Дура

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Глава 1.

Что назначено судьбою — обязательно случится:
То ли самое прекрасное в окошко постучится,
То ли самое напрасное в объятья упадет.

Булат Окуджава

...Он стоит передо мной - злой, красивый, опасный. По моей спине ползут струйки пота, но я держу себя в руках и делаю шаг ему навстречу...

Вы серьезно? Хочется спросить авторку подобного “шедевра”- ВЫ ВООБЩЕ СЕРЬЕЗНО?

Вы реально стояли перед опасным и обозленным мужиком, при этом не желая развернуться на сто восемьдесят градусов и драпануть от него во все лопатки?

Или это я - исключение? А остальные особи женского пола только и мечтают, когда перед ними окажется “красивый, злой и опасный”, чтобы истечь потом (читай - похотью)?

Вывод тут однозначен - никогда эти авторки реально не сталкивались с “опасными и злыми” (вопрос красоты исключительно субъективен).

Но в настоящий момент ОН действительно передо мной. И явно разгонялся не только спиртным, о чем говорят неестественно сузившиеся зрачки его тошнотворно голубых глаз.

Голубоглазый брюнет. Ухоженная борода (то, что борода попросту маскирует его безвольный подбородок, я поняла не сразу, но достаточно быстро). Фигура накаченная, пожалуй, сверх меры, но если он бросит посещать спортзал и заниматься на тренажерах, то превратится попросту в груду жира. Собственно, к этому все и идет.

Красавец, ага...

Какого черта я вообще с ним связалась? Сложный вопрос. Вопрос, на который вразумительно не ответишь.

Он же такой мачо. Какие татуировки... просто произведения искусства. Какие волосатые длинные руки (и чрезмерно волосатая грудь), какая мужественная рожа... А какой у него байк... за который он, кстати, кредит еще не выплатил.

Нет, я не делаю шага ему навстречу, я не самоубийца. Поджилки у меня трясутся и мечтаю я лишь об одном- быстрее агрессора добежать до входной двери (попутно схватив с вешалки в прихожей свой беличий полушубок и не забыть о сапожках) и вылететь в подъезд.

Ночью. Точнее - во втором часу ночи.

Иначе... не хочу думать о том, что может произойти, если останусь.

* * *

Небольшой экскурс в прошлое.

Зовут меня Валерия (просто Лера). Натуральной блондинкой назвать меня сложно, но еще сложнее назвать шатенкой (уж не говорю о брюнетках).

Впрочем, в настоящий момент я именно блондинка (не без помощи краски “золотистый блонд”). И, кажется, мозги у меня тоже типичной блондинки, иначе не связалась бы с “красивым и злым” ни за какие коврижки.

Впрочем, вопрос “коврижек” тут и не возникал. Мой предыдущий мужчина обеспечил меня и коврижками, и плюшками, и прочей всякой всячиной на годы вперед.

Мой Иван Иваныч, как он представился при первом знакомстве (и как я продолжаю его мысленно называть).

Познакомились мы чисто случайно в баре, куда я с подругой периодически заглядывала (врать не буду - с целью подснять обеспеченного мужичка). Проституцией (в грубом, вульгарном смысле) мы не занимались (во всяком случае, нам с Олькой так хотелось думать), скорее, мы просто развлекались на досуге (не желая думать, во что такие “эскапады” могут вылиться). Знаете, как у наркоманов? Я лишь разок попробую, исключительно от скуки, а потом сама не замечаешь, как увязла...

Впрочем, наркотой мы не баловались, упаси Боже, разве что травкой (и то от случая к случаю). Так, коктейли... скорее слабоалкогольные. Для раскованности. “Расслабона”, пользуясь терминологией “красивого и злого”.

Опять же вопрос - как мы докатились до жизни такой?

Ну, во-первых, какой именно “такой”? Нам хотелось красивой жизни, и мы ее получали. Дозированно, но и на том спасибо.

Иным и близко подобного не обламывалось.

Но мы с Олюшкой не “иные”. Мы с ней красотки и подружки “не разлей вода” едва ли не с первого класса. Нас даже девственности лишил один и тот же одноклассник... впрочем, о таком не только говорить не принято, но и вспоминать не хочется. Две шестнадцатилетние дурочки захотели на собственной шкуре испытать, что значит “секс по-взрослому”. Позднее, обмениваясь впечатлениями под бутылку “Амаретто” из барных запасов Ольгиного отца, пришли к выводу - овчинка выделки не стоила.

Разве что почувствовали себя взрослыми (на фоне сохранивших невинность дурочек одноклассниц).

Тут читатель вправе сделать вывод, что мы с Олькой обычные легкомысленные шалавы, но такой вывод будет большой ошибкой. В школе мы находились в числе если не круглых отличниц, то однозначно твердых хорошисток и были “на хорошем счету”. И в вузы поступили одновременно, я на филологический, Ольга решила стать психологом (как я ее поддразнивала - “психолухом”).

А дальше дела у меня пошли по кривой. На втором курсе меня отчислили за неуспеваемость. Впрочем, к тому моменту я уже отлично осознала, что совсем не горю желанием изучать всю эту лексическую мутоту и разбирать по косточкам писанину прославленных графоманов. Да и видеть себя в перспективе в качестве “училки”, честно говоря, не хотелось.

Ольга, в свою очередь, успела “сходить замуж” - ненадолго, примерно на год. Брак был заключен “по залету”, но ребенка выносить молодая жена не смогла, после чего молодые убедились, что совершенно не сходятся характерами и благополучно разбежались (особо делить было нечего, проживали на съемной квартире и ипотеку оформить не успели).

В общем, мы с подружкой находились в свободном поиске, когда в моей жизни возник Иван Иванович Иванов. И об этом следует рассказать подробно.

* * *

- Что пьем, девочки? - у него очень приятный баритон (такой называют “бархатным”) и привлекательная внешность. Тем не менее, мы с Ольгой смотрим на подсевшего к нам мужчину с недоумением - он же натуральный старик, лет пятьдесят, не меньше (позже я убедилась, что больше, причем СИЛЬНО больше). Одет с иголочки и со вкусом, густая шевелюра “с проседью” (стрижка определенно салонная), фигура подтянутая, даже сухопарая. А зубы, которые он обнажил в приветливой улыбке, выглядят настолько ровными и ЗДОРОВЫМИ, что сразу становится ясно - над такой ослепительной улыбкой наверняка в поте лица поработал дантист европейского уровня.

Глава 2.

Итак, наш путь продолжается. Спасший меня от потенциальных насильников незнакомец сосредоточенно смотрит на ночную дорогу, отлично освещенную городскими фонарями, я исподтишка рассматриваю его.

В какой-то момент он смаргивает, машинально проводит ладонью по лицу, как обычно делают мужчины, когда устают. Бросает на меня короткий взгляд и уточняет, в какую арку сворачивать - мы практически у моего дома.

Вяло отвечаю. Парень (да нет, все-таки мужчина, теперь я понимаю, что ему определенно не меньше тридцати пяти) мной нисколько не заинтересован (или чертовски умело делает вид, что не заинтересован).

Кольца на правой руке не носит (вообще у него на руках нет ни колец, ни перстней, ни печаток). Серег в ушах - тоже. Уверена - и браслетов не имеется. А если татуировки и набиты, то там, где это не бросается в глаза.

В общем, парень без особых примет.

Тачка у него в меру крутая, одет тоже явно не с барахолки, и тем не менее...

Может, является охранником какого-нибудь "крутого" бизнесмена? Это объясняет наличие оружия.

А что на меня, как на женщину не реагирует... ну, подруга есть. Или друг. Хотя нет, на представителя лгбт-сообщества совсем не похож.

Останавливается у нужного парадного, бросает на меня вопросительный взгляд:

- Тут?

Киваю, тянусь к ручке дверцы машины.

- Спасибо, что выручили.

- Не за что, - отвечает он. После секундной паузы добавляет, - Но впредь лучше подобными экстремальными забегами не занимайтесь.

Улавливаю легкую насмешку в его взгляде и в порыве вдохновения выдаю:

- Как мне вас отблагодарить?

А сама мысленно уже представляю сцену - незнакомец властно заваливает меня на сиденье, впивается губами в мой чувственный рот, в то время, как его горячие руки жадно срывают с меня...

Вот дура! Он и не думает предпринимать ничего подобного.

- Никак не нужно благодарить, - отвечает коротко. Словно бы даже с легким недовольством.

- Кстати, я Валерия, - не без колебания протягиваю незнакомцу руку. При этом не особенно удивилась бы, если б этот "супермен" ее просто "не заметил" и невозмутимо уехал.

Но он, к счастью, хорошо воспитан. Коротко и несильно пожимает мою ладонь (у самого пальцы сухие и теплые).

- Сергей.

После чего лезет во внутренний карман своей куртки и протягивает мне прямоугольник визитки.

- Держите. На всякий случай.

Я киваю, вспоминая, что и у меня ведь тоже имеются карточки с указанием медицинского центра, где я числюсь, и, разумеется, номера телефона.

Обмениваемся визитками. И все равно между нами остается какая-то неловкость, недоговоренность.

Наконец, Сергей распахивает дверцу со своей стороны, выходит и галантно подает мне руку, помогая, в свою очередь, выбраться из "Фольксвагена" (меня снова - не впервые за эту "бурную" ночь - охватывает "испанский стыд" за свои голые колени и слишком короткий полушубок).

Нашариваю в сумке ключи, попутно исподтишка оценивая взглядом "стати" своего спасителя. Высокий, но не чрезмерно (метр восемьдесят - восемьдесят два, от силы), сложен хорошо, но отнюдь не "качок" (тут же мысли перескакивают на Эдика, который уже наверняка завалился спать, чтобы наутро и не вспомнить о сегодняшнем инциденте).

Мысли о приятеле - абъюзере меня отрезвляют. Какой уж тут флирт... добраться бы до своей уютной квартирки, принять горячую ванну (желательно - с ароматическими солями) и завалиться в мягкую постельку. А на сон грядущий еще проглотить чашку крепкого горячего чая с медом и, может, капелькой коньяка.

Чтоб уж наверняка заснуть. И спать крепко и без сновидений.

* * *

Прикладываю электронный ключ-"таблетку" к замку парадного, и тут что-то заставляет обернуться. Ох, не зря оборачиваться считается плохой приметой!

Мой спаситель собирается сесть в машину, уже распахнул дверцу, когда я, набравшись храбрости (с каких пор я вдруг робею перед мужиком, как семиклассница?), окликаю:

- Простите, Сергей... может, мы как-нибудь выпьем кофе в уютной обстановке?

Ощущаю, что не просто щеки, а все лицо у меня горит. Тогда как внутренности леденеют.

Что в нем такого особенного? Ровным счетом, ничего. Ну, не урод, конечно, внешность весьма презентабельная, но разве тут дело во внешности? От него буквально физически исходят волны уверенности, более того - надежности. Он совсем не стремится казаться тем, кем не является. Никаких понтов, ни малейшей рисовки. В отличие от того же Эдика он напрочь лишен выпендрежности.

По губам моего нечаянного спасителя скользит короткая улыбка. Или, скорее, усмешка (но не злая).

- Я вам позвоню, - говорит он совершенно невозмутимо, - Лера, правильно?

Я киваю как марионетка. И ловлю себя на пугающей мысли - если он прямо сейчас изъявит желание подняться в мою квартиру, я не посмею возразить.

Чем-то он меня зацепил не на шутку.

И чтобы не потерять головы окончательно, быстро шмыгаю в дверь парадного, дежурно здороваюсь с консьержкой и сажусь в лифт. А, оказавшись в квартире, которую в свое время оформил на меня "Иван Иванович", мой спонсор, любовник, покровитель, натыкаюсь взглядом на отразившуюся в большом зеркале привлекательную блондинку с пылающими щеками и подозрительно ярко блестящими глазами.

Может, зря я перекрасилась в "золотистый блонд"? Может, моему новому знакомому нравятся темные шатенки?

Сам-то он русый... хотя полноценным блондином назвать его сложно.

А, к черту!

Быстро сбрасываю сапоги, полушубок, кардиган и направляюсь в ванную комнату, предвкушая комфорт и релакс, которые сейчас мне необходимы как ничто другое.

Прочее подождет. Как говорила Скарлетт О'Хара (та еще стерва, между нами, девочками), "Подумаю об этом завтра."

* * *

...Просыпаюсь с тяжелой головой, около десяти утра (хорошо, что сегодня выходной, еще лучше, что и завтра воскресенье), полусонная бреду на просторную кухню, включаю кофеварку известной фирмы.