Эламианская маска

Глава 1

Холод.

Ощущение бесконечного ледяного пространства и пульсирующая в ушах тишина, такая, что сердце сковывает ужас.

Отголоски боли гуляют по телу, как электрические вспышки. Это и есть смерть?

Странно, я всегда думала, что после смерти боли нет, но в груди начинает разливаться огонь. Мне хочется сделать вдох, но вместо этого я ощущаю лишь ледяную воду, заполняющую рот.

Смерть еще не забрала меня. Над головой, где-то очень высоко, сквозь толщу воды пробивается слабый золотистый свет.

Как я тут оказалась?

Мысли о том, что нужно стремиться к этому свету, тут же вспыхивают в голове как светлячки в ночи, но сил нет, я чувствую, что последние капли сознания готовы покинуть меня.

Спокойствие разливается по телу, сковывая все движения. Мне остается лишь смотреть на этот свет, который медленно отдаляется.

Спина коснулась дна и стало так безразлично все вокруг. Что-то мелькнуло над поверхностью воды, на мгновение заслонив отблески. Без особого интереса я смотрю на эту тень, с некоторым сожалением понимая, что перед самым концом вместо солнечных лучей я вижу тьму.

Чья-то рука хватает меня, и непреодолимая сила тянет наверх.

***

— Я тебе уже говорил, что ты сумасшедший? — Донесся насмешливый мужской голос, проникая в сознание, как лезвие ножа. — Лют, ради крыльев Карра, зачем тебе вообще эта кошка сдалась?

Слух, обостренный до предела, выхватил незнакомые обороты речи, заставив хоть на чем-то сосредоточить плавающее сознание. Перед глазами все еще кружились звезды, и все тело ломило, как после столкновения с бронепоездом.

Опять боль.

Ненавижу боль.

Очень хотелось открыть глаза, но сил не было.

— Не знаю, — раздался спокойный ответ прямо над моей головой, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Жалко стало. Ее окрас напомнил мне о песках Нахары.

Против воли я насторожилась, прислушиваясь к разговору незнакомцев. О чем они вообще там беседуют? Какие-то кошки, чьи-то крылья… Ветеринары?

— Кто бы мог подумать, что в глубине такой ледышки, как ты, живет неистребимый романтик, уже тоскующий по этим унылым красным пескам, — снова тот же насмешливый голос. — Не прошло и двух недель, как мы покинули пустыню. А может дело в тех красавицах…

— Ты поменьше болтай, Найл, — перебил его собеседник резким тоном. — Не пристало вашему высочеству обсуждать подобные темы публично.

Разговор оборвался резко, словно лезвием перерубили нить.

Любопытство пересилило. Я все же открыла глаза и тут же скользнула взглядом по мокрой ткани насыщенного синего цвета. Мне показалось это странным, я подняла глаза и увидела шею, подбородок, определенно мужской, и бескрайнее голубое небо. Ракурс, с которого мне все это открылось, был настолько диким и нереальным, что я дернулась в сторону, пытаясь отодвинуться. Только сейчас до меня дошло, что я полулежу, укутанная в тряпку, а теплая чужая рука прижимает меня к себе. Но главное, что шокировало больше всего, — это ощущение шерсти под пальцами. Шерсти, которой раньше не было.

Мужчина опустил голову, и его лицо оказалось невероятно близко ко мне, гипнотизируя взглядом темных, как грозовые тучи, глаз.

— Очнулась.

Простая констатация факта, но меня словно током шарахнуло.

«Отпусти меня, сейчас же!» — зло крикнула я, но вместо человеческих слов из моего рта, заклокотав где-то глубоко в груди, вырвалось яростное шипение, повергнув меня в ужас. В растерянности я брыкнулась всеми конечностями, стараясь отодвинуться от незнакомца, и кубарем полетела вниз, запутавшись в тряпке.

Земля оказалась невероятно далеко, вопреки моим представлениям, но вместо ожидаемого удара мое тело ловко крутнулось в воздухе, и я приземлилась на четыре…

Четыре?

Лапы?!

Я увидела темные колонны, которые быстро задвигались, стоило мне оказаться на земле. Одна из колонн поднялась, показалась огромная подкова, и тут же опустилась почти перед моим лицом.

Мозг начал сходить с ума, не успевая обрабатывать поступающую информацию.

Я собралась было встать вертикально, но лишь взвилась вверх, избегая удара и, прямо на четвереньках, метнулась в сторону, на всей скорости влетая в густую траву, поглотившую меня с головой.

Я понеслась вперед, не разбирая дороги.

Мир вокруг словно встал с ног на голову. Привычные вещи оказались больше, выше, страшнее. Я начала понимать, что со мной произошло что-то ужасное, противоестественное, но пока не было времени остановиться и все обдумать.

Слева раздался лай, казалось, мне загавкали в самое ухо. Сердце подскочило в груди, и, не задумываясь, что я, черт возьми, делаю, я резко свернула в сторону и в несколько головокружительных прыжков оказалась на ветке дерева. Следом подбежала собака, огромная, черная, и зашлась оглушительным лаем. Не переставая скалиться и рычать, пес даже предпринял попытку заскочить следом, подпрыгнув почти к самой ветке, на которой я, вцепившись из последних сил, застыла.

Раздался стук копыт, похожий на барабанный бой, и к дереву подъехали несколько всадников. Послышался взрыв хохота, когда пес неуклюже съехал вниз по стволу, царапая кору.

Я, ощущая, как по всему телу разливается адреналин, настороженно уставилась на процессию внизу.

«Фиг вы меня тут достанете», — зло подумала я.

— Какая неблагодарная кошка тебе попалась, капитан, — Найл натянул поводья и посмотрел вверх, прямо на меня. В прищуренных хитрых лисьих глазах плескалось веселье. — Дикарка настоящая. Что будешь делать?

Его замечание медленно осело в моем мозгу, давая понять, наконец, в каком положении я нахожусь. Кошка.

Я — кошка.

«Это какое-то безумие», — про себя простонала я, принимая пока сам факт своего звериного происхождения как данность.

Глава 2

«Ну дела...»

Наступила временная передышка, подарившая мне возможность хоть немного разобраться в ситуации. Я с недоверием осмотрела себя.

Вот они! Реально, лапы, самые настоящие! И хвост, обвившийся вокруг них. И шерсть, местами ещё мокрая, слиплась в тёмные кофейные стрелки по направлению роста волос. Ещё раз, стремясь подтвердить свои догадки, я медленно выпустила и втянула когти.
Каким-то образом я превратилась в кошку.

«Если это сон, то я хочу проснуться», — уныло подумала я, зажмурив глаза.

Но всё осталось по-прежнему — лапы, хвост, и даже светлые усы мелькнули перед глазами, стоило мне с досадой поморщиться. Как вообще это возможно? До этого я точно была человеком. Стараясь вспомнить хоть один эпизод из своей человеческой жизни, я упёрлась пушистой головой в ствол дерева. И, к своему ужасу, поняла, что на ум ничего не идёт. Вот совсем.

После адреналина последнего часа ко мне постепенно пришло горькое осознание своего положения. Я в теле животного, непонятно как сюда попала, кем была до этого, и что мне делать дальше.

«Самое время рефлексировать.»

Для начала я решила поорать как следует. Сначала орала от ужаса. Потом от ярости на обстоятельства. Горло я сорвала знатно. Напряжение было такое, что даже птицы кругом вспотели, прислушиваясь к моему словарному запасу и речевым оборотам. Под конец уже из моей пасти шли лишь хриплые и отрывочные «мя».

В отчаянии я прижалась к дереву, тяжело дыша. Сколько часов пришлось провести на ветке дерева, спрятавшись среди листьев, сказать трудно. Но когда грустные мысли меня отпустили, и я открыла слипшиеся глаза, вокруг уже наступили сумерки. К счастью, это не помешало мне отлично видеть окружение.

В животе заурчало, давая понять, что неплохо было бы подкрепиться. Только вот чем? Мышей наловить?

Мне захотелось рассмеяться этой мысли, но вместо хохота вышел какой-то странный сиплый мявк, похожий на рваное карканье. Стараясь ступать осторожно, я прошла по толстой ветке к самому краю. Уселась поудобнее и с интересом принялась оглядывать округу.

Прямо передо мной расстилалась равнина, покрытая высокой травой. Ночной ветер игриво погладил её, невесомо пройдясь по верхушкам стеблей, и можно было подумать, что перед глазами заплескалось настоящее море. Я зажмурилась, вслушиваясь в эту мелодию мира, в котором неожиданно оказалась.

Если мне суждено жить в этом теле, то нужно привыкать и радоваться тому, что дано. Словно откликнувшись на моё принятие, острый кошачий слух уловил десятки разных звуков, безошибочно рисуя мне картину жизни на равнине. Я услышала возню мышей под корнями дерева, тихий шорох крыльев какой-то ночной птицы.

Всё это было так непривычно, что становилось по-настоящему страшно. Желудок снова напомнил о себе, отвлекая меня от неожиданно открывшихся возможностей нового тела. Как бы непривычно и странно это ни было, но питаться мне нужно и будучи кошкой.

«Но мышей я есть точно не буду», — как-то зло подумала я и прищурилась.

Я уже собиралась уходить с ветки, когда в стороне равнины, скрытой от меня листьями, блеснули огненные точки. Легко перескочив на другую ветку, я с интересом всмотрелась в ту сторону. Это точно были костры.

А где костры — там люди. Где люди, там я смогу найти себе чего-нибудь съедобного.
Спорное решение идти ближе к людям, но, с другой стороны, я в любой момент могу убежать. Некоторое время я ещё стояла в нерешительности, покачиваясь на ветке под дуновениями ночного ветра. Наконец, приняв окончательное решение, я спустилась вниз.

***

Затаившись в высокой траве у какой-то палатки, я с интересом наблюдала за людьми вокруг. Множество огней, открывшихся мне с высоты дерева на пригорке, оказались военным лагерем. Несмотря на ночь, жизнь тут вовсю кипела. Запахи лошадиного пота, навоза, серы и металла щекотали ноздри, заставив несколько раз тихо чихнуть. Пока во всем этом разнообразии ароматов я так и не встретила хоть одного съедобного. Что это за солдаты такие, которые ничего не едят?

Подавив некоторое разочарование, я тенью скользнула вдоль тканевой стенки какого-то шатра. Стараясь не попадаться никому на глаза, я перебежала к следующему строению.

«Где-то в этом огромном лагере точно должна быть походная кухня!» — упрямо подумала я, двигаясь зигзагами от одного укрытия к другому. Если рядом появлялись солдаты, я замирала, прижавшись к земле и даже старалась не дышать. Я, конечно, не вражеский шпион, но кто знает, что они со мной сделают, если увидят. Может быть, как тот солдат, захотят подстрелить из лука? Интересно, кошки вообще съедобные?

От своих же мыслей стало немного дурно.

Вдруг, во всем многообразии запахов, кошачий нос уловил что-то приятное. Мясо. Это точно запах жареного мяса, от которого, казалось, даже закружилась голова. Я осторожно приподнялась над травой, жадно втягивая носом этот чудесный аромат. Запах сводил с ума, туманя разум. Не совсем понимая, что я делаю, я быстро посеменила в сторону аромата. Как мотылек, летящий на свет.

Словно в этом теле, помимо меня, была настоящая кошка, голодная, дикая, живущая только инстинктом. Странная догадка замелькала в сознании, пока я пыталась противиться этой незнакомой тяге. Мозг кричал, чтобы я остановилась немедленно и не действовала так открыто, но что-то внутри, чужое, звериное, упрямо заставляло двигаться вперед. Как и тогда, когда, упав с лошади и ожидая удара о землю, неведомый инстинкт развернул мое тело в воздухе, позволив приземлиться на лапы.

Впереди возникла большая палатка, насыщенного кроваво-красного цвета. У входа стояло несколько солдат. Это, наконец, заставило меня остановиться. Странная тяга ослабела, возвращая мне контроль над кошачьим телом. Произошедшее нуждалось в дальнейшем анализе. В будущем это могло стать проблемой, если инстинкты снова возьмут верх над моим разумом.

Глава 3

Я проснулась оттого, что клетка, в которой я оказалась заперта, мягко покачивалась при ходьбе. Со своего места мне были видны лишь ноги в стоптанных сапогах и край серой рубахи. Человек, который меня нес, остановился, что-то сказал окружающим и, получив разрешение, шагнул в палатку.

— Хозяин, куда поставить?

Ответа я не услышала, но меня тут же опустили на землю. Слуга поклонился и поспешно вышел.

Я замерла, чувствуя, что за мной наблюдают в этой глухой тишине. Интересно, что он пытается увидеть?

Я лениво завалилась на бок и с прищуром принялась осматриваться. Было интересно видеть мир буквально с уровня земли. Все привычные вещи казались такими большими, давящими. Положив голову на лапы, я прикрыла глаза, собираясь продолжить сон — если не можешь противостоять обстоятельствам, прими их. Именно этим я и занималась — принимала то, что из клетки мне не выбраться, пока за мной наблюдают.

Лют ещё какое-то время стоял у входа, но, увидев, что я спокойно собралась вздремнуть часок-другой, негромко хмыкнул и задул свечи.

Тяжёлый походный плащ скользнул на пол, с тихим шорохом упав недалеко от прутьев. С любопытством я открыла глаза. Темнота совершенно не мешала мне подсматривать за мужчиной, намеревающимся держать меня в клетке. Мужчина стоял ко мне спиной в белой нательной рубашке. Широкая спина, короткий ёжик тёмных волос на затылке.

«Что я делаю? Можно подумать, мужиков никогда не видела», — мне вдруг стало досадно и стыдно за себя.

Я тяжело вздохнула, отворачиваясь. В тишине палатки это прозвучало слишком громко и так... по-человечески.

Лют замер, но не повернулся.

— Спи, — вдруг раздался его холодный спокойный голос. — Завтра трудный переход.

Я уже даже не удивилась. Ну есть же люди, которые разговаривают со своими питомцами, почему капитан должен быть исключением?

Скрипнула кушетка, и всё вокруг погрузилось в сонную дремоту.

Со всем вниманием я прислушивалась к тихому дыханию капитана. Прошло не так много времени, и оно стало мерным и глубоким: вдох–пауза–выдох. Выждав ещё некоторое время и убедившись, что ритм установился и не сбивается, я тихо поднялась и с удовольствием потянулась. Я не собиралась оставаться тут, с этими людьми. Провести всю жизнь в клетке совершенно не входило в мои планы. Конечно, можно было бы подождать, рано или поздно ему пришлось бы меня отсюда выпустить хотя бы для того, чтобы почистить клетку. Но унижение было выше моего достоинства — сидеть в грязи и ждать подачек в виде корма. А что потом? Судя по всему, этот человек не любит животных, и рассчитывать на сносное существование под опекой такого человека тоже не приходилось. Уж если и придётся прожить всю жизнь кошкой, то точно не взаперти. И без хозяина.

Я просунула лапу между прутьев и тут же нащупала замок с другой стороны. Обыкновенный крючок, который не составило труда откинуть в сторону. Я осторожно толкнула дверцу, оказавшись на свободе.

Уже не придумывая хитрых ходов, я прокралась к выходу, проскользнула под пологом и, стараясь сильно не шуметь, прошла прямо за спинами охранников. По моим ощущениям было около четырёх утра, небо приобрело насыщенный аквамариновый оттенок, который бывает в те редкие минуты перед рассветом. Солнце уже начало медленно выплывать из-за горизонта, ласково касаясь золотыми пальцами металлических доспехов людей.

На несколько минут я остановилась, обернувшись назад на лагерь. Казалось, жизнь не засыпала тут никогда.

Я взобралась на пригорок, с высоты которого можно было увидеть всё, как на ладони. Равнина, бесконечная, словно океан, просыпалась под утренним солнцем. Трава начала нагреваться, капли росы, испаряясь, разносили аромат разнотравья. Оглушительно заорали птицы, проснувшиеся все разом, словно в один миг.

Я просто сидела и смотрела на этот мир, такой огромный и бескрайний, а он смотрел на меня. Мы, как два незнакомца, приглядывались друг к другу, не зная, чего ожидать дальше.

Интересно, когда я была человеком, я так же остро ощущала жизнь? Было ли мне дело до красивых восходов и терпкого горячего ветра?

«Куда же мне теперь?»

Откликаясь на мои мысли, игривый ветер всколыхнул мою шерсть, подтолкнул, закрутился потоком, донося десятки разных ароматов, а после, так же легко унёсся ввысь, прямо к небу.

«Столица — множество возможностей, даже для кошки», — про себя усмехнулась я и, поднявшись, больше не оглядываясь, побежала в сторону дороги.

Хорошо укатанный, сухой и пыльный тракт шириной несколько десятков метров прорезал равнину, словно удар хлыста. Я прилегла в траве и стала ждать. Скоро тут должны были пройти люди из лагеря. Мне нужно было только понять направление, и тогда можно будет окончательно отделиться от них.

Ленивые мысли, как мухи, бродили в голове, пока я лежала в высоких зарослях ковыля. Солнце, припекая, уже нагрело мою спину и голову. Дремоту нарушали лишь громогласные цикады и огромные полосатые шмели, перелетающие от одного соцветия к другому.

Вибрацию земли я ощутила чуть раньше, чем тонкий слух доложил мне о приближении всадников. Я села, спокойно глядя в ту сторону, откуда должны были появиться отряды. Вскоре на дороге поднялся шум, заставив даже неугомонных цикад замолкнуть. Множество лошадей, людей, повозок и обозов заполнили дорогу, поднимая в воздух столбы пыли.

В первых рядах я мельком успела заметить Люта и принца Найла. Принц что-то увлечённо рассказывал своему другу, небрежно перехватив поводья своего коня. Большой неугомонный пёс терся прямо у ног королевского жеребца, рискуя рано или поздно угодить под копыта. Лют в ответ молчал, смотрел на дорогу и изредка кивал, давая понять, что всё же слышит то, что ему говорят. Его взгляд, прямой и спокойный, был устремлён вперёд. Рядом с седлом, прямо у крупа лошади, я увидела свою пустую клетку. Интересно, кого он теперь в неё посадит?

Глава 4

Я помню, что любила ездить на поездах. Ласковый перестук колёс проникал в самое сердце, словно становился частью тебя. За окном проплывал мир, меняясь быстро, словно напоминая о потоке времени. Мелькали высокие горы, покрытые сочной зеленью, извилистые чистые реки и огромные города из стекла и бетона. Очень знакомые образы, как морские волны, врывались в моё сознание, омывая память.

У меня две человеческие руки, я держу ими чашку с чаем. Я вижу свои пальцы, тонкие запястья с россыпью браслетов. Бусины большие, крепкие, и сверкают на солнце. Кто я? Куда я еду и почему от этих воспоминаний мне так тепло на душе?

Если я была человеком, то у меня ведь было имя?

Я пытаюсь вспомнить, но на ум не идет ничего, только бесконечно красивый вид за стеклом вагона скользит, приковывая взгляд.

Я не сразу поняла, что повозка давно остановилась и больше не слышно скрипа колес. Интересно, как много времени прошло?

Мое тело, растянувшееся прямо за поддонами, зажато между стеной и бочкой. Я всегда удивлялась, как кошки умудряются спать в самых, казалось бы, невероятных местах. Теперь я получила ответ — легко. Более того, я ощущала себя полностью выспавшейся и довольной.

Перевернувшись, я вытянула лапы вперед, скользнув когтями по доскам. Сладко зевнула. Я начала привыкать к новому телу.

То, что я каким-то образом переродилась после смерти и оказалась тут, было для меня фактом. Другой вопрос, почему сохранилось мое сознание, отлично знающее, что в действительности я человек. Разве не должна была я переродиться более естественно? Я не была котёнком и тем более родилась явно не вчера. Что же со мной было до этого?

Вода. Вчера меня выловили из реки и с этого момента я стала собой. Могло ли быть, что это гибкое кошачье тело в реальности не совсем мое?

На ум сразу же пришли мысли о моментах потери контроля — кошка внутри брала верх, и мой разум словно отходил на второй план.

«Так, хватит ломать голову над тем, на что у меня пока нет ответа», — мысленно отдернула себя я и вылезла из гостеприимной повозки в вечерние сумерки.

Мои попутчики, пусть и не знающие о моем существовании, встали на привал. Две телеги, одна из которых так любезно везла меня сегодня целый день, сейчас стояли клином, окружая небольшой пятачок земли, в центре которого горел костер. Несколько человек, отбрасывая длинные черные тени на светлую ткань крытых обозов, сидели у огня, негромко переговариваясь. Я нырнула в густую тень ночи, держась подальше от освещенного костром клочка земли. Лапы все еще саднило от сегодняшнего перехода, поэтому я решила не заходить далеко, а лишь оглядеться и потом вернуться.

Мои спутники разбили привал в небольшой роще на берегу ручья. На противоположённом берегу можно было увидеть огромный лагерь, принадлежащий военным. Весь день мы двигались в одном направлении с солдатами, и сейчас их костры ярко полыхали в сумерках.

Я стояла на берегу, с интересом разглядывая лагерь военных, пока не наткнулась взглядом на кроваво-алый, уже знакомый мне шатёр. Если бы я была человеком, то точно улыбнулась бы.

За день в пути моя шерсть покрылась дорожной пылью, бока зудели, и, присев на пушистый зад, я машинально почесалась за ухом. Я отвлеклась лишь на миг, а мой язык уже прошёлся по шерсти, слизывая грязь. Фрагменты песка и земли заскрипели на клыках, и меня резко замутило от отвращения. Я тут же попробовала сплюнуть эту мерзость.

«Какая мерзость! Даже не думай!» — сама себе приказала я, держа пасть открытой. Земля горчила на кончике языка.

Поспешно, содрогаясь от отвращения, я окунула морду в ручей, давая возможность потоку промыть язык. Очистив рот, я шагнула в воду, с наслаждением ощущая, как воспалённая кожа на лапах начинает понемногу остывать. Шаг, ещё шаг. Я зашла на глубину, достигающую моего живота, и села. Длинная кремовая шерсть, подхваченная течением, красиво извивалась справа, завладев моим вниманием.

В этот момент я остро ощутила грусть. Все эти два дня я храбрилась, стараясь сохранять оптимизм и не унывать, но острое осознание своего истинного положения прямо сейчас завязывалось в груди в горький комок. Незавидная жизнь бродячей кошки — без цели и смысла. Я была свободна, я могла идти куда душа пожелает, и в то же время я не имела представления, что делать. Решение направиться в столицу было импульсивным. Ну, доберусь я туда и что дальше? Лазить по помойкам? Гонять птиц по крышам? В чем может заключаться цель моей жизни, пока я в виде кошки слоняюсь по свету?

Я так и сидела в потоке, склонив морду к воде и стараясь в ряби воды разглядеть своё отражение. Я не смогу жить как кошка, но и жить как человек я тоже не имею возможности. Длинные белые усы намокли, хвост, пропитанный водой, отяжелел и сейчас его гоняло течение по самому дну.

Внутри я ощущала, что мне подарили второй шанс, что весь мир настороженно наблюдает за мной и словно ждет чего-то. Но я даже не знала, какой урок я должна усвоить. Впереди тысячи дорог. По какой пойти?

Глава 5

Путь до столицы занял ещё два дня. Всё это время я без задних ног спала в телеге, лишь на привалах выбираясь размять лапы и хоть что-то найти съедобного.

С последним были трудности. На утро, после моего унылого купания в реке, желудок скрутило, срочно потребовалось топливо. Всё бы хорошо, я даже умудрилась поймать какую-то живность местного производства. Большие чёрные глаза-бусинки со страхом смотрели на меня. Тонкий длинный хвост с кисточкой на конце закрутился спиралькой и замер. А розовый носик зверька на острой мордочке судорожно втягивал воздух.

Мой теоретический обед напоминал местного тушканчика. Забавно, название зверька я помнила чётко, а вот своё имя вспомнить не могла. Просто провал.

Зверёк замер, а я осторожно обнюхала его, придерживая лапой. В животе опасно заурчало.

«Да чтоб тебя!» — зло фыркнула я, отпуская зверька. Секунда — длинный хвост на прощание мелькнул в траве и исчез. Я завалилась набок, проклиная ситуацию.

Ну не могу я его сожрать! Не могу! Мало того, что он живой и тёплый, так в итоге ещё и сырой. С шерстью. Костями. Внутренностями…

Моя бурная фантазия тут же нарисовала картинку, как я разгрызаю это маленькое существо. Оно пищит, тёплая кровь брызгает в горло. Меня замутило ещё сильней.

Голодной и злой, мне пришлось вернуться к телеге, и до вечера мучиться от голода. Я даже попробовала пожевать водоросли на деревянных поддонах, но меня просто вырвало. Они были горькие, солёные и сухие. Мысль, что я не убила невинного зверька, спасала лишь отчасти. К вечеру я почувствовала, что ещё немного — и буду уже не так принципиальна в этом вопросе.

Снова остановились на ночную стоянку. Я краем уха прислушивалась к разговорам людей, но ничего интересного они не обсуждали. Развели костёр, собрали хворост, покормили лошадей.

В наступивших сумерках я тихо спрыгнула на землю и притаилась за передним колесом, наблюдая за спутниками.

Трое мужчин и женщина. За время, проведённое с ними, я уже поняла, что путешествуют они в связке из двух телег и одного всадника, с остальными на дороге стараются не общаться и вообще держатся особняком. При этом от солдат стараются не отставать, держа отряды в поле зрения.

«Неужели так боятся, что водоросли украдут?» — усмехнулась я своим мыслям.

— Что там слышно, Майя? — негромкий мужской голос раздался со стороны костра. — Во сколько утром?

— Как обычно, — глухо ответила девушка спутнику. — Они выдвинутся с рассветом.

С моей точки зрения, оно и правильно, если ты человек, с солдатами спокойнее и нападения можно не ожидать. С другой стороны, удивляло такое настойчивое преследование — снимались мы с места и вставали на постой ровно в то же время, что и вооружённые отряды.

— Главное, досмотр пройти без шума. Арман в курсе, что мы прибудем завтра?

— Не волнуйся, Джер, он уже всё подготовил, пропуска, накладные. Проблем не будет, — Майя хрипло закашлялась. — Нас ждут.

Я лениво дернула ухом. Что за проблемы могут быть с досмотром? Кому вообще ваши сухие горькие водоросли сдались? Разве что в бочках вы засоленных повстанцев прячете.

Сама же усмехнулась. Но какой-то червячок сомнения завозился внутри. А может быть, это голод так подстёгнул любопытство — фиг его разберёшь.

Я со вздохом открыла глаза и встала. Ладно. Любопытство не порок. За эти два дня в пути я так и не удосужилась проверить странные бочки. Не проверяла я их по двум причинам. Во-первых, вчера, только заскочив в телегу, я сразу поняла, что едой они не пахнут и интереса для меня не представляют. Во-вторых, пусть я сейчас и кошка, понятие частной собственности всё ещё было закреплено на каком-то генетическом уровне, и лазить по чужим вещам я была не обучена. Достаточно того, что эти люди и так меня везут, пусть и не зная об этом. Так что некую благодарность я испытывала и старалась лишний раз им ничего не портить и не мешать.

Но странный разговор пробудил интерес. В конце концов, ничего же не произойдёт, если я проведу небольшую инспекцию их товара? Клянусь своим хвостом, портить ничего не буду.

Успокоив совесть таким образом, я прошмыгнула ко второму обозу и запрыгнула на деревянный настил. Тут же потянула носом воздух. Ничего подозрительного.

Обошла бочки, одну за другой. Абсолютно никакого запаха. Странно. Может, у меня нос сломался?

«Надо было ехать в этой телеге. Хоть не тошнило бы от ароматов», — пожала я плечами и уже собралась было уходить, когда под лапами захрустел какой-то песок. Прозрачные белые кристаллики, похожие на сахар.

Я присмотрелась. Что-то мне это сильно напоминало, но я не могла вспомнить, где видела подобный песок. Я была абсолютно уверена, что нюхать, а уж тем более пробовать его не стоит.

«Не моего кошачьего ума дело», — стряхивая лапы, тихо мяукнула я и вернулась в своё царство водорослей.