Двойня от чужого мужа

1

Примерно пять лет назад

Иду домой в расстроенных чувствах после неудачного собеседования. Шагать целый час, не меньше, но надо как–то развеяться, а потому я отринула поездку на общественном транспорте.

Снова меня не взяли на работу по причине недостатка опыта. А откуда ему взяться, если во время учебы я подрабатывала в кофейне, да и сейчас там тружусь.

Права моя сестра, это какой–то проклятый город. Образование дают прекрасное, а вот с работой засада. Я даже думала, что придется к ней ехать, но нет, обошлось.

Если бы не Леша, я бы не потянула жить здесь после института, так как на общежитие я уже не могу претендовать, а платить за отдельную, даже крошечную, квартиру для меня дорого. Но он мне помог, что сначала смущало, а теперь кажется, что так и должно быть. Завтра наша первая годовщина, серьезные отношения, и это греет душу.

Захожу, наверное, в пятый по счету двор и сбиваюсь с шага. Это один из новых, огороженных забором дворов, прямо не пройти. Останавливаюсь в тени деревьев, чтобы посмотреть на карту в телефоне, и слышу со стороны знакомый голос.

– Нет, – шепчу, не веря своим глазам, – он не может быть здесь…

Продираюсь сквозь кусты и подхожу вплотную к ограде. Растительности здесь прилично, не испугаю народ во дворе своим диким видом. Внимательно просматриваю каждого человека на детской площадке и нахожу его.

Это Леша. И он гуляет с ребенком. А должен быть на работе, у него аврал, и он сегодня не приедет ко мне, обещал завтра явиться.

«Мало ли, племянница, а ты уже напридумала себе. У человека планы поменялись, отложил работу и поехал к родственникам», – говорит голос разума внутри меня.

Обидно, конечно, что ради меня Леша никогда не откладывал работу, но это не фатально, ведь на наш праздник он приедет, а это главное. Уже хочу отвернуться, как слышу диалог:

– Папа, смотри, как я могу! – радостно кричит девочка лет пяти, обращаясь к моему Леше, пока забирается на горку для детей постарше.

«Папа?!» – меня прошибает холодный пот.

Я попала в параллельную реальность? У Леши нет детей, не может быть, он их не хочет.

– Света, стой, – Смотрю, как мой любимый ловит девочку лет пяти, – нельзя убегать от папы! – отвечает ей Алексей.

«Этому должно быть разумное объяснение, может быть, неудачный брак? Или Леша остался один с ребенком, не хотел меня пугать, а девочку воспитывают бабушки и дедушки?».

Это бы серьезно объяснило, почему мы видимся как по расписанию ровно два раза в неделю, редко три.

Но обелить Власова не выходит.

Мое благородное предположение практически сразу разбивается на множество острых осколков, ведь тому, что я вижу дальше, есть только одно объяснение.

К девочке и Леше подходит высокая блондинка и обнимает моего парня! Моего, не ее!

– Когда родится сынок, – блондинка оглаживает свой живот, – мы с тобой, чувствую, взвоем.

Быстро–быстро моргаю ресницами, не в силах осознать, что я только что услышала. Нет, это не может быть правдой! Алексей не может быть женат! Мы ведь вместе душа в душу целый год!

«Да–да, и фишка с расписанием встреч очень даже подойдет женатому мужчине», – ехидничает мое подсознание.

Нет, этого я не могу вынести, я обязана разобраться в происходящем прямо сейчас. И вместо приложения с картой города, набираю номер Леши на телефоне и наблюдаю, как любимый отходит в сторону, чтобы ответить мне.

– Алло, а ты где? – спрашиваю его дрожащим голосом.

Он недовольно хмурится, все же обычно я ему не названию. Потом оглядывается на блондинку, убеждаясь, что она отвлечена ребенком, прикрывает рот рукой и наконец отвечает.

– Да тут в пробке стою рядом со сквером, дети кричат. У Мишки заберу документы и снова на офис. Я говорил тебе, аврал на работе. Что–то случилось? Обычно ты не звонишь без надобности.

– Случилось, – соглашаюсь. – Ты лжешь. Я вижу тебя прямо сейчас. Тебя и твою, – я запинаюсь, но все–таки заставляю себя договорить, – другую семью.

2

– Где ты? – Алексей вскидывается и разворачивается, высматривая меня во дворе.

Видимо, боится, что я устрою скандал, подойду к его беременной жене, и вместе мы устроим ему прессинг.

И я бы скорее всего подошла, если бы девушка не была на большом сроке беременности. Нашла бы вход в этот чертов двор за забором. Но я не могу. Не хочу становиться причиной проблем со здоровьем у еще не родившегося малыша.

Там еще и девочка Света, в ее возрасте дети уже все понимают. Спасибо забору, сберегу психику ребенка.

У меня перед глазами возникает картинка регулярных скандалов родителей. Мне тоже было пять, а сестре семь. Несмотря на маленькую разницу в возрасте ей пришлось стать старшей во всем, поскольку родители часто увлекались своими разборками, забывая о нас с Машей.

Но по–настоящему больно мне было не тогда, а когда я увидела отца с другой женщиной. Он обнимал ее и ласково шептал что–то на ушко. С мамой он так себя никогда не вел.

Мне было семь, а Маше девять, когда они наконец–то развелись. Но ощущение предательства в груди я не забуду никогда.

– Не волнуйся, сцену не устрою. Не хочу быть причиной проблем со здоровьем у еще не родившегося ребенка, да и дочь твою жалко, – произношу с горечью.

«А обо мне? Кто подумает обо мне?» – проносится у меня в голове.

Что тут стоять, надо идти домой. Отхожу от ограды, полностью скрываясь за растительностью.

В прострации присаживаюсь на ближайшую лавочку и подпираю голову свободной рукой, совершенно позабыв про телефон в другой руке. Вот и отметили годовщину, вот и порадовалась тому, что не везет в устройстве на работу, так хотя бы в личной жизни все стабильно хорошо.

Роюсь в сумке в поисках воды, но бутылка пустая, а новую я забыла купить. И зря.

Так нервничала сегодня, что целый день толком не ела, думала, после собеседования отпустит и оторвусь.

Оторвалась.

Теперь из-за голода и нервов перед глазами черные мушки. С прогулкой пора заканчивать, нужно ехать на квартиру. И плакать не нужно, все дома, только дома.

Черт, и квартира–то больше Лешина, не моя. Ведь не я заплатила за несколько месяцев вперед за ее съем.

Ох. Прячу лицо в ладонях. Как все одно за другое цепляется. А еще эта тупая боль в груди.

– Настя, это не то, что ты думаешь. Вернее, не совсем то, – доносится вдруг из телефона. Я думала, вызов сбросился, ан нет, Власов меня высматривал, а когда не увидел, решил выдохнуть. – И спасибо, что не подходишь, – добавляет Леша с облегчением.

Ага, я угадала.

– Какой же ты козел. Иди ты далеко и подальше, – отвечаю и сбрасываю вызов, перебарывая желание брезгливо отбросить от себя смартфон.

Я не только с этим изменником по нему разговариваю, аппарат не виноват, что ему пришлось соединить нас с Лешей.

Откидываюсь на спинку скамейки и закрываю глаза, пытаясь дышать медленно и глубоко. Нужно прогнать апатию и расслабить сердечную мышцу, сжавшуюся от увиденного. Как я доберусь до дома в таком состоянии?

Да и в конце концов, с Лешей все к этому шло. Он приходил ко мне по расписанию! Уже подозрительно.

Все это время на мне были розовые очки, которые всегда бьются стеклами внутрь.

Единственная встреча с его родителями произошла случайно в магазине, когда Власов меня грубо чуть ли не заталкивал в соседний отдел, а его мама с папой смотрели, как на грязь.

Черт. Да я даже на посиделках с его друзьями была всего один раз! И мы очень быстро с них ушли по какой–то ерундовой причине.

Знаки, знаки, кругом одни знаки, но я их игнорировала, не желая становиться подозрительной собственницей.

Ничего. Я ведь еще совсем молодая. Это ли не слова Леши, когда он убеждал меня в том, что рано нам еще детей заводить.

Полтора месяца назад у нас как раз была осечка. Вернее, как у нас, у него. За зачатие ответственен мужчина, это не я придумала, а природа. Но таблетку пришлось пить мне, не ему.

Интересно, блондинке он тоже самое говорил? Что рано, что он не готов стать отцом, что она слишком молода, чтобы положить себя на алтарь материнства?!

Те дети – такие же осечки, просто случившиеся раньше и не изгнанные таблеткой? Или все же нет.

А ведь мальчика Власов заделал уже во время нашего романа. Пора бы ему научиться не осекаться.

– Козел, какой же он козел, – шепчу куда–то в небо.

Надо собраться с мыслями и вызвать такси. Пальцы дрожат, перед глазами пляшут мушки от нервов. Называется, прогулялась, чтобы развеяться и привести мысли в порядок.

Нет, я рада, что узнала правду об Алексее, а не встречала его завтра на годовщину, подспудно ожидая предложения руки и сердца. Но вот что–то прямо сейчас мне очень нехорошо.

– Настя, я нашел тебя, – доносится вдруг сбоку и бывшие такими родными еще полчаса назад руки обнимают меня и прижимают к себе. – Ну полно, все будет хорошо.

К горлу подкатывает тошнота. Одно дело разговаривать с этим нечистоплотным по телефону, и совсем иное вдруг оказаться в его лживых объятиях.

3

– Что с тобой? – пугается Леша, становясь серее асфальта. – Нельзя же так нервничать, Настенька, – произносит он и нервно оглядывается назад.

– Не обольщайся, Власов, не ты основная причина, – откидываюсь обратно на скамейку и массирую виски. – Собеседование вечером было, вот мне кусок в горло и не лез целый день.

– Да? И как прошло? – оживляется Алексей.

– Как обычно, – недовольно хмурюсь. – И не нужно мне говорить, что ты так и знал. И вообще, что ты тут сидишь? Ждешь, пока у меня восстановятся силы, чтобы врезать тебе по яйцам? Не скоро, можешь идти обратно. Не мозоль глаза, не раздражай сильнее.

– Я не могу тебя бросить в таком состоянии! – пафосно произносит Власов. – Поехали, отвезу тебя в больницу. Пусть тебе там вколют что–нибудь, а то тощая такая, еще и не ешь.

– Иди к черту!

– Да ладно, Насть, я ж любя. И давай, – он подхватывает меня под локоть, – не дерись, а прими помощь. Позже проклянешь. Врезать я себе не позволю, но словесно душу отведешь.

– Боишься, что нас увидит кто-то из знакомых супруги, да? – проницательно спрашиваю, тем не менее позволив подвести себя к машине. - И почему ты тут припарковался? Жена не пускает во двор? Ключ от ворот не дает? Слушай, а если у тебя еще одна есть холостяцкая квартира, где мы были несколько раз, значит, у тебя еще одна пассия есть, да? Когда ты жить успеваешь? Все расписано по минутам небось!

– Не видел бы лично, как ты едва не упала, ни за что бы не поверил, что тебе плохо, – бормочет Алексей, помогая мне сесть на переднее сидение.

– Я сама пристегнусь! Убери руки от моей груди! – раздраженно отталкиваю его руки.

– Интересная ты, когда злишься. Редко я тебя такой вижу, – качает головой Власов и быстро запрыгивает на водительское сидение.

– Домой меня вези, не надо мне врача, – устало произношу, нет сил на препирательства, ни на что нет сил. – Я живу по адресу, по которому ты собирался ехать завтра, если что. А то мало ли, перепутаешь с перепугу, куда вести очередную пассию, – все–таки не сдерживаюсь от колкости. – У нас еще годовщина должна была быть!

– Знаю, малыш, – Алексей кладет свою руку поверх моей, – у меня даже подарок есть.

– Клешни свои убери! – истерично визжу. – За дорогой лучше следи!

– Мое предложение устроить тебя на работу все еще в силе, – как ни в чем не бывало произносит Власов, – в другое приличное место тебя все равно не примут. Либо так и будешь в кофейне своей прозябать, либо курьером придется идти работать, у нас даже в секретари не берут без опыта.

– Я так скоро начну думать, что это твоих рук дело, что лично меня нигде не берут, – отвечаю мрачно.

– Хм, – неопределенно хмыкает Власов, – моих не моих, а все же рассмотри предложение.

– С чего такая щедрость? – выгибаю бровь. – Даешь взятку, чтобы не ходила к твоей жене? Эй! И куда ты едешь?! – только сейчас понимаю, что мы проскочили нужный поворот. – Все–таки забыл мой адрес?!

– Мне сложно его забыть, если учесть, что я оплатил квартиру.

– Еще один тонкий намек на то, кто у нас великий красавчик, а кто ничтожество, – раздраженно закатываю глаза.

А самой становится ужасно гадко на душе. Вот потому–то женщине и надо быть независимой от мужчины. А то еще с утра он весь такой заботливый и щедрый кавалер, а вечером: «Знай свое место, милая».

– Нет, всего лишь констатация факта. Тобой сейчас управляют эмоции, должен ведь кто–то рассуждать здраво.

– Ты потому даже не оправдываешься, да? Мол, а смысл? Одного не пойму, чего ты со мной носишься?

– Мы приехали, – говорит Власов вместо ответа. – Сиди на месте, сейчас помогу выйти.

– Погоди! Но это больница! – верчу головой. Препираясь с Алексеем, я не смотрела по сторонам. – Мы так не договаривались!

Но он меня не слушает, открывает дверь и тащит наружу.

– Ты таким образом совесть очищаешь? Зачем ты меня сюда привез? Мне всего–то надо домой, поесть и поспать. Еще можно разодрать несколько подушек в клочья, предварительно прикрепив к ним твои фотографии.

– Нравится мне твой боевой дух, Настенька, – ухмыляется Алексей. – И да, можешь приписать мои действия к акту очищения совести. Все–таки я тебя влюбил в себя, должен теперь позаботится, а то мало ли что.

– Ты идиот. И хватит держать меня за руки! – вырываюсь из чистого упрямства. – Мне уже гораздо лучше!

– Можно нам кого–нибудь? – Мы заходим в приемный покой. – Девушке плохо.

– Это вы молодцы, что сами приехали, – к нам подходит дежурный медицинский сотрудник, – сэкономили нам бензин, – это, наверное, юмор такой, – проходите, давление померяем, да пожалуетесь, что случилось. Беременная, да? Вечно вы себя не бережете на ранних сроках. Не едите толком ничего, нервничаете постоянно, а потом плохо вам. Нельзя так с дамами, молодой человек! Мы в ответе за их беременность! – врач поднимает палец вверх на свое «гениальное» изречение и укоризненно качает головой в сторону Алексея.

А мне становится натурально дурно от предположения врача. И судя по резко побледневшей физиономии Власова, ему тоже.

4

Но я не отвечаю, позволяю дежурному врачу отвести себя, а сама судорожно подсчитываю дни цикла.

«Нет–нет, я не могу быть беременной, врач ткнул пальцем в небо, а мы и повелись. Я ведь пила таблетку. И после нее могут быть сбои», – успокаиваю себя.

А Власов, наверное, уже подсчитывает, сколько средств уйдет на такую прорву беременных. А, может, я угадала, и у него еще и третья подруга есть? А что, у меня он проводит лишь два дня в неделю, если у блондинки так же, можно завести еще одну подругу жизни. И даже останется один день на посещение родителей!

Шикарный распорядок. Главное, не запутаться в расписании.

Может, ляпнуть этому дураку, что я беременна, пусть понервничает? Хотя тогда я от него не скоро избавлюсь. К черту такие шутки, я и сейчас держусь на голом адреналине. Злость не дает раскиснуть и начать подвывать на Луну в обнимку с плюшевой игрушкой и ведерком сладостей. Еще и это посещение больницы, зачем он мне?

– Мой спутник преувеличил, мы попусту занимаем ваше время, – произношу устало, обращаясь к врачу, – мне просто нужно попасть домой и отдохнуть.

К счастью, юмористических и жизнеутверждающих изречений от медицинского работника больше не поступает. Но он меня так просто не отпускает, меряет давление, и оно оказывается очень низким. А еще излишняя худоба намекает на проблемы с питанием.

– Что вам действительно нужно, так это нормально питаться, – неодобрительно комментирует дежурный врач.

– Обязательно буду, только отпустите меня уже, пожалуйста! Дайте что–нибудь, чтобы повысилось все, что нужно, и отпустите. Мой день был ужасен.

– Ладно. Но нервничать сегодня больше не нужно. И если снова станет плохо, не геройствуйте, вызывайте помощь, – хмурится медицинский сотрудник, – не в вашем положении геройствовать.

– Да нет никакого положения, вы все не так поняли, – заверяю врача, а у самой в душе селится червячок, полный сомнения.

«Куплю тест и выдохну, поняв, что все хорошо», – решаю про себя.

– Да–да, ясно, – отмахивается от меня врач. – Идите, показатели я поднял уколом, теперь вам действительно надо поесть и поспать.

– Обязательно, так и сделаю, – киваю со всей серьезностью. – И спасибо!

– Настя, – к нам заглядывает Алексей, – ну как ты? Беременна?

Недовольно морщусь от его высказывания. Взрослый женатый человек, старше меня, а считает, что, измерив давление, можно определить беременность?

– Власов, ну, ты и баран. Езжай, откуда приехал, – хмурюсь, – утомил ты меня, видеть тебя не могу. Я сама домой доберусь.

– Нет! Я тебя доставлю! Я за тебя в ответе! – тут же ерепенится Алексей и из недобитого козлика превращается в мужчину.

Ну, или в жалкую копию мужчины.

Дежурный врач, к счастью, не вмешивается. Быстро сосредоточено пишет что–то на листе, затем снова меряет мне давление и в итоге кивает чему–то своему.

– Мои рекомендации, – протягивает лист, – помните, все в ваших руках.

Что именно? Нормальное питание и жизнь без таких, как Леша?

Хм, а в этом что–то есть.

Вдвоем с Власовым возвращаемся к его машине, он обходится без того, чтобы хватать меня за руки, и на том спасибо. Адреналин сходит на нет, меня снова затапливает апатия пополам с обидой. Ничего, осталось совсем немного потерпеть, и я останусь одна.

Во всех смыслах.

– Ничего не хочешь мне сказать? – произносит Алексей спустя пять минут молчаливой езды.

– Сделай вид, что ты водитель такси и заткнись, – прошу, отворачиваясь к окну.

Я понятия не имею, что я должна ему сказать, по идее оправдывается изменившая сторона, а не пострадавшая.

Власов не следует этому правило, но, что странно, замолкает и дальше едет молча. Я не обольщаюсь, не принимаю его согласие со мной за заботу. Ему элементарно выгодно заткнуться. Он трус, как и большинство мужчин, когда дело доходит до выяснения отношений. Да и о чем нам говорить? И без того, все ясно.

Сейчас он довезет меня до квартиры, возможно, даже проводит, чтобы наверняка успокоить свою совесть. А потом исчезнет, как будто его никогда и не было.

Ах да, еще нужно забрать свои вещи, они у меня скопились за год. И что очень противно – квартиру оплатил мне он. Еще несколько месяцев я вроде как живу у него, а не у себя.

Ой, к черту эти уничижительные рассуждения жертвы! Хоть какая–то польза от убитого года на этого козла. Нечего мучиться совестью. Да меня, может, сейчас и вовсе попросят освободить жилплощадь! И все равно, что искала квартиру я, оплата была не от меня.

Ах да, еще Власову нужно будет убедиться, что я не вернусь в его двор, чтобы раскрыть глаза на правду той блондинке, его жене. Еще один повод пасти меня подольше.

Но тут сложнее. Придется Алексею жить в постоянном страхе, кто знает, что мне придет в голову через неделю.

Наконец–то мы подъезжаем к высотке, где расположено мое съемное жилье, но не спешим выходить. Я–то с радостью, но дверь заблокирована.

5

Утро не приносит ничего нового. К сожалению, оно и старое не забрало.

Встаю с дивана и медленно передвигаю ногами до ванной комнаты. Из зеркала на меня смотрит бледное лохматое чудище со впалыми щеками.

– Ну нет, Абрамова, начинай потреблять углеводы, твои кости уже пугают, – говорю сама себе, щупая выступающие ключицы.

Счастье–то какое, что у меня сегодня выходной, никуда не надо идти. Я бы не смогла сейчас стоять на ногах и излучать позитив.

– Подведем итоги, – произношу вслух, намазывая большой кусок батона толстым слоем масла, а потом и вареньем, – в очередное место по специальности меня не взяли, мой мужчина оказался женат, и я понятия не имею, дадут ли мне дожить на этой квартире оставшиеся несколько месяцев. А денег на новую как бы нет, – отпиваю чай из поллитровой кружки, тары поменьше у меня нет. – Н–да, не густо.

Тем не менее углеводы и сахар делают свое дело. Или сахар тоже относится к углеводам? В сущности, все равно. Главное, настроение из абсолютно депрессивного преобразуется в нейтрально–депрессивное.

Купленный на первую годовщину с Лешей наряд портит дальнейшее повышение моего настроения. Особенно когда и без того напряжно с финансами, я зачем–то приобрела совсем не практичное платье, которое я надену максимум несколько раз.

– А верну–ка я тебя в магазин! Молния все равно заедает, и две недели не прошло, – воодушевляюсь новым планом.

Действие всегда помогает при душевных проблемах, да все, что угодно помогает, лишь бы не сидеть и рыдать, глядя в потолок и вспоминая отношения с Власовым.

В торговом центре мне везет, даже не приходится начинать ругаться, девушки–сотрудницы забирают платье без лишних вопросов.

– Только вам нужно заполнить заявление на возврат, вот, я распечатала, здесь все понятно. У вас паспорт с собой? – осведомляется одна из продавцов–консультантов, протягивая мне распечатанное заявление.

– Да, с собой, – киваю, роясь в сумочке, – сейчас все будет. Деньги сразу вернутся на карту?

– В течение трех рабочих дней, все зависит от банка.

– Что ж, и то хлеб.

Почти заканчиваю с заполнением заявления, как чувствую рядом удушающих запах чего–то рыбного. Мой желудок реагирует моментально, стремясь избавиться от завтрака.

– Девочки, фиш–ролы купила, сегодня у нас рыбный день, разбирайте, – говорит одна из сотрудниц, неся с собой бумажный пакет с источником запаха.

– Где туалет? – перебиваю я ее, прикрывая рот ладонью. – Быстрее! Мне срочно надо!

– Выйдите из магазина и направо, – растерянно отвечает девушка.

– Я скоро вернусь, – бросаю платье с заявлением на кассе и, прихватив паспорт, несусь в сторону уборной.

К счастью, я успеваю, ничего ужасного не случается. Стыдно не будет.

Плещу в лицо холодной водой и думаю о том, что варенье придется выкинуть. Хотя странно, оно вроде почти вечное, да и не было на нем никакой плесени или еще чего–нибудь, чтобы я подозревала его в несъедобности.

– Извиняюсь, – возвращаюсь в магазин к кассе, – резко стало нехорошо.

В помещении все еще витает слабый запах рыбы, невольно кривлюсь, его учуяв, и слабый желудок снова провоцирует тошноту, но уже не до таких резких действий, как в прошлый раз.

– Моя сестра тоже, как забеременела, не могла переносить запах рыбы, – со знанием в голосе произносит одна из продавцов–консультантов, – вы еще с мясом сырым будьте поаккуратнее, на него у нее вообще крышу сносило, в первый триместр ее мужу приходилось готовить себе отбивные.

Дописываю заявление и отдаю его.

– Я не беременна, – говорю спокойно, а потом вспоминаю предположение вчерашнего дежурного врача и беспорядок с циклом и замираю в ступоре. – Не должна, по крайней мере.

– Вот она тоже так узнала, думала, отравление, а оно все не проходит и не проходит. Я ей в шутку предложила купить тест, а там две полосочки!

Смотрю на радостно вещающую девицу и мечтаю, чтобы она замолчала.

– Все, ждите деньги на карту, я отправила, – говорит другая, и я киваю, и молча выхожу из магазина.

Мой путь проходит через точки питания, и я с удивлением понимаю, что снова голодна. При отравлении обычно не так.

Задумчивая, покупаю блин с мясной начинкой, и только за пластиковым столиком вспоминаю о предупреждении девицы из магазина насчет мяса.

Открываю бумажную коробку с блином, как бомбу замедленного действия, потом немного ковыряю сам блин и наклоняюсь пониже к столу, чтобы вдохнуть аромат. Но никаких тошнотворных реакций не поступает.

– Совсем я уже, нашла кого слушать, – бормочу себе под нос и принимаюсь за еду.

Ближе к выходу из торгового центра я натыкаюсь глазами на большой рекламный плакат быстрых и точных тестов на беременность. Уверена, это обыкновенное совпадение, а не знак свыше, но все же лучше развеять сомнения раз и навсегда.

Раскошеливаюсь на этот самый тест и не в состоянии дождаться до дома снова заруливаю в местную уборную. На этот раз я жажду доказать себе и миру, что никакой беременности нет, новой проблемы с Власовым не предвидится.

6

– Что? – шепчу в кабинке туалета. – Этого не может быть!

Отчаянно трясу в руках тест, как будто это способно повлиять на результат. Естественно, мои телодвижения не приводят к изменению в количестве полосок. Их упорно остается две, как ни крути.

– Нет, это невозможно, – шепчу в отчаянии, – наверняка какой–то сбой.

Тут я вспоминаю строчки из инструкции по приему таблеток для экстренной контрацепции, которые пришлось принять с полтора месяца назад из–за неосторожных действий Власова. Там точно были слова про возможный сбой в цикле из–за гормонов. Так и тесты из–за этого могут лгать, верно?

Объяснение тянет на тройку с минусом, полагаться на него было бы очень глупо. Если я не беременна, а я всеми фибрами души надеюсь на это, все–таки счастливого брака по залету мне не светит, то организм может испытывать серьезный сбой, что тоже нехорошо.

Кажется, я нашла себе новое занятие на выходной день. Срочно штудирую в интернете расписание частных клиник, я не могу и не хочу оставлять этот вопрос на завтра. Лучше узнать все сразу, чем бездействовать и мучиться.

– Здравствуйте. Мне нужен осмотр гинеколога и узи. Да, сегодня, как можно скорее, я могу подъехать прямо сейчас, – произношу слегка дрожащим голосом.

Мне везет, как раз есть окно через сорок минут, и я уже бегу на автобус. От торгового центра до клиники три остановки, я успею.

И вот я уже снова заполняю бумаги, на этот раз мне не вернут деньги, лишь заберут.

– Второй этаж, кабинет двадцать один. Вас вызовут, – произносит девушка за стойкой, протягивая мне подписанный договор с чеком.

– Хорошо, спасибо, – киваю, забирая все и шагаю в сторону лифта.

Вызывают меня быстро, а вот вердикт приходится ждать долго. Врач все водит и водит датчиком, что–то высматривая на своем мониторе.

– Поздравляю, вы беременны, – наконец произносит она. – Срок совсем небольшой недель шесть–восемь, сложно точнее сказать. Рекомендую через пару недель снова прийти на узи, а пока с интервалом в несколько дней сдавать кровь на ХГЧ. Картина у вас не то чтобы плохая, но вызывает опасения, – произносит врач, снимая перчатки и подавая мне салфетки, чтобы я смогла вытереть гель.

– С–спасибо, – заторможенно беру от нее бумажные полотенца, не в состоянии сразу переварить услышанное. – Подождите, но, может, вам показалось, может быть, там просто желтое тело большое или еще что?

Пытаюсь вспомнить, что я знаю из устройства женского организма.

– Девушка, я в состоянии отличить желтое тело от эмбриона, – врач смотрит на меня, как на дурочку.

– Да, вы правы, наверное, – отвожу глаза, пытаясь подобрать слова. – Просто это невозможно, я не могу быть беременной, я пила таблетку.

Это признание вгоняет меня в краску. Я откровенно смущаюсь прилюдно озвучивать факт приема противозачаточного, хотя в этом нет ничего особенного в современном мире. И все же к диалогу о средствах экстренной контрацепции я отношусь, как средневековая дева.

Возможно, моя реакция связана с тем, что я не хотела пить таблетку. Очень мне хотелось предоставить судьбе право выбора – быть у нас с Алексеем ребенку или не быть в ближайшее время. Я ведь считала, что рядом со мной надежный мужчина, он любит меня, помогает, заботится. Что еще для создания семьи нужно?

Но Леша настоял на экстренном средстве контрацепции, тысячу раз извинившись за то, что так получилось. Говорил, что не готов к детям, я совсем молоденькая, заслуживаю того, чтобы погуляла, институт только закончился, мол, куда спешить?

– Понимаю, – кивает врач, – такое бывает. Не всегда таблетки срабатывают, хотя в подавляющем большинстве случаев они все же эффективны. Естественно, если не просрочены и куплены в аптеке, а не где–то в интернете на сомнительных онлайн–магазинах.

– Нет–нет, с этим точно все было нормально, – смущаюсь еще больше.

– Тогда мог быть не соблюден срок приема.

– Эм, что? – серьезно озадачиваюсь.

– Ну, вы читали инструкцию перед тем, как выпить таблетку?

– Да, – киваю, – кажется, – понимаю, как несерьезно выгляжу и уточняю. – В смысле вроде все прочитала, но могла и пропустить что–то, там такая большая инструкция была, целый бумажный рулон.

– Самое главное в этом рулоне то, что чем раньше после полового акта вы приняли таблетку, тем лучше она подействует. Самый крайний срок – в течение семидесяти двух часов, но я бы не стала тянуть, действовать в первые сутки правильнее, или хотя бы во вторые, – поясняет врач.

– О! – восклицаю я. – Действительно, было что–то такое про семьдесят два часа.

Вот только у нас с Лешей с временным промежутком получилось довольно глупо. Не то, чтобы мы не были в состоянии посчитать сроки, но я не уверена, что Алексей спохватился после первой осечки. Он, как назло, в кои–то–веки был у меня два дня подряд, нарушил свое расписание. И вот эти дополнительные двадцать четыре часа могли обернуться фатально.

И тогда выходит, что я травилась гормонами зря.

– А что с ребенком?! – испуганно спрашиваю, только сейчас осознавая, что беременность у меня вполне реальная.

7

Слушаю длинные гудки, но не сдаюсь, нажимаю на сигнал вызова еще раз и еще. Этот гад вчера чуть ли не в почетных любовницах меня оставлять собирался, такое поведение у него было, а сегодня игнорирует. Вы только посмотрите!

– Настя, чего названиваешь?! – отвечает он наконец с моей, наверное, десятой попытки.

– А того, Власов, трубку брать надо, чтобы никто увидел, что тебе звонит девушка, – язык не поворачивается вслух назвать себя любовницей, – или я у тебя записана каким–нибудь браистой Васей?

– Не Васей, – огрызается Алексей. – Так что тебе надо? Жаждешь возобновить наши встречи? На годовщину ждешь? У меня ведь подарок есть, – он меняет интонации в голосе, а мне становится противно.

И с этим я была целый год? Считала, что между нами если не любовь, то что–то совсем близко к этому.

– Конечно, жду, приезжай, Лешенька. Давай, милый, у меня тоже подарок есть, – договариваю, издевательски сюсюкаясь, и отключаюсь.

Не в состоянии удержать свой биологический материал в чехле, пусть отвечает. Еще и с таблетками из–за него получилась полная ерунда. А мне теперь еще две недели ходить на иголках, нервничать, что там и как с развитием зародыша.

Быстро добираюсь домой и, не раздеваясь, сажусь в кресло и жду Власова, пытаясь понять в его отсутствии, как я сама отношусь к новости о беременности. Все не вовремя и не с тем, но, к сожалению, так бывает.

И вообще, раз Алексей один раз взял ответственность, пусть берет ее и со мной!

Приняв хоть какое–то подобие решения, я расслабляюсь и не замечаю, как задремываю в тепле и уюте мягкого кресла. Просыпаюсь спустя полтора часа, вспотев в духоте, а Власов все не соизволил явиться.

Чуть пошатываясь, открываю дверь на лоджию, разминая задеревеневшие мышцы на ногах, и возвращаюсь в прихожую переодеваться. Я слишком хорошо подумала об Алексее, он даже приехать на годовщину отношений с любовницей не в состоянии, планы поменял, видимо. Третью нашел!

Но тут раздается звонок в дверь.

Смотрю в глазок, все же я ошиблась.

– Настя, – Алексей чинно кивает и заходит внутрь, как к себе домой. Хотя о чем это я, это скорее я у него в гостях, – здравствуй. Держи пакет, там торт, роллы и отметить по мелочи, – наклоняется, чтобы разуться, и продолжает давать указания. – Еще инструмент взял, он в сумке. Ты неси его в ванную, надо кран подкрутить, слишком большая коммуналка выходит, протекает гад.

Молча несу все по местам.

– Хорошо, начни с крана, – произношу ровно, вставая в проеме кухни.

– Хм, – он на мгновение хмурится, но быстро возвращает себе доброжелательный вид, – ладно. Я еще лейку на душ новую принес и лампочку в прихожей поменять. Я тогда все сделаю, а ты пока готовься меня поздравлять, – Власов сально подмигивает.

– Ага, – бросаю равнодушно и как есть, в растянутых трениках и майке–алкоголичке, шлепаю на кухню, лично я проголодалась.

Отставляю торт в сторону, чем отмечать, вообще не достаю, мне нельзя, а обслуживать Алексея я не намерена. Я его на деловой разговор пригласила, а не на дружеские посиделки. А вот один из лотков с роллами подвигаю к себе с твердым намерением получить удовольствие хотя бы от еды, принесенной Власовым.

– Малыш, я все сделал. Теперь у тебя почти новая сантехника! Женщина, что ее сдала, обязана дать скидку с новым продлением договора! – заходит на кухню гордый Алексей. – А ты чего не переоделась? Еще и меня не подождала. Это как–то некрасиво.

– Некрасиво детей на стороне заводить, а еще скрывать, что женат. А я вполне себе красиво ем, – флегматично заявляю. – К тому же я тебе оставила, не все уничтожила, не волнуйся. Хоть я и беременна, а зажоров пока не наблюдается.

Несколько секунд Власов молча хлопает глазами.

– Прости, ты что? – переспрашивает он наконец, отмирая. – Просто мне вдруг послышалась какая–то ерунда.

– Ерунда, Лешенька, это то, как ты справился со своими осечками. Даже не сразу заметил, а в аптеку побежал и того позже. Удивительно, ведь у тебя скоро сын родится, должен уже разбираться, как легко сделать ребенка, – отвечаю ему нравоучительным тоном.

8

С минуту любуюсь картиной застывшего с идиотским выражением лица Власова, какое только можно наблюдать у человека. Ох, а ребенок–то будет наделен его генами, я где–то читала, что девочки берут мозги у отца. Надо бы нам мальчика.

Хотя нет, тоже не лучший вариант. Мамаша мальчика целый год верила в байки, оправдывающие особое расписание Власова. Значит, тоже умом не блещет.

– Так врач вчера все–таки не ошибся, да? – тихо–тихо и как–то по–особому жалостливо уточняет Алексей.

– Он ткнул пальцем в небо, но да, не в последнюю очередь из–за его слов я поняла, что надо бы мне сходить провериться к подходящему специалисту, – киваю, отправляя очередной ролл в рот. – Да ты поешь, не стесняйся, – подталкиваю Власову коробочку, – сам же покупал, хоть затраты немного отобьешь.

– Издеваешься, да? – говорит Алексей и с обреченным вздохом присаживается напротив меня, все–таки принимаясь за еду. – А там точно беременность?

– Вон результаты осмотра, - киваю в сторону. – Все подробно рассказано и описано. Срок, правда, маленький, посоветовали через две недели снова прийти.

О том, что врач непрозрачно намекала на то, что беременность может не окрепнуть, я молчу. Мне неприятна сама мысль об этом, несмотря на то, что это стало бы циничным вариантом решения проблемы.

Власов, конечно, то еще парнокопытное, но у нас все с ним было по обоюдному согласию. И чувства к нему я очень даже испытывала.

Да что скрывать, они до сих пор есть. Просто, я пока их успешно прикрываю злостью и мыслями о беременности.

– Хм, – Алексей берет заключение узи и задумчиво смотрит на него, – то есть все еще может не подтвердиться, да? У Снежаны так было один раз, вроде залетела, ан нет, не срослось. Ой, – он хлопает себя по лбу.

– Ой, – согласно киваю. – Снежана, надеюсь, жена? Не еще одна твоя пассия?

– Нет, – злится Власов, – не еще одна.

– Сколько эмоций, вы только посмотрите! – всплескиваю руками и встаю за тортиком. – Торт будешь? Сладкое настроение поднимает. Съешь и подумаешь, как алименты платить будешь, что супруге скажешь. Ведь сладкое еще и мозговую деятельность стимулирует.

– Мне бы что покрепче. Да и не будет никаких алиментов, мы с тобой не в браке. Ты просто так не запишешь на меня ребенка, – Власов тянется в пакет за бутылкой. – Одного твоего заявления недостаточно, нужны доказательства того, что мы с тобой, как минимум, жили вместе.

Внутри меня все холодеет, кажется, сознательности от Власова не дождаться. Понятно, что замуж я за него не собиралась, двоеженство запрещено на законодательном уровне в нашей стране, но все же… Чего я ожидала?

Того, что он скажет, мол, да, Настя, виноват? И, конечно, твой ребенок ничем не хуже тех, что есть у меня в законном браке, я помогу?

– Договор о съеме квартиры на тебя, и ты ее оплачиваешь, – произношу нейтральным тоном, пытаясь сдержать эмоции.

Ругаться – плохая идея. Беременным, говорят, вообще нервничать нежелательно. А мне особенно. Ближайшие две недели покажут, что будет дальше. Но способствовать плохому концу я не намерена.

– А еще я официально женат на Снежане и проживаю с ней, – парирует Алексей, – а прописка у меня и вовсе в родительской квартире.

– Это лишь продемонстрирует, какой ты кобелина. При беременной супруге завел себе постоянную любовницу и регулярно у нее ошиваешься, – раздраженно шиплю.

Попытка оставаться с холодной головой провалена. Злость на Власова и заодно на себя за выбор такого классного спутника в жизни окатывает меня горячей волной.

– И тем не менее тебе еще понадобятся доказательства того, что ты пыталась меня по–хорошему уговорить на алименты, – Алексей равнодушно пожимает плечами.

– На телефон наш разговор запишу, – цежу зло сквозь зубы. – А ты так много знаешь, уже сталкивался с этой проблемой, да?

– Нет, Настя, – Власов качает головой, – ты моя первая и единственная любовница. И к чему весь этот разговор, если нам обоим будет выгоднее решить эту проблему в зародыше.

9

Противоречивые чувства охватывают всю меня. Не то чтобы я ожидала от Власова признаний в любви и изъявления желания растить нашего общего ребенка вместе. Если быть откровенной, я и сама не пока не имею желания ни на что подобное. Но и столь откровенной жестокости из уст любимого человека я тоже не ждала.

– Как ты можешь говорить подобное, имея собственных детей?

Мой вопрос звучит жалко. Голос меня предал, дрогнул. Впиваюсь отросшими ногтями себе в ладони, чтобы не скатиться в банальную истерику.

– Настя, именно потому, что я их имею, я так и говорю. Ох, – Алексей устало трет лицо ладонями, а потом делает глоток прямо из горла бутылки, – конечно, ты считаешь меня исчадием ада после моих слов, но, поверь, это не так. Я ведь не собирался заводить детей со Снежаной и жениться на ней. И тебя делать своей любовницей не собирался. Но, – он делает еще один глоток, – так получилось.

– Еще скажи, что мы во всем виноваты, что мы на тебя запрыгнули и принудили! – повышаю голос.

– Ты нет, – спокойно отвечает Власов, – ты мне действительно понравилась, сама по себе. И не приставала с претензиями по поводу наших редких встреч. Да и с расспросами тоже не лезла в душу. Идеальная девушка, с которой облажался я сам.

– Если ты рассчитываешь, что я растаю от твоих слов или еще что–то, – начинаю говорить, но Алексей меня перебивает.

– Нет, Настя, я не для этого пускаюсь в откровения, я лишь пытаюсь объяснить тебе, как докатился до жизни такой. Снежана не как ты, она как раз лезет всюду, вмешивается, и она, считай, запрыгнула на меня, как ты выразилась чуть ранее.

– Мне нужно тебя пожалеть? – насмешливо ухмыляюсь. – Все женатики рассказывают своим любовницам о том, какие у них плохие супруги. Но при этом что–то не торопятся разводиться.

– Да нет же, – раздражённо отвечает Власов, – я тебе не ради клише рассказываю все. Я лишь хочу, чтобы ты поняла, почему я считаю аборт идеальным решением для нас обоих. Я не хотел детей со Снежаной.

– Дай угадаю, – перебиваю Алексея, – она продырявила резинки иголкой?

Меня начинает утомлять идиотский рассказ Власова.

– Можно и так сказать, – он хмуро кивает. – Еще и родители подсуетились, чтобы мы поженились, и плевать всем было на то, что я не собирался. Ее отец выгоден моему отцу в бизнесе, вот и вся причина.

– А в Африке люди голодают, а в Индии до сих воруют людей и забирают их в рабство. Извини, но твоя «тяжелая» жизнь явно не дотягивает до того, чтобы вызвать сочувствие. К тому же ты умудрился заделать ребенка, будучи со мной в отношениях.

– Я не думаю, что он от меня. Света моя, это да, я делал анализ. А пацана Снежана нагуляла, но пока что я не могу этого ни доказать, ни опровергнуть.

– Облегчил мою совесть! Оказывается, у вас вся семья гулящая, а я совсем не монстр, разрушающий идеальные отношения, – едко комментирую откровения Власова.

– А ты думаешь, в счастливом браке гуляют налево? – теперь усмехается Алексей. – Нет, – он качает головой, – я не зря отдыхал с тобой. Но я совершил ошибку, нужно было бежать в аптеку за защитой, раз она закончилась, а не надеяться на себя. И я готов взять на себя ответственность, – он тяжело вздыхает. – С меня деньги на аборт, оплата квартиры на полгода вперед и устройство на работу твоей мечты. Как тебе такое предложение?

– И что, даже тебя не буду больше лицезреть? – спрашиваю, приподнимая брови.

– Ну, как тебе сказать, – он отводит глаза, – я был бы не против возобновить общение. С тобой моя душа отдыхает, – губы Власова трогает та самая чарующая улыбка, на которую я и купилась когда–то.

– Что ж, – делаю паузу, – в таком случае я…

10

Внезапно я понимаю, как попала. Едва ли он выпустит меня из-под своего надзора, не в ближайшее время. Как бы Власов ни храбрился, он точно не захочет, чтобы вся его семья познакомилась со мной в качестве его любовницы.

И потому я даже не смогу расстаться и начать новую жизнь без него?

В голове сумбур, все идет не так, как я планировала, да и что я планировала?

Стать матерью–одиночкой, с трудом выбивающей алименты на ребенка у любовника?

Постоянно испытывать стресс, встречаясь с Власовым? Скандалить с его законной женой?

– А почему ты не разведешься? Если все так плохо, ты несчастен и так далее? – это не то, что я должна сказать, но мне хочется добить себя до конца.

– Я же рассказал, Настя, – раздражается Алексей, явно ожидая других моих слов, – бизнес, родители, что мне тебе по кругу все говорить?

– Так ведь я могу пойти к твоей законной супруге, рассказать ей о нас, о ребенке, – произношу растерянно.

На самом деле у меня не было этого в планах, но в том–то и дело, что у меня вообще ничего не было в планах. Я только сегодня узнала о беременности, а вчера о предательстве. Я не знаю, что нужно делать в подобных ситуациях, инструкцию мне никто не выдавал. Больше всего я напоминаю себе маленькую девочку из моего детства, растерянно смотрящую на скандалы родителей и не понимающую, почему мы не устраиваем папу.

И вот какая ирония судьбы, кажется, я снова не устраиваю, ведь даже не мне берут замену, а это я была год отвлечением от основного.

– Ты этого не сделаешь, – отвечает спокойно Власов, – у тебя уже сейчас глаза на мокром месте. Любовницы, отбивающие мужей, должны быть наглыми и бойкими. Ты слишком благородна для подобного. Да и до сих пор близко к сердцу воспринимаешь историю своих родителей.

Последняя фраза Алексея, как пощечина.

«Я для этого козла, как открытая книга», – мелькает в голове горькая мысль.

– Ты ошибаешься, – произношу твердо. – После твоих слов из принципа захотелось увидеться с твоей Снежаной. Одно жаль, беременная она, иначе я бы сразу подошла.

– Ох, – Власов недовольно закатывает глаза, демонстративно достает свой телефон и что–то быстро пишет в нем. – Все, смотри в свой смартфон, я перевел деньги. Можешь в понедельник идти в клинику, там еще и компенсация останется за пропуск твоей бесполезной кофейни. А во вторник придешь в десять утра на собеседование в наш филиал на Втором Обходе. Да, далеко ездить, но зато будешь не курьером и не кофемолкой.

– Вот как, решил все за меня? – смотрю на Власова со злостью.

– Я помог, Настя, не преувеличивай. Я беру тебя под свое крыло! Я не хочу тебя бросать! Как ты не поймешь это, – Алексей делает еще глоток своего пойла.

– А Снежана? – я выгибаю бровь. – Она ж не вечно будет беременная, я могу и дойти до нее.

– Ну, и зачем? Мы ведь и без того будем вместе, – Алексей кладет ладонь на мое запястье. – Котик, не усложняй. Я к тебе привязался. Я с момента завершения тобой института жду, когда ты будешь работать под моим началом.

Так гадостно на душе, неужели он всерьез считает, что я смогу спокойно жить его подачками? Считает, что я с удовольствием снова раздвину ноги?

Я примерно понимаю, как он думает, по его мнению, я никуда не денусь и прощу его, как миленькая, если он будет контролировать все сферы моей жизни. Он их уже почти контролирует. Я живу в арендованном им пространстве. А откажусь мириться – лишусь работы и крыши над головой. Тогда точно дорога только к сестре, но уже без ребеночка под сердцем.

Видимо, не смог построить жену, решил построить любовницу. Надо же за счет кого–то самоутверждаться.

– Не усложняй, Настюш, я ведь и впрямь хочу сделать все правильно. Ты мне не безразлична, я чувствую за тебя ответственность, – продолжает Власов, так как я молчу. – Вот увидишь, все наладится! Нам было хорошо вместе, душа в душу целый год провели, такое нельзя просто так забыть. А я, правда, давно хотел тебя устроить к нам на работу, да только ты все время отбрыкивалась. Устал уже ждать, пока ты поймешь, что тебя никуда больше не возьмут.

– Это из–за тебя, что ли? – резко вскидываюсь. – из–за тебя мне на каждом собеседовании идут в отказ?!

– Ох, – Алексей снова закатывает глаза в раздражении, – ты такая наивная, вот честно.

Сжимаю от злости руки в кулаки.

Какая же я дура, а я еще думала, как мне повезло встретить Власова. Да он корень моих проблем! И, главное, сколько еще лет я бы так и жила ему во благо?

Пока не надоела бы?

А потом меня куда? Под зад коленкой на свалку бывших любовниц?

– А если я не соглашусь? – хмурюсь. – Если откажусь?

– Что именно? Аборт или на работу идти? – взгляд Алексея холодеет. – Если откажешься, выдам тебе билет на поезд, потому что тогда ты точно станешь опасной для моего положения, – он поднимается на ноги. – Я пойду. До встречи в понедельник. – Власов обувается и уже готовится выйти из квартиры, как оборачивается на секунду. – Я знаю, сам виноват, но именно поэтому я и устраню последствия в лучшем виде.

11

Последняя фраза Алексея меня оглушает и буквально пригвождает к месту, на котором я стою.

«Это что сейчас было? Он мне угрожал?» – возникает в голове запоздалая мысль.

– Что ни день, то отвратительные новости, – бормочу себе под нос, отмирая и закрывая входную дверь на ключ. – Лучше бы не звонила этому упырю, вот честное слово.

Сравнение Власова с упырем неслучайно, я чувствую себя так, словно из меня выкачали всю энергию мира. Прохожу в комнату и буквально падаю на диван лицом вниз. Готовлюсь крутить в голове мысли по кругу, но мой организм срабатывает лучше – отключает меня от реальности и отправляет в объятия Морфея.

Что хорошо во сне – то, что он есть и дает силы на утро. Что плохо – плохие сны дают поверхностный беспокойный отдых, в связи с чем и сил мало.

В итоге я встаю разбитая и собираюсь на смену в кофейне. Два подряд выходных у меня не бывает, да и полезно побыть среди людей после краха личной жизни, хотя бы отвлекусь от творящегося вокруг.

День проходит незаметно, за одними и теми же привычными действиями, позволяющими не думать о будущем. Рутина исцеляет, не знаю, как можно ее не любить.

Внезапно мне на телефон прилетает сообщение от Власова: «Уезжаю в командировку, придется отложить наши дела на две–три недели. Приеду – свяжусь».

Кратко, лаконично, а, главное, сколько радости во мне вызывает его смс–ка.

– Не нужен тебе аборт, и работа от Алексея тоже не нужна, – бормочу себе под нос, – раз так радуешься невольной отсрочке.

– Простите, вы мне? Мне бы латте, – озадаченно произносит посетитель.

– Да–да, конечно, – поворачиваюсь с широкой улыбкой на лице, – сейчас все будет.

На следующий день первым делом я с утра бегу делать анализ крови на таинственный ХГЧ. Теперь, когда на меня не давит вопрос с Власовым, я сосредотачиваюсь на поистине важном.

Незаметно пролетают две недели, наполненные рутиной в кафе, лабораториями для сбора анализов и еще двумя снова неудачными собеседованиями. В конце последнего я набираюсь смелости и задаю интересующий меня вопрос. Видимо, я действительно очень наивная, но комментарий Власова по поводу моих неудач на собеседованиях я не поняла.

– Скажите, а вам кто–то говорил про меня, да? – спрашиваю, внимательно следя за сотрудницей отдела кадров. – Ругал, может быть, или еще что–то.

– Нет, что за глупости вы говорите? – она хмурится. – Мы здесь все профессионалы и оцениваем работников исключительно по их квалификации. У вас ее нет, о чем может идти речь?

– Хорошо, на счет этой должности все ясно, – соглашаюсь, – но тогда возьмите меня курьером, я видела, он вам тоже требуется.

– Исключено, нам нужны парни на эту должность, вам будет тяжело, вы не справитесь, – отбривает девушка.

– Дискриминацией попахивает, – задумчиво тяну, а девица лишь поджимает губы. – Ладно, тогда, может, на раздачу в вашем кафе для работников? Там у вас тоже нехватка кадров.

– Для этой должности вам нужно соответствующее образование, имеющееся не подходит, – снова выкручивается девица.

– Поломойкой? – я не сдаюсь. – Вернее, техническим персоналом, как тактично указано на вашем сайте. Тут точно женщины приветствуются, хотя работа тоже не то чтобы легкая. И образования специального не нужно, да и вообще никакого не нужно. И возраст любой.

На этот раз девица не отвечает дольше и старательно отводит глаза, нервно постукивая пальцами по столу.

– Вы ведь знаете ответ на свой первый вопрос! – восклицает она наконец. – Или хотите, чтобы и другие лишились работы из–за вас?!

– Все понятно, – встаю из–за стола и, не прощаясь, покидаю кабинет.

Эмоции выплескиваю лишь на улице, со злостью швыряя пустую бутылку в уличную урну, а потом еще и пинаю ногой металлическую емкость.

– Чертов Власов, – рассерженно шиплю, – лучше бы свое всемогущество проявлял в чем–то приятном и полезном.

– Девушка, у вас что–то случилось? – из дверей фирмы, где я только что была, выходит охранник и бросает на меня внимательный взгляд.

– Случилось! – вызывающе произношу. – Но вам всем все равно плевать. Людей интересуют только их задницы.

Договариваю и ухожу быстрым шагом, понимая, что после завтрашнего контрольного УЗИ придется снова становиться перед сложным решением, поскольку как работнику кофейни мне даже декретный отпуск не светит, не говоря уже об адекватных выплатах.

12

– Картина гораздо лучше, – воодушевленно говорит врач. Я записалась к той же самой женщине. Наверняка в городе есть кто–то лучше, кто–то хуже, лично я ориентировалась потому, что этому врачу понятнее, что конкретно ей не понравилось в моем организме в прошлый раз, – все окрепло, оба малыша на месте. Я вас поздравляю!

Она сияет, как лампочка, словно ее личная заслуга в том, что у меня все нормализовалось. Но меня цепляет другое.

– Простите, в смысле оба малыша? – хмурюсь. – Вы оговорились, да? Или вы имели в виду, ну, не знаю, меня и ребенка?

– Нет, Анастасия, я имела ввиду, что у вас их два. В предыдущий раз мы разве это не определили? – врач сверяется с прошлым заключением УЗИ. – Ага, действительно, не определили. Что ж, такое тоже бывает. Правда, чаще происходит наоборот: сначала их два, а потом остается один.

– То есть сейчас во мне сразу два ребенка? – медленно проговариваю свой вопрос, пытаясь осознать реальность.

– Верно, – кивает врач.

– А если я приду еще через две недели, их не станет три? – спрашиваю испуганно, представив эту картину.

Я один раз смотрела в интернете картинки с многоплодными беременными, что я могу сказать, им не позавидуешь! И это мягко сказано.

Даже тем, у кого всего два малыша. Под конец срока мамочки с одним ребенком становятся неповоротливыми и большими, а если там еще один…. Ох.

– Нет, – качает головой врач, – точно нет. Хотя, – она как будто что–то припоминает и задумывается на секунду. – В любом случае это маловероятно.

– Но возможно, да? – смотрю на врача в шоке. – Полагаю, что в обратную сторону тоже возможен вариант, верно? Вместо двух будет один?

– Анастасия, не нужно о плохом. Вы две недели думали о хорошем, вот у вас все и нормализовалось. Наше физическое и психологическое взаимосвязано! – убеждает меня врач.

«Ага, в основном я думала о хорошем. С Власовым только о хорошем и думать. И ладно с его неверностью, но ведь он еще зачем–то устроил так, чтобы я обязательно пришла к нему работать!» – думаю про себя с горечью.

– Что–то мое посещение гинеколога все больше походит на сеанс у экстрасенса.

И да, я произношу это вслух.

– Вы просто не сталкивались, порой такое бывает! Я потому и говорю, главное, мыслить позитивно! – врач продолжает стоять на своем.

Поправляю одежду и подхожу к двери, на ходу забирая новое и старое заключения. В прошлый раз доктор не казалась мне приверженцем лечения всякими энергиями. Видимо, какая–нибудь Луна сегодня не в том Козероге. Или как оно там бывает по науке.

– До свидания, – прощаюсь вслух.

А про себя добавляю: «Больше я к вам не пойду, это точно».

Кажется, я приняла неверное решение, когда предпочла записаться к уже знакомому доктору, посчитав, что она лучше разглядит известную картину. Я теперь сомневаюсь в том, что изначально были какие–то проблемы с беременностью. А эта врач то представляется строгой и пугает, то блаженной, прибавляет еще одного ребенка и призывает верить в лучшее.

Раздражает такой подход.

Немного отхожу от поликлиники, присаживаюсь на лавочку в случайном дворе и достаю сегодняшние бумажки. Текст меня не сильно волнует, на словах сказали, что все хорошо, и ладно. А вот фотографии очень даже интересны.

В прошлый раз я из–за нервов и общего шокированного очередной новостью состояния, толком и не рассматривала черно–белое изображение, а сегодня очень жажду посмотреть все детально.

– Ох ты ж! – восклицаю изумленно. – Тут и впрямь два комочка!

Но как она не увидела в первый раз?

Кладу наверх прошлое узи и тоже не вижу второго ярко-выраженного зернышка. Правда, первое уж очень пухлое, словно за ним второе.

Меня вдруг начинают переполнять незнакомые эмоции. Хочется вдохнуть полной грудью, но не получается, грудь словно что–то сдавливает. Хочется смеяться от счастья, но по моей щеке скатывается слеза.

Это так прекрасно.

Нет, не так.

Это невероятно прекрасно! Это лучшее, что может происходить с человечеством! Эти снимки – это самые крутые фотографии на свете!

И я не избавлюсь сразу от двоих крошечных комочков, нет–нет, пусть Власов катится к черту. Или еще куда подальше пусть катится.

В порыве фотографирую на телефон сегодняшний снимок и отправляю Алексею со своим решением.

13

На душе блаженное умиротворение. По логике я должна нервничать, переживать, думать, что делать дальше, а я иду с легкой улыбкой на губах и радуюсь солнышку. Люблю весну, природа обновляется, цветы на деревьях и свежая зелень превращают любой, даже самый непрезентабельный двор в прекрасный оазис.

А меж тем одной радостью и счастьем сыт не будешь. Детям нужно столько всего, а их матерью является вчерашняя студентка без кола и двора.

Хотя двор–то как раз есть, один на двоих с сестрой. А мы с ней не виделись очень давно, даже стыдно. Человек свою жизнь строит, а я приеду качать права.

– Алло, Маша, здравствуй, – произношу слегка дрожащим голосом, – как ты? Как твои дела? Давно не созванивались, решила набрать.

– Настя? – удивляется моя сестра. – Все нормально, работаю. У тебя как? Случилось что?

– Ничего особенного, просто работу не получается найти, придется возвращаться в родной город. Не всегда ж мне кофе варить, – говорю преувеличенно бодро.

– Без проблем. Наша общая квартира ждет тебя. Я ни с кем не живу, если ты за это переживаешь. Миша владеет своими апартаментами и зовет к нему переехать, как настоящий мужчина, – рассказывает Маша.

– Тот самый, Соколовский? – не сдерживаю радости в голосе. – Это же чудесно, что у вас все серьезно! Я очень рада за вас, Машка, он отличный парень, надежный!

«И не женатый», – договариваю про себя.

Сестра, в отличие от меня, излишним доверием к мужчинам никогда не страдала. К ней пару раз набивались в ухажеры женатые личности, естественно, заблаговременно не сообщая о своем статусе, так она их раскусывала буквально за несколько свиданий.

Она совсем не я. Позор нашей семьи – это я.

Как еще назвать девушку, возвращающуюся домой беременной без мужа и парня. Хорошо, сейчас не старые времена, никто не будет в меня пальцем тыкать. Старые знакомые за спиной обсудят между собой, и ладно. Я тоже этим грешу, ничего страшного.

Только как сказать о пополнении Маше? Она не знакомые и не соседи, с ней не отмолчишься и не отвертишься от прямого разговора.

– Спасибо, правда, я пока не тороплюсь. Так что придется тебе потерпеть меня в соседней комнате. Знаю, ты привыкла к тому, что квартира только твоя, но…

– Да все хорошо, Машуль, ни к чему я не привыкла, не так долго живу одна, – мягко прерываю сестру.

Она не со зла, она добрая, просто слишком взрослая с самого детства. Но в этом не ее вина.

– То есть любви с Власовым не случилось, да? – Маша осторожно задает, наверное, самый главный свой вопрос.

– У него ко мне точно нет, – выбираю нейтральную формулировку для описания произошедшего.

– Ничего, не расстраивайся, ты еще совсем молоденькая, это лишь первые твои серьезные отношения. Все у тебя будет хорошо, я тебе по своему опыту говорю, – нудит правильные истины Маша.

– А ты старенькая? Всего на два года старше меня.

– А по ощущениям лет на десять. Ладно, с Власовым ясно, а с работой совсем никак? Ты ж не из–за него переезжать надумала или из–за него? Может, я тебе помогу с жильем, все–таки в большом городе у тебя и перспектив больше. А к нам как приедешь, осядешь, как я, в одном месте. Да и затянет болото спокойствия и рутины. Хотя заработную плату и у нас иногда повышают. Но все же это не то. Ты не думай, я не для красного словца. Я действительно могу тебе помочь. Хоть одна из нас должна достичь высот, о которых мечтала! – горячо заканчивает свою речь моя сестра.

А у меня на глаза набегают слезы. И как я собиралась скрываться и лгать родному человеку?

– Машенька, не получится. Меня тут не берут на работу, по крайней мере на ту, о какой мечталось, как ты выразилась. Но помощь мне твоя действительно нужна. Я, – произношу и замолкаю, не в силах продолжить, – я… Нет, я не могу, ты меня прибьешь.

– Настя, я тебя физически не смогу сейчас прибить, ты слишком далеко находишься. Говори уже, что случилось, – говорит Маша напряженно, – а то я покупаю билет на поезд и к утру буду у тебя, вытряхивать правду.

– Не надо! – пугаюсь. – У тебя работа, Миша, а я сама приеду, обещаю. Просто не совсем одна. Хотя билет я куплю один, на детей в животе, к счастью, не нужен отдельный билет, – скомкано договариваю и замираю в ожидании вердикта…

14

Три, два, один… А вердикта–то нет и нет.

– Нет, я все–таки сейчас куплю билет и приеду к тебе, – наконец произносит сестра, – кто–то ведь должен подвесить Власова за яйца. Мы не познакомились с ним вживую, вот и наверстаем упущенное.

– Стой! – испуганно кричу так, что несколько прохожих оборачиваются в шоке. – Извините, я не вам, – бросаю в сторону и продолжаю говорить в смартфон. – Маша, не нужно этого всего. Я сама тут разберусь, разобралась уже, – путаюсь во временах. – Я не хочу, не надо, Маша. Нервы дороже.

– Какие нервы, Настя?! Ты в своем уме? Какой–то урод отказывается от ответственности, а я должна думать о своих нервах?!

– Сейчас все твои коллеги будут в курсе происходящего со мной, – замечаю недовольно.

– У меня отдельный кабинет, меня ж повысили. Правда, красиво звучит только на бумаге, но сам факт! – хвалится сестра, но быстро возвращается к основной теме разговора. – И ты мне зубы не заговаривай!

– Машенька, не заговариваю, но, правда, ты заставляешь меня жалеть, что я тебе сразу все выложила. Была ведь мысль признаться только по приезду, – подступаюсь с другой стороны.

– Ладно, – сестра делает глубокий вдох–выдох, – не все готовы расписываться по залету, понимаю. Да и к чему привязывать себя к мужчине, с которым нет ничего общего, кроме ребенка. Он может и деньгами помогать на расстоянии, тоже приличный вариант.

– Э, – зависаю на полсекунды, думая, как бы ответить, – может, конечно, ты права.

В итоге выбираю обтекаемую формулировку.

– То есть он и от этого отказывается, понятно, – Маша не ведется на мою детскую уловку. – Может, он уверяет, что ты беременна не от него?

– Ой нет, в этом у нас нет противоречий, просто Власов аборт предлагает. И даже на работу обещал взять. Только я не хочу, – рассказываю таким тоном, словно не произошло ничего особенного, словно моя жизнь полна одних только светлых красок.

– Ясно, – со стороны Маши слышится новый тяжелый вдох–выдох. –Ладно, сколько времени ты будешь готовиться к переезду? Какой у тебя срок? Несмотря на пополнение, я к Мише пока что не побегу, на первой поре ты одна не вывезешь орущего младенца, а мне будет несподручно жить на две квартиры.

– Машенька, ты такая хорошая, такая понимающая, всепрощающая! Мне очень повезло, что ты у меня есть!

Теперь мои глаза застилают слезы нежности и умиления от осознания, что моя сестра лучшая на свете.

– Погоди ты, я ничего не сделала. Лучше дай мне информацию по существу, – перебивает она мою похвалу с легким раздражением.

– Срок у меня совсем небольшой, примерно десять неделек. Переехать смогу, – задумываюсь, – через две–три недели, максимум через месяц. Хочу поговорить с хозяйкой кофейни, может быть, все же удастся как–то оформить пособия там всякие. Ох, я даже не знаю, как все эти дела правильно называются.

– Давай не затягивай, не оформит она тебе ничего. Пришли мне скан–копию своего паспорта и диплома, я попробую устроить тебя к нам стажером, – в словах Маши снова пробивается раздражение. Но я не сержусь, это она так справляется с собственными переживаниями за меня. Внешне ругаясь, внутренне очень боится и расстраивается. – И сама тогда в две недели все заканчивай, чтобы не подводила меня. Заработная плата будет не ахти какой, но хоть что–то. Потом тебя на всякие пособия запишем, это ты не знаешь их названия, а у Миши сестра в соцзащите работает, подскажет. Квартира твоя на сколько оплачена?

– Ой, там Власов платил, еще на полтора месяца, кажется. В любом случае я успею съехать, а дальше не мои проблемы.

– Хоть какая–то от него польза. И деньги на аборт бери, не дури. Ему необязательно знать, что ты не согласна. Все, я пошла работать. Пиши, звони, не пропадай, – договаривает Маша и отключается.

А я перевожу дух. Все–таки хорошо, что я ей сразу созналась. Сейчас она перемелет в себе отрицательные эмоции, и потом будет милой и доброй, а не танком, под который страшно попасть, случайно проходя мимо.

Заранее сочувствую Машиным детям, если она надо мной держит такое шефство, то над ними будет трястись, не отвлекаясь ни на минуту.

Но я ворчу по–доброму, наконец принято еще одно решение. И сестра у меня хорошая, просто моя не до конца исчезнувшая подростковая натура взбрыкивает при осознании, что меня воспитывает человек всего на два года старше. Вот и все.

Ой, я ведь забыла уточнить, что малыша два. Ладно, не буду звонить вдогонку, да и после опыта общения со странноватой узисткой, я, пожалуй, в третий раз через недельку–другую схожу на прием, чтобы точно убедиться в количестве детей.

Я окончательно выдыхаю и снова обращаю свое внимание на цветущие деревья вокруг, уже начиная верить в то, что сегодняшний день – лучший за последний месяц. Но тут мне прилетает ответное сообщение от Власова…

15

«Как сможешь, напиши, пожалуйста, на номер», – далее идут цифры, и на этом рекордно лаконичное сообщение Алексея заканчивается.

Он там совсем погряз в секретности? К чему другой номер, год справлялся со своим родным, а тут не получается?

Из вредности звоню ему на старый номер телефона, но меня довольно быстро сбрасывают. А дальше идет совсем странное сообщение: «Я задерживаюсь, не знаю, когда получится освободиться, тут аврал. Сейчас еще денег вышлю. Пока ничем больше помочь не смогу».

И тут же я получаю сигнал от приложения банка о переводе от Алексея В. Щедрое пополнение, платил бы он так алименты, вырос бы на пару сантиметров в моих глазах. Но только на пару.

Звоню, чтобы выразить свои мысли, но телефон выключен, сообщение тоже не хочет отправляться. Тогда я пользуюсь другим номером из первой смс–ки, но звонок сбрасывают, зато сразу приходит сообщение с новым текстом: «Давай встретимся в пятницу в двенадцать часов дня у входа в парк Горького под часами».

– Хм, интересно. Ты ведь только что писал, что занят и неизвестно когда приедешь, а тут уже в пятницу готов. Но зачем тогда деньги прислал? – бормочу под нос, разглядывая экран смартфона.

И тут меня осеняет догадка, со второго номера мне пишет вовсе не Алексей.

Снова звоню по нему, но меня сбрасывают, это продолжается несколько раз.

– Я занят, котик, в пятницу поговорим? – читаю новое сообщение. – Нет, это точно не Власов. Я никогда не была котиком, даже в конфетно-букетный период.

Самое очевидное: отправленную фотографию с узи увидела супруга Снежана, написала мне свой номер, а у Власова смс–ки подтерла. Их родители тесно связаны по работе, может, эта Снежана летает с Алексеем в командировки.

Хотя с огромным пузом можно и разродиться в полете. Но опять–таки, все женщины разные, это я бы побоялась, а ей, возможно, привычно.

Или мне писала не Снежана, а кто–то из их родителей!

Если они связаны рабочими отношениями, они тем более могут быть в одной командировке. Это тоже логично.

Довольная собой наконец–то заканчиваю прогулку и поднимаюсь в квартиру. Видимо, этот загадочный кто–то хочет на меня посмотреть, узнать из первых уст что у нас с Алексеем, да как. И едва ли это его родители, ведь они меня видели один раз мельком.

С другой стороны, откуда им знать, что это именно я та самая девица. А родители этой Снежаны устроили бы скандал зятю, зачем им устраивать спектакль с сообщениями.

По поводу самой Снежаны у меня нет стопроцентных предположений. Супруга, которой изменили, может поступить как угодно: от разбивания тарелок об голову неверного мужа до игнорирования проблемы. Плюс она еще и беременная, там гормоны скачут, верно? Я за собой пока не замечала, но всякое может быть дальше, отнекиваться не буду.

В общем, одни догадки, а наверняка я смогу узнать только в пятницу. Мое любопытство не даст пропустить столь судьбоносную встречу. Власов, на минуточку, мне по работе подгадил. Тут никакими откупными на аборт не отделаешься.

Но пока у меня есть дни до встречи, надо собрать вещи, возможно, что–то отправить транспортной компанией, получить расчет в кофейне и обещанную еще полгода назад премию. Деньги имеют свойство быстро заканчиваться, я не буду гордой, попытаюсь выбить из всех, кто дает, по максимуму. Но, главное, нужно купить билет!

Время за сборами летит незаметно, Маша один раз звонила, сказала, что меня согласны взять секретарем, заработная плата будет даже больше, чем мы с ней изначально рассчитывали. Наверное, если бы не ее поддержка, я бы сейчас была не в таком радостном настроении. Но на шее у сестры я сидеть не собираюсь, раз в реальности не взяли на работу мечты, никто мне не мешает зарегистрироваться на онлайн–ресурсе и нарабатывать опыт удаленно.

Вот и пятница наступает. Я вспоминаю о встрече только в половину двенадцатого. Но парк Горького совсем рядом, я выбегаю и прихожу на место в двенадцать ноль пять, и…

16

– И где тут кто–то? – бормочу, вертя головой по сторонам.

Погода сегодня хорошая, и люди вышли на прогулку несмотря на разгар рабочего дня. Правда, никто не останавливается под часами, все шагают правее на центральный вход. Локация для фотографий никого не волнует.

– Ох, как же бок колет, интересно, это из–за беременности или я просто неправильно бежала? – тру ребра, а потом и вовсе не сдерживаюсь, и сгибаюсь пополам в попытке унять боль.

Решаю занять ближайшую лавочку, там хороший обзор, я точно не пропущу того, кто мне назначил свидание. И случайно попадаю в поток людей, вышедших с автобуса и дружной толпой двинувших в сторону все того же парка.

Парень в черной толстовке, капюшоне и темных очках упирается мне чем–то острым в ребро, видимо, локтем. Уже хочу сделать замечание и попросить отойти, все–таки не так и тесно, основная толпа расходится, но неудачно спотыкаюсь, теряю равновесие и совсем не изящно заваливаюсь на попу.

«Хорошо, не на живот», – успеваю подумать и поднимаю глаза. Передо мной как раз стоит тот самый парень, который, как я предположила, тыкал мне в ребра локтем. Вот только это был совсем не локоть.

Мой взгляд замирает на кулаке парня, в котором он держит короткий ножик острым концом от себя. Мозг медленно обрабатывает увиденное: «Он хотел меня ограбить? Но сумочка висела на противоположном плече».

Парень тоже до сих пор стоит, словно и сам не знает, что делать дальше. Воришка уже давно бы сбежал, сделав вид, что просто шел мимо.

– Девушка, вам плохо? Помочь? – рядом со мной останавливается пожилая пара, которая выводит меня и парня в толстовке из оцепенения.

– Споткнулась неудачно и упала, – бормочу, заставляя себя подняться.

Черная толстовка резко прячет свой нож в карман, делает пару шагов в сторону, но не уходит. Он становится боком, делая вид, что рассматривает злополучные часы, а сам бросает взгляд в мою сторону. Я так думаю, что бросает, потому что парень–то в темных очках.

– Ой, аккуратнее, милая, совсем не смотрят, что бросают на асфальт, а потом травмы у людей, – говорит старушка. – Ты как, ничего? Руки–ноги целые? Дойдешь? Иди посиди, отдохни на лавочке.

Она кивает в сторону той самой скамейки, на которую я собиралась присесть, а я бросаю взгляд на часы и вижу, что уже пятнадцать минут первого. Моя спина покрывается холодным потом от ужаса. Приходит осознание того, что никто ко мне из семьи Власова не подойдет, оно им не нужно. Этот парень в черной толстовке именно меня караулит.

«Что же делать? Что делать? – стучит в голове паническая мысль, а сердце бьется раненной птицей где–то в горле. – Или все же мне показалось, он не за мной идет?».

– Пойду я, пожалуй, пойду, – делаю глубокий вдох и медленно разворачиваюсь в сторону дома.

Стараюсь как можно беспечнее шагать, словно я на обычной прогулке, и мне очень хочется рассмотреть каждое дерево, куст и клумбу в городе. Толстовка некоторое время стоит на своем месте, я успеваю успокоиться и убедить себя в разыгравшейся бурной фантазии. Скорее всего я бы и объяснение ножу в руках незнакомца вскоре придумала, да только черная толстовка отмирает и идет за мной.

Теперь снова становится страшно. Такие странности в поведении не спишешь ни на что. Люди просто так с ножами в кармане не разгуливают по улице.

Я ускоряюсь, назад почти не смотрю. Мелькает мысль забежать в супермаркет, но я ее отметаю. Среди рядов продуктов я могу загнать сама себя в ловушку. Взгляд через плечо – толстовка не отстает, ловко лавирует между людскими потоками и уже скоро поравняется со мной.

И я принимаю решение бежать. Резко стартую и двигаюсь в сторону жилых дворов. Там нет людского потока, косвенно защищающего меня, но это кратчайший путь домой.

Мне везет, толстовка отстает, прохожий с широкой спиной закрыл меня в момент старта, и парень в толстовке не сразу понимает, что меня уже нет рядом, что я побежала в сторону.

Не разрешаю себе отвлекаться и оглядываться, просто бегу и бегу, невзирая на боль в боку, так до конца и не прошедшую после прошлой пробежки. Вот он мой двор, подъезд. Мои действия четко выверенные, и пальцы уже прикладывают магнитный ключ к домофону. Игнорирую лифт и продолжаю свой бег теперь по лестнице наверх.

Я разрешаю себе остановиться и немного перевести дух, только захлопнув за собой входную дверь и заперевшись на все имеющиеся засовы, даже на те, которыми я обычно не пользуюсь. А потом я подхожу к окну на кухне, выходящему как раз во двор, и осторожно выглядываю, отодвигая кончик занавески.

– Он здесь! – испуганно вскрикиваю и закрываю рот рукой, словно черная толстовка способен меня услышать.

А парень те временем озадаченно осматривается по сторонам.

– Неужели я права, неужели он по мою душу, – произношу растерянно. – Я не хочу в это верить, – договариваю испуганно и скатываюсь по стеночке на пол вниз.

17

Понятия не имею, сколько проходит времени, я так и сижу в обнимку с сумочкой, но тут в дверь кто–то звонит. Испуганно вздрагиваю, но не встаю. Даже если там сосед или проверка счетчиков, а не убийца с ножом в кармане, плевать. Я все равно ни с кем не контактирую.

Тут на телефон приходит сообщение от того самого второго номера якобы Алексея: «Ты где? Сколько можно ждать?».

И в этот момент мой страх сменяется злостью. Жму на вызов, но мне не отвечают, а потом сбрасывают.

«Ты не Алексей! Снежана, да? Что за цирк ты устроила?! Я была под часами, видела твоего друга в черной толстовке. И теперь я иду в полицию!», – быстро строчу и жму на кнопку, чтобы отправить сообщение.

Через несколько секунд в дверь перестают звонить, моя фантазия может принять желаемое за действительное, но я почти уверена в том, что слышу, как кто–то торопливо спускается вниз по лестнице.

«Что за бред? Голову припекло, или гормоны шалят? Короче, жду десять минут, иначе не будет никаких денег на аборт», – прилетает ответное сообщение.

Супруге Власова сколько лет? У нее есть пятилетний ребенок, значит, минимум на год–два старше меня, а ведет себя словно глупая малолетка.

Нет, это точно не родители с чьей–либо стороны, я искренне верю в то, что не могут люди, хорошо зарабатывающие, быть такими глупыми.

«Мне твой муженек уже заплатил, но не на аборт, он жаждет бросить тебя и воспитывать со мной наших деточек. Не верит, что пацан от него, ты, говорит, нагуляла», – пишу очередное сообщение, жму на отправку, а потом ругаю себя на чем свет стоит.

Не знаю, насколько глупо и по малолетнему ведет себя Снежана, да только я недалеко от нее ушла.

«Ах ты ж! Не хотела по–хорошему! Пеняй на себя! Полицейские все равно не поверят в твою историю!» – приходит, судя по всему, финальное послание.

Смотрю на него несколько секунд, а потом киваю сама себе.

– Что ж, по крайней мере, я узнала, что это была Снежана, и что парень в толстовке от нее, – бормочу, глядя сквозь телефон.

Больше я ничего ненормальной женушке не пишу, как и она мне. В одном Снежана права, ни один полицейский не проникнется моим рассказом. Максимум припишут парня в толстовке к уличным воришкам, не зря ведь он вышел вместе с толпой из автобуса. Как раз выбирал себе жертву, а подвернулась я.

И не станет для них аргументом его прогулка вслед за мной. Куча народа шло в ту же сторону, всех подозревать в дурном умысле?

А из окна я и вовсе могла видеть не того парня, а похожего. Толстовки с темными очками носят пачками, они не эксклюзивны.

И даже последнее сообщение Снежаны не заставит полицейских проникнуться ко мне сочувствием. Она написала «не хотела по–хорошему» и «пеняй на себя», но эти эмоциональные выражения можно трактовать как угодно. В любом случае в тексте нет конкретного «парень в толстовке от меня» или «он должен был»…

Кстати, а что он должен был? Убить? Пырнуть в живот, вызвав принудительный аборт? Попасть в печень? Или просто оцарапать дабы напугать… Или отравить?

Любовь к прочтению криминальных новостей дает о себе знать. У меня в голове за секунду проносится столько вариантов, что дурно становится.

Одно ясно точно, Власов женат на ненормальной. Психи опасны сами по себе, а когда они с деньгами и связями, то вообще пиши–пропало. В этот раз она обратилась к какому–то дилетанту, по нему было видно, сам растерялся, не зная, как быть, когда я неожиданно упала. Но ведь ничего не помешает Снежане довести дело до конца, обратившись к кому–то более компетентному.

Липкий ужас снова охватывает всю меня, неприятно цепляясь где–то в уровне низа спины и медленно поднимаясь по позвонкам все выше и выше, постепенно завоевывая территории моего организма. Судорожно всхлипываю, пытаясь глубоко вдохнуть…

18

– Нужно рассуждать логически, а не терять от страха рассудок! С Власова хватит одной ненормальной, – произношу громко.

Я когда–то читала, что при панической атаке звук собственного голоса способен отвлечь и тем самым успокоить приступ. Вроде как мозг отвлекается и переключается, и страх уже не столь всесилен.

– О, помогает, – продолжаю разговор сама с собой. – Что ж, думаю, Снежану интересуют дети на стороне, а не конкретно я. А, значит, – заношу руку, чтобы напечатать впечатлительной девушке про аборт и тут же останавливаюсь. – Я ведь ей уже написала, что Власов решил воспитывать детей со мной, а не с ней. Н–да, сглупила.

Остаток дня я так и провожу в обнимку с сумочкой и наглухо задернутыми шторами. Лежу на диване и тупо пялюсь в него. Мыслей никаких, как и желания, и сил к действию. К счастью, вещи я успела собрать до происшествия в парке, билет ждет, осталось убить время.

Так я и не прихожу ни к какому выводу по поводу ситуации. Но прежде, чем лечь спать, я подпираю ручку двери стулом и искренне радуюсь тому, что в квартире двойная входная дверь. Такой вариант нечасто встретишь в новостройках, но этот дом постарше, да и хозяйка квартиры тоже женщина в возрасте. В моей ситуации дополнительная преграда из дополнительных замков очень помогает не сойти с ума от страха и попробовать лечь спать.

Укутавшись в покрывало, как в кокон, я дергаюсь от каждого шороха, доносящегося из чуть приоткрытого окна. Я и его порывалась закрыть, но разумно рассудила, что я не та цель, ради устранения которой отправят на миссию сверхчеловека, способного лазать по окнам обычной многоэтажки. В итоге здравый смысл и усталость убаюкивают меня во вторую половину ночи.

– Алло, – а вот будит меня телефонный звонок, – Маша? Кхм, – пытаюсь прочистить горло, – что случилось?

– Ничего. Жду тебя вообще–то, – недовольно произносит сестра. – Ты там спишь, что ли? Чемодан паковать надо, а она дрыхнет! Только не говори, что ты передумала и решила остаться приживалкой Власова!

– Нет, это однозначно, нет, – качаю головой и параллельно поднимаюсь с дивана. – Ничьей приживалкой я не буду, да мне и не позволят.

– Кто? Что там у тебя происходит? Все–таки зря я не взяла билет и не приехала! Нет, я сегодня же выезжаю! Ну его, этого Мишу, у него нет младшей сестры, он не понимает, говорит, ты взрослая, сама справишься. А где тебе справляться?! Нет! – тараторит Маша, я едва могу вычленить паузу в ее речи и вмешаться.

– Успокойся, Мария! Все хорошо! – повышаю голос. – Прав твой Соколовский, тем более я уже через два дня буду рядом с тобой. Зачем тебе ехать? Чтобы тут же вернуться обратно со мной?

– Ладно, ты права. Просто сон такой нехороший мне сегодня приснился про тебя, я чего и кинулась звонить. Будто тени какие–то, ты в их центре и целая группа людей с ножами гонится за тобой. А ты уже прям ощутимо беременная, на большом сроке, – Маша пересказывает свой сон, а я сдавленно сглатываю.

– Все–все, я поняла, – перебиваю ее, – не нужно, не нагнетай. Мы живем в обычном мире, где сны – всего лишь результат дневной жизнедеятельности человека. Видимо, переживаешь за сестренку, тебе бы ребеночка, Машунь, – мягко меняю тему разговора.

– Ой, иди ты, Настя, не буду больше тебе звонить. В поезде будешь – напиши, встречу.

– Спасибо, милая, обожаю тебя, – ласково прощаюсь с сестрой и отключаюсь.

Понятия не имею, поверят ли, но я отсылаю одинаковое сообщение обоим Власовым: «Вместо полиции я пошла в клинику и сделала аборт. Работы мне не надо, я уезжаю и никому ничего не скажу. Да и нечего мне говорить».

Была мысль добавить про деньги, но в фильмах шантажистов убивают. Теперь бы действительно отстали оба, а я уеду и больше никогда их не увижу. Буду считать, что воспользовалась услугами донора спермы, решив, что пора иметь детей.

– И все у нас с детками обязательно будет хорошо, – шепчу в тишине комнаты, а по моей щеке стекает одинокая слеза.

19

Поездка до вокзала проходит в лучших традициях шпионских фильмов. Я одеваюсь почти точь-в-точь как тот тип в толстовке, с той лишь разницей, что моя кофта розового цвета, как и очки. Зато вдобавок к капюшону я еще и кепку натянула пониже на голову.

В общем, я скорее привлекаю внимание своим необычным видом, нежели, наоборот, маскируюсь и сливаюсь с массой. Но мне простительно, я очень нервничаю, страшно находиться на улице, до поезда я так и просидела, забаррикадировавшись в квартире.

Умом я вроде понимаю, что Снежана не криминальный авторитет, едва ли у нее есть возможность поставить снайперов на крыши ближайших домов, чтобы следили за мной и устранили, как только я появлюсь на обозрении. Но страх, он ведь иррационален, и я едва сдерживаю себя, чтобы не накричать на нерасторопного водителя такси, почему–то держащего багажник полным, из–за чего задача «засунуть мой чемодан внутрь» превращается в практически невозможную.

– Почему вы не освободили машину? У вас вызов до вокзала, как много людей вы знаете, путешествующих налегке? – спрашиваю, с трудом сдерживая свое раздражение.

– Так, может, вы встречать едете, – равнодушно пожимает плечами водитель. – Да вы присаживайтесь, я тут сам разберусь.

Перед глазами почему–то возникает картинка из фильма, где нерадивый таксист просто оставил чемодан на улице. А еще мне вспоминается кадр из другого кино, где, наоборот, водитель увез багаж, оставив семью ни с чем. В общем, мне совсем не хочется доверяться незнакомому мужчине.

– Давайте на заднее сидение его положим, я так опоздаю из–за вас!

– Ага, он же испачкает ткань! – возмущается водитель. – Химчистку вы мне будете оплачивать?

– Значит, ваши вещи на заднее сидение, а мой чемодан в багажник. Ваши вещи наверняка чище, – едко произношу.

– Тоже верно, – кивает незадачливый водитель, но, взяв в руки свою пыльную сумку, останавливается. – Да нет, ваш чемодан ничего не испачкает, он вроде чистенький. Давайте его засовывать.

Подавляю очередной раздраженный вздох и слежу за погружением чемодана теперь на заднее сидение. Я так долго стою на обозрении возле машины, что в меня можно было раз триста выстрелить с разных ракурсов. Возможно, я зря переживала и отсиживалась в квартире, даже еду в дорогу не купила. Никому я не интересна. Но буду вынуждена довольствоваться вокзальными пирожками из-за собственных опасений.

Ключи от квартиры я оставила соседке хозяйки, предварительно предупредив ту. Попросила адресовать все вопросы к Власову, дала ей его номер. Все же оплаченное время не вышло, но я не собираюсь оставаться ответственной за чужое имущество.

– Поместился чемодан, а вы переживали, – произносит водитель такси с радостной улыбкой.

– Ага, – только и могу выдавить из себя, чтобы не начинать бесполезный спор, и занимаю переднее пассажирское место.

Может быть, виновато мое воображение, а, может, опасность еще есть, но выезжая из двора в зеркале заднего вида я могу наблюдать парня в черной толстовке с натянутым на голову капюшоном и непрозрачными очками. Тот ли это тип или другой – неизвестно, но мое сердечко ускоряет свой ритм.

«Скорее бы занять свое купе. Они ведь не додумаются со мной поехать?» – крутится в голове паническая мысль.

Снова чувствую себя героиней боевика, которая случайно стала свидетельницей преступления и теперь вынуждена скрываться и от мафии, и от полиции на всякий случай. Одно хорошо с этим нерасторопным таксистом, благодаря его медлительности я приеду ровно к отправлению. Не придется трястись в зале ожидания, со страхом вглядываясь в толпящихся там людей.

«А на вокзале провернуть трюк с ножом в бок даже легче, чем в парке. Людей больше», – совсем не успокаиваю себя.

«Но там металлодетекторы и прочее! Не дадут пройти с ножом в кармане», – пытается победить рассудок.

«Да, зато в багаже вполне себе дадут. Сколько людей берет с собой кухонные ножи в поездку – не счесть!» – все же эмоции одерживают верх.

– Приехали, красавица, сейчас помогу с чемоданом, – торжественно объявляет водитель, паркуясь.

– Спасибо, – киваю и выхожу на улицу.

Интересно, когда я снова почувствую себя в безопасности? Придет ли это ощущение в родном городе?

Расплачиваюсь и качу чемодан внутрь вокзала, у меня двадцать минут до отбытия, осталось немного. Тут вдруг оживает мой телефон.

«Убедила. Вали и не возвращайся», – читаю злобное сообщение.

Нет, эта Снежана точно не выросла, одно слово – избалованное дитя богатых родителей.

Почти сразу за ее сообщением приходит смс–ка от Власова. Они синхронизировались или рядом находятся?

«Очень жаль по поводу работы, но я понимаю. Удачи тебе в твоем Ипатовске. И прощальный подарок от меня», – гласит сообщение Алексея.

И тут же на карту приходят деньги. Он снова от меня откупается, это можно принять за извращенное чувство благородства. Вот только я не из Ипатовска родом, он так и не запомнил название моего родного города. Я у него вообще никаких чувств не вызывала, кроме удобства?

И так мне становится обидно, в глазах скапливаются слезы, благо я до сих пор в очках, они частично скрывают мое состояние. Бросаю взгляд на магазинчик сотовой связи и решительно иду туда. Успею купить новую сим–карту и уехать далеко–далеко.

20

Наши дни

– Не верю, вот просто не могу поверить! – причитает Маша. – Как так–то?! Мы их только из роддома выносили, таких крохотных, родившихся раньше срока.

– Это нормальная ситуация с двойней, – перебиваю сестру.

– Да понятно, я не о том. Я про то, что как так, они были малышами, ничего не могли делать, только лежали и махали своими крохотными ручками, а теперь мы готовимся праздновать их четырехлетие! – заканчивает–таки свою мысль Мария.

– Ты стала сентиментальной с беременностью, – смотрю на нее с долей здорового скептицизма.

– Зато ты как сосулька! Ледяная и равнодушная! – не остается в долгу Маша.

– Ох, – качаю головой, – и как только Миша тебя терпит, ему памятник надо поставить.

– Прощаю тебя лишь потому, что я добрая, – улыбается Мария, глядя на мирно играющих друг с другом двойняшек. – И как я буду справляться? Не представляю.

– Ты мне много помогала, ты опытная уже. И у тебя один в животе, если, конечно, на первом скрининге не рассмотрят второго, вот это я развеселюсь, – улыбаюсь и я.

Люблю я сестру, хоть она и вредная. Но она нам с двойняшками заменяет всех–всех родственников. Отец при новости о появлении у него внуков отделался внушительным денежным переводом и пожеланием здоровья. Впрочем, на бракосочетание Маши с Соколовским он поступил точно так же.

А мама… Ну, с ней тяжело.

– Квартиру мы вам с папой оставили, и вы решили пустить в нее приживалу и наплодить детей? Очень умные поступки, – с прохладой заявила наша обожаемая маман.

Видимо, ее до сих пор гложет обида на отца и косвенно на нас. Ведь это папа отписал квартиру нам, впрочем, не оставив бывшую супругу ни с чем. Мама прекрасно проживает в уютной жилплощади на другом конце города. Но почему–то не любит нас и, наверное, считает причиной ухода мужа к другой женщине.

Но мы с Машей давно справились с собственными обидами, нас уже не задевает.

– Иди ты, – пугается сестра, – я помню, какого нам было первое время с двумя синхронно кричащими кулечками. Даже Соколовский побыл няней. Хотя лет с двух мне стало нравиться, что их двое. Друг друга развлекают, играют, удобно.

– Он молодец у тебя, и я помогу по мере свободного времени, не переживай, – подбадриваю Машу. – А Тимофей с Леной станут отличными старшими товарищами по играм. Правда, их не скоро можно будет оставить одних с младенцем. Но детям нравится помогать, будут памперсы с пустышками носить. Все будет хорошо, ты слишком переживаешь, – нежно сжимаю ладонь сестры. – Мы справились с моими, сейчас тем более справимся!

И это истинная правда. Я бы с ума сошла, останься я одна с двойняшками. Мало того, что Маша помогла мне с работой, она еще и самоотверженно помогала первые полгода с детьми, отказывая своему Соколовскому в переезде к нему. Только после того, как у Тимошки и Леночки более–менее устаканился режим сна, я смогла выпроводить сестру устраивать личную жизнь. Ее Миша очень понимающий мужчина, но даже он не будет ждать невесту очень долго.

К чести ребят, они меня не бросили, а стабильно проводили один выходной с нами тремя. Лучшей семьи для своих детей я и не могла бы придумать. И тогда, и сейчас я часто ловлю себя на мысли, что я рада тому, что Власов оказался женат. Неизвестно как бы мы с ним жили, выйди я за него по залету.

Алексей всегда был скорее про обеспечить необходимым материальным, а не про напитать духовной поддержкой. Странно, но я больше не держу на него обиду. Она вся изжилась. В один момент я поняла, что отрицательные эмоции вредят в первую очередь мне, а не тому, кто меня обидел. Удивительно, но после декрета, который длился ровно полтора года, я и в работе смогла реализоваться, наконец–то начав заниматься тем, чем и хотела, а Власов не давал. Так что с какой стороны не смотреть, сволочизм Алексея обернулся мне на руку.

Сейчас я могу надеяться лишь на одно – чтобы мы никогда с ним больше не встретились. Чтобы мои дети никогда не узнали, что их отец хотел избавиться от них. Что они стали лишь результатом случайной осечки одного недалекого самовлюблённого кретина.

21

Сегодняшний день не задался еще с ночи.

В три утра мне позвонил Миша и в панике рассказал, что Машу увезли с подозрением на аппендицит. И мало того, что у нее только–только начался второй триместр, они думали, вздохнут спокойнее, станут меньше переживать за здоровье животика. Мария даже больничный взяла у своего врача, чтобы переждать эпидемию гриппа, разбушевавшуюся в этом году в нашем городе. Так тут ни с того ни с сего пришла острая боль, которую Соколовские по началу спутали с угрозой выкидыша.

– Аппендицит, ты представляешь! Они сказали, что подозревают его и увезли быстрее, чем я смог осознать происходящее! – жаловался Миша.

– Но это ведь хорошо, что не выкидыш, аппендицит давно научились лечить у беременных, Маша не первая, – попыталась я успокоить Соколовского.

– А грипп?! Там везде грипп! – но он только принялся истерить с новой силой. – Грипп губителен для здорового человека, а тут беременная!

Мне трудно понять, откуда в Мише такая боязнь именно гриппа, я бы переживала за удаление аппендикса. Пусть его и научились вырезать максимально безопасно для плода, но все равно страшно. Мне так точно. Но Миша почему–то ночью паниковал из–за гриппа.

– Михаил! – оборвала его истерику. – Воспалившийся аппендикс еще более губителен! Болезни в принципе плохо влияют на здоровый организм, он от них заболевает, как ни странно. И потому отбрось истерику, попробуй поспать оставшееся время и утром отправляйся на работу, предварительно заехав к Маше. Может быть, уже будет что–то известно, на месте разберешься, как ей помочь, – увещевала я своего нервного зятя.

– Ладно, ты права, – наконец–то он начал соглашаться, – Машеньке нужен здравомыслящий муж, а не истерящая тряпка вместо него. Пойду позвоню ей, потом посплю, а затем поеду к ней.

– Правильно, – одобрила я его план действий, – сообщишь мне, что и как.

Не знаю, как Миша, но после нашего с ним разговора я так и не уснула. Мешали переживания за сестру. Ей я звонить опасалась, вдруг невовремя, вдруг человек отдыхает. Сразу не набрала, а потом уже поезд ушел. Так и лежала в итоге без сна, накручивая себя до самого зарева на небе. Лишь в пять утра смогла задремать, но в шесть уже сработал мой будильник.

Второй отвратной новостью стало сообщение от коллеги о том, что сегодня нам представляют нового босса, и в офис обязаны явиться абсолютно все. Отсидеться дома, набрав себе удаленных заданий, как я хотела сделать, поняв, что двойняшек некуда деть, стало не вариант.

– Дурацкий садик, когда надо, он не работает, – ругаюсь в полголоса, одевая Тимошку и Леночку, – зачем они вообще существуют.

– Ты вчера радовалась, говорила, болеть не будем, – умничает Лена, припоминая мои прошлые слова.

– Да, – привычно поддакивает ей Тимофей.

– Так–то оно так, да только тетя Маша попала в больницу! А я не могу сегодня остаться дома, придется вам работать вместе с мамой.

«Надеюсь, за подобное новый начальник маму не уволит», – договариваю уже про себя.

– А что с тетей Машей?

– Она выздоровеет?

– Обязательно! Все с ней будет хорошо! – уверяю двойняшек, а сама с тревогой смотрю на телефон, до сих пор не было сообщения ни от Миши, ни от Маши.

Первая половина дня проходит относительно неплохо, немного выравнивая первое впечатление от незадавшегося с ночи дня. Мы с детьми в разъездах, им обоим интересно, и даже не приходится особо приструнять их. Маше–таки вырезали аппендикс путем точечного прокола, и она сейчас отдыхает в отдельной палате. Это уже Миша постарался.

Но вот после обеда приходится ехать в офис. Туда соизволил явиться новый большой начальник. И мне нужно кровь из носу предстать пред его светлые очи.

– Сидите тихо! – предупреждаю двойняшек. – Если маму уволят, новые игрушки будут не скоро.

В закрытом кабинете с двойняшками становится сложнее, чем на выездах, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Но нет. Если до этого им было интересно все новое, то мамин аскетичный кабинет, где нельзя ничего трогать, только рисовать на низком журнальном столике, навевает скуку.

Но у меня нет выбора. Если повезет, быстро познакомлюсь с новым босом, заберу детей под благовидным предлогом и закончу работу на час раньше. Но все происходит не совсем так, как хотелось бы. Прикрываю дверь в кабинет и нос к носу сталкиваюсь с тем, кого меньше всего на свете хотела бы увидеть.

– Настя?! – удивленно произносит обладатель такого же оттенка глаз, как у моих детей. – Ты здесь работаешь?

На шум, конечно же, выглядывают двойняшки. Мама не ушла, значит, и им можно проверить, что случилось. Я в ужасе бледнею и едва не сваливаюсь в обморок прямо на пол, ведь если Власов узнает о происхождении Тимошки и Леночки, или, еще хуже, его Снежана узнает, то страшно даже представить, что будет. Им ведь не докажешь, что ничего от них нам не надо.

В итоге я испуганно замираю, не зная, что лучше: схватить двойняшек и бежать сломя голову, рискуя потерять работу и вызвать подозрения Власова, или же стоит остаться и сделать вид, что мне нечего скрывать.

А Алексей тем временем предсказуемо восклицает:

– У тебя дети?!

22

Несколько секунд хлопаю ресницами, а потом все–таки беру себя в руки, с шумом втягивая в себя воздух.

– Алексей, во–первых, здравствуй, – чинно киваю. Правильнее будет сохранять железобетонное спокойствие. Я ничего никому не должна, я на своей территории, и условия игры устанавливать мне. – Не скажу, что рада тебя видеть, но что поделаешь. Во–вторых, это невежливо восклицать посреди коридора по поводу моих детей. Да, они у меня есть, Алексей. Они и у тебя есть, и еще у большей половины офиса. Возраст, знаешь ли, у нас у всех такой, когда дети появляются. И, в–третьих, какими судьбами? Что ты здесь забыл? В фирме, где я работаю и, в частности, в нашем городе? Едва ли ты приехал меня навестить.

Внешне я спокойна, а вот внутренне совсем нет. И это самое внутреннее прямо сейчас выливается в то, что я слишком судорожно прижимаю к себе Тимофея и Лену. Кажется, они чувствуют мою нервозность и молчат. Да и незнакомец, коим для них является Власов, пугает их.

– Привет, Настя, – пристыженно отвечает Алексей. – Извини, так сильно удивился, увидев тебя, что совсем позабыл о вежливости. Ты, кстати, очень хорошо выглядишь, – он окидывает мою фигуру цепким сугубо мужским взглядом, – почти не изменилась. Даже не скажешь, что мама двоих теперь.

– Зато ты с возрастом потерял способность делать комплименты.

– Да, ты права, – тушуется Власов, – просто я ж говорю, удивился очень. Еще и поездка сюда, я ведь сразу с поезда. Самолет до вас не летит, это так утомительно. Новые люди, коллектив. Отвык я от смены декораций, слишком вжился в прошлые.

«Новые люди, коллектив», – проговариваю про себя.

– Нет! Только не говори, что новый начальник – это ты! – теперь невежливой являюсь я. – Мне так нравилась моя работа, и город тоже. Имей ввиду, начнешь притеснять, я пожалуюсь в трудовую инспекцию!

Страх внутри меня ушел, уступив место злости.

«Этот козел не имеет никакого морального права снова врываться в мою жизнь! Я ее долго успешно выстраивала, я не позволю ему все разрушить».

– Я и не собирался, Настя, – Власов делает шаг в сторону от меня, словно опасается того, что я на него кинусь с кулаками. – Я бы никогда так не поступил.

– Однажды поступил. Не дал мне устроиться по специальности, – прерываю пафосную речь Алексея.

Дай волю, и этот павиан не замолчит, восхваляя себя любимого.

– Исключительно ради того, чтобы научить тебя всему! Не нужно демонизировать меня, не такой я и плохой, – Власов оскорбленно сопит.

А я стою и думаю, как могла влюбиться в подобного экземпляра? Оправданием мне может служить только мой возраст и то, что как таковой любви у меня до Алексея не было. А фантазии на ее тему были.

Фантазии – плохой советчик в построении серьезных отношений. Теперь я это полностью осознаю. Окружающие люди не виновны в том, что мы на них навешиваем ярлыки, которым они не соответствуют.

– Ничего, я без твоей помощи всему научилась, – холодно произношу. – Не стажером являюсь, как ты видишь. Так ты не ответил, ты мой новый большой босс?

Алексей отвечает не сразу, снова сначала внимательно осматривает меня. Чувствую себя так, словно меня препарируют под микроскопом. Неприятные ощущения.

– А где колечко? – восклицает Власов по итогу своего осмотра. – Дети есть, а мужа нет? – он опасно прищуривает глаза, вмиг выйдя из образа добропорядочного простачка.

23

Вот он и настал час расплаты. Сейчас он меня мигом раскусит, он ведь умеет считать. И точно знает, когда на свет появляются дети. А там и до ненормальной Снежаны дойдет информация.

«Какой час расплаты? Я совсем уже? – ругаю себя мысленно. – Это Власов со своей Снежаной должны расплачиваться, а не я!».

– Не все оформляют отношения, не знал о таком феномене? – как можно холоднее парирую.

Солгать про то, что я отдала колечко почистить, не вариант. Если этот гад действительно мой новый босс, тогда ему не составит труда узнать в отделе кадров мой семейный статус. И моя ложь только подстегнет его к подозрениям. Люди, которым нечего скрывать, не нервничают и не придумывают сказки.

– А где твое колечко? – прищуриваюсь, рассматривая пальцы Власова. – Ах да, дай угадаю, ты его снял, чтобы было легче кадрить цыпочек.

– Мама, а что такое кадрить? – оживает мой Тимоша, услышав незнакомое слово.

– И зачем дяде цыпы? – добавляет озадаченно моя Лена.

«Умница, Настя, совсем не следишь за своим языком, – даю себе мысленную оплеуху. – А у тебя, между прочим, дети рядом стоят!».

Внезапно я чувствую ужасную усталость. Не нужно было сегодня выходить на работу. Вселенная дала мне жирный знак, когда Машу забрали в больницу. А я же нет, упрямая, все равно отправилась сюда, побоявшись лишний раз сказаться больной. Когда у тебя маленькие дети, ты предпочитаешь тратить больничные на их лечение, а не свое.

– Покормить, чтобы они его любили.

Мой ответ полностью отображает то, чем занимается Власов. Занимался так точно. Но я уверена, что он и сейчас этим занимается.

Противно, что я одна из этих цып. Хочется неделю не выходить из душа с сильно хлорированной водой после таких самоуничижительных мыслей.

«Стоп. Ты не виновата. Ты встречалась со свободным мужчиной, ты не знала, что он занят! Любая могла попасться в его сети!» – пытаюсь вернуть себе остатки самоуважения.

– Колечком? – удивляется Леночка. – Цыпам нельзя такое есть. Они зернышки клюют.

– Клюют, это точно, – качаю головой на слова дочери и понимаю, что слишком много чести оказываю Власову. Не нужно вести себя перед ним, как кролик перед удавом. – Ладно, дорогие мои, пойдемте обратно в мамин кабинет. Дядя уже уходит. Если у него нет дел, то у мамы их полно.

Разворачиваю детей и делаю шаг к спасительной двери, но в мой локоть впивается рука Алексея.

– Мы не закончили разговор, Настя. Кто мне говорил о вежливости? И почему ты привела детей на работу?! – возмущается Власов. – Чьи они? Скажи мне!

Он с силой дергает меня на себя, от чего я едва не падаю. Чертовы каблуки, чертов Алексей.

– Отпусти меня, идиот, – рассерженно шиплю ему в лицо, – будешь виновен в травме на рабочем месте.

– Я смотрю, ты умная стала, трудовыми комиссиями меня пугаешь, – с Алексея полностью слетает маска приветливости. – А чего не говоришь, чьи дети? Ты их оставила, да? Как раз двое, я постарался, сразу видно.

– Нет, ты точно идиот. Количество детей зависит от женского организма, не от мужского. Вы отвечаете лишь за пол.

Безуспешно пытаюсь вернуть себе свой локоть, но не хочу пугать застывших в непонимании от происходящего детей, и потому приходится говорить тихо и не делать резких движений.

– Да что ты мне лекцию по биологии читаешь! Ты мне можешь сказать, от кого они?! – повышает голос Власов.

Этому гаду плевать на то, что дети все видят и слышат.

Часто моргаю, прогоняя набежавшие от злости и обиды слезы, уже собираюсь послать Алексея далеко и подальше, куда ему и дорога, но в коридоре появляется еще одно действующее лицо.

– Так, а что здесь происходит? – произносит мужчина приятным и неуловимо знакомым баритоном.

Перевожу взгляд на говорящего и не могу поверить своим глазам. К нам с Власовым подходит Сергей. Мы с ним познакомились случайно в местной булочной, и ни к чему не обязывающее регулярное приятное общение заставило мечтать меня о романтическом свидании. Впервые с момента моего переезда сюда.

«Класс. Теперь о свидании можно забыть», – посещает меня упадническая мысль, решившая добить и без того измученный недосыпом и переживаниями организм.

Сергей переводит взгляд с моего расстроенного лица на руку Власова и обратно и заговаривает раньше, чем успеваем что–то ответить мы с Алексеем.

– Алексей, почему ты держишь за руку мою женщину? – мой спаситель отталкивает от меня Власова, а меня, наоборот, притягивает к себе. – Объяснись, будь добр.

24

Широкая ладонь настолько органично ложится на мою поясницу, что создается впечатление, будто чужая мужская рука только для этого и создана. Прислушиваюсь к своим ощущениям, определенно, мне нравится, как прикосновение Сергея согревает меня не только снаружи, но и внутри.

А еще тепло мужского тела совсем близко с моим рождает в моей голове не совсем приличные фантазии. Я и до этого момента ловила себя на мысли, что была бы не прочь перевести ничего не значащее общение в булочной на нечто гораздо более личное. А тут душа ликует и тянет прижаться к Сергею еще ближе.

Неудивительно. Мой знакомый очень привлекательный мужчина. Выше меня на полголовы даже сейчас, когда я на каблуках, широкоплечий и обладающий притягательным лицом. Навскидку он ровесник Власова плюс минус несколько лет.

И наверняка у него есть спутница жизни. Такие мужчины не могут прозябать в одиночестве. Если уж Власов устроен, то Сергей и подавно.

И все мои бурные эмоции нужно гасить на корню. Человек проявил участие в моей жизни исключительно из личного душевного порыва. Никакого романтического подтекста здесь нет и не может быть.

– Мама, – тут как по команде дружно активируются мои дети и подбегают к нам с Сергеем, у которого, должна сказать, ни один мускул на лице не дрогнул при виде Тимошки с Леночкой, словно детям самое место на работе.

Зато я готова провалиться сквозь землю. Желательно, прямо сейчас. И, желательно, больше никогда не встречать в булочной Сергея.

А все мои неудобства снова из–за Власова. Будь он трижды неладен!

– Я все еще жду, Алексей, – произносит Сережа приятным баритоном.

Ох, я уже мысленно называю его Сережей! Мне нужно срочно домой, прилечь и отдохнуть.

– Эм, Сергей Викторович, – глаза Власова перебегают с меня на Сергея, на детей и обратно, – вышло недопонимание, вы не так все поняли. Я же не знал, что вы вместе. Я только сегодня приехал. Да и вы, – тут он вдруг хмурится, что–то осознавая в своей голове, и дальше его голос звучит увереннее. – Настя не знала, кто назначен ее новым начальником. Неужели не сказали своей женщине, что это вы, Сергей Викторович?

Мои щеки опаляет румянец. Так, значит, я сейчас подставилась перед новым боссом, это Сергей мой начальник, не Власов.

Второе вызывает облегчение, возможно, мне не придется спешно менять работу. А первое… Что ж, я не знаю, как относиться к первому.

Пожалуй, лучше и дальше постою молча, кажется, это у меня неплохо получается.

– Сюрприз решил сделать, – отвечает Сергей равнодушно. – А ты желаешь лишиться премии, Алексей? Приехал на неделю позже, документы не подготовил, – вкрадчивым голосом произносит Сергей Викторович, но в нем чувствуется стержень, – боюсь, с такими успехами даже Снежана не поможет.

Невольно дергаюсь при упоминании опасной жены Власова, что не остается незамеченным Сергеем. Он бросает на меня обеспокоенный взгляд, и сильнее прижимает к своему боку.

– Д–да, Сергей Викторович, я вас понял, – Алексей опускает глаза в пол, но я успеваю заметить в них гнев, – пойду займусь документами.

И он чуть ли не убегает от нас.

«Это что же получается, всесильный Власов теперь в роли мальчика на побегушках? – посещает меня веселая мысль. – А, может, это его постоянная роль? Может, он и в этом мне лгал?».

– Настенька, зайдем в твой кабинет? Дети устали стоять, да и тебе бы присесть, – меня возвращает в реальность все тот же вкрадчивый голос, который только что отчитал Алексея, правда, теперь он звучит более ласково.

Но я не обольщаюсь. Возможно, мне тоже придется убегать отсюда, как Власову, только в сторону выхода из фирмы. Не может чужой душевный порыв длиться вечно.

25

– Д–да, конечно, – произношу я и отлепляюсь от теплого мужского бока.

Сразу же становится холодно, и появляется неуемное желание вернуться обратно под крыло Сергея. Мысленно одергиваю себя, беру за руки непривычно молчаливых детей и вхожу с ними обратно в кабинет.

– Мамочка, прости, мы не хотели, – в безопасности комнаты заговаривает Тимоша, ему тут же вторит Леночка.

– Да, мама, мы не хотели.

– Тебя из–за нас ругали, да?

– Ты сказала сидеть, а мы выбежали.

– Больше не будет игрушек, да?

– Никогда–никогда? – всхлипывает Леночка.

– Тише–тише, – присаживаюсь на корточки и прижимаю к себе двойняшек, – что вы такое говорите? Мама преувеличила, вы же знаете, мама любит преувеличивать, – нервно чащу, если моя дочь начнет рыдать, ее нескоро удастся остановить. А потом еще и ее брат присоединится. Я привычная, но не Сергей. – Давайте вы посидите немного на диванчике, – мягко подталкиваю обоих вперед, – порисуете. А мама пока поговорит, ладно?

– Угу, – удрученно кивают ребята и послушно принимаются за рисование.

Все бы они делали сразу, когда их попросят, моя жизнь стала бы в разы проще.

– Эм, – выпрямляюсь и поворачиваюсь к своему невольному спасителю, – я должна сказать тебе спасибо, Сергей…Викторович, – добавляю отчество с заминкой. – То есть вам, – торопливо поправляю себя. – Вы не были обязаны, но очень выручили, правда.

Никогда не любила и не умела благодарить. Маша считает, что все дело в испорченном родителями детстве. Мол, в некоторых эмоциональных аспектах я осталась черства. Не развилась как следует я.

Я же считаю, что все дело в том, что единственный человек, кому я действительно всегда была и буду благодарна – это моя сестра. Но ее мне достаточно обнять и прошептать «спасибо». А как благодарить высокого красивого почти незнакомого мужчину я не знаю. Тут и впрямь подкачало мое развитие, навыка нет. Власова почему–то не хотелось благодарить даже когда он мне снимал квартиру. Наверное, интуитивно я чувствовала подвох.

– Какой «вы», Настя? – с улыбкой спрашивает Сергей. – Ты моя женщина, забыла? И Викторовичей не надо, всю легенду нам испортишь.

Я тоже невольно улыбаюсь, заразившись настроением Сережи. Про себя я могу его так называть, ничего страшного не произойдет. А вот вслух, наверное, никогда не решусь.

– Спасибо за легенду, только я не знаю, как быть дальше. Алексей уедет, да? А ты и впрямь наш новый начальник? Ох ты ж. На детей не смотри, я так обычно не делаю, просто в саду карантин, сестру забрали ночью в больницу, а работать только на дому я не могла. Мне сказали, что нужно обязательно явиться познакомиться с тобой, – торопливо договариваю и замолкаю в ожидании ответа.

– Ох уж эти слухи, заранее выставляют меня злым серым волком, – брови Сергея ползут наверх. – И вовсе я не давал такого приказа, это было скорее пожеланием.

– Пожелание начальства приравнивается к приказу. Тут без вариантов, – пожимаю плечами и поправляю волосы.

Сергей перехватывает мою руку и оголяет ее до локтя. С манжеты на рубашке отлетела пуговица, наверное, в момент бурного общения с Власовым.

– Он тебе больше ничего не сделал? – Сережа хмурится, осторожно проводя пальцами по следам на руке, оставшимся от хватки Алексея.

– Н–нет, – выдергиваю свою руку. Мне некомфортно предстать еще большей жертвой, я эту роль не люблю. Хотя прикосновения Сергея снова отсылают мой мозг к картинке с пометкой восемнадцать плюс, – ничего. Да и это сплошное недоразумение. Он уедет к себе, и больше мы с ним ни за что не пересечемся.

– Но он не уедет, – Сергей выгибает бровь и бросает на меня сочувствующий взгляд, – Власов является моим помощником, как бы ему это не претило. Я обещал его супруге Снежане.

И снова эта женщина, торопливо опускаю глаза, чтобы не выдать свои эмоции перед Сергеем.

– Что ж, – плотно сжимаю губы, – в таком случае нашу легенду придется раскрыть. Я не буду утомлять тебя просьбой мне подыграть.

– Вообще–то это ты мне подыгрываешь, – отвечает Сережа.

– Что? – поднимаю на него глаза, полные непонимания.

– Я сказал, что ты моя женщина, значит, легенда моя. А ты лишь любезно согласилась мне подыграть, – он смотрит на меня с легким превосходством и добавляет. – И я искренне надеюсь, что ты продолжишь мне и дальше подыгрывать, и твоим деткам не придется переживать о том, что у них больше не будет новых игрушек.

26

Флер очарования и восхищения мужским поступком Сергея сразу с меня слетает.

Действительно, с чего бы приятелю по булочной переживать за знакомую, это нелогично. Большинство предпочитают не вмешиваться в межличностные отношения чужих людей. Максимум, на который они способны, это помешать рукоприкладству. Но уж точно не поддерживать ложь долгое время.

Нет, я очень ему благодарна, он действительно не был обязан. Да и я бы не уговаривала продолжать играть моего мужчину, в конце концов, в офисе не один Алексей находится, ни к чему перед остальными подставляться. И если Сергею, наоборот, самому нужно для чего–то, чтобы я подыграла, я соглашаюсь, не задумываясь. На дворе двадцать первый век, я уже мать–одиночка с двумя детьми, о репутации можно не думать.

Но последняя фраза Сергея возвращает меня с небес на землю.

«Твоим деткам не придется переживать о том, что у них больше не будет новых игрушек».

Да он козел почище Власова.

– Конечно, Сергей, мне не трудно, – произношу, стараясь не меняться в лице. Работа мне нужна, тут права не покачаешь. Гордость и оскорбленную невинность я не могу себе позволить. – Какие–то еще пожелания будут от нового начальства?

Ох. Не сдержалась я хотя бы от такой мимолетной шпильки.

– Настенька, – произносит Сергей, проникновенно заглядывая мне в глаза, – я ведь могу так тебя называть?

«Обаятельный гад, даже слишком. Таким очароваться – раз плюнуть».

– Несомненно, Сережа, раз у нас с тобой неуставные отношения. Хорошо, мы не заграницей, а то бы нас уволили.

«Что я несу?!».

– Нет, тебя вряд ли. А вот у меня были бы проблемы. Я начальник и мужчина, значит, я тебя принуждал. Но мы отвлеклись.

– Да, отвлеклись, – мне вдруг становится весело, – но я бы посмотрела, как ты меня принуждал. С твоей внешностью скорее происходило бы наоборот.

На секунду я ощущаю себя в булочной, а не на работе. Рядом с приятным мужчиной, а не начальником. И продолжаю ляпать не то, что должен говорить специалист вроде меня.

– А пойду я, наверное? Хорошо? С детьми домой. Могу завтра прийти пораньше, или на почту скинь, пожалуйста, нашу легенду. Зачем оно тебе надо, не спрашиваю, но четкую инструкцию, как вести себя, было бы неплохо получить, – опускаю глаза и вспоминаю о более важном. – Ах да, и работа, я все задачи выполнила, ты не думай. Отчет ночью подготовлю, чтобы завтра предоставить. Только садик еще на карантине, сестра в больнице, а няню я не хочу. Лучше бы мне удаленно работать. Я могу, ты не думай. Я часто так делаю, спасибо, прошлое начальство вошло в положение, я это очень ценю. Ты, конечно, не обязан быть таким же, я просто рассказываю.

– Настя, все хорошо, – прерывает мой словесный поток Сергей, беря за руку. – Завтра и послезавтра выходной, не нужно мне отчетов ночью делать. В понедельник в течение дня сделаешь. Удаленно. А сейчас собирайся, я отвезу вас домой.

– Не надо, мы пешком дойдем. У тебя нет автокресел, – возражаю я. – Точно, выходные, и как я забыла?

– Ты обещала зоопарк, – говорит вдруг Леночка, до этого терпеливо молчавшая.

– И забыла, – вторит ей Тимофей.

– Не забыла, все будет.

– Ладно, как скажешь. Обсудим все в понедельник, а сейчас я тебя отпускаю. Доступ к твоему рабочему аккаунту у меня есть, я сам посмотрю, что там и как, – передумывает Сергей, вновь превращаясь в начальника из приятеля по кофе и булочкам.

– Я могу показать, остаться. Дети у меня дисциплинированные, подождут, – делаю шаг к рабочему столу, но руки Сергея останавливают меня.

– Не стоит, я, правда, сам.

Он смотрит на меня своим невозможным взглядом, а я пытаюсь абстрагироваться от мурашек, бегущих в разные стороны от прикосновения мужчины, который меня привлекает как женщину.

Но сам он явно подобных трудностей не испытывает. В первую очередь я его подчиненная. И что–то мне подсказывает, что в понедельник я могу стать его бывшей подчиненной. Все же он решит со мной не возиться. Передумает.

27

– Машенька, здравствуй, милая. Как ты там? Как самочувствие? Мы с детками сегодня зайдем к тебе, навестим, – преувеличенно радостно отвечаю на звонок сестры.

После вчерашнего вечера мой мозг буквально кипит, и настроение не очень. Но Маша не при чем, ни к чему ей добавлять переживаний. Да и по сути ничего не ясно. Так и быть мне в подвешенном состоянии до очередного понедельника. А там, может, и впрямь уволят. Это, конечно, плохо, но зато смогу исчезнуть с радара Власова.

– Если хотите, приходите. Только апельсинов мне не надо, Миша решил, что я ими теперь должна питаться. Витамин С, говорит, поможет ото всего, – раздраженно рассказывает Маша.

– Ой, какие вы оба милые, – умиляюсь в очередной раз, – я так рада, что вы есть друг у друга. Вот что значит, оба с мозгами и правильно подошли к созданию пары.

– Что–то случилось? – тут же настораживается сестра. – Ты так говоришь, только когда Власова вспоминаешь. Но с чего бы вдруг сейчас?

– Да нет! Все нормально! Ты придираешься, – тут же возражаю. – Ладно, до встречи.

Быстро отключаюсь и качаю головой. Как только на горизонте появляется Алексей, я становлюсь идиоткой. Нужно брать себя в руки. Или хотя бы перестать себя накручивать. Никто не знает, что будет завтра, не только я. Так какого ж лешего я переживаю о том, что, возможно, никогда не случится? Власову нет резона признавать детей, значит, он и не будет интересоваться, откуда они взялись. А я напридумывала.

– Давайте собираться, котики, – выдыхаю и поворачиваюсь лицом к двойняшкам. – Забежим к тете Маше, а потом общаться с животными!

Мне удается расслабиться и почувствовать выходной. О том, что я, возможно, без пяти минут безработная, я больше не думаю. Это обстоятельство так же относится к тому, которое еще не наступило, да и сделать я ничего не могу.

– Хм, как будто у тебя и впрямь все нормально, – тянет Маша, разглядывая меня с минуту, – наверное, мне показалось по телефону.

– Конечно, показалось! Сентиментальная я стала из–за твоего попадания в больницу, только и всего! – быстро соглашаюсь с сестрой.

– Нет, этого не надо! Хватит с меня наседки Миши, – притворно пугается Маша. – Он с утра уже десять раз звонил, переживал, что рабочая смена, и не сможет приехать навестить.

– Это любовь, Машунь, – ласково улыбаюсь сестре, – любовь и нормальный мужчина. Ладно, пойдем мы, а то звери ждут, да и с тебя сентиментальщины хватит.

– Идите, – целует меня Маша в щеку, – отдохните и за меня.

– Пока, – дружно прощаются Лена с Тимофеем, – не болей.

– Не буду, сладкие, – кивает моя сестра, и мы с детьми выходим из палаты.

Зоопарк недалеко от больницы, да и мы привычные к пешим прогулкам в отсутствии личного транспорта. И уже вскоре мы втроем любуемся на диких зверей в не совсем естественных условиях их жизни.

Детям надо по десять раз ходить от одного вольера к другому, и уже через час я сдаюсь.

– Давайте я куплю мороженое, и мы посидим, пожалуйста, – молю двойняшек.

– Шоколадное?

– А мне апельсиновое! – капризно восклицает Лена.

– Да где я его тебе возьму?

– Хочу! – топает ножкой дочь.

– Ох, – закатываю в раздражении глаза и подвожу их к ларьку с мороженым, – как трудно. Вот, смотри! Где ты тут видишь апельсиновое?

– Она имеет ввиду эскимо в оранжевой заливке. Я такое тоже люблю, – сбоку к нам подходит…

– Власов? – чуть не стону в голос. – А ты что здесь забыл?!

– Гуляю, зоопарк входит в список достопримечательностей вашего захолустного городишка, выбора особо у меня нет, – отвечает Алексей, смиряя меня презрительным взглядом. – А вот то, что твоя дочь любит то же, что и я, наводит на определенные подозрения. Я тут вспомнил, ты мне слала фотографию узи с восторженной подписью, что детей сразу двое. И сейчас ты стоишь передо мной явно не с погодками, а с одногодками. Как часто могут получаться сразу два ребенка у одной женщины? Мне кажется, таких совпадений почти не бывает. Ничего не хочешь мне рассказать, Настя?

28

– Ммм, дай–ка подумать, – сосредотачиваюсь на витрине с мороженым. – Дайте, пожалуйста, это странное оранжевое эскимо и два шоколадных стаканчика, – обращаюсь к продавцу, игнорируя назойливый взгляд Власова. – Леночка, когда тебе не понравится твое мороженое, мы с Тимошей свое тебе не отдадим, имей ввиду, – говорю дочери, раздавая детям угощение, и лишь после этого поворачиваюсь к Власову. – У тебя большая фантазия, Алексей. Почитай курс биологии и начни смотреть детские каналы. Там это якобы апельсиновое мороженое рекламируют после каждого мультфильма. Его любому падкому на маркетинг захочется попробовать. До встречи в понедельник, – учтиво киваю и веду детей в сторону от ларька.

Сердце стучит, как ненормальное, я хорошо справилась, даже идеально, можно сказать. Для девушки, которая любит по тысячу раз перемалывать любую ерунду в своей голове, я удивительно хладнокровна на публике. Вот только ночь, боюсь, будет у меня бессонной. Уже сейчас лезут в голову варианты дальнейших столкновений с Власовым.

– А где же Сергей? – доносится нам с детьми в спину, а вскоре и сам обладатель голоса подстраивается к нашему шагу.

Досадливо морщусь про себя. Нужно было сунуть мороженое в сумку, схватить детей и торопливо скрыться. Ларек стоит как раз на развилке, у меня был шанс выбрать наименее просматриваемый поворот зоопарка.

– Мы должны быть неразлучниками? – выгибаю бровь, не скрывая своего раздражения. Страх быть раскрытой отступает. – Что–то я не вижу рядом с тобой Снежаны? Или она третьего ждет? Нельзя ездить на дальние расстояния?

– Нет, не ждет, – недовольно бурчит Алексей. – У нас с ней давно нет близости, живем, как соседи.

– Избавь меня от подробностей! – повышаю голос. – У меня выходной! Я хочу провести его со своей семьей! Имей совесть, Власов.

– А ты изменилась, – обиженно говорит он, – но все равно странно, что ты одна. Видимо, вы не так близки с Сергеем. Решила замутить с будущим боссом, да? Очень предусмотрительно.

– Мужчина! Простите! – кричу, завидев охранника. – Детки, за мной, – хватаю малышню и подбегаю к мужчине. – Этот молодой человек нас с детьми преследует. Пожалуйста, помогите!

– Что?! Настя! Нет! Я ее не преследую, я ее знаю! – громко возмущается Власов.

– Я вас впервые вижу! – парирую и, пока охранник придерживает Алексея за локоть и задает ему наводящие вопросы, я быстро увожу двойняшек.

– Мама, почему ты обманула?

– Ты же Настя! – говорят мои дети, пока я занята лишь тем, чтобы быстрее выйти за пределы зоопарка.

– Котики, – тяжело вздыхаю, останавливаюсь и сажусь на корточки, чтобы поговорить с двойняшками. Вот только что им сказать? Мы их учим не обманывать, а сами подаем дурной пример, – конечно, вы правы. Мама поступила нехорошо, но этот дядя не совсем нормальный, ему нужна помощь!

– Он больной, да?

– У него голова сильно болит?

Как–то раз мы с двойняшками столкнулись на улице с настоящим сумасшедшим. Он шел по улице и размахивал руками, разговаривая сам с собой. Мне тогда пришлось объяснять, что бывают нездоровые на голову люди. И что от них нужно убегать.

– Да, – с облегчением соглашаюсь, – правда, этот дядя не настолько болен, как предыдущий. Но лучше и от него уйти. Мы сейчас покинем зоопарк, хорошо? В другой раз еще погуляем здесь, ладно?

– Настя, и вы с детьми тут? – раздается голос над нами. – Приятный сюрприз. Рад, что ты вняла моему совету и не занимаешься отчетом в выходной день. Плохо только, что за кофе и булочками ты сегодня не пришла. Мое вчерашнее появление в твоем офисе нарушило нашу добрую традицию.

Поднимаюсь на ноги и смотрю на Сергея. Наш город действительно такой маленький, что даже взрослые ходят гулять в зоопарк на выходных? Или это я виновата, своим непрекращающимся со вчерашнего вечера мыслительным потоком вызвала сразу обоих?

29

– Здравствуй, Сергей, – на второго моего самообладания почти не хватает. – Ты преувеличиваешь. Извини, было приятно встретиться, но мы с Леной и Тимофеем уже уходим. Приятной тебе прогулки, – киваю и уже готовлюсь сделать шаг в сторону, как сзади раздается крик Власова.

– А ну стой! Объясняй, что я не маньяк!

Охранник так и держит Власова за руку, и они вдвоем направляются в нашу сторону. При этом взгляд у охранника подозрительный.

– Алексей? Он с тобой? – удивленно восклицает Сергей.

– Конечно! Ты совсем, что ли? – не сдерживаюсь. – Ох, извините, Сергей Викторович. Давайте в понедельник поговорим. Кажется, вы сами это предлагали. Если так интересно, что произошло, можете спросить у своего помощника.

Подхватываю детей подмышки и быстрым шагом ретируюсь с зоопарка.

– Мама, а мы домой?

Из оцепенения меня вырывает вопрос Леночки.

– Не знаю. Вы как хотите?

Мысль запереться в квартире, чтобы лишний раз не встречаться сразу с двумя нежелательными мужчинами, звучит привлекательно в моей голове. Но едва ли она осуществима.

– Мы проехали остановку, – говорит Тимоша.

Удивленно всматриваюсь в окно. И впрямь проехали. Я быстро заскочила в автобус с детьми и перестала следить за происходящим, радуясь, что и Алексей, и Сергей остались позади.

– Тогда давайте выйдем на следующей и прогуляемся до соседнего двора с новой детской площадкой, устроит? – предлагаю наименьшее зло.

Двойняшки будут удовлетворены тем, что мы не дома, ну, а для меня соседний двор все равно что квартира. Жилые дворы точно не входят в список достопримечательностей города, Власову в них делать нечего.

Сижу на лавочке и наблюдаю за детьми. После побега я чувствую себя выжатой, как лимон. Прямо как мороженое, до которого мы добрались лишь дойдя сюда. Все три штуки холодного лакомства были изрядно уставшими. Пришлось потратить половину упаковки влажных салфеток, приводя детей в порядок после поедания подтаявшего мороженого. И ненастоящий апельсин Леночке, ожидаемо, не понравился.

Пристрастия Власова моим детям не передались! Главное, это воспитание!

Это глупо, но меня задело замечание Алексея о том, что Лене нравится такое же мороженое, как и ему. Я не хочу, чтобы двойняшки были хоть чем–то похожи на этого морального урода! Они только мои! И ничьи больше! Женщины, воспользовавшиеся банком спермы, не задаются вопросом, откуда у их детей та или иная привычка, и я раньше не задавалась. Но Власов одним своим присутствием ворошит осиный улей.

Что я сделала не так? Почти пять лет спокойной жизни, а теперь что?

– Рад, что вам нравится площадка в нашем дворе, – рядом со мной на лавочку опускается Сергей, не Алексей.

– Я почти не удивлена, что снова встретила тебя, – отвечаю, не сводя взгляда с детей. – Кажется, я вчера выиграла в лотерею попадания в курьезные ситуации.

– Я принес кофе и булки, – Сергей слегка трясет пакетом в воздухе, заставляя меня повернуться к нему, – будешь? Как знал, что понадобится двойная порция. Предчувствовал. А, может, надеялся.

– Спасибо, – принимаю картонный стакан, не реагируя на намеки. – Давай, задавай вопросы, не стесняйся. Только скажи, я уволена?

– Что? С чего мне тебя увольнять? – хмурится Сергей.

– Ты прогнал меня в пятницу, сказал изучишь мою работу самостоятельно.

– Никто тебя не прогонял, – качает головой Сергей Викторович. – И меня более чем удовлетворило то, что я изучил. Нет, ты не уволена. Если, конечно, не передумала мне подыгрывать.

– Как великодушно, – кривлюсь, – и напоминает угрозу.

– Мне незачем тебе угрожать, ты мне нравишься. Но у вас с моим помощником, кажется, все сложнее, чем выглядит. Он отец твоих детей, да?

30

С губ уже почти срывается «да», но в последний момент я себя останавливаю. С чего бы мне вдруг довериться этому Сергею? Я не думаю, что вокруг меня заговор с целью забрать детей, но все же ему ничего не стоит рассказать своей «подруге» Снежане обо мне и детях. Да он уже может много чего ей сказать, но предположение – не равно факт.

– А тебе и впрямь понадобилась я в качестве подставной девушки? Или просто сорвалось с языка в моменте, а потом не смог этого признать? – отвечаю вопросом на вопрос.

Вежливость сейчас меня волнует меньше всего. Мне бы понять, что происходит. Узнать мотивы и цели хотя бы одного мужчины.

– Сорвалось в моменте, это правда, но мне действительно нужна подставная девушка, как ты выразилась. Должно быть, я выгляжу смешно в твоих глазах, все же я старше твоего друга Алексея, но как есть, – говорит Сергей, задумчиво глядя вдаль.

– Он мне не друг. И он не отец, – произношу почти правду, имея ввиду, под званием «отца» того мужчину, кто участвует в жизни ребенка, а не того, кто дал семя. – Если я могу помочь, я готова. Но я подозреваю, что Лена и Тимошка не впишутся в твою легенду, да? На роль подставной девушки обычно выбирают молодую, красивую и свободную. А не дамочку с прицепом, еще и двойным.

– Не называй детей прицепом, – морщится Сергей, – дети – это чудо. И не всем дано его получить в этой жизни.

– Я всего лишь грубо описываю реалии, – пытаюсь оправдаться, а потом думаю, какого. Я ничего ему не сделала и ничего дурного не имела ввиду. – Может, мы поговорим откровенно? – всем корпусом разворачиваюсь к Сереже. – А то уже до скрытых оскорблений дошли.

– Я не оскорблял! – Сергей изумленно приподнимает брови. – Я выразил свою мысль!

– Хорошо, – киваю, – извини. Мне бывает трудно общаться с людьми, если это не по работе. Так что, ты расскажешь, что от меня требуется? Больше всего на свете я бы хотела не видеть Власова, но не могу уволиться. Помощь тебе обещает сделать наши с ним встречи приемлемыми.

– Ты сегодня прекрасно справилась без меня, – внезапно улыбается Сережа. – Я долго смеялся, когда разобрался в произошедшем. Жаль, пришлось его спасти от излишне ретивого охранника, он мне нужен в понедельник. Да и я обещал его супруге, но я уже говорил.

– Сама от себя не ожидала, – немного расслабляюсь, – и даже горжусь. Видимо, я все–таки выросла с нашей с ним последней встречи.

– Которая была? – осторожно спрашивает Сергей.

– Около пяти лет назад, – и снова лучше сказать правду, чтобы вызывать меньше подозрений. Информацию о прошлом Сергею Викторовичу сможет рассказать и Власов, и Снежана. – Было удивительно узнать, что он твой помощник, я сначала решила, что он наш новый начальник. Когда мы с ним раньше общались, он как будто занимал более высокую должность.

– Как будто? – Сергей насмешливо выгибает бровь. – То есть наверняка ты не знала, да?

– Я с ним не работала, если ты об этом. Я и про тебя не знала. Впрочем, как и ты про мое место работы, – справедливо замечаю.

– Да, так уж вышло, что наши приятные разговоры обо всем не хотелось разбавлять рутиной. Про Власова не буду тебе рассказывать подробности, я не сплетник. Могу лишь сказать, что у него случились некие неприятности, но супруга его вытащила и перепоручила мне. Мы с ней знакомы давно, и я ей в некотором роде задолжал. Вот и пришлось согласиться.

– А ты супруге кем приходишься или приходился? – спрашиваю, затаив дыхание и не сводя глаз с Сергея Викторовича, подозревая самое плохое.

31

– Всего лишь ее братом по отцу. Не то, что ты подумала, – снисходительно отвечает Сережа.

– Откуда тебе знать, что я подумала, – пристыженно вспыхиваю и отвожу глаза.

– Настя, нам надо больше доверять друг другу, – тяжело вздыхает Сергей, – в конце концов, нас с тобой точно небеса столкнули вместе. Одно совпадение за другим.

– Ты первый мужчина на моей памяти, который верит в знаки, – качаю головой. – Я в них тоже верю, я даже лелеяла надежду на настоящие отношения между нами, раз за разом встречая тебя в булочной. Но теперь все. Флер очарования спал, момент упущен. Так для кого спектакль, для бывшей жены?

– Да, все банально, для нее. Я не собирался искать себе подставную подружку на работе, но твой Власов подтолкнул, – При слове «твой» я недовольно хмурюсь. – А почему флер очарования пропал? Чем я тебя успел разочаровать?

– Не ты, я, – чувствую себя странно, откровенничая, – это ведь очевидно. Проблемные девушки никому не нужны.

– Мама, мы устали! – кричат вдруг двойняшки и подбегают к нам с Сережей.

– И есть хотим.

– А сколько времени? – бросаю взгляд на смартфон. – Ох, неудивительно. Почти растаявшее мороженое нормальной едой трудно назвать. Да и гуляем мы с вами непривычно долго сегодня. Хорошо, погода теплая.

– Нам понравилось.

– Завтра пойдем?

– Посмотрим, зайки, – поднимаюсь со скамейки. – Завтра маме нужно убирать и готовить. Скажите «до свидания» дяде, и пойдемте.

– Этот нормальный? – спрашивает Лена, с любопытством рассматривая Сергея.

– Этот нормальный, – соглашаюсь под непонимающим взглядом начальника, – но подходить к нему одним и заговаривать нельзя.

– Конечно, мама, – хором отвечают двойняшки.

– Ничего личного, вопрос безопасности, не хочу, чтобы они доверяли опасным незнакомцам, – извиняющимся тоном объясняю Сергею Викторовичу. – И мы пойдем, хорошо? Спасибо за угощение. Я думаю, я справлюсь со своей ролью. На работе не принято нежничать, отчитываться перед Власовым мы не обязаны, а благодаря нашему раннему знакомству я смогу поддержать разговор о тебе, если понадобится. Слухи в отделе меня не волнуют, я мало контактирую с остальными коллегами.

– Ладно, спасибо, – Сергей награждает меня нечитаемым взглядом. – Ты все правильно расписала.

– До свидания, – хором произносят двойняшки, и мы наконец–то уходим из чужого двора.

К счастью, в воскресенье я ни Власова, ни Сергея, не встречаю. Правда, мы с детьми отлучались лишь в больницу к Маше, а на обратном пути остались играть в своем дворе. Но с моей вчерашней везучестью я бы ничему не удивилась.

Более того, понедельник и вторник тоже проходят в спокойном ключе по схожему режиму с той лишь разницей, что вместо домашних дел я занята работой. А вот в среду приходится идти на работу лично.

– Давай возвращайся уже в офис. Я отлично себя чувствую, но мне скучно сидеть одной. Хоть с детьми пообщаюсь, – уверила меня Маша во вторник вечером, когда мы вместе с Мишей ее забрали из больницы.

– И я завтра выходной, прослежу за ней и за двойняшками. Пользуйся случаем, Настя, ни к чему лишний раз нервировать начальство, которое к тому же у вас поменялось, – сказал Соколовский.

– Кстати, ты так и не рассказала, как тебе новый босс? – тут же оживилась Маша. – Молод, хорош собой, женат?

– Не сказать, чтобы очень молод, да и внешность обычная, – протянула я, покривив душой, – но не женат точно. В разводе. Ладно, мы с детьми пойдем, еще с утра к вам возвращаться.

Дальше я буквально сбежала из квартиры гостеприимных Соколовских, не желая откровенно лгать дорогим людям. А утром шла на работу, как на каторгу. И это я еще даже не предполагала, что меня там ждет.

32

– Доброе утро, – на автомате здороваюсь с коллегами, – прическу изменили? Вам идет. Здравствуйте. Нет, сегодня я в офисе и без детей, сестру выписали, да, спасибо.

Дохожу до собственного кабинета и с наслаждением запираюсь внутри. Какое облегчение, что мне уже не надо сидеть со всеми. В свете последних событий я на каждый вопрос о детях реагирую учащенным сердцебиением. Так и до нервного тика недалеко.

Подумать только, встретить Алексея в зоопарке! Если бы знала его чуть меньше, решила бы, что он за мной следит. Но Власов слишком эгоцентричен, чтобы пойти на такое.

Зато с памятью у него все хорошо. Вспомнил–таки, что я слала фотографию узи с двумя эмбрионами. Я уже почти забыла об этом, а он, смотри, вспомнил! Сама себя подставила, дурочка. И до этого было понятно, что нам с ним не по пути, но я все на что–то надеялась, видимо.

Включаю компьютер и пытаюсь переключиться на работу. Почему–то дома это было легче сделать, там я не ожидала, что в мой кабинет в любой момент может заскочить Алексей или Сергей.

Ах, Сергей…

Еще одна темная лошадка. Но пока что он мне помогает. Или я ему. Да и как работник начальника я его тоже устраиваю. По крайней мере, никаких нареканий я от него не слышала. Но все это так зыбко, так ненадежно. Он ведь умный мужчина, легко догадается, если уже не догадался, что, вернее, кто меня связывает с Власовым.

А еще он брат Снежаны. И не важно, какие чувства они друг к другу испытывают. Если Сергей выполняет просьбу сестры, значит, контакт у них довольно прочный.

И среди всего этого я…

Почему я не могла, как Маша, выбрать правильного партнера?

– Анастасия, – в мой кабинет без стука врывается Алексей, – что это было в субботу? Что за цирк ты устроила? – он подлетает к моему столу и недовольно сверлит меня взглядом. – И тебя Сергей Викторович вызывает. Почему он меня за тобой отправляет? Он не может тебе по мобильному позвонить? Рабочий у тебя отключен!

– Стационарный телефон не работает. Заявка висит уже две недели, но как видишь, – произношу, глубоко дыша. – А тебя отправил – ты ведь его помощник, нет? – встаю из–за стола и выпрямляюсь. – Еще будешь приставать по поводу детей, и не такое учудить смогу. Они не твои, расслабься. Ты не один способен быстро найти второй фронт, – договариваю я, уже подходя к двери, но открыть ее мне не дает рука Власова, перекрывающая путь.

– Сдается мне, ты лжешь, – говорит он, понизив голос. – Не знаю, зачем ты это сделала, я ведь несколько раз давал деньги. Решила оставить инвестицию на будущее? Так у меня нечего брать, я сильно проштрафился некоторое время назад, вложил целое состояние в один проект, а он не выгорел.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – перевожу взгляд на Алексея. На удивление, он сейчас разговаривает почти по–человечески. – Мне неинтересно, как ты стал помощником. Я к тебе в любовницы не подбиваюсь. У меня есть мужчина, ты забыл?

– Да, заметил. Зря ты брата Снежаны окрутила, они ведь одного поля ягоды, съедят и косточкой не подавятся, – продолжает Власов в своем псевдо доброжелательном тоне. – Поверь, я знаю, о чем говорю.

– Зато я не знаю, о чем ты, – скрещиваю руки на груди. – Либо выражайся яснее, потому что я не понимаю, к чему ты клонишь, либо открывай дверь. Меня начальник ждет.

– Начальник? – Алексей нахально выгибает бровь. – То есть вы тут устроили спектакль для меня, ясно, – он широко улыбается, – я так и знал. Ладно, иди уже к начальнику.

– Некоторые люди на работе предпочитают сохранять субординацию, чтобы ты знал, – бросаю на него снисходительный взгляд. – Я не собираюсь кричать на каждом углу о своей личной жизни.

Наконец–то дергаю на себя дверную ручку, чтобы выйти наружу, но замираю с поднятой ногой от следующей фразы Власова.

– Я сделал тест ДНК, заплатил за срочность. У девочки на куртке был волос, ты была занята спором со мной про мороженое и закатыванием глаз, и я его взял. Даже в вашем захолустье в субботу открыты лаборатории, а за деньги они умеют работать быстро. Всего лишь организуют отправку образцов туда, где умеют делать анализы оперативно, но не суть. Главное, сегодня с утра я узнал, что у меня есть еще одна дочь и, получается, и второй сын. Что теперь ты мне скажешь, Настя? Что делать будем?