати метался в горячке и стонал от боли один из наемников Дьявола. Повязка, наложенная на рану на груди, пропиталась кровью. Я осмотрела свои грязные руки и лохмотья и, набравшись смелости, повернулась к Дереку:

– Мне нужно умыться и сменить одежду, – выпалила я. – В таком виде я принесу больше вреда, чем пользы. А пока я буду готовиться, пусть ваши люди принесут крепкое вино, иглу с нитью, жаровню и поставят на огонь чистую воду.

Дерек смерил меня взглядом, будто взвешивая каждое мое слово, и, наконец, кивнул:

– Вам принесут все, что нужно.

Пока его люди подготавливали все необходимое, я, наскоро приводила себя в порядок в соседней комнате. Обмывшись в лохани с холодной водой и переодевшись в чистое платье, видимо принадлежавшее раньше одной из служанок, заплетя мокрые волосы в косу, я вернулась к раненому. Вода в котле начала закипать, и я бросила в нее инструменты. Эти простые движения помогли мне выбросить все мысли о произошедших событиях из головы и сосредоточиться на оказании помощи.

– Что ты собираешься делать? – знакомый голос, внезапно зазвучавший за спиной, заставил меня вздрогнуть, и я чуть не выронила из рук нож, который только что щипцами достала из кипятка.

– Хочу обработать рану, – объяснила я, отходя от жаровни. Умытая и в чистой одежде я почувствовала себя немного увереннее. Обернувшись, я увидела, Брана, стражника, привалившегося спиной к закрытой двери и не сводящего с меня масленого взгляда.

– Дьявол сказал проследить за тобой, – произнес он, поигрывая кинжалом. – И убить тебя, если Пол умрет, – Бран кивнул на раненого и усмехнулся.

Я едва удержала в руках иглу, в ушко которой уже вставляла нить. Передо мной на низком столике, на чистом отрезе ткани были разложены подготовленные инструменты. Его слова вызвали плохо контролируемую дрожь во всем теле. Опустив иглу, я оперлась руками о стол. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, выпрямилась и повернулась к этому неприятному человеку:

– Тогда сделай это сейчас! – воскликнула я. – Зачем ждать?! Ну, давай же!

Ядовитая ухмылка исказила его лицо. Бран похотливо пробежался глазами по моей сжавшейся фигуре, задержав взгляд на груди.

– Зачем же так сразу? – осклабился он. – Ты красивая. Думаю, мы сможем договориться. В подземелье холодно и шастают крысы. Я дам тебе теплую одежду, воду, еду в обмен на твою благосклонность, – на этих словах мужчина сделал непристойный жест, сложив большой и указательный палец левой руки так, чтоб образовалось кольцо, и ввел в него несколько раз указательный палец правой, после чего снова ухмыльнулся, заметив, как я побледнела. Кажется, ему просто доставляло удовольствие говорить гадости.

– Убирайся! – крикнула я, трясясь от страха. – Немедленно убирайся! Иначе мой отец отрежет тебе язык! – выпалила я в отчаянии. Боже! Зачем я это говорю?! Я бы не хотела, чтобы по моей вине пострадал хоть кто-то!

– Твой отец уже никому ничего не отрежет! – мужчина внезапно посерьезнел. – Его и всю вашу семейку четвертуют! Дьявол устроит показательную казнь!

– Мой отец ни в чем не виноват! – с жаром воскликнула я.

Бран не успел мне ничего ответить, наши крики прервал горячечный стон раненого. Я бросилась к тому, кого Бран назвал Полом. Приложила руку к его лбу и тут же отдернула. Господи, пока мы тут обменивались колкостями, счет пошел на минуты.

– У него лихорадка! Как давно он в таком состоянии?

– Со вчерашнего вечера.

– Нужно было позвать лекаря раньше! – Стражник неопределенно пожал плечами. Я отлепила пропитанную кровью нечистую повязку и ахнула: из раны сочилась мутная жидкость. Меня замутило от открывшегося вида, но усилием воли я взяла себя в руки. – Нужно чистить! Иди сюда! – позвала я Брана, забыв о собственной неприязни. – Держи его крепко!

– Что ты задумала? – мужчина недоверчиво покосился на то, как я схватила ножичек со столика и обмакнула его в сосуд с крепким вином, но приблизился к ложу раненого.

– Его рана загноилась. Нужно прочистить, обработать и зашить, – с этими словами я тоже подошла к постели и присела на нее.

Неизвестно сколько прошло времени, пока Бран удерживал стонущего и рвущегося Пола, а я занималась его раной. Дурнота подкатывала к горлу, но я упрямо продолжала чистить ее ножиком от бело-желтой вязкой субстанции, а местами мне даже пришлось срезать начавшие отмирать ткани.

– Что ты делаешь?! – проорал мужчина, с силой навалившись на раненого товарища.

– Пытаюсь спасти ему жизнь, – бросила я, сосредоточенно разглядывая очищенную рану, стараясь рассмотреть, не остался ли гной.

– А раньше ты этим занималась?

– Я видела, как это делала сестра Мередит, – уклончиво ответила я, решив не уточнять, что не досмотрела, выбежав, когда почувствовала приступ тошноты. Не знаю, успокоили ли его мои слова, но мужчина перестал спрашивать меня о каждом моем действии.

Удовлетворившись проделанной работой, я промыла рану крепким вином, от чего Пол дернулся еще сильнее, так и не приходя в сознание.

– Держи его еще крепче, – сказала я и потянулась за иглой с вдетой нитью.

8

За мной пришли на закате, когда солнце уже собиралось покинуть небосвод. Все это время я просидела у постели раненого, поила его целебным отваром, обтирала лоб мокрым полотенцем. Я всматривалась в его лицо: лицо врага и удивлялась тому, что не чувствовала ненависти. Немолодой, с сединой в волосах и бороде, он ничем не отличался от воинов отца. Он мог бы быть Фредом или Джоном, или Кеннетом, который играл со мной и Джеймсом в детстве, сажал нас к себе на плечи и носил по замку, а мы заливисто смеялись. Я грустно вздохнула, предавшись воспоминаниям. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился все тот же стражник.

– Идем! – сказал он.

Вот и все, настало время снова отправляться в темную, холодную, сырую тюрьму. Я поежилась, представив себе камеру, в которую мне предстояло вернуться.

Бран заглянул в комнату, подошел к Полу, прислушался к его дыханию, потрогал лоб:

– Его все еще лихорадит?

– Еще рано говорить о выздоровлении. Пусть ему дают этот отвар всю ночь, тогда к утру жар должен спасть.

– В твоих интересах, чтоб он спал, – отрезал Бран. – Если Пол умрет, Дьявол тебе этого не спустит.

Это и так было понятно, потому я ничего не ответила на слова стражника. Я встала и одернула платье, расправила несуществующие складки, еще раз оглядела помещение и раненого.

– Я готова, – сказала я и вышла из комнаты.

Я шла за Браном, гордо выпрямив спину, по темным коридорам замка, едва освещаемым чадящими факелами. Навстречу нам попадались другие наемники и выжившие в пережитой бойне слуги. Первые бросали на меня двусмысленные взгляды, усмехались, но не ничего не говорили, а последние расступались и склоняли головы. Иногда до моих ушей долетали слова их поддержки, высказанные тихим шепотом. Проходя мимо трапезной, я услышала звон тарелок и пьяный хохот, учуяла запах горячей, пищи, и мой рот наполнился слюной. Я подумала о том, что не ела уже больше суток и напряженно сглотнула:

– А пленникам уже дали сегодня что-нибудь поесть? – спросила я Брана.

– Такого распоряжения не было, – хмуро ответил тот. После того, как он помог мне держать Пола во время операции, Бран больше не говорил в мою сторону скабрезности и не пытался как-то иначе унизить меня.

– Там же дети, – прошептала я.

– И что? – оборвал меня мужчина. – Я неделями в детстве голодал и не помер же! – Я отчаянно смотрела в сторону трапезной, от которой мы быстро удалялись. – Даже не думай соваться туда! – прорычал Бран мне над ухом и, схватив за руку, потащил к выходу. От последующих слов по спине пробежал холодок. – Дьявола там нет, никто их не остановит, если они захотят развлечься с тобой!

Мужчина быстрыми шагами направился к дверям, я обреченно двинулась за ним, едва поспевая, не в силах выдернуть руку. Таким образом мы пересекли двор и приблизились к входу в темницу. У тяжелой двери находились те же стражники, и я против воли сжалась и опустила голову от стыда, вспомнив отвратительную сцену, свидетелями которой они оказались.

– Ну что, оприходовал ее? – хохотнул один из них.

– Отойди с дороги, – рявкнул Бран, почему-то не пожелавший в этот раз присоединиться к их веселью.

– Марисоль, с тобой все в порядке?! – пробасил лорд Родерик, когда я проходила мимо их камеры.

– Да, отец, – я хотела остановиться, уже потянулась рукой к решетке, чтобы лучше рассмотреть в каком состоянии они находятся, но Бран не дал мне этого сделать, дернув к себе.

– Пошевеливайся, – рыкнул он и затолкал меня к Мэри с детьми. Они бросились ко мне, едва стражник успел повернуть ключ в замке.

Как же здесь было холодно! Я снова начала дрожать, сырой воздух быстро проник под одежду, и, казалось, добрался до костей. Я обняла повиснувших на мне племянников и чуть снова не заплакала: мне не удалось добыть для них ни крошки.

– Как ты? – спросила Мэри, обнимая меня и усаживая на солому.

– Все нормально, – кивнула я.

– У тебя новое платье? Просто я чувствую пальцами, что это не те обноски, в которых ты уходила. Что ты для этого сделала?! – ее голос перешел в визг, но она быстро постаралась взять себя в руки и продолжила. – А знаешь, я тебя даже не осуждаю! Наверно, на твоем месте так поступили бы многие!

– О чем ты говоришь?! – ахнула я. Я не ожидала такого от Мэри! Подбородок задрожал от необоснованных обвинений. – Как ты можешь?!

– Могу! А ты, я смотрю, времени зря не теряла! – запальчиво воскликнула Мэри, и в ее голосе слышались слезы. – Вот только почему ты вернулась? Не понравилась их предводителю? Пока ты там наслаждалась жизнью, мои дети страдали от голода, холода и жажды!

– Вели своей жене угомониться, – донесся до меня голос отца, пока я собиралась с мыслями после ее обидных слов.

– Замолчи, Мэри! – тут же послышался голос старшего брата.

– Почему я должна молчать?! – его жена сорвалась на визг. – Это все из-за тебя! Все из-за вашей семейки! Мои дети там, где они не должны быть! Они голодают, а тебе плевать!

– Это и мои дети тоже! – взревел Генри, а молчавшие до этого Сьюзан со Стивеном расплакались.

– Заткнулись все! – рявкнул стражник. Он быстрыми шагами подошел к нашей камере и, отперев дверь, поставил на пол корзину, накрытую полотенцем.

9

Нам приносили скудную пищу раз в сутки, и мы делили ее на три приема, отдавая лучшие куски детям. Мэри вообще отказывалась от еды, оставляя весь хлеб с сыром для детей, только пила воду. Мне каждый раз стоило огромных трудов уговорить ее поесть, убеждая, что ослабленная она ничем не сможет помочь Стивену и Сьюзан, нехотя она соглашалась с моими доводами. Все это время мы жались друг к другу на кучке прелой соломы, стараясь сохранить тепло. Я пела веселые песни, чтобы хоть как-то разрядить царящую атмосферу уныния и безнадежности, и рассказывала сказки о прекрасных принцессах, страшных драконах и отважных рыцарях, которым меня в детстве научила Мэгги. Сначала Мэри скептически отнеслась к моей затее, но видя, что детей это подбадривает, присоединилась ко мне. Мы поговорили, и я рассказала ей, для чего меня позвали к Дьяволу, и почему я так долго отсутствовала.

– Прости, что плохо подумала о тебе, – сказала она мне на четвертые сутки. – Просто тебя забрали, и ты отсутствовала так долго, а потом вернулась чистая, посвежевшая и в другом платье... Прости, я не должна была...

– Все в порядке, Мэри, – успокоила я ее. Наверно, я и сама так бы подумала, окажись я на ее месте.

Мы сидели рядом, обняв детей, которые спали, положив головы нам на колени. Я ласково пригладила непослушные вихры Стивена. От моих действий мальчик чуть пошевелился, но не проснулся. Они уже не плакали и не просили есть, смирившись со своим положением, только без конца спрашивали, что с нами всеми будет, но на этот вопрос ни у кого не было ответа. Нам удалось перекинуться парочкой фраз с отцом и Генри. Я узнала, что их в отличие от нас почти не кормили и все время держали в кандалах.

Когда первый страх прошел, меня бросило в пучину отчаяния и безысходности. Сначала я верила, что мы вот-вот получим свободу, но время шло, и никто не торопился нас освобождать. В памяти начали всплывать различные истории о замученных голодом и пытками в застенках узниках. Вдобавок ко всему мне так и не удалось ни о чем расспросить отца, и после долгих душевных метаний и сомнений, я приняла непростое решение не верить ни в какие обвинения, только в его признание.

Послышалась тяжелая поступь стражника, а затем наша камера осветилась факелом. Бран отпер дверь:

– Леди Десмонд на выход! – мы с Мэри переглянулись и остались сидеть. Дети, разбуженные его громким голосом, сонно моргали и потирали глаза. – Леди Мэри Десмонд, – уточнил Бран, – с отпрысками.

– Что случилось? – спросила жена Генри.

– Милорд Невилл хочет вас видеть! – соизволил объясниться стражник. От меня не ускользнула перемена в упоминании имени Дьявола. Почему-то от этого мне стало еще тревожнее. Пока Дерек был просто Дьяволом, к нему можно было относиться как к преступному захватчику, но сейчас, когда он обрел имя и титул, у меня появилось дурное предчувствие.

– Вставайте! – Мэри начала тормошить Сьюзан и Стивена, те недоверчиво поднялись и теперь стояли, переминаясь с ноги на ногу. – Идемте! – подтолкнула она их к выходу.

В камеру Мэри больше не вернулась. Я убеждала себя, что так лучше, что я должна радоваться за них, но после их ухода я слишком остро почувствовала внезапно навалившееся одиночество. Казалось, в камере даже стало темнее и холоднее. Я долго металась из угла в угол, а затем в изнеможении опустилась на солому. Я услышала писк и по моим ногам пробежались чьи-то холодные цепкие лапки. Я заорала от страха и омерзения, тут же вскочив на ноги, позабыв об усталости. Господи! Я не смогу спать здесь! Я в жизни не сяду на эту солому! Пока Мэри с детьми были со мной, крысы не подходили близко. Говорят, они могут съесть человека! Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и прошептала молитву: так меня учила делать в минуты душевного смятения сестра Мередит.

Когда Бран принес очередную корзину с провизией, то сообщил:

– Пол пошел на поправку. Милорд говорил с ним сегодня.

– Я рада, – сказала я.

– Я бы не радовался на твоем месте, – отрезал Бран. – Пол – свидетель преступлений твоего отца, бывший рыцарь графа Коула Невилла, чудом выживший в той бойне, как и Дьявол. Скоро состоится суд, где он встанет на сторону обвинения.

– Боже! – только и смогла вымолвить я, прижав ладони к щекам. Резко пропал аппетит, и от запаха еды даже затошнило. Меня качнуло, и я прислонилась к сырой стене, чтобы не упасть.

– Жена твоего брата с детьми только что покинули замок, – продолжал мужчина. – Они возвращаются к ее отцу. Милорд дал им сопровождение. Дьявол всегда держит слово, лучше бы ты попросила за себя.

– Здесь крысы... – пробормотала я, не слушая его. Я вздрагивала каждый раз, когда мне мерещился их писк и быстрое шуршание лапок.

– Ну да, – ответил Бран и закрыл решетку на замок.

Я простояла так очень долго, пока усталость не свалила меня с ног. Когда стражник пришел в следующий раз, то ему пришлось потрясти меня за плечо, чтобы разбудить, поскольку я совершенно не реагировала на его голос.

– Вставай! Начинается суд!

10

Из тюрьмы нас вывели на рассвете. Я зажмурилась, утреннее солнце, пробивающееся сквозь туман, даже такое тусклое в столь ранний час, резануло по глазам. Ночью лил дождь, об этом сказали мокрая земля, налипшая на подошву башмаков, и промозглая сырость, пробравшаяся под платье. Я тут же обхватила себя руками, задрожав от холода, хотя, казалось бы, должна была уже к этому привыкнуть. Я шла за конвоиром, опустив голову, глядя под ноги, и чуть не налетела на него, когда тот резко остановился.

– Пришли! – сказал Бран.

Я огляделась по сторонам, стараясь понять, куда нас привели. Подняв голову, я чуть не заорала, вовремя зажав рот ладонями. Я, как безумная, оглядывалась, оборачивалась вокруг себя и рыдала, заталкивая горький вопль внутрь себя.

– Джон... Фред... – шептала я, продолжая зажимать руками рот. – Джек... Гарри... Боже! Нет! Кеннет!

По всему периметру внутреннего двора стояли наспех сколоченные виселицы, на которых раскачивались тела рыцарей моего отца. Завывая, я продолжала по кругу перечислять имена тех, кого знала с самого детства. Их трупы, обезображенные, с выколотыми глазами и следами начавшегося разложения были засижены воронами, которые с громким карканьем разлетелись при нашем приближении.

– Возьми себя в руки, Марисоль! – услышала я властный голос отца. – Ты – леди Десмонд! Помни об этом!

Я обернулась к нему. В смятении я не сразу поняла, о чем он говорит. Скованный цепями, лорд Родерик выглядел неважно: порванная одежда, опухший сломанный нос, заплывшие глаза. Но, несмотря на это, отец держался гордо. Он высоко задрал подбородок и надменно поглядывал на конвоиров. У брата вид был не лучше, но в нем не чувствовалось и пятой доли высокомерия рода Десмондов. Генри понуро стоял, как побитая собака.

– Что с нами будет, отец? – спросила я, опустив голову, чтобы не видеть тела повешенных, их распухших лиц с высунутыми языками. Мне чудилось, будто я присутствовала при этой казни, видела как еще живые, они дрыгают ногами в предсмертной пляске висельника, хрипят в тщетной попытке глотнуть воздух. Застонав, я руками сжала голову, проморгалась несколько раз, прогоняя видение. – Нас тоже повесят?

Господи, как же хочется жить! «Дьявол всегда держит слово, лучше бы ты попросила за себя», – всплыли в памяти слова Брана, сказанные накануне, и на краткий миг я малодушно пожалела, что не сделала этого. Но я бы никогда не простила бы себе, если бы Сьюзан со Стивеном пострадали.

– Не говори чепухи, Марисоль! – отрезал лорд Родерик. – Мы принадлежим к древней и знатной фамилии, наш род имеет королевские корни!

– Сегодня вас не спасут ни королевские корни, ни знатность фамилии, – услышали мы за спиной громкий голос Дерека Невилла. – Как не спасли они мою семью от чудовищного истребления тем, кого они считали своим другом и защитником.

Он стоял среди наемников, на полголовы возвышаясь над ними. Его черные волосы растрепались на осеннем ветру, мужчина хмурился, и шрам на его лице, казалось, выступал еще отчетливее. Взглядом, полным холодной ненависти, он пробежался по отцу, Генри, и остановился на мне. Темно-синие глаза загорелись странным огнем. Дерек внимательно рассматривал меня от макушки до ног, и от ног до макушки. Мне нестерпимо хотелось спрятаться от этого изучающего взгляда, казалось, он раздевал меня. Вспомнив, что он уже видел меня без одежды, я прижала руки к пылающим щекам, вызвав в Дьяволе понимающую усмешку.

– Сегодня вы узнаете много тайн, миледи, которые ваши родственники так тщательно скрывали от вас и от всего мира.

– Для чего? Чтобы унести с собой в могилу? – мой голос дрожал. Мне было страшно настолько, что я готова была пасть перед ним на колени и молить о пощаде. Пока нас держали в темнице, я всем разумом цеплялась за иллюзорную надежду того, что это все фарс, и он скоро закончится. Но вот мы здесь, у грубо сбитого эшафота, и только присутствие отца сдерживает меня от того, чтобы не броситься в ноги Дьяволу.

– У вас была возможность избежать уготованной участи, миледи, – напомнил мне этот страшный человек. На этих словах наемники расступились и пропустили вперед того, кого Дерек называл Полом. – Но вы попросили не за себя, чем, признаюсь, несказанно удивили меня. Пол Вуд – единственный выживший в той кровавой бойне, что устроил ваш отец восемнадцать лет назад, не считая меня.

– Неправда... – тихо прошептала я, до сих пор отказываясь верить его словам. – Нет... – качала я головой. – Нет...

– Сэр Вуд, приступайте!

Я не знаю, сколько времени продлилась речь пожилого рыцаря. Утренний туман рассеялся, но осеннее солнце почти не грело. Я дрожала на ветру, слушая обличительные слова Пола. Сердце стыло от всех кровавых подробностей, которыми он щедро делился. Мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать ничего, слезы сами катились по щекам от сострадания к погибшим, и я не могла их сдержать. «Боже! – шептала я. – Боже мой!» Украдкой глянув на отца, увидела, что лорд Родерик держался гордо несмотря ни на что. Надменная улыбка не сходила с его лица.

– Что ты мне это рассказываешь?! Ты не смог защитить семью своего сюзерена и придумал эту нелепую историю, обвинив во всем меня – лучшего друга Коула Невилла! – на этих словах отец сплюнул под ноги.

– А разве не ты оговорился совершенно недавно, – вступил в разговор Дерек, – что был уверен в моей смерти, поскольку тебе принесли мои глаза?

– Да! – воскликнул отец. – Когда я и мои люди получили донесение, что замок моего лучшего друга разграблен, а его семья перебита, то мы сразу же прибыли на место. Это я! Я самолично хоронил их! Своими руками копал могилы, чтобы предать их тела земле! Но твоего тела никто не нашел. Фред... – лорд Родерик замолчал, вздохнув, как будто воспоминания приносили ему нестерпимую боль, – принес мне... Боже! Как же тяжело вспоминать! – он покачал головой. – Сколько лет прошло, а как будто вчера! Эти изверги не пожалели никого, даже детей! Фред принес мне... И мы решили, что твое тело было настолько изуродовано, что никто не узнал тебя, похоронив.

11

– Убийца! – кричала мне она. – Убийца!

Ее глаза горели зеленым пламенем. Отвращение, испытываемое ко мне, исказило прекрасные девичьи черты, столь юные и свежие. Промокшее под начавшимся осенним дождем платье облепило ее стройную фигуру. Марисоль... Дочь моего врага зовут Марисоль... Она рыдала на груди этого мерзавца, которого я поклялся убить, и умоляла не оговаривать себя. Я отвернулся от этой тошнотворной картины, но их слова все равно долетали до меня.

– Зато ты будешь жить, – «убеждал» ее папаша.

– Нет, мне не нужна жизнь такой ценой, – продолжала всхлипывать эта наивная дурочка.

Было видно невооруженным взглядом, что Род слишком хорошо знал свою дочь, он прекрасно осознавал на какие точки надо давить, чтобы добиться желаемого. Вот и сейчас, она уговаривает его не клеветать на самого себя, а он якобы нехотя соглашается. Я презрительно сплюнул от развернувшегося фарса. Оглядел разрубленное тело насильника и истязателя моей сестры, валяющееся в грязи: собаке – собачья смерть! Он хотел Божьего суда, вот Бог нас и рассудил! Трус! Хотел выслужиться перед папашкой, показать, что он тоже чего-то может, и выбрал беззащитную девчонку! Сколько лет я лелеял в сердце ненависть, строил планы мщения! Я круглыми сутками перебирал в голове имена людей, кому поклялся отомстить, среди них было и ее, девушки, обещанной мне еще до рождения. Я бросил взгляд в ее сторону, Марисоль продолжала обнимать отца, убеждая его, что с достоинством примет свою смерть.

Захватить их замок оказалось слишком просто: в тот день стражники накидались вином как свиньи с самого утра. Наши повозки беспрепятствченно ввезли вооруженных до зубов наемников под мешками с картофелем, которые даже никто не проверил. Я покачал головой. Я не смог сделать с ней того, что они сделали с Хлоей. В ту ночь, когда я разорвал на ней одежду и увидел жемчужные бусы, те самые, что были перепачканы кровью моей сестры, на краткий миг мне померещилось, что это она, Хлоя, лежит сейчас обнаженная передо мной и умоляет сжалиться над ней. Видение было столь отчетливым, что я замешкался: еще одна загубленная жизнь. Эта девушка ни в чем не виновата, она даже не родилась тогда еще. Хлоя тоже была ни в чем не виновата... И Тим... И мама...

В тот вечер я приказал посадить всех в темницу. Марисоль еле оттащили от тела служанки, которую она бережно пыталась привести в чувство. Такая же, как Хлоя... Та тоже думала в первую очередь о ком угодно, но не о себе, что и сгубило ее. Она бросилась спасать слуг, надеясь вывести их через секретный лаз, и попалась.

Рыцарей Десмонда я приказал казнить той же ночью. Все, кто участвовал в той бойне, получили по заслугам, согласно древнему закону: око за око, зуб за зуб! К сожалению, в пылу сражения Пол – старый рыцарь моего отца – получил страшную рану, от которой впал в лихорадку. Я не мог дать ему умереть! Лекарь, присланный из деревни, только дрожал, даже не смог нормально обработать увечье, и тут слуги проболтались про Марисоль. После ее лечения Пол быстро пошел на поправку и смог присутствовать на этом фарсе под громким названием «суд»! Этот рыцарь буквально спас меня восемнадцать лет назад. Он так же как я выбрался по тайному ходу из замка и нашел меня у реки. Он отговорил меня возвращаться назад и хоронить тела, сказав, что им уже не помочь, а я должен жить.

– Что прикажешь делать дальше, господин? – обратился ко мне Пол, прервав горестные воспоминания.

– Бросить в канаву! – кивнул я на то, что осталось от Генри Десмонда.

– Не по-людски это, – возразил рыцарь и покачал головой, – не по-людски. При жизни он заслужил и худшую участь, но после смерти...

– После смерти эта мразь тоже не найдет покоя! – оборвал я Пола.

Старый рыцарь замолчал, возможно, он остался не согласен со мной, но возражать больше не стал. Мы наблюдали, как мои наемники оттаскивали тело наследника лорда Родерика. Сам же Родерик, скованный цепями стоял рядом с дочерью. Он ничего не предпринял, чтобы остановить нас и попрощаться со старшим сыном. Девушка же, потрясенная смертью брата, опасалась даже смотреть в его сторону. Она все еще рыдала, прижимаясь к отцу, а тот стоял как каменное изваяние.

«Убийца!» – слышался в голове ее голос, полный ненависти.

– Нет, я не убийца, – проговорил я и направился к ним.

Родерик весь подобрался, заметив меня. Я усмехнулся: конечно, он знает, кто будет следующим. На звук моих шагов обернулась Марисоль.

– Нет! – воскликнула она, повиснув на шее отца, словно пытаясь закрыть его собой. – Нет!

Марисоль смотрела на меня красными воспаленными глазами. Девушка промокла под усиливающимся дождем, мокрая ткань ее тонкого платья, совсем не предназначенного для такой погоды, уже ничего скрывала. Чувство, которое я старательно гнал от себя эти дни, с той самой ночи, когда увидел ее обнаженную, снова взыграло во мне. И я ненавидел себя за него: я вожделел дочь своего врага! Что я не убью ее, я понял еще тогда и все время, что она провела в темнице, я думал над ее участью. Я уже намеревался ее отпустить, сразу же после казни виновных. Хватит с нее. Пусть идет куда хочет: в монастырь или к дальним родственникам, даже дал бы сопровождение. Но сейчас, глядя на эту сжавшуюся глупышку, безоговорочно верящую в невиновность ублюдочного старика, я тонул в темных желаниях.

– Взять его! – командую я, убирая меч в ножны. И мои наемники, оттащив от него рыдающую девчонку, потянули его к эшафоту. – Или ты тоже хочешь Божий суд?

12

Моросящий дождь превратился в промозглый ливень, размывающий под ногами почву, пробирающий до костей. Избитого и униженного лорда Родерика потащили назад в темницу, а меня повели в замок. Я оборачивалась, пыталась вырваться, но наемники Дьявола держали крепко. Я не слышала, о чем Дерек говорил с моим отцом, почему помиловал его в последний момент, почему меня не заперли в тюрьме снова. По коридорам замка стражники привели меня в мою комнату и закрыли.

Я бросалась на дверь, колотила по крепкому деревянному полотну, умоляя выпустить меня и пустить к отцу, но все было тщетно. Устав от криков и слез, я измождено сползла по двери, прислонившись к ней спиной, и уселась на пол. Уронив лицо в ладони, я завыла от горя. Не знаю, как долго я просидела так, когда за спиной послышался лязг ключей, и дверь открылась. На пороге застыла Мэгги.

– Госпожа, – запричитала она, – что же вы госпожа! – служанка кинулась ко мне, пытаясь поднять. – Вставайте! Вставайте же леди Марисоль! Какая же вы холодная! – С помощью Мэгги я встала, а та продолжала меня обнимать и причитать надо мной. – Вы же заболеете так! Святые угодники! Я так молилась, чтобы с вами все было в порядке! – Затем она обернулась к кому-то за дверью и крикнула: – Заносите уже!

Слуги внесли в комнату большой чан с горячей водой, и миску с еще дымящимся варевом, от аромата которого сжался желудок. Мэгги усадила меня за стол, но от запаха еды меня едва не стошнило. Я отодвинула от себя миску и отвернулась. Несмотря на сильный голод, я поняла, что не смогу проглотить ни кусочка.

– Не могу... – прошептала я. – Генри больше нет... Отец в темнице... – я обхватила себя руками и снова расплакалась.

– О, госпожа! – Мэгги опустилась передо мной и обняла мои колени. – Умоляю вас, поешьте! Вы так нужны нам! Святые угодники! Вы вся мокрая! – воскликнула она. – Скорее, снимите ваше платье, госпожа!

Служанка помогла мне раздеться и помыться в горячей воде. Мои руки и ноги отказывались слушаться меня, все происходящее чудилось мне дурным сном. Мэгги так старательно мыла меня, с таким усердием растирала мое тело, что холод, казавшийся мне уже вечным, отступил. Она ополоснула меня и подала чистое платье.

– А теперь за стол, – произнесла Мэгги и я послушно села на отодвинутый стул.

Напрасно я думала, что не смогу проглотить ни кусочка. Схватив ложку и краюху хлеба, я торопливо начала поглощать мясное рагу. Я обжигалась, давилась, кашляла, но продолжала проталкивать в себя пищу. На краткий миг все случившееся сегодня отступило на задний план.

– Вот так-то лучше, госпожа – похвалила меня служанка, что вызвало во мне грустную улыбку. Она протянула мне чашу с горячим вином и специями. – Выпейте, чтобы не заболеть. – Я благодарно приняла ее и припала губами к ароматному напитку.

– Я больше не госпожа... – тихо сообщила ей.

– Как не госпожа?! – всплеснула руками женщина.

– В Олдкасле коронован принц Эдвард, и он лишил наш род титула и земель.

Служанка что-то говорила, возражала, убеждала, что я всегда останусь ей госпожой, но я уже не слушала ее. Перед глазами стояли события прошедшего утра: убитый с особой жестокостью брат, его изрубленное тело, лежащее в грязи, заточенный до самой смерти в темницу отец.

– Боже! Боже мой! – я не заметила, как начала раскачиваться, обхватив себя руками, слезы, не переставая, катились из глаз. Что теперь с нами будет? Что будет со мной?

– Госпожа, – я не сразу отреагировала на слова Мэгги, и та, осмелившись, легонько тронула меня за плечо. – Госпожа! – я вздрогнула, и, наконец, очнулась от своих мыслей. – Надо распорядиться насчет похорон. Никто кроме вас этого не сделает. Я слышала, что новый господин отказался хоронить господина Генри.

– Новый господин? – не поняла я.

– Да... – замялась служанка, – ну мы так называем этого Дерека Невилла или Дьявола.

– Отказался... хоронить... Генри... – от этого жестокого поступка перехватило дыхание, а сердце бухнуло куда-то вниз. Я бы упала, если бы не сидела. – Как можно? Как можно быть таким чудовищем?!

Я больше не слушала причитаний Мэгги. Вырвавшись из рук пытавшейся меня остановить служанки, я выскочила за дверь. Стоявший у двери стражник, явно не ожидавший от меня подобных действий, не успел схватить меня. Он кинулся за мной, когда я уже буквально слетела по лестнице. Я бросилась в рыцарский зал, надеясь застать там Дьявола. К счастью я не ошиблась, но стоило мне увидеть его, окруженного толпой наемников, как вся решимость испарилась.

– Простите, Ваше Сиятельство! – прогремел стражник сзади меня. – Я не успел ее поймать.

– Ваше Сиятельство? Ваше Сиятельство? – бормотала я. У меня в голове не укладывалось, как этот убийца может быть «Вашим Сиятельством».

Я тряслась, но упрямо шла вперед, а наемники расступались передо мной, и смыкались сзади, образуя нерушимую стену. Дьявол, как и я, успел переодеться. Он с интересом наблюдал за моим приближением. Кто-то из его прислужников заговорил, но Дерек поднял вверх руку, призывая того к молчанию.

– Слушаю вас, миледи? – он первым обратился ко мне.

Казалось, что язык намертво прилип к небу, я открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. Слезы продолжали катиться по щекам, и я быстрым движением утерла их.

13

На моей постели лежало черное платье с глухим воротом. Кажется, оно раньше принадлежало леди Элизабет, моей матери, по крайней мере, так сказала мне Мэгги, когда принесла его поутру. Так же она подготовила для меня кожаный плащ и сапоги.

«Десмонды напали ночью. Воспользовавшись доверием жителей замка, принявших их за друзей, они въехали внутрь и устроили резню. Грабили и убивали, не щадили ни стариков, ни младенцев!» – так рассказывал сэр Вуд.

«Почему жители доверяли им?» – спросил его Дерек.

«Когда мой господин граф Коул Невилл погиб на войне, Родерик поклялся защищать его семью. Стражники узнали их по гербам».

«Что было изображено на гербах?»

«Волк, воющий на луну», – ответил старый рыцарь.

«Что? И это все доказательство?! – расхохотался лорд Родерик. – А почему бы тебе не придумать, что на гербе был лев на двух лапах, как у короля?!»

«Потому что это был ты, – сказал Дьявол и провел пальцем по шраму. – Фред и Джон – твои рыцари. Они оставили мне эту отметину».

Дерек был так уверен в своих словах... Эту ненависть, пылающую в глазах, невозможно подделать.

– Вы так ничего и не поели, госпожа, – вырвала меня служанка из воспоминаний о вчерашнем утре.

– Кусок в горло не лезет, Мэгги.

Женщина вздохнула и, взяв с постели траурное платье, подошла ко мне:

– Давайте я помогу вам, госпожа.

Когда служанка сообщила мне вчера, что Дьявол разрешил похоронить Генри, я даже не поверила поначалу, ведь я так умоляла его об этом, а он был непреклонен.

«Будьте же вы человеком!!!» – крикнула я ему тогда.

«Человеком? А была ли эта падаль, которую ты собралась хоронить, человеком?! Эта мразь, издевавшаяся над моей сестрой, была человеком?! Сначала был Генри, а потом остальные. Я слышал их смех и ее крики».

– Это ужасно! – воскликнула я, предавшись воспоминаниям.

– Что ужасно? – не сразу поняла Мэгги.

– Все! И смерть Генри, и эта история с Невиллами!

– Да, госпожа, – мрачно ответила служанка, помогая зашнуровывать платье.

Когда мы спустились вниз, Мэгги накинула мне на голову капюшон плаща, не дожидаясь, пока я сама это сделаю. Мы сели в крытую повозку, и лошади тронулись. Следом за нами выехало четверо наемников.

– Отец Георг будет ждать на кладбище, там же уже слуги с гробом, – бросил нам кучер через плечо.

Дождь лил, не переставая, всю прошедшую ночь и весь день. Кладбищенская земля, пропитанная водой, разъезжалась под ногами. Кутаясь в плащ, я бросила мокрый комок на крышку опущенного гроба. Слова отца Георга едва долетали до меня, настолько я была погружена в горестные мысли. Дерек разрешил похоронить Генри на краю деревенского погоста, позволив установить на могиле лишь деревянный крест без какой-либо опознавательной таблички. На похоронах присутствовали только мы с Мэгги и несколькими слугами, которые теперь закапывали то, что осталось от тела моего брата, заколоченное в деревянный ящик, поскольку воронье уже успело полакомиться мертвечиной. Чуть поодаль стояло несколько наемников Дьявола, приставленных ко мне, видимо для того, чтоб не сбежала.

«Он же сам сказал перед смертью!» – из головы не шли слова Дерека. И как я не гнала от себя мысли о виновности Генри, они упорно возвращались. «Это все он! Это он сказал мне сделать это!» – прокричал мой брат, прежде чем простился с жизнью. Земля глухо стукалась об крышку гроба, постепенно засыпая его. «Покойся с миром», – прошептала я и осенила себя крестным знамением. «Скажи, что это неправда», – просила его Мэри в ту злополучную ночь, но он ничего ей не ответил. «Генри всегда был трусом, но мечтал выслужиться перед отцом! Будь проклят этот род! Будь проклят тот день, когда я согласилась стать его женой!» – сказала мне мать моих племянников, а уж она наверно знала его гораздо лучше меня. Но ведь Мэри никогда его не любила! Да и он всегда был холоден к ней! Как-то в детстве мне довелось подслушать, как она жаловалась своей сестре, приехавшей к нам погостить, что он часто игнорирует ее как женщину, предпочитая развлекаться с крестьянками. Немудрено, что она с радостью отреклась от него и поспешила покинуть замок, когда представилась такая возможность. А обличительная речь сэра Вуда? Разве можно такое придумать? Сомнения разбирали меня: неужели я была так слепа? Но, если виновен Генри, значит ли, что мой отец тоже виновен? Столько вопросов и ни одного ответа.

Глазами полными слез я взирала на выросший могильный холм. Отец Георг уже окончил свою речь, захлопнув молитвослов, и теперь выжидающе смотрел на меня. Поправив на голове капюшон, я направилась к священнику.

– Как ты, дитя мое? – спросил он, разгладив сутану.

– Я в отчаянии, Преподобный, – призналась я.

Мы двинулись в окружении наемников по направлению к выходу с кладбища, старательно обходя лужи, Мэгги семенила рядом, приподнимая подол платья.

– Я понимаю тебя, дитя, и скорблю вместе с тобой, но мы все должны помнить, что самый страшный час перед рассветом. В жизни всегда должна иметь место надежда. Вы живы и ваш отец тоже, а это самое главное.

– Но Генри больше нет! – воскликнула я. – Его уже не вернуть! И он погиб ужасной смертью!

14

За окном бушевала непогода, как и всегда в октябре в этой части королевства. По такому случаю в проемы были вставлены рамы с прозрачной слюдой, но все равно дневного света уже не хватало. Я сидела у подоконника, склонившись над белоснежной рубашкой, и аккуратно выводила стежок за стежком. Шить и вышивать меня тоже научили в монастыре.

– Здесь никто не будет даром есть свой хлеб, – сказал мне несколько дней назад новый хозяин замка, – в ваши обязанности будет входить вот это! – с этими словами Дерек свалил мне на руки ворох рубашек. – Почините их.

Я покосилась на лежащие рядом ножницы и поспешно отодвинула их от себя, в очередной раз борясь с искушением искромсать отданную в починку одежду на мелкие лоскуты.

– Вы решили сделать меня своей служанкой? – спросила я тогда, стоя посередине своей комнаты с копной нательного белья в руках. Охнув, Мэгги, моя неизменная компаньонка, подскочила мне на помощь.

– Позвольте мне, госпожа! – предложила она.

– Нет, я хочу, чтобы это сделала Марисоль, – отрезал Дерек, не сводя с меня взгляда, от которого замирало сердце и все внутри переворачивалось. Я нервно сглотнула и лишь крепче прижала его рубашки к груди, понимая, что когда-нибудь ему надоест просто смотреть на меня, и тогда никто меня не спасет от него.

– Я все сделаю, – поспешила заверить я его, чтобы он поскорее ушел, к тому же в такой работе не было ничего постыдного. Но мужчина уходить не торопился.

Дерек неспешно прошелся по комнате, внимательно разглядывая ее убранство, легкой усмешкой отметил имеющееся здесь зеркало, и подошел к столу. Постояв с опущенной головой над закрытой шкатулкой с украшениями, он медленно открыл ее и запустил дрожащую руку в драгоценности.

– Это, – мужчина держал на подрагивающей ладони серьги с изумрудами, – мой отец подарил моей матери, когда она родила меня. А это, – Дерек достал из глубин шкатулки ожерелье с рубинами, – он привез ей из похода. А вот это...

Дьявол выкладывал из ларца одно украшение за другим и рассказывал историю его происхождения. Повинуясь внутреннему порыву, я, скинув одежду на кровать, подскочила к нему, положила все драгоценности в шкатулку и, закрыв ее, я протянула ему:

– Возьмите! Раз они принадлежали вашей семье, то возьмите!

– Здесь все и так принадлежит мне, миледи, – усмехнулся Дерек, – и даже вы. – Он взял шкатулку из моих рук и поставил ее на стол. – Можете носить все, что вам захочется. – Мужчина провел пальцами по моему лицу и добавил охрипшим голосом: – вам идут украшения, хотя я бы предпочел видеть вас без всего.

И пока я, потеряв дар речи, размышляла над ответом, Дерек уже ушел.

– Святые угодники! – запричитала Мэгги. – Что же это делается?! Сказать такое благородной девице!

«Просто я больше не благородная девица», – мрачно размышляла я, корпя над рубашками, втыкая иголку в ткань, представляя на ее месте мужчину с глазами грозового неба. Щеку жгло в месте, которого коснулась рука Дерека, а его слова об украшениях не шли у меня из головы. Неужели всю жизнь я прожила во лжи? Неужели то, что я принимала за любовь и заботу, было лишь хорошо организованным спектаклем, но зачем? А еще Дерек сказал, что предпочел бы видеть меня без всего! Эти мысли, гонимые по кругу, явились причиной бессонницы последних ночей, я даже старалась лишний раз не выходить из комнаты. И хотя меня уже никто не удерживал взаперти, совсем без присмотра не оставляли: куда бы я ни направилась за мной всегда следовал кто-то из наемников, чаще всего это был Бран.

– Что теперь будет? – прошептала я.

– Бежать вам надо! – ответила верная служанка, которая умудрилась услышать мой вопрос, произнесенный одними губами.

Бежать?! Как будто я могу оставить здесь отца! Как будто я могу где-то спрятаться! Но и оставаться здесь тоже опасно.

Отец... Вчера мне удалось увидеться с ним. Я взяла из комнаты теплое одеяло, а с кухни корзину с едой и попросилась отнести ему. Бран мне не отказал, но отправился вместе со мной.

– Дьявол может быть недоволен, – сообщил мне наемник.

– А кто ему скажет? – решила я уточнить. Мы шли по внутреннему двору, кутаясь от ливня в плащи, корзину с едой и одеялом я держала у груди под защитой плотной кожи, из которой был сделан плащ.

– Я, конечно! – усмехнулся он. – Ему все доносят о каждом твоем шаге.

– Зачем это ему? – спросила я. – У него дел других нет что ли?

– Ты лучше у него спроси, – ответил мужчина.

– Ну и ладно, – буркнула я.

Мы как раз подходили к темнице, вход в которую по-прежнему охранялся наемниками. Нам пришлось долго барабанить в тяжелую дверь, прежде чем нам открыли. Мазнув по мне взглядом, один из них недовольно пропустил нас внутрь. С тех пор, как Дерек помиловал меня, я больше не слышала в свой адрес сальных шуточек. Бран объяснил это тем, что всем рассказал подробности про спасение сэра Вуда, и в случае необходимости, никто бы не хотел остаться без помощи. А еще Дьявол сказал, что отрежет язык любому, кто посмеет неуважительно высказаться в мой адрес. Последнее Бран сообщил мне со смехом, но по взгляду наемника я поняла, что его слова не были шуткой. Я хоть и не имела за плечами богатого жизненного опыта, но понимала, что интерес Дерека может выйти мне боком. С тех пор, как меня лишили титула, я осталась без защиты. Моя жизнь зависела от прихоти человека, заслуженно называемым Черным Дьяволом, но отказ от его покровительства был бы и вовсе смертелен. Слез больше не было, я выплакала их все на похоронах Генри, и сейчас я пыталась лихорадочно найти выход из создавшейся ситуации.

15

Ужин был в самом разгаре, когда Марисоль спустилась в трапезную. Я запретил ей носить траур, и сейчас она, одетая в теплое платье из коричневой саржи неловко мялась на пороге, не решаясь пройти внутрь и занять место за столом. Эта удивительная девушка, переступив с ноги на ногу, уже намеревалась уйти, когда я окликнул ее:

– Проходите, миледи, будьте так любезны, украсить этот ужин своим присутствием, – сказал я, стараясь быть как можно более любезным, и указал на место справа от себя.

Она вздрогнула и поспешила подчиниться, усаживаясь на пустующее место, которое я держал свободным специально для нее. Слуга помог ей сесть, а подскочившая служанка принялась накладывать на ее тарелку различные блюда, от обилия которых ломился стол – кухарка с помощниками сегодня постарались на славу. Марисоль сидела за столом, опустив голову, разглядывая стоявшую перед ней тарелку. Ее волосы были заплетены в причудливую косу, огненной змеей спускавшейся по идеально прямой спине. Я бы хотел расплести их, и зарыться в них лицом, перебирать пальцами, вдыхать их аромат. Эта девушка столь красива и совершенно неиспорченна, даже не заметила, как смолкли все разговоры, а все внимание наемников было сейчас направлено на нее.

– Вина, миледи? – спросил я, и, не дожидаясь ответа, наполнил ее кубок до краев, сделав знак своим рыцарям продолжать трапезу.

– Нет, милорд, – покачала она головой, – это лишнее, – добавила уже совсем тихо.

– Что же вы предпочитаете? – поинтересовался я, разглядывая ее тонкие дрожащие пальчики, обхватившие ложку, лежащую на столе, как будто такими незамысловатыми действиями девушка хотела справиться с охватившим ее напряжением. На Марисоль сегодня не было украшений. С тех пор как я поведал ей историю их происхождения, она перестала их носить. Может, не стоило этого делать, но слишком велико было мое потрясение, когда я увидел в ее комнате шкатулку, ранее принадлежавшую моей матери. Родерик оказался не только убийцей, но и вором.

– Обычно мне готовят отвар из собранных мною трав, – еле слышно произнесла Марисоль, – но можно просто чистой воды.

– Чистая вода – величайшее благо на свете. Но в походах она не всегда бывает доступна. Знаете, миледи, недостаточно очищенная вода может стать источником различных эпидемий, тогда на помощь приходит вино.

Марисоль кивнула, соглашаясь со мной и, наконец, протянула руку к свежеиспеченному хлебу, отщипнула от него кусочек и отправила в рот. Стоявшая рядом служанка, услышав про отвар трав, поспешила на кухню.

– Вы правы, милорд. В монастыре меня учили, что вино в умеренных количествах может служить лекарством, и ядом в неумеренных. То же самое касается трав.

– А вы хорошо знаете травы, миледи?

– Меня учила сестра Мередит, вот она знает про них все. Вот все наслышаны про волчью ягоду и про то, как она смертельно опасна, но мало кто знает, что ее так же используют при лечении подагры и радикулита. Когда я жила в монастыре, к нам с раннего утра тянулись очереди ради такой настойки. Сестры не рассказывали о ее составе, чтобы люди не начали готовить самостоятельно, поскольку очень легко ошибиться в дозировке и вместо лекарства получить яд.

Разговор о привычных вещах успокоил девушку, и она немного осмелела. Тем временем вернулась служанка и поставила перед ней чашу с дымящимся отваром. Марисоль тихо поблагодарила ее. Я же вовсю пожирал девушку взглядом, мои пальцы кололо от желания прикоснуться к ней, ощутить нежность ее кожи. Мои ладони помнили, какая упругая у нее грудь, и я несколько раз сжал и разжал кулак, чтобы избавиться от наваждения. Если бы она умела читать мысли, то уже бы баррикадировалась в своей комнате. К счастью, такой способностью Марисоль не обладала, и я продолжал взирать на ее скромное декольте, оставляющее бесконечные просторы воображению. Интересно, какова на вкус ее кожа? А губы?

– Что вы скажете на это, милорд? – спросила девушка, подняв на меня глаза изумительного цвета: будто в изумруд вкрапили мелко раскрошенный янтарь. Что? О чем это она? Я что-то пропустил?

– Простите, миледи? Столько забот, похоже, я с головой ушел в свои мысли.

– Я хотела бы вас попросить разрешить отцу Георгу навестить моего отца. Он уже стар и немощен, неизвестно, сколько ему еще осталось.

«Дьявол!» – выругался я про себя. Надо же было этой девчонке испортить такой замечательный момент упоминанием своего никчемного папаши! Было чувство, будто меня столкнули с обрыва. Морок исчез, оставив после себя лишь разочарование.

– Что, этот убийца и предатель хочет облегчить душу в исповеди? – у меня даже пропал аппетит, и я отбросил в сторону ложку.

– У вас своя правда, милорд. У меня своя, – Марисоль взглядом проследила за упавшим столовым прибором. Она вся подобралась, потеряв былую расслабленность, и вытянувшись как струна на лютне. Дрожит, а продолжает упорствовать.

– Знаешь, почему я оставил его в живых? Он не сказал тебе? – девушка покачала головой. – Ты так веришь в него, он для тебя все равно, что святой, даже, несмотря на то, что все вокруг тебе твердят обратное. – Мне стало горько от осознания этого. Хотел бы я, чтобы и в меня так же верила такая же чистая душа. – Я решил, что он не станет в твоих глазах новым мучеником. Ты говоришь, что у каждого своя правда, но истина одна, и рано или поздно ты откроешь для нее свое сердце.

– Зачем вам это, милорд? – прошептала Марисоль. – Почему вы считаете это важным?

16

Ливень уже несколько дней как прекратился, и Дьявол с наемниками отправились на охоту, оставив замок под присмотром нескольких рыцарей, среди которых оказался и Пол Вуд. С отъездом Дерека, казалось, стало легче дышать, я могла без опаски ходить по коридорам и комнатам, не боясь нарваться на нового милорда, чьи взгляды становились более горячими, а слова откровенными. На днях Мэгги отнесла ему починенные рубашки, так он распорядился, чтобы впредь я делала это сама. Он не давал мне увильнуть от совместной трапезы, присылая за мной кого-нибудь из слуг, а стоило мне вчера сказаться больной, как Дерек приказал накрыть на стол в моей комнате. На две персоны, причем второй оказался он сам. К счастью моя верная служанка осталась с нами.

– Как вы себя чувствуете, миледи? – любезно поинтересовался он, улыбаясь одними уголками губ, с ходу разгадав мое притворство.

– Слабость, – промямлила я, чувствуя, как пылают щеки и испытывая неловкость за собственную ложь, – наверно, устала.

– Вижу, – Дерек уже не скрывал улыбки, – вы вся горите. – Я ахнула и приложила ладони к щекам, опустив взгляд вниз. – Позвольте поухаживать за вами, миледи, – с этими словами он отрезал внушительный кусок мяса и положил на мою тарелку. – Вам нужно хорошо питаться, чтобы поскорее поправиться.

– Благодарю за заботу, милорд, но это лишнее, – пробормотала я, – я справлюсь, а вы нужны своим людям.

– Мои люди уже большие мальчики и могут сами о себе позаботиться, – возразил мужчина, снова отрезая кусок мяса уже для себя и наливая вино в свой кубок, мне же принесли чашу с травяным настоем. – Сейчас меня больше заботит ваше состояние.

– Со мной все... – «в порядке» чуть не сказала я, но вовремя исправилась, – будет хорошо.

– Несомненно, – Дерек пригубил вино и поставил кубок на стол, – я не позволю ничему дурному случиться с вами, миледи, прошу вас это запомнить.

Доселе вынужденная внимательно изучать тарелки, ложки и даже травинки, плавающие в отваре, я несмело подняла взгляд. Сначала на уровне груди, отметив, что сегодня на нем чиненная мною рубашка, в вороте которой виднелось висевшее на толстой цепи серебряное распятие. А затем, набравшись храбрости, заглянула в глаза. Они плавили и притягивали к себе магнитом. Выросшая в монастыре, непривыкшая к мужскому вниманию, я в смятении от нахлынувших чувств не смела отвести взгляд от Дерека.

– У меня на вас планы, – добавил он, усмехнувшись, и подмигнул мне, чем сразу развеял охватившее меня наваждение. Смахнув с ресниц, накатившие слезы, я дрожащей рукой потянулась за ложкой, совершенно не ожидая того, что его горячая ладонь накроет мою. – Кажется, я расстроил тебя, Марисоль? – проникновенно спросил он, внимательно изучая мое лицо.

– Милорд, я прекрасно знаю, что полностью в вашей власти. Вы можете сделать со мной все, что пожелаете в любой момент. Надеюсь, вы не ждете, что осознание этого будет радовать меня? Мою жизнь можно сравнить с жизнью на пороховой бочке, – я вытянула свою ладонь из-под его и положила обе руки на колени.

– Марисоль, – мягко позвал он, – посмотри на меня. – Дерек дождался, когда я послушаюсь его, и продолжил: – если я тогда не причинил тебя зла, почему должен сделать это сейчас?

– Я не знаю, – покачала я головой, – не знаю, почему вы остановились тогда, и что мешает вам продолжить потом.

– Ты, конечно, очень красива, но я еще ни одну женщину не брал силой, и ради тебя не буду делать исключения, даже не проси! – хохотнул Дьявол.

Что?! Я изливала ему свою душу! Я говорила о своих страхах, а он надо мной посмеялся?! Моя рука сама собой схватила его кубок с вином и, прежде чем я успела осознать, что же я делаю, выплеснула содержимое в лицо Дьяволу, чем вызвала еще больший смех с его стороны. Вскрикнув, я вскочила и прижала обе руки ко рту, со страхом наблюдая, как потеки вина впитываются в светлую ткань. Моя смелость тут же улетучилась, будто ее и не было.

– Что же тут делается?! – воскликнула Мэгги, и, подскочив к господину, принялась полотенцем стирать красные пятна.

– А твоя хозяйка горячая штучка! – Дерек широко улыбнулся. – И главное, уже совершенно здорова! – С этими словами, он, отодвинув служанку, поднялся из-за стола и подошел ко мне. – Маленькая притворщица, – прошептал он, легкими прикосновениями убирая выбившуюся из косы прядку мне за ухо. – Моя маленькая лгунья, – его пальцы погладили шею, пробежались по плечу, и подняли голову за подбородок. Мужчина наклонился и его губы оказались так близко к моим, когда он прошептал: – придется тебя за это наказать. – С этими словами он снял с себя испачканную рубашку и отдал мне в руки. – Постирай.

Дьявол покинул мою комнату с голым торсом, а я застонала, представив, что обо мне подумают в замке: вот уж действительно наказал, так наказал. Его взгляды, слова и прикосновения будили во мне ранее неведомые переживания и еще долго не давали уснуть, но и тогда Дерек не оставил меня в покое, заставляя трепетать от воспоминаний, искаженных сном и переплетенных в причудливую паутину яви и морока. «Как же это возможно?! Он убил моего брата, рыцарей моего отца, самого же лорда Родерика держит в тюрьме!» – проснувшись задолго до рассвета, я до самого утра возносила молитвы всем святым, умоляя оградить меня от этого мужчины, и от странных чувств, разбуженных им.

Дав себе зарок больше не пытаться переиграть Дерека, я развесила выстиранную рубашку над камином.

– Зря, вы не дали сделать это мне, – посетовала Мэгги, наблюдая, как кто-то из слуг уносит таз с мыльной водой, – где же это видано, чтобы госпожа рубашки стирала, вы же кожу попортите!

17

Утопающая в непросохшей грязи разъезженная дорога от замка до деревни петляла между холмами. В лужах отражались тучи, сквозь которые пробивались редкие солнечные лучи, как первые цветы весной. Видавшая лучшие времена повозка скрипела и подпрыгивала на каждом камне, грозясь опрокинуть своих пассажиров.

– Не в лучший час вы решили навестить отца Георга, госпожа, – кинул мне через плечо кучер.

Я промолчала, пожав плечами: этот день мало отличается от многих других, поэтому какая разница? После нашей встречи на кладбище, Преподобный не торопился с визитом к моему отцу. Возможно, он не знал, что новым милордом ему было разрешено навестить бывшего господина в темнице, поэтому я решила самолично объявить священнику об этом. Сэру Вуду я сказала, что хочу помолиться в церкви, что было недалеко от истины, а Мэгги напросилась со мной. Тогда старый рыцарь выделил нам повозку и сопровождение. Я обернулась на двух всадников, следующих за нами на некотором расстоянии.

Дерек... Мысли о нем не выходили у меня из головы. Я чувствовала себя мышью, на которую охотится огромный черный кот. Он пока еще достаточно сыт, чтобы одним махом прихлопнуть мелкого грызуна, и потому лениво с ним играет: то отпустит, а то притянет за хвост. Но когда-нибудь ему надоест так развлекаться, и тогда, с размаху опустив лапу, опасный хищник просто переломит мыши хребет. Не то, чтобы я не восприняла всерьез слова Дерека, что он не станет брать меня силой, просто я понимала, что ему это и не надо. У этого мужчины достаточно рычагов воздействия на меня. Мое положение слишком шаткое, и это лишь вопрос времени, как скоро моя репутация окажется окончательно растоптанной, а я сама окажусь в его постели. И какая участь ожидает меня, когда игры со мной его пресытят?

Крепко зажмурившись, я помотала головой, пытаясь избавиться от воспоминаний о жарких снах, вызванных его словами, прикосновениями и близостью его обнаженного торса. Заныли так и не поцелованные им губы, по спине пробежали мурашки, а низ живота налился непонятной тяжестью. Застонав, я быстро несколько раз осенила себя крестным знамением, чем привлекла внимание Мэгги:

– Что с вами, госпожа? – забеспокоилась верная служанка.

Если бы я только знала, что со мной...

– Все в порядке, Мэгги, – ответила я.

Всю дорогу до деревни я продолжала молиться, чтоб Господь уберег меня и указал путь. Когда мы подъехали к церкви, я не стала ждать, что мне помогут выбраться из повозки. Поспешно спрыгнув на вязкую землю, чуть не поскользнулась на ней, чем вызвала недовольное цоканье моей спутницы.

– Осторожнее, госпожа! – воскликнула она, медленно выбираясь из повозки.

В деревенской церкви сегодня было пусто. Я прошла по деревянному полу мимо скамеек и опустилась на колени перед огромным распятием, где, склонив голову, приступила к молитве. Наемники спешились, но не вошли внутрь, так же, как и кучер. Только Мэгги осталась рядом со мной.

– Рад тебя видеть, дитя мое, – услышала я голос священника где-то в стороне. Обернувшись, я заметила его в темном углу.

– Добрый день, Преподобный, – поприветствовала я отца Георга, поднимаясь с колен и направляясь к нему.

– Какими судьбами ты здесь, Марисоль? – поинтересовался он.

– Я приехала помолиться...

– Да, – согласился со мной священник, важно кивнув, – в столь горестное время молитва – единственное, что нам остается.

– И сообщить вам, что милорд Дерек Невилл дал вам разрешение посетить моего отца.

– Эээ... – замешкался отец Георг, – эээ... это очень хорошо, – он утер ладонью выступивший на лбу пот. – Это замечательная новость. Она дает надежду на то, что новый господин будет милосерден к нам.

– Да, – я вынуждена была признать его правоту, – думаю, мы все на это рассчитываем.

«Особенно я», – подумала я, но посчитала за лучшее промолчать.

– Когда вы сможете наведаться в замок, – спросила я Преподобного после долгого и неловкого молчания.

– Ну... не раньше следующей недели, – начал он, но я его перебила.

– Завтра, мой отец ждет вас завтра.

– К чему такая спешка, дитя мое? – удивился отец Георг.

– Я была у него несколько дней назад, он выглядел неважно и просил вас прийти к нему, – мне было стыдно настаивать. Сколько себя помнила, всегда подчинялась то отцу, то матушке Вирджинии и сестре Мередит, а потому перечить священнику мне казалось неслыханной дерзостью, но я умирала от охвативших меня сомнений, и больше не могла ждать.

– Завтра воскресная служба, дитя мое, – укорил меня Преподобный. – Кстати, ожидаю, что ты будешь присутствовать. Ты и так уже много пропустила, что не подобает добродетельной и верующей прихожанке.

– Конечно, отче, – склонила я голову, – если мне будет дозволено... Так, когда нам ожидать вас? Повторюсь, мой отец неважно выглядит, он нуждается в поддержке Пастыря. Никто не знает, сколько ему осталось.

– Да, об этом знает только Господь. Я верю, что по милости своей, Он не позволит достопочтенному лорду Родерику покинуть наш грешный мир без покаяния.

– Я сообщу отцу, что вы навестите его в понедельник?

– Нет-нет-нет! – начал отговариваться отец Георг. – В пятницу, дитя мое, в пятницу, – священник снова вытер со лба пот, стряхнул ладонь и протянул мне руку для поцелуя, дав понять, что разговор окончен.

18

Работа на кухне кипела. Вчера охотники вернулись с богатой добычей, и теперь кухарка с помощниками работали не покладая рук почти сутки. Они освежевывали, разделывали, а затем варили, мариновали, коптили и даже сушили туши оленя, кабана и других животных. Потом эти заготовки будут спущены в глубокий погреб для хранения.

– Теперь мы надолго обеспечены провизией? – спросила я у Клэр. Та нахмурилась, утерла льющийся пот со лба и нехотя буркнула:

– Надолго, госпожа.

Я присмотрелась к ней. Женщина раскраснелась и тяжело вздыхала. На кухне действительно было жарко и душно, не спасали даже открытые окна. Но что-то мне подсказывало, что дело было не в духоте.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – обратилась я к ней тихим шепотом. Несмотря на стоявший вокруг шум, Клэр меня услышала.

– Ненавижу его! – шумно выдохнула кухарка, с размаху всадив топорик в освежеванного зайца. – Ненавижу!

– Кого? – уточнила я, хотя этого и не требовалось.

– Дьявола этого! За милорда ненавижу! За господина Генри ненавижу! И за вас! – женщина снова вернулась к работе, слишком усердно разрубая тушку.

– Со мной все хорошо, – сказала я, но Клэр меня уже не слышала.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – приговаривала она, отрубая кусок за куском, будто не зайца хотела видеть на разделочном столе, а нового господина. – За сына моего ненавижу!

– Что с ним? – я многого не знала, проведя долгое время в темнице, а потом старалась лишний раз не выходить из комнаты, общаясь только с Мэгги, а та все старалась оберегать меня от дурных известий.

– Убили его! Когда замок захватили! – голос кухарки сорвался на плач. Она отложила топорик и тыльной стороной ладони размазала слезы по щекам.

– Мне так жаль... – это было все, что я смогла вымолвить в тот момент, наблюдая за плачущей женщиной. – Как это произошло?

– Один из наемников проткнул его мечом! А Вилли меня защищал! У него в руках топор был! Они многих убили! Повесили наших рыцарей! Этот Дьявол зарубил господина Генри! А мы их кормим, обстирываем, все знают, что вас, госпожа, он заставил чинить рубашки!

– Теперь здесь Дерек хозяин... – тихо сказала я.

– Они смирились! Все смирились! Но я нет! – тушка зайца уже была порублена на мелкие куски, но Клэр все продолжала поднимать и опускать свой топорик.

– Тише, тише! – я мягко забрала у нее орудие и отложила в сторону. – Тебе нужно успокоиться. Приготовить тебе отвар?

– Не надо, госпожа, – покачала головой Клэр. Она снова тяжело вздохнула и оперлась руками о стол. – Здесь так душно... Я успокоюсь только когда увижу Дьявола мертвым. Надеюсь, господин Джеймс вернется и наведет здесь порядок.

– Ты больше никому не будешь говорить об этом, – негромко сказала ей на ухо. Сердце заныло при мысли о брате. Где он? Как он? Жив ли он? Прошло столько времени, но о Джеймсе не было никаких известий. Как бы я хотела знать, что с ним все в порядке! Но мне стало страшно от мысли, что он вернется и узнает о смерти Генри и заточении отца. – Выкини эти мысли из головы, новый король подарил этот замок и эти земли Дереку Невиллу, теперь он тут хозяин.

– Лорд Родерик был бы недоволен вашими словами, госпожа! – запальчиво парировала утирающая слезы женщина.

– Ты забываешься, Клэр! – я сама не ожидала прозвучавшей стали в голосе, служанка обиженно на меня взглянула и поспешила отойти.

– Простите, госпожа, – пробормотала она напоследок. – Много работы... Мне надо идти... С вашего позволения.

Мне было жаль, что я обидела добрую женщину, потерявшую сына, но то, с каким остервенением она рубила тушку зайца, говоря при этом о новом хозяине замка, напугало меня. И я должна была убедить Клэр выкинуть из головы мысли, которые не довели бы ее до добра. Я понимала ее чувства, мы все многое пережили в ту ночь. Моего брата уже не вернуть, зато есть надежда, что отец когда-нибудь будет освобожден. Да, на нашу долю выпало немало испытаний, но, зная, что произошло с семьей Дерека, я не могла его ненавидеть. Око за око, зуб за зуб, так гласит древний закон? Тогда Дьявол был еще милосерден с нами, наказав лишь виновного. Вздохнув из-за безрадостных мыслей, я покинула кухню.

– Госпожа! – услышала я глубокий голос за спиной, когда проходила по коридору мимо рыцарского зала, направляясь в свою комнату. Вздрогнув от неожиданности, я обернулась и увидела Пола.

– Да, сэр Вуд? – мы много раз пересекались в замке с рыцарем Дерека, но почти не разговаривали, только однажды он поблагодарил меня за спасение своей жизни. В тот раз я ничего не ответила ему.

– Могу я вас попросить, госпожа, – пожилой мужчина неловко замялся, казалось, ему было неудобно обращаться ко мне с просьбой. Что ж, его можно было понять. – Вы уже когда-то помогли мне, не откажите и в этой малости.

– Говорите, сэр, – кивнула я ему, давая понять, что выслушаю его.

– Понимаете, госпожа, мне уже немало лет, и я повидал всякого... Не думал, что когда-нибудь обращусь к вам... В общем... спина... ни согнуть, ни разогнуть. Я слышал, что вы многое изучали в монастыре, может, у вас есть какое-нибудь средство для моей спины, госпожа?

Я горько усмехнулась. Пол называет меня госпожой, хотя знает об указе короля Эдварда.

19

– Что скажете, миледи? – спросил Дерек, склонившись над раскрытыми сундуками с различными тканями, внимательно их разглядывая. – Какую из них вы бы мне посоветовали?

– Не уверена, что хорошо в этом разбираюсь. Возможно, Патрик даст вам лучший совет, – тихо сказала я, потупив взор и отступив на шаг назад, подтолкнула вперед портного. Тот нерешительно подошел к новому хозяину замка.

Рано утром Дерек велел мне, Патрику и еще нескольким слугам явиться в кладовую, где уже были открыты сундуки с полотнами. Портной, невысокого роста пожилой мужчина, неловко мялся возле господина, дрожащими руками приподнимая ткани и прикладывая их к лицу Дерека.

– Вот этот темно-синий цвет идеально подойдет к вашим глазам, – заикаясь, пробормотал Патрик. – А вот на штаны можно использовать красную ткань, так сейчас модно при дворе.

– Серьезно? – Дерек удивленно приподнял левую бровь.

– Так было при короле Ричарде и принце Уильяме, – все же поспешил уточнить портной.

– Уверен, что сейчас при Эдварде так только шуты ходят! – фыркнул мужчина, переходя к следующему сундуку, не слушая неуместные уверения Патрика, что для шутов это слишком дорогая ткань. – А это что? – спросил он, небрежно доставая нежнейший материал редкого малинового оттенка.

– Это шелк, милорд, – ответила я, а Патрик поспешил бережно взять дорогую ткань из рук Дерека. – Мой отец привез его из восточного похода.

– Я сошью из нее тунику, милорд, – сказал портной, благоговейно прижав к груди почти невесомое полотно. – Шелк такого уникального цвета сразу будет говорить о вашем достатке и высоком положении.

– Оставь его для леди Марисоль, – отрезал Дерек. Обернувшись ко мне, он словно резко потерял интерес к тканям. Подойдя быстрыми шагами вплотную, мужчина провел указательным пальцем по лифу моего платья из коричневой саржи. Сердце заколотилось, и я хотела отойти, но он не дал, нагло обняв свободной рукой за плечи. – Вам оставили все ваши наряды, миледи, но вы упрямо носите одно и то же. Чтоб я больше не видел на вас этого платья? – тихим голосом произнес он, а затем, склонившись к уху, хрипло прошептал: – Больше предупреждений не будет, увижу еще раз и, клянусь, я с превеликим удовольствием сниму его с тебя, Марисоль. Поверь мне, я уже давно хочу это сделать.

Дерек еще крепче прижал меня к себе на глазах у всех и поцеловал в висок. Я ахнула и, упершись обеими руками ему в грудь, взволнованно оглянулась на слуг, пытаясь понять, слышали ли они его слова. Патрик, не поднимая головы, продолжал деликатно перебирать ткани, словно они были изготовлены из хрусталя, он даже не дышал на них. Этот невысокий человек теперь, когда опустился перед полотнами на колени, казался совсем маленьким.

– Милорд, – позвал он, и Дерек, к моему облегчению, разжал руки и отошел, переключив свое внимание на него. – Мне кажется, я знаю, что вам надо. Вот, легкая шерстяная ткань черного цвета идеально подойдет для туники. Для создания этой ткани использовалась шерсть самой редкой породы овец! – портной продолжал что-то объяснять господину, который продолжал бросать на меня многозначительные взгляды, но я уже почти не слушала их разговор. Висок жгло в месте, куда коснулись его губы, и я вспоминала другие поцелуи.

Вчера перед ужином Дерек приказал зайти к нему в кабинет, небольшую комнатку на первом этаже рядом с кладовыми, пояснив, что хочет получить некоторые разъяснения по отчету управляющего. Дьявол расположился за столом в жестком деревянном кресле. В руках перед собой он держал свиток с различными цифрами и надписями. Увидев меня, мужчина улыбнулся и указал на небольшую узкую скамейку рядом с собой.

– Вы обучались грамоте в монастыре, миледи? – задал он вопрос, пока я усаживалась на предложенное место, получив утвердительный ответ, Дерек продолжил: – я воспитывался рыцарем. Сэр Вуд прививал мне любовь к оружию, боевому коню и военным походам. Счетом и письмом я овладел не в такой степени, в какой хотелось бы. – Пока я изучала переданный мне свиток, мужчина вновь спросил: – как хорошо вы знаете вашего управляющего?

– Семья Уолкеров служит Десмондам более века. Филлип же работает у нас, сколько я себя помню, – пояснила я, не отрываясь от предоставленного отчета. Сомнений в компетенции и честности управляющего у меня не было, но я привыкла ответственно относиться к любому поручению. – Простите, что так долго, раньше проверкой отчетов занималась Мэри.

– Не торопитесь, миледи, мне приятно ваше общество, – улыбнулся Дерек, но его слова вызвали противоположный эффект. Я начала лихорадочно сравнивать все записи. Цифры путались, и мне приходилось несколько раз перепроверять одну и ту же заметку.

– Кажется, здесь все в порядке, – неуверенно произнесла я, возвращая свиток Дереку.

– Кажется? – уточнил он с легкой иронией в голосе.

– Я не нашла никаких нарушений, – пояснила я.

Мужчина отодвинул кресло и встал, я же напряженно осталась сидеть на месте. Он прошелся по комнате, разглядывая ее небогатое убранство, вновь подошел к столу, переставил с места на место баночку с чернилами и перо.

– Вас хорошо обучали в монастыре? – спросил он, оставаясь рядом.

– Я не жалуюсь, – парировала я, чувствуя, как все внутри перевернулось от его близости, а тело натянулось как тетива лука.

– Много книг вы прочли помимо Писания и лечебника?

20

– Спрячь меня где-нибудь внизу, – бросила я Брану на бегу, торопясь спуститься в темницу до отца Георга, пока тот отправился выразить почтение новому милорду.

– Зачем тебе это? – удивился наёмник.

– Прошу, сделай, как я говорю, это очень важно, – взмолилась я, таща корзину с провизией, захваченной с кухни. – Я никогда тебя ни о чем не просила, и не попрошу.

– У меня приказ милорда не спускать с тебя глаз, – отрезал Бран.

– Да куда я денусь из подземелья?! – удивлённо воскликнула я.

На лицо мужчины легла тень сомнения. Он некоторое время напряженно собирался с мыслями, а потом согласно кивнул:

– Один раз, только один раз я исполню твою просьбу, – я вздохнула с облегчением, а Бран испытывающе посмотрел на меня и добавил: – но взамен, ты меня поцелуешь! Всего один поцелуй, что скажешь?

Мне казалось, что меня ударили по лицу наотмашь.

– Забудь, – пробормотала я, чувствуя, как внутри все оборвалось. В носу защипало. Мой план с треском провалился, и я, обреченно бросив корзину на землю, направилась в замок. Пройдя несколько шагов, я обернулась и мстительно добавила: – Я все расскажу Дереку!

– Что ты ему расскажешь? Что просила меня спрятать тебя в темнице? – обеспокоенно уточнил Бран.

– Да! И то, что ты согласился за поцелуй! – я всхлипнула, быстрым движением смахнула с ресниц слезу, и поспешила уйти со двора.

Я ругала себя последними словами. Какая же я глупая! Как я не предвидела подобный исход?! Все мои старания насмарку и я никогда не узнаю правду!

– Стой! – услышала я окрик в спину. – Я пошутил, – наёмник в два шага догнал меня и развернул в сторону темницы. Он подобрал оставленную мною корзину и всучил её мне. – Раз ты готова обо всем рассказать Дьяволу, значит, в твоей просьбе нет ничего плохого, – взволнованно произнёс Бран. – Пусть будет по-твоему. Один раз.

– Спасибо, – согласно кивнула я, не веря в то, что эта ситуация благополучно разрешилась.

– Только… эээ… Дьяволу не говори, ладно? – неожиданно попросил наёмник. Я снова кивнула, соглашаясь оставить наш разговор втайне.

Когда я пригрозила рассказать о его просьбе Дереку, то не думала, что Бран так отреагирует на мои слова. Я ожидала чего угодно, что он посмеётся, оставит без внимания, но никак не того, что он отнесется к ним серьёзно. Это открытие радовало и пугало одновременно.

Нам снова пришлось долго стучать, пока стражник не открыл нам. Он без слов пропустил нас и дал факел. Шаги гулко раздавались по подземелью, и скоро я услышала голос отца:

– Кто идёт?

– Это я, – воскликнула я и поторопилась к нему.

– Марисоль? – недоверчиво произнёс он, увидев меня. – Тебя давно не было, – с укором добавил отец.

– Простите, – тихо сказала я, проходя в его камеру и усаживаясь рядом с ним на жесткий топчан из прелой соломы. – Я принесла вам хлеб, сыр, горячее рагу и вино. Ешьте, пока не остыло.

Отец взял ложку и горшочек с рагу, отломил хлеб. Пока он утолял голод, я попробовала осмотреться в свете факела. Здесь было несколько камер, и я думала, где бы спрятаться, чтобы меня не заметили.

– Джеймс не объявился? – спросил Родерик, прихлебывая из кувшина вино. – Редкостное пойло, – поморщился он, но отказываться не стал.

– Какое разрешили взять, – развела я руками. – Нет, о Джеймсе ничего не слышно.

Отец выглядел ещё хуже, и его все так же держали в кандалах. Он похудел и осунулся. Некогда пышущий здоровьем мужчина превратился в изможденного старика. Волосы и борода отросли и свалялись, глаза впали, одежда окончательно разорвалась. Сердце сжалось от жалости к нему.

– Как вы? – вырвалось у меня. – Здесь же холодно!

– Холодно, – согласился он и закашлялся, – одеяло, которое ты принесла, немного спасает.

– Мне жаль, но это все, что я могу для вас сделать.

– Я так долго не протяну, лучше бы Дьявол убил меня тогда! – воскликнул отец.

– Нет, не говорите так! Пока человек жив, жива и надежда! – я бросилась к нему и обняла. – Самый тёмный час перед рассветом! Так говорит отец Георг! Кстати, он скоро придёт к вам.

– Придёт? Преподобный здесь? – оживился Родерик.

– Да, пока у нового милорда, но, думаю, с минуты на минуту он спустится сюда.

– У нового милорда, говоришь? – даже при свете факела было видно, как сузились его глаза, и мне стало понятно, что отец недоволен. – Продажная душонка! – вырвалось у него. – Я ему ещё припомню!

– Отец! – ахнула я от неожиданности.

– Ты тоже хороша! – накинулся он теперь на меня. – Ты на свободе, но даже пальцем не пошевелила ради отца! Одна надежда на Джеймса!

Я обиженно отодвинулась от него, насколько позволял соломенный топчан.

– Простите, это все, что я могу для вас сделать. Я тоже несвободна.

– Хочешь сказать, что Дьявол пользует тебя по ночам, но не слушает твои просьбы?! Значит, ты плохо стараешься!

Если бы он меня ударил, мне не было бы так больно. Я открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. До меня донесся смешок Брана, стоящего неподалёку и слушающего наш разговор.

21

Хохот Родерика раскатистым громом пронёсся по коридору темницы.

– Тебя так долго не было, я уж думал, ты решил соскочить! – воскликнул он.

– Что вы, милорд, – в голосе священника слышалась неуверенность. – Я бы никогда…

– Рад слышать, рад слышать! Посмотри на мои цепи, – отец загремел кандалами, – как тебе нравится? А ведь ты сейчас должен быть здесь, со мной, по эту сторону решётки. Или болтаться на виселице, как Фред или Джон, и кормить своим мёртвым телом ворон.

– Мил… милорд, – заикаясь, пробормотал Преподобный, – к чему ворошить прошлое?

– И, правда, к чему? – деланно удивился Родерик. – А напомни-ка мне, чья эта была идея пополнить казну за счёт семейки моего друга Коула? – презрительно произнёс он. – Как думаешь, как скоро его щенок отправит тебя на эшафот, если узнает?

Я зажала рот ладонью, чтобы не застонать от обрушившегося на меня знания, перевернувшего весь мой мир.

– Но это не я придумал вырезать всех жителей замка! – зашипел отец Георг. – Их кровь не на моих руках!

– Однако от щедрого вознаграждения кровавым золотом за молчание ты не отказался! А, святоша?! – последние слова отец выкрикнул. От неожиданности я прикрыла голову руками и вжалась в мокрую стену, сырость которой мгновенно пропитала мою одежду.

– Вы должны были женить Генри на дочери Невилла, а не убивать… – жалобно проскулил священник.

– Его вдова мне отказала! Два раза! Ей не нравился мой старший сын! Она не хотела такого мужа для своей дочери! Она унизила меня этим! Но я ей отомстил! Вот только со щенком просчитался! Скотина Фред заверил меня, что тот сдох. Пусть теперь горит в аду за это! Зато как мои рыцари повеселились с дочкой Коула! Генри тогда хоть мужиком стал! Кормит теперь червей этот слабак!

– Прошу, не говорите мне об этом, милорд… – вновь услышала я жалкий скулеж Преподобного.

– Ладно. Ты тоже слабак, как я посмотрю. В общем, слушай меня внимательно. Ты немедленно отправишься на поиски Джеймса. Как только найдёшь его, вели ему объединиться с герцогом Девонским. Пусть двигают сюда! Скажи, что прежние договоренности в силе. Этот щенок не тронул Марисоль, а значит, и она нам ещё послужит. Этот Дерек такой же благородный идиот, как и его папаша, – Родерик издевательски хохотнул и продолжил, – будь в моей власти такая свежая и юная красавица, я бы имел её днем и ночью не прерываясь!

Ни жива, ни мертва, забыв как дышать, я слушала кровавые откровения отца и его планы по свержению Дерека и короля Эдварда. Отец Георг пытался слабо ему возражать, но Родерик заткнул его, пригрозив, что все сообщит Дереку, и тогда во всем королевстве не найдётся укромного уголка для Преподобного. Мое тело замерзло и затекло от неподвижного сидения, но я боялась пошевелиться.

– И вели Марисоль лучше исполнять дочерний долг! Ты бы знал, что за пойло она притащила мне сегодня! – продолжал разоряться отец. – По-хорошему, подложить бы её под Дерека, но она ещё пригодится!

– Я обязательно поговорю с ней, милорд, – поспешил заверить его священник.

– Нет, – Родерик внезапно передумал. – Тут я сам справлюсь. Она почти всю жизнь прожила в монастыре, привыкла подчиняться. Твоя самая главная задача найти Джеймса. Даю тебе срок два месяца. Если не исполнишь к этому времени мою волю, я расскажу о твоей роли в том нападении и цене твоего молчания.

Не знаю, как долго я просидела в одной позе. Я видела проходящую мимо сутулую долговязую фигуру отца Георга, покидающего подземелье и уносящего с собой свет, погрузившего оставшихся в темнице в вечный мрак. Я слышала, как гремел цепями отец, видимо, пытаясь, удобнее улечься на своём жёстком топчане. Как ругал последними словами священника, меня и Джеймса.

Камень за камнем рушился мой привычный мир, грозя похоронить меня под обломками. Я с горечью осознавала, что всю жизнь прожила в обмане. Люди, которых я считала своей семьёй, оказались хуже змей. Сейчас я мечтала лишь об одном – вернуться в монастырь и больше никогда его не покидать. Крепко зажмурившись, я чувствовала, как по щекам катились горячие слезы. Нет! Шмыгнув носом, я стёрла с лица влагу. Мой отец не стоит моих слез!

Сверху донесся скрежет отпираемой двери, и голос Брана возвестил о его возвращении.

– Ну как ты тут, висельник?! – весело поинтересовался он у моего отца. – Исповедался? Все грехи тебе простили? Теперь можешь с чистым сердцем идти на эшафот?

– Мои грехи тебя не касаются, – огрызнулся Родерик. – И как бы тебе самому не загреметь на виселицу.

– Продолжаешь верить в чудо? Или в свою дочь? Вот окрутит она Дьявола своими чарами, тот влюбится в неё и простит тебе убийство своей семьи? Ты и правда в это веришь?

– Не твоё собачье дело, во что я верю! Ты-то зачем сюда явился?

Я замерла в ожидании ответа наёмника, но тот лишь ответил:

– А вот это уже не твоё собачье дело!

Я не помню, как я выбралась из тюрьмы. Кажется, весь путь наверх меня поддерживал Бран. Я шла как во сне, спотыкаясь, ничего не видя и не слыша, оглушенная свалившимся на меня знанием.

– Что ты там такого узнала? – поинтересовался Бран, внимательно меня разглядывая. Мы уже вернулись в замок, и всё это время я не произнесла ни слова. – Твой отец ел младенцев на завтрак?

22

– Я… – Я смотрела в темно-синие глаза Дерека и не знала с чего начать. Тот махнул Брану, велев ему оставить нас наедине. – Я… Мне очень жаль… – как я ни крепилась, слезы полились по щекам, и я с силой закусила сжатые в кулак пальцы, чтобы не завыть. – Мне очень-очень жаль…

– О чем тебе жаль, Марисоль? – Дерек нахмурился, непонимающе глядя на меня. Он отложил щётку и похлопал коня по спине, а затем ласково потрепал по холке.

Я наблюдала за его такими простыми действиями, и меня с головой накрывали жалость и сострадание к нему. Я напрочь позабыла про свой страх перед ним. Человек, долгие годы носящий в сердце боль, живущий данной самому себе клятвой мести, но даже в порыве ненависти не причинивший зла невиновным, не может быть исчадием ада. Было горько вспоминать все грязные и мерзкие откровения отца, которого я когда-то считала образцом добродетели и порядочности.

– Почему ты молчишь, Марисоль? – вновь спросил Дерек.

– Я… я все знаю…

Этот человек мог сделать со мной все, что угодно, мог обречь меня на ту же участь, что постигла Хлою, и никто бы его не осудил и не вступился бы за меня. Но он не сделал этого. Он пощадил жену и детей истязателя и убийцы своей сестры. В этом Дьяволе было больше благородства, чем во всем нашем роде.

– Я все знаю… – повторила я. – Мне очень жаль…

Недоумение на лице Дерека сменилось грустью и пониманием. Я все говорила и говорила эти слова по кругу, не замечая, как голос срывался на рыдания. За пеленой слез я уже не видела мужчину, его образ слился в тёмное пятно. Он подошёл ко мне и обнял, прижавшись губами к волосам.

– Ты все-таки поверила мне? – глухо спросил он. Его руки крепко сжимали меня, и я уронила голову ему на грудь, продолжая плакать. – Почему?

– Я… я услышала разговор… внизу… моего отца с Преподобным… – всхлипывая, произнесла я.

– Ты подслушивала исповедь? – удивился Дерек, не разжимая объятий. – И готова теперь разгласить её тайну? Что ещё я не знаю о моей маленькой монашке? – слегка отстранившись, он поднял мою голову за подбородок, и я увидела его невеселую улыбку.

– Это не было исповедью, – помотала я головой. – Мой отец… нет, я не хочу называть отцом это чудовище! Он хотел женить Генри на твоей сестре, ради приданного, но твоя мама отказала, и тогда…

– Я знаю, что случилось тогда… – выдохнул Дерек сквозь зубы и спросил: – какая в этом роль отца Георга?

– Он все знал… это была его идея… женить Генри, чтобы решить проблему с золотом. А потом… Родерик заплатил ему за молчание. А сейчас он потребовал от отца Георга найти моего брата Джеймса, чтоб тот объединился с герцогом Девонским и они высвободили его из твоей темницы.

– Ты сообщила очень важную новость, – проговорил Дерек, – поскольку герцог Девонский сразу же присягнул на верность королю Эдварду. Может, твой отец и не знает об этом, а, может, герцог ведет двойную игру. Король должен узнать обо всем. – Поцеловав в висок, Дерек разжал объятия. – Иди к себе, Марисоль. Позже мы ещё поговорим.

Мужчина быстрыми шагами направился к выходу из конюшни, и я крикнула ему вслед:

– Прикажи задержать отца Георга! Он не должен был далеко уйти!

Весь день я провела в своей комнате, не желая ни шага ступить за её пределы. Я не могла смотреть на украшения, подаренные отцом. Ради них, ради золота и земель Невиллов, бывший граф Десмонд пошёл на бесчеловечное преступление! Я не хотела носить одежду, сшитую из тканей, привезенных им из походов! Я не хотела жить в его замке и носить его фамилию!

Я прорыдала до самого вечера, кромсая на лоскуты платья, чем привела Мэгги в неописуемый ужас.

– Пожалуйста, госпожа, прекратите! – в слезах причитала добрая женщина. – Платья ни в чем не виноваты! Святые угодники! – воскликнула она, подбирая с пола изрезанную ткань. – Прекратите же!

Узнав от меня о признании Родерика в совершенном много лет назад преступлении, служанка сначала не поверила.

– Нет! Этого не может быть! Я не верю! – мотала головой Мэгги, зажав уши, чтобы не слышать моих слов.

– Разве я лгала тебе когда-нибудь?! – кричала я, силой пытаясь отодрать её руки от ушей. – Он сам все рассказал Преподобному, думая, что его никто не слышит!

– Вы совершаете страшный грех, госпожа! Вы раскрываете тайну исповеди! – она продолжала упорно зажимать уши, вырываясь из моей хватки.

– Ах, тайну исповеди?! То есть ты все-таки мне веришь?! – от неожиданности я отпустила ее и отступила на шаг.

– Нет! – упрямо продолжала мотать головой служанка. – Но вы все равно совершаете грех! – сказав это, женщина, всхлипывая, опустила руки.

– Если это грех, то я за него отвечу пред Господом! – я впервые орала на Мэгги и вообще на кого бы то ни было. – Но разве мой грех страшнее его?! Разве мои слова страшнее убийства многих людей?! Разве это страшнее многолетнего молчания отца Георга ради денег?!

Вот и сейчас, Мэгги, шмыгая носом, ползала по полу и подбирала лоскуты, прижимала их к лицу, утирала ими слезы. После долгих рассказов и уговоров, она поверила мне.

– Что теперь будет? – спросила она, в изнеможении сев на пол, выпустив из рук подобранную ткань.

23

Невероятно, но священнику удалось сбежать. Посланные за ним наёмники вернулись ни с чем, видимо, он ушёл какими-то тайными, только ему известными тропами. Я велел обыскать все дома в деревне и прочесать лес, но пока ещё было рано говорить о результатах. Перед глазами стояла Марисоль, с заплаканным лицом, явившаяся ко мне сразу же, как узнала правду о совершенном преступлении. Я не ошибся в ней, между отцом и истиной, она выбрала истину, и я чувствовал облегчение, будто с души упал огромный груз.

Сразу же после захвата замка я велел узнать о втором сыне Родерика Джеймсе, но он как сквозь землю провалился. Я даже не исключал, что тот мог стать жертвой разбойников, давно промышляющих в этих лесах. Завтра рано утром мне предстояло отправиться в столицу, чтобы доложить королю о готовящейся измене в рядах присягнувших ему на верность.

– Из деревни никого не выпускать, как появятся новости, сразу же доложить мне! – отдал я распоряжение Полу, зная, что старый рыцарь исполнит все в малейшей точности.

Получив от него заверения, что все мои приказы будут выполнены, я открыл дверь в свои покои и замер. В центре комнаты, кусая губы и теребя край красного бархатного халата, стояла Марисоль.

– Добрый вечер, Марисоль, – поприветствовал я её, проходя в комнату. В ответ она лишь кивнула, напряженно наблюдая за моими действиями. – Чем обязан? – Она неопределенно повела плечом и продолжила мять пальцами нежную ткань. – Что-то ещё произошло?

– Нет, – наконец-то я добился от неё хоть какого-то ответа, но ситуация понятнее мне не стала. – Я пришла… Я… я наверно пойду… мне не стоило сюда приходить… – Девушка сделала шаг к двери, но я перехватил её, обняв за талию и прижав к себе. С наслаждением вдохнул запах её волос, провел по ним рукой, ощущая их шелковистость, и прошептал на ухо:

– А если я тебя не отпущу? – я был готов к любой реакции: закричит, заплачет, оттолкнет и выбежит из комнаты, но не к тому, что Марисоль положит дрожащую руку мне на грудь. Её щеки заалели, и ко мне постепенно начало приходить понимание, для чего она ждала меня. В изумлении я не сразу поверил в это, но её слова убедили меня.

– Значит… так тому и быть… – Марисоль запиналась и кусала губы. – Однажды… ты сказал… что научишь меня очень нежно шептать твоё имя… – подтверждая догадку, тихо произнесла она.

– Я боялся, что никогда не услышу такое порочное предложение из столь невинных уст, – сердце бешено заколотилось от её близости, кровь ударила в голову, и мой голос сорвался на хрип. Пунцовая краска залила все её лицо, и Марисоль спрятала его у меня на груди. – Кажется, я не смогу от него отказаться…

Я больше не видел смысла в разговорах. Потом. Все беседы будут потом. Какая разница в какой причине она здесь, если мы оба хотим одного и того же. Я еле сдерживался. Её кожа оказалась нежнее шёлка, а губы слаще и хмельнее вина. Девушка отвечала мне, робко и неумело. Голова кружилась от эйфории, что та, которую я желал больше жизни, сейчас плавилась как воск в моих руках.

– Марисоль, ты восхитительна, – шептал я, целуя каждую черточку её лица, зарываясь пальцами в её волосы, нетерпеливо расплетая её косу. – Ты прекраснейшая из женщин. Ты ангел, спустившийся на грешную землю, чтобы озарить мой путь, ты моя сладкая девочка. – Я уже не разбирал, что именно говорил ей. В штанах уже давно стало тесно, но я не хотел торопиться. Спешить все равно было некуда, сегодня я не отпущу её до утра.

Халат красным знаменем упал к её ногам, как символ покоренной крепости, растекшись по полу бархатной лужицей. Марисоль грациозно перешагнула через него, оставшись лишь в длинной шёлковой сорочке, подчеркивающей совершенство её тела. Ладони кололо в предвкушении ласк, которыми я собирался щедро одарить её этой ночью.

– Дерек… я… – девушка застонала, откинув назад голову, когда мои губы проложив влажную дорожку из поцелуев спустились к шее.

– Да, девочка моя, – хрипло пробормотал я, – ты прекрасна. Ничего не бойся. Я буду нежен.

Руки скользили по белому шёлку, поглаживая и сминая все изящные изгибы её тела. Затуманенным взором смотрел на её залитое пунцовой краской лицо. Марисоль была столь невинна, что даже самые изысканные ласки не могли заставить её отбросить девичий стыд. Но в ней даже за налетом смущения в ней чувствовалась страстная натура. И этот секрет буду знать только я.

Я потянулся к широким завязкам, удерживающим сорочку на плечах, когда за дверью раздался громкий шум, и Марисоль вздрогнула в моих объятиях.

«Дьявол! – мысленно выругался я. – Как все не вовремя!»

Меж тем шум всё нарастал, к нему присоединились крики и ругань. Я попытался вернуться к начатому, но магия предстоящей ночи стремительно рассеивалась. Девушка, ещё мгновение назад плавившаяся как свеча в моих руках, схватилась за сорочку, перекрывая мне доступ к завязкам. Она взволнованно смотрела на дверь, которая вскоре распахнулась, и на пороге появилась её служанка.

– Вот вы где, госпожа! – воскликнула она. – Я повсюду вас ищу!

– Простите, милорд, – сказал один из наёмников, – я пытался не пустить её, но она налетела на меня как фурия.

Марисоль увидела рыцаря и, вскрикнув, бросилась поднимать упавший халат.

– Выйди вон! – рявкнул я. – И её забери! – кивнул я на бесцеремонно ворвавшуюся служанку.

– Нет! – с поспешностью, несвойственной пожилому человеку, женщина отпрыгнула в сторону, и наёмник только виновато развел руками. – Госпожа, простите меня, но вы нужны мне!

24

Несмотря на утреннюю осеннюю свежесть, лицо пылало. Я приложила холодные ладони к щекам, но это не помогло. Тело наливалось истомой, а низ живота непонятной тяжестью, стоило только вспомнить жаркие поцелуи и ласки Дерека.

«Глупая! – ругала я себя. Стоя на ветру со всеми слугами, мы провожали нового господина, покидающего замок. – Зачем я пошла к нему? Чего я хотела этим добиться? Что теперь будет? Что он обо мне подумал?» – я терялась в вопросах, на которые не находила ответы.

– Вы ещё будете благодарить меня, госпожа! – восклицала Мэгги весь вчерашний вечер, сразу же выздоровев, стоило нам покинуть покои Дерека.

– Как ты не понимаешь, я должна не дать отцу ни малейшей возможности меня использовать в своих целях! – оправдывалась я.

– Госпожа, я всегда знала вас здравомыслящей и рассудительной девушкой! Что нашло на вас? – спросила служанка, но я сама не знала ответа. Но в одном она оказалась права, я действительно была ей благодарна.

Вздыхая, варясь от стыда в собственных мыслях, я не заметила, как верхом на великолепном чёрном скакуне Дерек приблизился ко мне. Сказав несколько приветственных слов, наклонившись, он, на глазах у всех, одной рукой поднял меня за талию и усадил на коня перед собой. Я даже не успела ахнуть, вцепившись пальцами в его плащ из-за страха упасть с такой высоты.

– Не волнуйтесь, миледи, я крепко держу вас, – улыбнувшись, произнёс мужчина, с нескрываемым интересом разглядывая моё лицо. – В моих руках вам не грозит никакое падение. Если вы понимаете, о чем я, – усмехнувшись, добавил он, а затем прошептал: – Ты полна загадок, Марисоль, но я разгадаю их все. Когда я вернусь, мы продолжим начатое, и нам уже никто не сможет помешать. Ты ведь дождёшься меня?

Последний вопрос прозвучал как шутка, но если бы Дерек только знал, как он близок к истине.

– Отпустите меня, – смутившись ещё больше, попросила я. – На нас все смотрят.

В ответ Дерек поцеловал меня, пылко, страстно, никого не смущаясь. Внутри все затрепетало, голова закружилась, и я, мало что осознавая, ответила на поцелуй, прильнув к мужчине.

– Пусть смотрят, – хриплым голосом сказал Дерек, нехотя отрываясь от моих губ. – Ты – моя.

Под еле слышимое перешептывание слуг, он бережно спустил меня на землю. Сердце ныло, когда я смотрела, как он покидает замок, и ворота с тягучим скрипом закрываются за ним и другими всадниками. На душе стало грустно, когда я осознала, что больше мы не увидимся, но так будет лучше для меня. Прощальным поцелуем и последними словами Дерек ясно дал понять, какие отношения будут нас связывать, да и я, поддавшись панике после откровений отца, повела себя слишком неосмотрительно. Стыд поедал меня, но какими же сладкими были воспоминания о его поцелуях и ласках. Опустив глаза, чтобы никто не догадался об обуревающих мною чувствах, я вернулась в замок.

– Что этот Дьявол себе позволяет! – услышала я рядом недовольное шипение Клэр. – Совсем стыд потерял! Жду не дождусь, когда бездна поглотит его!

– Я сама виновата, – проговорила я, но кухарка почти меня не слушала.

– Ваша вина лишь в том, что вы слабая женщина, оставшаяся без защиты отца и братьев из-за него! – Я не отвечала, не желая продолжать этот разговор, и Клэр вскоре сменила тему. – Слуги принесли то, что вы просили, госпожа. Они оставили все на кухне.

Что ж, это хорошая новость! Я смогу исполнить просьбу старого рыцаря, перед тем как окончательно покину замок.

– Что это, госпожа? – спросила Клэр, когда я на кухне развернула принесенный мешок.

– Волчье лыко, – просто ответила я, рассматривая растения. – Нужно крепко вино. У нас в погребе есть такое?

– Конечно… ныне покойный господин Генри любил такое… – задумчиво произнесла женщина, дав знак помощникам принести вино. – А зачем вам?

– Залью это, – кивнула я на раскрытый мешок. – И кувшин, даже несколько.

– Я имела в виду, зачем вам волчье лыко, госпожа… Вы что-то задумали? Это же отрава! Нет! Не отвечайте мне, если это тайна! – воскликнула она, а я с удивлением посмотрела на кухарку.

– Задумала! – рассмеялась я, увидев её обескураженное лицо. – Любое растение может быть как ядом, так и лекарством! А из волчьего лыка можно приготовить замечательную настойку, помогающую при радикулите. Меня научила сестра Мередит. Сэр Вуд просил дать ему средство для больной спины. Пока он спасается шерстяным поясом, связанным Мэгги, но недели через две настойка уже будет готова и…

– А можно и мне? – совершенно невежливо перебила меня служанка, но, смутившись, поспешила извиниться. – Простите, госпожа, так колени болят. Можно мне тоже?

– Хорошо, я приготовлю и тебе, здесь хватит для того, чтобы вылечить еще десяток человек, а то и больше. Только не пей, надо натирать небольшим количеством настойки больное место, – пояснила я ей.

– А если выпить? – полюбопытствовала кухарка, наблюдая за моими действиями по приготовлению лекарства.

– Ну, от одной-двух капель ничего не будет, – пробормотала я, полностью поглощенная работой.

– А от скольки капель будет? – не отставала служанка.

– Не знаю, просто не пей и все, – отрезала я, заливая растение принесенным крепким вином. – Иначе можешь отравиться, и даже умереть.

25

«Роды начнутся с минуты на минуту», – приговаривала Мэгги каждый день в течение двух недель, вынося на себе мои вещи и драгоценности, которые она убедила меня взять с собой при побеге. Всё вынесенное она прятала в сарае Роуз и Джейка, в чьей семье и ожидалось пополнение. И хотя ожидание показалось мне вечностью, поскольку я опасалась возвращения Дерека, день родов все равно наступил внезапно.

– Быстрее! Быстрее, госпожа! – служанка ворвалась в мою комнату, причитая так громко, что её слышали наверно даже в винном погребе. – Роуз рожает! Марта, повитуха, не справляется, умоляет вас помочь ей!

– Конечно! – взволнованно всплеснула я руками. Сумасшедше заколотилось сердце! Сколько раз я думала о побеге, представляла его шаг за шагом, проговаривала его план вместе с Мэгги, но сейчас руки мои тряслись, а ноги отказывались слушаться.

Пошатываясь, я села на край кровати и, прижав руки к груди, сделала несколько глубоких вздохов, чтобы унять сердцебиение. От охватившего волнения засосало под ложечкой, голова будто разом опустела, лишившись всех мыслей. Обессиленная от переживаний, я сидела на постели и не могла сообразить, что же теперь делать. Мне предстояло навсегда покинуть замок, пусть ненадолго, но ставший мне домом, людей, к которым я привыкла, и шагнуть в неизвестность. Почему я раньше не задумывалась над этим, когда замышляла побег? Да, у меня был план добраться до монастыря и попросить там приюта. Я не знала, могла ли настоятельница мне отказать, и сейчас не хотела об этом думать.

– Госпожа, ребёнок появиться с минуты на минуту! – принялась громко подгонять меня Мэгги. – Где ваша сумка с травами? Ах, вот она! – служанка схватила мою сумку. – Идемте же!

На подгибающихся ногах я последовала к двери, опираясь на протянутую руку служанки. Путь из замка мне показался бесконечным. Пока мы спускались по лестнице, я останавливалась на каждой ступени, чтобы перевести дыхание и унять головокружение.

– Куда вы, миледи? – услышала я вопрос в спину, когда мы прошли рыцарский зал.

– Крестьянка рожает, – ответила за меня Мэгги, – распорядитесь выделить для нас повозку.

– Вы умеете принимать роды, миледи? – изумился сэр Вуд. – И разве это подобающее занятие для вас?

– Я… эээ… – через силу промямлила я, не находясь с ответом, – могу быть там полезна...

– Не вам и не мне решать за госпожу какое занятие для Её Сиятельства является подобающим, а какое нет! – вздернув подбородок, отрезала моя верная служанка, нагло назвав титул, которого меня лишили по указу короля. – Вам ли сомневаться в знаниях и умениях моей госпожи?!

– Прошу миледи меня простить, – поклонился старый рыцарь. – Я велю запрячь для вас повозку и выделю сопровождение. Вы совершаете благородное дело. Храни вас Господь!

– Пока все идёт хорошо, – ободряюще шепнула Мэгги мне на ухо, когда мы ехали в повозке по дороге в деревню. – Вы слишком бледная, госпожа, – заметила она.

– Никак не приду в себя, – призналась я. С момента как мы выехали за ворота замка, я не произнесла ни слова, напряженно размышляя о дальнейших действиях.

– Вы все делаете правильно, – продолжала шептать пожилая женщина. – В любом случае, ещё не поздно, и мы можем вернуться. Но только какая жизнь ждёт вас в замке?

– Нет, – покачала я головой. – О возвращении не может быть и речи, иначе даже не стоило это все начинать.

Я дрожала и не могла понять, что же явилось тому причиной: холод поздней осени или натянутые до предела нервы. Сопровождавшие нас наёмники периодически посматривали на нас. В их глазах читалось сомнение, что девице благородного происхождения подобает помогать принимать роды у крестьянки, но вопросов они не задавали. Против воли я испытывала стыд за то, что предаю доверие многих людей: своих слуг и сэра Вуда, который очень тепло относился ко мне, несмотря на моё происхождение. Я думала о том, что же будет с крестьянской семьёй, если их заподозрят в сговоре, и надеялась на благородство Дерека.

– Приехали! – воскликнул кучер и поспешил помочь мне выбраться из повозки.

Едва мы переступили порог деревенского домика, как тут же услышали стоны и крики роженицы.

– Слава всем Святым, мы вовремя! – воскликнула Мэгги и захлопнула входную дверь перед носом наёмников. – Мужчинам здесь не место! – отрезала она. – Можете пропустить по кружке в ближайшей таверне! Куда вы, госпожа?! – окликнула меня служанка, когда я уже прошла на середину комнаты. – Простите, но вам не стоит на это смотреть! Вот, присядьте сюда и подождите, – женщина указала мне на хлипкий стул рядом с очагом, на котором кипел котёл с водой.

– Госпожа? – услышала я голос повитухи Марты. – Благодарю небеса, что вы почтили нас своим присутствием. Ходит молва, что вы очень хорошо знаете лекарское дело.

– Боюсь, что слухи могут быть преувеличены, но буду рада, если смогу чем-нибудь помочь, – смутилась я.

В темноте комнаты, освещенной лишь огнем от очага, тщательно вымыв руки в чане с горячей водой, я поспешила приготовить кровеостанавливающий отвар из специальных трав. Роуз стонала, её лоб покрылся испариной, и я с тревогой поглядывала в ее сторону. Я никогда не присутствовала при рождении новой жизни, и совершенно не представляла, что нужно делать в таких случаях. К счастью, подошедшая служанка разъяснила мне дальнейшие действия.

26

– Скажи, почему побег на ночь глядя показался нам хорошей идеей? – спросила я, следуя за Мэгги, когда зацепилась ногой за очередной корень, торчавший из-под земли, и чуть не упала.

– Простите меня, госпожа, но не нам было решать, когда ребёнку появиться на свет, – после долгого молчания ответила та, – давайте вернёмся.

Мы шли наощупь в неверном свете луны, искажающей очертания деревьев и кустарников. Ночной холод пробрался под плащ, понуждая двигаться вперёд без остановки. Мэгги пыталась поджечь ветку, чтобы осветить тропинку, но не смогла найти сухую.

– Нет. Идём вперёд, – отрезала я. Возвращение не входило в мои планы, несмотря на то, что я продрогла и проголодалась. Служанка захватила с собой немного провизии, но я боялась остановиться, даже для короткого перекуса. – Доберёмся до монастыря, и я попрошу сестру Мередит приготовить нам горячего вина со специями, – вслух мечтала я. – Мэгги, а ты знаешь в какой стороне монастырь?

– Госпожа… – промямлила та. – Я думала, вы знаете…

– Но… – её слова заставили меня остановиться. – Но куда же мы идём тогда?

– Мы уходим подальше от деревни… – Мэгги тоже остановилась, поджидая меня на узкой лесной тропке. – Выйдем на дорогу, а там разберёмся!

– Что, просто спросим где монастырь Святой Анны? – на негнущихся ногах я подошла к служанке.

– Ну…

– Ты хотя бы знаешь, в какой стороне дорога? – Боже! Почему я не задавала этих вопросов раньше?! Я так хотела выбраться из замка, сбежать от Дерека, что совершенно не подумала о том, как же мы доберёмся до места назначения.

– Ну…

– Мэгги! – воскликнула я. – Ты же всю жизнь прожила здесь! Ты должна знать эти места!

– А я и знаю! – вскинула голову женщина. – По этой тропинке мы выйдем на большую поляну. Там отдохнём, немного подкрепимся и продолжим путь.

– Ладно, веди, – махнула я рукой.

Ночной лес пугал. Почему я раньше не замечала, как здесь страшно? Сейчас, когда горячка бега осталась позади, я прислушивалась к доносившимся звукам. Под сапогами трещали опавшие ветки, с шорохом и писком разбегались мелкие грызуны, на деревьях ухали совы, а где-то вдалеке послышался протяжный вой, тут же кем-то подхваченный…

– Быстрее, госпожа! – взволнованно проговорила Мэгги. Она тоже услышала вой. – За поляной тропка приведёт нас к деревне, где живёт Бэт с мужем, это моя сестра. Переночуем там, а утром что-нибудь придумаем!

Глаза постепенно привыкли к окружающей темноте, и мы снова перешли на бег. Ветки хлестали по лицу, ноги то и дело цеплялись за корни деревьев, мы падали и тут же поднимались. Сначала я думала, что мне показалось, но через некоторое время я уже была уверена: волчий вой приближался.

«Господь, смилуйся над нами!» – беспрестанно шептала я молитву.

– Надо развести огонь! – крикнула я Мэгги, оглядываясь по сторонам, в страхе ожидая увидеть горящие глаза опасных хищников.

– Здесь нет сухого валежника! – ответила на ходу служанка. – Мы просто потеряем время.

– Может, залезть на дерево? – я принялась на бегу высматривать деревья с удобным расположением веток, но в темноте это было сделать трудно. – Ах! – в очередной раз, зацепившись за корень, я не удержала равновесия и упала на землю, усыпанную прелыми листьями, больно ударившись коленом.

– Вставайте, госпожа, – бросилась поднимать меня Мэгги с мешком на плече. – Волки могут продержать нас на дереве несколько дней, дождавшись, пока мы ослабнем от голода и жажды и упадём на землю, как спелые яблоки! Надо поторопиться!

Мне не хотелось этого признавать, но Мэгги была права: единственное наше спасение – это добраться до людей. Прихрамывая, я заковыляла вслед за служанкой. Деревья расступились внезапно, и мы вышли на маленькую полянку. Хищный вой раздавался уже совсем близко. Мне даже казалось, я слышу топот крепких волчьих ног.

– Куда дальше? – спросила я Мэгги.

– Эээ… – растерянно пробормотала она.

Что-то было не так. Я ещё раз посмотрела на служанку, а затем обвела взглядом прогалину.

– Ты говорила, мы выйдем на большую поляну… – начала я и осеклась.

– Я не была в этих местах очень много лет… здесь все так изменилось...

– Мэгги! – воскликнула я. – Только не говори, что ты не узнаешь эту поляну!

– Простите… госпожа… давайте вернёмся… пока не поздно…

– Поздно!

Волчий вой раздался сзади, и мы, вздрогнув, не сговариваясь, припустили бегом, не разбирая дороги. Я молилась всем Святым и одновременно ругала нас последними словами. Как можно было быть такими беспечными?! Сбежать из замка, не зная дороги! Уйти в лес на ночь глядя, не имея при себе никакого оружия!

– Быстрее, госпожа! – подгоняла меня Мэгги, добросовестно таща на себе мешок.

– Бросай ты его! – крикнула я.

– Нет!

– Бросай! – на бегу я протянула руку и попыталась отобрать у неё поклажу.

– Ни за что! – упрямилась пожилая женщина, вцепившись в свою ношу, не давая мне её скинуть. В это время со всех сторон затрещали кустарники. – Черт с ним! – в ужасе заорала служанка и, на бегу выхватив из мешка маленький сверток, отбросила мешающий груз далеко в сторону. Туда же стремительной молнией метнулась мощная тень, к ней присоединились и другие.

27

Дорога от столицы до замка казалась как никогда долгой. Я гнал, останавливаясь лишь для того, чтобы дать отдых нашим лошадям и наскоро перекусить запасенной провизией. Мои люди устали, но беспрекословно подчинялись приказам. Неясная тревога камнем легла на грудь и не давала покоя.

Король с непроницаемым лицом выслушал моё известие о возможных предателях в рядах присягнувших ему на верность. Полагаю, он всегда допускал такую возможность. Незаконнорождённый сын почившего короля Ричарда бросил вызов всему высшему свету, заявив о своих притязаниях на трон, и отправил в изгнание родного дядю, всеми признанного наследника престола. Эдвард не верил почти никому из своего нового окружения.

– Возвращайся на службу, – предложил он. – Мне нужны люди, кому я могу доверять. Меня окружают одни лицемеры!

– Ваше Величество, я ценю Ваше доверие и никогда не предам его! Но я прошу дать мне время, замок моего отца много лет простоял пустым… – начал я, но король перебил меня.

– Знаю-знаю! – раздражённо сказал он. – Ты мне в свое время все уши прожужжал своим замком! Сколько он уже простоял? Двадцать лет?

– Восемнадцать, Ваше Величество.

– Тем более! И ещё простоит столько же!

– Боюсь, что нет. Мне уже донесли, что замок начинает разрушаться, – Эдвард принимал меня в своих покоях, один на один. Он сидел в широком кресле, обитом красным бархатом, закинув ногу на ногу, подперев кулаком щеку, и внимательно меня слушал.

– Да и черт с ним! – бросил он. – Ты мой друг и нужен мне здесь!

Мы замолчали, каждый думал о своём. Немногим было дозволено видеть короля вот таким: естественным, эмоциональным, сомневающимся. Эдвард был ненамного старше меня, может года на три, но его чёрные кудри уже были посеребрены сединой. Восемнадцать лет назад именно он дал надежду потерянному и отчаявшемуся мальчишке, каким я тогда был, на отмщение. Сын короля и фрейлины, брошенный матерью в отдалённом от столицы замке на воспитание рыцарям и монахам, он оказался единственным, кто знал обо мне правду и свято хранил эту тайну. Учитывая, какую поддержку получили Десмонды от короля Ричарда, Пол счёл за лучшее промолчать о сотворенном беззаконии и выдать меня за своего племянника. Мы долго искали себе пристанище, пока не получили приют в замке незаконнорождённого сына короля.

– Почему ты оставил Десмонда в живых? – нарушил молчание Эдвард. – Своим указом я развязал тебе руки, и думал, что ты не преминешь этим воспользоваться. Но вместо этого, ты сохранил жизнь моим врагам.

– Ваше Величество, – вздохнул я, склонив голову. – Я не смог отнять жизнь у невиновных: его дочери, невестки и внуков.

– Каким ты стал сентиментальным! – фыркнул король. – Не ты ли клялся отомстить за смерть своих близких? Око за око, зуб за зуб, твердил ты каждую минуту на протяжении этих лет! И вместо того, чтобы расправиться со своим обидчиком и его семьёй, ты играешь в благородство! Отпускаешь вдову с наследниками. Надеюсь, хоть дочь используешь по назначению? Если она такая красавица, то я понимаю твоё нежелание делиться с другими.

– Иногда, жизнь показывает нам обратную сторону наших клятв, – проговорил я и добавил: – я бы не хотел обсуждать леди Марисоль.

– Леди Марисоль? – оживился Эдвард, его лицо покинуло скучающее выражение, и теперь король казался очень заинтересованным. – Помнится, я лишил эту семью титула! Впрочем, можешь называть её в постели как хочешь, хоть королевой! – хохотнул он. – Воистину! Все зло от женщин! Они кружат нам голову и заставляют забыть о собственных клятвах!

Смех короля ещё долго отдавался звоном в ушах. Мой интерес к дочери Родерика он нашёл забавным, приняв его за обычное увлечение. Вот только я сам не мог себе ответить, являлось ли это увлечение обычным? Чем ближе мы были к замку, тем ярче в голове вспыхивали картинки нашей несостоявшейся ночи, и тем настойчивее мне хотелось разгадать загадку Марисоль.

Солнце клонилось за горизонт, когда мы, наконец, подъехали к замку, очертания которого зловеще смотрелись на фоне красного закатного марева.

– Открыть ворота! – тут же последовал приказ со стены.

Железные цепи заскрипели и деревянные полотна распахнулись, пропуская нас во внутренний двор, который тут же наполнился слугами и оставшимися наёмниками. Я медленно ехал на чёрном жеребце и внимательно высматривал в разношёрстной толпе Марисоль, но не мог её найти. Тревога, давящая на сердце, усилилась.

– Где твоя хозяйка? – спросил я у ближайшей служанки. Та, всхлипнув, покачала головой и залилась слезами. Черт возьми, что здесь происходит? – Где миледи? – повторил я, но ответом мне было тягостное молчание. Тут и там начали раздеваться вздохи и всхлипы, а кто-то даже расплакался. – Где Марисоль?! – взревел я, только сейчас обратив внимание на то, что слуги вышли встречать в чёрной одежде, так напоминающей траур.

– Смилуйтесь! Не велите казнить! – служанка, разрыдавшись, бухнулась на колени перед копытами моего коня, остальные же поспешили отпрянуть от меня подальше. Кто-то подскочил к упавшей женщине и поспешил увести её.

– Дерек! – услышал я голос сэра Вуда. – Милорд! Вы вернулись! Слава Господу!

– Пол?

Старый рыцарь растолкал столпившуюся челядь и приблизился ко мне. В свете заходящего солнца я не сразу разглядел, что он нёс в своих руках. Пол протянул мне свою ношу, и я узнал зелёное платье Марисоль, в котором она была на празднике Урожая. Оно было разорвано в клочья. Противно засосало под ложечкой.

28

– Дьявол, уверяю, мы глаз с нее не спускали! – оправдывался Том, один из наемников, приставленный в тот день к Марисоль, когда мы без промедления выехали в деревню, чтобы допросить всех возможных свидетелей её побега.

– Это правда! – с жаром воскликнул Бен, едва за нами с грохотом закрылись ворота. Он был другом и напарником Тома. – Клянусь всеми Святыми!

– Всеми Святыми, говоришь? – недобро переспросил я, внутри все клокотало от ярости на этих тупиц, которых две женщины обвели вокруг пальца. – И давно ты стал таким верующим? – в ответ наемник промычал что-то нечленораздельное. – Что ж, тебе твоя набожность пригодится. Если я не найду Марисоль живой, вы оба отправитесь вслед за ней!

– Дерек, они ничего с собой не взяли, кроме небольшой сумки с травами, – встрял подоспевший Пол, который отправился на поиски с нами, несмотря на мои возражения. – Я предположить не мог, что они сбегут. Ну не сумасшедшие же они, чтобы отправляться в лес, на ночь глядя!

– Если бы я остался здесь, этого бы не произошло, – мрачно произнес Бран. – Я бы смог за ней присмотреть.

– Легко говорить, когда это не с тобой случилось! – запальчиво выкрикнул Том. – Да они бы и тебя и провели!

– Да ты бы уже на халявную выпивку повелся бы! – вторил ему Бен.

– Кто?! Я?! – возмутился Бран.

– Да! Ты! – наемники заговорили наперебой. – Мы отвлеклись только один раз, когда этот, как его, Джим? Джон? Ну, тот, у которого жена рожала?

– Дрейк? Джейк?

– Точно, Джейк! Устроил драку прямо у нас перед носом.

– Драку? – переспросил я, нахмурившись. Картина побега постепенно начала вырисовываться.

– Да, он нас с собой звал в таверну, обещал проставиться, но мы отказались. А после он нажрался, как свинья, и подрался с местным.

Деревня находилась не более чем в паре миль от замка, и, слушая, воспоминания наемников, о том, как смешно дрался этот Джейк, мы подъехали к его дому. Он вышел сам, бледный и напуганный, не став дожидаться, когда мои люди выволокут его за дверь.

– Ми... милорд? – заикаясь, произнес он, кланяясь до земли. – Вы... вы здесь? Э... Это честь для меня... для нас...

Вместо ответа он получил удар сапогом в лицо от ближайшего наемника. Вскрикнув, крестьянин упал в грязь и не спешил подниматься.

– Вставай! – гаркнул на него Бран.

Джейк послушно встал, пошатываясь и держась за разбитый нос, из которого капала кровь.

– Понял за что? – спросил я его, но он упрямо покачал головой, затравленно переводя взгляд с меня на моих людей, не убирая рук от лица. – Объясните ему, – кивнул я Тому и Бену.

Джейк попытался убежать, но не успел сделать и шага. Мои люди били его, не разбирая куда: по голове, по ногам, в живот. Он пытался прикрываться: закрывал руками голову, подтягивал ноги к животу – но все было бесполезно. Что мог обычный крестьянин противопоставить обученным наемникам?

– ПОЩАДИТЕ! – раздался истошный вопль, и за дверь, ковыляя, хватаясь одной рукой за стену, а второй за живот, вышла его жена, бледная, растрепанная, неодетая, лишь в одной нижней сорочке. – Господин! Пощадите... Молю вас! – Женщина шатаясь, держась за все, что попадало под руку, медленно приблизилась ко мне, упала на колени и потянулась к моим сапогам. – Мой муж... я... мы думали, что помогаем нашей госпоже.

– Помогаете? – тихо переспросил я, и от моего тона женщина побледнела еще больше. – Знаешь, что это? – я вытащил из седельной сумки то, что осталось от некогда прекрасного зеленого платья, и сунул обрывки ей в лицо. Крестьянка недоуменно покачала головой. – Это платье твоей госпожи! Его разодрали волки, возможно, и её самой уже нет в живых! Так вы помогли ей?!

– Простите... милорд... не признали... в тот день на ней было другое платье, – промямлил Джейк, с трудом поднимаясь, и на подкашивающихся ногах, приблизился к жене, опускаясь на колени рядом с ней. Один его глаз заплыл, нос и губы были разбиты и кровоточили. Он с трудом дышал и морщился на каждом вдохе, должно быть, мои люди сломали ему пару ребер. Ну, ничего, до посевной срастутся, зато впредь ему будет наука. И не только ему. Но слова Джейка заставили меня задуматься, насколько спонтанным был побег. – Простите нас... – повторил он.

– Что госпожа обещала тебе за помощь?

Муж с женой переглянулись, и женщина, собравшись с мыслями, нехотя ответила:

– Подвеску... янтарную... Простите, милорд! Мы подумали, что делаем хорошее дело, и нам нужны деньги, мы все в долгах! Мы всё вернем!

Я был в ярости. Марисоль решилась на рисковую авантюру, и никто даже не попытался отговорить её!

– Она сказала, куда направляется? – спросил я, решив, что потом подумаю, как быть с этими людьми.

– Нет… Ва… Ваше… Сиятельство… меня не было в доме, а Роуз было не до того… у неё начались роды… – Я уже собирался дать знак моим людям продолжить выбивание показаний, как крестьянин продолжил. – От моего дома у них только один путь: до соседней деревни... Отсюда на большую дорогу не выбраться.

Кинув им под ноги горсть серебряных монет, которые Джейк принялся тут же поднимать из грязи, приговаривая слова благодарности, мы продолжили поиски по уже определённому маршруту, прихватив с собой одного из жителей деревни в качестве проводника.

29

Сестра Мэгги с мужем, давшие нам в своем доме приют на ночь, утром помогали собраться в дорогу. Бэт ругала сестру самыми отборными словами, от которых уши заворачивались в трубочки, за то, что та посмела подвергнуть опасности госпожу. Женщина уговаривала меня вернуться в замок и не рисковать своей жизнью, но поняв, что возвращаться я не намерена, принесла мне теплые штаны, рубаху, шерстяной жилет, плащ с капюшоном и сапоги, принадлежащие ее младшему сыну.

– Госпожа, не сочтите за дерзость, но в вашем наряде вы далеко не уйдете, станете жертвой грабителей или диких животных.

Я с сомнением приняла из ее рук грубо пошитую одежду из неотбеленной ткани и призадумалась:

– Великий грех женщине надевать мужскую одежду. В монастыре за это на меня точно наложат епитимию.

– Что же делать, госпожа? – встряла в разговор Мэгги, пристыжено до этого молчавшая, а ее сестра бессильно развела руками, признавая мою правоту.

– А если я останусь в своей одежде, то рискую расстаться с жизнью, что в моем случае равносильно самоубийству, – продолжала я рассуждать. – Нет греха непростительного, кроме нераскаянного, – процитировала я матушку Вирджинию. – А потому, в данной ситуации, меньшим злом будет одеться в мужскую одежду, поскольку этот грех я смогу искупить, а самоубийство нет.

– Так и есть, госпожа! – с радостными возгласами подхватили Бэт и Мэгги и принялись помогать мне переодеваться.

Свою одежду мне пришлось оставить в доме Бэт, а так же в качестве платы за помощь я отдала золотое колечко с крошечным изумрудом. Женщина даже для вида не стала отказываться, с благодарностью приняв украшение.

– Джон, мой сын, проводит вас до дороги, иначе вы заблудитесь в этих местах, – сказала Бэт, расставшись с нами за околицей. Она дала нам в дорогу свежеиспеченные лепешки, козий сыр и молоко. – Вам по пути должна будет встретиться таверна, переночуете там. Умоляю, госпожа, не надо идти по лесу ночью!

Джон, высокий неразговорчивый юноша, шел по тропинке впереди нас, указывая путь в холодных лучах рассветного солнца. Иней на жухлой траве и тонкий лед, сковавший редкие лужи, говорили о скором приближении зимы. Я зябко поежилась, погрела горячим дыханием замерзшие руки и спрятала их под длинными рукавами плаща, который почти не грел. Вообще, во всей этой грубой и мешковатой одежде с чужого плеча я выглядела как пугало на полях крестьян, но, возможно, это было к лучшему. Волосы я спрятала под капюшон, так и не решившись с ними расстаться, понадеявшись, что худой и неуклюжий юноша, каким я теперь стала казаться со стороны, не привлечет к себе излишнего внимания.

– Идите сюда, госпожа, – позвал Джон, скрывшись под нависающими ветвями деревьев. Он повел нас по узкой тропинке, совершенно неприметной для неопытного глаза. – Так мы быстрее выйдем на дорогу, госпожа, – пояснил он, почтительно склонив голову.

Что-то было не так в его предложении и поведении, и после недолгих раздумий я поняла, что именно.

– Больше не называйте меня госпожой и не кланяйтесь, – сообщила я своим спутникам. – Для всех я... я – Питер! Просто Питер. Даже Пит!

– Конечно, госпожа, – согласился Джон, – как скажите госпо... Пит.

– Договоримся, что я – сын Мэгги, или, давай, назовем тебя Мэри? – предложила я служанке.

– Как скажете, госпожа, – приняла идею Мэгги и тут же осеклась: – ой, Пит.

– Надо добраться до таверны засветло, – сообщил Джон. – По ночам в этих лесах полно волков. Вам вчера несказанно повезло, что вы успели добраться до нашей деревни, а так, сколько заблудившихся путников здесь сгинуло!

Я и сама понимала справедливость его слов, сейчас, когда немалая часть пути была пройдена, мне не верилось, что я решилась на подобную авантюру. Знай, с чем мне придется столкнуться, наверно, так и осталась бы в замке, отбивалась бы до поры до времени от Дерека, а потом... Я не знаю, что было бы потом... При мысли о новом хозяине замка мне стало грустно. Интересно, как прошел его разговор с королем? Вероятно, он уже успел вернуться и узнать о моем побеге. Как он отреагировал? Будет ли искать меня или оставит все как есть? Я не желала себе признаваться, но, представив Дерека метущимся, отправившимся на мои поиски, на душе стало теплее. И я не могла понять себя. Я одновременно хотела и не хотела нашей новой встречи. После всего, что между нами произошло, после захвата замка и убийства Генри, я не должна испытывать к нему ничего, кроме ненависти. Но зная о том, через что ему пришлось пройти, с какой жестокостью была убита его семья, в чьей гибели был виновен мой отец, я не могла ненавидеть его.

Против воли в памяти всплывали его пламенные взгляды, слова, заставляющие бурлить кровь, а наша последняя встреча не выходила у меня из головы уже много дней и ночей, вынуждающая видеть сны, которые не должна видеть незамужняя целомудренная девица. Губы горели при воспоминаниях о поцелуях Дерека, кожа плавилась, стоило только подумать о его ладонях, ласкающих меня, тело наливалось истомой, стремясь снова оказаться в его сильных объятиях.

– Я обязательно должна исповедоваться, – раздраженно пробормотала я. – Просто наваждение какое-то!

– О чем вы, госпожа? – переспросила идущая за мной служанка.

– Да так, ни о чем, – отмахнулась я, а затем спохватилась: – мы о чем с тобой договаривались, Мэгги?

– О чем же? – не поняла она сначала. – Ох, простите, госпожа! Питер! Пит!

30

До таверны мы добрались глубокой ночью. Мне хотелось прыгать, петь и плясать, стоило только разглядеть вдалеке еле заметные огоньки, но все, что я смогла сделать, это тяжело вздохнув и, опершись о посох, прихрамывая продолжить путь. К счастью, нас догнала повозка, груженная бочками с вином, возница которой направлялся в нашу сторону и был настолько любезен, что не отказался нас подвезти.

– Будет ли у вас ужин и место для ночлега для меня и моей... и моего сына? – спросила Мэгги у хозяина таверны, невысокого лысеющего мужчины с гнилыми передними зубами и тяжелым запахом изо рта. Он окинул нас оценивающим взглядом:

– Пять монет, и можете переночевать в конюшне.

Мы переглянулись, денег у нас не было. Я тайком просунула руку под плащ и вынула оттуда золотое колечко, простенькое, без камней. Нужно быть экономней, в последнее время я слишком много раздала украшений, а еще неизвестно, как нас встретят в монастыре.

Хозяин, присвистнув, прищурился и, взяв его в руки, попробовал кольцо на зуб. Оставшись довольным, мужчина оглянулся по сторонам и заговорщицки прошептал:

– Можете занять комнату на втором этаже, Урсула вас проводит, – он подозвал к себе молоденькую служанку с заляпанным передником.

– Горячую воду и ужин! – распорядилась Мэгги, вероятно, решив, что золотое кольцо слишком дорогая плата для ночлега в комнате сомнительной чистоты в придорожной таверне.

– Поужинать вы можете за столиком здесь, вам принесут зажаренных фазанов, свежего хлеба, запеченную тыкву и вина. А как подниметесь, вас уже будет ждать чан с горячей водой, – ответил хозяин, расплывшись в пугающем оскале, который он выдал за дружелюбную улыбку. – Прошу, располагайтесь.

– Лучше молока, – произнесла я, за что получила от хозяина внимательный взгляд. – И мне нужны сапоги, в этих совершенно невозможно ходить.

– Для сапог одного колечка маловато будет, – хмыкнув, ответил хозяин.

– Я что-нибудь придумаю, – я не решилась снова лезть в сверток с драгоценностями, подумав, что лучше сделаю это в комнате.

Мы осмотрелись, и выбрали свободный столик в углу, наполовину скрытый в тени, вдали от суеты общего зала. Пока нам несли ужин, я разглядывала посетителей. Среди них оказались всадники, проехавшие мимо нас в самом начале пути. Их предводитель высокий худой мужчина со светлыми немытыми волосами и нечесаной бородой о чем-то громко рассказывал своим четырем спутникам, при этом яростно жестикулируя.

– А я ему говорю... а он мне... – до нас доносились обрывки разговора, – а шея тонкая, как у цыпленка! – на этом моменте мужчина сделал рукой рубящее движение, и его товарищи расхохотались.

– Ну, ты даешь, Уилл! – воскликнул один из них, бросив в тарелку недоеденный кусок мяса и утерев рот о рукав. – За это надо выпить! Эй, Урсула! Неси еще вина!

Все они выглядели не самым лучшим образом. Немытые, нечесаные, в грязной засаленной одежде, с дурными манерами, впрочем, этим они как раз и не выделялись на фоне остальных постояльцев.

Тем временем нам принесли жареных фазанов с запеченной тыквой и горячий хлеб с теплым молоком, и я отвлеклась от разглядывания посетителей. Мясо местами было подгоревшим, местами сырым, но мне казалось, что ничего вкуснее я ранее не ела.

– Что за подошву ты мне принесла?! – услышала я возмущенный рев того самого светловолосого предводителя. Подняв голову, я увидела, как он раздраженно швыряет на грязный пол принесенную еду. – Это, по-твоему, кусок мяса?! Да подковы моего коня мягче, чем твой жареный кабан! Где Йен?!

К разгневанному мужчине подскочил хозяин таверны и принялся лебезящим тоном его увещевать.

– Это отличный кабан, но если не хотите... есть... фазаны... перепелки...

Мы решили не выяснять, чем закончится конфликт между хозяином таверны и посетителем, тем более его дружки начали вставать из-за стола, демонстративно разминая кулаки. Натянув капюшон до самых глаз, мы бочком проскочили мимо разгневанных мужчин, в пылу спора не обративших на нас внимания.

В общем зале было душно, и я с наслаждением открыла ставни в крохотной комнатке, куда мы поднялись вслед за Урсулой, впуская внутрь свежий морозный воздух. Здесь была только одна узкая кровать, стоявшая вдоль стены и маленький столик с двумя низкими грубо сколоченными табуретами.

– Закройте окно госп... – осеклась Мэгги, и продолжила: – закрой окно, Пит! Иначе мы замерзнем.

В центре комнаты стоял чан с водой, над поверхностью которой поднимался теплый пар. Представив, с каким удовольствием, я погружусь в горячие глубины, я еле дождалась ухода служанки, чтобы сразу же начать снимать с себя одежду. Сбросив, наконец, ненавистные сапоги, я зашипела от боли, разглядывая кровавые мозоли на пятках.

– Возьми в свертке золотой кулон и отдай хозяину за новые сапоги, только смотри, чтоб они были из мягкой кожи и по моей ноге. В этих я больше и шага не ступлю, – распорядилась я, блаженно окунаясь с головой в горячую воду.

К сожалению, в комнате не было камина, и пока Мэгги отсутствовала, я успела искупаться, и теперь вычесывала волосы, стараясь просушить их. Когда служанка вернулась, то принесла с собой новую пару сапог из мягчайшей кожи и грелку для постели.

– Вот, удалось достать, – не без хвастовства произнесла Мэгги, поставив новую обувь мне под ноги. – Примерьте.

31

«Леди Марисоль была здесь со своей служанкой дня два назад, – сообщил нам староста. – Они переночевали у Бэт, сестры Мэгги, и на следующий день Джон, сын Бэт, проводил их до дороги. Лес у нас глухой, легко можно заблудиться».

Джон в свою очередь признался, что вывел госпожу из леса и объяснил, как добраться до монастыря. Моим людям даже не пришлось выбивать из него показания, юноша был так напуган неожиданным приездом нового господина, что без утайки все рассказал. Как я и предполагал, девушка направилась в монастырь Святой Анны, где прожила большую часть своей жизни. Глупышка, думает спрятаться от меня за толстыми стенами, но не существует такой преграды, которая могла бы меня остановить. Когда я найду Марисоль, непременно накажу ее за то, что подвергла свою жизнь опасности и заставила меня носиться по холодному лесу, вместо того, чтобы заниматься с ней более приятными вещами в теплой постели.

Велев проводнику возвращаться в свою деревню, под плач и мольбы матери Джона, я приказал юноше провести нас тем же путем, что он указал Марисоль.

– Простите, господин, – громко оправдывался Джон, шагая впереди всех и оглядываясь на нас. – Если бы я знал, что я поступаю неправильно, то никогда бы этого не сделал! Матушка велела мне проводить, и я проводил.

– Иди уже, – усмехнулся Бран, – и молись, чтобы миледи нашлась живой и невредимой, иначе вам всем будет несдобровать.

– Простите, простите, – неустанно повторял Джон, – мы думали, что делаем хорошее дело.

– Подумай своей головой, – его слова не вызывали во мне ничего кроме раздражения, – две женщины в одиночку отправляются в неблизкий путь, рискуя стать легкой добычей для волков или разбойников, и никто даже не пытается их отговорить!

Юноша пристыжено замолчал, но через некоторое время ответил:

– Господин... не сочтите за дерзость, но мое дело не думать, мое дело исполнять, что велят господа.

Низкие ветви деревьев не давали ехать верхом, что существенно тормозило продвижение по лесу, и потому на дорогу мы выбрались уже к полудню. Велев Брану посадить юношу сзади себя, мы пришпорили лошадей.

– У госпожи обувь неудобная... – долетали до меня обрывки разговора Джона с моим наемником, – они не могли далеко уйти.

Я молчал, мрачно думая о том, что этот побег зашел слишком далеко. Если надо будет, то я приведу армию наемников под стены монастыря и возьму его либо осадой, либо штурмом, и король простит мне эту дерзость, ведь именно я и мои воины помогли ему пробиться к Олдкаслу, после чего наши армии разделились. Я отправился поквитаться со старым врагом, а Эдвард на коронацию. Я злился: вместо того, чтобы восстанавливать отцовский замок, я вынужден гоняться за глупой девчонкой по всему графству! Хотя, не так уж она и глупа, раз провела меня и моих людей. Найду – под замок посажу! Из постели не выпущу! Тысячей бессонных ночей ответит за одну мою бессонную ночь! Тысяча ночей это сколько? Три года? Мало! Десять тысяч ночей! А это уже сколько, тридцать лет? Черт! Никогда не любил считать! По части счета это Эдвард у нас мастер, а так же по части дворцовых интриг! Как ловко он внес раздор в окружение принца Уильяма и его армию, переманив лучших командиров на свою сторону. И только я был с ним с самого начала, поэтому он простит мне хоть тысячу монастырей, тем более Эдвард никогда не любил святош.

– В этой таверне наверняка останавливалась госпожа, – услышал я голос Джона.

– Спешиться! – скомандовал я.

Таверна представляла собой двухэтажный дом из необтесанного камня, с конюшней и хозяйственными постройками во дворе. Привязав коней и оставив Тома караулить их, я с остальными наемниками прошел внутрь. Нас встретил хмурый хозяин с подбитым левым глазом и опухшим носом. Однако, увидев, кто к нему пожаловал, он изменился в лице, попытавшись выдавить из себя приветливую улыбку. Получилось плохо.

– Позвольте приветствовать вас, благородный господин! Йен! К вашим услугам! – хозяин поклонился. – Это честь для меня!

– Не сомневаюсь! – оборвал я его словоизлияния, оглядевшись по сторонам. Ну и гадкое же здесь место, хотя я на своем веку повидал всякое: низкие потолки, неприятные запахи подгоревшего мяса и немытых тел, пропитавшие стены придорожной таверны. Просто пристанище для человеческих отбросов. Будет чудо, если с Марисоль здесь ничего не случилось.

– Мы ищем двух женщин, – сообщил Пол. – Одна молодая с длинными рыжими волосами, вероятно, одетая в мужскую одежду, а вторая уже в возрасте, ее служанка.

– Нет, не видел, – слишком поспешно сообщил Йен. – Каждый день у меня десятки посетителей, я не могу запомнить всех, да и точно не буду никого разглядывать.

Я уже хотел дать сигнал мои людям заняться хозяином таверны, но Пол достал из поясного кошеля пару золотых монет:

– А так?

Глаза Йена алчно сверкнули, и он, озираясь по сторонам, сгреб монеты в ладонь.

– Кажется, начинаю что-то припоминать... Сами понимаете, что люди здесь бывают всякие...

Пол положил на прилавок еще одну золотую монету. Хозяин накрыл ее ладонью и заговорщицки зашептал:

– Были тут вчера такие, не знаю, правда, рыжие волосы у девки или нет, она капюшон не снимала, но меня не проведешь! Голос тонкий, и даже под плащом видно – девка! Взгляд у меня наметанный! Спутница ее все за сына пыталась выдать, но Урсула, служанка моя, слышала, как наедине та называла ее госпожой.

32

– Не надо! – воскликнула я. – Я все отдам! Вот! – я достала из запазухи сверток с украшениями и протянула главарю разбойников. В том, что перед нами были именно разбойники, я уже не сомневалась. Я лишь внутренне молилась, чтобы они удовлетворились драгоценностями и не захотели чего-то большего.

– Ну-ка, ну-ка! – светловолосый развернул сверток и присвистнул. – Откуда это у тебя?

Остальные разбойники тоже заинтересовано смотрели на своего главаря.

– Да здесь целое состояние! – воскликнул один из них. – Откуда у обычной девки такие драгоценности?!

– Или это не обычная девка? – задумчиво произнес второй, а главарь отвлекся от рассматривания драгоценностей, переключив внимание на меня. – Неспроста она вырядилась в мужскую одежду.

– Берите украшения и проваливайте! – встряла Мэгги, пытавшаяся безуспешно спрятать меня за своей спиной, я жалась к ней, как маленький щенок, непроизвольно ища защиты у этой пожилой женщины.

– Да, просто отпустите нас, – пропищала я обреченно, поняв, что нет, не отпустят.

Стало страшно, когда разбойники один за другим начали спешиваться, плотно окружив нас. Ухмыляясь, один из них, окинув сальным взглядом, провел грязными пальцами по моей щеке, от чего я съежилась и попыталась оттолкнуть его руку, вызвав в остальных издевательский хохот.

– От кого прячешься? – осклабился разбойник. – Может, ты убила и ограбила своих хозяев и теперь бежишь от правосудия?

– Никого моя госпожа не убивала! – со злостью рявкнула Мэгги, толкая бандита в грудь. – Ой... – жалобно пикнула служанка, поняв, что только что выдала меня.

– Госпожа? – ухмыльнулся мужчина. – Слышал, Уилл? Госпожа! – он снял с головы несуществующую шляпу и изобразил шутовской поклон.

– Где твои манеры, Роб? – ощерился главарь. – Перед нами благородная леди, а ты ее немытыми руками трогаешь!

– Я мыл их! – возмутился тот, кого назвали Робом. – Не далее, чем два дня назад!

Бандиты загоготали, а я затравленно переводила взгляд с одного разбойника на другого. Слишком поздно я осознала всю опасность своей выходки. То, от чего я бежала из замка, я встретила на дороге к освобождению. И нет ни одного шанса избежать уготованной участи. От ужаса язык примерз к нёбу. Сейчас... сейчас это произойдет... а потом смерть... даже если они не убьют меня, я сама не смогу с этим жить... Ах, если бы Дерек был рядом, он защитил бы меня, не дал бы случиться непоправимому! Мэгги встала впереди меня, расставив руки и ноги, словно загораживая от опасности, но резкий удар по голове опрокинул ее на землю.

– Мэгги! – завопила я от ужаса и бросилась к ней, но мне не дали и шагу ступить, схватив и закинув на спину лошади, словно мешок с мукой. – Отпустите меня!

– Свяжи ее! – рявкнул Уилл, и Роб туго перетянул мне за спиной руки, затем проделал то же самое с ногами. – И засунь ей кляп, чтоб не орала. Утомила! – Разбойник надавил на скулы и засунул мне в рот какую-то вонючую тряпку.

– А что делать с этой? – спросил разбойник, кивнув на мою несчастную служанку, лежащую на дороге без сознания.

– Оставь ее здесь, – отрезал главарь, а затем скомандовал: – по коням!

Со связанными руками и ногами я даже не пыталась вырваться. В нос бил лошадиный пот, и, приподняв голову, я с ужасом наблюдала, как перед глазами проносится земля. Я боялась упасть и оказаться под копытами коня, но не могла даже держаться. Чья-то рука прижала меня к коню, и я услышала голос Роба:

– Не рыпайся, если хочешь жить!

Не знаю, как долго меня везли, но мне казалось, что целую вечность. Меня мутило, кровь прилила к голове, и я думала, что умру, если эта пытка в скором времени не прекратиться. С ужасом я чувствовала, как руки Роба гладили мое тело через одежду, сжимали его, но не смела пошевелиться, лишь плакала и мычала сквозь кляп. «Дерек! Где же ты?! – мысленно кричала я, и хотя понимала, что это бесполезно, все равно отчаянно надеялась на спасение. – Клянусь, что больше не сбегу, только спаси меня! Умоляю, спаси!!!»

– Приехали! – скомандовал главарь, лошади остановились, а меня стащили на землю. – Давайте, рассмотрим поближе, что там у нас?

С меня сорвали плащ, и разбойники восхищенно зацокали языками:

– Какая краля! – сказал один из них, за что получил легкий тык от товарища:

– Ты как разговариваешь?! Перед тобой благородная дама!

– Тогда, какая цыпа! – и они оба глумливо заржали.

Я пыталась отползти, но со связанными руками и ногами это было трудно сделать. Я плакала и жалко извивалась на холодной земле, словно дождевой червь. В глазах окруживших меня усмехающихся нелюдей горела животная похоть, не оставляя ни малейшей надежды на милосердие. Лучше мне было сгинуть в пасти волков, звери хотя бы убивают быстро, не растягивая удовольствие.

– Я первый! – заявил главарь. – Отошли все!

«Не надо!» – я хотела кричать, но из моего рта доносилось лишь мычание. Слезы заливали лицо, и я отчаянно мотала головой, наблюдая как, осклабившись, предводитель разбойников приминает бугор на штанах. В его руках мелькнуло лезвие, резкий взмах, и путы, стягивающие мои ноги, оказались перерезаны.

– А вот руки, пожалуй, оставим так, – задумчиво произнес Уилл. – Куда ты?! – со смехом воскликнул он, наблюдая за моими попытками уползти от него, упираясь пятками в землю. Шаг, снова шаг, и он встал надо мной, широко расставив ноги.

33

Кровь брызнула на лицо, от ужаса мне хотелось кричать, но я не могла. Все, что мне оставалось – это мычать и трепыхаться в руках второго разбойника, безуспешно пытаясь вырваться из его железной хватки.

– Отличный выстрел, Том! – я не поверила своим ушам, когда услышала голос Дерека. С надеждой повернув голову, я увидела его: восседающего на черном коне в черных доспехах, одной рукой сжимающего меч, с непроницаемым лицом, скрывающим обуревающие его чувства, и только в глазах плескалась еле сдерживаемая ярость. Если он является таким на поля сражений, то я понимаю, почему его называют Черным Дьяволом.

– Что за черт?! – испуганно выругался Роб, и прежде, чем я опомнилась, бандит прижал меня к себе, приставив нож к моему горлу. Я замерла, боясь пошевелиться, чувствуя, как острое лезвие впивается в кожу.

– Отпусти девчонку! – обманчиво тихим тоном произнес Дерек, поигрывая мечом, но Роб, с силой оттянув мне голову за волосы так, что мне пришлось встать на цыпочки, только сильнее надавил мне на горло. От страха я забыла, как дышать, лишь умоляюще смотрела на Дерека: «Я сделаю все, что ты скажешь! Только спаси!»

– Ты кто такой? – хрипло спросил разбойник. – Иди своей дорогой и не мешай честным людям!

– Честным? – усмехнулся Дерек. Он находился в окружении своих людей: Брана и двух наемников, один из которых держал в руках лук с натянутой тетивой, из которого и был убит главарь. Чуть поодаль на коне восседал Пол с Мэгги за спиной. Я испытала огромное облегчение, поняв, что моя служанка жива.

– Девчонка сама пошла с нами! – выпалил Роб. Он со своими товарищами начал отступать к лошадям и оружию, в спешке брошенному в стороне в предвкушении скорой забавы с напуганной и бессильной пленницей. Разбойник тянул меня за собой, прикрываясь как щитом, отходя шаг за шагом, боясь повернуться к Дереку спиной.

– Неправда! – выкрикнула Мэгги за спиной Пола. Метнув на нее быстрый взгляд, я отметила, что служанка выглядела неважно: бледная, с темными кругами вокруг глаз, с рассеченным виском, из которого тоненькой струйкой сочилась кровь. Должно быть, ей не оказали никакой помощи, наскоро приведя в чувство.

– Отпусти девчонку, – повторил Дерек, – и умрешь легкой смертью.

– Черта с два! – процедил Роб сквозь зубы, продолжая отступать и тянуть меня за собой. – Только дернись, и я перережу ей глотку!

– Если с ее головы упадет хоть волос, клянусь, привяжу твои руки и ноги к лошадям и пущу их вскачь в разные стороны!

Разбойник шумно сглотнул слюну, потрясенный угрозой предстоящей казни.

– Пошел ты! – выдохнул он, решив не сдаваться. – Кто ты такой вообще?!

– Кто я такой? – оскалился Дерек. Спешившись, он, продолжая поигрывать мечом, начал приближаться. Наемники последовали его примеру. – Я – победитель сражений при Колчестере, при Эксетере, при Ипсвиче, при Олдкасле... Я тот, кто помог принцу Эдварду взойти на трон. Мне продолжать?

– Дьявол... это Черный Дьявол... – послышался растерянный шепот разбойников. – Нам конец...

– Отпусти девчонку, – снова повторил Дерек, перебрасывая меч из одной руки в другую, наступая на бандитов. – И твоя смерть будет быстрой.

– Заткнулись все! – рявкнул Роб, беспокойно озираясь по сторонам. Наемники не теряли времени даром. Со всех сторон затрещали кусты и ветви деревьев, это рыцари постепенно брали разбойников в кольцо. Очень скоро путь к отступлению был отрезан, и бандиты прижались друг к другу вплотную спиной к спине. – Кто тебе эта оборванка?! – воскликнул удерживающий меня разбойник.

– Перед тобой леди Десмонд, – ответил Пол вместо Дерека, – вы покушались на жизнь и честь благородной дамы!

– Леди Десмонд? – ощерился Роб. – Я не идиот! Я знаю, что новый король лишил эту семью титула! Так что, никакая она не благородная дама!

– Отпусти ты ее! – истерично взвизгнул один из бандитов, не выдержав напряжения. – Уилл и так уже лишился жизни из-за нее! Нахрена мы вообще с ней связались?! Надо было забрать драгоценности и валить!

– Заткнись! – оборвал его Роб. – Она – наша единственная надежда уйти отсюда живыми! А ну! Отошли все! – разбойник нервно оглядывался за спину, удерживая нож у моего горла. – Или я пущу ей кровь! – Дерек махнул рукой дав понять наемникам, что надо отступить, выпустив при этом бандитов из кольца. Рыцари отошли на несколько шагов, почти скрывшись за ветвями деревьев. – Сейчас мы уедем, найдешь свою девчонку через пару-тройку миль на восток.

«Нет! – мысленно застонала я, с мольбой глядя на Дерека. – Не отдавай меня им!»

Я мычала, вырывалась, упиралась ногами в землю, а Роб почти волоком тащил меня к лошади.

– Двигайся же ты! – рычал разбойник над ухом, грубо тряся и больно оттягивая за волосы. Но вынужденный постоянно оборачиваться, чтобы не попасть в руки наемников Дерека, в какой-то момент он ослабил хватку, и я, воспользовавшись ситуацией, резко откинув голову назад, ударила бандита в нос. Он заорал от боли и на мгновение отпустил меня.

– Кажется, леди не желает ехать с вами, – усмехнувшись, сказал Дьявол, сделав в этот момент еле уловимое движение.

Раздался резкий свист, тяжелый хрип и разбойник с глухим стуком рухнул на землю. Обернувшись, я увидела, что во лбу Роба торчал кинжал, искусно пущенный Дереком. Тот час же мой спаситель бросился ко мне, и закрыл собой от остальных разбойников, выставив перед собой меч, выводя им замысловатые пассы. Бандиты же, успев добраться до своего оружия, вытаскивали мечи из ножен.

34

– Ты пришёл за мной, – всхлипывая, прошептала я, вместо ответа, положив голову ему на грудь, – пришёл…

– Почему ты сбежала? – спросил Дерек, продолжая удерживать меня в своих объятиях. Чуть отстранившись, он приподнял мою голову за подбородок и взглянул в моё заплаканное лицо. – Испугалась? – участливо спросил он, имея в виду разбойничий плен, и я с готовностью закивала, стягивая на себе обрывки одежды, дрожа от холода.

– Думаю, ты и сам знаешь ответ, – я снова спрятала лицо на его груди.

– Нет, не знаю, – возразил он. – Сначала ты сама приходишь ко мне, готовая на всё, но стоит мне уехать, как ты сбегаешь.

– Дьявол, – окликнул его Бран, прежде чем я успела сказать хоть слово, – мы закончили. Прикажешь выдвигаться назад?

На поляне виднелись пять свежих невысоких холмов из мерзлой земли, камней и веток, расположенных в ряд на расстоянии не более ярда друг от друга. Наёмники, отряхивая руки, возвращались к оставленным лошадям.

– Да, – ответил Дерек, – по коням! – скомандовал он.

– Вели сопроводить меня в монастырь, – я умоляюще потянула его за рукав.

– Так и знал, что ты направлялась туда, – мрачно произнёс Дерек и тут же отрезал: – Нет! Даже думать забудь о монастыре! – он укутал меня в свой плащ, а затем усадил на коня перед собой, крепко прижав свободной рукой к телу.

– Прошу, – не сдавалась я. – Не губи меня…

– Если бы я хотел тебя погубить, то давно бы уже сделал это! – Дерек неспешно вёл коня по узкой тропке назад к дороге. Трое наёмников ехали впереди, а Пол с Мэгги сзади.

– Я говорю не про казнь… Ты можешь сделать со мной все, что захочешь, и никто не заступится за меня. Мне больше нельзя рассчитывать на честное замужество. Все, на что я могу уповать, это твоя милость. Ты забрал все: замок, земли, людей. Когда я надоем тебе, ты просто от меня избавишься. И что тогда будет со мной? Моё честное имя – все, что у меня осталось, прошу, не забирай его у меня. Позволь мне уйти в монастырь.

– О монастыре забудь навсегда, – после долгого молчания произнёс Дерек. – В тот вечер ты не думала о своём честном имени, когда пришла ко мне.

– Я была не в себе, – призналась я. – В тот день я узнала, что мой брат с отцом виновны в чудовищном преступлении. Более того, отец признался священнику, что намерен использовать меня в каких-то своих целях. Что раз мне удалось сохранить целомудрие, то я могу ему еще пригодится. И… Господи, это ужасно вспоминать… – Я осеклась и замолчала, а Дерек больше ни о чем не спрашивал.

Мы уже давно выбрались на дорогу. Дерек рассказал, где они обнаружили Мэгги, что сильный удар оглушил ее, но не лишил сознания, и она смогла указать, в какую сторону меня увезли разбойники. Так, Дереку удалось найти меня. Солнце уже давно скрылось за горизонт, когда мы проехали мимо придорожной таверны, в которой мы с Мэгги ночевали. В неверном свете восходящей луны таверна выглядела заброшенной. Раскрытые двери и окна темными пустыми глазницами смотрели на путников.

– Что здесь произошло? – спросила я Дерека. – Ещё вчера здесь кипела жизнь.

– Правосудие, – коротко ответил он, потом добавил. – Хозяин оказался в сговоре с местными бандами, давал наводку на путников, у которых можно было чем-нибудь поживиться. Он и на тебя указал.

– Да, – согласилась я, вспомнив слова главаря разбойников, – я знаю.

Нигде не останавливаясь, несясь во весь опор, к полудню мы добрались до замка. Вот так и закончилось моё путешествие. Я не знала, что меня ждёт после побега. И, хотя Дерек не высказывал мне никаких угроз, собственное будущее виделось мне туманным. Дерек… Всю дорогу он крепко прижимал меня к себе, не давая упасть с коня. Мы почти не говорили, но я знала, что он лишь отложил разговор до прибытия в замок. Я уже не сомневалась, что этот побег изменит моё положение: Дерек ясно дал понять, чего он от меня хочет.

Часовые на стене скомандовали открыть ворота, и мы въехали во внутренний двор, полный слуг и оставшихся наёмников.

– Госпожа! Госпожа! – слышалось со всех сторон. – Вы живы, госпожа!

– Хвала Господу! – услышала я голос Клэр. Она стояла в первых рядах, прижав руки к груди в молитвенном жесте.

В носу защипало, и я чуть не расплакалась, увидев такую признательность среди слуг.

– Им плевать на указ короля, – усмехнулся Дерек. – Для них ты – госпожа. Меня они ненавидят и подчиняются из страха, тебе же от любви. Хоть ты и недавно вернулась в замок, но уже успела завоевать их доверие. Я был наслышан о твоей доброте, пока…

– Пока я была в темнице, – закончила я его мысль. – Я просто делала то, что должна была.

– Хлоя тоже была такой, – мне показалось, что я услышала грусть в его голосе. Я оглянулась на него: Дерек давно не говорил о сестре. Сейчас мужчина выглядел задумчивым и даже печальным.

– Расскажешь мне о ней? – попросила я, и он, чуть помедлив, кивнул.

Дерек спешился сам и помог спуститься мне. Кто-то взял коня под уздцы, чтобы отвести на конюшню. Под радостные возгласы и причитания слуг мы вошли в двери.

– Как хорошо, что вы вернулись! – говорили они. – Мы уже отчаялись увидеть вас живой!

Меня проводили в мою комнату. Мэгги еще не оправилась от нападения разбойников, и я отправила ее в комнату для слуг, велев не вставать с постели как минимум двое суток, чтобы сгладить последствия удара по голове. Наказав себе утром обязательно проведать служанку, я остервенело сняла с себя ненавистные лохмотья и с блаженством опустилась в горячую воду, которую успели подготовить слуги. Сегодня вместо Мэгги мне помогала молоденькая служанка, которую я видела ранее на кухне. Эту девушку мне порекомендовала Клэр.