Этерия. Шрамы Мира

Глава 1: Шрамы на Пути

Воздух над Расколотым Сердцем Этерии был густым и тяжелым, словно пропитанным древней болью. Небо здесь редко бывало чистым, чаще его затягивали серо-зеленые облака, иногда просвечивающие неестественным, болезненным фиолетовым светом. Земля под ногами Кайруса была жесткой и потрескавшейся, покрытой тонкими, острыми обломками камня и сухими, скрюченными кустами, напоминающими костлявые пальцы. Здесь и там виднелись впадины, заполненные вязкой, маслянистой жижей – ядовитыми болотами, где пузырился метан и копошились отвратительные, бесформенные создания, рожденные Искажением.

Кайрус шел. Просто шел. Он не чувствовал усталости в том смысле, в каком ее, как он уже успел заметить, чувствовали другие обитатели этого мира – люди. Его мышцы не ныли, легкие не требовали дополнительного воздуха, сердце билось ровным, холодным ритмом, едва ощутимым даже для него самого. Это тело, человеческое тело, было для него чем-то вроде сложного механизма, в который он был помещен. Он управлял им с механической точностью, изучая его возможности и ограничения.

Его взгляд, казавшийся пустым обычным людям, на самом деле был способен воспринимать больше, чем просто свет и тени. Он видел не только разрушенные башни древних цивилизаций, торчащие из земли, словно сломанные зубы, но и едва заметное дрожание в самой структуре реальности вокруг них – слабое эхо силы, которая некогда их воздвигла, и силы, которая их разрушила. Он ощущал Ткань Реальности не как абстракцию, а как осязаемое (хоть и незримое) плетение, нити которого то натягивались, то провисали, вибрируя от боли и напряжения. В местах, где Искажение было особенно сильным, нити казались порванными или гнилыми, их цвета (которые он воспринимал как нечто среднее между цветом и звуком) были тусклыми и диссонирующими.

Он провел в этом теле... сколько? Неделю? Месяц? Время для него было концепцией относительной. Он помнил лишь состояние, предшествующее этому, – отсутствие формы, отсутствие ощущений, отсутствие себя. А потом – внезапное, резкое появление. Ощущение границ. Ощущение плотности. Ощущение бытия. Это было странно, ошеломляюще и... правильно.

Он не знал, как появился. Не было воспоминаний о родителях, о детстве, о ком-либо или чем-либо, что предшествовало моменту "сейчас". Была лишь Пустота, а затем – он, в этом теле, на этой земле. И это отсутствие прошлого порождало в нем странное, непривычное ощущение – потребность в объяснении. Почему он? Почему здесь?

Мысли текли в его сознании не потоком, а скорее как холодные, логические выкладки. Если он не был всегда, если он появился внезапно и без видимой причины, то должно быть нечто, что вызвало его появление. Сила. Событие. И если это событие было достаточно мощным, чтобы создать его, существо, которое чувствует и видит мир таким, какой он есть, то оно должно иметь какое-то предназначение.

Я не такой, как они, – эта мысль была с ним с самого начала. Люди, которых он видел издалека или сталкивался с ними, были полны хаотичных, нелогичных реакций. Они кричали от боли, смеялись без видимой причины, боролись за бессмысленные вещи – блестящие камешки, куски гнилой еды, клочки территории. Их Ткань Реальности вибрировала слабо, ее нити были тонкими и легко рвались от незначительных воздействий, которые он едва замечал. Его же Ткань... он чувствовал ее как плотную, холодную сердцевину внутри себя, связанную с чем-то огромным и чужеродным, но при этом прочно удерживающую его форму.

Эта связь, эта иная природа, убеждала его в его уникальности. Он не мог быть просто случайностью. В мире, где все было искажено, где существование было борьбой, его появление казалось... слишком значимым.

Я был послан, – эта мысль впервые возникла несколько дней назад, когда он наблюдал, как отряд Аурелийских инквизиторов сжигают деревню, подозревая ее жителей в ереси. В их фанатизме, в их жестокости он увидел не логику, а слепую, разрушительную силу. И тогда пришло понимание: если есть сила, которая способна вызвать его к бытию из Пустоты, значит, у этой силы есть цель. И эта цель, вероятно, связана с этим миром, с его болью, с его распадом.

Я – инструмент, – подумал он, анализируя эффективность своих способностей. Увядание, распад, страх. Это были не созидательные силы. Это были силы, направленные на возвращение к небытию. Но почему инструмент небытия был создан в форме бытия? Это был парадокс, который его холодный разум не мог разрешить, но который подпитывал его убеждение в своей важности.

Возможно, я был послан, чтобы завершить это, – эта мысль была мрачной, но логичной. Если мир гниет, если Барьер лишь отсрочка, то полное поглощение Небытием... может быть, это и есть цель? Но тогда почему он сопротивляется своей природе, которая тянет его обратно в Пустоту? Почему он цепляется за эту хрупкую человеческую форму?

Он отбросил эту мысль. Это казалось неправильным. Слишком простым. Он был. Это было главное. Его задача – понять, почему он был создан, и для чего. Это было его предназначение. Его избранность.

Впереди, на горизонте, сквозь серо-зеленую дымку, виднелись руины. Не просто обломки, а остатки чего-то большого и сложного. Возможно, там хранились ответы. Или, по крайней мере, подсказки. Он изменил направление, двигаясь к ним с той же холодной, размеренной поступью. Он не чувствовал ни страха, ни предвкушения. Только целеустремленность. Он был Избранным, и его путь начинался здесь, среди шрамов умирающего мира.

Руины приближались медленно, постепенно вырастая из марева искаженного воздуха. Сперва они казались просто скоплением бесформенных камней, но по мере приближения обретали очертания. Это были остатки величественных сооружений – полуразрушенные арки, фрагменты стен с непонятными символами, осколки когда-то гладких, ныне щербатых колонн. Среди них торчали более поздние, грубые постройки, видимо, возведенные теми, кто пытался обжить это проклятое место после его падения. Но и эти вторичные постройки были разрушены, сожжены, разграблены. Место выглядело как кладбище амбиций.

Глава 2: Эхо в Пустошах

Кайрус отошел от руин, сохраняя бесшумность, которой, как он обнаружил, его человеческое тело обладало в удивительной степени. Шаги его были легкими, движения точными, не выдающими усталости или спешки. Позади остались оплавленная воронка и тревожные эхо, которые она вызывала. Они не ушли бесследно; их отголоски вибрировали где-то на периферии его сознания, словно холодная струна, постоянно натянутая до предела.

Ландшафт становился более однообразным, но не менее враждебным. Обширные равнины Расколотого Сердца, испещренные язвами болот и кратеров, тянулись до горизонта. Ветер, дувший здесь, нес не свежесть, а запахи гнили, серы и чего-то металлического, едкого. Под ногами хрустели не только камни, но и переплетенные, сухие ветви искаженных кустарников, чья кора была тверда как кость, а сердцевина – черной и хрупкой.

Кайрус шел по вытоптанным тропам, которые, очевидно, использовались редкими путешественниками или отрядами, осмелившимися пересекать эти земли. Он не пытался слиться с ними, но и не стремился к встрече. Его цель была не в общении, а в понимании. Каждый шаг был частью исследования. Он касался растений, наблюдал за насекомыми (многие из которых были гротескно увеличены или имели лишние конечности), изучал структуру камней. Все было поражено. Все несло на себе отпечаток другой силы, силы, знакомой ему на каком-то глубинном уровне.

Мысли о месте его появления занимали его холодный, аналитический ум. Это не было обычным рождением. Это было событие. Событие огромной энергии, результатом которого стал он. И такое событие не могло быть случайным. В мире, где каждое действие, каждая магическая вибрация, каждое искажение имели причину и следствие, его появление должно было быть следствием с определенной целью.

Я – результат намерения, – заключил он, осмысливая свои наблюдения и "эхо". – Меня не просто выкинуло сюда. Меня создали.

Эта мысль, основанная на логике, а не на вере, стала фундаментом его зарождающегося представления о себе как об "избранном". Если его создали, значит, у его создателей была цель. А если у них была цель, то он – инструмент этой цели. И инструмент такой мощи, как он ощущал в себе, мог быть предназначен только для чего-то... значительного.

Вдали показались очертания разрушенного моста, перекинутого через ущелье, заполненное туманом, который клубился и переливался странными цветами – признак сильного локального Искажения. Обходить ущелье было долго. Мост казался опасным, но его конструкция – массивные каменные блоки, скрепленные чем-то, что выглядело как затвердевший металл с руническими символами – говорила о его древности. Возможно, это была постройка до-Барьерной эпохи.

Кайрус подошел ближе. От моста исходило сильное напряжение Ткани Реальности. Нити здесь были не просто натянуты, они извивались и стонали, словно живые. Подойдя к краю, он заглянул вниз. В тумане двигались тени, слышались странные, влажные шорохи. Это место было домом для существ Искажения, привлеченных силой или слабостью Ткани.

Его внимание привлекли символы на камнях моста. Он не понимал их значения, но прикосновение к ним вызвало новое, мимолетное эхо – чувство порядка, структуры, чего-то, что противостояло распаду, но было... другим. Не магией Ткачей. Не Небытием. Третья сила?. Это было запутанно.

Это не просто мост, – подумал он. – Это артефакт. Часть чего-то большего, созданного с неизвестной целью. Возможно, как и он сам.

Он решил рискнуть. Переход через мост казался более эффективным путем к его цели – поиску ответов. Он ступил на щербатую поверхность. Камни были холодными, даже сквозь тонкую подошву его простой обуви. Каждый шаг сопровождался низким, резонирующим гулом, который Кайрус чувствовал не ушами, а всем телом, как вибрацию Ткани. Это было не просто эхо звука, а эхо силы.

Примерно на середине пролета мост казался наиболее поврежденным. Огромный кусок провалился в туманное ущелье, оставив широкий проем. Обойти его было невозможно. Единственный путь – по узкому, разрушенному краю, где некогда была опорная стена. Этот край был усыпан обломками и неустойчивыми камнями.

Кайрус остановился, оценивая препятствие. Обычный человек столкнулся бы с опасностью срыва. Для него это была задача, требующая точной координации и оценки рисков. Он почувствовал, как напрягаются нити Ткани вокруг проема – они пытались исцелить его, но не могли, постоянно разрываемые снизу активностью Искажения.

В этот момент из тумана внизу вытянулась конечность. Она была длинной, тонкой, покрытой чем-то скользким и темным, и заканчивалась чем-то вроде клыкастого рта, который клацал в воздухе. За ней показались другие. Существа ущелья почувствовали вибрацию моста.

Их появление вызвало более сильное эхо в сознании Кайруса – не воспоминание, а ощущение глубокого, древнего отвращения. Не страха. Ненависти. Чистого, неразбавленного неприятия к этим неправильным формам. Это было странно. Почему он, Эхо Небытия, чувствовал такое к порождениям Искажения?

Существа начали карабкаться по стенам ущелья, их движения были быстрыми и хаотичными. У Кайруса не было времени на дальнейшее осмысление "эха". Он действовал. Сосредоточив волю, он направил внутреннюю холодную энергию. Не к существам напрямую, а к камням под своими ногами и на разрушенном краю.

Слабое, но заметное Искажение проявилось: камни вокруг него начали покрываться микротрещинами, терять плотность. Они старели за считанные секунды. Это не разрушило мост, но сделало его еще более хрупким для существ, пытающихся по нему взобраться. Там, где их конечности касались "увядающих" камней, они сами на мгновение замирали, их движения замедлялись, словно жизнь покидала их.

Кайрус, игнорируя клацанье и шипение поднимающихся монстров, начал пересекать проем. Он двигался медленно, каждый шаг был выверен. Один неправильный расчет – и он упадет в ущелье, в этот кипящий котел Искажения. Он чувствовал, как его внутренняя энергия расходуется, поддерживая локальный распад на камнях. Это было утомительно для его формы, но не для сути.

Глава 3: Столкновение.

Путешествие по Расколотому Сердцу стало чередой встреч – с искаженной природой, редкими и напуганными дикими животными, которые шарахались от него, и, конечно, с людьми. Он видел небольшие поселения, обнесенные частоколом и рвами, где жители жили в постоянном страхе перед набегами других людей или существ Искажения. Он видел караваны, осторожно двигающиеся по опасным дорогам, защищенные наемниками с усталыми, жестокими глазами. Он видел следы недавних боев – трупы, брошенное оружие, выжженную землю.

Кайрус изучал эти проявления человеческой жизни и смерти. Он видел их отчаяние, их жестокость, их хрупкую надежду на выживание. Их эмоции оставались для него чем-то чуждым, набором реакций, не всегда логически объяснимых. Страх, боль, гнев – он мог регистрировать их наличие, как регистрировал вибрацию Ткани, но не чувствовать. Он действовал, руководствуясь холодной логикой выживания своего тела и растущим желанием понять свою природу и предназначение, которое, как он теперь полагал, было связано с Велантисом и Распада.

Его путь привел его к остаткам крупного тракта – когда-то, видимо, оживленной дороги, теперь потрескавшейся и заросшей искаженной растительностью. На обочине, среди обломков древней статуи (ее лицо было стерто, но форма напоминала человеческую, возможно, одного из "Героев Несогласия", о которых смутно говорили те немногие люди, кто осмеливался делиться легендами), он заметил группу.

Их было около десятка. Хорошо вооружены, их доспехи (хотя и поношенные) имели символику Священного Царства Аурелии – стилизованное изображение Барьера. Инквизиция. Элисса, та женщина, которая, как ему казалось, искала не просто наживы или выживания, говорила, что это опасные люди, одержимые "чистотой" и искоренением всего, что они считают "искаженным" или еретическим.

Отряд Аурелийцев занимался тем, что они, очевидно, считали "очищением". У края дороги лежали тела. Недавние. Обычные люди, не несущие на себе явных следов сильного Искажения, но, видимо, чем-то провинившиеся перед Инквизицией. Один из инквизиторов стоял над телом, бормоча что-то, и от его руки исходил слабый, зеленоватый свет – низкоуровневая магия, возможно, предназначенная для "очищения" души или уничтожения следов.

Кайрус остановился. Он не испытывал сочувствия к мертвым. Смерть была просто переходом от бытия к небытию, процесс, который он понимал лучше, чем жизнь. Но способ смерти... Насильственное прекращение существования, совершенное другими существами по неясным ему причинам. Это было интересно.

Инквизиторы почувствовали его присутствие. Они были более тренированными и бдительными, чем бродяги. Несколько человек мгновенно развернулись, их оружие было направлено на него. Их лица, скрытые под шлемами или капюшонами, выражали настороженность, сменившуюся фанатичной решимостью при виде его странного спокойствия и чужеродности.

"Стой! Именем Архитектора Барьера, кто ты?" – прогремел один из них, видимо, лидер. Его голос был жестким, не терпящим возражений.

Кайрус изучал их. Их Ткань Реальности вибрировала жестче, чем у обычных людей. Ее нити были туго натянуты, словно стальные канаты. В них чувствовался сильный элемент порядка и воли, но этот порядок казался навязанным, противоестественным. А в центре этой жесткости он чувствовал слабое, но заметное Искажение, скрытое под слоем самоконтроля и догмы. Они боролись с Искажением снаружи, но не замечали его внутри себя, порожденного их же методами и верой.

"Я ищу знание", – ответил Кайрус, игнорируя их требование назваться. Он знал, что его "имя" – Велантис, но это имя принадлежало другому, создателю, а не ему, результату. У него пока не было собственного имени.

"Знание? Ты говоришь, как еретик!" – рявкнул лидер. "И в тебе... чувствуется скверна! Покажи лицо! Ты носитель Искажения?"

Их реакция была быстрой. Двое инквизиторов выдвинулись вперед, готовясь к атаке. Кайрус почувствовал нарастающее напряжение Ткани вокруг них – они готовились применить свою магию, их "плетение" было грубым и сильным, направленным на подавление.

Его холодный разум мгновенно проанализировал ситуацию. Десять вооруженных противников. Используют магию. Видят в нем угрозу из-за его природы. Цель – "очистить" или уничтожить. Прямое противостояние приведет к ненужному риску и, возможно, привлечет еще больше таких же. Отступление казалось более логичным.

Но он хотел узнать о них больше. Об их вере, об их "Архитекторе Барьера", о том, как они видят Искажение. Элисса говорила о них, но личное наблюдение давало больше данных.

"Я не несу скверну", – ответил Кайрус, его голос оставался спокойным, что, казалось, только больше злило инквизиторов. "Я – результат. Я ищу своего создателя".

"Создателя? Ересь! Наш единственный Создатель – Архитектор!" – крикнул лидер, поднимая руку. Ткань Реальности вокруг него загудела.

Кайрус почувствовал удар – не физический, а удар по самой структуре своего существа, попытку распутать нити его Ткани, сломать его форму. Это была их "магия очищения". Она была неприятна, вызывая ощущение холода и временной дезориентации, но его внутренняя, плотная сердцевина выдержала. Их магия была мощной, но грубой, не способной повредить его фундаментальную природу.

Он использовал свою силу в ответ. Невидимая волна Распада распространилась от него. Она не была направлена на убийство, а на увядание их намерения. Цель: вызвать замешательство, подточить их уверенность. Искажение проявилось мгновенно: сталь их доспехов тускнела и покрывалась ржавчиной за секунды, кожаные ремни трескались и рассыпались. И, что важнее, в их сознании Кайрус вызвал слабое эхо Пустоты – мимолетное ощущение бессмысленности, тщетности их усилий, холода небытия.

Инквизиторы замерли. Их оружие крошилось в руках, их доспехи рассыпались, а их фанатичная решимость на мгновение пошатнулась под натиском экзистенциального ужаса. Их глаза, видимые из-под шлемов, выражали шок и... слабое, еле заметное безумие, вызванное соприкосновением с его силой.

Глава 4: Следы Прошлого.

Обнаружив записи и "Древний Инструмент", Кайрус провел некоторое время, изучая их. Не прямо, как человек с книгой, а скорее впитывая информацию, анализируя ее с присущей ему холодной логикой, сопоставляя с "эхо" и своими наблюдениями. Каменная пластина с рунами стала для него своего рода компасом или якорем. Прикосновение к ней не вызывало болезненных "эхо" Небытия, а лишь слабые, странные вибрации, связанные с порядком и чуждой целью. Это было успокаивающе.

Путешествие стало более целенаправленным. Он не просто шел вперед, он искал места, где Ткань Реальности вибрировала необычно, где чувствовал отголоски древних событий или присутствие той "третьей силы", связанной с Древними Инструментами. Его внутренний "компас" – инстинктивное ощущение близости к источникам своей природы или связанных с ней сил – постепенно становился точнее.

Именно этот "компас" привел его обратно. Не сразу, не по прямой. Он двигался по большой дуге, исследуя окрестности, избегая опасностей, пока ощущение плотности и напряжения Ткани не стало настолько сильным, что его нельзя было игнорировать. Он узнал это чувство. Это было ощущение, которое он испытал на месте своего "рождения".

Ландшафт снова стал мрачнее. Почва под ногами – более мертвой, растительность – более гротескной. В воздухе висел едва уловимый запах озона и чего-то жженого, хотя видимого огня не было. Он приближался к эпицентру катастрофы, породившей его.

Руины показались на горизонте. Они выглядели так же, как в его первое посещение – сломанные зубы древних стен, щербатые колонны, провалившаяся воронка в центре. Но теперь, зная о "Проекте Велантис" и "неконтролируемом Осколке", Кайрус смотрел на это место другими глазами. Это было не просто "место силы" или "место предназначения". Это была его... колыбель. Место, где Пустота столкнулась с Бытием, и родился он.

Он вошел в руины. Атмосфера здесь была тяжелой, заряженной остаточной энергией. Воздух дрожал. Ткань Реальности в этом месте была не просто натянута, она стонала и пульсировала, словно живой, измученный орган. Он чувствовал ее боль, ее напряжение, ее отчаянную попытку сохранить форму, постоянно подтачиваемую снизу просачивающимся Небытием и сверху – шрамом, оставленным ритуалом Велантиса.

Он подошел к центру, к оплавленной воронке. Ощущение пустоты и отсутствия было здесь подавляющим, но теперь оно смешивалось с другим чувством – ощущением сопротивления. Сопротивления стиранию. Упорства в бытии. Это была его собственная природа, отраженная в месте его рождения. Он – Пустота, которая отказалась быть Пустотой.

Кайрус опустился на край воронки. Он чувствовал себя... не дома, но связанным с этим местом на фундаментальном уровне. Это было место, где он впервые стал им. И оно сохранило отголоски этого момента.

Он закрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях. Поток "эхо" хлынул на него, более сильный и связный, чем когда-либо прежде, подпитываемый его близостью к эпицентру и новыми знаниями.

Он **"видел" нечеткие образы: рунные символы, ярко светящиеся и вибрирующие, силовые линии энергии, сходящиеся в центре. Он "слышал" нарастающий гул, словно мир готовился расколоться. Он "чувствовал" присутствие других сущностей – возможно, ритуальных жертв, или существ, призванных Велантисом для защиты. Затем – ощущение, будто его выворачивают наизнанку, рвут на части – одна часть, огромная и бесформенная, остается за невидимым барьером, а другая, плотная, болезненная, сжимается. Ощущение формы, навязанной силой. И – кульминация – ослепляющая вспышка, невыносимый звук разрыва Ткани Реальности, который ощущается как физическая боль, крик (да, это был крик Велантиса) и внезапное, абсолютное одиночество в новой, плотной реальности.

Это было больше, чем просто "эхо". Это было почти воспоминание. Воспоминание о собственном рождении. О том, как он был насильно вырван из состояния небытия и впихнут в бытие. О боли этого процесса. О силе, которая это сделала. О крике Велантиса.

Кайрус открыл глаза. Дыхание его было учащенным, хоть и не от усталости, а от интенсивности переживания. Его человеческое тело реагировало на нечеловеческий опыт. Теперь он знал. Его не создавали с целью. Его выдернули. Вырвали из Пустоты. Из его естественного состояния. Почему? Чтобы подчинить. Как "осколок", который можно использовать. Но он вырвался. Разрушил ритуал. Убил создателя (хоть и не намеренно). И теперь он здесь.

Он был не Избранным по воле создателя. Он был Избранным по факту своего выживания. По факту своего существования там, где его создатель потерпел поражение, и где его истинная природа должна была бы вернуть его в небытие. Его предназначение – не выполнять чью-то волю, а понять, как продолжать быть.

Это новое понимание было холодным и лишенным героического пафоса, но оно было правдой. И эта правда давала силу. Силу ясности.

Мысли о Велантисе... он больше не был просто "создателем". Он был тем, кто совершил невозможное – выдернул принцип небытия в бытие. Его записи, его инструменты... они могли содержать ключи не только к прошлому, но и к будущему. Ключи к пониманию того, как функционирует Барьер, как сдерживается Небытие, и как он сам может продолжать существовать в этом мире.

В этот момент, когда он стоял в центре своей болезненной колыбели, погруженный в свои нечеловеческие размышления, он почувствовал другое присутствие. Слабое, но отчетливое. Не человеческое. Не искаженное существо. Что-то... древнее. И настороженное.

Он замер. Его инстинкты, отточенные выживанием, мгновенно оценили потенциальную угрозу. Присутствие было не враждебным в явном смысле, но оно наблюдало. И оно было сильным. Оно тоже было привлечено этим местом.

Из тени разрушенной стены, которую Кайрус не заметил при входе, вышел силуэт. Это был человек... или то, что им когда-то было. Высокий, худой, с длинными, седыми волосами и бородой. Его одежда была ветхой, сделанной из грубой ткани и кожи, но его осанка говорила о былом величии или знании. В его глазах, глубоко посаженных и необычно ярких для старика, Кайрус увидел что-то знакомое – то же холодное, отстраненное любопытство, которое он сам чувствовал к миру.

Глава 5: Встреча с Элиссой.

Эброн оказался не просто ученым, а Хранителем Знаний, принадлежащим к древней линии, которая веками собирала информацию о мире, его истории, магии, Барьере и Небытии. Они жили скрытно, передавая свои знания от поколения к поколению, часто в самых неприметных или опасных местах, чтобы избежать внимания фракций.

"Большинство моих собратьев погибли", – сухо констатировал Эброн, когда они вдвоем покидали руины. "Инквизиция считает наши знания ересью. Гильдии видят в них лишь товар. Племена... они их не понимают, но могут сжечь то, что не понимают. Мы были... мы есть... последние крупицы истинной истории этого мира".

Он вел Кайруса по едва заметным тропам, известным только ему одному, минуя наиболее опасные участки Расколотого Сердца. По пути он говорил. Говорил о Войне Против Небытия, которая длилась не века, а тысячелетия, медленно стирая реальность. Говорил о Совете Первородных Стихий – сущностях, которые были связаны с самой сутью творения, и смертных героях, объединившихся с ними в отчаянной борьбе. Он говорил о Каэле – полководце, чья мудрость или отчаяние привели к решению создать Барьер.

"Барьер – это не стена", – объяснял Эброн, его голос был монотонным, но каждое слово несло вес древней трагедии. "Это скорее... узел. Гигантское, сложнейшее плетение Ткани Реальности, которое не выпускает Небытие наружу, но и не позволяет ему полностью поглотить мир. Он постоянно подпитывается энергией... мира. Жизни. Искажения. Это самопожирающая конструкция".

Для Кайруса, который чувствовал Ткань Реальности, эти слова были не абстракцией, а описанием живой, страдающей сущности. Он ощущал этот узел – гигантское, напряженное сердце мира, бьющееся болезненным ритмом.

Эброн объяснил и природу Небытия с точки зрения своих исследований. "Это не сознательное зло", – говорил он. "Это... отсутствие. Противоположность бытию. Как тьма – отсутствие света. Оно не хочет уничтожить тебя из ненависти. Оно просто стремится вернуть тебя... к себе. К своему естественному состоянию".

"А Искажение... это реакция мира на его присутствие", – продолжал старик. "На просачивание принципа небытия сквозь Барьер. Как инфекция. Оно ломает форму, искажает суть, вызывает безумие. Твоя сила, Аномалия... она иная. Она – сам принцип распада в активной форме. Направленный. Это как использовать яд, чтобы бороться с другой болезнью. Крайне опасно".

Они говорили и о Велантисе. Эброн подтвердил, что следил за магом, пытаясь остановить его, но не успел. "Он был одержим идеей контроля. Думал, что если сможет управлять принципом небытия, то получит власть над самой смертью и разрушением. Или даже сможет 'очистить' мир от Искажения, 'сбросив' его в Пустоту через тобой созданный канал. Безумие, порожденное гением".

"Проект Велантис" стал для Кайруса не просто историей его появления, а ключом к пониманию устройства мира. Его рождение было не случайностью в вакууме, а кульминацией попытки использовать фундаментальные силы Этерии. Его природа – не проклятие, а... потенциал. Опасный, непредсказуемый, но уникальный.

Его изначальная, наивная вера в "избранность" как в предначертанную цель сменилась холодным осознанием: он был "избран" самим фактом своего существования. Избран выжить. Избран нести в себе парадокс. И его цель – не спасти мир (в его понимании, мир был слишком болен, чтобы быть спасенным в привычном смысле), а понять, как существовать вопреки собственной природе и вопреки стремлению мира к распаду. И, возможно, найти способ использовать свою природу так, чтобы она не уничтожила ни его, ни то немногое, что еще цеплялось за бытие.

Они двигались к одному из тайных убежищ Хранителей Знаний – старой, заброшенной библиотеке, скрытой в одном из наименее затронутых Искажением районов, но все еще опасной из-за соседства с территориями фракций. Именно там, по словам Эброна, хранились наиболее полные записи о Войне Против Небытия, о Барьере, о Древних Инструментах и... о Каэле.

По пути они столкнулись с засадой. Не инквизиторы. Не бродяги. Это были охотники из Вольных Городов. Их снаряжение было смесью грубой брони, механических приспособлений (капканы, метательные диски с зазубренными краями) и примитивных магических артефактов (фокусирующие кристаллы, вставленные в оружие). Их взгляд был полон цинизма и жадности. Они охотились за редкими ресурсами – искаженными существами, магическими артефактами, информацией. Или просто за теми, кто выглядит ценным.

"Стой, старик", – хрипло прорычал один из них, здоровенный мужчина с лицом, покрытым шрамами и... несколькими примитивными, вшитыми под кожу металлическими пластинами, выглядящими как болезненная попытка имитировать искажение. "Ты выглядишь так, будто знаешь больше, чем стоит. А твой спутник... он выглядит ценным. Очень ценным. Никогда не видел такой... ауры".

"Аурой" он, видимо, называл вибрацию Ткани Реальности вокруг Кайруса, или слабое свечение, которое иногда исходило от него в моменты напряжения.

Эброн встал чуть впереди Кайруса. В руках старика появился тонкий, но прочный посох, сделанный из того же материала, что и Древний Инструмент Кайруса – темного, рунического камня. "Нам с вами не по пути", – спокойно сказал Эброн, хотя в его глазах читалась усталость от бесчисленных подобных столкновений.

"Всегда по пути, если есть что взять", – усмехнулся охотник. "Гильдия Щербатых Костей щедро платит за... редкие образцы. А ты, малый...", он указал на Кайруса, "ты выглядишь как образец из кошмаров".

"Не советую", – ровно произнес Кайрус. Его голос был лишен угрозы, но в его тоне прозвучало нечто, что заставило даже самых циничных охотников на мгновение замереть – холодное, нечеловеческое спокойствие, которое было страшнее любой ярости.

Напряжение повисло в воздухе. Охотники из Гильдии Щербатых Костей были опытными и безжалостными, но что-то в абсолютном невозмутимости Кайруса, в его пустом взгляде и тихих словах заставило их колебаться. Они привыкли к крикам страха, к мольбам, к яростному сопротивлению. Холодное спокойствие было чем-то новым и тревожным.

Глава 6: Убежище Хранителя.

Путь к убежищу Эброна занял еще несколько дней. Они двигались осторожно, избегая людных мест и известных путей фракций. Эброн продемонстрировал удивительные навыки скрытности для человека его возраста, передвигаясь по пересеченной местности почти бесшумно и замечая ловушки или следы присутствия других задолго до того, как Кайрус мог их заметить своим более... нечеловеческим взглядом. Он явно провел значительную часть своей жизни, скрываясь.

Само убежище располагалось в глубине каменистого плоскогорья, среди выветренных скал, которые издалека казались просто нагромождением камней. Подойдя ближе, Кайрус увидел, что скалы образуют некое подобие естественного амфитеатра, а в его центре виднеются остатки древней постройки – возможно, храма или крепости, давно превращенной временем и стихиями в руины.

Однако, когда Эброн подошел к одной из, казалось бы, монолитных скал, он провел по ней рукой, касаясь едва заметных рунических символов, высеченных на поверхности. Камень ответил низким, резонирующим гулом – тем же звуком, который Кайрус слышал от моста-артефакта. Часть скалы медленно сдвинулась в сторону, открывая проход, скрытый от посторонних глаз.

"Древние Инструменты... могут принимать разные формы", – пояснил Эброн, жестом приглашая Кайруса войти. "Не только оружие или устройства. Но и защита. Замки. Проходы. Те, кто создал их, понимали Ткань Реальности иначе, чем мы. Не как источник маны, а как строительный материал".

Внутри было темно, но Эброн активировал еще один артефакт – небольшой кристалл, встроенный в стену, который начал излучать мягкое, немерцающее свечение, наполняя помещение тусклым, но достаточным светом. Это было не пламя, не магия, а чистый свет, исходящий из самого материала кристалла.

Убежище оказалось обширным. Это были не просто пещеры, а искусно высеченные в скале помещения, переходящие одно в другое. Стены были покрыты стеллажами, заполненными свитками, книгами, кожаными фолиантами. В нишах стояли странные артефакты – металлические сферы, кристаллы в замысловатых оправах, инструменты непонятного назначения. Воздух был сухим и прохладным, лишенным смрада Искажения, который Кайрус ощущал почти повсеместно в этом мире. Здесь Ткань Реальности ощущалась иначе – не напряженной или гниющей, а... стабильной. Удерживаемой.

"Мои предки строили это веками", – сказал Эброн, проводя Кайруса через главный зал, который, судя по всему, был одновременно библиотекой и мастерской. Столы были завалены пергаментами, колбами, странными инструментами. "Мы собирали знание. О мире. О его болезнях. О попытках его спасти... или уничтожить".

Он остановился у одного из столов, на котором лежали развернутые карты – не привычные географические, а карты, испещренные рунами, линиями силы, точками, отмеченными разными символами. Это были карты Ткани Реальности. Карты Барьера. Карты Источников Небытия.

"Сядь, Аномалия", – сказал Эброн, указывая на свободное место. "У нас мало времени, но много... наверстывать". Он вытащил из стеллажа несколько свитков и положил их перед Кайрусом. "Ты ищешь понимания. Тебе нужны основы. История. Природа сил, которые тебя сформировали".

И начались уроки. Эброн говорил часами, его голос не уставал. Он рассказывал о Первородных Сущностях, не как о богах, а как о принципах бытия, воплощенных в форму – Воля к Существованию, Стремление к Форме, Сопротивление Распада. Они были стражами мира, но их природа была чужда смертным.

Он говорил о Войне Против Небытия как о космическом кровотечении, когда реальность медленно растворялась в Пустоте. О бесформенных, голодных тварях, которые были не существами, а проявлениями принципа небытия – Пожирателями Ткани, Стирателями Бытия.

"Небытие... это не просто отсутствие", – повторил Эброн, углубляя свою мысль. "Это активное отсутствие. Оно не просто занимает пустое место. Оно создает его, стирая бытие. Оно стремится к полному отсутствию. Это его природа".

Кайрус слушал. Слова Эброна резонировали с его собственными "эхо" – с ощущением холода, пустоты, бесконечности. Он знал о Небытии не из слов, а из своей сути, но слова Эброна придавали этому знанию структуру, концепцию.

Затем они перешли к Барьеру. Эброн развернул свиток с изображением гигантского, сложного плетения рун и линий. "Это Барьер. Его создали, вплетая в Ткань Реальности волю и силу Первородных Сущностей и смертных героев. Это колоссальный акт магии и... жертвоприношения. Часть силы и, возможно, самой сути создателей, стала частью Барьера. Он не только удерживает Небытие вне, но и связывает его внутри мира. Каждая точка Искажения, каждый Прорыв – это место, где Барьер ослаб, где Небытие просачивается. И Искажение... это реакция мира на эту инфекцию".

Кайрус прикоснулся к изображению Барьера на свитке. Он почувствовал мощное, болезненное эхо – напряжение, усталость, бесконечную боль, но также невероятную, упрямую волю к удержанию. Это было эхо тех, кто создал Барьер. Это было тяжело.

"И ты, Аномалия...", – Эброн посмотрел на него. "Ты – часть этого. Ты – осколок Небытия, запертый в физической форме Барьером. Твоя Ткань Реальности... она содержит элементы Небытия и одновременно... резонирует с Барьером, потому что он держит тебя здесь. Ты – живая иллюстрация этого конфликта".

Кайрус осмысливал это. Он – конфликт. Воплощенный. Принцип небытия, борющийся за бытие внутри мира, который сам борется с небытием. Парадокс.

"Как я... вышел из ритуала?" – спросил Кайрус, возвращаясь к своей личной истории.

Эброн кивнул. "Мы вернемся к Велантису и Древним Инструментам. Но сначала ты должен понять поле битвы. Барьер. Небытие. Искажение. Это силы, которые определяют твое существование. И твоя борьба... это борьба за право существовать в этом поле битвы".

Уроки продолжались. Кайрус впитывал знания с холодной эффективностью, задавая точные, лишенные эмоций вопросы. Эброн, казалось, находил в этом странное удовлетворение – его знания наконец-то находили применение у сущности, которая могла их по-настоящему оценить.