Древние люди: битва за жизнь

Глава 1

По бескрайним бело-серым просторам дул холодный пронизывающий ветер. Он периодически подхватывал и позёмкой тянул за собой снег. Из белой массы торчали чёрные мокрые ветви и острые края валунов. Негостеприимный, холодный и мрачный мир, негде спрятаться и согреться. Ни одного деревца или кустарника. Наверху, закрывая солнце, катили слои серых облаков, и ни просвета. Ветер танцевал на пустоши, упиваясь своим могуществом. Должна была давно уже прийти весна, но она будто позабыла про это место.

Их только двое, в этом злом и холодном мире. Медленно бредут, зачерпывая ногами снег, стараясь обходить ветви и камни, проваливаясь в холодную массу. Мужчина и женщина, дети этого безлюдного и бескрайнего промозглого мира. Холод не очень их тревожит, они к нему привыкли, но всем своим существом ощущают, как неуютно вокруг. Им всего лет по шестнадцать-семнадцать. Но трудности, лишения и невзгоды, а также постоянная борьба за жизнь, за существование, с самого рождения, отразились на них и сделали лица и внешность гораздо старше своего возраста.

Они худы, но мускулисты и поджары, с сильными жилистыми руками и ногами, привыкшими к бегу и физической нагрузке. У мужчины широкие покатые плечи, мощный крепкий торс, массивная сильная шея. Высокий лоб с густыми бровями, который слегка выдавался над серыми глазами, делал его внешность грозной. Немного щетины на подбородке и щеках придавало ему мужественности.

Женщина тоже широкоплеча и жилиста, хотя она занималась не охотой, как её муж, а собирательством. Но сколько требовалось сил, чтобы забраться на щербатые скалы, за нужными травами или птичьими яйцами. У обоих длинные волосы, перевязанные жилами оленя. На людях надеты старые потёртые, видавшие виды, но ещё местами мохнатые, шкуры мамонта, хорошо сшитые меж собой. Под ними лёгкая одежда из умело выделанных оленьих кож, скреплённых не хуже. Они были хорошо защищены от ледяного ветра.

На ногах мягкие непромокаемые сапоги, обтянутые вокруг ноги тоже жилами животных, низ которых обмазан самодельным клеем. В их племени с ранней весны до осени собирали живицу с хвойных деревьев. Растапливая её в каменной ступке возле огня, добавляли к ней порошок из измельчённых углей кострища и получался самодельный клей, которым и смазывали всё для прочности.

За плечами они несли свёртки шкур. У женщины побольше, на боку висел мешок из лосиной кожи, за пояс заткнут небольшой кремневый нож, а в руках бережно сплетённая из веток корзина и деревянный дротик. У мужчины свёрток поменьше, потому что он нёс за спиной оружие: самодельный деревянный лук и колчан со стрелами, наконечники которых были из кремня и кости животного, кроме них за плечами были рогатина и копьё с кремневым наконечником. В руке он держал каменный топор с костяным древком из бивня, за пояс были заткнуты два кремневых ножа, а на боку также висел кожаный мешок.

Людям пришлось покинуть свои края и свой дом — родную пещеру, в которой они родились и выросли, они не знали другого. Всё их племя вымерло от болезней и голода, что пришёл не так давно на их земли. Сначала ушли животные, исчезли не только стада оленей, но и мелкое зверьё. А мамонты не появлялись там так давно, что они даже их ни разу не видели, хотя носили их шкуры. Только слышали от родителей и старейшин об этих могучих и великолепных гигантах, охота на которых кормила когда-то всё племя.

С каждым годом зимы становились всё холоднее и продолжительнее, снега выпадало всё больше и больше. Не хватало еды ни для людей, ни для всепожирающего, но такого спасительного огня. Потом, неизвестно откуда, пришла болезнь и начала забирать жизни несчастных соплеменников и родных, могучие люди таяли на глазах. Но болезнь пощадила их двоих. Одиночество и страх за свои жизни заставили их уйти с насиженных мест. Им пришлось собрать скромные пожитки, что достались от племени, и отправится в опасное и далёкое путешествие. Пойти на поиски нового жилища, новых обильных и хороших мест охоты.

В те дикие и мрачные времена выживали только самые сильные и здоровые, у которых в свою очередь рождалось здоровое потомство. Те, кто мог пережить все трудности, погодные и природные условия. У кого-то возможно вырабатывалась защита, но суровая жизнь не щадила никого, особенно слабых. Они — все, кто остались из их племенной общины и теперь им придётся строить свою жизнь заново, найти новое племя или погибнуть.

Могучий воин шёл, хмуро оглядывая горизонт в поисках добычи, но при этом не выпуская из вида свою хрупкую и важную для него женщину. Периодически опускал глаза под ноги, чтобы не пропустить звериных следов. Женщина тоже шла, оглядывая землю в поисках еды, в некоторых подозрительных местах периодически взрыхляла снег дротиком, который был несколько короче копья мужа.

Каждый думал об одном и том же: "Куда идти, в каком направлении, где искать новые обильные и тёплые земли? Куда ушли животные? Где найти укрытие?"

Они уже путешествовали пару дней от последнего привала и не видели ни одного пригодного для убежища места, кругом безжизненная холодная степь, в которой не было ничего пригодного в пищу. Этой ночью им пришлось идти почти без остановки, потому что не было ни одного подходящего места для привала и следов какой-либо жизни на пустоши, а все запасы оказались уже давно съедены, и они голодали. Поэтому люди старались перейти её как можно быстрее, чтобы найти пищу. Женщина мужественно переносила тяготы, ни упрёка, ни звука, молчаливо и размеренно шла за мужчиной. Он был теперь главой их маленького племени, и она понимала, что их жизни в его руках, и тёплая надежда в её груди, согревающая всё её существо, помогала преодолевать все трудности.

Дневной свет мерк, и спасительное солнце где-то там, над тучами, клонилось к закату. В степи начали попадаться островки зарослей кустарника и хилые деревья. Подходя к очередному большому островку сплетённых между собой веток в океане снега, мужчина повёл носом по воздуху, и остановившись, поднял руку, а затем стал вглядываться в заросли кустарника. Женщина аккуратно положила связку шкур на снег и села на них. Что-то заметив, он, осторожно ступая, начал двигаться вперёд, вынимая стрелу из колчана и бесшумно накладывая её на тетиву. Мгновение, и стрела со свистом рванулась к цели. Женщина с надеждой следила за мужем, прижав руки к груди и боясь шелохнуться.

Глава 2

Прошла большая часть ночи. Мужчина обошёл вокруг костра, тщательно ловя окружающие звуки и запахи, пристально вглядываясь в темноту. До него лишь докасалось дыхание ветра, который пел свои песни, гуляя на просторах пустоши. Не обнаружив ничего подозрительного и опасного, он подбросил в костёр дров. Затем разбудив жену, лёг на шкуры, моментально уснув. Женщина взглянула в ночное небо, не увидев там звёзд, задумчиво села у костра. Достала из котомки костяной гребень, который достался ей от матери. Она разглядывала, вырезанных на нём её отцом, животных, вспоминала своих близких и грустила.

Небо начало менять свой чёрный свет на синий, отпуская звёзды, и на востоке начинала заниматься заря. Зловещая ночь теряла свою яркость. Женщина подбросила ещё дров в костёр и зябко поёжилась спросонья. Провела ещё раз пальцами по фигуркам животных, вздохнула и убрала гребень обратно в котомку.

Пока она отбирала хорошие перья птицы, небо засветлелось, и сквозь рваную серую толщу облаков стали проглядывать синие куски небосвода. Женщина аккуратно положила отобранные для стрел перья в свою котомку и умело завязала её. Сходила к ближайшим кустам и наломала веток, помогая себе кремнеевым ножом. Сложив их аккуратно на камне у костра, чтобы они подсохли. Она с любовью взглянула на мужа, ей не хотелось его будить. Женщина огляделась вокруг, ничего не напоминало о прошедшей непогоде. Ветер стих, уложив снег спать после буйной ночи, открыв бескрайние серо-белые пустоши, вдалеке она увидела чернеющую полосу небольшого леса. Весь этот мир, холодный и грязный, замерший в своей серости, навевал грустные мысли и проникал в грудь неясным смятением. Её взгляд привлекло небольшое серо-рыжее пятно, она понюхала воздух, но ветер дул ей в спину, и она не смогла распознать что это.

Она села рядом с мужем и осторожно тронула его за плечо, он сразу проснулся, схватив лежащий рядом топор, и сел. Женщина молча показала рукой в сторону чернеющей полоски деревьев.

Охотник насторожился, перебросил топор в левую руку, взял в правую копьё и поспешно встал. Они увидели приближавшегося огромного одинокого волка.

Почуяв запах костра, волк остановился. Но запах этих двуногих существ будоражил его, он уже встречался с ними и чувствовал лёгкую добычу. Зверь был голоден и надеялся на удачу, охота давно стала плохой в этих местах. Он алчуще смотрел на людей жёлтыми янтарными глазами, переступал с ноги на ногу, ходил взад-вперёд, иногда скалил зубы и глухо рычал, обнажая большие белые клыки, но пока опасался подойти. Женщина тоже вооружилась, взяв в руку дротик. Волк боялся идти дальше из-за огня, он уже был знаком с этим жутким существом, которое было невозможно убить, огонь уничтожал всё на своём пути, пожирал даже деревья и очень больно вгрызался в шкуру.

Люди сели у костра, подбросив последние дрова и стали, выжидая, наблюдать за зверем. Волк начал обходить сидящих людей по окружности, предполагая напасть сзади. Мужчина встал и, размахнувшись, бросил в зверя копьё. Но хищник был далеко и успел отскочить, громко зарычав. Страх и голод волка сменились яростью. Женщина метнула в зверя горящую головню, когда он подошёл ближе, но тот опять отскочил. Тогда мужчина издал боевой клич, и отбежав немного от костра, запустил в волка горящей головнёй ещё раз. На этот раз пылающее дерево упало на волка и запалило его мех. Зверь в панике начал кататься по снегу, но мужчина тут же запустил в него камнем, попав прямо в морду. Волк, подскочив и издав вой, начал удаляться рысцой, поджав хвост. Он решил не связываться с этими двуногими существами, метавшими в него огонь и камни, а пойти поискать добычу полегче.

Охотник решил обойти местные кустарники, в надежде найти ещё одну птицу. Женщина наломала веток для огня и потихоньку сшивала выделанную кожу костяной иглой. Она хотела успеть починить другую котомку, в которой в одном месте перетёрлись старые жилы. Муж долго не возвращался, и она начала беспокоится. Закончив работу и перерезав жилу кремневым ножом, молодая женщина начала ходить вокруг костра, вглядываясь вдаль. Но снова поднимавшийся ветер, который вздымал в воздух кипы снега, мешал этому.

Наконец она увидела мужчину, и паническая тоска в её сердце затихла, сменившись спокойствием. Мужчина вернулся не с пустыми руками, он бросил к ногам жены тушку зайца. У женщины вырвался ликующий возглас, и схватив добычу, она принялась её разделывать. Муж принёс ещё дров для костра, и они пожарили мясо. Половину тушки они положили в корзину. Другую половину мужчина разорвал на две части. Передал одну из них жене со словами:

"Тау самый лучший охотник... он принесёт ещё много дичи Изукс" — и затем слизнул ароматный сок, который потёк по его руке.

Женщина с любовью положила голову мужчине на плечо, ища успокоение и защиту.

Люди начали собирать пожитки у догорающего костра. После привала силы пришли к ним снова. Голод уже не очень сильно их тревожил, в них теплилась надежда, что в этих местах уже водится какая-либо живность, и главное — продолжать идти вперёд, навстречу слепой неизвестности.

Глава 3

Ветер немного стих и волочил по земле шёлковую позёмку снега, заметая следы. Небо снова сильно нахмурилось, притащив тяжёлые кучковатые облака, набитые кипой холодных снежинок. Люди решили поскорее отправиться в путь, чтобы добраться до той дальней полосы леса раньше, чем разыграется метель, рассчитывая на защиту деревьев.

Женщина шла слегка позади мужа, не упуская его из виду.

— А вдруг тот волк вернётся? — с тревогой она обратилась к нему.

— Тау самый сильный и храбрый воин... он защитит Изукс... он убьёт волка.

И, подумав, через мгновенье добавил:

— Тау сильнее и умнее волка... никто не сравнится с Тау.

Женщина доверяла мужу, он был лучшим среди молодых охотников их племени, и ей стало спокойнее. Это напомнило ей, как когда-то Тау защитил её от саблезубой кошки. Он победил гигантского зверя в неравной схватке, завоевав уважение племени. Остальной путь они продолжали молча. Ноги погружались почти по колено, снег взмывал вверх и уносился прочь, бросая в лицо несколько колких частиц. Ветер танцевал вокруг людей, словно насмехаясь над ними.

Изукс и Тау пробрались через колючий ряд кустов и очутились на пятачке низких редких деревьев. Их голые чёрные кроны смотрели в безнадёжное серое небо и тянули к ним свои мокрые кривые ветви. Здесь было тише, и ветер уже не так сильно доставлял им неприятности. Они двинулись вглубь леса, подальше от набирающей силу, завывающей метели, которая усиливалась с каждой минутой, словно разгневанная женщина.

Мужчина и женщина пробирались сквозь заросли заснеженных веток кустов, перелазили через гряды больших валунов, дальше деревья стали попадаться чаще и чаще. Они шли уже почти весь день, ветер то стихал, то с новой силой поднимал в воздух снег, стряхивая его с веток деревьев и кустов прямо им на головы и плечи. Зима стояла уже пятый месяц, и похоже, совсем не собиралась уходить.

Тау увидел крупную раскидистую ель, с очень густыми ветвями. Она росла очень удобно, между большими и длинными высокими валунами, до самых её нижних веток, падающих на их верхушки, словно крыша. Тау оставил вещи и обошёл дерево, Изукс ждала его сидя на свёртке шкур. Мужчина увидел, что сзади ели тоже крупный валун и камни почти соединяются меж собой.

— Переждём непогоду и ночь здесь, - сказал Тау и добавил, — Только надо укрепить убежище.

Он огляделся и увидел два поваленных дерева. Тау с Изукс подняли ветви ели и положили деревья под них на камни, а потом опустили ветки. Вдруг сзади они услышали громкое надсадное рычание. Люди обернулись и увидели громадного волка, с чёрно-жёлтой проплешиной от огня на загривке. Он смотрел на них кровожадными жёлтыми глазами и скалил зубы, обнажая большие жёлтые клыки. Было понятно, что волк надеялся взять реванш над этими двуногими существами и обеспечить себя пропитанием. Тау бросил взгляд на оружие, которое лежало вместе с остальными вещами, с собой у него было только два кремневых ножа за поясом.

Немая сцена продолжалась недолго, волк пошёл в наступление. Мужчина, выйдя из оцепенения, издал громкий воинственный клич, который сотряс окружающее пространство. Волк оторопел на мгновенье и снова бросился на людей. За это время Тау успел быстро толкнуть Изукс под ель, а сам, ловко перекатившись и тем самым уйдя в последний момент от когтей и пасти волка, схватил копьё и топор. Волк зарычал ещё сильнее, зверя охватил гнев и ярость от досады, им овладели инстинкты хищника и он, забыв осторожность, опять бросился на человека. Тау, извернувшись, с силой вонзил копьё в бок зверя, оно с хрустом проникло в серое тело, и ударил со всей мощью топором по голове волка. Кости черепа затрещали, мужчина выдернул копьё из раны в боку. Из носа зверя и из раны хлынули ручейки крови, и волк упал навзничь. Юноша потряс копьём с окровавленным наконечником, с радостным воплем. Изукс вышла из укрытия, её глаза светились восхищением и радостью.

Охотник произнёс:

— Тау говорил, что сильнее волка... Тау убил волка... Тау лучший охотник и воин... Волк ничего не смог сделать Тау, — с этими словами, юноша поднял тело волка обеими руками над собой, потряс тушу и оттащил к ближайшему небольшому оврагу. Он скинул в него бездыханного зверя. В их племени считали, что мясо волка и нескольких других хищников ядовито и непригодно в пищу.

Мужчина стаскивал к землянке валуны и укреплял убежище камнями, а Изукс ветвями, крепко переплетая их меж собой и вплетая в ветви ели. Внутри, ближе к стволу дерева, они расстелили шкуры и затащили весь свой нехитрый скарб под защиту ветвей. Тау беспокоила только крыша их убежища. Поэтому он притащил из леса ещё одно поваленное дерево и они, взгромоздив его к остальным, укрепили их вместе ветками, тщательно сплетая, а сверху положили плоские камни. Натаскали веток и дров, сложив аккуратно у стенки за стволом. Тау, привалил к выходу валун, остались только небольшие щели для вентиляции и обзора.

Изукс внутри развела совсем небольшой огонь, пламени которого, однако хватило, чтобы подогреть оставшееся мясо кролика. Им было очень уютно внутри. День клонился к закату, снаружи их своеобразной землянки ветер носил снег, дневной свет терял свою яркость, а у них было тепло и они чувствовали себя защищено. Подбросив ещё веток в огонь, люди уснули, прижавшись друг к другу, так как очень устали за последнее время и им требовался отдых.

***

Сквозь щели пробивались паутинки солнечного света и пытались ласково пощекотать спящих людей. Тау проснулся и чихнул. Испугавшись, что разбудил Изукс, он взглянул на жену, но она не проснулась, лишь перевернулась на другой бок. Огонь уже давно погас, оставив небольшую кучку еле тёплой золы, но в их землянке было не холодно, пламя, а затем угли успели достаточно согреть небольшое пространство. Юноша посмотрел в щели, понюхал воздух, не увидев опасности, отвалил валун и выбрался наружу. Затёкшие мышцы требовали движения, а пустой желудок еды. Тау потянулся, протёр лицо снегом и огляделся. Снег искрился и переливался на солнце, ветер стих и по небу катили большие кучковатые серые и тёмно-серые облака, периодически закрывая яркое светило.

Глава 4

Тау пробирался по заснеженному лесу, осторожно отодвигая ветки деревьев и кустов. На него тут же сыпался ворох холодного снега. Он водил носом по воздуху, пытаясь учуять присутствие животных или птиц, старательно оглядывал свежевыпавший снег, пытаясь отыскать звериные следы, и замирая, вслушивался в пустоту леса. Но всё было тщетно, окружающее пространство словно вымерло, лишь отовсюду чёрно-белые ветки молчаливо смотрели на него, не прерывая тишины. Лишь иногда встречал старый, почти заметённый снегом, волчий след. Скорее всего того, с которым недавно расправился.

В первобытные времена люди могли долго обходиться без пищи и воды, могли легче переносить голод и жажду, но еда и живительная влага всё равно нужна каждому живому существу. Поэтому выживали только те, кто мог добыть себе и своим близким пропитание, необходимое для жизни. Это был целый квест на выживание и умение приспособится, не игра, а битва за жизнь с целым миром.

Ветка больно ударила по носу, брызнув в глаза холодными колкими частицами. Солнце надолго ушло за громадную длинную тучу, и мир опять погрузился в свой тоскливый холодный сон. Тау охватило смятение, он был раздражен, мужчина не хотел уходить далеко от их временного стойбища, но вокруг него на много сотен шагов не было признаков жизни. Лишь холодный чёрно-серый лес негостеприимно и мрачно окружал его.

Молодой мужчина, замешкавшись на мгновенье, решительно двинулся вперёд, сжав от досады губы и крепче перехватив топор. Он шёл быстро, царапая бороздки на стволах остриём кремниевого ножа, отмеряя расстояние количеством шагов, чтобы успеть вернуться до темноты к их жилищу. До его носа ветер донёс слабый запах мокрой шерсти. Тау остановился и повёл носом, уловив запах ещё раз, он быстро двинулся вправо. Запах становился сильнее, и он узнал в нём шерстистого кабана. Всё его существо ликовало, и охотник двинулся ещё быстрее, ускоряя шаг и забыв осторожность. Один из валунов на пути оказался обманчиво скользким, он потерял равновесие, и нога провалилась между камней и веток, застряв там. Молодой мужчина был в бешенстве и с досадой пытался высвободить ногу, время уходило, а запах удалялся. Прошло много времени, пока Тау удалось освободиться из ловушки. Он старался это сделать осторожно, чтобы не повредить сапоги. Ругал себя за такую фатальную оплошность, но уже наступило время поворачивать обратно к землянке. Немного замешкавшись и задумавшись, мужчина всё же повернул в сторону убежища.

Он шёл обратно, с тоской оглядываясь назад, нога в лодыжке немного поднывала. По пути он собирал в котомку кое-где оставшиеся на стволах древесные грибы, предварительно обнюхав, чтобы понять являются ли они съедобными. Тау сильно расстроился от несправедливости произошедшей ситуации, не то чтобы он был очень ранимым, просто для него это было жизненно важно. Но вдруг на его пути снова показались следы того же кабана, которые ещё не успел замести ветер.

Обрадованно продвинувшись ещё вперёд, Тау опять почуял запах желанной добычи и пошел осторожно по следу в направлении зверя. За ветками он увидел молодого шерстистого кабана, пытающегося что-то вырыть из-под снега у небольшого дуба. Зверь был не очень упитан и поэтому так увлечён поисками пищи, что не замечал присутствие человека. Тау резким движением руки метнул дротик в добычу и побежал следом, на перевес с копьем, в руке он сжимал каменный топор.

***

День подходил к концу, а Тау всё не было. Изукс волновалась, он же обещал прийти до захода солнца. Она уже насобирала заболони, молодой древесной коры, которая пригодна в пищу, на случай если муж вернётся без добычи. Изукс знала, что в пищу можно пустить и иголки ели, если тщательно разжевать, они тоже пригодны для пропитания человека. Изукс и Тау уже с раннего детства научились тому, где можно находить пищу в лесу, даже зимой. Она собрала гору хвороста, заготовила много коры для розжига и сидела в землянке у входа, принюхиваясь и вглядываясь в спускающийся полумрак леса. В одной руке она держала дротик, опершись на руку, державшую его, щекой, в другой сжимала кремневый нож.

Молодая женщина почувствовала запах Тау, а потом увидела и его самого. Он шёл, держа на плече небольшого кабана. Мужчина, бросил тушу рядом с костром и сел устало на камень. Изукс подошла, радостно и крепко обняла мужа. Тау улыбнулся, его нога уже зажила и не беспокоила. В те времена люди были выносливее и крепче. Он вывалил из котомки грибы, которые насобирал по дороге к землянке.

— Я говорил, что не дам умереть нам с голоду — произнёс гордо молодой мужчина.

— Тау лучший охотник и мой защитник — ответила Изукс, и они улыбнулись, глядя друг на друга, их глаза светились надеждой.

Девушка нанизывала грибы на ветку и поджаривала на огне, а Тау поодаль разделывал тушу добычи. Все внутренности, кроме мозга, печени, селезёнки, желудка и сердца, их он кинул Изукс для жарки, мужчина сбросил в тот же овражек с волком. Затем осторожно снял со зверя мохнатую шкуру, и небрежно выделав её, обмыл гладкую часть снегом. На большее не хватало времени. Подкрепившись грибами, заболонью и требухой, они жарили на огне мясо, складывали его в корзинку, перекладывая еловыми лапами и пересыпая золой. Мужчина разрезал напополам и растянул шкуру на толстых деревянных ветках у костра, подбросил в него дров, и они легли спать, снова завалив вход камнем.

Утром из шкуры шерстистого кабана, Изукс сшила для себя и мужа, незатейливые капюшоны, мехом внутрь, для защиты головы от ледяного ветра и колких ледяных частиц, которые кусали лицо и уши. Хоть кожа животного до конца не высохла, у них не было времени ждать, пришлось шить из того, что есть.

— Надо уходить... идти дальше... здесь нет жизни... плохая охота, — произнёс молодой мужчина, хмуро глядя вдаль. — Надо идти, пока есть мясо, — повторил он, глядя на жену, увидев её нерешительность.

Девушка молча кивнула в ответ и принялась собирать пожитки.

— Тау ещё найдёт самое хорошее место… и принесёт для Изукс самый красивый камень, — добавил охотник.

Глава 5

Тяжёлое свинцовое небо, казалось, старалось опуститься на плечи, а темный сырой лес стоял, нахмурившись. Недавно пронесшийся ветер сорвал с веток деревьев, засыпанных белоснежной массой уже чуть ли не до половины ствола, белый покров снега. И они, черные, зловещие, клонились друг к другу, цепляясь кривыми ветками, преграждая путь двум одиноким путникам. Словно хищники, те хотели задержать их и уморить здесь голодом, чтобы потом питаться останками людей. Ветер стих, глубокое безмолвие царило вокруг, и только скрип снега с шорохом раздвигаемых ветвей нарушал сложившуюся тишину.

Нигде не было слышно ни птиц, ни белок, не видно и намёка на звериные следы. Весь этот край, лишенный признаков жизни с ее движением, был так пуст, суров и холоден, словно заснул, заслушавшись песнями небольшого ветерка. Даже лес был холодной безжизненной глушью, словно на краю мира, и все же что-то живое с горячим сердцем передвигалось в ней и бросало ей вызов. Слепая жажда жизни толкала людей, заставляя идти вперёд, преодолевать препятствия, передвигаться по дикой заснеженной местности, проваливаясь в снег по колено.

Запасы кабаньего мяса и срезаемая по пути молодая кора с редкими древесными грибами, а также вера в лучшее, помогали им идти бодрее, забывая об усталости. Ветер стих, даже он перестал тревожить этот безлюдный и безжизненный мир. До ночи им нужно было найти убежище от хищного зверья и от леденящего смертоносного холода. Местность начала подниматься и валунов стало больше, они шли, натыкаясь на целые россыпи камней. Мужчина и женщина молчали, боясь нарушить эту неприступную и бесконечную тишину. Казалось, слово, и весь этот мир рухнет, как домик из листьев.

Тау и Изукс увидели ещё издали поднимающиеся каменистые пологие вершины и поняли, что они идут в правильном направлении. Недавно мужчина вспоминал рассказы престарелого охотника из их племени, который побывал в тех краях за горами. Молодой мужчина тогда был ещё совсем ребёнком, но эти рассказы о приключениях старого охотника, и о том, что там за горами есть пригодные для охоты и жизни земли, врезались ему в память. Никто из племени не захотел идти за горы, так как и здесь тогда хватало и пищи, и необходимых для жизни материалов, пока не пришли эти жуткие бесконечные неприятности, холода и болезни.

Уже давно остались внизу еловые и смешанные леса, мимо проплывали лишь низкорослые, искривленные кустарники и низенькие деревца. Изукс начала уставать и дрогнуть, её походка стала вялой и медленной. В зимнем холодном воздухе повеяло еще большей свежестью, с вершин понесло ледяным снегом и ветром. Мужчина остановил их маленький отряд, и молодая женщина со вздохом тяжело опустилась на свёрток шкур. Она сидела, маленькая и сгорбленная, понуро опустив голову. Будущее казалось ей уже не таким счастливым и радостным.

Тау бросил свой взор вокруг, перед ними начинался снежно-каменистый безжизненно голый, пустынный подъем. Он смотрел и в необъятную глубину под ними, с тем особым чувством гордости и силы, с которым всегда смотришь с большой высоты и оцениваешь долгий пройденный путь. Охотник стоял, опустив капюшон, его взлохмаченные волосы развевал ветер и пытался закрыть глаза, будто боялся, что Тау узнает какую-то важную тайну.

В низинах расстилался туман, покрывая деревья белоснежным и бесконечным дымовым одеялом. Снега уходили вниз ровной пеленой, изъеденные большими валунами и чёрными ветками, чернели гребнями верхушки густых древних елей, синели и серели дальние горы. Мужчина не знал дороги, ему приходилось вести их семью наугад, подчиняясь правилам и инстинктам выживания, которое есть у каждого живого существа. Всё его естество трепетало перед увиденной холодной безжизненной красотой, ему никогда не приходилось здесь бывать.

Тау раздумывал: «куда идти дальше, брести ли вдоль гряды, надеясь найти проход или подниматься выше, чтобы пересечь эту гору сверху и там уже найти ночлег?»

Но в горах ночь наступает быстрее. Уже опускались сумерки и горы вырастали все мрачней и величавее, а в пролеты между их отрогами с бурной стремительностью валился рваными, длинными облаками густой туман, гонимый ветром из леса снизу, неся влажность и ещё большую прохладу. Будто наводнение, поднимался с низины наверх, поглощая всё на своём пути, захватывая пространство, словно он живой и хищный. Хмурая глубина пропастей между холмами становилась страшнее и опаснее.

Взглянув на Изукс, мужчина решил идти вдоль скалистого холма, чтобы найти убежище. В горах всегда было много хищников, тут могли водиться и пещерные медведи, и пещерные львы, и кошки, а встреча с ними двух почти беззащитных людей в темноте не предвещала ничего хорошего.

— Надо спрятаться до темноты, — произнёс Тау и помог Изукс встать.

Он был очень насторожен и испуган, глядя на жену. Мужчина боялся, что болезнь, от которой они бежали, настигнет и их, что он не сможет уберечь своего единственного родного человека. Тау хотел взять её свёрток шкур, но Изукс не отдала, и они молча побрели вдоль гряды, тщательно осматривая базальтовую стену. Мужчина внимательно внюхивался в окружающее пространство и ловил каждый звук. Но лишь было слышно, как шуршат под ногами ледяные камни и ветер со свистом бросается наперерез людям, стараясь сбить с ног.

Мир погрузился в полумрак опускавшейся совсем не весенней, а зимней ночи. На небе мигали звезды, и светлая полоска неба очень быстро убегала за горизонт. В груди поселилась тревожность, которая, перемешиваясь с холодным воздухом, клубами выходила наружу. Они шли вплотную к гряде, оглядывая её стены. Глаза, давно привыкшие к темноте, различали чёрные отметины и узкие трещины, зияющие в серой тверди. На небе заполыхала шёлковая лента, переливаясь красными, зелёными и белыми пятнами, словно шаман, пролетев по небу, рассыпал огромные горсти сияющих самоцветов — это блистало северное сияние и звёзды. Вокруг стало немного светлее.

Тау увидел овальную небольшую зияющую чёрную трещину перед террасой в две ступни. Как будто кто-то очень сильный пытался раздвинуть гору, разрывая камень. В неё можно было легко забраться, правильно ступая по каменистым уступам. Мужчина мгновенно вкарабкался вверх и исчез в расселине, втиснувшись в ту боком. Появился он также быстро, как и исчез, и уже без поклажи, держа в руках лишь дротик с каменным топором.

Глава 6

Дневной свет и лесной зимний воздух упрямо пробивались из верхней части расселины внутрь пещеры, будоража спящих людей, щекоча ноздри, пытаясь разбудить. Мужчина и женщина проснулись в объятиях у тлеющего костра бодрыми и отдохнувшими. Из воздуха пещеры немного ушла сырость и запах плесени. Их одежда просохла, а привычное жилище дало душевное успокоение. Тау нежно и тепло поцеловал Изукс, ещё раз прижав её к себе, встав и поправив одежду, оттолкнул камни от входа и выбрался навстречу слепящему дневному свету и утренней свежести. Девушка высунула из расселины свою голову с растрепавшимися волосами — её муж протирал лицо снегом.

Она окинула взором окружающее пространство. В низинах стелился закрывающий деревья утренний туман, он так и не ушёл с вечера. Постепенно раздуваемый ветром, покачивающим и пробуждающим заснувшие ели, медленно отступал. Свинцовые грозные тяжёлыетучи, которые доселе лежали неподвижной ровной пеленой, разрывались и взбивались в серо-грязную пену, оголяя синие куски прозрачного небесного свода. Но вот из-за горизонта, как и вчера, появляется солнце, и его лучи съедают оставшуюся белёсую пелену тумана, закрывающего низины и стволы древних деревьев. Мутные волны продолжают отступать и рассеиваются под натиском утреннего светила. Воздух сразу стал прозрачнее и несколько мягче, позволяя отражаться солнечным паутинкам в свежем инее на еловых лапах, а также задорно играть золотым весёлым искоркам на свежевыпавшем снеге.

Её тело отдохнуло и вобрало в себя новые жизненные силы, но так не хотелось уходить отсюда, брести снова по каменным россыпям, спотыкаться о коряги и опять намокать в леденящем снегу. Здесь ей было уютно, привычно, безопасно и тепло.

— Может... останемся тут до лета? ... Тау и Изукс нашли хорошее место, — произнесла с надеждой молодая женщина, подойдя к мужу.

— Лето не придёт, — произнёс Тау, задумчиво глядя на безжизненный холодный мир, и добавил, взглянув на жену:

— Снега всё больше, зверья нет... запахи сказали, в нашем убежище жили лисы, — он показал рукой на их пещеру, — там остатки костей и шерсти. Они ушли ещё около двух лун назад...

Женщина с грустной задумчивостью, глядя на безжизненный холодный мир, распустила волосы, обвязав жилой вокруг головы, прижав тем самым, непослушную светлую копну.

Молодой мужчина вернулся, вооружившись, пока Изукс умывалась холодным снегом и вычищала гребнем волосы.

— Схожу дальше по лесу… вдоль гряды... может, Тау найдёт добычу и удобный подъём... а ты разведи огонь и грейся... нам понадобится ещё много сил, чтобы перейти эти горы и выжить.

После этих слов Тау быстро сбежал с каменной насыпи и пошёл вниз к чернеющим деревьям. Мелкие камушки вприпрыжку бежали за ним вдогонку, пытаясь попасть под ноги. Изукс ещё долго с грустью и задумчивостью смотрела ему вслед, пока он совсем не пропал из виду. После она заворожено смотрела на дальние мохнатые ели, верхушки которых лениво покачивались, стряхивая с себя холодные частицы. А её волосами играл озорной ветер, развивая их по холодному молчаливому миру.

***

Муж вернулся, когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом, освещая радостными лучами заснеженную природу. Молодая женщина уже успела насобирать хвороста и распалить костёр, соскрести со стен пещеры мох, и высушив его у костра, сложить в небольшой мешочек, спрятав в одну из котомок. Пещерным мхом женщины их племени лечили простуды, озноб и кашель, а также он укреплял тело и придавал сил в борьбе со злыми духами, не давая устать или заснуть телу навсегда. Поэтому он был ценной находкой в этом промёрзлом мире.

С собой молодой мужчина принёс куропатку, неизвестную небольшую птицу, а также много древесных грибов.

— Тау нашёл хороший подъём... совсем недалеко... Тау и Изукс перейдут через горы... быстро найдут хорошие места для жизни и охоты, — запыхавшись, сообщил мужчина жене, его лицо сияло от радости.

Молодая женщина молча кивнула мужу и спросила:

— Пойдём утром?

Муж кивнул:

— Тау научит Изукс защищаться... Изукс и Тау должны выжить, — ответил торопливо охотник.

Пока девушка жарила грибы, молодой мужчина разделал и пожарил птиц, которых они упаковали в корзину.

Муж с женой съели остатки мяса кабана и грибы. Затем Тау тренировал Изукс сражаться кремневым ножом, умело кидать дротики и управляться с копьём, а также просто драться со зверем и с человеком.

Мужчина думал о том, что люди очень страшные существа, гораздо страшнее, чем хищные звери, которые убивают своих жертв ради пропитания. Человек же может убить ради корысти, забавы и жадности. Впервые Тау задумался о человечности и человеческой жестокости, когда был совсем ребёнком. Тогда незнакомые охотники закололи беременную женщину, раненого охотника их племени и троих маленьких детей, которые ещё не могли пойти собирать коренья, искать съедобных личинок, ягоды и грибы. Они остались оберегать пещеру, и огонь. В тот момент все остальные члены их общины были на охоте или занимались собирательством.

«Почему люди себя ведут хуже животных, не имея сострадания, почему они берут на себя право забирать чужие жизни, которые породил великий дух, а не они?»

Эти вопросы мужчина задавал в уме неизвестному собеседнику, когда делал себе большую сучковатую сосновую палицу. Он обжёг её для прочности на огне. Его верный каменный топор уже пришёл в негодность, а подходящего камня и времени не было. Тау бережно отсоединил рукоятку из бивня, спрятав в котомку. Он попрощался с каменным рубилом, что долго служил ему, и размахнувшись, бросил вниз с горы. Изукс весь день тренировалась с оружием. Темнеющий вечер они провели в рассуждениях о будущей жизни и планах по поиску подходящей пещеры, греясь у тёплого и спасительного потрескивающего огня.

***

Утром картина кардинально изменилась. Бело-серые плотные облака заволокли всё небо, не пропуская и намёка на недавнее солнце. Поднялся северный ветер, который с шумом срывался с каменных вершин и уносился вниз, сквозь высокие ели, махая еловыми лапами. Деревья как будто прощались с идущими людьми. Начал порошить снег. Он срывался с неба колкими холодными частицами и падал на бредущих мужчину и женщину, пытаясь пробраться под одежду. Навстречу каменистым вершинам они прошли по удобному подъёму, который нашёл вчера Тау, оглянувшись с прощанием на родные земли, не зная, вернутся ли они когда-нибудь сюда снова. Молодые люди шли по замерзшим камням и каменистым насыпям, оставшимся после обвалов. Кое-где проглядывали чёрные ветви кустов, которые они собирали в подготовленную вязанку хвороста, не зная, смогут ли они там дальше найти пищу для огня. Ветер порывами ударял им в спину, но они крепко стояли на ногах. От всей этой молчаливой, объятой холодом безжизненной картины веяло в душу трепещущей тоской.

Глава 7

Время шло, а каменные горизонты почти не менялись. Серо-синие дали отовсюду смотрели с мрачным холодом, давили грозным молчанием и своей величавостью. Ветер то стихал, то внезапно, с шумом, срывался с острых вершин, словно подкарауливал уставших людей. Тау и Изукс начали задумываться об убежище, для ночлега, ища подходящую пещеру. Но пока они не встретили ни одной хорошей расселины, ни пещеры, ни удобного каменного навеса. Здесь могли водиться хищники, они несколько раз встречали изъеденные кости горных козлов и баранов. И, хотя, пока никого не видели, но старались быть всё время наготове.

В очередной раз поднявшись на небольшое каменное плато, вдруг остановились, начав оглядываться по сторонам. Обзор был не очень большим — вокруг простиралась привычная, слегка заснеженная каменистая местность с огромными валунами различной формы и размеров, от крошечных камешков до гигантских. Тау с Изукс почувствовали запах старой шерсти, немытого человеческого тела и едкого людского пота. По запаху Тау различил около трёх-четырех человек:

— Тау и Изукс идут с миром... они не хотят драться.

Он поставил громоздкое оружие на землю, прислонив к ноге, и поднял руки, показывая тем самым, что он не намерен использовать оружие, затем опустил их на стоящую палицу и прокричал:

— Тау сильный и храбрый воин... если вы решите напасть, то он может убить вас всех.

Кругом всё также царила тишина, лишь позёмка волнами перебегала с места на место.

— Тау идёт на новые земли... ваше жилище не нужно Тау, — сказав это, он скрестил над собой руки.

В ответ была тишина, а ветер носил снег, шурша на вершинах, и тревожащий запах оставался таким же сильным.

Изукс осмотрелась назад, испугавшись, что их окружают. Ей было страшно и совсем не хотелось, чтобы дело дошло до агрессивной стычки. Молодая женщина знала, что люди могут быть страшнее, злее, хитрее и бессердечнее хищников. Изукс могла понять, что это суровый мир делает людей такими, но не понимала, что мешает им оставаться людьми, а не превращаться в хищную свору дхолей.

— Изукс тоже идёт с миром, — прокричала дрожащим голосом молодая женщина и сняла капюшон, скрестив над головой руки.

Но всё оставалось по-прежнему. Мужчина показал взглядом жене, что нужно отступать назад, чтобы обойти это место. Они начали медленно пятиться, оглядываясь и прислушиваясь, чтобы не попасть в засаду.

И тут из-за камня впереди осторожно и опасливо вышли три человека, мужчины. Они оказались ростом меньше Изукс и Тау, коренастые, приземистые и мускулистые, с лохматыми, частично распущенными, тёмно-коричневыми волосами ниже плеч и заросшими усами и бородами лицами. Незнакомцы немного сутулились, оставаясь собранными и напряжёнными. Один из троицы выглядел моложе остальных и был почти без растительности на лице, у того, что посередине, на плече висел горный баран. Ноги и руки незнакомых людей обнажены, но густо покрыты волосами, а тела — во многочисленных ссадинах и шрамах. Вся троица была неопрятно завёрнута в потёртые, засаленные шкуры, пропитавшиеся едким потом и грязью. В руках мужчины сжимали каменные топоры, ножи и копья с кремневыми наконечниками. А из-под низких, выдающихся вперёд лохматых бровей, смотрели небольшие, близко посаженные впалые блеклые глаза. Судя по усилившемуся запаху, эти люди не следили за своей чистотой и не относились бережно к шкурам, которые носят. На Изукс накатило временное омерзение к этим людям, но она старалась его никак не показывать.

Тау поднял ладони в приветствии, вновь показывая, что в них нет оружия, вновь опустив и ожидая действий от незнакомых охотников. Женщина осторожно последовала его примеру.

Средний мужчина, выглядевший старше всех, с опаской сделал пару шагов вперёд и начал говорить отрывистые звуки на непонятном языке, сопровождая их резкими жестами. Незнакомцы по очереди что-то говорили и показывали на козла на плече Тау. Но средний мужчина кричал так громко, что заглушал своих попутчиков. Тау подумал, что они с Изукс могли добыть мясо в их охотничьих угодьях, поэтому люди, живущие в этих скалах, и возмутились.

— Нет, это наша добыча, — крикнул Тау, — и добавил, — но Тау и Изукс могут поделиться, — он показал рукой, как располовинивает тушу. Мужчины закричали ещё сильнее, зажестикулировали обеими руками, потрясая копьями.

Путешественники не знали, можно ли верить этим незнакомцам и что они хотят, они не встречали таких раньше. Но старейшины говорили о людях Ук, живущих в горах, и о том, что с ними можно договориться, они просты, но агрессивно-боязливы.

Тау мог лишь догадываться, что хотят от него эти мужчины, но решил их задобрить. Поскольку в их корзинке ещё оставалось мясо птицы, он кинул им козла, не желая лишних проблем. Сразиться с незнакомцами Тау не боялся, но не знал, чего ожидать от противников, а он голоден и измотан. Поэтому сможет ли он победить троих? Вследствие не хотел подвергать семью опасности. Трое незнакомых людей, схватив чужую добычу, начали ей трясти, ликовать и прыгать. Они вырывали друг у друга тушу, и Тау с Изукс решили потихоньку уйти, пока на них не обращали внимания. Но мужчины сразу к ним обернулись, начали медленно подходить, туша козла висела на плече у того, кто выглядел помоложе. Они периодически потрясали копьями и продожали яростно жестикулировать. Пожилой незнакомец продолжал громко кричать, заглушая своих попутчиков. Тау поднял палицу, и, повстречавшиеся им, остановились. Они жестикулировали и показывали на Изукс. Женщина взяла дротик и кремневый нож в руки. Незнакомцы недоверчиво склонили головы набок, но насторожились.

— Мы уходим, — крикнул им Тау и выставил вперёд ладонь. — Мы уже отдали вам добычу, а сами будем искать другую.

Тау говорил и старался показывать это всё жестами, не зная, понимают ли хоть что-нибудь эти люди. Ведь мужчина и женщина совсем их не понимали, а могли только догадываться, что хотят незнакомцы. Изукс он им отдавать не собирался и готов был бороться за нее до последнего вздоха.

Глава 8

Люди медленно и устало брели по каменистому взгорью. Такие разные, но такие одинаковые в своей борьбе за жизнь с этим жестоким миром. Под ногами осыпались вниз мелкие камни с песком, и уносился прочь ретиво взвивавшийся из-под ног снег, будто дикий необъезженный конь, пытающийся скинуть седоков. Ветер негодующе старался бросить ледяные частицы людям в лицо, словно презирая их за слабость, пытаясь показать, что им тут не место. Тау помогал идти двум раненым хромающим мужчинам постарше, а незнакомец помоложе нёс туши горного барана и козла. У пожилого незнакомца на лице и ухе сгустками запеклась от холода кровь.

***

Охотники уже шли по направлению к своему дому, когда встретили двух странных для них незнакомцев — Тау и Изукс. Ими овладели сразу несколько эмоций и мыслей, которые лихорадочно проносились в головах: почему чужие охотники добывают пищу на их территории, почему охотник женщина, возможно, чужое племя хочет захватить их земли, а эти люди уже обследуют местность и ищут место для стоянки. Но теперь они смогли понять, что Тау и Изукс вовсе не враги, а может, такие же беглецы, вытесненные с их территории, как и они.

Руа и сейчас наблюдали за ними, периодически задумчиво хватали за одежду, котомки, связки шкур и оружие, рассматривая и обнюхивая вещи незнакомых высоких людей. От всего исходил запах дыма. Пытались достать волосы на головах, связанные жилами животных, но больше всего их удивляла женщина. Они заглядывали в её странные глаза цвета неба и боязливо пытались потрогать волосы цвета солнца. Удивляло и оружие, которое она несла. Женщины их племени не знали, как с ним управляться.

Изукс смущённо смеялась и продолжала идти вперёд, испуганно прячась за Тау, стараясь не сталкиваться с незнакомцами. Они также внимательно осматривали, восторженно и осторожно прикасались к палице Тау. Оружие также пахло дымом, и мужчины предполагали, что это духи огня принесли её этому гиганту, наверняка умеющему покорять пламя.

Шли они недолго, но уже с молниеносной быстротой спускались сумерки, перемешиваясь с небольшим туманом, словно чёрный дым от костра, обволакивая всё вокруг. Воздух разряжался, становился более холодным и резким. Словно острая кромка кремневого ножа пролетала по коже, оставляя красный раздражённый след. Небосвод был тёмен и сер, но иногда казалось, что небо разрывалось на клочки, чтобы дать людям хоть немного взглянуть на слабо мерцающие звёзды. Эхом по вершинам гор разнёсся слабый жуткий вой, и было непонятно, откуда он появился.

Люди подошли к высокой каменной гряде, чернеющей покуда видел глаз. Обогнув обширный каменистый уступ, они оказались в узком ущелье между скал, отвесные стены которого устремились вверх, к тёмно-серым облакам, и внутри царил полумрак вперемешку с мраком. Гулкое эхо распространялось вокруг от шагов и шороха, обволакивая идущих людей, спотыкающихся о разбросанные камни. И казалось, что их гораздо больше, чем есть. В каменном коридоре стало узко и втроём нельзя было пройти, поэтому Тау помогал только одному мужчине, а второй, который был ранен меньше, шёл сам, прихрамывая и держась за стены. Сильно раненый незнакомец за весь путь не издал ни звука, ни стона, он стойко переносил боль от ран.

Проводя рукой по стылым каменным стенам и глядя в вышину, Изукс произнесла:

— Если бы сделать такое жилище, чтобы пещеры были высоко... одна над другой, можно было бы не боятся хищников, — и испугавшись себя же, вскрикнула, потому что её слова подхватило и разнесло эхо по всему ущелью. Она закрыла рот ладонью и огляделась.

Это звучало очень громко и зловеще в надвигавшейся ночи. Изукс никогда не видела таких гор и высоких скал. Мужчины остановились и обернулись. Молодой незнакомец перевёл, что понял из её слов и остальные рассмеялись, покачав головами. Лицо Тау стало серьёзным и суровым, потому что он предупреждал Изукс, чтобы она вела себя осторожно и тихо вне убежища.

Пройдя ущелье, они начали круто карабкаться вверх по камням, пока не влезли на большое шершавое каменное плато, с двух сторон закрытое высокими скалами. Здесь носился ледяной ветер, подвывая и свистя. Будто пел что-то очень героическое. Он то слегка закручивался, то резко и внезапно ударял в спину, пронизывая насквозь. Было уже достаточно темно, и мало что можно разглядеть, лишь зияющую чёрную бездонную дыру, к которой и направились с радостью незнакомые мужчины. В воздухе чувствовался запах ещё нескольких человеческих существ, которые и вышли из пещеры навстречу охотникам. Люди были плохо различаемы в этой кромешной темноте, и они остановились, почувствовав наших путников.

Незнакомые охотники наперебой что-то рассказывали соплеменникам, показывая на молодого мужчину и женщину. Тау и Изукс было не по себе, их настораживали незнакомые люди и то, что всё вокруг и незнакомцы были плохо различаемы, кругом царила темнота и холод. Даже запахи ветер уносил также быстро, как и приносил. Они уже начали сомневаться, правильно ли сделали, согласившись на сомнительное приглашение.

— Почему не горит огонь? — спросил, наконец, Тау у молодого охотника и добавил, — С ним же теплее и можно различать предметы.

— Я... не... уметь... подчинить огонь, — ответил растерявшийся незнакомец.

— У Тау с Изукс есть с собой дрова и дерево, но мало, — сказал Тау и решительно прошёл в пещеру, оставив жену снаружи.

Проход был низкий, и ему пришлось даже согнуться, чтобы пройти внутрь. В пещере оказалось просторно, пахло плесенью, сыростью, едким человеческим потом, немытыми телами и остатками гниющей пищи.

Тау на ощупь собрал в кучу камни, попавшие под руку, оставив в середине этой кучки пустоту. Сложил туда куски бересты и положил аккуратно сверху них хворост и маленькие брёвнышки. Затем, с помощью камней высек искру. На кусках бересты заиграли озорные жёлтые и красные огоньки, озаряя руки Тау. В толпе людей раздались громкие возгласы и вздохи удивления. Огонь тем временем уже начал поглощать хворост, медленно похрустывая и пощёлкивая деревом, грызя кору с веток, словно молодой заяц. Молодой мужчина слегка подул на озорные огоньки и подложил в набирающий силу огонь несколько смоляных еловых деревяшек. Небольшое пламя начало пытаться достать своими красными язычками вкусные деревянные брёвнышки, будто предвкушая отличный ужин. Воздух озарился светом и треском поглощаемой огнём пищи, начало распространяться тепло и смоляной приятный запах.

Глава 9

Люди незнакомого племени с радостью и ликованием начали садиться, окружая живительное пламя и протягивая к огню свои замёрзшие и крючковатые пальцы. Тау быстро окинул их взором. Людей было двенадцать, включая двух детей, из них шесть женщин. Все они низкого роста, мускулистые, жилистые и поджарые, кожа более смуглая. Их лица крупные и скуластые, с массивными лбами и крупными ноздрями. У женщин в волосах воткнуты гребни и другие украшения из кости животных. Изукс села рядом с Тау, прижавшись к мужу, после того, как затащила все вещи в пещеру. Незнакомое племя ненадолго забыло о своих гостях, поглощённое спасительной для них картиной.

Через некоторое время пожилая женщина, будто опомнившись, принялась лечить раны самого пострадавшего пожилого незнакомца. Она методично и задумчиво пережёвывала корешки с сухой травой и накладывала на раны мягкую массу. Люди улыбались, обнажая не очень крупные кривые зубы, и начинали что-то наперебой говорить паре Так и Изукс. Тау повернулся к уже более-менее знакомому молодому мужчине, тот, поняв его взгляд, что-то сказал своим соплеменникам и те замолчали. Все забыли об ужине и о том, что они ждали еду весь день. Больше всего их волновали молодой мужчина и женщина, которые принесли им жизнь в виде благодатного живительного огня, а также спасённых соплеменников, и они внимательно следили за каждым их движением.

Тау показал на себя, нарушив тем самым неловкую паузу:

— Тау.

Незнакомые люди повторили за ним его имя.

Затем, показав на Изукс, произнёс:

— Изукс.

Люди, как заворожённые опять наперебой повторили слово.

— Мы из племени Эундов, — с грустью в голосе, добавил Так.

Самый молодой незнакомец с плато произнёс, показав на себя:

— Нао, — и положив руку Тау на плечо, добавил,— из племени Руа.

Нао начал показывать на своих соплеменников по очереди, называя их имена.

— Ука, — произнёс он, показывая на того сильно раненого мужчину, который уже лежал на шкурах позади всех и молчаливо смотрел на пламя костра.

— Ами, — показал он на женщину, которая его лечила.

Та вздрогнула, очнувшись от своих дум, и посмотрев на гостей, снова принялась методично жевать корни.

— Азве, — и он показал на третьего из мужчин, которые встретились им сегодня на плато. Он тоже прикладывал массу из корешков к ноге. Мужчина доброжелательно улыбнулся, дотронувшись до плеча Тау. Тот в ответ дотронулся до плеча Нао, а затем Азве.

— Эка, — продолжил Нао и показал на самую пожилую седую женщину, молчаливо сидевшую в стороне ото всех и завернувшуюся во множество тёплых шкур. Её выцветшие глаза смотрели ничего не выражающе.

— Изал, — и он простёр руку на хмурого мужчину с очень густыми бровями и свирепым выражением лица.

По виду он был где-то одного возраста с Укой и старше Нао, Азве и Тау. Изал дотронулся рукой до своей груди и принялся разделывать туши принесённых животных, недоверчиво поглядывая на гостей.

— Лан, — это был ещё один мужчина, где-то одного возраста с Тау, с очень кривыми и гнилыми, почти полностью разрушившимися, зубами, а также с глубоким шрамом на правой щеке.

— Эа, — Нао указал на самую молодую и миловидную из всех, девушку, с более плавными, чем у остальных, чертами лица. Она смущённо закрывала лицо волосами и смеялась, смотря сквозь них.

— Утна, — юноша показал на ещё одну девушку, которая сидела чуть позади Азве и держалась за его предплечье, выглядывая из-за плеча мужчины.

— Маб, — мужчина ткнул пальцем в сторону очень некрасивой женщины, с весьма резкими, костлявыми и грубыми чертами лица, и такими же костлявыми кривыми руками, которая мрачно смотрела из-за спины Лана.

— Нуи и Нан, — Нао показал на двух детей, мальчика и девочку, которые весело смеялись, подсовывая в костёр тонкие веточки, грея свои озябшие руки и стопы.

Изукс вспомнила, как великие духи два лета назад тоже послали ей беременность. Но почему-то ребёнок появился через пять лун, а не через восемь-девять, как у остальных женщин. Малыш сразу ушёл на небеса и больше им с Тау великий дух не посылал детей: «За что всё-таки духи рассердились на меня?» — думала опечаленно женщина.

***

Изал, молчаливо нахмурившись, отрывал с помощью кремневого ножа и, приложенной силы, куски мяса от туши, разрезал внутренности и раздавал соплеменникам, сначала старшим, потом младшим. Люди молча и терпеливо ждали своей очереди, глядя голодными глазами и сглатывая слюну. Получив свой кусок, они с жадностью принимались жевать кривыми и супившимися зубами сырое мясо, стараясь оторвать от него кусочки, слизывая текущие по рукам капли крови.

В последнюю очередь он пренебрежительно бросил два куска мяса Изукс и Тау. Молодой мужчина, поймав куски и покосившись на Изала, насадил мясо на рог оленя и начал жарить их на огне. Руа с удивлением уставились на незнакомцев, перестав пережёвывать пищу. По пещере начал распространятся волнующий всё естество чудесный аромат жареной козлятины.

Люди стали принюхиваться, раздувая свои, и без того крупные, ноздри. Когда пища, по его мнению, была готова, Тау слегка посыпал куски золой, отдав один жене, и они принялись с аппетитом поглощать сочное, ароматно пахнущее мясо с жирным, стекающим по рукам соком.

***

Что говорить, вся жизнь первобытного человека строилась на собственном выживании и выживании своих близких, добыче пищи и поиске более благоприятных и лёгких мест жизни. Тут уж вам не до хобби, не до косметических процедур или выдумке новых вкусных блюд с красивой сервировкой. Отсюда и маленький словарный запас, отсутствие задушевных бесед под луной за чашечкой чего-нибудь вкусного. Не до этого было, а о простых и понятных вещах можно было изъясняться и жестами, понимать друг друга с полуслова. Только когда первобытные люди из одной племенной группы встречали другую, тогда делились своими, можно сказать, новшествами и изобретениями. Язык усложнялся, появлялись новые слова и идеи, усовершенствования, также понадобились способы более подробной и точной передачи информации.

Глава 10

Тау проснулся оттого, что Нао сотрясал его плечо. Эунд подскочил, схватив нож, а молодой Руа в испуге отпрянул.

Тау быстро огляделся, через полукруглое кривое отверстие в жилище уже вливался яркий дневной свет с частицами инея, заносимого шумными порывами ветра. Руа сидели возле стен, завернувшись в очень старые потёртые шкуры. Только Ами методично толкла на камне с глубокой выемкой траву и корни, а Изал с Ланом выделывали шкуры вчерашних животных, мясо и требуху они уже аккуратно сложили в дальнем углу пещеры. Но, посмотрев на Тау, все остановились и с опаской смотрели на него, в их глазах отражалась готовность тоже cхватиться за оружие. Тау быстро спрятал нож и сев, удивлённо спросил у Нао:

— Что случилось?

— Огонь... вызови огонь... огонь... огонь, — повторял Нао и показывал на потухшее не так давно кострище.

Тау рассмеялся, и взяв кусочек не успевшей сгореть ветки, показал её Нао.

— Это... нужно это... для огня... дерево... дерево, — он показал жестами как вспыхивает от ветки огонь, зажав затем кусочек в кулаке он развёл руками и добавил

— Нет дерева — нет огня, — и пожал плечами в задумчивости.

Все тоже задумались над словами молодого охотника, поняв и без слов, что имел в виду Тау.

***

Изукс подняла сонную растрёпанную голову и молча следила за происходящим вокруг. Затем, зябко передёрнув плечами, вылезла из-под тёплых шкур и села, оглядевшись.

Помещение было просторное, со множеством валунов и рассыпанных больших и маленьких камней по всей площади. В потолке чернело небольшое кривое отверстие, из которого периодически опускались снежные колкие частицы. Человеческий запах, смрад шкур и мяса перемешивался с запахом плесени и гниения. Она сонно поёжилась и выбралась из вонючей пещеры.

Снаружи было холодно из-за ледяного ветра, который так и норовил забраться под шкуры, всё ещё хранящие тепло её сонного тела. Она потянулась, насобирала с камней пригоршни снега, протерев лицо и руки. Разлепив сонные глаза и встряхнув мысли, она устремила свой взор с плато на горизонт. Её глазам открылась впечатляющая картина, заставившая сорваться с губ вздоху восхищения. Ближе к ней располагалась каменисто-снежная равнина с валунами и редкими тонкими деревцами, чёрными ветками кустов, торчавшими вразброс по всей необъятной шири. Далее вздымались синие пологие вершины с встречающимися зазубринами, устремляющимися в небо, с разделяющими каменные стены ущельями и оврагами.

***

Азве что-то сказал Нао, и у последнего на лице появилась улыбка. Он схватил молодого мужчину за шкуры на предплечье и потянул за собой. Азве устремился за ними, его нога уже почти не болела, а также Лан и Изал, бросив свою работу и схватив оружие, поспешили за остальными. Изукс взволнованно посмотрела вслед быстро спускающимся с плато мужчинам.

Молодой Руа привёл Тау к выходу из ущелья, и подбежав к лежавшему стволу, указал на поваленные в какие-то далёкие времена стволы трёх древних елей, залёгшие навечно в каменно-снежных завалах. Нао развернул кулак молодого охотника, и взяв кусок ветки, подбежал суетливо к дереву, показывая на него и на ветку, после чего сказал:

— Огонь... огонь... дерево.

Тау подошёл к деревьям, обойдя их и отбив острым камнем одну из веток, задумчиво сказал:

— Надо рубить... всё... долго, но можно, — и добавил, — ... Надо снять шкуру с клыкастой кошки.

Он потянул за собой Нао обратно в ущелье, и они быстро вернулись с оружием. Затем жестами показал всем мужчинам следовать за ним.

***

Хищница лежала, припорошенная выпавшим ночью снегом, вокруг неё вырисовывались грязно-чёрные пятна. Тау решительно подошёл к зверю и стал деловито рассматривать шерстяной покров большого зверя.

— Азве... смотри и слушай вокруг, — обратился он к ближайшему охотнику, показав на глаза и уши. — Лан, Изал, Нао... помогите снять шкуру.

Всё это Тау сопровождал большим количеством жестов, чтобы было понятнее. Охотник, понимавший его, перевёл соплеменникам, но Руа уже быстро запоминали новые слова и к чему они относятся, впитывая их, словно губки.

Изал очень хмуро посмотрел на Тау:

— Почему чужеземец командует нами?!

— Пусть сейчас вождя нет... мой отец Изал должен быть им, — со злостью воскликнул Лан.

— Почему нет вождя?! — воскликнул в свою очередь Нао. — Мой отец Ука должен быть вождём! — добавил он и потряс копьём

— Твой отец ни на что не годен! — вскричал Изал, и сжав кулаки, заскрипел зубами.

Азве с грустью смотрел на соплеменников и не хотел вмешиваться, чтобы не получилось вчерашней истории, хоть был старшим сыном Уки. Он усиленно осматривал горизонты и принюхивался, стараясь не прислушиваться к этим извечным спорам, которые ни к чему не приводят, и в итоге каждый остаётся при своём мнении.

Тау смотрел на чужеземцев и не понимал, что случилось, почему они спорят. Он слышал только непонятные визгливые звуки и видел отчаянную жестикуляцию среди трёх мужчин.

Нао, увидев смятение Тау, объяснил ему, как мог, что у них нет сейчас вождя. Погибший в клыках пещерного медведя прошлый вожак не имел живых родственников, а также не выбрал себе замену, и сейчас за право стать вождём борются Изал и отец Нао, Ука, которые всю жизнь соревновались друг с другом. Поэтому Изал и Лан не хотят никому подчиняться.

Двое мужчин, молодой и старый, стояли, выпрямив спину, скрестив на груди руки. Они смотрели на Тау, нахмурив брови, скептично и враждебно, готовые в любой момент дать отпор.

Тау усмехнулся, вызвав недоумение охотников, и они немного расслабились. Чуть подумав, он обратился ко всем мужчинам.

— Вы и дальше... можете ничего не делать... для спасения своих жизней... и жизней соплеменников... мы с женой уйдём, ... а вы можете дальше спорить... пока все до одного не подохнете. — И немного погодя добавил:

— Я просто хотел помочь... в благодарность за временное жилище... а ваши склоки не нужны мне... вам решать... принять мою помощь или отказаться.