Экзамен для дракона

Глава 1. Побег

Ледяной дождь хлестал по лицу, смешиваясь с горячими слезами. Ноги предательски скользили по мокрому асфальту, а сердце колотилось так громко, что заглушало даже раскаты грома. За спиной раздался крик — хриплый, злой, знакомый до дрожи. Я не обернулась. Не могла. Потому что знала: если сейчас увижу лицо приёмного отца, искаженное в гримасе ярости, вдохну этот знакомый удушающий смрад пьяного пота и перегара, как ноги предательски подкосятся. Я рухну на мокрый асфальт, и тогда… Ад не просто продолжится — он станет единственной реальностью, без шанса на спасение.

Всего несколько часов назад я даже не думала о побеге. Куда бежать сироте без друзей? Моя жизнь была замкнутым кругом: лекции — библиотека — подработка в кафе. Вечно уставшая, вечно одна.

Но в этот вечер всё изменилось.

Я вернулась домой глубокой ночью, стараясь ступать как можно тише.

«Только бы он уже спал», — молилась я про себя, осторожно поворачивая ключ в замке. Мечтала лишь о нескольких часах сна перед новым таким же серым днём.

Судьба распорядилась иначе.

Едва я переступила порог, как в нос ударил резкий запах алкоголя. Сердце бешено заколотилось — я знала, что это значит. Отец стоял посреди коридора с разбитой бутылкой в руке, его мутные глаза метались по сторонам, пока не остановились на мне.

— Где шлялась?! — его хриплый крик прозвучал как приговор.

Инстинкт самосохранения сработал мгновенно. Я рванула к выходу, но он оказался проворнее, перекрыв путь своей тучной фигурой. Я — худенькая девчонка весом едва ли пятьдесят килограммов, он — взрослый мужчина, озверевший от ярости и выпивки. Шансов не было.

Тогда я бросилась вглубь квартиры. Прямо к балкону.

Страх высоты, который обычно заставлял меня дрожать даже у перил, в тот момент куда-то испарился. Я перемахнула через ограждение, не раздумывая. Полет длился доли секунды — и вот я уже на асфальте, ноги сами понесли меня вперед, прочь от этого кошмара.

Я хотела жить. Я должна была жить.

Восьмилетней, попав в приёмную семью из детского дома, когда-то я думала: как же мне повезло! Прошло двенадцать лет, и я узнала, что везение — это не про меня.

До сих пор не понимаю, зачем понадобился ребёнок людям, которые не любят детей...

Молния рассекла небо пополам, осветив на мгновение пустынную улицу. Гром прогремел прямо над головой. Я вскрикнула и рванула в сторону, в темный переулок. Мокрые стены домов сжимались вокруг, словно пытаясь схватить. Где-то впереди горел тусклый фонарь, и я молилась, чтобы это был выход.

— Вернись, неблагодарная! Ария! — его голос прорвался сквозь шум дождя, и меня затрясло. Ноги подкосились, а дыхание спёрло. Я прижалась к стене, стараясь слиться с тенью, но знала — он уже видит меня.

Пальцы сами сжались в кулаки. Не знаю, откуда взялись силы, но я рванула снова вперед. Куда угодно, лишь бы не назад. Потому что назад — это он. А это хуже, чем любая тьма впереди.

По глупой случайности, или по злой иронии судьбы, я выскочила из переулка прямо на мокрую дорогу. И в этот самый момент из-за поворота вылетела машина.

Её занесло на мокром асфальте, и она понеслась прямо на меня, будто её кто-то намеренно направил в мою сторону. Я застыла на месте, не в силах пошевелиться. Казалось, время замедлилось, растянув последние мгновения в бесконечность.

«Это конец», — промелькнуло в голове.

Но что-то в этой машине было не так. Она двигалась неестественно, будто не просто скользила по мокрой дороге, а подчинялась чьей-то воле.

Последнее, что я успела почувствовать — визг тормозов, врезавшийся в мозг, и металлический привкус крови на языке. Где-то вдали, будто сквозь толщу воды, доносились крики. Но они уже не имели значения.

Я закрыла глаза.

И… выдохнула.

Странно, но в тот момент, когда боль должна была накрыть меня с головой, я почувствовала лишь лёгкость. Облегчение. Всё было кончено. Больше не нужно бежать, бояться, прятаться.

Глава 2. Новый мир

Вместо ожидаемой темноты перед глазами медленно проступили очертания древнего леса. Густые кроны деревьев сплетались над головой, почти не пропуская лунного света, лишь изредка позволяя серебристым бликам коснуться земли. Воздух был наполнен терпким ароматом мха и влажной коры — таким необычным после городской пыли и выхлопных газов.

Я замерла, прислушиваясь. Тишина. Не та пугающая тишина заброшенных мест, а... живая. Будто сам лес затаил дыхание, наблюдая за незваной гостьей. Даже ветер не смел шевелить листья, словно боясь нарушить этот хрупкий момент.

Ноги утонули в чем-то мягком. Опустив взгляд, я с удивлением обнаружила под собой не привычный колючий асфальт, а густой ковер из травы. Она была слегка влажной от ночной росы, но удивительно приятной на ощупь — живой, теплой, будто специально приготовленной для моих босых ног.

«Где я...?» — прошептали мои губы, но ответом была лишь тишина.

Медленно поворачиваясь, я осматривала непривычный пейзаж. Ни следов машин. Ни огней города. Ни... отца. Только вековые деревья, стоящие немыми стражами, и легкий туман, стелящийся между стволами.

И тогда я смогла наконец выдохнуть. По-настоящему. Грудь освободилась от невидимых оков, а вместе с дыханием ушло и постоянное напряжение, ставшее уже привычным фоном жизни.

Руки сами разжались. Пальцы, до этого впившиеся в ладони так, что под ногтями остались кровавые полумесяцы, медленно расслабились. Прижавшись спиной к дереву, я ощутила его шершавую кору — она была удивительно тёплой, почти пульсирующей, словно огромное живое существо делилось со мной своим покоем. И тогда меня накрыло. Смех, больше похожий на рыдания, вырвался из пересохшего горла. По щекам катились горячие слёзы, но впервые за эту неделю это были не слёзы страха.

— Сбежала... смогла... — я бормотала бессвязные слова, захлёбываясь между истерическими всхлипами и смехом. Грудь вздымалась прерывисто, а пальцы вцеплялись в кору, будто пытаясь ухватиться за это новое ощущение — головокружительное, пьянящее чувство свободы. Где-то в глубине души ещё тлели остатки страха, но их затмевало ослепительное понимание: ужас действительно закончился.

Рыдания постепенно стихли, оставив после себя пустоту и усталость. Я глубоко вдохнула, и воздух больше не рвал лёгкие, как раньше — он наполнял их медленно, спокойно, будто лес сам учил меня дышать заново.

Я вытерла лицо рукавом — кожа под пальцами была горячей, разгорячённой от слёз, но ветерок, ласковый и прохладный, тут же коснулся её, будто успокаивая.

Когда я запрокинула голову к небу, у меня перехватило дыхание. Две луны, голубая и золотая, кружились в небе, усыпанном звёздами, которых было втрое больше, чем на моём родном небе. Они мерцали не холодным белым светом, а переливались всеми цветами радуги.

Я зажмурилась, пытаясь прогнать видение, но, открыв глаза, поняла — ничего не изменилось. Порыв ветра ласково коснулся моих волос. И вот тогда пришло странное, почти невозможное осознание: это не сон. Всё было реальным.

Воздух пах чем-то сладким и древесным, лепестки с розовых деревьев тихо кружились в воздухе. И тогда я почувствовала — тепло. Не просто физическое, а то самое, детское, когда знаешь, что засыпая, проснешься в безопасности. Оно разлилось по груди, согревая даже кончики пальцев. Я прикрыла глаза, и впервые за долгие годы расслабилась.

А дальше произошло то, чего я точно не ожидала даже в нафантазированном или созданном поврежденным разумом мире.

По небу медленно скользила тень — огромная, крылатая. Существо парило над лесом с такой грацией, что деревья замирали в благоговении. Чешуя у него переливалась, как расплавленное золото, а размах крыльев спокойно мог закрыть половину горизонта.

Я застыла, не смея пошевелиться. Дракон… Настоящий дракон. Сердце колотилось так бешено, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Воздух в легких застыл, превратившись в ледяной ком. Только когда он скрылся за горизонтом, не удостоив меня даже мимолетным взглядом, я наконец выдохнула — резко, сдавленно, будто провалилась сквозь время и только теперь вспомнила, как дышать.

Замечательно… Здесь водятся драконы. Губы сами собой дрогнули в нервной усмешке. А что еще скрывает этот мир?

Но прежде чем я успела продолжить мысль, тишину леса нарушил тревожный шорох в кустах. Я медленно повернула голову, чувствуя, как пальцы непроизвольно сжимают складки платья. Неужели это ответ на мои мысли?..

А лес, словно чувствуя мой страх, затаил дыхание вместе со мной.

Дорогие читатели!
Спасибо, что нашли время для моей истории! ❤️
Добавляйте в библиотеку, чтобы не пропустить продолжение, и ставьте звездочки — это огромная поддержка)
Подписывайтесь на меня, и тогда мы точно не потеряемся:
https://litnet.com/shrt/9rg7

Глава 3. Хранитель

Из зарослей выкатился... пушистый шарик с ушами. Крошечное создание, похожее на ожившую мягкую игрушку — круглое, пушистое, с огромными сиреневыми глазами и смешными треугольными ушками. Оно чирикнуло, как птичка, и уставилось на меня с детским любопытством.

Я рассмеялась, напряжение мгновенно улетучилось.

— Ну вот, а я уже приготовилась к чудовищу с клыками! — протянула ладонь, и зверёк тут же прыгнул на неё, уютно свернувшись в комочек. Его шёрстка оказалась невероятно мягкой, как пух только что вылупившегося птенца.

— И кто же ты такой? Ты ведь не из тех милашек, которые внезапно превращаются в трехметровых зубастых монстров, да? — прошептала я, слегка поглаживая его пальцем между ушей.

Существо забавно склонило голову набок, будто обдумывая мои слова, а затем уверенно ткнулось носом в ладонь. В тот же миг в голове прозвучал тоненький голосок:

— Ты пахнешь печалью... Я здесь, чтобы помочь тебе.

Я отпрянула, широко раскрыв глаза. Он, между тем, безмятежно подпрыгнул и устроился на ближайшей ветке, как будто телепатия — это нормально, а я тут просто драматизирую.

— Иди за мной, — прозвучало у меня в голове, спокойно и настойчиво.

Не решаясь ослушаться, я осторожно двинулась следом. Заросли вокруг были незнакомыми — высокие травы светились едва уловимым сиянием, а ветви деревьев, будто сделанные из тончайшего стекла, обнажали причудливые золотистые узоры под корой. Мох под ногами мягко пружинил, вспыхивая нежными оттенками там, где касались мои босые ступни. Когда мы вышли к ручью, я не выдержала:

— Кто ты? И что… что за волшебство творится вокруг? Я всё-таки умерла, и это такой посмертный бонус?

Существо легко прыгнуло на прибрежный камень. Лунный свет скользнул по его шерсти, а сиреневые глаза спокойно смотрели на меня.

— Я — хранитель.

— Ты хранитель этого места? — голос мой звучал тихо, охрипший от криков и слёз. — Объясни мне, как человеку, который вчера верил только в науку и кофе: где мы? Потому что в моём мире трава обычно не светится изнутри, а луна не размножается. Это что, параллельная реальность? Или я теперь побочный персонаж того фэнтези-романа, который читала в метро?

Пока странное создание — не то зверёк, не то оживший комок мха с глазами — только медленно моргнуло, будто обдумывало, стоит ли вообще отвечать, я опустилась на колени у ручья. Вода в нём струилась нежно, будто жидкое стекло, отражая моё лицо с пугающей чёткостью. Глаза заплыли от слёз, а по левой щеке расползался сине-лиловый синяк, подарок отца на прощание.

— Боже, какая я страшная. Надо хотя бы умыться, — буркнула я и плеснула себе в лицо водой.

Она оказалась холоднее, чем ожидалось. Первые капли, коснувшись кожи, заставили вздрогнуть, но почти сразу стало легче. Я умывалась медленно, смывая слёзы, пот, страх. Вода стекала по шее за воротник, но я не останавливалась. Казалось, если умыться достаточно тщательно, можно смыть и воспоминания.

Мои пальцы ещё дрожали, когда я вытирала лицо рукавом. В этот момент мой необычный спутник нарушил молчание. Его голос прозвучал как шелест листьев на ветру, мягкий и в то же время полный неоспоримой истины:

— Ты вернулась. Дом всегда ждал тебя.

— Дом? — прошептала я, чувствуя, как в горле снова подкатывает ком.

Его глаза, похожие на два кусочка лунного света, смотрели сквозь меня.

— Не терзай душу вопросами о прошлом, перед тобой путь, куда важнее старых теней.

Я сжала кулаки, ощущая, как ногти впиваются в ладони.

— Но как... Как я могу просто забыть? — голос сорвался на полуслове. Перед глазами снова вставали образы: похороны, крики, боль...

Хранитель коснулся моей руки. Его прикосновение было удивительно тёплым.

— Ты не должна забывать. Но теперь ты можешь вспоминать без страха, — сказал он, и в его глазах мерцало что-то неуловимое. — Тот дом... он был лишь временным пристанищем. Как скорлупа для птенца, который должен был научиться летать.

Что-то во мне отозвалось. Я подняла голову и впервые по-настоящему взглянула вокруг. Две луны освещали лес, который показался мне удивительно знакомым. Как сон, который ты не можешь вспомнить, но узнаёшь, когда видишь.

— Твой путь начинается здесь. А что осталось позади — пусть останется там, где ему и место: в мире, который больше не имеет над тобой власти.

И странное дело, я поверила. Не умом, а сердцем. Но в голове всё ещё крутились неразрешённые вопросы.

— А что дальше? Куда мне идти? У меня тут никого нет. Ни дома, ни связей, ни малейшего представления, в каком я вообще измерении, — голос дрогнул, выдавая мою нервозность.

Мой необычный спутник улыбнулся, его мордочка озарилась мягким золотистым светом.

— Тебе нужно отыскать хрустальные розы. Когда найдёшь, следуй по серебристой тропе к деревне у озера. Там тебе помогут.

— Хрустальные розы, серьёзно? — я задумалась на мгновение, затем невольно рассмеялась. — Хотя после летающего дракона у меня, в принципе, заниженные стандарты удивления.

И тут зверёк буквально застыл. Его глаза распахнулись так широко, что я подумала — сейчас выпадут.

— Ты видела дракона? Видела? Правда? — в его голосе смешались изумление и какая-то детская радость.

Я кивнула, не понимая его реакции:

— Ну да, — пожала я плечами, — огромный, с переливающимися крыльями. Пролетел над лесом прямо перед тем, как ты эффектно вывалился из кустов.

Тут произошло нечто удивительное. Хранитель издал звук, похожий на подавленный писк, и начал носиться вокруг меня кругами, как мохнатый метеор.

— О-о-о! Это чудесно! Знаешь, что это значит? — он подпрыгнул от восторга. — Тебя ждёт великая любовь! И настоящее счастье! Дракон — это самый верный спутник!

— Правда? — вырвалось у меня шёпотом. Голос звучал так хрупко, будто я снова стала той маленькой девочкой, которая ещё верит в сказки.

Хранитель мягко коснулся моей руки, и его прикосновение было тёплым, как солнечный лучик:

Глава 4. Хрустальные розы

Поиск хрустальных роз оказался испытанием не из лёгких. Мы блуждали по лесу уже несколько часов, и мои ноги гудели от усталости. Но странное дело — в этом мире даже усталость ощущалась иначе. Не как изнеможение, а скорее как медленное очищение, будто с каждым шагом я оставляла позади частичку той боли, что копилась годами.

Мой маленький хранитель терпеливо прыгал рядом, его светящаяся шёрстка мерцала в такт нашим шагам. Мы вышли на поляну, где трава светилась мягким голубоватым светом, будто впитала в себя лунный свет. Зверёк запрыгнул на покрытый мхом валун и посмотрел на меня своими бездонными глазами.

— Ты устала, — заметил он. Не спрашивал, просто констатировал факт. — Отдохни. Иногда чтобы найти, нужно сначала перестать искать.

Я едва заметно кивнула, сжимая кулаки, будто пыталась удержать в себе всё, что вот-вот могло прорваться наружу. Как объяснить, что утомил не путь, а груз прошлого? Хоть и решила отпустить его... но разве можно просто вырвать из себя целые куски жизни? Оно впилось в меня когтями, и каждый раз, когда я пыталась оттолкнуть эти воспоминания, они возвращались с новой силой, обжигая, как раскалённые угли. Ноги подкосились сами собой, и я опустилась на траву — удивительно мягкую, тёплую, словно забытые мамины объятия из детства. Тихие слёзы потекли по щекам.

— Не понимаю... — прошептала я, сжимая руками колени. — Я всегда была сильной. Всегда. А сейчас...

Хранитель нежно прижался к моей щеке. Его шёрстка пахла дождём и чем-то ещё — чем-то бесконечно родным и успокаивающим.

— Сильные тоже плачут, — прошептал он. — Особенно сильные. Потому что только они знают, как это — держать всё в себе.

И тогда слова полились сами собой. Я рассказала всё: про детдом, где научилась улыбаться именно так, чтобы взрослые обращали на меня внимание; про первый день в приёмной семье, когда дрожала от страха, боясь сделать лишнее движение; про маму, уже слабую от болезни, но всё равно встававшую между мной и отцом…

Потом её не стало. Она угасала тихо, будто свеча на сквозняке, и в последние дни шептала мне:

— Не бойся.

Хотя сама боялась — за меня. После её смерти отец схватился за бутылку, словно она могла заменить ему всё. Стеклянные осколки летели в стену, а я училась угадывать его шаги — тяжёлые, неровные — и прятаться, затаив дыхание, в углу за шкафом.

Я убегала — на работу в кафе, где шум кофемашины заглушал мысли, на учёбу, где можно было притворяться «нормальной», в библиотеку, среди старых книг, пахнущих безопасностью. Иногда засыпала там, между стеллажами, и просыпалась от собственного всхлипа.

Пока я говорила, лес словно затаил дыхание. Деревья склонили ветви, цветы повернулись ко мне. И с каждым словом становилось легче — будто я вынимала из души занозы, копившиеся годами.

Зверёк внезапно встрепенулся, его глаза вспыхнули странным светом.

— Лес принял тебя, — прошептал он, и в этот момент поляна засияла ярче, а в воздухе заплясали золотистые искорки.

И я увидела их. Хрустальные розы расцвели прямо передо мной — их лепестки дрожали, переливаясь всеми цветами радуги. Я протянула руку, и первый лепесток упал мне на ладонь. Он был удивительно тёплым.

— Они цветут для тех, кто нашёл в себе силы двигаться дальше.

И тогда пришло понимание: он был прав. Дом — это не про стены и не про устоявшиеся правила. Это место, где тебя готовы принять вместе со всеми твоими слезами, страхами и даже самыми тяжёлыми воспоминаниями. Когда можно наконец перестать прятаться.

Я подняла лицо к двум лунам, и в груди что-то возникло — странное, новое чувство. Как будто распускался цветок, долго спавший глубоко внутри. Впервые за долгие годы я позволяла себе просто быть. Без масок. Без страха. Просто собой. И, как ни странно, несмотря на опасности, несмотря на то, что я всё ещё не знаю, куда иду, на душе спокойно. Здесь всё вокруг дышит волшебством и... свободой. Мир странный, дикий, непонятный, но впервые за долгое время — я не чувствую себя чужой.

Глава 5. Деревня

— Куда теперь? — я обернулась, чтобы спросить моего маленького спутника, но на том месте, где он всего мгновение назад стоял своими крошечными лапками, осталась лишь тонкая серебристая тропа, мерцающая в воздухе, как след от звезды.

— Спасибо тебе, — прошептала я в глубину леса. — Я никогда не забуду твою доброту в самые темные минуты моей жизни.

В ответ легкий порыв ветра ласково коснулся моих щек, запутался в волосах и тихо зазвенел в хрустальных лепестках. Этого было достаточно — я поняла без слов. Он услышал. И благословляет мой путь.

Аккуратно, стараясь не задеть острые шипы, я сорвала три розы. Их стебли были теплыми на ощупь, словно живые. С этими цветами в руках я сделала первый шаг по тропинке, которая, казалось, тянулась до самого края мира.

Путь казался бесконечным. Я еле волочила ноги, которые больше не слушались — онемевшие, чужие, будто кто-то привязал к ним камни. Но останавливаться было нельзя, что-то незримое вело меня вперед, словно сама тропинка мягко подталкивала под босые ступни. Губы потрескались от жажды, а в горле стоял вкус пыли и усталости. Когда уже казалось, что в следующее мгновение я рухну на землю, среди деревьев мелькнул серебристый отблеск — ручеек, чьи прохладные струи звенели в тишине леса.

Я побежала, не чувствуя ног, и рухнула на колени у самой воды. Первые прикосновения влаги к губам показались мне чудом. Она была холодной, чистой, и я пила, закрыв глаза, чувствуя, как жизнь возвращается ко мне вместе с каждым глотком. Потом зачерпнула ладонями, умылась — и, откинув мокрые волосы, заглянула в воду.

Вместо моего измученного отражения в ручье проступили черты незнакомца. Миг — и его образ отпечатался в сознании, как след от прикосновения раскаленного металла. Видение испарилось, но в душе остался след, будто я коснулась важного воспоминания и тут же его потеряла. Однако этого хватило: в теле появилась неведомая энергия, и я двинулась дальше с неожиданной лёгкостью, словно кто-то невидимый подставил плечо.

Когда вдалеке начали проступать очертания деревни, меня снова охватило беспокойство.

— Что дальше? Куда идти? Кто мне поможет? Надо было разузнать побольше, дурёха, — бормотала я себе под нос, кусая губы от волнения.

Первые лучи солнца только начали золотить соломенные крыши, когда я ступила на главную улицу деревни. В воздухе витал аромат свежеиспеченного хлеба, смешанный с дымком из печных труб. Лавочники расставляли свой товар на прилавках, хозяюшки спешили к колодцам с ведрами, перекликаясь утренними приветствиями.

Один из торговцев, высокий мужчина с окладистой бородой, первым поднял глаза — и вдруг окаменел. Глиняный кувшин выскользнул из его пальцев, разбившись о землю с таким оглушительным звоном, что даже петухи в округе замолчали.

— Святые небеса... — прошептал он, и в его голосе было такое трепетное смятение, что все вокруг обернулись.

— Хрустальные цветы! — крикнула рыжеволосая женщина с корзиной яиц.

— Три века ждали... Три долгих века... — бормотала старуха у колодца, её морщинистые пальцы судорожно сжимали ведро.

Шум нарастал, как приливная волна. Кто-то уронил деревянный поднос, кто-то начал креститься. Старая пряха выронила веретено, и оно покатилось по земле, оставляя за собой тонкую нить.

Я беспомощно сжимала свой сверкающий букет, чувствуя, как колени подкашиваются от усталости. Мое платье, изорванное в клочья лесными колючками, босые ноги, исцарапанные до крови, и лиловый синяк, цветущий на щеке — казалось, сама нелепость этого зрелища только подогревала их священный трепет.

Они стояли полукругом, замершие, будто перед чудом. Их глаза, широкие и влажные, ловили каждый мой вздох, каждый вздрагивающий жест. А я... я была всего лишь потерянной девочкой.

Когда первый шок прошел, я сделала шаг вперёд и тихо заговорила:

— Простите... Мне сказали, здесь могут помочь. Я, правда, почти ничего не понимаю, — голос предательски дрогнул. — За одну ночь случилось слишком много. Я просто... ищу угол, где можно немного поспать. Обещаю, не даром. Могу готовить, убираться, полоть грядки.

Наступила мертвая тишина. Люди переглядывались, словно только сейчас заметили мое изможденное состояние. Тут толпу грубо раздвинули. Вышла высокая женщина в простом синем платке, выцветшем от многих стирок. На её поясе болтались пучки сухих трав, пахло мятой и чем-то горьковатым. Она посмотрела на меня не как на диковинку, а как на живого, измученного человека.

— Да что ж это за люди такие! — возмущенно закричала женщина. — Девонька чуть жива, дрожит вся, а вы, как пни неотесанные, рот разинули.

Она резко повернулась ко мне, и ее жесткие черты неожиданно смягчились:

— Зовут меня Марта, местная знахарка. Пойдем, я тебя в баньку отведу да травяным настоем напою. А потом расскажешь, как это тебя угораздило...

Когда её твёрдая, уверенная рука легла мне на плечо, хрустальные розы вспыхнули чуть ярче — будто сказали: «Да, эта подойдёт».

Женщина бросила быстрый, пронзительный взгляд на цветы, и я уловила в нём нечто большее, чем простое любопытство. Она явно что-то знала.

Я, впрочем, не стала расспрашивать. Мысленно сложила все вопросы в аккуратную стопку, отодвинула в дальний угол сознания и пообещала себе: разберусь. Обязательно. Сразу после десяти часов сна и хотя бы одной чашечки чего-то горячего, желательно напоминающего кофе. Остаётся надеяться, что здесь знают, что такое кофе. В противном случае... что ж, придётся экспериментировать с местными злаками. Овёс, например, вполне сойдёт.

Глава 6. Новый день

Я открыла глаза, и первое, что ощутила — это ласковые солнечные лучи, игравшие на моём лице, и тонкий аромат сушёных трав, витавший в воздухе. Смесь мяты, чабреца и чего-то неуловимого, древнего, будто сам лес шептал мне доброе утро.

Кровать мягко обнимала моё тело, словно облако. Я потянулась, чувствуя, как позвонки приятно хрустят, и не сразу поверила, что это моё собственное тело — расслабленное, почти невесомое, без привычных зажимов.

Утром Марта просто напоила меня чаем. Никаких вопросов, никаких требований рассказать «как оно там было». Я пыталась отблагодарить её за кров, за еду, за то, что она просто приняла меня без вопросов. Марта лишь лениво махнула рукой, будто отгоняя назойливую мошку:

— Лучше скажи, как тебя величать-то, солнышко?

Я невольно улыбнулась — впервые за все время в этом странном мире что-то наконец показалось простым и знакомым.

— Ария, — имя само сорвалось с губ, легкое и звучное, будто давно ждало своего часа.

Я всегда любила его. Да, в детстве меня дразнили — глупые мальчишки смеялись над странным именем, а завистливые девочки шептались за спиной, что оно слишком красивое для никому не нужной сиротки. Но оно оставалось единственным, что я помнила наверняка. Всё, что было до приюта, стёрлось из памяти, кроме имени.

Позже я узнала, что оно означает «воинственная». И с той минуты полюбила его ещё сильнее. Оно стало моим щитом, моим тайным оружием. Не просто набор звуков, а клятва, которую я носила с собой.

— Хм... Ария... — женщина обдумывала имя, медленно покачивая головой. — Красиво звучит. Вот и познакомились, а теперь иди отдыхай.

Она развернулась и ушла, шаги быстро растворились в тишине. Её день только начинался — полный забот, суеты, чужих жизней, которые нужно было спасать, подбирать, согревать. А мой должен был закончиться сном.

Теперь же я чувствовала: пора встать. Пора понять, зачем я здесь, и что делать дальше.

За окном солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в золотисто-розовые тона.

Пальцы сами собой потянулись поправить смятую простыню — автоматический жест, вбитый в мышцы годами бессмысленной дисциплины. Рука замерла на полпути, дрогнула.

Неубранная кровать.

Всего лишь складки на покрывале, а в памяти уже звучал тот ледяной голос:

— Начинаешь день с хаоса — заканчиваешь грязью под ногами.

Фраза отзывалась в висках, будто я снова двенадцатилетняя, застывшая у дверей с трясущимися руками.

Я резко втянула воздух, внезапно осознав — эти стены больше не могут диктовать мне правила. Никто не ворвётся с проверкой, не швырнёт мои вещи на пол за «неряшливость». Свобода ударила в грудь странной пустотой, как будто вынули давно сросшуюся занозу, оставив лишь непривычную лёгкость.

И всё же... Кончики пальцев сами потянулись разгладить ткань — медленно, почти нежно. Не потому что должна. Не из страха. Просто сейчас, в этом новом мире, среди волшебных искр и говорящих зверьков, аккуратные складки на покрывале стали моим личным выбором. Маленький островок порядка в океане невероятного.

Глубоко внутри теплилось понимание — иногда самые обычные жесты становятся якорем. Последней ниточкой, связывающей с тем, кем ты был до того, как жизнь перевернулась с ног на голову.

Я осторожно взяла в руки сложенную на сундуке одежду, ощущая подушечками шероховатость льна. Чистый розовый сарафан оказался на удивление приятным на ощупь — ткань дышала теплом, словно впитала в себя летнее солнце.

Вдохнула глубже — и меня окутал аромат: сочные луговые травы, отдалённый намёк на дымок из печной трубы, что-то ещё неуловимо-домашнее. Не парфюмерная композиция из бутиков, а настоящий, живой запах.

Я задержала ладонь на груди, чувствуя, как под тканью бьётся сердце — уже не в тревожном ритме чужака, а спокойнее, будто этот наряд стал первым шагом к чему-то новому.

В коридоре стояла тишина, наполненная сотней неуловимых звуков. Где-то капала вода, отсчитывая секунды размеренным «кап-кап», старые половицы тихонько поскрипывали, а из щелей в стенах доносилось едва слышное шуршание — то ли мыши, то ли нечто более загадочное. А ещё — ритмичное постукивание ножа, приглушённое бульканье кипящих котлов, лёгкий грохот посуды.

Улыбка коснулась губ. Шаги стали увереннее — навстречу звукам.

На кухне царил уютный хаос. Марта двигалась между котлами с удивительной грацией, её руки то и дело бросали в кипящие отвары какие-то корешки и травы. Я застыла в дверях, наблюдая за этим танцем.

— Давайте помогу, — сорвалось с губ, само собой. Старая привычка — всегда быть полезной, всегда зарабатывать своё место.

Женщина обернулась, и её взгляд, тёплый, но твёрдый, остановил меня на месте.

— Нет уж, милая. Пока не будешь спать как убитая и не перестанешь вздрагивать от каждого шороха — ни о какой помощи речи не идет. Твое дело сейчас — отдыхать, копить силы. Путь предстоит долгий, — сказала она, и в голосе звучала такая непоколебимая уверенность, что я почувствовала: спорить бесполезно.

— Путь?.. — мой голос немного дрогнул. — Но я не знаю, куда идти. Я говорила правду: у меня здесь ничего нет. Ни дома, ни людей. Я пришла из другого мира. Хоть это и звучит как бред сумасшедшей.

Её губы исказились в едва заметной улыбке, а в глазах вспыхнули искорки смеха.

— Бред? Ох, деточка, в наших краях такое случалось. Давно, но случалось.

Глава 7. Разговор на кухне

Я широко улыбнулась, чувствуя, как на душе сразу стало легче от её слов.

— Другие? — радостно выдохнула я. — Есть ещё люди вроде меня? Вы с ними знакомы?

Мир вокруг перевернулся, заиграл новыми красками. Где-то там, за этими стенами, могли быть люди, знающие вкус шоколада и звук метро, помнящие запах асфальта после дождя. Люди, которые понимали бы без слов, что значит проснуться в чужой реальности.

Но Марта, прервав мои мечтания, медленно покачала головой, и тень легла на её лицо.

— На своем веку я таких не встречала. Но бабушка моя… — глаза её стали мутными, будто она смотрела сквозь время. — Она говорила: «Если придет человек из леса, с хрустальными цветами — помоги ему, и магия отплатит тебе сторицей». Больше она ничего не рассказывала, но я запомнила. И вот… ты здесь.

Губы сами собой искривились в горьковатой усмешке. Что я надеялась услышать? Что уже где-то сидят ждут десятки таких же растерянных душ, пьющих травяной чай и обменивающихся советами, как выжить в мире без электричества и интернета?

И всё же...

Я не «избранная». Не единственная жертва вселенской ошибки. Кто-то ещё прошёл этот путь. Значит, и я смогу.

Прежде чем я успела вымолвить слово, знахарка продолжила, и в её голосе зазвучала сталь:

— Так что не переживай, я помогаю тебе не бескорыстно.

— Даже так... Спасибо. Искренне. Надеюсь, магия оценит и наградит вас, — сделала паузу, подбирая слова. — А о других... есть хоть намёк, где искать?

Голос сорвался на последнем слове. Я наклонилась вперед, не в силах скрыть дрожь в коленях.

— И этот... путь... — прошептала так тихо, что слова едва коснулись воздуха. — Есть ли хоть какое-то направление... место, куда мне стоит направиться? Любая зацепка...

— Детка, — голос ее звучал устало, но с оттенком теплоты, — если бы в наших краях были пристанища для таких, как ты, разве я стала бы скрывать?

Она наклонилась вперед, и солнечный свет из окна высветил морщинки у глаз — неглубокие, но многочисленные, как дорожки прожитой жизни.

— Но жизнь — не сказочная карта с отметками «здесь живут драконы», — Марта провела ладонью по столу, смахивая невидимую пылинку. — Хотя... может, это и к лучшему? Но знаю одно: судьба сама тебя найдет.

«Судьба найдет» — эти слова эхом отдавались в моей голове, но легче от них не становилось.

Я невольно прикусила губу, вспомнив пронзительный взгляд, будто видящий меня насквозь, и странный трепет под кожей.

— Надеюсь, хоть судьба будет похожа на того красавчика из ручья, — прошептала я, смахивая с лица непослушную прядь, которая словно нарочно лезла в глаза, чтобы скрыть внезапный румянец.

Судьба. Звучало так громко, так... окончательно. Как будто кто-то уже решил за меня, куда мне идти, кого любить и когда умирать. В прежней жизни я бы рассмеялась над такой мыслью, но здесь... Здесь деревья шептались на незнакомом языке, а в воздухе витали золотистые искры, похожие на пыльцу волшебных цветов.

Я глубоко вдохнула, собираясь с духом. Ладно. Если уж я застряла в этом мире, нужно хотя бы понять, как он устроен.

— А можете немного рассказать, что это за мир? Тот, в котором я жила раньше, он совсем другой.

— Даже не знаю, с чего начать… — знахарка присела на табурет, придерживая подол длинной вышитой юбки. — Деревня наша тихая, спокойная. Находимся под покровительством герцогства.

Она умолкла, будто подбирая слова, а я терпеливо ждала, чувствуя, как под кожей покалывает от предвкушения. От её голоса веяло каким-то уютом, как от печёного хлеба и чая с мёдом в ненастье.

— Герцог… хороший человек, — наконец продолжила она, и в её глазах вспыхнуло тепло. — Справедливый. Жить здесь — одно удовольствие. А уж молодой лорд Рафаэль... — голос женщины внезапно смягчился, и в уголках её глаз появились тёплые морщинки. — Настоящий витязь, да ещё и с даром, при том редкой силы. Говорят, когда он появился на свет, в покоях герцогини три дня не угасало таинственное сияние. Старейшины шепчут, будто сама Тейя, богиня света, благословила его.

Я заворожённо слушала, представляя себе этого таинственного наследника — наверняка статного, с глазами, полными нерастраченной силы.

— По силе с молодым господином может сравниться разве что лорд Леандр, наследник соседнего герцогства. Необычайно мощный юноша — широкоплечий, с рельефом мышц, выкованных в бесчисленных тренировках, и взглядом, от которого дрожь пробегает по спине. Но истинная его сила — не только в стальных кулаках. Говорят, когда он в ярости, воздух вокруг трепещет от магии, а земля под ногами раскалывается сама собой.

Перед глазами вновь возник тот миг у ручья — смутный образ, мелькнувший в водной глади. Как досадно, что его лицо исчезло из памяти, оставив лишь тёплое послевкусие. Должно быть, он был столь же прекрасен, как юный господин из рассказов Марты. А она, не замечая моего смятения, тем временем продолжала говорить:

— А с молодой госпожой нашей... — голос женщины внезапно стал тихим, и она оглянулась на дверь, будто опасаясь незримых свидетелей. Её привычно уверенные руки, знавшие силу каждого целебного корня, вдруг беспомощно сжали край грубой холщовой скатерти. — Малышку похитили. Ровно двенадцать зим назад.

В доме внезапно стало холоднее, хотя пламя в очаге не угасало.

— Но слава святым! — Марта вдруг хлопнула ладонью по столу, заставив вздрогнуть глиняные кружки. — Вернулась же! В прошлое полнолуние, когда тени длиннее всего... — её глаза заблестели странным блеском. — Весь герцогский двор три дня пировал! Факелы горели вдоль дороги от замка до самой нашей деревни, а в небе плясали огненные птицы!

Уголки губ непроизвольно дрогнули в улыбке, перед глазами вспыхнули образы праздничных огней и танцующих в воздухе искр.

— И знаешь, что забавно? — Марта прищурила один глаз, и в её взгляде появилось что-то пронзительное. — Тебя зовут точь-в-точь как её светлость. А-ри-я... — она нарочито медленно произнесла моё имя, будто перекатывая во рту редкое вино. — Какой занятный каприз судьбы, не находишь?

Глава 8. Ключ

Моя ладонь сама потянулась к груди, пытаясь унять бешеный стук сердца. Каждое биение отдавалось горячей волной в висках, смешиваясь с тревожным гулом в ушах.

Почему её слова так подействовали на меня?

Я заставила себя сделать глубокий вдох, но воздух словно застыл в лёгких, густой и тяжёлый, пропитанный ароматом сушеных трав и чем-то ещё — горьковатым, как предчувствие.

«Совпадение… Это обычное совпадение, успокойся», — твердила я про себя, сжимая кулаки так сильно, что ногти впились в кожу, оставляя на ладони красные полумесяцы. Боль, острая и ясная, казалась единственным якорем в этом внезапно поплывшем мире.

Губы сами собой дрогнули в нервной усмешке. Вот ирония: ещё вчера я смеялась над гороскопами и вещими снами, а сегодня уже ловила себя на мысли, что в словах старой травницы может скрываться правда, от которой кровь стынет в жилах.

Я разжала ладонь, разглядывая следы от ногтей. Они уже бледнели, но тревога не уходила — она лишь меняла форму, превращаясь в холодный комок где-то под рёбрами.

Что, если ничего случайного здесь нет?

Марта не сводила с меня своих глаз. Её пристальный взгляд, будто пытался проникнуть сквозь все мои защитные слои, добраться до самой сути моего смятения. Я чувствовала, как она ждет — ждет моей реакции, ждет, когда же я наконец сломаюсь и выдам всё, что творится в моей душе.

Но я всегда умела скрывать свои чувства. Годы жизни в приёмной семье научили меня прятать эмоции за маской спокойствия. Поэтому вместо того, чтобы выдать бурю внутри, я лишь растянула губы в самой естественной улыбке, какую только могла изобразить.

— Бывает же, — проговорила я легким тоном, будто речь шла о случайно разбитой чашке.

Марта разочарованно вздохнула, её глаза, только что сверкавшие азартом охотника за чудесами, потухли. Видимо, в глубине души она уже сочинила целую сагу о моем происхождении — утерянная наследница древнего рода, проклятая принцесса или хотя бы незаконнорожденная дочь местного герцога.

Но я-то знала правду — обычная девушка из обычного мира, случайно занесенная в этот странный край. Никаких королевских кровей, только разбитые мечты и синяк на щеке.

«Ладно, — мысленно махнула я рукой на странные совпадения, — разберусь с этим позже».

Сейчас куда важнее было выяснить, как выжить в этом мире.

— Скажите, а осталось ли что-то от тех, кто приходил до меня? Любая мелочь... — мои пальцы нервно перебирали край платья. — Может, вещица какая…

Фраза оборвалась на полуслове. Марта вдруг вскочила так резко, что её деревянный стул с грохотом упал на пол.

— Погоди минутку! — бросила она уже из-за двери, исчезая в тёмном проёме.

Тяжёлая дверь захлопнулась с глухим стуком, оставив меня наедине с тревожными мыслями, которые теперь кружились в голове с удвоенной силой. Внезапный порыв ветра заставил пламя в камине дрогнуть, и тени на стенах ожили, приняв странные, почти осмысленные очертания.

Из-за двери донеслись шорохи, звук передвигаемой мебели, а потом — тихий возглас, будто знахарка нашла что-то давно потерянное. Когда она вернулась, в её руках была небольшая книга, покрытая слоем пыли. Марта бережно сдула серый налёт, и я увидела, как по корешку пробежали голубые искры.

— Читать умеешь? — спросила она, пристально глядя на меня.

Я быстро кивнула, едва сдерживая нетерпение.

— Вот же, совсем забыла! — её голос дрожал от волнения. — Эта книга... её написала первая иномирянка. Та, что пришла с хрустальными цветами, как и ты. Бабушка говорила, что в ней есть ответы, но никто в деревне так и не смог её до конца понять.

— Книга, написанная первой?! — закричала я, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди от восторга. — Это же... это не просто книга, это бриллиант! Спасибо вам, огромное спасибо!

Она протянула мне книгу, и в момент, когда мои пальцы коснулись страниц, по руке пробежала странная искра. Обложка была тёплой, живой, будто книга дремала все эти годы и только сейчас проснулась. Буквы на ней то появлялись, то исчезали, словно написанные невидимыми чернилами. Я прижала драгоценный том к груди, чувствуя, как он будто отвечает лёгким пульсом.

— И ещё...— женщина полезла в карман передника и достала пару потрёпанных фолиантов. — Про магию. И историю нашего мира. Может, пригодятся.

— Как же здорово! Я без ума от книг, — звонкий смех вырвался сам собой, а внутри всё трепетало от радости. — В детстве буквально жила среди библиотечных стеллажей.

Наконец-то у меня в руках было нечто большее, чем просто удача. Ключ. Возможно, даже к разгадке моего собственного появления здесь.

Глава 9. Первая попаданка

Книга, принадлежавшая первой попаданке, выглядела старой. Кожаная обложка потрескалась от времени, страницы были тонкими, почти прозрачными, а по углам уже поселились крошечные следы времени — пожелтевшие пятна, трещинки, и едва уловимый запах древности, впитавший в себя отголоски чужих судеб.

Когда я сказала Марте, что умею читать, во мне ещё теплился наивный оптимизм — не потому, что я была уверена, а потому, что очень хотелось верить, что хоть что-то здесь будет знакомым. Но потом, оставшись одна с книгой, меня охватил страх. А если их письменность — совсем другая? Мы понимали друг друга в разговоре, но письмо… Оно могло оказаться чем угодно: древними рунами, магическими символами, языком, забытым даже в этом мире.

Это беспокойство росло во мне, пока я не открыла книгу. И тогда... меня будто окатило холодной волной. Строки, вытянутые в изящные символы, ничуть не напоминали привычный мне алфавит. Их узоры сплетались в замысловатые формы, как причудливый орнамент на старинных артефактах. Я даже сначала подумала, что это вовсе не язык, а какие-то ритуальные знаки. Но стоило глазам задержаться на первой строчке, как случилось невероятное.

Я могла читать.

Слова обретали смысл, словно были мне всегда знакомы. Я не просто узнавала буквы — я понимала каждую фразу, каждую интонацию. Но чем дальше я читала, тем сильнее в висках нарастала глухая пульсация, будто что-то тяжёлое пробивалось вглубь, пробуждалось, разламывая старые замки.

— Может, не стоит торопиться? — прошептал внутренний голос, но любопытство оказалось сильнее.

Я прочла ещё несколько страниц, прежде чем боль стала невыносимой. Пришлось оторваться, откинуться на спинку стула и закрыть глаза. В голове звенело, а на ладонях выступил холодный пот.

— Надо подышать воздухом…

Мне нужно было выбраться — ощутить ветер на лице, услышать шелест листьев вместо этого звона в ушах. Я потянулась к двери, представляя, как ступни утонут в мягкой траве, а вокруг разольется сладкий запах вечерних цветов…

Едва я вышла, как в коридоре появилась знахарка.

— Хочешь прогуляться? — ее голос звучал тихо, но твердо. Она подошла ближе, и в ее обычно теплых глазах мелькнула осторожность. — Чтобы ты знала, местным я сказала, что ты моя родственница, потерявшая память. А с цветами… просто случайность.

Она наклонилась ближе, и от нее потянуло запахом сушеных трав и чего-то древнего, загадочного.

— Никому не говори, что ты попаданка. Наш мир кажется добрым, но за красивой оберткой часто скрывается опасность. А за чем-то редким — вроде тебя — охотятся с особым рвением.

От этих слов по спине пробежал холодок. Я осознала, насколько беззащитной была здесь. Чужая. Незнакомая. Желанная добыча для кого-то, о ком я даже не подозревала.

— Это для твоей же безопасности, — добавила она мягче, и в голосе снова появилась теплота, которая согревала меня все это время.

Сердце сжалось. Как же мне повезло с ней.

— Спасибо, — прошептала я, невольно улыбаясь. — Я даже не знаю, скольким уже вам обязана…

Марта лишь улыбнулась — той тёплой, но немного грустной улыбкой, которая, казалось, говорила: «Я знаю больше, чем могу сказать».

— Иди, иди, — она отмахнулась и повернулась к очагу. — Ужин сам себя не приготовит.

Я хотела предложить помощь, по привычке, но сдержалась. Уже знала: откажет. А то и наругает за попытку лезть в её дела.

Вечером деревня казалась ещё прекраснее, чем утром. Солнце клонилось к закату, и его последние лучи мягко скользили по кронам деревьев, окрашивая листья в янтарно-золотые тона. Воздух был наполнен ароматами луговых цветов и влажной земли после недавнего дождя — свежий, живой, с лёгкой пряной ноткой волшебства, как будто сама природа здесь дышала иначе.

Зелень разрасталась вольно, без оглядки на симметрию или порядок. Цветы склонялись к дорожке, будто приветствуя меня — не строгими клумбами, как в моём мире, а живыми пятнами цвета, разбросанными по склонам и вдоль тропинок, как мазки кисти взволнованного художника. Здесь никто не стриг кусты по линейке, и в этой дикости было что-то чарующе правильное. Свободные растения были красивы именно своей свободой — как будто сама магия позволила им быть такими, какими им суждено было быть от природы. Я поймала себя на мысли, что впервые за долгое время чувствую себя спокойно.

В моём родном городе всё было аккуратно и выверено: деревья в ряд, клумбы по проекту, ни один лепесток не смеет расти не там, где ему велено. Красиво — да. Но как-то... мёртво. Как будто за всем этим идеальным ландшафтом пряталась тишина, отсутствие души. Здесь же — каждое дерево дышало, каждое растение звенело жизнью, пусть и тихо, на своей волне.

Пока я шла по каменистой тропинке, мимо проходили деревенские. Они кивали, приветствуя, кто-то даже улыбался. Их взгляды были доброжелательны, но в них сквозила тонкая, почти неуловимая жалость.

«Бедняжка, потеряла память...» — вероятно, думали они. Однако, мне не было дела до их сочувствия. Я снова мысленно вернулась к книге.

Из тех нескольких страниц я узнала о первой попаданке — её звали Анна. Дочь богатого помещика, она пришла из мира, похожего на мой, но намного раньше. Её слог был тяжёлым, изломанным временем и попытками понять чужую реальность.

Анна писала, что магия в этом мире реальна. Она сама не обладала способностями, но её восторг по отношению к тем, кто владел чарами, просачивался сквозь каждую строчку. Она восхищалась рыцарями, защищающими деревню, и особенно — тем, кого называла просто: «он». Ни имени, ни описания, но с каждой фразой я чувствовала — он был для неё чем-то большим.

Первая, несмотря на отсутствие магии, нашла своё место. Она учила детей — читала, писала, объясняла. Математика была ей понятна, а вот язык дался тяжело. Говорить ей помогла местная магия, но чтению и письму приходилось учиться.

Странно... Я сразу понимала местные надписи, будто мой разум сам подстроился. Может, и на меня действует магия, только по-своему?

Глава 10. Книга и рассвет

Вернувшись домой, я почти бегом поднялась в свою комнату. Меня не покидало это ощущение — как будто где-то на страницах книги спрятан ответ, нечто важное, что может изменить всё. Я чувствовала это кожей, сердцем, на грани интуиции и магии. Но как только я положила руку на дверную ручку, чтобы юркнуть внутрь и снова погрузиться в записи Анны, за моей спиной раздался голос Марты:

— Смотрю на тебя и сразу понимаю — снова собираешься запереться в комнате с книгой, — сказала она, появившись словно из ниоткуда, — но нет уж, моя хорошая. Тебе надо обязательно покушать. Совсем худышка, как будто тебя в подвале держали, не иначе! — она всплеснула руками с такой искренностью, что я не сдержала улыбку. — Ещё подумают, что я родственницу свою морила голодом, да ещё и больную. Быстро мой руки — и за стол!

Я застыла, растерянная. Никто раньше так не заботился обо мне.

Моя приёмная мама была женщиной деловой, практичной. Она никогда не кричала, не обижала, не била — но и не обнимала. Её волновали мои оценки, моя осанка, мои успехи в музыке, в спорте, в танцах. Всё должно было быть идеально. Я была как проект, который нельзя испортить, иначе — стыд.

Помню, как поздними вечерами возвращалась домой с очередного кружка. Маленькая, уставшая, идущая по пустым улицам, где каждый шорох казался угрозой. Ключ от квартиры всегда лежал в потайном кармане, ужин — в моих руках, если по дороге я успевала купить что-то на сдачу. Дома было холодно и тихо.

«Самостоятельность, — говорила мама, — это признак взрослости».

А я тогда просто хотела, чтобы кто-то спросил, не замёрзла ли я, не устала, ела ли хоть что-то.

И вот теперь — Марта. С её простыми словами, с ароматом тушёных овощей, с горячим хлебом, пахнущим травами. Всё это вдруг накрыло меня, как мягкий тёплый плед, и я, к своему стыду, почувствовала, как глаза предательски намокли.

— Ох ты ж моя... — Марта подошла ближе и, не говоря ни слова, обняла меня. Просто и искренне, как будто знала всё без слов. — Плачь, если хочется. Здесь можно. Здесь тебя уже никто не бросит, слышишь?

Я кивнула, вжимаясь в её плечо.

Она не задавала вопросов, просто обнимала — крепко, по-настоящему, от всего сердца. Её ладонь мягко гладила мои волосы, движения были неспешными, почти ритмичными, как будто вместе с ними она убаюкивала мою боль.

Я и представить не могла, что вообще способна столько плакать. Раньше со мной такого никогда не случалось. В старом мире я держалась — стиснув зубы, привычно подавляя всё внутри, как будто слёзы были чем-то стыдным. А здесь… здесь всё иначе. Этот мир словно сорвал с меня оболочку, тонкую, но крепкую, и теперь чувства хлынули наружу.

Наверное, это был мой способ справляться со всем, что обрушилось на меня. Новый мир, другой ритм жизни, магия, которая пронизывала воздух. Всё, что я знала и во что верила раньше, теперь трещало по швам.

И, может быть, в этом и была сила. Плакать не от слабости, а от того, что наконец-то разрешила себе чувствовать.

Мы стояли так минут десять.

Наконец, когда внутри стало чуть легче, я глубоко вдохнула, отстранилась и вытерла глаза рукавом. Марта ничего не сказала — просто с пониманием улыбнулась, легко взяв меня под руку.

— Ну вот и хорошо. Пошли кушать, Ариша. Еда остынет — и будет мне горе, — проговорила она с напускной строгостью, но в глазах всё ещё светилась доброта.

Когда мы переступили порог кухни, горячий воздух от раскалённого очага ласково согрел наши лица. На столе уже дымилась глиняная миска с рагу — густым, ароматным, щедро приправленным душистыми травами. Воздух дрожал от запахов: базилик, лаванда, щепотка чего-то, что я не могла опознать — может быть, местная специя, а может, магия. Здесь всё переплеталось: пища и забота, аромат и уют, реальность и сказка.

Я села за стол, и Марта ловко наполнила мою тарелку, приговаривая:

— Ешь. После слёз надо восстанавливать силы. И не спорь, — она подмигнула, и я невольно улыбнулась.

— Спасибо… — прошептала я, чуть смущённо взяв ложку. — Всё так вкусно пахнет.

Еда действительно была удивительно вкусной — густое рагу согревало изнутри, а тёплый хлеб с мятной ноткой буквально таял на языке. Но ещё приятнее было не само блюдо, а то, что я могла разделить его с кем-то. Мы с Мартой не разговаривали много — за окном вечерняя деревня напевала свои тихие, убаюкивающие песни: посвистывал ветер в черепичной кровле, стрекотали сверчки, где-то далеко тявкала собака. Всё это сплелось в такую уютную тишину, что от неё на душе становилось теплее, чем от чашки горячего чая с мятой и шалфеем.

Покончив с ужином, я поблагодарила женщину — искренне, от всего сердца. Она отмахнулась, словно это не было чем-то особенным, хотя я знала: для меня это было всё.

— Иди, читай свои книжки, книжная душа, — с улыбкой сказала знахарка. — Только окно не забудь закрыть, а то мошкара налетит — потом до утра их ловить будешь.

Я кивнула, слабо улыбнулась и, почти бегом взлетев по лестнице, скрылась в своей комнате, как воришка, сбежавшая с добычей. Мне не терпелось снова открыть книгу.

Стоило двери тихо захлопнуться, как я уже была на кровати, с пледом на плечах и книгой в руках. Листая знакомые страницы, я ощущала странное возбуждение. Чернила словно мерцали при свете лампы, строчки немного дрожали, как если бы их писали под действием магии — или сильных чувств.

Я читала долго, минуты превращались в часы. За окном сначала погасли последние отблески заката, а потом, почти незаметно, небо начало сереть. Сначала робко, как будто не решаясь разбудить мир, а потом всё смелее. Я вздрогнула, осознав, что провела в чтении всю ночь. Как в старые добрые времена, особенно летом, когда можно было спрятаться с книгой под одеялом и читать до самого рассвета, забыв про всё.

Но, несмотря на потраченное время, мне не удалось найти так много, как я надеялась. Анна, автор этих записей, была девушкой возвышенной и утончённой. Её слог был запутанным, а описания природы тянулись страницами — каждый лепесток, каждая травинка заслуживали отдельной поэмы. Это было… красиво, конечно. Но и невыносимо утомительно. Мне приходилось буквально продираться сквозь каждое предложение.

Глава 11. Амулеты

Стоило мне войти в лес, как вся решимость, накопленная по пути, начала таять. Я растерялась почти сразу — понятия не имела, куда идти дальше. В книге всё было описано чересчур абстрактно, словно Анна сама не до конца понимала, что происходило с ней тогда. Никаких указаний, никаких координат — только тонкие намёки, обрывки ощущений и образов.

Помедлив, я попыталась включить здравый смысл. Раз уж цветы нужно было напитать солнечной энергией, прятать их в тени высоких елей точно не имело смысла. Гораздо логичнее было найти какое-нибудь открытое место, вроде поляны, где солнце без преград пробивается сквозь листву и добирается до каждого лепестка. Там, под прямыми лучами, у них был бы шанс впитать в себя максимум магии нового дня.

Я двинулась дальше по тропинке, осторожно ступая по мягкой земле, усыпанной листьями и влажным мхом. Лес казался другим. Совсем не таким, каким он был, когда я впервые очутилась здесь — тогда лес дышал древней, глубинной магией, был полон тайны и ощущался почти как живая сущность. Сейчас же всё изменилось. Он стал проще, мягче, ближе. Ушло то сокровенное напряжение, и на смену ему пришла тёплая, почти домашняя тишина. Напоминал мне лес у бабушки в деревне, куда мы ездили летом: легкий шум листвы, блики света меж ветвей и ни с чем не сравнимый аромат.

Немного углубившись в чащу, я вышла на поляну.

Зрелище было таким, что дыхание перехватило. Передо мной раскинулась просторная, залитая мягким светом полянка. Трава нежно колыхалась от утреннего ветерка, а цветы — десятки, нет, сотни — разных форм и оттенков, покрывали землю живым ковром.

Я медленно подошла к одинокому пеньку среди этого цветочного моря, села и затихла, будто боялась нарушить волшебство момента. Внутри всё ещё боролись две стороны: одна — разумная, скептичная, настойчиво твердившая, что вся эта затея с «солнечной подпиткой» хрустальных цветов — не более чем красивая сказка. А другая — тихая, интуитивная — верила. Верила по-настоящему, без объяснений. Потому что если я уже попала в магический мир, значит, я уже переступила черту невозможного.

Недосып медленно подкрадывался — глаза слипались, тело ныло, напоминая, что я всю ночь провела за книгой, без единой минуты сна. Это утреннее место, вся эта поляна, залитая прохладным воздухом и шелестом леса, действовала на меня удивительно умиротворяюще.

В моём старом мире, в жизни, полной дедлайнов, бессонных ночей, экзаменов и бесконечной гонки — я и не мечтала об отдыхе. Иногда не спала по двое, а то и трое суток, балансируя между работой, учёбой и вечной тревогой за завтрашний день. Но здесь всё иначе. Спокойнее. Теплее. Как будто организм сам понял:

«Хватит выживать. Пора просто жить».

Оставалось лишь одно — перестать путать день с ночью и прекратить читать до самого рассвета. Мысленно отругав себя за ночные посиделки, я подняла взгляд на небо. Солнце медленно пробиралось сквозь листву, заливая поляну мягким светом.

Первые золотистые лучи мягко коснулись лепестков, и тут случилось нечто, от чего у меня перехватило дыхание. Букет хрустальных роз, что я всё это время держала в руках, вдруг засиял. Не просто отблеском стекла, а всеми цветами радуги сразу. Это было по-настоящему… волшебно.

Но чудо длилось лишь мгновение.

Розы рассыпались в моих пальцах, оставив вместо себя три маленьких амулета. Каждый — на прозрачной, будто вытканной из чистого хрусталя, подвеске. Шнурок казался хрупким, но под пальцами ощущался тёплым и гибким, как шёлковая нить. А в центре — плоский камешек, гладкий и прохладный, с тонкой гравировкой в виде розы.

Это было невероятно красиво.

Я сидела, не в силах двинуться, ошеломлённая. Прямо у меня на глазах, без громких заклинаний и волшебных палочек, случилось настоящее чудо.

И в этот момент я наконец поняла — это не шутка, не глюк, не затянувшаяся галлюцинация. Это и правда магический мир. Со своими законами. Со своими тайнами. И да, здесь можно создавать амулеты из света и хрустальных цветов.

Быстро отойдя от шока, я поспешила обратно домой — одна только мысль о том, что Марта может заметить моё исчезновение и завалить вопросами, заставляла чуть ли не бежать. Ну, а что я ей скажу? Что ходила на рассвет ловить солнце и заряжать хрустальные цветы? Звучит, мягко говоря, как сумасшествие.

К счастью, улицы деревни по-прежнему были пусты. Даже петухи ещё спали, уткнувшись клювами в перья, а солнце только начинало лениво пробиваться сквозь листву. Я проскользнула по знакомым тропинкам как тень — почти бесшумно, почти незаметно.

Добравшись до дома, я на цыпочках поднялась в свою комнату, словно нарушитель спокойствия. И только оказавшись внутри, плотно прикрыв за собой дверь, позволила себе немного расслабиться. Всё. Я снова в безопасности.

Усталость навалилась неожиданно. Всё внутри требовало одного — лечь и забыться. Я переоделась, двигаясь почти на автопилоте, и аккуратно спрятала свои новые сокровища под матрас.

— Спать, — прошептала я, падая на постель.

Зарывшись лицом в подушку, я на секунду замерла, глядя на тусклый свет, что сочился сквозь тонкую занавеску. В глубине всё ещё скребло чувство вины — перед Мартой, перед домом, перед каким-то невидимым списком обязанностей, которые я будто бы нарушила, позволив себе спать днём второй день подряд. Но я заставила себя выдохнуть и отпустить это.

Хватит пытаться быть идеальной. Хватит прогибаться под чужие ожидания. Я не робот. Я человек. Живой, уставший, в новом мире, полном тайн и магии. Сейчас моё тело просит отдыха — и я дам ему это. Пусть всё остальное подождёт.