Эласса. Матриарх

ПРОЛОГ

Не является пропагандой чего-либо, ибо мир насквозь выдуманный, расы несуществующие, у которых может быть какая угодно анатомия (отличная от человеческой), мораль и вкусы!

Текст не предназначен для чтения несовершеннолетними. Если вам нет 18, покиньте, пожалуйста, страницу.

Мрачная атмосфера призвана была давить на тех, кто поневоле оказывался в хорошо оборудованных застенках. Свисающие цепи с крючьями, металлический стол с отверстиями для фиксации и стоком для крови, ещё один, поменьше, с набором инструментов заправского палача, дыба и прочие приспособления, предназначение которых одно – нести боль и страх.

Посреди камеры висел крупный обнажённый мужчина с очень тёмной кожей. Исполосованный следами кнута, местами до кровавых лохмотьев, с короткими прямыми волосами, сейчас мокрыми от пота, с безвольно свесившейся головой, ошейником… Растянутый крестом, ещё недавно он бился в конвульсиях от сильнейшей боли, кричал и рычал на непонятном языке проклятия своим мучительницам. Но о пощаде не молил. Его палачи вообще не слышали от него ни разу таких слов, даже сказанных с жутким акцентом. Крики – да, когда истерзанное тело больше не могло терпеть. Но не более того.

Молодой и недовольный женский голос произнёс:

- Опять вырубился?

Крупная женщина в удобной одежде посмотрела на вошедшую со спутницей девушку и почтительно поклонилась.

- Да, моя госпожа. Терпит до последнего, кричит, потом теряет сознание.

- Но не ломается?

- Увы.

Девушка разочарованно скривилась, обошла распятого раба, взяла со стола жёсткую плеть и несколько раз со всего маха стегнула по спине, груди, оставляя очередные вспухшие рубцы. Тело лишь слегка дёрнулось, раздался тихий стон. Не добившись более никакой реакции, та, которую назвали госпожой, с силой запустила плеть в стену, и раздражённо притопнула ножкой в изящной туфельке.

- Да что ж такое! Менталисты с ним поделать ничего не могут, пытки не помогают!!! Разве я многого хочу? Всего лишь своего собственного покорного иноземца! Что я делаю не так? Как этот самец смеет мне противостоять?

Её спутница успокаивающе коснулась плеча.

- Вы ни при чём, моя госпожа, это просто самец такой никчёмный.

- Да? И что мне теперь с ним делать, а, Сайнала? Столько денег и сил потрачено, и всё впустую! Запороть насмерть? Так никакого удовольствия. Эта тварь меня даже не боится, и смеет открыто проявлять ненависть! И подарить никому нельзя – опозорит же… Принцесса Ридайра, после которой любой раб становится шёлковым, и не смога выдрессировать дикаря!

Сайнала приобняла за плечи расстроенную принцессу и мягко развернула к двери.

- Пойдёмте, моя госпожа, вам надо восстановить душевное равновесие. А помните, в покоях дожидается новый раб? Юный, пугливый, податливый – самое то, чтобы поднять настроение.

- А этот?

- А этот пусть повисит, до утра. Да и рано опускать руки, вы всего-то с ним пару декад занимаетесь. Вдруг осталось совсем чуть, только дожать?

- Может ты и права… Но это дожимание надо ускорить. Ройла, поменяй ему ошейник, самый жёсткий вариант!

Палач мрачно ухмыльнулась, ослабила цепи, чтобы мужчина опустился ниже, и быстро провела процедуру смены ошейника. Ридайра поморщилась, когда пришлось уколоть палец, быстро мазнула кровью по управляющему кристаллу и ещё раз пнула коленом под рёбра рабу. Ну-ну, пусть выражает недовольство, лишь бы не на ней.

Поглядывая на почти успокоившуюся принцессу, Сайнала мысленно перевела дух. Быть ближницей неуравновешенной и жестокой второй дочери Повелительницы иногда очень утомительно. И ведь в неудаче с рабом вполне могут обвинить именно её – кто обратил внимание Ридайры на необычного самца на рынке? Кто заливался певчей птичкой, что при виде такой диковины все на слюни и зависть изойдутся? Ни у кого ведь такого нет!

Потому что связываться с дикарями, других дур нет. Теперь-то она это вполне поняла. Но тогда даже слова торговки не насторожили – мол, экземпляр опасный, плохо поддающийся дрессировке. Чтоб принцессе, и не поддался? Бред. Однако ж вот, получите результат. Вернее, его отсутствие.

Мало того, что эта сволочь оказалась неподвластна ментальному воздействию – как такое может быть, Сайнала не понимала, но вот он, экземпляр, прямо перед глазами, – так ещё и воспитываться в послушного раба совершенно не желала! Вред причинить не мог, прямым приказам подчинялся, это да, но ни страха, ни почтения, ни тем более униженности не демонстрировал. Абсолютно ненормальный раб!

***

Дожать всё-таки не получилось. Спустя ещё декаду девушки снова вдвоём сидели в покоях принцессы и потягивали вино. Ноги Ридайры, обутые в изящные туфельки с высоким и довольно острым каблуком, небрежно упирались в тело лежащего у её кресла парнишки – одна в ямку под грудиной, вторая прижимала к животу возбуждённый член (на зельях-то, попробовал бы он не возбудиться!), как раз этим самым каблуком. Раб мелко дрожал, тихонько скулил, но не смел даже пошевелиться. Вот, милое же дело! Не то что… этот.

- Я просто не понимаю, как с ним ещё обращаться! – Ридайра жаловалась на иноземца каждый день, но приходилось всё выслушивать, как в первый раз. – Ошейнику он сопротивляться, конечно, не может, но от такого подчинения никакого удовольствия. И без зелий вообще не возбуждается! Хотя, и ладно. Там такой монстр между ног, что, если на него сядешь, до горла проткнёт.