Друг отца. Научу тебя всему

Глава 1

Катя

— Фригидная, — затем колкий неприятный смех.

Вся сжимаюсь, стараясь, чтобы меня не услышали. Замираю и уговариваю себя, что должна забыть, как дышать. Сижу на унитазе в туалете университета.

Мои одногруппницы продолжают.

— Арцева эта… бесит, — фыркает Ленка Царева, одна из самых красивых девчонок на курсе, — думает, что сейчас модно играть в недотрогу. Все эти ее закрытые платья, худи и футболки. Она словно смеется над нами! Мы обычные, нет у нас денег на бренды!

Лена — стройная блондинка с длинными ногами, дутыми губами и высокомерным взглядом густо накрашенных глаз. Абсолютно уверенная в своей неотразимости.

— Точно! Выделывается, сучка! — произносит вторая, Ланка Боброва, ее вечная подпевала.

— И не говори! — пауза. — Хочется мне личико ее невинное подправить. Живет, как у Христа за пазухой! С золотой ложкой в заднице! А мы себе путь наверх выгрызаем!

— Точно, точно! И сессии сто пудов папочка ей покупает!

Закатываю глаза. Эти две точно ничего не выгрызают. Вечно в списке на отчисление, но каким-то чудесным образом все еще тут. В специальном листе декана.

Боюсь представить, за какие такие заслуги их туда вносят.

А я все сама. И папа никогда не платил за мои сессии. Ему сейчас вообще не до меня, у его новой жены родились близнецы. И он весь в отцовстве. А моя мать…

Она уже давно мной не интересуется.

— Эх, Катюша, — зло хохочет Царева, — думает, что Витьку своего так удержит? Никакого секса до свадьбы и все такое…

— Да!

— Только вот, — голос Ленки становится тише, — Витя-то уже пол-универа перетрахал.

— И с кем он сейчас спит? Пока его принцесса на горошине сидит?

— Ну как… — новый смешок, — с кем…

— Да ладно?! С тобой?! — выкрикивает Лана.

— А то! Он крут в постели, настоящий самец. Он мне такого тут рассказал… и весь универ в курсе, что Катька фригидная. Она вообще не реагирует на мужиков, вся холодная. Ему с ней даже противно обниматься. Говорит, как с камнем.

Что…

— Ого!

— Но мне ее жаль, — голос Царевой полон ликования, — на отцовских бабках далеко не уедешь. А Витька сказал, что у него молодая жена. Так что скоро пинком под жопу вытурит бывшую дочурку.

С хохотом эти стервы покидают туалет. А я сижу, смотрю на свои руки. Дрожат.

Мы с Виктором вместе уже год. Но все это время не заходили дальше поцелуев. Я просто не могу. Все тело деревенеет с ним рядом. Неужели…

— Катя! — в туалет врывается моя лучшая подруга Ирка Горская. — Я знаю, что ты тут! Выходи, пошли пить кофе!

Я на негнущихся ногах покидаю кабинку. Ирка хлопает ресницами, удивленно смотрит на меня.

— Ты чего вся белая, как стена в поликлинике?

— Я фригидная, Ир? — смотрю на нее.

Ирка — красотка. В отличие от Царевой, вся натуральная. Стройная, ноги длинные, волосы белые, густые. Губы пухлые. Но до сих пор одна.

— Что за чушь?

Я вкратце пересказываю ей разговор Царевой с подружкой. Глаза Ирки мечут молнии. Она сжимает зубы от злости.

— Вот же сучки! Да я им сейчас патлы-то повыдираю! — рычит, но я ее удерживаю.

— Не надо, плевать на них. Пойдем пить кофе.

Мы направляемся в кафетерий. С каждым шагом я словно проваливаюсь в бездну. Мне кажется, что все смотрят с осуждением и насмешкой.

— У меня есть идея, — улыбается Ира, когда мы берем себе по ванильному латте и устраиваемся в углу на диванчиках.

— Какая?

— Тебе нужен крутой мужик! Вот прям чтобы видно было! Альфа, понимаешь? Тот, кому твой Витька в подметки не годится.

— Я таких не знаю, — делаю глоток кофе, — да и пофиг, кто что думает… я не отступлюсь от своих принципов.

На самом деле такого человека я знаю. Этот опасный взрослый мужчина единственный зажег во мне пламя желания. А потом разбил сердце. Сказал, что мы не подходим друг другу.

Ведь он хороший друг папы.

— Знааешь! — тянет Ира с улыбкой. — Тебе не нужно с ним спать или что-то такое. Просто попроси Степана, ну, не знаю, заехать за тобой в универ пару раз. И все пересуды тут же закончатся!

— Это унизительно…

— Мудак Витька тебе изменяет! И плевать, что ты его не подпускаешь! Это подло, Кать!

— Я не ревную его, — вздыхаю, — на самом деле нам давно пора расстаться.

— И что? Зачем распускать слухи? Скажи правду и расстанься первым. А он лгал тебе! Ходил на сторону, потом своими нечистоплотными лапищами лез тебя обнимать.

Хмыкаю.

— Степан — настоящий мужик. Поделись с ним, расскажи все. И он сам этого мудака по стенке размажет.

Не уверена, что так будет. Степа четко обозначил мне свою позицию. Я для него слишком молода. И он не будет рисковать дружбой с моим отцом ради мимолетной страсти.

И я приняла это, как бы больно ни было.

Тогда почему я сейчас стою напротив его клуба, в страхе сжимая в руках сумочку? Развернуться бы да бежать прочь! Подумаешь слухи! Через неделю обо мне все забудут!

Но ноги несут меня к двери.

— Мы закрыты… о, Катя! — управляющая Ксюша улыбается мне. — Ты к Витьке? У него смена вечером только.

Забыла сказать. Мой парень работает в клубе Степана барменом.

— Я к Степе, — тихо говорю, опуская взгляд.

— Ааа… он наверху, но не один, — растерянно произносит девушка.

Я её не слушаю. Бегу на второй этаж, толкаю дверь кабинета.

— Ой, Степка! Ты тот еще шутник, — слышу звонкий женский голос.

На широком столе Степана сидит девушка. Нога на ногу, она излучает уверенность. В обтягивающих брюках и мало что скрывающей рубашке. Друг отца откинулся на спинку кожаного кресла.

В его зубах сигарета.

— Катя? — Степан хмурится, увидев меня на пороге.

Топчусь и чувствую себя идиоткой. Блондинка спрыгивает, затем, качая бедрами, проходит мимо меня.

— Договорим позже.

— Ну так, — взгляд мужчины проходится по моей фигуре, — Катя…

Ищу в себе смелость. Я смогу! Справлюсь! В кои-то веки Катя Арцева даст отпор обидчикам. Пусть и чужими руками!

Глава 2

Катя

Сразу понимаю, что слегка переборщила с заявлением. Взгляд Степана темнеет. Мужчина смотрит на меня сверху вниз. В янтаре его глаз плещется что-то темное, мне не до конца понятное.

— Кажется, мы уже говорили об этом, Катюша, — низкий баритон пронзает мое тело, парализуя.

— Я не, — шепчу, теряя самообладание, — не то…

Лицо Степана все ближе. Господи! Мое сердце колотится, как бешеное. Под кожей разливается пламя. Одежда становится тяжелой, словно отлитой из свинца.

— Ты покраснела, — ладонь мужчины ложится на мою щеку.

Сознание плывет, тело напоминает один большой сгусток лавы. Мне так жарко…

— Я не то имела в виду, — лепечу, теряясь в темном янтаре глаз взрослого мужчины.

Думала, что переболела. Справилась. Но ничего подобного. Я все еще люблю его.

— Делают женщиной лишь одним способом, Катя, — ухмыляется он.

Эти губы, боже мой! Опускаю взгляд на его небритый волевой подбородок, сильную шею.

Меня всю трясет. Зачем я сюда пришла? Ну зачем?

Неужели в темной глубине своей души мечтала увидеть этого мужчину? Чтобы что? Убедиться, что не нужна ему? Снова опозориться?

— Я не так выразилась, — чудом мне удается взять себя в руки.

Вздергиваю подбородок, смотрю в глаза Степана. Друг папы. Опасный мужчина. Но тьма очень притягательна.

Облизываю губы. Степа шумно выдыхает. Рассматривает мое лицо. Вжимаюсь в стену, чтобы отвоевать себе хоть немного пространства для маневра. Ведь когда он так близко, я… я…

— И что же ты имела в виду? — шепчет, почти прижимаясь к моим губам.

Опешиваю. Что он делает? Зачем дразнит?

— Просто спектакль, — выдыхаю в его губы, — у меня неприятности в университете. А мой парень… он только масла в огонь подливает. Распускает обо мне слухи.

— Какие слухи, Катя? — рычит Степа.

— Что я… — мне безумно тяжело это произнести, так унизительно, — фригидная и холодная.

Степа делает шаг назад. Обнимаю себя руками. Смотрю в пол. Не могу поднять взгляд, слишком стыдно.

— Уходи, Кать. Я в таких делах не помощник, — сдавленно произносит Степан, разбивая остатки моих надежд, — лучше выбери сверстника. У меня нет времени разбираться с детскими комплексами.

Ушам не верю! Еще секунду назад он был таким злым! Словно то, что меня обидели, по-настоящему его задело. Но теперь на лице Степы вновь безразличная маска.

Почему-то мне очень обидно. Грудь изнутри словно царапают острые когти. Стыдно.

Я сердце раскрыла. Рассказала о том, что мне больно.

И ведь ты сейчас стоишь передо мной и вызываешь во мне вполне понятные реакции. Значит, я не холодная, не фригидная.

Ты все видел. Как я краснею, как мурашки несутся врассыпную по коже.

— Понятно, — горько усмехаюсь, — зря я сюда пришла. Не стоило тратить твое драгоценное время на всякие мелочи. Больше ты меня не увидишь.

— Кать…

— Нет, — слезы подступают, я давлю их изо всех сил, — не смей! Зря я вообще подумала, что ты захочешь помочь.

Больше этот мужчина не увидит моей слабости. Не залезет под кожу и не вызовет такого сильного желания.

Разворачиваюсь и бегу прочь. Позволяю себе расплакаться в такси. Водитель оказывается тактичным, вопросов не задает.

Возвращаюсь в квартиру, где мы живем с Ирой. Наши отцы дружат, они скинулись и подарили нам жилье близко к университету.

— Ну что? Катя? Кать! — Ирка, обмотанная махровым полотенцем, выскакивает ко мне. — Ты плачешь?

— Это так унизительно, — всхлипываю, бросаю сумку на пуф, — он только посмеялся надо мной.

— Ууу! Говнюк! Все мужики козлы! — подруга обнимает меня. — Ладно, сами справимся! У меня есть пара идей. Ты не грусти, Кать. Пошли лучше новый сериал посмотрим, я скачала. И мороженое купила!

— Да, ты права, — стараюсь через силу улыбнуться, — лучше вообще без мужиков!

Выключаю мобильный. Вечер мы проводим за просмотром классного детектива. А наутро я чувствую себя куда лучше. Уверенность Ирки передается и мне.

Едем в университет.

Когда заходим во двор главного здания, меня ловит Виктор. Блин, я и думать о нем забыла! Все вокруг пялятся на нас, перешептываются. Этого мне еще не хватало.

— Детка, — слюнявит мое ухо, от парня нестерпимо разит перегаром, — ты вчера весь вечер трубку не брала.

— Вить, — стараюсь отпихнуть его, — не надо лезть ко мне на глазах всего универа.

— Опять ты за свое, — зло зыркает на меня.

— Отошел от нее! — рычит Ирка, но внезапно Витька звереет, отпихивает Горскую и сильно хватает меня за предплечье.

Взвизгиваю. Боль растекается под кожей.

— Моя баба. Как хочу, так и говорю, — он встряхивает меня.

— Не твоя, — сзади раздается знакомый обжигающий хриплый баритон, и Витька кулем валится на грязный асфальт.

Глава 3

Степан

Когда дверь за Катей закрывается, я поначалу порываюсь пойти за девчонкой и успокоить. Но вовремя себя одергиваю.

Сама хоть понимает, о чем просит?

Сделай меня женщиной…

Мой член аж подпрыгнул в штанах после фразы, произнесенной этими алыми манкими губками. А уж карие глаза, смотрящие с огромной надеждой, чуть не порушили мою уверенность в том, что мне нельзя трогать эту девушку.

Не только потому, что она юная, невинная, и прожженному цинику вроде меня, на пушечный выстрел к таким подходить нельзя.

В первую очередь Катя Арцева — дочь моего хорошего друга, портить отношения с которым я бы не хотел. Иван Арцев — прекрасный мужик, которому порой требуются «нестандартные» решения.

Например, год назад он попросил «деликатно» разобраться с ублюдками, что заманили его девушку в подворотню и попытались изнасиловать.

Для меня это особо больная тема. Когда-то у меня была сестра-близнец Наташа. Ей сейчас было бы тридцать восемь, как и мне. Если бы я был сильнее и смог ее защитить…

— Милая девчушка, — раздается со стороны двери, я вздрагиваю, — и смотрит на тебя такими влюбленными глазами.

— Сора, разве мы не договорили? — достаю сигарету, закуриваю.

Сора Ли Чхон — мой деловой партнер. Она кореянка русского происхождения. Училась вместе со мной и Наташей в универе, потом встретила взрослого мужика из ганпхэ* и укатила в Корею.

Пришлось спасать. Ибо от мафии живым не уходят.

— Ты не дал мне ответ, Степан, — она нагло забирается задницей на мой стол, — почему не хочешь, чтобы мои девочки работали в твоем клубе?

Все верно: Сора не завязала с криминалом. Она держит клуб элитных эскортниц. Но именно она вытянула меня из петли после смерти сестры. Пусть и весьма… кхм… нестандартными методами.

— Потому что у меня приличное заведение, Сора. Наркота и шлюхи мне не нужны.

— Обижаешь, — дует губы, — мои девочки приличные. Кстати, эта вот малышка, что к тебе приходила, работает где-нибудь?

— Не смей ее трогать! — рычу. — Катя приличная девушка, ее отец мой друг. Так что даже не думай, Сора.

— Ооо! — она спрыгивает с моего стола и подходит ближе. — Так ты любишь ее…

— Нет, — вздыхаю, — мне нельзя ее любить и вообще находиться рядом. Я отравляю все вокруг себя. Катя — чистое и невинное создание, ей лучше даже одним воздухом со мной не дышать.

— И у нее какие-то проблемы? — Сора ведет длинным ногтем по лакированному дереву. — Я немного подслушала…

— Сорра, — рычу, исподлобья глядя на подругу.

— Ладно, ладно! — усмехается. — Я все слышала и вот что скажу. Она могла пойти к кому угодно, Степ. Но пошла к тебе. Я была такой же испуганной, когда встретила Хо Мина. Он помог мне… и заслужил мою любовь.

— И вот к чему это тебя привело, — хмыкаю, — я не хочу Кате такой участи.

— Хо Мина заказали, — с горечью произносит Сора, — я лишилась его слишком рано. Но до сих пор люблю. И никого не полюблю также сильно. Знаешь, я не жалею о тех годах, что провела с ним. Да, его смерть меня сожгла дотла, но пока мой муж был жив, я сияла, словно жар-птица.

Молчу. Сора правда очень любила мужа и до сих пор остается ему верна, хотя имеет дело с очень богатыми мужчинами.

— Помоги ей. Не дай вашим чувствам сгореть, — подмигивает мне и уходит прочь.

Я же докуриваю, затем принимаюсь за работу. Но Катя не выходит из головы. Быстро навожу о ней справки. Достаю расписание занятий. Ладно, сыграть ее мужика я смогу.

В самый разгар приватной вечеринки в клубе спускаюсь к бару. Я знаю, что наш бармен встречается с Катей. Наблюдаю за его работой. Ловкий, улыбчивый.

Но одна весьма зажиточная дама, которая эту тусовку и организовала, регулярно подходит к нему, мило щебечет, а он отвечает. Улыбается и касается ее руки, усыпанной бриллиантами.

Ноги сами несут меня к нему.

— Напомнить про незыблемое правило клуба, Виктор? — сухо спрашиваю.

— Да, босс, — вытягивается в струнку, — не заводить личных отношений с клиентами. Весь флирт и так далее — вне клуба и работы.

— И? — выгибаю бровь.

— Я больше не буду, — блеет.

— Смотри. У этой дамочки очень суровый муж. И если он узнает, что один сопливый бармен подбивает клинья к его жене…

Студент белеет.

Я ухожу. Но в конце вечеринки все равно этот сопляк уезжает на лимузине богатой телки. Стискиваю зубы, понимая, что лезть в их отношения с Катей мне нельзя.

Однако наутро ноги несут меня к ее университету. Я просто исполню ее просьбу и все.

Но как только вижу, что Витюня хватает девушку за руку и что-то зло шепчет ей на ухо, сдержаться не могу. Внутри все кипит, ярость буквально рвет меня на части.

— Моя баба, как хочу, так и говорю! — орет, брызгая слюнями во все стороны.

— Не твоя, — я отрываю говнюка от Кати, швыряю на асфальт.

— Степа… — всхлипывает она.

— Что? Степан… вы… босс? Что вы тут, — блеет сопляк, я нависаю над ним, с трудом сдерживая гнев и желание убивать.

— Еще раз к ней подойдешь, хребет вырву, ясно? — рычу, мои глаза налиты кровью.

Катя жмется ко мне, от ощущения ее тонких пальчиков на теле я плыву. Блядь! Нет! Нельзя мне ее! Никак…

— Степа… — шепчет, я разворачиваюсь и смотрю на девчонку.

Затем подаюсь вперед и накрываю ее губы жадным поцелуем.

Глава 4

Катя

Что он делает?! Зачем явился? Степа играет со мной?

Но все мысли вышибает из головы, стоит его горячим губам коснуться моих. Дергаюсь, но мужчина крепко сжимает меня в руках. Он властно раскрывает мой рот.

Толкается языком. Тихо стону ему в губы, впускаю. Черт! Черт! При всем честном народе! Но тело живет своей жизнью в руках друга моего отца.

Оно становится мягким, податливым. Степа нагло шарит у меня во рту языком. Весь мир сужается до нас двоих, наших губ, слившихся воедино. По телу разливается жидкое пламя, оседая внизу живота.

Жгучее желание опаляет, заставляет трепетать.

— Обними меня, — рычит, затем прижимается губами к пульсирующей венке на моей шее.

Я покорно обвиваю руками широкие плечи. От Степы исходит умопомрачительный мужской запах. Он обволакивает меня целиком, оседает на коже, помечая.

Знаю, что должна сопротивляться. Но я молодая влюбленная девчонка. И сейчас сбывается мечта любой девушки: ко мне приехал богатый взрослый мужчина на дорогой машине и демонстрирует всем, что я его.

А я уже давно его…

Виктор никогда не вызывал во мне и капли того огня, который овладевает мной при близости Степы. А запретность, словно бензин, распаляет пламя сильнее. Оно вспыхивает и взлетает до небес.

— Степа… ммм… — схожу с ума от ощущения его властных губ на коже.

— Он обидел тебя? — мужчина с трудом отрывается от меня, нежно касается руки. — Больно сделал?

Внезапно я ощущаю жгучий взгляд на коже. Боковым зрением замечаю полные ненависти глаза Виктора. Это отрезвляет. Ведь Степа тоже…

Резко отпихиваю его.

— Какая тебе разница? — шиплю. — Думаешь, приехал, и я сразу упаду в твои объятия?

Степан усмехается. Его взгляд становится острым, как стекло. И холодным. Но вопреки этому он продолжает сжигать меня заживо.

— Не порть спектакль, малышка Катя. Я как раз добился нужного эффекта не только от зрителей, но и от тебя.

От пощечины меня удерживает тот факт, что Степа прав. Сейчас все смотрят на нас, и перепалка не сыграет на руку. Позволяю мужчине снова привлечь меня к себе.

— Умница, девочка, — хрипит мне на ухо, — после третьей пары поедем в ресторан пообедать и обсудим условия наших фиктивных отношений. Я как следует подумал и решил, что сделаю тебя женщиной, как ты и просила.

Резко вспыхиваю.

— Я не то…

— Тихо, — рык прямо на ухо, я замолкаю, — все потом, милая. Привыкай делать то, что я говорю. Ты ведь именно этого и хотела?

Его губы касаются моего ушка, мурашки рассыпаются по коже. Он сминает меня своей энергетикой, полностью забирает контроль. Я рассыпаюсь на кусочки.

— Пока, детка, — Степа оставляет на моих губах невесомый поцелуй, затем разворачивается к разъяренному Виктору.

— Слушай сюда, сопляк, — каждое слово словно взмах меча, — если я узнаю, что ты продолжаешь распускать слухи о моей женщине, тебе пиздец. Хоть взгляд на Катю или одно паршивое слово, ты знаешь, что будет. И да… ты уволен нахуй. Я сказал не трахать клиенток, ты нарушил правило. Значит знал, что за этим последует.

Степа разворачивается и возвращается к своему черному Гелику.

— Хрена себе, — Ира подходит ко мне, трет локоть, на котором расползается ссадина, — вот это появление. Смотри, стервы с тебя глаз не спускают. Теперь все в курсе, что ты спишь с крутым мужиком.

Фиктивно. Закусываю губу, опускаю взгляд. Я хочу по-настоящему.

Мы идем на пары, все таращатся на меня. Но никто не смеет ничего сказать. Увы, для девушки в нашем мире путей немного.

Либо найти богатого мужчину, либо впахивать самой. Если бы это был не Степа, я бы выбрала второй вариант. Но нельзя забывать, что все между нами не по-настоящему.

Что он имел в виду, говоря, что сделает меня женщиной? То самое? Густо краснею.

— О чем ты думаешь, подруга? — играет бровями Ирка. — Уже пробуешь на вкус член Степки?

— Чего?! — шиплю. — С ума сошла?!

— Арцева! Горская! Вам нужно отдельное приглашение послушать мой материал?! — гаркает лектор, сверкая глазами.

— Простите.

Мы замолкаем. Пишем лекцию. После этой пары идем на следующую. Но препода долго нет. Спустя двадцать минут семинара к нам заходит декан в сопровождении молодого привлекательного мужчины.

Ирка рядом со мной каменеет.

— Что такое? — толкаю ее в бок. — Ты чего?

— Он… — взгляд подруги темнеет, она сжимает руки в кулаки — это же…

— Добрый день, — произносит пожилой декан, поправляя галстук, — как вы знаете, Вера Степановна ушла в декрет. Желаем ей легких родов, здоровья мамочке и малышу. А у нас с вами замена. Этот курс у вас будет вести наш новый преподаватель. Чеширский Мирон Генрихович.

— Здравствуйте, — улыбается препод, отправляя в нокаут всех девчонок нашей группы.

Кроме меня. На меня его чары не действуют. И еще Ирка… она с ненавистью смотрит на этого Чеширского. Интересная, кстати, фамилия.

— Ты его знаешь, что ли? — хмыкаю, глядя, как подруга испепеляет молодого препода глазами. — Ир!

— После семинара расскажу, — тихо отвечает, — этот говнюк… черт… не могу…

Подруга тихо всхлипывает, сваливает ручки и тетради в сумку и выскакивает из аудитории. Чеширский провожает ее задумчивым взглядом. Затем смотрит на меня.

А я хлопаю глазами, не понимая, что только что произошло. Почему этот препод так сильно вывел из себя мою невозмутимую подругу? После семинара иду ее искать.

Выскакиваю из аудитории, пока на новенького накидываются наши девчонки.

Но Ирка словно провалилась сквозь землю. На следующей паре она тоже не появляется.

Когда звенит звонок, я собираюсь, затем выхожу из здания университета. Вижу черный блестящий Гелик. Значит, приехал. Но меня одолевают сомнения. Я люблю его.

И эти фиктивные отношения могут ранить меня еще сильнее. Может, не стоит в них ввязываться? Или… у меня получится растопить сердце сурового друга моего отца? Влюбить его в себя.

Глава 5

Катя

В машине Степана очень приятно пахнет. Качественным пластиком, кожей и чем-то неуловимо мужским. Но это все теряется на фоне аромата друга моего отца.

Клянусь, еще секунда, и я сама начну его нюхать! Я не люблю курящих людей, однако от запаха сигарет, исходящего от Степана, схожу с ума. Не люблю небритых мужчин, но щетина на лице моего фиктивного любовника вызывает желание касаться.

Ёрзаю на сиденье. Рядом со Степой мое тело ведет себя совершенно неподобающе!

Он нагло шарит языком у меня во рту. По салону ползут влажные звуки нашего бесстыдного поцелуя. Низ живота безумно печет, я не знаю, куда деваться от этого жгучего желания.

Но кое-что не дает мне покоя.

Привыкай делать то, что я говорю…

— Не надо! — отпихиваю Степана, касаюсь пальцами истерзанных губ. — Необязательно корчить моего мужчину, когда нас никто не видит.

— Видят, Катя. Еще как видят, — ухмыляется, его совершенно не задевает мое поведение.

А вот я почему-то чувствую себя идиоткой.

Мы трогаемся. Вижу, как на меня пялится парочка однокурсниц. И правда видят.

— Думаю, теперь никто точно не скажет, что ты фригидная и холодная, — усмехается Степан.

— То есть наши фиктивные отношения окончены? — слетает с губ. — Я могу идти?

Горечь разливается по коже. В тех местах, где Степан меня касался, словно остались его метки.

— Нет, — спокойно отрезает, — эффект был, конечно, нужный. Но сама понимаешь, никто не поверит, если я хотя бы месяцок не буду отвозить тебя в универ и забирать оттуда.

Сердечко пускается в пляс, на душе рождается едва трепыхающаяся надежда. Опасная и совершенно не нужная.

— Ты же отказал мне вчера, — тихо говорю, наивно ожидая, что этот мужик признается в собственной ошибке.

Но Степан опускает меня с небес на землю. Жестко.

— Я же друг твоего отца, Кать. Почти брат. Как можно не помочь в такой ситуации? — подмигивает, скотина.

Таращусь на него. Надежду жестким сапогом прихлопывает злость. Вот же… так все из-за папы? То есть я снова ошиблась? Слезы собираются в уголках глаз.

Отворачиваюсь. Не раскисать!

— То есть все эти поцелуи были лишь потому, что ты дружишь с папой?! — рычу, складываю руки на груди. — Я хочу домой. Отвези меня!

— Нет, — снова гнет свою линию, — я голодный и ты, уверен, тоже. Нам нужно обсудить все условия становления тебя, как женщины. Пока я вижу перед собой лишь капризную девчонку.

— Это нечестно! — беспомощно стону.

— Поцелуи были для убедительности, — играет желваками, — но я совру, если скажу, что мне не понравилось. Ты вообще мне нравишься, Катюш. Но именно по этой причине наши отношения так и останутся фиктивными.

Молчу. Умеет же выкрутить ситуацию себе на пользу и все перевернуть вверх дном! Ну ничего…

В голове быстро созревает план. Я должна попробовать вести себя увереннее. Вспоминаю, какие уроки давала мне Ира.

Несмотря на то, что рядом со Степаном у меня немеют руки и подкашиваются ноги, я должна поставить его на место! Каждый раз он больно задевает меня своими словами, словно не знает о моих чувствах…

— И в какой ресторан ты меня повезешь? — стараюсь, чтобы голос не дрожал.

— В хороший. Доверься мне, малышка, — ухмыляется.

Уже легче. Оставшийся путь я молчу. А Степа постоянно отвечает на звонки. Занятой, блин! Подъезжаем к красивому месту в центре. Мужчина ставит машину.

Поначалу дергаюсь к ручке двери, но вовремя вспоминаю наставления Ирки.

Не выскакивай, пусть открывает тебе дверь! Он мужик, в конце концов!

Степа и правда обходит внедорожник, галантно открывает дверь. Подает мне руку. Вкладываю ладонь в его, старательно игнорирую пламя, вспыхивающее на коже от его касаний.

— Умница, — улыбается, — думал, пулей вылетишь из машины.

— Вот еще, — вздергиваю подбородок, это веселит мужчину еще больше.

— Тебе идет некоторая стервозность, — шепчет мне на ухо, намеренно задевая мочку губами, — выпускай ее почаще.

Еле сдерживаюсь, чтобы не застонать. Ведь от его голоса с ума схожу. Но заставляю себя слегка охладиться. Для Степы это лишь игра. Он помогает мне, потому что я дочь его друга и все.

Нельзя об этом забывать и вестись на его умопомрачительный аромат и хриплый низкий баритон. Я должна уберечь свое сердце. Кроме меня, это никто не сделает.

Степа держит меня за руку. К нам сразу подходит официант. Я осматриваюсь. Здесь несколько приватных зон с бежевыми кожаными угловыми диванчиками.

— Прошу, Степан Викторович, — услужливый официант показывает наш столик, кладет меню на стол, — винную карту? Или вам как обычно?

— Не нужно, я сам выберу. Мне черный кофе без сахара, моей спутнице бокал Лавис Пино Неро, — сухо произносит друг моего отца.

Парень кивает и испаряется.

— Здесь красиво, — прокашливаюсь, в горло словно песка насыпали.

— Это один из моих ресторанов, — усмехается мужчина, — садись, Кать. Или тебя смущает такой приватный формат? Хотела бы сидеть у всех на виду?

Почему у меня такое чувство, что он играет со мной? Сначала отталкивает жестокими словами, а потом приманивает сладкими намеками? Я не понимаю!

В нем столько противоречий!

— Нет…

— Отлично, — ухмыляется, затем подходит и задергивает шторки, оставляя нас ну совсем наедине.

— Зачем? — спрашиваю, отчаянно перебарывая дрожь в теле. — Вот это точно не обязательно, Степан.

Делаю шумный вдох, затем выдох.

— Ведь пока я не соглашалась стать твоей даже фиктивно. И просто хочу выслушать твои аргументы.

— Ты сама попросила меня, малышка Катя, — он выглядит слегка озадаченным, что придает мне сил.

— Но вчера ты мне отказал. А сегодня… — облизываю губы, не сводя с него глаз, — это твоя личная инициатива. И пока я не решила, хочу я этого или нет.

Он прищуривается.

А я решаю пойти ва-банк.

— Знаешь, ведь на роль моего мужчины претендуют многие. Назови хотя бы три причины, почему я должна выбрать именно тебя?

Глава 6

Степан

Катя. Как ни гоню прочь всякие порочные мыслишки, они так и норовят сорваться ниже пояса. Сладкий вкус губ дочери моего хорошего друга до сих пор танцует на языке.

Все данные себе обещания стерты в пыль.

Я хочу ее, и это глупо отрицать. Но именно поэтому сделаю все, чтобы оттолкнуть. Потому что я не смогу защитить. Не уберегу. А такая опция, как любовь, во мне вообще не заложена.

Только вот…

— Знаешь, ведь на роль моего мужчины претендуют многие. Назови хотя бы три причины, почему я должна выбрать именно тебя? — заявляет Катя, я скриплю зубами.

Внутри скручивается горькая ревность. Это вне меня. То же самое, как сегодня утром я увидел Виктора, который делает ей больно. Разум тут бессилен.

Все, что касается Арцевой, меня волнует.

Поэтому год назад я и сделал то, что сделал…

Любуюсь на нее в свете клубных ярких неоновых ламп. Взгляд цепляется за мягкие девичьи изгибы, стройные длинные ножки и густые каштановые волосы. Сейчас они кажутся больше рыжими, чем темными.

Катя пришла в мой клуб час назад.

Закуриваю, не сводя глаз с дочери Ваньки Арцева. Обычно она тусуется со своей лучшей подругой Горской. Которая недавно меня активно клеила, но вдруг перестала.

Усмехаюсь.

Но тут Катюшку зажимают двое. Мажоры. Мерзкие, пьяные. Сам не замечаю, как скатываюсь вниз по лестнице. Отпихиваю ублюдков.

— Испарились, блядь! — рычу, зверем глядя на них, одной рукой поддерживая девушку за талию.

— Дядь… ты чего? Мы просто танцевали.

— Это мой клуб. И насилие тут не приветствуется, — цежу, теряя контроль, — съебались отсюда, иначе вас выведут.

Они уходят.

— Степа, — стонет Катя, переводит на меня пустой пьяный взгляд.

Всхлипывает.

— Что случилось? — нежно спрашиваю, продолжая прижимать ее к себе.

— Я очень плохая подруга… — из янтарных глаз текут слезы, вызывая во мне жгучую боль.

— Ты замечательная, — беру ее за руку и веду наверх.

В свой кабинет. Катя замирает на пороге. С опаской смотрит на меня. Тяну ее к себе, прижимаю. Не могу удержаться, она — моя зависимость.

— Я люблю тебя… уже давно, — лепечет она, — Степ…

Любит? Слова действуют, словно ледяной душ.

— Ты пьяна, малышка, — усмехаюсь, — давай поговорим об этом, когда протрезвеешь.

— Я этого не скажу, — опускает взгляд, — потому что между нами ничего не может быть. Но люблю я не благодаря, а вопреки. Всему.

Поднимает на меня полный надежды взгляд. Ее губы манят, заплаканные глаза умоляют. Девочка моя. Что же мне делать с тобой? Как разорвать эту прочную нить, что нас связала?

Подаюсь вперед и впиваюсь в ее губы. Она мягкая, податливая. Раскрывает ротик, и я обрушиваю на нее всю свою страсть. Вжимаю в стену, стискиваю тонкую талию.

Тело Кати мягкое, нежное. Она ласково гладит меня по лицу.

Нет! Я не имею права делать это. Не с ней! Она не блядь, которую можно нагнуть по первому зову тела.

— Степа, — выдыхает, я с огромным трудом отрываюсь от дочери друга, — что…

— Прости, милая, — улыбаюсь как можно жестче, — но ты для меня слишком молодая. Люблю опытных женщин. А тебе нужно найти парня по возрасту.

Ее щеки вспыхивают, Катя меня отталкивает. Затем бьет в плечо.

Прости…

— Вот как? — в невинных глазах застывают горькие слезы.

Дьявол! Прекрати так смотреть! Душа вся наизнанку. Как этой девчонке удается так ловко пробраться туда, где после смерти сестры выжженная земля?

Я не умею любить! Не могу защитить любимых! Мне просто нельзя! Тебя нельзя, куколка моя.

— Я позвоню твоему отцу, — отрезаю, затем иду к столу, беру ключ от своей личной комнатки, — отдохни тут, пока Иван приедет.

Катя молча топает туда, слегка пошатываясь. Затем сворачивается калачиком на моей постели. Прямо так, в своем до умопомрачения коротком платье.

И когда ее грудь начинает размеренно вздыматься, я позволяю себе маленькую слабость. Подхожу, сажусь на постель. Сердце колошматит о ребра, как безумное.

Прижимаюсь к ее алым губам. Запоминаю их нежный вкус. Вкус невинности. Потому что я сделаю все, чтобы мы с тобой больше никогда не пересеклись.

Но жизнь смеется над планировщиками типа меня. И сейчас моя куколка смело глядит на меня и херачит словами, как кувалдой. Больно, блядь.

— И кто там выстраивается в очередь? — разворачиваюсь и угрожающе скалюсь.

— Парни мне по возрасту, — смотрит открыто, словно издеваясь.

Зубки отрастила, моя куколка?

— И где же они? — выгибаю бровь. — Один сегодня утром сделал тебе больно, и что-то не наблюдал я очередь из желающих помочь.

Она поджимает губы. А у меня под кожей растекается блядское тепло, от которого отчаянно хочу избавиться. Я ведь приехал зачем? Чтобы доказать ей: не стоит связываться со взрослым мужиком.

Официант возвращается с кофе и вином. Ловко ставит бокал перед Катей, наливает ей Пино Неро. Ставит сырную тарелку и виноград.

Я сажусь напротив, кладу руки на спинку дивана. Пристально смотрю на девушку. Взгляд то и дело соскальзывает на ее губы. Вот же дьявол!

— Есть кое-кто, — Катя берет виноград и отправляет в рот, — поэтому я повторю свой вопрос: назови мне три причины, почему я должна принять именно твою помощь?

Наглая куколка. Почему-то от ее смелого взгляда пах напрягается. Что за черт? Резко встаю, подхожу к девчонке. Нависаю над ней.

— Потому что ты сама хочешь, чтобы это был я, милая.

— Не канает, — отрезает, — еще что?

— Зачем врешь? — я подаюсь вперед, обхватываю ее шейку сзади и заставляю малышку смотреть на меня. — Твое тело буквально кричит о том, что ему нужно. И только я могу тебе это дать. Хочешь, докажу прямо сейчас?

Глава 7

Катя

Нельзя! Но очень хочется…

Ощущение властных сильных мужских рук на коже плавит меня, словно печь. Внутренняя стерва превращается в мурчащего котенка. Мягкого, пушистого. Готового подпустить Степана непозволительно близко.

— Доказать? Сейчас нам принесут заказ, — шепчет мне в губы, — и я докажу…

Кровь вскипает в предвкушении. Стучит в висках, отчаянно желая продолжения.

— Не хочу так… — вырывается помимо воли, — хочу сейчас… прямо сейчас…

Степан ухмыляется, в его темных глазах вспыхивает пламя. Взгляд становится глубоким, немного нежным и чуть жестоким. Взрывоопасный коктейль.

Мужчина дёргает меня за ноги, вынуждая завалиться на диванчик. Нависает сверху. Облизывает губы, глазами бегло пробегается по моему телу.

И, клянусь, в тех местах, где его взгляд касается меня, кожу словно обжигает. И каждый ожог отдается внизу живота безумным томлением.

— Хочешь пройтись по грани? — ухмыляется, затем проводит большим пальцем по моим губам. — Как смело…

— А ты боишься? — хриплю, умирая от ощущения сильного мужского тела. — Что нас застукают?

Мне нравится быть под ним. Сейчас Степан такой строгий, но при этом такое чувство, что он вот-вот сорвется.

— Нет, куколка, — рычит, затем нагло прижимается носом к моей шее, — этого я точно не боюсь. Знаешь, сколько раз меня уже тут застукали, ммм?

Распахиваю глаза. Он имеет в виду других женщин? По телу проносится ледяная волна осознания. Я всего лишь очередная…

Мне нравятся опытные женщины…

— Отпусти меня, — рычу, — сейчас же!

— А что такое, маленькая Катя? Не нравятся мои слова? — тьма в его глазах пронизывает насквозь. — Я не ангел, милая. Думал, что ты в курсе. Я старше. У меня большой опыт в сексе. И не только в этом ресторане…

— Замолчи! — со всей силы пихаю его в каменную грудь. — Хватит!

Степа встает. Затем садится напротив. Я вся дрожу. Тихо всхлипываю. Чувствую себя опозоренной. Идиотка! Хватаю сумку.

— Прости, я перегнул палку, — тихо говорит мужчина, — просто я хочу, чтобы ты понимала, чего просишь и на что идешь.

— Не обязательно демонстрировать свою гнилую сторону! — резко осушаю бокал вина и встаю. — Я приняла решение. Не нуждаюсь в твоей помощи! Иди помогай своим опытным шлюхам!

Выбираюсь из-за стола, поправляю одежду.

— Я отвезу тебя, — спокойно говорит Степан.

— Не нужно, — мой голос дрожит, — я доберусь на такси. У меня ведь есть деньги. Забыл, кто мой отец?

— Катя…

— Отвали! — еле держусь, чтобы не разрыдаться.

Вылетаю из ресторана. Встаю у ближайшей остановки, давлю слёзы. Подонок!

Вызываю такси.

— Катя! — Степан хватает меня за руку, дергает на себя. — Ну что за детский сад? Ты куда рванула? Хватит!

Молчу.

— Отпусти меня. Не хочу, чтобы ты меня трогал! — вырываюсь.

— Ты врешь, куколка моя.

— Не называй меня так! — отпихиваю его, люди на остановке косятся на нас. — Я не твоя!

— Моя, — ухмыляется Степан.

— Зачем ты это делаешь? Сначала ведешь себя, как лучший мужчина на свете, а потом отталкиваешь? Сам боишься? Что я занимаю в твоем сердце больше места, чем нужно?

— Мое сердце мертво, куколка, — шепчет он, — я все ради тебя делаю…

— Я взрослая и сама решаю, что для меня лучше! — вырываюсь, делаю шаг назад. — А ты трус, Степан! Не знаю, кого ты боишься: себя или моего отца…, но мне это не нужно. Твоя трусость. Наверное, ты прав. Зря я все это затеяла. Прощай.

Разворачиваюсь и ныряю в такси. Друг отца так и остается стоять. С трудом отрываю взгляд от его одинокой фигуры.

Возвращаюсь домой в мрачном расположении духа.

Открываю дверь, скидываю обувь. Шумно выдыхаю. Умываюсь, заглядываю в холодильник.

— Привет, — в дверях появляется Ира с бокалом вина в руках, — как пообедала со своим горячим самцом?

— Никак, — хмыкаю, — он козел!

— Мужики все такие, — грустно улыбается, делает глоток вина, — но мы их все равно любим. И терпим…

— Тааак, — резко разворачиваюсь, — думаю, пришло время поговорить. Это из-за Мирона Генриховича?

Ира поджимает губы. Вздыхает и садится за стол.

— Да. Это мой бывший. Первый. Когда-то я была в него влюблена, но теперь все кончилось.

— Тогда почему ты убежала, вся белая, как мел? — достаю из холодильника продукты, решая отвлечься на готовку.

— Не знаю. Просто увидела его и… вспомнила, что он сделал со мной.

— Изменил тебе?

— Угу, — Ира допивает вино, — самым жестоким образом. С моей троюродной сестрой.

— Оу, — беру картошку и начинаю ее чистить, — это действительно подло.

Взгляд Ирки мрачнеет с каждой секундой. Что поделаешь, нам обеим не везет в любви.

— Давай помогу, — подруга встает, моет бокал и присоединяется к готовке, — что там Степка сделал?

Я вкратце рассказываю.

— Мда, знатно его штормит, — усмехается Ира, — но вот, что я тебе скажу, Кать. Ты тоже хороша.

— Чего?! — глаза на лоб лезут. — Я?!

— Ну конечно. Кто так топорно действует? Такие, как Степан, не ведутся на подобные разводки. Умнее нужно быть, тоньше, Катя. Хочет стерву? Будет ему стерва.

— О чем ты?

— У меня есть идея! — Ирка берет телефон, набирает номер. — Алло! Привет, Улечка! Как там наши крохи? Шикарно! А мы с Катей можем приехать к вам… в бассейне искупаться, позагорать? Супер! Но мне понадобится твоя помощь. Там должен быть Степан. Ну очень надо, подруга! Оки!

— Зачем Степан в отцовском особняке? — хмуро смотрю на Ирку, та невозмутимо жарит картошечку.

— Ну как зачем… думаю, твой отец давно с другом не общался. Кстати! Завтра после обеда мы едем в магазин за новыми купальниками!

Глава 8

Степан

— Фееричный провал, Степа, — хохочет Сора, когда мы этим вечером сидим в ВИП зоне моего клуба.

Мне пиздец как плохо и хочется нажраться. После того, как Катя сбежала, я жру сам себя. И с каждой секундой мне все хуже.

— Я бы трахнул ее прямо там, как ты не понимаешь?! — залпом осушаю бокал с виски. — Катя такого не заслуживает.

Она так мило и неловко меня провоцировала, что в штанах стало невыносимо тесно. Вся кровь из мозга перетекла в член и там осталась. Я стал похож на дикое животное.

— Она просто не знает, как привлечь твое внимание, — подруга водит тонким пальцем по шоту с текилой, — юная девушка, влюбленная в тебя по уши. А ты влюблен в нее.

— Прекрати! — рычу.

На миг приходит мысль снять телочку и как следует выдрать ее в туалете. Но вот мой «товарищ» в штанах никак не реагирует на эту идею. Зато бодро встает при одной мысли о моей куколке.

— Не психуй, Степа. Ты сам себя похоронил, а теперь бесишься, что, как выяснилось, жизнь идет своим чередом.

— Кто бы говорил, Сора, — выдыхаю, — кто бы говорил…

— Если я встречу кого-то, кого полюблю сильнее мужа, я перестану держать целибат. Отдавать себя абы кому ради сомнительных удовольствий не вижу смысла, — она встает, подходит к окошку, из которого видно танцпол.

Хочу ей ответить, но внезапно чувствую вибрацию в телефоне. Беру трубку.

— Сколько лет, Иван, — ухмыляюсь, — ты там мхом еще не зарос? Папаша?

У моего друга родилась двойня в прошлом году. И теперь он весь в памперсах, отрыжках и прочих радостях отцовства. Ничего не имею против, но дети — не моё.

— Смешно, — хохочет, — но ты не представляешь, какое это счастье, Степка. Слушай, я не просто так тебе звоню.

— Я уж понял.

Неужели Катя ему рассказала о наших… играх? Пусть они ничем и не закончились, но девочка обиделась. И могла нажаловаться папеньке. Хотя в глубине души я верю, что куколка бы так не поступила.

— Хочу пригласить тебя в выходные к нам. Поболтаем, выпьем. Что скажешь?

— Я не любитель семейных посиделок, ты уж прости, — усмехаюсь.

— У моей жены к тебе есть дело.

— Какое? — охреневаю.

— Она не говорит, — вздыхает Иван, — сказала, что лично тебе скажет, когда приедешь. Мол, вопрос деликатный.

Чешу затылок. Уж кто-кто, а жена Ивана точно не могла такое сказать.

— Ладно, приеду, — пожимаю плечами, — хотя даже представить не могу, зачем понадобился Ульяне.

Мы прощаемся.

— Едешь к другу в гости? — спрашивает Сора, доставая сигарету.

— Да, — плюхаюсь обратно на диванчик, усердно прогоняя из головы мысли о Катюшке, — понятия не имею, зачем я понадобился его жене.

— Это той, которая дружит с твоей красоткой?

— Да, а что?

Сора ухмыляется сама себе. Затем какое-то время пристально смотрит на меня.

— Ничего. Просто спросила. Ладно, поеду домой. А ты тут не хулигань. Потом сам же пожалеешь. Лучше разберись со своими чувствами, Степка.

Сора уходит, а я остаюсь. Возвращаюсь в свой кабинет и до самого утра занимаюсь делами. Затем еду в свою пустую квартиру.

Останавливаюсь на пороге. И внезапно представляю, будто тут все по-другому. Валяются игрушки. На окнах не тяжелые темные портьеры, а легкие воздушные шторы.

С кухни доносится веселый детский лепет. А еще я слышу голос Кати. Делаю шаг, полностью охваченный наваждением. И разум подкидывает картинку с моей куколкой.

Она стоит у окна, пьет сок. На ней просторное домашнее платье. А под ним большой круглый живот.

К горлу подкатывает ком. Хватит фантазировать! Ты бандит! Убийца! Такая жизнь не для тебя.

Горечь, словно острое лезвие, проходится по горлу, оставляя лишь боль. Я один. Был и буду…

Раздеваюсь, забираюсь в душ.

Образ Кати преследует меня и там. Но уже другой…

Она нагая. Прямо передо мной. Прозрачные струи воды ласкают ее загорелую кожу. Капают на лицо, поглаживают пухлые алые губы. Стремятся вниз, к небольшой упругой груди.

Спускаются по плоскому животу вниз. К ее нетронутой женственности. Возбуждение не заставляет себя ждать. Стояк такой сильный, что стискиваю зубы от боли.

Обхватываю ствол рукой, веду вперед, потом назад. Представляю, что Катя ласкает меня…

Низ живота каменеет. От одной мысли, что эта девушка мне дрочит, я уже подхожу к грани. Все мое желание концентрируется в паху. Прижимаюсь спиной к горячей от воды стене.

Фантазирую, как дочь моего друга опускается передо мной на колени. Смотрит на меня снизу-вверх, призывно облизывается.

— Сука… — ускоряюсь, чувствуя, что уже вот-вот кончу.

И как только в моей фантазии Катя берет в рот, с рыком изливаюсь. Кажется, что мой оргазм длится бесконечно. Горячий, обжигающий. Но все равно недостаточный…

Смываю следы своего греха. Катя никогда об этом не узнает. Пусть лучше думает, что я ее не люблю.

А я люблю? Не знаю, что это такое. Но хочу лишить ее невинности — это факт.

Два следующих дня до субботы проходят, как в тумане. В четверг я с утра приезжаю к университету Кати. Не знаю, нахуя, но не могу удержаться. Смотрю, как туда-сюда снуют студенты.

Ищу жгуче-темные локоны и любимые алые губы, но не нахожу…

В пятницу тоже дежурю. Уже не для того, чтобы увидеть свою куколку. А чтобы все видели машину. Нарочно паркуюсь на виду. Студентки строят мне глазки…

Но ни одна из них меня не интересует.

А в субботу утром беру бутылку хорошего вина, Сора передает плюшевую игрушку для малышей. Еду в особняк Горских.

— Привет, дружище, — меня встречает Иван, весь летний: в шортах и белой рубашке.

— Ты похудел, — смотрю на его светящееся от счастья лицо и ощущаю укол ревности.

Счастье…

— Пойдем, девчонки уже ждут нас у бассейна.

— Девчонки? — замираю.

— Да! Представляешь, Катя с Ирой приехали. А я не сказал тебе плавки взять? Вот дубина… этот недосып меня убивает. Пошли!

Глава 9

Катя

— Ириш, это слишком, — стою в примерочной, вся красная, придерживаю грудь.

Не то, чтобы она у меня была шибко большая. Но эти вот треугольнички бикини не способны удержать даже мою «двойку».

— Шикарно! — Ирка распахивает дверь. — Это мы точно возьмем!

На ней белый купальник танкини с драпировкой. Цвет прекрасно дополняет ее шоколадный загар. Прищуриваюсь.

— Так нечестно! — надуваю губы. — Себе выбрала слитный…

— Ну не я же должна быть звездой этого купального уикенда. Кать, это бикини — тренд сезона! Бомба! Красный привлечет внимание, а вот это вот, — она игриво касается веревочек, — будет будоражить его воображение долгими одинокими ночами.

— Не думаю, что он проводит ночи один, — вздыхаю, — мне уже не кажется это такой хорошей идеей, Ир. Он ведь может даже не приехать. А если приедет, всем видом будет показывать, что для него я маленькая…

— Кать, — подруга смотрит мне в глаза, — мужики просты, как три рубля. Они любят недоступных. Но при этом кокетливых. Все дело в поведении. Игнорируй его. Веди себя так, словно он пустое место. И совсем тебя не возбуждает.

Как мне это сделать?

Учитывая, что даже будучи обиженной, я постоянно думаю о друге своего отца. Его мягких губах и властных руках. Хриплом, низком баритоне, от которого мои трусики можно выжимать.

— Сцепи зубы, подруга. После того, что он тебе наговорил, доступ к телу должен быть закрыт. Смотреть можно, трогать нет. Если даже он поймает тебя после демонстрации этой красоты, дай ему от ворот поворот. Я уже продумала стратегию. Если все сделаешь, Степка будет скакать за тобой на одном колене с кольцом наперевес. Уяснила?

Вздыхаю.

— Хорошо.

— Примерь еще вот этот, — Ирка сует мне белое бикини, уже более закрытое, и два комплекта кружевного белья.

Выходим из бутика, нагруженные покупками, садимся в такси и едем в любимое кафе.

— И что ты планируешь дальше? — хмыкаю. — Кстати, с чего такое рвение, Ир? Уж не Чеширскому ли ты мстишь через меня, а?

Мы заказываем айс латте и тирамису. Ира какое-то время смотрит в окно.

— Измена — это больно, Кать. Это убивает, реально. Он предал меня в день моего восемнадцатилетия, — вздыхает подруга, — представляешь, я захожу в номер отеля, а они с моей троюродной сестрой на кровати лежат уже полуголые…

— Прости, Ир. Я не должна была говорить об этом…

— Просто Степка хороший мужик. Знаешь, я ведь в людях разбираюсь. Вижу, как он смотрит на тебя. Словно ты хрупкий цветок, который нужно уберечь. Даже от самого себя.

— Ага и сообщить этому цветку, что перетрахал полгорода… — фыркаю.

— Он отталкивает тебя. Думает, что недостоин. Но мы сделаем так, что он просто не в силах будет сдерживаться. А если окажется крепким орешком, у меня есть запасной план, — она коварно улыбается.

— Ты меня пугаешь, — вздрагиваю, — страшная женщина.

— Я хочу для тебя счастья. А ты любишь этого мужика, так что…

В общем, до выходных я дотягиваю с трудом. Во-первых, потому что два дня подряд вижу машину Степки у нашего универа и мне приходится смываться через задний двор.

Уж не знаю, что он тут забыл. Ирка уверена, что просто не может сдержать свои чувства. Но Степан не из тех, кто так просто поддается порывам. Значит, в его присутствии есть какой-то смысл.

Возможно, он просто решил таким образом защитить меня от слухов?

Но я гоню прочь эти мысли. Ведь они рождают во мне желание подойти. Сесть к нему в машину. А уж там все точно выйдет из-под контроля, и я прощу его.

Утром в субботу мы с Иркой едем домой к папе и его молодой жене. Он год назад женился на нашей подруге Ульянке. И у них родилась двойня.

— Уля! — Ирка бросается на шею к моей подруге. — Ты так похудела, дорогая! Ну прям красоточка! Мы так соскучились, правда, Кать?

— Привет, — отдаю Ульяне купленный в любимой кондитерской тортик, — ты очень круто выглядишь.

Уля всегда была полненькой. Она и сейчас девушка в теле. Но любовь изменила ее в лучшую сторону. И забота моего отца. Уля стала настоящей леди. На ней стильный летний сарафан, босоножки. Каштановые волосы собраны в хвостик.

— Проходите. Степка еще не приехал, — подмигивает она, — поздороваетесь с братиком и сестренкой?

Ирка, аки лось, несется к двойняшкам. Она вообще энерджайзер. Несмотря на сильную душевную травму, она для меня, как лучик света.

Мы проходим в огромную детскую, где спят мои брат и сестра. Тут очень светло и стильно. Тиская малышей, я ловлю себя на мысли, что тоже хочу ребенка. Да, мне всего двадцать один, но…

— Вот, тут переодевайтесь. Степка приехал, Ваня пока его отвлекает, — подмигивает мне Уля, показывая гостевую спальню, — со своей стороны я все сделаю. Действуй, Катюш!

Густо краснею.

— Ира, что ты задумала? — рычу, натягивая на себя тонкие полосочки красной ткани. — Боже… перед отцом в таком дефилировать…

— Недолго, — хмыкает подруга себе под нос.

— Что? — таращусь на нее.

— Ничего! Я молчала, — она крутится перед зеркалом в белом закрытом купальнике, — вперед, Катя!

Она кидает мне сумку с кремом для загара. Мы выходим. Солнце палит нещадно. Стараюсь не думать о том, что подумает отец, увидев меня.

Но как только мы приближаемся к бассейну, весь мой мир сужается до одного мужчины.

Сглатываю. Затем беру себя в руки. Раскладываю свои вещи на соседнем с другом отца шезлонге. Я ощущаю его заинтересованный взгляд. Кожа начинает нестерпимо гореть.

Боже… как же стыдно!

— Ванюш! — к нам подходит Уля. — Мне нужна помощь с двойняшками. Сейчас.

— Я понял, лапочка, — отец растекается в улыбке, влюбленными глазами глядя на свою молодую жену, — уже бегу!

— Я с вами! — Ирка натягивает парео и скрывается за кустами.

А мы со Степаном остаемся вдвоем.

Глава 10

Степан

Это заговор, не иначе. Ульяна явно пытается не показываться мне на глаза. Ира Горская спешит сбежать. Ваня хвостом следует за женой.

И вот, теперь я один на один со своим юным искушением. На Кате открытое бикини. Она разворачивается ко мне спиной, ее попка совсем близко.

Низ живота тут же каменеет, и я сильно радуюсь, что надел широкие штаны. Ведь эта попка… блядь, какая задница! И стройные длинные ножки. А между ними…

Сглатываю. Надеваю солнечные очки, чтобы девочка не видела, как я на нее пялюсь.

— Прости меня, — тихо говорю, она замирает, — я в последнюю встречу наговорил тебе дерьма.

— Я не обиделась, — сухо заявляет, — еще год назад все поняла.

Ну вот что ты поняла? Что я с ума от тебя схожу? Что, как одержимый, дрочу на тебя в душе? И ни одна женщина меня не может завести так, как один взгляд на тебя?

Тем временем Катя ложится на шезлонг. Даже не смотрит в мою сторону. Закидываю руки за голову, через черные очки продолжая наблюдать за дочерью моего друга.

Катя берет крем для загара. Бугор в моих штанах становится больше. Сука…

Сорвать бы эти красные нитки с нее, да оттрахать так, чтобы визжала на весь дом. Похуй на Ваньку и на ее подружек…

— Ты мне не поможешь? — тихо спрашивает девушка, показывая на крем. — Я до спины не дотянусь.

Обливаюсь потом, как возбужденный подросток. Натягиваю маску невозмутимости и встаю. Беру тюбик с кремом и выдавливаю на ладонь.

Катя садится, держит спинку ровно. Накрываю ладонью ее шейку.

— Не там… — пробует пискнуть.

— Тшш, — жестко прерываю ее возмущение, — тут ты плохо промазала. Я же вижу. Не дергайся.

Прекрасно она все намазала! И задницу тоже, которую я планирую нагло облапать. Понимать должна, что взрослые мужики не в игрушки играют. И когда надеваешь такой купальник, будь готова ко многому…

— Степан, — ее голос становится ниже, я спускаюсь дальше вниз, — спину…

— Все хорошо, — ухмыляюсь, внутри меня гнутся все опоры, ломаются стены.

— Степ… — выдыхает Катя, когда я касаюсь завязок на ее спине.

Но за грань не захожу. Наношу крем на шоколадную нежную кожу, убираю ее волосы на одно плечо. Катя покорно опускает голову. Ее тело покрывается мурашками.

Точно не от холода. И страха…

Так и тянет меня толкнуться в ее попку стояком. Чтобы ощутила весь масштаб проблемы. Я ведь вроде как взрослый. И должен держать себя в руках…

— Ты очень красивая в этом купальнике, — шепчу на ее ушко, опускаясь все ниже, к пояснице.

Забываю о креме и нагло лапаю свою девочку. Мой внутренний собственник уже присвоил ее. Поддеваю трусики ее бикини, намеренно сжимаю круглую попку в ладони.

— Степ… нет, — Катя резко разворачивается, ее щеки пылают.

Губы все искусанные. Еле держится, малышка моя. Тянусь к ней, но тут…

ШЛЕП!

Она дает мне пощечину. Затем отодвигается и закрывается руками.

— Я намазать попросила. А не лапать меня! — возмущается. — Я не одна из твоих шлюх, Степан! Держи свои руки при себе!

И нагло так смотрит. Вижу ликование в ее янтарных глазах. И… отступаю.

— Прости, Катя, — поднимаю руки вверх, — я перегнул палку.

Она откидывает свои каштановые локоны, равнодушно смотрит на меня. Мой пах сводит от возбуждения. Там все напряжено и уже готово раздвинуть ее тугие границы.

Небольшая упругая грудь подпрыгивает от каждого движения. А нежные твердые горошины вызывают у меня приступ бесконтрольного слюноотделения.

Мне бы свалить, пока глупостей не наделал. Но я испытываю невероятное эстетическое удовольствие от лицезрения Кати в этом откровенном купальнике.

— Мы вернулись! — слышу бас Ваньки из-за кустов. — Чем занимаетесь?

Он ухмыляется, а я устраиваюсь так, чтобы мой набухший пах никто не заметил. Ира ухмыляется, ложится на шезлонг рядом с Катей. И тут дочь Ваньки поворачивается ко мне лицом и подмигивает.

Стискиваю зубы. Черт! Она играет со мной, что ли?

— Пойду возьму на кухне лимонад, — говорит моя куколка, — Степан, ты мне не поможешь?

И смотрит так открыто, словно только что не залепила мне пощечину. Я лениво потягиваюсь.

— Я схожу, Кать, — встает Ваня, но я его останавливаю.

— Я сам, — поднимаюсь и направляюсь за девчонкой.

Мне становится интересно, что она задумала. Меня на части разрывает от ее противоречивых сигналов. Пощечина… теперь эта просьба. Это наказание?

Она заходит на кухню. Лезет в холодильник. Ткань ее лифчика обнажает часть аппетитной округлости. Вся моя кровь уже в паху. Мешает думать рационально. Подхожу ближе.

— Ты бы лучше надела парео, куколка, — делаю шаг и встаю вплотную сзади дочери друга, — я же не железный.

Вдыхаю ее ягодный аромат.

— Не думала, что возбуждаю такого опытного мужчину, Степан. Вот и решила не надевать. Я ошиблась? — она резко разворачивается, держит в руках высокий бокал с трубочкой.

И облизывает эту трубочку языком. Медленно, не сводя с меня наглого вызывающего взгляда.

Блядь! Что же ты делаешь…

— Ошиблась, — хриплю, кладу ладони на ее узкую талию.

— А мне кажется, что я тогда в ресторане все хорошо расслышала, — Катя подается животом вперед, прижимается ко мне.

Внутренности скручивает, а член уже готов вырваться из брюк. В голове пульсирует лишь одна мысль: я должен оказаться в ней. Подаюсь вперед, чувствую еще более сильный аромат ягод.

Таращусь на влажные от лимонада губы Кати. И медленно схожу с ума.

Нельзя! Нельзя!

Или можно?

Продолжаю сжимать ее талию, а моя куколка едва заметно двигает бедрами, натирая все там внизу и доводя меня до взрывоопасного состояния.

— Катя, — шепчу, теряя голову от этой девочки.

— Нам нужно отнести лимонад, — ухмыляется она, резко отталкивает меня.

Берет поднос с напитками и, виляя бедрами, направляется к выходу с кухни. Ну уж нет! В два шага нагоняю ее, вырываю бокалы, чуть не швыряю их на стол. Хлопаю дверью кухни, дергаю защелку.