Эхо старой Англии

Глава 1. Шекспировский вопрос

— Нет, Рон… прошу тебя… не уходи, не уходи! — закричала Гермиона.

Но Рон уже выскочил в темноту. Гарри стоял неподвижно, молча, слушая, как она рыдает, выкликая среди деревьев имя Рона. Через несколько минут Гермиона вернулась с мокрыми, липнувшими к лицу волосами.

— Он у-у-ушел! Трансгрессировал!

Она рухнула в кресло, сжалась в комок и заплакала. Гарри слушал её рыдания, смотрел на брошенный на пол крестраж-медальон и чувствовал, как в груди слева разливается неприятное, пугающее тепло. Рон снова предал. И не одного его, а их обоих. Эта рыжая конопатая сволочь оказалась способна предать девушку! И это раскрыло ему глаза во всю ширь, прямо растопырило, заставив увидеть крайне очевидный факт: Рон — предатель по жизни! Не потому ли к ним примкнул самый предательский предатель Питер Петтигрю? Ведь жулик достоин такого же жулика, не так ли?

Неторопливо размышляя об этом, Гарри подобрал с пола медальон, положил его на стол, снял с дивана плед, развернул его, подошел к рыдающей Гермионе и, бережно накрыв её плечи, аккуратно закутал, как маленькую, потом втиснулся в кресло и прижал к себе. Повозился, пристраивая Гермиону поудобнее в своих объятиях, и зашептал в каштановую мокрую макушку.

— Ничего… И без них справимся, хорошая моя… без Уизлей. Не плачь так, прошу тебя, поверь, он не достоин твоих слез. Не надо, Гермиона, тише, пожалуйста…

Гермиона сквозь рыдания слушала голос Гарри, чувствовала его уверенные и такие надежные объятия и ощущала жар его широкой крепкой груди. И постепенно успокаивалась — в объятиях Гарри было так хорошо, так покойно. Удивившись, она прислушалась к своим ощущениям — действительно: хорошо и уютно… как у папы на коленях. А такое происходит только с тем, кто по-настоящему надежен, кто действительно твой…

Рон-то её обнимал собственнически и равнодушно, как нечто, принадлежащее ему, отчего она чувствовала себя немножко не своей. А Гарри… а Гарри умудрился обнять так, что она сразу почувствовала себя именно там, где надо — в объятиях своего мужчины. Как у папы на коленях! Мама же говорила, что по-настоящему счастливой женщина ощущает себя в объятиях любимого, как в кольце рук родителя — защищенно и надежно, как будто в крепости. Ох, Гарри… Гарри… неужели ты мой?!

Пригревшись и размякнув, Гермиона совершенно успокоилась и, устав от эмоций, просто вырубилась, сраженная температурой и шоком от предательства друга, которого она считала своим парнем.

Гарри улыбнулся, чувствуя, как расслабленно потяжелела Гермиона, как она поехала по груди вниз. Откинувшись на спинку кресла, Гарри приподнял её, уложил поудобнее, чтоб не соскальзывала, и прикрыл глаза.

Правда, через полчаса, когда Гермиона стала странно горячей, он забеспокоился, встал и отнес её на руках к постели, куда и уложил. Потрогал щеки, лоб, послушал дыхание и расстроился: оно было тяжелым и затрудненным. В аптечке, к счастью, нашлись жаропонижающие, и он скормил бессознательной девушке пару таблеток, ухитрившись напоить водой. После чего укутал покрепче и растерянно задумался, как им дальше быть? Уход Рона был, конечно, неожиданным, но иного от него и ждать нечего, он уже предавал раньше, так что не сильно-то и удивил. И без него они прекрасно справятся, от Рона всё равно никакого толку не было. Посмотрев на Гермиону, Гарри вдруг подумал о том, что надо будет её покормить, когда она проснется, а значит…

Встав, Гарри занялся пересмотром запасов, которых было крайне мало. Несколько початых пакетиков с разной крупой, мешок изюма, банка чая, специи, полбутылки растительного масла — негусто. Но, оглянувшись на комнатку, в которой спала Гермиона, Гарри решительно поставил кастрюльку на плиту и заполнил её водой из палочки — рыжего идиота здесь нет, а Гермиону надо кормить! Ненадолго выйдя из палатки, Гарри поискал грибы. Нашел гренадеров и подосиновиков, но больше внимания уделял трутовикам, росшим на стволах деревьев — яркие и приметные издалека, цыплята росли кучно, целыми колониями, с одного дерева можно было набрать килограмма два. Не прошел он и мимо дождевиков, тоже очень ценных грибов в английской кухне. А то подосиновики на поганки похожи…

Почистив грибы, Гарри плеснул на сковородку масла и пожарил их параллельно с рисовой кашей, в которую щедро добавил изюма. Проснувшаяся Гермиона тут же уловила запах готовой еды и моментально поняла, что голодная, видимо, испугавшись её голода, срочно сбежала температура. Гермиона, стараясь не обращать внимания на слабость и головокружение, упрямо, с трудом передвигаясь, привела себя в порядок — переоделась в чистую одежду, причесалась, собрала волосы в хвост и проскользнула на крошечную кухоньку, где её ждал поистине царский обед — рисовый пудинг и жареные грибы. Изголодавшаяся за последние недели и съевшая вчера полусырой хвостик костлявой щуки, Гермиона прямо-таки набросилась на еду, глубоко погружая ложку в миску и накалывая на вилку как можно больше грибов.

— Боже, м-мм! — стонала она в процессе. Гарри с лукавой улыбкой наблюдал за ней через стол. Когда желудок наполнился, а движения столовых приборов стали не столь интенсивными, Гермиона с интересом посмотрела на парня.

— Почему ты раньше не готовил?

— Рон… — Гарри поморщился. — Увидел, как я фартук надеваю, и обсмеял меня, сказал, что ничего у меня есть не будет, потому что мужчина и плита — вещи несовместимые.

— Конечно, — Гермиона грустно покивала. — Волшебники готовить не любят.

— Хочешь анекдот? — спросил Гарри, дождался кивка и рассказал: — На конкурсе поваров победил мистер Малфой, накрыв на стол всего за секунду одной фразой: «Добби, обед готов»?

Ну, анекдот хоть и в тему, но смех Гарри и Гермионы был грустным — совсем некстати вспомнился рыжий предатель. И снова, как и прежде, перед ними замаячила Неизвестность. Эйфория от того, что они узнали о способе уничтожить крестражи с помощью меча Гриффиндора, давно стухла, потому что меч ещё достать нужно. А с уходом Рона это вдруг стало незначительным, даже совсем неважным. Гермиона отложила ложку и грустно сообщила:

Глава 2. Место силы

Ничего умного в голову не приходило. Вернее, идеи были, но все какие-то глупые настолько, что сразу отметались прочь, не успев сформироваться. Проще всего, наверное, было написать письмо мистеру Ранкорну, но не было совы. Гермиона предложила выучить заклинание говорящего Патронуса, чтобы иметь возможность посылать голосовые сообщения, Гарри вспомнил автоответчик и похихикал, заметив сходство. Гермиона послушала его смешки и пришла к выводу, что он прав — с Патронусом не удастся сохранить инкогнито.

Снова посидели за столом, тупо пялясь на лежащий между ними медальон и слушая голос ветра за стенами палатки. От нечего делать Гермиона продиралась сквозь дебри рун Сказок барда Биддля, то и дело натыкаясь на значок в виде треугольного глаза, нарисованного от руки над заглавием сказки о трех братьях. Несколько раз она порывалась сказать об этом Гарри, но, подумав, передумывала. Зачем? Ну отметил Дамблдор эту сказку, и что? Она её наизусть уже выучила, а смысла так и не обнаружила — обычная сказка-притча…

А Гарри чем дольше думал, тем больше умнел. Доумнелся до того, что сообразил, что ничему и никому не верит, как тот Дамблдор. Задумался — а с чего это он таким недоверчивым сделался? Вроде не с чего… тётя и дядя его не обижали, Дадли, конечно, дурак, но куда ж без этого-то? К тому же он вырос, остепенился, даже извинился и признал его существование, сказав, что не зря Гарри место занимал.

А что с пяти лет его в чулан запихнули, так это понятно зачем, стенки-то чулана поначалу пленкой были обиты, это потом она облезла и обветшала, и её содрали со стен. А как ещё магглам защититься от дурных эманаций сырого мажонка?

Недоверие в нем Дамблдор выпестовал. Одни уроки тайные чего стоят? Зазовет его в кабинет и давай журчать, причем пусто и порожно из одной опасности в другую. Гарри поморщился, вспомнив вкрадчивый голосок старого волшебника: «Да, думаю, мистер Уизли и мисс Грейнджер доказали, что им можно доверять. Но, пожалуйста, Гарри, попроси их больше никому не говорить об этом. Не нужно, чтобы стало широко известно, как много я знаю или подозреваю о тайнах Волан-де-Морта». А как он уворачивался и елейничал, когда Гарри пытался вызнать хоть чуточку побольше информации. И вообще, как ни ломал он голову, не мог вспомнить, чтобы Дамблдор хоть раз упоминал о возможном тайнике с крестражем. Этот подлый старик тянул до конца и оставил его буквально с пустыми руками. Ну, отыскали они один крестраж, так и тот уничтожить не могут, а остальные крестражи по-прежнему совершенно недоступны.

Подступающее отчаяние грозило захлестнуть его с головой. Сейчас Гарри просто поражался, как у него хватило самонадеянности потащить с собой друзей в это бессмысленное путешествие неведомо куда. Он ничего не знал, ни о чем не имел ни малейшего представления и каждую минуту теперь мучительно ждал, что Гермиона тоже скажет — с неё хватит, — и соберется уходить.

— Не дождешься! — мрачно сказала она, глянув на него поверх книги.

— Что? — виновато вздрогнул Гарри.

— Я сказала — не дождешься! — грозно взревела Гермиона, треснув ладонью по столу. — Я не забыла ещё тролля на первом курсе и до сих пор помню, как ты оседлал его и засунул палочку ему в ноздрю! И помню, что именно из-за Рона я в том туалете и оказалась.

— Э… да, — пробормотал Гарри. — Я что, вслух подумал?

— У тебя на лице всё написано жирным маркером, — проворчала Гермиона, возвращаясь к книге. Гарри с минуту потрясенно моргал на неё, потом по его лицу сама собой расползлась широкая глуповатая улыбка, когда до него дошло, насколько он раскрыт для Гермионы. Она ж его как облупленного знает! Ну а вместе с осознанием этого счастья пришло озарение.

— Гермиона, у нас же зачарованные галлеоны есть! Почему бы нам с Невиллом не связаться и не попросить его бабушку подсказать адрес Ранкорна?

Девушка взвизгнула, вскочила и, обежав стол, подлетела к Гарри, схватила его за щеки и от души расцеловала, совсем как тогда, на втором туре соревнований Турнира Трех Волшебников.

— Ты гений, Гарри! Ну как же я сама не сообразила?!

Отпустив Гарри, Гермиона нырнула в бисерную сумочку, выудила из её недр кошелек, а оттуда фальшивый золотой галлеон. Положив его на стол, Гермиона направила на монету кончик палочки и начала диктовать:

— Невилл, свяжись с нами, пожалуйста, у нас имеется вопрос к тебе.

С кончика палочки жидкой лентой заструилось золотое свечение, которое втекло в поверхность монеты, на миг высветилось надписью и истаяло. Гарри с восхищением наблюдал за тем, как спустя минуту на галлеоне высветился ответ Невилла, однако от восторга не осталось ни следа, едва он вник в написанное.

«Гермиона, у нас беда: Пожиратели схватили Полумну и куда-то увезли. Местонахождение её неизвестно, но последний сигнал её галлеона замечен в районе Уилтшира. А там, судя по всему, находится поместье Малфоев».

Потом, когда первое сообщение пропало, появилось второе, посланное Невиллом вдогонку за первым:

«Какая помощь нужна от меня, Гермиона?»

Гермиона вопросительно глянула на Гарри, но тот, покачав головой, подался к столу и надиктовал сам:

— Неважно. Мы немедленно отправляемся за Полумной. Невилл, будь на связи! — Выпрямился и тяжело посмотрел на Гермиону. — Ранкорн подождет. Сначала спасем Полумну. Заодно и посмотрим, как наш белобрысый хорек поживает…

Гермиона согласно кивнула, ни секунды не колеблясь. Она — не Рон и не будет, как рыжий лентяй, трусливо ныть и осторожничать, мол, слишком опасно, нам нельзя высовываться и всё такое в том же духе. Спросила только:

— Как мы найдем дом Малфоев?

— Добби, — пожал плечами Гарри. Гермиона прикусила губу — и правда, Добби. Чокнутый домовик Малфоев. Кто, как не он, способен провести в дом своих друзей?

Гарри тем временем время не терял — паковал вещи. Спохватившись, Гермиона присоединилась к нему. А когда всё было упаковано-утрамбовано, уложено и прибрано в ту же чудесную мини-сумочку, Гарри с готовностью глянул на подругу.

Глава 3. В гостях у Мерлина

Идти сквозь золотой туман было странно, но не страшно. Почва под ногами была ровной, а впереди виднелись силуэты мужчин. К тому же идти пришлось недолго — туман вскоре рассеялся, и Гарри обнаружил, что они идут по светлой рощице, залитой нежным солнечным светом, мягко струящимся сверху вдоль по стволам тоненьких и неописуемо красивых березок. Стройные зеленокудрые девы медленно водили хоровод вокруг коренастых крепких кудрявых юношей-дубков. К их ногам ласково льнули кустики можжевельника и смородины.

Почему-то другого описания к этому живому доброму лесу не находилось, он ощущался именно таким — приветливым ласковым существом. И Гарри, идя за мистером Малфоем, мимоходом поглаживал березовые стволики, совершенно очарованный этим местом. Гермиона, напротив, была насторожена, к деревьям не прикасалась, вздрагивая, когда видела, как Гарри ладонью оглаживает дуб или березу. Имея прагматический склад ума, она не верила в живой лес и одушевленные растения. Драко было пофиг, он старался держаться рядом с отцом и бдил за «страшной» спиной Ранкорна, маячившей впереди, непроизвольно передергиваясь от того, что Полумна вприскочку поспешала возле Ранкорна, держась за его локоть и называя «дядей Альбертом». Ксено Лавгуд шел с другой стороны. Северус находился с Олливандером, подстраиваясь под шаги измученного в плену старика. Именно Северус остановил всех, предложив сделать привал ради Олли. Его предложение было кстати — миссис Малфой очнулась, и остановиться так и так пришлось. Люциус присел на мшистый валун и пристроил жену рядышком, заботливо придерживая под спинку и заглядывая в глаза.

— Мы… Где мы? — неуверенно спросила Нарцисса.

— В безопасности, любимая, — нашел самое нужное слово Люциус.

Нарцисса Малфой всмотрелась в изможденное лицо супруга, подняла тонкую изящную руку и погладила его по впалой небритой щеке. В её голосе прозвучала печаль.

— Замучили тебя…

Гарри поспешно отвернулся, чувствуя, что ещё немного, и он разревется. Столько нежности и любви было в этих простых жесте и словах. Заметил подле себя Добби, а так как тени под глазами мистера Малфоя ещё не стерлись из памяти, тихо спросил:

— Кто такой Пьеро?

— Один из персонажей французского народного ярмарочного театра, — затарахтел Добби. — Мы всякие разные спектакли ставили для маленького мастера Драко. Такие, как «Пиноккио», «Пер Гюнт», «Коломбина», «Гаргантюа и Пантагрюэль», «Маскарад»… — тут он запнулся и прожег Поттера подозрительным взглядом. — Сэр Гарри Поттер не знает, кто такой Пьеро?

Гарри только вздохнул — не ходил он в театр. И Дурсли дома ничего не ставили, разве что на день рождения Дадли позовут клоуна с шариками и осликом для катания. Да и то только до пяти лет, потому что Дадли в шестилетнем возрасте заявил, что ему надоели детские клоуны с шариками, вы мне лучше приставку для «денди» подарите. Дядя Вернон, помнится, сынка тогда в первый раз в угол поставил и велел подумать о том, чтоб уважать родителей и их подарки. Купленные шарики были надуты и подарены соседнему ребёнку, у которого день рождения начинался на сутки позже Дадли. А те тридцать шесть презентов, которые были вручены Дадлику в памятный одиннадцатый день рождения, были преподнесены многочисленными клиентами и коллегами Вернона Дурсля, которые предпочитали отдариваться ненужными (хоть и недешевыми, вроде лишнего устаревшего телевизора с магнитофоном) безделками, чем отдавать кровные денежки. Не будет же Вернон дарить своему отнюдь не спортивному сыну гоночный велосипед? Вот гири и боксерскую грушу с перчатками — это он с удовольствием и от всей широты души!

Тут Гермиона подергала Гарри за рукав, и он отвлекся от своих мыслей — послушно переключил свое внимание на трех мужчин, которых было так странно видеть вместе: злобного Снейпа, чудаковатого Лавгуда и грозного таинственного Ранкорна. Они стояли, сгрудившись лицом к лицу, и о чем-то негромко переговаривались. Понаблюдав за их сосредоточенными серьезными лицами, Гарри с горечью признал очевидный факт — он ничего не знает об этих мужчинах, особенно о Снейпе. Ну разве можно хоть на секунду предположить, что этот ненавистный злющий профессор зельеварения способен улыбаться? Да, Снейп улыбнулся на какой-то вопрос Лавгуда и с улыбкой же ему что-то ответил, приобняв за плечи, причем сказал что-то такое, отчего Ксено запрокинул голову и захохотал…

Вот теперь Гарри, что называется, обтек от невозможного изумления, видя настолько человечного Снейпа. Самые разные противоречивые чувства буквально раздирали Поттера на части, он ощущал всё и сразу: и удивление с недоумением, и сомнение в своем благоразумии — потому что этого не может быть, убийца Дамблдора не должен быть таким… человеком, — и потому к этому примешивалась жуткая обида на столь явную несправедливость. Гарри так и подмывало наброситься на ненавистного Снейпа, схватить его за горло и душить, душить, душить до тех пор, пока тот не начнет хрипеть и давиться. Сволочь… как он смеет ходить по земле?! В глазах аж потемнело…

Добби обхватил его за ноги, Гермиона и Полумна повисли на плечах, потом Гермиона, поняв, что не удержат, в отчаянии крикнула:

— Драко, помоги!

Увидев, что Поттер бешено вырывается и рвется почему-то к Снейпу, Драко вполне ожидаемо струхнул — это чего чокнутому Поттеру в голову втемяшилось?.. Разрулить положение попыталась Полумна, крикнув:

— Папочка, помоги же нам!

Но в этот момент Гарри неожиданно сильно рванулся из рук девушек и, вырвавшись, с ревом оскопленного бизона понесся на трех мужчин, опешивших от его рывка. До горла Северуса, он, впрочем, не добрался, Альберт и Ксено перехватили его на лету. Вцепившись в орущего Поттера, они дружно рявкнули на два голоса в оба уха, каждый со своей стороны:

— Молодой человек, вы куда?

— Тихо, парень! Что случилось?

Оглушенный мужскими басами, Гарри тем не менее продолжал рваться из двух пар рук, когтя пальцами воздух перед лицом Снейпа. Посмотрев на скрюченные пальцы, тянущиеся к его горлу, Северус перевел взгляд на Ксено с Альбертом и кисло сообщил им: