Эдервильские легенды

Зачарованный край

В давние времена людям этот край был недоступен. В лесах жили феи и тролли, в воде — речные девы, говорящие рыбины и тритоны. Над цветами и травами порхали крошечные эльфы с прозрачными крылышками. А кто обитал на Изумрудном холме и под ним — простым смертным лучше даже не знать. Но однажды из леса на берег полноводной реки вышел усталый путник, прилег на мягкую траву. Он был молод и силен, однако тяжелая дорога и горе его совсем измучили. Бывает, что силы внезапно заканчиваются, когда все испытания уже позади. В родных краях его несправедливо обвинили в убийстве и приговорили к смерти. Ему удалось сбежать накануне казни. По ночам он пробирался наугад, лишь бы уйти как можно дальше и не привлечь ничье внимание. Шел, скрываясь от людей, каждое мгновение опасаясь, что его настигнет погоня. Потом, когда оказался достаточно далеко от родных краев, пришлось перетерпеть еще много лишений. И нигде не было приюта.

В последнее время люди и их жилища на пути совсем не попадались. Зато природа вокруг заметно изменилась. Ночи стали теплее, Этан (так звали странника) уже не мерз, завернувшись в свой изношенный плащ, и не просыпался от холода по ночам. Даже редкие дожди были теплыми. Солнце светило, не ослепляя, мягко пригревало, заливало ласковыми лучами пышную зелень долин, деревья с густыми кронами, роскошные цветы, которые росли только здесь. Однако Этан почти не смотрел по сторонам. Бесцельно брел, опустив голову, сам не зная куда и зачем движется.

Теперь он лежал на берегу и думал о том, как хорошо было бы умереть прямо сейчас. Речные волны катились плавно и величаво, солнечные блики отражались от воды, в лесу щебетали птицы. Здесь было так чудесно и спокойно... На пересохших губах Этана появилась улыбка. Впервые после того, как он покинул дом.

Ветки деревьев раздвинулись, и на открытом пространстве появилась девушка в струящихся зеленых одеждах. Опустилась на траву рядом с Этаном, взяла его руку в свои руки. Ее запястья оплетали гибкие стебли плюща с мелкими листьями. В длинных каштановых волосах переливались цветные искорки. Незнакомец с первого взгляда полюбился лесной фее. Она не призналась ему в этом, ведь фея не знала его языка. К тому же, она и сама была молчалива, лишь глаза будто говорили за нее.

С тех пор для Этана началась новая жизнь в зачарованном краю, куда прежде не ступала нога человека. Лесная фея стала его женой. У них родились дети — двое сыновей и две дочери. Жизнь текла легко и мирно, без забот. Здесь даже зимой не случалось морозов, просто становилось прохладней. Вокруг было в избытке плодов и ягод, рыбы и лесной дичи.

Проходили годы, полные счастья и любви, Этан стал взрослым мужчиной, крепким и широкоплечим, дети подрастали. А лесная фея оставалась такой же юной, какой была в первую встречу со своим возлюбленным. И живые браслеты на ее запястьях не увядали. Жаль, что Этану судьба не подарила долгой жизни. В одно утро он проснулся в жару и бреду, проболел два дня, а на третий умер на руках жены и детей. Его похоронили на берегу реки, на том самом месте, где он когда-то увидел лесную фею. С тех пор она отдалилась от семьи, часто уходила в лес, а возвращаясь, почти все время проводила у могилы. Дети больше не услышали от нее ни слова.

Между тем дети сами уже стали взрослыми и тоже устроили свою судьбу. У всех она сложилась по-разному, хотя по-прежнему они жили дружно. Старший из сыновей женился на речной деве. Их отпрыски обожали плавать и нырять в кристально-прозрачной воде, но постоянно жить предпочли на земле, вместе с остальной семьей. Спутница второго сына, кроткая нежная красавица, на закате солнца превращалась в хищную черную птицу и улетала, чтобы возвратиться на рассвете. Никто не знал, что она творила по ночам. Муж и дети привыкли к этому ее свойству и воспринимали его как должное.

Старшей дочери Этана нравилось бродить по лесу, разговаривать с его обитателями и собирать волшебные травы. В одну из таких прогулок она увидела, как огромный вепрь напал на молодого мужчину. Этот человек так же, как и Этан случайно оказался в безлюдном краю, пересек невидимую границу. Он был охотником и радовался своей удаче. Повезло пробраться туда, где на каждом шагу — непуганая дичь… Вот только в схватке с вепрем охотнику точно не поздоровилось бы. Даже не совсем понятно, то ли охотник первый решил расправиться с вепрем, то ли наоборот. Не спастись бы ему от мощных клыков, если бы не дочь Этана. Она зачаровала разъяренного зверя, и тот позволил ей увести охотника. Так в семье появился еще один мужчина.

Только младшая из дочерей Этана долго оставалась одна. И вот однажды, когда она сидела на берегу, волны вынесли на песок, прямо к ее ногам большую лодку без руля и весел. На дне лодки лежал золотоволосый юноша. Неизвестно сколько времени река скрывала своего пленника, освободила, лишь когда он надолго потерял сознание. Когда очнулся среди незнакомых ему людей, то ничего не помнил, даже собственного имени. Не мог объяснить, откуда он родом и как оказался в лодке. Зато всей душой привязался к своей спасительнице и остался жить в одной из хижин, построенных на берегу.

А лесную фею уже давно не волновали радости и заботы детей. Она в последний раз пришла на могилу мужа. Обняла светло-серый камень, который установили там сыновья, прижалась к нему щекой. Плеть плюща соскользнула с ее левой руки, оплела нагретый летним солнцем камень. Фея поднялась и удалилась в лес, на этот раз уже навсегда.

Через несколько лет после ее исчезновения на берегу реки появились новые люди. Их было совсем немного, приходили они семьями или по одиночке. Какими-то неведомыми путями узнавали, что в этом благодатном краю можно существовать без горя, войн и бед. Постепенно приживались, строили хижины, рожали детей. Некоторые породнились с потомками Этана. Никто не задумывался о том, какое будущее ждет этот край, и какие истории еще произойдут здесь. Просто жили, стараясь приспособиться к чудесам и не ссориться с таинственными созданиями, обитавшими поблизости.

Золотые огоньки

Селение на правом берегу реки постепенно разрасталось. Однако людей в зачарованном краю было еще мало. Поэтому исчезновение каждого становилось заметным и важным событием. А люди исчезали… Началось это ранней весной и продолжалось несколько месяцев. Мужчины и женщины, молодые и пожилые... Дети тоже бесследно пропадали один за другим. Сперва жители селения думали, что пропавшие утонули в реке, однако тела не всплывали. Потом решили, что виноваты хищные лесные звери. Таинственных и порой опасных существ вокруг тоже водилось множество. Опасность оставалась невидимой, необъяснимой и от этого пугала еще больше. Как ни старайся все время быть настороже и держаться поблизости от соседей, это мало помогало. В сердцах людей поселился страх, который отравлял все радости пребывания в этом мирном краю с мягким климатом.

Среди прочих исчезла рыжеволосая Тейла, одна из самых красивых девушек селения. Она была невестой охотника Даймонда. Тот давно уже опасался, что и с ней что-нибудь случится, поэтому старался не оставлять невесту без присмотра. Но не мог же он целые дни напролет просиживать возле дома. А брать с собой Тейлу в глухой лес, где хватает опасностей, Даймонду тоже не хотелось. Так и не уберег невесту. Однажды она вместе с подругами собирала ягоды на опушке леса, совсем близко от селения. Подруги даже не заметили, когда Тейла исчезла. Только что была здесь — и вот уже только косынка валяется на траве и стоит возле тропы наполовину полная корзинка.

Долго искали Тейлу, но не нашли, как и остальных пропавших. С тех пор Даймонд задумал во что бы то ни стало раскрыть тайну ее исчезновения. У него еще все-таки теплилась надежда, что Тейла жива. Люди по большей части пропадали  из самого селения или недалеко от него. Поэтому, когда была возможность, Даймонд теперь проводил как можно больше времени дома, прислушивался и приглядывался ко всему, что происходит у соседей. Правда, совершенно бесполезно. Пока надеялся, что станет свидетелем очередного похищения, выследит похитителей и раскроет тайну, в другой части селения пропало еще два человека.

Даймонд уже почти отчаялся, когда во время охоты вдруг заметил среди травы яркие золотые огоньки. Они казались теплыми и живыми, были похожи на крошечных солнечных зайчиков. Огоньки весело мелькали под ногами. Даймонд попробовал коснуться их, но они отскочили и начали удаляться. Он двинулся вдогонку. Довольно долго пробирался по лесу, в конечном итоге забрел в глухую чащобу. Даймонд не боялся заплутать, он не зря гордился тем, что из любой чащобы умел находить выход и легко запоминал звериные тропы. Наконец деревья расступились, огоньки вывели Даймонда на обширную поляну и спрятались за росший посредине огромный дуб. Под дубом, прислонившись спиной к покрытому трещинами стволу, сидел незнакомец. Лицо у него было вроде бы человеческим, только кожа темная, почти оливкового цвета, густые брови напоминали седой мох. Одежду заменял балахон из бурой коры и листьев. Незнакомец перевел взгляд на Даймонда и произнес глухим низким голосом:

— А, еще один явился. Сколько вас уже тут собралось…

Он махнул рукой, указывая в сторону. Но Даймонд и сам уже заметил, что по краям поляны лежат скелеты. А справа от дуба высилась целая горка из останков. До чего же много их было…

— Это ты всех убил?! — воскликнул Даймонд.

Вместо ответа незнакомец захохотал.

Даймонд выхватил острый охотничий нож, метнул в незнакомца. Да только нож не достиг цели, хоть и пущен был твердой и сильной рукой. Не долетев до груди убийцы, завис в воздухе на пару мгновений и рассыпался, превратился в пыль.

— Кто ты такой? — прошептал Даймонд.

— Неужели не догадался? Я хозяин этого леса, у которого нет границ. Слишком долго терпел я ваше присутствие. Позволил поселиться в моих владениях в память о потомках лесной феи. Не дал чудовищам из огненной чащобы растерзать вас. А вы вырубили деревья на берегу, чтобы построить свои жалкие хижины. Полощете свои тряпки в кристальной воде, ловите рыбу, убиваете зверей. Хватит! Настал и ваш черед. Все отправитесь на корм моим подданным, лесным муравьям. Я мог бы уничтожить вас всех в один день, но мне было приятней растянуть удовольствие. Ведь вы бесконечно глупы. Будто сороки, кидаетесь на все блестящее, и взрослые, и дети. Но даже сороки не настолько бестолковы, чуют опасность. А вы сами бежите за своей смертью. Туда вам и дорога.

Даймонд понял, что вот-вот придет и его очередь. Он пока не знал, как именно хозяин леса его уничтожит, однако легко было догадаться, что скоро невезучий охотник превратится в один из лежащих на земле скелетов. Только так вновь встретится со своей пропавшей невестой…

— Подожди! — воскликнул Даймонд. — Не слишком много мы вреда принесли. За что-то ведь лесная фея полюбила человека, а он был таким же, как остальные. Его потомки будут чтить тебя, будут жить в мире с лесными обитателями. Только пощади наше селение! Не настолько мы плохи, как тебе кажется. Среди нас найдется много людей с добрым сердцем…

Хозяин леса усмехнулся.

— Сладкие речи, да правды в них нет. Все вы думаете лишь о себе. Сейчас ты говоришь о своих ближних, а сам дрожишь за собственную жизнь. Тебе все равно, что будет с остальными, лишь бы самому уцелеть. Что, разве не так? Достаточно я насмотрелся на вас, ничтожные создания. От последней букашки в лесу больше пользы и меньше вреда.

Охотник прикусил язык. Стоит ли уточнять, что хозяин леса не ошибался? Вернее, ошибался не совсем. Даймонд был отважным человеком, однако в минуту опасности своя рубашка действительно ближе к телу. Он вспыхнул от досады, что  его мысли так легко раскусить. Нападение — лучшая защита, по крайней мере, до сих пор в схватках с хищниками такой прием Даймонду помогал. Он гордо вскинул голову и сказал:

— Не сравнивай нас с букашками, еще пожалеешь об этом. Мы всегда готовы постоять друг за друга. Нет такой жертвы, какую настоящий человек не способен принести ради своих ближних.

На левом берегу

Люди как поселились на правом берегу широкой реки, так и оставались там долгое время. Хотя поговаривали, что на другом берегу земля плодородней, ягоды слаще, а в ручьях течет целебная вода. Недоступное всегда кажется лучше. Вот только те, кто переплывали реку и пытались освоиться на новом месте, быстро возвращались. Ведь едва они ступали на левый берег, как откуда-то из-под земли раздавались пронзительные крики, деревья у воды скрипели и раскачивались, а ноги будто сами несли людей обратно к лодкам. Поэтому уже не находилось храбрецов попытать счастья на том берегу.  И все-таки как-то раз парень по имени Уолтон и по прозвищу Счастливчик решился отправиться туда. Он без приключений пересек на лодке реку и ступил на берег. К его удивлению, никаких пугающих завываний и прочих неприятностей не было. Уолтон пожал плечами, привязал лодку и зашагал по покрытому мягкой травой берегу туда, где виднелась роща из деревьев со светлыми кронами. Деревья стояли смирно и даже не собирались шевелиться и скрипеть.

«Видать, тем, кто плел небылицы про другой берег, все это померещилось, — подумал Уолтон. — А может, мне просто везет. Не зря же меня называют Счастливчиком».  

Нужно сказать, что Уолтону очень нравилось прозвище, которое дали ему еще в детстве. Он спокойно миновал рощу и вышел на открытое пространство. Сперва ему показалось, что здесь тоже нет ни одной живой души. Однако он ошибся. Вскоре заметил худенькую девочку лет десяти, сидевшую прямо на земле возле покосившегося шалаша.

— Что ты тут делаешь, кроха?  — спросил Уолтон. — Где твои родители?

Девочка подняла на него большие голубые глаза и ответила:

— Их уже нет, я осталась совсем одна…

— Вот как. Что же с ними случилось?

— Мы пришли сюда издалека. В нашей деревне было плохо и голодно, отец решил искать новое место. Сначала мы ехали на телеге, потом лошадь пала. Пришлось долго-долго идти пешком. Вещи мы почти все оставили в телеге, взяли только самое нужное. Матушка вздыхала и шептала, что напрасно мы отправились в путь. Но после стало теплей, повсюду попадались вкусные плоды на деревьях. Когда добрались до реки, отец сказал, что мы поселимся тут. Он сделал шалаш, а скоро обещал построить настоящий дом.  — девочка рассказывала о том, что происходило с ней и родителями, тихим ровным голосом, только иногда прерывалась и ненадолго замолкала. — Мне тут очень нравилось… Но однажды отец случайно поранил руку, когда рубил дерево. Рана не заживала, рука болела, потом все плечо опухло и покраснело. Сам отец уже не вставал, только лежал. Матушка еще раньше видела на болоте, чуть подальше отсюда целебные травы. Она пошла туда одна, мне велела оставаться с отцом… Я осталась, а потом услышала крик с болота. Подбежала и увидела, что матушку засосало в жидкую грязь. Я пробовала вытащить, но я… не смогла, — они всхлипнула. — Я же еще не выросла… Матушка утонула. Когда я вернулась, отец выбрался из шалаша и лежал на земле, тут, рядом. Я сказала, что матушки больше нет, но он не слышал меня и не понимал. И он тоже… умер, на следующий день…

— Вот бедолага, — пробормотал Уолтон, — А где же?..

— Он тут, — прошептала девочка. — Мне было страшно сидеть с ним рядом, он будто смотрел на меня. Тогда я нашла острый камень на берегу и вырыла рядом с отцом яму. Очень долго рыла, чтобы он поместился. Потом засыпала сверху землей. Я знаю, так делали у нас в деревне, когда кто-то умирал.

По другую сторону от шалаша и правда земля казалась более рыхлой, будто ее недавно потревожили. Уолтон, душа у которого была добрая, перехватило дыхание от жалости.

— Ну и досталось же тебе! И давно это было?

Она, видимо не умела считать, протянула ему раскрытые ладошки. На одной руке было вытянуто три пальца, на другой все пять. Потом девочка опустила руки и уткнулась лицом в колени, прикрытые изношенной темной юбкой. Уолтон сказал:

— Не оставлять же тебя тут! Вот что я подумал… Хочешь поселиться у моей тетки Мерит? Она уже почти пятнадцать лет замужем за кузнецом Фергисом, но у них до сих пор нет детей. А они очень хотели бы стать родителями. Точно не откажутся приютить тебя.

— Правда?..

— Конечно! Вставай, надо будет переправиться на тот берег. Если хочешь взять какие-то вещи из шалаша, их тоже можно будет перевезти.

— У нас почти ничего и не осталось… Только меня забери, пожалуйста! Я больше не могу тут одна…

*****

Уолтон оказался прав, тетка и ее муж приняли сироту с распростертыми объятьями. Они давно мечтали взять приемыша. Но если в селении и оставался без родителей какой-нибудь ребенок, его тут же забирали близкие родичи.

— Раз уж судьба не дала собственного дитя, так подарила названную дочку нам на старости лет, — радовалась Мерит. — В добрый час ты переправился на другой берег, Уолтон.

— Да какая там старость, тетушка? Вам до старости жить да жить!

Уолтон и сам был доволен — несчастной сироте помог и родную тетку осчастливил. А Мерит с мужем и правда еще далеко до старости, были они в самом расцвете, дом полная чаша, вот только детей не хватало.

— Как же тебя зовут, детка? — спохватилась Мерит.

Девочка, которая тихонько сидела на лавке, ответила:

— Я не помню. Когда мама утонула в болоте, я многое забыла почему-то… Называйте меня, как захотите.

— Бедняжка, сколько же тебе довелось пережить, — растроганная Мерит обняла девочку и прижала к груди. — Тогда я буду звать тебя Анной. Всю жизнь мечтала назвать так дочку. А если родится мальчик — то Ральф.

И она принялась накрывать на стол, чтобы поскорей накормить проголодавшуюся девочку. За день Мерит успела вымыть ее в большой лохани, перешить ей платье из своего. Нарядила Анну в обновку, тщательно расчесала ее пышные пепельные волосы, и девочка стала настоящей красавицей.

Все в доме кузнеца словно оживилось, вот только ненадолго. Когда Уолтон дней через десять снова наведался в гости, то заметил, что обычно румяные щеки Мерит побледнели, темные глаза словно поблекли. А хозяин дома едва ноги волочил, хотя  раньше всегда был бодрым и крепким.

Напрасное предупреждение

Через несколько лет после смерти Ирит на левый берег высадилось полтора десятка парней во главе с Ральфом. Приехали на лодках рано, когда солнце еще только вставало над рекой. Им предстоял тяжелый день, за который должно было решиться многое. К обитателям того берега у Ральфа имелся свой счет. Ведь именно оттуда пришла напасть, погубившая его отца и чуть не отправившая в могилу мать.

Когда парни оказались на твердой почве, то почти сразу заметили покосившийся шалаш. Он все еще стоял на прежнем месте. Только теперь стало понятно, что вместо веток и тонких стволов деревьев шалаш построен из длинных темных костей какого-то невиданного животного. Впрочем, это было уже не важно. Ральф запустил руку в полотняную суму, висевшую на его плече, и швырнул на крышу шалаша горсть заговоренного речного песка. Кости вспыхнули, запылали ярким пламенем и сгорели без следа, даже пепла не осталось. Ободренные успехом, парни кинулись к болоту. Швыряли горстями песок в жидкую грязь и ярко-зеленую травку, прикрывавшую черную трясину. Заговоренный песок, который Ральф насыпал в суму каждому, все не заканчивался. То тут, то там загорался огонь, раздавались отчаянные крики и стоны из трясины. А парни продолжали двигаться дальше, в глубь болота. Там, где огонь уже погас, оставалась твердая земля, на которую можно было ступать, не рискуя провалиться.

До самого заката гости с правого берега уничтожали нечисть, затаившуюся в трясине. Они успели обогнуть все болото до того, как скрылось солнце. Под конец уже не шли, а бежали, стараясь нигде лишний раз не задерживаться. Все-таки удалось справиться. Повезло, что болото оказалось не настолько обширным, как чудилось на первый взгляд. Рощице со светлыми деревьями, которые очень не вовремя вздумали скрипеть и угрожающе размахивать ветками, тоже досталось. Лишившись листвы и молодых веток, деревья застыли неподвижно, с почерневшими обугленными стволами. С чувством выполненного долга непрошенные гости рухнули на берегу и уснули. Даже Ральф, который сначала собирался на всякий случай поставить часового, мгновенно уснул.

Он проснулся неожиданно, то ли от яркого света луны, то ли от плеска воды в реке. Заметил, что совсем близко к берегу подплыла крупная рыбина. По перламутровому блеску чешуи и мощным челюстям легко было признать: это не обычная рыбина, а говорящая. Люди старались держаться от таких подальше. Если уж говорящая рыбина случайно попадалась в сети, ее сразу отпускали обратно в воду. Для этого имелось две веские причины. Во-первых, если рыба успеет заметить человека и заговорить, то обязательно напророчит ему какие-нибудь неприятности, в том числе самые ужасные. А такие пророчества имели свойства непременно сбываться. Во-вторых, мясо говорящих рыбин было ядовитым. В этом люди убедились много лет назад, и уже никому не приходило в голову перепроверять истину на собственном примере. Только недавно одно пришлое семейство, которое позабыли предупредить об опасности, насмерть отравилось. Рыбак из того семейства поймал рыбину, тут же оглушил ее веслом, поэтому та не успела заговорить. А потом сразу отправилась в жаровню.

Сам Ральф ни разу не видел говорящих рыбин вблизи и не слышал их голосов. Эта заговорила с ним довольно низким, сиплым голосом, вроде бы мужским. Хотя и странно звучащим, однако слова произносились отчетливо.

— Напрасно ты все это затеял, Ральф. С болотными созданиями не так легко справиться, как тебе кажется.

— Я делаю это в память об отце, — отозвался Ральф. — Ведь из-за них он скончался раньше срока.

— А кто просил Счастливчика соваться на тот берег? Разве вам мало правого берега? Скажите спасибо, что вас там терпят. Кстати, как дела у Счастливчика? Что-то давно его не видать.

— Он женился еще давно, наплодил целый выводок детишек. А сейчас очень занят — ищет клад в Серебряной роще, всерьез рассчитывает что-то найти.

— Ох, не там он ищет. Впрочем, пусть попробует.

— Погоди-ка, — с удивлением заметил Ральф. — Разве вам интересны дела людей?

— Мы наблюдаем за вами. Вы довольно забавные. А к тебе особое отношение, ведь ты один из прямых потомков Этана. Да еще и ученик старой Ирит. Я тебя предупреждаю, твое дело прислушаться или пропустить мимо ушей. Если не желаешь понимать полезные советы — твое дело. Пеняй сам на себя.

С этими словами рыбина махнула хвостом и скрылась под водой.

Кто-то из товарищей Этана, спавший тут же на берегу, повернулся на другой бок, недовольно спросил:

— Что надо было этой рыбине? Неужели днем не наговорилась?

— Нас предупреждают, чтобы мы не совались на левый берег, — ответил Ральф. — Но я считаю: уже поздно отступать.

— Вот именно. Покажем болотным тварям, кто здесь хозяева.

Это было слишком самонадеянное высказывание, однако Ральф с ним согласился. Действительно, отступать не хотелось. Они уже перешли границу, и теперь предстояло довести начатое до конца любой ценой. Иначе его слава искусного колдуна могла бы сильно пострадать.

Наутро компания принялась крушить каменные залежи на дальнем окраине болота. С каждой горстью заговоренного песка, с каждым заклинанием, которые выкрикивал Ральф, раздавались вопли еще остававшихся в живых болотных существ. Из-под земли с шипением вырывался пар, на камнях проступала копоть. Тому парню, что так охотно поддержал ночью Ральфа, не повезло. На него набросилась призрачная змея, обвилась вокруг шеи кольцом, задушила и растворилась в воздухе. Несчастный не сумел издать ни звука, и его товарищи не успели помочь, подбежали, когда уже ничего было не исправить. Однако остальные выжили, как ни удивительно. Еще девять дней продолжалась борьба с болотными обитателями. В конечном итоге гости решили, что сделали все возможное, и теперь находиться на левом берегу можно, не особо опасаясь за собственную жизнь.

Получившие весточку жители деревни начали осваиваться на новом месте. Переправлялись через реку на лодках сначала маленькими группами, на разведку. Потом все больше людей пробовали поселиться на просторе. Сперва жили в шалашах, постепенно перевозили имущество, строили хижины, распахивали землю. На месте бывшего болота земля и впрямь оказалась очень плодородной. Правда, время от времени внезапно появлялись ямы, в которые можно было запросто угодить. Порой из-под плуга с визгом и верещанием выскакивали разноцветные крылатые жабы. Однако люди и не к такому приспосабливаются. Привыкли и к тому, что на левом берегу случается еще больше неожиданностей, чем на правом.

Большие перемены

Незаметно проходили целые столетия...Жизнь в селении, которое теперь раскинулось на обоих берегах реки, текла довольно мирно и относительно спокойно, если не считать отдельных случаев. Однако к встречам с таинственными лесными и речными созданиями люди давно привыкли. А в глухую чащобу, на Изумрудный холм и на некоторые озера просто не совались, это было чревато совсем уж непредсказуемыми последствиями. Но спокойную жизнь обитателей селения нарушили события во внешнем мире. Там разгорелась кровопролитная война, и ее отголоски порой долетали до безмятежных долин зачарованного края. Ведь в последнее время этот край стал не таким уж чужедальним и недоступным для внешнего мира, каким был прежде.

Сквозь невидимую границу довольно часто приникали новые поселенцы. Наведывались и торговцы, прослышавшие, что здесь можно выгодно сбыть товар или закупить что-то из изделий местных мастеров. Безымянное селение уже славилось творениями кузнецов и шелковистыми тканями, в которые добавляли волокно из местных растений. А еще торговцы в селении охотно закупали копченую рыбу (конечно, речь не шла о ядовитых говорящих рыбинах) и сушеные плоды. Эти товары можно было с выгодой перепродать. Непреодолимой границы между зачарованным краем и остальным миром уже, собственно говоря, не было. От наплыва чужаков в этот теплый благодатный край защищали только его обособленность и слухи о возможности нарваться на серьезные неприятности. Например, повстречаться с хищным троллем или оказаться в объятиях коварной ночной девы. Да мало ли еще опасностей здесь таилось...

И все же наступил момент, когда угрозы внешнего мира нахлынули и сюда. Слишком уж соблазнительным был богатый добычей безмятежный край, чтобы вечно оставаться в стороне, когда вокруг бушуют темные страсти, и рекой льется кровь. Так получилось, что селение оказалось меж двух армий словно меж двух огней. Решительных вылазок предполагаемые захватчики пока не предпринимали, но стало ясно что какие-то действия с их сторон вот-вот начнутся. Потусторонние силы, властвующие в зачарованном краю, легко могли бы вмешаться и обратить обе армии в бегство. Увы, как раз тогда между ними и обитателями селения сложились наихудшие отношения, и некому было эти отношения наладить. Ральфа давным-давно не было в живых, а последний из череды его преемников, как назло, что-то не поделил с одним из лесных духов. В результате тоже отправился на тот свет. Сговариваться с таинственными существами, обитавшими поблизости, обычные люди не решались. Обратиться к тем, с кем отношения не успели испортиться, было еще рискованней. В селении хватало сильных мужчин, готовых встать на защиту родных очагов. Были среди них и храбрые охотники, побеждавшие в схватке опасных зверей. Но все же по сравнению с войсками, которые приближались, защитников набиралось недостаточно.

В это смутное время и появился некий Норвэлл со своим войском. Не настолько большим, как два противоборствовавших, но все же значительным. Он предложил жителям селения свою защиту. Взамен просил разрешить поселиться на правом берегу вместе со своими приближенными. Старейшины подумали-подумали, всласть поспорили друг с другом и согласились.

Все сложилось как нельзя лучше, угроза отступила. А Норвэлл довольно скоро начал возводить себе достойное жилище, целый замок. Такие строения в здешних краях были еще невиданными. Однако желающих поучаствовать в строительстве даже за хорошую плату не нашлось. Жители селения предпочитали со стороны глазеть, как идет подготовка к строительству замка. Норвэллу пришлось нанимать работников издалека. Камни для фундамента и стен добывали на подступах к Изумрудному холму, на безопасном от него расстоянии. А потом на телегах отводили груз до места. И вот однажды работники выбрали новый путь вдоль берега реки. Совсем недалеко от воды им попался на глаза светло-серый камень.

— Прихватим его с собой, точно пригодится, — решили они.

Никто из чужаков не знал, что это был камень на могиле Этана. За долгие годы края могилы осели, поэтому с первого взгляда трудно было догадаться. Работники подняли камень на телегу и вместе с остальным грузом отвезли туда, где кипело строительство.

Потерю обнаружили только через несколько дней, тогда же всплыла вся история. На место будущего замка явилась толпа разъяренных жителей селения. Они были настроены решительно, и несдобровать бы Норвэллу вместе со своими воинами и работниками. Однако сладкоречивый Норвэлл сумел извернуться. Долго уговаривал старейшин, убеждал их, что все произошло без злого умысла. Умысла-то действительно не было. Конечно, памятный камень разыскивали, но словно нарочно, в предыдущие дни работа ускорилась, мощный фундамент был уже полностью готов. На том камне не было ни надписей, ни знаков, а все серые камни, намертво скрепленные раствором, похожи друг на друга. Как отличить один-единственных? Поиски оказались бесполезны и завершились ничем.

Уже потом, когда страсти слегка улеглись, Норвэлл высказал смутную надежду, что случившееся — знак свыше, и сам Этан будет теперь покровительствовать замку. Кто-то поверил, кто-то напротив предположил, что оскорбление памяти Этана, пусть и невольное, владельцу замка не пройдет даром. Тем не менее, здание достроили, причем исключительно быстро. В эту же зиму, впервые на людской памяти, пошел снег, и заметно похолодало. С тех пор климат в зачарованном краю хоть и оставался гораздо более мягким по сравнению с окружающими землями, но уже был не тем, что прежде. Разумеется, это сочли ужасным предзнаменованием и приготовились к следующим бедствиям. С другой стороны, весной откуда-то из-под фундамента вытянулись гибкие плети плюща и принялись расти не по дням, а по часам. Вскоре оплели всю стену замка. Раньше именно в этом месте плющ не рос. Жители тут же вспомнили о том, что запястья лесной феи тоже обвивал плющ. Может, фея и Этан теперь снова были вместе?.. Поэтому многие посчитали новый знак счастливым. А само поселение как раз тогда получило имя. Не могло же оно столько времени оставаться безымянным. Отныне все называли его — Эдервиль*.

Арлетта

Праправнуку Норвэлла король пожаловал титул графа, закрепив его власть над здешними краями. Конечно, новоявленному графу приходилось учитывать особенности Эдервиля — не ссориться с его жителями и местными духами. Долгое время это успешно удавалось, и он жил припеваючи. Но однажды нарвался на крупные неприятности, причем не по собственной воле.

Арлетта, дочь шорника, считалась самой хорошенькой девушкой на правом берегу. На левом, пожалуй, тоже. Она и впрямь была на редкость хороша — волнистые золотисто-рыжие волосы, синие глаза, нежная белая кожа. Голос ее звенел как колокольчик, стройные ножки легко, будто танцуя, ступали по земле. Трудно было не влюбиться с первого взгляда. Вот и рыцарь Гортан не избежал этой участи.

Гортан был правой рукой графа Норвэлла, управлял большим хозяйством замка. Граф ему доверял, почти как самому себе. Однако для избалованной всеобщим вниманием юной девушки эти преимущества никакой ценности не представляли. Сам Гортан был уже не первой молодости, красотой и любезностью не блистал, характер у него был угрюмым и нелюдимым. Ничем он привлечь ее к себе не мог, Арлетте были противны его блеклое лицо, ранняя плешь да сутулая фигура, как он ни старался заслужить расположение девушки. Гораздо больше ей нравились сильные и статные парни, которые еще и за словом в карман не лезли. Поскольку Гортан был скрытен от природы, то никогда не заговаривал с Арлеттой на людях. Никто даже не подозревал о бушевавшей в его обычно холодном сердце страсти. Он норовил встретиться с Арлеттой будто невзначай, на дороге или на лесной опушке, где девушка любила иногда сидеть в одиночестве на резной деревянной скамейке и любоваться чудесными цветами. Скамейку когда-то смастерил ее отец. В детстве Арлетта играла на опушке с крошечными цветочными эльфами, и ей до сих пор было дорого это милое местечко.

Поначалу Арлетта не хотела напрасно обижать столь важного господина и просто отмалчивалась, когда тот заводил речь о любви. Не виноват же он, что уродился таким нескладным. Через некоторое время рыцарь уже был готов не ограничиться интрижкой, а жениться на дочери шорника. В самых напыщенных выражениях предложил стать его женой. Рыцарь был уверен, что возносит таким образом эту простушку на невиданную высоту. Однако Арлетта, которой уже надоел навязчивый поклонник, такой чести не оценила. К тому же, ее задел надменный тон рыцаря.

— Не нужно делать мне одолжений! — воскликнула она. — Нет так уж много чести стать твоей женой, как ты считаешь.

Рыцарь не имел опыта ведения любовных дел. Поэтому не догадался подольститься к девушке и наговорить ей кучу любезностей. Арлетта ему все равно отказала бы, однако вряд ли возненавидела бы. А тут получилось совсем неловко.

— Опомнись, несчастная! — отозвался Гортан. — Ты разговариваешь с благородным рыцарем. Я готов бросить свое имя к ногам простой крестьянки. А ты…

— А я видеть тебя больше не желаю! — вспыхнула девушка. — Если еще раз ко мне подойдешь, пожалуюсь отцу и старшему брату, что ты меня преследуешь. Уж они найдут на тебя управу, благородный господин!

С этими словами она вскочила со скамьи и побежала по тропинке к селению. Рыцарь остался стоять на месте. Ни дать ни взять — обугленный ствол дерева, у которого отпали ветки и осыпалась листва. С того дня в его мыслях поселилось стойкое желание отомстить Арлетте. Но Гортан был достаточно сообразителен и хитер, поэтому отложил месть на потом. Только спустя полгода, когда Арлетта уже думать о нем забыла и не ожидала подвоха, Гортан выследил ее. Снова оказался на лесной опушке, только теперь подкрался незаметно, под прикрытием высоких зарослей. Уже наступил теплый летний вечер. Арлетта сидела на скамейке и задумчиво смотрела на звездное небо. Она была прелестна в белом платье с алым кожаным поясом. Локоны рассыпались по плечам, глаза блестели. Кто знает, о чем она мечтала? Может, думала о ком-то из своих многочисленных поклонников?

Затаив дыхание, Гортан осторожно высунулся из-за прикрытия и ударил свою несостоявшуюся невесту камнем, завернутым в тряпку. Удар по затылку был точным, девушка даже не вскрикнула, без сознания упала на руки Гортана. А тот поспешно завернул ее в плащ, засунул на всякий случай ей в рот кляп и на руках унес в лес.

Обходной путь был давно намечен и множество раз пройден, ведь рыцарь тщательно готовился к задуманному похищению. Арлетта была тоненькой и невысокой, так что он легко и без приключений донес ее до замка. Незаметно проник в замок через черный ход. Никто не попался навстречу. Обитатели замка с обеда праздновали какую-то славную памятную дату и не вставали из-за стола в пиршественном зале. Даже если бы кто и заприметил Гортана вместе с его странной ношей, то вряд ли сообразил бы: что-то здесь не так. Слишком уж крепким было графское вино. Сам Гортан ухитрился только делать вид, что пьет наравне с остальными и вовремя убрался из-за стола.

Он принес Арлетту в маленькую комнату под самой крышей. Верхний этаж был до сих пор не полностью отделан, никто там не жил. В некоторых помещениях валялся всякий хлам, везде пыль и паутина. Лишь в одной комнате была когда-то установлена прочная дверь с замком. Это как раз было на руку похитителю. Между тем Арлетта начала приходить в себя. Гортан не стал медлить. Швырнул ее на набитый соломой тощий тюфяк, валявшийся у стены, зажал несчастной девушке рот и набросился на нее, как дикий зверь. Напрасно она рыдала и пыталась защититься. Мужчина всегда сильнее, даже такой нескладный и мешковатый, каким был Гортан. Получив то, о чем так долго мечтал, он поднялся с матраса и молча удалился, не забыв закрыть дверь на ключ. Потом он присоединился к пиршеству на первом этаже. Любой из собутыльников мог бы на следующий день поклясться, что Гортан весь вечер и всю ночь провел на общем празднике. А несчастная девушка свернулась клубочком на матрасе и постепенно уснула. После удара мысли у нее в голове еще путались. Ей грезилось, что наутро все произошедшее окажется всего лишь кошмаром.

Полезные советы

Эдервиль на удивление быстро менялся, на месте некоторых хижин выросли каменные дома. Песчаный участок на левом берегу, где прежде собирались торговцы и покупатели, расширился и превратился в рыночную площадь, с утра полную народа. Сам Эдервиль уже числился городом, а ниже по течению реки появились пригородные деревни. Эдервильские ремесленники были знамениты далеко за пределами края. Среди довольно известных мастеров оказался и гончар по имени Ридден. В его руках обычные кувшины и миски становились чуть ли не произведениями искусства. А еще он лепил из глины забавные фигурки троллей и домашних богов. Сделаны они были умело и радовали глаз. Даже тролли выглядели симпатичными и добродушными. Однако это не главное. Важней было то, что иногда глиняные фигурки оживали и вели со своими хозяевами вполне разумные беседы.

Секрет говорящих фигурок был известен только сестре Риддена. Именно она брала в ладони еще теплые после обжига фигурки, что-то шептала и оживляла их. Даже Ридден не знал, как она это делает. Смышленые фигурки сами выбирали себе хозяев. Если покупатель не нравился, они просто отказывались разговаривать с ним. А вот если проникались симпатией к покупателю, то все было в порядке. Он расплачивался с мастером и забирал покупку домой.

Ридден не считал, что оживление слепленных им фигурок — это что-то совершенно волшебное. Он довольно часто спорил с сестрой, когда она просила сделать очередного тролля по ее вкусу. Порой доходило до крупных ссор. Ведь Ридден считал, что все сам знает лучше, а советы сестры только мешают ему творить.

Однажды Ридден отдал перекупщику большой заказ расписной посуды и решил устроить себе отдых. Отправился с утра на охоту. Ведь в последнее время он совсем засиделся дома. Рассчитывал вволю побродить неподалеку от Эдервиля и добыть парочку куропаток на жаркое. Однако получилось немного иначе.

Ридден уже долго без особой пользы шагал по лесным тропинкам, когда в зарослях мелькнул силуэт оленя. На такую добычу Риддену, который выбирался из дома редко, еще не доводилось охотиться. Однако соблазн был велик, и гончар начал осторожно подкрадываться к оленю. Тот не стал дожидаться и резво рванул в другую сторону. Затрещали ветки… Ридден уже решил, что не видать ему такой крупной добычи, как собственных ушей, когда заприметил в просвет между деревьями, что олень остановился чуть поодаль. Стоит возле куста, усыпанного спелыми фиолетовыми ягодами и не торопясь лакомится. Будто и не спугнул его только что человек, вооруженный пусть небольшим, но все же охотничьим луком. Снова Ридден подобрался поближе, снова олень сорвался с места. Так и кружили по лесу, будто играя в догонялки, пока Ридден не понял, что угодил в самую глушь. Места были совершенно незнакомыми, и ясно было, что до дома теперь предстоит идти да идти. Вот только в какой стороне находится дом? Олень между тем свернул в сторону и двинулся дальше. Что оставалось делать? Незадачливый охотник решил испытать удачу в последний раз. А если опять ничего не получится — бросить это безнадежное занятие и постараться найти обратную дорогу. Между тем олень выскочил на обширную поляну, спрятавшуюся за стеной из деревьев с густыми кронами, и остановился посреди нее. Топнул копытом так, что из-под земли посыпались искры. А потом вдруг пропал. Ридден завертел головой, но так и не заприметил, куда провалился олень. Уже через минуту Риддену стало не до поисков оленя.

Сверху на Риддена кто-то смотрел, этот пристальный, тяжелый взгляд было просто невозможно не уловить. Чуть поодаль, на краю поляны стоял настоящий великан, его голова находилась почти вровень с верхушками деревьев. У Риддена затряслись поджилки. Ведь понятно, что от такого великана вряд ли убежишь. Может, это хозяин здешних мест и он против охоты на оленей?

— Не бойся, человечек, — раздался грохочущий бас. Будто гром прогремел среди  ясного безоблачного неба, которое раскинулось над кронами.

— Позволь мне уйти домой, я ничего дурного не сделал, — робко попросил Ридден.

— Говори громче, маленький гончар. Твой писк плохо слышен.

Ридден настолько удивился, что о его скромной персоне известно такому гигантскому существу, что даже слегка расхрабрился и спросил как можно громче:

— Разве ты меня знаешь?

— Я многих из вашего селения знаю. Любопытно наблюдать, как вы суетитесь и строите из себя хозяев здешних мест. Вы-то нас не замечаете, заняты только собой. До чего же это странно: крошечные людишки почти в упор не видят тех, кто гораздо больше их. Вам очень легко отвести глаза. Впрочем, такие уж времена настали. Все нынче измельчало — и люди, и духи, и страсти. А ведь когда-то было время настоящих великанов, подобных мне.

Ридден уже как следует рассмотрел собеседника. Великан был одет в темно-зеленую куртку и такие же штаны, на огромных ножищах — сапоги, сплетенные из полосок кожи. Лицо у великана вовсе не казалось ужасным, даже можно было назвать его красивым.

— А куда же делись остальные великаны?  — решился поинтересоваться Ридден. Он смекнул, что великан не собирается его убивать, поэтому можно не слишком опасаться. На тот случай, если великан все-таки кинется на него, Ридден решил бежать в сторону ельника, который маячил неподалеку. Если успеть туда, можно будет затеряться среди густых колючих зарослей, слишком тесных для великана.

— Нас осталось совсем мало, — неохотно ответил великан. Видимо, ему было тяжело об этом вспоминать. — Через несколько дней мы вместе покинем этот край. Уйдем далеко, туда где нет мелких людишек с их мелкими заботами.

— Но ведь за пределами нашего края еще больше людей, мне кажется, — осторожно заметил Ридден. 

— Тебе так кажется. Есть ведь другие, скрытые миры, невидимые для вас. Но вам о них знать и не требуется. Тебе, наверное, интересно, зачем ты мне понадобился?

Ридден кивнул. Да, этот вопрос ему очень хотелось выяснить. Он уже догадался, что олень был посланником великана и не просто так заманил охотника в самую глушь.