Драконьи булочки

Глава 1

– Да что ж это делается? Благородную даму да по лицу, как какого извозчика!

Следующий удар отбросил причитающую домовичку в сторону, и маленькая домашняя помощница расплакалась. Кевин снова замахнулся на меня – прижимая к лицу носовой платок, я отступила так, чтобы между нами был диван гостиной.

Тот самый, на котором несколько минут назад Кевин лежал с какой-то растрепанной блондинкой в самой что ни на есть откровенной позиции. Когда я вошла, он как раз решил поставить блондинку по-собачьи, в свою излюбленную позу.

От стыда и горя мне хотелось кричать.

Все это время я, глупая, думала, что у нас счастливая семейная жизнь. Что мы искренне любим и уважаем друг друга.

И теперь все это смыло грязной водой измены, которую пока еще муж выплеснул мне в лицо.

Кевин никогда меня не бил. И вот ударил по лицу и по душе.

– Вот как ты, оказывается, навещаешь больную матушку! – бросила я, и Кевин даже зашипел от злости. – А я еще думаю, что она слишком часто начала болеть!

Госпожа Дорнан, моя свекровь, спустилась со второго этажа на шум как раз в тот момент, когда Кевин меня ударил. Сейчас на лице свекрови, которая наблюдала за скандалом, не было ничего, кроме нескрываемого удовольствия.

Она была счастлива. Торжествовала.

Старая дрянь ненавидела меня просто за то, что я жила на свете. Хорошо сказала обо мне только однажды:

– А, она свалилась с лестницы и чуть не расшиблась? Хорошо!

Я была незавидной парой для ее обожаемого сыночка – моя свекровь считала, что Кевин должен жениться как минимум на принцессе. Кроме титула, у меня был только маленький домик в деревне, да пекарня со скудным доходом. Но Кевину хотелось стать не просто солидным деловым человеком, но еще и лордом – а свадьба на бесприданнице была отличным выходом. Принцессы-то на него не даже не оборачивались.

Он считал, что вытащил меня из грязи – и думал, что по этой причине я буду молчать и терпеть все, что он только захочет.

– Не тебе решать, куда он ездит! – прошипела свекровь. Блондинка, прикрывая пышные телеса покрывалом, отбежала в сторону – встала у лестницы, испуганно переводя взгляд с Кевина на меня.

Даже в спальню ее не пригласили. Хорошо хоть не на коврике у двери пользовали.

– Мне, пока я его законная жена! – отрезала я. – Но это ненадолго. Подаю на развод, сегодня же!

Кевин и его мамаша расхохотались, словно мне удалась особо смешная шутка.

– Развод? – повторили они хором, и Кевин продолжал: – Опомнись, дура! На что ты жить будешь? Я все тебе купил, начиная с панталон!

– Как будто до этого я ходила голая и босая! – парировала я. Да, мягко говоря, до свадьбы я не была богачкой – но и нищенкой, которая благодарит за сухую корку, меня бы никто не назвал.

На какое-то мгновение в скандале возникла пауза. Я схватилась за голову, благодаря Небеса за то, что мы не успели завести детей. Сейчас я могу уйти. Просто уйти и не оглядываться. Выбросить из жизни три года нашего брака и забыть их, как страшный сон.

– Решила разводом пугать? – свекровь уперла руки в бока, став не благородной леди, а бойкой бабенкой, которая когда-то торговала рыбой и чудом умудрилась охомутать финансиста и подняться выше Мингамунского рынка. – За брак надо цепляться! Обеими руками! Тем более за такого, как Кевин!

– За какого “такого”? – устало спросила я. – За того, который шлюх даже до спальни не доводит?

Девица пискнула было, что она не шлюха, но я посмотрела так, что она мигом заткнулась.

Нет, я не должна кричать о разводе – жене положено молча терпеть всю грязь, которую муж выльет ей на голову. В Минарском королевстве так принято: незамужняя девушка или разведенная женщина не считаются полноценным человеком. Нет, ты, конечно, можешь не выходить замуж или разводиться, никто не отнимает у тебя права на выбор – но будь готова к всеобщему презрению и осуждению. К поджатым губам соседок и закрытым дверям в порядочные дома. К исчезающе малой возможности устроиться на работу.

Я понимала, на что иду. Но знала: если сейчас я сделаю вид, что ничего не случилось, то дальше будет только хуже.

Кевин станет водить шлюх не в дом своей матери, а в наш. И будет бить меня еще сильнее, если я посмотрю на него не так.

Ну уж нет. Я это терпеть не собираюсь.

– У нас был деловой союз, Кевин, – устало сказала я. Сумела взять себя в руки, сжать душу в кулак и не плакать. – От меня ты получил титул, я от тебя – деньги. Брачные обеты – это официальный договор, и ты его нарушил. Как относятся к предателям в деловых кругах?

– Да кто ты такая, чтобы… – начала было свекровь, но я презрительно бросила:

– Вот именно. Я Джина Сорель, леди Макбрайд, подаю на развод и отзываю свой титул. Будешь снова господин Дорнан. Титул лорда ты утратил, когда залез на эту потаскуху.

Кевин все понял сразу – и рванул ко мне, чтобы новыми ударами выбить все мысли о разводе. Но споткнулся об упавшую домовичку, которая по-прежнему причитала на полу, растянулся на ковре, и я не стала тратить времени даром.

Вылетела из дома в ветер и метель, бросилась по дорожке к поджидающему экипажу. Свекровь – теперь уже надо называть ее бывшей – выбежала вслед за мной, но преследовать не стала: остановилась на ступеньках и заорала:

– Да ты с голоду сдохнешь без моего сына! Дрянь неблагодарная!

Я не ответила. Выбежала за ворота, почти прыгнула в экипаж и приказала:

– Вокзал Гатери, скорее!

И только потом, когда извозчик хлестнул лошадку, поняла, что у ноги жмется что-то мягкое.

***

Опустив глаза, я увидела домовичку, которую ударил Кевин – в черном платье с таким же черным передником, она была неразличима во тьме.

– Ты решила поехать со мной? – спросила я, стараясь говорить спокойно и ласково. Домовичка издала глубокий прерывистый вздох и откликнулась:

– Если вы возьмете меня, леди Макбрайд. Я буду вам верной помощницей, обещаю!

Я подхватила ее на руки, усадила на колени. Домовые и домовички похожи на изящных кукол – маленькие и аккуратные, они обладают домашней магией, которая помогает им хлопотать по хозяйству и в две руки делать то, что сделали бы трое слуг. На Макбрайдских пустошах люди живут скромно и небогато, все делают сами, лишь изредка нанимая прислугу, так что домовых я увидела только тогда, когда вышла замуж и приехала в столицу.

Глава 2

Оран пришел через четверть часа. Встал в дверях и, глядя не на меня, а куда-то в сторону, произнес:

– У меня десять минут. Через десять минут надо вынимать бублики с яблоками из печи.

Я понимающе кивнула. Ощущение какой-то неправильной странности усилилось – и к нему добавилось чувство, будто мы с Ораном уже где-то встречались.

Хотя это, конечно, невозможно. Когда я приехала в столицу, он ее уже покинул. Но Оран казался мне знакомым, а не чужаком, которого я вижу впервые.

Это было необычное, теплое чувство. Оно будило во мне что-то давно забытое.

– Зависит от вас! – улыбнулась я. – Я Джина Сорель, хозяйка пекарни. И чем быстрее расскажете мне правду, тем быстрее пойдете к бубликам.

Алпин поставил на мой стол чашку кофе и встал в дверях, оттеснив Орана в середину кабинета – так, чтобы он понял: выйти просто так ему не дадут.

– Я всегда говорю правду, – ответил дракон тем же отстраненным голосом, и мне вдруг сделалось жаль его.

Он потерял все. Дом, друзей, семью – а у драконов очень устойчивые семейные связи, почти как у гномов.

Он жил со своей потерей. Нашел отдушину в труде. Пытался выстроить мир заново.

– Тогда кого вы убили? – поинтересовалась я.

Лицо Орана дрогнуло, и в нем из-за отстраненности каменной статуи вдруг проступило что-то очень живое, горячее и печальное. Потом оно растаяло, Оран по-прежнему смотрел не на меня, а в сторону со спокойным равнодушием.

Словно маску приподнял и тотчас же вернул на место.

– Это мое дело и моего дома, – ответил он. – Все документы я предоставил, прочее никого не касается.

– Касается, еще как, – хмуро сказала я. – Вы убийца, а я вас подпускаю к еде. Вдруг отравите весь поселок? Шеф Ристерд мигом притянет меня за соучастие.

Оран наконец-то посмотрел мне в лицо, и в его глазах заполыхала ярость. Мне впервые сделалось жутко – я поняла, что все это играла с огнем. И откуда мне знать, как крепки цепи, которые удерживают его от оборота?

– Не смейте мне такого говорить, – отчеканил Оран. – Вы не имеете права! Как вам вообще могло такое прийти в голову?

Алпин легонько, но очень выразительно толкнул его в спину.

– Ты не забывай, голуба душа, с кем разговариваешь, – посоветовал он. – Леди Макбрайд захочет – и выкинет тебя из поселка. И ни один дом на пустошах не откроет тебе двери. Забыл, как сюда пришел, голый и босый?

– Я ничего не забыл, – отрезал Оран. Сейчас он даже сделался выше ростом. – И вам советую не забывать: я никогда не испорчу то, что готовлю. Слово чести.

– А она у тебя есть? – удивился Алпин, но я махнула на него рукой: помолчи.

– Хорошо. Но я должна знать. Это не выйдет за пределы моего кабинета, – я сделала паузу и добавила: – Слово чести.

Оран молчал. Воцарилась тяжелая, очень болезненная пауза – и Элли, которая все это время сидела в уголке, спрыгнула с дивана и подошла к дракону.

– А вы настоящий дракон? – спросила она с нескрываемым интересом. Оран кивнул, не говоря ни слова.

– А как вы решили печь пирожные? Ну просто драконы обычно ворочают крупными делами, у них колониальные компании, золотодобыча… а у вас пирожные. Они очень-очень вкусные, правда! Госпожа Джина, скажите!

– Правда, – кивнула я. – Вы замечательный кондитер, Оран, и я хочу дальше работать с вами. И доверять вам.

Оран нахмурился, словно наш разговор причинял ему боль. Словно каждое слово вонзало иглу в его душу.

– Кулинария это вид творчества, – нехотя ответил он. – Отражение души в чем-то, что ты несешь людям. Смею надеяться, у меня не самая плохая душа.

– И вы несете очень вкусные пирожные! – заверила его Элли. Она запрыгнула на его ботинок, встала на носочки и дотронулась до кончиков пальцев; Оран вздрогнул и сложил руки на груди, но домовичку это не обидело – Элли по-прежнему смотрела на дракона с теплом. – И я не верю, что человек, который печет такие пироженки, злодей. И леди Макбрайд тоже не верит. Ведь правда, леди Макбрайд?

Домовичка поняла, что я добрая госпожа – разговорилась, стала вести себя не так скованно, как столичный этикет предписывает слугам.

– Не верю, конечно, – согласилась я. – И не говорила, что вы злодей. Но мне нужна правда.

Оран тяжело вздохнул.

– Извольте. Я убил своего брата. Ударил его, он упал и разбил голову об угол стола.

Мы с Алпином переглянулись. В глазах Элли появился страх. Такого поворота никто не ожидал.

– Почему же вы поссорились? – спросила я, когда справилась с волнением.

– Мой брат владел фармацевтической компанией, – нехотя ответил Оран, по-прежнему глядя куда-то в сторону. – И поставил в больницы лекарства с упущенным сроком годности, не желая тратить деньги на их отзыв и переработку. Несколько человек погибли… за это я его и ударил. Я не хотел убивать. Но и сдержаться тоже не смог.

Я помнила тот случай – газеты шумели несколько месяцев о гибели людей от просроченных лекарств, но драконам это было как с гуся вода. Не хотите брать лекарства у драконов – лечитесь святой водой и молитвой, можете еще подорожник приложить. Потом это дело замяли, как обычно заминают все, в чем участвуют большие деньги.

– Получается, вы герой, – сказала я. – Вам нечего скрывать и нечего стыдиться. Спасибо, что рассказали.

– Бублики подгорят, – ответил Оран и повернулся к дверям. Алпин отступил в сторону, дракон вышел и почти бегом бросился по лестнице вниз.

– Ну вот видите, какой он, – вздохнул Алпин. – Со странностями парень, но булочки у него просто огонь.

Я понимающе кивнула.

– Ладно. Будем жить дальше. Принеси-ка мне пока отчеты за этот год.

***

Что ж, пора браться за дело всерьез. Как раз не останется времени на печальные мысли.

Вручив Элли ключи, я отправила ее в дом, чтобы все там привести в порядок. Домовичка убежала, вернулась через час и сказала:

– Я прибрала, кухню отмыла, печь протопила, белье простирала, коврики вытряхнула, окна блестят!

Глава 3

Потом заглянул шеф Ристерд, и в пекарне будто еще одну лампу зажгли – он был рыж, волосы стриг не по-форменному, а как придется, и больше напоминал не полицейского, а кулачного бойца. Темно-синяя форма едва не трескалась на широких плечах, а по сбитым костяшкам было видно, что шеф кого-то недавно приводил в чувство.

– Добрый вечер, шеф! – улыбнулась я. Алпин поклонился, даже Большой Джон выглянул, а Оран не счел нужным приветствовать полицию – даже не выглянул в торговый зал.

– Привет, Джина, – Ристерд провел ладонью по лбу, и Алпин сразу же протянул ему заранее заготовленный пакет с выпечкой. Большую его часть составляли мясняшки. – С приездом! Что, уже успела сцепиться с бабами?

Я устало вздохнула.

– Успела. Меня тут уже как только не обозвали. И такая я, и сякая, и растакая.

Шеф заглянул в пакет, довольно кивнул.

– Ну, бабью-то нашему лишь бы поорать со скуки. Ладно, оштрафую за витрину, сразу притихнут. Ты вот что скажи: из-за твоего развода у поселка будут проблемы? Староста Кимбер сейчас в Аркамере, спину лечит. Я вместо него, за всех отвечаю.

Я неопределенно пожала плечами. Кевин, разумеется, будет рвать и метать из-за того, что я откусила половину совместно нажитого. Но кто его знает, как далеко он зайдет?

– Смотря что вы подразумеваете под проблемами.

– Твоего муженька. Если он приедет тебя убивать или пришлет парней, которые убьют, я должен быть к этому готов.

Ристерд кивнул в сторону одного из столиков, я прошла к нему и, когда мы сели, шеф негромко произнес:

– По поводу своего пекаря ты в курсе?

Я снова пожала плечами. Пусть рассказывает, а я решу, в курсе я или как.

– Изумительные булочки, – улыбнулась я. – И круассаны хороши.

Шеф очень выразительно посмотрел на меня, будто советовал перестать кривляться и быть посерьезнее.

– Во-первых, он дракон. Во-вторых, с проклятием. В-третьих, братоубийца, – сообщил он. – В-четвертых, сам по себе странный тип. Угрюмый, ни с кем особо не общается, живет своей жизнью. Как думаешь, кого наймут тебя прибрать, если что?

Я развела руками.

– Вряд ли кого-то из местных, – ответила я, удивляясь: неужели всерьез обсуждаю с шефом полиции свое убийство?

Впрочем, незачем удивляться. Ристерд из тех, кто всегда готов к худшему – именно поэтому в Шине и окрестностях царит относительное спокойствие.

– Как знать! Если что, ему терять нечего, – сказал Ристерд. – В общем, намёк мой ты поняла. Веди себя спокойно, будь настороже, если что-то подозрительное, сразу же говори мне. Много ты забрала у мужа?

Я склонила голову к плечу с самым невинным видом.

– Шеф, ну с чего вы вообще решили, что я что-то забрала? Я приехала даже без чемодана!

Ристерд выразительно завел глаза к потолку, словно хотел сказать “Мне-то не ври”.

– Без чемодана. Но с банковским бумажным пакетом. А раз так, значит, заглядывала в банк – зачем? Отделила свой кусок. Ну и вообще, разве хоть кто-нибудь с пустошей когда-то упускал свое? Тут народ не такой. В сейф убери все, да закрой понадежнее.

– Спасибо, что предупредили, – вздохнула я. – И за заботу.

– Больно ты мне нужна, заботиться о тебе, – фыркнул Ристерд и кивнул на пакет с выпечкой. – У меня вон, три сопли дома, мал-мала меньше, и вдовею второй год. Есть, о ком заботиться. Но если тебя бывший муженек прибьет, не дай Бог, конечно, у всего поселка будут проблемы, у меня в первую очередь, что не уследил. А оно мне надо?

– Не надо, – согласилась я. – Спасибо. И соболезную вам. Не знала, что Эва умерла.

Ристерд вздохнул. Со своей Эвой, похожей на хрупкую тростинку, он встречался со школы и любил ее всем своим хмурым сердцем. Когда они гуляли вместе по поселку, то были похожи на сказочных Царь-гору и Березку, которая проросла среди камней.

– Тяжелые роды, – угрюмо ответил он. – Ее бы и в столице спасти не успели. Он, кстати, – Ристерд кивнул в сторону витрин, – отдал свой защитный артефакт, чтобы ее вытянуть. Драконий, мощный. Но нет, не получилось. Божья воля сильнее артефакта…

Я сочувствующе погладила его по тяжелой руке. В носу щипало.

– Мне правда очень-очень жаль, шеф.

А Оран меня приятно удивил. При всей его замкнутости и молчаливости, он сразу же пришел на помощь, как только это потребовалось. Драконы создают артефакты для привлечения денег, для роста сил, для укрепления здоровья – и Оран просто взял и отдал то, что, возможно, могло бы спасти его жизнь во время зимних болезней.

Он был хорошим. Чем больше я его узнавала, тем сильнее в это верила. И весь его отстраненный облик казался мне только маской – почему бы и не носить ее, если ты изгнанник с проклятием?

И нет, он не будет меня убивать. Теперь, узнав о смерти Эвы и отданном артефакте, я в этом не сомневалась.

– Знаете, что? – улыбнулась я. – У меня есть замечательная домовушка. Если вам нужна помощь по хозяйству, я разрешу ей приходить к вам по средам и воскресеньям.

Ристерд посмотрел так, словно я сумела его по-настоящему удивить.

– Домовушка? Что за диво такое?

Я позвала Элли – когда та с веселой готовностью прибежала на зов, шеф даже откинулся на спинку стула, рассматривая ее с нескрываемым изумлением. А домовушка замерла, глядя на него с испугом – наверно, никогда не видела таких высоченных людей.

– Это Элли из дома Черники, – представила я. – Моя домовая. Конечно, насовсем я ее вам не отдам, у меня же и свой дом есть. Но по средам и воскресеньям – извольте, она вам поможет.

– А ну-ка, барышня, изволь забраться, – Ристерд протянул лопату своей ладони, и Элли, дождавшись моего кивка, с легкостью запрыгнула на нее и сделала книксен. Шеф поднял ее повыше, рассматривая с любопытством ребенка.

– Ну, как есть кукла, – с улыбкой произнес он. – Что ж ты умеешь?

– Все домашние дела, – с достоинством ответила Элли и, подняв ручки, поправила фуражку Ристерда. Та сразу же наполнилась сиянием, небольшое пятнышко на ней растаяло без следа, а козырек засиял. – Вот, теперь чисто.

Глава 4

Я оперлась о калитку. Некоторое время стояла, глядя, как мелкие снежинки кружатся в свете фонаря.

Мы с Кевином уже были приглашены на новогодний бал к семье Эштон, знаменитым торговцам колониальными товарами. Кирк Эштон взял в жены такую же, как я – молодая, из всех богатств красивые глаза, пышные волосы и титул. Интересно, примет ли он Кевина без жены и уже не лорда? Интересно, вспомнит ли обо мне Ева Эштон, или я проплыла тенью в ее мире и растаяла без имени и воспоминаний?

Для своей матери Кевин заказал бриллиантовую парюру. Даже ювелир поражался: у него редко бывали настолько щедрые и большие заказы. Но Кевин не жалел денег, когда нужно было кому-то пустить пыль в глаза.

Утром портниха должна была принести мне новое платье: насыщенно синее, с открытыми плечами и серебряной вышивкой на лифе. Мне не очень нравился такой фасон, но Кевин настоял. Хотел показывать меня в свете, как свою игрушку, а игрушке надлежало быть красивой. Самой-самой.

Все это было моим миром еще вчера днем. Вчера вечером моя семейная жизнь рухнула и рассыпалась. А сегодня я стою на окраине королевства, меня хотят убить, снова идет снег, и отвергнутый дракон предлагает мне помощь.

Голове есть, от чего идти кругом.

– А что взамен? – спросила я. – Ты будешь меня защищать… и чем я могу тебя отблагодарить?

Я не привыкла, что помогать могут бесплатно. В столице так не было принято. Любая помощь имела свою цену, и лучше узнать ее прежде, чем примешь. Оран посмотрел снисходительно и грустно.

– Ничем, – ответил он, и его голос прозвучал очень искренне. – Я это делаю потому, что могу. Вот и все. Ну и не буду отрицать, ты кажешься мне хорошей женщиной. А хороших людей нужно поддерживать. Особенно в беде, такой, как у тебя.

Я вздохнула.

– Это полностью разрушит нашу с тобой репутацию.

Дракон неопределенно пожал плечами.

– Можно подумать, она у нас с тобой безупречна, как у его величества.

Послышался скрип, дверь открылась и на крыльцо выглянула Элли. Домовичка ежилась, стягивая на груди то, в чем я признала старую-престарую материнскую шаль.

– Миледи, не изволите ли зайти в дом? – спросила она. – Очень уж холодно!

– Да, на пустошах климат суровее, – согласилась я и вдруг почувствовала, что стою на проведенной кем-то невидимой черте. Перешагну ее – и жизнь изменится.

Оран прав. Если меня один раз попробовали убить, то и второй не заставит себя долго ждать. А местным сплетникам неважно, где я буду жить, они все равно придумают, как смешать меня с грязью.

– Фактически я еще замужем, – сказала я. – И мой муж может использовать против меня то, что мы с тобой живем вместе.

– Живем, – согласился Оран. – Но не спим же. Ты наняла меня своим охранником, после сегодняшнего нападения это неудивительно. Было бы странно, если бы ты решила жить одна в доме на тихой улице. Так каков будет твой ответ?

Я вздохнула.

– Проходи.

Мы вошли в дом, и некоторое время я просто стояла на пороге, глядя по сторонам. Весь первый этаж занимала большая гостиная, соединенная с кухней: когда-то мы готовили в этой печи и накрывали ужин на этом столе из темного дерева. Как тепло, как ярко горели лампы, которые зажигала мама, какими веселыми были истории и сказки, рассказанные отцом! А вот здесь, у окна, он ставил новогоднюю елку, и мы все вместе украшали ее красными бантами, пряниками в серебряной обертке и орехами, выкрашенными золотой краской! А на подоконнике всегда спал кот, старый толстый Томас, и я гладила его, а он сонно жмурился, зевал и мурчал.

Ничего этого не было – ни моего замужества, ни измены Кевина, ни покушения. Я просто вернулась домой, в свою юность, к тому свету, который наполнял ее раньше и почти погас за время в столице.

– Я приготовила картофель с горошком и медальонами из индейки, – сообщила Элли, открывая печь. Несколько движений пальцами по воздуху – и из печи выплыла сковорода, от которой поднимался такой ароматный пар, что в животе заныло.

– Оран теперь будет жить с нами, – сказала я, и дракон кивнул. – На втором этаже есть свободная комната…

– Лучше здесь, – перебил меня Оран и кивнул в сторону дивана. – Так я лучше услышу, если кто-то подберется к дому.

Элли понимающе кивнула.

– Я все устрою, – улыбнулась она. – А пока уделите время медальонам и картофелю. Приятного аппетита!

Провинциально сытный ужин был сервирован на наших тарелках со столичным изяществом. Умывшись и переодевшись в одно из платьев, которое я носила до замужества, я спустилась в гостиную и увидела, что Оран уже сел за стол.

Почему-то мне снова сделалось не по себе. Я никогда не думала, что в моем родительском доме появится какой-то мужчина. Особенно дракон. Особенно тот, кто готов меня спасать.

Все равно не понимаю, почему он это делает. Нет выгоды, которую Оран мог бы извлечь. И невелико удовольствие рисковать собой ради женщины, которую он знает всего один день.

– Кажется, я снова в столице, – улыбнулся дракон, когда я села и взяла вилку и нож. – Только там такая сервировка и такие завитки соуса.

Элли улыбнулась, и на ее щечках вспыхнул румянец. Домовичка ничего не сказала в ответ, но было видно, что добрые слова ей очень приятны. Не так уж много она их слышала раньше.

– Хоть бы ночь прошла спокойно, – поежилась я. За окнами царила тьма, на улице никого не было. На пустошах не принято вешать шторы на окна – мол, порядочным людям нечего скрывать и прятать от соседей – и сейчас мне было не по себе. Мы сидели в глубине дома, но все равно были открыты тому, что могло прийти из сердца ночи и увидеть нас.

– Надеюсь! – беспечно ответил Оран. Ел он спокойно, наслаждаясь каждым кусочком, и я тоже успокоилась.

Я не одна. И не сдохну с голоду, как бы этого ни хотелось Кевину и его мамаше. Все у меня будет хорошо. И в гостиной будто бы стало светлее.

Да. Точно стало.

Я удивленно отложила вилку, глядя на Орана. Он нахмурился, положил ладонь на грудь, и я запоздало подумала: это ведь дракон, он может весь дом спалить. Поди знай, как может сработать его проклятие…

Глава 5

Большой Джон мигом принёс стакан ледяной воды и с нескрываемым удовольствием выплеснул его в лицо свекрови. Та застонала, приоткрыла глаза и пролепетала:

- Подонки...

- Вот спасибо на добром слове, - ухмыльнулся Ристерд и покосился на Алпина, который пока так и не выпустил биту.

- Сопроводить поможешь?

Алпин склонил голову.

- Разумеется, шеф. Это мой долг как гражданина.

И, набросив на плечи щегольский полушубок, он без всяких церемоний вывел незваных гостей из пекарни.

А шеф подошёл ко мне и спросил:

- Может, мне проще тебя за железную дверь закрыть? Как ты приехала, так все и закипело.

- Они не заказывали моё убийство, - негромко сказала я. - Будь иначе, не прилетели бы сюда, не стали подставляться. Сидели бы в столице тихо.

Ристерд пожал плечами.

- Ничего нового я из ребят не выбил, - сообщил он, и я заметила новые ссадины на его кулаках. Да, информация в прямом смысле выбивалась. - Но связался со всеми окружными отделениями, и сегодня мы возьмем банду Гироламо. Тогда и отследим по пушинке, кто именно тебя заказал.

Он сделал паузу и спросил:

- В тех деньгах, что ты отжала, было твоё приданое?

Приданого у меня было почти по пословице: коса, веник и пятигрошник денег.

- Четыреста крон, - ответила я. - То, что отложили родители. Остальное - совместно нажитое имущество, все по закону.

- Ну, я не мог не спросить, - вздохнул Ристерд. - Ладно, пойду беседовать с твоей бывшей родней.

Оран все это время стоял молча. Когда шеф покинул пекарню, я обернулась к нему и призналась:

– Я страшно испугалась, Оран. Думала, ты и правда сейчас плюнешь в них огнем.

Дракон дотронулся до горла. Вид у него был усталый и больной.

– Я тоже думал, что плюну. В какой-то момент забыл о проклятии. О том, что огня больше нет.

Я взяла его за руку – а потом обняла крепко-крепко. Оран обнял меня, и так мы стояли несколько долгих минут. Я слышала биение его сердца, чувствовала огонь, который тек где-то в глубине тела, и мне давным-давно не было настолько спокойно и легко.

– Спасибо, что заступился за меня, – негромко сказала я. Вот так бы вечно стояла в кольце его рук, в тепле тела, в чувстве защищенности от всех бурь мира.

– За это не надо благодарить, – откликнулся Оран. – Потому что поступить иначе невозможно.

Большой Джон выглянул в зал и напомнил:

– Прости, друг, что прерываю романтику, но ты забыл про свои круассаны.

Мы с Ораном разорвали объятие, улыбнулись, и я сказала:

– Займусь пока счетами. И обязательно подумаю в сторону меню!

– Подумайте в сторону прикупить еще одно помещение, леди! – посоветовал Большой Джон. – У нас маленький зал для такого размаха. Здесь бы оставить пекарню с кондитерской, а вот в домишке по соседству расположить кафе.

– Хорошая мысль, – согласилась я. – Но лучше давай пока думать о недельных новинках. Я что-то пока побаиваюсь вкладывать крупные суммы. Особенно с учетом бойкотов и конкурентов.

– Можно и о новинках, – Большой Джон никогда не спорил с начальством. – С завтрашнего дня можем устроить неделю тарта в сметанной заливке. Люди сами готовят с местной ягодой, смородиной да черникой. А я бы свистнул Триггви Триггвиссону, он мой кум, так была бы нам поставочка манго как раз на неделю. Как думаете, придут к нам?

Идея мне понравилась. Манго и в столице считалось деликатесом, а уж на пустошах народ сбежался бы просто посмотреть, не говоря уж про купить.

– Свисти, – одобрила я и громко спросила: – Оран, ты умеешь готовить тарт?

Оран вышел к прилавку с таким видом, словно я спросила, носит он ложку с супом в рот или в ухо. В глазах плескался гнев – искренний, настоящий.

– Хочешь меня обидеть? – поинтересовался он. – Спроси такое еще раз.

– Я же пока не знаю, что именно ты умеешь готовить, – вздохнула я. – Вот и спросила. И спрошу еще раз, если потребуется.

Оран вздохнул.

– Да, я умею готовить тарт с манговым пюре. Но люди здесь скажут, что это очень дорогое лакомство.

Да, обитатели пустошей берегли денежки и очень редко пускали их на баловство. Зачем тебе фруктовый открытый пирог, если на ту же сумму ты сможешь купить кусок мяса для всей семьи?

– Нужна история, – пощелкал пальцами Большой Джон. – Например, что каждый тарт обработан артефактом на крепкое здоровье до самой весны.

Я нахмурилась.

– У нас есть такой артефакт?

Гном завел глаза к потолку.

– У нас такого артефакта нету. Но можно подумать, тут народ в них разбирается! Скажем, что есть. У меня зуб камнешмыга хранится, скажем, что это артефакт.

– А если кто-нибудь потом все-таки заболеет? – я устало вздохнула. – И снова я буду во всем виновата.

Большой Джон нахмурился, но тут же просиял.

– Тогда скажем, что тарт зачарованный. Кто его съест, тот будет счастлив в любви. Если болезнь можно доказать, то любовная любовь дело такое, неуловимое. Ну что, попробуем?

***

Я дала добро, и Большой Джон вышел из пекарни сотворить заклинательное письмо. У гномов своя магия, они ее никому не показывают и не делятся наработками, но я не сомневалась: к вечеру манго будет уже в пекарне. Самое главное, чтобы его не стибрили.

– Придется нам недельку пожить здесь, на втором этаже, – сказала я. – Буду караулить манго, а ты – меня.

Оран улыбнулся, кивнул и ушел к печи.

Алпин пришел к восьми, перевернул табличку на двери стороной с надписью “Открыто” и мы принялись раскладывать по полкам свежевыпеченные батоны, булочки и караваи хлеба. Первый покупатель пришел только к девяти – господин Пибоди, местный кузнец, взял пакет с караваями и заверил:

– Я все равно тут буду покупать, что бы там бабы ни орали и не планировали.

– А что орут? – поинтересовалась я.

– Орут, что из-за тебя в поселке убийцы появились, – ответил кузнец. – И что если бойкотировать твою пекарню, ты разоришься и уедешь. Но ты вон, залезь на дуб да и плюй на них сверху, и глупые речи не слушай.

Глава 6

- Ох, да что же это такое делается! Просто так взять и спалить чужую пекарню! Совести нет вообще! Обнаглели!

Обнаглели, это мягко сказано. И управы на них не найдешь. Дилан Боллиндерри скажет, что это было дело драконьего дома, и мне посоветуют заткнуться, ничего не требовать и не искать приключений. Никакая полиция, никакие суды не захотят связываться с драконами из-за пекарни на окраине королевства.

Вдова Тимоти энергично махнула рукой и приказала:

- Укладывайте её скорее на диван, бедной девочке нужен покой и отдых. Ричард, где ты там возишься, бездельник! Где твои лекарства, когда они так нужны?

Оран опустил меня на диван в гостиной, и Ричард торопливо начал готовить успокоительное.

- Негодяй, вы только подумайте! - вдова пришла к плите, поставила чайник и принялась смешивать заварку, как было принято на пустошах, с сухими травами. По дому поплыл горьковатый бодрящий запах. - То они нас кормят просроченными лекарствами. То теперь без хлеба оставили весь посёлок!

Я выпила смесь Ричарда, и губы заледенели от мяты. Но и дышать стало легче, а сердцебиение улеглось. Сев на диване, я сжала руку Орана и твердо сказала:

- Хлеб будет. Говорю же, я не оставлю людей без хлеба.

- Десять мешков муки, - вздохнул Большой Джон. - Десять мешков муки пропало. Пшеничной! Ржаной пять мешков. Соль, сахар... эх!

Если бы я не располовинила свой с Кевином счет, то сейчас была бы полностью разорена. Нужно восстанавливать пекарню, закупать новые запасы, заказывать противни… Алпин аккуратно поставил ящик кассы на столик и выразительно показал кулак Ричарду, который сунулся было посмотреть, что там.

- На небольшую закупку должно хватить, - сказал он. - Если я отправлюсь сейчас в Бри на оптовый склад, то к утру все привезу. Они и ночью работают.

Вдова только рукой махнула.

- Сиди уже! Не хватало ещё, чтобы ты на нервах да по ночному времени свалился куда-нибудь.

Вот они, Макбрайдские пустоши. В спокойные времена люди находят развлечение, скандаля друг с другом, но если приходит беда, все свары прекращаются.

Меня поддержат. Все не так уж плохо.

Я справлюсь. Во всяком случае, в это хотелось верить – иначе можно было ложиться и умирать.

- Надо пойти на пожарище, - сказал Оран. - Проверить, может, твой сейф уцелел. Там и мои бумаги были.

- Я видела, шеф Ристерд этим занялся. Выволок сейф и понес в участок. Там ничего не пропадет, - вздохнула Элли. Маленькая и несчастная, она прошла на кухню и в несколько движений расставила чашки, тарелки и печенье.

Я шмыгнула носом, стараясь не расплакаться. Пекарня, моя пекарня… Она осталась мне от родителей – и этот дракон отнял ее просто потому, что мог.

Кевин с мамашей, наверно, пляшут от радости за решеткой. Чувствуют себя отмщенными. Приедут в столицу, пошлют в подарок Дилану Боллиндерри бутылку хорошего вина с богатыми закусками.

Нет, конечно, главное, что все живы. Мы каким-то чудом успели спастись. Но потрясение было так велико, что я никак не могла успокоиться окончательно. Не помогало зелье Ричарда, не оглушало меня так, чтобы я сидела фарфоровой куклой без чувств и эмоций...

- Я отправлю за мукой в Бри своего племянника, - сказала вдова. - Он все равно не спит ночами, все кропает какие-то стишки... вот пусть и займётся в кои-то веки нужным делом.

- А я составлю ему компанию, - Большой Джон поднялся с видом человека, который готов трудиться, не покладая рук. - Присмотрю за ним, а то эти поэты часто хватают, что плохо лежит. Был у нас в Подгорье такой, вирши сочинял про пышные перси прекрасных дам. И тащил к себе в дом все, что к полу не приколочено. Однажды даже дырявый башмак утащил – мол, в хозяйстве все пригодится. А в башмаке хозяин от жены заначку держал.

Вдова только рукой махнула.

- Нет, Уве не таков. Ума у него не хватит для подобных дел, он только про любовь писать горазд.

Велев мне попить чаю и немедленно ложиться спать, вдова с гномом покинула мой дом. Ушёл и Ричард. Оран принёс мне чашку чая, я сделала глоток и снова заплакала.

Проверка! Родственнички Орана просто его проверяли! Не нужна родня такая, лучше буду сиротой.

- Когда они приедут, мы будем печь, - сказал Оран. - Самый минимум, ржаные караваи. Печка у тебя маленькая, ну да ничего. Справимся.

- Орки без мясняшек останутся, - вздохнул Алпин. - Кстати, об орках. Парни-то они с руками и с инструментом. Договоримся с ними насчёт стройки. Они помогут, особенно если дело насчет еды.

Я лишь сокрушенно покачала головой. Сейчас мне не верилось, что мы сможем восстановить пекарню. Не сумеем, сил не хватит.

- Не будем горевать, - твердо сказал Алпин. - Напротив магазина Ошери стоит дом без хозяев. У старосты все руки чесались снести его. Попросим орков помочь с ремонтом, я знаю хорошего печника из Хотта, он сложит печь. И раз пошла такая пьянка, сделаем не только пекарню, но сразу кафе. Мы же хотели для орков свекольный суп да картошку с мясом подавать, вот и выдался случай. Госпожа Джина, как вам идея?

Оран был прав. Надо брать себя в руки и действовать. Незачем сидеть на развалинах и посыпать голову пеплом. Людям нужен был хлеб, а не моё отчаяние.

И драконам заодно надо нос утереть. Пусть не думают, что я способна только на слезы. Много чести.

- Ты прав, - согласилась я. - Давай прикинем, как все устроить.

***

Оран все-таки настоял на том, чтобы я поднялась на второй этаж и легла спать. Когда Алпин отошел к печи и о чем-то негромко заговорил с Элли, дракон сказал:

– Мне очень жаль, что так получилось. Мне стыдно. Ты все потеряла из-за меня.

Все это время Оран выглядел привычно отстраненным и непрошибаемо спокойным, но сейчас маска соскользнула в сторону, и я увидела, в какую глубину горя он погружен. Драгоценный кузен уничтожил пекарню, его дом и дело – Оран скорбел не меньше меня, но никому не показывал своих чувств.

– Не смей ни в чем себя обвинять, – сказала я, когда мы поднялись на второй этаж и остановились у двери в мою комнату. – Мы все живы, это самое главное. Кассу спасли, а документы восстановим, если они все-таки сгорели. Мы же с тобой истинные, нам не о чем переживать, правда?