Феномено. Черный цвет

Часть 1. Мотив для жизни. Глава 1

«Мы не можем вырвать ни одной страницы из нашей жизни, хотя легко можем бросить в огонь саму книгу». Жорж Санд

Савин с трудом открыл глаза, но почему-то ничего не увидел, только резкий медицинский запах раздражал его ноздри и душу. Георгий терпеть не мог больницы. Он попробовал подняться, но тело полностью пронзило болью, будто накануне его переехал каток. Савин расслабился и попытался собрать воедино свои разрозненные мысли, выстроить логические цепочки, чтобы наконец вспомнить последние события, которые произошли с ним в последние дни.

Савин Георгий Валентинович, мужчина двадцати восьми лет, работал журналистом и ведущим новостей местного телеканала под незамысловатым названием «42-ой канал». Крепкий телосложением и выше среднего роста он никогда не боялся нападок со стороны некоторых одиозных личностей, против которых он вёл журналистские расследования вместе со своим другом Андреем Шаповаловым, капитаном полиции.

В последний месяц Савин наткнулся на серьёзную коррупционную схему с участием приближенных к власти лиц. Естественно, этим самым лицам расследование Георгия не понравилось, и в адрес журналиста посыпались угрозы. Савин же успел достать важные доказательства и передать в полицию, но, вероятно, не успел обезопасить себя.

В тот злополучный вечер он вернулся домой на своём, пусть и отечественном, но любимом синем автомобиле «лада-веста», вышел из салона и посмотрел на окна своей квартиры. С грустью вздохнул, ибо там его ждала только сестра. Жены у журналиста не было. Как-то не слаживались у него длительные отношения с противоположным полом. Последнее, что увидел Савин, это несущийся на него «джип».

И сейчас он по всем признакам в больнице. Лежит. Ничего не видит. Савин с трудом поднял руку и пощупал глаза – повязок не было. Но что тогда? Он не понимал. Георгий услышал звук открывающейся двери, и сразу за ним послышались уверенные приближающиеся к его койке шаги.

— Вы меня слышите?

Голос был мужским, уверенным, однозначно принадлежал врачу.

— Да, — тихим хрипом ответил Савин.

— Как замечательно! — врач определённо был рад. — Вы помните, кто вы? Как вас зовут?

— Жора. Георгий Савин.

— Где работаете?

— Я журналист.

— Очень хорошо. А что последнее вы помните?

— Я… Не помню… Домой ехал в машине… Я долго был без сознания?

— Бывало и дольше. Две недели. Если честно, мы боялись делать какие-нибудь прогнозы. Давайте проверим чувствительность. Двигаться можете?

Савин попробовал пошевелиться. Ноги он чувствовал, но была чудовищная слабость.

— Всё, всё, всё, — сказал хирург. — Лежите. Понятно. Это довольно неплохо для ваших травм. Ваш организм показывает чудеса выздоровления. Кости срастаются, речь в норме, с памятью тоже всё хорошо.

— Доктор, — перебил его Савин. — Я ничего не вижу.

* * *

Людмила Савина, сестра Георгия, сидела в кабинете у Тимофея Александрова, хирурга и заведующего отделением. Умудрённый опытом доктор с уже поседевшими и поредевшими волосами от многолетней работы рассказывал девушке о состоянии её брата.

— Доктор, это серьёзно? — спросила молодая девушка?

Людмиле недавно исполнился 21 год. Жила она со своим братом в одной квартире, оставшейся от родителей. Савины были похожи друг на друга. Черноволосые, высокие, с островатыми чертами лица, глазами карего цвета и пухлыми губами. Даже характеры были сходны. Брат с сестрой всегда ладили между собой. Люда обожала своего брата, а Георгий обожал свою сестру.

— Боюсь, что да, — ответил хирург. — Я сам пересмотрел снимки, потом Георгия осмотрел офтальмолог. У вашего брата поражение зрительного нерва. И, кстати, это нередкая травма при ДТП, но редко в такой тяжёлой форме. Смею предположить, что зрение к Георгию не вернётся.

Люда спрятала лицо в ладонях и тихо заплакала. Все две недели, что брат провёл в больнице, высосали все нервы девушки, а тут ещё возможная слепота.

— И ничего нельзя сделать? — сквозь слезы выдавила Савина.

— Вот не люблю отбирать надежду… Скорее всего — нет.

— К нему можно?

— Да, конечно. Кризис прошёл. Но только недолго. Не стоит его сейчас переутомлять.

Савин по характеру шагов догадался, что в палату к нему вошла сестра.

— Привет, — тихо сказал Георгий. — Проходи, не бойся.

— Привет. Жор, я даже не знаю, что сказать.

— Сядь, — попросил журналист, похлопав по краю койки.

Людмила присела и взяла Георгия за руку.

— Я так испугалась.

— Понимаю.

На брата было страшно смотреть. Бледное лицо, на лбу широкая повязка, под глазами синяки, а на левой руке гипс. Георгий смотрел впереди себя, но Люда понимала, что он смотрит в пустоту, в никуда.

— Как ты? — спросила она у брата.

— Курить хочется (1).

— Курить? — разочаровано произнесла Люда. — Значит, точно жить будешь. Пора бросать эту дурную привычку.

Глава 2

— Ма! — возмущённо закричал Денис. — Где мой зелёный свитер?

Денис Верховой был взрослым парнем двадцати четырёх лет с короткими светлыми волосами и смешными усиками над верхней губой, высокий и худощавый. Мама, Раиса Ивановна, все считала его мальчишкой, что иногда соответствовало правде. Взрослый, казалось, мужчина, работающий в серьёзной фирме, а все какие-то странные интересы в голове. И на невесту даже ни намёка. Хотя, по мнению той же мамы, Денис был завидным женихом. Всем, что касалось «мужских обязанностей», он мог заняться с большим пониманием дела. И кран отремонтировать, и розетку починить, и даже китайские игрушки на батарейках для сестрёнки. Сестрица Маша была младше брата ровно на десять лет, день в день. Так вот получилось у Раисы Ивановны и Макара Семёновича. Не был бы тогда Макар бухгалтером, подсчитывавшим всё скрупулёзно и копеечка к копеечке. Кстати, отец с его бухгалтерским образованием разве что гвоздь в стену мог забить.

Денис внешностью пошёл в отца. Макар Семёнович был светловолосым, худощавым и высоким мужчиной пятидесяти двух лет. Только усики не носил. Всегда начисто брился. Он очень гордился своим сыном. Особенно тем, что он пошёл по его стопам. Окончив экономический факультет исключительно своими силами и умом, Верховой-младший сейчас работал вместе с отцом в одном офисе экономистом.

— Мама! — продолжал метаться по дому Денис. — Ты мой свитер не видела?

— Я кинула его в стирку. Сколько можно его носить?

— Я его только один раз надевал.

— Не рассказывай сказки. Ты его уже неделю носишь.

— Ну, мама.

Раиса Ивановна была, так сказать, помешана на чистоте. Конечно, с одной стороны все было хорошо, а с другой — вещи домашних без предупреждения оказывались в стиральной машинке, и родне частенько приходилось менять планы по поводу выходного наряда. Раиса — пышная женщина сорока восьми лет с русыми волосами, заплетёнными в длинную косу. Подобное редко увидишь у женщин такого возраста, но Раиса Семёновна гордилась своими густыми волосами, чуть подкрашенными против редкой седины, и пока что не намеревалась обрезать свою красоту.

— Надень пиджак, — настаивала мама.

— Да какой пиджак? Я же не на работу.

— Зато на день рождения.

— Что там, приёмный банкет? Родные Женьки да я.

— Это не значит, что нужно охламоном идти.

— Ага, хороший лук: в пиджаке и на мотоцикле.

— Лук — это овощ! — возмутилась Раиса. — Лук, — хмыкнула она. — Ох уж эти ваши словечки. Да кто тебя увидит? Носишься, как шальной.

Денис с недовольным лицом натягивал пиджак. Верховой догадывался, что мать все специально подстроила, чтобы нарядить его официально, но поделать ничего уже не мог.

— Да, как там Жора? — спросил Денис у мамы.

Раиса Ивановна была той самой тётей Раей и родной сестрой матери Георгия и Людмилы.

— Нормально, выздоравливает. Люда постоянно его навещает.

— Отлично. Завтра и я его навещу. Есть хорошие новости. Всё, я уехал.

Парень вышел из дома. Верховые жили в частном секторе, на окраине города. Участок был небольшой, но Денис о квартире даже не задумывался. Самым большим плюсом было наличие гаража под носом. Верховой выкатил из него свой новенький, взятый в кредит, спортивный мотоцикл марки «Ямаха», вывел его за калитку, завёл мотор и помчался к другу, оставив после себя клубы пыли.

* * *

Андрей Шаповалов нервно ходил по палате Савина. Сразу было видно, что у капитана полиции, руководителя оперативного подразделения, состоялся нелёгкий разговор с больным. Андрей резко остановился у окна. Дневные солнечные лучи пробирались в палату, касаясь лица Савина, но журналист мог ощутить только их тепло. Единственное, что его могло теперь радовать, это сны. Этой ночью он видел море. И родителей. И наезд на себя.

— Ослеп, значит. Черт… Черт! И что мне теперь с тобой делать?

— А зачем со мной что-то делать? — возразил Георгий.

— Ты не понимаешь? — резко спросил следователь. — Мы до сих пор не знаем, кто на тебя покушался. Ему может взбрести в голову найти тебя здесь. А у меня нет людей, чтобы поставить охрану. Нет!

Шаповалов был зрелым мужчиной тридцати семи лет. Подтянутый, среднего роста, не подкаченный, но имеющий врождённую силу в руках, Андрей всегда коротко стригся и начисто брил лицо.

Шаповалов с Савиным познакомились давно, правда, при занятных обстоятельствах. Савин с одногрупниками отмечали защиту дипломов и, как водится, чуток перебрали с алкоголем. Как результат, драка на пустом месте. Шаповалов тогда был ещё лейтенантом, работая в оперативном отделе, и помогал грузить студентов-нарушителей в машину. Загребли тогда и Савина, которому досталось из-за того, что помогал разнять дерущихся. Продержали студентов до утра, а Савин, получив опыт нахождения в «обезьяннике», записал яркий ролик, с юмором освещавший прошедшие события. Именно этот ролик и стал стартом карьеры Георгия на «42-м канале».

Год спустя судьба опять свела Савина с Шаповаловым. Уже на громком убийстве бизнесмена. Савин, со своим здоровым упорством доставал Шаповалова, выманивая информацию о ходе следствия. Тогда же Георгий впервые столкнулся с давлением на прессу со стороны «третьих лиц». Савин смог выстоять, осветив убийство бизнесмена, как это было, а не как хотели. При этом было давление и на Шаповалова. Получив повышение до старшего лейтенанта, Андрей вёл расследования преступлений. Шаповалов сделал ставку на Савина, передав всю информацию местному телеканалу, чтобы правда всплыла первее, чем кому-либо успели заткнуть рот. В итоге, заказчика посадили, а Шаповалова ждала благодарность и премия.

Глава 3

Посадка на краю города. Тело висело на дереве, но не совсем обычно. Казалось, что мужчина сидел, ноги лежали на земле, но остальная часть тела повисла на достаточной высоте для удушения. Толстая верёвка была перекинута через нижнюю ветку ствола и затягивалась на шее жертвы. Мужчина сорока-сорока трёх лет. Одет опрятно, но в довольно дешёвые вещи.

Андрей Шаповалов смотрел на труп и не совсем понимал: самоубийство это или убийство. Для убийства не хватало иных признаков в виде следов борьбы. Для самоубийства — не совсем понятная поза. Тело никуда не тащили. Следов на земле особо не видно. Карманы не вывернуты. Там лежал бюджетный китайский смартфон, пара крупных купюр и ID-карта, по которой следователь и узнал имя жертвы: Николай Чёрный.

Судмедэксперт уже осмотрел тело. Жертву запаковали в чёрный пластиковый мешок и унесли в микроавтобус криминалистов.

— Что скажешь, Костя? — спросил Шаповалов эксперта.

— Да как и предполагалось, — ответил Константин Ершов. — Видимых следов борьбы нет. Предварительная причина смерти — удушье. Попробую поискать чужую ДНК, но это вряд ли.

— Мда… Время смерти?

— Около 5 утра.

— Ладно. Спасибо.

Да уж, не густо. Шаповалов подошёл к служебной машине, около которой стоял немолодой мужчина с велосипедом в руках.

— Так это вы обнаружили труп? — спросил следователь.

— Ну, да, — ответил свидетель. — Еду я на дачу. Смотрю — этот сидит. А потом понял, что он как-то не так сидит. Ну, я и остановился. А тут такое.

— Рядом никого подозрительного не видели?

— Нет. Да и холодный он был уже. Давно случилось.

— Вы трогали тело?

— Ну, как. Смотрю, верёвка. А думаю, вдруг ещё живой. Я до него дотронулся, а он холодный. Ну, я и вызвал полицию.

— Ясно. Оставьте свои координаты и можете быть свободны.

— Ну, да, хорошо. Записывайте.

Мужчина продиктовал свои данные Шаповалову, сел на велосипед и спешно уехал, домой. Сегодня уже точно не до дачи.

Андрей в тяжёлых раздумьях сел в своего железного коня, медленно выкурил сигарету, и затем резко рванул с места.

* * *

Целую неделю Георгий и Катерина пытались находить общие темы, Вербицкая часто читала Жоре книги, а Савин рассказывал интересные истории своей журналистской жизни, а к выписке Савина они окончательно нашли общий язык и, можно сказать, сдружились. Катя всю эту неделю веселила Георгия, как могла, чтобы тот как можно реже вспоминал новые реалии своей предстоящей бытовой жизни.

Старший лейтенант Вербицкая держала журналиста под руку, помогая выйти на улицу. Савин, хоть и не видел, но в полной мере ощутил упавшие на его лицо лучи солнца, ветер встрепал ему волосы, и воздух наконец-то не пропитан медицинскими ароматами. Он жив — и это сейчас главнее.

Людмила встречала Жору на улице. Она была рада за брата, что тот нашёл в себе силы не опустить нос, да и приобрёл новую знакомую. Георгий и Катя сели в салон «Лады-Веста» на пассажирские места, а Люда на место водителя. Опыт вождения у неё был небольшой, поэтому домой добирались они довольно-таки медленно. Катя даже не подумала предложить свою помощь, хотя очень хорошо водила. Во-первых, девочке нужно набираться опыта, а во-вторых, хотелось провести с Жорой ещё пару минут лишних. Да, очень сложно было самой себе признаться, но Георгий ей очень понравилась. Работа «сиделкой» вымотала Катерину, но она ни о чём не жалела. Она надеялась, что видит Жору не в последний раз. Возле квартиры Катерина распрощалась с Савиными, вышла из подъезда и пошла на маршрутку, чтобы добраться до дома. На сегодня работа закончилась, и впереди два долгожданных выходных, за которые она хотела просто выспаться и отлежаться.

Квартира Вербицкой находилась почти на окраине города, в тупике городского маршрута. Катерина вышла из автобуса и пошла к своему дому. У подъезда её ждал мужчина. Совсем не кстати.

— Макс, что ты тут делаешь? — измучено спросила Катерина.

— Тебя жду, — ответил мужчина.

— И давно? А если бы я до вечера не явилась?

— Недавно. Мне просто повезло. Уже собирался уходить.

— Что ты хочешь?

— Кое-что забрать из своих вещей.

— Ну, хорошо. Пошли.

Вербицкая жила на третьем этаже девятиэтажки, поэтому подымались они пешком. Катерина отомкнула замок, впустила в квартиру мужчину и затем вошла сама.

Вербицкая жила в небольшой однушке. Санузел, кухня и комната. Квартира досталась девушке от бабушки, мамы отца, чуть больше полугода назад, поэтому Вербицкая ещё не успела сделать в ней полный ремонт. При жизни бабушка категорически запрещала прикасаться к квартире, хотя у родителей Катерины хватило бы денег на евроремонт, а сейчас Вербицкая категорически не хотела брать деньги у родителей. Так что, квартира преображалась постепенно.

В единственной жилой комнате обои были примерно двадцатилетней давности. Старый диван, сейчас разложенный, сервант с «раритетными» сервизами и стаканами, советский полуразваленный шкаф. Единственная новая вещь — современный орбитрек.

Глава 4

Вот и лето пролетело. Катерина стала приходить в гости к Савиным и по-настоящему подружилась с Людмилой. Георгий с удовольствием общался с Вербицкой, но, к сожалению, не мог видеть её смущённых взглядов. Савин чётко осознавал, что только эти две девушки помогли ему смириться с потерей зрения. Да, часто бывали нервные срывы, особенно когда Георгий что-то переворачивал или больно натыкался на мебель, но они проходили. Проходили и месяцы. Его новый стиль работы пришёлся по душе зрителям, но Савин, конечно, продолжал скучать по активной работе, журналистским расследованиям, беготне по городу. Вместо этого оставались спокойные прогулки по улицам вместе с Азором.

И пока Георгий боролся дома с накатывающимися депрессиями, в кабинете хирурга Александрова шёл горячий спор. Оппонентом Тимофея Сергеевича был доктор Шнайдер, гражданин Германии, и разговаривал он с заметным акцентом.

— Я хочу сказать, что это шанс твоему пациенту!

— Нет, я, конечно, не против современных разработок, — оправдывался Александров, — но это больше похоже…

— Ты хочешь сказать, подопытный кролик?

— Очень похоже.

— Он ничего не теряет, — настаивал Шнайдер. — Теряю я. Знаешь, сколько стоит этот имплантат?

— Могу только догадываться.

— Вот именно! Мне нужен опыт. Ему нужно зрение. Все только выиграют. И всё это в рамках программы обмена опытом.

— Зачем это тебе? Тут же дело не только в опыте? — прищурив глаза, спросил Александров.

— Тебе разложить по пунктам? О`кей. Это образец. И его нужно… тест… тест…

― Протестировать.

― Верно, протестировать полгода. Если все будет о`кей, мы заработаем денег на будущих пациентах. Если все будет не совсем о`кей, наше СМИ не раздует о неудаче. Будем дорабатывать.

— Я же говорю — подопытный кролик.

— Не-ет, — протяжно возразил иностранный хирург с хитрой улыбкой на лице. — Про кролика я говорил. Я готов сам говорить с пациентом. Сколько прошло после травмы?

— Почти пять месяцев.

— О`кей. Можно ставить имплантат.

— Ладно, Шнайдер. Меня ты уговорил. Осталось уговорить Савина.

Через день после этого разговора сам Савин в том же кабинете внимательно выслушивал немецкого хирурга, и почему-то у Георгия ни грамма сомнения не возникло. Только пара вопросов.

— А как я буду видеть окружающий мир?

— Теоретически — свето-тени. Не цветные, — продолжал объяснять Джозеф Шнайдер с жутким акцентом. — Крупные детали Вы сможете отличать, а читать — нет.

— Понятно, но это лучше, чем ничего.

— Данная методика разработана для тех, кто именно потерял зрение. Как это объяснить? Ваш мозг обучен видеть предметы. Вы знаете, что это тёмное, а это светлое. Это круглое, а то квадратное. Вы знаете предметы. Мозг помнит эти предметы. Теперь нужно его научить видеть эти предметы чуть-чуть по-другому. Ваши старые знания смешаются с новым зрением, и Вы получите способность видеть и жить. Я сейчас рассказываю это в очень простом варианте.

— Но мне нравится, — улыбнулся Савин.

— Смотрите, я предупредил о возможной неудаче и осложнениях.

— Я согласен, — уверенно сказал Георгий. — Терять мне уже нечего.

Операцию Савину провели через две недели. Ещё неделю настраивали электронику. И вот на носу Савина повисли заветные очки «супермена», как прозвал их сам журналист. Технология вживления чипа давно не нова, но качество выходило на новый уровень.

Аккумулятор, который питал вживлённый чип, был размером со старую гривневую монету и держался прямо на черепе. Очки тоже питались от своего аккумулятора, спрятанного в заушины. Савин этого не видел, но они выглядели довольно стильно и не громоздко. Единственное, к заушинам крепилась эластичная лента для предотвращения случайной потери очков. Мини камеру, расположившуюся в мостике оправы, было практически незаметно. Связь очков с чипом, как понял Савин, была через блютуз.

— Аккумулятор чипа легко снимается, — пояснял молодой ассистент Шнайдера. — Заряжайте его каждую неделю. Зарядное устройство прилагается. Заряда очков хватает на целые сутки, но я рекомендую заряжать их каждую ночь. Очки заряжаются через стандартный микро-ЮСБ. Так что, если что, сможете зарядиться от любой другой зарядки для андроида. По нашей технологии в очки встроены сенсоры открытых глаз. То есть, вы, как и раньше, можете закрывать глаза, чтобы перестать видеть. Закрытые глаза более пяти минут автоматически отключают питание очков. Включить их надо будет сенсорной кнопкой.

― Ну что? Пробуем? ― спросил профессор.

— Пробуем, — с волнением согласился Георгий, и Шнайдер коснулся кнопки включения.

Савин сначала растерялся, а потом через некоторое время стал различать светотени. Он посмотрел на Шнайдера. Он видел его лицо так, будто смотрел на расплывчатую черно-белую фотографию, но главное, что он видел. Плохо, но видел.

— Ну как? — поинтересовался немецкий хирург.

— Это.. это… это круто! — Савин был в восторге.

Глава 5

С самого утра понедельника Савин сидел в отделе Шаповалова. Азор сидел возле хозяина, положив ему голову на колени. Кроме самого капитана, в кабинете была ещё Катерина. Остальные опера отсутствовали.

— В наморднике, — указал Андрей на пса.

— Да, — ответил Савин. — Как и положено в людном месте.

— А что тогда было позавчера вечером?

В словах следователя сквозило раздражение с долей удивления.

— А что было позавчера вечером? — искренне не понимал журналист.

— Мне участковый позвонил. Заявление на тебя накатали, Савин. Некий Максим Рогоцкий. За укусы твоего пса.

Азор, будто понимая, что речь о нем, коротко заскулил и лёг на пол. Георгий начал понимать, откуда заявление, но замялся.

— Андрей Иванович, — отозвалась Катя, — я могу объяснить.

— Ты-то тут причём, Катерина? — удивился Шаповалов.

Савин повернул голову к Кате. Да что же такое? Опять непонятные цветовые вспышки вокруг девушки. Теперь уже грязно-фиолетового цвета. Георгий отвернулся и потрусил головой.

— При том, — продолжила Вербицкая, — что пёс меня защитил.

— От чего?

— Я не хотела говорить.

— Да говори уже, будь добра.

— Макс — мой бывший жених. Он набросился на меня с ножом, а Азор схватил его за руку. Только Жора сразу же отозвал пса.

— Жора? ― удивился Андрей. ― Вы были вместе? С Савиным?

— Да, гуляли.

Шаповалов долго переводил взгляд с Савина на Вербицкую и наоборот. Он был в шоке. И от новости о нападении, и от того, что Жора с Катей были вместе.

— Интересненько. А почему я узнаю о нападении только сейчас? И про Макса в том числе? Ты сейчас же напишешь заявление на него.

— Зачем? Всё же обошлось.

— А вот и не всё. Этот вот товарищ, который совсем нам не товарищ, провёл освидетельствование в медпункте. А ты, Савин, у нас местная знаменитость. И этот Макс тебя узнал.

— И что теперь? — спросил Савин.

— Штраф тебя ждёт. И оплата лечения. Собака без намордника и поводка гуляла.

— Да мы на пустыре гуляли, ― возразил Савин. ― Практически уже за городом.

— Судью это не волнует. А тебя, Катерина, я не понимаю. Напиши встречное заявление.

— Не хочу.

— Что значит, не хочу? А если?..

— Не будет «если», — перебила Катя. — Вряд ли он ещё раз осмелится. А Жоре он, видимо, просто решил отомстить.

— Ладно, — нервно проговорил Шаповалов. — Я с тобой потом поговорю. Поздравляю, Георгий. У тебя появился ещё один враг.

— Им уже в очередь надо записываться, — отшутился журналист.

— Не смешно. И знаешь почему?

Капитан замялся, но таки решился рассказать новость.

— Травинкина выпустили. Пока под залог.

— И?

— И вряд ли посадят. Видимо, у нас в городе появился влиятельный человек. Так что… будь осторожен.

— Я тебя понял, — грустно произнёс Георгий.

— Ты хоть расскажи, киборг, раз уж здесь, — подшутил Шаповалов, указывая на очки. — Неужели ты сейчас меня видишь?

— Можешь себе представить.

— Не могу. Я как-бы вообще не знал, что такое возможно.

— А я знал. Когда-то интересовался. А теперь вот сам тестирую.

— И как?

— Хоть и все нечётко, но во сто крат лучше, чем вообще ничего.

— Я рад за тебя. Это что же получается? Мы сможем продолжить сотрудничество?

— Почему бы и нет?

Шаповалов привстал и подал руку другу. Обменявшись рукопожатиями, Георгий, было, попрощался, хотел выйти, но за дверью послышался шум, и в кабинет вошли Величко с Петровым, ведя задержанного. Мужчину усадили за центральный стол. Начальник вопросительно посмотрел на оперов.

— Отловили домушника, — пояснил Сергей. — В окно лез. Нагло так, ясным днём. Ещё и в доме, где живёт полицейский.

— Надо же, как не повезло, — подшутил Игорь.

— Да к другу лез, — оправдывался мужик. — Помочь. Ключи он забыл, а дверь захлопнулась! Это беспредел!

Савин смотрел всю эту картину и снова ничего не понимал. Задержанный «вспыхивал» темно-зелёными цветами. Это реально было похоже... на ауру. Мужик уловил взгляд Савина и замер. Он почувствовал этот взгляд даже через тёмные очки. Задержанному стало не по себе, и Георгий сразу увидел вокруг преступника фиолетовые вспышки.

Савин подошёл ближе к мужику и заглянул ему прямо в глаза. Следующую фразу журналист произнёс интуитивно.

— Ты врёшь.

В следующий момент Георгий встряхнулся с мыслью: «Надо к Шнайдеру. Срочно». Эти цветные вспышки явно не к добру.

Глава 6

Юрий Орлянский в свои сорок семь лет уже хорошо раскрутился в бизнесе, имея сеть молодёжных клубов в городе. Администраторов для своих клубов он выбирал тщательно, потому мог совсем не беспокоиться о делах бизнеса, получая прибыль. Он мог бы зарабатывать больше, открыв пару клубов в областном центре, но Орлянский не любил больших шумных городов.

И сейчас Юрий Петрович отдыхал в тихом месте, в своём загородном особняке, попивая дорогой виски в уютном мягком кресле напротив камина. Хоть особняк и был двухэтажным, по меркам богатых товарищей бизнесмена жилище имело скромные площади. Жена ушла от Орлянского, а единственный сын разбился на мотоцикле. Собственно, после смерти отпрыска Орлянские и поссорились в пух и прах.

Сидя в кресле, бизнесмен усиленно пытался найти выход из сложившейся на сегодня ситуации. Проблема нарисовалась давно, но сейчас она вышла в острую стадию. Травинкина Алексея, помощника местного депутата, выпустили, и Юрий Петрович догадывался, кто приложил к этому руку. С ним, конечно, Орлянский не стал бы ввязываться в «контры», но к Травинкину была парочка претензий. Первая из них — чиновник захотел денег за молчание.

Ни для кого не секрет, что в клубах отдыхающие потребляли не только алкоголь. Юрий Петрович полностью взял под контроль всех распространителей в своих клубах. Единственным условием было — только лёгкие наркотики. Но для буквы закона не важно, лёгкие ли наркотики, или тяжёлые, за распространение можно было сесть. Травинкин помогал покрывать побочный бизнес Орлянского. Теперь, выйдя из СИЗО, он взъерепенился и начал грозить какими-то документами. Через полчаса у них была назначена встреча.

В комнату зашёл Рогоцкий Максим. Под пиджаком угадывался мощный торс и кобура с пистолетом на наплечном поясе. Юрий Петрович характеризовал Макса как слишком вспыльчивого человека. Рогоцкого многое раздражало, но в своём деле он был профессионалом, и вся охрана его беспрекословно слушалась. Орлянский полностью доверял своему помощнику вопреки давней поговорке: «доверяй, но проверяй».

— Как рука? — спросил Юрий Петрович.

— Нормально. Заживает. Пора ехать.

— Да, поехали.

Ресторанчик был из простецких заведений под «оригинальным» названием «У Паши». До полудня сюда приходили офисные работяги на обед, а к вечеру подтягивались более состоятельные, но экономные (или скупые) клиенты. Цены здесь были вполне демократические, правда, и сервис был соответствующий, по принципу самообслуживания. Травинкин уже был на месте, уминая за обе щеки свой ужин.

— Привет голодающим, — поздоровался Юрий.

Алексей посмотрел на возвышающиеся за спиной Орлянского две фигуры и понял, ничего хорошего вечер не сулит. Кусок еды от волнения застрял в горле, и Травинкин жадно запил все стаканом сока. Затем влил в себя рюмку водки и ответил:

— Ты опоздал, а кушать-то охота.

Орлянский сел напротив Травинкина и зашипел на него, стараясь говорить не громко:

— Начальство не опаздывает, а задерживается.

— Начальство? — тихо хмыкнул чиновник? — Знаешь, кто настоящее начальство? Тот, у которого есть информация.

— Что тебе надо?

— Да как обычно. Ничего сверхъестественного. Плюс допуск своих людей к тебе в клубы.

— Тебе не кажется, что ты чуток потерял своего влияния?

— Не кажется. Мои люди нарыли кое-чего. Так что…

— «Так что» что? Ты не понимаешь, кого собрался шантажировать.

— А ты не понимаешь, кто за мной стоит.

— Да мне пофиг. Хоть папа Римский. Я никого в свои клубы не подпущу. И знаешь… Не хочу я больше тебе платить вообще. Надоел. Возьмите его, аккуратно.

Последние слова адресовались охране.

— В машину его, — приказал Орлянский.

Чёрный джип с водителем-тяжеловесом, внушавшим определённый страх, вёз Травинкина к чёрту на кулички, куда-то за город, и чиновник, сидя на переднем сидении, уже понимал, что попал в большую кучу дь… навоза. Орлянский расположился позади водителя. За джипом ехала устаревшая «Хонда» Травинкина, за рулём которой был Макс.

— Слышь, Орёл, — нервно облизывая губы, выдавил из себя Алексей, — если со мной что-то случится, то…

— То документы передадут в органы. Знаю я эту сказку. Они у тебя дома лежат. Ты же полный лох, чтобы всё как надо проделать, ещё и шантажировать меня удумал. Запомни, я ни с кем не делюсь деньгами. Я только плачу, кому надо.

Травинкин понял, что дела его плохи, и он, недолго думая, открыл дверцу машины и выпрыгнул на полном ходу. Затея явно была не самая умная. Он сильно ударился коленкой и отбил себе правый бок. Помутневшим зрением Алексей, сидя на траве, увидел, как рядом остановилась его машина. Макс успел отреагировать, затормозив почти в месте «побега», а водителю Орлянского пришлось разворачивать авто.

Джип подъехал к автомобилю Алексея, и Юрий Петрович вышел из салона. Макс и второй охранник вышли из «хонды», и Орлянский приказал охране:

— Приглушите его. И выверните все карманы. Машину осмотрите. Затем сразу к нему на квартиру. Компромат, скорее всего, там.

Макс достал свой пистолет и направил на Травинкина. Алексей, движимый инстинктом самосохранения, вскочил на ноги, но выстрел достиг его быстрее, чем тот успел сделать хоть один шаг. Бездыханное тело Травинкина упало на землю.

Глава 7

Наконец-то закончился насыщенный для бизнесмена день, и Юрий Орлянский позволил себе расслабиться, выпив уже, на данный момент, полбутылки виски.

— Да, — задумчиво протянул он, болтая бутылкой, рассматривая замысловатые формы. — Только русский человек может вот так пить вискарь прямо из горла. А, Максимка?

— Юрий Петрович, — ответил охранник. — Завтра важная встреча.

— Да знаю я, знаю. Если бы ты знал, как надоело мне это всё. Встречи, разговоры, разборки, бабки, бабы. Поперёк горла уже стоит! Ты понимаешь? Я же не жил совсем. Я только зарабатывал деньги, зарабатывал, зарабатывал. Заработал. Ну, что ещё надо? Бросить всё к чёртовой матери и жить спокойно до самой старости.

— Понесло на лирику, — пробормотал себе под нос Макс.

Максим Рогоцкий, даже будучи начальником личной охраны Юрия Петровича, тихо ненавидел своего шефа. Деньги текли к бизнесмену как-то просто, без особого «напряга». Даже мировой кризис не влиял на бизнес Орлянского. Юрий Петрович крепко и уверенно стоял на ногах. Это и бесило Макса, ведь ему самому приходилось трудиться, зарабатывая ставку начальника охраны, выкладываясь и отдаваясь работе почти без выходных. Занимаемая должность забирала всё его время, практически не оставляя ни минуты на личную жизнь, но пока у Макса не было выбора, ведь зарплата рядового патрульного, первой работы Рогоцкого, была в десять раз меньше.

— Вот хотел бы себе долю? Будешь управлять всеми клубами, процент получать, а я уеду куда-нибудь на Багамы! Ты как?

— Ага. От вас дождёшься, скупердяев, — снова очень тихо сказал охранник, чтобы Орлянский не расслышал.

— Что говоришь? Не против? Я знал.

Юрий Петрович отхлебнул виски прямо с горлышка, скривился и продолжил:

— Ты понимаешь, я даже единственного наследника не смог уберечь. А может есть ещё кто-то? Вот только его мать никогда мне об этом не скажет. Я же такая скотина, Макс. Я всех выгнал. А почему? Да потому, что жадный. Может меня любила какая-нибудь? Ксюшка? Нет. Та любила только шмотки и брюлики. Марина? Не знаю. Она, по-моему, тоже деньги любила. Лизок. Вот Лиза меня любила. Не любила она мой побочный бизнес, видите ли. Ей не нравилось, чем я занимаюсь. А что в нем такого? Это же не «герыч». Легкие, для веселья. Молодёжь — она такая. Ей отдыхать хочется, расслабляться. Разве это плохо, когда у них на это есть деньги? Я им счастье дарю! А Лизок меня не понимала. И теперь я один. И для кого теперь все эти деньги? Вместо того, чтобы на бабе гарцевать, я этот вонючий виски жру! Надоело!

Недопитая бутылка виски полетела к камину и, чудом не разбившись, легла набок.

— Всё, хочу бабу. Хоть шлюху! Мне всё равно.

Орлянский вскочил с кресла и шатающейся походкой побрёл к выходу.

— Юрий Петрович, вы куда? — обеспокоенно спросил Макс.

— За кудыкину гору, — прорычал Орлянский. — Не трогай меня.

— Я не пущу. Вы выпили.

— Выпил, но я в твёрдом уме, ну и в чуть хмельной памяти. Пусти!

— Юрий Петрович!

— Пусти, я сказал.

Макс отошёл в сторону и кинул вслед:

— Ну и вали, может, разобьёшься быстрее.

* * *

Неделя пролетела быстро. Завтра уже выходной. Георгий, Людмила и Катерина хорошо поужинали и вышли на прогулку по улочкам ночного города. Значительная часть его уже засыпала, нежась в своих мягких кроватях, читая книги, журналы, просто вылёживаясь после тяжёлой трудовой недели, часть занималась очень приятным для противоположных полов делом, но нашлись и те, которые только начинали веселиться, разъезжаясь по ресторанам и клубам или просто гуляя под яркими огнями рекламных вывесок.

Люда с Катей между собой щебетали, держа под руки Георгия, идущего между дамами. Когда они переходили улицу, Люда резко оступилась и упала на асфальт, а Георгий и Катя прошли чуть вперёд, не сразу поняв, что произошло.

— Вот невезенье, — объяснила Савина, — каблук сломался!

Георгий тут же почувствовал очень резкую боль, и это заставило его согнуться. Вербицкая отвлеклась от Людмилы и крепче схватила Жору за руку.

— Что? — спросила Катя.

Савин в ответ только застонал. Он снова чувствовал чёрный цвет. Георгий обернулся и с ужасом увидел дымку вокруг Люды. Из-за угла неслось красное пятно опасности.

— Нет, — сдавленно прохрипел Савин, протянув руку к Люде.

Свет фар резко осветил дорогу, машина выехала из-за поворота и рванула вперёд. Люда увидела несущуюся на неё машину в последний момент.

Водитель не видел человека. Лишь только когда девушка выпрямилась, он понял, что на дороге кто-то есть. Он попытался затормозить, машина завизжала шинами, но было уже поздно. Водитель услышал глухой удар об железо капота и снова нажал на газ.

От происшествия Орлянский протрезвел, но почему-то решил сбежать с места ДТП. Если друзья девушки услышат запах алкоголя, его просто убьют на месте. Нет, потом. Потом Макс всё разузнает.

— Съездил до бабы, блин. Вляпался по самое не могу.

Катерина не могла поверить своим глазам. Люда лежала на асфальте и не двигалась, а чёрное авто с диким визгом колёс скрылось за следующим поворотом. Савин застыл на месте, прекрасно понимая, что произошло. Он видел вокруг Люды грязного цвета вспышки ауры и чётко понимал состояние сестры.