Фея и герцог

Глава 1

— Посторонитесь, барышня!

Я сунула озябшие руки в меховую муфту и отошла влево. Носильщик взвалил на худенькие плечи кованый сундук, затем потащил его к гудящему магвозу. Вздохнув, я вновь отметила поразительную силу маленьких существ.

В Ровенийской империи у домовых практически отсутствовали права, поэтому местная знать безжалостно эксплуатировала бедолаг. Страна снега, льда и боевых медведей отставала от нашего Объединенного королевства.

— Чего стоишь, красивая? Иль судьбу свою ждешь?

Я растерянно уставилась на пожилую женщину в платке. Пока я соображала, что ответить, лед под ногами зашуршал, подпрыгнул и закружился, заставив женщину отступить на два шага.

— Кыш, шарлатанка!

Широкая спина лэрда Монтгомери, словно щит, прикрыла меня от странной незнакомки. Плотные комья снега приподнялись над его плечом, и раздался мелодичный перезвон монеток на сиреневом платке.

— Ай, ай, какой зубоскал, — поцокала женщина и махнула рукой, рассыпав белые шары. — Не только у тебя есть сила, зимний маг.

— Ты зубы нам не заговаривай, а катись подобру-поздорову, — раздраженно ответил мой спутник.

Слова лэрда Монтгомери приводили меня в замешательство, как и свободное владение нашей речью этой, казалось бы, обычной нищенкой. Далеко не каждый житель королевств Тройственного союза[1] знал язык в совершенстве. Половина рабочих кварталов Ландора[2] с трудом изъяснялась на данмарском. Здесь же звучала чистая речь, почти без акцента.

— Ушла уже, ушла. Будто мое отсутствие тебе тропинку к сердцу зазнобы проложит. Глупый, не пара она тебе. Не твоя любовь. Твоя — далеко, за морями, в окружении красных песков, она томится в богатом дворце.

Я спрятала нос во влажных ворсинках меха, подавив смешок. Слова незнакомки позабавили меня, а вот лэрда Монтгомери, кажется, лишь разозлили. Острые льдинки полетели в женщину, но она внезапно растворилась в воздухе с хлопком.

Едкий запах трав заставил чихнуть меня, лэрда и всех стоявших рядом. Кто-то обмахивался, кто-то доставал склянки с солью. Магический пар от магвоза смешался с серебристым дымком, и через минуту тот рассеялся вместе с загадочной колдуньей.

— Ведьма, — выругался лэрд Монтгомери и стряхнул с рук снежинки.

— Полагаю, она хотела погадать? — с усмешкой спросила я.

Его синий, как вечернее небо, взгляд метнулся в мою сторону. Черные брови сошлись на переносице.

— Вам весело, мисс Делейни?

— Совсем немного, Джереми. Интересный опыт. Я никогда не сталкивалась с цыганами. Похоже, в Ровении они чувствуют себя вольготно.

Он лучезарно улыбнулся, демонстрируя ровные зубы. На подбородке появилась милая ямочка.

— Цыгане — не лучшая сторона моей второй родины, Морриган, — лэрд перешел на неформальное общение. — В Ровении есть вещи поинтереснее, чем таборы поющих нищих или малолетние попрошайки на вокзалах.

— Я слышу снобизм в вашем голосе, Джереми.

Его слова слегка задели меня. В прошлом я тоже была такой «попрошайкой».

— Вы знаете, о чем я, Морриган.

— Увы, нет. За время путешествия из Шангрии вы остались для меня загадкой, — призналась я, прогоняя обиду.

Вряд ли он хотел меня унизить. За несколько недель нашего путешествия я убедилась, что высокомерие ему чуждо.

«Или ты хочешь так думать, Морриган? Ищешь то, чего нет?»

Шипящий голос проник в мысли. Я потянулась к воротнику, расстегнула пуговицу и нащупала ожерелье. Гладкий топаз обжег пальцы, украшение стало тяжелее. Шепот стих, вернулись звуки вокзала.

Открыв глаза, я заметила взволнованный взгляд лэрда Монтгомери. Его присутствие и ненавязчивая защита согревали меня.

— Морриган?

— Все в порядке, — прошептала я, поглаживая камень.

— Мы в нескольких днях от Петрографа. Покажем вас лекарям, — убежденно сказал он. Кого он успокаивал: себя или меня?

— Вы же знаете, что мою проблему не решили даже некроманты, — вздохнула я, почувствовав боль в шее.

Нет, я не ошиблась. Голос принадлежал старому знакомому. Его печать на коже давала о себе знать.

Мой хозяин… Франко Алибарди.

— Мы попытаемся.

— Он рядом. Я чувствую.

Лэрд Монтгомери застыл, его взгляд потемнел. Вихрь сбил с ног нескольких человек, когда он стиснул кулаки до скрипа перчаток. Но закончить разговор нам не удалось, потому что магвоз загудел вновь.

— Пойдемте, Морриган, — лэрд отвел взгляд. — Император ждет нас. Разберемся с печатью, найдем предателей, поможем вам, а потом…

— А потом? — осторожно спросила я.

Снежинка опустилась на мои губы и растаяла. Я вздрогнула, когда лэрд пристально посмотрел на меня. По всем правилам мне следовало уйти, но я не захотела, потому что устала от одиночества.

— Можно?

Я опустила веки, когда щеки коснулись прохладные пальцы. Внезапно раздался звенящий от ярости голос, от которого сердце забилось чаще:

Глава 2

Вагон напоминал миниатюрную версию уютной капеллы в Гесперии[1], где я однажды побывала во время гастролей нашего цирка. Пузатые младенцы с крохотными крылышками рассекали небо, неся в руках золотые луки и готовясь одарить всех любовью. Будто ее и так мало в воздухе, пропитанном нашей с Даниэлем магией.

В роскошном вагоне мы ехали одни. Лэрд Монтгомери не поскупился на места, выбрав лучшие из лучших, чтобы впечатлить меня, как делал всю дорогу до границы Ровении. Но важнее, что он отвлекал меня от тоски по младшей сестре.

«Хартли по тебе соскучилась, Морриган».

Незаметно стерев проступившую слезинку, я отвернулась к окну и посмотрела на унылый пейзаж: голые стволы деревьев, кипенно-белые сугробы и хмурое небо. Изредка встречались небольшие поселения, табуны рогатых животных, извилистые, присыпанные снегом дороги. Но это все равно радовало больше, чем бесконечные страдания.

Я коснулась ожерелья и рассеянно погладила крупный топаз. Алибарди молчал. Или занимался темными делишками, или отвлекся на других марионеток.

«Ожерелье защитит тебя. Оно очищает разум от негативного воздействия темной силы и помогает обрести равновесие тем, кто лишился магии навсегда», — вспомнились слова Терлака МакГиннеса.

На суде он и его жена выступили в мою защиту, несмотря на преступления, совершенные мной в их замке[2].

Мне вынесли смертный приговор. Поддержка МакГиннесов и прибывшего в замок принца Эрика, просившего брата смягчить наказание, не помогла. Король оставался неумолим и требовал моей казни, пока не поговорил со своей правой рукой — капитаном Ригнак Хэйнс. Она что-то ему сказала, и после этого я получила помилование.

— Морриган?

Я подняла растерянный взгляд на Даниэля, который аккуратно сворачивал королевские бумаги в конверт, и отметила изящество его пальцев. Страшно представить, что несколько месяцев назад я видела там острые когти вместо аккуратных ногтей.

— Слушаю, ваша светлость, — кивнула я, получив в ответ хмурый взгляд.

— Даниэль, пожалуйста.

— Не думаю, что подобное обращение уместно. Даже в отсутствие посторонних.

— Мы давно друг друга знаем, прошли через многое. Наши отношения…

— Ваша светлость, между нами нет никаких отношений, — я перебила его.

Даниэль подпрыгнул на бархатном диванчике, а лэрд Монтгомери с изумлением уставился на меня.

В груди неприятно заныло. Дрыгл! Как же сложно отказываться от человека, дарованного тебе судьбой. Все существо воспротивилось моему решению, но я усилием воли подавила разбушевавшиеся чувства. Сейчас не время и не место для сердечных мук.

Поплачу, когда выполню королевский приказ.

«Кто-то из наших людей помогает Алибарди. Наблюдатели докладывали, что видели его в столице Ровении. Среди подданных императора Александра выявлено несколько предателей, активно помогавших врагам в поиске третьей печати Аркана[3]. Если они добьются успеха, Бонри выйдет на волю, и нас ждет вторая кровопролитная война».

— Его величество приказал нам с Джереми внедриться в общество Ровении и найти предателя среди данмарских дипломатов. Кто-то из них передает людям Алибарди секретные сведения, — проигнорировав огонек бешенства в фиалковых глазах из-за чересчур интимного произношения имени лэрда Монтгомери, я продолжила: — Тайная канцелярия императора не возьмётся за расследование. Речь идёт о подданных другого государства.

«А еще он не доверяет нашему королю», — мрачно добавила я про себя.

Монархи подписали союзный договор во время войны с Фринбульдией, но по-прежнему оставались соперниками на политической арене. Король Абель не скрывал, что Объединенному королевству выгодна слабость Ровенийской империи. Её расширение вызывало напряженность во многих странах Эребуса[4].

По размерам империя занимала половину континента, а о её армии слагали легенды. Наши огнедышащие ящеры не шли ни в какое сравнение с боевыми медведями Ровении. Однажды я видела, как такой медведь загрыз насмерть горного дракона. Бедолага не смог ни прокусить, ни прожечь крепкий доспех могучего зверя. Ледяная магия надежно защищала металл от любых перепадов температуры.

Хорошо, что в Ровении осталось немного наездников. Большинство погибло в многочисленных войнах с южанами.

— У лэрда Джереми недостаточно влияния при дворе из-за его сомнительного происхождения, — сухо откликнулся Даниэль. — Поэтому король прислал меня.

— Бросьте, ваша светлость. Влияние всегда имелось, а здесь клеймо бастарда помешало, — съязвил лэрд Монтгомери. — Я вдоль и поперек изъездил эту страну. Знаю язык, обычаи и прекрасно ориентируюсь при дворе. Покойный император Павел, отец Александра I, отмечал мои манеры и умение договариваться с любым человеком.

— Речь идет о дипломатических отношениях двух стран, а не о вашем таланте вешать лапшу на уши кому попало.

Я закатила глаза. Такими темпами мы далеко не уедем.

— Хватит, — прервала я спор. — Давайте просто распределим роли. Вряд ли кто-то пустит меня на порог дворца…

Лэрд Монтгомери приподнял брови.

— Отчего же? В качестве моей спутницы пустят.

Глава 3

Однажды к нашему цирку прибился метаморф. Бесполое разумное существо, которое примеряло чужие личины. Он не только идеально копировал внешность других людей, но и перенимал их манеру говорить и двигаться.

Метаморф сразу прижился в цирке, который полнился разного рода странными существами. Он развлекал больших и маленьких посетителей. Я жалела его. Вечно прятаться под маской, потому что никто не оценит тебя настоящего — так себе жизнь. Как-то раз он признался мне, что его сородичи редко заводили отношения с представителями других рас именно по этой причине.

Через два года метаморф исчез так же, как и появился. Неожиданно. Одним утром мы собирались уезжать из небольшого городка на севере Фринбульдии и обнаружили, что он пропал. Алибарди сказал, что нам не о чем беспокоиться. Никто не задал ни единого вопроса. Даже я.

Прошел еще год, и мы прибыли в столицу Данмара. Метаморф появился там под личиной мисс Дюмарье — наставницы кузин Сент-Клер. Через младшую из сестер, которая стала невестой наследника трона, он хотел добраться до королевской семьи, захватить древний артефакт и устроить в стране переворот. Мне приказали ему помогать.

Глядя сейчас в вытянутую морду чудовища, я вспомнила те события четырехлетней давности. Метаморфа тоже. Точнее, то, как он выглядел без чужой личины. У него было гибкое тело, подвижные кости, издающих хруст при повороте головы на триста шестьдесят гуданов[1], и пыльно-розовая полупрозрачная кожа. Глаза и уши отсутствовали, а в широкой пасти насчитывалось два ряда острых зубов. За ними прятался длинный и влажный от ядовитой слюны язык.

— Жра-а-ать! — заскулил обезумевший метаморф.

Я заметила знакомую метку на его предплечье.

— Ложись!

Лэрд Монтгомери с криком сбросил меня на пол. Похолодало. Воздух потяжелел и наполнился мириадами ледяных кристаллов. Я выпустила пар, игнорируя боль в плече, которым ударилась при падении. Кончик хвоста метаморфа со свистом пронесся всего в паре кватов[2] от меня и снес ридикюль со стола.

Раздался звон склянок. Бутылочки с нюхательной солью выкатились на пол. Пробка на одной из них вылетела, и ядреные ароматы трав заполонили купе. Новый ледяной поток выгнал метаморфа за пределы окна. Однако он с рыком подрал обивку, перед тем как исчезнуть из виду.

В крохотном пространстве всё покрылось инеем. Стало так холодно, что я моментально продрогла.

— Ушел?

Тёплые ладони коснулись спины. Запах карамели укутал меня в кокон мнимой безопасности.

— Не знаю.

Скрип, дребезжание и покачивание вагона подсказали, что метаморф никуда не делся. Просто перебрался на крышу.

— Боги, — пробормотал Даниэль, глядя на потолок, — как эта тварь попала в магвоз?

Я поднялась и одёрнула юбку. Судя по звукам снаружи, метаморф находился где-то недалеко. Он ждал удобного случая или зализывал раны, полученные при столкновении с магией лэрда Монтгомери. Нежная кожа не выдержала низких температур, поэтому монстр получил обморожение.

— Он пришёл за мной, — тихо проговорила я и почувствовала, как затылок запульсировал от боли.

«Ты принадлежишь мне, Морриган…»

— С чего вы взяли?

Посмотрев на Даниэля, я молча подцепила нагревшееся ожерелье. При взгляде на него фиалковые радужки потемнели от ярости. Искры зажглись на кончиках пальцев и скользнули по краю рукава небесно-голубого сюртука.

— Алибарди управляет метаморфом? — спросил лэрд Монтгомери, затем внимательно взглянул на потолок.

Над нами вновь жалобно завыл металл.

— Да.

— Отлично, тогда убьём двух зайцев: прикончим монстра и пошлём Франко сообщение.

Лэрд Монтгомери забрался на столик и схватился за выступы, чтобы не упасть, когда магвоз разогнался. Треск стекла под его сапогами смешался с мерзким лязгом. Ветряные потоки красиво растрепали чёрные волосы.

Не люби я другого, восхитилась бы такой отвагой.

— Монтгомери, ты полезешь на скользкую крышу охотиться за чудовищем?

Даниэль не сдвинулся с места. Он только скрестил руки на груди и склонил голову к плечу.

— Естественно, кто-то же должен спасти даму!

— А если ты рухнешь в ближайший сугроб и сломаешь себе шею? Нет, я не расстроюсь. Просто обидно так глупо умереть.

— Ну-у-у…

— Джентльмены, тише.

Не дожидаясь конца спора, я потянулась к упавшему ридикюлю и вытряхнула из него однозарядный револьвер. Вовремя, кстати. За спиной лэрда Монтгомери показался знакомый хвост. Прицелившись, я выстрелила. Пуля заставила метаморфа взвизгнуть и убраться обратно на крышу.

Я отбросила ставший бесполезным револьвер, после чего ловко расстегнула замочек на топазовом ожерелье. Внутри забурлил магический источник, который плеснул в кровь поток силы.

— Морриган? — не то пискнул, не то взвизгнул лэрд Монтгомери.

— Никто из вас не летает, кроме меня.

Я запрыгнула на подранный диванчик.

— Ты не продержишься больше десяти минут. Твои крылья не предназначены для долгих перелётов, — прорычал Даниэль, который поймал брошенное ожерелье. — И что с Франко? А если он возьмет контроль над твоим разумом?

Глава 4

Силачка по имени мадам Бом-Бом всегда говорила: «Каждая приличная женщина должна сделать три вещи: удачно выйти замуж, завести любовника, и позволить этим двум идиотам спасти тебе жизнь».

Пока я судорожно вспоминала, как летать, ее слова оказались как нельзя кстати. Лэрд Монтгомери и Даниэль не были ни моими мужьями, ни любовниками, но жизнь мне спасли. Затащили обратно в купе, когда ветер и гибкий хвост метаморфа чуть не отправили меня на соседний континент.

— А я говорил, что план идиотский! — прошипел Даниэль, проталкивая меня вперед по вагону. — Твои крылья не предназначены для полётов!

— Неправда.

Он прав, но соглашаться с ним я не обязана.

— Правда.

Отсутствие тренировок сказалось на умении планировать в воздухе. В цирке я каждый день проводила на кольцах, ходила по канатам, использовала крылья для полетов под куполом и легко улавливала колебания ветра.

До сегодняшнего дня.

С крыши вагона я чуть не рухнула камнем вниз, попав под встречный поток. Мои серебристые крылья ослабли за год заточения источника и беспомощно трепыхались, не в силах удержать ставшее тяжелым тело. Для лётной магии важна регулярность.

Будь ты хоть трижды феей, но без тренировок ты просто забавная девочка с крыльями из волшебной пыльцы. Дунь, и от них не останется следа.

— Почему ты в штанах?

Вопрос Даниэля прозвучал неожиданно. По крыше бегал взбешенный метаморф, периодически совавшийся в окна. Магия лэрда Монтгомери гоняла его из одного конца вагона в другой, но внутрь попасть ему не удавалось.

Пока что…

— Я в юбке, — спокойно поправила я. — С разрезами по бокам для удобства.

— И под ней мужские штаны.

Раздался выстрел, затем второй. Не только у меня оказался припрятан однозарядный револьвер. У лэрда Монтгомери имелась пара пуль для нашего чудовища.

— Вас это смущает, ваша светлость?

— Мне не нравится, когда ты используешь титул в общении со мной. Будто отгораживаешься от меня, — стиснул зубы Даниэль. — И когда носишь штаны, демонстрируя прелести другим.

— Придется смириться.

Звякнуло стекло. Он выругался и толкнул меня на пол. Шипастый хвост распорол ткань сюртука на его правом предплечье. Возмущенный Даниэль выпустил розовое облако дыма, и метаморф завизжал.

Я зажала нос, но ванильная горечь осела на языке.

— Прошу прощения, не удержал! — бодро крикнул подоспевший лэрд Монтгомери, запуская снежки в метаморфа.

— Все потому, что ты неуклюжий бормошмыгл! — взорвался Даниэль. — А если бы нас убили?

— Тебя мне не жаль, Даня. Но мисс Делейни я бы спас.

— Как ты меня назвал?!

— Даня — твое имя на ровенийский манер.

— Боги…

Между перепалками мужчины не забывали о метаморфе, не давая ему проникнуть внутрь.

Все понимали: бойня в закрытом пространстве закончится плохо. Либо метаморф всех убьет, либо мы пострадаем от собственной магии. Особенно если Даниэль обернется демоном или лэрд перестарается с заклинанием.

«Выхода нет, помощи ждать неоткуда. Что предпримешь, дорогая?» — зазвучал в голове знакомый голос.

Сознание пронзила догадка. Вскочив, я проигнорировала крики и рванула к двери. Сердце колотилось, пульс стучал в голове. Через узор на стекле я увидела неподвижное тело в откидном сиденье.

Проводник, подававший сигнал машинисту, убит. Сколько еще людей прикончил метаморф? И кто управлял магвозом?

Наш вагон — первый после грузового. Следом шли почтовый и пассажирские. Если сигнала нет, тогда проводники либо не знают о происшествии, либо мертвы. Метаморф точно сел с нами на магвоз, а не свалился с неба.

«Умница».

Я сжала виски. Мужчины притихли.

— Нам нужен сигнал.

— Невозможно, — мрачно ответил лэрд. — Веревка порвана, свисток сломан. Пойдем дальше, и тварь доберется до пассажиров. Если они еще живы.

Сверху раздался скрежет.

— Придется лезть на крышу, — вздохнул Даниэль.

— Я пойду.

— Нет!

Они ответили удивительно единодушно.

— Почему?

— Ты уже «летала», — Даниэль изобразил кавычки. — Чуть не унеслась неизвестно куда. Не схвати Джереми тебя, собирали бы твои кости по склонам.

— Выбора нет, — горячо возразила я. — Мы не отобьёмся до станции. Кто-то должен добраться до машиниста и попросить его остановить магвоз.

— Это невозможно, Морриган. Понадобится помощь половины магвоза.

Ветер заносил снег через разбитые окна. В вагоне становилось холодно. До конечной в таких условиях нам не дотянуть. Лэрд хлопнул в ладоши и разогнал метель.

— Ура, мы все умрем! — объявил он. — Прекрасная дама, герцог… Хотя вас, ваша светлость, я в расчёт не беру. Надеюсь, в подземье мы окажемся в разных котлах.

Глава 5

Из вагона на станции «Тернополька» мы выходили с видом победителей: потрёпанные, гордые и бодрые.

Люди на платформе встречали нас мёртвой тишиной. Ни единого звука на весь вокзал. Возникало ощущение, что где-то натянулась струна. Она вот-вот разорвётся, а от раздавшегося звона полопаются стёкла.

— Епушкины колотки…

Первым, конечно, выразил всеобщее изумление машинист, который как раз выбрался из кабины. Он дважды прошёлся по изуродованному вагону первого класса, полюбовался на драный интерьер и перевёрнутую мебель, а потом вызвал полицию.

Местные стражи порядка брали показания у словоохотливого и знающего язык Джереми. А мы с Даниэлем делали вид, будто происходящее нас не касалось. Никто не подошёл и не задал ни единого вопроса.

Почему?

Потому что со мной герцог и лэрд. Будь я здесь одна, полицейские бы не церемонились.

— Когда вы поднялись, я создал завесу. Хотел уйти следом, но что-то пошло не так. Магия взбесилась, и дурман вместо метаморфа окутал меня. Очнувшись, я бросился на крышу, но…

Даниэль виновато вздохнул, а я мрачно цыкнула.

— Он забрал ожерелье.

— Морриган…

— Просто помолчи, Эл!

От его раскаяния стало только хуже. Боль, поселившаяся в любимых чертах, вместо жалости вызывала раздражение. Горькое разочарование скопилось в слюне и осело на языке, пока я размышляла над унылым будущим.

«Спасу», — сказал Даниэль и потерял единственную вещь, которая защищала меня.

Теперь я опасна не только для себя, но и для остальных. В любой момент Алибарди мог перехватить контроль над моим разумом и творить что вздумается. Даже кого-то убить. И я ничего не сделала бы, потому что моя воля подчинялась его приказам.

— Почему ты не сказал? Не остановил меня, когда я сбросила метаморфа с крыши?!

Зубы стучали, пальцы потеряли чувствительность, а по коже побежали невидимые жучки. Остаток пути в тёплом вагоне второго класса и горячий чай с настойкой не помогли. Меня колотило, в горле першило, но странным образом я не чувствовала холода.

Совсем.

Будто тело жило одной жизнью, а разум — другой. Его занимали гнев и прогонка разных вариантов. Даниэль мог крикнуть мне или отобрать у монстра ожерелье. Воспользоваться помощью Джереми, в конце концов!

Неужели гордыня помешала?

«Вдруг он не успел?» — ехидно поинтересовался разум.

Я надеялась, что это разум. А не Алибарди со своими шуточками.

— Морриган, — Даниэль нахмурился и повернулся ко мне, — я осознаю серьёзность ситуации и тяжесть своей вины. Но я не ожидал, что случится такая… неприятность с моими силами.

— Неприятность? Ты называешь собственный провал «неприятностью»?!

Я открыла рот от возмущения, и несколько человек в зале небольшого двухэтажного вокзальчика оглянулись в ожидании скандала. Джереми с полицейскими тоже повернули головы в нашу сторону. Как и двое домовых, тащивших тяжёлые сундуки к выходу на перрон.

На круглых часах под потолком замерла стрелка. Прямо в момент, когда мы с Даниэлем посмотрели друг на друга. В глубине его глаз заплескался знакомый демонический огонёк, а из-под верхней губы проступили удлинившиеся клыки.

— Что с тобой происходит, Эл?

Мой вопрос потонул в грохоте свалившегося чемодана — одного из десятка, занимавших грузовую тележку. Идущая рядом дама в сером меховом манто и шапке в тон возмущённо подпрыгнула, закричала на ровенийском, замахнулась на домовика тростью, и тот сразу закрыл голову.

Всё-таки Ровения — отсталая страна. Крепостное право, действовавшее здесь со времён первого императора, — настоящая дикость. Меня подмывало подойти к дамочке, отобрать трость и несколько раз пройтись по её спине. Высечь, чтобы знала, как нельзя обращаться с теми, кто ниже её по статусу.

— Остановись, — мягкий голос Даниэля проник в затуманенный разум.

Твёрдая хватка на предплечье не дала мне сдвинуться с места.

— Ты видел?! Она его бьёт!

— Да, но мы не имеем права вмешиваться.

Я почувствовала, как в глотке закипела ярость. На месте несчастного домового я живо представила себя и сестру. Ведь нас тоже никто не спросил. Руки потянулись к отороченному мехом пальто, чтобы схватить нахалку за ворот и трясти, трясти, трясти… Пока вся напыщенность не выйдет наружу.

Во время войны между Зелёными островами и Данмаром группа солдат ворвалась в наш дом и насильно увезла нас в чужую страну. За сотню золотых меня и Хартли продали на невольничьем рынке, где у нас отобрали свободу и надели рабские ошейники.

Данмарцы уничтожили всё, что мы любили. А потом выставили нас на аукционе, словно диковинные вещи. Не появись там Алибарди с его контрактом, неизвестно, где бы мы сейчас находились. И точно не в безопасности.

«Спасибо, что забрал в комплекте, а не поодиночке».

— Мы на территории другого государства, Морриган, — вкрадчиво напомнил Даниэль, крепче сжимая моё запястье, когда я дёрнулась. — Здесь не Объединённое королевство. Посягать на чужую собственность — преступление.

Глава 6

— Итак, нам очень повезло, — первым делом вежливо обратился Джереми ко мне, но не забыл презрительно покоситься на Даниэля. — Местная жандармерия согласилась не поднимать шумихи из-за трупа и испорченного вагона. Все издержки оплатит транспортная компания князей Володатских. Им направят соответствующее извещение с моими глубочайшими извинениями.

Мы дружно покосились на тело, аккуратно прикрытое грубым полотнищем и лежащее в стороне от бегающих людей. Девать погибшего проводника некуда, а для передачи в морг ближайшего города требовалась грузовая карета или паровая повозка.

Ни того ни другого в крохотной Тернопольке не нашли, потому лежал несчастный посреди зала. Периодически к нему подбегали любопытный детишки, но постовой не позволял им подойти близко и не давал приподнять холщовую ткань.

Правильным решением было бы оставить тело на морозе подальше от скопления людей, но… Кто я такая, чтобы вмешиваться в работу полиции? Тем более что местные представители закона не горели желанием общаться со мной.

До сих пор вспоминался презрительный взгляд из-под кустистых седых бровей зеленокожего полицейского. От него пахло лесом, потом и спиртовкой. Джереми шепнул, что это леший — представитель местных нелюдей.

А я-то думала, что он просто напился до такого состояния.

— Нам предоставят комфортабельный почтовый дилижанс, который довезет нас до Тмутаракани. Там мы возьмем билеты на столичный поезд и доберемся, наконец, до Петрографа, — он весь просиял, когда закончил, и теперь ждал похвалы в свой адрес. — Ну? Где мои овации?

Лицо Даниэля вытянулось, а я продолжила наблюдать за телом.

Судя сонному волкодлаку, который его охранял, он бы с радостью бросил пост и отправился спать в какую-нибудь коморку. Небольшие бурые пятна на куске тряпки явно его напрягали, поскольку он дважды прошелся по ним хмурым взором. Будто опасался, что покойник сейчас встанет и пойдет.

— Повезло-о-о? — раздалось недовольное растягивание ответа от Даниэля. — Трястись в грязной почтовой карете до этого… как его… Тьфу... Тьму… — он осекся, не в силах выдавить название городка.

— Тмутаракань, — не моргнув, повторил Джереми. — Приличное место, между прочим. Рогалики там такие симпатичные пекут. С медом и северными ягодами.

— Свои рогалики, засуньте, знаете куда, лэрд…

— Боги, ваша светлость, как неприлично. Все-таки второе лицо государства, дальний родственник короля. Неважно, что двадцать пятая вода на киселе, зато с какими перспективами на женитьбу! Как можно так невежливо отзываться о прекрасном городе на несколько тысяч человек с богатой историей…

Я отвернулась и вновь окинула взглядом небольшой вокзал. Ничего примечательного: повсюду кассы, несколько выходов, два пульта с механизмами от подъемников в разных концах зала ожидания и толпа.

На грубо сколоченных лавках толкались люди и нелюди подозрительной наружности. Кто-то с кем-то постоянно ругался, полицейские и проверяющие зевали у серых стен. Периодически туда-сюда мелькали груженые двухъярусные тележки с чемоданами, саквояжами и клетками с причудливыми зверями.

На втором этаже в одной части находился преимущественно персонал вокзала: клерки, секретари, начальники охраны. Другую половину занимала крохотная гостиница всего на десяток номеров. Только для особых гостей. Иногда туда захаживали зажиточные рабочие железнодорожных путей и высокопоставленные лица.

Наверх вела винтовая каменная лестница, пройти по которой без специального разрешения невозможно. Удивительно, но в такой глуши соблюдались четкие правила и иерархия. Подобного ни в Данмаре, ни в любой другой стране Эребуса не наблюдалось.

Вот от однообразного интерьера вокруг я заскучала. Ни тебе цветов, ни симпатичных сопровождающих, ни красивой росписи по потолку — все серо, уныло и блекло. Крохотным станциям в империи уделялось меньше всего внимания и денег. Местами пульты управления подъемников покрылись ржавчиной, а на перроне вместе со снегом по путям разлетался мелкий мусор.

—… Если бы вы тщательнее следили за собой, ваша светлость…

— Не припомню, Джереми, чтобы давал вам право осуждать меня прилюдно.

— Начнем с того, что вас достаточно просто бросить где-нибудь по дороге и забыть, как страшный сон.

— Джереми, Даниэль, — тихо позвала спорщиков, но они не обратили на меня никакого внимания и продолжили ссориться. — Джереми! — окликнула громче того, кто стоял ближе всех. Конечно, он почти сразу прекратил ругань.

— Слушаю, богиня моего сердца? — лучезарно улыбнулся плут и вызвал у Даниэля громкий скрежет зубов.

— Что мы решили насчёт поездки? Чем дольше задерживаемся, тем выше риск.

Я выразительно коснулась шеи, где отсутствие ожерелья ощущалось как никогда сильно. Меня словно лишили какой-то важной части тела. Без магического артефакта я чувствовала себя уязвимой, слабой и открытой для любого ментального воздействия со стороны Алибарди и его приспешников.

Но пугало даже не это, а кое-что другое. Защита постепенно спадала.

Если не носить ожерелье регулярно, источник мага или нелюдя вырабатывал иммунитет к его влиянию. Поэтому Розалинда МакГиннес, мать Терлака, сошла с ума. Действие артефакта ослабло, как только супруг в первый раз снял его с шеи жены.

Глава 9

После путешествия по крыше вагона мое платье превратилось в драные лохмотья. Неудивительно, что местный начальник полиции окатил меня бочкой презрения при первой встрече. Молодая дама без кольца в сопровождении холостых джентльменов. Да еще в рваной одежде и бесстыдных штанах.

Намекать не нужно, все понятно без слов: и кем меня увидели, и за кого приняли.

Впрочем, его предположения не лишены смысла. С Даниэлем нас связали далеко не дружеские отношения…

— Барышня, мы воду принесли.

Осторожный стук заставил меня подскочить чуть ли не до потолка. С подозрением покосившись на хлипкую дверь, я бросила взгляд в сторону здоровенного жестяного таза, который по недоразумению называли ванной. Учитывая слой грязи на поверхности, он, кажется, стоял здесь со времен прошлого века.

— Да, да, — крикнула в ответ и быстро одернула юбку. — Заходите!

Двое домовых и горничная вошли в комнату: нелюди тащили ведра, а девушка несла стопку полотенец и большой кусок ткани. Она аккуратно разложила его на дне ванной перед тем, как ее начали заполнять горячей водой.

Когда оба домовых встали плечом к плечу, оказалось, что один из них ниже другого на целый фут. Он отличался от конопатого собрата иссиня-черной бородой, добродушным взором и подпоясанной рубахой из грубой ткани в тон волосам. Да и действовал странный домовой не так аккуратно, словно не привык к домашней работе.

Нелюди о чем-то негромко переговаривались на ровенийском языке, но я разобрала только имя.

Митя.

— Это наш дворовой по имени Митяй, — услышала я ломаный данмарский горничной и удивленно посмотрела на нее. Зеленоглазая мавка отбросила с лица прядь цвета болотистой тины, затем кивнула на чернобородого нелюдя. — Младший брат Степки, домового.

— И чем они отличаются?

— Один живет в доме, а второй — во дворе.

Пояснение лучше некуда. Но кто я такая, чтобы жаловаться?

Нелюди закончили с наполнением ванной и, пробормотав прощание на смеси двух языков, вышли из комнаты. Горничная предложила добавить в воду каплю розового масла из запасов владельца. Оказалось, он прикупил несколько небольших флакончиков на случай прибытия важных гостей.

Я согласилась.

Раз Даниэль все оплатил по тройной цене, то почему бы не стать важной гостьей?

— Попрошу Стешку починить ваше платье, — проговорила горничная после того, как я опустилась в горячую ароматную воду.

— Кто такая Стешка?

— Внучка Павла Федоровича. Он ее с младых когтей воспитывает, как из лесу привел после гибели родителей.

— Она ему не родня?

Горничная, представившаяся Златой, закончила с подготовкой вещей для переодевания. Потом ловко подхватила платье и крохотный флакончик с маслом.

— Нет, Стешка — волколак. Ее стаю перебили охотники князя Багровича, а она чудом выжила. Бедняжка.

— Разве охота на разумную нечисть не запрещена в Ровении? — я повернула голову в сторону Златы и заметила горькую усмешку.

— Когда это имело значение для барина?

Она почти сразу пожалела о своей откровенности. Прикрыв ладонью рот, Злата округлила глаза и забормотала извинения. Дважды поклонившись, бросилась из комнаты так быстро, что мне оставалось только пожать плечами.

Я с ней согласна, но не сказала ни слова и нырнула в воду.

В детстве мы с сестрой мылись или в ледяных реках с озерами, или в общественных купальнях. А то и вовсе неделями ходили грязными. Вши, клопы и прочие естественные обитатели трущоб стали нашими лучшими друзьями.

Однажды я полностью остригла чудесные локоны Хартли, потому что вычесать мерзких жуков просто не смогла. Так много их оказалось.

«И ты бы хотела вернуться к этой свободе, дорогая?»

Я резко распахнула глаза и вынырнула. Вода забилась в нос, поэтому несколько минут я потратилась на восстановление дыхания.

— Пошел вон из моей головы! — хрипло выдавила, когда сделала нормальный вдох.

Алибарди молчал, и я дрожащими руками схватилась за металлические бока. Несмотря на прохладу в комнате, ванна казалась горячей. Будто под ней находилась связка дров, которую разожгли, пока я наслаждалась купанием.

Дважды я чуть не поскользнулась, но все-таки схватила простынь и обернулась ею. Очень вовремя.

Спустя несколько секунд в комнату ворвался взъерошенный Даниэль. Да с таким бешеным взглядом, что мне самой стало страшно. Судя по остаткам пены на шее, он как раз занимался приведением себя в порядок, когда нелегкая понесла его сюда.

— В чем дело, Эл? — растерялась, наблюдая, как он метался из угла в угол. Словно искал кого-то в клочьях собравшейся пыли. — Эл?

— Где?! — последовал требовательный вопрос.

Получше закутавшись в промокшую простынь, я растерянно похлопала ресницами.

— Кто?

— Я почувствовал твой страх! Кто тебе угрожал? Где? Выбрался через окно?

Глава 10

Еще Ровения — страна удивительных контрастов.

Два дня назад мы тряслись по ухабам и белоснежным дорогам, а сегодня попали в настоящую сказку. Никаких воющих ветров, унылого пейзажа, безжалостных заморозков и людей с нелюдями, укутанных в необъятные шубы.

— Жара-а-а, — выдохнул Джереми.

Он стащил с влажных волос меховую шапку, а на цилиндр Даниэля покосился без прежнего отвращения, скорее, даже завистливо. Мы изначально оказались одеты не по погоде, поэтому не испытывали такого дискомфорта.

Первую половину нашего путешествия я мерзла в пальто и дрыгловом манто. Проклинала собственное ханжество в отношении собачьей шубы, которую мне предложил хозяин гостиницы в Тернопольке.

Жалела каждый раз, когда наш паровой дилижанс застревал в каком-нибудь сугробе или останавливался для перезарядки кристалла. Потому что салон моментально остывал. Едва тлеющие угли в небольшой печке приходилось постоянно подпитывать магией.

Сейчас же мы добрались до побережья Агатового моря, куда не распространялась власть генерала Мороза. Так ровенийцы называли холод, который приходил на большую часть территории империи с наступлением зимы.

— Жара?

Даниэль покосился на Джереми, как сумасшедшего, а потом для верности выглянул в окно. Рисунок, оставленный непогодой, немного подтаял, и сквозь причудливые узоры проглядывались пушистые кипенно-белые холмики вдоль дороги. Вроде бы ничего в них особенного, но я с удивлением отметила, как сильно они отличались от грязных куч снега в Тернопольке и на границе Ровенийской империи.

— Немного дует с залива, но не критично. Хотя цилиндр и шарф рекомендую не снимать, — хмыкнул Джереми в типично издевательской манере. — Впрочем, если вы надумаете помереть от воспаления легких, кто вам лекарь? Бога ради. Вперед и с песней.

— Клянусь, однажды я вызову вас на дуэль.

— В Ровении запрещены дуэли, — мрачно изрекла я и устало потерла ноющий висок.

Их полушутливая ругань за последнюю неделю страшно утомила. Причем оба с удовольствием лаялись всю дорогу до Тмутаракани. Будто скрасить скуку нельзя другим способом. Или найти общие темы для нормальной беседы.

Но нет.

Едва мужчины открывали глаза, как сразу начинали спорить друг с другом по любому поводу. Позавчера они вспоминали правила содержания боевых драконов. Где-то между обсуждением графика тренировок и качеством подаваемой ртути поссорились. Не договорились, какую марку этой самой ртути лучше покупать.

Тот факт, что ни у Джереми, ни у Даниэля драконов нет и в помине, никого не смущал.

— Слышали, лэрд? Дуэли нельзя, поэтому я набью вам морду.

— Фу, как некультурно, ваша светлость. Вы же человек чести, обладатель титула и звания самого завидного жениха Данмара…

— Вы прекратите ссориться?

Я не выдержала и повернулась к невыносимым соплежукам. Две пары глаз, фиалковые и кобальтовые, посмотрели на меня с удивлением. Словно я сказала нечто из ряда вон. Буквально ляпнула какую-то несусветную глупость.

— Но мы не ссоримся, — хором ответили мужчины, на что я всплеснула руками. — Просто разговариваем.

Нет, они точно издевались надо мной!

Оставшуюся часть пути до шумного города мы ехали в тишине и легком предвкушении, ведь после тяжелой дороги нас ждал комфортабельный магвоз. Я надеялась, что на сей раз обойдется без посланников Алибарди. Мне хватало «задушевных» бесед с ним каждый вечер, а иногда и ночью во время сна.

«Ты слишком сурова ко мне, дорогая».

Я сцепила зубы и тряхнула головой, отчего шляпка съехала набок. Причёска окончательно распалась, спутанные волосы рассыпались по плечам. Зуд на теле усилился. Желание поскорее добраться до любого водного источника заставило меня несколько раз притопнуть ногой при виде каменных стен города.

«Думай про ванну и слой грязи на теле, а не о маге-психопате в твоей голове», — я устало откинулась на жесткую спинку.

Вместо четырех дней пути получилась почти неделя нудного путешествия по всем ямам Ровении. В какой-то момент я подумала, что лучше бы мы дождались следующего магвоза в Тернопольке.

По времени вышло бы одинаково. Да и трястись в паровой карете не пришлось бы. Но кто же знал, что так сложится…

Едва наш дилижанс выкатился на главную дорогу, как повалил снег и началась буря. Водитель отказался разворачиваться. Мотивировал решение тем, что мы, вероятнее всего, застрянем на обратном пути и замерзнем насмерть. Ведь помощи ждать неоткуда, ни одна карета в такую погоду из города не поедет.

Как итог — в столицу мы сильно опаздывали.

— Вы отправитесь в гостиницу «Рогалик». Она находится на главной площади, так что не потеряетесь. Платошка доставит вас туда и, если нужно, поработает переводчиком, хотя местные владельцы знают данмарский довольно неплохо.

Джереми кивнул на перегородку, которая отделяла наш салон от водительской кабины с хмурым домовиком внутри.

— А вы? — я повернулась к нему и поймала на губах лукавую улыбку.

— А я заберу наши билеты и заскочу в одно место.

Глава 11

Гостиница «Рогалик» своим видом сильно напомнила мне типичный отель в Ландоре или Доблине. Главный дом был построен из дерева: то ли крепкий дуб, то ли ароматная сосна. Неясно. Я не слишком в этом разбиралась.

Угловой флигель и второй этаж полностью состояли из обожжённого кирпича, покрытого светло-розовой краской. Но больше поражало, как ровейницы умудрились смешать два или три стиля в одном месте.

Нарождающийся модерн в лучших традициях их народа идеально сочетался с невысокой надстройкой, которая представляла собой элегантную интерпретацию средневековой башни. Над кирпичной стенкой имелись три полуциркульных выступа со слуховыми окнами. А еще выше — низкий двухъярусный металлический шатер.

— Император Павел приказал построить все гостиницы по единому стилю и взял за основу интерьеры фринбульдских, — хмыкнул Джереми, заметив мой интерес к зданию.

— Кажется, ровенийцы их большие почитатели. Половина даже разговаривает на фринбульдском языке, — пробормотала я.

— Еще со времен первого императора Ровении, прорубившего окно в цивилизованный мир, эта страна впитывает в себя часть нашей культуры, — фыркнул надменно Даниэль и придержал цилиндр, когда спрыгнул со ступеньки на землю.

Платошка недовольно покосился на него. По круглому личику домового стало понятно, что высказывание ему не понравилось. Он сдвинул густые брови и с пыхтением посеменил к кабине, чтобы проверить заряженность кристаллов.

Его громкая ругань разнеслась по оживленной площади, когда мимо на всех скоростях пролетел четырехколесный тарантас, запряженный… оленями.

— Я бы на вашем месте, ваша светлость, пореже открывал рот, — с предупреждением сказал Джереми, и его черты приобрели неожиданную жесткость. Лакированная трость с серебристым набалдашником уперлась кончиком прямо в грудь оторопевшего Даниэля. — Мы, ровенийцы, не любим, когда иноземцы унижают нашу страну.

— Так вы же сами…

— Мне можно.

Даниэля выгнул бровь, но ничего на это высказывание не ответил. Спорить из-за того, чья страна лучше, так же глупо, как критиковать власть любой из них. Везде найдутся плюсы, минусы и определенный шарм, который перекрывал многие негативные факторы.

Ровения не пришлась мне по душе. Но я допускала мысль, что Джереми ее любил, как вторую родину. Бессмысленно здесь его переубеждать, потому мы просто извинились и вернулись к созерцанию главной площади.

Где, к слову, не нашлось ничего выдающегося. Если не считать забавных растений в кадках, которые, несмотря на морозец и середину зимы, распустили ярко-желтые соцветия. В центре их рыльца виднелся настоящий глаз, а лепестки имели острые зазубрины.

Когда я наклонилась, чтобы вдохнуть причудливый аромат фруктового сока, Джереми предупреждающе крикнул:

— Не трогайте!

Благо реакция не подвела.

Милый цветочек ощерился и захлопнул коробочку, поймав вместо моего носа пустоту. Разочарованный, он выплюнул пыльцу, отчего воздух наполнился ароматом гниющего мяса. Желудок скрутило, а Даниэль отодвинул меня и, прикрыв рукавом нос, принялся разгонять зловонный запах цилиндром.

— Что это за дрянь?

— Жупоцветик, — пояснил Джереми весело. — Мы его так в народе зовем, а по-научному «Сол драго» — драконье солнце.

— Да уж, — я прокашлялась. — Воняет он как экскременты горного дракона.

— А знаете, почему жупоцветик? Потому что сядешь в поле с такими цветочками, штаны снимешь…

— Боже, лэрд, — закатил глаза Даниэль, но улыбку сдержать не смог.

«Мужчины — настоящие дети».

Я хмыкнула и впервые согласилась со словами Алибарди. Или собственным внутренним голосом, который прозвучал в моей голове.

Чтобы сильно не задумываться над данной дилеммой, подхватила юбки и двинулась в гостиницу.

— Добрый день, барышня! — поприветствовал меня молодой швейцар. Под звон колокольчиков я оказалась в шумном зале, где люди в шубах и телогрейках дожидались очереди у стойки распорядителя номеров.

Некоторые гости негромко возмущались медлительностью носильщиков, пыхтевших под тяжестью чемоданов разных форм и размеров. А кто-то из дам пытался докричаться до администратора-мавки, которая кокетливо косилась на каждого гостя мужского пола старше пятнадцати лет.

Взгляд ее зеленых глаз пал сначала на Джереми, потом на Даниэля. Бедняжка так засмотрелась, что прослушала какую-то леди. В результате две электрические лампочки лопнули от перенапряжения, когда высокородная магичка запустила в потолок сгусток энергии.

Прекрасная отделка треснула, и на головы прибывших гостей посыпалась известка.

— Сударыня, прошу. В нашей гостинице запрещено использовать магию, — нервно проговорил подошедший управляющий.

— Нахалка флиртовала с моим супругом!

Я с удивлением поняла, что шумная гостья — островитянка. По наряду и акценту стало ясно, что она из северной части. Не то чтобы для меня это имело какое-то значение, но встретить соотечественницу в такой глуши оказалось приятно. Давненько я не слышала родной напевный говор представителей Зеленых островов.

Если не считать капитана Хэйнс.

Глава 12

Номер, выданный нам после нескольких минут обсуждений с администратором, превзошел все мои ожидания. Здесь имелась и нормальная ванная, и две комнаты, одна из которых — просторная спальня, и отсутствовала пыль.

И стоял магический нагреватель!

Именно благодаря ему я почти час нежилась в горячей воде и ароматной, пышной пене, расслабляя ноющие мышцы. А когда вылезла, несколько минут стояла возле металлической конструкции, внешне напоминавшей бочонок с краном, и с восхищением трогала сияющие кристаллы.

Нет, прав Джереми.

Его страна полнилась талантами и гениальными магами. Ни в одном другом королевстве Эребуса я не видела, к примеру, механических носильщиков, которые помогали прислуге таскать багаж. Внешне они казались жуткими на вид существами, состоящими из металла, дерева и трубок, но по работоспособности превосходили даже расторопную нечисть.

Смазал механизмы маслом, завел ключ на спине и готово. Один носильщик таскал по два или три чемодана за раз. Все благодаря выдвижным рукам и усиленным пружинам, которые, правда, сильно скрипели под большим весом.

Если бы я чуть лучше разбиралась в таких вещах, то обязательно поспрашивала местных об их устройстве. По словам горничной-лешихи, многие в городе активно использовали подобные штуки. В зависимости от достатка ровенийцы либо покупали, либо арендовали их у местных умельцев.

«Принц Эрик пришел бы в восторг», — невольно подумала я, вспоминая, с каким восхищением он смотрел на многочисленные изобретения в цирке Алибарди.

Наш хозяин никогда не славился умением что-то создавать, зато прекрасно внедрял современные технологии в программу цирка. Только купол чего стоил! Или силовые клетки, которые не давали диким магическим существам прорваться к зрителям.

Еще Алибарди покупал многофункциональные устройства, вроде карапутов. Такие крохотные черные шарики, которые шили и вязали получше заправской швеи. Благодаря их стараниям у нас лежало в сундуках столько костюмов, что любая благородная дама позавидовала бы подобному разнообразию.

В одежде, еде и отдыхе нас никогда не ограничивали.

Странно, что я вспоминала об Алибарди в таком ключе. Как-то привыкла думать о нем, как о тиране, который присвоил мою душу через контракт в обмен на свободу Хартли. Он сделал для меня много хорошего: дал образование, крышу над головой, теплую постель. Никогда не обижал.

Не заставляй Алибарди спать с мужчинами ради выгоды, я бы не сбежала. Но мне до сих пор мерзко вспоминать лица тех высокопоставленных лордов и богатых мужчин, которые считали нас неким трофеем без голоса и мозгов. Они охотно растрепывали государственные секреты в покоях, считая, что бессловесные любовницы никому и ничего не расскажут.

Три раза ха!

Даже Даниэль не удержался, хотя его обманывать оказалось сложнее всего. В дело вмешались чувства, проснувшиеся совершенно не к месту. Мне приходилось каждый раз напоминать себе, зачем я в его доме.

Предавать любовь больно, особенно когда она настоящая, искренняя и чистая. Будто разрезаешь себе грудную клетку без обезболивающего эликсира. Потом ломаешь кости и достаешь оттуда сердце. Живое. Такое теплое в твоей ладони. И сжимаешь его до тех пор, пока оно не перестает биться.

«Не всегда все происходит так, как нам хочется, моя милая», — прошептал знакомый голос в голове, и я прикрыла глаза, прислушиваясь к грохоту экипажей за окном.

— Морриган?

Теплые ладони легли на плечи, обжигая сквозь ткань халата. Плотный бархат смялся вместе с невесомым батистом, из которого была сшита нательная сорочка, и кожа под одеждой загорелась от внезапного прикосновения любимых рук.

Пока я ловила мгновения удовольствия и собирала воедино разбежавшиеся мысли, Даниэль провел кончиком носа по моей щеке. Прихватил мочку, затем осторожно сжал ее зубами вместе с крохотной серьгой.

Из груди вырвался вздох.

Я подняла руку и завела за голову, чтобы нырнуть пальцами в шелк его волос. Ноготь напоролся на что-то твердое, конусовидное и острое на конце. Невольный вскрик вырвался из груди, когда я поранилась. Густой аромат ванили с карамелью немного сгладил неприятное ощущение и подавил пульсацию в том месте, где находилась рана.

Но стоило мне увидеть красное пятнышко, как я сразу очнулась от магического наваждения.

— У тебя рога?!

На красивом лице в полупрозрачном отражении окна появилось выражение вымученной тоски.

— Да.

Резко развернувшись, я обеспокоенно посмотрела Даниэлю в глаза. Никаких видимых признаков обращения, кроме треклятых рожек, надежно спрятанных под густыми прядями, не наблюдалось. Даже от сердца отлегло.

В памяти всплыло предупреждение от Зидана, ныне королевского лекаря, а в прошлом — просто некроманта.

«Для чистокровных демонов обращение — естественный процесс. Они хорошо контролируют порывы и способны менять ипостаси в зависимости от нужд их пары. Другое дело — полукровки. Для них любое подобное обращение чревато серьезными последствиями. Но на моей практике случай герцога первый. Не знаю, к чему он приведет».

А вот я знала, потому что видела подобное в детстве. Потерявший контроль полудемон превращался в кровожадное чудовище и становился потенциально опасным для общества. Причем независимо от расы, к которой он принадлежал.

Глава 13

— Пряники! Свежие тундурские пряники!

— Пироги! Мясные пироги, пирожки, рогалики с вареньем!

Извилистая дорожка через небольшой рынок буквально ломилась от скопления лотков и снующих туда-сюда людей с нелюдями. Повсюду распространялся запах выпечки вперемешку с ароматами костра.

Металлические носильщики, чьи стеклянные глаза размером с монету горели мистическим светом, скрипели и гудели от перегрева конструкции. Как сказал Платошка, переводящий мне летящие отовсюду фразы, топливо в этих штуках замерзало на холоде. Поэтому их постоянно подпитывали теплом.

Кто-то использовал специальные кристаллы, а кто-то жег всякий мусор внутри ходячей конструкции. Подобное кощунство имело последствия: копоть оседала на стенках и портила механизмы. Но другого варианта для тех, кто не имел возможности купить энергетические минералы, не было.

А огненные саламандры в Ровении не водились.

— Мы называем их «автоматы», — проговорил Платошка, уверенно ведя меня по следу Даниэля. Его черное пальто то и дело мелькало в толпе, поэтому я спокойно шла за своим сопровождающим.

— Автоматы?

— Да. Их делают на фабрике в Тобольской губернии и под Петрографом. Сначала изобрели для императорского двора, а потом пустили в массовое производство.

— А ты неплохо разбираешься в этом деле, да?

Платошка замер, когда Даниэль вдруг остановился посреди дороги. С рынка мы вышли на одну из шумных улиц, по которой вовсю рассекали дилижансы и экипажи. Когда он повернул голову, мы спрятались за ближайшей паровой повозкой.

Несколько минут растерянный Даниэль вглядывался в людей и нелюдей, которые спешили по своим делам. После чего поправил цилиндр и двинулся дальше.

— Я работал на одной из фабрик, — продолжил Платошка и поманил за собой. — Наш мастер, Федор Семенович Бурцын, проходил обучение у самого Уильяма Маккертона. А отдельные наработки уважаемый господин создал специально для будущего императора Павла. Позже они перешли к его сыну.

Услышав имя знаменитого изобретателя, я растерялась и едва не упустила из виду Даниэля. Невольно вспомнился Алибарди, который показал мне катушку Маккертона для работы силового купола цирка и назвал ее фактическим аналогом «вечного двигателя».

«Гениальная вещичка, Морриган. Жаль, что Уильям оказался типичным человеком и сдался после гибели сына. Теперь к его изобретениям даже я бы не прикоснулся. В них слишком много боли, а магия очень тонко чувствует подобные вещи».

— Не знала, что императорский дом Ровении покупал изобретения Маккертона, — проговорила я рассеянно, отгоняя подальше хмарь горьких воспоминаний.

— Все покупали, пока имелась такая возможность.

Я оглянулась, чтобы понять, куда мы движемся. Чем дальше от главной площадки уходил Даниэль, тем тише и просторнее становилось на дорогах. В какой-то момент стало неслышно грохота колес, а также шипения паровых трубок, потому что нас встретил узкий и весьма неприветливый темный переулок.

«Откуда он знает, куда идти?»

Вопрос не давал мне покоя с момента, как я выдернула полусонного Платошку из кресла и приказала идти за Даниэлем. Мы чуть не упустили его, но в последний момент выручила та самая скандальная островитянка. Стоило нам выйти в холл, как оказалось, что многочисленными чемоданами она заблокировала выходы.

Даниэлю, как и другим гостям, пришлось дожидаться, пока вещи миссис О’Брайен растащат услужливые домовые. А она поссорилась чуть не со всем персоналом, пока не накинулась на подошедшего мужа.

Именно благодаря ее возмущениям возле входа собралась огромная очередь, которая своей медленной текучкой дала нам время на спешные сборы.

Но теплую накидку и муфту я проигнорировала совершенно зря. Теперь руки мерзли, а поднявшийся ветер с побережья пробирался под меховой ворот, покрывшийся инеем от моего сбившегося дыхания.

— Куда мы идем? Ты знаешь?

Платошка как-то странно покосился на меня, затем неохотно ответил:

— Судя по всему, его светлость идет в квартал Чертей.

— Что?! Туда же ранее ушел его сиятельство, лэрд Джереми!

На круглом личике появился весьма говорящий румянец. Сначала я восприняла его, как реакцию на холод. Потом присмотрелась и заметила, что Платошка старательно отводит взгляд. Будто знал какой-то секрет, но не говорил его.

Или боялся…

— Платошка… — с угрозой протянула я и услышала короткий вздох.

Несколько секунд он колебался, пока мы ждали, что Даниэль завернет за угол. Он крутил головой, словно прикидывал, в какую сторону податься. Получалось, что направление он знал, но без карты толком не ориентировался.

— Я подслушал разговор между герцогом и лэрдом, когда вы спали. За несколько часов до прибытия в Тмутаракань, — поколебавшись, наконец, ответил Платошка.

Шумно втянув носом воздух, я взволнованно дернула слипшиеся волоски серого меха на воротнике. Ноги скользили по неровной брусчатке, ведь мои сапожки не предназначались для ходьбы по таким ухабам. Но я все равно торопилась, чтобы не упустить из вида Даниэля, который уже уверенно шагал куда-то вперед через грязный квартал.

Глава 14

«Умение влипать в неприятности — национальная черта всех островитян».

Эту шутку нам с Хартли рассказал отец перед тем, как ушел в рейс на очередную путину и сгинул там во время сильного шторма. Весьма показательный пример, надо сказать, ведь в каждой подобной шутке содержалась доля горькой правды.

Щербатый незнакомец в драном тулупе, будучи явным лидером бесноватой шайки, вышел вперед и окинул меня сальным взглядом. Знакомым таким, неприятным. От него непроизвольно бросало в дрожь.

Не то чтобы я боялась этих ребят, скорее, опасалась последствий встречи с ними. По многим причинам. Потому сразу призвала дар и почувствовала, как воздух наполнился сладким и удушливым ароматом перезрелых персиков.

Таким знакомым, что невольно дрогнуло сердце.

«Как давно я не применяла магию в полную силу?»

Кажется, тысячу лет назад. С тех пор как я сбежала от Алибарди, старалась лишний раз не использовать дар линнан-ши без крайней необходимости. Да и навыки борьбы, которым я обучилась под чутким руководством бывшего хозяина, позволяли обойтись без него.

«Давай, моя девочка, покажите жалким отбросам, каким хорошим учителем я был», — прозвучал в голове знакомый голос.

— Что они говорят? — сдавленно спросила у Платошки, преградившего мужчинам путь.

— Ничего такого, барышня. Сейчас я прогоню их, — мрачно изрек домовой и щелкнул пальцами.

На кончиках заплясали оранжевые искры, после чего соскочили и бросились к бравшим нас в кольцо мужчинам. Когда они подошли ближе, я почувствовала мерзкий запах перегара, немытых тел и мочи. Грабителям-неудачникам не помешала бы баня и кровать, поскольку двое с трудом держались на ногах.

Один из них, если судить по интонации, крепко и эмоционально выругался в сторону Платошки и поправил сбившуюся облезлую шапку. Другой со шрамом на половину лица скривил тонкие губы в жуткой улыбке, а потом вытащил из-за пазухи нож. Я чуть не рассмеялась вслух при виде ржавого оружия.

Такая штука напугала бы зефирную благовоспитанную леди королевского двора, но не меня.

За детство, проведенное в гетто, затем жизнь в трущобах, я многое повидала на своем веку. Встречались мне и отпетые негодяи, и вот такие пьяницы, решившие, что они смелее всех на свете. Главное, что всех их объединяла одна немаловажная деталь.

Внутри каждого жил творец.

И он рвался наружу при любом удобном случае. Ждал, когда придет его время, чтобы создать нечто невероятное. Здесь, к слову, все люди и нелюди равны. Особенно мужчины. Они жаждали прикоснуться к прекрасному, но не находили в себе сил и возможности, чтобы развить жалкие зачатки талантов.

Что же… Я не собиралась им в этом отказывать.

— Барышня, бегите назад! Платошка разберется. Как встретите кого из караульных, зовите сюда, — храбрился маленький сопровождающий, готовый отбиваться от нападающих только кулаками.

А ведь в нем магии с жалкую медную монетку не наберется. Максимум побросаться огненными искрами да пару раз пустить пыль в глаза. На большее домовые неспособны. Не для того они существовали, чтобы спасать девиц от преступников.

Шрамированный с ножом кинулся раньше чернявого и болтливого предводителя. Трое других, младше по возрасту, тут же злобно ощерились. С воплем преступник замахнулся на Платошку, но в этот момент я сдула магическую пыльцу с раскрывшейся ладони прямо ему в лицо. Разноцветные блестки разлетелись по всей улице, и мужчины вздохнули их.

То, что нужно. Молодцы.

— Господа, — я одернула пальто и с улыбкой окинула на миг ошалевших бандитов, — как насчет капельки вдохновения?

На растерянных лицах появилось выражение полного блаженства. Один забормотал какие-то строки, отдаленно похожие на стихи. Двое других рухнули прямо в грязный снег и принялись с упоением на нем что-то рисовать.

Шрамированный закружился вокруг себя, перебирая пальцами воздух, словно играл на музыкальном инструменте, а вот щербатый предводитель приложил ладонь к груди и заорал на весь переулок:

— Меркуцио! О мой Меркуцио!

Строки из известной театральной постановки распознала даже я. Вот уж не ожидала, что в душе жалкого выпивохи живет настоящий актер. Причем возомнил он себя не главным героем, а героиней. Слова прекрасной Джульетт, половина из которых явно додумана им, сыпались из его уст, как фейри из гнезда.

Выглядело весьма комично, если учесть внешний вид.

— Б-барышня?

Платошка открыл рот и в немом изумлении взирал на происходящее. На него, к счастью, пыльца не попала, потому он оставался в здравом уме. Что, впрочем, не отметало шока, который бедолага испытал, пока смотрел на развернувшуюся перед нами картину.

— Пойдем, — несильно подтолкнула его вперед. — Действие заклятие длится от получаса до часа, так что они могут очнуться в скором времени. Я сильно их не зачаровывала, — добавила сухо, а про себя подумала: «Есть риск, что высосу их жизненные силы до дна».

— Барышня, надо бы караульных позвать или…

Тихий голосок потонул в зверином рычании, а мимо нас пронеслась стремительная и высокая тень. Я не успела рта раскрыть, как разъярённый Даниэль в расстегнутом пальто и без цилиндра с тростью кинулся к бандитам.

Глава 15

«Гибрид, потерявший контроль над второй ипостасью, неизбежно превращается в чудовище. Для него больше не существует моральных принципов и юридических законов, ведь его главная цель — защита пары. Иногда через убийство других существ, а иногда…»

Я потрясла головой и бросилась наперерез Даниэлю, чтобы остановить его от кровопролития. Инкубы, впервые убившие кого-то, никогда не возвращались в прежний облик. Они превращались в жестоких тварей, которые жили исключительно инстинктами.

И больше ничем.

— Эл!

— Отойди, Морриган.

Напряженный голос звучал рвано, а дыхание Даниэля вырывалось из груди клочками. Будто его силой выбивали из него палкой. Каждый удар — выдох. Потом снова вдох, пятисекундная тишина и долгожданный выдох.

Аромат ванили пропитал не только воздух, но и одежду, волосы, кожу. Проникал в поры, откликался горечью на языке, перехватывал горло, крал живительные глотки кислорода. Густой розовый туман стремительно заполонял все вокруг, выгоняя из домов и крохотных квартирок напуганных жителей.

Крики с просьбами о помощи остались где-то вдалеке, а я прислушивалась к свистящим хрипам Даниэля и предсмертному бульканью его жертвы.

Когти разрывали мягкую, податливую плоть на шее. Пальцы стискивали хрупкие кости до режущего по ушам треска. Фиалковые радужки поблескивали, а удлинившийся язык добрался раздвоенным кончиком до щеки дергающегося парня и слизнул кровь со слезами.

— Вкусно-о-о, — проурчал зверь внутри Даниэля. — Вкус-с-сная тварь…

Игнорируя тошнотворный запах ванили, я схватила его за руку и привлекла внимание.

— Эл, отпусти его!

Он посмотрел на меня пустым взглядом. Ни привычной тоски, ни нежности — там не осталось ничего знакомого и понятного. Только всепоглощающая жажда, в которой я тонула, как в вязкой трясине.

Я почувствовала, как колеблется внутри Даниэля магический источник. Он переливался всеми оттенками розовых и красных цветов. Истошный крик в голове умолял меня отойти. Бежать и бросить его здесь.

Пока я не пострадала.

— Я знаю, что ты там, Эл, — в отчаянии прокричала и вновь дернула за рукав. — Пожалуйста, услышь меня!

Всего на одно мгновение показалось, что слова достигли цели. Мистический огонь в радужках потух, а туман прояснился и явил нашему взору десятки напуганных горожан. Многие растерянно крутили головами, кто-то искал родных в толпе. Остальные требовали позвать городовых и караульных магов.

Иллюзия длилась всего несколько секунд, после чего демон вновь взял верх над разумом Даниэля. Он вытянул свободную руку, затем обвил мою талию и резко притянул меня вплотную к груди.

— Хочешь, я убью их? — проурчала безумная тварь. — Я вырву их сердца и принесу к твоим ногам, любимая. И ты больше не будешь плакать.

Я отчаянно всхлипнула и безвольно затрясла головой. Попытки призвать магию закончились провалом. Сила не слушалась, источник не отвечал. Необычайный транс рухнул на меня стеклянным куполом в тот момент, когда наши с Даниэлем взгляды встретились.

Я больше никого и ничего не слышала.

«У истинности два пути: к счастливому концу или в могилу. Иногда они пересекаются, как в нашем случае», — знакомо хохотнул голос в голове.

— Отпустите ее, ваша светлость! — Платошка бросил в Даниэля магической искрой.

Как игривый маленький зверек, она перепрыгнула с носка его сапога на край пальто и ловко взобралась на рукав. Когда полыхнуло пламя, Даниэль взревел от неожиданности и отбросил нас с пострадавшим парнем в разные стороны.

Я охнула от боли, рухнув на примятый снег и поцарапав ладони. Помочь не помогло, но чары инкуба частично развеялись.

Исчезли навязанные образы прекрасного совместного будущего, завораживающий шепот в голове стих. Для усиления эффекта я прикусила щеку и проглотила кровавую слюну. После чего прогнала из сознания искусственный дурман, созданный демоном, который бесцеремонно влез в мои мысли.

— Не смей мной командовать! — прорычала я и бросила в мечущегося по кругу Даниэля большую горсть пыльцы. Он вдохнул ее полной грудью, потом рыкнул и… оглушительно чихнул.

— Посторонись!

— Апчхи!

Даниэля смел с ног снежный вихрь и заставил кубарем прокатиться по дорожке.

— Ни на минутку вас оставить нельзя. Все на бедном Джереми держится, — прозвенел над головой веселый голос.

— Лэрд, — пропищала я и радостно, и отчаянно. Паника и страх подняли с земли, требуя, чтобы я немедленно бросилась Даниэлю на выручку.

— Тихо-тихо, моя прекрасная фея. Я ничего ему не сделал. Немного полетает, голову прочистит.

— Эй, что здесь происходит?!

Мы дружно повернули головы и заметили нескольких мужчин в форме.

Караульные бежали к нам с явным намерением арестовать, как злостных нарушителей порядка. Горожане, выскочившие из домов, тоже дружелюбными не выглядели. Некоторые чесали кулаки в желании хорошенько нам наподдать за обиженных соотечественников.