Друг моего детства

Пролог

От автора: Мы все ждали её) Поэтому присоединяемся) О дочери Лёхи Красильникова - Софии (Ипорченный. Будешь моей https://litnet.com/shrt/CS-F) и сыне Ника Хорольского - Серёжи (Подонок. Ты - моя игрушка https://litnet.com/shrt/LdXH)!!!

Пролог

София Красильникова

Дыхание прерывается, а его тяжеленные руки сжимают платье на моей талии. Так, что у меня в груди что-то бессовестно ёкает. Кажется, от того самого Серёжки не осталось ни следа. Он меня этими кувалдами раздавить сможет, точно…

– Не зли меня лучше, печенька, блин. Ты мне и так всю кровь уже выпила!

– Это я выпила?! Это ты тогда сбежал, как трус!

И вякнуть не успеваю, как меня затыкают. Затыкают не так, как обычно, когда мы с лучшим другом дрались в восьмом классе… Не подушкой на лицо и даже не щекоткой или ладонью… А иначе…

Языком. Отчего я просто растерянно цепляюсь за его широченные плечи и вишу на нём, словно маленькая гусеничка на тонкой нити, пока он жалит меня, не жалея… Не знаю даже, сколько длится этот поцелуй. Но мне кажется, что маленькую вечность. Пока его руки не тянутся к моей пятой точке и не заставляют меня попятиться назад, срастаясь со стеной и разорвав этот странный коннект.

Паника одолевает такая мощная, что я теряю дар речи. А Серёжа тем временем смотрит на меня волком, после чего агрессивно ударяет кулаком прямо в стену, оставив в гипсе огромную дыру, рычит на меня как псих и уходит прочь, словно бы запугивая… Он что вообще ненормальный?

– Как был дурной характер, так и остался! – кричу ему вслед, а сама держусь за губы… Горят… Пульсируют. Плачут. И это, блин, первый поцелуй в моей жизни…

Визы

София Красильникова

Сергей Хорольский

Глава 1.

София Красильникова

Я обожаю родителей. Живу в любви. В достатке…

Довольна всем и у меня есть всё, о чём другие могут только мечтать.

Просто повезло, наверное…

Мне буквально недавно исполнилось восемнадцать лет. Время начинать взрослую жизнь. Идти в университет, заводить новых друзей и знакомства, найти себе парня. Всё это в планах, ведь я постоянно фантазирую о том, как там… Да и с мамой мы очень близки. Часто сплетничаем и шушукаемся по-девичьи… Отец, конечно, о парнях и слышать не хочет. У него сразу глаз дёргается.

Я уже говорила, что он называет меня печенькой? Нет?

Так вот… Папа говорит, что его печеньки никто не достоин… Нет такого парня, который бы прошёл его проверку. То же было со всеми моими избранниками в девятом, десятом и одиннадцатом классах… Он отбривал их ещё до того, как они делали какие-то попытки. Нет, не прям жестоко, чтобы они убегали в слезах, но в итоге они просто не боролись за меня… Ничего не делали… Мне кажется, это уже показатель.

Во всяком случае, мама говорит, что, когда мужчина любит, он добивается. Рассказывала мне, как мучила папу по молодости… Как он из кожи вон лез, лишь бы её заполучить… И это поступки настоящего мужчины! Мама говорит, что у меня будет так же. Потому что я её дочь. Её кровь и во мне её характер. Наверное, это правда…

Серёжа тоже всегда так говорил…

Ой… Опять. Только не это…

Забытые воспоминания о лучшем друге… Похороненные где-то глубоко под слоем разочарований и разбитых надежд… Это уже даже не смешно. Мы не виделись с ним почти четыре года… Он просто исчез из моей жизни, можно сказать, ничего мне не объяснив. Связался с кем-то… Начал жить свою взрослую разгульную жизнь намного раньше, чем я могла о ней даже задуматься… Перестал звонить, писать, перевёлся в другую школу… Тогда часть меня просто умерла, наверное… Ведь он реально был моим лучшим другом… Почти братом. Я ни дня без него не представляла.

Мне казалось, что без него я останусь одна. И сначала так и было… Ощущение пустоты. Тревоги… Не покидали. Родители тоже не понимали, что с ним происходит, но успокаивали, убеждая меня, что все через это проходят… Что люди перестают общаться, меняют интересы… Что мне стоит просто найти себе кого-то ещё… И дружить… Это было больно.

Я не хотела никого искать. Не хотела никаких новых друзей. У меня был Серёжа. Я до последнего верила, что он не сможет без меня, как я не могла без него, но тщетно… Кажется, я перестала верить в чудо тогда…

Девятый класс, как в колокол ударил по голове.

Он не пошёл в школу. Он просто не пришёл в первый день и… Потом родители сказали, что он перевёлся. Я сутки проревела тогда. Не могла успокоиться. Ни дозвониться до него не могла, ни дописаться, ни поговорить с ним, потому что он меня избегал. Сейчас уже немного смешно…

Когда вспоминаю о той дружбе… Неужели она только для меня была такой важной?

Я помню ту ночь, когда мне было всего девять лет. Мы с Серёжей так часто бывали неразлучны, и конечно мне казалось, ничто не сможет разрушить нашу дружбу. Но в ту ночь всё изменилось. Мы ругались так, словно вся вселенная затрубила в наши уста. Тогда я поняла, что мы будем ругаться… Снова и снова… Постоянно. Чего ни коснись.

Я стояла напротив него, глаза яростно горели, а в голосе слышалась вся моя обида.

– Почему ты всегда делаешь вид, что тебе всё равно?! – крикнула я, голос дрожал от слёз. – Почему просто не сказал тогда, что вы пойдёте на башню!? Я бы не искала! Не бегала бы за тобой!

Он посмотрел на меня с таким тяжелым выражением, словно не узнавал свою лучшую подругу.

– Разговаривай спокойно, ты ведь не понимаешь, что именно происходит!

Я действительно не понимала, и в эти первые крупицы ссор мне казалось, что мир рушится. Внутри всё кипело, и я не могла сдержать слёз.

Вдруг я заорала:

– Ты никогда не слышишь меня! Ты всегда занятый этим Ромкой! – и слова плечом зацепили ту тонкую нить, что связывала нас. Я понимала, что у него есть другие друзья. Мальчики… В какой-то момент ему, наверное, было с ними интереснее. А я… Безумно ревновала.

Потом я заплакала, не сообразив, что делаю, – истерика захлестнула всю мою маленькую душу. Я выкрикивала всё, что накопилось за эти дни, и даже не замечала, как Серёжа так же расстроено смотрит на меня, его глаза были полны какого-то дикой растерянности. Мы стояли друг напротив друга, и каждое небрежно брошенное слово, будто разрушало то немногое, что было между нами… Как мост во время сильной бури…

– Я не звал тебя, потому что готовил для тебя сюрприз, вот и всё! Ромка мне помогал! А ты опять всё перевернула, Софа! Опять! Потому что глупая девчонка!

– Ах я глупая!? Глупая девчонка?!

Тогда я набросилась на него, и мы впервые подрались… Ну… Точнее, я его била. А он просто отбивался… Но сути не меняет, конечно. Он меня ранил! Своими словами и оскорблением…

Эта ночь навсегда осталась в моей памяти – первой настоящей ссорой, первой боли, когда даже дружба казалась слабой и уязвимой. И, несмотря на то, что потом всё прошло, я до сих пор помню ту сцену, её тонкие детали, мои крики и его тишину. Это были первые, но очень важные уроки – о том, что даже самые крепкие связи иногда нуждаются в энергии, чтобы их укрепить или разрушить.

Глава 2.

София Красильникова

Утро начинается с бессонной мучительной ночи… Господи…

Как же можно было вот так перед первым днём?! Всё этот треклятый Серёжа! Будь он не ладен!

– Тук-тук…

– Заходи, маааам, – жалобно скулю, когда дверь приоткрывается. Мне кажется, она всё чувствует. Прямо через стены ловила мои лучи отчаяния, вот и пришла на зов, как обычно…

– Что случилось?

– Мне плохо спалось…

Она вздыхает и проходит внутрь, усаживаясь на край кровати.

– Софа… Там тебя папа ждёт… Переживает…

– А почему?

– Ну, первый день… Для нас всех очень важно, как ты там себя почувствуешь, ты ведь знаешь…

У меня самые лучшие родители на свете. Самые любимые…

– Да, знаю… Всё будет классно, мам, – приподнимаюсь, чтобы она не переживала. Не хочу, чтобы они ещё и из-за этого момента парились. И так предостаточно таких в жизни девочки… Я тоже не подарок, так что…

– Дай обниму тебя, дорогая моя, – тянется ко мне и прижимает к себе. – Так вкусно пахнешь…

– Печеньками?

– Ага… Давай, вставай…

– Сейчас, мам… Умоюсь и приду, хорошо?

– Договорились…

Мама оставляет меня, а я бы с удовольствием взяла их с собой… Прямо на учёбу.

Мама рассказывала, что в её первый день в университете у неё порвалась юбка, и все на линейке увидели её полуголую задницу… Надеюсь, я так не отличусь…

Хотя я тоже порой умею выделиться, к сожалению.

Просто как представлю, что увижу его… Мне дурно становится. Четыре года я представляла, как он выглядит сейчас… Нет, лгать не буду… Отрывки в соц. сетях мелькали… Где-то его профиль у друзей или моменты, как он ныряет в воду с высоты… И я знаю, что он вырос. Изменился… Но не представляю, каково это… Видеть его таким в жизни и знать…

Раньше мы делились всем. То есть, вообще всем… От снов до страхов… Переживаний. Что тревожило и волновало. Что не нравилось… Я могла вообще всё ему рассказать. И как ругалась с подружками, и как злилась на родителей… И он всегда слушал, понимал… А я всегда понимала его.

Господи, как же много воды утекло…

Умываюсь, крашусь, смотрю в зеркало на свою фигуру. Я красивая, я знаю это. У меня огромные папины голубые глаза. Хотя мама всё время говорит, что это её глаза, но мне кажется, ближе папины по форме… Длинные пушистые ресницы. Губы и овал лица точно мамины… Фигура… Здесь повезло тоже. Всё, где надо выросло, а где не надо держится строго на месте. Как я всегда и хотела.

– Доброе утро, папуля, – спускаюсь вниз и обнимаю его первым делом.

– Доброе, малышка… А чего вид такой?

– Да ничего, – как бука отвечаю, и он тут же хмурится.

– А кто обидел? Покажи мне его и…

– Серёжа ваш дурацкий, – выпаливаю, а они смотрят на меня оба с круглыми глазами и удивленными лицами. Ой, можно подумать не ожидали, ага. Уверена дело в том, что они удивлены, что я призналась в этом. – Что? В смысле… Я не могла уснуть вчера, как узнала. Вот, пожалуйста… Результат! Выгляжу, как зомби…

Отец вдруг выдыхает и посмеивается.

– Ты прекрасно выглядишь… А Серёга, ну… Хорольские оповестили нас сразу, как только узнали, что он точно идёт… У него же… Семь пятниц на неделе сейчас… Может, он вообще передумал… Взрывной ещё хуже Ника стал…

– Что может быть хуже? – спрашивает мама и смеётся.

– Ха-ха! А вот мне совсем не смешно… Вдруг он вообще меня не помнит…

– Ага, не помнит он, – недовольно бурчит отец, а мама тут же обнимает меня.

– Красавица моя… Тебе не стоит волноваться. Думай о себе, сто раз тебе говорила…

– Я и так о себе думаю… – плюхаюсь рядом с папой и пытаюсь есть, но даже кусок в горло не лезет. Какая-то пустота внутри… Особенно после этой дурацкой ночи…

– Печенька, ну, улыбнись, – просит меня папа, и я показываю зубы.

– Жутко?

– Жутко прекрасно, – отвечает и смеётся, вынудив и меня улыбнуться. – Если тебя кто-то там обидит… Полезет… Будет распускать руки… Ну, ты знаешь…

– Да, пап, – хихикаю я. – Мне применить технику бесконтактного русского джиу джитсу?

Начинаем ржать все втроем, заливаясь в хохоте.

– Ешьте быстрее. Мне пора на работу… – торопит нас мама.

– Когда ты уже заставишь её дома сидеть, пап?

– Никогда. Ты забыла… У нас папа готовит, мама – работает… – угорает он, пока мама закатывает глаза.

– Я тоже готовлю, – возмущается.

– А я тоже работаю, – отвечает он и целует её в нос, убирая за собой тарелку в раковину. – Спасибо, всё было очень вкусно…

– Красильников… – фыркает она на него и косится. – А чем это от тебя пахнет… Я не поняла…

Глава 3.

София Красильникова

Горю от злости к этому жестокому противному манипулятору! Не-на-ви-жу!!!

Чтобы София Красильникова ещё хотя бы раз подошла к нему первой! Ни в жизнь! И пошёл он куда подальше! Ни за что больше не поддамся этой наглости!

Следую за остальными и тут же ищу кого-нибудь симпатичного и крупного. Взор мой привлекает какой-то приятный блондинчик, одетый в модные шмотки и тусующийся как раз неподалеку с ненавистной мне целью.

– Привет, тоже первый курс? – спрашиваю у него ненавязчиво. Не хочу быть прилипалой, тем более что парни и так на меня быстро реагируют. Вот уже по похотливому заинтересованному взгляду вижу, что его повело… Тю… Слабак. Папа бы его на раз выхлестнул.

– Приветик… Ага… Ты откуда такая…

– Я с десятой, ты?

– Вообще приезжий… С Владимира… Марк, – тянет мне руку, и я тут же с улыбочкой жму её.

– София…

– Красивое у тебя имя… Да и сама ты…

Едва услышав детали нашего знакомства, Хорольский тут же оборачивается и мажет нас взглядом по очереди. Ну и высокомерная рожа. Как же неистово он меня бесит. Так бы и вмазала кирпичом, как в детстве. Нет, кирпичом я его не била… Но камнями в него кидалась…

– Сегодня все тусить пойдут… Хочешь с нами? – предлагает, и я думаю, как это они уже успели договориться… И где была я?! Неужели за пять минут, что я провела в уборной, они тут уже построили такие наполеоновские планы… Тоже мне, блин, заговорщики…

– Да, хочу, – отвечаю ему сразу же, улавливая как Серёжа уже флирует с какими-то девчонками, прикатывая их на ту же самую вечеринку. Убила бы. – А где якобы туса?

– В клуб какой-то собрались. Я не в курсе куда, но… В любом случае заеду за тобой…

– М-м-м… Да я сама на машине… – кокетливо отвечаю, на что он одобрительно кивает.

– Круто. Очень даже…

– Благодарю…

Так вот что значит быть классной и своей для мальчиков… Можно подумать ты не знала. Как часто ты рядом с Хорольским чувствовала себя мальчишкой. Да постоянно… Порой и не верилось, что мы отличаемся. Зато сейчас это прекрасно чувствуется. Он вырос настоящим кобелем…

Аж смотреть тошно, будто током бьёт.

– Вам, походу, туда… – указывает мне на группу отдаляющихся одногруппников.

– А ты на кого?

– Логистика… Мы все, – указывает он на эту шайку лейку, и я понимаю, что Серёжа тоже там. И, видимо, они знакомы. – Ну, до встречи тогда, красавица… – прощается с ухмылочкой и уходит, а я бегу за остальными, предварительно бросив последний предупредительный в Хорольского. Это так… Пусть немного между лопатками заколет. Пусть у него в горле пересохнет и дурно станет. А я пойду по делам такая важная. Нарочно придаю походке уверенности и сексуальности, раскачивая бёдра, будто в последний раз на подиуме. Пусть пялятся. Слышу свист позади и улыбаюсь…

Уже там расспрашиваю девчонок и узнаю название клуба. Придётся писать маме, потому что папа сразу скажет «нет» скорее всего…

«Мам, в клуб надо отпросить сегодня. Со всеми».

«Вот те раз. Как первый день, малыш?».

«Пока нечего сказать. Но один козлина делает вид, что меня не знает».

«Не обращай внимания, Соф… У него сложный период».

«Какой ещё период?! Это у меня он сложный!!!», – пишу разгневанно. – «Так ты отпросишь?».

«Да».

«Класс. Спасибо, мамуля».

Болтаем с девочками, записываем расписание. У нас так мало мальчишек в группе, да и те, кто есть, мне совсем не нравятся. Но больше всего меня бесят разговоры девочек.

– Ну он самый классный, да…

– Да, мне кажется, вообще офигенный…

Угадайте про кого это? Как же бесит… Нашли на кого слюни свои распускать.

– Ну не знаю, мне Марк больше понравился, – тут же огрызаюсь, и они переглядываются.

– Ну да, Марк классный.

– Да, он супер…

Господи… Капец какой-то. Куда я попала, а?! Почему они все друг другу поддакивают, блин?! Своего мнения вообще нет?

Кто-то планирует гулять прямо сейчас. А лично я хочу переодеться. Тем более, что сегодня пар нет. Только мимолётное знакомство с университетом и друг с другом. И если честно, я в полной раздрае… Как так можно?! Столько лет дружить… Столько лет общаться и вдруг…

Сделать вид, что вообще не знакомы… Какой же козёл! Был бы тут папа сейчас, он бы ему устроил!

– Ладно, девчонки, я прямо туда подъеду…

– Точно?! Ты уверена? А так бы погуляли…

– Нет, мне переодеться хочется и вообще…

– Ну, смотри сама…

– Ага, чмоки-чмоки, – начинаю уходить оттуда и параллельно осматриваюсь. Парней уже нет, слава Богу… Ещё один взгляд Хорольского подобен разряду электрического тока прямо в сердце… А мне и так достаточно. Кое-как увернулась.

Глава 4.

София Красильникова

«Господи, Софа! Что за платье?! Если отец увидит, он меня прибьёт!».

«А тебя-то за что?», – смеюсь, подъезжая к тому самому клубу. Мама, как всегда, драматизирует. Ничего ей папа не сделает. Ну, поворчит чуток, что она мне всё разрешает… Так, глядишь, быстрее заделают нового ребёнка…

«Потому что я тебя отпустила, блин!».

«Мам, ну папа тебя любит. Он ничего не сделает. К тому же, он не узнает».

«Засранка!».

«Люблю тебя», – отправляю, уже собираясь выходить из машины.

«И я тебя! Не пей только много. Максимум бокал вина!».

«Угу», – убираю телефон и уже возле клуба вижу столпившихся одногруппников. Кто-то курит, кто-то бухает, часть девчонок уже пошатывается, а потом смотрят на меня всей толпой и чуть ли не аплодируют.

– Офигеееть… Вот это платье…

– Блиииин…

– Нравится? Мне самой в кайф… – хвастаюсь, повертевшись перед ними и замечаю Марка в сторонке, который тоже бросает на меня взгляд и присвистывает.

– Одуреть… Вот это фифа…

– Да ну прекрати, – отмахиваюсь, кокетничая, когда он подходит и целует в щеку, перехватывая за талию. – Девчонки… А вы куда так напились?

– Лично я не пила…

– А это зря, исправим, – отшучивается, подмигивая. – Идём… Там уже половина внутри…

Хорольского не вижу тут… И, если честно, боюсь увидеть. Но почему-то уверена, что он уже отжигает внутри. Хрен он пропустит такую вечеринку.

Вхожу в клуб вместе с Марком, шум и грохот превращаются в нечто живое и пульсирующее вокруг меня. Света здесь много – мерцающие лампы и стробоскопы создают ощущение, будто я попала в другой мир, где реальность и фантазия сливаются воедино. Я была в клубах раньше, но тут очень красивый антураж. Лицо моё отражается в зеркальных поверхностях, и я вижу себя чуть туманной, словно внутри весь этот хаос и яркость только усиливают моё ощущение свободы. Музыка низко вибрирует в груди, её ритм как сердце этого места, где всё движется, мерцает, будто в ритмичных волнах.

Я ощущаю, как ноги сами вплетаются в танец – люди вокруг меня качаются в такт музыке. Парни и девушки, друг против друга или единым потоком, погружены в свои ритмы, словно забыв обо всём дурном за стенами этого клуба. Их взгляды, полные страсти, искрятся под бегающими огнями. Я чувствую, что в какой-то момент сама оказываюсь в танце – двигаюсь со своим новым знакомым, забывая обо всём, кроме этой музыки и ощущения полноты здесь и сейчас. В воздухе пахнет свободой и чем-то запретным, движения слиты в единый поток, и всё бы ничего… Если бы не острый как нож взгляд Хорольского со стороны, который буквально бреет меня по самому больному… По воспоминаниям, что сидят глубоко в сердце.

Естественно, он здесь… Ещё и в толпе девчонок. Видно, что залюблен. Внимания ему хватает. Ладно хоть не лапает никого… Я, наверное, очень бы заревновала. Хотя не знаю почему… Он же просто мой друг детства. Я и не думала о нём в другом ключе. Просто само представление о том, как он обнимает кого-то, прижимает к себе и смотрит так, как смотрел на меня когда-то – с уважением, дерзостью и вызовом – мучительно болезненно… Я точно оторвала бы ему яйца, едва это увидела…

Хорошо, что они с ним милы и кокетливы. А это, насколько я могу заметить, не вызывает у него должного интереса. Он в принципе никогда не любил лесть и приторность. Но что я могу о нём знать?! Уже четыре года прошло. И он переобулся уже не раз.

– А пойдём туда? – зову Марка, схватив за руку.

– Куда? К пацанам, что ли?

– Ага, – киваю, и он соглашается.

– Почему нет. Пошли… Познакомлю со всеми…

Нарочно становлюсь прямо перед искривившейся мордой Серёженьки. Пошатываюсь, делая вид, что пьяна и счастлива.

– Всем привеееет!

– Знакомьтесь, это София прекрасная…

– Нифига ты ухватил, – рассматривает меня какой-то парень, пока этот придурок делает вид, что меня не замечает.

– Серёга, знакомься, Диса… – представляет мне своих одногруппников, пока я даже не смотрю на Серёгу, но вот Дисе руку протягиваю.

– Приятно познакомиться!

– Взаимно…

– Ты откуда такая…

Начинаю флиртовать вообще со всеми подряд. Марк бесконечно прихватывает меня за талию, пытаясь обозначить, что я якобы с ним. Приносит мне какие-то коктейли. Я их даже не пью. Скорее делаю вид, а потом забываю за баркой и прошу новый. А потом активнее пытаюсь выбесить одного единственного в своей жизни засранца…

– А кто хочешь танцевать, а, мальчики… – дурю, прикатывая всех подряд, и чувствую, как меня буквально на ходу сносят с ног и несут, перехватив за талию, пока я вишу на руке у Хорольского.

Едва ли хочу запротестовать, как он резко опускает меня на ноги и пыхтит. Тоже мне дракон нашёлся.

– Чего тебе?! Отвали! – пытаюсь протолкнуть, но он не позволяет. Настойчивее давит меня к стене, заставляя считать себя маленькой. – Ну-ка пропустил, я сказала! Ах ты, сволочь такая… Пропусти! – уже толкаю его в грудак, и тут в нашу потасовку вклинивается тот самый Марк.

Глава 5.

Сергей Хорольский

Сука…

Грёбанное печенье… Как в рекламе… Раньше казалось до безобразия сладким… Вкусным… С нугой и карамелью. Это вот всё про неё.

Пока у тебя не начинают вываливаться зубы…

Я её уже ненавижу… Она из меня всю душу вытрясла, я думал уже перешагнул, но то, что из неё выросло ещё хуже, блядь, чем было… В сто крат! Это какая-то стерва в кубе просто… Нереально.

У меня кровь закипает. Одурманенная её таким тупым мерзким поступком бродит туда-сюда по венам и резко скапливается в районе сердце. Оседая там болезненным сгустком… Не потому что я не видел раньше Красильникову голой… Видел… Лет в пять сто процентов… Но, блядь.

Это вообще уже какой-то полный пиздец с её стороны. Диверсия. Специальная военная операция, направленная как раз на обезвреживание меня!

И топит же как щенка. Никаких шансов выжить!

– Ты меня плохо слышишь?! Я хочу домой, Хорольский! – вопит, словно ужаленная прямо мне в ухо, но я на похуй везу её сам не знаю куда… Подальше оттуда…

Ещё и сиськи им показала… Это какой… Надо быть… С-с-с…

Дышу, ощущая, что нихрена эта чёртова техника дыхания не работает… И зря там батя пытается каждый раз объяснять мне как справляться с гневом. У него-то мама была… А у меня…

Блядь, у меня вот это исчадие Ада, которое меня уже до костей выпотрошило…

Печенька, блядь, тоже мне…

Четыре года прошло. Четыре! Я не видел, не слышал… Думал, ну всё…

Пережил, наверное… Должно же когда-то отпустить, правда?!

В разговоре как-то прозвучало что-то вроде…

– Наташа так радуется за Софку… Она такой умницей выросла…

И всё… У меня как заряд вновь по телу прошёлся. Мне кажется, даже Варька почувствовала. Я как сидел за столом с вилкой, так и не притронулся к еде. Ушёл, сказал, что не голоден. И вообще максимально бежать пытался… Всегда.

Знаете, как когда объявляют о стихийном бедствии. Только когда это что-то вроде долбанного Везувия, бесполезно предупреждать…

Бегите, кто может…

Красильникова снова тут по твою душу…

Но тётя Наташа же сказала, что выросла умницей… Я думал, может, и её наконец в другую сторону повело?! И где тут умница?! Где? Может, я не рассмотрел, а?!

– Если ты сейчас не остановишься! – угрожает с характерным ей фырканьем. Избалованная, залюбленная донельзя, эгоистичная и самонадеянная. Дайте мне сил, прошу… Сил не сбросить эту тачку с моста прямо сейчас.

– И что ты сделаешь? Бате пожалуешься?

– Да я тебя сама уработаю, понял?!

Смотрю сначала на пухлые губы, из которых вся эта грязь вылетает, приоткрытый влажный рот, который буквально полчаса назад засосал, а потом и на сексуальную ложбинку в декольте её платья и залипаю там. Уработает… Кто бы сомневался. Уже…

– Не пялься на меня, животное!

– Прикройся тогда, сука. Отрастила, блядь, сиськи! – ворчу на неё, а она продолжает пыхтеть и дёргаться. Надо же, блин… Америку ей открыл. Мужикам нравятся сиськи… И они туда постоянно смотрят. Вот это парадокс… И возмущение в её глазах такое, словно она реально не ожидала от меня этого услышать.

– Отец ждёт меня в час дома! Если не вернусь – мне конец!

Ебать, напугала, конечно. Словно мне не должно быть насрать. Особенно после всего.

– А как твой отец отреагировал бы на то, чем ты там занимаешься?! Давно такой стала, а?

У стервы тут же загораются глаза. Она скрещивает на груди свои тонкие руки и смотрит на меня волком. Как на будущий труп.

– А ты? Давно таким стал?

– Я-то нормальный… Парням раздеваться можно. Девчонкам – всё равно, что ебаться со всеми подряд, – выпаливаю и тут же получаю по морде. Звонко и хлёстко. Так и знал, собственно. Уже реально забыл, каково это – получать от лучшей подруги. Аж ржать начинаю, а эта гадина открывает окно и начинает выкидывать из него мои вещи. – Слышь! Угомонись, блях, дура! – торможу машину, потому что она уже выбросила и мою вонючку, и визитницу, и презики, и, кажется, мои водительские права… – Бляяяяя… Ты издеваешься… – закрываю бардачок и смотрю на неё. Улыбка тут же расползается по её безобразно красивому лицу… Я уже говорил, насколько не вывожу всё это?

Мало, видать, говорил… Она же просто катастрофа… Землетрясение, блин…

У меня всё тело рядом с ней хреначит как при магнитудах в девять с половиной…

– Скучал по мне, чёртик?

Зараза какая, а… Ещё и давит на гнилуху. Это что-то встроенное, точно. С рождения в ней, как влитое. Она всегда умела так посмотреть и так сказать, что я дар речи терял. И способность функционировать тоже.

– Сама как думаешь? Вот ты мне где, – символично показываю жестом «по горло». – Достала…

– То ли ещё будет, сладкий мой… Что за поцелуй там был?!

И я бы признался, если честно, что мне адски хотелось её засосать или долбануть башкой о барную стойку… Одно из двух. Вот я и выбрал первое, менее травматичное, но она бы потом меня высмеяла и уничтожила. Я же знаю её, как облупленную. Мне за столько лет хватило самобичевания.

Глава 6.

София Красильникова

Не буду врать обидно до жути…

Даже если в своей красоте и безупречности я уверена на все сто процентов, это вовсе не значит, что уверенность распространяется и на чувства долбанного Серёженьки…

Чего он добивается, не знаю… Сначала целует, потом ревнует, а потом… Делает вид, что просто исполняет долг семьи друзей, вытаскивая меня из сомнительных компаний… Ну прям само благородство. Могу ли я повестись на это? Да, безусловно.

Буду ли я делать это? Нет, ни за что!

Он оттащил меня, потому что заревновал, поцеловал, потому что жить без меня не может и давно мечтал это сделать, и ему офигеть как понравилось! Точка!

Домой захожу на цыпочках и у меня слезятся глаза…

Хорошо, что меня встречаем мама, а не папа… Иначе бы он Серёженьку уже закопал на заднем дворе…

– Тсссс, Софа, дорогая… – тянется мама с объятиями. – Что такое? Не пила вроде толком… Что случилось?

Смотрит на моё угаженное платье. Я же и себя тоже облила, когда в него коктейлями брызгалась.

– Ничего, мам… – шмыгаю носом и снимаю каблуки. – Ненавижу его…

– Ты моя прелесть… Пойдём… Давай умоем тебя, пока папа спит и не видит этого ужасного платья… А ещё ты как панда сейчас, пошли…

Продолжаю ронять слёзы по этой бездушной скотине… Мама ведёт меня в ванную и помогает смыть всё это и переодеться… А потом я делюсь с ней… Частично… Тем, что произошло… Упав на кровать и свернувшись калачиком, обнимаю подушку.

На что мама вздыхает и даёт одно только заключение…

– Хорольский…

– Что это значит? Мам…

– Что Женей там и не пахнет… Весь в отца…

– Как же тётя Женя с ним справилась? Мне кажется… Дядя Ник не такой сейчас… Совсем…

– Нет, он изменился, конечно, никто не спорит. Просто… Он никогда не был как твой отец… Знаешь, у него в крови нежность. Он у нас такой…

– Любитель женского пола?

– Софкаааа, – мама морщится и кривит лицо. – Мне теперь хочется ему что-нибудь ущипнуть во сне. Не заставляй меня ревновать…

– Маааам… Ну он же раньше таким был… С тобой он совсем… Ну…

– Вот именно… А Серёжа, ну… Одинокий молодой парень, ну что ты от него хочешь… Да и к тому же он и тогда с тобой не справлялся, будем честны… – говорит она неожиданно, и я хмурюсь.

– Как это?

– Ну что как… Ты же сама это замечала… Дочка.

– Нет! Ничего такого… Что значит не справлялся…

– Ты у меня деловая… В тебе моя кровь, ты знаешь… А мы с Ником всегда не ладили… Потом только, когда они с тётей Женей притянулись, стало легче… А тут… Вспомни хотя бы момент, когда ты в восьмом классе из-за ссоры с ним вынесла из дома все его подарки и подожгла во дворе у него на глазах… Ну…

– Ну и что… Мы же помирились в итоге…

– Софа-Софа… – смеётся мама, прижимая меня. – Даже если помирились… Он реально не способен был справиться…

– Наверное… Поэтому у меня и подруг не было, да? – поднимаю я застланный слезами взгляд на маму и чувствую, как внутри жжётся.

– Почему ты так говоришь? Были… Я тоже твоя подруга…

– Это другое, мам… У меня не было настоящей дружбы. Как у вас с тётей Женей… У меня был…

– Серёжа… Я знаю… – она гладит меня, а мне теперь удавиться хочется. Ну, сожгла я его подарки и что… Это же мелочь какая-то… Ерунда детская…

Нам было-то по четырнадцать лет…

– Всё будет хорошо, родная моя… Вы скоро встретите свои половинки и всё забудется… Обещаю тебе…

– Как ты забыла того самого…

– Ой, Софка… Не напоминай… Что это вообще было я не знаю…

– Это был Николай и его «ок», – смеюсь я сквозь слёзы, слыша и её смех. Я ведь всё знаю… Мама рассказывала… Это байка ходит у нас давно… Правда, папа когда её слышит – кипятится, и при нём мы не шутим…

– Когда рядом с тобой появляется именно тот мужчина… Всё иначе. Совсем… Это как… Что-то новое… Насыщенное и яркое… Как фейерверк…

– Ну или как пожар во дворе дома… – смеюсь я, а мама цокает.

– Уж не хочешь ли ты сказать…

– Нет! Я пошутила… Конечно, нет… Я к нему ничего не испытываю… Такого… Другое…

Мама молчит, но мне реально кажется, что она меня подозревает… В чувствах к нему… Не дружеских, а других. Но нет. Такого у меня нет… Точно…

И тем не менее про поцелуй я маме ничего не сказала. Умолчала. А губы до сих пор горят огнём… Интересно он тоже что-то такое почувствовал. Я теперь знаю, какой Хорольский на вкус. И мне кажется, это что-то невероятно острое, как перец чили, невозможно шипучее, как газировка, и до одури пьянящее, как вино, что мама порой без палева от папы наливает нам за ужином…

– Спокойной ночи, моя дорогая… Я пойду к отцу… А то ведь ещё потеряет меня… Дурной же… – хихикает, целуя меня в лоб. – И платье это спрячь, пожалуйста… От него так воняет спиртным… Вы что им там обливались?

Глава 7.

Сергей Хорольский

Мне её губы всю ночь снились… В целом, как и сиськи. Это пиздец, конечно… Неправильно. Но я нихуя с собой поделать не могу.

Разве что-то у Красильниковой может быть неидеально? Если честно, я мечтал и надеялся, что она вырастет страхолюдиной. Что сисек не будет или жопы… Что отблеск голубых глаз не будет долбить пацанам по венам, как допинг для члена, но… Сука…

Всё получилось наоборот. Как всегда…

Я половину ночи уснуть не мог, а вторую половину вдалбливал в матрац все свои тупые влажные мечты по ней… И это после того, как познакомился днём с симпатичной первокурсницей Олесей, которая прямо с утра, заприметив меня на парковке, решила подкатить сама…

Хотела со мной сегодня затусить, но я уже понимал, что опасность где-то поблизости…

Едва я почувствовал жжение между лопаток, сразу понял, что демон где-то рядом… Повернув голову, отметил её месторасположение, а она даже ждать не стала, планировать… Сразу напролом пошла, как всегда. Будто торпеда. Протопталась по чувствам бедной девчонки, словно дорожным катком, при том, что я уверен, что она сама целка. Ну не могли её родаки проморгать. Не верю… Уверен, что не было ещё ничего у неё. Лёха там точно бы уже всё бате слил. А так… Пока его ничего не волновало, и я был спокоен…

Только стоило подумать о том, что сейчас она пойдёт в универ… Сейчас будет там тусоваться с парнями… Я тут же полез в социальную сеть… Сто лет не контролировал. Не смотрел… Сто лет на думал и на тебе…

Всякие видосы… Они-то и сыграли со мной злую шутку.

Когда я понял, какой она стала. Сомнений не осталось. В первую же неделю найдёт себе парня и пиздец… Я не знаю, что это такое было… Знал же, что не стоит… Но подумал, раз тётя Наташа уверена, что София в порядке, что она такая умница, то… Стоит хотя бы позырить чё тут да как…

Ну вот… Позырил. Теперь не знаю куда бежать. Я и бросить её не могу, и общаться с ней. Она же… Неуправляемая.

Ещё хуже стала. Если раньше было только душевное, то теперь и сексуальный контент подключился…

Чё вот мне делать с её тачкой?!

Она меня только коснулась, меня уже током шарахнуло… Теперь нужно договариваться, чтобы эту царапину как следует заделали… Твою ж…

Обзванивая мастерские на парковке, пока курю, понимаю, что минимум три дня… И хули делать?! Если отдам, она меня с говном сожрёт… А если не налажу – тоже… Дилемма… Но выбора как бы и нет, вот я и договариваюсь о том, что сейчас привезу её тачку до автосервиса. Обратно в универ возвращаюсь только к десяти, и то настроения идти туда у меня теперь особо нет. Особенно, когда вижу её в коридоре, следуя на пару.

– Ну что… – семенит за мной, как прилипла.

– Что…

– Ну машина…

– Машина на ремонте. Будет готова через трое суток…

– Через сколько?! – тут же чеканит она визгливо. – Хорольский! Ты с ума сошёл?! Если её сегодня не будет дома, отец оторвёт мне голову!

– Отлично, хоть где-то плюсы, – выдаю я, но она тут же преграждает мне путь.

– Значит, так… Машина должна быть готова сегодня!

– Она не будет сегодня. Там надо шлифовать и наносить краску. Так нельзя. Это дураку понятно, – выдаю я, вздыхая. – Что ты от меня хочешь? Я уже сто раз пожалел, что забрал тебя из того говняного клуба.

Она смотрит на меня с жестокостью и не моргает. Надула свои пухлые губы, округлила блядские глазища и… Паразитирует своей внешкой, как обычно…

– Что?!

– Отвезешь меня сегодня до дома…

– Нет.

– Да! Отвезешь меня! Или я расскажу папе, что ты испортил мою машину! – вызывает у меня нервный смех. Я тут же бросаю на неё свой самый надменный взгляд.

– Думаешь… Я боюсь твоего папы, что ли? Да рассказывай ты чё хочешь… Дурная, – разворачиваюсь, а она пыхтит и снова тараном прёт на меня.

– Если ты меня не отвезешь, Серёжа… Я испорчу всю твою жизнь!

– Поздно… Уже, дорогая…

– Ах ты! – щиплет меня за кожу на руке.

– Блядь! Отвали, а! – рычу на неё, заставив отлететь от себя.

– Псих!

– Сама такая!

– Вы чего так раскричались?! – прерывает нас какой-то преподаватель. – Проблемы какие-то? Поуважительнее к стенам университета!

Я ржу, а она замолкает, рассматривая меня, будто в рот воды набрала, пока он стоит рядом, а потом всё же уходит.

– Так круто было, когда ты молчала… Сразу такая душка, милая…

– Серёженька… Я тебя предупредила… Мне нужно попасть сегодня домой на машине в шесть часов вечера. Надеюсь, ты меня услышал… – выдаёт по-деловому и исчезает за аркой, пока я смотрю вслед и выдыхаю.

Сука… Сбежать? Чё делать-то с ней теперь? У меня уже терпение не справляется. Я же знаю эту чувырлу. Чуть что не по её, она мне войну объявит.

А потом уже пиши пропало.

На пары прихожу, здороваясь с пацанами. Марк тоже тут… Вчера, блядь, число на инстинктах на него сорвался… Теперь у него губа подбитая и в целом с рожей пиздец. А мне даже подходить теперь стремно. Я не должен был. Тупо вышло. Стыдно даже…

Глава 8.

София Красильникова

Не ожидала, что он позовёт меня и вообще не знаю зачем согласилась…

Как теперь туда ехать? Чувствую непреодолимое желание выпрыгнуть из машины и исчезнуть, а Хорольский так несётся, что если сделаю задуманное, то меня просто размажет по асфальту… В мясо. Думаю, он будет рад…

Хотя бы так избавится от этого жжения, только я не намерена отступать. Хочется до капли его всего выжать. Вот что за отношения, а?

Смотрю на него… Как сжимаются его огромные руки на руле. Как он чётко и сосредоточено смотрит на дорогу. Нет, он мне не нравится. Это, конечно, всё чушь, но…

Это проклятое «но»… Почему у этого самца больше шансов, чем у других, а? И так во всём! Ненавижу…

Паркуясь возле школы, куда мы когда-то приезжали вместе, Серёжа стискивает желваки, а я в очередной раз напоминаю себе, что он тогда сбежал от меня как трус.

Вот и вся его мужественность! Да это же эгоцентризм в чистом виде и только!

Вновь дёргаю зеркало и поправляю макияж, чтобы ждал, нарочно, а он смотрит на меня со злостью, аж бесится. И брызжет слюнями. Как же мне нравится, а… Я просто в восторге, когда он злится.

– Что ты так пялишься, юродивый?

– Может ты уже закончила, а? Нам внутрь пора…

– Сейчас я доделаю. Одну минуту… – чуть проглаживаю волосы, пытаясь снять с них наэлектризованность, потому что она, очевидно, передалась им изнутри моего измученного Сереженькой организма…

Он уже сидит и закатывает глаза, но потом я всё же говорю:

– Я готова…

После чего он выходит из машины и даже не подаёт мне руку. Свинота, блин… Невоспитанный такой, офигеть просто можно. Я думала, он хоть поухаживает… Тем более, что мы по его милости сюда приехали, а он ещё и подгоняет.

– Идём быстрее…

Ковыляю по неудобному покрытию. Я ведь на каблуках. И в универе всё для этого имеется, а тут… Повсюду какие-то камни, блин. Ничего не изменилось за это дурацкое лето.

– Давай, а… – бесится он, протягивая мне руку, и я тут же её хватаю.

– Так и знала, что хочешь это сделать…

– Ага, иначе мы до завтра не дойдём…

– Иди ты… Хорольский, блин… – заходим в холл, и я тут же отпихиваю его от себя, отпуская… Господи, Боже…

Я тут с ним не была четыре года. И когда он тут… Всё иначе. Мне кажется, что всё это время без него, я просто ходила здесь как тень…

Стараюсь не смотреть на него, иначе расплачусь.

А он двигается в сторону актового зала, ну, а я за ним… Волнуюсь, конечно… Потому что увижу всё их семейство… А в зале он вдруг стопорится, остановив меня.

– Садись отдельно.

– Что? В смысле?!

– В прямом. Ты что хочешь, чтобы мои передали твоим, что мы снова общаемся?

– Нет… Не хочу.

– Ну вот и всё. Садись сзади, к примеру… Или как знаешь… – выдаёт он и проходит в ряд передо мной, взмахивая рукой своим родителям, которые расположились впереди. Народа много. Вряд ли меня заметят, но…

Как же обидно, чёрт возьми…

Я не могу просто взять и оставить его, иначе зачем вообще пришла…

Тут же тащусь в ряд за ним и подхожу к какому-то мальчишке.

– Можешь, пожалуйста, подвинуться, – прошу его шёпотом, а он недовольно хмурится.

– Нет, я здесь специально занял.

Сейчас точно тресну ему, блин.

– Ты же Ваня, да?

– Нет, Кирилл…

– Точно, Кирилл. Тебя там друзья потеряли. Чипсы с газировкой купили. Ждут только тебя.

– Да? Где?

– За сценой, просили передать…

Парнишка тут же убегает, а я сажусь прямо позади своего любимого Хорольского, просверливая его затылок взглядом. Как бы лазер отлично выжег на его башке моё имя… С сердечком в конце…

– Приветики, – склоняюсь к его уху, а он даже не удивляется.

– Пацан-то тебе что сделал?

– Хах… Ничего. Просто мне нужно было это место…

– Конечно. Чтобы мотать мне нервы… Да, печенька?

– Чтобы с тобой поговорить… Я сюда приехала только из-за тебя. Имей в виду…

– Я польщен, а теперь захлопнись там.

Тут же трескаю ему подзатыльник, а он оборачивается.

– Руки не распускай, а то выйдем отсюда прямо сейчас… Вместе.

– А, помнишь… – снова подкрадываюсь к его уху. – Помнишь, как ты избил ворчуна за сценой… Когда мы играли белоснежку…

Серёжа молчит, но я-то знаю… Он тогда сделал это из-за меня. Это был седьмой класс. Мальчик, игравший другого гномика, приставал ко мне… Пытаясь вывести на конфликт, ну и…

– Ты помнишь…

– Нифига я не помню. Сиди и смотри, а. Молча…

Глава 9.

Сергей Хорольский

Моему дурному сердцу бы не лопнуть сейчас… Я и так последние минут двадцать терплю как оно гоняет кровь до члена и обратно… Это, сука, пытка какая-то… Шаловливые ручонки Красильниковой… Тахикардия, как есть, сухость во рту, давление под двести, уши закладывает… И это мне ещё двадцати нет. Просто реакции на бывшую лучшую подругу…

В рот её…

А тут ещё это…

«Ты тоже можешь меня потрогать, Хорольский».

Диверсию решила устроить… Хочет спровоцировать на конфликт… Или же просто сделать так, что у меня крыша поедет.

Я тут же смотрю на неё и ухмыляюсь, как будто щитом себя закрывая. Если и есть в жизни то, в чём я вдруг неожиданно признаюсь, то это будет скорее рассказ о том, как я в первом классе в школьной столовке плюнул в общую тару с едой, после чего мы с Софией наблюдали за тем, как остальные едят это всё и не давятся с довольными рожами, но явно не то, что я к ней сейчас испытываю.

– Меня это вообще не интересует, глупая. Ты не интересуешь. Никак.

Она меняется в лице и всё, что несла в себе это время, видно, исчезает… Флирт, огонь в глазах моментально испаряются, а на смену им моментально приходит растерянность и боль. Конечно, ей ведь эго задели… Голубые глаза слезятся, и она тут же вспыхивает как свеча. Ярко и быстро…

– Да пошёл ты! – срывается с места и убегает из зала… А я сижу и нервничаю теперь. Потому что не собирался обижать… Хотя кого я обманываю. Собирался, наверное… Это пиздец. Какая-то моя неконтролируемая непроизвольная месть. Она меня своим одним касанием чуть в нокаут не отправила… Просто пальцами по торсу провела… А я уже чуть не откинулся.

Сука… Жду, когда у меня хуй перестанет стоять хотя бы. Потому что интуитивно хочу ринуться следом… Но как-то не по-человечески это… Хорошо хоть Варьки сейчас нет на сцене, и как только предатель в штанах немного затихает, я начинаю нагонять причину всех своих внутренних конфликтов и противоречий… Сначала на улице смотрю – нет. Думаю, может убежала куда-то… Потом вспоминаю, что всегда в женский толчок убегала и там ревела…

Туда, собственно, и иду…

Слышу всхлипывания и понимаю, что она там. А чё делать не вкуриваю…

Даже что говорить… Вроде бы восемнадцать уже обоим, а порой ощущения, что все те же… Ни ума, ни фантазии… Хотя фантазия-то как раз была сумасшедшая…

– Софа…

– Хорольский, гори в аду…

– Да я, блядь, уже… – произношу за дверью. Всё ещё в ожидании, что она выйдет ко мне, но бесполезно. Ждёт, видимо, что я зайду… В школьный женский туалет, блин…

Толкаю дверь и смотрю на неё, а то так и будет рыдать. Стоит возле раковины и умывает щёки. Выглядит при этом такой злой и максимально разочарованной. Только вот причин разочаровываться во мне, блин, нет… Не потрогали её, блядь… Сказали, что не хотят… Неужели задело, как хотел? Блядь, да, задело… Ещё как.

– Уходи отсюда… Видеть тебя не хочу…

– Ты чё от меня ждала, а? На чистоту… Чтобы я тебя потрогал, да?! – выпаливаю, когда она вырубает кран и идёт мимо меня, не обращая никакого внимания, ещё и в плечо меня толкает. Охуевшая.

Я тут же срываюсь с петель и…

Всё запланированное ранее идёт по пизде, потому что, дёргая Софию долбанутую на себя, я мгновенно загораюсь как факел и освещаю собой весь всратый толчок. Кровь в организме носится. Пульс долбит в висках.

Она врезается в меня ладонями. Больше от неожиданности обхватывает мою футболку, сжав ту в кулак, и пошатывается на месте, глядя своими двумя зеркалами, которыми способна не то, что душу вскрыть, а наизнанку тебя всего вывернуть.

– Чего ты меня лапаешь?! Сам же сказал, что не хочешь! – толкается, пытаясь выбраться из моих рук, но уже поздно. Я сжал её. И ладони горят теперь, блядь, словно мы в реальном аду… – Что я тебя не интересую! Вот и пошёл тогда вон к своим тёлкам на раз! Иди-иди, и не отсвечивай! – толкает меня всячески, а выбраться не может. Кипит вся. Ругается, блажит… Ну а потом…

Раз и…

Я давлю её к стене, а там и контролю ничего не поддаётся…

Опять поцелуй. И опять такой токсичный, что мы не целуемся, а грызём друг друга. Как ненормальные… Я подталкиваю её к окну, резко поднимаю и трамбую жопой на грязный подоконник, без устали продолжая покушаться на её территорию. А она то впускает, то дерёт мне волосы. Ну а я…

Трогаю, блядь… Трогаю, где только есть доступ. И похуй мне на всё. Даже на то, что она тут у нас в блузке и белых брюках, за которые потом сто процентов ещё выскажет…

Сама же говорила… Трогать…

Сука, ещё и гномов своих вспоминала, и эти ебучие сникерсы… Я не забывал, конечно, но… Мне не нравится, когда она лезет под шкуру, потому что я порой воспринимаю это всё слишком явно… Как какие-то симптомы своей болезни по ней. А там явно пахнет чем-то нездоровым.

Втягиваю носом воспламенившуюся субстанцию между нами. Эфир, сука.

Пахнет она реальным печеньем. Сладко-солёная взрывная карамель… Дикая.

Губы, не отрываясь, жалят, руки сжимают. Сердце хреначит на пределе своих возможностей.

Глава 10.

София Красильникова

Было потрясающе, но… Я так испугалась, блин… Вообще не думала, что так далеко зайдёт… С грязной жопой домой возвращалась. Пешком… И как же было обидно за мои белые брюки, о, небеса!!! Кто бы знал…

Но даже они не стоили того, чтобы я пожалела… Нет…

Этот поцелуй был таким же бессознательным, как и прошлый, но… Он длился дольше… Намного-намного дольше… И я за эти пять минут успела ощутить такой эмоциональный спектр, что чуть не потеряла сознание… Хорольский не просто трогал, он прям… Занимался со мной развратом…

От радости, что удалось его спровоцировать, хочется визжать, если честно.

Это пушка просто…

Однако… Я ожидала, что он догонит – раз. Два…

«Надеюсь, ты до дома добралась?».

И всё??? Всё? После того, как облапал всю мою задницу, грудь… После того, как языком достал до моего желудка… Скотина…

От школы до дома не так далеко, но ощутимо… Ещё и на каблуках…

По пути ко мне дважды пристают какие-то парни, чтобы довезти, но я отсекаю знакомства сразу же. Вообще боюсь подобных ситуации. Как правило, сразу же стремлюсь убежать. Хорошо, что ещё не поздно и людей на улице полно…

Пока я добираюсь до дома, успеваю обдумать всё, что между нами произошло. Я уж явно бегать за ним не буду. А если он ничего после этого не сделает, то он для меня даже не трус, а вообще…

Я таких слов произносить не буду. Никогда больше не подойду к нему в таком случае!

Домой прихожу на цыпочках… И понимаю, что мама на работу будто бы вообще не уходила… Одежда, обувь – всё стоит на месте, на кухне погашен свет, едой не пахнет, как обычно, и я тут же иду её искать…

– Мам… Мамочка???

– Я тут, Соф… – звучит из спальни, и я иду к ней…

– Мам… Что с тобой? – бросаюсь к кровати.

– Я себя… Неважно чувствую, моя дорогая…

– О, Господи… А врача??? Ты врача вызывала??? – трогаю её лоб, температуры нет, но покровы слишком бледные… – Ты ела вообще?

– Ой… Малыш… Не говори о еде, ладно?

– Если ты отравилась, то надо больше воды пить… Да? Я сейчас принесу…

– Софка, – останавливает меня мама. – Подожди… Присядь…

– Мам… Не говори так, я сейчас расплачусь, – непроизвольно искривляется гримаса, потому что когда в фильмах так говорят – это всегда что-то плохое, и…

– Девочка моя… Ну чего ты… Со мной всё хорошо, просто я… – смотрит на меня своим измученным лицом.

– Что…

– Я беременна, доченька, – сообщает новость, от которой я несколько секунд не могу прийти в себя… А? Что? Беременна?

– О… – произношу испуганно. – О… А папа… Знает… Как вы вообще…

– Знает, Софа… Он сегодня ездил за тестом, от счастья, блин, светится… А я вот… Долбанные помидоры… – вздыхает мама, держась за живот, и я чувствую, что у меня слезятся глаза. – Соф… Ну это не значит, что мы станем меньше тебя любить…

– Господи, мама… Мне восемнадцать лет… Я счастлива за вас. Я же уже взрослая… И я хочу дать вам выдохнуть… Я просто за тебя переживаю… Тебе так плохо и возраст…

У мамы тут же меняется лицо.

– Какой ещё возраст, а?!

– Ой… Я пойду водички тебе принесу…

Ржу, направившись к двери и тут же получаю подушкой в спину.

– Ах ты засранка! Где брюки так уделала, а?! – ворчит мама позади.

– Будешь воду с лимоном и мятой?

– Буду…

– Хорошо…

Быстро переодеваюсь, чтобы отец не увидел всего этого… Ладно я хоть по дороге лицо своё умыла, а то совсем всё плохо было… Мало того, что стрелки потекли, так ещё и помада была на половину лица размазана. Представляю, что там у Хорольского. Я ещё успела поточить об него свои когти… Так понравилось его драть, если честно…

Быстренько делаю маме попить и возвращаюсь обратно к ней в комнату.

– Вот, возьми… Значит… Папа рад?

– На седьмом небе…

– И я тоже рада… Только обещай, что ты будешь больше отдыхать… Не пойдёшь на работу…

– Я пока действительно не пойду, потому что очень плохо… С тобой мне даже больничный давали… Такой токсикоз мучил, ужас… Только к третьему месяцу отпустило…

– Какой кошмар, а… Я не могла так тебя мучить… Боже, – со стыдом прикрываю глаза, а она смеётся.

– Ты же не специально это делала… Зато как ты любила фисташки…

– Фисташки? Я?

– Ну… Твои желания отражались во мне всю беременность… Так-то я их не очень, сама знаешь…

– А я и сама не люблю, ты же тоже знаешь…

– Знаю… Папа у нас любит… Я сейчас думаю… Неужели снова девочка, а? – спрашивает у меня и касается моего лица.

– Это плохо? Папа хочет мальчика?

Глава 11.

Сергей Хорольский

Какого хрена я делаю, я не знаю…

Но уже без пяти двенадцать стою напротив её дома и жду, когда она выйдет ко мне, как раньше… Только вот, если тогда, мы просто бежали куда-то за руки, пока на дворе стоял солнечный день, то сейчас… Я жду её совсем не для этих целей и… На улице уже грёбанная ночь… Со всеми её тёмными желаниями. Или же моими… Твою мать.

Присматриваюсь…

Вижу, как София открывает ворота и проскальзывает в них, тихонько придерживая за собой, чтобы не хлопнули. Конспирация высшей степени… Одетая в чёрный обтягивающий спортивный костюм с капюшоном… Нашла что надеть, конечно… В этом её фигура реально похожа на песочные часы. Идеальные пропорции, блин, кружащие башку, как на карусели.

– Ты бы ещё водолазный напялила… – ржу, когда она садится в машину.

– Что?! Нормальный костюм! – поправляет его, проводя ладонью по своей груди, которую обтянула до нельзя. – Поехали, поехали отсюда!

– Пристегнись сначала, блин… – ворчу на неё. Она, конечно, как всегда, цокает, но делает…

Я начинаю движение, проехав два двора и остановившись в кармане. Потому что плана у меня нет… И мы просто не хотим спалиться родакам… А внутри меня что-то гложет и трепещет…

Я места себе не нахожу, потому что еле справился с эмоциями внутри, чтобы позвать её и на разговор и не думал, что она согласится…

– А что не так с ним? – ещё раз переспрашивает, когда мы смотрим друг на друга…

– Обтягивает очень…

– А тебе не нравится?

Ну и стерва, конечно… Знает же, что нравится… И я знаю, что бы она не надевала, она всё делает нарочно. Продумывает…

– Нравится… А что?

– Я хочу слышать это… Потому что четыре года не слышала. Ты изменился очень… – звучит прям как очередной выпад. Изменился… Да где ж мне? Как ронял по ней слюни, так и продолжаю.

– В хорошем смысле? Или…

– Или… – отвечает резко, на что я киваю с улыбкой, потому что так и думал. Надо ведь резануть немножко… Иначе это будет не София Красильникова. – Но… Есть и очень даже хорошее… – смотрит на меня таким взглядом… Бляяяяядь…

Похотливая грязная сучка. Порой хочется её отшлёпать как в детстве. Но тогда всё было безобидно… Сейчас же… Нихуя не так.

Не понимаю, как разговор переходит в эту плоскость, но это же София… Она любой разговор вывернет в ту сторону, которую хочет. А сейчас она реально хочет чего-то другого. Я и сам пиздец хочу. Мы же выросли. Кровь дурит. И если раньше я думал, что это стрёмно хотеть лучшую подругу… Что стрёмно думать о ней ночами… Особенно, когда у тебя вот-вот уебал пубертат и гормоны начали сводить тебя с ума… То сейчас… Сейчас я думаю, что в этом нет ничего противоестественного. Наверное.

Ну, кроме того, что ваши родители рассчитывали на то, что вы будете как брат с сестрой… И уж не как любовники, точно…

– Покажи мне… – рассекает тишину новым требованием. И голос такой бодрый. Практически приказ.

– Что показать?

– Не знаю… Сначала… Сними её, – дёргает она за рукав моей кофты… У меня даже вырывается нервный смешок.

– Ладно… – расстёгиваю молнию, убираю толстовку назад, оставшись перед ней в чёрной футболке. – Так лучше?

– И её тоже… – указывает на неё. Мне кажется, атмосфера в машине медленно становится тягучей… И, сука, горячей… Как растаявший воск… Обжигает и внутренности, и кожу…

На секунду мне кажется, что лучше остановиться. Но эта секунда такая занудная, чёрт её дери. А я сегодня настроен на что-то сумасшедшее. На Софию, блядь, и её демонов…

Снимаю футболку одной рукой, резко отбросив её прямиком к толстовке, и смотрю на Софию, которая рассматривает моё тело. Пиздец у неё взгляд, конечно… Скользит и задерживается… На особо выдающихся местах. И мне хочется посмеяться, но я дожидаюсь её вербальной реакции.

– Ну как?

– Впечатляет…

– Я тоже хочу смотреть… – ухмыляюсь, дёргая за замочек у неё на вороте, а она тут же вжимается в кресло.

– Ты что?! Тут на виду у всех я не буду…

Это вызывает у меня реальный протяжный смех.

– То ты всем их показывала, то в темноте ночной улицы боишься, когда ни души вокруг, кроме меня… – ржу я, мотая головой, а она цокает.

– Я же это только из вредности сделала. А не потому что хотела, чтобы другие видели… Это тебе назло…

Ну хотя бы признала…

– Я знал это… Окей, – отвечаю, вернув обратно ремень безопасности и жму на газ.

– И куда мы?

– Туда, где ты сможешь это сделать… – отвечаю загадкой, а на деле я везу её на реку. В место, где мы часто с ней проводили время… Она уже на половине пути понимает… Я тут был столько раз после этого, но один… Просто когда нужно было выдохнуть. Без каки-то дополнительных заморочек…

Когда подъезжаем, луна серебрится в отражении зеркальной глади… Красота просто… И София тут же осматривает наш берег.

Глава 12.

София Красильникова

Я ляпнула, чтобы позлить. Чтобы оценить все сопутствующие реакции…

Тут и дурой быть не надо, чтобы понять… Ревнует, чёрт возьми, он меня ревнует… Как же сладко от этого!!! Уииии! Хочется визжать.

Демон в моей душе потирает ручки, но приходится сидеть неподвижно и тихо, наблюдая со стороны за тем, как Серёженька себя изводит…

Желваки натянуты, губы плотно сжаты и мышцы напряжены. Сам весь как граненный камень. А руки, будто две металлические конструкции, торчащие из него… Ну, мёд. И молчание пожирает машину, делая атмосферу и без того накаленной…

Нет, я не говорю, что мне не было хорошо. Конечно, было. Блин… Он же как тёплая вода с пеной… Моментально тебя окутывает.

Когда сидела на нём, когда целовала… Время вновь замедлилось. Мне хотелось ещё и много… Хотелось, чтобы он гладил и рассматривал… А Хорольский сразу в трусы… Вот что с парнями не так, а?!

Да ещё и обижаются, хотя сами явно в девственниках не ходили всё это время. Лицемеры…

Если бы он только знал, как меня от этого бомбит. Если бы сам не затронул эту тему, я бы даже не начала. Но теперь у меня пунктик образовался. Я так сильно на него сержусь.

Машина вдруг тормозит возле моего дома, и он ждёт, когда я выйду. Ещё и вид такой реально надутый, как у индюшки. Ну надо же… Офигевший какой.

– А что такое, Хорольский… Только тебе можно, да? – спрашиваю у него, а он, очевидно, и разговаривать-то не хочет.

– Иди, а… Красильникова… – выдыхает на изломе страдальческим голосом. Ну, мужики… Ну, актёришки… Ох уж это хрустальное эго.

– Нет, ты мне объясни! На что ты обиделся?! Ты девственник у нас, что ли?!

– Блядь… Иди, не беси! – повторяет он, на что я картинно и агрессивно смеюсь. Надо же как зарычал, бедолага. Ух…

– Вот именно! Вот именно! Ваши эти мужские шовинистские штучки!

– Чего, блин?! Это не шовинизм вообще, дура, иди отсюда!

Вот на этом моменте меня не просто злит, а прорывает. Ещё и гонит меня, мерзавец эдакий!

– Сам дурак! Сам-сам дурак! – начинаю его бить и по морде тоже прилетает. Да я бы его всего отхлестала. – Что обиделся, что я с Лобынцевым переспала, да?! Ревнуешь… Оооох, как ты ревнуешь! – добавляю, когда он перехватывает мои руки. Смеюсь ему в лицо, чтобы было побольнее. Потому что по факту больно самой. Из-за того, что он, козлина, уже вовсю трахается! А я по итогу девственница! Ненавижу!

Пыхчу, раздувая ноздри, а он смотрит на меня. Своими огромными горящими карими глазами. Порой они с зеленцой от тёти Жени, а порой вот чисто отцовские… Как сейчас, к примеру. Сатана во всей красе. Удалось разбудить наконец-то…

По тому, что между нами случилось на берегу, сразу можно сказать, чего он хотел и что было у него в мыслях… Пусть бесстыжие омуты сейчас не врут мне, прикрываясь маской благородства. А-то он любитель, но я-то знаю, что мечтал лишить меня невинности. Не дура же… И буду топтать этот хрустальный сосуд до победного! Пока не лопнет у меня под ногами!

– Ты меня кинул… А сам вовсю трахался с другими… Думал, я буду ждать тебя, да? Ты был уверен, что я ждала, да? – переспрашиваю, пока он молчит. Просто смотрит на меня и раздражает до белого каления. Мне хочется ляпнуть что-то ещё похуже… Чёрт… – А знаешь, зря ты ждал… Я бы всё равно с тобой никогда… Вот никогда-никогда не стала бы спать! Потому что ты меня не заслуживаешь, нахрен! Ты…

Он начинает смеяться, а я недоумевающе смотрю на него, потому что у меня сейчас в груди всё точечно начало взрываться… А для него это смех, оказывается… Ну и уродец… Какой же козлина…

Я ведь раньше даже о таком не думала… Потому что он лучший друг… Он меня даже как парень не привлекал… Ну, вру, конечно. Привлекал. Порой я даже мысленно представляла нашу свадьбу, но это совсем другое… Просто мы фильмы такие вместе смотрели… И обнимались… Блин, какая жесть, а…

– Я всё понял… Целка ты. Иди давай отсюда… – отпускает мои руки, а у меня всё внутри начинает гореть синим пламенем… Нееееет, я ему сейчас.

– Я тебе сейчас такую целку покажу!!! – в момент загораюсь и только хочу сжечь здесь всё к хренам, как он обхватывает меня за затылок и снова начинает целовать, обездвиживая. – М-м-м!!! – толкаю его в грудь, щиплю кожу на руках, снова царапаю, чтобы отцепился, но он ни в какую не отпускает… И мне приходится сдаться… Или же я себя так оправдываю. Пресловутой фразой «я сделала всё, что могла». Но целоваться с Хорольским сто процентов значит делить территорию… И я хочу быть тут главной! Хочу ощущать себя номером один для него. Той, которую он целует только когда она разрешает, а не тогда, когда ему приспичит… Но прекращать сейчас это так не хочется…

Чувствую, как его губы жалят мои скулы… Как они опускаются ниже к шее… Прикусывая мочку и проводя там языком, он прижимает так близко, что мне кажется, будто мы уже срослись.

– Не спала ты с ним… Признайся просто… – шепчет на ухо, пока я растекаюсь от этих манипуляций. Оказывается, чьи-то поцелуи на шее так приятны… Аж мурашки пляшут повсюду. Долбанные предатели…

– Ещё как спала, – с энтузиазмом и обидой повторяю…

– Да? Ну если так, чего тогда испугалась-то? Моего члена?