Феликс и Акулина

Глава 1 Лопух и Папик

Июнь 1990 г. д. Чёрные Сущи. Ростовская область.

***

В прошлом году Володьку к бабушке не привезли, и Феликсу пришлось скучать одному всё лето. Конечно, он сдружился с местной пацанвой, но всё же с двоюродным братом ему было намного веселее.

И Феля искренне считал, что прошлогодние каникулы пропали зря, и в этом году собирался наверстать упущенное, он был счастлив, когда родители сказали ему, что Вовка приехал к бабушке ещё неделю назад.

Будь на то его воля, мальчишка сорвался бы и приехал в деревню сразу же в последний учебный день, но папа перекрывал теплицу на даче, и отвезти сына на отдых у него не было времени.

Поэтому бедняге пришлось околачиваться дома ещё целых семь дней, которые показались ему мучительно долгим сроком.

И вот наконец жигулёнок примчал их в деревню Чёрные Сущи аккурат к воротам бабушкиного дома.

И двоюродные братья по-дружески обнялись.

— Привет, старик! Сколько лет, сколько зим?! — деловито приговаривал Володька, радостно похихикивая. Вообще-то ему хотелось назвать брата Лопух, ведь такое у него было прозвище от фамилии Лопушанский.

Но Вовка прикусил язык, он знал, что бабушка терпеть не может кличек. Поэтому выбрал это нейтральное «старик», по правде говоря, такого обращения не было в его лексиконе. Но он совсем недавно подцепил это слово из какого-то американского фильма, и вот теперь оно само собой вырвалось от избытка чувств.

— Здорова! — смущённо отвечал Феликс, мягко высвобождаясь из жарких объятий толстяка. На самом деле, он был рад встречи не меньше, но всё же такие нежности казались скромному мальчику излишними.

Ему вообще было сложновато выражать свои эмоции. Слишком уж часто Феля задумывался о том, что подумают о нём окружающие, и вообще, прилично ли это будет выглядеть со стороны. Он рос в интеллигентной семье: папа - учитель истории, а мама - гример в шахтенском драмтеатре.

Вовка же такими комплексами никогда не страдал. Шумный и подвижный, он заполнял собою всё пространство вокруг, но при этом очень редко кого раздражал. Все любили его за харизму и неуёмную энергию. Его шутки действительно почти всегда были смешные, а затеи - рискованные.

Большинство сверстников любили мальчишку. И даже прозвище у него было уважительное и взрослое - Папик. Хотя, такая кличка не имела под собой глубинного смысла, а тоже была лишь сокращением от фамилии Папулькин.

Сначала друзья называли его Пулька, но этот вариант не прижился, а вот прозвище Папик прицепилось к мальчугану намертво!

Так же, как к Феликсу прозвище Лопух, хотя, конечно же, это звучало куда менее благозвучно. Но мальчик не обижался, он понимал, что противиться бесполезно, и раз уж у него такая фамилия, то никуда не денешься, и придётся откликаться на это глупое прозвище.

С одной стороны, он был даже рад этому, ведь одноклассники могли начать называть его Дзержинский в честь знаменитого тёзки, такой вариант тоже одно время ходил в их компании. Уж это Феликс точно бы не стерпел! Поэтому откликался на Лопух почти с удовольствием, выбирая меньшее из зол…

Вообще-то, как ни обидно было мальчику это признавать, но всё же такое прозвище хорошо отражало его характер: отличник, книголюб, тихий и боязливый не столько потому что трус, сколько из-за опаски быть осуждённым людьми, ведь его родители очень беспокоились за свою репутацию, и послушный Феликс всегда боялся ненароком опозорить их.

Поэтому летние каникулы в деревне были для него настоящей отдушиной!

Хотя режим у бабушки не особенно отличался от того, который царил у него дома, а может быть, даже в чем-то был даже по строже.

У них, по крайней мере, никто с утра пораньше не играл на рояле, а здесь у бабушки вволю выспаться было невозможно, ведь она просыпалась рано и по обыкновению начинала свой день с мелодий своего обожаемого Шопена. Но что хуже этого, с пяти утра павлины во дворе начинали орать без умолку!

Менять свои привычки даже ради спокойствия любимых внуков Алла Евгеньевна не собиралась. Она была человеком старой закалки: несгибаемая, горделивая и очень красивая, несмотря на свои довольно-таки почтительные шестьдесят пять лет.

Когда Алле Евгеньевне было семь лет, её отца, полковника НКВД, расстреляли за контрреволюционную деятельность. А их с мамой выслали из Москвы на 101-й километр, в глухую деревеньку, где до школы приходилось идти три километра через кладбище.

Они прожили там совсем недолго, и скоро Аллочка вместе с мамой переехала сюда, в более благоустроенную и многолюдную деревню в Ростовской области. Здесь жить было куда комфортнее и сытнее, несмотря на пугающее название Чёрные Сущи.

Алла в юности мечтала, что когда повзрослеет, то переедет в областной центр. Но за ней стал ухлёстывать участковый лейтенант, на восемь лет старше её самой.

И матушка на радостях выдала шестнадцатилетнюю дочку замуж.

И её мечтам о переезде не суждено было сбыться. В город она так и не уехала, а всего-то перебралась из родного дома к мужу на окраину деревни.

Окончить музыкальную консерваторию Алла смогла лишь во втором браке, оставшись вдовой, уже через восемь месяцев после свадьбы, мужа зарезал по пьяни местный забулдыга-рецидивист…

Красивая, благовоспитанная девушка совсем недолго была одна. Вторым её супругом стал пожилой, но зажиточный директор хлебокомбината, с ним они прожили в браке тринадцать лет, но детей так и не нажили. По слухам, супруг имел серьезные проблемы со здоровьем по мужской части… Престарелый муженёк скончался от кровоизлияния в мозг, сделав свою красавицу жену вдовой второй раз.

От этого брака Алле Евгеньевне достался самый большой особняк во всей деревне и дурная слава чёрной вдовы…

Односельчане и без того ее недолюбливали, женщины судачили о ней с особой язвительностью. Считали заносчивой и презрительно называли москвичкой.

Несмотря на то что Алла Евгеньевна, считай, без малого всю жизнь прожила в Чёрных Сущах, но своей здесь так и не стала, местных в ней раздражало всё: начиная от того, что вместо куриц она держит во дворе красивых, но горластых павлинов, а вместо поросят зачем-то возится с собачонками,