Его Личный Клондайк

Глава 1

Сергей

– Не будет вертолёта, Сергей Платонович! – вопит… как его… Устюжанин, вроде бы. – Туристы, мать их… Наплыв какой-то в этом году, спасенья нет!

– Вы всерьёз предлагаете мне трястись четыреста километров по этому бездорожью на вашем Урале? – рывком сдёргиваю с кресла свою дорожную сумку, брошенную там ранее, и, рухнув на освободившееся место, закидываю ногу на ногу.

– На УАЗе… – поправляет он меня, словно речь идёт о «Роллс-Ройсе».

– Без разницы.

– И дорога там нормальная, – пытается убедить меня.

Нормальная… Она до этого областного центра была зубодробительной пыткой, не представляю, какая будет до районного. Но спорить с ним бесполезно. Я уже успел заметить, что у местных жителей своя, особая мера «нормальности».

Кабинет Устюжанина – тесная коморка, пропахшая затхлостью и безысходностью. Ни компьютера, ни модема. На рабочем столе вместо этого пара скомканных бумажек, какие-то допотопные рации и гранёный стакан с чаем в железном подстаканнике, как разносят в поездах. Унылую картину завершает гордо выделяющийся дисковый телефонный аппарат красного цвета, будто по нему можно дозвониться прямиком в Кремль. Кстати, сам «Кремль» висит на стене в рамке – всё, как полагается.

И тут Устюжанин, к моему удивлению, снимает красную трубку и начинает кому-то звонить. Сквозь тишину до меня доносятся протяжные гудки. Надо же, а я лелеял надежду, что этот аппарат здесь в качестве экспоната, а он работает. Я такой помню из самого раннего детства, да и то не у нас дома, а у соседей. С более-менее осознанного возраста я знаю только мобильную связь. Моей первой «трубкой» была подаренная отцом (тогда он ещё не бросил нас) Motorola. Но я быстро её «убил», потому что уже тогда мне нужен был Vertu.

Достаю из кармана джинсов телефон, сам не знаю зачем. Связь здесь ловит урывками, а все мои знакомые значимые люди, в том числе в органах, остались за четыре тысячи километров от этой богом забытой тайги. Здесь я один на один непонятно пока с кем и с чем. Но мужик от общения со мной всё равно напрягается. Кладёт трубку на место, так и не дозвонившись.

– Я понимаю, что у вас фамилия известная, но у меня, клянусь, нет вертолёта и не будет в ближайшую неделю, – оправдывается он, словно проворовавшийся бурмистр перед разъярённым помещиком.

Странный… что он несёт про мою «известную фамилию»? Перепутал меня с кем-то? Или застал любимую прабабку моей матери, от которой мне досталась вторая, якобы дворянская, фамилия Бехтель, на сцене Большого театра? Бредятина.

– Может, пока в гостинице нашей поживёте, – предлагает он осторожно. – Места у нас тут красивые, отдохнёте… А на следующей неделе и вертолёт будет!

– Исключено. Я не планирую так надолго задерживаться в ваших «красивых местах», – отвечаю я. Да и есть у меня большие сомнения на счёт опрятности их гостиничных номеров.

– Ну, как знаете, – разводит он руками, тяжело вздыхая, а я выхожу из кабинета, чтобы выкурить сигарету.

Мне надо остыть. Чувствую, начинаю закипать – зачастило что-то ко мне это ощущение. В последнее время много всего навалилось на мою кудрявую голову.

Сумку оставляю у него в кабинете. Надеюсь, он поймёт, что я подумаю и вернусь. Хотя вариантов для размышлений особо нет. Нужно просто принять эту хреновую ситуацию через «не могу» и добраться уже в эту дыру мира, завещанную мне дедом. Выполнить задуманное и бежать обратно в цивилизацию, не вспоминая об этом приключении.

В подтверждение моих мыслей с большой земли на телефон падает сообщение с неизвестного номера. Открываю – там фото голых сисек и подпись: «Уже скучаю» – с кучей грустных смайликов. Даже не берусь разглядывать эти персики – знаю, что зачётные и размер не меньше четвёртого, у меня другого не бывает. А чьи они… не так уж и важно. Силиконовые, правда, но сейчас других не встретить. Закрываю картинку и убираю телефон обратно в карман.

Не скажу, что успел соскучиться по такому своему времяпрепровождению, ведь погудел я перед самым отъездом прилично. Устроил, так сказать, поминки своему биологическому донору, павшему смертью храбрых на никчёмных археологических раскопках в чужой стране. Голову от вискаря до сих пор ломит.

Спускаюсь по обшарпанной лестнице и выхожу из побеленного здания советской эпохи. Может, даже сталинской ещё – не знаю. Но стойкое ощущение, будто попал в прошлый век.

Вдыхаю свежий воздух – он здесь вкусный, с запахом кедра, по-моему. Понятия не имею, откуда я могу знать, какой аромат у кедра, но уверен, что это он. Небо ясное, солнце слепит глаза и тепло совсем не по-осеннему.

Снимаю куртку, бросаю на скамейку у стены и присаживаюсь рядом. Достаю сигарету и ловлю себя на мысли, что портить этот воздух даже жалко. Хотя, судя по консервной банке с кучей окурков, прикрученной к стене на саморез, здесь именно этим и занимаются.

Смотрю вдаль. За вертолётными площадками и заросшими взлётными полосами начинаются леса. Они кажутся бесконечными. Над ними виднеются горы, их вершины прячутся в облаках. Действительно, красиво. Успокаивает. Даже в голове проясняется.

Но забывать не стоит, что эта безмятежность и тишина вокруг обманчивы. Сибирь – это край полезных ископаемых, а не туризма, как мне заливает местный начальник по транспорту Устюжанин. Мне кажется, я даже сейчас слышу гул буровых установок и скрежет ковшей, врезающихся в глубокие недра земли, вытаскивая оттуда нефть, газ и ценные металлы.

Глава 2

Всё не так скверно, как я предполагал, и здесь даже можно поспать. Откидываюсь на затёртый подголовник, прикрываю глаза и вязну в полудрёме.

Вонь, конечно, в салоне адская. Чем он только заправляет эту колымагу? Но спросить водителя не решаюсь. Чуйка подсказывает: начну разговор и не заткну потом этого Пинегина. Будет тарахтеть без умолку, а мне жуть как хочется уснуть.

Проверяю телефон на предмет звонков и сообщений, пока связь окончательно не сдохла. Пробегаю глазами файлы, присланные Олесей – моим секретарём, и, быстро настрочив ей ответ, прячу трубку подальше. Всё, спать.

Но сон не идёт, и мне кажется, что я переношусь снова в бар: пью, веселюсь и лапаю бодрых кисок, навалившихся на меня со всех сторон. Как только пришло известие о гибели отца, почему-то захотелось нажраться так, чтобы ничего не помнить. Ни его стремительного отъезда из страны без прощаний, ни почти пятнадцати лет его намеренного игнора нашего с матерью существования. Если он добивался того, чтобы мы вычеркнули его из своей жизни, то мы это сделали.

– Серёженька-а, – лепечет пьяный женский голосок прямо у уха, а горячий язык старательно вылизывает его раковину. – Мы сегодня будем веселиться до самого утра, правда?

Пытаюсь повернуть голову, чтобы разглядеть лицо, но вижу только белую копну вьющихся волос перед собой.

– Будем, кис. Ещё как будем. И завтра тоже… – отвечаю, залпом осушая бокал виски и тут же затягиваясь ароматным дымом кальяна.

Девчонки вокруг восторженно повизгивают от моих слов. А вот Ден уже «готов» и мирно спит, уткнувшись лицом в стол. Лёха и вовсе куда-то свалил. Слабаки.

– Оу… А у нас что, какой-то праздник? – спрашивает томная брюнетка, придвигаясь ближе.

– Новый год! – невнятно бормочу я и слышу взрыв пьяного хохота.

Словно в замедленной съёмке, сквозь клубящийся дым, наблюдаю, как алые хищные ногти, нежно играя пуговицами, пробираются под рубашку.

– Ещё один год проходит… – произношу я грустно.

– Тогда… за новый год! Пусть он будет лучше, чем старый, – блонди с бокалом игристого седлает меня, запевая:

«А этот год новый, тот был старый,

Тот был х**вый, этот будет пи**атый…»

Другие подхватывают известную песню, пискливо распевая во всё горло. Смешно…

Внезапно брюнетка стаскивает с меня блонди и бесцеремонно занимает её место. Та не в восторге от перемены мест и что-то возмущённо выкрикивает.

– Киски, не ссорьтесь… На всех хватит, – успокаиваю, целуя обеих и притягивая к себе.

Пою их виски из своих рук, и они, довольные и разом подобревшие, начинают елозить на мне, нежно ласкаясь… По очереди передаём мундштук. Всё круто. Кайф!

Каким-то чудом, сквозь морок и дикий шум, слышу трель телефонного звонка. Частью не заплывшего от алкоголя разума понимаю, что звонят мне. Не без усилий спихиваю с себя разомлевших тёлочек и нахожу завалившийся между диванами мобильник. На экране высвечивается имя юриста матери. Так себе юриста, надо сказать. Мать плохо разбирается в людях, в бизнесе, да и вообще в жизни…

– Добрый вечер, Сергей, – слышу знакомый высокий голосок.

– Угу…

– Я по критически важному делу, Сергей! Виолетта Васильевна сказала, что в Египет слетала, но Сибирь… ей точно не осилить.

А я говорил ей, что мчать к пирамидам – дурная затея. Ничего там этот недоделанный египтолог нам не оставил. Да и не было у него ничего в помине, это я выяснил давно.

Надо отдать должное, сваливая от нас, папаша не взял с собой ни копейки. Состояние у него было не маленькое, всё-таки не зря чувак в «Форбсе» засветился. Но мать умудрилась просадить всё сама. Когда я повзрослел и стал что-то понимать в бизнесе, было уже поздно возвращать упущенное. Возможно, ей помогали вкладывать деньги в сомнительные проекты такие вот недо-юристы, как этот, чей звонок я только что сбросил.

– Серёжа-а, а правда, что ты женат? – обволакивает меня томный голос.

– Я похож на женатого, кис?

– Не-ет! – гогочут девочки хором.

Ржу вместе с ними. Женат… Да, был грех. Но я в разводе. Да и брак был фиктивным.

Я не снимаю с себя вину. Мог бы раньше взяться за ум и контролировать финансовые потоки нашего бизнеса вместо матери, которая в этом ни черта не смыслит, и не дать ей спустить в унитаз всё наше состояние. Но юношеская гордость, брезгливость ко всему, что связано с отцом, лютая ненависть к нему не давали мне шанса заниматься его делом. В то же время эти чувства нисколько не мешали мне жить в своё удовольствие и транжирить оставленные им деньги направо и налево. До тех пор, пока однажды мать не сказала, что у нас больше ничего нет и нужно подсуетиться и, например, оформить фиктивный брак с дочкой её подруги – овдовевшей миллиардерши. К сожалению, такой же недалёкой, как и она сама.

На подписанные бумажки о браке я тогда не обратил особого внимания. Ну, брак и брак. Какое-то дурацкое слово для весьма сомнительного мероприятия под названием «семья». По сути, эта самая семья всегда виделась мне сугубо взаимовыгодным союзом двух людей. Поэтому возмущался я не долго – других возможностей хорошо заработать я попросту не видел, да и моральными терзаниями обременён не был.

Глава 3

Так или иначе, но мне совсем не приятно думать о части своей биографии, связанной с браком. Может, потому что изначально основания к заключению этого союза у меня были не чисты – я привык жить на полную катушку и хотел продолжать. А может, потому что Ангелина, моя супруга на бумаге, бросила меня, когда я был готов предложить ей нормальные отношения.

Это случилось совсем недавно, и, что самое печальное, двигали мною при этом благородные мотивы, а не корыстные, как прежде. Мать нашептала, что девчонка, оказывается, давно по уши влюблена в меня и страдает от неразделённой любви. Вот я и решил, что, возможно, пора пересмотреть свои убеждения и планы на жизнь? Меня любят – разве это не счастье? Но, как всегда, мать что-то перепутала, и сердечко моей «супруги» оказалось занято другим. Подстава из подстав. Прилетело мне, так сказать, бумерангом с удвоенной силой. Нет, мы с ней всё обсудили, расстались цивилизованно и решили быть друзьями. Но осадочек остался…

Вечеринка в баре, как я и обещал девочкам, плавно перетекла в какое-то загородное СПА с голыми ныряниями в бассейн и внушительным счётом за разбитую посуду и испорченную мебель.

«Кто всё это мог натворить?» – гадал я, изучая чудовищный перечень от отеля на следующий день. Но вопрос о возмещении ущерба терзал меня куда меньше, чем дикая головная боль, пульсирующая в висках. Добить мой мозг в этой ситуации решила мать, надоедая звонками и причитая о том, в каком дерьмовом положении мы в очередной раз оказались.

– Серёженька, сын! – рыдает она в трубку, и я в который раз подмечаю, что МХАТ потерял великую актрису. – Этот Египет меня измотал. У этой курицы его ребёнок… Что теперь будет?

– А ты думала, он там евнухом жил? – бросаю ей, а самому пиздец как неприятно даётся это осознание. Его отпрыску должно быть сейчас примерно столько же, сколько было мне, когда отец нас бросил. И да, это тоже сын.

– Они же могут всё отсудить!

– У нас нет ничего.

– Поезжай в этот проклятый «Кедровый» и убедись во всём на месте. Не дай бог…

– Ма-ам… – выдыхаю устало.

– Поговори с юристом!

– Хорошо, поговорю, – сдаюсь, лишь бы она отвязалась, и пытаюсь попрощаться, но мать снова принимается говорить.

– Серёженька?..

– Да.

– Ты же Овсянниковых помнишь?

– Нет.

– Года три назад отдыхали с ними в Куршавеле…

– Мам, давай короче.

– Дочка их развелась, а родителям приемник нужен. Отец их совсем плохой, делами заниматься некому, помирать скоро будет, а тебя он помнит…

Тут моё терпение лопается, я сбрасываю вызов, слушать эту чушь не собираюсь. Надо было матери девочку родить – из неё получилась бы первоклассная сваха, пристроила бы дочку самым выгодным образом. Но в такую унизительную авантюру больше не ввяжусь.

Я играю по своим правилам – честно работаю и зарабатываю. Окей, не всегда честно, но это случалось редко и исключительно ради спортивного интереса, чтобы потягаться с самим Холодовым.

Несмотря на развод, никто не собирается отстранять меня от дел. Более того, все будут только благодарны, если я продолжу заниматься компаниями Загревских, по-прежнему руководить, развивать бизнес и приносить немалые деньги на их счета. Если я, конечно, захочу. Мать твердит, что это не наш уровень, и с ней трудно не согласиться, учитывая то, какими капиталами мы владели раньше. Но пока так.

Да, я знаю, там что-то осталось в этой сибирской глухомани. Но по документам с этим имуществом ещё больше геморроя, чем с заброшенными раскопками в Египте, где только долги одни долги перед рабочими и ржавое оборудование.

Может, я и съездил бы развеяться да посмотреть на остатки былых богатств, позволивших когда-то отцу войти в список самых состоятельных людей страны, но времени на это попросту жаль. Кстати, это добро перешло к нему по наследству от деда, вот кто действительно разбирался в инвестициях, а заслуга папаши в этом деле была мизерной. Да и чего ждать от человека, бросившего весь бизнес и отправившегося искать мумии на другой конец света? «Витаешь вечно в облаках, как девка!» – помню, как орал на него дед.

Но это путешествие если и состоится, то не раньше чем через полгода – законодательство о вступлении в наследство известно всем. Об этом я и говорю юристу матери, который всё же прорывается ко мне с разговором и просит приехать, обещая показать какие-то новые документы.

Внезапный толчок вырывает из сна, и я едва не врезаюсь головой в переднее кресло. Твою мать, что там опять? Просыпаюсь, хлопаю глазами, кручу головой, пытаясь вспомнить, где нахожусь. Обнаруживаю, что больше не слышу гула мотора нашей колымаги, и меня не трясёт. Мы стоим.

Матерясь себе под нос, Пинегин вылезает из салона и открывает капот. Приехали, блять. Вернее, заглохли где-то в непроходимой сибирской глуши. Ну что за непруха! Остаться здесь на ночь совсем не входит в мои планы. Вообще не смешно.

Открываю дверцу и выбираюсь наружу осквернить местные красоты.

Застегнув ширинку, достаю сигареты и подхожу к Пинегину, усердно копошащемуся под капотом.

– Цепь, чтоб её черти драли, – ругается он, объясняя причину остановки.

Глава 4

Иду по обочине и вспоминаю встречу с юристом. Те бумаги, что он показал, не удивили меня, я был с ними знаком. Законсервированные шахты и затопленный карьер вследствие истощения руды и требования экологов о проведении рекультивации, которые, конечно же, были проигнорированы. Но суды с ними давно закончились и ограничились какими-то минимальными штрафами. Всё это было давно, ещё в девяностые, и с тех пор заросло непроходимым бурьяном – в прямом и в переносном смысле.

Но что же сейчас?

А сейчас юрист сообщил, что я могу продать долю в этих местах, не дожидаясь оформления наследства. Оказывается, эта часть всегда была моей. Дед был правильным человеком и позаботился о внуке.

Непонятный кусок скалы и прибрежная полоса реки принадлежат мне с восемнадцати лет. Чтобы я сделал, узнав об этом раньше? То же, что и сейчас – постарался выгодно продать. Может, и к лучшему, что это наследство всплыло только сейчас. Вполне возможно, тогда эта земля не стоила ровным счётом ничего и поэтому была забыта отцом, вечно витавшим в облаках. Не хочется думать, что он намеренно скрыл от меня факт владения. Но теперь этот забытый кусок земли должен возрасти в цене – если верить статьям промышленных порталов, в окрестностях планируется разработка новых месторождений. Мне нужно, чтобы моя земля стоила хороших денег, ведь иметь собственный капитал – мой приоритет.

Солнце садится, бьёт прямо в глаза. Сколько я прошёл? По ощущениям – все двадцать километров, шагомер показывает всего пять. Неплохо, учитывая, что Пинегин говорил о семи-восьми, и фигово, если его предположения о некой «резиденции» окажутся ерундой.

Но я всё иду, наматывая километр за километром, а любопытная сорока продолжает меня преследовать. Заметил её с самого начала пути. Может, это уже другая птица? Нет, кажется, всё та же. Чем тебя порадовать, птичка? Протеиновым батончиком, который я предусмотрительно захватил с собой? Или… тебе же нужно что-то блестящее? Прости, часы не предлагаю – это слишком дорого, цепей, колец не ношу… Что же ещё?

Роюсь в карманах и вдруг нащупываю монету.

– Ну, белобока, повезло тебе, держи, – кладу монету на ветку и ухожу, не оборачиваясь, чтобы не смущать эту чёрно-белую воровку.

Продолжаю путь, взбираясь на пригорки и спускаясь по склонам. В душе уже начинаю проклинать Пинегина. Солнце почти скрылось за горизонтом, я прошёл ещё пять миль, но ничего, кроме густого леса, не вижу. Оптимизм вместе с бодростью начинают со мной прощаться.

Дорога впереди резко устремляется вверх. С одной стороны, это радует – возможно, на вершине появится связь, с другой – подниматься становится всё труднее. И не столько из-за усталости, сколько мои люксовые кроссы за бешеные баксы подводят, натирая ступни. Вот тебе и капсульная коллекция, не выдержавшая сибирских дорог.

Держу телефон в руке и просто ликую, когда на экране появляется деление сотовой связи. Слава богам и моей выдержке! Поднимаюсь выше, наблюдая за тем, как растёт шкала сигнала и появляется интернет.

Набираю номер транспортника Устюжанина и, слушая длинные гудки, врезаюсь взглядом в открывающиеся мне слева постройки. Да это же настоящий островок цивилизации! У реки виднеется ухоженная, освещённая огнями территория, на которой стоят современные эко дома из бруса, а на парковке я замечаю полноразмерные внедорожники совсем не отечественного производства.

Сумерки сгущаются, когда я подхожу ближе. Вижу пирс, небольшой пляж, а на нём – глазам своим не верю – сап-доски, приспособления для флайбординга и целая куча гидроциклов. Хочется закричать, что жизнь налаживается, но сейчас не до этого. Уверен, это именно та резиденция, о которой говорил мой водитель. Из-за ограды доносятся ритмы музыки, шум и весёлые визги. Ищу вход и, игнорируя шлагбаум и будку охраны, захожу в первый попавшийся дом.

– Ой-й… что-то не так? – выбегает навстречу женщина средних лет и окидывает меня испуганным взглядом. – Отдохнуть уже хотите?

– Хочу да, – плюхаюсь на диван, мечтая только об одном – снять эту чёртову обувь. – Дайте пластырь от мозолей.

Она исчезает за дверью, а я осматриваюсь. Комната больше похожа на административное помещение, чем на гостевую. Внимание привлекает яблочный ноутбук на её столе и весьма приличный ремонт. Не плохо.

– Вот… – женщина протягивает мне пластырь, по-прежнему глядя с опаской.

– Спасибо. Мне в город нужно.

– Хорошо… В смысле, машины же завтра поедут… Разместить вас?

– Разместите, – устало выдыхаю я.

Наверное, приняла за одного из гостей, ну да хрен с ним, разберёмся. Тем более ехать сейчас куда-то у меня нет никакого желания, а здесь, предполагаю, кровати удобные.

– Я думала, всех московских уже устроила, как же я вас пропустила… – виновато произносит она и начинает что-то искать в ноутбуке.

Не спешу раскрывать себя. Чуйка подсказывает, что этого делать не стоит. А она меня редко подводит.

– Какие апартаменты вам лучше? С видом на реку… или лес?

– Те, до которых идти ближе.

– А-а, ну да… – догадывается она. – Праздник, дело такое… Соседний дом пуст! Тот, что напротив…

Она подбегает к окну, открывает жалюзи и показывает на дом. Эпицентр веселья – танцующая и орущая толпа - находится совсем рядом, но пофиг. Я засну при любом раскладе, поэтому согласно киваю.

Глава 5

Прохожу по вымощенной камнем дорожке и захожу на веранду дома, когда сзади раздаются залпы фейерверков. Оборачиваюсь – салют, не хилый такой, достойный. Вспоминаю, женили одного приятеля-олигарха. Он не сам, конечно, решил остепениться, отец заставил, выгодная невеста подвернулась. Так вот, там, на Миконосе, салют был куда скромнее.

Вставляю ключ в замок, но тот предательски проворачивается вхолостую. Дверь не заперта? Странно… Может, тут у всех так принято? Толкаю массивную деревянную конструкцию и прохожу внутрь. Шаря рукой по стене в поисках выключателя, замечаю в полумраке силуэт, надвигающийся прямо на меня. Клянусь, вскрикиваю от страха, когда свет, наконец, загорается, а в меня врезается тело с красной метлой волос. Только чудом, в последнее мгновение, подавляю рефлекс и не отшвыриваю эту девку подальше.

– С ума сошла? Ты что здесь забыла? – отстраняю от себя повисшее на плечах тело.

– Э-эй… – вопит она недовольно, пятясь назад, пока не заваливается на стоящий рядом стул. Сдувает непослушную чёлку со лба и поднимает лицо. Пьяная в стельку и одетая в какой-то блядский наряд из чёрной кожи. Пытается сфокусировать на мне взгляд, и после некоторых усилий ей это удаётся. Она сканирует меня с ног до головы и пошло усмехается.

– Это мой праздник! – заявляет она, с трудом поднимаясь на ноги.

– Я не против, – поднимаю ладони перед собой. – Но это мой номер, и я о-очень хочу отдохнуть.

Пытаясь быть вежливым, распахиваю входную дверь, приглашая её покинуть мою территорию.

– Номер? – взрывается она пьяным хохотом. – Номер…

– Да, номер, апартаменты, комната, – перечисляю под её раскаты смеха. – Короче, весь этот дом на ночь мой.

Она подходит вплотную и, очерчивая пальцем круг возле моего лица, выдыхает:

– Здесь всё – моё! – обвивает руками мою шею, высовывает кончик языка, отчаянно пытаясь ужалить мою щёку. – А ты – мой подарок на эту ночь!

– Нет, кис, я далеко не подарок, поверь, – не заметно подталкиваю её к двери и, выставив за порог, быстро захлопываю замок. С той стороны доносятся отборный мат и яростные удары в дверь, которые, впрочем, быстро стихают.

Ох, блять, да что за сибирские квесты такие?

Убедившись, что замок надёжен и снаружи его не открыть, отправляюсь исследовать свои покои. Обнаружив, наконец, вожделенную койку, валюсь на неё без сил и тут же отрубаюсь.

Но утром просыпаюсь рано, и будит меня какая-то возня на улице. Выглядываю в окно и вижу галдящую толпу, расползающуюся по корпусам. У кого-то ночь только начинается.

Понимая, что больше мне не уснуть, иду принять душ. Да, вчера я погорячился, назвав это место «номером». Здесь внушительных размеров двухуровневый коттедж с панорамными окнами, дорогой мебелью и потрясающим видом на реку и горы с балкона второго этажа. Воздух – кристальный, не надышаться. На заднем дворе замечаю персональный бассейн с джакузи и сад с местной растительностью. В общем, всё как везде, с оговоркой, что эти блага затеряны в далёкой Сибири. Отмечаю, что эта особенность добавляет колорита и идёт только в плюс. На Алтае я был в люксовых отелях. Конечно, этой вычурной резиденции далеко до них – не хватает хорошего вкуса дизайнеров, – но пейзажи здесь ничуть не уступают.

Ставлю на зарядку свой севший мобильник и вспоминаю, что мне обещали завтрак. На часах восемь утра, и вчерашняя женщина с радостью принимает у меня заказ. Через некоторое время, едва я успеваю разгрести рабочие дела на почте, слышу стук в дверь. Открываю и тут же жалею, что не заглянул в глазок. Хотя… глазка-то и нет.

Облокотившись на дверной косяк, в одной руке зажав бутылку «Дом Периньон», на меня призывно смотрит вчерашняя красно волосая пьянчужка.

– Сюрпри-из, – щебечет она, вызывающе стреляя глазами.

Усмехаясь, она проскальзывает внутрь, задевая меня так, что полотенце едва не слетает с бёдер. Поспешно поправляю его. Надо было всё-таки одеться. Незваная гостья плюхается на диван, закидывая ногу на подлокотник. У порога стоит каталка с моим завтраком, но на официантку эта милфа явно не тянет. Дополнительных услуг, которые она могла бы оказывать, я точно не заказывал.

Подхватываю поднос и несу его в комнату, на ходу откусывая хрустящий круассан и вдыхая божественный аромат глазуньи с беконом. Спокойно бы позавтракать…

– Пришла извиняться? – спрашиваю я, и она заливается хохотом.

– Я думала, это ты будешь просить прощения за оплошность, – протягивает мне бутылку с немой просьбой открыть.

– Я никогда не лажаю, – отвечаю я и иду на кухню за штопором.

Откупориваю пробку, нахожу бокалы и возвращаюсь в комнату.

Разливаю игристое и протягиваю ей один из бокалов. Она отпивает напиток, слизывая с губ остатки алкоголя, явно рассчитывая на эротичный эффект, но получается скорее откровенно пошло. Равнодушно наблюдаю за этим пресным приёмом и вдруг задумываюсь: а встанет ли у меня на неё вообще? Почему-то есть такие опасения…

Но сегодня она раздражает чуть меньше. Почти трезвая и одета в белую отутюженную рубашку… Приглядываюсь… Да, на голое тело. Потрахаться пришла. Я, в общем-то, не против, напряжение скопилось. Сибирский край, за исключением этой нимфоманки, не был гостеприимен.

Глава 6

Выйдя из душа, застаю картину маслом: красноволосая раскинулась на моей кровати и звучно сопит. Рядом сиротливо валяется пустая бутылка «Дом Периньон», а мой завтрак на столе оказывается покоцанным. Да чтоб тебя!..

Наскоро собираюсь и выхожу на территорию. Тишина, будто здесь вымерло всё живое. Лишь вчерашняя перепуганная женщина, словно мышка, с осторожностью наблюдает за моим приближением.

– Д-доброе утро… – щебечет она растерянно.

– Доброе, – отвечаю я спокойно. – С кем тут можно уехать? И рассчитаться за дом хотел бы.

– Так… они ещё все… Спят, – кивает на парковку, видимо, имея ввиду хозяев дорогих машин. – А-а… Я сейчас Володю найду!

Убегает к будке охраны и вскоре выталкивает оттуда такого же испуганного и заспанного мужика. Да что с ними тут со всеми? Неужели у меня с утра такое зверское выражение лица? Наверное, всё вместе: помятый вид и жуткий голод.

Быстро объясняю мужику суть вопроса. Он, кажется, проникается важностью услышанного и изъявляет готовность немедленно доставить меня в город.

Выходим за территорию так называемой резиденции, и Володя указывает на такой же УАЗик, на котором я добирался сюда.

– У меня только… – кивает на этот агрегат.

Едва сдерживаю отчаянную усмешку. Серьёзно?!

– Цепь ГРМ когда менял? – не без интереса спрашиваю я.

– Тут уже двухрядная стоит! С этим проблем не возникнет, – заверяет он с гордостью бывалого механика.

– Тогда поехали, – взмахиваю я рукой, смирившись с неизбежным.

Сразу при выезде из резиденции под колёсами появляется асфальт. Едем по нему минут десять, ровно до того момента, пока слева не появляются вертолётные площадки, а после них нас вновь ждёт каменистая труднопроходимая грунтовка. Подмечаю это блещущее похуизмом решение дорожных служб или… кого-то ещё, кому было удобно так сделать…

Завтрак, любезно собранный для меня испуганной женщиной по имени Варвара, я давно сжевал. Денег за ночлег она, кстати, не взяла. Увидев, как её и без того испуганное лицо стало ещё более бледным при упоминании об оплате, я не стал настаивать.

По пути я разговорился со своим новым водителем Владимиром, решив выведать побольше информации об этих краях. Он оказался разбирающимся в машинах, но всё равно испуганным мужиком – страх во взгляде никуда не делся.

– Дороги совсем не ремонтируют?

– Так и ездим не часто, – отвечает он просто.

– Неужели в областной центр никому не нужно?

– А зачем? Продукты возят два раза в неделю. Да и кому тут ездить?

– Как кому? Населению.

– Населения полторы тысячи всего. Да и дорогу постоянно размывает…

По официальным данным проживающих больше, но, наверное, он машинально приуменьшил.

– А размывает где?

– Так вы проезжали два моста до того, как в резиденцию попали. Там и размывает, – разъясняет он про места, которые я, по всей видимости, мирно проспал. – Здесь тоже есть пара-тройка уязвимых участков.

– До города на вертушках летают?

– Летают иногда, вахтовиков возят, да так, – снова не договаривает он, будто нарочно. – Раньше и в посёлке садились, даже полоса для «АНов» была!

– А вахтовиков куда возят? – недоумеваю я.

– Известно куда… туда же, – отвечает неохотно и замявшись, и я решаю не пытать.

– А в посёлке сколько населения? – спрашиваю я про место, где расположен мой участок.

– Да нет никого, – удивляется Владимир, смеясь. – Пятнадцать домов, считай, и всё. Ведьмы и те улетели!

Он хохочет, а мне совсем не смешно. Не из-за ведьм, разумеется. А оттого, что он так безрадостно рассказывает про места, которые, по моим расчётам, должны были стоить денег.

– Да про ведьм я пошутил, – успокаивает он, наверное, заметив мою кислую мину. – Старые сказки…

– Давай лучше сказки, а то реальность какая-то совсем унылая, – предлагаю я, шутя, и не ожидаю, что он реально начнёт вещать.

– Известные байки! – ободряется Володя. – Про ведуний сибирских, что живут в лесах и помогают людям!

– Ведьмы? – смеюсь я. – Они ж обычно злые и только пакостят.

– А наши помогают, – говорит он серьёзно, а я давлюсь от смеха. Докатился ты, Савицкий. Едешь чёрт знает где и слушаешь выдумки про ведьм.

– И их точно кто-то видел, да? – не удерживаюсь я от сарказма.

– Не слышал ни от кого, чтобы попадались, – заверяет Владимир с той же серьёзностью. – Но я предпочитаю их не злить. Они землю нашу любят и хотят жить только здесь. Выгонять их нельзя!

– А что, кто-то пытается? – спрашиваю я просто так, а он лишь пожимает плечами в ответ.

Вздыхаю и думаю о том, что, похоже, пора звонить транспортнику Устюжанину и попросить вернуть обещанный должок. Пусть пришлёт вертолёт и вытащит меня из этой восхитительной глухомани. Умом чую, что не выгорит с моим наследством ничего стоящего. Придётся ещё поработать наёмником у Глеба Холодова.

Глава 7

– Вот здесь отличные фото получатся, – говорит мне Владимир, паркуя машину на возвышенности с установленным деревянным крестом, устремлённым в небеса.

Несмотря на то, что местную дорогу справедливее назвать «направлением», мы всё же добрались до города. Выхожу на естественную смотровую площадку, откуда открывается завораживающий вид на окрестности. Оставляю в памяти телефона кадры извилистой реки, вдоль которой расположились дома, зелёных гор и нависших над ними скал с белыми искристыми вершинами.

– «Кедровый» близко?

– Рядом… Сразу за скалой… немного пройти, – взмахом руки он показал сторону.

– Пройти? – уточняю я, решив, что он может ошибиться.

– Ну да, дорога там ещё хуже, всю бульдозеры раскурочили.

Дела…

Бросаю взгляд на застывший крест, каким-то чудом вбитый в каменистую почву. Надпись на нём «Спаси и сохрани» воспринимается мною как насмешка. Да и в Бога я совсем не верю.

Гул в небе отвлекает внимание, и мы синхронно поднимаем головы. Прикрывая глаза от слепящего солнца, я смотрю, как в сторону города летит вертолёт. Это частная машина, в этом я не сомневаюсь.

– Гости? – спрашиваю у Владимира.

– Да какое там, – усмехается он, – на моей памяти, в гости вы первые едете. Скорее всего, начальство.

– Хапаев? – называю я фамилию главы этого муниципального района.

– Возможно… Или дочка его, Алиса Олеговна, она тут в основном заправляет. Хотя, вряд ли, – задумчиво произносит он, с хитринкой в глазах, – у неё же вчера день рождения был…

Я оборачиваюсь и смотрю на него через плечо. Курить что-то так потянуло…

– В резиденции, с фейерверками? – уточняю, хотя ответ очевиден.

– Ну да. Видели зрелище? Она любит… праздники.

Видели, да. Неизгладимые впечатления останутся.

В голову пробираются интересные догадки. Вспоминаю заявление пьяной красной фурии: «Здесь всё моё!». Бля-а, неужели это то, о чём я подумал? Так не хочется спрашивать, красные ли волосы у этой Алисы Олеговны? Угораздило же… Но… может, оно и к лучшему? Хм-м… Не уверен, конечно, но посмотрим…

Пинаю камушки своими многострадальными кроссами, наблюдая, как они скатываются по горе, и слышу звонок своего мобильного. Даже удивляюсь каким таким чудом он прорвался сюда, наверное, из-за высоты. Показываю водителю, что буду говорить, и принимаю вызов.

– Сергей, день добрый! Наконец-то дозвонился до вас, – раздаётся писклявый голос юриста.

– Добрый.

– Со мной вчера связывались представители нашего покупателя, – сообщает он мне радостно. – Всё же зря вы поехали, можно было удалённо… Назвали сумму, думаю, вас она заинтересует.

Эти покупатели объявились сразу, как только мы начали наводить справки об унаследованной мной территории. Потом пропали. К тому времени я уже устал пить и решил, что поездка – это отличный повод прервать затянувшийся загул. Да и зачем ждать непонятно чего и терять время, когда можно на месте во всём разобраться.

– И какую же? – спрашиваю я, готовясь услышать мизерную цифру.

Но озвученные юристом нули меня удивляют. Сравнивать с рынком сложно, потому что предложений о продаже подобной земли нет. Но ещё сложнее представить того, кто заинтересуется покупкой, тем более за такие деньги. Я никогда не верил в чудеса, зато признаю логику, здравый смысл и понятие себестоимости. И что-то в этой истории не вяжется.

Юрист заверяет, что отследить чистоту сделки в наш век элементарно, и говорит, что в ближайшее время займётся проверкой и подготовкой всех необходимых документов. Я не торможу его, пусть работает. Мне тоже есть чем заняться.

Стреляю сигарету у Владимира и присаживаюсь на корягу рядом с ним.

– Хорошо здесь у вас, – изрекаю философски.

– Да-а… А мы уже и не замечаем этой красоты.

– Работы много, наверное?

– Да у меня-то что? Вожу себе и вожу народ. Вот у шахтёров работа – неблагодарная… – печально вздыхает он.

– Во все времена так было, – стараюсь отзываться невозмутимо и не спугнуть его откровенность.

– Не-ет. Раньше у нас и добыча шла дружнее, и поощрения достойные были. Я уже не говорю о том, что стало с оборудованием… – рассказывает мне Владимир, а я глубоко затягиваюсь никотином. – Но рудник не бесконечный, поговаривают, хозяин будет его закрывать.

– М-м… – Давлюсь дымом и начинаю закашливаться. С благодарностью принимаю похлопывания по спине. – И когда закроет?

– Кто ж его знает? Он здесь не показывается, ни разу не приезжал.

– Почему? – сплёвываю вязкую слюну и тянусь к бутылке с водой.

– А что ему тут делать? Доход капает, он себе спит спокойно.

– Кто хозяин-то?

– А-а… этот, как его? Фамилия вылетела, – чешет затылок. – Заковыристая такая…

– Ладно, поехали, – говорю, поднимаясь. Эту бы информацию переварить.

– Ага… – доносится из-за спины. – Вас на какой адрес доставить?

Глава 8

Долго курю, прислонившись локтем к кухонному косяку и глядя в распахнутое окно. Напротив, в таком же доме, какой-то мужик курит в таком же окне. Его сменяет другой, третий, а я всё стою, влипнув взглядом и с очередной сигаретой в руке. Скорее всего, это те самые вахтовики…

Вахтовики, шахтёры, шахты… Откуда? Этого давно нет! Я-то знаю! Рудник закрыт, исчерпал себя, выжат до дна хваткими инвесторами, среди которых был мой дед, а потом и отец… Здесь всё, нахрен, законсервировано! Навсегда! Скверные догадки не перестают посещать мой разум.

Гашу окурок в импровизированной пепельнице и бреду в комнату. Падаю на скрипучий диван и думаю. Мысли, как бешеные псы, носятся по кругу, утыкаясь в неправдоподобные версии. Иногда они касаются реальности, но чаще это сюр, поражающий своей дикостью. В этих видениях я монстр размером со скалу, нависший над крошечными людишками этого городка и угрожающий им своей яростью. Мне противно их уничтожать, но злоба во мне клокочет такая, что я бессилен ей сопротивляться и заношу кулак размером с дом…

Просыпаюсь, резко сажусь на диване. В комнате ещё светло. Живот предательски урчит, отвлекая от снившейся мути, и я отправляюсь на поиски кафе, о котором говорил Владимир.

Кафе оказывается обычной столовкой, работающей по расписанию. Мне везёт, я попадаю на ужин. Вместе с группой людей в робах захожу в зал, собирая на себе не мало взглядов. Сразу понимаю, что, похоже, придётся принять предложение Владимира о доставке обедов от его жены. Блюда в этой харчевне, как и интерьерчик, выглядят, мягко говоря, не аппетитно. Как бы не травануться.

Беру безобидную на вид котлету с пюрешкой, витаминный салат и компот. Когда я ел такое? Никогда. Ни разу в жизни не бывал ни в пионерлагере, ни в чём-то подобном, а школу посещал частную, где предлагался шведский стол. Но всё равно понимаю и про места, подобные этому, и про столовскую еду. Откуда эти знания в моей голове, уже и не вспомнить.

Устраиваюсь за отдельным столиком, напротив группы мужиков, сверлящих меня взглядами. Посылаю им приветливое «приятного аппетита», они в ответ дружно кивают и молчат. Начинаю дегустировать свой ужин, соседи тоже принимаются за еду и, кажется, забывают о моём существовании. Я даже рад такому раскладу, но спокойно поужинать не дают обрывки беседы, доносящиеся с их стола.

– Я последний раз сюда приехал, – громко говорит один из них, явно рассчитывая быть услышанным. – Нашли каторжников.

– Согласен, пусть местные батрачат, им в радость.

– И я на такое не нанимался. У меня друг – юрист хороший.

– Крепостное право отменили давно, – ещё громче заявляет первый, после чего, громыхнув посудой, они всей толпой поднимаются и, бросая на меня полные ненависти взгляды, выходят из помещения.

Я сижу в ахуе. Признаться, в какой-то момент решил, что они сейчас накинутся толпой и начнут запинывать. Нет, просто вышли. Но это ещё не всё. Следом за ними, с теми же выкриками про крепостное право, со своих мест поднимаются оставшиеся в зале рабочие и покидают столовку, не забывая одарить меня таким же презрением. Заебись, чо. Ни хрена не понятно, но очень интересно.

В зале я остаюсь один, оглядываюсь: за стойкой раздачи только повара.

– А вы почему не уходите? – спрашиваю у них.

– А нам некуда идти, – басит самая полная старушка. – И ехать тоже. Мы местные.

М-да. Хоть и не уходят, но смотрят так, что аппетит пропадает разом. Допиваю свой компот, встаю, сдёргиваю куртку со стула и иду к выходу.

– Посуду за собой в окошко, пожалуйста, – говорит из этого самого окошка недобрая на вид женщина.

Ржу в голос и возвращаюсь. Сгребаю посуду на поднос и несу, куда попросили. По пути ловлю улыбки на лицах поварих. Да, моё природное обаяние творит невозможное.

– До свидания, приходите ещё, – говорят они.

– Надеюсь, дамы, следующая встреча произойдёт при более приятных обстоятельствах. – С этими словами, под кокетливые смешки и подтрунивания поварих, я покидаю столовую.

На улице пусто, лишь на лавочке у входа кто-то сидит и дымит. Решаю тоже закурить и достаю из кармана пачку.

– В большинстве своём у нас народ добродушный, не обращайте внимание, – вдруг начинает говорить этот «кто-то».

– Не обратил.

– Потапов Василий Наумович, начальник отдела общественного питания, – представляется он мне.

– Сергей, – пожимаю протянутую ладонь.

– Я в последнее время ещё и кадрами занимаюсь, но вас категорически не помню.

– Странно.

Оглядываю его. Щуплый, но высокий, в очках и с тонкой полоской усиков, рыжеватые волосы прикрывают лоб. Невзрачный какой-то.

– Вас бы я запомнил, – утверждает он.

– Я не работать сюда приехал, это же понятно, – говорю, выпуская дым наверх.

– Более чем, – отвечает он и встаёт с лавки. – Проводить вас куда-нибудь?

– Спасибо, не потеряюсь.

– Как хотите, а то я в администрацию… – кивает на лежащую рядом папку с бумагами.

– Неожиданное совпадение, – выдаю я, бросая окурок в урну.

Глава 9

Амбалы у машин не останавливают меня, лишь провожают настороженными взглядами.

Долговязый рассказчик куда-то теряется, а я вхожу в здание. Внутри – ни души, лишь тусклое освещение скользит по стенам, увешанным стендами, вдоль которых стоят стулья в ряд. Выискиваю кабинет местного главы. Это оказывается не сложно, направляюсь на приглушённую возню и обрывки голосов. Поднимаюсь на второй этаж и двигаюсь по узкому тёмному коридору.

– Вы к кому? – окликает меня один из двух парней, таких же, что остались на улице.

– Меня ожидают, – отрезаю я, не сбавляя шага. Они обмениваются тупыми взглядами, а в следующую секунду на их лицах отражается откровенный испуг. Потому что дверь сбоку открывается, и в проёме появляется та самая, с красными волосами.

– Что уставились? – презрительно бросает она шкафам. – Какая неожиданная встреча… Снова, – выдыхает она уже игриво, меняя тон.

Крутит яркий локон на пальце и облизывает накрашенные губы.

– Это всё вы, Алиса Олеговна… – говорю, стряхивая несуществующие пылинки с рукавов. – Вся такая спонтанная.

Закинув голову, она громко смеётся. Наверное, из-за этих звуков открывается дверь кабинета, к которому я направлялся, и оттуда показывается седой старикашка.

– Алиса! Хорош ржать… – хрипит он и тут же содрогается от приступа кашля.

Я машинально отшатываюсь.

– Папа… – тянет дочка елейным голосом, вальяжно подходя к нему и зачем-то похлопывая по спине, хотя даже их охране понятно, что он не подавился.

Старик отмахивается, жестом приглашая следовать за ним в кабинет. Входим в прокуренную конуру с наглухо закрытыми окнами, и он падает на главное место за столом, как у генсека. Кряхтит, ворочается, устраиваясь в кресле. Потом достаёт толстую сигару и принимается церемонно обнюхивать её. Кубинский барон, мать его. Хотя, скорее, хочет казаться Черчиллем. На стенах – постеры столицы туманного Альбиона, а ещё сабли, рога и звериные морды, а рядом – корабль на подставке. Полный комплект провинциального нувориша.

– Я – Хапаев, – даже не представляется, информирует меня.

– Савицкий, – говорю я, и в кабинете становится тихо, но ровно на пять секунд.

– А Бехтель тогда кто? – насмешливо взвизгивает старикашка и они вместе с дочкой начинают ржать на весь кабинет.

– Папа, ты такой гостеприимный, – мурлычет она, якобы укоряя его и бросая мне наигранно-извиняющийся взгляд.

– Какой есть, – ухмыляется папаша, мгновенно меняясь в лице и впиваясь в меня взглядом. – Ты продаёшь, я покупаю.

Откидывается в кресле, выпускает густое облако дыма прямо перед собой, скрывая за ним свою физиономию, чему я несказанно рад.

Усмехнувшись, встаю с кресла, подхожу к окну и распахиваю створки. Заложив руки в карманы, наблюдаю, как по рациям переговаривается их охрана. Тут их совсем не мало, да и я не «Страж Галактики».

– Безналичный расчёт и озвученная сумма меня устроят, – говорю старику, вызывая этим хриплый приступ его хохота, переходящий затем в надсадный кашель.

Дочка подбегает к нему на этот раз со стаканом воды, по пути не забывая кокетливо стрелять глазками в мою сторону.

– Я тебя с охраной отправлю, не ссы… – прорывается голос старика.

– Папа, па-ап…

– Со слитком в жопе…

– Папочка, я не успела тебе рассказать, – перебивает красно волосая, но я всё равно услышал его слова. Доходчиво объясняет. – Мы с Сергеем уже переговорили…

После этих слов седой успокаивается. Дочка подходит ко мне, провокационно улыбаясь и закидывая руку на плечо. В ноздри ударяет сладкий запах духов и… отчётливые пары алкоголя. Её плавающий взгляд подтверждает мои догадки. Не протрезвела ещё? Понимаю. Не врубаюсь, что ей нужно, но решаю подыграть.

– Переговорили? – переспрашивает папаша, переводя взгляд с меня на дочь и обратно, видимо, требуя доказательств.

Киваю, глядя ему в глаза.

– Сергей заезжал поздравить меня вчера.

– М-м. И как? Понравился день рождения? – спрашивает старик, явно ожидая лестной похвалы.

– Было феерично, – отзываюсь я.

– Мне для дочери ничего не жалко… – сдавленно шепчет и снова закашливается. Заебал.

– Мы пока у меня побудем, – бросает она отцу, направляя меня на выход. Я только рад покинуть это чахоточное место и следую за ней.

Возможно, мисс «Красные волосы» окажется сговорчивее? Если верить Владимиру, она здесь всем заправляет?

В её кабинете не менее сурово, чем у папаши. Те же тёмные панели, но на стенах преобладает не зелёный, а вызывающий красный. Напоминает номер в борделе, только вместо кровати – посередине комнаты стол. На него она и усаживает свою выдающуюся пятую точку.

– Почему уехал так рано? – щебечет она, пошло прогибаясь в спине.

– Ты так сладко храпела, не хотел будить.

Она щурится, смотрит свысока, кривя губы в полуусмешке. Не нравятся ей мои шутки.

Подхожу к окну, опираюсь ладонью о косяк. Отсюда открывается вид на внутренний двор с хозяйственными постройками, за которым начинается лес. Надо думать…

Глава 10

– Я была на одной вечеринке в Москве, там девушку двое накаченных парней канатами обвязали и… – мыча, Алиса закатывает глаза, изображая телом движения туда-сюда. Извращенка чёртова. – Как это называется… забыла…

– Шибари, – подсказываю я.

– Точно! Шибари-вечеринка. Было круто. Я бы сама хотела попробовать, – притворяясь стесняшкой, она прячет лицо в ладонях и утыкается мне в колени. – Ты был на таком?

– Угу, – отзываюсь я, потягиваясь на постели. – Видел шоу в Лондоне, там это хотя бы эстетично выглядит.

– М-м. Слетаем туда вместе? У меня и виза есть, – в её глазах хитро засверкали огни. – Всегда действующая! Папочка велит следить за этим.

Как кошка, поцелуями добирается до моих бёдер, царапая их своими когтями.

– Так, стоп. Пора, – я сдёргиваю её с себя, прерывая это блядство. – Кончай уже полировать мой член и собирайся, а то так до обеда не выберемся из дома.

– Ну куда ты торопишься? Ещё так рано-о… – она недовольно хнычет, безуспешно пытаясь меня остановить.

Тянется к своему телефону, валяющемуся на тумбочке рядом, и включает его. Он тут же принимается истошно пиликать, но Хапаева игнорирует все входящие вызовы и сообщения. Щёлкает камерой. Катается по кровати, снимая себя и делая селфи, как модная чика. Не удивлюсь, если у Алисы есть странички во всех соцсетях, куда она выкладывает добытый золотой песок с самородками. И геолокацию ставит, точно! У нас в стране всё может быть.

– Золото никуда не убежит. Его там знаешь сколько? – валяясь на кровати, раскидывает руки в стороны, показывая масштаб.

– И сколько же? – интересуюсь я, будто она может сказать правду.

– Нашим правнукам хватит, – хохочет она. Сомневаюсь, у меня другие планы.

– Я участок хочу глянуть, – говорю я, имея ввиду своё наследство.

– И что там смотреть? Участок, как участок.

– Хотел продать его и свалить отсюда поскорее, – говорю с сожалением о своих планах, которым, судя по разговору со стариком, не суждено сбыться.

– Тебе разве не нравятся местные девушки? – поднимается на коленях, показывая себя. Да, у неё красивое тело.

– Нравятся, – отвечаю как можно спокойнее, – но в этой дыре я даже ради них не останусь.

– Надо было соглашаться на папино предложение, когда ты был у себя в городе. Но тогда бы мы не встретились, – тянет ко мне руки, прося объятий. Сыграть в её игру?

– Тебя с собой увезу, ты же хочешь уехать отсюда?

– Ещё бы!

– Так поехали…

– Но папа…

– Поставим нормального управляющего.

– Не прокатит! – психует она, выбивая сигарету из пачки. – Думаешь, я не думала об этом? Здесь личный контроль нужен! Ежедневный, мать его!

Курит и снова снимает себя на телефон, увешанную одними крупногабаритными украшениями. Золото у неё везде – на шее, в ушах, на запястьях и пальцах.

– У золота такая энергия... Людей с ума сводит…

– Да, насмотрелся. Бунтуют отчаянно, – вспоминаю я акцию протеста в столовой.

– Да кто им даст бунтовать? – выкрикивает со злобой, тут же сменив тон на приторно-ласковый. – Всё под контролем, Серёженька. Так, мелкие неприятности.

– Хорошо, что мелкие, – отвечаю я, направляясь в душ.

Через час мы вылетаем в город, а оттуда до посёлка добираемся на двух крытых квадроциклах по лесной чаще. Проезжаем рядом с раскуроченной дорогой, по которой проедет только трактор, и то не везде. Будто специально её тут убили. Второй квадрик двигается за нами, как сопровождение, полностью набитый вооружённой охраной, да и с нами сидит ещё один человек, не считая водителя. Спрашивать зачем столько, я не берусь, уверен, ответ скоро найдётся.

«Кедровый» оказывается больше похож не на посёлок, а на место, где идёт варварская вырубка леса, разворачивается спешная стройка, либо прокладывается газопровод. И только наличие специфического оборудования, о назначении которого знают не все, говорит о том, что здесь моют золото. Тех пятнадцати домов, о которых упоминал Владимир, и не видно среди поднятого грунта, гор насыпей, рядов техники и бытовых построек. Строения здесь разные: есть временные вагончики и много полуразрушенных кирпичных зданий. Некоторые из них сойдут за работающие, но большинство представляют собой лишь жалкие остатки стен.

Немногочисленные люди в робах, снующие туда-сюда, создают впечатление закрытой зоны. Впрочем, об этом же напоминает и ограждение из колючей проволоки по периметру. Так себе местечко.

От грохочущей установки идёт сильный шум и дрожит земля, а в воздухе висит мелкая пыль. Замотав лицо разноцветным платком на ковбойский манер, Алиса ведёт меня в здание из белого кирпича, которое с придыханием называет «фабрикой». И вскоре я понимаю почему.

Внутри и правда что-то вроде небольшого завода: трясётся конвейерная лента, только на ней двигается не картошка или зерно, а вода с золотым песком. Согнувшись в три погибели, работяги делают своё дело, а расставленная охрана пристально за ними наблюдает. Поймав мой изумлённый взгляд и явно довольная произведённым эффектом, Алиса улыбается во весь рот.

Глава 11

Я остаюсь наверху, наедине с ветром, и наблюдаю, как внизу разворачивается лишённый эстетики процесс. Когда индустриальный пейзаж надоедает, перевожу взгляд на сонный посёлок, кажущийся, затерянным среди гор, забытым всеми в этом месте.

Сколько всего видели эти вершины, свидетелями чего были непроходимые леса? Умей они говорить, поведали бы мне саги, полные невероятных событий.

Подумать только, десятилетия назад мой дед возил сюда комсомольцев, как на стройку БАМа. За копейки они воздвигли производство, исправно пополнявшее казну государства. Память начинает по крупицам выхватывать из сознания моменты, которые я считал навсегда забытыми и ненужными.

Дед занимался золотодобычей, конечно, не один – в советское время всё было коллективным. Но у него была сплочённая артель, друзья по духу, которые на закате эпохи сумели ловко приватизировать золотой клондайк. Дед изначально был организатором и идейным вдохновителем этой темы. В итоге, ему и достался самый увесистый кусок.

И были те, кому это не понравилось. Припоминаю обрывки отцовских разговоров о многочисленных дедовых врагах. Отец не уставал повторять, что путь родителя ему не близок, что жить в окружении стольких недоброжелателей – смертельно опасно. Я же могу с уверенностью сказать, что презираю то, как прожил свою жизнь сын моего деда. Это точно не мой путь.

Мне ближе всё, что я вижу здесь. Более того, нутром чую – неадекватность моего папаши стала причиной «затопления» оказавшихся активно работающими шахт и карьеров. Теперь его бегство из страны начинает иметь хоть какой-то смысл, хотя всё равно не оправдывает тупых поступков этого человека.

В любом случае, картина остаётся не ясной. И мне, кровь из носу, хочется разобраться в ней. Инстинктивно чувствую потребность докопаться до истины. Это как долг перед ребёнком, которого ты родил и теперь обязан воспитать. Хотя, о чём это я? Эта сторона жизни для меня совсем не знакома.

Я ощущаю себя здесь так, будто попал в родовое имение, где жили мои предки, или семейное гнездо, которого у меня никогда не было. Но вот беда – оно оказалось захвачено варварами, и освобождение видится очень туманным, практически нереальным.

Внизу к зданию фабрики подкатывает гружёный старенький «Урал». В кузове – массивная тара, местами поржавевшая и выглядящая, как квадратная «фляга» с ручками и крышкой. Лебёдка подхватывает её и поднимает наверх. Предполагаю, это подвезли ценный «груз» с карьера и сейчас будут обрабатывать. Какие здесь объёмы выработки, интересно? И как им удаётся сбывать добытое?

Выход с крыши ведёт в обустроенную комнату, через которую мы проходили. Оттуда доносятся голоса и раздражающий кашель. Понятно, старик явился, держит руку на пульсе.

Захожу туда, здороваюсь сквозь зубы.

– Ну как, Савицкий? – тут же хрипло спрашивает Хапаев. – В штаны не наделал от увиденного?

– Папа!.. Мы ещё не всё осмотрели, – встревает Алиса.

– А и нечего там делать! – рявкает старик.

Мне импонирует эта их манера отвечать за собеседника. Разговаривают друг с другом, не обращая ни на кого внимания, сами всё решают. Привыкли, что все их беспрекословно слушают и не перечат.

– Штаны сухие, – отвечаю я, стараясь казаться невозмутимым. – Общее представление есть…

– Но?.. – прищуривается он, словно старый лис.

А старик-то в уме. Но я и не надеялся на его старческий маразм.

Не спеша пересекаю комнату и, заложив руки в карманы брюк, оборачиваюсь.

– Кухня не ясна, – пожимаю плечами, глядя в его мутные старческие глаза.

Мои слова вызывают прилив крови на морде седого. Желваки на скулах начинают перекатываться, а руки, со всей своей хлипкой силой, стискивают подлокотники кресла. Он а гневе и смотрит, не моргая, а я смотрю в ответ. Кажется, сейчас вытащит ствол из-под пиджака и пустит мне пулю в лоб. А потом охрана, что дежурит под дверями, скинет моё тело в шахту, и никто не найдёт. Никогда.

– Кухня?.. – выдавливает он шёпотом и манит пальцем.

Превозмогая рвотные позывы, вызываемые одним лишь взглядом на старика, я медленно подхожу. Но не склоняюсь для того, чтобы он прошипел мне угрозы на ухо, как в дешёвом боевике времён видеокассет.

– Не играй со мной, сучёныш.

– Папа… – приторно пищит дочка, становясь между нами, будто беспокоясь обо мне.

– Её благодари, – цедит он. – Я глаз с тебя не спущу.

– Я не подведу, – обещаю я, похлопывая ладонь Алисы на своём плече.

И клал я болт на принципы, мораль и нравственность. Не до них сейчас.