Драконы города Чайникова

ГЛАВА 1. В которой Игнат Степанович едет отдыхать

В начале декабря и Широков, и Берендейск, и всю северную часть Империи накрыло снегопадами, и продажи самоходных саней взлетели выше шпиля самой высокой столичной башни. А в Широкове знали в башнях толк! Приказчики в филиалах «Любохода» трудились не покладая рук, консультанты подсчитывали баснословные премии, и даже управляющие компанией, Горыня Жарков и Игнат Ермолаев, едва успевали поесть и поспать.

Точнее, Жарков – успевал. А Игнат Степанович решил, что это напрасная трата времени. Он утонул в работе и ничего вокруг не замечал, пока прямо на службе не свалился замертво. В обморок, словно какая-нибудь барышня! Игнату ещё не приходилось сполна ощутить на себе, каково барышням, когда они приходят в себя, обрызганные водой, окружённые лицами мужского и женского пола, а не то и в распущенном корсете. Корсета у Ермолаева, конечно, не было, но ему расстегнули пиджак и рубашку. А заодно вызвали врача, да не простого, а единственного в Берендейске специалиста, который разбирался в здоровье драконов.

– Ну что вы, Огнеяр Змиевич, не стоило, – хмуро, но вежливо сказал Игнат, когда окончательно пришёл в себя в своём кабинете, на кожаном диване, с мокрой тряпкой на голове.

– Ещё как стоило, гражданин Ермолаев, – суховато сообщил доктор.

– Это ведь даже не по вашему профилю, вы же кардиолог, – попытался отделаться от него Игнат.

– Кардиолог и кардиохирург со специализацией по драконьим и полудраконьим организмам в обеих ипостасях, – железным голосом произнёс доктор. – А вы, батенька, мой потенциальный клиент. Хотите на операционный стол?

Игнат Степанович покачал головой.

– Я на него не помещусь, – попробовал пошутить, да вышло так себе.

– Я вам вот что скажу, – заявил Огнеяр Змиевич. – У драконов сердце – слабое место. Это всем известно. У всех, кто имеет звериную морфу, есть слабое место, например, у волков-оборотней часто проблемы со зрением. У медведей – с лишним весом. Змеедевы нередко страдают от воспалений женских органов. Ну, а мы с вами драконы. И чем солиднее наш возраст, тем серьёзнее осложнения с мотором.

И он прикоснулся к своей груди.

– Ну и что? Пропишите мне какие-нибудь пилюли, и я пойду работать. Сезон как-никак, – резко встал Игнат и поморщился от боли. – Первое декабря. Пора заняться делами всерьёз. Предновогодний месяц, сезон, всё такое.

И он не удержался, зашипел. Нет, болело не в груди. У него болело вообще всё.

– Работа вам противопоказана. Как минимум месяц. Я бы советовал любой из курортов империи на выбор, но лучше всего – горный воздух. Хотя морской тоже имеет свои преимущества. И не вздумайте дёрнуть на юга, батенька, влажный и знойный климат вам повредит. Знаете, есть у нас замечательный курорт в северной части Таврики: Бабугай.

– Как-как? – поперхнулся Игнат Степанович. – Баб-Ягай?

– Бабугай, – усмехнулся Огнеяр Змиевич. – Очень советую посетить. Море там не очень близко, зато горы какие, ммм! Да и морской воздух долетает. Сосновый бор, чистые, как слеза младенца, родники. Я сам гулял по тамошним тропам давным-давно, лет четыреста тому назад.

– Это всё прекрасно, – хмуро сказал Игнат, поводя плечами и удивляясь тому, что в теле ноет каждая косточка и мышца. – Но кто работать-то будет?

– А что вам в этой работе, Игнат Степаныч? – хитро прищурил тёмно-карие глаза доктор. – Компаньона я вашего хорошо понимаю: у него взрослый сын женился недавно, вот-вот внуки пойдут. Да и сам он вроде готов жениться. А вам для чего, бобылю? Или вы, как драконы древности, склонны к пустому накопительству? Тогда сами знаете, чем это заканчивается: полной потерей человеческих черт. Что в вашем случае означает скорую гибель.

– Тьфу ты, леший, – рассердился Игнат. – Послушайте, доктор…

– Нет, милостивый государь, это вы послушайте совета бывалого дракона: всю работу не переделаешь, а вот угробиться на ней можно. Не делайте из труда щит, всё равно он вас не выдержит. Вам надо уехать, развеяться, забыться. И какое-то время, как ни трудно, забыть о работе.

– Я не умею ничего не делать, – рассердился Игнат от таких советов.

– А вы займитесь чем-нибудь! Заняться какой-нибудь там ходьбой. Гулять, знакомиться с барышнями… Поменьше новостей, поменьше всяких глазопырок, в «Умное» лучше даже не заглядывать. Вообще маги-мозговики изобрели «калинки» не для того, чтобы в них пялились день-деньской! – принялся перечислять Огнеяр Змиевич.

– Из всего перечисленного мне нравится только ходьба по барышням, – проворчал Игнат, хотя на самом деле не особо жаждал новых ощущений после прошлой душевной травмы.

– Барышень на курортах пруд пруди, – заверил его доктор. – Ну и знакомства с ними – это в общем-то тоже полезно в разумных дозах, конечно же. Даже прямо-таки прописал бы вам развеяться, влюбиться: опять же, небольшая физическая нагрузочка. В общем… Поезжайте, батенька. Только не вздумайте в ящера превращаться. Пока боль в теле не пройдёт – не рекомендую. Надорвёте все мышцы, окончательно посадите сердечишко, будет всем неприятно. Не создавайте мне лишней работы, у меня её хватает.

– А как же…

– На поезде, батенька! Чу-чух, чу-чух, – сказал доктор.

Пришлось идти и покупать билет на поезд. На третье декабря.

***

Если бы «чу-чух, чу-чух» продлился бы ещё хотя бы пару часов, Игнат бы тронулся не хуже паровоза. Бесконечный перестук, покачивание поезда, его трижды клятое чучуханье утомили его, хотя многие говорят, что езда на паровозе успокаивает нервы. Видимо, у драконов какие-то другие нервы. Сутки на поезде натянули их до предела, так что гляди в оба, а то лопнут.

Четвёртого декабря Игнат вышел на перрон курортного городка с двумя чемоданами в руках. Конечно, никто не встречал. Да и городок был не из рекомендованных для лечения настырным доктором Огнеяром Змиевичем. Бабугай! Ещё чего выдумали?! Нет, Игнат Степанович знал городок получше, маленький тихий Чайников. Он был сильно ближе к Берендейску, здесь тоже, считай, море недалеко, пусть и более холодное, а за горы могли сойти кряжистые сопки, укрытые ельниками.

ГЛАВА 2. В которой у Игната Ермолаева кое-что идёт не так

Словоохотливый таксист на видавшей виды колымаге, от которой у управляющего лучшей самоходной компанией глаза вылезли на лоб, довёз Игната до ворот особняка Пылаевых за смешные деньги. Ещё и сказал, что бесплатно бы довёз до таких-то людей, но Ермолаев ответил, что всякий труд должен оплачиваться. И даже оставил таксисту десятку сверху.

Глядя, как самоходная повозка с откидным верхом виляет обратно по горной тропе, Игнат не сразу сообразил, что ворота-то открыты, и что во дворе происходит некоторая суета. Ну да, вот стоит большая самоходная грузовозка, в которую так и летят сумки да чемоданы. Румяная и весёлая Аглая, командовавшая погрузкой, не сразу заметила Игната, а когда заметила – нахмурилась.

– Это откуда же к нам такого красивого дяденьку принесло? – спросила сестра слегка настороженно.

– Привет, – Игнат поставил чемоданы на мощёную белым булыжником дорожку и распростёр объятия. – Видишь, я приехал.

– Ну да, не прошло и полгода, как говорится, – хмыкнула Аглая. – На звонки он не отвечает, на свадьбу к Жарковым он не является, как только у меня отпуск выдался – он тут как тут. Семён, ты погляди, кого принесло!

– Ась? – монументальная фигура Сёмы появилась на пороге дома.

Светло-рыжий, веснушчатый отец семейства в последние годы раздобрел так, что становилось не по себе. Раздался больше в талии, чем в плечах. И щёки наел большие, румяные, на свежем-то воздухе.

– Ты в дракона-то когда превращаешься, тоже пузатый? – спросил Игнат.

– Как был хамом, так и остался, – деланно огорчился Семён, а затем рывком обнял, похлопал по спине и плечам и сообщил, что рад видеть.

И тут прибежали какие-то дети. Совсем мелкие. Игнат растерялся: он помнил только Аглаиных детей побольше, кажется, сыну было семнадцать, а дочери пятнадцать, или наоборот? Или они с Сёмой успели ещё наплодить, или же Игнат опять ошибся с возрастом. Всё мелкое, младше лет этак сорока, казалось ему одинаково сопливым и вызывало искреннее недоумение: почему оно называет себя взрослым, пыжится, женится и размножается, когда еще вчера носило ползунки.

– Это ваши? – спросил Ермолаев с удивлением. – Я думал, они постарше будут.

– Наши. Внуки, – сказала Аглая, посмеиваясь. – Ромке пять лет, Светке семь.

– Не понял, – нахмурился Игнат. – У вас же мелкие дети были, я же помню. Ваня же недавно школу заканчивал, не?

– Игнат, – посерьёзнела Аглая, – Ванька здоровый лоб, он закончил школу уже двенадцать лет назад, не вчера. У него работа сложная, они с Ириной нам своих мальцов подкинули на неопределённое время.

– А Машка? – спросил Игнат осторожно, производя в уме не слишком сложные подсчёты.

По ним выходило, что и дочь у Пылаевых тоже взрослая самостоятельная единица, а не та пухлощёкая, в отца девчушка, которую Игнат подкидывал к небу или которой вытирал сопли, когда она впервые влюбилась. Он удочерил Таисью, поражённый тем, какая у Аглаи дочка. А теперь она, стало быть, уже и не Машка, а Марья Семёновна, что ли?

– Машка на слёте драконьих психологов, – усмехнулась сестра. – А мы вот уезжаем в отпуск, потому что сил уже нет сидеть в четырёх стенах.

– А, – сказал Игнат. – Прямо сейчас уезжаете?

– Нет, завтра с утра, сегодня решили собраться без особой спешки, – засмеялась Аглая. – Да мы на пять дней всего, в пароходный круиз. Ну, может, ещё пару дней на курорте Бабугай задержимся, там в межсезонье хорошо, тихо.

– Холодно же, – жалобно сказал Игнат, отметив про себя, что этот клятый Бабугай прозвучал и здесь. – Ветер, сырость, злые морозы. А мне доктор прописал в покое побыть, желательно без лишних стрессов.

– Доктор? Ну, раз доктор, то оставайся, – предложила Аглая. – Ванька обещал приехать через три дня. На это время с детьми побудет няня, а ты вполне спокойно и беззаботно отдохнёшь тут без нас.

– Но я…

– Свалился как снег на голову, – сказала сестра безжалостно. – Даже не предупредил! Нет, ты не подумай, мы тебе рады. Но у нас не так-то часто выдаётся возможность побыть вдвоём, наедине, и ничего при этом не делать. У Сёмы работа, у меня частые ночные вылеты…

– А у меня сердце! – заявил Игнат. – А ты даже не спросила, что со мной! Родная сестра, называется.

– Игнат, у меня тоже сердце, у всех сердце. Все на свете устают, болеют и иногда чувствуют себя несчастными. Вообще все – ну, может, кроме младенцев. Даже у Ромки недавно была безответная любовь!

– Разве у детей память не обновляется каждый день? – искренне удивился Игнат. – Сегодня плакал, завтра уже всё забыл и ржёт как дикий слон.

– Слоны не ржут, – вставил Сёма, как обычно, не вовремя встрявший в беседу.

– Какая разница, кто ржёт, если я стою на пороге гибели, а моя сестра не хочет всё бросить и остаться у моего смертного одра? – ядовито вопросил Игнат Степанович и, гордо подхватив свои чемоданы, пошёл в дом. – Ладно уж, оставляйте на меня своих детей, внуков и нянек, так и быть. Я согласен приглядеть за этим дворцом в ваше отсутствие.

Аглая и Семён только непочтительно заржали, как слоны.

***

За поздним обедом Игнат эту самую няню разглядел во всех подробностях. Она сидела ровно напротив, вполне неплохая няня, как ему показалось. Не девчонка-свистушка, и это уже радовало, а то когда девице лет двадцать, от одного этого Игнату становилось не по себе. То ли сопли ей вытирать слюнявчиком, то ли за ручку везде водить, чтобы не случилось чего, но уж никак не ухаживать.

И вот теперь Игнат с удовольствием разглядывал зрелую женщину напротив. Возле неё сидела малышня Пылаевых, эти маленькие Ивановичи, но на них смотреть было неинтересно.

А вот высокая, статная, пышногрудая няня его заинтересовала. Ему показалось очень удачной мыслью, что он приехал сюда, и даже бегать за барышнями не придётся, если есть такая няня! Эта мысль показалась Игнату столь удачной, что он сразу же после обеда приступил к активным ухаживаниям. Но что-то пошло не так спустя примерно пару минут от начала его, казалось бы, триумфального наступления.

ГЛАВА 3. В которой Игната Ермолаева оставляют драконом на хозяйстве

– Как ты мог? – с упрёком вскричала Аглая, когда ворота закрылись за срочно отбывшей на такси няней.

– Да что такое-то? – Игнат огляделся по сторонам, словно в кабинете Семёна (а интересно, на кой чёрт толстяку свой кабинет, если он не учёный и не писатель?) могли быть какие-нибудь соглядатаи.

– Ты полез под юбку к пятидесятилетней женщине! – возмущённо крикнула Аглая.

– А что, в пятьдесят лет женщина уже не женщина? – удивился Игнат. – Всё вроде при ней, шикарная дама… Отличная даже! Ноги длинные, грудь большая, попа ещё больше. Что не так?

– Ты её оскорбил! Она теперь порог нашего дома не переступит!

– Мне показалось, ей сперва даже понравилось, – огорчённо признался Игнат. – Я же сказал, что я старый дракон и не знаю слов любви, она засмеялась. Всем же известно, что если женщина засмеялась, то…

– Игнат, ты дурак! – закричала Аглая ещё громче прежнего. – Ты это нарочно придумал, скажи? Чтобы я осталась, да?

Она схватила со стола «лапоток», единым взмахом разблокировала экранчик и сказала прямо в светящийся прямоугольник страшным-престрашным голосом:

– Калинка, набери агентство по найму домашнего персонала. Срочно!

– Здравствуйте, Аглая Степановна. Из данного агентства поступило четыре оповещения, зачитать? – спросило устройство вежливо.

– Читай, – безнадёжно сказала Аглая.

– «Добрый день, Аглая Степановна, вас приветствует менеджер по персоналу от агентства «Счастливый дом». На вас поступила жалоба на харрасмент…»

– Следующее, – сказала Аглая.

Другие сообщения были в том же духе. Всего Пылаевы получили: жалобу на приставание к няне, ноль звёзд из десяти возможных как наниматели, отзыв «родители неизвестно где, бабушка с дедушкой подозрительные, дети ужасные, а дядя так вообще кошмарный!» и извещение, что замену няни агентство организовать не может, так как дом Пылаевых теперь имеет крайне низкий рейтинг и никто туда ни за какие деньги работать не пойдёт.

С каждым сообщением выражение лица Аглаи становилось всё страшнее. Игнат наблюдал, как с сестры постепенно слетает лоск, затем отпечатки цивилизованности а после и вовсе всё человеческое. Каштановые завитые локоны распрямились, зубы стали длинными и острыми, черты лица стали заостряться и искажаться. Змеища, да и только! Хотя какое там, настоящая драконамать!

– Эй, мать, – сказал Игнат с беспокойством, – в доме лучше не превращаться. Застрянешь!

– Это ты у меня сейчас тут застрянешь! – заорала Аглая, не сдерживаясь. – Где я теперь няньку возьму? Ты это всё назло мне делаешь, что ли?

– Да не, я просто… Да говорю же тебе: мне доктор посоветовал отношения, для здоровья сердца! – недоумевая, с чего сестра так злится, сказал Игнат.

– У тебя же был ребёнок, – беря свою драконью ипостась под контроль, сказала Аглая. – Ты с ней как… нянек нанимал или сам возился?

– Сам, конечно, – самодовольно ответил Игнат. – Какую красавицу и умницу вырастил, поднял, а?

– А напомни, это не она сына Горыни, Даньку, чуть не убила?

– Это был не мой косяк! Не мой! – завопил Игнат. – Это её природа змеиная, потому как она – не драконша оказалась и не человек, а змеища подколодная… То есть морская. Но растил-то я её как родную дочь, и никогда не учил убивать Данек и прочих… драконов и людей.

– Ну более или менее, – Аглая плюхнулась в кожаное кресло и с усталым видом потёрла глаза. – Короче, брат. Слушай. Я вызову няню из Кипятилино, понял? Но раньше, чем через сутки, она не приедет. А мы с Сёмой уезжаем рано утром, у нас оплаченный круиз и я не собираюсь его пропускать. Это тоже понятно, да?

– Не очень, – нахмурился Игнат, подозревая неладное.

– Ты на хозяйстве, придурок! И если что-то с моими внуками случится за это время – я тебя загрызу.

Игнат посмотрел на сестру с подозрением.

– И всё?

– Что – всё?

– Просто день посидеть с двумя карапузами? И ты меня вроде как после этого простила?

– Может быть, – сказала Аглая. – В любом случае, есть условия и правила. Во-первых, больше ты так неожиданно на наши головы не сваливаешься. Предупреждай.

– Понял.

– Во-вторых, больше никого тут не трогаешь. К няньке не пристаёшь, домработнице под юбку не лезешь, и я не знаю… Повара не соблазняешь. Тут ясно?

– Ясно, особенно с поваром.

– Повара на самом деле нет, но вдруг появится, – сочла нужным добавить Аглая. – Домработница приходит с утра и уходит вечером, чтоб ты знал. Ей сорок пять, и не вздумай с нею заигрывать. Послушай, ты столько лет живёшь бок о бок с людьми, а не понимаешь, как они устроены…

– Я понимаю! Отлично устроены, особенно женщины. Зря мы, что ли, имеем вторую ипостась как у них? Экономно для существования и… удобно для спаривания!

– Игнат! Ты что, тупой? Не спаривайся ни с кем из обслуги, понял?

– Понял. Это все условия, что ли?

3.1

– Ну нет, так просто не отделаешься. В-третьих, за детьми глаз да глаз, чтобы ничего не сотворили за время моего отсутствия. Буду звонить, проверять. Ванька тоже, скорее всего, как минимум пару раз позвонит, понял? Но даже когда приедет няня, вся ответственность за них – на тебе.

– Почему? Ведь няня…

– Потому что, дорогой братец, няню эту я проверить не смогу, я её в глаза не увижу. Будешь смотреть и за няней, и за внуками. Всё на тебе. Я серьёзно. Буду звонить и проверять, по видеосвязи.

– Хорошо, – согласился Игнат.

Что он, няню не проконтролирует, что ли? Да одно удовольствие будет: гипнозом её подчинить и контролировать в своё удовольствие.

– И в-четвёртых, Игнат. Это, конечно, может и не понадобиться, но всё-таки. Время от времени в долине появляется дикий дракон. Совсем дикий. Наша с Сёмой работа его отгонять. Бить нельзя, убивать нельзя: дракон всё-таки.

– Ну да, мы, драконы, редкие твари, – слегка пошутил Игнат.

– Поэтому прогоняем, ну иногда слегка нахлобучку делаем, но там, честное слово, больше пара, чем огня. Появляется он не то чтобы часто, может быть, раз в год. Обычно где-то ближе к новогодней ночи, так что мы, скорее всего, вернёмся и тебе не придётся с этим разбираться. Но я не могу тебя не предупредить. Если он появляется, срабатывает вот эта штуковина, – Аглая показала маленькую, похожую на игрушку, рацию с двумя кнопками и коротенькой антенной. – По ней с тобой связываются здешние околоточные, говорят, где пролетал дракон. И ты обязан вылететь, отогнать его от города и вернуться. Иначе он устроит разрушения. Вот теперь всё.

– Итого четыре, – Игнат показа четыре пальца. – Несчастливое число какое-то. Давай в-пятых!

– Ну если тебе уж так хочется, то… В-пятых, братец, Светка в последнее время подаёт надежды. Если так пойдёт, вызывай меня. Без меня она на крыло не встанет.

– Что?! – заорал Игнат. – Как на крыло? Так рано?!

– Ничего, это в один день не случается. Иногда месяца три проходит между первыми признаками готовности и становлением. Но всё же поглядывай тут.

Игнат Степаныч вытер несуществующий пот со лба.

– Я надеюсь, что твоя Светка разумный детёныш, – сказал он.

– На всякий случай ничем её не волнуй. Сам знаешь, сильные эмоции…

– Приводят к всплескам энергии, которые ускоряют процесс, – уже полностью серьёзно сказал Игнат. – Знаю.

Всё, что касалось драконов, он понимал куда лучше, чем то, что происходит с людьми.

Ранним утром он даже нашёл в себе силы подняться и попрощаться с сестрой и её мужем. Пообнимались. Игнат выслушал ряд наставлений. Вытерпел напоминание вчерашних условий. Да, да, не соваться, не спариваться, быть наготове, ждать няню.

Наконец, Аглая и Семён уехали. Игнат проверил, работает ли умная сеть, выдал детям по планшету, хотя им строго ограничивали время с устройствами до двадцати минут в день. И лёг обратно спать.

Он точно знал, как достичь тишины и покоя, а двадцать минут или двадцать часов дети проведут, общаясь с «Калинками», его как-то не колыхало.

Фрагмент 1. Аглая Степановна

– Ты точно ничего не забыла, Аглая? – спросил Семён, выруливая на трассу.

Отсюда им предстояло доехать до побережья, потом вдоль него на поезде до берега Синего моря, более тихого, чем Таврийское. А там пять дней на пароходе… Аглая зажмурилась и улыбнулась.

– Ничего не забыла.

– А нянька точно приедет? – Семён слегка нахмурился. – Твой брат немного так себе вариант, чтобы бросить с ним малышей.

– Конечно, нянька приедет. Но только не сегодня вечером, а завтра утром. Не бойся, я попросила Ираиду Автандиловну приглядеть за домом, заплатила побольше, она просто сделает вид, что её нет. Пусть Игнат почувствует ответственность.

– Он эгоист и ничего не почувствует, – проворчал Сёма.

– Не порти мне настроение, – фыркнула Аглая. – Всё с ним нормально. Он, как и мы, дракон. Все драконы думают в первую очередь о себе – но при одном условии.

– Если не надо думать о детёнышах, – кивнул Семён. – Наверно, я забыл. Ванька с Машкой слишком взрослые. Давай подумаем о том, чтобы завести ещё малыша?

– Пока мне хватает внуков, – усмехнулась Аглая. – Но если будет не хватать, обещаю подумать.

– А если Игнат…

– Ираида Автандиловна их не бросит, Сёма. Ни Светку с Ромкой, ни Игната. Ты же знаешь, волчицы очень верные.

– До первого леса, как говорится, – проворчал Семён.

– Ты не прав. Выключи свою тревожность, Сёма. Мы едем отдыхать!

Аглая откинулась на подголовник, сомкнула веки и с улыбкой задремала. Дорога казалась безмятежной и успокаивающей. В груди ничего не ёкало. А сердца у драконов чуткие, интуиция у них превосходная. Аглая всегда своему сердцу верила, и оно её ни разу не подводило, не обманывало.

Аглая Степанова Пылаева - старшая сестра дракона Ермолаева. Замужем за Семёном Пылаевым, единственным известным толстым драконом Руссийской Империи.
Мать Ивана и Марии, бабушка Ромы и Светы. 200 лет, из которых половину счастлива в браке.

ГЛАВА 4. В которой Ярослава Малинина пытается управлять гневом

Ярослава Малинина вышла от психотерапевта в крайнем раздражении. Работа над самоконтролем! Управление гневом! Как же это всё утомляло…

– И бросайте курить, – напоследок сказал этот гнусный тип.

– Я не курю, – в который раз напомнила Ярослава.

– От вас дымом несёт, как от паровоза, – в который раз не поверил психотерапевт.

– А может, я кочегаром работаю, – огрызнулась Ярослава и, уходя, не забыла хлопнуть дверью.

Ещё чуть сильнее бы приложила, и дверь бы слетела с петель, а так только слегка треснула.

Идя по сырым и мрачным улицам Кипятилина, Ярослава хмуро смотрела по сторонам. Хотелось зим, настоящей, уютной, с белым снегом, неповторимой декабрьской красотой, особенно вечером, и главное, с той самой тишиной. Когда снежинки падают беззвучно и ждёшь волшебства.

Слово «волшебство» с некоторых пор было выделено психотерапевтом в раздел «спусковых крючков». Это означало, что вспышка неконтролируемой ярости следовала сразу за произношением этого слова. Чем ближе к Новогодью, тем чаще Ярослава его слышала. И злилась.

– Ну а как не злиться? – спросила она у себя, свернув с Горного проспекта в Гномов переулок. – Бесит же! Какое тут волшебство? Где? Сырость, слякоть, холодный ветер – есть. Унылая погода – есть. А дедов Морозов настоящих нет, только ряженые! Они даже снег приманить не могут, не то что там чудесами город обеспечить!

Гномов переулок заканчивался лечебницей «Кипящий ключ». Туда-то и направлялась Ярослава. Перед началом работы можно позволить себе получасовую ванну в горячем источнике с видом на заснеженные вершины, а потом, может, ещё полежать немножко в тёплой грязи, после чего собраться, ополоснуться и пойти целый день сидеть за стойкой администратора.

Всё-таки, когда работаешь в «Ключе», надо пользоваться преимуществами этого места.

– Малинина, – заступила ей дорогу вторая администратор, – ты чего пришла?

– На работу, – моргнув, сказала Ярослава.

– Ты совсем, что ли, сбрендила? У тебя же отпуск. Я же точно помню: с пятого декабря.

– А сегодня разве не первое? – опешила Малинина. – Уже пятое?!

– Всё Синегорье и вся Таврика вроде уже в пятом декабря живут. Да и, поди, Империя вся тоже, – пробурчала коллега, недолюбливавшая Ярославу. – Я не исключаю, что где-нибудь в этом большом мире ещё первое декабря, но это маловероятно.

– А можно, я всё-таки…

– Если ты за счёт санатория опять решила грязевую ванну принять, то нет, нельзя, – сказала администраторша. – Иди, Малинина, отдыхай уже. На той неделе кто отдыхающим хамил? Вчера кто директора к лешему послал?

– Да хоть к троллям горным, – вздохнула Ярослава, – всё равно ж вернётся и такой: «Девочки! Почему в банном комплексе полотенца не по цвету разложены, а по размеру? Почему стульчаки в туалете не подогреты? А почему, девочки…»

– Заткнись, Малинина, – побагровела от сдерживаемого смеха администраторша. – Сейчас он появится и обеим нам люля-кебабов навешает.

– Да хоть чебуреков. Пусти хотя бы в источнике минут десять полежать, расслабиться. Мне психолог расслабляться велел, у меня и справка есть.

Но коллега сказала: не положено. И выставила Ярославу, как будто неродную. Теперь уже и злости не было, одна только горькая, скучная безысходность. Тогда Малинина немножко подумала, вернулась домой, села в ярко-красную самоходную повозку с кожаным верхом и завела движок.

– Отпуск так отпуск, – буркнула она. – Поеду тогда в Чайников. Там хотя бы снег обещали.

***

Лакированная самоходная тележка «Финист», пыхтя мотором, взобралась по горной трассе на пресловутый «тёщин язык» и там, на раздвоённом кончике, застыла, словно не зная, что дальше делать. Следовало раньше подумать, что «Финисты» названы так скорее в насмешку, летать уж точно не могут, да ещё и плохо тянут в гору. А до спуска оставалось ещё немало.

– Тьфу ты, – вспылила Ярослава и стала терпеливо считать до десяти, чтобы умерить гнев.

В руководстве по управлению эмоциями было сказано, что считать надо медленно и вдумчиво, представляя что-нибудь миленькое, приятное. Ярослава выбрала снежинки, но от их счёта ничего не изменилось. Тогда она досчитала до двадцати, до тридцати. Заснеженные далёкие вершины Резного хребта дразнили неприступной белизной. Тут, на перевале, пошёл унылый дождь. «Калинка» на умной карте показывала десятки вёрст в любую сторону до ближайшей автостанции, заправки, ремонтной мастерской, просто до жилья. Карта двигалась, показывала пути-дороги, другие самоходы, довольно далеко – полицейский пост, но никакого чуда ниоткуда ждать не приходилось: Ярослава застряла.

– Тьфу, – на этот раз она прямо по-настоящему сплюнула, и слюна, упав на дорожное покрытие, вскипела и испарилась, оставив после себя едва различимый запах серы.

Убедившись, что поблизости никаких машин и людей нет, а только скачут вдали по скалам какие-то козлы, Ярослава отошла от своей многострадальной самоходки и раскинула руки в сторону. От краешка трассы до следующей дороги шёл отвесный обрыв. Закрыв глаза, Ярослава шагнула за бортик ограждения и полетела вниз. Уже через секунду распахнулись два кожистых красных крыла.