Его наглый друг

1

Не нравится мне он...

Алина

– Лёш, ну встреть ты сам своего друга! Я Насте обещала... Меня уже все там ждут, – предпринимаю последнюю попытку отмазаться от поездки в аэропорт.

Но Лёша непреклонен. Если он чего-то хочет, то будет до последнего добиваться своего. Порой это даже раздражает.

– Линка, ну не ломайся... Делов-то на час. Ну ладно, два – максимум! – исправляется он, ловя на себе мой подозрительный взгляд. – Я хочу представить свою девушку другу, – заявляет деловито.

– Познакомишь нас в другой раз, может завтра.

– Вот сейчас не понял. Вечером тусня на хате у Макса, я же тебе говорил заранее и ни раз! Ты чего сейчас, вообще меня прокидать решила?

За последнюю неделю я уже столько раз слышала это имя, что оно даже начало меня порядком бесить. Я, конечно, понимаю, что он очень ждал приезда друга, с которым не виделся около года, и собирается весь август отжигать как в последний раз в жизни, но мне это все не особо интересно.

Несмотря на то, что сейчас летние каникулы, я осталась в городе, чтобы подзаработать. И часто все мои желания сводятся к одному – отоспаться после вечерней смены в ресторане. А не стаптывать и без того уставшие ноги в бурных танцах на даче мутного типа.

Ну, ладно. С мутным я погорячилась. Но судя по рассказам Лёши, там какой-то чересчур в себе уверенный мачо, прожигающий свою безбедную жизнь в вечных тусовках и использующий девчонок как расходный материал.

– Хорошо... – сдаюсь я наконец. – Давай так, поедем встретим твоего Макса, и я отправлюсь к девчонкам. Мы месяц эту встречу планировали!

Надо признать, Лёша не сильно расстроился, что я не поеду с ним в загородный дом его друга. Видимо, планы на вечер у него грандиозные. Как никак друг детства приезжает.

В зале ожидания нервно поглядываю на часы. По моим подсчетам, мы уже должны быть на полпути к дому моей подруги. Девчонки будут недовольны... Снова приезжаю последней.

– Братиииш! – дергаюсь, едва не роняя телефон из рук. Так Лёша рад встрече с другом, оглушая своим бурным приветствием весь зал.

Поднимаю глаза и на мгновение замираю в каком-то странном оцепенении. По телу проносится озноб, поднимая дыбом волоски на коже. Находит жутковатое ощущение опасности, которому нет никакого объяснения.

Обхватываю себя руками и передергиваю плечами, скидывая легкий морок.

Пробегаюсь быстрым, оценивающим с ног до головы взглядом, идентифицируя данную личность, как что-то... типичное.

Да-да, именно так.

Типичный, высокомерный, самовлюбленный нарцисс, каких тьма тьмущая по земле ходит. Я таких людей обычно сторонюсь.

С непонятным для себя раздражением отмечаю, что он очень красив, хотя даже глаз не видно. Да и в целом... Высокий, стильно одетый и с мальчишеской улыбкой на лице.

От чего-то чувствую себя некомфортно. Особенно, когда взгляд непроизвольно задерживается на крепких, в меру рельефных, загорелых руках.

Не решаюсь даже сдвинуться с места и хотя бы приблизиться к как-то по звериному обнимающимся парням. Со стороны выглядят так, словно две обезьяны, выбравшиеся из зоопарка, не могут нарадоваться своему побегу.

А у этого... Макса едва солнцезащитные очки с глаз не слетают. Кто вообще в самолете надевает очки?

Странный. Очень странный тип.

И скалится так... Словно только вышел от стоматолога и пытается на всех тут произвести впечатление своей белозубой улыбкой.
Собственно, внимание окружающих они и в самом деле привлекают.

В какой-то момент понимаю, что начинаю раздражаться. Не нравится мне он... Надеюсь, редко придется пересекаться.

Лёша всё-таки вспоминает обо мне и, оборачиваясь, тычет в меня пальцем.

– Пойдем! Гляди, это моя Линка, – самодовольно тянет он, оценивая реакцию своего друга.

Я что, на аукционе?

Господи, Боже мой, почему я так злюсь!

Видимо просто не выспалась после вчерашней смены. Еще и задержаться пришлось на целый час. Какие-то блатные проплатили дополнительное время моего выступления, еще и песни пытались выбирать. А менеджер и рад, платят – работаем! Только надрываюсь я, а денежки считает он.

Хотя жаловаться, конечно, глупо. Свой процент я тоже получила, а это пополняет мою копилку денежных средств, откладываемых на второй учебный год. Да и петь я люблю.

Лёша добирается ко мне первым, и уже вместе с ним мы смотрим, как этот напыщенный павлин бредет к нам ленивой походкой.

– Привет, красивая, – бросает высокопарно.

Сердце на миг сбивается с ритма... Всего лишь на миг, честное слово! С усилием втягиваю в легкие кислород, собираясь сохранять гробовое молчание.

Зачем? Да кто его знает!

И что это вообще за комплемент, небрежно брошенный с его стороны? Да и комплимент ли? По интонациям, словно издевается и намеренно хочет вогнать в краску.

Я, конечно же, никак не реагирую.

Сбить бы с него спесь! Да так, чтобы проклятые очки с глаз слетели. Стоящие, наверняка, как несколько моих смен в ресторане...

Но тем не менее...

Несмотря на то, что я по каким-то причинам осознанно решила сохранять молчание, язык и вправду прилип к нёбу и никак не собирается начать шевелиться.

– Лиин? – выводит из ступора мой парень под боком, странным образом рассматривая меня. И я, наконец, вспоминаю, что не одна здесь нахожусь.

– Она у тебя что, немая? – ухмыляется наглец.

Вот же...

Пытаюсь подобрать ему менее обидное нарицание из имеющегося запаса в моей голове, что я уже успела для него составить...

Придурок!

– Эй, нормальная она, – спешит мне на помощь Лёша, за что я ему несказанно благодарна. Вот только говорит он как-то легко и весело. По всей видимости, задело это только меня.

Да... И все-таки в жизни Макс еще хуже, чем я себе могла представить. Ничего общего с моим Лёшей. Ну, помимо хороших внешних данных.

2

– Хочешь остаться? – ухмыляется Макс, расплываясь в улыбке.

Алина

– Ммм... Это божественно! – говорю в промежутках, уплетая удон с курицей и овощами.

– Ты давай запивай почаще, догоняй нас! – щебечет Маринка, кивая на мой бокал.

Настя шустро нарезает очередную порцию апельсинов и, пританцовывая на месте, готовит всем следующую партию коктейлей.

– Штрафной! – протягивает мне второй бокал с медово-янтарной жидкостью.

Напиваться я не планировала, но отчего-то с легкостью принимаю напиток. Надеюсь приглушить внутренний раздрай.

– Где застряла опять, ты же вроде работаешь только по вечерам, или я что-то путаю? – интересуется Марина.

Где застряла...

Невольно вспоминаю прожигающий меня насквозь взгляд наглеца, и настроение снова падает. Сглатываю неприятный осадок и снова тянусь за бокалом.

– Все так. Я с Лёшей была, встречали его друга с аэропорта. Но как только смогла – сразу примчалась к вам, – расплываюсь в улыбке, стараясь выглядеть невозмутимо хотя бы внешне.

– Любопытно... – оживляется Маринка. – А он симпатичный? Ну, друг этот.

– Ну... так... – пожимаю плечами, словно не могу определиться с ответом. – Но на этом его достоинства заканчиваются.

– Пфф... А большего и не надо! Познакомишь?

И снова эта злость...

Еще не хватало, чтобы девчонкам моим голову морочил!

– Не думаю, что это хорошая идея... Не тот вариант, – отсекаю я лишь потому, что знаю, как Маринка помешана на поисках обеспеченного красавца, за которого мечтает выскочить замуж. – Он в первый же день собрался созвать каких-то девчонок. Предполагаю, что там не кастинг на его руку и сердце.

– Ничего себе, – вклинивается в разговор Аня. – И ты оставила там Лёшу одного? Нет, я конечно рада, что ты с нами, но все же...

– Согласна, – поддерживает ее Марина. – Нельзя мужиков на свободный выгул пускать. Предлагаю заявиться с проверкой! – поднимает свой бокал, словно озвучила тост.

– О... нет-нет. Ноги моей там не будет, – заключаю уверенно. Но под озадаченными взглядами подруг добавляю следом: – У нас с Лёшей полное доверие. И вообще... Мы на набережную собирались.

Смотрю на Настю в поисках поддержки и не прогадываю.

– Так... давайте, закругляемся. Допиваем и выдвигаемся к морю.

Благо, никто не спорит, и уже через час мы в приподнятом настроении танцуем под открытым небом в пляжном клубе. Заряжаясь положительной энергией, легко переключаюсь на ощущения в своем теле, отпуская внутреннее волнение.

Уже за полночь, как добираемся до дома Насти, проваливаюсь в глубокий сон. Забываю даже отписаться Лёше, поинтересоваться, как там у него дела и пожелать спокойной ночи.

Надеюсь, он не в обиде, сам ведь тоже молчит.

А с утра пораньше меня будит навязчивое жужжание телефона. Пока нахожу источник звука, переворачиваю всю кровать.

Лёша. Непроизвольно улыбаюсь.

– Привет, Лёш! Прости, я вчера так быстро уснула... Но обязательно искуплю свою вину, ты где?

Образовавшаяся в динамике тишина заставляет напрячься. А затем я слышу его...

– Русалка... Ты все же умеешь говорить, – хриплый голос проникает под кожу, заставляя вибрировать нервные клетки. – Сейчас как раз подходящее время искупать свою вину, – делает акцент на последнем слове, придавая ему скрытый смысл.

Тяжело сглатываю, в попытке смочить вмиг пересохшее горло, но пользы от этого мало. Где-то там же гулко бьется встревоженное сердце.

– По всей видимости молчание ты сохраняешь только со мной. Окей, – абсолютно спокойно продолжает он. – Лёхе нужна твоя помощь.

– Что случилось? – оживляюсь в момент, обретая дар речи.

– Скину адрес, – отрезает Макс и отключается.

Не дожидаясь сообщения, вскакиваю с кровати и начинаю быстро собираться.

Боже мой! Что там произошло? Надеюсь, с Лёшей все в порядке...

Голос Макса... не казался обеспокоенным, а значит, все не так плохо – утешаю себя, пока натягиваю джинсовые шорты.

Телефон снова оживает, сигнализируя о входящем сообщении. Кидаюсь к нему и застываю в растерянности.

Неизвестный номер.

Он что, пишет со своего? Зачем?!

«О, Господи, у него теперь есть мой номер!» – сочится пугающая меня мысль.

«И что с того?» – летит следом другая. У многих людей есть мой номер, мне же это ничем не грозит!

Дрожащими пальцами открываю смс, в котором указан лишь незнакомый мне адрес.

Черт. Придется ехать... Или лучше вызвать скорую?

Да это же Лёша! Что со мной не так?!

Быстро вызываю такси и еду по указанному адресу. Нервно сжимаю в руках телефон, теряясь в догадках.

Может, он просто много выпил? Но зачем тогда там я... Макс что, сам не в состоянии привести его в чувства? Да и время ранее, мог бы просто дать ему проспаться. А с другой стороны, если бы случилось что-то серьезное, вызвал бы скорую сам.

Зачем позвонил мне?

Выпрыгиваю из машины и, отбрасывая излишнюю скромность, нагло влетаю в чужой двор. Несусь по стриженной лужайке прямиком к дому.

– Стоять, – летит в спину. И я едва не сшибаю корзину с уличными цветами у порога, спотыкаясь на ровном месте.

Оборачиваюсь и смотрю на развалившегося в плетеной беседке Макса. Он расслабленно курит и сканирует меня оценивающим взглядом с головы до ног, задерживаясь на голых коленях.

Передергивает от такого пристального внимания, заставляя внутренне съежиться.

– Куда драпанула? – тушит сигарету в пепельнице, не отрывая от меня глаз. – Долго будешь сама искать. Идем, проведу.

Он поднимается с диванчика и лениво бредет ко мне навстречу...

По мере его приближения в висках учащается стук пульса, меня начинает неслабо потряхивать. А на расстоянии метра и вовсе цепенею в каком-то непонятном страхе, замирая на вдохе.

И только когда он, не останавливаясь, проходит мимо, я, наконец, свободно выдыхаю. Снова ругаю себя за излишнюю эмоциональность.

3

Поневоле я оказываюсь тут на следующий же день...

Алина

Вечером у меня смена в ресторане, и до конца дня я маюсь в каком-то нервном напряжении. Даже поход с девчонками в кафе не оказывает должного эффекта. Лёша не отвечает на звонки, и я переживаю, все ли у него хорошо, не сильно ли ему влетело от отца.

По началу меня даже как-то смущало, что он так перед ним выслуживается. Все от того, что у меня с родителями очень теплые отношения. Папа так и вовсе добрейшей души человек, ни раз прикрывал перед чересчур встревоженной мамой.

Она у меня тоже добрая и понимающая, но иногда перегибает с опекой. Еще в школе чуть где задержусь – сразу горит телефон от входящих, и только попробуй не ответить.

Нет, она никогда не отчитывала меня. Хотя лучше бы отругала, чем слышать ее взволнованный голос и потом видеть встревоженное лицо со слезами на глазах. Накрутить себя она умудрялась знатно. А как я поступила и уехала учиться из забытой Богом деревни в Сочи – стало чуть проще.

Но все равно – ежедневные звонки, обязательные предупреждения, если куда-то собираюсь в ночное время и тому подобное. Удивительно еще, как смирилась с моей работой. Опять же, тут папа постарался ее успокоить.

Я не злюсь на маму. Напротив, очень переживаю за ее состояние и всегда стараюсь не давать лишних поводов для тревоги.

Ведь у этой гиперопеки есть свои корни...

Здесь отложился отпечаток трагедии из прошлого, о которой я вот уже восемь лет пытаюсь забыть.

У Лёши в семье совсем другие отношения. Его родители не отслеживают каждый его шаг. С матерью так и вовсе никогда не видела, чтобы говорил по телефону. Он как-то сказал мне что-то вроде: «Ей вообще на меня плевать, главное отцу во всем угождать». И я даже пару раз убедилась в этом лично.

Когда впервые появилась у него дома в гостях, казалось, даже от стен сквозило холодом. На его отца я вообще боялась посмотреть прямо – пробирало до костей. Ни намека на улыбку, в глазах – металл. А мать и вправду только вокруг мужа и вертелась, что он не особо-то и ценил.

Лёша все надеется, что отец приобщит его к общему бизнесу в транспортной сфере, а потом и вовсе передаст ему. Вот и стелется перед ним, как тому угодно. Но что-то мне подсказывает, что шансов там мало.

Во второй наш визит в его родительский дом они закрылись в кабинете, и такой ор стоял, что даже толстые стены не могли приглушить гневного крика и оскорблений в адрес "непутевого" сына.

После этого я там больше не появлялась и не горю желанием по сегодняшний день.

Вот и сейчас переживаю, не сильно ли досталось Лёше за опоздание. Но к вечеру, благо, он мне все же пишет. Коротко извиняется за утро и успокаивает, что все хорошо.

Но волнение все равно не отпускает...

А ночью, после работы обнаруживаю его машину на стоянке около ресторана.

Обычно он так не приезжает без предупреждения, но я даже рада его видеть. Правда мое приподнятое настроение вмиг испаряется, стоит только сесть в салон авто...

– Малышка, – тянется с поцелуем. – Поедем к Максу на хату? Там снова движ намечается, – с ходу выпаливает он, едва отрывается от меня.

– Не сегодня, – отвечаю уклончиво. Как-нибудь потом объясню поделикатнее, что вообще больше не собираюсь там когда-либо появляться. – Я очень устала и хотела бы выспаться.

Я и правда устала, но в первую очередь думаю лишь о том, что не хочу ехать именно туда, в дом Макса. Если бы Лёша меня позвал, к примеру, в кафе, то вряд ли бы я отказалась. Но он не зовет.

– Опять ты начинаешь, – бросает с неким раздражением. Я даже не сразу нахожусь с ответом.

Смотрю на него с удивлением и не понимаю, что это я, как он говорит, начинаю, и почему так стремится меня туда затащить.

Ну разве обязательно мне общаться с его друзьями? Тем более с такими.

– Ладно, отвезу тебя в общагу, – заключает разочарованно.

Меня вдруг накрывает той же эмоцией. Словно с появлением Макса со мной ему проводить время стало уже не так интересно. Но с другой стороны, он бы меня так рьяно не звал с собой и не расстраивался бы от моих отказов.

Так и едем в тишине до самого корпуса учебного общежития каждый в своих мыслях. А как только подъезжаем, Лёша уже выглядит спокойным и даже милым.

– А завтра поедешь? У тебя вроде выходной... Возьми с собой вещи, останемся с ночевкой.

Выходной у меня внеплановый. Завтра в ресторане будет выступать приглашенная группа, но узнала я об этом буквально несколько дней назад. Удивительно, что он помнит. Обычно не так внимателен к деталям.

– Я подумаю, – улыбаюсь как можно искреннее, отмечая про себя, что подумаю, как отмазаться.

Чувствую, тяжелый будет месяц, пока его друг не отчалит обратно в свою столицу.

Но на следующий день Лёша даже не вспоминает о поездке к Максу и зовет меня покататься по городу, съездить на пляж. Все же понял, что не хочу туда ехать – думаю я и быстро собираюсь.

Но до пляжа мы так и не доезжаем...

Уже под конец пути понимаю, что едем по смутно знакомым улицам, и сердце начинает ускореннее стучать в груди.

– Лёша... – начинаю напряженно.

– Ну, прости, – расплывается в извиняющейся улыбке, уже паркуясь около двухэтажного дома. – Так бы тебя не вытащил из заточения.

Не дожидаясь моего ответа, выскакивает из машины и подходит к пассажирской двери. Очень хочется надуться и остаться сидеть тут или вызвать такси назад к общаге. Но...

Осознаю, как это глупо будет выглядеть. Да и как объяснить своему парню, с чего вдруг я так уперлась?

Тяжело вздыхаю и выхожу из машины, игнорируя протянутую руку. Я все-таки злюсь.

Едва мы заходим во двор, тут же вспоминаю самоуверенные слова Макса «до завтра» и с огорчением признаю, что он по итогу оказался прав.

Поневоле я оказываюсь тут на следующий же день...

Музыка громыхает так, что я удивляюсь, как еще соседи не сбежались с претензиями, а это только на улице. Что же там творится в доме?

4

Сдались мне его извинения! Господи, что делать?!

Алина

Мгновение – и меня дергают в обратную сторону, перехватывая за руку.

Лёша крепко прижимает к себе, что-то оживленно говорит, спорит, но я плохо улавливаю слова, пребывая в шоке.

– Я не знал, – возвращает в реальность ровный голос Макса. – Блядь!

Перевожу на него затуманенный взгляд и замечаю на его стопе кровь. Он стоит посреди осколков, косится на свою рану и уверенно перешагивает битое стекло.

– Отойдите, сейчас уберут, – бросает нам и удаляется за закрытыми дверями дома.

– Отвези меня домой, – прошу Лёшу, разве что не скулю, утыкаясь ему в шею.

Пытаюсь выровнять дыхание, но безуспешно. Кажется, что вся мокрая, хотя тело абсолютно сухое. Кроме лица, покрытого слезами.

Лёша успел меня перехватить и не дал упасть в воду. Я даже не могу выразить, как я ему за это благодарна.

– Малышка, не плачь, пойдем в дом. Ты сейчас успокоишься, все хорошо, – утешает меня, нежно поглаживая плечи и прижимая к себе еще крепче.

Не могу возразить. Не потому, что согласна с ним или готова остаться здесь еще хотя бы на минуту... Я просто не могу выдавить из себя и слова.

Тело кажется ватным, ноги едва переставляю, всю энергию словно высосали, и меня заметно трясет.

Заходим в какую-то комнату на втором этаже, Лёша ведет меня к кровати, и я обессилено падаю на нее, укрываясь одеялом.

– Пить хочешь? Ты так дрожишь... Может чай сделать? – обеспокоено спрашивает он. А затем склоняется ниже и нежно целует в губы, легко поглаживая по волосам.

Одобрительно киваю, но практически сразу засыпаю, так и не дождавшись напитка. А когда открываю глаза – не сразу понимаю, где нахожусь. Вижу на прикроватной тумбе сок и уже остывший чай, но Лёши в комнате нет.

Опустошаю сразу же полстакана, медленно встаю с постели и подхожу к двери, что ведет на балкон. Не успеваю ее открыть, как слышу мужские голоса, доносящиеся в приоткрытое окно.

– Да и вообще, нахрена ты ее в воду потащил? – узнаю возмущенный голос Лёши.

Переживает за меня...

– Чтобы в чувства привести, кислую мину смыть. Фейсом не проходила под нашу движуху, – а это Макс. Усмехается, наглец.

– Ну, зашибись! Привел, блядь...

– У нее фобия?

Очень странно... но мне вдруг кажется, что в его голосе проскользнула толика обеспокоенности. По крайней мере произнес он это как-то озабоченно что ли.

Хотя вряд ли. Я, вероятно, еще не пришла в себя.

– Ну, типа того, – подтверждает мой Лёша.

– Из-за чего?

– Да я... – мнется он. – Не знаю, не спрашивал как-то. Ну, она не хочет об этом говорить. Но ты, конечно, козел. Все, блядь, обломал... – сокрушается Лёша. – Итак еле затащил ее сюда.

Мне не очень нравится его тон. Понимаю, конечно, что расстроен. Хотел, чтобы мне здесь понравилось, вот и психует.

– Да, блядь... Перетерли же вчера. Гонит она, наебали тебя, братан.

– Закройся. Сам проверю. И не лезь.

Чувствую себя какой-то партизанкой, что подслушивает разговоры явно не для ее ушей. Но мне становится неприятно.

О чем там они вчера говорили? И что это Лёша собрался сам проверять? Но, очевидно, меня в чем-то подозревают... Хотя я никогда не давала ему поводов усомниться в моей честности.

– Видел я таких не таких. Время зря только теряешь, хотя... – Макс вдруг начинает смеяться. – Гляди... Узнаешь? Камила! – зовет кого-то.

– Тише ты, Линка проснется, – шипит Лёша, а я понимаю, что пора выходить, иначе могу быть пойманной.

Накинув на лицо невозмутимость, спокойно иду на балкон. Ну, как спокойно... Но я очень старательно делаю вид.

Заметив меня, Лёша улыбается и тащит обратно в комнату, прикрывая за собой дверь.

– Малышка, ну ты как?

– В порядке. Что ты там делал? О чем говорили? – совсем незапланированно сходу налетаю на него с расспросами. Не успеваю обдумать, как лучше узнать подробности их разговора, поэтому спрашиваю, можно сказать, прямо.

– Да... – кривится Лёша. – Втирал Максу, чтобы не трогал тебя. Ну, и за страх твой рассказал, чтобы больше таких ситуаций не было. Ты же не злишься?

Бездумно качаю головой, с разочарованием понимая, что узнать, в чем меня там подозревают, будет не так-то и просто.

– Ты... – неуверенно начинает Лёша. – Не будешь против, если мы с тобой останемся тут еще ненадолго? Не хочу тебя отпускать... – обнимает меня за талию и притягивает к себе ближе. – Если спускаться ко всем не хочешь, можем фильм тут посмотреть, м?

– Хорошо, давай останемся, – соглашаюсь я и возвращаюсь обратно на кровать.

Лёша не спешит ко мне присоединяться. Стоит, немного подвисая, смотрит на меня с блуждающей улыбкой на лице, любуется.

– Я уже успел поесть, а ты не голодная? Могу пиццу сходить погреть, – предлагает услужливо.

Меня вдруг застилает нежностью. Приятно, когда о тебе заботятся, смотрят с такой любовью в глазах...

Качаю головой, хоть и испытываю легкий голод. Просто не хочу, чтобы уходил и оставлял меня здесь одну.

– Ладно, после фильма может перекусим.

Лёша снимает футболку, продолжая все также смотреть на меня. Вот только во взгляде мелькает странный блеск и заметно темнею зрачки.

Разрываю контакт первой, плотнее кутаясь в одеяло. С облегчением отмечаю про себя, что одета в футболку и шорты, а не в какое-нибудь платье. Словно это мне может хоть как-то помочь.

Лёша тем временем ложится рядом со мной и, действительно, включает плазму. Совсем не касается меня, сосредоточенно смотрит в экран и выбирает нам фильм.

Видимо, заметил мою нервозность и даже обижается... Так частенько бывает, когда я пытаюсь его остудить или отталкиваю. Но, правда, он всегда быстро отходит.

Вот и сейчас, когда кладу голову ему на плечо, а рукой обвиваю шею, тут же обнимает меня за плечи, легко поглаживая спину.

Фильм мы смотрим до конца, даже не прерываясь на беседы, лишь изредка он целует меня в лоб или в висок.

5

– Ты же не потащишь меня силой?

Алина

Когда между нами остается не больше шага, и я уже готовлюсь к смерти, представляя как Макс наваливается на меня своим крупным телом, он вдруг останавливается.

В голове нет ни одной трезвой мысли – их смыло волной паники, образуя там звенящую пустоту. Пребывая в неподвижном оцепенении, не применяю даже жалких попыток позвать на помощь.

И я просто жду...

Не знаю чего. Его дальнейших действий? Что это все какая-то глупая шутка, и он остановится?

Сомневаюсь...

Не в силах оторваться от гипнотизирующих глаз, лишь боковым зрением замечаю какое-то движение снизу.

Сердце трепещет, как у загнанной в угол мыши, но даже жалкий писк застревает где-то в горле. Я практически не дышу.

А затем ощущаю прикосновение его руки...

Кожа на щеке под его пальцами начинает пылать. Ресницы трепещут от остроты ощущений. Веки становятся тяжелыми, но я их упрямо держу открытыми лишь одной силой мысли.

Боже, Боже, что же делать?!

Макс ведет горячими пальцами вниз по лицу, скользит по пульсирующей в страхе венке на шее, обводит ключицу, оставляя огненный след за собой. Перемещается к груди и стремится ниже по центру, минуя сверхчувствительные участки тела.

Господи, как же мне найти в себе силы и избавиться от этого нервного паралича? Как мне оттолкнуть его?!

Этот эбонитовый взгляд вселяет в меня лютый ужас. А пальцы, скользящие вниз по животу, распространяют целое полчище мурашек по коже под футболкой.

И когда он доходит до резинки трусов, меня начинает натуральным образом колотить. Губы распахиваются в отчаянном шоке, по телу несутся нервные импульсы.

Что он творит?!

Словно услышав мой немой крик, он вдруг отрывается от меня. Но не успеваю облегченно вздохнуть, как чувствую его пальцы на ногах. А следом и возобновившееся движение руки...

Только на этот раз он прокладывает путь вверх по внутренней стороне бедра. Медленно. Плавно. Неумолимо сокращая жалкие сантиметры до объятого огнем эпицентра между ног.

И смотрит при этом неотрывно в глаза. Испытующе, цепко, будто требует от меня каких-то ответов. Мне даже кажется, что его дыхание тоже сбилось. Конечно, это и близко не сравнимо с моим, похожим на приступ удушья... Но боковым зрением замечаю, как его грудь под натянутой футболкой достаточно широко раздувается на вдохе и плавно опадает на выдохе.

Дико злюсь на себя за свою растерянность. За то, что не могу сдвинуться с места и хоть как-то защититься.

В голове начинают пищать тревожные сигналы, что я с трудом распознаю. И когда понимаю, что еще секунда, и он заберется ко мне в трусы, на меня с грохотом обрушивается вся реальность происходящего...

Вцепляюсь железной хваткой в его руку, крепко сжимая запястье и не позволяя коснуться меня там, между ног.

Макс застывает, но продолжает терзать меня, вглядываясь своими чернющими глазами в самую душу. Мы словно ведем какую-то борьбу, непонятную обоим. И в которой я естественным образом терплю поражение...

С раздражением признаю, что теперь он выглядит абсолютно спокойным. Дыхание его становится ровным, в отличии от моего... Окидывает меня изучающим взглядом и расценивает мое взбудораженное состояние по-своему.

– Не переживай, – говорит без тени улыбки на лице. В его взгляде мелькает некая злость или даже ненависть. – Лёха не узнает, как ты поплыла.

Хочу его осадить и проехаться по наглому лицу с размаху, но так и не могу пошевелиться. А он тем временем склоняется ниже и, касаясь губами уха, шепчет:

– Мы ему не скажем. Это будет нашим маленьким секретом, – отталкивается от стены, разворачивается и уходит.

Еще несколько долгих минут так и стою, приклеившись спиной к стене и не двигаясь с места. А когда, наконец, прихожу в себя, несусь к двери и захлопываю ее на замок.

Как только процесс мышления возобновляется, на меня тут же обрушивается осознание произошедшего.

Я застыла и даже не сразу его остановила...

На помощь приходит та внутренняя часть меня, что пытается сохранить мое душевное состояние в спокойствии:

«Оцепенение – адекватная реакция на шок».

Но он меня трогал!

«Ты не дала ему забраться к тебе в трусы».

Хорошо. А как быть с тем, что я при этом... почувствовала?

«В страхе все чувства и ощущения обостряются».

Последнее внушение – так себе утешение, но я за него цепляюсь, даже не раздумывая.

Однако оставаться здесь я больше не могу.

С каким-то остервенением натягиваю проклятые шорты, вызываю такси и выбегаю на улицу. Не думаю о том, во сколько мне обойдется поездка до общаги, и даже о том, что скажет Лёша, когда заметит мой побег.

Лёша...

Как ни старалась бы убедить себя, что ничего плохого я не сделала, тянущее чувство вины все равно находит выход.

Я не должна была позволять его другу прикасаться к себе...

Что, если он расскажет обо всем Лёше?

Я не удивлюсь, если Макс намеренно завалился ко мне в комнату и собирается обо всем доложить ему. Хоть он и говорил про какой-то там секрет, не думаю, что это имеет для него какую-то ценность.

Но странно то, что меня это совсем не тревожит...

Я не боюсь, что Лёша что-то узнает, даже если версия Макса окажется далека от реальной.

Меня беспокоит другое...

Я продолжаю терзать себя за те ощущения, что невольно испытывала с того момента, как Макс зашел ко мне в комнату.

Действительно ли все дело в страхе?

Не думать. Вычеркнуть. Забыть.

Добравшись до общежития, сразу ложусь в кровать. Даже о недавнем голоде не вспоминаю. Но заснуть мне так и не удается до самого утра, в результате чего поднимаюсь с постели вымотанной и разбитой.

Про телефон вспоминаю, только когда слышу входящий вызов. Менеджер из ресторана предупреждает о том, что Анжелика, девочка, которая выступает, когда у меня выходные, приболела. И мне придется работать всю неделю одной.

6

Насколько хреновым я буду другом, если опережу Лёху?

Макс

Развалившись на диване, отслеживаю взглядом приближение друга. Довольный, засранец. В гордом одиночестве шагает в мою сторону и падает рядом, окидывая взглядом террасу, на которой собирается народ.

– Снова один? – толкаю я с видимым спокойствием. На деле же... ощущаю некое разочарование.

Хочу снова увидеть Русалку.

Зачем? Сам, блядь, не знаю. Позлить? Вывести на эмоции? Или посмотреть, как изменится ее поведение?

Догадываюсь ведь, что наверняка продолжит и дальше строить из себя недотрогу, заливать моему другу несусветную хрень про светлые чувства и прочий бред.

И это дико раздражает.

А когда понимаю, что меня это вообще не касается и не должно хоть как-то волновать, так начинаю злиться уже на себя.

Но тем не менее... седьмой день подряд Лёха заваливается ко мне домой один.

Да, блядь. Я какого-то хера считаю дни.

Вероятность того, что она рассказала ему о нашей с ней стычке в спальне, сводится к нулю. Я бы уже был в курсе. Но Лёха молчит, а значит – ничего не знает.

Зачем поперся к ней тогда в комнату?

Для меня самого это до сих пор остается гребенной загадкой.

Но стоило ему оставить ее там одну, спуститься к нам и вывалить свое «не в этот раз», меня снова накрыло необъяснимой злостью. Какая-то маниакальная потребность разоблачить лживую девчонку.

То, что она «не такая», как выразился мой друг, я даже и близко не приму на веру. Очередная телка, поверившая в себя и решившая прикинуться монашкой, дабы пригреть себе место в обеспеченной семье.

Собственно, все из рассказов друга. А личный опыт и собственные познания позволяют сделать определенные выводы.

Но думать о том, что она находится в одной из комнат на втором этаже моего дома, лежит в кровати одна... я уже не мог.

Ринулся наверх без четкого плана, не собирался даже прикасаться к ней.

Но, блядь...

Стоило увидеть ее перепуганные глаза на пол-лица, распахнутые в натуральном шоке пухлые губы, меня окатило горячей волной. А следом накрыло ледяной...

Актриса, мать ее...

– Да у Линки запара на работе, – рывком выдергивает из воспоминаний Лёха. Стоит признать – приятных... – Другая певичка захворала, приходится одной вывозить, каждый день там надрывается.

– Певичка?

– Ну, она ж у меня поет в ресторане. В этом блатном «Кристалл».

– Охренеть... Русалка все же...

Тянусь за стаканом крепленного, но в последний момент меняю траекторию движения и хватаю пачку сигарет.

«Кристалл». Минут двадцать езды от дома.

Почему я уделяю внимание этому факту – судить не берусь. Залетная мысль. Откидываю.

– Но зато я хоть оторвусь напоследок, – продолжает Лёха. – Камилка, кстати, тут?

– Не надоело? Может переключишься уже?

– Да не... Кама горячая, да и нахрена распыляться, больше вероятности, что болтать начнут. С Линкой все-таки по серьезке.

Скриплю зубами. Раздражает его зацикленность на этой девчонке.

– Я про Алину. Не надоела китайская кухня на ушах?

Лёха начинает бычиться.

– Да че ты заладил, а? Говорю тебе, целка она. Хрен его, может тоже какие страхи там, как и с водой типа. Ниче, скоро раскручу и можно будет уже завязать с Камой. Так она тут?

– Не видел, – поднимаясь с дивана, отвечаю ему и иду на террасу.

Лёха встает следом, и уже вместе с ним дымим на улице, окидывая взглядом толпу людей у бассейна.

– А ты че такой скисший? – лыбится друг. – Телки сегодня второсортные?

– За тебя, блядь, переживаю. Мы, можно сказать, с молоком впитали блядство и разврат. А тебя клинит конкретно.

– Ой, бля... – кривит рожу. – Давай еще о наших предках поговорим. Че там, кстати, у твоих? Все также?

Невольно усмехаюсь, вспоминая свою шизанутую семейку.

– Круче. Отец пытался и меня втянуть в их с матерью притон. А как слился, они и прислугу сменили. Теперь и их пялят.

– Фу, бля. Жескач. У меня хоть только отец подобной херней страдает, мать ни сном ни духом. После последней своей блядки, боится шаг влево сделать – придушит.

«Кристалл» – снова вспарывает мозг.

Да что за херня, блядь?

А спустя минут десять я сижу в такси, убеждая себя, что действую чисто с благими намерениями. Так сказать, друга спасаю. Альтруист на минималках. Аж самому, сука, смешно.

Однако стоит заметить ее при полном параде, упакованную в утягивающее черное платье до середины колена, я пропускаю не хилый удар под дых.

Красивая, сучка.

Собственно, это я и в первую нашу встречу увидел. На зрение и вкус никогда не жаловался.

Но сейчас, когда она так искренне улыбается собравшимся в зале, скользит рассеянным взглядом своих аквамариновых глаз, меня, порядком прибитого, пригвождает к полу.

Заставляю себя двигаться и занимаю крайний столик у выхода, вперившись взглядом в объект, из-за которого я тут и нахожусь.

Что собираюсь делать? В душе не... не знаю.

Четких инструкций себе не выписывал. А довериться инстинктам, как показывает практика – опасно. По крайней мере с ней.

И все бы ничего, я даже успел перевести дух и немного расслабиться, как вдруг она начинает петь.

Я не знаю этой песни, не слышал ни разу. Какая-то заурядная попса. Но в ее исполнении... Это что-то фантастическое.

У Русалки не только ангельская внешность, но и охренительно проникновенный голос.

Меня буквально пробрало до глубины нутра, задело одеревеневшие струны, которые теперь вибрируют в неком напряжении. Но это не какая-то крышесносная симфония, скорее походит на похоронный марш для моей чертовой души.

Глушу приходы, заливаясь высокоградусным аперитивом, что подоспел как раз вовремя. На горячее хочу ее.

По шкале от одного до десяти, насколько хреновым я буду другом, если опережу Лёху? Мы не раз меняли девчонок, да и вместе раскладывали не одну.

7

Значит и я буду у нее первым...

Макс

– Тебе понравилось, – торможу около лавки и смотрю на нее, с диким удовольствием поглощая ее яркие эмоции.

Она же... вспыхивает по-новой. Смотрит прямо в глаза и тут же отводит свой взгляд в сторону. Складывает руки под грудью, на которую я стараюсь не пялиться. А затем отворачивается и идет дальше.

Куда собралась? Не так быстро. Нагоняю следом.

– Как самонадеянно... – бурчит она.

– Мне кажется, или ты сейчас меня провоцируешься? – снова останавливаюсь.

– Господи, да откуда в тебе столько уверенности?

Вижу как забегали ее глаза по моему лицу. Слышу, как шумно и часто дышит. Чувствую, как она взволнованна.

И вот... Оставить бы ее в покое. Одуматься, пока не наворотил дел. Свалить домой, где полно разносортных девиц, с которыми в априори нет проблем. Свернуть свои геройские подвиги, которыми я прикрываюсь под видом непрошеной помощи другу.

Но нет же. Я совершаю то, что идет в разрез со здравым смыслом...

Делаю выпад в ее сторону, хватаю за талию и толкаю своим весом к ближайшему дереву...

Она не цепенеет как в прошлый раз. Совершает ряд каких-то бессмысленных действий. Вцепляется своими пальцами в мои плечи, сжимает их с такой силой, словно хочет проникнуть ногтями под кожу. Что-то задушено пищит, пытается трепыхаться.

И только когда я склоняюсь ниже и присасываюсь к ее шее, она замирает, а из ее легких рвется судорожный полустон-полувсхлип.

Меня же пробивает тотально. Отражаю хриплым мычанием.

Возможно влияет мое обострившееся восприятие на фоне ее мнимого сопротивления. Или же осознание того, что эта девчонка для меня должна быть неприкосновенна. Какой бы не была причина, понимаю лишь то, что меня буквально подрывает на месте от остроты ощущений...

Ее кожа теплая, нежная, покрытая мурашками и такая одурестически вкусно пахнущая. Заполняет все рецепторы разом. Чувствую, как во рту собирается слюна, что едва успеваю сглатывать. Засасываю сладкую плоть, собирая языком дрожь ее тела. Фанатею...

Уже сейчас понимаю, что не смогу остановиться, пока не проверю какие на вкус ее губы. Хочу собрать все сходства и отличия с кожей на шее.

И я бы продолжил. Если бы не одно оглушающее «НО».

Мне прилетает по роже такая звонкая оплеуха, что от удара уши закладывает. Отстраняюсь, таращась на нее и пытаясь догнать, что, мать твою, сейчас произошло.

Ощущения определено новые. Достаточно острые и моментально возводящие на новый уровень эмоционального состояния.

Отрицание. Шок. Ярость.

Последнее преобладает в кратном размере. Ничего толком не вижу перед собой, зато слышу, как шатко она дышит. Смею предположить, что сама в неком потрясении.

Еще ни одна девка не позволяла себе подобного. Ни одна.

Значит и я буду у нее первым... Тем, кто ее придушит.

– Еще раз... – рычу предупредительно, обхватывая рукой шею.

Но не успеваю даже договорить, как на меня обрушивается серия новых хлестких пощечин.

Сатанею мгновенно. Перехватываю ее ладони, прижимая к стволу дерева над головой. Наваливаюсь всем телом, сталкивая нас лбами.

– Сама напросилась...

В ее глазах – дикий ужас. В моих – будоражащая кровь ненависть, припорошенная грубой похотью.

Грудная клетка ходуном ходит, врезаясь на вдохе в ее сиськи, зазывно торчащие из выреза на платье.

Отстраняюсь, опуская взгляд ниже. Даже сквозь тусклый свет освещающего фонаря я с отчетливой точность вижу мелкую дрожь на ее вздымающейся груди.

«Придушить гадину» – напоминаю себе, пялясь на виднеющуюся часть округлых полушарий.

Можно было бы перехватить ее запястья одной ладонью и пустить в ход обе руки... Однако я продолжаю прожигать взглядом манящую грудь.

– Только попробуй, – шипит задушено, выписывая тем самым приглашение.

Облизываясь как оголодавший волчара, немыслимым образом переключаю все свое внимание на ее лицо. Склоняюсь ниже и, не долго думая, размашисто прохожусь языком по нежной коже на щеке. Веду носом но скуле, доходя до пульсирующего виска. Исследую сантиметр за сантиметром, втягивая ноздрями ее одуряющий запах.

Мало. Хочу больше. Насыщеннее. Размыкая челюсти, выталкиваю наружу распирающий грудь воздух.

Опаляю дыханием щеку и прокладываю путь до ее блядских губ. Не целую. Сдерживаю порывы, оставляя сладкое на десерт. Едва касаясь, миную опасную зону и скольжу к другой стороне лица.

Когда лижу ее подбородок, намереваясь спуститься к тонкой шее, чувствую, что она склоняется к моему лицу и тянется губами к щеке, приглушенно постанывая.

Сама.

Блядь... Что и требовалось доказать. Чертов нимб слетает даже раньше, чем я предполагал. Это одновременно и злит и доставляет определенное удовольствие.

Мысленно выписываю ей планируемое наказание, представляя, как буду пристраиваться сзади.

В паху начинает свербеть. Но едва успею принять тот факт, что от ощущений ее губ на моей коже кроет с какой-то особой сверхмощной силой... как вдруг все положительные чувства разрывает острой, жгучей вспышкой боли.

– Блядь! – хриплю, резко отстраняясь от нее и хватаясь за поврежденную щеку.

Чертова Русалка... меня укусила.

Твою ж мать.

Эта сучка лишь за один вечер пустила в ход не только руки, но и зубы! Шизанутая на всю голову!

Пока я, потрясенный действиями девчонки, пребываю в конкретном шоке, зараза ускользает из моих рук и срывается на бег в сторону общежитий.

Первый порыв – догнать. О том, что сделаю потом, даже не думаю. Главное – не убить.

Но позже, наблюдая за удаляющейся спиной и сверкающими пятками, принимаю абсурдное решение – отпустить.

Пусть удирает. Тем слаще будет вкус ее поражения...

Однако окаменевшая мышца за ребрами вдруг сжимается. Гулко стучит и сбивается с ритма, оказывая открытое противостояние. Тревожно ноет, толкая на немыслимые действия.

8

Его запах мне уже знаком...

Алина

Как же хорошо, что сегодня выходной. Еду на встречу с подругами, отмечая про себя, что в последнее время мы стали видеться чаще. А вот с Лёшей все реже...

Но этому, конечно же, есть объяснение. Он практически все свое свободное время проводит с Максом. Я же – абсолютно не хочу видеть его друга.

Особенно после того, что произошло вчера...

Какой же наглый придурок! Возомнил себя невесть кем! Считает, что каждая особь женского пола должна млеть от его рук. Его даже не смущает то, что у меня есть парень. Его друг!

Стоило бы обо всем рассказать Лёше. Тогда и мне больше не придется выкручиваться и объяснять, почему я так не хочу ехать в дом Макса.

Не думаю, что они из-за этого перестанут общаться, но даже если так – оно и к лучшему. Зачем такие подлые друзья? Не понимаю, почему они вообще общаются...

Лёша никогда бы не позволил себе подобного.

Зажимать меня силой, пускать в ход руки, не получая на то явного согласия, хватать за шею и облизывать мою кожу...

Вздрагиваю, вспоминая вчерашнюю ночь, и обхватываю себя руками. По телу пробегается озноб, дыхание сбивается, ощущаю учащенный стук сердца в груди. Чувствую, как приливает кровь к щекам.

Реакции организма кажутся странными. Мне же не может нравиться такое грубое отношение к себе? Возможно... мне стыдно. Похоже на те чувства, что испытываешь, когда тебе неудобно за действия другого человека.

Но каким бы подонком он не был, мне тоже есть чего стыдиться. Никогда прежде я не поднимала на кого-либо руку. Еще и укусила его...

Стараюсь не думать об этом. Не позволяю совести сжирать мою душу и перекладываю вину на него. Я лишь оборонялась.

С подругами встречаемся на пляже. Рядом с ними отвлекаюсь от своих мыслей и расслабляюсь, согреваясь под солнцем на лежаке.

Настя с Аней уходят купаться, а Марина идет к ларьку за напитками. Возвращаясь, даже не думает присоединиться к девчонкам и остается с мной. И так всегда. Когда они заходят в море, со мной постоянно кто-то остается вроде бы ненамеренно. Я даже этого раньше не замечала. А как поняла, что они таким образом оказывают некую поддержу, зная о том, что я боюсь воды, мне стало некомфортно.

Приятно, конечно, ощущать заботу близких, но это лишний раз напоминает мне о моих проблемах и страхах и заставляет чувствовать себя неудобно.

Маринка отдает один стакан мне и следом тянется со своим.

– За нас! – восклицает под звон стекла и широко улыбается.

Отвлекаясь на телефон, нервно поджимаю губы и откладываю мобильник в сторону, так и не решившись ответить на звонок.

– Почему не берешь трубку? – замечает подруга.

А я не нахожусь с ответом. Лёша звонит уже не в первый раз, но я не могу настроиться на разговор. Не готова сейчас даже слышать его голос.

– Это Лёша? – продолжает допрашивать Маринка.

– Да... Думаю, опять хочет позвать на очередную вечеринку к своему другу, – все же поясняю ей свою реакцию.

– Я за! – тут же реагирует она. – Это же тот самый друг, что приехал на лето? Как ты говорила, его зовут?

– Я не говорила... – отчего-то раздражаюсь я. – Макс, – добавляю позже.

– Маакс, – растягивает она, а у меня все внутри переворачивается. – Хочу к Максу! Ты обещала познакомить. А уже сколько? Неделя прошла? А я его даже не видела... – наиграно надувает губы.

И как на зло мой телефон снова оживает. Как и моя подруга... оживляется следом.

– Привет, – произношу неуверенно, отвечая на звонок.

Лёша, что ожидаемо, начинает возмущаться. Ну и, конечно же, зовет снова в проклятый дом своего друга.

А у меня вдруг назревает «гениальнейший план».

Сколько не размышляла о том, как лучше обо всем ему рассказать, поняла только то, что не смогу. Лучше пусть сам все увидит. Нужно лишь спровоцировать Макса и держаться рядом с Лёшей. Идея, конечно, дикая и кажется заведомо провальной, но попытаться стоит.

Девчонки нас не поддерживают и, ссылаясь на личные планы, разъезжаются по домам. Мы же с Маринкой едем к ней приводить себя в порядок, а через пару часов входим в чертов замок чудовища.

Макс на мое появление никак не реагирует. И я почему-то злюсь... Нет, я рада, что он не смущает меня своим вниманием, но раздражаюсь этому лицемерному равнодушию.

И эту нервозность неумышленно перекидываю на озадаченного Лёшу...

До позднего вечера он еще хоть как-то терпит мою молчаливость и отстраненность, но ближе к ночи уже не выдерживает.

– Лин, да что опять не так? – выходит из себя, когда в очередной раз не реагирую на его слова.

– Все нормально, - отвечаю ему.

А сама не могу оторвать взгляд от дивана на террасе. За все время моего пребывания здесь Макс на меня даже ни разу не взглянул. Зато уделяет достаточное внимание моей подруге...

Обхаживает ее по полной программе. Коктейли приносит, мило улыбается, наслаждается ее смехом и ласково касается оголенной кожи на плечах.

Настоящий джентельмен, чтоб его!

Уж я-то знаю, какой он на самом деле. И переживаю за свою подругу...

И когда она поднимается с места и направляется в дом – следую за ней. Нужно ее предупредить. Словно она сама не разберется...

Иду в сторону уборной, догадываясь, что она пошла в туалет, но ее там не нахожу. На кухне тоже никого. Лишь несколько девчонок сидят за барной стойкой и что-то оживленно обсуждают.

Пошла на второй этаж? Странно... но проверить стоит.

Однако не успеваю я даже до лестницы добраться, как оказываюсь в какой-то темной кладовке, прижатой лицом к стене.

Хочу закричать, но рука на моих губах не позволяет даже жалобно пропищать.

Сердце падает вниз, распуская мороз по коже, а затем возвращается на свое место и обдает жарким огнем всю грудную клетку. За короткие секунды срывается на бешеный стук.

9

– Что, испугался?

Алина

Макс тяжело дышит, врезаясь грудью в мои лопатки, и ждет ответа.

А у меня не то, чтобы слов подходящих не находится... Я даже думать адекватно не могу! В мыслях полнейший раздрай. Осознавая всю нелепость сложившейся ситуации, как-то глупо улыбаюсь. Из легких рвется нервный смешок.

– Чего молчишь, Русалка? Отвечай, – давит не столько физически телом, сколько голосом.

– А что, по-нормальному не дают? Только силой все получаешь? – умудряюсь язвить, что на меня совсем не похоже.

Макс быстро перемещает одну руку на мою ногу и резко сжимает бедро, а затем расслабляет пальцы и нежно поглаживает кожу.

– Силой? – теперь усмехается он. – Ты даже не связана.

В шоке распахиваю глаза, утыкаясь взглядом в стену и прикидывая мысленно: способен ли он на такое?

– Ты больной извращенец, – шиплю, задыхаясь от нехватки воздуха.

В этой каморке ужасно душно, жарко и нечем дышать. Но, кажется, это заботит только меня.

– Ты права, – не отрицает он, порядком удивляя меня. – И сейчас я хочу совратить и тебя. Ты же не против?

Внутренне вся сжимаюсь, готовясь к тому, что коснется губами оголенной шеи, но этого не происходит.

Он все также держит меня одной рукой поперек талии, а другой сжимает бедро. Чувствую, как кожа покрывается мелкими мурашками, когда ее касается его дыхание. И только.

Он не целует, не облизывает меня как прежде. Лишь ведет головой от плеча до уха, оплавляя горячим воздухом чувствительную плоть.

Жмурюсь, пытаясь ослабить острые ощущения в теле, что с каждой минутой только нарастают.

– Не против? – хрипит в ухо, повторяя свой вопрос.

– Конечно – нет! – сиплю срывающимся голосом. – Против! – уточняю на всякий случай.

Он же... усмехается и кусает мочку моего уха, оттягивая ее и засасывая в рот. Дышит так громко, заставляя вибрировать в напряжении все тело.

А когда прекращает меня терзать – неожиданно выпускает из рук. Но даже и на шаг не отходит.

Срываюсь с места вглубь маленькой комнатки и спотыкаюсь о какие-то ведра и швабры, что с грохотом разлетаются по полу.

– Не подходи! – кричу в страхе, решив, что он снова на меня кинется.

– Спокойно. Не трогаю, – лениво заявляет он. – Живая? – интересуется зачем-то.

Ушибленная нога больно ноет, но я ни в жизни ему не признаюсь. Вместо этого шарю руками в поисках какого-нибудь предмета для самозащиты.

Как на зло ничего стоящего не попадается, и я хватаю какие-то тряпки и пластиковые бутылки.

Резко щурюсь, когда в комнате загорается свет. Макс несколько раз моргает, а затем смотрит на мои руки.

– Забьешь меня тряпкой? – говорит с ироничной улыбкой на лице и надвигается на меня.

Швыряю все это ему в лицо и срываюсь в другой угол кладовки. Напарываюсь взглядом на садовые ножницы и, обрадовавшись, поднимаю их с пола.

Макс останавливается, насмешливо вскидывает брови, качает головой.

– Ты серьезно? Я тебя не собираюсь трогать. Отпустил же, – говорит то, во что я абсолютно не верю.

– Что, испугался? – усмехаюсь я и резко замолкаю, осознавая, что выбрала неправильную тактику поведения.

Зачем провоцирую?

Но слишком поздно осознаю свою ошибку... И когда он одним рывком бросается в мою сторону, я, зажмурившись, кричу что есть силы и размахиваю своим «оружием».

Малой кровью отделаться не удается...

– С-сука... – рычит Макс сквозь зубы, зажимая ладонью свое плечо и переводит ошарашенный взгляд на меня.

Сквозь пальцы вижу следы крови и прихожу в настоящий ужас. Сердце стынет, покрывая морозом все тело. В груди все сжимается от страха и острого сожаления.

Зажимаю дрожащими руками рот и верчу головой, не веря своим глазам.

Не разжимая пальцев на плече, он хватает меня другой рукой за запястье и тянет на выход из кладовки.

– Куда ты меня тащишь?! – захожусь в панике.

Особенно страшно становится, когда вижу выражение его лица...

Глаза словно черным дымом затянуты. Брови угрожающе изогнуты. На щеках играют желваки.

Он ничего не отвечает, и я этому даже рада. Тянет на второй этаж по лестнице и толкает в ванную комнату, запирая за собой дверь.

Все также молча кивает на шкафчик на стене около умывальника, а сам опускает крышку унитаза и садит на него сверху.

Шарю по ящикам, нахожу аптечку и высыпаю все содержимое в раковину. Среди пузырьков и различных медикаментов нахожу обеззараживающие средства и бинты. Вооружившись необходимым арсеналом, поворачиваюсь к нему и застываю в нерешительности.

В глаза не смотрю. Впериваюсь взглядом ему куда-то в область живота.

– Вперед, – командует он. – Замаливать грехи.

Хочется ответить что-нибудь едкое, но испытывая некую вину, вовремя прикусываю язык и подхожу к нему ближе.

Пытаюсь как-то удобно пристроиться, чтобы обработать его рану, а выходит все нелепо и дергано. Когда склоняюсь над ним, на лицо спадают волосы, закрывая тем самым обзор.

Не долго думая, падаю на колени и раскладываю свои «инструменты» в ногах. Тянусь к его плечу, и медленно накрываю своей ладонью его пальцы, зажимающие рану.

Он не поддается. Крепко вцепляется в поврежденное плечо, не позволяя мне на него взглянуть.

И я вынуждена перевести свой взгляд, посмотреть на него прямо. В глаза. Чернющие и не обещающие мне ничего хорошего.

– А ты неплохо смотришься у меня в ногах, – заявляет наглец на полном серьезе.

– Идиот, – смущаясь и опуская взгляд в пол, ворчу без какой-либо злости. Что, на самом деле, удивительно...

Для удобства поворачиваюсь к нему немного боком, переводя все свое внимание на его левую руку.

Пока обрабатываю рану, он, хвала небесам, молчит и не мешает мне. Но стоит мне лишь только об этом подумать, как он тут же подает голос:

– Ты ненормальная, в курсе?

10

Он что-то задумал...

Алина

Вскакиваю на ноги, подхожу к двери и медленно тянусь к ручке. Обхватываю ее ладонью, но открыть замок так и не решаюсь.

Заторможенно наблюдаю за тем, как поверх моих пальцев ложатся его. Вздрагиваю. И не убираю руку...

Сталкиваемся взглядами. Не могу понять, о чем он думает и что собирается делать дальше. Жду худшего.

Однако Макс порядком удивляет, когда отдирает мои пальцы с дверной ручки и отгораживает к стене. А затем впускает в комнату разъяренного Лёшу.

Смятение на лице моего парня заставляет напрячься. Пытаюсь подобрать нужные слова и хоть как-то объяснить ему, почему мы тут закрылись.

Чем только думал Макс! Разве обязательно было запираться?

Конечно, проще всего свалить вину на другого, лишь бы выйти сухим из воды. Но я сама виновата. Не стоило даже отходить от Лёши, ведь обещала себе.

– И... Что вы здесь делаете? – недоумевает Лёша, разрушая гнетущую тишину.

– А ты оглядись, – усмехается Макс.

Хочется его треснуть, чтобы заткнулся и не ухудшал наше с ним и без того непростое положение.

Однако Лёша выполняет толи просьбу, толи приказ своего друга и осматривает комнату. Натыкаясь взглядом на распотрошенную аптечку, переводит свое внимание на нас. Смотрит на перевязанное плечо Макса и окончательно теряется.

– Это... – тянет, недоумевая.

– Твоя помогла, – как-то грубо выплевывает Макс и небрежно кивает в мою сторону.

И я понимаю почему. Как никак я его ранила. Было бы странно, если бы он произнес это «твоя» как-то иначе. Не так злостно и раздраженно.

– А что случилось-то? – продолжает Лёша и подходит ко мне ближе, притягивая за талию.

Мне почему-то становится неловко. Вероятно, из-за присутствия Макса. То, что мы находимся в ванной комнате втроем, кажется странным. Хочется отстраниться от Лёши, спрятаться от тяжелого взгляда Макса и выбраться на свежий воздух.

Но Лёша прижимает меня к себе только крепче, ведет ладонью по животу и поглаживает кожу через ткань футболки.

Его руки на мне ощущаются как-то иначе. Хочется их скинуть.

– Да так... говорит Макс, отслеживая движение Лёшиных рук на моей талии. А затем смотрит из подо лба на меня. – Истеричка одна попалась, – сверлит напряженным взглядом.

Хочется огрызнуться в ответ, понимая, кому адресовано данное оскорбление. Но я этого, конечно же, не делаю. Продолжаю молчать и прячу глаза, чувствуя себя некомфортно.

Решаю вообще ничего не говорить, Макс и сам неплохо справляется.

– Умеешь же ты девушек выбирать, – смеется Лёша. – Лин, – переводит взгляд на меня. – А ты-то как по близости оказалась?

Тяжело сглатываю, моментально напрягаясь. А затем с видимым спокойствием отвечаю:

– Услышала крики из спальни около уборной. А когда зашла – увидела Макса, что забился в угол. Он, кажется, сильно испугался...

Лёша выглядит удивленным, Макс же... разъяренным. Улыбка на его лице кажется зловещей.

– Повезло тебе с девушкой, – обращается он к Лёше. – Заботливая такая... Бросилась мне на помощь.

Теперь уже злюсь я.

– Я лишь хотела побыстрее избавить несчастную девушку от твоей компании. Она защищалась? – спрашиваю с натуральным беспокойством, прикладывая руку к груди.

– Разберусь с ней позже, – отрезает он и направляется на выход из комнаты.

Облегченно вздыхаю, выпутываясь из тесных объятий Лёши, и хочу поскорее выбраться на улицу. Успеваю сделать лишь шаг и останавливаюсь.

Макс тормозит в дверном проеме, разворачивается боком и окидывает нас с Лёшей странным взглядом.

Мне он не нравится. Он что-то задумал.

– Кстати... – начинает он. – В качестве благодарности я предложил ей остаться с ночевкой, – обращается он к Лёше. Меня игнорирует. – Она согласилась. Можете занять соседнюю спальню.

Когда он уходит, еще несколько секунд смотрю ему в след, пребывая в шоке.

Лёша же... аж светится весь.

– Мне просто было неудобно ему отказать, – отмирая, сразу же его отрезвляю: – Но не думаю, что это хорошая идея, лучше поеду к себе.

Улыбка с его лица медленно сползает, и смотрит он уже совсем не добро. Жует нижнюю губу, что-то обдумывая в голове, но так ничего и не сказав, резко выходит из комнаты.

Иду следом за ним, но быстро теряю из вида. На террасе тоже не нахожу, зато вижу Марину. В компании Макса...

Злость и некая безысходность пробирает мгновенно. Вижу, как кто-то из девчонок идет к такси и, перебарывая стеснение, направляюсь к ним.

Хочу побыстрее отсюда убраться.

Уже около машины меня догоняет Маринка и зачем-то просит остаться. Удивительно, как только оторвалась от своего Макса.

А потом она говорит, что тоже остается с ночевкой...

Эта информация неприятно отзывается во мне. Но это ее выбор. Хочется, конечно, предупредить ее, чтобы была осторожна с Максом, но времени на это нет, да и сомневаюсь, что станет слушать. Если ей нравятся такие парни, зачем буду мешать?

Я настроена решительно и поэтому быстро запрыгиваю в на заднее сидение такси к ожидающим меня девчонкам.

Однако злость никуда не уходит...

В общаге как-то суетливо собираю свои вещи в душ, остервенело переодеваюсь после и в таком же возбужденном состоянии запрыгиваю в кровать.

Как не пытаюсь абстрагироваться, все равно думаю о том, что там делает Лёша, Марина... с Максом. Действительно ли она осталась там и проводит сейчас время с ним?

Вспоминаю про телефон и тянусь к тумбе, чтобы проверить уведомления, но сообщений от Лёши не нахожу.

Зато есть одно от его друга.

Макс: Зря ты уехала.

Не собираюсь на него реагировать. Для надежности даже выключаю телефон. Однако сердце в груди снова разгоняется на бег. Стараюсь медленно дышать и выровнять свой пульс.

Долго не получается уснуть, верчусь в кровати, вспоминая минувший вечер. А в особенности – темную кладовку. И ванную комнату...

11

– Иди к чертям!
– Так они все здесь, – хриплю ей в губы.

Макс

О, Боги.

Если еще пару минут назад, пока карабкался по балконам на второй этаж к ее спальне, я чувствовал себя полнейшим идиотом, костерил за маниакальную потребность кому-то что-то доказать и подмять под себя чертову Русалку, то сейчас...

Твою ж мать.

Сейчас... я ни о чем не жалею.

Прекрасный, ошарашенный взгляд. Поджатые к охеренным сиськам ладони. Распахнутые в растерянности губы.

Этот вид того стоит. И у меня, блядь, стоит...

И так каждый раз. Как только вижу эту девчонку, вспыхивает необъяснимая жажда, сражает острое желание ее зажать и, наконец, добраться до блядских губ.

Собственно, что я и собираюсь сделать сейчас...

Шагаю к кровати – зараза брыкается и упирается ногами в живот, не подпуская ближе.

Наивная. Думает, что может меня остановить.

Вот только силой брать не собираюсь. Сама ведь плывет. Но какого-то хера сопротивляется. Все еще держит лицо праведницы перед Лёхой? Плевать.

Хватаю ее за лодыжку и тяну на себя.

– Иди к чертям! – взвизгнув, шипит в гневе. Извивается змеей и засаживает мне пяткой под дых, распаляя тем самым еще больше.

Пялюсь на ее ноги, оголившиеся под ночнушкой, что задралась до талии, и скольжу взглядом выше. Второй раз вижу ее в трусах и точно также как и в первый каменею лишь от одной мысли, что их можно легко стянуть по бедрам.

Прижимаю ее колено к боку и склоняюсь ниже, упираясь второй рукой в кровать.

– Так они все здесь, – хриплю ей в губы.

«И они беснуются» – думаю уже про себя, проваливаясь в глубину ее расширенных зрачков.

Они затягивают на самое дно. Дезориентируют в пространстве. Какими-то клешнями сковывают грудину.

И от этого взгляда меня кроет. Люто.

Причины? В упор не вижу. Это гребаная загадка для моего мозга, что работает сейчас с перебоями.

Она же продолжает вертеться, вынуждает навалиться сверху, блокируя ее трепыхания своим весом.

Так я себя оправдываю...

А когда затихает, лихорадочно дышит, вздрагивая на вздохе – я напрягаюсь.

Ощущать ее тело подо мной, да еще и в горизонтальной плоскости, одновременно привычно и ново. Я, блядь, теряюсь... Перекатываюсь на бок, позволяя ей свободно вдохнуть и самому немного прийти в себя.

Однако она, напротив, легко и уверенно отправляет меня в свободный полет, сталкивая на пол. И, конечно же, летит следом. Помогаю.

– Придурок, пусти! – визжит на повторе.

Получая по роже, плечам и груди град новых ударов, закипаю мгновенно. Чердак подлетает. Пытаюсь перехватит ее руки, но зараза ускользает, отползая задом к столу и поднимаясь на коленки.

Пора заканчивать половые побоища – думаю я и гребу следом.

– Стой на месте... – давит взглядом, наивно полагая, что меня остановят ее слова.

Отмахиваюсь от летящих тетрадей, канцелярии и прочей хрени, что она цепляет со стола и швыряет в меня.

– Проваливай, пока не убила! – рассыпается в абсурдных угрозах.

Усмехаюсь, поражаясь ее самонадеянности. А затем конкретно шалею... когда она хватает горшок растений и запускает в меня.

Не успеваю даже отпрянуть в сторону, пораженный ее действием. Цветы каким-то чудом пролетают со свистом мимо головы и разбиваются у шкафа за спиной.

– Сучка... – рычу взбешено, переводя на нее ошарашенный взгляд. – Задолбала.

Одним рывком бросаюсь к ней, заваливая на пол и перехватывая одной рукой запястья. Другой стискиваю подбородок и впиваюсь в пухлые губы, толкаясь языком в распахнутый рот.

Мое рычание сменяется ржавым мычанием. Коротит внутренности нещадно. Разносит все ощущения по разным полюсам и снова к экватору, сталкивая и путая эмоции, разбавляя дикую злость чем-то необъяснимым. Незнакомым.

И хочется... Чтобы она отвечала.

Оглушенный таким открытием, покидаю ее рот, но от губ не могут оторваться до последнего.

Кажется, что мой слух ловит глюки, распознавая задушенный стон наслаждения. И я в этом убеждаюсь окончательно, когда проклятая дикарка, не жалея сил, вгрызается мне в губу.

Отрываюсь от нее резко. Слизывая кровь и пялясь на соблазнительные губы, готов снова их терзать.

И это отрезвляет.

Вводит в замешательство эта острая потребность, прибивает масштабно неутихающее желание, что только нарастает.

Она сама в каком-то смущении и растерянности суматошно бегает глазами. А когда упирается взглядом мне в грудь – торопливо толкает.

И вместо того, чтобы снова кинуться к ней... я отступаю назад.

Пришибленный своими ощущениями, блокирую какие-либо эмоции. Поднимаюсь на ноги и отхожу задом к окну. А затем разворачиваюсь и ухожу, обещая себе, что больше к ней не притронусь.

12

«Расслабься, я не к тебе»

Макс

«Ты приедешь? Я бы хотела тебя увидеть... Буду ждать» – прокручиваю в голове утреннее сообщение и прикидываю все «за» и «против».

Не потому, что в серьез размышляю над тем, хочу ли ехать. Просто понимаю, что там скорее всего будет она.

Не смотря на то, что я, чудом выпытав у Марины, где конкретно находится комната Алины, по итогу кинул ее и свалил в общагу, она не строит из себя обиженку и даже хочет продолжить наше приятное общение.

Да я и сам не против.

Тело зудит от потребности в разрядке. Марина со своим приглашением как раз кстати. Да и годится на эту роль как никто лучше, будучи ее подружкой.

Хотя меня этот факт нисколько не смущает. Но что-то подсказывает – Алине вряд ли понравится то, что я трахаю ее подругу.

И это хорошо. Лучше ей тоже держаться от меня подальше.

Блядь. Раздражает, что столько мыслей посвящаю этой девчонке. Не видел ее два дня, не вспоминал... часа пол. Пока не написала Марина и не позвала на свою тусовку.

Какого хрена?

Дико хочется снова добраться до ее губ, и это даже приоритетнее желания испачкать собой ее тело. Что уже настораживает... Так еще и покоя не дают те странные ощущения от злосчастного поцелуя, дурманящего разум.

Охарактеризовать их не могу. Понимаю лишь то, что это нездоровая херь, которую, чувствую одним местом, стоит избегать.

Время – начало десятого. Ответа Марине так и не дал, но давно решил, что еду. Уже на выходе из дома посылаю короткое «Жди» и мчу по полученному ранее адресу.

Захожу в хоромы ожидающей меня девчонки и с ходу цепляю взглядом чертову Русалку. Стоят с моим повернутым на ней другом и о чем-то оживленно спорят.

Сука, сам же не лучше...

Гребаная Сирена завлекла мое внимание и намеревается убить одной лишь силой мысли.

Заметила меня так же быстро как и я ее. Смутилась лишь на мгновение, давая понять, что была не в курсах о моем приглашении. А в следующую секунду прожгла презрением, сквозь суженные щелки глаз.

«Расслабься, я не к тебе», – посылаю невербально.

Накинув похерфейс, двигаюсь по направлению к ним, намеренно игнорируя испепеляющий меня взгляд. Здороваюсь с другом и переключаю все свое внимание на заскучавшую на диванах Марину.

На девушку друга, таким уточнением остужаю себя, не смотрю. Однако, когда склоняюсь к своей спутнице за очередным поцелуем, правая часть лица горит пламенем от пристального внимания со стороны.

Кожей чувствую обладательницу огненных глаз.

Похуирую. Правда, лишь внешне.

Всячески сосредотачиваюсь на захмелевшей Марине, пытаясь вникать в бестолковый разговор. Уже на протяжении часа стелю солому, а посмотреть ее комнату не прошусь. Она давно разогрета, только и ждет активных действий с моей стороны, но я умышленно тяну время.

С какой целью? Черт его знает.

Вместо этого отлучаюсь на кухню под предлогом сразившей меня жажды.

И надо же, какая неожиданность... Русалка влетает следом за мной.

– Ты что здесь делаешь? – яростно цедит сквозь зубы, надвигаясь на меня.

– Восполняю водный баланс, – салютую стаканом с прозрачной жидкостью.

В крови сегодня на самом деле отсутствует градус. Так надежнее. Однако, если бы не знал наверняка – мог бы усомниться в этом. Ведет ощутимо.

– Зачем приперся сюда? Тебе не рады, проваливай!

Интересно, при Лёхе такая же смелая?

– Еще как рады. Я с пригласительным от хозяйки, – отвечаю спокойно, не разделяя ее горячки. – Не веришь? Можешь постоять у дверей ее спальни, – на кой-то хрен провоцируют намеренно.

– Маринку не трожь! – шипит, тыча в меня пальцем.

– Хочешь оказаться на ее месте? – интересуюсь с легкой усмешкой.

– Поправь корону, идиот.

– Не напрягайся так, ты не в моем вкусе, – нагло вру с каменным выражением лица. – Порезвились и хватит. Скучно, – продолжаю в том же духе, довольный своей выдержкой.

Огибаю ее и возвращаюсь в зал.

Пока иду к Марине, внушаю себе, что все делаю правильно. Когда беру ее за руку, помогая встать с дивана, и веду на выход, скрещиваемся взглядами с Алиной, что смотрит на нас, застыв в дверном проеме.

Разминувшись с ней, успеваем лишь добраться до коридора, как слышим нарастающий звук музыки.

Торможу интуитивно.

Сердце отбивает два гулких удара, прежде чем я на инстинктах бросаюсь назад.

Эта сумасшедшая... по всей видимости, окончательно тронулась умом, раз решилась на подобное.

Взобравшись на кофейный столик, танцует как последняя... Ведет руками по бедрам, виляя задницей перед своим парнем.

Народ заметно оживляется, поддерживая ее актив одобрительными возгласами.

А у меня искры летят из глаз. Челюсти сводит от напряжения. Зубы в крошево. Сражает острое желание – выпороть сучку.

Она же... не останавливается.

Оборачиваясь, стреляет в меня уничтожающим взглядом и переключает все свое внимание на Лёху.

Оторваться от нее и оценить реакцию друга – не в силах. Но ясно одно – он не собирается этому хоть как-то препятствовать. Идиот!

А затем она скользит руками под майку... Разденется?

Твою ж мать...

И вроде бы и не такое видел. Да это представление на уровне гребаного утренника по сравнению с тем, на каких концертах бывал и даже принимал непосредственное участие.

Но, блядь! Ее выступление... Вызывает противоречивые чувства. И они совсем не приятные.

Ей не понравится.

Уже не думаю. Разворачиваюсь и топлю на выход. Добираюсь до автомата и отбиваю по рубильнику, погружая весь дом в темноту.

А затем, переполненный яростью, возвращаюсь назад.

13

Теперь его очередь озвучивать свои требования...

Алина

Не успеваю понять, что происходит, как ощущаю грубую хватку на своей талии и тут же лечу вниз со стола прямиком в чужие руки.

Слышу, как меня зовет Лёша, пытаясь найти в темной комнате, но даже если бы у меня была возможность ответить – не стала бы кричать.

И все же ладонь на моих губах не оставляет мне такого выбора.

В крови, вскипая, бурлит адреналин. На теле, опаляя, жгут его руки. Сердце, кувыркаясь, ломится сквозь ребра наружу.

Захожусь в панике, когда понимаю, что он меня куда-то тащит. Снова.

– Ты что творишь, идиотка? – рычит сквозь зубы Макс, зажав меня в каком-то углу.

По правде говоря, у меня самой нет на это ответа. Задаюсь тем же вопросом. И лишь могу согласиться с последним...

Идиотка! Как только додумалась до подобного? И главное... Зачем?! О, Господи, как же стыдно!

Но вида, конечно же, не подаю. Хоть он и не видит меня в темноте, пытаюсь выражать максимальную уверенность.

– Помогаю Маринке, избавляю ее от твоей компании.

Морщусь. Только когда говорю это вслух, понимаю, как глупо звучат мои слова.

– Зачем? Какая тебе разница с кем она спит?

– Большая! Она моя подруга! И я не хочу... чтобы она страдала.

Макс стискивает крепче пальцы на моей талии и сталкивает нас лбами. Дышит тяжело и натужно. Я же, наоборот, неосознанно задерживаю дыхание и вся сжимаюсь.

– Слушай... – хрипит, понижая голос. – Давай договариваться. Что ты хочешь? Твои условия.

Не сразу понимаю, о чем он спрашивает, чего хочет сам. Слишком много мыслей в голове. Слишком много незнакомых ощущений, которые пугают.

– Ну? – давит в нетерпении.

– Оставь в покое Марину.

– Без проблем, – соглашается тут же.

Я даже немного теряюсь. И думаю о том, что теперь его очередь озвучивать свои требования. Но он молчит, не двигается с места и все также не выпускает меня из рук.

Гонимая желанием ослабить хватку, кладу ладони ему на предплечья. Легко, не прикладывая особых сил. Он вздрагивает и напрягается, но впивается пальцами только сильнее. А затем говорит:

– А я хочу... – останавливается, прочищая горло и продолжает уже изменившимся голосом, что пронизан холодом: – Не приближайся ко мне. Не разговаривай со мной. Не смотри на меня.

Первая реакция – удивление. Словно ожидала от него другого. Вторая – сомнение. Он что-то задумал? Есть еще третья – некая обида. Словно это я его преследовала, позволяла себе лишнее, и сейчас меня осаживают.

– Договорились?

– С радостью, – отражаю дрожащим голосом, но сразу же беру себя в руки: – Ты озвучил мое второе желание.

Так и есть. Я на самом деле не хочу его не то чтобы видеть... даже знать. Забыть.

– Отлично. А теперь... – касается носом щеки, распуская дрожь по всему телу. – Возвращайся к Лёхе.

В груди неприятно ноет. Это не похоже на чувство вины, что я испытывала прежде. Но разобраться, что же не так – не могу. И Лёшу сейчас видеть не хочу.

– Не командуй.

– Это совет.

– Не нуждаюсь, – продолжаю огрызаться.

Кажется, словно слышу, как он рычит.

– Иди уже.

– Ты не даешь мне прохода.

Еще несколько секунд он стоит, не двигаясь с места, но когда отпускает, я усердно вглядываюсь в темноту. Непонятно зачем, ведь все равно ничего не увижу. Но продолжаю напрягать зрение, пытаясь разглядеть хотя бы его силуэт.

Яркий свет вынуждает зажмуриться, а открыв глаза, вижу лишь пустой коридор, словно его здесь и вовсе не было. Слышу голоса ребят из гостиной, но направляюсь на выход и спешно уезжаю к себе.

В тысячный раз прокручиваю в голове наш разговор, пытаясь выцепить главное. И складывая его с ранее сказанным Максом «Ты не в моем вкусе, скучно», прихожу к выводу, что это и есть правда.

И это же отлично! Разве не так?

Больше не будет меня донимать. Да и вообще, стоит задуматься сейчас о том, что происходит у нас в отношениях с Лёшей....

А может это и было его целью? Правда, неясно зачем... Для чего ему нас ссорить?

Но стоит признать, между нами, действительно, что-то изменилось. Я словно отдалилась от него, охладела. Да и Лёша стал вести себя иначе, несдержанно.

Боже мой, я еще и танцевала для него... Как все это забыть?

От самобичевания спасает звонок мобильного. В нервном напряжении вскакиваю с постели и несусь к сумке. Перерывая ее содержимое, ругаю себя за мысли о том, кто звонит. А когда, наконец, достаю телефон, замираю в нерешительности.

Лёша.

– Выходи, – грубо отрезает он и бросает трубку.

14

Спустя несколько часов прилетает сообщение от абонента, которого я так и не решилась заблокировать...

Алина

Перезваниваю ему сама. Лёша берет трубку сразу, но молчит.

– Что случилось? – начинаю первой.

– Выйди и поговорим. Ты вообще у себя? – выдает с претензией.

– Конечно, а где же еще. Но я сейчас не могу выйти...

Если быть точной – не хочу. И говорить об этом –тоже. Время для разговоров совсем не подходящее.

– Мм, и чем же ты таким занята? – язвит Лёша. – Или лучше спросить «кем»?

Впадаю в ступор от возмущения. Не сразу нахожусь с ответом, пребывая в некой растерянности.

– Чего молчишь? С кем ты? Выходите вместе.

– О ком ты говоришь? Что за бред? – нахожу в себе силы отвечать ему.

– Я что, всех ебарей твоих знаю? – повышает голос. – Давай, познакомлюсь хоть с одним. Или там несколько? Выходите толпой, всех встречу.

Не могу больше это слушать. Бросаю трубку и смотрю в одну точку, пытаясь понять, что на него нашло, к чему все эти обвинения.

По хорошему проигнорировать бы его слова, да и судя по голосу – он пьян. Нормально поговорить все равно не выйдет. Однако я спускаюсь вниз, не желая оттягивать время и разобраться во всем сейчас.

– В чем ты меня обвиняешь? – напираю на него с ходу. – Я одна.

Лёша стоит, засунув руки в карманы джинсов и окидывает меня надменным взглядом.

– Одна, – повторяет он раздраженно. – Ну, хорошо, допустим. А какого же хера ты тут одна, а не со мной там? – предъявляет намеренно грубо.

Смотрю на него во все глаза и словно впервые вижу. Прежнего спокойствия и ощущения уверенности рядом с ним не чувствую. Стараюсь понять и его обиду, но не хочу мириться с таким обращением к себе.

– Лёш, давай поговорим в другой раз. Ты сейчас явно не в себе.

– Не в себе, не в тебе, ни в ком, блядь! – несет откровенный бред, который даже обдумывать не собираюсь. Лишь качаю головой, окидывая его разочарованным взглядом.

– Ладно, я лучше пойду.

– Подожди, – хватает меня за руку, сбавляя пыл. – Блядь, Лина, стой! – возмущается, когда вырываюсь. – Ладно, давай поговорим. Объясни хоть что-нибудь, а то я дебил, ни черта не понимаю же! Почему ты сбегаешь? Не в первый раз, кстати. Шарахаешься от меня постоянно. Сначала танцуешь, а потом тебя как ветром сдуло. Да и вообще... ведешь себя максимально странно!

Я не знаю, что ему ответить. Ну не рассказывать же все как есть, не втягивать же сюда его друга. Почему вдруг не хочу его подставлять и будто бы защищаю, решаю обдумать позже.

Может и нужно все объяснить, сказать как есть, но некий барьер не позволяет даже упомянуть его имя.

– Ну что, Лин? Есть хоть один ответ?

– Нету, – отвечаю спокойно. – И у меня никого нет. Но ты прав. Все, действительно, странно и как-то не так. Может, и не стоит продолжать?

Слова странным образом даются легко. Я даже испытываю некое облегчение. И... ничего не чувствую. Боли, печали, чувства жалости – ничего нет.

– Хочешь расстаться?

Я лишь неуверенно пожимаю плечами и стараюсь смотреть ему в глаза.

Лёша закусывает нижнюю губу и бездумно кивает, раскачиваясь на месте. А затем вскидывает брови и глубоко вздыхает.

– Ладно, – говорит уже тише. – Давай поговорим завтра, – разворачивается и уходит.

А на следующий день он приезжает в ресторан к концу моей смены и везет нас на морской берег. Он знает, что я люблю здесь бывать. Понимаю, что намеренно выбрал это место. Правда, сейчас мне хотелось бы здесь побыть одной.

– И все-таки я дебил, прости, – говорит он, когда садимся на холодный песок. – Но ты тоже хороша, сбегаешь от меня, ничего не объясняешь. Что я мог подумать?

Ничего не отвечаю ему. Не потому, что обижена, а просто не знаю, как все исправить. Как отмотать несколько дней назад, когда все было хорошо.

– Я не хочу расставаться. Да и ты тоже, – говорит за меня. А затем обхватывает за плечи и притягивает к себе ближе. – Ладно, давай так... Через пару дней мы едем с палатками на другой берег пляжа. Поехали со мной? Возьми Маринку, Настю, кого хочешь. Побудем там вдвоем, пообщаемся. М? Соглашайся.

– Не уверена... С палатками... Не хочу, – отвечаю как-то растерянно.

На самом деле мы еще пару недель назад планировали подобную поездку, еще до приезда Макса. И я безумно хотела поехать, ждала этого дня. Однако сейчас мне эта идея совсем не нравится.

– Ну, Лин... Ну, хочешь, с кем-нибудь из девчонок будешь там ночевать? Как сама решишь. Просто пообщаемся. Едем?

– Я подумаю, – отмахиваюсь я, не собираясь менять свое мнение, и прошу отвезти меня в общежитие.

Но спустя несколько часов прилетает сообщение от абонента, которого я так и не решилась заблокировать...

Макс: Ты не едешь. Отказывайся.

Внутри все переворачивается. Окатывает горячей волной острых ощущений. Меня переполняет возмущением, несмотря на то, что у нас с ним уговор. Но я уже знаю, что встречи с ним не избежать.

Потому как... я резко передумала.

15

Эти глаза меня самого топят. Порождают фобию абсолютно другого характера...

Макс

Меньше всего я хотел вчера видеть Лёху, который завалился ко мне посреди ночи даже без звонка. Но когда он заявил, что они с Алиной расстались, я конкретно опешил. И испытал некое удовлетворение... что тут же перекрыл адекватными эмоциями похеризма.

Лёха вроде как ждал своеобразной поддержки, хотел созвать народ, преимущественно женского пола, мне же было не до сборищ. Но препятствовать не стал, даже попытался присоединиться.

По итогу, когда его «единственная» шлюха Камила изображала для меня подобие стриптиза, я лишь мог стойко контролировать свое внимание на ней.

До определенного момента.

Пока гребаные ассоциации одного только названия танца с тем, что вытворяла на столе Алина, не сменили реальную картину перед глазами.

Мысли контролировать не так легко. Как и реакции организма.

И я, сука, уже во всеоружии! Несмотря на то, что девка в реале оставалась в одних лишь трусах, а чертова Русалка в голове абсолютно одетой.

Подрываясь с диванов, направился на выход, забивая на вопросы Лёхи, окруженного безликими телками.

Продолжать это безумие не имело смысла. Еще я, блядь, не представлял какую-то девчонку вместо тех, что стараются в действительности!

Эта злость на себя перекинулась и на Лёху, который на следующий же день сообщил о том, что конфликт с его девушкой исчерпан. В добавок ко всему объявил, что она едет с нами на море.

Решилась же... Плевать она хотела на то, что перетерли с ней накануне. И, конечно же, спокойно игнорирует мое послание, что не заставляет себя ждать.

Чего добивается?

На следующий день загружаемся в мою тачку, взятую на прокат и мчим на пляж чисто мужской компанией. Довольная морда друга начинает порядком раздражать. Особенно, когда выясняется, что этот вылаз был запланирован не случайно.

Кто-то из ее подруг великодушно выложил время и место их отдыха. И узнаю я об этом, когда уже приближаемся к знакомым фигурам на полотенцах у берега.

Стопорюсь лишь на мгновение, а в следующее с натугой выравниваю частично сбившиеся функции организма.

Стоит признать, у нее неплохо получается делать вид, что меня здесь нет. А вот скрыть удивление и последовавшее за ним раздражение при виде Лёхи ей удается хуже.

– Ой, как неожиданно! – восклицает Марина так правдоподобно, что становится понятно, кто здесь доносчик.

Лёха пускается в объяснения, заливает о какой-то случайности, но всем итак все ясно. Правда ни у кого это особых эмоций не вызывает.

Кроме меня. Ну и еще одного человека...

По быстрому скидываем шмот и идем к воде заметно поредевшем составом. На берег практически не смотрю, убеждая себя, что мне неинтересно, кто и чем там занимается.

Но все же не могу не заметить, как Лёха разве что из штанов не выпрыгивает, угождая той, что демонстрирует открытое безразличие. И это странно. Но не важно.

Однако взгляд то и дело возвращается к ней.

Сначала изредка. Затем все чаще... И вот он уже приклеивается к ее поджатым к груди коленкам, спускается ниже по ногам к стопам и следом стремится выше, к напряженным плечам и нахмуренному лицу.

Даже на таком расстоянии, сквозь темные линзы очков, с детальной точностью отмечаю ее эмоции. Она недовольна, растерянна и старается избегать общения и прямого контакта с Лёхой.

Он же, напротив, словно не видит знаков и тянется к ней ближе.

Пока выгребаю на берег, Алина шустро сбегает ларькам и торчит там достаточно долго. Успеваю обсохнуть, когда замечаю ее, нехотя плетущуюся назад.

Она садится на край лежака, на котором загорает Марина, и усердно избегает удивленного взгляда Лёхи. А затем и вовсе перемещается на песок с краю, словно прячась от всех за своей подругой.

– Ну что, девчонки, – отмахиваясь, он переключает внимание на ее подруг. – Вы завтра с нами?

По их лицам сразу понятно, что они понятия не имеют, о чем идет речь. Алина же напрягается.

И я, блядь, тоже.

– Ммм, еще не знаю, но уже хочу, – посмеиваясь, первой включается в разговор Марина. – А куда?

– Лина еще не успела рассказать? Так на море же едем с ночевкой. Палатки, костер, все дела. Отказы не принимаются, – смеется Лёха, стараясь выглядеть уверенным.

– Лин? – настораживается блондинка, одна из ее подруг.

– Это еще не точно, – отзывается Алина. – Я, возможно, работать завтра буду.

– Так ты же сегодня... – теряется Марина, явно не замечая намеков, что шлет ей подруга. – Лично я «за»! Насть, Ань, едем?

Девчонки не особо разделяют радости своей подруги. Обе косятся на Алину, пытаясь понять ее настрой.

– Так, ну все. Чего тут думать? – продолжает Лёха. – Конец лета скоро, едем все!

– Может кто-то не хочет, – грубо встреваю я и не упускаю из внимания, как вздрагивает Алина. – Пусть остается.

– Хорошо, – оживляется она, наконец поворачиваясь ко мне лицом. – Я тоже «за», – говорит совсем не то, что я хотел услышать. При этом выглядит такой самоуверенной и гордой, черт бы ее побрал...

Фитиль подгорает. Загораюсь мгновенно.

Подрываюсь с места, готовый кинуться на нее, но тут же стопорюсь и давлю лишь взглядом. Благо, очки спасают, позволяя оставаться незамеченным. Однако, своим идиотским подрывом привлекаю всеобщее внимание и не придумываю ничего лучше, как снова уйти на заплыв.

А когда возвращаюсь... Иду прямиком к ней и, тормознув в ногах, падаю рядом.

Хочется накидать предъяв, напомнить про договоренности, но глушу эти порывы, понимая, что здесь слишком много свидетелей.

Вместо этого говорю то, что вырывается бессознательно:

– Давно не заходишь в воду?

Она так резко поворачивается ко мне лицом, что хлещет волосами по плечу. Склонив голову, смотрит поверх очков, но ничего не отвечает.

Эти глаза меня самого топят. Порождают фобию абсолютно другого характера – боюсь не выгрести из их глубины.

16

Чувствую, как разгоняется пульс, когда понимаю, что он слишком долго находится под водой...

Алина

Ну и как это понимать?!

Просит не смотреть на него, а сам пялится во все глаза! Требует не приближаться, сам же с легкость соглашается с глупой просьбой Лёши!

Правда, я и сама не лучше...

Пока он рассекал изгибы волн, следила за каждым его движением. Не улавливала даже смысл болтовни своих девчонок с парнями, что приехали с ним.

Как бы не заставляла себя, не могла оторваться от него... Даже когда чувствовала, что это неправильно, все равно продолжала смотреть.

«Не приближайся ко мне. Не разговаривай со мной. Не смотри на меня.»

Единственное, с чем я отлично справлялась до этого момента, так это то, что не проронила ни одного слова в его компании. Даже когда стал задавать странные вопросы.

Но и тут не сдерживаюсь, когда он сам посылает к чертям все недавние договоренности и собирается ехать со мной.

Как-то странно и нелепо прощаемся с Лёшей, который все пытается стиснуть меня в объятиях. И как только он уезжает, тут же сбрасываю все свое недовольство на Макса.

– Что это значит? – вспыхиваю я, стараясь контролировать интонации в голосе. – На маршрутке поедем? Я и сама могу добраться. Зачем мне твое сопровождение?

Чувствую, как буквально задыхаюсь от возмущения, глотая рывками воздух, но усиленно торможу эту функцию, оглядываясь по сторонам.

– Я на машине, – отрезает Макс неожиданно грубо и отворачивается от меня, демонстрируя играющие желваки на скулах.

Не сказать, что я привыкла к другому тону с его стороны, но... еще минуту назад он не выглядел таким озлобленным. А когда затронул тему моих страхов, так и вовсе... казался заинтересованным что ли, или даже обеспокоенным.

Господи, привидится же...

– Не важно, я все равно с тобой никуда не поеду, – бурчу едва различимо. – Вы вообще не должны были тут появляться, – добавляю с неким укором. – Сама бы как-то доехала ведь?

– Вы с нами? – дергаюсь от неожиданности, когда к нам обращается Настя.

Макс продолжает молча смотреть перед собой, а я вдруг начинаю нервничать.

Они ведь не слышали наш разговор? Ничего не поняли? Хотя что понимать-то...

– Куда? – спрашиваю растерянно.

– Ну как... В кафешку же собирались, ты где витаешь? – смеется она, качая головой.

– А... Да нет, тут посижу, – отказываюсь я и немного успокаиваюсь, отмечая невозмутимость на лице подруги.

Видимо они были слишком увлечены новым знакомством с друзьями Макса и не обращали на нас никакого внимания.

А когда все уходят, зачем-то снова продолжаю настаивать...

– Нет никакой надобности ехать со мной.

Макс вымученно вздыхает, словно я его уже достала своим ворчанием и начала порядком бесить.

– Как скажешь, – выплевывает он и подрывается с места.

Идет в сторону пирса и, доходя до края, ловким прыжком погружается в воду.

Неосознанно задерживаю дыхание, покрываясь мелкими мурашками. С замиранием сердца жду, когда он, наконец, вынырнет. Одним движением скидываю очки, вглядываясь вдаль, и мысленно веду счет. Чувствую, как разгоняется пульс, когда понимаю, что он слишком долго находится под водой.

Вскакиваю на ноги, мечусь глазами по водной глади, выискивая взглядом его. Захожусь в панике, когда осознаю, что уже слишком много времени прошло.

Делаю шаг вперед. Один, другой... и резко торможу, когда вижу, что он выныривает из воды. Стряхивает с волос влагу и направляется в сторону берега.

Облегченно выдыхаю и прикрываю глаза. Безумно злюсь на себя за такую реакцию, на него, за то что вызывает такие эмоции и заставляет нервничать. Да все вокруг сейчас раздражает!

Не сразу прихожу в себя и понимаю, что нужно вернуться на место. По мере его приближения, сердце снова срывается на бег, и когда он подходит практически вплотную, замечаю, как подозрительно на меня смотрит.

– Чего вскочила? – снова раздражается он.

– Домой собралась! – психую я, маскируя растерянность.

Кидаюсь к своей одежде и дерганными движениями натягиваю сарафан. Хоть и не вижу, но необъяснимым образом чувствую, что он смотрит на меня, пока запихиваю остальные вещи в сумку.

Вздрагиваю, когда Макс хватает меня за руку, а затем резко отпускает, словно обжегшись. У меня и самой все тело пылает от жара. Видимо, перегрелась на солнце...

Но область запястья, где всего на секунду задержалась его ладонь, ощущалось его прикосновение... горит значительно больше.

Собирая последние остатки воли, подхватываю сандалии и уверено ступаю босыми ногами по песку. Иду по пляжу, огибая людей и не оборачиваясь.

Да мне и не нужно оборачиваться...

Боковым зрением вижу, что идет рядом. Расходимся, лишь когда сворачиваю в сторону остановки.

В груди противно ноет, но я понимаю, что поступаю правильно. И он прав.

Не приближаться. Не говорить. Не смотреть.

И с этими чертовыми палатками я никуда не поеду. Это единственно верное решение. Так будет лучше. Спокойнее. Надежнее...

И как только я обретаю полную уверенность, что все делаю правильно... его машина подъезжает к остановке и останавливается напротив.

Макс какое-то время так и сидит за рулем, не двигаясь с места, буравит меня взглядом через стекло, а затем склоняется и распахивает пассажирскую дверь.

17

Тянусь рукой к защелке и отстегиваю ее ремень...

Макс

Жду, когда она уже прекратит упрямиться, сдвинется с места и наконец-таки запрыгнет в тачку. И вместе с тем заметно напрягаюсь, будто это едрать как важно.

Если хочет толкаться в душном микрике*, пусть сидит и ждет дальше.

Какое мне дело?

Однако, когда вижу, что поднимается с облезлой лавки, ловлю первый приход как скачок вольтажа. А когда неуверенно шагает навстречу, получаю конкретный разряд по обнаженным нервам.

Бодрит не хило.

С горем пополам переключаюсь на дорогу и давлю на газ. На фейсе же полнейший штиль.

Но не могу не зацепить ее.

– Не делай такое лицо, будто тебя вынудили сесть в машину, – кидаю небрежно.

– А разве не так?! – ожидаемо протестует.

Лениво усмехаюсь и откидываю голову назад. Всем своим видом транслирую абсолютный пассив.

– Тебя никто не заставлял, – толкаю сухо. – Ты не оставила мне другого выбора, когда поплелась на остановку одна. Чего не дождалась подруг?

Боковым зрением секу реакцию.

Она, ожидаемо, тушуется. Склоняет голову вниз и теребит пальцами ремешки сумки, утыкаясь взглядом в пол.

– Они ушли в кафе...

– И ты предпочла им мою компанию, – резюмирую с нескрываемым довольством.

– А ты только о себе и думаешь, – снова ворчит.

– Лишь голые факты, – задвигаю с ухмылкой и кошусь на нее.

Перевожу взгляд на дорогу. Снова на нее. Улыбка планомерно сходит на нет, когда помимо смущения, распознаю что-то еще.

Внутренне ликую, что, наконец, замолкает и отворачивается к окну. И в тоже время хочу, чтобы продолжала препираться. Полнейшая дичь.

Мчим до общаги в гробовой тишине. Зачем-то выписываю себе руководство к действию. А если быть точным – к бездействию.

Просто доехать. Просто в молчании. Просто выпроводить и свернуть назад к дому. Своему. Блядь, конечно же, к своему! Как будто рассматриваю другие варианты.

Но бодаться с ней куда проще, чем выносить напряженное затишье...

Когда тормозим у общаг, натягиваю привычную маску похабника, которая уже и самого порядком бесит... С гребаной ухмылкой выдаю развязно:

– До комнаты провести?

Она вдруг вспыхивает и заливается краской, а затем отвечает как-то сконфужено:

– Не стоит...

Усмехаюсь с излишним старанием, перегибая с эмоциями не хило. Выгляжу, наверняка, как придурок. Хотя когда меня это волновало...

Но стоит ей снова начать говорить – впадаю в ступор уже я.

– Пожалуй, целоваться на прощание не будем, – кривится ехидно.

Язвит же змеюка. Напоминает тем самым о своих ядовитых губах, что отравляют мозг. Кажется, что стягивает удавку не только на шее, но и грудину сжимает нещадно.

Триггерит ведь сразу, отправляя под стол в ее комнате.

– Нарываешься... – цежу сквозь зубы. – Не провоцируй.

– А то что? – хорохорится она.

А сама уже дверную ручку обвивает пальцами, собираясь деру дать в случае чего.

Вот объяснить бы ей правила допустимого поведения. С чувством. С толком. С расстановкой. Да только все силы брошены на сохранение контроля, что трещит по швам.

Рывком кидаюсь к ней, нависая сверху. В ноздри тут же ударяет ее одурестический запах, от которого плавится рассудок. Тяну на мощностях, насыщая легкие дурманом.

Она вытягивается струной, прилипая к спинке кресла. При этом вся сжимается. Шумно и сбивчиво дышит, выдавая реакции тела.

Тянусь рукой к защелке и отстегиваю ее ремень. Ловлю пряди волос, что за него цепляются, и с диким кайфом затягиваю аромат шампуня в перемешку с морским воздухом.

Тащу на пределе возможностей. И все же... Нащупываю трезвую мысль, что семафорит о последствиях. Отнюдь безрадостных.

Обхватываю ее ладошку, вцепившуюся в ручку мертвой хваткой, и открываю дверь без лишних слов.

Она испаряется тут же.

А я втыкаю замыленным взглядом в лобовое. Пару секунд, не больше. И срываюсь с места домой.

Залить и вытравить – единственная потребность, что ощущаю как никогда остро. Чем собственно и занимаюсь до глубокой ночи.

А следующий полдня словно выпадают из жизни. Прихожу в себя, только когда ощущаю грубые толчки в плечо.

Лёха, мать его, собственной персоной. Таращится на меня и что-то трещит без умолку. А я лишь чувствую, как трещит голова.

– Ебать-копать, думал не добужусь! – бьет по перепонкам, что приходится щуриться.

В памяти проносится вчерашний день, и я с трудом, но все же понимаю, в чем причина его столь раннего визита. Обычно заявляется ближе к ночи.

– Давай быстрей, все ждут уже по тачкам! – возмущается он.

Ему, видать, не терпится уже разбить лагерь и наслаждаться своей компанией. Он этого дня, пиздец, как ждал.

Мне же стоит запастись титаническим терпением и чем-нибудь еще. Или кем. Вытравить градусами чертову Русалку не вышло. Стоит попытаться вытрахать. Выбор будет.

–––––

Микрик – (разговорное) микроавтобус.

18

Остальные вокруг размываются, в фокусе чертова Русалка...

Макс

Выходим на улицу с вещами и загружаем все в багажник. Стопорюсь, осознавая, кто сидит в машине.

– Я на своей, – отрезаю уверенно.

– Гонишь? – усмехается друг. – От тебя разит за версту. Давай на перед, девчонки сзади.

Стиснув зубы, торможу рвущие нутро ругательства.

– Я с пацанами, – кошусь на Тоху, что стоит у своей тачки и расслабленно курит.

Лёха, конечно же, возмущается, сыплет в спину нелестные напутствия, но меня это мало волнует.

Главное подольше не видеть ее. Да и вообще... максимально соблюдать дистанцию. Дубль два, блядь. На пляже вчера не вышло.

Едва отъезжаем, Тоха врубает какую-то веселую попсу, накручивая громкость до оглушающих высот. Но несмотря на долбящие биты и гогот пацанов, отрубаюсь практически сразу. Разлепляю веки, лишь когда паркуемся на дальнем берегу Черного моря.

Слышу голоса девчонок, что делятся своими впечатлениями, и распознаю один особенный... Сон как рукой сняло. Нехотя выхожу из машины и иду за вещами к тачке Лёхи.

– Я те припомню, – беззлобно толкает тот, подходя ближе. – Не с той ноги встал? Или стряслось чего?

Его дотошный скан моего внешнего вида нервирует не меньше довольных лиц окружающих. Радуются так, словно моря никогда не видели.

– Голова гудит, – отмахиваюсь раздраженно.

На деле же гудит не только голова, но и все внутренности вибрируют от искреннего заливистого смеха, что не доводилось слышать прежде. Обостренный слух удивительным образом улавливает лишь ее голос, приглушая при этом посторонние звуки.

Черт, лучше бы и не пил. До сих пор ведет.

– Да погоди ты, успеем еще разложиться. Сейчас еще Саня подъедет, – продолжает Лёха и тащит меня в сторону остальных. – Пойдем, осмотримся, с девчонками поздороваешься. Маринка, кстати, расстроилась, что не поехал с нами. Ты давай, на себя ее бери, приглянулась же? Я засек, – лыбится он. – Остальных на пацанов скину. Мне надо с Линкой, так сказать, восстановить контакт.

Последнее слушаю, стиснув зубы. Крошу эмаль до трухи, когда мой извращенный мозг услужливо подкидывает варианты, как он, черт бы его побрал, собирается восстанавливать с ней этот самый контакт.

Не хочу, блядь, даже думать об этом, но мое шизанутое воображение, не зная границ, фонтанирует тошнотворными образами и щедро рисует 3D картинки.

Внутри все подпекает от необъяснимого протеста, но я стараюсь блокировать эти рефлексы. Не успеваю даже проанализировать реакции организма, как меня прибивают к земле новые...

Я замечаю ее.

Стоит в обнимку с той же Маринкой, что на меня великодушно «скинул» друг, и позирует на камеру.

В коротком, мать его, толи лифчике, толи топе и в таких же ни хрена не скрывающих шортах...

Эти реакции организма уже хорошо мне знакомы. Вот только объект, что их вызывает неподходящий. Но переключиться на более доступный, как ни стараюсь – не выходит. Остальные вокруг размываются, в фокусе чертова Русалка.

Шлифую взглядом ее обнаженные плечи, ключицы, обтянутые тканью сиськи, на которых непозволительно долго задерживаюсь, и спускаюсь к плоскому живот, обводя его контуры. Когда упираюсь в резинку джинсовых шорт, ощущаю, как во рту собирается слюна. Тут же перекидываюсь на голые длинные ноги и зарывающиеся в песок босые стопы, вспоминая, как упиралась ими в мою грудь.

Ладно... Не упиралась. Лишь зарядила разок с размаху. Но мысленно воспроизвожу этот эпизод через индивидуальную обработку. Корректирую скорость и ставлю на паузу, а следом леплю дополнительный кадр и уже представляю, как закидываю их на плечи...

Охеревая от собственных фантазий, прихожу в замешательство. Суматошно ищу способы переключиться, но продолжаю пялиться на нее во все глаза.

– Привет, – толкаю сипло, когда подходим ближе.

Она стреляет в меня быстрым взглядом и тут же отводит его в сторону. А затем отбирает телефон у своей подруги, что их фоткала, и с особым интересом утыкается в него.

Умница. Как и договаривались. Только я, блядь, не следую своим же правилам и только бешусь.

С трудом, но все же перекидываюсь на ее более приветливых подруг. Обмениваемся с ними любезностями и уже со всеми вместе распределяем обязанности.

Пока мы с пацанами ставим палатки, девчонки накрывают стол. Отвлекаемся, чтобы встретить Саню, который нормально так задержался, заезжая за девчонками. И когда помимо него самого из машины выходят и остальные, ловлю недовольный взгляд Лёхи.

– Ты, блядь, позвал? – напирает с ходу.

А я едва сдерживаю злорадную ухмылку, наблюдая за приближающейся к нам компанией. Правда, я и сам был не в курсе их приезда.

– Ну наконец-то! Еле нашли вас, – радуется Саня. – Знакомьтесь, моя Ира. Ну, ее подружек Юлю и Каму вы знаете.

О, да. Хорошо знаем. Обоих.

19

Меня конкретно-таки напрягают свои же реакции на все, что касается нее...

Макс

– Рады всем, – не особо весело отвечает Лёха.

Девчонки же выглядят более счастливыми и не скупятся на эмоции, когда тянутся к нам с объятиями и поцелуями.

– Как хочешь, но этих двух тоже держи от меня подальше, – недовольно шипит Лёха, пока мы плетемся позади них к остальным.

Словно это я их позвал сюда. Но Сане он ничего не предъявит. Он здесь с девчонкой, и ему точно не до них. Еще, блядь, один с заявкой на серьезку. Как с ума посходили...

Забавно, конечно, наблюдать за тем, как Лёха строит из себя однолюба, учитывая то, что пару дней назад он с радостью утешал «свою» Камилу, расстроенную моим позорным побегом после ее мало впечатляющего танца. Да и эта самая Юля с какой-то еще девкой вряд ли почувствовали себя обделенными его вниманием. Довольные лица были у всех, когда уже под утро отчаливали по домам.

Но самое интересное во всем этом то, что еще неделю назад я был только рад тому факту, что он не зациклен лишь на одной Алине. Сейчас же я отчего-то раздражаюсь...

Словно мне есть дело до того, что она чего-то не знает. Сама ведь тоже по-любому не скучает в своей общаге полной пацанов.

Твою ж мать, как я только влез во все это? Почему вообще об этом думаю? Не похрен ли, что они творят, с кем спят, что скрывают и говорят друг другу?

Нужно вернуться к первоначальному плану – вытрахать из головы эту ведьму...

Хоть наши с ней договоренности давно потеряли силу, Марину на эту роль все равно не рассматриваю. Остальных ее подружек и подавно. Хрен знает почему, но не хочу еще и об этом думать.

Нужно бы приглядеться к Юле, тем более с ней мы уже пересекались еще в первые дни моего приезда. Плохо помню, но вроде все было норм.

Однако когда мы заканчиваем с установкой палаток и возвращаемся к остальному народу, я снова приклеиваюсь взглядом к ней.

А стоит ей начать раздеваться... так и вовсе не могу оторвать глаз.

Вот вроде бы уже видел ее на пляже в купальнике, да и выглядит он достаточно скромно, если сравнивать с одними тонкими веревками на той же Юле, но именно ее внешний вид вызывает извращенные фантазии.

Смотрю, как собирает свои длинные волосы в хвост, ложится на живот, выуживая из сумки наушники, и всеми силами заставляю себя отвернуться. Но спустя несколько поганых секунд снова палю ее взглядом.

Заметив приближающегося к ней Лёху, чувствую, как каменеет все тело и парализует конечности. Невольно напрягаю слух, пытаясь разобрать, о чем он ей там заливает, и, естественно, ни черта не слышу.

– Макс! – зовет Тоха, что стоит в двух шагах от меня и разливает пойло по стаканам. – Ты с нами?

Когда отказываюсь, ссылаясь на похмелье, удивляю не столько пацанов, сколько самого себя. Но понимаю, что алкашка все может только усложнить.

Я и сейчас-то едва сдерживаюсь, чтобы не двинуться к ней под каким-нибудь тупым предлогом, а если с ходу накидаюсь, чувствую уже ничто не остановит.

– Так поправить здоровье, – не успокаивается Тоха. – Или уже присматриваешь кого? – переводит взгляд в сторону пляжа, отслеживая мой.

А у меня все нутро обдает адским огнем, когда вижу, как Лёха распускает свои клешни, подгребает к себе чертову ведьму и откровенно лапает ее. Вроде бы ведет рукой лишь по спине, а перед глазами они уже едва ли не трахаются!

Благо, она скидывает его руки и что-то недовольно бурчит, по всей видимости осаживая его.

Тяжело тяну воздух, только сейчас осознавая, что практически не дышал, пока следил за ними.

Меня конкретно-таки напрягают свои же реакции на все, что касается нее, и убеждать себя в отсутствии образовавшейся проблемы становится все сложнее. А отрицать определенный интерес и вовсе бессмысленно.

– Уже присмотрел, – стягивая футболку, толкаю раздраженно и направляюсь к берегу.

Заметив Юлю, как нельзя кстати нарисовавшуюся на горизонте, цепляю ее и загребаю с ней в море.

Уже из воды урывками палю повернутую к солнцу задницу Алины. Замечаю и подружек, облепивших ее с двух сторон, что весело что-то щебечут.

Марина хоть и улыбается, но косится на меня с нескрываемым недовольством. Алина же и носом не повела, пока маршировал мимо нее в обнимку со своей белокурой девицей.

И меня это какого-то хрена злит.

– С кем ты разместился в палатке? – елейным голосом заходит издалека Юля, обивая руки вокруг моей шеи.

– С тобой, – подаю в той же манере.

На чересчур приторный смех не реагирую. Мысленно прикидываю, стоит ли тянуть до вечера или попытаться снять напряжение уже сейчас.

– Так уверен? – улыбается она, пытаясь заигрывать. – Ты меня даже не спросил...

– Ты уже согласилась. Идем.

20

Замираю, лишь когда нащупываю под пальцами застежку ее купальника...

Макс

На берегу все подтягиваются к импровизированному столу, и я не могу пройти мимо, замечая свою Русалку в гуще событий.

– Макс, на каких глубинах такие русалки водятся? Неплохую ты выловил, – ржет Славик, подмигивая Юле.

Я же накидываю броню, сдерживая желание ему прописать.

Скрещиваемся взглядами с Алиной, что наверняка думает о том же, о чем и я. Вспоминает прозвище, что как-то само собой вырвалось у меня в первую нашу встречу и приклеилось к ней намертво.

Стиснув зубы, блокирую эмоции и проглатываю рвущийся изнутри протест, что раздирает горло. Вместо этого врубаю заправского ублюдка. По-другому не выгребу...

– Это моя, – заключаю с показным спокойствием, ощущая, как часть моего нутра ведет, будто поплывшее сознание после удара. – Приглядись к Маринке, она свободна и, кажется, заскучала, – киваю в ее сторону, чувствуя себя последним мудаком.

Марина вздрагивает и потупляет взгляд, а затем натягивает фальшивую улыбку, достает телефон и машет им перед всеми.

– Позвонить нужно, – объясняет она и отходит в сторону.

Вижу, что за ней следом уходит и Алина. Вместе бредут куда-то в сторону палаток и скрываются за деревьями.

До последнего пытаюсь отыгрывать роль похериста. С каменной мордой стою на месте и делаю вид, что мне абсолютно плевать на обоих.

А затем... ссылаясь на потребность справить нужду, шагаю за ними и костерю себя за то, что не могу просто забить.

Нахожу их не сразу, а когда подхожу ближе, как недоразвитая школота не знаю, что сказать.

Марина, как только замечает меня, срывается с места, бредет куда-то дальше и скрывается за деревьями. Алина же оборачивается, стреляет в меня гневным взглядом и бросается за ней следом.

Машинально хватаю ее за руку, пресекая бегство. Вглядываюсь в ее лицо и утопаю в лазурных глазах, в которых назревает шторм.

К горлу подкатывает нервная тошнота.

– Ты... – пытается подобрать слова. Сомневаюсь, что приятные. – Ты... ведешь себя как сволочь!

Вполне оправданно. Даже поспорить сложно. Однако...

– Ты же сама хотела, чтобы я оставил в покое твою подругу. По-моему, я неплохо справляюсь, – тяну тупую ухмылку, пытаясь перекрыть все остальное, что корежит душу.

– Но не так же! – вспыхивает она. – Ты ее обидел!

– Блядь... Мне пойти утешить?!

Дергается, будто обжигаясь, и пытается вырваться из хватки. Прижимаю ее ближе, практически вплотную к груди. Вынуждено – на кой-то хер оправдываюсь перед собой.

– Пусти, – шипит задушено. – Чего ты добиваешься?!

– Не знаю, – вырывается раньше, чем успеваю подумать.

Смотреть на нее так близко – невыносимо сложно, но оторваться – невозможно. Замечаю полыхающее пламя в глазах, и в грудине словно угли рассыпаются.

– Я извинюсь, – толкаю хрипло, не уточняя имен, и ослабляю хватку.

Она не отстраняется. Стоит на месте и смотрит своими колдовскими глазами, пробираясь в голову и обживаясь в мыслях.

Не знаю, как это происходит... Правда, ума не приложу. Но мои руки словно живут отдельной жизнью и действуют на инстинктах, перемещаясь на ее талию.

Скольжу вверх по спине, огибая позвонки и прокладывая путь по оголенной коже к лопаткам. Исследую ее тело по сантиметрам, ощущая, как она дрожит и неровно дышит.

Я и сам едва вывожу, гоняя тяжелый воздух с одурелой мощностью.

Не знаю, что она видит в моих затянутых туманом глазах, когда вглядывается с такой пристальностью, но в ее взгляде нахожу то, что хочу нагло забрать и присвоить себе.

Глажу ее спину лишь одной рукой, в то время как другая висит безвольной плетью. Боюсь, если пущу в ход обе – остановиться уже не смогу.

Да я, собственно, уже... не знаю, как оторваться от нее. Замираю, лишь когда нащупываю под пальцами застежку ее купальника.

Последние остатки трезвости ума испаряются бесследно...

– Макс!

Сдерживая поток ругательств, кошусь в сторону смертника. Алина же отскакивает от меня как ошпаренная и обхватывает себя руками.

– Пойдем, – цежу гневно.

Моя злость направлена не на нее. Она необъяснимым образом улетучилась. Стоило прикоснуться к этой девчонке, как вся ненависть трансформировалась во что-то иное, чему нет определения. Однако мозг быстро включается в работу и тщетно пытается ее воскресить с целью самосохранения.

Ошалелый взгляд Сани, что стоит внизу пригорка под руку со своей девушкой, сменяется осуждением, к которому я уже, сука, начинаю привыкать.

Ира смущенно улыбается и что-то лепечет о том, что нас все потеряли. Нахрена искали?!

Подаю руку Алине, предлагая помощь, чтобы спуститься с невысокого оврага, но она ее, конечно же, игнорирует.

Пиздец просто... В героя-любовника решил поиграть. Мозги подплавил на солнце конкретно.

А когда возвращаемся ко всем и напарываемся на подозрительный взгляд Лёхи, моя прекрасная лгунья конкретно-таки удивляет своими выдуманными оправданиями.

– Я, кажется, вывихнула ногу... – лепечет она и переводит на меня вопрошающий взгляд.

Поддержки ищет? Просто зашибись. Еще я пиздеж не поддерживал.

Саня с Ирой молчат, по всей видимости не хотят быть втянутыми в разборки. Лишь обстреливают взглядами нашу «веселую» троицу.

У меня тоже нет никакого желания что-либо говорить. Сажусь за стол и никак не реагирую на уход Лёхи с Алиной, что направились к палаткам.

Не думаю о том, как она перед ним объясняется, не представляю, как он там ее «лечит», не поджигаю одной силой мысли треклятую палатку... И когда возвращаются, даже не смотрю в их сторону.

С переменным успехом дотягиваю таким образом до самой ночи. А когда собираемся у костра, выбираю место подальше от нее и притягиваю к себе на колени Юлю.

Славик всерьез взялся за идею охмурить Марину, трется около нее на протяжении всего вечера. Тоха же положил глаз на ее подружку Настю, что принимает от него подкаты и даже отвечает взаимностью.

21

– Тогда ты можешь ответить на любой вопрос даже при всех?

– Заряжай.

Алина

Перевожу взгляд на Лёшу и не понимаю, почему он так психует.

На самом деле он весь день ведет себя нервно. Все пытается снова сблизиться, не отходит от меня ни на шаг. Даже в палатку пошел следом за мной под предлогом осмотреть ушиб, о котором я с дуру наплела...

Перенервничала жутко. Не хотела, чтобы Макс думал, что мне все равно на чувства Лёши и понял, что у нас с ним разлад. А главное – чтобы не решил, что мне приятно находиться наедине с ним самим.

До сих пор перед глазами его недовольный взгляд в тот момент, когда озвучила этот бред. Лучше бы я вообще промолчала.

– Лёшенька, – улыбается Камила, обращаясь к нему. – Ну не переживай ты так, какой детсад? Только взрослые вопросы, – смеется она, обвивая мою руку.

– А мы не против, – отзывается Саша. – Ир? Давай лучше мы выйдем, на пару вопросов отвечу... с предельной честностью.

Его девушка мило смеется и жмется к нему ближе, а затем они уходят и больше не возвращаются к нам.

– Мда... Походу он там ее гоняет по полной программе, – спустя время комментирует их уход Славик. – Может и мы пойдем, Мариш?

– Так, ну все! Значит задаем вопросы здесь, – возмущается Камила, а затем снова переводит взгляд на меня.

Лёша крепко сжимает мою ладонь, и я вдруг ловлю себя на мысли, что хочу высвободить свою руку, да и отстраниться как-то.

А затем Камила оглушает меня своим вопросом...

– Алин, что для тебя значит "верность"?

Кажется, что все тело холодеет и покрывается мелкими чешуйками, а к щекам, напротив, стремится жар.

Перевожу взгляд на Макса, что смотрит на меня исподлобья, и замечаю, как на его лице стынет улыбка. А затем поворачиваюсь к Лёше, который бледнеет на глазах.

Он все знает... Про меня, про Макса, да вообще все!

Не могу произнести и слова, лишь потерянно мечусь взглядом, пытаясь понять, что я должна ответить.

– Кама, а попроще вопросов не нашлось? – оживает вдруг Лёша. – Давай еще о философии поговорим! – психует он, пытаясь придвинуть меня ближе к себе.

Или... все же не знает?

Снова возвращаюсь мыслями к Максу, но посмотреть на него прямо не решаюсь. Противно видеть, как обнимает и целует эту Юлю. Саша с Ирой смотрелись мило, когда сидели тут и обнимались. Эти же жутко раздражают своим откровенным поведением...

Ответ вдруг приходит сам собой.

– Верность... это когда не только рядом один человек, – бросаю короткий взгляд на Лёшу, – Но и в мыслях нет места другим, – приклеиваюсь взглядом на свои ноги, переваривая озвученные слова.

– Или когда встречаешься и спишь с одним, – дает свой ответ на тот же вопрос Камила.

– Девчонки, по-моему вы допились, – как-то вымученно смеется Лёша, вызывая внутри возмущение.

И дело даже не в том, что я абсолютно трезвая. Меня расстраивает то, что он не воспринимает всерьез мои слова и так просто высмеивает их. Смотрю на него и словно вижу в первые. Будто он как-то изменился... Или это я?

– Хочешь задать вопрос? – спрашивает он, когда наш зрительный контакт затягивается. – Ты обо мне знаешь все, – говорит уверенно и как-то надменно.

Слышу ироничную усмешку со стороны и уже догадываюсь, кому она принадлежит. Смотрю на Макса и начинаю злиться. Снова.

Что смешного он находит в словах Лёши? Ведет себя как циничный придурок! Собственно, как и всегда... Ничего нового.

Он же расценивает мой пристальный взгляд по-своему.

– Хочешь выйти? – заявляет нахально Макс.

Вообще, я не планировала задавать ему какие-либо вопросы, хоть и нахожу сразу несколько. Но зачем-то киваю.

– В этом нет нужды, – осаживает меня тут же он. – Не выношу вранье в любом его проявлении, – выплевывает со злостью.

Проглатываю эту колкость, что по всей видимости адресована мне, и выражаю максимальное спокойствие.

– Это прекрасно. Тогда ты можешь ответить на любой вопрос даже при всех?

– Заряжай.

Он абсолютно расслаблен, словно ему на самом деле нечего скрывать. А я уже не думаю о том, как прозвучат мои слова и как будут восприняты окружающими.

– Ты когда-нибудь приставал к девушке друга?

Макс вдруг начинает смеяться, а затем качает головой в удивлении. Очевидно, не ожидал от меня такой провокации, которая даже мне может отозваться проблемой. Правда, меня это сейчас совсем не волнует. Не важно кто и что обо мне подумает, если он вдруг выскажет лишнего.

– Приставал... – повторяет он, раздумывая. – И не только, Русалка. И не только...

Мне кажется, что он говорит о нас, но ровно до того момента, как переводит взгляд на эту Юлю и подмигивает ей. А затем хлопает ее по бедру и поднимается следом за ней. Наверное, я единственная здесь, кто не смотрит им вслед, когда они уходят и скрываются в темноте.

С трудом остаюсь сидеть на месте и даже пытаюсь слушать остальных, которые как ни в чем не бывало продолжают вести эту глупую игру, в конечном итоге опошляя ее до предела.

Когда все расходятся, иду к своей палатке в одиночестве, не слишком вежливо отмахиваясь от Лёши. Антон с Мариной ушли еще раньше, а Настя со Славиком решили погулять немного по берегу. И я даже рада такой возможности побыть одной и подумать, почему мне так плохо.

Останавливаюсь у соседней от нашей с девчонками палаткой и замираю, улавливая странные звуки и шорохи. Правда, странными они остаются лишь до тех пор, пока я не понимаю, что там происходит...

С задушенным вскриком подпрыгиваю на месте, когда слышу тихий хриплый голос на ухо прямо за спиной:

– Любишь подслушивать?

22

– Макс, стой, не надо... – пищу задушено, когда кладет ладони мне на бедра...

Алина

Короткое мгновение. Крохотные доли секунд... стою спиной к Максу и чувствую теплое дыхание на шее, от которого моментально осыпает мурашками кожу. Улавливаю легкий запах его тела, что будоражит кровь, и прикрываю глаза.

Пугаюсь этих ощущений, которые обрушиваются на меня сплошным потоком, и будто выныриваю на поверхность, приходя в себя. Отшатываюсь от него и отступаю в сторону.

Под его изучающим взглядом начинаю смущаться, но очень старательно прячу эмоции и пытаюсь скрыть волнение. Вот только нарастающие звуки в палатке рядом с нами все усложняют...

Не знаю, кто в ней находится, но, очевидно, что там влюбленная пара. И, учитывая то, что Макс стоит сейчас прямо передо мной – это не он с Юлей, как я изначально подумала.

Когда тишину пронзает тихий протяжный стон, а следом и низкий гортанный выдох, чувствую, как все лицо заливает жаром. Но даже пошевелиться не могу, не говоря уже о том, чтобы развернуться и уйти.

Зато он может...

Склонив голову набок, Макс подходит ближе. Скользит медленным взглядом по моему дрожащему телу и поднимается к лицу, задерживаясь дольше положенного на губах. А затем кивает на палатку.

– Нравится? – интересуется вкрадчиво и так спокойно, словно мы сейчас не нарушаем личное пространство уединившихся. – Что чувствуешь? Возбуждает или...

– Молчи! – шиплю взволнованно, вспыхивая еще больше.

Не выдерживаю и все же срываюсь с места в сторону берега. Улавливаю вибрирующий хриплый смех Макса, что доносится из-за спины, и ускоряю шаг.

Хочу посидеть на песке у воды в полном одиночестве, но боюсь, что он пойдет следом. Сворачиваю к палатке, решая немного подождать, и когда он точно уйдет, вернуться снова.

Что он вообще тут делает? Чего не остался спать с ней? Получил свое и все, больше не нужна?

Можно было бы посочувствовать Юле, но я слишком раздражена, да и отчего-то не испытываю жалости. Сомневаюсь, что она не понимала, с кем проводит время. Даже я со своим скудным опытом общения с парнями, осознаю, что с такими как Макс не стоит связываться.

Прячусь в палатке и застегиваю ее на обе молнии, что создает видимость дополнительной защиты. Но долго так не выдерживаю и спустя некоторое время выхожу на пляж, убедившись, что он пустой.

Пока направляюсь к морю, все равно оглядываюсь по сторонам, но так и не увидев никого по близости, спокойно сажусь на бревно у берега. А когда слышу всплеск воды, подскакиваю с места и вглядываюсь вдаль.

Чувствую, как колотится сердце в груди, но быстро успокаиваюсь и возвращаюсь на место, замечая, что кто-то плывет к берегу.

Правда, как только узнаю Макса и вижу, что он выходит на сушу и идет в мою сторону, снова начинаю нервничать. Напрягаюсь всем телом, когда садится рядом, оставляя между нами свободное место.

Он ничего не говорит, просто смотрит перед собой на мерцающие блики на водной глади и выравнивает сбившееся после купания дыхание.

– Ты так далеко заплыл... – зачем-то озвучиваю свои мысли.

Чувствую себя неловко от того, что он никак не реагирует на мои слова и продолжает молчать. Немного теряюсь и не знаю, как себя вести, когда не нападает как прежде, а вот так спокойно сидит рядом и молчит.

Наверное, стоит уйти, но я остаюсь и даже пытаюсь снова завязать с ним разговор, чем удивляю саму себя.

– Почему ты не с Юлей?

В голове этот вопрос не казался таким глупым... Я даже умудрилась себя убедить в том, что мне действительно интересно узнать, почему он оставил ее одну. Теперь же, я испытываю смущение и стыд.

Однако Макс никак не комментирует и это, хотя я до последнего была уверена, что он не упустит возможности высмеять меня.

Не успеваю мысленно поблагодарить его, как он снова поражает меня своими словами:

– Ты должна спать.

– Должна? – усмехаюсь нервно и поворачиваюсь к нему лицом.

Он не смотрит в ответ, и это позволяет мне немного помедлить... и вот я уже изучаю его профиль. Мне кажется, таким серьезным я его еще не видела.

– Зачем вернулась? – как-то отстраненно интересуется он.

– Никуда я не возвращалась... – отвечаю тихо. – Просто... Люблю смотреть на море. А ты? – решаюсь спросить в ответ. – Почему не спишь?

– Люблю плавать.

Невольно вспоминаю о том, как и я тоже... любила когда-то плавать. До одиннадцати лет даже ходила в спортивную школу, и каждое лето родители старались хотя бы раз свозить меня на море.

– А ты? – спрашивает вдруг он. – Любила раньше?

Макс поворачивается ко мне и выжидающе смотрит. Кажется, что ему это действительно интересно, и я не могу проигнорировать этот вопрос, несмотря на то, что ни с кем особо и не обсуждала свое прошлое.

Едва заметно киваю и хочу что-то еще добавить, но вовремя останавливаю этот порыв.

И больше он ни о чем не спрашивает. Либо замечает, что я не хочу об этом говорить, либо ему это и неинтересно вовсе. Склоняюсь к последнему варианту, когда он рывком поднимается с места и уходит.

Не прощаюсь с ним, даже не оборачиваюсь, хотя меня так и тянет посмотреть на него еще раз и проводить взглядом.

Боже мой, какая же дура!

Ему нет никакого дела до того, что творится у меня в душе, а я едва ли не разоткровенничалась тут. Хорошо хоть одумалась в последний момент.

Но спустя мгновение я переживаю уже совсем по другой причине...

Вздрагиваю, хватая воздух на вдохе, когда понимаю, что Макс садится сзади меня, и я оказываюсь у него между ног. В первые секунды ощущаю на лопатках холодные мокрые прикосновения, а затем всю спину обдает жаром, что исходит от его еще влажной груди.

Макс обвивает меня руками вокруг талии и прислоняет к себе вплотную. Его шумное, но ровное дыхание слишком сильно резонирует с моим собственным – слишком тяжелым, слишком шатким, слишком частым.

23

Она же не начала снова общаться с Максом?!

Алина

С момента нашего возвращения домой проходит два дня. Два дня, как я терзаю себя воспоминаниями о той ночи, разбираюсь в своих ощущениях и чувствах и испытываю некое уныние от того, что Макс вдруг пропал.

Не скажу, что я прям жду от него сейчас каких-либо действий, учитывая то, что сама же и сбежала тогда в палатку после его громкого обещания и обрушившихся на меня эмоций. Но почему-то думала, что наутро мы поговорим еще или хотя бы увидимся...

Но Макс исчез бесследно, никого не предупредив о своих планах. Я даже не знаю, ночевал ли он там или каким-то образом уехал сразу. И главное, почему?

Лёша тоже держался в стороне и не подходил ко мне практически до самого отъезда. И этому я была даже рада. Однако поговорить нам все же нужно было еще тогда.

Не знаю, как так случилось, что даже его внимание вызывает во мне некий протест, не говоря уже о его прикосновениях. Возможно, последняя наша ссора отложила свой след или что-то еще... Но выбрать подходящий момент для разговора мне так и не удалось.

Когда попыталась связаться с ним на следующий день, он отмахнулся срочными делами, а сегодня он даже не отвечает на звонки.

И только к вечеру, когда уже занята я, он наконец-то звонит.

– Ли-и-ин? Прости, что пропадал, у меня охренеть какие новости! – радуется Лёша. – Говорить можешь? Или давай лучше приеду.

– Что за новости? – трусливо оттягиваю неизбежное.

Сама же хочу с ним встретиться, чтобы расставить все точки, но видеть его – желания нет.

– Блин, хотел лично... И попрощаться тоже, – удивляет он.

– Попрощаться?

– Да не переживай ты так, – смеется довольно. – Всего на неделю! Может даже раньше вернусь. В общем, летим с отцом в Москву, будет помаленьку вводить меня в курс дела. Два дня разбирались в бумагах, капец там инфы! Собственно, поэтому и не выходил на связь. А ты, смотрю, заскучала? – ухмыляется он.

Плохо ты смотришь, раз не видишь очевидного – думаю я и тут же ругаю себя за эту колкость.

Вот как ему теперь сказать?! Когда он так горит и радуется выпавшему шансу проявить себя? Я ведь не смогу...

– Лёш, – начинаю неуверенно. – Я сегодня работаю и... возможно, задержусь, – говорю в общем-то правду. Кроме последнего...

– Ну, блин, Лина! – возмущается он. – Давай к часу подъеду или к двум? Когда примерно освободишься?

Невольно думаю о том, что он никогда не приезжал в ресторан, чтобы, не знаю даже, посмотреть на мое выступление, послушать. Кроме единственного раза, когда мы и познакомились. Но это же была чистая случайность, он там был не из-за меня.

– Ну так что? Чего молчишь?

– Во сколько ты уезжаешь завтра? Может утром встретимся? Поговорить нужно... – последнее вырывается неконтролируемо.

Осмелюсь ли поговорить с ним завтра? Надеюсь, не струшу в последний момент и смогу объяснить все помягче...

– Ну, капец, Лин! Утром я буду в запаре, рейс в десять. А сегодня что? Че не так-то?

Закусываю губу, прикидывая все за и против. Раз уж затеяла этот разговор, какая разница, сегодня или завтра?

– Ладно... – начинаю я.

– Погоди. Черт, отец зовет... Говорю же – в запаре! Еще и ты, блин... – психует вдруг. – Перезвоню.

Лёша бросает трубку, а я еще какое-то время пытаюсь осмыслить услышанное.

Что я? Догадаться, конечно, не сложно. Нужно было поговорить с ним еще на пляже, саму раздражает эта недосказанность.

И это придает мне уверенности. Теперь я, действительно, жду его звонка.

Но Лёша не перезванивает ни через час, ни через два, ни даже тогда, когда я уже доезжаю до работы. И всю смену я отрабатываю как на иголках, выискивая его взглядом в зале.

А когда оживает мой телефон, реагирую сразу.

– Привет! Ты закончила? – слышу голос подруги и сникаю.

– Почти, еще один выход, а что?

– Мы едем! – смеется Маринка и сбрасывает звонок.

«Кто – мы?!» пугаюсь вдруг. Она же не начала снова общаться с Максом?! Боже мой, ну почему я сразу думаю о нем!

Однако, пока дожидаюсь ее приезда, вся на нервах извожусь. И, как выясняется позже, зря. Марина приезжает с девчонками, и уже все вместе уговаривают меня поехать в пляжный клуб.

Настроения нет, желания тоже, силы вообще в минусе, особенно после того, как перенервничала, боясь увидеть его.

Время – начало первого, от Лёши – тишина. Звоню сама, и результат тот же...

– А я говорила, что она нас кинет, – возмущается Маринка беззлобно.

– Алин, ну правда, мы поэтому и приехали, – берет меня под руку Настя и тянет на выход. – Мы даже такси не отпускали, и я, кстати, ненадолго, всего часик, м?

– Через неделю вообще не вырвешься с учебы, так что отговорки не принимаются, – подхватывает Марина. – Столик уже заказан!

Осознаю, что начинаю улыбаться, и уже знаю, что не смогу им отказать.

– Апероль? – выказываю подобие согласия.

Девчонки заметно оживляются, настраиваясь на танцы.

– О, не-е-ет, сегодня шампанское! – восклицает Маринка.

Перевожу на нее удивленный взгляд и даже приостанавливаюсь.

– И что празднуем?

– Мою свободу! – смеется она и прыгает на переднее сидение такси.

– Так и не позвонил? – спрашиваю участливо, вспоминая об Антоне, с которым они общались на море.

– Бери выше! Я в ЧС, – теперь же ее смех не выглядит таким уж искренним. – Нужно было не в палатку идти, а гулять по берегу, да, Насть?

Настя никак не комментирует ее замечание, но по ее лицу становится понятно, что их общение со Славиком продолжилось, и она этому определенно точно рада.

И когда мы уже стоим на входе в клуб, решаю у нее поинтересоваться:

– Ну и как у вас дела? Все серьезно? – улыбаюсь ей.

Она лишь кивает, и как только садимся за наш столик, делится эмоциями:

24

Она возбудилась... Хочет...

Макс

Сажусь напротив Алины и жадно поглощаю ее эмоции, что она не успевает спрятать. Мне даже кажется, что среди них присутствует ревность.

Закидываю руку на спинку дивана позади Марины и продолжаю сверлить взглядом ее.

Точно, ревнует. Вкусно...

– А где ты свою девушку потерял? Как там... Юля, кажется? – ехидничает Марина, не собираясь мне подыгрывать.

Алина словно дергается и переключает все свое внимание на меню. Бездумно скользит пальцем по бумаге, с преувеличенным интересом изучая винную карту и забавно хмурясь.

Славика же пробирает на смех.

– Кого? Девушку? – веселится он. – Сколько помню Макса, ни разу не видел рядом с ним кого-либо дважды. Вон, даже в столицу укатил расширять горизонты.

Правды в его словах мало, но я невольно задумываюсь над тем, сколько уже раз пересекался с Алиной, и когда, наконец, мой интерес угаснет...

Она делает вид, что нас не слышит, однако не могу не заметить проступающего румянца на ее щеках.

– Что ты там выбираешь? – одергивает ее Настя. – Маринка уже сделала предварительный заказ.

– И что сегодня пьете? – интересуется друг.

– О, Марин, повторишь для мальчиков? Что там за праздник? – его девчонка многозначительно улыбается той и, не дожидаясь ответа, начинает смеяться.

– У меня уже новый, – все же отвечает Марина и косится на меня.

Славик еще пытается вникнуть в суть и активно поддерживает разговор. Мне же больше нравится ловить случайные взгляды Алины и наблюдать за ее меняющимся настроением.

После первой бутылки игристого, девчонки срываются на танцпол, оставляя нас со Славиком вдвоем.

– Ты Лёхе не звонил? – начинает он и, замечая мой вопросительный взгляд, продолжает: – Просто интересно, знает ли он, что Алинка тут. Ты прям охранником заделался, на прицеле ее держишь.

На прицеле... Вот только сейчас нихрена я ее не вижу. И довольно давно. Будто намеренно затерялась в толпе людей на импровизированной сцене.

– Без понятия, – отвечаю, не глядя на него, поднимаюсь с места и отправляюсь на поиски.

Вижу Настю, Марину, но ее нигде нет. Проверяю дважды... Отсекаю поганые мысли о том, что где-то с кем-то трется, и сворачиваю к барной стойке.

Однако мысленно я уже весь клуб прошерстил. Кровь закипает от нарастающей внутри злости. Заливаю ее вторым стаканом подряд, но от этого не легче. Еле сдерживаюсь и остаюсь сидеть у бара.

Едва в мой желудок попадает третья доза заказанного, напрягаюсь всем телом, ощущая женские руки, обвивающие торс. Чувствую, как прислоняется грудью сзади, а затем и голову кладет на спину, и понимаю – это не она.

Не знаю, с чего вдруг такая уверенность, просто осознаю, что не стала бы сама так прикасаться. И когда оборачиваюсь – убеждаюсь в этом окончательно.

– Почему не танцуешь с нами? – улыбается Марина и льнет ближе.

– Где твои подружки?

Она хмурится, словно я задал какой-то сложный вопрос. Снова окидываю взглядом зал и, не находя Алину, возвращаюсь к Марине.

– Настя танцует, Алина, кажется, в туалет пошла, – отвечает она. – Так что? Идем и мы танцевать?

– Пока без меня. Возвращайся к Насте, – не особо вежливо отправляю ее.

Что в том туалете можно так долго делать? Одна или с кем-то? С кем, блядь?!

Подрываюсь со стула и направляюсь в уборную. «Придушу» – пульсирует в голове, пока пробираюсь сквозь толпу и сворачиваю в коридор.

Но как только нахожу необходимую дверь и тянусь к ручке, она вдруг распахивается, и я буквально ловлю Алину, что врезается в меня. Смотрю ей за спину, пытаясь разглядеть, с кем там пряталась, но не успеваю кого-либо заметить, как дверь автоматически захлопывается.

Снова открываю ее и толкаю Алину вглубь комнаты, наваливаясь и прижимая к раковинам.

– Что тут делала? – бросаю с предъявой.

– Дай пройти, – просит вроде бы сдержанно.

– Одна тут была?

С запозданием осознаю, как выглядят мои нападки со стороны, когда повышаю голос и всем своим видом транслирую гребаную озабоченность.

Алина замирает и одним только взглядом словно сжигает меня заживо.

– Это ты на что намекаешь? – интересуется вкрадчиво с мнимым спокойствием. А саму уже начинает заметно потряхивать от сдерживаемых эмоций.

– Или меня ждала?

Успеваю лишь изобразить подобие ухмылки, как она резко дергается и, толкая меня в грудь, несется к двери.

Перехватываю ее в коридоре и прижимаюсь сзади, врезаясь грудью в ее лопатки. Не успеваю что-либо понять, как сжимаю руками ее ноги и мечу цель залезть под платье.

Мне определенно точно нравится такое положение наших тел, и в этот раз мне уже сложнее совладать с собственными желаниями. Однако всего на секунду торможу себя и, прикрывая глаза, тяну сладковатый запах ее духов.

Почему так остро? Почему так прет? Алкоголь в крови словно разом ударяет в голову, дурманит и размывает грани разумного и допустимого.

Да, собственно, я никогда особо и не видел этих граней. А рядом с ней так и подавно.

– Обязательно быть таким придурком? – задушено лепечет она, царапая мои руки, что двигаются вверх по ее ногам.

– А как ты любишь? – интересуюсь севшим в миг голосом. – Нежно и медленно? – ослабляю хватку и, едва касаясь, скольжу пальцами по ее платью поверх бедер, сгребая его кверху.

– Макс...

– Или жестко и быстро? – пробираюсь под платье и резким движением сжимаю ее промежность.

Алина дергается, заглатывая воздух, будто задыхается, и вцепляется в мою кисть своими пальцами.

Я же... охреневаючи пытаюсь обуздать накатившие эмоции. Коротит до иск из глаз, когда ощущаю влагу на пальцах от ее трусов.

Она возбудилась... Хочет...

Дурею от этого осознания и начинаю медленно массировать ее пульсирующую плоть через ткань.

Уже и не помню, когда так остро нуждался в разрядке... Плевать на все. Ее хочу.