Двуликие: Miraculous Goth-Au

Пролог

Из личного дневника Маринетт Дюпен-Чен

Если вы читаете это, значит, возможно, он уже мёртв.

Или, что более страшно, я. Или мы оба. Сложно сказать, чья судьба пугает меня больше. Эта тетрадь — последнее пристанище правды, которую я больше не могу хранить в одиночку. Правды о нас, об Адриане, и о том, что скрывается за изящным фасадом нашего мира.

И я не знаю, что страшнее: мысль о его гибели или знание, что его смерть будет от рук его же рода. Клан Рене. Они не видят в нём наследника. Они видят грешника, чьё прошлое — кровавое пятно на безупречной хронике их династии. И за каждый его проступок, за каждую каплю, пролитую года назад, они требуют расплаты.

Адриан... он не тот монстр, каким его рисуют в их хрониках. Да, он вампир. Да, его прошлое тёмное и тяжёлое, и от него пахнет сигаретами и кровью. Но когда он смотрит на меня, я не вижу в его глазах того древнего убийцу. Я вижу тревогу. Я вижу столетие раскаяния и ту единственную искру человечности, которую клан стремится уничтожить, как позорное пятно. Он сражается с самим собой каждый день, и эта война истощает его куда сильнее, чем любая охота.

Мы прячемся. Живём в страхе, что каждый рассвет может стать для него последним. Я вижу боль в его глазах, тяжесть прожитых лет и сожаление, которое пожирает его изнутри. Я люблю его, того, кем он стал со мной — ранимым, сломленным, жаждущим прощения. Но клан Рене видит лишь того монстра, кем он был когда-то.

Я пишу это, чтобы предупредить вас. Или, может, чтобы оправдаться. Или просто чтобы оставить след, маленькую метку, что мы были здесь, мы любили, мы боролись. Наша история — это не сказка. Это предупреждение.

Говорят, счастье — это простота и покой. Для кого-то — это утро, наполненное солнечным светом. Для меня же счастье — это шепот в полной темноте, прикосновение ледяных пальцев к моей ладони и тихий смех, который мы делим, прячась ото всех. Мое счастье не вписано ни в один свод правил, оно не для чужих глаз и не для одобрения. Оно родилось из риска, из доверия к тому, кого все боятся, и из выбора, который я сделала, глядя в его глаза.

И я не знаю, что счастье для вас, но моё началось в марте 2014 года.

Сумерки Парижа

В тускло освещенном заброшенном складе в центре Парижа печально известный злодей Злолюстратор наконец-то преуспел в похищении девушки Маринетт. Она оказалась в ловушке внутри большой стеклянной коробки, прозрачные стены и потолок которой открывали удручающий вид на безлюдные окрестности.

Насмешливый смех Злолюстратора эхом разнесся по окраине, от этого звука у девушки по спине пробежали мурашки.

— Кот Нуар и Скарлет, неужели вы действительно не хотите помочь бедняжке? — ухмыльнулся он. — Придите, спасите ее, и, может быть, только может быть, я позволю вам дожить до следующего дня.

Скарлет и Кот Нуар сидели на крыше, пристально глядя на заброшенный склад внизу. Ветер развевал их волосы, но их внимание оставалось непоколебимым. Это было не первое их родео с Злолюстратором — только в этом месяце злодей организовал несколько похищений.

Скарлет, нахмурившись от раздражения, сжала ладонь.

— Опять он? Пятый раз за месяц. Как ему ещё не надоело? — прорычала она, с отвращением переводя взгляд.

Кот Нуар сочувственно кивнул, рассеянно поглаживая рукой в ​​перчатке край маски.

— Да... Надеюсь, она хотя бы симпатичная, — сказал он с кривой усмешкой, в его тоне слышался оттенок черного юмора.

Оба героя знали, что одержимость Злолюстратора запечатлеть девушек-готок была связана не столько с их внешностью, сколько с извращенным искусством, которое он планировал создать, используя их в качестве моделей.

Глаза Маринетт метались по закрытой стеклянной коробке, ее сердце колотилось в груди, когда она пыталась оценить свое ужасное положение.

Полированная поверхность стен коробки отражала ее встревоженные черты обратно на нее, заставляя ее кожу покалывать от беспокойства. Ее дыхание стало коротким, поверхностным, когда она осознала серьезность своего затруднительного положения.

«Кошмар, Маринетт, куда ты попала?» — подумала она про себя, ее разум лихорадочно перебирал наихудшие сценарии. Тусклый, холодный свет склада просачивался сквозь прозрачные стены, отбрасывая жуткие тени, которые, казалось, двигались сами по себе.

Пальцы Маринетт сжались в кулаки по бокам, ее ногти впились в ладони, пока она пыталась успокоить свои беспорядочные мысли. Ей нужно было сосредоточиться и ясно мыслить, если она собиралась найти выход из этого кошмара.

— Ладно, Маринетт, успокойся, — пробормотала она себе под нос, ее голос был едва слышен из-за колотящегося сердца. — соберись, ты справишься.

Скарлет устремила взгляд на Кота Нуара, когда она коротко кивнула.

— Нуар, я — на нем, ты — на девчонке, понял? — её голос был тихим и ровным, не выдавая ни намека на напряжение, нарастающее внутри нее. Ответом Кота Нуара был простой, торжественный кивок головы. С общим пониманием, два героя ринулись в бой, синхронно спрыгнув с крыши.

Йо-йо Скарлет качнулось в бой, его струны запели, когда оно потянул ее вниз, направляя ее падение с точностью. Она приземлилась с мягким стуком возле стеклянного ящика, ее ботинки царапнули по бетонному полу. Нуар, тем временем, активировал свой посох. Спустившись, он тоже приземлился рядом с коробкой, его тело согнулось, чтобы поглотить удар.

Дуэт обменялись быстрыми, напряженными взглядами — сигнал был дан, и они были готовы броситься в бой против злодея.

Прежде чем Маринетт успела что-либо предпринять, Кот Нуар бросился к ней, его посох ярко светился в его руке. Быстрым движением он активировал катаклизм, разбив стеклянные стены ее заточения в ослепительном зрелище искр и света.

Когда осколки стекла посыпались вокруг нее, Маринетт в замешательстве моргнула, ее широко раскрытые глаза встретились со взглядом Кота сквозь затянувшуюся дымку сверкающих обломков.

— Посмотри на меня, все в порядке... — успокаивающе сказал Кот Нуар, очаровательная улыбка играла на его губах, когда он протянул ей руку.

Маринетт на мгновение заколебалась. Но теплое, успокаивающее присутствие Кота и добрые слова медленно развеяли ее страх, заменив его искрой осторожного доверия. Когда она взяла его протянутую руку, разум героя метался со смесью облегчения и отвлечения. Он не мог оторвать взгляд от поразительных черт Маринетт — ярко-голубых глаз, бледной кожи и темно-синих волос, которые были собраны в хвост.

«Чёрт, да она красавица, да еще и готка. Это мой счастливый день. — мысли Кота Нуара были прерваны внезапным осознанием — у него была девушка. Кагами, милая и жизнерадостная, которая пленила его сердце. Но в этот момент, столкнувшись с загадочным очарованием Маринетт, Кот Нуар не мог отрицать трепет влечения, которое он чувствовал. — Чёрт, о чём я думаю? У меня есть девушка... — он мысленно отчитал себя, чувствуя укол вины за то, что даже допускал эту идею.»

Тем временем собственные мысли Маринетт закружились в водовороте эмоций. Страх, смятение и благодарность боролись за доминирование внутри неё, когда она смотрела на Кота Нуара, его красивые черты лица освещались мягким сиянием его посоха.

Когда она стояла перед ним, девушка обнаружила, что не может найти слов. Слова героя, призванные успокоить ее, казалось, отошли на второй план, пока она пыталась осмыслить вихрь событий, которые привели ее к этому моменту.

В тишине, наступившей между ними, слова Кота Нуара тихо разнеслись эхом:

— Все хорошо...

Маринетт медленно кивнула, ее в глаза не отрывались от его глаз, пока она цеплялась за его успокаивающее присутствие, ее сердце все еще колотилось.

Слова Кота Нуара прорвали затянувшееся напряжение, когда он подхватил Маринетт на руки, прижимая ее к груди, словно она была драгоценным сокровищем.

— Ладно, мисс гот, пора тебе домой, подальше от твоего настойчивого поклонника, — сказал он, подмигнув, его тон был легким и дразнящим, несмотря на серьезность ситуации.

Аудитория №7

Взгляд Адриана оставался прикованным к девушке, его разум все еще кружился от неожиданной встречи.

— Маринетт, если у тебя есть вопросы, спроси нашего старосту Адриана. Верно, Адриан?

Он не слышал голоса мадам Лавье, зовущего его, пока не наступил второй раз.

— Адриан!

Громкий голос женщины вырвал Адриана из его мыслей, и он повернулся к ней лицом, одарив рассеянной улыбкой.

— Да-да, верно.. — ответил он немного отсутствующим тоном, пытаясь снова сосредоточиться на настоящем моменте.

Тем временем разум Маринетт лихорадочно работал, пытаясь обработать все, что только что сказала ей руководитель, и в то же время пытаясь выглядеть хладнокровной перед одногруппниками.

Когда девушка шла по классу, осматривая ряд парт в поисках свободного места, ее взгляд упал на пустое место рядом с Адрианом. Не раздумывая, она направилась к нему. Он сидит в самом конце аудитории в тени, и пока она шла, чуть не споткнулась о чью-то сумку. Она скользнула на стул, который немного скрипнул.

Адриан почувствовал себя нервно, его тело напряглось так, будто у них сейчас экзамен. Он взглянул в сторону, его взгляд задержался на профиле Маринетт, когда она устроилась на своем месте.

В этот момент разум парня метался от вопросов и сомнений. Что ему сказать, чтобы привлечь ее внимание, не вызывая подозрений у других студентов? Стоит ли ему попытаться?

Прежде чем он успел остановиться на сложностях, голос учителя прорезал болтовню, привлекая внимание к уроку дня. Адриан глубоко вздохнул, мысленно готовясь провести остаток урока с Маринетт, сидящей так близко, и ее присутствие было постоянным напоминанием о их встрече.

Губы Адриана изогнулись в озорной улыбке, когда он откинулся на спинку стула, не отрывая взгляда от новой соседки. Обычный шум болтовни и шелеста бумаг в аудитории отошел на второй план, когда он задал, казалось бы, безобидный вопрос.

— Эй, Мар, назови три песни. — сказал он, его тон был смесью вызова и нежного подталкивания. — Сможешь?

Взгляд Маринетт метнулся к парню, ее брови нахмурились от удивления. Она не ожидала такого внезапного поворота, и нехарактерная для него беззаботность в его поведении только усилила ее замешательство.

На мгновение она просто уставилась на Адриана, ее разум лихорадочно пытался понять контекст его просьбы. Это был какой-то тест? Способ оценить ее реакцию, ее мысли? Неуверенность закружилась в ее груди, буря эмоций, которую она не могла полностью укротить.

У Маринетт голова шла кругом, пока она пыталась вспомнить три песни на месте. Она остановилась на своих любимых:

— Как ожидаемо, — недовольно выдыхает тихо Маринетт, а после продолжила: — "The Killing Moon" — Echo & The Bunnymen, "Bela Lugosi's Dead" — Bauhaus, "The Passion of Lovers" — Fields of the Nephilim. Самому-то слабо?

Как только она закончила называть свои варианты, лицо Адриана расплылось в улыбке.

— Bauhaus — это классика, Маринетт, — сказал он, его голос был полон искренней признательности. Девушка почувствовала волнение от подтверждения того, что он тоже знал и любил культовое готическое звучание группы. Но затем тон Адриана стал игривым. — хотя тебя можно обвинить в позерстве. Что касается меня, то меня можно было назвать фальшивым готом, если бы я притворялся тем, кем не являюсь. Смекаешь? — поддразнил он, озорно сверкнув глазами. — Но давай просто оставим это между нами, ладно? Мы не хотим запятнать твою репутацию, будучи раскрытым, как скрытый фальшивый гот, а?

Дух соперничества Маринетт вспыхнул от этого вызова. Она наклонилась вперед, ее голос приобрел вызывающую остроту.

— По осторожнее с выражениями, малыш-вампир. Во-первых, мне плевать на твоё мнение, а во-вторых...— выпалила она в ответ, ее пальцы нетерпеливо барабанили по столу. — Ты сам-то кто такой? Главный привратник готической тусовки? Выдаёшь пропуска на посещение концертов The Sisters of Mercy?

Адриан усмехнулся, явно наслаждаясь дружеской перепалкой.

— Вот как? Ну, я здесь немного дольше тебя, Маринетт. Я видел эволюцию готики с самых первых дней до ее нынешнего возрождения. — возразил он, его глаза сверкали от удовольствия. — Знаешь, я раньше пробирался в подпольные готические клубы, когда был моложе. — сказал Адриан, понизив голос до шепота.

Девушка усмехнулась, подумав, что у него проблемы с головой, она театрально закатила глаза.

— Знаешь, в чём проблема таких, как ты? Хотите доказать, кто "более гот", забывая, что субкультура — это о самовыражении без идиотских правил. — закончила Маринетт, откинувшись на спинку стула.

Выражение лица Адриана стало притворно оскорбленным.

— Да ладно тебе, Мар, не кипишуй. Ты вот читала «Дракулу» Брэма Стокера в оригинале? — мягко и с улыбкой спросил он, хотя его голос сочился притворным негодованием.

Их одногруппники смотрели на них, некоторые из них были удивлены оживленным обменом мнениями, другие — сбиты с толку внезапным изменением настроения. Но Маринетт и Адриан были слишком поглощены своим игривым спором, чтобы заметить что-либо еще.

Глаза девушки сузились, в их глубине мелькнул победный блеск, когда она нанесла свой последний залп.

— В оригинале на английском? Нет, у меня нет столько времени, только на французском. Но я читала "Франкенштейна" Мэри Шелли и могу часами рассуждать о влиянии романтизма на готический хоррор. А ты чем можешь похвастаться? — насмешливо произнесла она, ее голос сочился удовлетворением.

Глаза Адриана расширились в притворном ужасе, его рука взлетела вверх, чтобы схватиться за голову, словно от боли.

— Ничем, ладно, я сдаюсь, ты выиграла. — уступил он, наклонившись над столом, чтобы подчеркнуть свое поражение.

«Держался до последнего, ну конечно.» — пронеслось в мыслях Маринетт, после чего она усмехнулась.