Эпоха Нерожденного

Пролог

Вера. То слово, которое пронизывало всю нашу жизнь, даровало нам стремление и цели, смысл существования. На сколько я помню себя, своих родных, друзей и всех, кто меня окружает - наша вера всегда была непоколебима. Со временем, мы забыли имена, но всегда помнили, что когда-то, нашими землями правили Нерожденные. И мир сиял - поля были засеяны, в лесах водились звери, а земля давала всходы трав, грибов и ягод. Когда всё изменилось – я не знаю. Но существует легенда о человеческой глупости, распрях и войне, которая вынудила Нерожденных уйти, уснуть в недрах земли.

Тогда-то мир захлестнула черная гниль. Не сразу, конечно, со временем. Шли дожди, оставлявшие черный налет, отравляющий все живое, потом снег, переставший в одночасье быть белым. С ними пришли болезни и бедность, голод и смерть.

Позже, гильдия травников и целителей смогли составить смесь, которую пускали в воду, изводя гниль на самой ранней стадии развития. Жаль, что в тучи нельзя было её закачать, но у людей появилась хоть какая-то надежда на выживание.

Так прошло много столетий. Мы научились вести нормальную жизнь, дожди все так же не утихали, а мы все так же иной раз болели чахоточным кашлем, но научились его лечить.

А наша вера стала для нас бичом, потому что на смену религиозным верованиям пришла слепая вера в указания правителя и местечковых управляющих. Закон стал ещё одной ветвью веры и каждый старался выделится в своем слепом подчинении власти.

ЧАСТЬ 1. Глава 1

Анклав Гордий, государство Милийское.

354 год, четвертое столетие Возрождения.

- Оденься сама! Я не могу всю жизнь тебя одевать, пора бы уже и научится!

Крики женщины раздавались в пустом холле небольшого двухэтажного дома, где внизу четырех-пяти летняя малышка пыталась надеть на себя тяжелый промасленный плащ, неуклюже подвязывая его пояском по талии. Её матушка грузно спускалась по лестнице, хватаясь за перила и поддерживая объемный живот. Со дня на день должен был появится новый ребенок в семье Джель. В моей семье.

Я была совсем маленькой, но уже тогда понимала, что появление младшего ребенка поставит крест на всех тех, кто был до него. И не важно сколько самому младшему было лет – родительская любовь с момента рождения другого исчезала, как мыльный пузырь, разбиваясь о суровую реальность наших нравов.

Матушка спустилась, ворча себе под нос что-то о том, что я неумеха и из-за этого меня не взяли в интернат, хотя в интернат принимают детей куда старше моего возраста, и поэтому я отправилась в местный храм, которым заведовал старейшина.

Я надела свои когда-то бывшие яркими сапожки, которые весьма противно облезли от слизи на улице и стали тускло серого цвета, под стать погоде в сезон дождей. Матушка оделась быстро, и пропуская меня вперед, вышла из дома, схватив за руку, понукая двигать ножками, утопающими в новом слое слизи, которую не успели отчистить с мостовой наши дворники.

***

- О, Мари Джель! Как вы похорошели в своем состоянии! Воистину, беременность красит женщин! – Приложив руки к сердцу, наш главный старейшина мягко улыбался, от чего вокруг его глаз образовалась сеточка мелких морщинок. Он служил в нашем храме без малого пятьдесят лет и с его появлением у нас было связано не мало тайн.

- Ой, спасибо вам, вот, привела дочурку, Мира, наша младшенькая. – Подтолкнув меня к старейшине, матушка заулыбалась в ответ. - Мне вот скоро рожать, а для интерната моя малышка не доросла, сами понимаете, мы с мужем работаем, старшие сынки в военном интернате учатся, скоро ещё один мальчишка будет, совсем не будет времени обучать и подготавливать к жизни. Вы уж простите, слышала, что вы берете малышей, как наша, и занимаетесь с ними.

- Берем, конечно! Небольшое пожертвование и сладчина на питание - вот все наши требования. – Матушка активно закивала. – Ну, что малышка, расскажи о себе старому жрецу, а я подумаю, чем тебя интересным завлечь, что ты любишь?

- Сказки, истории, только интересные, - тут же выдала я, дрожащими от волнения губами. Я в том возрасте вообще мало говорила, слушать любила больше и, конечно, задавать вопросы по услышанному.

- Старейшина, а вас правда в лесу нашли? Мальчишки так с соседней улицы сказали… А расскажите, мне жуть как интересно! – Мои глаза горели любопытством и азартом – будет о чем с друзьями да подружками поделится.

- Истории, значит, ну что ж, я расскажу, а за это ты со мной почитаешь интересные книжки. Только в слух, договорились? – Пожилой мужчина погладил белую короткую бороду и протянул мне руку, кивая моей матушке, спешно семенившей к выходу из храма.

Именно так я и осталась жить в храме, а старейшина Маер стал мне почти что родным дедушкой, которого у меня и не было никогда.

Детишек, таких же как я, в храме было человек восемь, все оставленные работающими родителями, у которых не так давно появилось прибавление в семействе. Таков был наш уклад жизни – государь требовал иметь не меньше четырех детей в семье и каждый житель старался быть лучше своих соседей, не важно в чем. Любой, даже самый простой указ был, как красная тряпка для быка – со стремлением безумцев народ старался исполнить все, что говорили наши управленцы и светлый государь, который был негласным правителем всех анклавов, что находились подле города – столицы.

Я и мои восемь новых друзей учились читать и писать, слушали истории от старого жреца, которого все называли не иначе, как дедушкой. Старейшина был знаменитой фигурой в нашем поселении – много лет назад его нашли в лесу ополченцы, в том самом лесу, куда ходить строго воспрещалось и только специально обученные люди имели право там находится.

Вот и нашего Маера там нашли. Он был уже тогда достаточно немолод, ничего не помнил о своей прошлой жизни, однако оказался эрудирован и знал много легенд и рассказов о религии. Так его и определили в храм, сначала послушником, а потом и жрецом. Надо же пользу обществу приносить!

А после, прознав про бедственное положение детей, лишившихся любви родителей из-за рождения ребенка, создал на основе храма небольшой учебный приют, где и обучал нас, несмышленышей, подготавливая к интернату.

Со мной он занимался куда больше, чем с остальными, это я поняла ещё в самом начале. Я умела худо-бедно читать и запойно читала жрецу вслух странные книжки.

- И тогда Нерожденные покинули этот мир, дав людям то, что они хотели – свободу, власть и право править так, как им вздумается. Однако, дав им такие права, они передали с ними и обязанности, а именно защищать население от катаклизмов. И тогда, в первый же сезон дождей с неба, вместе с водой, потекла черная гниль… Дедушка, но нам не так говорят! Эта книжка странная какая-то. – Я полулежала в кресле у камина, укутанная пледом, а напротив меня старый жрец потягивал из большой кружки горячий чай.

- Ну, как не так? А ты вот подумай, зачем здесь написано так, а говорят другое?

- Чтобы быть хорошими, да?

- Да, милая, чтобы быть хорошими для всех, а как тут быть хорошими если поступили плохо? Правильно, сделать вид, что это так само случилось. Правильно я говорю?

- Не знаю, нам говорят, что случился ка-та-клизм, поэтому мы закрылись в анклавах и Нерожденные совсем тут не при чем.

- Они при чем, ещё как. Говорят, в пору своего могущества, они могли своими силами отвести беду от людей, заставить ураган сменится легким ветерком, а злую пургу обратить в мягкий снегопад. – Засмеялся мужчина, лукаво подмигнув.

Глава 2

Анклав Гордий, государство Милийское.

359 год, четвертое столетие Возрождения.

Мне исполнилось десять, когда меня забрали из храма и перевели в интернат. Я клятвенно пообещала Маеру, что обязательно его навещу в каникулы и он, на прощание, передал мне одну из своих книг, строго-настрого попросив меня её вернуть, как прочитаю. Говорил он это с хитрющей улыбкой, подмигнув так, чтобы никто не видел. Я, приняв самый строгий вид, серьезно покивала, зная, что он, перед моими родителями, придумал повод чтобы встретиться в самое ближайшее время.

Но встречи так и не случилось.

Пробыв в интернате полгода, нас отпустили на каникулы домой в сезон посевов урожая в теплицах. Интернат был закрытым учебным заведением и отпускали из него только на двухнедельные каникулы раз в полгода. Поэтому, как только я вышла за его ворота, тут же побежала в храм, чтобы увидеться с дедушкой, который мне стал ближе, чем родители, вечно занятые младшим братом и собственной работой. Времени на нас – меня и двух старших детей, у них просто не осталось.

Но, забежав в тихое уютное здание, встретила молодого мужчину – нового старейшину нашего храма.

- А где? – вырвалось у меня, когда ко мне обернулся жрец в светлых одеждах с доброй улыбкой, так похожей на улыбку моего Маера. – Где прошлый старейшина? Простите, за внезапное появление. – Тихо сказала я, мягко склонившись, как того требовали обычаи.

- А вы наверное малышка Мира? Старейшина Маер отбыл в другой анклав, но оставил вам письмо. – С этими словами, жрец удалился, оставив меня смаргивать непрошенные слезы в уголках глаз. А после вернулся и протянул конверт из плотной коричневой бумаги, на котором было мое имя.

Я, спотыкаясь, шла домой, опустив капюшон почти до носа, скрывая слезы и прижимая конверт к груди. Мне на тот момент казалось, что мир потускнел, потому что то, для чего я ждала с нетерпением выходных – исчезло из моей жизни, кажется навсегда.

Дома, спрятавшись ото всех в маленькой коморке, что считалась моей комнатой, я бережно развернула письмо.

«Малышка Мира, моя девочка, я всегда тебя любил больше остальных деток в моем храме и старался вложить тебе в голову те знания, которыми обладал сам. Я никогда тебе не рассказывал, но я не из этих мест, и искал ту самую нежную душу, которая будет видеть реальный мир так, как он существует, без налета навязанных идеалов. И я нашел тебя, моя малышка. Только ты задавала правильные вопросы и пыталась понять мои книги, я горжусь тобой!

Прости, что не смог простится лично, но мне пришлось срочно уехать и нет, мы не теряем связи, я буду писать тебе, моя девочка. Я буду и остаюсь твоим наставником и дедушкой. Не забывай наши разговоры. Бесконечно люблю, Маер. »

В ту ночь я долго ревела и смогла уснуть только под утро. Теперь я жила ожидая новое письмо от моего самого близкого человека в этом мире.

***

Жизнь текла своим чередом, я получала письма от Маэра стабильно раз в месяц без обратного адреса, без каких-то почтовых печатей, которые ставили на все письма. Каким образом конверты оказывались в моем почтовом ящике – оставалось загадкой. Я не могла написать ничего в ответ, потому стала вести дневник, записывая в него свои мысли и рассуждения, делать которые просил меня дедушка в своих письмах, подсказывая и направляя мои мысли в нужную сторону.

В начале, я пыталась спорить с учителями, которые преподносили все, как истинно верное суждение, но после нескольких наказаний, я оставила свои мысли при себе, замкнувшись в собственной реальности, которую я видела намного глубже, чем все остальные ребята. Я не водила ни с кем дружбу, была замкнутой и закрытой, пока в мой мирок не ворвался мальчишка, каким-то чудом появившийся в соседнем доме.

Его родители обменяли анклав и переехали к нам, поменявшись с старыми жильцами, которые устали от нашего тихого городка. Я их понимала. Год за годом ничего не менялось от слова совсем. Только письма и новый друг – младший ребенок в семье, такой не похожий на всех остальных. Он и стал моей опорой, помимо писем от дедушки, которые с каждым годом приходили все реже и реже.

К концу моего обучения письма и вовсе приходили раз в год, оставив во мне тяжелое чувство потери чего-то важного.

Я, как и многие родные до меня, окончила факультет трав и целительства, чтобы внести свой вклад в развитие нашего сельского хозяйства.

Но, не это меня манило – наша небольшая, смешно сказать, империя, со всех сторон окруженная глубокой чащей и лесами, находилась фактически отрезанная от всего остального мира. Мне было интересно узнать, что там, за лесами и не терпелось посмотреть на древние храмы Нерожденных, принести им подношение и попросить их вернуться домой. Семена Моера взошли и я готова была сорваться с места, покинуть родной город и начать все с чистого листа.

Самого старейшину я искала по другим анклавам, но везде меня встречали только отписки и тишина, складывающаяся в ощущение, что он исчез так же странно, как и появился в нашем городе.

Глава 3

Анклав Гордий, государство Милийское.

369 год, четвертое столетие Возрождения.

- Мира! – Крик матушки застал меня врасплох - за написанием очередного мысленного потока, который я выливала в дневник, раз за разом стараясь передать как можно больше размышлений, которые не давали мне уснуть по ночам.

- Матушка? Подожди, сейчас спущусь.

- Мира у нас гости, не спеши и приведи себя в порядок!

Мама поднялась в мою комнатку, не сняв передника. Сегодня было достаточно много покупателей на наши фирменные мази для красоты. Да, пока я мечтала о великом, моя семья нашла себя в создании мазей и примочек для красоты тела и, как они говорили, души. Дело, которое росло и развивалось с каждым годом, потому что спрос на красоту никогда не был низок.

- Приоденься, дорогая, к тебе пришли свататься.

- Максай? – я была не удивлена ответному кивку. – Матушка, понимаешь, какое дело, у меня немного другие планы на жизнь, которые расходятся с представлением нашей и его семьи. Вам нужна новая ячейка общества – но это не то, чего бы хотела я, понимаешь? Ну какая из меня мать? Ну, скажи, сама же знаешь, я пол жизни возилась с младшенькими, хочу заняться уже своей жизнью, а не рожать ещё одну армию карапузов. – Впервые, я постаралась донести свои мысли матушке, но она сурово покачала головой, даже толком не выслушав мои слабые оправдания – не умела я высказывать мнение так, чтобы поняли.

- Мира, ты хотя бы выслушай их. Они предлагают вполне хорошие условия, да и семья зажиточная, ты бы передумала со своими шальными мыслями, да осела в городе. – С нажимом произнесла моя родительница, доставая из моего шкафа нежно-розовое платье с рюшами, которое мне пошила младшая сестрица. Я устало выдохнула и переоделась, туго затягивая шнуровку на спине. – Ты же знаешь, Макс в тебя влюблен с детства. Хвостиком за тобой мотался, лишь бы ты его с собой брала поиграть.

- Так я и брала! Он другом мне стал, лучшим, я напомню. Никого ближе нет.

- Вот и замуж за него иди, друг хотя бы рядом будет, а не выгодный союз, как у нас с папой. До сих пор ругаемся по мелочам. А могли бы душа в душу. Империя мала, брать нужно, что есть, а не ждать у леса тишины!

В этом она была, конечно, права. Империя насчитывала всего три анклава и главный город, каждый из которых было плотно укомплектован семьями, с более чем двумя детьми.

Наш правитель радел за увеличение населения: у кого больше детей – тем выше пособия от императорского дома. Например, в семьях, в которых, как у нас пять детей, давалось право обучить одну девочку выбранной специальности, а всех мальчиков обучить военному делу за счет империи. Это было весьма выгодно, но не учитывало то, что детей нужно было чем-то кормить и как-то растить. А ещё не было учтено и то, что девочек рожать никто не хотел, одну – ещё хорошо, а если все пять? Вот и сплавляли девчонок, едва им исполниться восемнадцать, тому, кто руку попросит. Чтобы не кормить, потому что женские профессии были или давно заняты, или попасть на работу можно было через хороших знакомых.

Поэтому молча, с опущенной головой, я покорно спустилась с матушкой в маленькую гостиную, где уже восседала чета наших соседей по дому. Максай сидел на отдельном диванчике, рассматривая безвкусную статуэтку на камине. Он был неплохим парнем, симпатичным, но красотой лощенного аристократа. Немного полноватый блондин, с острыми чертами лица, полными губами и выразительными синими глазами, которые всегда выглядели немножечко грустно. Увидев меня, он расплылся в улыбке и пригласил присесть рядом с ним.

- О, Оливия, - матушка начала обмениваться комплиментами с гостями. – Прекрасно выглядите, это мои новые масла для кожи дали такой блеск коже? А я говорила….

В это же время Максай наклонился ко мне и едва слышным шепотом произнес:

- Мира, это не моя идея. Мне она совсем не импонирует, сама же знаешь. Но есть план.

- Выкладывай скорее, - привычно улыбнулась посмотревшей на меня матушке, и сквозь сжатые зубы прошипела: - Я вся обратилась в слух.

- Давай сбежим. Не смотри на меня такими глазами. Не в другой город. За пределы империи. – Макс приобнял, силой разворачивая меня к родным. - Мира, сделай лицо попроще и улыбайся! Говорю - план есть! Или замуж так сильно желаешь? – Я дернула головой в сторону, не прекращая спектакля. - Вот! Сиди и улыбайся, как будто я тебе говорю комплименты.

Я, на этих словах, чуть не всхлипнула от хохота, который прорывался через натянутую улыбку. Макс тем временем продолжил:

- Завтра утром официально собирают делегацию в лес Сайвон. Он как раз за поселением у реки Ира. У меня есть копия старой карты, я перерисовал, когда учился, у нас в корпусе она была на стене. Так вот, за этим лесом должна быть большая равнина, уводящая к горному хребту, на вершине которого находится один из храмов Нерожденных. – На этом слове, я вздрогнула и внимательно посмотрела на друга.

- Я знаю, что это твоя мечта - там побывать. В общем, что я предлагаю. В этой делегации выдвинутся поселенцы и часть армии, чтобы расширить границы нашей империи. Народа нарожали много, а место в анклавах не резиновое. Не суть, в общем: на этой равнине, судя по карте, был город, который хотят восстановить. Разведчики уже там были, говорят, что город пустует и ничего опасного там нет, ни зверья, ни людей. Да и дома там из камня ещё прочные. Предлагаю выдвинуться следом. У меня есть повозка, купил у Михея, и лошадь. Все у него дома. Как узнал о решении родителей - сразу стал собирать потихоньку скарб, да так, чтобы никто не заметил. Завтра вечером выдвигаюсь, ты как, со мной или желаешь повторить подвиг наших родителей и нарожать кучу детишек?

Пока он говорил, у меня глаза запылали жаждой. Храм Нерожденных! Моя мечта. То о чем я думала много лет, то к чему меня готовил жрец Маер в своих последних письмах.

- Да помогут нам Нерожденные. – Я подняла руки к груди. – Я в деле. И даже не думай, что я захочу от тебя толпу блондинистых копий. Выросший на вере, да не будет утробой! - Понизила я голос, - Уж хотела в храм податься, да не взяли. Говорят, в старых городах есть в библиотеках древние рукописи, которые нисходят к эпохе Нерожденных, там может быть есть информация, как их пробудить.

Глава 4

Анклав Гордий, государство Милийское.

369 год, четвертое столетие Возрождения.

Раньше комната принадлежала нам с сестрой, но позже, когда сестра подросла, её отправили в интернат на обучение и я, наконец, осталась одна. В тишине, которая сейчас была мне жизненно необходима. Не понимая за что хвататься, бестолково покружив по комнате с четверть часа, приказала себе успокоится и схватила дневник.

- Что брать в первую очередь? У нас что? Правильно – ранняя весна, а значит что? Вещи. Стоп, вещей нужно много. Гниль разъест, голой в холоде не походишь, а значит вещи нужно взять теплые и добротные. А ещё? А ещё утварь, которую нельзя выточить, сделать или создать своими руками. Где же ты, дедушка, вот бы совета спросить.

Кинув дневник на дно плотной дорожной сумки, с которой я ездила учиться, туда же отправила простой плащ, подбитый теплым подкладом, двое чулок, несколько комплектов нижнего белья и носочков – их я взяла побольше; гольфы, два дорожных платья, и одно шерстяное с раздельной юбкой. На всякий случай закинула пару длинных сорочек и домашнее платье. Влез и маленький уютный шерстяной плед тонкой вязки – подарок младшей сестры.

Я думала таким образом – что если мы исчезнем надолго, обоснуемся в новом поселении, то взять одежду будет негде, поэтому старалась брать все нужное и то, чего хватит на долго, без изысков и излишеств. Поэтому в сумку добавилась ещё серая шаль. С одеждой вопрос решенный. Шаль сойдет за шарф в ветряную погоду, и за шапку, если вдруг настанут холода. Обуви сложила две пары – домашние чуни на меху и теплые сапоги, с особой пропиткой от гнили, грязи и воды. Сумка получилась объемной, а это я ещё сложила не все необходимые вещи. Только одежду, да и той, казалось сильно мало. Но я не на бал поехала, чтобы забивать сумку ненужным ворохом тряпок.

Прислушавшись к тишине в доме, поняла, что родители уже уснули, и решила пробраться в кладовку, где взяла ещё одну заплечную сумку, в которую поместился отрез ткани, мешочки с целительными травами, мази, жирный крем и два куска мыла. Подумав, кинула бутылек с ароматными маслами - много места не занимал, но настроение придавал отменное. Там же, в кладовке, нашелся набор старой деревянной посуды, еще добротный, пропитанный маслом от сухости.

Пока все спали, устроила большую сумку в пышных кустах, попутно благодаря брата, за то, что перед отъездом в столицу смазал петли и двери не скрипели. Осталось сложить самое личное, а ещё завтра стащить с кухни немного еды. Да, я знала, что Макс все соберет сам, но решила сделать небольшой тайник на случай, если все пойдет не по плану. Да и ещё подумать за ночь, что можно сложить в дальнюю дорогу, уезжая надолго, или вообще насовсем.

***

Утро встретило сильным недосыпом, криками матушки и подвыпившего отца, когда только успел глотнуть браги? По привычке открыла ящик стола и не обнаружила дневник, чтобы записать мысли, вскочила со стула и подбежала к окну. Кусты, где я оставила сумку, отлично проглядывались с высоты, поэтому, не обнаружив свой тайник, я кивнула сама себе – Максай встал раньше меня и успел забрать мои пожитки к Михею. Что ж дело за малым.

Встреча с Максом происходила в присутствии матушки, которая была зла с самого утра, поэтому, командным тоном давала нам указания по поводу всего, что касалось нашей церемонии. Мы даже не пытались спорить, кивая головами, как смиренные овечки. В конце концов она успокоилась и дала мне проводить моего мнимого жениха до калитки, где он шепнул, чтобы я в полночь вышла из дома. В путь мы направлялись в ночь, а значит стоило хоть немного поспать.

Моя матушка не разделяла моих стремлений на спокойный дневной сон и поставила меня продавать зелья, раскинув сегодня торговлю на улицу – день обещался быть спокойным, без сюрпризов с неба. Сама же она отправилась к тетушке. Отец проспал весь день, встав только к вечеру с сильной головной болью. Я сделала ему и матушке чай, добавив немного больше сон-травы, чем следовало, и стала ждать, когда они уснут.

Слава Нерожденным, ночь была спокойной и светлой, ничего не предвещало дождя, а значит поедем мы по сухости. Я вся тряслась от осознания, что возможно, мы с Максаем делаем самую большую ошибку в своей жизни – плетемся в никуда, не имея за душой ни нормального обеспечения, ни толковых знаний, как выжить в мире, где властвует гниль и зараза. Но больше страха оказалось желание коснуться неизведанного, узнать больше о своем мире и о мире Нерожденных, о них самих. А так же у меня была маленькая надежда, что я встречу своего наставника где-то там, может в городе, а может и в самом храме. Было у меня какое-то стойкое ощущение, что письма мне приносил человек с нашего анклава – доверенное лицо Маера, один из воспитанников, которому он заранее передал все конверты. А сам он уехал не в другой анклав, а вернулся туда, откуда прибыл. И это осознание укоренялось год за годом все сильнее.

Мои размышления прервал точный бросок маленького камушка в окно, я вздрогнула на тихий звук и поняла, что я чуть не уснула, пребывая в грезах. Плюнув в сердцах, посветила свечей в окно, подав условный сигнал и отправилась переодеваться.

Мы выехали только через час, потому что я старалась предусмотреть всё, что могла, несколько раз обойдя дом. Позже взъерошенный Макс долго о чем-то беседовал с Михеем, запрягавшим удобную крытую повозку красивой лошадкой -тяжеловесом. Меня же сразу определили под навес на огромную кучу заготовленного сена для животного, там же нашлись мои сумки, вещи Максая, а так же несколько глиняных бутылей с водой. Михей заверил нас, что тягач достаточно вынослив, и после того, как Макс запрыгнул под навес на место возницы, мы поехали.

- Волнуешься? – с ухмылкой спросил друг, поправляя рукой волосы.

- Сам-то взъерошенный, как воробей. Конечно волнуюсь. – Я подвернула ноги тяжелым плащом, и вздохнула. – Мне так и не дали выспаться.

- Ну, так спи, родители ездили в столицу днем, ещё не вернулись, я весь день проспал, чтобы ночью спокойно пройти путь. Скорее всего делегация разбила лагерь и будет спать до рассвета, думаю, нагоним. Но пойдем в отдалении. Лошадью управлять умеешь?

Глава 5

Глава 5

Лес Сайвон, центральный тракт.

Я проснулась ближе к полудню с тяжестью в голове, ознобом и сведенными от холода ступнями. Плед, которым я укрывалась, намок от влажности, что витал в воздухе густым туманом.

Нещадно хотелось есть - желудок сводило от голода, а мое состояние было ближе к отвратительному. Не так я представляла себе путешествие к мечте. Мой возница все так же спокойно сидел на грубой скамейке, поглядывая по сторонам. Фонари, что до сих пор горели с боков повозки, не могли пробиться сквозь толщу тумана. Мы медленно тащились по слизкой от гнили дороге.

- Проснулась? - Максай повернулся ко мне с немного опухшим от влажности лицом. - Мне кажется мы нагоняем повозки, я иногда слышу ржание лошадей, но больше ничего. Тишина. Да и дорога, как будто бы, перед нами не обрабатывалась. Сначала я подумал, что мы проехали, но нет, я все ещё их слышу.

- Туман такой. - Я поморщилась, растирая ступни. - Может мы прямо за ними едем и они тоже плетутся. Хочется ли нос высовывать в такую погоду? Тут в кустики-то страшно сбежать, кстати о них, может остановимся и разомнемся, ты ляжешь поспать, а я сяду за упряжь? - Макс покачал головой, натягивая вожжи - тормозя нашего неутомимого скакуна. Ему тоже следовало немного отдохнуть. Я, как старуха, ойкая, слезла с повозки, испытывая неприязнь к раскинувшемуся ландшафту. И чего мне, спрашивается, дома не сиделось? Вокруг все серое, а туман, грязный, плотный на столько, что, кажется, забивался в легкие, не давая сделать нормальный вдох. Максай размялся и тактично отошел к другому борту нашей повозки.

- Ждать, что он рассеется - гиблое дело. Может тут болота есть. Глубоко в лес никто не заходил уже давно, да и зачем? Ни ягод, ни дичи, тишина. - Тут вдали мы услышали ржание кобылки, а позже и какие-то неясные крики. Прислушиваясь, поняли, что звук шел действительно спереди, приглушенный туманом, он был негромкий, но вызывающий тревогу.

- Может быть мы ненадолго остановимся? Поедим пока, накормим коня, кстати, как его зовут?

- Морк вроде. Не помню, если честно, а про поесть хорошая идея.

Мы решили остановится на некоторое время и позавтракать. Наслаждаясь едой, наворачивали круги вокруг повозки, чтобы размяться. Ноги одеревенели, все мышцы ныли от противного промозглого тумана, дышать было действительно тяжело, но спустя несколько минут разминки стало хоть немного легче, хотя холод и влажность никуда не делись. Макс с увлечением рассматривал карту, а я пыталась расслышать, что происходит неподалёку от нас, но стояла мертвенная тишина. Ни звука, как будто впереди ехавшие люди растворились в туманной дымке. Я достала небольшой пузырек антидота от ядовитых паров гнили, понимая, что ее взвесь вполне может оказаться в этом тяжелом влажном воздухе. Отпив немного, предложила Максаю, который с радостью согласился. Через пару минуть дышать стало немного, но легче.

- Мира, судя по обилию тумана мы приблизились к великому кладбищу, - Он ткнул меня носом в непонятные каракули, которые я силилась разобрать, но быстро признала, что совсем ничего не смыслю в том, что изображено. - Так, понятно, неуч, будем тебя просвещать. Смотри, этот большой неровный прямоугольник - великое кладбище. Эти кресты слева - это болота, а между ними дорога. Туман обычно появляется от сильной влажности, и он с нами уже несколько часов. Значит, впереди это самое кладбище и нам лучше отправляться туда отдохнувшими, а то мало ли что может произойти.

- Понятно, не думала, что оно так близко от анклава… Сколько мы ехали? Часов десять? – Макс пожал плечами, между его бровями залегла глубокая складка – он так же раздумывал над этим вопросом.

- Вроде того, странный момент, ты права. Обосновать город рядом с болотами и кладбищем неупокоенных душ, такая себе идея. Десять часов не так много от главного могильника. Чего-то я недопонимаю. Ладно, двигаемся дальше. Вроде и изучил карту, а все одно двигаешься в слепую. – Посетовал он, заскакивая на место возницы.

Я же решила немного поддержать Максая, потому как его вид был слишком потерянным, создавалось ощущение, что он немного, но растерял уверенность в себе.

- Ты молодец, что подумал и изучил карту, Макс. У меня такое ощущение, что без тебя я бы заблудилась ещё на начале пути и повернула обратно. – Рассмеялась я, залезая обратно в повозку. - Оказывается я ничего не знаю о внешнем мире. Знаешь, я много читала, пока была в храме, о Нерожденных, о древних, наделенных даром, грезила о том, что когда-нибудь я смогу разгадать, куда же они ушли и найти вход в то место, чтобы пробудить их. Но сейчас, когда мы на начале пути - я твердо ощущаю свою никчемность. И верю в то, что ты точно знаешь, что делаешь.

Максай подстегнул нашего коня и мы поехали, так же тихо, внимательно осматривая подступающий пейзаж. Когда показался достаточно широкий и ровный участок дороги, очищенный от гнили, мы сделали новый привал, что бы немного отстать от группы переселенцев, которые, нет-нет, да показывали себя в тихом ржании лошадей и одиночными выкриками. Мы не хотели показываться раньше времени, поэтому встали на дороге, пропуская делегацию дальше от себя. Максай же лег спать, а я села записывать все, что произошло за день, стараясь систематизировать свои мысли и рассуждения в единое русло. Не заметив, я так же начала клевать носом и вскоре, свернувшись клубочком под боком Макса, провалилась в сон.

Глава 6

ГЛАВА 6

Лес Сайвон. Великое кладбище.

Мы продолжили путь рано утром, хорошенько отдохнув и вслушиваясь в тишину, силясь разобрать ржание лошадей. Чувствовали себя немного лучше, так как организм начинал привыкать к сомнительным радостям походной жизни. Не услышав ничего, поехали вперед спокойным шагом, чтобы снова не нагнать повозки и загонять нашего Морка, который вел себя достаточно флегматично, по сравнению со своими немного дерганными новыми хозяевами.

Великое кладбище показалось, как только схлынул туман - его становилось все меньше и меньше, с каждым размеренным шагом коня. И когда тумана не стало, нашему взору предстояло увидеть серый пейзаж с криво разбросанными покосившимися надгробиями. Тишина перестала быть нашим спасением, потому что появились звуки: карканье ворон, скрип веток, завывание ветра. Это было настолько резко, что даже наш конь встал, тревожно дергая головой.

То, что открылось перед нами было масштабным, суровым и очень грустным творением человеческих рук. Скорбь чувствовалась в каждом надгробии, стоявшем среди таких же мрачных возвышений. Надписи покрылись слоем пыли и грязи, было видно, что среди них много братских могил, испещренных надписями на древнем наречии.

Максай нарушил тишину первым:

- Так, с историей кладбища мы знакомы. Кладбище возникло на месте битвы, правильно?

- Да, тогда люди напали на наделённых даром сородичей. Была бойня - битвой это не назвать. Большинство могил - братские захоронения. А цвет земли - серый, от того, что призвав огонь, одаренные сожгли часть армии своего противника до тла, у них не было выбора – одаренных было в разы меньше, чем простых людей…. Гиблое место. Его объезжали по северному тракту, пока там не случился ураган. Дорога пришла в негодность. Эту часть пути старались объезжать только в светлое время суток и при хорошей погоде.

- А что с легендами этого места, начитанная моя?

- Ну, много говорили про это место. Что дорога эта была воздвигнута на поле, где проходила битва. Что нужно было сделать прямой выход через лес, а здесь самая узкая часть чащи. И строили прямо на захоронениях. Сыпали песок, выравнивали и утрамбовывали. Однако, строители дороги, в один голос утверждали, что слышали сначала голоса и стоны, а позже, несколько из них пропали бесследно, только ближайшие могилы были окрашены рубиновыми каплями. Знаешь, мне кажется, что все это местные литературные выдумки, страшилки для таких как мы.

- Не знаю, насчет страшилок, а вот эта повозка выглядит свежей. - Максай остановил коня, отдав мне в руки вожжи. - Увидишь что-то странное, гони Морка. - Он спешился, жестом прося остаться. Я забралась на место друга.

Впереди, видимо, съехав с дороги, лежала на боку повозка, из которой вывалились сиротливо лежащие в грязи и гнили тюки с какими-то тканями. Все покрывала тонкая черная слизь, все, кроме повозки, которая была пропитана средством отталкивающим гниль. Макс сделал пасс рукой, приглашая меня проехать ближе к нему и к перевернутой снизу повозке. Я послушалась, понукая коня тихонько двигаться вперед.

-Ничего не понимаю, - Максай выглядел озадаченным, рассматривая местность вокруг. - Ни следов, ни колеи. Как будто его что-то сбросило с дороги.

- Мы слышали крики, может они ехали в ночь и сбились с пути? Возница заснул за рулем и свалился вниз? А что нет колеи, может затоптали, следы есть.

- Может быть, я спущусь в могильник, а ты стереги повозку. - Едва Макс решил спуститься вниз с насыпи дороги, я его остановила. – Стой! Мне не остановить коня, если он испугается, лучше давай я.

- Не боишься? - Я упрямо качнула головой: - Пользы от меня никакой. Да и светло вокруг, чего боятся-то - камней? Зрелище пугающее, но боятся, говорят, надо живых. – Смело высказалась я.

Максай обреченно вздохнул и закатив глаза. Я редко когда проявляла упрямство и перечила кому-либо, а сейчас смело обошла друга. Ну так: и страшно, и не в теплой постельке нахожусь. Аккуратно ступив на влажную от слизи насыпь, не удержалась и проехалась вниз, с трудом сохраняя равновесие. Остановил меня могильный камень, в который я впечаталась, крепко обняв. У меня возникло странное ощущение, что стоило извиниться за свое вероломное поведение. Тихонько прошептав "Прости" могильнику, отошла на два шага и только потом осознала одну интересную вещь.

- Макс, на камнях нет слизи! Внизу её тоже нет, только там, где лежит повозка. – Доложила я наигранно бодрым голосом. Удивленный парень махнул рукой, показав, что слышит. А я аккуратно приблизилась к повозке, но тут же резко отпрянула, едва разглядев, что под ней. Запнувшись, в панике поползла прочь от этого места, не издавая ни звука от ужаса.

Под повозкой лежал человек со свернутой шеей. Его стеклянный взгляд, устремленный в небо, ни единой эмоции на лице… Только цвет, синюшный, холодный, как будто пролежал он здесь достаточно долго. Я подавилась дыханием от наступающей паники - ещё никогда мне не приходилось видеть мертвых. Всхлипнула, продолжая отползать по грязи к тому самому камню, который меня остановил.

- Мир? Мира! - Макс видел, что произошло и метался на краю дороги, прекрасно понимая, что если он спустится, мы можем потерять, как коня, так и возможность залезть обратно. Он уже готовил плотную веревку, чтобы достать меня из низины.

Я вся перепачкалась. Платье было в грязи, а руки, которыми я хваталась за мелкую гальку, были разодраны в кровь. Постаралась подняться, обхватив большой неровный могильный камень, оставляя кровавые разводы на сером граните.

- Как в легендах, кровь на камне. - тихо прошептала я, почувствовав, как в груди, под горлом оглушающе бьется сердце. Кажется мое сознание уплывало от меня и я не совсем осознавала, что делаю, так мне было плохо от увиденного.

- Мира, хватайся за веревку. – Окрик Макса более менее вернул мои мысли в кучу, позволяя сосредоточится на нем.

Медленно поднялась, осторожно ступая на скользкий склон. Оглянулась ещё раз, окинув взглядом каменные глыбы и услышала хлопанье крыльев. Огромный ворон летел в мою сторону, и именно в этот момент паника достигла пика, я закричала, хватаясь за веревку сброшенную Максаем. Скользя по грязи, фактически падая, я больше мешала, чем помогала вытянуть себя на дорогу. После недолгого подъема я влетела в руки к Максаю и не сдержала потока слез.

Глава 7

ГЛАВА 7

Лес Сайвон. Центральный тракт.

Оставшуюся часть дня мы ехали молча. Я, переваривая информацию, потянулась было за дневником, но нашла складное маленькое зеркальце и взглянув, перепугалась. Черная коса растрепалась, лицо бледное, как намазанное мелом, в глазах мелкая красная сетка, ну и нос опухший от слез. Мое отражение и привело меня в чувство. Домашняя девочка на природе, называется, от вида покойника завыла сиреной, а вдобавок испугалась большой птицы. Стоп, а откуда птицы?

- Максай, а откуда птицы? Ты видел хоть раз живую птицу на воле? У нас в академии у лекарей было целое здание с животными, птицы там были, но вороны, да и другие птицы никогда не летали на улицах. Только в заповедниках. Бродячих животных нет, ни грызунов - а мы изучали, что такие как они выживали даже там, где их травили.

- Я тоже заметил, - Усмехнулся парень, лукаво посмотрев на меня,- А ещё я заметил следы гнили уменьшаются. Мы отдаляемся от города и гнили все меньше и меньше, не заметила?

- И впрямь. - Я задумалась над этим вопросом, внимательно оглядывая пейзаж, который распростерся перед нами. Да, деревья выглядели голыми, черными, но не от слизи, а потому что, видимо, они сами были такого темного оттенка. Но под ногами так же хлюпала гниль, никуда не деваясь, но, если внимательнее приглядеться - она была только на дороге, вокруг же лежала прошлогодняя пожухлая трава, не гнилая, а именно-соломенно желтого цвета. Действительно странно. В голову пришла еще более странная мысль:

- Максай, на сколько я тебя знаю, а мы знакомы с детских лет, ты всегда был достаточно серьезным мужчиной. Что могло побудить тебя отправится в это путешествие? И не ври мне, что ты так не хотел жениться, что уехал куда глаза глядят, прихватив, на всякий случай, свою несостоявшуюся невесту. Не верю я что-то в такие глупости в твоем лице.

- Правильно, что не веришь в это взвешенное решение. – Засмеялся он, лукаво взглянув на меня. Я подобралась ближе.

- Так, погоди: почему сейчас - мне вполне понятно. А меня зачем забрал? Или из дружеских побуждений? В это я ещё могу поверить.

- Частично верно, я действительно не равнодушен к тебе, как к другу, который всегда был рядом, чтобы не случилось. А вот ты, скажи Мира, почему такая красавица, как ты, не грезит браком и детишками? Абсолютно каждый житель нашего города мечтает об этом, а ты просиживаешь свою цветущую юность за книгами, историческими романами, старинными легендами и преданиями? Почему тебя вдруг не интересует выгодная партия в лице такого распрекрасного меня? И ты согласилась выдвинутся в бездну, лишь бы убежать от замужества? Подумай, Мира, хорошо подумай, как тебя потянуло на раскрытие правды? А именно её ты и ищешь. Когда это началось, расскажи мне?

Макс улыбался, ожидая моего ответа, а я вдруг поняла, что все, что произошло напоминало какой-то дикий фарс. Действительно странное стечение обстоятельств - и не минуты не задумалась, что путь может быть опасным и пугающим. Что нам будет холодно, голодно. Да я вечно дома была, гулять выходила только по городу. Да, я мечтала, что уеду, рано или поздно, но думала, что решение будет принято не за один день.

- Ну, задай себе вопрос, когда все пошло не так?

- Да знаю я, когда, Макс. В детстве, до встречи с тобой, мы с мамой пошли в храм, к жрецу Нерожденных. Матушка была беременна моим братом, четвертым ребенком в семье. Первые два были уже в интернате, а я слишком мала и меня туда не брали. – Усмехнулась я. – Родители приняли решение отдать меня в храм на обучение. Чтобы не мешалась, в общем. В храме я прожила пять лет, Максай, пять лучших лет в моей жизни! Там я была подопечной нашего старого жреца Нерожденных Маера. Это он мне вложил в голову мысль, что все неправильно. Все как то не так, понимаешь?

- Примерно то же, что я чувствую. – Кивнул друг, - Дальше что?

- А дальше он давал мне читать книги, не только те, которые учат, но и другие. Там было все: старая история, литература, религия и очень много о жизни Нерожденных. Он обсуждал со мной все: учил меня рассуждать и думать намного глубже, чем остальные, делать взвешенные решения и идти к своей цели до конца. Оставаться собой, несмотря на то, что мне говорят. – Объясняла с запалом, сбиваясь, пытаясь донести то, что значил для меня этот человек, но почему-то слова терялись за вскрывшимися эмоциями, которые я давно спрятала в себе.

- Я очень любила его. Когда меня забирали из храма, он подарил мне последнюю книгу из своей коллекции.

- И ты прочла эту книгу?

- Да, до корки. Я выучила её наизусть.

- И что там было?

- Там было много молитв Нерожденным. Не те, которые у нас в храмах произносят. Другие - древние.

- Ты молилась? Читала молитвы?

- Каждую ночь и утро, Максай. Когда мне нужна была помощь и когда отчаяние и одиночество грызло душу. Я молюсь Нерожденным, прошу помощи и защиты. Прошу наставить меня на путь…

- Ты ходила к жрецу ещё раз?

- Да. Он пропал. Я вернулась на каникулы и сразу побежала в храм, вернуть книгу и просто поговорить. Мне сказали, что он уехал. – Я горько усмехнулась. – Но оставил мне письма. Много писем.

- Ты пыталась его искать? – Максай заинтересованно смотрел на меня, хмурясь.

- Конечно, когда повзрослела, я поняла, что письма были заготовлены заранее, а не отправлялись по факту. Поступив на факультет целительства, я познакомилась с людьми со всех анклавов и поселений, просила их разузнать о Маере. Но никто не видел никогда описанного мной жреца. У меня осталось о нем только память и его письма - последнее пришло два года назад и после этого тишина.

- Мне жаль это слышать, Мира, он был хорошим человеком.

- Есть. Я верю, что он где-то есть. – Тихо сказала я, смотря в пол тележки, а потом улыбнулась. – Он появился так же, как пропал. Его в лесу нашли, без сознания и без памяти - спал под стенами нашего анклава. Может он снова ушел туда, откуда пришел? Знаешь, я не верю в его потерю памяти, книги, которые я с ним читала слишком странные и не похожие на нашу литературу. Как ты думаешь, может он в одном из храмов и просто пришел посмотреть, как мы живем? Возможно ли, что одаренные живы и он один из них?

Глава 8

Северная равнина Аниали.

Мы выбрались на равнину где-то к середине дня. Это было огромное пространство, на котором не росло ничего, кроме травы и низких кустов. Когда-то здесь были большие поля фермерских угодий. Это подтверждалось наличием вдалеке небольших домиков с ветряными мельницами справа, а слева до нас слабо доносился шум реки.

Сейчас же здесь буйным цветом прорастало раннее травяное полотно, пробиваясь через жухлые прошлогодние растения. Вдалеке огромными исполинами расчерчивали голубое небо серые мрачные горы с чистыми белыми вершинами. Не видевший никогда гор, навсегда с изумлением будет рассматривать это поистине великолепное и страшное в своем величии творение земли.

Равнина простиралась достаточно далеко, только ближе к горам становилась достаточно холмистой, а у самого подножия, на очередном холме, раскинулся большой город, отливавший приятным песочным светом и уходящий вверх, врастая в горный массив.

Я закрыла глаза и представила на сколько уютно там было. Наш городок был серым и невзрачным – гниль пожирала все цвета, сколько бы не красили крыши в яркий красный цвет – после больших осадков краска слезала, обнажая серость и невзрачность. Так же было и с нашей одеждой – мы стали серыми жителями серых анклавов, до тошноты одинаковые и блеклые. Сейчас, видя такое великолепие, я затаила дыхание.

- Мира, посмотри. – Отмер Макс, - Гнили нет, совсем как в лесу, только следы от повозок все в этой пакости.

- Я заметила, - качнув головой, пробралась ближе к другу и оглядывала открывшийся перед глазами мир, как бы со стороны. – Такое ощущение, что никаких осадков здесь никогда и не было.

- Не было, точно говорю, но за обозом поселенцев след тянется, а за нашим нет, я уже проверил, съехал с колеи и понаблюдал, пока ты любовалась видом.

- Ещё бы не полюбоваться, - засмеялась я, а после выглянула за повозку, - И правда, наши следы чистенькие. Что бы это могло означать?

Максай повел плечами, не ответив на вопрос. Мы поехали рядом со следами, стараясь не задевать колесами черные едкие кляксы, которые уже впитывались в землю. От быстрого темпа, даже на мягкой соломе вполне прилично потряхивало, но Максай все подстегивал Морока поторопиться. Ему почему-то не нравилось это место, он хмурил белесые брови, а когда изредка посматривал в мою сторону, а его глаза, всегда яркого синего цвета, становились темнее глубокого омута. Такую особенность я видела только у него, на сколько я могла вспомнить его братьев - у всех них были вполне обычные глаза - серо голубые, как и у его родителей. Кажется его бабушка, что жила в столице, имела темный цвет глаз, но это было не совсем точно - я видела её мельком, когда мы с семьей ездили на ярмарку.

- Тебя что-то тревожит, да?

- Мы тут, как на ладони, да и ворота города, кажется закрыты. Я отсюда не вижу настолько точно, но что-то меня в этом месте пугает. Видишь, там за холмом, близ города большие черные птицы?

Отсюда я видела только маленькие черные точки, которые то поднимались, паря совсем низко, то снова опускались, вдали было слышно карканье и я малодушно спряталась снова под навес. Прошлая встреча с воронами, принесла мне немало тревожных ощущений.

- Не могу сказать, что это к добру, - продолжил Макс, - Делегация не вошла в город и у меня смутные подозрения, что все её члены полегли прямо за этим холмом. Мира, трусишка, залезай-ка ты под одеялко. Нечего барышне смотреть на такое. Лежишь, молчишь и ждешь, пока я не скажу вылезать, договорились?

А я и сама хотела спрятаться от такого зрелища - с прошлой ночи мне снились кошмары из-за погибшего возницы. Жалко его было ужасно. Я послушалась друга, зарылась с головой в плед и закрыла глаза, на удивление мгновенно проваливаясь в какое-то подобие сна, что успело меня изрядно напугать.

***

Темная комната, в которой слишком мало источников света. Только глухо зашторенное окно, хоть немного, но по краям не плотно прилегающих штор давало лёгкие отблески, отсвечивающие по стенам. Что это? Зеркала?

Стук, сильный и глухой. Такой, который слышишь, когда закрываешь глаза и уши. С ним приходит легкая тревога, стук то становится сильнее, панически захлебываясь в тишине комнаты, то через время он успокаивается - спокойный и осторожный, обманчиво мягкий.

На единственной большой постели видно движение - что-то нехотя выбирается из кокона одеял и покрывал, медленно, потягиваясь, не желая показаться миру.

Он открыл глаза, сверкнувшие в темноте двумя огнями, будто отраженного звездного света. Запах сырости, плесени и разложения. Аромат был слишком знакомым, чтобы не поморщится. Его человеческое воплощение было готово двигаться, дышать, жить, но что-то удерживало его сознание на месте. Сколько времени прошло? Век, или больше? Почему его будит этот стук, который заполняет комнату? Нет, он идет изнутри, не давая снова окунуться в омут бессознательности и тишины.

С принятием горизонтального положения чувства обострились, обволакивая его чуждыми ощущениями: Страх, отчаяние, волнение, надежда. Прислушиваясь к себе, отделяя чужой разум от своего, вдыхая затхлый воздух и ощущая себя живым, он выкинул ладонь вверх. С его длинных пальцев сорвался шар света, мгновенно озарившего комнату яркой вспышкой, которая отразилась в сотне зеркал, покрывавших стены.

От его движений поднялась мелкая взвесь пыли, переливаясь под лучами света. Мужчина обвел комнату взглядом, рассматривая выцветший балдахин и убогие тряпки, в которые он был закутан до пробуждения. Одежда на нем давно истлела и превратилась в лохмотья, осыпавшиеся пылью с худых плеч.

Он сделал глубокий вдох, как бы пробуя на вкус воздух, снова поморщился и провел ладонью по предплечью. За его рукой потянулась взвесь пылинок, облегая его струящейся материей, слой за слоем, пряча обнаженное тело.

Ещё один тяжелый вдох совпал с новым постукиванием, совсем спокойным и медленным, дававшим ощущение жизни вне этих стен.

***

Глава 9

Покинутый город Анниал.

Я не знаю сколько прошло времени, пока мы неслись во весь опор к воротам города. Кажется успела и порыдать, и более менее успокоится, переварив все произошедшее в голове. Теперь мне было понятно необъяснимое беспокойство Максая перед равниной. Сейчас меня потряхивало от вида пустого плато, кусок которого я видела на краю повозки.

Мой друг так же вел себя достаточно нервно и отстраненно, молча разглядывал то, что было перед нами. А там было на что посмотреть – ворота, искусно вырезанные из камня невероятным умельцем, покрытые кованной оградой в виде плюща с большими неизвестными мне соцветиями. Как и предполагалось ранее, дверь была плотно закрыта, а слой наметенного ветрами песка и земли, указывал на то, что открывалась она очень и очень давно.

Макс спрыгнул и осмотрел створки ворот в поисках какого-либо отверстия, но двери выглядели монолитной конструкцией, которое сдвинуть с места будет весьма проблематично.

- Когда же легче-то будет, - сорвался, пиная ворота друг, - Какая-то сплошная черная полоса. – Выкрикнул он пустым воротам.

- Макс, давай для начала мы откопаем створку? Лопата есть, думаю, можно хотя бы попытаться открыть? – Тихо высказала я предположение, спускаясь на землю. Ноги отекли от долгого лежания и никак не хотели двигаться. Я осела и стала разминать затекшие икры. Потом заметила приятную неожиданность - гнили не было и, судя по воротам, её здесь никогда не было. Она осталась вместе с погибшим обозом. Тяжело поднявшись, я направилась к Максу помогать откапывать створки - хоть какие-то упражнения после нескольких суток положения сидя или лежа. Плащ пришлось снять и отправить лежать на бору телеги, а самой брать в руки маленькую огородную лопатку - единственный инвентарь, что остался свободным, и идти делать совместный подкоп.

- Шевели ручками, Мира, нужно попасть в город до темноты при плохом раскладе. При хорошем в ближайшее время. – Максай, забравший большую лопату, со знанием дела швырял комья прилипшего сырого и закаменевшего песка, который я как могла разрыхляла. Когда все было готово, мы вместе потянули створку на себя, держась за железные прутья импровизированного плюща. О чудо, створка нехотя осыпала нас слоем пыли, немного поддавшись вперед. Мой взгляд упал на скучающего Морка, Макс без слов кивнул моим мыслям - использовать нашего коня как тягловую силу. Вскоре дверь поддалась раскрывая перед нами недра покинутого города.

Максай пошел первым на разведку и спустя несколько минут вернулся, запряг Морка и въехал в ворота. Двери города мы предпочли закрыть за собой. Конечно, следов после нас осталось предостаточно, даже слепой поймет, что кто-то подрывал авторитет наглухо запертых ворот по ровненькой насыпи, оставшейся после нашего варварского открывания створки. Да и звук давно не смазанных петель оповестил всю окрестность о том, что кто-то пришел.

Внутри нас встретил ров, через который был перекинут ещё крепкий бревенчатый мост, по бокам усиленный железными скобами. Дорога была выложена камнями, цветом совпадающей с горной породой, а в принципе, здесь все было выстроено из этого материала – дома вокруг дороги, плавно ведущей вверх, клумбы с пожухлыми желтыми останками былой растительности; из дерева были только двери, столбы и вывески, которые мы проходили. Похоже, что начало города было отдано под конюшни, кузницы, казармы и даже небольшой гостевой дом, который был не так далеко от трактира.

- Парадный вход, - хмыкнул Макс, так же как и я вертевший головой по сторонам. Он не торопился, да и куда нам было спешить. Мы пришли туда, куда надо, а дальше у нас не было ни единой мысли что делать.

- Да, - ответила я, осматриваясь. – Тут везде плющ, как на воротах, только без цветов. – Отметила желтые свисающие гроздья веток, по которым уже ползли только вылезшие побеги. Плющ покрывал все дома и всё, к чему мог подцепится - из-за этого город пестрил желтым цветом прошлогоднего засохшего растения, а летом, скорее всего, здесь все ярко зеленое и красочное. Я искренне улыбнулась, впервые с нашего отъезда, представив на мгновение, как здесь потрясающе красиво когда-то было и невероятно уютно.

Мы прошли торговую площадь, где стояли одинаковые каменные столы для торговли, прошли мимо театра – такое красивое здание с большими колоннами я видела впервые. И вышли на площадь, от которой отходило несколько больших дорог, этакий перекресток, в центре которого стояло круглое большое возвышение. У нас так не строили и мы долго не могли понять, что это за место. Но нас беспокоило и то, что мы совершенно не знали куда нам идти и где можно спокойно переночевать.

И тут мой взгляд упал на здание, которое стояло в возвышении справа – оно врастало в горный массив одним боком, было большим и величественным. А ещё рядом с ним виднелся постамент, на котором стояла выточенная скульптура огромного фолианта, что по понятным причинам привлекло такого любителя зарыться в книги, как меня.

- Предлагаю в библиотеку! – Тут же решила я и чтобы на корню заглушить любые недовольства Максая, пояснила. – Если мы ищем древние карты, подсказки и знания, нам нужно туда, где эти сокровища копят. - Не смотря на усталость, во мне вскипало воодушевление. Максай же напротив, скривился и уныло поплелся следом.

- Я бы предложил найти какой-нибудь дом и там заночевать, а не слоняться по пустым залам обширной библиотеки именно сейчас.

- Там должны быть не только большие залы, наверняка, найдется укромная комнатка, где можно подремать. А вот рядом есть даже крытое место для Морка! - Мы подходили к зданию и я указала на строение, близ постамента с книгой. Насчет самой скульптуры - кажется, когда-то это был фонтан. Книга, обложка которой была сплошь в вензелях, с золочением, а открытые странички, хоть и запыленные, но ещё все отливали серебристым отблеском былого величия, поражала своей красотой. Я завороженно подошла ближе, вчитываясь в надпись:

Мой разум в сердце песнь поет,